Рау Александр Сергеевич : другие произведения.

Меч, палач и Дракон - начало

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман Меч, Палач и Дракон - продолжение моего романа Ястреб на перчатке, вышедшего прошлой осенью в издательстве Альфа-книга. История Гийома и принцессы Ангелы. Пара глав. для ознакомления. Выйдет этим летом в издательстве ЛенИздат
  Рау Александр
  
   Меч, Палач и Дракон
  
  Посвящается Надежде Малышевой - девушке, которую я любил.
  
   Благодарю за помощь и моральную поддержку
   Юрия Зайцева, Антона Тихонова, Анну Клименко,
   Евгения Зубкова, Данила Шевчука,
   Елену Широбокову и Анну Люпатнюк.
  
  
   'Зачем называть дорогой
   путь, проложенный в темноте?
   Каждый его проходит сам,
   как Иисус по воде'.
  
  
  Часть Первая - Столица.
  Глава 1
  
  'Умереть не желаете?' - лаконичное содержание только что переданной записки заставило вздрогнуть барона Томаса Чосера - посла Великой Остии в государстве Камоэнс. Будучи прирожденным дипломатом, он привык к изощренным, зачастую туманным речам; грубость и прямота его коробили.
  Угроза? Розыгрыш? Предупреждение?
  Он в недоумении взирал на странную записку. Внезапно буквы начали расплываться, менять очертания... И барон прочел следующее:
  'Приглашаю вас завтра на ужин - пир смерти. К ней уже приговорены: гусь, утка и другие птичьи. Обсудим вопросы жизни, смерти и политики".
  В углу застыла небрежная подпись - Гийом.
  Посол расслабился и довольно улыбнулся. Королевский чародей изволил пошутить. Ну и пусть. Главное другое - таинственный и могущественный Гийом сам вызвал его на разговор. Томас Чосер умел чувствовать и опасность, и удачу; иначе бы не стал к тридцати годам послом в Камоэнсе - главном сопернике его родины.
  - Дорогой, ты чем-то взволнован? Уже время выхода, - прощебетала над ухом барона молоденькая жена в светло-розовом платье с большим декольте. Это она передала Чосеру эту записку.
  - Нет, любимая, - барон обернулся и поцеловал жену.
  Их брак, заключённый по расчёту, оказался на редкость удачен. Жена проявила к нему такую заботу, нежность и ласку, что в нём самом невольно пробудилась любовь. Одно было плохо, супруга сильно ревновала его, что затрудняло работу. Ведь для дипломата флирт и любовные связи - одни из важнейших источников информации.
  - Дорогой, гости ждут, - напомнила она.
  - Идём, - Чосер бросил взгляд на зеркало и остался доволен увиденным. Из отражения на него смотрел представительный лощёный мужчина с красивым и мужественным лицом. - Кто передал тебе эту записку, голубка моя?
  - Какую записку? - искренне удивляясь, переспросила она.
  Посол мысленно помянул недобрым словом шутки Гийома, вздохнул и вышел вместе с супругой в зал к приглашенной публике, что уже вовсю пробовала вина и прочие напитки. Джентльмен не должен заставлять гостей ждать.
  Барону Чосеру в бытность баронетом часто приходилось экономить на самом необходимом, поэтому жадность сразу ущипнула его за сердце. Но, ничего не поделаешь, славу самого гостеприимного посольства нужно поддерживать, не скупясь на затраты.
  Пьяные языки - вот ещё одна кормушка для настоящего дипломата.
  
  Особняк королевского мага Гийома представлял собой настоящую крепость: высокие в два человеческих роста стены по периметру участка; дубовые ворота, окованные железом. Но Чосер и не собирался брать его штурмом.
  В тот момент, когда посольская карета остановилась напротив ворот, те распахнулись. Когда слуга открыл дверцу, чародей уже ждал Чосера, скрестив руки на груди. На нём был зелёный махровый халат, из-под которого выглядывала жёлтая рубашка. В таком ярком наряде, чёрноволосый маг был похож на попугая, привезённого из-за Жаркого Берега. Выглядел он ровесником барона.
  - Приветствую величайшего волшебника, которого видело это солнце! - посол умел быть благодарным.
  Гийом посмотрел на уходящее за горизонт светило.
  - Я - маг, в крайнем случае - чародей. Волшебниками здесь привыкли называть своих ведунов, предсказателей и колдунов. Не будем нарушать традицию, - уточнил он, - А это солнце, оно видало людей и лучше меня. Прошу в дом, - он указал на распахнутые ворота.
  Чосер не стал ждать ответного приветствия или рукопожатия, Гийом не стеснял себя этикетом.
  Зайдя за ворота, посол попал в маленький сад: высокая зеленая трава, по которой сразу захотелось пройтись босиком, кипарисы. Два десятка шагов по дорожке - сам особняк.
  О чудо! Стеклянные двери.
  Двое воинов в зёлёных плащах, похожие как близнецы, распахнули перед ними хрупкие врата. Чосер внимательно оглядел этих чёрноволосых стражей с необычайно правильными и гордыми лицами. О телохранителях Гийома - лучниках из северных лесов - говорили многое, но сходились все в одном: они смертельно опасны.
  Переступив через порог многоопытный посол, застыл, увидев большую залу с высоким потолком, круглыми колоннами и фонтаном, журчащим в самом центре. Пол застилали пышные ковры, фонтан окружали пальмы в кадках и низкие мягкие диваны. Обилие свободного места, полумрак и прохлада.
  - Угадали. Восток - алькасарские мотивы. Знаю, вы были там, - негромкий голос мага разрушил его оцепенение.
  - Да, три года. Читаете мысли?
  - Нет, это не вежливо. Да и, вдобавок, не так просто, как думается. Вы бы заметили. Рад, что вам понравилось. Нам вверх по лестнице на второй этаж.
  Поднимаясь, Чосер заметил на резных перилах затертые следы рубящих ударов - единственное доказательство бойни, которая случилась в этом доме в прошлом году.
  - У вас здесь очень красиво. Только внешняя ограда, похожая на крепостную стену немного портит впечатление. У нас сейчас просвещённое время.
  - Да? - маг хмыкнул и развернулся, - К сожалению, не всё об этом знают. Стена и ворота появились после того, как один гость, принимаемый за друга, вернулся ночью с убийцами. Мне пришлось менять и обстановку, и охрану.
  - А вы со мной откровенны, - улыбнулся посол.
  - Цените, - без тени юмора ответил Гийом.
  
