Аннотация: Посвящается Великому инквизитору, Томасу де Торквемаде
Дождливый осенний рассвет начинался на Воробьевых горах необычно оживленно. На петлявших по овражкам тропинках появлялись и исчезали закутанные в плащи фигуры с объемистыми свертками за спинами, а на большой поляне недалеко от заросшего травой берега Москвы-реки деловито ставились шатры с деревянными щитами у входов и вкапывались в землю древки тяжелых влажных знамен. Взблескивали алюминиевые лезвия самодельных эльфийских клинков всех форм и размеров. Впрочем, находилось кое-что и получше - у кого хватало денег на модные темпоральные экскурсии. Замерзшие эльфы, орки, гоблины, сталкеры, вампиры и оборотни жадно грелись у костров.
В суете подготовки к турниру никто не замечал странно одетого человека, старавшегося привлечь внимание. Ухватив, наконец, за шиворот пробегавшего мимо эльфа в серебристом плаще и джинсах, человек спросил, медленно и с акцентом растягивая слова:
- Как мне найти Астрономический институт?
- Что? - округлил глаза паренек. Рванулся, выдрав клок синтетического плащика. - Это типа "как пройти в библиотеку", э?
- Мне нужен Астрономический институт, мальчик.
- Зачем тебе?
Незнакомец беззлобно отшвырнул паренька. Тот покатился кубарем, как получивший шлепка котенок, взбив фонтан грязи и клочьев мокрой травы. Тут же проворно приподнялся, ухмыляясь грязным ртом и готовый к новой остроте. Однако, внимательно оглядев широкую, прорванную по подолу рясу незнакомца, его грубые кожаные сапоги, залепленные грязью до самых голенищ, заискивающе зачастил:
- Послушай, послушай, так ты что, ты был... там? А ты что, часто можешь там бывать, да? Может, желаешь что продать? Так тут купят, тут все купят.
- Встретить полоумного на рассвете - к удачному дню, - миролюбиво проворчал незнакомец. Огляделся.
Его заметили. Несколько человек напоказ побряцали склепанными из старых кастрюль жестяными ножнами, скрывавшими не менее достойное оружие.
- Ты! Ты оскорбил нашего брата!
- В круг! Поединок!
Незнакомец не слушал, но осматривался с возрастающим интересом.
- Ого, да у вас тут целый бродячий театр, как я погляжу. Что за мистерию играете? Кликните-ка мне живо вашего maestro de juego.
- Эй! На компе будешь кликать! А мат у нас запрещен! Хочешь сделать вызов, так скажи, что...
- Imbécil! - раздраженно сплюнул человек в рясе и направился к центральной палатке, рассматривая щиты и знамена. - Что за бесовские игрища, клянусь Пресвятой Девой...
- Что вам нужно? Вижу, вы из опытных игроков? Или желаете что-то продать? - вежливо поинтересовался распорядитель турнира.
- Мне нужен Астрономический институт. Покажешь дорогу, вагант? Получишь реал.
- Это вы мне? Да я вроде не виртуален и так.
- Проклятье, да что у вас тут за сброд!? Я задал простой вопрос!
- Астрономический институт недалеко от главного здания Университета, это туда... - тихо произнесла, наконец, какая-то девушка.
- Спасибо, querida. Пошли тебе Господь хорошего мужа, не из этих фигляров, - человек в рясе кинул к ее ногам тяжелую старинную монету и пошел прочь. Распорядитель задумчиво проводил его взглядом.
***
Ливень ожесточенно хлестал гранит смотровой площадки. Старик в одежде простого доминиканского монаха опирался на скользкий парапет скрюченными артритными пальцами. Возле его босых ног с ревом неслись потоки холодной осенней воды и грязи. Позади него в серое небо возносился шпиль Университета; впереди, за обрывом, расстилался чуждый огромный город кричащих тонов и оттенков. Глаза священника равнодушно скользнули по огромным куполам новенького собора далеко внизу.
- Брат Томас!
Старик обернулся. Улыбнулся одними уголками суровых морщинистых губ.
