1. "Базовое образование" и "социальное государство" в современной РФ.
Есть ли в современной России "социальное государство": такой вопрос задает себе всякий, кто задумывается об уровне жизни в стране - и даже на рубеже 2010-х - 2020-х гг., то есть в начале XXI века. Вместе с интернет-контентом и сопутствующей ему, очевидно, своего рода контент-политикой в государстве населению, как представляется, прививается своего рода "практический романтизм", связанный с гуманитарной в основном обработкой знаний, поступающей из Сети человеком-россиянином. Возникшие в ходе перехода общества страны к капиталистическому производству и стремительного вхождения России в мировую экономику новые "социальные сочетания" и "социальные соответствия", влияющие на содержание в первую очередь СМИ, влияют также и на межличностные отношения в обществе. Но при этом, даже имея в виду "обратную связь" постсоветского человека, оказавшегося лицом к лицу со всем миром, у него все же первенствует представления о "своем деле" - и даже несмотря на его известную позицию "ученика" у старых капиталистических стран-гигантов ("старых демократий"). Следует отметить, что одним из методов строительства постсоветской государственной идеологии в РФ является своего рода "погружение в историю (и язык)" с целью вспомнить исторические корни, упрочивая таким образом понятие суверенитета страны в сообществе государств мира. Так, формирующиеся "архивы исторической памяти", помятуя об информационных возможностях интернета, можно даже "передавать по наследству", раскрывая эту память в поколениях. Но здесь, наряду с единством языка "погружения" (русский) возникает много версий истории, и таким образом, за выбором нужной версии в первую очередь не стоят иностранные исследователи российской современной жизни, имеющие как правило запас времени для того, чтобы "выбросить" результаты своих исследований в глубины российского общества, становясь как бы его "первым учителем". Последние - настоящие в глазах всего мира "отличники" в области россиеведения, поскольку работают в условиях своего рода "обратной политической отдачи" (возвращения российской "мягкой силы", идеологии и проч. из-за границы "с прибылью" в виде особого, как следует полагать, политического вектора), а также "выталкивания" страны на уровень развития ведущих стран с поистине космической скоростью ее же собственными усилиями, превозмогая тормозящие явления и процессы, восходящие к ее тоталитарному прошлому XX века. Сказанное выше свидетельствует о необходимости повышать уровень образования в современной России и в частности на уровне отдельной личности, постоянно сдающей "социальный экзамен", учитывая ее индивидуальное ролевое значение в постсоветском обществе. Такая личность, надеющаяся пока что в своем обеспечении в основном на государство, а не на себя, адресует государству большое доверие со стороны всех российских социальных общностей, а "счет" при "погружении в историю (и язык)" ведет именно "по головам" правителей России, вычленяя тем самым "хранителей" и "спасителей" из них или же вообще одаренных какой-либо харизмой. Однако разнообразный "интеллектуальный ландшафт" российского, государственного по происхождению, "погружения в историю (и язык)" создает, вкупе с интересом населения страны к интернету, "работающую" и "неработающую" неформальность, заставляющую совершать "интеллектуальные прогулки", и даже в уме, что крайне "забивает" и так загруженный рабочий день человека в РФ - ведь он соглашается на массу подработок, чтобы поднять невысокий уровень жизни. Так, очевидно, что именно неформальный подход к оценке действительности у россиянина является одной из причин оценки своей работы как "дела" (с оттенком "частного дела"), а спокойный, разряженный "политический климат" на улице в России позволяет также предположить, что именно работа-"дело" связана с домашним или "полудомашним" образом жизни человека в РФ даже во время трудовой деятельности, что говорит о необходимости большей социализации в стране.
В описанной выше ситуации именно наука как область организованного знания уже может иметь под собой, скажем, "базовое" образование человека, столкнувшегося с интернетом и его возможностями уже практически тридцать лет назад. Но при этом все же в России, как представляется, предпочитают более легкие "интеллектуальные тропы" и "интеллектуальные маршруты", которые предлагает государственная система образования, после использования которой легче, пожалуй, адаптироваться к постсоветской реальности как к части мирового развития в новейшее время путем "проигрывания" в обществе новых социальных ролей. И, если может быть понятие "ум-роль", а также понятие "ум-труд", то при видимой перестройке российской экономики на капиталистические рельсы вместе с "базовым" образованием обычных людей - неинтеллектуалов сыграть социальную роль - это тоже труд, при котором приходится прикладывать силы, равные вкладу в общественное производство. Так, возможен на сегодняшний день в РФ даже "трудовой вектор" политики, что является знамением развития в государственных институтах страны феномена "социального государства". Внешний же вид людей на улице, имея даже в виду их видимую увлеченность гаджетами с интересной информацией, говорит о том, что они часто выглядят скромно "не по-возрасту", и старше (несмотря на свой политический оптимизм, свойственный молодому возрасту), что, в свою очередь, наводит на мысль о наличии у граждан современной России большого "социального обзора" и вследствие этого черт элитизации - как на работе, так и в быту (хотя видят граждане России в основном то, что должны видеть). При анализе путей российского общества, думается, "базовое" образование для науки должно стать образованием именно политическим, четко определяя и "интеллектуальный маршрут", который прокладывает в общество само государство, то государство, которое настолько политически полнокровно к конце 2010-х гг., что даже может нейтрализовать в народе понятие "политической удачи" как случайности и результата своего рода "социальной пробы" человеком новой жизни при капитализме. Труд в современной России еще глубоко социален, несмотря на западные уроки индивидуализма, он также способен (в области идеологии) формировать феномен "погружения - погружения - погружения и т.п. в историю (и язык)" российского народа, что, возможно, может являться результатом сращивания государственной идеологии с народной, и во многом при участии одобряемой большинством населения России фигуры президента В.Путина. Так, "работая от центра" в области своей "работы-дела", человек в России становится гражданином совершенно нового общества - даже по сравнению с обществами США, Англии, Франции и др. ведущих стран, а "погружение в историю (и язык)" в России может иметь своим последствием программу постсоветизации (в виде "мягкой силы") тех регионов мира, в которых страна добилась неоспоримого влияния. Такая программа представляет в целом негосударственную материю, поскольку тесно связана с интернетом и социальными сетями, а также, как представляется, книгоиздательством - ведь книги являются наиболее надежным средством передачи исторических знаний и языка, а также средством формирования своего рода "кадров чтения" (и, возможно, "сослуживцев" по интернету) для будущей "мягкой силы" страны. При этом наследование "архивов исторической памяти" невозможно в первую очередь без книги (бумажного носителя), а книга при "погружении - погружения - погружения и т.д. в историю (и язык)" всегда несет в себе долю истины, поскольку передается из рук в руки и верифицируется, влияя на личную безопасность человека и даже сообщая его поведению в жизни секретность. Интернет, а не государственная система образования, представляет на сегодняшний день самый высокий интеллектуальный интерес для российских граждан, и в частности, думается, в связи с тем, что при "погружении - погружения - погружения и т.д. в историю (и язык)" неизбежно копируются в интернет события прошлого, осовременивая ушедшие эпохи и производя результат обращения к "архивам исторической памяти" народа как методологическую задачу прежде всего общественного мнения, имеющего в новодемократическую эпоху России вполне элитарный и "научно-базовый" характер.
