Консуэла проснулась первой. Ёжась и потирая руки, она выбралась из укрытия, где застигла их ночь. Её попутчицы ещё крепко спали, неподвижные, застывшие. Их крепкие длинные ноги блестели от утренней росы, волосы лежали как попало. Консуэла потрогала свои давно нечёсаные локоны и горько вздохнула - жвачку из-за уха снять так и не получилось, наверное, придётся выстригать. От утренней хандры было одно верное средство - переодеться! Консуэла поспешила к карете. Мрачный хромой пони в упряжке проснулся, фыркнул, покосился на нее большим лиловым глазом в кудрявых ресницах и снова заснул. Консуэла подумала, что сегодня нужно обязательно поискать его потерянное копыто - она точно его где-то видела - и открыла дверь кареты, морщась от скрипа петель.
Внутри ждало облако счастья - шелка бальных платьев, лосины с блёстками, кожаные сапожки, туфельки и полусапожки, модные ремни с сияющими пряжками, стильные шляпки и тёплое драповое пальто с отложным воротничком. Консуэла самозабвенно перебирала наряды в поисках того самого, который сделает сегодняшний день особенным, счастливым и удачливым, и точно передаст её настроение (целеустремленность с ноткой грусти и очаровательного лукавства) и образ (принцесса во всем, принцесса прежде всего). И наряд нашёлся - длинное платье малинового бархата, с золотистым кружевом манжет и нижней юбки, с прекрасной черной шнуровкой и зелёными блёстками на корсаже (под её глаза). Платье было идеальным.
Консуэла проверила швы - фабричная работа, а не самопал, кое-как смётанный чьей-то усталой мамой из старой блузки. Она прижала платье к груди и закружилась от радости. И тут же остановилась, как вкопанная, натолкнувшись на суровый взгляд проснувшейся Холли.
- Это Розино платье, - сказала она мрачно.
- Но мы же решили всем делиться в этом путешествии, - пробормотала Консуэла. - Помнишь, одна за всех, и все за одну, и да здравствует мода! И что моё - твоё.
- Твоего мне ничего не надо, - ответила Холли, переступая босыми темными ногами, оттирая Консуэлу от кареты. - У тебя вся одежда старая, рваная и разная по размеру.
- Это винтаж, - пробормотала Консуэла, чувствуя, как хорошее настроение уходит, как и не было. - Теперь так уже не шьют.
- Вот и носи сама свой винтаж, - отрезала Холли. - Стиль "старьёвщица на покое". А моего не трогай. Мою одежду ты растянешь, она у тебя в груди и на бёдрах не сойдется. Потому что, извини конечно, но ты - китайская подделка, и это каждому видно с первого взгляда.
Задохнувшись от обиды, Консуэла уронила волшебное платье, повернулась бежать куда глаза глядят, сделала несколько шагов, почти упала на плечо Розы, зарылась лицом в ее светлые шелковые волосы, пахнущие цветами и травами, разрыдалась. Роза обняла её, гладила по голове, холодно глядя на Холли поверх ее плеча.
- Зачем ты так? - спросила она.
Холли неловко пожала плечами, отвела глаза, поджала губы. Её красивое тёмное лицо было мрачнее тучи.
- А чего она всё хватает? Тебе я, конечно, разрешаю мою одежду носить, но она же совсем другая, и неизвестно, какими грязными руками её кто трогал, и откуда она вообще тут взялась. Говорит, что принцесса, а у самой в волосах жвачка и колено поцарапанное.
Роза покачала головой, нежно взяла Консуэлу за руку.
- Ты выбрала отличное платье, - сказала она. - Мне его подарили на мой первый день рождения. К нему были еще туфли и ожерелье, но это всё быстро потерялось. - Она вздохнула. - Давай я тебе помогу его надеть и зашнуровать. И где-то в карете я видела маленький стильный беретик с пером.
- Мой, - пробурчала Холли, застегивая под подбородком ремешок синего велосипедного шлема. - Мой беретик. Надеваю его с маленьким чёрным платьем.
- Сейчас-то как, поверх шлема прицепишь? - поинтересовалась Роза.
- Ладно, пусть надевает, - махнула рукой Холли, доставая из-под груды одежды шёлковый голубой шарфик с птицами. - Ой, а это что за прелесть? Мне бы по тону так подошло...
Она знала, что извинений от Холли было не дождаться. Та пожала плечами, как ни в чем не бывало повязала шею шарфом и подняла с земли свой блестящий велосипед.
