Четвертая пятилетка жизни каждого человека охватывает период с пятнадцати до двадцати лет. Такой вот замечательный романтический возраст (впрочем, как показал дальнейший жизненный опыт, у меня почему-то всегда романтический возраст). Но в те времена я ведь и предположить не могла, что настоящая Жизнь начнется значительно позже.
Два года четвертой пятилетки пришлись на школу - на девятый и десятый классы. Тогда в школах было десять классов, это теперь одиннадцать, что, думаю, более правильно - лучше заканчивать школу в более зрелом возрасте. А не как я - в шестнадцать лет (потому что учиться меня отдали в шестилетнем возрасте).
**********
В пятнадцать я уже начала метаться - куда же идти учиться дальше. Чтобы не идти куда-то учиться дальше и речи быть не могло. И, понятно, поступать следовало только в высшее учебное заведение. И сложности возникли - ведь я так и была не комсомолкой, потому что в восьмом классе не вступила в ряды комсомола с одноклассниками, леча неврит лицевого нерва и занимаясь самостоятельно (по учебникам) на дому.
Но сложности возникли потом - когда уже подошло время подавать документы в институт. Все проблемы решаются ведь последовательно - по мере их возникновения.
***********
В девятом классе была одна Проблема - уроки НВП (начальная военная подготовка). Вот уж, скажу я вам, трясло меня от этой НВП, от разборки и сборки автомата Калашникова на скорость; обучения хождению строем, построений в шеренгу и примерок противогаза.
Преподавал уроки начальной военной подготовки подполковник в отставке.... притом, строевой подполковник. Звали его Борис Ильич.
Муштровал он нас по полной программе! Никаких поблажек! С меня ручьями лился пот, руки тряслись от того, что стрелка секундомера бежала слишком быстро! Автомат Калашникова явно не слушался! Борис Ильич выговаривал мне, перед всем классом. Я начинала ощущать себя абсолютно никчемной, не бойцом! Единственное, стрельба в тире из пневматической винтовки немного поднимала мой авторитет в глазах нашего преподавателя.
Строем я тоже ходила так себе. И никак не удавалось сходу натянуть на голову противогаз.
Сказать, что я ненавидела уроки НВП - ничего не сказать !
На самом деле я мало что ненавижу, но уроки начальной военной подготовки были кошмаром жутким для меня.
Вот эти уроки во многом поглощали мое внимание и отвлекали от действительно важных дел, к которым следовало бы подходить как можно более осознанно в последние два года школьной жизни.
************
Да еще последнее лето школьной жизни выдалось замечательным. Мой любимый двоюродный брат Серёжа (у которого Юбилей на носу, Сереже вот-вот исполнится 60 лет), так вот - Серёжа приобрел мотоцикл Ява! Велосипеды, естественно, были отставлены в сторону, появилось новое роскошное средство передвижения для дальних поездок. Серёжа отводил меня в сторону, заговорщически подмигивал и шепотом произносил - Балда, поедешь на мотоцикле кататься?
И не дожидаясь ответа - приходи к колонке через двадцать минут!
Взрослые не особо приветствовали моё катание с ним на мотоцикле, опасались - как бы чего ни случилось. Всё же Серёжа в те времена был совсем неопытным водителем, ему тогда было только девятнадцать лет. Да и ездили мы частенько без касок. Правда, автомобилей на дорогах сорок лет тому назад было мало, движение было значительно более безопасным, чем сейчас.
Так вот к нашим с Сережей развлечениям, помимо прослушивания песен Smokie и Blondie на весьма крупном катушечном магнитофоне, бутылочки портвейна три семерки (777) и покурить одну сигаретку на двоих, прибавился мотоцикл! И это было совершенной Фантастикой!! Мы были независимы и свободны в передвижениях! Мы разъезжали по всей округе и за её пределами!
*************
А вечерами, с наступлением сумерек, мы обычно гуляли с Подругом детства по дорожкам-тропинкам дачного поселка, здороваясь с местными поселковскими, которые тоже с наступлением сумерек выползали на променад.