  Стол был круглым, как и полагается при доверительных разговорах. Вопреки обычаям, на нём были сразу выставлены все блюда. Чосер, в своё время с ненавистью заучивавший десятка два столовых протоколов, облегчённо вздохнул. В этом доме такими мелочами не увлекались.
  - Присаживайтесь, - маг указал ему на кресло, пододвинутое к столу, - думаю, вам будет удобно. - Ваша свита уже ужинает, я распорядился. Мы же обойдёмся без прислуги. Разговор будет серьёзный. А пока - угощайтесь, мой повар Хасан - настоящий алькасар, - Гийом подал гостю пример, ополовинив высокий бокал голубого стекла и принявшись за гуся.
  - Я о нём наслышан, - подтвердил барон, - О, я вижу сациви на столе. Великолепно! Я пристрастился к нему, живя в Султанате. В Камоэнсе же его никто не умеет готовить, как следует.
  - Учитесь сами, - дал совет хозяин дома.
  Барон рассмеялся, не успев проглотить первый кусок. А ещё говорят, подумал он, что этот чародей совсем не умеет шутить.
  Некоторое время в комнате слышались лишь сугубо столовые звуки: стук вилок и ножей о фарфор тарелок, шуршание салфеток, да шелест вина, переливаемого из бутылок в бокалы.
  Наконец, Гийом видя, что гость насытился, дернул за верёвочку, свисавшую с пололка рядом с ним. Где-то зазвенел колокольчик.
  - Сейчас нам принесут кофе и сладкое.
  В подтверждение его слов двое слуг вошли в комнату и унесли остатки блюд. Когда смена обстановки на столе была закончена, и они вновь остались одни, маг пригубил маленькую чашечку с чёрным напитком и внимательно посмотрел в глаза барону.
  - Вот теперь можно и поговорить.
  - Надеетесь, что сытый я буду сговорчивее? - пошутил Чосер.
  - Нисколько.
  Посол впервые мог наблюдать знаменитого королевского чародея так близко. Обычно тот избегал разговора, как с ним, так и с другими дипломатами.
  'Вы представляете конкурирующую державу. Это в лучшем случае, в худшем - врага. А с врагами у меня разговор выходит всегда однозначный', - так обычно отвечал Гийом назойливым чужестранцам.
  Чародею на вид было лет тридцать, сколько же на самом деле не знал никто. Сам он заявлял, что ему тридцать девять. Глаза у Гийома были очень усталые. Казалось, они старше, чем тело. Цвет их барон не мог определить, они менялись в зависимости от освещения. Сейчас были серые.
  Худое лицо, брови тонкие, нос чуть заострённый, совсем нет румянца на щеках, кожа бледная как мел или первый снег.
  - Зачем вы пригласили меня, Гийом?
  - Чтобы поговорить. Ведь вы этого давно добивались, не так ли? - маг говорил прямо и грубо, так же как и писал.
  - Да, - посол решил принять его манеру, на кону, выражаясь языком завсегдатаев карточных клубов, была очень большая ставка. - Не буду лукавить, так оно и есть.
  - Чем я могу быть интересен первому послу Его Королевского Величества Стивена Неулыбчивого - повелителя Великой Остии?
  В комнате хватало света. Пяток ламп под потолком, явно магических, судя по насыщенно-жёлтому - словно настоящему солнечному - свету, исходящему от них.
  В глазах чародея, что стали голубовато-серыми, не читалось ничего. Виделась лишь спокойная пугающая пустота, знающая все вопросы и ответы. Но барон был не из пугливых.
  - Всем, - ответил он, - О вас известно крайне мало, Гийом. Путешественник, беглец, заброда из-за Великого моря. Выходец из тех стран, куда плыть больше года.
  - Чуть меньше, - поправил маг, - Плавание занимает примерно двенадцать - тринадцать месяцев .
  - Волшеб... маг, которому нет равных. Причём боевой маг - невиданная редкость в наших краях, где волшебники лишь лечат, гадают, за зачаровывают. Наёмник короля Хорхе Третьего - его верная опора, опытный советник, а если надо, то и карающий меч, точнее посох.
  - У меня нет ни посоха, ни жезла, ни чего-либо ещё из сказок или обихода местных кустарей.
  - Это я так, к слову. Так же, вы обучаете, для короля чародеев из числа тех, кого выбрали сами. Честный, гордый, любите роскошь. Говорят, вы один из немногих, кто может спорить с Хорхе. Знать вас не любит, но побаивается. Главный враг - дядя короля герцог Гальба.
  - Вы отлично осведомлены, - констатировал Гийом.
  - Это моя работа, - чуть склонил голову Чосер, - Можно нескромный вопрос?
  - Дерзайте.
  - В чём причина вашей преданности королю? Ведь любой королевский двор Благословенных земель будет рад вас принять, даст всё, что пожелаете. Хорхе - он же вас не ценит. Держит, как цепного пас, которого время от времени спускает на врагов. У вас почти нет друзей, зато врагов полно. Когда король умрёт, я не дам за вашу голову и затёртого медяка.
  - Есть такое чувство благодарность - от него очень трудно избавится. Хорхе мне помог. У нас есть договор. Я не пёс, скорее леопард. Знаете эту традицию наурских вельмож: у них на островах покой знати берегут эти милые звери. Рвут любого, кто покусится на хозяина. Но и сами науры остерегаются их, боятся обидеть. Леопарды, пусть и невелики, но быстры и у них острые когти.
  Чосер невольно вздрогнул.
  Леопард. И в самом деле, в Гийоме было что-то от этого зверя. Узкое лицо, худое тело, средний рост, плавность в движениях. Длинные тонкие пальцы с коротко подстриженными ногтями.
  - У вас я буду псом, здесь же я лишь прирученный зверь, - маг поднял правую руку на уровень лица, согнул пальцы на манер когтей и резко взмахнул, будто рвал чьё-то горло.
  - Похож?
  Посол кивнул в ответ. Очень уж натуралистично это было сделано, с большим опытом.
  Маг улыбнулся краешком губ.
  - Скажите, Гийом, король Хорхе не собирается воевать с Остией?
  - Вы пропустили ваше обычное 'Великой', посол. Откуда такая прямота? - усмехнулся маг.
  - Из нашего разговора, - смело ответил Чосер.
  - Конечно, собирается. Две страны-соседки с честолюбивыми монархами. Две соперницы - война будет опять. Пять лет назад они уже бодались, и это будет повторятся, пока живы Стивен и Хорхе.
  - Расскажите о короле. Никто не знает его так близко, как вы, - Чосер понял: вот она - его удача. Интересно, что запросит маг в качестве платы?
  - Хорхе не зря прозван Справедливым и Жестоким. Он циничный прагматик, способный жертвовать всеми и вся, предавать, отказываться от людей, отсылать на смерть и обманывать. Настоящий политик. С ним всегда следует быть настороже.
  Толковый хозяйственник - если верить знающим людям - лучший из фамилии. У Хорхе есть редкий дар - он привечает и уважает людей, которые умеют и знают больше него. Камоэнс при нём оправился от гражданской войны и стал опасен для соседей. Поэтому вы и здесь. Хорхе не любят, но уважают.
  Гийом замолчал. Чосеру показалось, что он колеблется, готовясь сказать, что-то очень важное.
  - Причина? - спросил в лоб посол, - Стиль мага и полная откровенность ему импонировали, не нужно было юлить и притворятся.
  - Его племянница. Принцесса Ангела. Всё было хорошо, пока я её не полюбил. Мы с ней не можем быть вместе.
  - Я говорю вам от имени короля Стивена, владетеля Великой Остии, - торжественно заявил Чосер, вставая, - Он сделает всё, что в его силах, что бы вы были вместе. Глупые предрассудки Камоэнса смешны в просвещенной Остии.
  - Обвенчать нас сможет лишь король. Король Камоэнса, - уточнил маг.
  - Обвенчает.
  - Тот ребёнок-самозванец, который сейчас кормится при дворе вашего владыки? - маг был прекрасно осведомлён в вопросах политики.
  - Да.
  - Хорхе умрёт?
  - Да.
  - Признайтесь, вы стоите за самым удачным покушением на короля: ядом в вине на ночном столике? За тем самым нераскрытым покушением, выйти на заказчика которого официально не смогла даже Ночная Палата .
  Вопрос чародея застал посла врасплох, но барон Чосер не подал виду, лишь улыбнулся. Довольно и чуть загадочно. Гийом был серьёзен.
  - Молчите, - констатировал он, - Однако, королю и не нужно ваше признание. Истинного виновника искали почти два года. Точнее целых два года. Но всё-таки нашли, хотя вы так ловко спрятали следы, что прямых доказательств нет. Браво!
  - Знание не всегда сила, - вновь улыбнулся дипломат.
  - Всегда. Раскрою ещё одну тайну. Хорхе очень мстителен. В конце прошлой недели я получил приказ убить вас, барон Чосер. Дипломатам можно шпионить, интриговать, устраивать заговоры и всячески вредить, но не попадаться на этом.
  - Шутите? - Чосер побледнел.
  - Нет. Вы должны умереть 'естественной' смертью.
  - Как мило! - барон и посол ещё имел силы смеяться, но получалось плохо.
  - Приказ короля - закон для ручного леопарда, - Гийом не двигался, говорил не громко. Не громче, чем бьёт молоток в руках мастера, вколачивая гвозди в мягкое дерево гроба.
  - А как же наш разговор? Вы мне лгали?
  - Нет. Я был полностью искренен и правдив. Вас пригласили на смерть барон. Вашу жену вы зовёте 'голубкой' - значит, и сами 'птица'. Вы не заметили намёк.
  - А как же принцесса? Вы не будите вместе! Никогда! Знаете, что будет, если вас раскроют?! - закричал Чосер.
  - Знаю. Но я никогда не был предателем. Открою простую и избитую истину: счастье на крови и обмане хрупко, как весенний лёд. Вы вовлекли в заговор пятнадцать человек, вручили им сильнейший яд. Когда мой талисман спас отравленного короля, открестились от заговорщиков. Один из них искал спасения в посольстве - вы отказали ему в убежище. Его взяли на следующий день. Покушение на короля. Они умирали долго и мучительно, не к столу будет сказано, как именно. Вы же отделаетесь лёгкой смертью.
  Барон сдержал порыв вскочить и ударить, или бежать. Дом полон стражи, напротив маг-убийца, лучший в своём деле.
  - Не спешите, Гийом. Не будьте цепным псом! Уверен, мы сможем договориться! - попробовал он вставить слово.
  - Допейте кофе, - посоветовал маг, - ТАМ, думаю, такой не готовят. Для алькасаров в вашей вере места нет. Хотите, открою секрет. Знаете, как смотрят маги? - Гийом говорил спокойно, он уже всё решил.
  Спокойно и чуть участливо. Голос гипнотизировал. Глаза его вновь стали серыми, холодно-серыми.
  - Нет. Расскажите? - неожиданно для себя спросил барон Томас Чосер, - ему действительно стало интересно.
  Тяжелой рукой - все силы куда-то исчезли - он поднял чашечку и отхлебнул полуостывший кофе.
  - Новичку на 'особое зрение' перестроится трудно. Мои ученики, например, до сих пор закрывают глаза, когда смотрят так. Я обхожусь без этого. Человек выглядит как сплетение разноцветных нитей. Каждая что-то означает: мышцы, кости, сосуды. Толщина, ветвистость, оттенок - все имеет значение, говорит о состоянии и здоровье.
  Мысли и намерения отражаются в виде облачка над головой. Вы сейчас сильно волнуетесь - цвет его багряный; но вам интересно - есть чуть-чуть синего, - Гийом говорил почти ласково.
  Перед глазами посла поплыли круги, лицо мага на миг стало кошачьей мордой - желтой, усатой, беспощадной.
  - Сердце - сосредоточие жизни - переплетенный клубок. Рубить не обязательно, достаточно чуть надорвать коготком. Супруге скажут: сердце не выдержало. Так бывает и с молодыми. Прощайте посол Чосер. Может быть, мы ещё увидимся.
  