- Пока вы наряжаетесь, я поеду поищу Редискино копыто. Оно, наверное, отломилось, когда он вчера тянул карету через решётку. Он так хромает, что мы сегодня далеко не уйдем. Где карта-то?
Консуэла достала карту - скрученный в трубку листок толстой бумаги с рваными краями - и разложила на земле. Все трое склонились над карандашными линиями.
- Мы прошли через Кольца Страха, - сказала Роза, показывая тонким пальцем. - И Долину Музыки.
Консуэла поморщилась, вспоминая огромные музыкальные инструменты - их верхушки терялись в облаках, а звон, грохот и треск стояли такие, что всё её тело потом еще долго дрожало, как струна.
- Если мы поторопимся, то за утро мы пройдем Равнину Зыбучих Песков и горку Эверестку, и уже скоро увидим окна замка заколдованного принца, - сказала Холли из седла. - Вы, копуши, давайте собирайтесь, а я поехала искать копыто.
Роза помогла Консуэле облачиться в платье, а для себя выбрала наряд стильный и практичный - чёрные брюки с водолазкой. Консуэла предлагала ей красивое голубое платье, но Роза грустно отказалась.
- Такое у меня было изначально, - сказала она. - Когда я была ветеринаром. Я из серии "Профессии", у меня была голубая форма, стетоскоп, термометр и бутылочка собачьей молочной смеси... И любимый щенок Барон, белый, добрый и проказливый... - она тяжело вздохнула. - Он вскоре потерялся, пропал навсегда. С тех пор в память о нём я не ношу голубого.
Консуэла дружески обняла её за плечи и подарила ей зеленый платок, красиво оттенявший её светлые волосы.
Холли примчалась с большим лиловым копытом в корзинке своего велосипеда, они прикрутили его к задней ноге пони Редиски и отправились в путь.
Зыбучие пески промокли от ночной росы, слежались и волновались не сильно. Хотя Консуэла очень надеялась, что Холли провалится в песок как минимум по шею, а она тут же проявит смелость и благородство и спасёт сварливую подругу, вытащит её из песчаной воронки, возможно, пожертвовав одним из шарфиков (она даже выбрала, каким, и положила его поближе к окну кареты). А когда темнокожая красавица будет плеваться песком и рассыпаться в благодарностях, она, Консуэла, скажет так: "Не стоит меня благодарить. Ведь одна за всех, и все за одну, и да здравствует мода!". Но песок никого не засасывал и ни шарфик, ни фраза не пригодились.
Горка Эверестка уходила так высоко в небо, что у Консуэлы голова закружилась.
- А нам обязательно на неё подниматься? - робко спросила она. - Может быть, обойдём?
- Нельзя, - с сожалением процедила Холли. - На карте сказано, что дорога в замок Принца ведёт через горку. Если мы обойдем, то можем попасть совсем в другое место. Или в то же, но там не будет замка. Или принца. Надо лезть.
- Редиске не подняться, - сказала Роза, гладя пони по розовой гриве. - И карету с нарядами не затащить.
- Редиска пусть в обход идёт, - решила Холли. - Ему-то принц до лампочки. Встретимся с ним на другой стороне горки. Ты ему сможешь объяснить?
- Конечно смогу, - пожала плечами Роза. - Я же ветеринар!
Она прижалась лбом к лошадиной голове, зашептала ему в ухо. Холли погрузила в карету свой велосипед. Редиска закивал, заржал коротко, потрусил в обход. Карета подпрыгивала на кочках.
- Увидим ли мы снова Редиску и наши наряды? - мрачно спросила Консуэла. - Или сгинем, упадём и разобьемся на пути к нашей цели?
- Не хотела разбиваться, одевалась бы попрактичнее, - буркнула Холли. - Собралась подниматься на Эверестку в бальном платье до пола с двумя подъюбниками. Тоже мне, принцесса!
- Хватит препираться, - крикнула Роза откуда-то сверху. Она уже забралась довольно высоко. - Начинайте карабкаться.
Они лезли на горку долго, очень долго. Было страшно и высоко так, что дух захватывало. Роза поскользнулась, и Холли поймала её за рукав, но позже заскользила вниз сама, чудом уцепившись за длинную юбку Консуэлы. Ткань затрещала, но выдержала. Консуэла хмыкнула, но ничего не сказала.