Темнело вечерами всё раньше и раньше. Когда приходило время отмечать день рождения Подруга детства девятого августа, мы не упоминали о том, что лето катится под горку, но что-то такое витало в воздухе, пока жарили на мангале шашлыки, угощались салатами в деревянной беседке, стоящей поодаль от домика. Да и арбуз, разрезанный на дольки, своим алым спелым видом утверждал, что - да, сентябрь не за горами.
Августовское вечернее небо становилось темнее и темнее, звездочки на нем сияли всё ярче и ярче. И уже просились свитера и вязаные кофты на голые плечи, привыкшие к летним сарафанам.
И вот в середине августа Подруг задумчиво произносила: лето заканчивается, а казалось - только-только началось.... скоро опять приступать к учебе....
Подруг старше меня на три года, она уже училась в институте приборостроения, а меня ожидал десятый класс школы. Нужно было определяться, с ВУЗом. Куда идти учиться ??
************
Дёрнуло меня - пойду в педагогический имени Ленина, специальность там интересная есть - фундаментальная физика на английском языке.
Нельзя сказать , что я роскошно разбиралась в физике.... Когда уроки вела Нина Никифоровна - физика казалась сложным и туманным предметом. Когда Нину Никифоровну подменял Николай Федорович (а происходило то достаточно часто), то такой непростой предмет оживал и становился вполне удобоварим для усвоения. И если Нину побаивались все, лишний раз к ней не подходили и глупых вопросов не задавали; то Николая Федоровича не боялся никто! И никто не боялся показаться глупым со своими вопросами. Николай Федорович всем и каждому отвечал, объясняя материал максимально просто.
Вот и я физику с таким учителем полюбила, даже решила пойти и дальше в этом направлении.
А английский добавила, чтобы интереснее было. Наша учительница по английскому Валентина Дементьевна любовь к английскому привила (хоть я очень стеснялась разговаривать).
************
Для поступления в педагогический мне даже специальное направление от РОНО дали, что прибавляло баллы при поступлении. То есть, шансы поступить у меня были очень велики, можно было не беспокоиться особо.
Однако загвоздка возникла - следовало быть комсомольцем (комсомолкой), чтобы не возникло лишних вопросов при подаче документов в приемную комиссию.
Уже после школьных выпускных экзаменов (которые, надо заметить, я сдала вполне успешно) и выпускного вечера, на котором я была в очередном роскошном платье от портнихи московского дома моделей одежды, платья золушки, из ткани светло бежевого цвета, усыпанного крупными кремовыми розами (рисунок такой на ткани), с пышным бантом сзади на талии (потому как сочинительница платья сильно огорчалась, что я слишком плоская, попы совсем нет) и моего резкого выговора моему отцу за то, что он явился на выпускной при полном параде, в парадной военной форме (которую он толком никогда и не носил), и все глазели на него, а меня его павлиний наряд просто взбесил, мы с моей мамой поехали в райком комсомола нашего района ходатайствовать о зачислении меня в ряды ВЛКСМ.
Естественно, мне эти ряды были абсолютно ни к чему, прекрасно обходилась без них, не обременяя себя присутствием на лишенных всякого смысла комсомольских собраниях. Субботники и воскресники я не пропускала, наряду со всеми отдраивала школьные помещения и наводила порядок на пришкольной территории. Никаких нареканий не было.
Но зато в райкоме комсомола были, да еще какие!
Строгий (строжайший) руководящий комсомольский работник выразил своё мнение, заявив, что я не достойна быть комсомолкой, потому что я сознательно саботировала вступление в ряды ВЛКСМ тогда, когда все мои одноклассники занимались этим. Что я явилась теперь, после выпускных экзаменов, исключительно потому, что при отсутствии комсомольского билета у меня возникнут определенные сложности при подаче документов в высшее учебное заведение (не могу сказать, что в этих словах не было истины.... я молчала.... комсомольский билет мне был нужен....)