  Стремительный взмах скрюченной ладонью. Резкая боль в груди. Туман в глазах. Падение.
  Где-то уже совсем далеко звон колокольчика. Крик: 'Лекаря срочно! Послу плохо!'. Чьи-то шаги и голоса. Суета и топот вокруг. Неразличимые лица. Его продолжали мучить: расстёгивали костюм, давили на грудь, брали за запястья, лили что-то в рот, тащили куда-то, спрашивали о чём-то.
  Барон пытался сказать: 'Это Гийом. Но ослабшее тело не хотело слушаться.
  Кто-то закрыл уже невидящие глаза.
  'Нет, я ещё жив', - подумал Чосер и умер.
  За окном особняка вступал в свои права первый осенний вечер 999 года. Вечер по-настоящему красивый и грустный, запоминающийся располагающий к задумчивости. Камоэнс прощался с летом, предчувствуя начало перемен. Тысячелетний рубеж - злое время.
  
  ***
  
  Виконт Марк де Мена остановился у массивной двери, которой было бы впору закрывать от опасностей внешнего мира целый дом, а не кабинет. Провёл пальцем по резьбе, украшавшей дверь, по хищному орлу, широко раскинувшему крылья на тёмном дереве. Гордая птица камнем с неба падала на врага, готовая вцепиться в спину жертвы.
  Хозяин кабинета - герцог Антонио Гальба - прозванный Орлом, так же был готов пронзить своими когтями целый мир. Рождённый вторым он не получил престола, но всегда был близок к нему, как при своём брате, так и при трёх его сыновьях. Последний из них - Хорхе, сделал его своим первым министром.
  Марк хорошо знал герцога, в юности служил ему оруженосцем, после стал верным сторонником. Гальба был честолюбив, властен, расчётлив и злопамятен. Он никогда не мечтал о короне, но всегда был её преданным слугой, верным сыном Камоэнса. Хорхе - пришедший на трон в разгар гражданской войны, вызванной плохим правлением старшего брата, - нашёл в нём надёжную опору.
  Единицы удостаивались чести быть вызванными в этот кабинет. Дверь, окованная медью, вела как краху, так и к успеху. Всё зависело от человека и от судьбы.
  Марк бывал здесь не раз как телохранитель, в частности присутствовал при неудачных переговорах Гальбы и мага Гийома. Он знал о многих делах бывшего покровителя, ему было что вспомнить, стоя под дверью.
  Агриппе д'Обинье - талантливейшему полководцу - разговор с герцогом помог получить чин маршала Камоэнса. Король давно присматривался к нему, и рекомендация Гальбы оказалась решающей.
  Виконт де Мена часто в мечтах оказывался на месте Агриппы.
  Его другу и товарищу Альфонсу Васкесу так же повезло. Одна серьёзная беседа вознёсла его от бездельника-придворного до политика и военного.
  - Марк, ты не представляешь, как я счастлив! - он помнил радостный блеск в глазах Альфонса.
  Спустя год тот погиб от рук знаменитого мятежника графа де Вега, когда еретики 'возвращенцы' подняли мятеж, едва не расколовший страну. Бунт был подавлен; и герцог пожелал, чтобы он - де Мена - стал тем, кто окончательно усмирит беспокойную провинцию. Назначение давало шанс отомстить за друга, возвысится, обогатится. Та роковая весна 998-го казалась ему временем, когда исполняются мечты.
  Вспоминая свои несбывшиеся надежды, Марк заскрипел зубами от бессильной ненависти. По его изуродованной щеке скатилась одинокая злая слеза.
  Он опозорился и провалил поручение. Вождь мятежников де Вега - трус, чернокнижник и предатель, ожидавший казни в собственном замке, - подло избил его, вступившись за честь своей шлюхи-наложницы. Большие кулаки де Мена сжались, так что пальцы посинели. Его, рыцаря, отмутузили стулом по голове на ужине в замке де Вега. И никто не вступился, ни охранявший того командир королевских гвардейцев Блас Феррейра, ни маг Гийом, покровительствовавший бунтовщику.
  Раны были настолько сильны, что он два месяца не вставал с постели, бессильный оправдаться. Столица, не знавшая правды, осмеяла его, за то, что он дал себя ударить. Герцог отвернулся от своего ставленника, запретив появляться в своём доме.
  Марк узнал, что такое настоящее одиночество, когда ты абсолютно никому не нужен, когда никто не навещает тебя, кроме родных. Когда по воле Гальбы тебя покидают прежние товарищи, его клевреты. А единственный друг давно уж мёртв.
  Узнал, что такое бессилие. Когда старые враги безнаказанно смеются, мстя за прошлые обиды. Ведь ты не можешь вызвать их на дуэль. Ты слишком слаб, их слишком много. Всех не убиёшь.
  Узнал, что такое презрение в женских глазах, что и до этого нечасто бывали к нему благосклонны. Страшных на лицо неудачников никто не любит.
  Он истратил половину отцовского наследства на услуги волшебников-лекарей. Лекари подлатали ему лицо и вставили вместо выбитых зубов искусственные, выточенные из рога морского зверя. Но исцелить душевную рану виконта, им было не по силам.
  И вот после года забвения он вновь понадобился герцогу Антонио Гальбе. Виконт коснулся искалеченного лица, смахнул солёную каплю. Пусть только Господь даст ему шанс. Он отомстит. Всем отомстит.
  Марк с силой толкнул тяжеленную дверь, и та открылась.
  