Раймунд широко улыбнулся в ответ, блеснув крепкими зубами. Откинул со лба мокрые волосы. Его тяжелые сапоги загремели по перекинутым через глубокие лужи деревянным мосткам. Доски скрипели и гнулись. Раймунд соскочил в воду, подняв тучу брызг, с хохотом погрузившись почти по колено. Его спутник, кутаясь в широкий плащ и бережно придерживая большую кипу книг, обернутых пленкой, легко перебрался по тонкому настилу, стараясь не замочить низко вырезанные башмаки с позолоченными пряжками, и молча приветствовал Томаса поклоном.
- Mea culpa, брат Томас, припозднились мы, - совершенно не выглядя виноватым, Раймунд, усевшись на парапет, выливал из сапог воду. - Плутал я, точно баран, в окрестном лесочке. Брат Комбре уж заждался меня.
- Как успехи, брат Комбре? - спросил Томас.
Худой и тонкий, точно изображение с гравюры Дюрера, Комбре еще немного помолчал и нехотя произнес:
- Я был пока только в библиотеке института. Мне позволили взять кое-что, по математике и астрономии. Сегодня вечером будут лекции, по нужным нам... темпоральным переходам.
И снова замолчал, как-то болезненно поджав губы.
- Раньше люди путешествовали по Земле, а теперь вот и река времени подчинилась их кораблям, - проворчал Раймунд. - Но по мне, так здесь не хуже, чем в Палестине. Только людей гораздо меньше - леса, правда, кишат придурковатыми фиглярами, но города почти пусты.
- Что-то еще, брат Комбре? - старый доминиканец цепко глядел на ученого.
- Видел женщину, она ведет один из семинаров. Говорил с ней.
- И как она, не дурнушка? - хохотнул Раймунд, выжимая воду из подола рясы. Под рясой звякнули тяжелые звенья боевой кольчуги.
Комбре досадливо дернул щекой. Он был очень бледен. Кончик заостренного носа просто отливал синевой.
- Аликанте бы, брат Томас, - озабоченно ввернул Раймунд. - Пьют же хоть что-то приличное в этой забытой Богом дыре!
- Она сказала, - продолжал Комбре, - что даже их дети способны решать алгебраические уравнения. Для понимания же основ переходов во времени необходимо несоизмеримо больше. А уж для управления этими переходами...
- Так или иначе, мы-то смогли сюда попасть, - возразил Раймунд.
- Да! Как бараны, которым дозволили пройти! - выкрикнул Комбре; его лицо пошло красными пятнами.
- Ты справишься, - спокойно сказал Томас, положив ему руку на плечо.
- Ты не понимаешь! - воскликнул Комбре, сбросив его руку раздраженным движением. Тяжелая кипа книг не удержалась, рассыпалась по мокрым гранитным плитам. "Учебник по математике, 7 класс" было написано на одной из них. - Не надо было тебе звать нас сюда!
- Странное здесь небо, - вдруг сказал Томас.
Комбре дернулся, задрал вверх голову. Капюшон плаща упал с его наголо выбритой головы.
- Просто так рассеивается свет в атмосфере. Но оно странно, ты прав, - чуть усмехнулся он. - А что, брат Томас, наука и вера иногда приходят к общему знаменателю?
- По мере сил я всегда способствовал развитию наук в стране, которую люблю. Только я не терплю богохульства, даже от близких друзей, - большие светлые глаза Томаса кротко глянули на ученого.
- Извини, брат Томас, - Комбре пристыженно опустил голову.
Раймунд поудобнее уселся на парапете, скрестив ноги. Над ним лиловело небо - страшное, как брюхо какой-то гигантской издохшей рыбы. Голые черные ветви деревьев были как дорожки засохшей крови на этом протухшем трупе. И Томас подумал, как похож сейчас его друг на одного из рыцарей далекой эпохи Сида, на фоне тела поверженного им чудовища. Из почти двух тысяч рыцарей ордена Калатрава только Раймунд - магистр ордена - не испугался пойти с ними.
Хорошо бы и теперь удалось вот так же повергнуть врагов...
- Ты, брат Томас, зря полагаешь, что именно в этой эпохе, в этом времени - не знаю, как точно сказать, на это у нас брат Комбре мастер - живут самые что ни на есть греховные люди, от которых Господь окончательно отвернулся и которым Дьявол позволил шнырять во времени, чтобы сеять смуту и раздор. Люди во все времена одинаковы, просты и понятны - что здесь, что четыреста лет назад, что даже во времена Христа и первых апостолов. Возьми любого торговца из тех, что изгнал из храма Христос, - в самое короткое время такой освоится здесь совершенно. А уж такие понятия, как благородство и честь, вообще вечны и неизменны.