Пришлось получить справку - я действительно болела, не посещала школу, когда все мои одноклассники вступали в ряды ВЛКСМ. То есть, моя причина не вступления в комсомол тогда была вполне уважительной.
Также директор школы дала мне очень хорошую характеристику, в письменном виде. Более того - она сама позвонила в райком комсомола.
Приехав туда повторно, я получила комсомольский билет и немного сердитые слова напутствия быть достойной комсомолкой.
**************
Собрав документы, вооружившись комсомольским билетом и направлением от РОНО, я, когда пришло время, отправилась в педагогический институт имени Ленина. Сначала на предварительное ознакомительное собрание, на всякий случай прихватив все необходимые документы.
Собрание проводилось в большой аудитории для лекций. Что это место называется аудитория для лекций, я узнала позже, в сентябре, поступив отнюдь не в педагогический, а в Московский авиационный.
Зайдя в аудиторию в педагогическом я узрела много-много-много девушек и совсем чуть-чуть молодых людей. И почему-то в этот момент что-то не то (или то?) щелкнуло во мне, екнуло. Я уже точно знала, что никогда не буду учиться здесь.
Автоматически поднялась выше, чтобы занять свободное место, присела. Минуты через две встала и направилась к выходу, не дождавшись начала собрания.
С педагогическим было покончено, та дверь была закрыта.
*************
Точно так я пропустила "дверь" в текстильный. Когда сидя на скамейке, стоящей на платформе станции Беговая, ожидала нашу Усовскую электричку. Уже после несостоявшейся любви с педагогическим.
Ко мне подошла интеллигентного вида женщина и поинтересовалась - чем я сейчас занимаюсь, где учусь.
На мое - только-только закончила школу, думаю - куда поступать - женщина представилась заместителем декана текстильного института и предложила поступать к ним, записывав на бумажке номер своего телефона и имя. Сказала, чтобы при подаче документов ссылалась на неё.
Бумажку я культурно взяла, но в текстильный никогда не приехала.
*************
Главный разговор состоялся на кухне квартиры, разговор с моим отцом.
Папа резонно заметил - Снегурочка, так или иначе - поступать куда-то нужно. Коли не знаешь - куда, иди в наш МАИ. Там тебе точно понравится. А что получится из тебя потом - будет видно. Если есть какие-то способности, то рано или поздно они себя проявят, вылезут. А если нет - значит, и нет. Из МАИ кто только ни выходил, не только инженеры. Тот же Задорнов, к примеру, выпускник МАИ. А без образования нельзя, образование учит человека мыслить.
Папины слова мне, определенно, понравились. К тому же, мой двоюродный брат Сережа учился там, на факультете радиоэлектроники. Сережа старше меня на четыре года. Как здорово, что мы будем часто видеться! И папа тоже закончил МАИ, тоже факультет радиоэлектроники! Потом он начал учиться в аспирантуре, там же. И еще был заместителем председателя профкома Московского авиационного института.
Всё складывалось как нельзя лучше.
************
Здесь я сделаю отступление, потому как рассказывая исключительно о делах учебных, о последнем школьном годе, не упомянула о событии, которое тогда сильно выбило меня из колеи. А именно о том, что мой двоюродный брат Сережа надумал жениться! Свадьба была назначена на начало апреля 1982 года (я заканчивала десятый (последний) класс школы) ....
Праздничный ужин (с приглашенными гостями) должен был состояться (и состоялся) в каком-то ресторане в центре Москвы. Название позабыла, но название можно уточнить. У Сережи и его жены.
А я была очень сильно огорчена тогда, долго не могла прийти в себя. Меня все уговаривали, успокаивали, опять шили платья на заказ всё у той же модной портнихи. То была целая проблема - достойный наряд, платье. И материал подходящий, ткань найти тоже было проблемой.