  - Входи, не стой как девственница на пороге спальни, - услышал он привычную грубость.
  Герцог никогда не стеснял себя в выражениях. Марк молча поклонился и, сделав несколько шагов, сел в жестокое кресло напротив него.
  Кабинет с момента его последнего визита нисколько не изменился, и был всё так же скупо обставлен как монашеская келья. Неудобное сидение гостя напротив огромного массивного стола, обтянутого зелёным сукном; за столом кресло герцога, больше напоминающее трон. На столе магическая лампа, набор для письма и лист гербовой бумаги с печатями.
  Дяде короля и первому министру Камоэнса недавно исполнилось пятьдесят, но выглядел он лет на семь моложе. Возраст ещё не имел над ним силы, герцог был крепким мужчиной, способным провести весь день в седле. Его короткие русые волосы, ещё не тронула седина. Лишь густые, почти сросшиеся брови побелели.
  - Вы хотели меня видеть, герцог? - небрежно произнёс виконт де Мена.
  Взгляд голубых глубоко посаженных глаз герцога был неприятным: холодным, жестким и бездушным. Марк никак не мог к нему привыкнуть, поэтому и смотрел Гальбе в глаза. Надеялся понять, разгадать секрет и запомнить. Запомнить, чтобы обрести такую же власть над людьми. Внушать им такой же трепет и страх.
  Герцог усмехнулся и откинулся назад в кресло, скрывая лицо от света лампы. Теперь он видел виконта, а тот его нет.
  - Давно ты у меня не появлялся, Марк. Совсем забыл старика. Времени всё не было, или я чем обидел твою нежную гордость?
  - Вы знаете причину, герцог, - виконт не поддался на провокацию, - Вы отказались от меня, после провала в Мараккойе. Отвернулись, лишили своего покровительства.
  - Ещё скажи: предал! - отмахнулся Гальба, - Смотри, не расплачься от обиды, рыцарь. Я дал тебе дело, достойноё моего ученика. Ты мог показать себя мужчиной, а вместо этого дал избить себя из-за бабы! А ведь мог уже быть графом.
  - Это всё проклятый Гийом, он покровительствовал де Вега! - кровь ударила Марку в голову, его горячий нрав прорвался наружу, - Граф де Вега мёртв, но Гийому я отомщу!
  - Тише! - герцог поднял руку, - Раньше нужно было храбрость проявлять, мститель. Сам знаешь, что Гийом, сейчас не досягаем. Даже для меня, - с явным сожалением добавил первый министр.
  Он с интересом наблюдал за тем, как разгорается ненависть в глазах Марка. Гальба давно выделил де Мена из числа своих клевретов. Тот был слишком отличен от других. Внешне: северянин по матери Марк не похож на камоэнсцев, что светлокожи, но чуть смуглы. Над ним не властен загар. Вдобавок ко всему, он светловолос, из-за чего брови и ресницы почти незаметны; и резкий взгляд его бледно-серых глаз заставляет вздрагивать. Среднего роста, широкоплечий, резкий в движениях, ладони большие, широкие, как у мужика-крестьянина.
   Задиристость и грубость - вот отличительные черты Марка. Всегда пытается что-то доказать обществу и себе, крайне болезненно реагирует на мнимые и действительные обиды. Трудно предсказуем, но всё же управляем.
  - Вы вызвали меня, только для того чтобы обсуждать мои прошлые неудачи? - с вызовом спросил виконт, приподнимаясь в кресле.
  Гальба улыбнулся, узнавая прежнего любимца - горячего и порывистого.
  - Нет. Я решил дать тебе ещё один шанс. У меня на столе патент на чин лейтенанта гвардии. Возьми его он твой.
  Марк подчинился без раздумий, патент был дверцей в прежний мир. Окном в старое счастливое бытиё. Патент - солидный надёжный пергамент, а не бумага - был тяжёл от печатей, среди них он увидел и королевскую.
  - Надеюсь, ты учёл свои прошлые ошибки, - вернул его к жизни герцог.
  - Что я должен делать?
  - Преданно служить королю и Камоэнсу. Ну и - разумеется - слушать мои советы. Капитан Блас Феррейра верен Хорхе, но всё же присмотр за ним нужен.
  - Это понятно, я о другом. Как я могу помочь вам, Ваше Высочество?
  Гальба неприятно рассмеялся.
  - Надо же, вспомнил, что я дядя короля и твой сюзерен, - смех резко оборвался, - У нас впереди много важных дел. Как ты знаешь, я ненавижу мага Гийома. И давно бы уже убил его, если бы не поддержка его Хорхе, и не та польза, которую он приносит короне.
  Марку хотелось съязвить на счёт нескольких неудачных попыток, предпринятых герцогом, но он вовремя остановился.
  - К счастью, нет ничего вечного. Гийом уже подготовил королю троих учеников - как сам говорит, а во лжи его упрекнуть трудно - знающих почти всё, что и он. Один из них - Гонсало де Агиляр - мой частый гость.
  - Я близко знаком с ним, - Марк понял, куда клонит герцог. - По происхождению он - настоящий гранд, ровня знатнейшим аристократам. Другие же ученики - безродные выскочки. Гонсало честолюбив и мечтает превзойти Гийома, которого терпит с трудом.
  - Да, уж тяжело было ему - выходцу из древнейшей фамилии Камоэнса - терпеть указания 'заброды из-за моря', - согласился с ним Гальба, - Вы оба честолюбивы и рвётесь вверх. И я даю вам этот шанс. Дружи с ним.
   Возвращаясь к Гийому, когда я найду повод, зацепку, шанс уничтожить его - ты узнаешь об этом одним из первых. Обещаю. Больше я тебя не держу.
  - Благодарю, - Марк де Мена склонил голову в поклоне, встал и пошёл к двери.
  Прощаться, здесь было не принято.
  - Подожди, - голос герцога остановил на пороге.
  Марк обернулся.
  - Твоя любовница - она слишком красива, - Гальба говорил так, будто красота это грех, - Чересчур. Как медовый цветок. К ней так и липнут пчёлы.
  Пчёлы? Марк сжал кулаки.
  - Будь аккуратней, - напутствовал его герцог. И в этих словах виконту слышался подвох.
  Когда Марк вышел, Гальба услышал звон десятков колоколов близлежащего храма. Было время обеденной молитвы. Он встал из-за стола и прошёл в соседнюю с кабинетом комнатку-часовню, преклонил колени перед иконой 'Господа нашего Воителя', подарённой ему Архиепископом Камоэнским.
  Господь на иконе был против обычая молод - не старик, а крепкий муж лет за сорок. Владыка Небесный, облачённый в сияющий доспех, грозил грешникам и еретикам огненным мечом. Лик его на иконе имел удивительное сходство с самим герцогом.
  Гальба молился горячо и неистово, как и полагается верному ратофолку , отбивая поклоны, стуча о паркет массивной цепью с рубинами. Лоб он берёг, едва касаясь им пола. Архиепископ разрешил ему этот грех - 'не гоже столь великому человеку с синяками да ушибами ходить'.
  Господи, Владыка Небесный! Дай мне сил и здоровья нести груз свой и долг. Позволь мне покарать врагов моих, ибо дело моё правое! Ибо нет у меня врагов кроме недругов имени Твоего и страны моей! Дай мне меч свой огненный и очищу я землю эту от скверны!
  Молился Гальба вслух, громко, от голоса его дрожали стены.
  Список врагов был длинен. В число внешних герцог включал воинственных соседей: остияков и алькасарцев. В число внутренних: еретиков-возвращенцев , спесивых грандов, вредных королевских советников, и, конечно же, мага Гийома - чернокнижника и безбожника, противного самой природе
  Моля своего Бога об их смерти, герцог забывал, что тот завещал своим детям на земле любовь.
  
  Люди Камоэнса всегда отличались консерватизмом взглядов и привычкой к старым обычаям. Браки по любви в королевстве случались нечасто, общество отдавало предпочтение договорным союзам. Аристократы, особенно, к заключению брака подходили как к важному дипломатическому действию, иногда годами выбирая подходящую партию.
  Редкие случаи искреннего взаимного чувства, союзы, заключённые против воли обстоятельств, становились предметом широкого обсуждения. Их помнили годами.
  Последним ярким примером была история поэта Луиса де Кордовы и его возлюбленной Изабеллы, которая была обещана в жены королевскому магу Гийому.
  Чародей взял её у отца, как плату за помощь. Он не любил её, но отступить не желал. Пролилась кровь, поэт выступил против мага, не имея ни единого шанса на победу.... И тот впервые за три года жизни в Камоэнсе уступил, поражённый силой чужих чувств. Влюблённые поженились. Об этой событии столица сплетничала полгода.
  Но не всём везло так, как Изабелле. Кокетка Ирмана - дочь одного из старых соратников Хорхе, познакомилась с будущим мужем за два дня до свадьбы. Мужа звали Никола, он оказался важным купцом из Далации, стариком шестидесяти лет, проводившим по полгода в разъездах.
  Ирмана не грустила. В столичном граде Мендоре легко найти галантного и страстного любовника. Прислуга в доме из её семьи, муж никогда ничего не узнает. Хранит ему верность - почти слыть сумасшедшей. Любовь до гроба есть только в сказках, да в сонетах Луиса де Кордовы.
  
  Марк де Мена так спешил, что чуть не загнал вороного алькасарца, купленного за триста золотых. Он едва не проскочил поворот к нужной улице, наконец, достигнув цели, спрыгнул с коня, кинулся к дверям, остановился. Вернулся к жеребцу. Лошадей он любил больше, чем людей.
  - Молодец, - он потрепал взмыленного коня по холке, - Вернёмся домой, тебе насыплют лучшего зерна.
  Его пылкая любовница Ирмана прислала сегодня записку о том, что её мучает мигрень, и они вряд ли увидятся на этой неделе.
  Виконт поправил длинные растрепавшиеся из-за скачки волосы, дотронулся до сломанного когда-то носа, резко оторвал руку. После чего подошёл к двери и три раза ударил железной скобой о специальную пластину. Поморщился, никогда не любил этот звук.
  В ответ тишина.
  - Открывайте, чёрт подери! Иначе я сейчас разобью окно.
  Угроза оказала действие. Дверь чуть отворилась, в образовавшуюся щель высунулось смазливое личико служанки Ирманы.
  - О, это вы, виконт! Госпоже нездоровится, она спит. Навестите её завтра, - и она тут же попыталась закрыть дверь.
  - Нет, я войду! - де Мена рванул дверь на себя и оттолкнул служанку с дороги.
  Путь к алькову - приюту любви - он нашёл бы и с закрытыми глазами.
  Кто-то попытался остановить его, схватив за плечо. Марк, не оборачиваясь, ударил локтём в лицо, раздался противный хруст. У чуть раскрытых дверей остановился, услышав разговор. Два голоса: мужской и женский. Рука стиснула рукоять меча-шпаги до боли в пальцах.
  - Ирмана, любимая, мне надоело делить тебя с кем-то ещё, - мужчина говорил расслабленно, чуть лениво, как удовлетворённый любовник.
  Игривый женский смех.
  - Хочешь быть единственным, мой могучий герой?
  - Да. Закрой свой дом для де Мена. Да, он когда-то был красив. Но зачем тебе сейчас этот урод с расплющенным носом и шрамами на лице?
  - Нужен, в грубости есть свой шарм. Быть единственным - это нужно ещё заслужить, - вновь рассмеялась Ирмана.
  - Я заслужу. Заслужу и докажу. Я лучший. Послушай, я посвятил это тебе.
  Пой лютня, не о жалобе напрасной,
  Которою душа моя полна,
  Пой о владычице моей прекрасной.
  
  Её златые волосы воспой -
  Признайся эти волосы намного
  Дороже диадемы золотой...
  