2. О "деловом интеллекте" в современной России.
Очевидно, что при информационной перегруженности современной России, процессе, сопряженному с ее стремительным вхождением в мировое хозяйство после перестройки 1985 - 1991 гг., пути интеллектуального развития людей часто превращаются в "выведенные" за рамки обыденной жизни "интеллектуальные тропы" и "интеллектуальные маршруты". Также, при еще низком по сравнению с западными демократиями уровне жизни постсоветских граждан, их жизни "от зарплаты до зарплаты", могут иметь место даже своего рода "выплаты-цены" с каждой такой "получки", то есть такая система оплаты квазичеловеческого существования при общей бедности, которая зависит от интеллектуального давления людей в РФ прежде всего на бизнес-структуры и в частности монополистов, обеспечивающих их самым необходимым и имеющих с этого грандиозный доход. Таким образом, представляется, что ценообразование при усиливающейся народной идеологии повышения уровня жизни, а также интенсивности труда имеет под собой вполне научные основания. И, если политика в России во многом - плод деятельности специалистов в интернете, то есть своего рода контент-политика, то своего рода научно-интеллектуальное регулирование того же потребления со стороны общества - это "тонизирующие очки" всей экономики. К тому же те граждане, которые занимаются, как говорят, "делами" (бизнесом и проч.) и "шифруются", принимая на плечи подобную "секретность" перед всем обществом, как бы "отлынивают" от публичных лекций-идеологем контента, которые делает практически обязательными прежде всего сильное в РФ государство и которые, уже проработанные с государственной точки зрения, способны увеличить социальный покой и правопорядок в стране. Указанное явление, то есть "государственная идеологическая терапия" в России может, думается, перерасти в "новый академизм" и превратить "бесконечный" как метагалактика интернет во вполне конечный, политически моделируемый - особенно в условиях роста напряженности современных отношений страны с сильнейшими державами мира.
Представляется, что интеллектуальный уровень и "возраст" самой "безобидной" интерпретации демократической действительности в современном мире может определяться именно историей оценивающей страны, и таким образом господствующая сегодня методология истории исходит из истории США, которая говорит с остальными державами с позиции силы. Такое, внешне нейтрально политически окрашенное вмешательство в идеологическое развитие и России, в частности, приводит к возрождению интеллектуально-научных структур в стране, а также к тому, что те же исторические знания в ней приобретают массовый характер, а интеллектуально-политическое моделирование как исторический инструмент может оцениваться в массах даже как своего рода услуга (имиджмейкерство, пиар и т.д.). В целом относительный социальный покой при информационной перегруженности в России, как думается, напрямую зависит от традиций того советского прошлого, которым люди в РФ гордятся и которое символизирует в их сознании крепость государственных устоев и обороны, дружбу народов и прогресс, но также, при господстве интернета в информационной сфере, можно сказать и о новых "скрепах": государство как "выпускающая инстанция" в Сети снискала доверие пользователей и его "саморежиссура" отвечает основным общественным требованиям, среди которых и духовные. Следует сказать и о том, что после упадка науки в РФ в 1990-е гг. "научная ткань" в стране восстанавливается медленно (возможно, за исключением отраслей науки, связанных с обороной), и поэтому существует феномен "четверочников" в учебных заведениях, которым ставят "пять", чтобы стимулировать на дальнейшее совершенствование знаний и получение интеллектуальных специальностей. В современном обществе РФ, признанном многоформатным (а точнее, много-много-много... форматным), явным является рост заинтересованности людей друг в друге, и поэтому выдвижение в отличники (во всех отраслях жизни страны) приводит к тому, что такие кадры государства начинают организовывать окружающих их, поневоле - когда государство за них начинает делать их карьеру. Такая возможная форма вполне синергетического развития в РФ неотделима от государственной власти и систематизации со стороны последней интеллектуальных богатств страны, что приводит к мысли о том, что образованный человек в России уже может работать по специальности и что работа его может быть не только денежной, но и интересной - и это, конечно, в том контексте, что возможные материальные "обиды" самих государства и власти на общество (позже, чем от лица буржуазно-демократической революции 1993 г. осознавшего необходимость новых преобразований) уже прекратились. Так, обычный человек в современной России может выступить в той же Сети с индивидуальными интеллектуально-духовными инициативами, что, в свою очередь, будучи тесно сопряжено с государственной идеологией и политикой в России, придает русофобским настроениям за границей, где испытывают влияние российской "мягкой силы", характер переходного и конечного явления. К тому же, "подтягивающее" до уровня отличника свойство имеет и сама Сеть, так что люди, общающиеся там, учатся строить свою жизнь в системе межличностных отношений шире семейных уже с детства и иметь при этом социальные наработки, что продлевает не только политическую жизнь российской демократии, но и улучшает ее качество (а у рядовых граждан улучшается и социальный статус). Возможно, побочным продуктом указанного процесса интеллектуального "подтягивания" будет являться и то, что существующая в России теперь "пирамида власти" (а также другие общественные "пирамиды"-организации типа Народного Фронта и т.п.) будет как открытой, так и закрытой структурой, в которой именно при наличии постоянного притока "материала" из народной среды будет вестись необходимая, новодемократическая работа по осуществлению властных функций, а не просто "перекладывание" информации в области контента, то есть информационная "перемена мест". Так, можно уже говорить, как представляется, что контент-политика в России превратилась в государственную традицию, а многоформатность при этом символизирует прежде всего заинтересованность человека друг в друге - "по пути к себе" как самому ответственному и направляющему центру жизни. Перестройка началась в СССР тридцать с лишним лет назад, так что можно говорить о том, что сейчас зрелые (то есть непосредственно причастные к политике люди в стране) - это "поколение студентов", то есть молодежь той поры, когда раскрывались радужные надежды и еще в моде было высшее образование, а не только деньги. Однако многоформатное развитие России с интернетом и интенсификацией интеллектуального труда (а также обучения) в ней по мере вхождения в мировую экономику приводит к тому, что даже это поколение не справляется с обрушивающимися на общество "интеллектуальными фондами" из-за границы, а своего рода "управление интеллектом" "четверочных" отличников имеет пока чисто деловой характер - путем их своевременного трудоустройства и трудового стимулирования как ведущих кадров страны. Так что "деловой интеллект" (возможно, еще и политический) может служить временным спасением "интеллектуальных фондов" самой России от гуманистической катастрофы, связанной здесь с переизбытком "академической" традиции при непосредственном взаимодействии государства и общества.