Костюмы и платье шили для тётки (матери Сережи), для моей матери, для меня. Для меня платье синее в мелкий белый горошек, с белым круглым воротничком, с рукавами три четверти фонариками; с красивыми мелкими пуговками спереди, обшитыми той же самой тканью - синей в мелкий белый горошек,; пуговки шли от воротника до талии; от талии широкая юбка клеш чуть ниже колен. Платье было очень красивым и очень мне шло, но я не хотела это платье! Я сопротивлялась! Не хотела, чтобы Сережа женился! Как же так? Мы с ним всегда были вместе! Как же я буду без него??? Я плакала, рыдала! Меня все успокаивали, увещевая (особенно тётка) - дурочка, перестань! Он же твой брат! Братьям и сестрам нельзя жениться!
Но для меня все эти слова были пустым звуком. Мне было только шестнадцать, тогда как Сереже шел двадцать первый год.
В ресторане во время праздничного ужина забилась в угол и так и провела там весь вечер, нарядно причесанная и в своем новом красивом платье, синем в мелкий белый горошек. Прекрасный труд портнихи так никто толком не разглядел. Правда, все отметили костюмы её же работы, что были на тётке и моей матери.
В конце концов, я постепенно успокоилась, приняла ситуацию как есть. Да, Сережа всё больше и больше времени стал проводить со своей женой. Сейчас я, конечно, понимаю, что это вполне естественно.
Таким вот был последний, десятый год школы.
*************
Мой отец тогда меня весьма убедил, и я со спокойной душой отправилась в приемную комиссию четвертого факультета (факультет радиоэлектроники) МАИ, чтобы подать документы.
Пока ехала в метро от Белорусской радиальной до Сокола, то всё посматривала на одну очень видную, красивую высокую барышню. Она находилась в том же самом вагоне, что и я. А барышня всё разглядывала меня. В итоге, приближаясь к Соколу, мы с ней подошли к одной и той же двери и.... одновременно повернулись друг к другу.... одновременно спросив - ты куда??
Выяснилось, что мы туда же, обе. Подавать документы в приемную комиссию четвертого факультета МАИ. То была любовь с первого взгляда, между прочим. Она так и продолжается, до сих пор. С Варенькой мы и в лыжной секции потом занимались, в соревнованиях в Нахабино участвовали, прекрасно помним - как гоняли нас как сивок по горкам в парке Покровское-Стрешнево, там базировался домик для переодеваний от нашей маёвской лыжной секции.
После забегов по горкам (в не зимнее время года) мы возвращались в домик и падали на пол, да так и лежали минут по десять, приходя в себя.
Иногда бег и лыжи (в зимнее время года) заменялся плаванием (нужно было сдавать нормативы по плаванию), тогда мы на трамвае ездили в бассейн на Живописной улице.
Вареньке было проще - она закончила спортивную школу, ну а мне приходилось старательно преодолевать препятствия и себя тоже. Варя всё поддерживала меня, особенно во время лыжных соревнований - Катюня, ты можешь! Помни - можешь!
Ну и я как-то .... могла....
Впрочем, это я уже убежала немного вперед. А тогда мы только-только подавали документы. Сейчас понимаю - поступление в МАИ всё же, вне всякого сомнения, определило мою дальнейшую судьбу.
**************
Все экзамены при поступлении в МАИ были в письменной форме, что для меня значительно проще, чем в устной. Потому как излагать материал на бумаге для меня проще, чем проговаривать словами. Скорее всего, так устроен мой мозг.
Поступила я неожиданно самостоятельно, папиного участия не понадобилось. У него было много друзей-приятелей среди преподавателей нашего четвертого факультета (нашего - потому что факультет радиоэлектроники стал и моим). Конечно, могли бы посодействовать. Но обошлось и так. Тетради с экзаменационными вопросами и задачами были пронумерованы. Фамилии и имени на них не значилось, одни номера.
Единственное, я получила три балла за задачи алгебраические. Сначала решила всё очень быстро и решила себя проверить, перерешала заново. Мне едва-едва поставили три балла. В тетрадке было обведено то, что я зачеркнула, посчитав неверным, и написано - вот здесь всё было верно!