  Чтение стиха прервал грохот, распахнувшейся двери. Марк не настолько ценил литературу, чтобы молча слушать.
  В полумраке комнаты блестели обнажённые тела. Ирмана закричала. Белокурый мужчина первым делом вскочил и натянул бельё.
  Марк молчал, скрипя зубами. Он был верен ей, дарил подарки, говорил о любви, а она.... Плюнула ему в лицо, в очередной раз доказав, что все женщины вероломные шлюхи...
  - Синьор Никола? - спросил любитель поэзии.
  - Потаскуха! Тварь! Гулящая девка с улицы честней тебя! - закричал де Мена, шагнув вперёд.
  - Марк?! - в два голоса удивились любовники.
  - Так ты болеешь? - Марк раскраснелся, открыл рот. Ему не хватало воздуха, вылечить до конца сломанный в трёх местах нос волшебники-лекари так и не смогли.
  - Да! - с вызовом ответила Ирмана, прикрывшись простынёй, - Ты не вовремя, Марк, уходи, - указала ему на дверь.
  - Виконт, вы ворвались в этот дом без приглашения! - соперник быстро пришёл в себя.
  - Не вовремя? Ах так?! Ты обманывала меня, шлюха! Меня - Марка де Мена!
  Злоба затмила сознание виконта. Его лучший друг погиб из-за неверной жены, из-за дешёвой содержанки искалечили его самого, и теперь ещё эта женщина ухмыляется ему в лицо.
  Марк подскочил к ней и отвесил пощёчину, стирая с лица наглую улыбку. Резкая боль заставила отхлынуть злобу. Де Мена вдруг отлетел на два шага назад, ударился о комод.
  Виконт прокусил губу. Нос. Его бедный израненный нос был снова сломан.
  - Женщин бить нельзя. Вы подлый насильник, Марк де Мена, и ответите за это, - заявил поэт, массируя кулак.
  Марк облизнул губы. Почувствовал соль. Улыбнулся. Улыбка эта выглядела жутко.
  - Пошли вон! - надменно распорядился соперник, - Позже я пришлю вам вызов.
  - Один сукин сын уже ломал мне нос, так же из-за шлюхи. Он умер раньше, чем я смог отомстить. Второй раз я такой ошибки не сделаю.
  Марк рванул меч-шпагу из ножен. Ирмана взвизгнула и попыталась остановить виконта. Это спасло поэту жизнь. Клинок не расколол его голову, как хотел де Мена, а лишь отрубил ухо, рассёк щёку, подбородок и задел плечо.
  Марк откинул женщину на кровать, потерял время. За спиной раздался топот. Служанка привела двух слуг поэта, что до этого пили и ели в людской. Это были опытные воины: у одного меч, у другого небольшая секира. Они атаковали сразу. Марк отпрыгнул назад, опрокинул комод, воспользовался замешательством мечника, ловко увернулся от секиры и рассёк второму слуге шею.
  Тем временем соперник, шатаясь, нашёл свою перевязь, брошенную на пол в пылу любовной горячки, и с руганью обнажил свой меч. Ирмана визжала не переставая. Марку пришлось нелегко, но он был куда более опытным фехтовальщиком, чем слуга, а поэт был ранен.
  Новый любовник Ирманы пал первым. Виконт взял секиру во вторую руку, отвёл ей удар поэта и вогнал ему меч в живот на три пальца. Слуга, увидев это, хотел сбежать, но виконт метнул ему секиру в спину.
  - Заткнись!
  Ирмана, забившаяся в угол кровати, послушно замолчала. От страха у неё отнялась речь. Неверная любовница обеими руками держала простыню, запачканную кровавыми брызгами, отгораживаясь её как стеной или щитом.
  Де Мена подошёл к умирающему сопернику.
  - Тебе не нравится, как я выгляжу? - спросил он его и тут же ударил мечом, рассекая лицо поэта надвое.
  Затем быстрым экономным ударом добил слугу раненного в спину. Увидел служанку в коридоре, что, обезумев от страха, забилась в угол, даже не думая бежать. Её красивое личико исказил страх.
  Марк подумал и ткнул её в висок, оглушая. После чего вернулся к Ирмане. Вид его был ужасен. Лицо в крови - своей из разбитого носа. Чёрно-синий камзол забрызган чужой - сам он не был ранен, только вспотел.
  - Как здесь у тебя грязно, - заметил он, омыв лицо вином из чудом уцелевшего кувшина, - Ещё кто-нибудь в доме есть?
  Предательница помотала головой.
  - Вот и прекрасно, - улыбнулся Марка разбитыми губами и послал ей воздушный поцелуй.
  Обагренный кровью клинок медленно разрезал натянутую как струну простыню, которую женщина до сих пор судорожно сжимала.
  Марк уронил меч и залез к ней на кровать.
  - Говоришь, я груб? Ты права. Я очень груб и жесток. И ты, шлюшка, в этом убедишься.
  Он резко сжал ей груди с такой силой, что Ирман закричала от боли.
  
  Стук железа по железу. Настойчивый, не утихающий. Придётся открыть.
  Марк де Мена нехотя слез с кровати, натянул штаны и взял меч. Ирмана, как только он её отпустил, забилась под кровать, благо высота последней, это позволяла, и теперь оттуда доносились её едва слышные всхлипы-стоны. Служанка так и не очнулась, или делала вид, что лежит без чувств.
  Виконт распахнул дверь и увидел старого знакомого, одного из телохранителей герцога Гальбы.
  - Его Высочество, просил убедиться всё ли спокойно?
  - Нет, - бодро ответил Марк.
  - Герцог так и думал. Вас же просили быть аккуратней, виконт! Сеньора Ирмана жива?
  - Да.
  - Хорошо. Мы приберёмся, а вы переоденьтесь и ступайте домой.
  - Ваш герцог - сущий дьявол! - сорвался Марк, - Он всё знал.
  - НАШ герцог, - поправил гость, - Тише. Ему известно всё и он умеет заботиться о своих друзьях. Идите домой, Марк, и ни о чём не беспокойтесь. Вы ведь опять с нами.
  
  Глава 2.
  
  Монастырь Святой Алисы, вместе со святым Гомесом, некогда принёсшей Камоэнсу свет истинной веры, был одним из самых почитаемых в столице. Он включал в себя не только храм и кельи монахинь, но и мастерские, где расписывались иконы, вышивались и выпиливались из дерева образа. Лишь с металлом не работали сёстры, да и то, потому, что грех это - лик Господа на вечно холодной кости земной изображать.
  Кроме того, монастырь славился мощами преподобной - объекту поклонения; и целебным источником, открытым ей же, вода из которого продляла жизнь. Вместе с домами для паломников и лавками - торгующими иконами, образами и другими сестринскими товарами - монастырь занимал целый квартал.
  Когда-то это место было окраиной, но Мендора росла, и со временем обитель очутилась почти в центре столицы.
  Святая Алиса - покровительница растений и деревьев, поэтому прапрадед нынешнего короля решил разбить парк для гуляний рядом с монастырём, через стену.
  - Повелеваю, быть парку! Ни в чём Камоэнс ни должен быть хуже соседей. Завтра же все на торжественную прогулку! - предки Хорхе были людьми суровыми и простыми.
  - Ваше Величество, так деревьев же ещё не посадили, грязь одна, - попробовал возразить придворный.
  - Молчать! Я сказал, всем на промену... тьфу, променад! Хватит пить с утра до ночи, да баб валять без разбору и согласья! Мне уже перед послами иностранными стыдно! Дикость! - Хорхе Первый, прозванный Крепким, тогда обменивался ругательными письмами с остиякским владыкой и остро реагировал на ехидные уколы соседа.
  Подданным оставалось лишь повиноваться.
  С тех пор прошла почти сотня лет, деревья росли, короли менялись. При праправнуке основателя Хорхе Третьем парков с аллеями для прогулок в Мендоре было уже восемь. Камоэнсцы привыкли к дару Крепкого короля и полюбили гулянья.
  Парк у монастыря со временем терял популярность, зарастал и пустел, но власти следили за ним, и землю не продавали.
  Карета без гербов, специально нанимаемая Гийомом через посредника, остановилась у одного из входов в парк.
  Чародей открыл дверцу и ступил на мостовую. Он был наряжен в ту одежду, которую обычно избегал. Длинный до земли плащ с капюшоном, полностью скрывающий лицо. Роскошный плащ из ярко-зелёного атласа. Такой, что бы приняли за любовника, идущего на свидание, но боящегося огласки.
  Колокола в монастыре ударили четыре раза. Гийом сверил с ним недавно купленные часы-луковички - дорогую, но слишком уж не точную игрушку. По его наблюдениям звонари в монастырях и церквях Мендоры каким-то образом всегда отмеряли время правильнее, чем любые часы: водяные, песочные, свечные или механические.
  Три часа назад чародей присутствовал на похоронах посла Томаса Чосера, видел, как рыдала его молоденькая жена; как её оттаскивали от гроба, отпускаемого в могилу. К счастью, грядущая встреча обещала отвлечь его от неприятных мыслей.
  Маг уверенно шагал по пустым аллеям; немногочисленные парочки, встреченные им, улыбались и шептались вслед.
  Путь его лежал в заросший угол парка, слывший дурным местом. Когда-то здесь произошла тройная дуэль; все участники которой погибли. И с тех пор, согласно слухам, каждую ночь являлись повторить тот смертельный бой.
  Гийом мужественно пробирался сквозь кусты; он уже был здесь раньше, поэтому теперь обошлось без клочьев одежды на ветках. Дойдя до стены, отделявшей парк от монастыря, он надавил на приметный белый камень, выступающий из неё. Камень с трудом вошёл в стену, где-то рядом раздался звук льющейся воды.
  Чародей терпеливо ждал. Наконец, каменная плита у подножия стены прямо под камнем поднялась. Из подземного хода выбралась невысокая фигурка в белой робе послушницы.
  Гийом подал ей руку, откинул свой капюшон. Монастырская беглянка сделала тоже самое.
  - Здравствуй, Ангела, - ласково сказал он, - Я, признаюсь, боялся, что ты не придёшь.
  
