Я познакомился с Анечкой на корабле - когда впервые заступил на боевое дежурство. Крейсер неторопливо двигался по инерции, вслушиваясь в пространство десятками датчиков и антенн на всех возможных диапазонах с выключенными двигателями и локаторами, и мне, свежеиспеченному выпускнику артиллерийского училища, только что прибывшему на крейсер вместе с тремя десятками таких же зеленых юнцов, делать было совершенно нечего.

Погоняв взад - вперед ручку управления стволами и заслужив неодобрительный взгляд сержанта, контролирующего расход энергии в орудийной башне, я уставился на пустой серый экрани тактического обзора. Ближайшие два часа вахты мне предстояло провести, тупо глядя на этот самый экран, ожидая команды из боевой рубки или киберцентра. И я прекрасно понимал, что это - не полигон, где хитроумные вводные стучали по голове как град в грозовую ночь. Событий не ожидалось.

И тогда в наушниках раздался ее голос - чуть грустный и усталый. Она тоже была на вахте - в киберцентре. Сержант, поймав мой вопросительный взгляд, хмыкнул и отвернулся. Ну, раз уж начальство не против...

С тех пор наши вахты часто совпадали - и мы разговаривали. Она была любопытна, как котенок, и ее интересовало абсолютно все: чем кормят в училище по праздникам и помню ли я своих родителей, правда ли, что на Земле все еще водятся дикие звери и какого цвета бывает нос у сержанта, когда он заставляет дежурного чистить медные краны в гальюне. Я рассказал ей не меньше сотни анекдотов и услышал в ответ немало историй. Мы подружились.

У нее был тихий ласковый голос, и я представлял себе, как она сидит в бронированной сфере киберцентра в кресле у такого же серого экрана, как у меня. Разве что размером побольше.

Анечка знала расписание вахт или наловчилась подглядывать в файлы, и почти каждый день я слышал в наушниках ее тихий серебристый голос. Мы еще ни разу не встречались - да это и неудивительно, из трехсот двадцати человек экипажа между собой были знакомы только те, кто служил рядом на боевых постах или вместе обедал в кают-компании. Впрочем, я сразу бы узнал ее - по голосу, который невозможно было спутать ни с одним другим.

Я перезнакомился со всей третьей башней, и после "прописки", когда мне, новичку, полагалось оплатить коктейль всем свободным от вахты, со мной уже разговаривали на "ты" и относились вполне терпимо. Разумеется, наряды на камбуз и уборку гальюна мне доставались чаще, чем остальным, но по сравнению с тем, что мне приходилось терпеть в училище, это была сущая ерунда.

Дни тянулись медленно: сон, учеба, приборки, работа на камбузе или ремонт оборудования - все это было привычным, как экран перед глазами. Я мечтал о сражении, когда после победы командир корабля вызовет меня из строя и скажет о том, что я отлично работал на своем посту, и своим беспримерным героизмом спас не только крейсер, но и всю Империю.

Противника, как назло, не попадалось, и только частые встречи с Анечкой помогали выдерживать тоскливое напряжение дежурства перед пустым экраном.

Крейсер возвращался на базу. Конечно, экипажу не сообщают курс корабля, но замена мясных консервов на планктон, а флотских макарон на сухую картошку опытным людям говорит о многом. Естественно, старые вояки на корабле имелись, и когда наш сержант, не говоря никому ни слова, начал надраивать суконкой и без того сверкающие пуговицы на парадной форме, даже для меня, зеленого салабона в первом рейсе, дальнейший путь "Неустрашимого" был ясен, как божий день.

Тут - то мы и влетели. Сигнал боевой тревоги, громкий прерывистый вой сирены, выгнал меня из душа. В одних штанах и с охапкой одежды я ввалился в башню через запасной люк, потому что служба живучести уже начала герметизацию отсеков.