Думаю, тройку мне поставили только из-за того, что всё было верно. Иначе - неминуемая двойка, а то и кол.
Но я поступила, набрала необходимые баллы, несмотря на эту тройку.
*************
В МАИ было откровенно хорошо, очень хорошо. Почти все преподаватели - мужчины. Демократичные, лояльные, с чувством юмора. На курсе тоже почти одни мальчики. На потоке нашем было около ста двадцати человек, среди них только восемь девочек (включая Марину Феоктистову из первой группы, Варю, Кису, Инессу, Инну, Наташу, Аллочку и меня).
Мой отец был прав - мне очень понравилось учиться в МАИ. К тому же, наши мальчики были очень интересными, многие при гитарах. У каждой из нас, девочек, тут же появились толпы поклонников - и из наших мальчиков-сокурсников и из среды преподавателей-мужчин. Ведь это такое дело - девочки не могут без мальчиков, а мальчики без девочек. И еще мальчики зачастую много лучше девочек. По крайней мере, раньше так было. Конечно, сравнивать нельзя, мы ведь слишком разные мужчины и женщины.
*************
Мне очень приглянулся один молодой человек, державшийся с достоинством, особняком, но при этом моментально вызвавший большое уважение среди мальчишек. Невысокий стройный молодой человек по имени Серёжа был при гитаре, при серьге в ухе, неброско, но стильно одет.
А самым главным в нём было то, что он приехал учиться в Москву из Ленинграда. Вся его семья (родители, бабушки, дедушки) жили в Ленинграде, поэтому Серёжа часто ездил домой. Возвращаясь обратно, он непременно привозил "гостинцы" для всех нас - новые песни. Не свои, а песни ленинградских музыкальных коллективов.
Наша учёба в МАИ началась в сентябре 1982 года. В марте 1981 в Ленинграде открылся рок-клуб.
Песни можно было слушать (или не слушать). Насильно никому ничего не навязывалось. Все наши мальчики слушали, а из девочек, получается, слушала только я. Киса до сих пор не понимает, что такого я находила (и нахожу) в тех песнях. Ей всегда нравились Алла Пугачева, Кузьмин и Киркоров. У каждого свой вкус, о вкусах не спорят.
Я же слушала.... и с первого раза стало ясно, что именно, чьи песни и музыка зацепили меня больше всего, абсолютно. Хоть я ни в коем случае не отрицала даровитость всех ленинградских музыкальных групп. Более того, оказываясь в Ленинграде, стремилась попасть на концерт какой-либо из местных групп и всегда была в диком восторге от выступлений. Но обычно посещала концерты разных групп одноразово, ради ознакомления. Слушала же постоянно песни только те, что слушала. Бывает и такое....
Мой белый гладкошерстный камышовый кот Вася, подаренный мне одноклассником Димкой котёнком и привезенный нами секретно с берегов Чудского озера в Москву, тут же был переименован под влиянием некоторых стихов в Иннокентия. Новое имя Васе явно понравилось. Единственное, с новым именем он однажды затерялся.... как тут не вспомнить: как корабль назовёшь, так он и поплывёт... Но это уже совсем другая история...
*************
А с Ленинградом меня впервые познакомил мой отец. Однажды, когда мне было лет четырнадцать, он взял меня в этот город с собой, в небольшую поездку по делам. Там я впервые увидела и Леонарда с красным потертым портфелем из кожзаменителя, в котором, оказывается, непременно находилась поллитровка.
Леонард встречал нас (точнее, моего отца) на Московском вокзале в Ленинграде. Обнимая и расцеловывая моего отца в щеки со словами: Степаныч, дорогой, заждался я тебя! Наконец-то приехал!
Леонарду непременно хотелось поскорее выпить со Степанычем и поговорить обо всём.
Я до сих пор точно не знаю - откуда папа знал Леонарда. То ли их связывали какие-то дела по работе, то ли просто так. У папы повсюду были друзья-приятели-знакомые. Леонарда он в шутку называл Недовинченным (в противовес Леонардо да Винчи).