3. Гуманистическая катастрофа в РФ как тема современного политического самообразования.
В современной России, движение которой в окружении мировых цивилизаций к одному из первых мест социально-экономического и социально-политического развития можно назвать поистине космическим, "перерост" экономики все же можно считать "переростом" интернет-контента. Также в мультиформатном обществе страны и политическое движение вперед может вызвать своего рода "топтание на месте" из-за особенностей развития, связанных с переходным периодом к капиталистическому производству, затянувшимся на десятки лет. Тем не менее, при "обратной политической отдаче" в России (реакции главным образом на мировой информационный поток извне) ее политическая реклама, вырабатываемая внутри государства в ответ, может быть названа одной из лучших в мире. Это, несомненно, влияет на статус РФ во всем "информационном обществе", так как политическая реклама в конечном счете руководит тем, что здесь "архивы исторической памяти" как бы передаются по наследству - и к тому же в зависимости от информационных видоизменений самой политической системы. Так, внутренняя политика приобретает в новой России особый статус, где-то даже по своему весу соперничая с внешней, поскольку речь идет о демократическом обновлении - но, конечно, так сказать, в зависимости от тех "помет", которые ставит в русскоязычном интернет-контенте политика внешняя. И, если большинство населения России живет в основном "от зарплаты до зарплаты" и "от пенсии до пенсии", то именно категория, связанная с "выплатами-ценами", оставляют в жизни человека "пространство" для собирания и усвоения информации, не связанной с каждодневным бытом, а скорее связанной с образованием и даже самообразованием, а также дает дополнительный ресурс для действия внутренней политики демократической элиты в РФ. Многоформатный интернет-контент, таким образом, не может не соответствовать российской "пирамиде власти" и не формировать к тому же некое "среднее среднего" в политике в целях нивелирования общественных вкусов, пристрастий, отдаляя масштабные социальные стычки в расслаивающемся имущественно обществе. И тут мало связанный пока с реальной жизнью искусственный интеллект может являться как раз признаком "спящего" интернет-контента, а не "ведущей", а также часто эксплуатируемой темой общественных интеллектуальных увлечений, поскольку люди в целом информационно перегружены и даже, может быть, своего рода "телефонный пиар" с живым человеком собирает больше потенциальных потребителей, чем "письменный" или какой-либо другой.
Представляется, что в таком информационно перенасыщенном и многоформатном обществе, как общество сегодняшней РФ, заведомое подтягивание людей-"хорошистов" на "пятерки" - наилучший способ заставить их организовывать вокруг себя социальное пространство. В обществе России, в котором также, в целях укрепления гражданственной идеологии и суверенитета, проводится погружение в историю и язык, упомянутый выше процесс как раз и является отражением некоего "среднего среднего" и одновременно символом синергизации российского общества, причем не искусственный интеллект здесь движущая сила, а скорее общее усиление социально-политической стабильности в стране. Так, своего рода "гласность-контентность" - сдерживающий фактор при имущественном расслоении постсоветского общества, и поэтому необходим дальнейший сбор информации - прежде всего со стороны государства и контролируемых им научных структур, включая даже и те, которые работают с архивами СМИ. Но "ритмика" СМИ может сама по себе содействовать сбору и охране информации, создавая, к примеру, феномен мини- и максиформатности в формируемом, уже чисто российском, информационном потоке, адресованном зрителям и слушателям, которые воспринимают все новое часто уже на уровне возможных "социальных проб". Информационное наращивание в современной России может выступать в связи с этим как организация "информационного фона", на котором развитие страны космическими темпами проходит более безболезненно для граждан. Но при таком наращивании и обилии информации, а также при большой подвижности политической системы страны может возникнуть "информационная" (как ученая) степень и прекратиться масштабное информационное потребление, что уже, как видится, начинает приводить к гуманистической катастрофе. Подобная катастрофа наблюдается, конечно, и в других ведущих странах мира, но в связи с тем, что при погружении в историю и язык общество России, вырывающееся вперед, не только "поднимает", но и "спускает" информационные материалы, здесь она менее заметна и проявляется в основном, как представляется, в подчеркнуто светском отношении к миру российских граждан, желающих во многих случаях быть самостоятельными акторами внешней и внутренней политики. Современная многоформатность в РФ мыслится скорее как консервативная, чем либеральная категория, несмотря на то, что распад СССР и реформы, начавшиеся в 1990-х гг., были либеральным явлением: "провалы" глобализации в мире, поставленном на рельсы информационного общества, делают его более материальным, и притом материалистические идеи тоже могут лечь в копилку глобализаторов, дополнив, скажем, уже существующую, ту же виртуальную геополитику. В любом случае, глобализационные идеи до сих пор живы, и "окна" глобализации будут порождать (как в компьютерных программах) возможности для их развития в дальнейшем, используя также и становящуюся все более и более отвлеченной политическую аналитику.
