В начале XXI века имеют место замороженные процессы и в частности то, что многие из населения Земного шара, думается, сидят на "замороженной" политической диете - так как те же гибридные войны ломают некогда привычную картину, когда четко разделены внутренняя и внешняя политика государств. Именно аналитика является одним из средств, которые помогают расставить все по своим местам, и аналитика научная. Комбометодология (комбинированная методология - и в том числе в сфере анализа) может действовать только в условиях развернутого светского общения населения мира, и в частности в социальных сетях. В интернете также неумолима встреча с преподавательской инициативой, поскольку стремящиеся убедить людей в чем-либо пытаются прежде всего воздействовать на семью, воспитание и вообще существование в ее пределах. Представляется также, что "натренированный" на почти любых виртуальных соблазнах глаз рядового потребителя отрезвляет его, оттачивается укоренение в реальной жизни, представление о ней, и в результате аналитическая составляющая жизни возрастает. Также интересно, что то, что служит "разделителями" (как в библиотечных каталогах старого образца) мирового информационного потока, это своего рода "окна", которыми "читают" информацию - и здесь могут быть форматы телевидения, радио, и даже уже готовые диссертации, а также целые университеты. Новый интерес к тому же быту (здесь: искусству жить обыденной жизнью) настраивает научные работы именно "на прием" и делает их выводы во многом доходчивыми - как, например, прокручивая их через ТВ, своего рода интеллектуальный стационар. В современную деловую матрицу вписывается и то, что человек крайне осовременивает исторические источники (скажем, по памятным на сегодняшний день эпохам Сталина или Хрущева), словно бы мониторя их сквозь существующие аналитические циклы историографии исторической науки. Широко известный в педагогике так называемый "внутренний диктант" (записывающего материал и про себя его проговаривающего ученика) уже не так влияет на освоение человеком мирового информационного потока, который предстает в электронном виде, и здесь стоит большого труда освоить бумажный учебник с привычным некогда конспектированием содержания и отдельных тезисов. Для научного исследования, тем не менее, наступают времена, когда оно, скажем, в виде монографии, будет представлять собой целый "роман для интеллектуалов" - поскольку лишена творческого влияния на себя со стороны достаточно случайно подобравшихся членов "рабочей тусовки".
Деловая матрица организует, как кажется, взаимопроникаемость научных школ и исследований, считаться с ней - повышать наукоемкость человеческой деятельности (даже романтические направления в тех же исторической науке и политологии "укладываются" в форматы, а эти форматы обусловлены "от" и "до" структурой современного, информационного общества). В деловой матрице люди будто бы отрабатывают вложенные в тебя же, читателя интернета, деньги, и вот - обязательность дресс-кода на той же московской "улице" 2023 года, при этом соблюдение при этом многих приличий, что свидетельствует о сбитой общественно-политической температуре общества. Общественная температура, безусловно, касается и научно-интеллектуального процесса: так, классическая кандидатская диссертация по истории может стать "переводом" научной литературы, а вот уже докторская диссертация по истории - это уже "творческий пересказ" с анализом (и обе модели диссертаций укладываются в тот формат политологии, который доминирует с конца 1990-х гг. как переходный, в социально-философском смысле).
Сегодняшнего человека в России словно бы "протаскивают" через целый ряд фирм и цен; такой человек, даже при восхвалении предоставляемого ему сервиса, не остается один, ибо вынужден чуть ли не каждый день сравнивать, анализировать потребительский рынок - и все через "потребительскую анфиладу" (пользуясь выражением "анфилада комнат" в архитектуре). Так что вписаться в ту же российскую "улицу" - это уметь общаться (притом на особенном, современно русском "языке в языке"), и при таком общении надо еще уметь учиться/работать субъектом и объектом общения. Таким образом, учитывая деловую матрицу, человек может вообразить, что находится внутри "ожившего" курса истории современной (и не только современной) истории России, и здесь "чтение окнами" может давать ему прежде всего научно-гуманитарные ориентиры в освоении живого материала.
В во многом формализованном существовании постсоветского человека внутри деловой матрицы проглядывает интерес к советскому прошлому. Последнее многими воспринимается в фокусе доверия к той силе страны в масштабах целого мира, которая в советское время не подвергалась сомнению. Персонифицирование же тех, кто, согласно мифологизированному современному сознанию постсоветского общества, "украл" величие (в частности, "тусовок" из СМИ), все же не дает людям "закрыться" от мирового информационного потока и его идеологических школ, побуждает их продолжать дальнейший анализ событий и пополнять свою социальную активность. Предполагаем, что на место "рабочих тусовок" со временем встанут квалифицированные кадры из числа академических ученых, чье живое преподавание будет лучшим фирменным знаком для того или иного вуза, и чьи работы будут учить читающую публику "читать как качаться" (то есть прилагать труд). Пока хорошие, содержательные тексты в СМИ - это почти что роскошь, хоть из них, через третьи руки, "делают" материал на потребу дня, и можно здесь сказать, что обмирщение (возвращение в светскую жизнь как жизнь миллионов) научного творчества снова пойдет по идеологической дороге - ведь еще в советской "идеологической матрице" не мог не присутствовать интерес к интеллектуальной продукции, а вместе с ним и целый идеологический рынок. Советская "скрепа", думается сегодня, существовала как предшественница большой научно-интеллектуальной революции в умах трудящихся людей, и при этом тот факт, что государству "отдавали долги" покорным слушанием материалов пропаганды, был тесно связан с социальной инициативностью масс, стремящихся сохранить (как и сейчас) прежде всего свои семейные ценности.