Помню, что в тот первый приезд в Ленинград меня больше всего поразили сфинксы (на Банковском мосту).
Никогда больше в Ленинграде с папой я не была. Но зато часто ездила сама, будучи уже студенткой МАИ и получая стипендию. Да и отец всячески поощрял и финансировал мои поездки и помогал с размещением в городе на Неве - там я располагалась либо в гостинице типа общежития для командировочных на Обводном канале напротив завода Красный треугольник, если идти от Балтийского вокзала, то каждый раз нужно было проходить мимо ДК имени Цюрупы; либо в гостинице Астория (в комнате коменданта гостиницы, потому что тот тоже был приятелем отца); либо у дяди Лёши (Алексея Артемовича) и тети Розы, в их квартире на Черной речке (обычно летом, когда хозяева квартиры переселялись в Дагомыс, на родину тети Розы, в дом её родителей).
Так я полюбила Ленинград и люблю этот город до сих пор. Пожалуй, даже больше, чем Москву.
А в Сережку из Ленинграда, однокурсника, я тогда, конечно, влюбилась. И он привозил оттуда именно то, что мне было необходимо. Но это было отвлеченное, песни, а наши мальчики (и тот же Сережка, облачившийся с наступлением холодов в длинное черное пальто) были рядом. Я влюблялась в тех, кто находился рядом. Ну и в меня влюблялись - как без этого, когда из этого состоят наши жизни.
************
Также меня ожидали обновки. Болгарское демисезонное пальто в крупную бежевую клетку больше подходило для девочки. Для девушки же в самый раз оказалось прямое длинное пальто с отложным воротником и глубоким разрезом сзади, скроенное из драпа красного (с брусничным оттенком) цвета. К пальто идеально подходил берет из драпа точно такого же цвета, что и пальто. Но ходить по городу в таком виде было весьма вызывающе. Особенно, если учесть, что это была первая половина восьмидесятых годов, времена СССР.
Прогуливаться по улице Горького, особенно в районе гостиницы Националь следовало с опаской. Иностранцы хватали за руки, скорее всего, принимая меня за кого-то еще.
И около Белорусского вокзала один всё поджидал и предлагал двести долларов за ночь. Но там меня не только этот один гражданин иностранной национальности поджидал, там и наших хватало.
Я шла мимо словно глухонемая, уверенно, как крейсер Варяг.
************
К слову сказать, о долларах мы тогда совсем не думали. И почему меня принимали за неизвестно кого - понятия не имею. Я вполне успешно, с энтузиазмом и интересом занималась учебным процессом в МАИ. Особенно мне нравился матан (математический анализ - так предмет назывался). Я сходу влюбилась в преподавателя, Виктора Александровича Калинина, тогда ему было не больше сорока лет.
Наши мальчики-однокурсники, хоть они и смотрели в мою сторону, тут же как-то померкли на его фоне, рядом с Витиной любовью к интегралам и прочим математическими действам.
Витя был очень хорош собой и был женат, но меня в те времена это не останавливало. Я тихонечко воздыхала и пялилась на него на лекциях и семинарах во все глаза.
Серёжа из Ленинграда тоже был "отодвинут" в сторону. Но мои любимые песни, которые я услышала благодаря Сереже, как ни странно, остались....
Матан я сдала с третьей попытки. Витя (Витя Калинин силен в математике) ходил жаловаться на меня в деканат, пригласив меня с собой, для прочистки мозгов. Декан попросил меня остаться в коридоре, за дверью.
Наш декан Виктор Петрович Дёмин был очень умным человеком, до меня доносилось, в коридор - Витя, ты с ума сошел - поставь ей тройку! Она способная девочка! Неужели не видишь - она влюбилась в тебя!!! Поэтому ни бе, ни ме, ни кукареку!
Так я получила три балла, которые так и красуются в приложении с оценками к моему диплому МАИ. В принципе, можно было бы получить тогда диплом с отличием, если бы я захотела пересдать. Но я не стала пересдавать. А математику (во всех её проявлениях) я очень любила.
