Бодунов уже в десятый раз со всей силой потянул за лямку, но парашют опять не раскрылся. Эффект был такой же, как если дергать за рычажок сливного бачка, когда в нем нет воды: сзади что-то трещало и скрипело, а результата ноль. "Видать, никакого парашюта в том рюкзаке отродясь не было, - подумалось Бодунову, - попался я, как курва в ощип!"
Земля, между тем, неотвратимо надвигалась, крапинки, линии и квадраты увеличивались в размерах, приобретая осязаемость и объем. Но Бодунов старался не смотреть вниз, перед его глазами, как это, говорят, происходит с каждым смертником, проплывала вся прожитая им недолгая бестолковая жизнь. Всплывали бликами лица отца и матери, фигуры воспитательницы детского сада и классной руководительницы, тещина бородавка, сверкающий золотой зуб начальника, отдельные части тела законной супруги Люси и подпольной подруги Дуси... Вроде бы ничего особенно радостного в этих картинках не было, а все равно жалко расставаться, уходить, не простившись, что называется, на английский манер.
Бодунов еще в юности мечтал увидеть мир, посмотреть иную жизнь, но был невыездным, и лишь в постсоветское время, когда железный занавес поднялся, граница открылась для него... как крышка гроба? Сколько лет, во многом себе отказывая и зажимая левые доходы от жены, копил он деньги на увлекательную поездку! И недавно, будучи внимательнейшим зрителем телевизионных передач, присмотрел на одном из каналов заманчивую рекламу - "Путешествие в рай". За невысокую цену престижная туристическая фирма "Интергопстоп" обещала массу впечатлений и услад.
"...Ни хрена себе, рай! - мысленно сквернословил неудачливый парашютист, бросая косой взгляд на неумолимо приближавшуюся поверхность. - От такого удара сразу в преисподнюю провалишься!" Неожиданно вспомнилась фраза из детской сказки - "дерни за веревочку, дверь и откроется". Бодунов вновь потянул за помочи, опять - никакого эффекта. Если что и открывается, так врата ада - добро пожаловать, давно вас ждали!..
И часа не прошло после вылета из "Шереметьева", как по рядам пронесся слух: в баках обнаружилась нехватка керосина (или чем там заправляют самолет?), поэтому посадка в пункте назначения - на знаменитом международном курорте - отменяется. Одни пассажиры комментировали это так, что топливо выгорело оттого, что самолет долго блуждал в небе, менял высоту и направление; пилоты будто бы точно не знали, в какую сторону лететь. Но другие утверждали: керосин украли и толкнули налево еще до взлета, на земле... Так это было или иначе, по-видимому, навсегда останется тайной: "черный ящик", хоть кувалдой по нему молоти, правды все равно не скажет, как партизан на допросе. А если даже и скажет, какое ему, Бодунову, от этой правды будет облегчение?
"Господа и товарищи, - внесла ясность вошедшая в салон стюардесса, - по техническим причинам полет прерывается. Фирма приносит искренние извинения: парашюты на борту нашего лайнера имеются только для членов экипажа. После того, как они покинут самолет, выброситься получат возможность и все остальные. Командир корабля советует вам: постарайтесь опуститься на что-нибудь мягкое. И главное - без паники, к паникерам будут применяться строгие меры. Запомните, после приземления оставшимся в живых пассажирам, а также родственникам погибших будет выплачена десятипроцентная компенсация. Благодарим за участие в полете, фирма "Интергопстоп" всегда к вашим услугам..."
"Послушай, девушка, - схватился Бодунов, как утопающий за соломинку, за рукав стюардессы, - может, еще один парашютик где-нибудь найдется?" "Могу предложить лишь собственный зонтик, но вряд ли это вам поможет, - ответила та, но когда он вытащил из кармана пачку баксов, припасенных для веселого времяпрепровождения в раю, спохватилась и достала откуда-то мешок с лямками. - Ладно, жаль мне вас, возьмите мой парашют, а мы с напарницей как-нибудь спустимся на одном: она женщина миниатюрная, да и я много не вешу".
"Коза блудливая, - негодовал теперь Бодунов, проклиная облапошившую его воздушную мошенницу, - а я-то тоже хорош, за этот мешок с дерьмом последние доллары отдал!" Мысли его прервал сильный толчок - "неужели уже конец?" - но нет, это оказался сосед по креслу, с которым только что, в предвкушении благополучной посадки, распили бутылку "Путинки". "Эй, друг, - крикнул он, больно заехав Бодунову локтем по носу, - гляди, приземляйся на полусогнутых, не то ходули переломаешь". И унесся куда-то, неизвестно куда.