На вершине горки гулял ветер, и воздух казался тоньше и прохладнее. Всё вокруг лежало перед ними, как на карте - позади была Долина Музыки и Равнина Зыбучих Песков, впереди, по ту сторону горки, была прозрачная стена до неба, за которой ждал Заколдованный Принц. У подножия Эверестки они видели лилового Редиску и карету, на расстоянии они казались маленькими, совсем игрушечными.
- Поехали, - сказала Холли и взяла Консуэлу за руку, крепко сжала.
- Поехали, - сказала Консуэла и вцепилась в руку Розы.
- Аааааа! - сказала Роза, и они помчались с горки вниз - быстрее ветра.
Редиска радостно заржал им навстречу. Подруги были так взволнованы восхождением на Эверестку, и особенно спуском, что решили тут же переодеться. К тому же их ждала встреча с заколдованным принцем - конечно, каждой хотелось быть понаряднее.
Велосипедистка Холли надела синюю шёлковую тогу с блёстками.
Бывший ветеринар Роза выбрала длинное красное платье с бантом на спине.
Принцесса Консуэла пересмотрела все наряды и опять надела то же самое платье, которое только что сняла. Длинное со шнуровкой. Оно ей очень шло.
И вот они уже стояли у прозрачной стены и заглядывали внутрь. Каждой хотелось первой увидеть и узнать принца, ведь только так его можно было расколдовать. Ну, или поцелуем, если он лягушка.
В центре комнаты, огромная, как замок, стояла белая кровать со множеством странных конструкций - очевидно башен, металлических флюгеров, прозрачных растяжек. На полке-балконе у кровати ждали игрушки - неподвижные, как заколдованные. Стекло заглушало звук, но подруги слышали тихий ритмичный писк, доносившийся от замка, наверное, пульс заклятия.
- Я думаю, Принц заколдован вон в того лохматого плюшевого медведя в белой футболке, - сказала Консуэла. - У него такой лукавый блеск в глазах и шерсть играет золотом. Точно он.
- Я думаю, Принц - этот высокий статный красавец в камуфляже, - сказала Холли. - Ну, с автоматом и парашютом. Ну вы что ли не видите - морпех с королевской осанкой и боевой ночной раскраской на физиономии?
А Роза не успела ничего сказать, потому что сквозь стекло они услышали низкий протяжный стон, и фигура на кровати задёргалась под белой простынёй, и реальность задрожала и сместилась, и две девочки уронили кукол и отскочили от стекла ожоговой палаты. У одной была забинтована половина лица, у второй рука была в гипсе, явно старом и уже довольно грязном.
- Ему больно, опять больно, - заплакала восьмилетняя Люси. Слёзы затекали под повязку на лице и щипались. - Ему же пересадили кожу, когда же она приживётся и перестанет болеть? Где же мама с папой, они с самого утра прийти обещали!
Десятилетняя Хлоя обнимала ее здоровой рукой и сама чуть не плакала.
Люси и её брата Томаса привезли в больницу неделю назад, когда рука у Хлои уже почти зажила и болела несильно. Хотя сначала-то... когда папа рассердился, пьяный, и, выворачивая, тянул её к себе за запястье, а потом пнул и сбросил с лестницы, и боль взорвалась в голове ослепительно-белым облаком, а потом пропитала реальность насквозь, так что всё вокруг светилось бешеным радиоактивным сиянием... Хлоя помнила, как из руки торчала окровавленная кость, и она смотрела на неё и думала "о, вот моя кость!", а больше ничего думать не могла. А мама завизжала, подхватила ее на руки и побежала ждать скорую на улице, под дождём, накрывая Хлою плащом, и тряслась, и бормотала "прости, доченька, прости, доченька, прости" без остановки...
Но это было давно, недели три назад, а когда Люси и Томас попали в больницу, Хлоя уже была почти в порядке. Рука не болела, но всё время теснило в груди, потому что она ждала соцработника, который должен был определить её во временную семью, пока полиция разбирается с её мамой и папой. И неизвестно было, позволят ли ей остаться с мамой, или она всю жизнь будет жить с совсем чужими людьми, а мама будет её только навещать...
- Пойдём, - сказала Люси. Она уже успокоилась. Девочки подошли обратно к стеклу палаты. Люси прижалась к нему носом и тихо постучала. Томас на кровати повернулся к ним лицом и помахал рукой, из которой торчали трубки капельницы. Он даже попытался улыбнуться, и у него почти получилось.