И такая жгучая любовь, просто невероятная любовь к Вите как-то незаметно сошла на нет. Хоть я до сих пор помню, что было.
************
За мной начали ухаживать наши мальчишки (да и не только за мной! мальчиков хватало на всех девушек!) и преподаватель Гарри Гургенович Джавадов.
Он был постарше и посолиднее Вити Калинина, ему было годам к пятидесяти наверняка, может, и чуть больше. Гарри Гургенович был очень интересен внешне, красив этакой восточной красотой, говорил приятным баритонистым голосом. Однако, нашим мальчишкам его солидные параметры нисколько не мешали навешивать ему эпитеты типа "Гарри Пургеныч" или "Джавдет, выходи!", "Джавдет - мой. Встретишь - не трогай его!".
Обычно эпитеты относительно Гарри Гургеновича начинали сыпаться как из рога изобилия в аудитории перед началом его лекций, поэтому когда он входил в аудиторию, я ржала как заведенная и не могла остановиться.
К тому же, кто-то из мальчишек в это же самое время швырял в меня яблоком или конфетой; кто-то запихивал линейку с ластиком под петельку на спине моего очередного модного платья спортивного кроя из красной шотландской клетки от портнихи московского дома моделей одежды.
Гарри Гургенович тут же обращал свой взор ко мне и произносил своим баритоном - Катя, прошу Вас взять свои вещи и спустится вниз, к доске, стул для Вас готов.
Я, продолжая хохотать, сгребала свои вещички и спускалась вниз. Садилась за длинный стол, расположенный на кафедре аудитории, лицом к своим сокурсникам, спиной к доске. Гарри Гургенович (слева от меня) уже приступал к лекции. Все становились более-менее серьезными, начинали его внимательно слушать и записывать. Я постоянно крутилась, потому что доска была за спиной, нужно было переписывать формулы с доски.
Гарри Гургенович был очень хорошим преподавателем и очень хорошим человеком. Мы все знали об этом, несмотря на хулиганства и эпитеты от мальчишек. На самом деле он пользовался большим уважением у всех нас.
************
Наверное, я была симпатичной девушкой, коли за мной так много ухаживали и даже бегали вдогонку на Белорусской, когда я неслась по мосту через железнодорожные пути на платформу, с которой уходила моя электричка. В электричке ко мне тоже подсаживались мужчины (обычно существенно постарше меня тогдашней) и всё интересовались - интересно: и откуда только такие девушки берутся??
Я или отправляла таких мужчин, или упорно молчала, или пересаживалась к кому-то из наших, местных, едущих той же самой электричкой. В итоге я сразу начала садиться с кем-нибудь из наших, чтобы посторонние не подходили ко мне.
В Барвихе тоже на меня начали очень посматривать местные молодые люди, но меня почему-то никто по-настоящему не занимал, хоть, конечно, было приятно, что так смотрят.
*************
Я тренировала мышцы - носила сумку с тяжеленными учебниками; исправно выполняла домашние задания, лабораторные и курсовые работы; участвовала в спортивной жизни нашего факультета (как могла); плавала в Москве-реке; наведывалась в Ленинград (любила делать это в одиночестве или иногда с Кисой, с которой мы учились в одной группе); и постоянно слушала песни, всё те же песни. Я конкретно была снегурочкой, что полностью соответствовало этому прозвищу, данным мне моим отцом.
Да еще однажды, когда поднималась на эскалаторе к выходу метро Белорусская-радиальная, с параллельного эскалатора, спускающегося вниз, закричали - Снегурочка! Смотри - снегурочка!
Конечно, это было брошено мне, потому что вдогонку донеслось - Дагомыс....
Такая вот Встреча, случайная встреча. С теми, кто тоже отдыхал в Дагомысе, в то же самое время, что и мы с моим отцом, когда я весь почти весь учебный год в восьмом классе занималась самостоятельно на дому, потому что в школу не ходила из-за неврита левого лицевого нерва.