- Отчасти ты прав, брат Раймунд, - согласился Томас. - Как есть неизменные грехи, так есть и неизменные добродетели. И в этом смысле здешние люди не хуже нас, грешников. Мы все равны перед Богом.
- Надо понять причину, отчего именно из этого времени стали возможными путешествия в прошлое, и из прошлого - обязательно не далее этого времени. Средоточие чего здесь таится? Почему всем людям стало открыто прошлое, но закрыто будущее? Как оно все работает, каким законам подчиняется, в конце концов!?- воскликнул Комбре.
Раймунд беспечно пожал плечами.
- Лично я вижу пользу в таком положении вещей. Я вполне могу разыскать здесь оружие, что потребуется мне в борьбе с неверными.
- И ты прав, брат Комбре, - терпеливо согласился Томас. - Но подумайте еще вот о чем. Так случилось, что время в своей доступности стало почти подобно пространству. Так случилось, повторю я, не доискиваясь причины. И все больше и больше людей, презрев каждодневный труд и обязанности перед Богом, перед семьей и перед страной, пустились в бесконечные плаванья по реке времени. Зачем сеять хлеб, если можно просто взять его, в другом времени? Но ведь тогда наступит момент, когда никто не захочет сеять. Ничто так не развращает, как отсутствие необходимости трудиться. И тогда вся история человечества, от сотворения Мира, будет заполнена толпами праздношатающихся любителей легкой наживы. И перед ними не устоят ни наши храмы, ни традиции, ни наши ценности и святыни. Но самое страшное ты, брат Комбре, в пылу своих математических изысканий все же назвал. У людей нет будущего.
- Просто они не могут в него попасть, так же, как и в прошлое...
- Нет. Людям перестает быть нужным их будущее, когда к их услугам целые миры и империи прошлого. Свобода перемещения во времени есть самое большое искушение, коим мог бы соблазнить Дьявол человека и поработить его душу. Для того, чтобы уничтожить человеческий род. И только нам Господь дал силы этому воспротивиться. Так что поспеши, брат Комбре.
Мимо них с ревом промчались три черных блестящих чудовища, обдав водопадом брызг, и остановились в отдалении. Томас непроизвольно отшатнулся, вскинул руку к лицу, схватился за парапет. Раймунд не тронулся с места, сощурившись, проводив взглядом мотоциклы.
- А неплохие лошадки, - не без интереса пробормотал он. - Надо только поучить манерам их хозяев.
- Мне пора, - буркнул Комбре, решительно стискивая книги. - Вечером я сюда вернусь. - И растворился в воздухе, словно в густом осеннем тумане. Томас никак не мог привыкнуть к этому зрелищу.
Три невзрачных человека тем временем подошли к ним.
- Ты, - сказал один из них Раймунду. - Ответишь за драку на рыцарском турнире.
- Прежде ты извинишься перед святым братом, свинья! - рявкнул Раймунд, спрыгнув с парапета.
- Оставь, - тихо попросил Томас.
- Этот бомж и так почти голый, вода из лужи его только умоет, - осклабился другой и тотчас получил удар в лицо такой силы, что отлетел к парапету, перевалился через него и с воплем полетел вниз. А в следующее мгновение воздух разорвали два коротких глухих звука. Раймунд судорожно дернулся. Двое торопливо кинулись к мотоциклам, взревели моторы, и они умчались.
Раймунд покачнулся, упал на колени. По ткани на груди расплывалось темное пятно. Его лицо выражало безмерное удивление. Томас только и успел, что поддержать ему голову, когда тот упал на гранитные плиты.
- Что... - прохрипел Раймунд. И замер неподвижно.
Снова пошел дождь.
***
- Библиотека закрывается! Не могли раньше прийти, что ль? А... это вы? Нет, вроде другой какой с утра был... - толстая библиотекарша с заплывшими жиром свинячьими глазками смотрела неприязненно.
- Я хочу отдать книги, что утром взял мой друг.
- А что ж он, не придет? А как же мой семинар? - спросила неожиданно оказавшаяся рядом женщина в коротком облегающем красном платье и туфлях на высоком каблуке.
- Он не придет, - сказал Томас.
