Ни на что. Кроме времени других критериев пока нет. Только по его прошествии, иногда достаточно длительном, становится понятно - что, или кого, ты выбрал. Очень часто оказывается, что выбрал ты не то и не того, но изменить уже ничего нельзя.
Неужели нет подсказчика, который мог бы помочь?
Такой подсказчик есть, это наша интуиция. Она всегда безошибочно знает, что нам нужно. Необходимо только следовать её подсказкам.
Мой друг, Алексей, уверен, что под видом интуиции действуем мы сами, только с той стороны. Мы будто бы уже прожили один из вариантов нашей жизни и теперь направляем себя оттуда в этой, ещё не прожитой. Когда мы принимаем помощь от самих себя, то следуем интуиции, и всё у нас получается. Когда противимся, то тот, который с той стороны, начинает действовать жёстко, порой жестоко и не церемонясь. Ведь мы с ним одно целое, и тому мне виднее, что делать со мной этим. Надо только всегда знать, что тот, который вмешивается в мою жизнь оттуда, действует для моего же блага. Это становится понятным опять же по прошествии времени.
Но так думает мой друг, и спасибо ему за это. Мои мысли куда проще. Я в своё время думал иначе и представлял другое. Ещё учась в школе, в девятом классе, приготовив дома уроки, я подолгу сидел на стуле, обхватив голову руками, и думал, что нашу планету отдали в распоряжение лаборантам из сверхцивилизации. Они где-то учатся там, в своих вузах, а производственную практику проходят здесь, на Земле. Экспериментируют. В одном месте один лаборант капнул грязной водой - вот тебе ураган, в другом другой стравил нации в братоубийственной бойне - вот тебе война. Нам отсюда непонятно, почему так, почему несправедливо и жестоко, но на поверку всё просто. Земле не повезло с лаборантами. Они все оказались двоечниками, и в особенности те, которые проводят опыты над нашей Россией.
Но специально, конечно, сверхразвитая цивилизация не собирается нам насолить. Слишком большая честь для нас. И лаборанты сами по себе, которые на Земле орудуют, ни хороши, ни плохи. Мы же, когда проводим опыты над мышами, не сильно переживаем за их судьбу. И я, когда на рыбалке нанизываю червяка на крючок, тоже не очень обращаю внимание, почему он так извивается. Но ведь я никакой не садист, я обычный человек, порой даже сентиментальный. Мне бы задуматься, зачем мне рыба, зачем её надо вытаскивать из воды, исконной её стихии? Неужели она чем-то провинилась передо мной?
К своему стыду, я всегда получал и продолжаю получать от этого занятия удовольствие, с самого раннего детства. И как от него избавиться, не знаю до сих пор.
Один раз, рыбача с удочкой на Селигере, я простоял по пояс в холодной воде четыре часа. Сейчас не помню уже, поймал ли чего, или нет, но я не только не простудился, но даже не чихнул ни разу.
Теперь, по прошествии лет, в отличие от себя школьника, я уже не думаю, что виноваты какие-то там лаборанты. Мы сами во всём виноваты, сами творим и хорошее, и плохое. И хорошо, если делаем это поровну. Это ещё, куда ни шло.
Мне вспоминается раннее детство, самое счастливое время. В магазинах тогда было всё очень скудно, особенно в мясных отделах. Поэтому на нашей улице почти все выращивали поросят. Кормили их из соски и ухаживали за ними, как за малыми детьми. Многие давали им ласковые прозвища, сами выгуливали их, чесали и мыли. А потом, когда поросята вырастали, убивали их с первобытной жестокостью, не испытывая никакой жалости. И это делали мы, русские люди, делаем это и сейчас, но уже не повсеместно, и не с таким азартом. Наверное, у некоторых из нас зародились сомнения...
Знаешь, я очень долго стеснялся быть русским. Я, когда писал письмо самому себе в будущее, то представлял себя не здесь, не в России, а в Австралии.
- Что за письмо? - поинтересовался Сергей.
- В жизни у меня бывали минуты отчаяния, и очень часто, - продолжил я, - чтобы избавиться от этого чувства, я брал в руки тетрадь и писал письмо самому себе. Но не теперь живущему, а другому, тому, который появится после моего ухода.