Люси дышала на стекло и рисовала сердечки и цветы для Томаса. Хлоя стояла рядом и старалась не завидовать - тому, что у Люси был старший брат и тому, как она его любила.
Брошенные на время, снизу смотрели на девочек куклы Барби - Люсина самая любимая ветеринар Роза, и темнокожая велосипедистка Холли, которую Хлое папа привёз из Америки, давно, ещё до того, как он потерял работу и начал пить, и поцарапанная ничейная Консуэла, которую девочки откопали в большом ящике с игрушками в детском хирургическом отделении.
Томас устал улыбаться и махать рукой, послал им воздушный поцелуй, откинулся на подушки. Девочки собрали кукол, карету и пони - копыто опять отвалилось и куда-то закатилось, и побрели через игровую площадку обратно в своё отделение.
- Папа был в командировке, - рассказывала Люси, когда они вернулись в палату. - А маму вызвали на работу в воскресенье, она кассир в супермаркете. Она попросила соседку через улицу, миссис О'Нил с нами посидеть полдня. Она старая уже была, но очень бодрая. Фотки внуков нам показывала, мультики вместе смотрели... И вдруг взрыв, удар, огонь - у соседей газ взорвался. Три дома разрушило. Мне лицо и руку стеклом порезало, я лежала, пошевелиться не могла. Смотрела, как кровь на ковер стекает и как огонь по ковру ко мне идёт. И тут Томас очнулся. Он меня сразу в покрывало замотал и как был, босиком, через огонь из дома вынес. Наступал на горящий пол и кричал ужасно, а меня только сжимал сильнее и дальше бежал. Вынес на улицу - там уже пожарные подъезжали и скорая, крики, сирены. А сам упал и сознание потерял, - она всхлипнула. - Теперь я в порядке, повязку сегодня снимают, а ему еще лечиться и лечиться, он все ноги сжёг...
В палату заглянула медсестра, улыбнулась девочкам.
- Вы всё кукол наряжаете, красавицы? Неделя высокой моды? Люси, тебя папа с мамой ждут у ожогового, пойдём, я провожу. Хлоя, а тебя мы сегодня выписываем, через час гипс снимем, доктор посмотрит, а потом пойдем знакомиться с соцработником, хорошо?
Хлоя неуверенно кивнула. Люси вышла за медсестрой, потом забежала обратно в палату, обняла её крепко-крепко.
- Ты кукол всех троих забирай, их разлучать никак нельзя, у них же команда искательниц приключений, ага? И одежду всю. И желаю тебе, чтобы мама тебя поскорее могла забрать, и чтобы всё у вас было хорошо!
Люси убежала, а Хлоя долго смотрела в окно, и вдруг почувствовала, что очень устала. Она забралась на кровать, накрылась с головой и уснула, мгновенно и глубоко, как спят обиженные люди, большие и маленькие, когда жизнь смотрит на них так долго и сурово, что от этого тяжелого взгляда хочется спрятаться, скрыться под одеялом и перестать его чувствовать.
С изножья кровати, из вороха разбросанной одежды, смотрели на неё три куклы.
- Всё будет хорошо, - сказала Холли. - Так всегда бывает - сначала плохо, потом нормально, а потом постепенно становится хорошо. Вот увидите.
- А я все-таки думаю, что принцем был тот медведь, - мечтательно пробормотала Консуэла. - И когда я его угадала, то заклятье спало.
- И он превратился обратно в принца? - ахнула Холли. - Как раз когда мы ушли?
- Конечно нет, что за глупости, - покачала головой Консуэла. - Подобная трансфигурация материи невозможна в рамках данного пространственно-временного континуума... Ну чего вы так смотрите? Моя хозяйка увлекалась квантовой физикой и научной фантастикой. Сейчас в Оксфорде учится. Нет, я думаю, что когда заклятье исчезло, то с ним ушли боль и страх. Мальчик быстро пойдет на поправку, вот увидите.
- Надеюсь, когда Хлоя проснётся, то не забудет нас переодеть, - прошептала Роза. - Это её развлечёт. Моя душа просит чего-нибудь длинного, но по фигуре, желательно с рукавом в три четверти.
Остальные согласно закивали.
- Одна за всех, - сказала Консуэла.
- И что моё-твоё, - подхватила Холли.
- И да здравствует мода! - улыбаясь, закончила Роза.
Лиловый пони Редиска, лежавший на боку рядом с перевернутой каретой, одобрительно заржал.