Контент-политика в современной РФ включает проблему доверия, так как она сама - то в роли ученика, то в роли учителя для человека. Поэтому, при осмыслении контент-политики все же ученик, а не учитель должен поставить перед собой проблему: у кого писать диплом, пройдя перед этим целые "поколения информации" методикой ненаучного или квазинаучного прочтения. Упомянутая выше духовно-информационная "ниша" человека-ученика - это тоже проявление гуманистической катастрофы, выход из которой - приобретение "степени" в сфере работы с информацией как некоего общественного статуса, и при этом интернет-контент становится востребованным продуктом - и даже за пределами страны. Так, представляется, что Россия, "сосредоточившись" в дни "крымского кризиса" 2014 г., сейчас "рассредотачивается" - став чуть ли не главным потребителем интернета в мире и заведя миллиарды новых "знакомств". И здесь надо учитывать не только следы в интернете и проч., но также волю и реальную политику отдельных частных акторов, выходцев из общества, которые уже имеют "базовое" политическое образование и готовы, организуя социум, сопротивляться кризисным явлениям в сфере как "точечного", так и массового потребления информации и проблемам качества самой информации. Информационная подвижность может, таким образом, послужить в пользу развития общества России, являясь пока что в большей степени частью политической системы, чем общества самого.
4. Интеллектуальные отношения "по порядку" в контенте современной РФ.
Известно, что с развитием и распространением электронных и других медиа в современной России имеет место и своего рода "саможурналистика" и даже "живой", телефонный пиар. "Саможурналистика" выступает здесь скорее как признак неинтенсивного "погружения" постсоветского общества в собственную историю (и язык), так как напрямую зависит от внутренних процессов в интернете - своего рода "метагалактике" информации. Более организованными набросками участников интернет-общения и общественно-политической жизни в РФ вообще является профессиональная историческая и политологическая публицистика, придающая структурность складывающемуся в интернете "межоконному" информационному пространству, которое, в свою очередь, является отражением "межоконного" межцивилизационного пространства, делающего многие "окна" разных стран и народов "окнами-партнерами" в рамках "межгосударственной многоформатности".
В многоформатном мировом сообществе сегодня именно педагогические кадры, которым адресуется большое доверие потребителей контента, делают "опережающую моду" на потребление информации. Но в вопросе потребления информации в России, как представляется, большую роль играет и то, что "язык погружения" в историю (и язык) бывает "старый", "интенсивный" (профессиональных политиков и медиа), связанных с традицией величайшего государства XX в., а также "новый", народный и к тому же "интенсивный". Их объединяет и то, что, "вещая" на огромное многонациональное население страны и вследствие этого еще и на весь мир, оба "языка погружения" делают их владельцев отдельными "интеллектуальными фирмами". Так, можно добавить, что даже XIX век в России был временем достаточно разобщенных людей, поскольку роль интернета тогда играли люди как "интеллектуальные фирмы" (в первую очередь литераторы), а многоформатность, при которой возможно общественное единство, в изначальной форме была невольно насаждена государственной властью только в период Великих реформ Александра II 1861 - 1874 гг. - если еще не при Николае I, отце и предшественнике Александра II, внесшего охранительную ноту в тогдашнюю мировую политику. Интеллектуальные "кадры" XIX в., несомненно, не могли оставить без внимания именно лекторскую традицию пропаганды огромной массе населения страны и затем зависевшей и даже враждебной массе людей во всемирном масштабе. В сегодняшнем же, многоформатном обществе России, растет вес религии как основы воспитания - так как творческое и авторское в современной науке в наибольшей степени "валентно" многоформатным "оригиналам"-авторам. Что же касается традиции воспитания государством всего общества путем "погружения" в историю (и язык), то оно не исчезало полностью даже в век господства марксизма-ленинизма в XX в.
Сегодня, когда людей-"интеллектуальных фирм" в России еще больше, чем в ушедшие два века, они значительно обогащают "межцивилизационное пространство", определяя и своего рода "потребительскую корзину знаний" для граждан страны - и это в то время, когда людей буквально "приучают" к платному образованию и к тому, чтобы вообще облегчить способ получения знаний в России. В условиях роста интерактивного исследования России сегодня растет ее историческая память, а также общение с ней, она "рассредотачивается", а ее историография становится в большей степени доступна рядовому населению страны и своего рода "историографией на пальцах", что может порождать "народную моду", "планы" и "стили" "погружения" населения России в историю (и язык) как соучастие в основном неспециалистов в создании современной идеологии страны. В этом контексте важно понимание человеком-россиянином контента, а затем политики как его части и тенденции, а увлеченность современного человека интернетом и необходимость постоянно учиться, чтобы понять мир реальный и мир виртуальный, обуславливает то, что, при наличии громадного населения громадной страны, лекторский способ преподавания (к тому же в многоформатном обществе) предполагает и существование интернет-пособий или интернет-учебников, в которых уже что-то предоставляется "ученикам" делать самостоятельно, а не обращаться к "лекторскому" материалу как к готовому комплексу знаний. В этом контексте люди в интернете могут стать "гостями" интернет-"окна" как "хорошего дома" или же не очень "хорошего", и они в этой роли невольно становятся потребителями информации, что может являться даже их работой в мире многоформатного общения, "социальных проб" и поисков своего рода "теморазделов", которые дают возможность им стать специалистами в какой-либо области - прежде всего области образования. Что касается того, что Россия "рассредотачивается", то в многоформатном, современном ее обществе, как думается, настроения, доставшиеся от поколений XX в., превратились в большую силу и действуют методами "историографии перевернутым фронтом", представляя политические интересы современников ушедшего века будто одного, спаянного поколения, а это не так: явным является лишь романтизм современного молодого поколения - от незнания реалий XX в., поскольку источники в основном засекречены, а попытки представителей "Великой эпохи СССР" "срисовать" сегодняшнее общество с образцов общества того же "развитого социализма" является лишь политическим и экономическим провалом. Тем не менее, современные контент-учебники по истории - это во многом форматы многоформатного общества страны, но России как страны с той же сильной властью и огромными масштабами, имеющей основное влияние на их содержание на протяжении не такого уж большого исторического периода - как минимум 1985 - 2020 гг. Последнее облегчает "карьеру" контент-студента в России и создает для него "мультикарьерность" и "мультистудийность" в Сети, а успешное освоение информационных ресурсов в ныне открытой и имеющей крепнущие мирохозяйственные связи России ведет как к усилению конкурентных отношений людей (прежде всего близлежащих), так и к размежеванию элит, и в последнем случае туда будут проникать кадры из народа, занимающегося самостоятельно своим политическим образованием, делающего в целом "контент-выводы". Так, "ум" контента становится основой для многоформатных "социальных проб", а межличностные отношения - тем, что в современном российском интернете человек начинает иметь интеллектуальные обязательства прежде всего перед самим собой.