Что было дальше - помню довольно смутно. Серый экран перед глазами больше не был серым, и на нем цветными линиями светились расчетные траектории снарядов и предполагаемые курсы противника. На нашу долю достался эсминец - колючая красная отметка на экране. Подпускать его на расстояние торпедного залпа нельзя было ни в коем случае, а он все время вываливался из синего круга автоматического захвата цели на экране.

У меня прямо шерсть дыбом стояла от старательности и аккуратности, когда я вручную ловил отметку реактора чужого корабля среди помех и облака поглощающего тепловые лучи газа, и Анечка, моя Анечка, подсказывала наиболее вероятную траекторию следующего рывка эсминца к борту крейсера. Неожиданно экран полыхнул зеленым, и я чуть не закричал от обиды, потеряв свою цель. Залпа трехорудийной башни, когда снаряды весом в одиннадцать тонн каждый с ускорением несколько тысяч "g" ушли к цели, я конечно же, просто не услышал.

Сержант накрыл эсминец первым же выстрелом. Через несколько минут бой закончился - на транспорт противника высаживалась наша штурмовая группа, а второй, неповрежденный корабль охранения чужих разгонялся до субсветовой скорости, чтобы войти в прыжок. Преследовать его было поздно.

В кают - компании артиллеристов, по случаю удачного выстрела, состоялся праздничный ужин. Именинниками были старший сержант, получивший внеочередной отпуск и солидную премию, и я, зеленый салабон, все-таки сумевший среди помех удержать в прицеле красную отметку.

Спиртного на корабле не было, и ответный тост с коктейль-тоником в моих руках был вполне символическим. Поглядывая на маленькую серебрянную звездочку, мою первую боевую награду, я поднял стакан из небьющегося пластика за моих новых друзей, которые работали рядом со мной.

И за Анечку, быстро и аккуратно вычерчивающую цветные траектории в бронированной коробке киберцентра.

Шум и разговоры в кают компании обрезало, как во время обрыва связи. В тишине я пытался сообразить, что именно я сейчас сморозил - и никак не мог понять ...

- Ну, за нас всех! - произнес старший сержант и все, пряча глаза, выпили и потянулись к тарелкам. Разговоры вполголоса возобновились, но уже до конца вечера не чувствовалось радости и оживления, присущих хорошей компании, празднующей честно выполненную работу. И лишь в конце вечера, глядя в сторону, сержант сказал:

- Ты, это... Разговаривай, да не болтай лишнего... На крейсере женщин нет.

- Но как же...

- Ни одной. В киберцентре - только киборги. В амортизирующей жидкости. У них нет тела, только спинной и головной мозг, подключенные волокном к бортовым компьютерам корабля. Их оперируют еще до рождения - и подключают к датчикам. Когда они просыпаются, у них уже есть инфракрасное зрение и локаторный обзор, система навигации по маякам и управление орудиями. Они не учатся ходить, но с рождения умеют управлять кварк - реактором или траекторным вычислителем.

- Значит, Анечка...

- Да.

- Но почему...

- Она помогла тебе?

- Да, и без нее...

- И командир не может. И штурман. И главный механик во время боя. Им всем нужны расчеты киберцентра.

- А компьютеры?

- И компьютеры тоже. Вот только машина не умеет почувствовать результат еще до окончания расчета. Да и не верит человек компьютеру так же, как другому человеку.

- В киберцентре только женщины?

- Девочки. У них выше индекс выживаемости, но даже они не живут больше тринадцати лет, слишком велика нагрузка. А когда они понимают, что им никогда не быть настоящими людьми...

- А сколько лет Анечке?

- Десять. Она в киберцентре с момента закладки корабля, а "Неустрашимый" сошел со стапелей в восемьдесят втором.

- Сколько их... там...

- С Луизой ты еще познакомишься, а остальные... Не знаю.

В четыре утра мне на вахту. Я ворочаюсь на верхней койке в кубрике, разглядывая трещины на белом пластике потолка, и никак не могу уснуть.

Завтра Анечка снова позвонит мне и спросит, как прошел вечер.

А я не знаю, что мне ответить...