В основном нехорошие, особенно если плотно поужинает на ночь, а ужинает он плотно в последнее время достаточно часто.
Но сегодняшней ночью снов он не видел. Спалось ему хорошо, вот только под утро Петрович немного замёрз, сползло на пол одеяло.
- Надо будет пожаловаться в ЖЭУ, чтобы проверили градусы на термометре у входа в дом, - решил он, - а то в котельной творится чёрт знает что.
Кряхтя, Николай Петрович поднялся с постели и прошлёпал босиком на кухню. Было пять часов утра, за окном ещё и не думало светать.
- Летом в это время, - размышлял он, - когда я вставал на рыбалку, солнце уже вовсю светило, а сейчас в середине октября темно, как у негра в одном месте.
На кухне Петровича ждал его котик Пиня, который сидел на полу, поджав хвост, и вопросительно смотрел на хозяина.
В последнее время котик стал требовательным, а именно, требовал посреди ночи еду. И делал он это всегда с протяжным и громким воем.
- Раньше он никогда не орал, даже днём, - думал Петрович, потирая одной босой ногой о другую, - а теперь спать не даёт почти каждую ночь, будит всегда не вовремя.
Николай посмотрел на своё отражение в тёмном окне, затем подошёл к буфету и вытащил из него увесистый пакет сухого кошачьего корма.
- На, жри! - сказал он ласково котику и насыпал на кафельный пол целую горку.
Затем вернулся обратно в спальню и лёг на кровать. Когда его глаза уже начали слипаться, он почувствовал тяжесть внизу живота.
- В туалет забыл сходит, - чертыхнулся Петрович, - теперь опять подниматься надо.
Какое-то время он лежал без движений, но желание было сильнее, чем его недовольство, а потому пришлось снова вставать и отправляться по знакомому маршруту.
Проходя мимо соседней комнаты, Петрович ненароком прислушался. Из-за приоткрытых дверей доносился мощный храп. Мелодичные рулады выводил его двоюродный брат, который приехал к Николаю на выходные в гости.
- Странно, - подумал Петрович, - в предыдущее вставание храпа слышно не было.
В туалете, щёлкнув выключателем, он на секунду замер, потому что от произведённого действа светлее не стало. Постояв секунду в раздумье, Николай снова почесал одной ногой об другую и негромко выругался:
- Не вовремя ты...такая-сякая, - произнёс он, направив свой взор к потолку, где в темноте сиротливо висела единственная лампочка. То, что он стал видеть в темноте, словно змея, его почему-то не удивило, - хорошо, что при ремонте квартиры я всё предусмотрел, - подбодрил он себя, - и установил в ванной ещё одно 'нужное' место.
Пощёлкав для верности туда-сюда несколько раз выключателем, Петрович вышел из туалета и направился по коридору к ванной. Проходя мимо брательниковой комнаты, он обратил внимание, что храпа из неё больше не слышалось.
- Что это это с ним? - забеспокоился Петрович, и от этих мыслей ему почему-то стало страшно.
Но в ванной свет зажёгся сразу, и он успокоился, пока не увидел за окном человека, лежавшего на снегу. Человек этот был в чёрном демисезонном пальто и, по-видимому, пьяный.
- Не он ли это храпел вместо брательника, - подумал трусоватый Петрович и почувствовал, как по его телу побежали мурашки. Поразмыслить над тем, что сейчас на дворе октябрь, и за окном не может быть столько снега, как, впрочем, и самого окна в ванной, ему почему-то на ум не пришло. От испуга он замер на месте и всё смотрел на чёрного человека. Между тем, человек этот зашевелился и начал вылезать из сугроба. Отряхнувшись, он подошёл к окну и взглянул через стекло на приросшего к полу Петровича. Потом человек, не спеша, достал из кармана сигареты и закурил. Выпустив пару колечек сизого дыма, он направился к входной двери.
- Интересно, я вчера запер её? - мелькнуло в съёжившемся от страха мозгу Николая Петровича, - или этот 'есенинский' тип сейчас ввалится ко мне в дом. Но как бы там ни было, его надо опередить.