5. Немного о культуре в современной России.
При явном усилении одноформатности в подаче информации российских СМИ, когда общение мира с РФ, после "крымского кризиса" 2014 г., только усиливается, в отношении "власть равно социальная мощь ко времени" категория времени уменьшается. Это, как представляется, ведет к не столько к потере интереса населения России к политике, но к тому, что у него просто перестает хватать времени на политику и реализацию своих политических интересов. Также, учитывая то, что граждане России со стороны государства уже достаточно давно вписываются в интенсивное погружение в историю (и язык), ради повышения уровня гражданственности и общей культуры, то уменьшение времени на политику дает в итоге изменение информационных уровней в развитии и сознании россиян. А, принимая во внимание то, что изменение информационных уровней в России вместе с грандиозным повышением интереса к стране во всем мире (с 2014 г.), в системе "прозрачного" интернета, дает и изменение информационных уровней в мире, может привести и к крушению самих основ системы "двойных стандартов", на которых уже воспитаны поколения. Также можно отметить, что на смену "двойным стандартам" в многоформатном мире может придти в первую очередь система "внешней" и "внутренней" многоформатности. К тому же, сильный рост общения м РФ в интернете приводит к такой ситуации, когда публикация становится "местом для публики" и культура (в том числе религиозная) становится частью настоящей собственности народа современной России.
Предполагая то, что современная идеология в России и есть прежде всего образование, можно сказать, что в "прозрачном" интернете существует, вместе с "узлами информационной связи" некий "тренерский wi-fi", поскольку реакция на размещаемые в интернете учебники, как говорилось выше, это и самообразование и одновременно написание различного рода научных работ. Так, именно "узлы информационной связи" могут определять и своего рода "дипломы" в сфере самообразования людей, которые, часто не будучи написаны в каком-либо вузе, кладутся в архивы современной "исторической памяти", и поэтому может существовать такое явление по раскрытию в конечном счете "фондов" интернета, как "неоархивизм", связанной с памятью нескольких поколений и одновременно их политическим "страхованием" в современном неспокойном мире, не говоря уже о самой России. Здесь же, полагаем, следует отметить, что "интеллектуальный косметический ремонт" - это не то, что может регулировать "жизнь" архивов современной "исторической памяти", а в этой роли следует рассматривать "нечто среднее", связанное прежде всего с принятием на веру разного рода текстов в интернете и в конечном счете с этнополитической культурой населения страны (включая некоторые религиозные моменты). С "неким средним", представляется, связано и такое явление, как строго тематический подбор заголовков книг в "народных" книжных магазинах, книг, которые в коммерческом понимании, "во многом лучше" интернета, так как облегчен тематический поиск, да еще уже все распечатано, не так вредно для глаз и поэтому выгодно покупать. Собственность народа на культуру, о чем говорилось выше, в российском многоформатном обществе строящегося рыночного хозяйства и капитализма, имея также в виду здесь и явление заполнения "ячеек" "исторической памяти" с ее политико-экономическими аспектами, означает, что российское общество развивается по либеральной модели и что в РФ происходит смена элит. Так, можно предположить, что личная карьера россиянина может быть связана с построением своего собственного архива "исторической памяти", и при этом в социально-политической жизни в России вообще может наблюдаться снижение индивидуалистического начала.
При уменьшении времени граждан России на политику и высоком значении "социальных проб" как залога интеллектуализации общества страны возникает мнение, что растет значение "политической сноски (ссылки)". При падении в РФ веры (и привычки) к алгоритму мышления, связанному с "двойными стандартами", "политическая сноска" может быть "внешней" (опубликованной) и "внутренней" (неопубликованной) - относительно границ и пределов страны. Отсюда можно сделать вывод, что в РФ существует не только "интенсивное погружение в историю (и язык)", но и "выталкивание (ментальное, связанное прежде всего с познанием мира)", и что не только мировое хозяйство и мировая политика, а и революционный по-своему характер российского общества позволяют переносить (так же, как и переживать) существующие сегодня изменения в жизни государства, хорошо снабжающем само общество информацией. Если принять во внимание, что "учеба" по "интернет-учебникам" приводит часто к написанию людьми собственных, вполне научных работ, и то, что также существуют менее "подвижные" в плане "прокрутки" содержания Сети книги на полках магазинов, то можно, учитывая существование "ячеек" "исторической памяти", отметить, что сама народная идеология в России имеет аналитический характер и что собственно она сращивается с идеологией государственной, а последняя может также сегодня называться образованием, основанным на "архивно-библиотечном" принципе организации целевой подаче информации в обществе.
6. Как историческое время работает с человеком в современной России.