Я подумал, раз я смог появиться один раз, то почему бы не случиться этому и второй. Вероятность Пуанкаре этого не запрещает. После моего ухода всё может повториться, и я буду снова. Снова буду жить, ничего не зная о себе предыдущем, буду страдать и отчаиваться. Тогда я и решил написать письмо самому себе в будущее. Я решил рассказать тому мне, который будет, всё, 'как на духу', о себе самом, или, точнее, о его-моей предыдущей жизни. Он сразу поймёт меня и узнает, без малейших колебаний, ведь это буду я сам. Он обрадуется этой весточке, и отчаяние покинет его. Я помогу ему в этом.
Так вот, когда я писал это письмо, а я долго его писал, то представлял себя не в России, а в тёплой Австралии. Не пойму только почему.
- Ты не запутался, - перебил меня Сергей, - то ты здесь, то ты там, то ты есть, то тебя нет, то ты снова желаешь быть. Ведь совсем недавно ты мне рассказывал, что будущих жизней нет. И делал это достаточно убедительно, а тут вдруг письмо самому себе?
- Ты прав, - ответил я, потирая виски, - с логикой у меня на этот раз не получилось. Она стала похожей на ту, к которой пришёл английский судья, предписавший студенту не пить содовую.
- Тогда, может, расскажешь о себе австралийском в следующий раз, - предложил Сергей, - а теперь перейдём к Богу, - в его голосе послышались торжественные нотки, - я чувствую у тебя к Нему много вопросов?
Глава VII
Есть ли у Бога душа?
- А вот и не угадал, у меня к Нему нет вопросов вообще, - сказал я холодно.
- Это почему?
- Потому что Его нет, и никогда не было.
- А если серьёзно.
- Если подходить к делу серьёзно, то надо сначала определиться, о чём или о Ком, мы будем вести речь и не стесняться глупых вопросов, которые у каждого на языке. Таких, например, как:
Кто такой Бог, зачем Он нужен, и можно ли без Него обойтись.
А то мы знаем Его пока только по картинкам из Библии, где Он сидит на облаке или расхаживает по райскому саду и, как строгий отец, наказывает Адама и Еву за мнимые провинности.
Поэтому, чтобы не было разночтений и разговоров ни о чём, мне хотелось бы определиться с главными характеристиками Бога. Желательно, чтобы они были простыми и понятными, и их было не так много.
Начну с определения: Бог, как я думаю, это сущность не тождественная природе. То есть Он - нематериален, и это Его главное качество. Тут у меня вопросов нет.
Перейдём теперь к другим характеристикам, я предложу две: Бог - всемогущ и Он же - всеведущ. Эти характеристики я даю в неразрывной целостности и дальше объясню почему.
А пока ещё одно пожелание, это уже лично от меня, хотелось бы, чтобы Он был в единственном числе. На горе Олимп в древней Элладе их проживала целая куча. Они вмешивались в дела людей, устраивали раздоры, совокуплялись с земными женщинами, производя на свет героев, но к тем богам (с маленькой буквы), я думаю, наше теперешнее отношение достаточно снисходительное. Их уже никто не воспринимает всерьёз и не думает о них, как вершителях судеб.
Но Бог вообще, как Вселенское мировое Сознание, как Творец бытия, тот, без которого и волос с головы не упадёт, этот Бог и сейчас вызывает священный трепет. К нему я и обращу свой взор.
Если нет возражений, я продолжу.
- У меня нет, - сказал рыжий мальчик и посмотрел на Серёжу.
Тот согласно кивнул.
- Начнём с акта творения, - я пустил нотку торжественности, - хотя нет, ещё одно маленькое отступление. Когда материалист в логических построениях мира берёт за первооснову природу, ему всегда задают вопрос: а откуда взялась материя, кто её создал? Я не буду спрашивать, откуда взялся Бог и кто Его папа. Мне это даже неинтересно, был и был целую вечность сам в себе и ладно. Хотя и тут есть неувязка, если Он существовал вечно, ничего не делая, а потом с половины вечности начать творить, то половина вечности, математики об этом знают, это тоже вечность и момент творения в таком летоисчислении вряд ли вообще возможен. Но это уже мои придирки. Мир существует, я - тоже, а Ахиллес легко обгоняет черепаху, чего бы там не напридумывал Зенон.