"Все советы дают, - обозлился Бодунов, - как была Страна Советов, так и остается, сколько ее ни переименовывай..." Но тут наступило беспамятство, а когда он через какое-то время очнулся, то сразу же перекосился, ощутив вокруг себя удушливое зловоние, мерзость и гниль. "Так и есть, мертвец я теперь, вот уже и разлагаться начал.... Но почему ж тогда действуют руки и ноги, работает легкие, видят глаза?.. А вон и солнышко в небе блестит, хитро улыбается..."
Душа инстинктивно потянулась к свету, но чьи-то цепкие пальцы - хватка костлявой Смерти? - удерживали тело, сковывая высокий порыв. Чья-то чужая рука шарила в кармане, кто-то пытался снять куртку, сдергивал с запястья часы. "А ну, мародеры, отвали, не видите что ли - я живой?" - заорал Бодунов, окончательно приходя в себя. Кодла грязных косматых оборванцев, разочарованно матерясь, расступилась по сторонам, и он, наконец, смог оглядеться вокруг. Местность показалась странно знакомой.
С высоты огромной мусорной кучи, на которую он совершил мягкую посадку, неожиданно открылся вид на родной микрорайон: серые коробки домов, спичечные деревца, разоренная хулиганами детская площадка... Неужели самолет не улетал ни в какую лучезарную даль, а просто делал круги, будто белка в своем дурацком колесе, над московскими окраинами?
Хорошо знакома - до колик в печени! - была Бодунову и сама гигантская свалка. Возмущенная домовая общественность регулярно посылала (в префектуру, мэрию, правительство и даже в ООН) протесты против творящегося под окнами безобразия, и Бодунов с супругой, искренне разделяя всенародный гнев, с энтузиазмом их подписывали. Но никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, "молодцы, ребята, что мусор перестали убирать, иначе бы мне хана", радовался вчерашний борец за чистоту.
Тесно прижимая к себе сумку с бритвенными принадлежностями и парой запасных носков, которую он не упускал из рук во время всего свободного падения, Бодунов побрел к дому, но внимание его внезапно привлекла какая-то похожая на чучело фигура, беспомощно болтавшаяся в проводах на верхушке осветительного столба - по всему видно, еще одна жертва авиакатастрофы. "Никак, шалава стюардесса, - почудилось ему, - ну погоди, сейчас я тебя достану!", однако при более тщательном рассмотрении чучело оказалось все тем же соседом по самолету, с которым он давеча столкнулся в воздухе.
"Ау, земляк, подсоби спуститься, - бодро закричал фонарный висельник, - а потом сразу же и отпразднуем: это у них, раздолбаев, с керосином перебои, а у меня он всегда при себе, хочешь, покажу?" Предвкушая халявное угощение, Бодунов рванулся было на помощь товарищу по несчастью, но неожиданно передумал, плюнул и повернул к подъезду. "Повиси еще чуток, народ наверняка уже пожарных вызвал, скоро приедут, снимут тебя".
Жена Люся, как всегда, встретила его не слишком радушно. "Что-то ты быстро вернулся, - огорчилась она, - только начала от тебя отдыхать, и - здрасте, я ваша тетя! Ничего себе - путешествие в рай, небось, никуда и не уезжал, а денюжки с дружками просаживал, шлюх поил". Бодунов попытался объясниться, поведать о своем злоключении, но женщина, осмотрев и обнюхав его одежду, не дала ему вымолвить и двух слов. "А вонючий-то какой! Тебя хоть на курорт посылай, хоть в магазин за хлебом, обязательно где-нибудь вываляешься, свинья грязи найдет! Не буду с тобой разговаривать, пока не помоешься, а то всю заразу по Москве собрал и в дом принес!"
Махнув рукой, Бодунов отправился в ванную. Горячей воды, как обычно, не было, пришлось лезть под ледяную струю. Согревала только мысль, что смертельная опасность миновала, жизнь продолжается, и, значит, настоящее, полноценное путешествие в рай еще впереди. Будут еще и высокое небо, и сияющие звезды, недаром же говорят: человек создан для счастья, как птица для полета.