Аннотация: Маленькая история на фоне Фудзиямы и сямисэна.
ГЕОРГИЙ РАЗГУЛЯЕВ
ВЫБИРАЯ ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ
рассказ
По вечерам, когда спадала жара, капитан Кендзо Маэяма, переводчик и штурмовик, обычно рассказывал нам всякие истории, приключавшиеся в его бытность на борту авианосца "Дзуйкаку". Вот и в тот вечер, покуривая сигареты и потягивая сакэ, капитан начал рассказ о том, как он выровнял свой "Аичи" над "Аризоной", а потом с криком "Банзай!" сбросил бомбу. Мы слушали его повествование под звуки сямисэна на фоне Фудзиямы, тоже потягивали сакэ, покуривали сигареты.
А вечер был так хорош... Нежно-сиреневые небеса смотрели на нас, Фудзияма фудзиямилась как-то особенно фудзиямисто, сакура цвела особенно прелестно, и в тишине бренчал сямисэн. Капитан внезапно замолчал, глядя в распахнутые над нами небесные пространства, мы тоже смотрели, молча, в тихие вечерние миры...
И тогда капитан рассказал нам вот эту историю.
***
Юноши и девы! К вам обращаюсь я, друзья мои!
Недавно побывал я на свадьбе моего дальнего родственника. Выпивая и закусывая на свадебном пиршестве, я отчего-то вспомнил одну давнюю историю, случившуюся со мной.
Тогда я еще был молод и холост. По какой-то причине, не помню уже по какой, случилось мне проходить медицинский осмотр. Побывав в нескольких кабинетах, я пошел еще к одному, где густо толпились мужики. Заняв очередь, я стал разглядывать на стенах медицинские плакаты о вреде гриппа и пользе здорового образа жизни.
Мужики, заходившие в кабинет, долго там не задерживались, но выходили оттуда со странными лицами: одни - с задумчивыми, другие - с какими-то просветленными, третьи - с непонятно какими.
Наконец, очередь дошла и до меня. В крохотном кабинетике за столом сидела красивая женщина, моя ровесница, в белом халате, с красивыми глазами и очень строгим, странно напряженным лицом.
Я протянул ей бумажку, с которой ходил по кабинетам, она положила ее перед собой на стол и, еще больше посуровев лицом, еще больше напрягшись, сказал мне вдруг:
- Расстегните брюки.
Что ж, желание дамы для меня закон. Я молча исполнил ее просьбу. Она же, совсем уж построжав, еще больше окаменев, сказала:
- Покажите...
Обалдев, я показал требуемое.
Уже с совершенно каменным лицом она сказала:
- И головку!
Я показал.
Ни один мускул не дрогнул на ее красивом, напряженном лице, когда она окинула взглядом своих прекрасных глаз все это.
Она молча написала что-то в моей бумажке и сказала:
- Одевайтесь.
Совершенно обалдевший, я застегнул брюки, взял протянутую ею бумажку и вышел. Мимо меня в кабинет входил следующий.
"Это ж на сколько ее хватит? - подумал я. - Если вот так-то сидеть в крохотном кабинетике целый день, а перед ее прекрасными глазами весь этот день, не считая перерыва на обед, болтаются вот эти самые? Это хорошо еще, если болтаются. А то под гипнозом ее прекрасных глаз могут и не болтаться. А если это длится не один день, а несколько? Или даже месяцев? А если лет? - ужаснулся я. - Это ж крыша поедет!". - Мне стало жалко ее до слез.
Так что, юноши и девы, будьте внимательны и осторожны не только при переходе улицы, но также при выборе будущей профессии и жены.
***
Капитан умолк. Все так же тихо бренчал сямисэн, кто-то осторожно стучал лопаточкой по его трем струнам и кожаной деке, все так же нежно цвела сакура.