- О, так жаль! Надеюсь, с ним ничего не случилось? Ну, тогда, быть может, вы зайдете? Не ко мне, так еще куда-нибудь. У нас широкий выбор, - женщина призывно повела красивой рукой.
Стены душного коридора покрывали объявления. Томас, ведомый женщиной сквозь гомонящую толпу, медленно читал названия проводимых здесь семинаров: "математические основы темпоралистики", "мы и время", "как попасть в средневековье и прожить там один день", "торговля с людьми средневековья", "торговля людьми в средневековье". Названия шли одно за другим: "королева Изабелла - как она любит", "Изабелла - что она жрет"...
- Что это? - выдохнул, не выдержав, священник.
- Вы же понимаете, что не всем под силу математические основы, - рассмеялась женщина. - А желающих, так сказать, приобщиться очень много. Вы же понимаете, тут такие возможности! Наши семинары поясняют практические нюансы...
- Почему это все происходит в Астрономическом институте?
- Просто традиция. Когда-то проблемами времени занимались именно здесь. Но вы выбирайте, выбирайте! - она попыталась взять священника под локоть, но тот решительно, хоть и деликатно отстранился.
- А звезды?
- Звезды давно уже никого не интересуют. А как вас зовут? Кто вы? - женщина снова попыталась прикоснуться к его руке.
- Я Томас. Инквизитор.
Женщина резко отдернула руку.
- С ума сойти! - воскликнул стоявший рядом юноша. - Обалдеть! Настоящий инквизитор! Эй, ну-ка гляньте!
- И ничего смешного! - надула губы стоявшая рядом молоденькая девочка. - Эти гады жгли на кострах хороших женщин, называя их ведьмами.
- Расисты!
- Против свободы!
- Против однополых браков!
- Да бросьте, не такого ж старика нам бояться!
Томаса окружили несколько человек. Кто-то озорно затянул:
"Он страшными глазами сверкает,
Он страшными зубами стучит,
Он страшный костёр зажигает,
Он страшное слово кричит:
"Патер ностер, в ж..пу вас!
Пообедаю сейчас!"
Дети плачут и рыдают,
Торквемаду умоляют:
"Милый, милый отче наш,
Смилуйтесь над нами,
Отпусти нас поскорей,
Переспим мы с Вами!"
Громкий хохот был ответом остроумию куплетиста.
Томас, хладнокровно стоя посреди беснующегося круга, не отпускал своими пронзительными светлыми глазами женщину.
- Скажите, с чего все началось?
- О чем вы? Я не понимаю, - она, казалось, хотела уйти, но отчего-то не могла, беспомощно глядя на инквизитора.
- Кто первый создал темпоральный портал?
- Да он сам возник, никто его не создавал, - неохотно буркнула женщина. - Мы только его использовали. Это своего рода закон природы. Самое замечательное, - она снова воодушевилась, - что нет никаких глупых временных петель и парадоксов, можно путешествовать только в те места, где парадоксов по определению нет! Впрочем, вы, наверное, не понимаете всех этих терминов?
- Спасибо, - нейтрально кивнул Томас. - Я подумаю.
Видя, что не производят на священника никакого впечатления, юнцы примолкли и разошлись кто куда. Разбрелись и остальные. Настало время семинаров.
Томас некоторое время стоял в одиночестве, потом подошел к окну, дрожащими пальцами вцепился в край подоконника. Сердце бешено колотилось где-то в горле.
Во внутреннем дворе института тоже шли непонятные Томасу занятия. Люди суетливо выстраивались в очередь - и исчезали, один за другим, под руководством женщины в красном платье. Раз, раз, раз! - как шарики, по которым бьют палкой, исчезали они где-то в иных временах, влекомые одним лишь стремлением - попасть в мир своей мечты... Своей ли мечты?
Двор опустел. Стемнело. Снова моросил дождь. Только в коридоре, на втором этаже, где стоял Томас, глаза слепил белый свет длинных ламп вдоль потолка.
Томас медленно пошел вдоль стены, мимо дверей, куда всего каких-то полчаса назад заходили люди. Осторожно приоткрыл одну и распахнул настежь - темно и тихо, только силуэты пустых стульев.
На этаже он был один.
Мелькнула страшная мысль: остался ли вообще кто-нибудь в этом мире? Или все ушли во взлелеянные с детства миры - просторы первобытных степей, изобилье и нега жаркой Эллады, Америка, еще не познанная европейцами...Или торговля, безудержный бег торгашей из эпохи в эпоху? Но как же будущее человечества? Или оно действительно перестало быть нужным? Вот оно, последнее искушение. Грех, перед которым никто не смог устоять.