Учитывая наличие большого количества интернет-учебников, рассчитанных на население современной РФ, можно сказать, что освоение их в ограниченный срок возможно при помощи составления списка тем и понятий и особенно учитывая при этом способности большинства людей к прочтению текстов с помощью "внутреннего диктанта", способствующего запоминанию. Появляющиеся таким образом "списки-диктанты" могут, по мере накопления информации в Сети, превращаться и в "диктанты-справочники". Так, если сказать шутки ради, россиянин или россиянка, осваивая исторически недавно открытый им мир, "растут по службе" как сами себе библиотекари и архивисты, что помогает им даже в том случае, если любимые интернет-издания внезапно закрываются. Стоит здесь напомнить также, что прослушивать информацию для многих легче, чем ее считывать, а традиции сильных советских агитации и пропаганды (имевших подчас оттенок "советской политологии"), отложившись в поколениях уже постсоветского общества, способны в определенной мере "озвучить" многое из "домашних библиотек и архивов". Да к тому же и само современное российское ТВ становится для людей как своего рода систематиков интернет-изданий организующим центром, так как и его можно "читать с любого конца", переключая кнопки и всегда оправданно надеясь на положительный результат поиска нужной информации. Стоит напомнить также, что, как и целенаправленная экранизация, скажем, русской классики в советское время, так и "озвучивание" в виде популярных курсов лекций и передач самой истории России-СССР не могут не свидетельствовать о том, что в период "холодной войны" 1946 - 1985 гг. не могло не иметь места научное общение между США и СССР, а писавшаяся на то время историография могла иметь "сквозное" прочтение. Внедрение интернета несколькими годами позже после начала перестройки в СССР, в связи с использованием традиций упомянутой "сквозной" историографии, привело к росту целых общественных интеллектуальных фондов, неподконтрольных государству, а также ТВ, отражая интернет-контент, становилось все более самоконтролирующим, "легким" для старшего поколения и склонным все же к одноформатной подаче материала - особенно учитывая новое положение страны в мире и быстро менявшиеся взгляды граждан демократической уже России. Учитывая появившуюся с началом рыночных реформа в РФ материальную "раскрутку" образовательных курсов (частные вузы, помещение таких курсов в интернете и проч.), а также "справочный" способ общения человека с информацией, можно отметить, что именно исторические источники в новом, по сути многоформатном демократическом обществе, "прикрепляли людей к земле", погружали их в реальность и параллельно делали более интенсивными контакты как учителей, так и учеников обновленной жизни. Возможно, имевшаяся на момент 1985 и 1991 гг. "транснациональная" историография привела в бывшем СССР к продолжению "транснационального" позиционирования, которое имело место даже в эпоху "холодной войны". Учитывая мировое значение гуманитарного знания, а также искусства и литературы России, которые представлялись вечными ценностями, можно сказать, что именно с началом перестройки 1985 - 1991 гг. естественный процесс взаимопроникновения культур тех же СССР и Запада принял другой поворот, что не могло не привести к гуманистической катастрофе - ведь большинство исторических источников по той же современности еще закрыто в архивах и влияние на представления современных россиян о реальности оказывают в большинстве случаев лишь мнения (в первую очередь СМИ). Сдерживающим фактором настоящей гуманистической катастрофы можно, однако, считать то, что именно индивидуум, осваивающий интернет и ведущий себя как "сам себе" психолог, политолог, даже историк, словом, гуманитарий, вносит вклад в культуру (в том числе религиозную) как в народную собственность, и это, в частности, приводит к зарождению новых интернет-учебников - по мере освоения собранных, собственных "архивов" и "библиотек" .
На сегодняшний день, в связи с появлением прочной "скрепы", соединяющей ТВ и интернет России, можно отметить, что современная историография как прежде всего анализ исторических источников - "говорящая", а также более или менее "сквозная" - не говоря о том, что это историография, постоянно пополняющая свои информационные ресурсы. При этом важно, что та или иная публикация, связанная с ТВ, не исчезает бесследно, особенно если учесть, что "подчитывают" (как для интернета, так и для ТВ) в первую очередь самые квалифицированные специалисты, то есть люди, владеющие искусством анализа многоформатного мира и реагирующие на тот или иной информационный equivoque как на социальную заявку. Шутки ради стоит напомнить, что "ячейки" исторической памяти не перестают открываться в современной России - как, например, они открываются в Москве, в которой есть своя мода, но которая в принципе немодный город (а, значит, имеет место историческое приспособление к тому же Западу и складывание черт возможной в будущем Российской Поднебесной). Складывающийся же союз учителей и учеников новой жизни, думается, дает обновление методик исследования и преподавания в научной сфере и с ними ключ к легкости восприятия всего положительного из новых, уже "народных" архивов. В числе этого положительного можно упомянуть и определенный консерватизм жизни - тем более что современная государственная идеология покоится на противопоставлении советского строя постсоветскому демократическому, а советские события были уже исторически далеко (не говоря, пожалуй, о памяти о Великой Отечественной войне), так что вместе с "погружением" в историю (и язык) в сегодняшней России "выталкивают" Сталина, не оставляя в государственном сознании место определенного "исторического покоя" и более или менее стабильного восприятия на самом деле стабилизировавшейся жизни в стране.
Огромные возможности как сотрудников СМИ, так и рядового человека сделать себя известным в Сети, очевидно, дают возможность "общения по говорящей историографии", то есть в буквальном смысле делания современной истории, но здесь прежде всего надо сказать, что это будет история мнений и оценок. "Оградой" вокруг ушедших в прошлое советских гуманитарных наук будет здесь "новая архивистика", то есть интеллектуальное, информационное творчество тех, кто "сидит" в интернете, одновременно учась читать и читая, так или иначе тоже "погружаясь" в историю (и язык) России и, кроме того, испытывая влияние других цивилизаций. Так, можно отметить, что "информационная совесть" России складывается сегодня во многом из исторических следов, впечатления о которых складывались, в свою очередь, в определенный отрезок исторического времени, и что только многоформатное развитие современного общества с обилием мнений и оценок позволяет трансформировать ее в политическую ценность, даже подвергая критическому анализу. Информационный рост в сегодняшнем мире и явная нехватка времени у людей на политику, а также мультикарьерность (ее в бывшем СССР можно наблюдать часто у тех, кто ищет себя в труде в новом, рыночном обществе) ставит задачу защиты труда (через участие человека в политике в первую очередь), что свидетельствует о наличии как частной (частный сектор), так и государственной (государственный сектор) многоформатности как общественного явления. Человек труда в России явно занят, так что нельзя говорить, например, о том, что в ее многоформатном обществе какие-либо политические идеи скорее навязываются, чем подвергаются "народной", так сказать, "сетевой" обработке. О последнем свидетельствует наличие объемной народной политической рекламы, которую уже двадцать лет население России демонстрирует на выборах (в пользу партии "Единая Россия") и так или иначе приводит процесс позиционирования к стабильному состоянию (учитывая также очевидные элементы самоорганизации общества, становящиеся в ряде случаев современными историческими "следами-нормативами"). Также, если судить о том, что, скажем, мода является центром политического притяжения (от бедности и склонности к показухе) и что вузы - своего рода центр "модного" притяжения (также от бедности и изобретательности интеллектуалов в одежде), то можно сказать, что именно интеллект российского общества будет тем параметром, который будет расти невиданными даже для западного мира темпами. Так, стратегия внутреннего объединения общества РФ в будущем представляется дешево обходящейся государству из-за высокой политической сознательности граждан, при которой также возможно сохранение должного "делового лица" страны как великой державы - скажем, при общении с торговыми партнерами индивидуумов из России, и проч. Однако при этом "информационными узлами", по которым граждане будут "сверять политические часы", останется все же печатная пресса, которую люди верифицируют, передавая из рук в руки, и любая инновация будет испытана, таким образом, силами именно народной традиции, допускающей большое количество не только "говорящих" в Сети, но уже и "пишущих" "голов". Представляется, что, учитывая масштабы России и особенности ее населения, при указанной выше ситуации только дальнейшая элитаризация политики в ближайшем будущем сохранит стабильно-развивающиеся темпы движения ее общества к той политике, которую в науке называют реальной - то есть в первую очередь совмещающей интересы как элит, так и всего демократического общества, а "живое" общение будет одним из оперативных каналов, по которым будут складываться современная народная политическая традиция и политическая.
