Я угнал полуостров арабов, кнутом 
Как на Дюне червем земляным погоняя. 
Когда Африка заполыхала огнём, 
Тапком Мадагаскара сбил пламя огня я. 

'Ассу' видели? Там с кормы в жертву валам 
Лилипут оступался, играющий в жмурки; 
След мой словно от гусениц трактора шрам 
Заживляла ладонь филиппинских хирургов. 

В самолетов угонщике дух мой воскрес, 
Я свой рок навяжу прилипалам на днище - 
Это в ад ледяной транссибирский экспресс, 
За Разломом Орла саранчи токовище. 

У кальмара гигантского, как Беовульф, 
Оторвал я клешню, маме жалуйся, Грендель! 
Я плыл дальше - сорвиголова -: Вельзевул 
Двух монахов заузлил как карточный крендель. 

Океан я рассматривал как лунапарк: 
Убегал по железной дороге от Снарка 
На дрезине, как льдине тюлень, словно панк 
На измене от лип заграбастых фольварка. 

Осьминог был как древо, растущее внутрь, 
А присоски торчали как мальчика стрелы, 
Регистратора око нашло перламутр 
Гаража для малышки спортивной модели. 

Как монашки, медузы то в колокола 
Били, то танцевали канкан в Мулен-Руже, 
Балерину картонную жизнь обожгла, 
Мотористке-швее подарив горб верблюжий. 

Альбатрос совершал свой бесцельный вояж, 
Как вандал на бульдозере, стелы корчуя. 
Осьминог Ктулху выброшен бурей на пляж, 
Готов миной взорваться, дредноут почуя. 

Групер плыл как Голем, чтоб халдею помочь: 
Палачи и маньяки вставали из гроба; 
Проглотив моряка, он выплёвывал прочь - 
За отсутствие вешалки из гардероба. 

Задавались белухи: вид лучше людей 
Эволюция слепит из них как из теста - 
Если белых от лунок прогнать медведей - 
Души мертвых родных, лизуны-полтергейсты. 

Солнце - чайник из меди, учите матчасть! 
У тукана в рубильнике ток трибунала! 
Распахнула акула тигровая пасть: 
Гаражом для фольксвагенов стать загадала. 

Стетакант - фаршированная голова 
Губернатора города Глупова. Споро 
Граммофончик улитки добычу урвал, 
Баритоном хозяина съев лабрадора. 

Бэтман манта над Готэмом реял, на дно 
Субмарины акул загоняя. Едва ли 
Вечность будешь лежать в ожиданьи Гадо 
С каракатицей, чтоб не запеленговали. 

Терминатором жидким из лужи восстав, 
Каракатица шла по Бродвею певичкой. 
Мне на плечи кидается век-волкодав, 
Мой мангуст переехал его электричкой. 

Кита хоботом смерча нашарил тайфун 
И поднял для решительного разговора: 
"Пускай, вы, дум властитель, народный трибун, 
У вас вич, и не вылечит вас мандрагора!" 

Я парил, в каплю амбры одетый, шаля, 
Словно лыжник с трамплина, по воле Гольфстрима. 
Появленье китов на гречишных полях 
И в горах джаггернаутов - непостижимо! 

Дежавю подарив властелину колец, 
Я плыл в жерле вулкана, прохладой пугая, 
Между тем, за загривок хватая, овец 
Уносили воинственные попугаи. 

Я видал как цунами ленивых мурен 
Забривали как в армию конфедератов 
И тащили в атаку на сушу на плен 
И убой, гной кровавых бинтов медсанбатов. 

Преломлялось сквозь аквамарина флакон, 
Как коралловый конь по дну драпал галопом 
От терновых венцов, как голодных волков; 
Лишь моллюск Магдалины жрал звезд морских скопом. 

Левитация мант, словно сдавших зачёт 
Выпускного экзамена на бакалавра, 
Так же отроков будет лететь звездолёт 
Долго, вплоть до окрестностей Альфы Центавра. 

Люк Скайуокер встань на капитанских мостках, 
В нашу пользу сложились бы Звездные войны, 
В пользу скрипок, играющих на кораблях, 
В пользу мачт, скрипом аплодисментов достойных. 

Я познал, что движение рыб косяка 
Гармоничней и слаженней русских балетов, 
И что рыба-калашников, наверняка, 
Рыбы-меч эффективней на картах валетов. 

Я рассматривал море, сам им становясь, 
Ибо все мы становимся тем, что мы любим: 
Балерин в белых пачках ткала пены вязь, 
На подхвате у них были Демоны Врубеля. 

Я мечтал станцевать свой сапфирный рассвет, 
Разрывающий сердце предвзятых фламинго. 
Комиссары ведут наших дев в кабинет, 
Ясновзорых и золотокосых, былинных. 

Пусть поведает детям журнал "Ералаш", 
Как Максим Каммерер натянул портупею. 
Как Каспийского моря привычный пейзаж, 
Я бы сфотографировал Кассиопею!