  - Что с тобой, Ги? Последнее время, как не увижу, ты серьёзный, суровый; не лицо, а маска. Даже сейчас, - Ангела лучезарно улыбнулась, словно компенсируя небу хмурость мага.
  Они гуляли по самым далёким аллеям парка. Неизвестный в дорогом плаще и послушница, спрятанная родителями в монастыре, сбежавшая на тайное свидание к возлюбленному. Несчастная неравная любовь, сочувственно подумал бы любой, кто встретил их на этих тропинках.
  Почти правда. Почти. Принцесса часто молилась в монастыре Святой Алисы. Настоятельница, услышав на исповеди её откровение об опасной влюблённости, предложила помощь. Сама она ушла в монахини после смерти любимого мужа, и искренне желала счастья молодой принцессе, ещё не знающей, как жестока бывает жизнь.
  О тайне свиданий знали лишь три человека. Хорхе не нравилась слишком крепкая дружба его племянницы с магом и, к счастью, об их тайном общении он ничего не ведал.
  Гийом неожиданно весело ухмыльнулся во весь рот. Добро и счастливо, с какой-то детской простотой, совсем не вяжущейся с его обликом. Ухмыльнулся и прочитал нараспев:
  Когда потухнут все вулканы,
  когда завянет вся трава,
  когда на небе звёзд не станет,
  Тогда забуду я тебя!
  
  - Сам придумал? Знаю, что сам, не отпирайся! - засмеялась принцесса.
  - А я и не думаю скрывать это, - ответил маг.
  В этот миг немногочисленные друзья не узнали бы его. Глаза излучали нежность, острые черты лица смягчились: оно всегда бледное, как мел, чуть порозовело.
  - Первое четверостишье за пятнадцать с лишним лет. Смешно, наивно, но для тебя. Конечно, это не сонеты твоего любимого Луиса де Кордова, но всё-таки...
  - Мне очень понравилось! - девушка взяла его за руку, - Спасибо. Ты не представляешь, как много мне сказали эти строчки.
  Гийом не ответил. Ветер безуспешно трепал его короткие чёрные волосы. Он любовался принцессой: большими красивыми глазами, сверкающими из-под капюшона; небольшим чуть капризным ртом, маленьким, но упрямым подбородком; изящным носиком; стройным станом, который не смог спрятать огромный, не по размеру, плащ. Милыми оттопыренными ушками, которых она почему-то стеснялась. Ей было двадцать, а Гийому почти тридцать девять, пусть он и выглядел на десять лет моложе. Принцессу это не пугало, как то, что жизненного опыта чародея хватило бы на несколько жизней.
  Ангела тоже молчала, улыбалась, так же наслаждаясь каждой секундой, редкого свидания. И когда их взгляды, обращённые друг на друга, встречались, влюблённые смущались как дети, отводили на миг глаза; чтобы через миг опять возобновить эту увлекательную игру.
  Лёгкий ветерок - срывавший с деревьев разноцветные листья, осыпавший неподвижную пару красным, жёлтым, зелёным и оранжевым кружевом - им несколько не мешал.
  - И что же тебе рассказало это невинное четверостишье? - поинтересовался, наконец, Гийом.
  - То, что ты меня любишь, Ги. То, что ты меня всё-таки любишь, - голос принцессы стал очень серьёзным, - То, что чувства мои взаимны. Это даёт мне силы.
  - Взаимны, - блаженно улыбнулся маг, - Люблю, - сказал он резко, будто кинжалом ударил, - Не сомневайся. Ты - моя принцесса, - Гийом припал губами к её руке, - Единственная и неповторимая. Новый смысл скучной жизни.
  Ангела прикрыла веки. Жар от поцелуев запястья и ладони растекался по всему телу, вызывая сладостную слабость и лёгкий туман в голове.
  Через некоторое время она нехотя отобрала у него свою руку и провела горячей чуть влажной ладонью по его щеке.
  - Спасибо, - Гийом заметил, как в уголках её глаз блестят маленькие брильянты, - Спасибо, я знаю, как трудно тебе даются эти слова.
  Принцесса нежно поцеловала его в губы. Потом так же мягко, но твёрдо отклонилась.
  - Мы так давно не встречались, что, наверное, в глубине оба решили: эта встреча - поток откровений. Хорошо, пусть будет так! - горячо воскликнул чародей, - Ты моя радость и моя слабость, Ангела. Рядом с тобой я расслаблен и почти беззащитен. Ты раскрыла мою душу. Хочешь - бери голыми руками.
  - Хочу, - улыбнулась она.
  - Только осторожно, - серьёзно ответил Гийом, - Раньше я жил для себя, боясь и нехотя жить для кого-то, остерегаясь измены и предательства. А теперь не боюсь. Будь что будет. Ты стоишь любого риска. Поэтому королевский чародей, боевой маг, огненная плеть Его Величества, теряя рассудок, идёт к тебе, рискуя головой.
  - О, Ги, ты сегодня говоришь как истинный оратор! - воскликнула принцесса, но в глазах её уже не было того веселья, которое она изображала.
  - Иду, лечу, как мотылёк на огонь, - продолжил маг, - Я знаю, твоя помолвка уже дело решённое. Жемчужину Камоэнса обвенчают с Марком Далацийским.
  Гийом сказал это просто, ровным голосом без тени звучавших чуть раньше эмоций. Его умение держать себя, превращаться в говорящую статую, иногда раздражало Ангелу.
  - Ты говоришь это так спокойно! - она отпрянула от него, необычайно стройного, холодного и белого, как зима, - Я начинаю понимать тех, кто считает тебя бездушным чародеем с мёртвым сердцем - нелюдью!
  Гийом не ответил и не отвёл глаз, хотя пылающий взгляд принцессы мог испепелить гору. Смотрел ласково и спокойно, с той обманчивой безмятежностью, что развивается ценой многих испытаний. Таков взор бывает у политика, имеющего козырь на переговорах, или убийцы, выжидающего момент.
  Листья падали, кружась, танцуя в воздухе, отдавая все силы без остатка, и несколько об этом не жалея, ведь полёт и был их жизнью. Листья падали, а люди молчали.
  Напряжение росло. Ещё чуть-чуть, и оно бы зазвенело как натянутая струна гитары. Гийом первым отвлёкся, поймал большой треугольный листок, богато раскрашенный золотым и багряным.
  - Это тебе, - он протянул его девушке.
  Она приняла дар, их руки соединились вновь.
  - Не обижайся на холод - это моя броня, вторая кожа, внешняя суть. Не обижайся, ведь ты первая, кто за много лет раскрыла её. Ты - растопившая лёд. Ты - оживившая мёртвое сердце, - Гийом прижал её руку к своей груди.
  - Два года назад, - задумчиво сказала принцесса, - Я, наивная глупенькая девчонка, пыталась уговорить тебя, расчётливого и равнодушного чародея, пощадить чувства двух влюблённых: Изабеллы Клосто и Луиса де Кордова. И всё тщётно. Плакала ночью от бессилия помочь лучшей подруге: невозможности спасти её от колдуна, что как в сказке потребовал обещанную плату.
  - Тщетно, - маг улыбнулся краешком губ, - то-то они уже два года муж и жена, а я с тех пор потерял покой.
  - Не перебивай! - строго сказала Ангела, - Это было ровно два года назад, а теперь я слышу от тебя такие слова: 'Мотылёк', 'Рискуя жизнью'. Знала бы заранее....
  - Знала бы заранее? - внешне лениво повторил Гийом после некоторой паузы.
  - Сделала бы всё точно так же, - с вызовом ответила девушка.
  Маг взглянул на небо.
  - Кажется, будет дождь.
  - Кажется? Ведь ты волшебник? - засмеялась Ангела.
  - Маг. Боевой. Размениваться на такую мелочь - не для меня.
  - Скажи честно, что не можешь предсказать, - потребовала принцесса.
  - Хорошо. Честно - не могу, разучился. Уже лет пятнадцать не занимался подобной чушью, - не принял он шутки, - Пойдём, наверное, назад. Тебе уже пора.
  Ангела замолчала.
  - Тебя гнетёт и изводит моя помолвка, - сказала она, наконец, - Хочешь открытого и честного разговора?
  - Да.
  - Хорошо. Зачем ты мучаешь меня этим? Я ещё не выхожу замуж за наследника Далации. Не надо заранее сыпать соль на раны, пытать меня словами. Мне тоже больно, Гийом. Ты старше и гораздо опытней. Скажи мне, что делать, как поступить, как жить? - почти прокричала принцесса и прикусила губу.
  - Не скажу. Именно потому, что опытнее. Наша любовь пока ещё безопасна, невинна, похожа на игру. Чувства наши - романтический союз, что возможен для юной девушки, но не для будущей королевы. Мы на перепутье. Прошу, дай договорить до конца! - он сделал останавливающий жест рукой.
   - Есть два пути. Первый - излюбленный романистами - побег, точнее бег ото всего и всех за счастьем. Он отпадает. Наивные по природе или намеренно авторы скрывают, как тернист, коварен и кровав этот путь. А так же то, что в конце его, зачастую, лежит совсем не счастье, а усталость, обида и разочарование, - Гийом сделал небольшую паузу, - Или даже ненависть на того, кто испортил тебе жизнь прежде счастливую и довольную, погубил. Но опасности эти пока далёкие, и кажутся тебе мнимыми.
  Второй путь. Для тебя сейчас наиболее трудный. Жить так, как идёт судьба. Немного позабыть меня. А позже уехать в Далацию: страну, где также жарко и красиво, как здесь, но чуть другие звёзды.
  Ангела опустила голову. Капюшон полностью закрыл лицо и подбородок.
  Гийом мягко обнял её за плечи.
  - Прости.
  - За что? - произнесла девушка, едва сдерживая слёзы, - За что ты так жесток со мной? Наше свидание начиналось так хорошо....
  - Прости, - повторил он, - Ты говорила: я расчетлив - это так. Я представляю примерное будущее и хочу, чтобы с тобой было всё хорошо. Несчастливая любовь может забыться, а вот изломанную судьбу не исправишь.
  - Ты рассказывал мне историю о молодом волшебнике, полюбившем герцогиню. Ему отрезали руки и язык. Ты этого боишься?
  - Нет. Меня трудно схватить живым. Проще убить. А смерти я давно не боюсь, - спокойно ответил маг.
  Ангела кинулась ему на шею.
  - Прости теперь ты меня, - горячо сказал она, - как я могла в тебе усомнится, обвинить в трусости.
  - Это всё погода, - тихо сказал Гийом, - близится ненастье, и наши умы в беспокойстве. Ненастье не только в погоде. Послушай, вот вспомнил очень хорошие строки, жалко, что я не поэт:
  Разлуку во всём я вижу:
  она в глазах твоих грустных.
  