Томасу становилось трудно сосредоточиться. Раз, раз, раз - словно наяву исчезали перед его сознанием люди. Как шарики, как мельчайшие частицы, как элементарные единицы, обманутые и абсолютно послушные... кому?
Комбре много говорил ему что-то о таких вот, послушных, бегущих на любой зов... Нейрон - единица нервной системы. Греческое слово, ничего не говорившее Томасу. Комбре тоже говорил путано. Это слово означает какую-то мелкую частицу, движущуюся в мозгу каждого человека и создающую поток мыслей. Очень сложная, хоть и на первый взгляд невзрачная частица. В организме человека насчитывается более ста миллиардов нейронов. Чем сложнее нейрон, тем совершеннее мозг. А сколько сейчас людей? "Сейчас" - не слишком подходящее слово. Сколько людей постепенно и удивительно слаженно путешествуют во времени? Сколько людей - этих удивительных и сложнейших творений Господа - вовлечены в этот странный поток? Как будто некий мозг, необъятный не в пространстве, но во времени, растет, живет, мыслит и крепнет за счет человечества. А люди - всего лишь материал, промежуточная ступень эволюции... О, Комбре, Комбре! Зачем ты ушел, зачем решился на грех самоубийства? Как нужен ты мне сейчас! И как нужны твои знания! Люди - как нейроны? Нет, такое невозможно изобразить даже столь любимыми тобой формулами...
Да этого просто и не может быть. Бог любит людей. Только людей! Не для иных разумов отдал Он своего Сына. А потому происходящее здесь есть работа Дьявола, овладевшего временем, оседлавшего его, развернувшего и, точно ребенка, взявшего покататься на нем человечество.
Но тогда все вернулось на круги своя. Нет нужды понимать суть путешествий во времени, но надо противостоять Врагу рода человеческого.
- Сила моей молитвы, - произнес Томас, медленно, но уверенно ступая босыми ногами по коридору, в котором одна за другой гасли лампы, - сила моей молитвы - в моей безупречной жизни, которую я до своих восьмидесяти лет посвятил Господу и моей стране, верно оберегая ее от еретиков и нарушителей божественного мироустройства. Если пойду я и долиною смертной тени, не убоюсь я зла, потому что Ты со мной!
"Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое,
Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе..."
Дождь, словно живой, рыдал, хохотал, метался, пока священник читал молитву. Казалось, глубокая ночь наступила уже давным-давно, а Томас все шел по коридору, который плавно вел вниз и все не кончался.
Томас подошел к дверям, ведущим на улицу. Около них, сгорбившись, что-то делала женщина-привратница.
- Пропусти меня, - хрипло, но уверенно сказал Томас.
И женщина, на приземистой горбатой фигуре которой болтались обрывки красного платья, отползла в сторону, не смея поднять лица на инквизитора.
Двери распахнулись настежь. Дождь прекратился, и теплый сухой ветер дохнул в лицо.
От слабости снова дрожали руки. Томас попробовал вернуться домой, как он это уже делал сегодняшним бесконечно длинным днем, когда держал на руках мертвое тело Раймунда. И не смог. Радостный и усталый, он опустился на широкую лестницу. Ему на мгновение ярко и стремительно привиделось, как корчится и издыхает гигантский мозг, точно грязно-лиловая морщинистая туча, почти родившийся в пространстве-времени, не доступном человеческому пониманию. Но для истинной веры не существует преград.
Болело и ныло все тело. Это всего лишь артрит. Не больнее, чем было брату Комбре, когда он, так гордившийся своими знаниями, увидел, что такое наука в этом мире будущего, и решился на смертный грех - самоубийство. И не больнее, чем было Раймунду...
"Но я теперь здесь, волею Господа моего, - думал Томас, все еще дрожа от пережитого страшного напряжения. - Теперь я нужен здесь, чтобы выполнить долг перед Богом и человечеством. Однажды я был апостолом и видел сына Божьего, однажды я был и Великим инквизитором... в разные эпохи призывал меня Господь, и несть им числа. Теперь Господь призвал меня быть здесь, и я буду здесь, потому что ни Дьявол, ни его служанка-время не властны надо мною".