Но вернусь к творению. Если Бог был чистое незамутнённое сознание, то зачем Ему захотелось испачкаться, зачем понадобилось создавать утяжелённую несовершенную материю, которая давит нас и Его самого не слушается?
Что за блажь? Чистое незамутнённое сознание Его помутилось или гордыня обуяла? А может, страсть захлестнула, или подначил кто?
Получается, что Ему в самом себе стало чего-то не хватать, но ведь Он само совершенство.
Теперь перейдём к двум основным Его характеристикам, которые я обещал рассмотреть в единой связке, и неспроста.
Бог всемогущ и из ничего в одночасье сотворил весь окружающий мир. Думаю, это возможно, и мне даже кажется, что сделал это Он с определённой целью, каковой до сих пор с нами не поделился. Его всемогущество в этом акте творения я не подвергаю сомнению. Другое дело - всеведение. Тут я не на Его стороне. За то, что Он сотворил, Он должен и ответить.
Ведь мы помним, что ни один волос с головы... и так далее.
Для подтверждения своих сомнений я расскажу об отчаянии, которым, как мне кажется, Мир наполнен доверху и приведу лишь два примера. Не знаю, стоит ли мальчику слушать'.
- Пусть, - сказал Сергей, - ещё неизвестно, что ему предстоит в будущем. Рассказывай.
- Итак, - начал я, - в первом случае я был участником происходящего и может даже виновником его, во втором - всего лишь свидетелем, но и там и там всё происходило на моих глазах. Первый случай тебе не понравится, - обратился я к Сергею, - но ничего не поделаешь, это моя жизнь. Так что слушай... те, - прибавил я множественную частичку, взглянув на рыжего мальчика, и продолжил.
- Мы тогда только приехали с Севера. Пустая квартира, мебелью мы ещё не обзавелись, и купить её было негде, в холодных комнатах было неуютно, топили плохо, и впервые у нас наступило безденежье. В Средней полосе люди никогда не жили богато, не живут и сейчас. И вот жена как-то принесла домой котёнка, чёрного, худого, облезлого. Назвали его Стёпой, в честь предыдущего котейки, жившего с нами в Надыме. Того загрызли собаки, но я тогда ещё не переживал по такому пустяковому поводу, у меня тогда был другой бзик, навязчивый, но важный, и как мне казалось - неразрешимый. Девяносто процентов мужчин болеют им, а в молодости и все сто. Столкнулся с этой проблемой и я, и чуть не сломался.
Но здешняя жизнь в Средней полосе уже кроилась на другой лад, глупые переживания уходили в прошлое. Свобода предпринимательства, новая квартира, сын родился, и чёрный котик был как нельзя кстати. Он быстро вырос, превратившись в красивого отважного кота. За хозяина признавал только меня. Брат моей жены (до сих пор я путаюсь в шуринах, золовках и прочая...) в моё отсутствие не мог даже войти в мою комнату. Стёпа шипел, а точнее рычал на него, как маленький тигр.
Я тогда только-только занялся бизнесом, работал по командировкам, ездил в райцентры заключать договоры на поставку товаров. Машины у меня ещё не было, и я вставал рано, чтобы успеть на первый шестичасовой автобус. Помню, попив чайку, в пять утра (я тогда ещё завтракал, но уже не так много, как на Севере), и, имея несколько минут в запасе, я позволял себе поваляться на диване. Эти минуты были самыми сладкими. Солнце, показав красноватый краешек, медленно поднималось из-за горизонта, его первые лучи пробивались через окно и ярко освещали комнату. Они доставали до моего дивана. В их золотисто прозрачных эллипсоидах плавали мелкие соринки. Это утреннее солнце не было ослепительным, на него даже можно было смотреть, не жмурясь. Говорят, это полезно.
05.06.2016 18:15
Продолжение здесь: http://samlib.ru/editors/r/reshetnew_w_s/sozidajaboga18.shtml