Усилием воли Петрович заставил себя выйти из ступора и скоренько засеменил по коридору к входной двери. Чтобы быть первым, он старался переставлять ножки как можно быстрее, но они его не слушались и переставлялись медленно, даже плавно как-то, словно шёл он не по паркетному полу, а по колено в воде. В конце коридора его ожидал новый сюрприз. Прямо у входной двери впритык к ней стояла барная стойка, за которой сидели три типа и потягивали коктейли из стаканов на вытянутых ножках. Старшему было на вид лет тридцать, и выглядел он респектабельно. Одет он был в костюм тройку и белую рубашку, двое других типов были в футболках и кедах, и на вид им было от силы лет по восемнадцать.
- Студенты какие-то, первокурсники что ли...? - удивился Петрович, но при этом он почему-то совсем не удивился тому, что в его доме расположился кафе-бар.
Он с недовольством посмотрел на старшего типа и обратился к тому с вопросом:
- Что тут делают эти люди? - строго спросил он.
- Не беспокойтесь, - бойко отвечал тип в костюме тройке, - это я их впустил. Всё будет нормально...
- Какое, нормально? - опешил раздражённый Петрович, - а ну как сопрут чего-нибудь...
- Не сопрут, - язвительно ответил старшой, - я тут внимательно за всем слежу.
И тут вдруг опешивший Николай Петрович увидел, как позади барной стойки в тёмном проёме окна, которого тоже вчера не было на этом месте, появился чёрный человек, перешагивавший через сугробы. Ещё секунда, и он будет здесь.
Одуревший Петрович ринулся к входной двери, чтобы успеть закрыть её на защёлку. Но сделать этого он не успел, входная дверь вдруг внезапно отворилась, и на пороге появился 'есенинский' тип. Настоящий ужас обуял Николая Петровича...
С криками 'На помощь...', он бросился по коридору к спасительной брательниковой комнате.
Добежать до неё ему не удалось, потому что он, наконец, проснулся.
За окном светало. Мерно тикал будильник, стоявший на тумбочке. Стрелки его показывали семь утра.
- Никакого брательника в гостях у меня нет, - подумал обрадованный Петрович, - уже давно ко мне никто не приезжает... И ладно, это очень даже не плохо.
Он поднялся с постели, оделся, и вышел на улицу.
Несмотря на раннее утро, на улице было тепло, вовсю светило солнце и пели птицы. Редкие прохожие, попадавшиеся Петровичу навстречу, с любопытством на него поглядывали. Чтобы избавиться от их назойливых взглядов, он пошёл быстрее, потом ещё быстрее, а потом побежал. Когда он набрал приличную скорость, то неожиданно для себя почувствовал, как ноги его оторвались от земли и зашагали по воздуху. Сперва Петрович шагал-летел невысоко, около полуметра над землёй, потом начал подниматься выше и выше, и вот уже он воспарил над троллейбусными проводами. Люди внизу, задрав головы, пристально за ним следили.
- Я в свободном полёте, - радовался Петрович, - я умею летать.
Но тут вдруг тело его стало наливаться тяжестью, лететь стало труднее, пришлось снизиться, потом он полетел совсем низко и, наконец, разбросав руки, приземлился. Прохожие остановились, окружили летуна и начали его разглядывать. Пришлось снова побежать, подпрыгнуть и, опершись руками о воздух для верности, снова взлететь. Теперь уже Петрович летел невысоко, он парил почти над самой землёй. Но всё же и это был настоящий полёт. Покружив над тротуаром и лавируя между собравшимися прохожими, которые стали протягивать к нему руки, пытаясь ухватить его за штаны, он поднялся выше. Это далось ему уже с большим трудом.
- Надо быстрее к дому, - решил он, и неожиданно оказался возле своего крыльца.
Возле него росла липа, от которой пахло мёдом и, которая была вся в цвету.
- Здесь же недавно лежал снег, - мелькнуло у Николая в мозгу, но мысль эта его не удивила. Уже давно его ничего не удивляло, и смена времён тоже. Весна, лето, зима, осень - они уже давно перепутались в его голове.
Петрович открыл ключом дверь и вошёл внутрь. Почему-то он сразу оказался в спальне. Не обратив на это внимания, он на ходу стащил с себя одежду, разбросал её по полу и с разбегу ринулся на кровать. Уснул он моментально, а когда снова проснулся, то услышал из кухни знакомые звуки. Это гремели посудой его жена и его престарелая мама, которые готовили ему завтрак. Петрович сладко потянулся, зевнул и, наконец, понял, что он снова в реальности. Нужно было вставать, потому что на сегодня все его сны были просмотрены...