Аннотация: О настоящих мужчинах, дружбе и любви.Как бы.
ГЕОРГИЙ РАЗГУЛЯЕВ
НЕОСТОРОЖНАЯ ЗАБЫВЧИВОСТЬ
рассказ
Лето было знойное, с частыми дождями и грозами. В один из вечеров, после пролетевшей стремительной грозы и теплого ливня, на даче Пал Петровича собрались гости отметить день рождения хозяина. Тамара Ивановна, супруга юбиляра, с ног сбилась, готовя праздничный стол; она накрыла его на веранде, где пахло омытой дождем землей, травой, лесом, салатами и другими дарами земными.
- За вечную молодость! - поднял рюмку лысый Иван Степаныч, давний друг семьи, с которым еще в старые времена Пал Петрович делал дела на великих стройках сельхоз и прочих объектов. Тогда-то они и соорудили из остатков стройматериалов на пару себе двухэтажные кирпичные дачи. - За вечную юность! Что такое шестьдесят пять лет для мужчины? Самый расцвет. Дерзай, Пал Петрович! За тебя!
Все дружно поддержали тост, особенно Наталья Ивановна - дама ярких тридцати восьми отчаянно цветущих лет, жена своего не особо ревнивого мужа Коли, сослуживца Пал Петровича по нынешним подвигам бизнеса. Все выпили, закусили. Потом опять выпили и опять закусили, потом пять. Потом было весело, и так сидели, и выпивали, и закусывали, играли в невинные игры, вроде бутылочки, а бутылочка все как-то так поворачивалась, что цветущей Наталье Павловне выпадало целовать разгоревшегося юбиляра.
Коля, супруг Натальи Павловны, посмотрев на свою несколько захмелевшую жену, осторожно удалился на соседнюю дачу, пробрался сквозь мокрые еще кусты, нырнул в дыру в заборе, исчез тихо, как кот. За ним также тихо сквозь те же кусты полезла хозяйка этой соседкой дачи. Наверное, спросить, что нужно Коле у нее дома. Может быть, он забыл что-нибудь, или хочет узнать который час.
Поздно уже все гости разошлись и разъехались. В доме стало тихо, один Иван Степаныч, холостяк, оставшийся ночевать, выпивал и закусывал, сидя у телевизора на втором этаже. Тамара Ивановна хватилась - нет Пал Петровича.
- Пал Петрович! - позвала она. Муж не отзывался. "Уснул где-нибудь", - подумала Тамара Ивановна и пошла искать по комнатам сгинувшего где-то в недрах дачи супруга. В комнатах его нигде не оказалось. Тамара Ивановна вышла на веранду. Что-то смутно белело в темноте возле стола, на котором еще были неубранные закуски. Тамара Ивановна громко ахнула. В кресле-качалке возлежала обнаженная Наталья Павловна, а перед ней, не менее обнаженный, стоял в отнюдь не двусмысленной позе ее законный Пал Петрович. Он дерзал.
И все понеслось, как в американской киношке.
- Кобель! - рявкнула Тамара Ивановна, возмущенной рукой схватила со стола бутылку и кобеля по голове - бац! Застывший в столбняке кобель даже не шелохнулся. Она схватила салатницу и снова кобеля по голове - бац! бац! Он упал.
- Сучка! - рявкнула Тамара Ивановна и надела застывшей в качалке сучке салатницу на голову - шлеп!
В общем, все оказались в салате: Пал Петрович, обнаженная Наталья Павловна и сама Тамара Ивановна. Пал Петрович голышом ползал по полу, Наталья Павловна тихо визжала, соскребая салатницу со своей головы, а Тамара Ивановна нашаривала на столе еще какую-нибудь посуду, чтобы продолжить так неожиданно закончившуюся вечеринку.
Тут появился Иван Степаныч, мгновенно уяснил ситуацию, вытряхнул Наталью Павловну из кресла, она убежала, все еще тихо повизгивая. Затем Иван Степаныч обезоружил разгневанную, жаждавшую мести Тамару Ивановну, вырвав у нее из рук большое блюдо, и успокоил страдалицу.
- Столько лет! - всхлипывала Тамара Ивановна. - Кобель! Вот кобелина!
- Я тебе что предлагал? - спросил Иван Степаныч. - Что я тебе давно предлагал?
- Так ведь, сколько лет, - всхлипывала Тамара Ивановна. - Сколько прожито. Так вот просто не поломаешь.
- Ну, как знаешь, - сказал Иван Степаныч.
Закончив этот загадочный диалог, они совместно очистили впавшего в прострацию Пал Петровича от салата, кое-как облачили в одежды, замотали его кровоточащую голову полотенцем и увезли в больницу. Там ему наложили четырнадцать швов. Иван Степаныч сказал, пришедшему в себя увечному виновнику:
- Ты зачем в качалке-то собрался? - А если бы она перевернулась? Ты бы все себе там переломал!
- Да? - спросил Пал Петрович.
- Да. Вот смеху-то было бы!
Пал Петрович, помаргивая глазками из бинтов, вздохнул.
Три дня Тамара Ивановна дулась на мужа. Наконец, ей стало жалко своего, травмированного возмущенной, но все же любящей супружеской рукой, кобелину. Она не выдержала:
- И куда ты полез? Ты же уже пять лет ничего не можешь!
Пал Петрович поморгал виновато.
- А я об этом-то и забыл, - сокрушенно сказал он. - Совсем из головы вылетело.