  Разлуку во всём я слышу:
  твой голос слабей и глуше.
  
  Разлуку во всём вдыхаю:
  ты пахнешь скошенным лугом.
  
  Во всём предчувствую близость
  разлуки, разлуки, разлуки.
  
  - Я хочу сберечь тебя, моя принцесса, - сказал он, и это обращение звучало не как титул, - Сберечь твои синие как небо глаза, волос цвета тёмного каштана, стройный стан и нежность рук. Ты - хрустальный сосуд, в котором хранится то немногое доброе и нежное, что ещё осталось во мне. Близость со мной может его разбить.
  Ангела откинула капюшон, явив ему, небу и осеннему парку милое личико, озарённое прелестью молодости - этим вечным очарованием чистых и открытых чувств.
  - Тебя могут увидеть, - Гийом указал взглядом на такие же пары в отдалении.
  -Нет, им не до нас. А если и да - мне всё равно! - с вызовом произнесла она, - Благодарю за заботу Ги, но ты, всё-таки, забыл обо мне. О моих чувствах и желаниях. О том, что я хочу быть с тобой. У нас день поэзии - отвечу стихами:
  
  От чего
  Умирает она?
  Оттого,
  что разлучена,
  
  И мужчина тоже.
  
  От чего
  Умерла она?
  Оттого,
  что разлучена,
  
  И мужчина тоже
  
  - И мужчина тоже, - повторил маг, - Хорошие строки, но совсем не к месту. Не вздумай умирать, - одновременно и строго, и шутливо сказал он ей.
  - И не подумаю! - почти весело ответила Ангела и внезапно показала ему язык.
  Оба рассмеялись.
  - Ну вот, улыбнулся. Для этого пришлось принцессе Камоэнса язык показывать, словно глупенькой девочке.
  - А ты уже не глупенькая девочка? - поинтересовался Гийом.
  - Нет, и ты прекрасно об этом знаешь. Решать нашу судьбу мы будем вместе. Прошу, не делай больше выбор за меня.
  - Хорошо, - маг ответил не сразу, - Мы вернёмся к этой теме. В следующий раз. В свою очередь ставлю условие: обдумай всё хорошо, составь свой план наших действий и возможностей, попробуй этот вопрос своими белоснежными зубками. Может, потеряешь иллюзии.
  - Составлю, - кивнула Ангела и накинула капюшон на голову, - Пойдём, Гийом, мне пора.
  Маг взял её под руку, и они без особой спешки зашагали по мощеной камнем дорожке назад к тайной калитке, ведущей на территорию аббатства.
  Гийом молчал, всё уже было сказано, теперь он лишь наслаждался последними мгновениями столь редкой близости.
  На развилке у небольшого фонтана, украшенного позеленевшими от времени мраморными нимфами, маг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он не привык бегать от неприятностей, поэтому обернулся, так что принцесса оказалась у него за спиной.
  Капюшон, закрывающий от посторонних взглядов лицо, не идеален - мешает взгляду. Гийом приподнял его, зная, что его инкогнито уже раскрыто.
  Напротив него, радостно улыбаясь, показывая белоснежные искусственные зубы, стоял новоиспечённый гвардейский лейтенант Марк де Мена, сторонник и наперсник могущественного герцога Гальбы.
  Марк был облачён в яркий бело-голубой камзол со специальным кармашком на поясе, из которого выглядывала золотая цепочка от часов-луковиц. Большую шляпу под тон костюма украшали три красных пера. О его принадлежности к гвардии можно было догадаться только по чёрному с жёлтым треугольнику на плаще. Один нос виконта, сломанный и распухший, выделялся из общей красочной картины.
  Де Мена был не один, чуть позади него маг увидел ещё двух дворян, разодетых с не меньшёй пышностью, чем их предводитель. Все были вооружены. И не одними кинжалами, как требовали приличия, но и мечами.
  - Синьоры, кого я вижу? Сам великий маг Гийом! Да ещё не один! - с пафосом воскликнул Марк.
  Его товарищи засмеялись. Нехорошо так засмеялись, нервно и натянуто.
  - Я тоже не рад вас видеть, де Мена. Но воспитание заставляет меня дать вам совет: не показываете на человека пальцем. Во-первых, это невежливо. Во-вторых, можно потерять наглый перст.
  - Как грубо, Гийом! - Марк картинно развёл руки в сторону, - А ещё что-то говорите о воспитании. Признаюсь, мы удивлены увидев вас в чьей-то компании. Ведь обычно вы предпочитаете мёртвых живым. Скажите, ваш путник, он кто: мальчик или девочка?
  Троица приблизилась к ним на несколько шагов.
  Пальцы Ангелы сжали ладонь мага. Она стиснула зубы и промолчала. Товарищи виконта опять засмеялись громко, грубо и обидно.
  Гийом удивился. Его уже давно никто не смел так задирать.
  - Ищите ссоры, Марк? - спросил он прямо, - Если да, то для самоубийства вы избрали слишком сложный способ - идите вон! Если нет, то рекомендую врача.
  Марк не ответил, весь его напряженный облик свидетельствовал об опасности. Неожиданно за спиной мага и принцессы возникли ещё один тип в красном.
  - Не грози мне, колдун! - последнее слово виконт произнёс так, словно сплюнул, - Его Величество недавним указом запретил дуэли.
  Его товарищи положили руки на рукояти мечей. Гийому ситуация разонравилась совершено. Марк - не такая уж большая фигура - чувствовал за собой силу. Значит, ему приказали устроить ссору. Герцог Гальба. Но зачем? Неважно. Здесь принцесса.
  - А до дуэли дело и не дойдёт. С дороги! - Гийом развернулся, решительно оттолкнул двоих зашедших сзади, становился, услышав характерный звук оружия, вынимаемого из ножен.
  - Сеньора, откройте лицо! - потребовал виконт и шагнул к Ангеле.
  Та едва сдержала крик, если их раскроет Марк де Мена....
  Гийом видел острия двух мечей у своей груди. От него хотят крови. Люди Гальбы пытаются быть невозмутимыми, но руки их дрожат. Даже голос Марка колеблется. Боятся.
  Чародей глубоко вдохнул. Его провоцируют на пролитие крови, он не поддастся. Де Мена, приняв его молчание за слабость, кивнул своим людям.
  - Посмотри на меня, красотка! Гийом, дернешься - умрёшь.
  Маг отпустил руку Ангелы, на долю мгновенье закрыл глаза, и время замедлило ход. Он схватился голыми руками за лезвия двух приставленных к груди клинков. Едва успел, острия уже прокололи одежду и поцарапали грудь.
  Металл. Сталь плохо передаёт магию, но заряд, посланный Гийомом, был очень силён. Дворянчики дернулись, пытаясь противиться приказу уснуть, и упали на мостовую.
  За спиной закричала Ангела. Маг развернулся и резко выбросил вперёд окровавленные ладони. Воздушные пощёчины отбросили от принцессы обоих насильников. И того, что держал её, и Марка, что как раз откинул капюшон, Ангела мотнула головой, пытаясь закрыть лицо длинными каштановыми локонами.
  Гийом обнял её и прижал к себе. Девушка всхлипнула.
  - Всё хорошо, милая, всё хорошо.
  Марк де Мена пытался встать, в руке его был зажат длинный кинжал. Лицо растерянное и испуганное.
  - Принцесса, - выдохнул он, - не может быть! - в голосе слышались удивление, обида и зависть.
  - Гийом, не надо! - закричала девушка и схватила его за руку.
  - Не бойся, я не буду его убивать, - бледное лицо мага озарила улыбка, от которой де Мена отшатнулся как от удара и выставил вперёд кинжал.
  - Брось! - приказал Гийом, небрежно взмахнув рукой, и Марк против воли разжал руку, - Замри, - щелчок пальцами остановил новоиспеченного гвардейца, попытавшегося подобрать оружие.
  - Этой весною покойный граф де Вега в моем присутствии избил тебя табуретом по лицу, жестоко и просто без всяких дуэлей, за то, что вы оскорбляли двух близких ему женщин. Знахари немного подлатали тебя, но урок, как вижу, на пользу не пошёл.
  - Твой дружок - чернокнижник и мятежник - уже в аду, и тебе не долго жить осталось, - прошипел Марк и плюнул в Гийома. Виконту нельзя было отказать в храбрости.
  Чародей смахнул слюну ладонью и вытер её о камзол противника, подобрал кинжал и посмотрел Марку в глаза. Тот выдержал взгляд.
  Гийом без замаха сильно ударил кулаком в его несчастный раненный нос. Хрустнуло. Марк упал на мощёную дорожку, прижал руки, вновь обрётшие подвижность, к лицу. Завыл сквозь стиснутые зубы.
  - Боюсь, вы ошибаетесь, виконт, покойный граф Риккардо не имел к магии ни малейшего отношения, - пояснил чародей, вернувшись к официальному тону, словно место стычки превратилось в светский приём.
  - Будьте спокойны, Ангела, он будет молчать, - Гийом вернулся к девушке и взял её за руку.
  Марк выругался.
  - Принцесса, подскажите мне, чем карается поднятие руки на монаршую особу? - спросил чародей.
  Лицо принцессы посветлело, она поняла его замысел.
  - Согласно древнему закону виконту де Мена грозят: изощрённые трёхдневные пытки, колесование, четвертование и отрубание головы. А в моём случае, - мило улыбнулась Ангела, - ещё и кастрация.
  - До или после отрубания головы? - переспросил маг.
  - Думаю, до, - девушка окончательно успокоилась.
  - Он будет молчать. - подвёл итог Гийом, - Поспешим, тебя могут хватится. Кстати, второй видел твоё лицо?
  - Нет, я отвернулась.
  - Тогда, нам здесь нечего больше делать.
  