7. Современная политическая жизнь: выбор или "перебор"?
"С чем выйти к людям?" - сейчас мало кто испытывает в этом затруднения, свободно высказывая даже свои проблемы в Сети. А это, связанное с формированием многоформатного стиля общения, создает индивидуальный стиль даже для тех, кто использует (особенно при чтении новых, часто объемных текстов) "общецелевой" в той же Сети удобный для ее более или менее стандартного освоения "диктант-справочник". И, несмотря на кажущиеся "странности" известных специалистов, признание чего пользователями часто связано с протяженно-объемным в сознании людей разных стран контентом интернета, не может не способствовать появлению у людей "внутреннего контент-диктанта". Поиск в интернете, на фоне известного отсутствия политического многословия в современной России, представляется скорее символом мужской инициативы, а стиль "освобожденных" во многом от поиска женщин - женской. Дает ли свободное сочетание поиска и стиля такое явление, как "консервативная революция"? Возможно, если господство аналитических методов, на которых и строится современная Сеть, дает господство в сознании ее пользователей какой-либо определенной тематики (тем), то есть тем не менее большое количество "подтем", что связано с появлением "личного контента" как результата создания "личных" и к тому же часто "нерабочих" интернет-библиотек . Так, интернет в плане разнообразия информации если не "осыпается", то постоянно наследуется все более молодыми поколениями его пользователей, которые получают к тому же отнюдь не символическую "зарплату" за свой исследовательский труд, в информационном выражении. Переход контента от "старших" к "младшим" создает тот самым аналитический момент, который позволяет новым идеям в Сети не быть слишком "рассеянными", а самой Сети - стабильной информационной структурой. Если, таким образом, существуют "граждане" и "неграждане" интернета, то, имея в виду существование его устойчивых сегментов, можно утверждать, что есть и его "государства", а, следовательно, "говорящая наука". Рост количества "подтем", возникающих в сознания осваивающих интернет, не может не способствовать литературизации идеологии государств реальных, государств мира. Аналитические методы в развивающейся историографии государств часто сами, независимо от количества и достоверности уже известных фактов (например, из открытых и открывающихся архивов) приводят к формированию, в основном стихийному, "периодов-поколений" - на фоне указанного выше индивидуального поиска людьми в Сети, что может создать даже "говорящую историографию", будь она профессиональной или непрофессиональной и будь такие исторические периоды в сознании людей "отпечатками" поколений на теле народной истории или нет. Данное обстоятельство не может не способствовать складыванию в мире своего рода "общества соответствий" - в основном "социальных проб" реальному течению жизни, что, несомненно, сближает многие цивилизации и во многих отношениях способствует "консервативной революции". С широким проникновением интернета в то же школьное образование в мире появляется "школьная наука", становясь чуть ли не университетской категорией, и поэтому пока сложно сказать наверняка, что же является основой "консервативной революции" в современной России - "взросление" знаний или гуманистическая катастрофа вообще. Новая лингвистическая синхрония русского языка, которую предрекают филологи, с развитием "внутреннего диктанта" при освоении интернета и при бесконечном рождении "подтем", проявится прежде всего в гуманитарной области и облегчит протекание в России гуманистической катастрофы, хотя основные открытия на науке на "старом" языке, скорее всего, были сделаны в годы политической стабильности РФ (2000-е - 2010-е гг.). В современной же России такое явление, как "мультикарьерность" ученого (особенно при неприятии традиционной для страны, фундаментальной науки текущей социально-политической и экономической жизнью) способствует удачному освоению мирового интернет-пространства. И это помимо строго ноучно-аналитического изучения Сети, ведь есть в ней и своего рода "ораторские ячейки", "удерживаемые" людьми, которые проходят путь, скажем, от разовых выступлений до различных видов блогерства и еще вольно или невольно обучают других говорить и выступать. Так рождается взаимопроникновение "реал-контентов" разных стран, а "говорящая история", помимо "отпечатков" поколений, имеет твердую фактическую основу. "Ставя речь" другим, массовые выступления в Сети создают в обществе, таким образом, "ячейки безопасности", что в первую очередь базируются на росте принципов толерантности.
Понимание толерантности, как представляется, страдает в современной России оттого, что сочетание "аппетита к толерантности" и психологических нагрузок "информационного общества" (требующих разгрузок) требует особых материальных трат. К тому же, историю как сильную сторону науки и культуры еще Российской Империи словно бы "поменяли" на политологию, что, правда, произошло в уже развитом многоформатном обществе современной России, где смена ролей в интеллектуальной деятельности была не так уж заметна, как, скажем, если бы это было в современном Китае. Но приход политологии из СМИ даже в психологию (а также идеологию) масс в России был подобен тому, что "бросили курить с другими сигаретами", ведь великодержавное сознание, эта "летучая высокая технология" тех же бывших советских масс, частично осталась в реальности - несмотря на новую философию политической и экономической элиты. Тем более можно утверждать в этом контексте, что характеристика современного общества РФ как многоформатного и в то же время линейно-направленность в своем развитии имеют совершенно "не интернетный", не виртуальный характер. К тому же, идеологические тексты современной России носят авторский характер (если бы их, например, комплектовали в архивы), так почему же нельзя сказать, что не слишком "поучающий", но в то же время и не такой "вольный" стиль политических речей сегодня не делает популярным "поход на СМИ" среди населения именно как на реального "работника" и прежде всего государственного служащего?
"Наследуемый интернет" в России, о котором говорилось выше, имеет, конечно же "повторы на корню", для воспитания младших пользователей. Это, если наблюдать незримый диалог тех, кто стоит (или даже живет) по одну сторону СМИ и по другую, то есть пока что в целом представителей элиты и "массовой аудитории", создает впечатление, что, тоже пока, в стране строятся "прямые" и "обратные" информационные цепи и часто по принципу "квартирно-комнатной дипломатии", которая облегчает восприятие и переживание современной истории в ее раннедемократическом, российском варианте. История сама по себе здесь может стать неделимой "летучей высокой технологией", обеспечивающей как общение между людьми в России, так и международные контакты. Это представляется вполне реальным, поскольку, как видится, после новой для страны, государственной пропаганды рынка и индивидуализма (в 1990-е гг.)_ и наступившего затем периода консервативной по духу идеологической стабильности, в России стали действовать принципы своего рода "социального округления" - для простоты и точности анализа происходящего, за которым исчез, в частности, полупризрачный "средний класс" и высветилась публично "одна в стране торговля". Более или менее объективная обработка информации, "информационная собранность" была достигнута, несмотря на рост информационного объема интернета, как раз именно "мультикарьерными" учеными и другими интеллектуалами из России, которые бросили свои силы на укрепление веры людей в себя, а не только на научные достижения (и в частности "высокие технологии"). Достаточно резкая смена с началом демократического этапа в России социальных статусов населения не могла не повысить в цене "бытовой унисекс" как возможность выбора и также отсутствие большой привычки бывших советских людей к разного вида роскоши. Ко всему этому, можно отметить, что при "общении по историографии" "общения по политологии" в стране не возникло - поскольку именно эта дисциплина, при наличии огромного массива информации о России в мире, в российской редакции пока не может "прикрепить человека к земле", сделать его слова утвердительными для заграничных элит и в целом ставит понятие выбора для россиян вне реальных общественных категорий.
8. О системном будущем мира.
Прошло около семидесяти пяти лет со дня установления Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений. Напрашивается вопрос: системен ли существующий сегодня мир? Длительность существования Ялтинско-Потсдамской системы, очевидно, позволяет все большей и большей информации о мире выкладываться в Интернет, "искусственный разум" для нескольких поколений жителей Земного шара. Таким образом, человеческий мозг из-за однотипной хотя бы в своей подаче информации, что граничит с гуманистической катастрофой, изнашивается, стареет, следовательно, мир системен, поскольку теперь он опирается почти что только на физические и физиологические возможности человека.
Перегрузка, а также угрозы сфере деятельности человеческого мозга в современном мире заставляют науку быть достаточно бессистемной и хаотичной. Однако, в ее теле сейчас рождается другая наука - неомодернизм, которая может ставить себе целью и синергетическое соединение объекта и субъекта исследования. В этом контексте впереди выступает общемировая политическая наука: в РФ, например, власть выступила с предложением "интеграции интеграций" в Евразии. Идея синергетики организует мир и делает его более системным, и Ялтинско-Потсдамская система международных отношений сохраняется, скрывая в себе гигантский потенциал международного сотрудничества.
Скорость систематизирования мира, таким образом, зависит от скорости самообразования человечества - на уровне конкретного индивидуума. Последняя зависит от его возможностей общения с таким источником, как Интернет: безусловно, в его собственном стремлении расширить кругозор. Идеологические, а также специализированные (в том числе политические) знания о мире, как было сказано выше, стандартизированы в духе науки, в первую очередь удовлетворяющей скорее не насущные нужды, а духовные интересы элит, опирающихся на масс-медиа как проводников политики. Тогда: возрастает роль гуманитарных дисциплин и растет значение гуманитарной составляющей современного человеческого сообщества, которая прежде всего, при наступлении техники на человеческую (в том числе частную человеческую) жизнь, сохраняет его. Гуманистическая катастрофа может предвидиться прежде всего теми, кто полностью отрицает "живой момент" в интернет-общении в глобальном масштабе.
Итак, превращение духовного (евразийской идеи, которой около ста лет) в сегодняшнее материальное ("интеграция интеграций") - это разновидность "синергетики синергетики". На фоне последней становятся более очевидными субъект-объектные отношения в мире, и системность его возрастает. Все поклонники современного неоевразийства, например, испытывают симпатию к объединительной идее "от Лиссабона до Шанхая", и, пожалуй, только американоцентричное понимание глобализации, установившееся сразу после распада СССР (1991 г.), мешает последней осуществиться политически. Таким образом, США, именно в роли "мирового жандарма", при этом сохраняя свою познавательную и просветительскую роль в мире, противник евразийской идеологии, в которой значителен элемент воли народов, хотя бы беднейших.
При решении США отказаться от приоритета "американоязычной" в полемико-методологическм плане глобализации в мире вся Евразия "собралась" и оказалась в едином синергетическом поле. Эта синергетика интеграций будет сопровождать мировое сообщество в ближайшем будущем, возможно, до середины 2020-х гг., когда, возможно, установится полная интеграция в ЕАЭС. Синергетика интеграций в Евразии до неузнаваемости изменит демократический строй на материке, придав ему сильное государственное начало в связи с этим всепроникающее влияние масс, желающих уже сейчас разделить власть в государствах с элитами.
Сопряжение интеграций даст новую образовательную методику уставшему от угроз и борьбы с ними мировому политическому сознанию начала XXI в. - методику, которая покоится на многоформатности. Таким образом, в области политики будут приниматься "массовые" решения по вопросам прежде всего сильной роли государственной власти, от которой пока что зависит интеграция. Потеря силы государства в случае с Ираком, Сирией, Ливией, также вся сегодняшняя ситуация на Ближнем Востоке - прямое следствие вмешательства во внутренние дела стран самого политического сознания - и тоже как "мирового жандарма". Складывание коллективного политического понимания мира в результате преодоления позиционированного несовременно и потому по своей природе ошибочно понятого, однополюсного и пока не слишком системного положения США как средоточия воли американской нации является лучшей гарантией против создания предпосылок новых войн. Системность мира в его многоформатности, таким образом, снова будет исходить, как и сама политическая многоформатность, от содружества и взаимонимания наций, основываясь на традиции, которая ведется с окончания самой страшной в истории, Второй Мировой войны.