  Марк де Мена с ненавистью смотрел им вслед. Кровь текла густым потоком, попадая в рот, заливая новый камзол, но он даже не пытался её остановить.
  
  - Герцог Гальба - дядя короля Хорхе вашего дяди, - Гийом решил, что немного юмора Ангеле не повредит.
  Не ошибся, принцесса улыбнулась, услышав такую тавтологию.
  - Так вот, он знает о вас с нами. Откуда неизвестно, может, настоятельница проболталась, что мало вероятно, она рискует головой. Скорее герцог сам догадался, вычислил. Нужно на время прекратить наши свидания. Опасно.
  Гальба знает, но не рискует сообщить об этом королю. Ваш дядя прозван и Справедливым и Жестоким одновременно - как отреагирует неизвестно, но, уверен, больно будет всем. Потому-то герцог и послал Марка де Мена, чтобы тот раскрыл вас и устроил скандал.
  ***
  
  Большая зала в Круглой башне повидала немало. Здесь до постройки первого дворца заседали основатели династии Авила - предки нынешних властителей Камоэнса - ещё не настоящие короли, но уже и не разбойники. Потом башня была по очереди: сокровищницей, темницей, временной церковью, конюшней и складом для упряжи. К воцарению Хорхе её забросили и закрыли. Мышей из подвалов и голубей с чердака изгнало появление Гийома, который по договору с королём обязался подготовить ему трёх боевых магов - опору престола, грозу соседей.
  Местные или, как их называли ещё, 'старые' волшебники умели многое: лечить, предсказывать, зачаровывать вещи, знали алхимию. Лишь одна наука так и не далась им в полной мере за сотни лет - наука насилия и разрушения.
  Появление Гийома разрушило привычный для них мир волшебства. Этот чужак, 'заброда из-за моря' явил Благословенным Землям всю мощь Боевой магии - грозного искусства, требующего особого отбора кандидатов и тщательнейшей их подготовки.
  Из сотен знатных претендентов на ученичество Гийом отобрал одного - честолюбивого гордеца Гонсало де Агиляра, прекрасно зная, что тот доставит ему немало проблем.
  Вторым стал Понсе - сын 'старого' волшебника, отвергнутый собственным отцом, как 'неспособный к магии'. Третьего - сына лавочника Кербона, королевский маг заметил, покупая писчую бумагу у его отца.
  Гийом учил их четыре долгих года, вдалбливая в упрямые головы основы боевого искусства. Путь к вершинам каждый должен был пройти самостоятельно. Сдав индивидуальный экзамен, каждый из них стал королевским чародеем - лицом крайне уважаемым в Камоэнсе. Гийом по-прежнему был первым из них. О равной конкуренции Гонсало и Кербону, рвущимся к успеху и славе, оставалось лишь мечтать. Тихий и послушный Понсе о таком 'святотатстве' и не помышлял.
  Выпуск школы Гийома был первым и последним. Король Хорхе справедливо считал, что больше магов ему и ненужно. Он, хорошо изучивший Гийома, понимал, как трудно держать в подчинении магов, оценивших всю силу своего дара.
  
  - Смелее, Понсе, я тебя сейчас в кровь искалечу! - худой черноволосый маг в широких красных штанах и желтой рубахе взмахнул рукой и метнул в невысокого толстого парня лет двадцати пяти, каменную стрелу, возникшую прямо из воздуха.
  Подстёгнутый таким обещанием Понсе закричал: 'Щит! Время! Песок!', сопровождая каждый выкрик интенсивными взмахами рук и непрерывным движением пальцев.
  Стрела рассыпалась в прах, не долетев до цели. Толстяк стоял в противоположном углу большой круглой залы. Синяя мантия его была вышита золотой ниткой, толстые короткие пальцы украшали большие перстни.
  - Уже лучше! - похвалил его Гийом, ловя и отсылая назад ответный шар огня.
  Понсе увернулся и тут же вскрикнул, когда тонкая, едва заметная водяная плётка хлестнула его по щеке. Хлестнула и испарилась.
  - Гийом! - скривился он, зажимая ладонью порез на щеке.
  - Что, Гийом? - переспросил чародей, - Ближний бой - это то, что однажды спасёт твою жизнь.
  - Но...
  - Знаю, что у тебя есть охрана, свита и так далее, - ответил за него наставник, - Знаю, что ты усердно трудишься, и хорошо освоил многие трудные заклятия, большой разрушительной силы. И после длительной подготовки уничтожишь любую стену, вызовешь каменный дождь на поле битвы и прочее. Но однажды к тебе подберутся на удар кинжала, и тогда ты меня вспомнишь.
  Понсе - сдавший экзамен полтора года назад и давно уже ставший полноправным магом - молчал как провинившийся школьник.
  - Я буду больше работать над этим, - наконец, покорно ответил он.
  Гийом вздохнул.
  - Пойми, это нужно не мне, а тебе. Я не приказываю, я уже давно не могу тебе приказывать, а советую, как старший товарищ.
  - Хорошо, учитель.
  Его бывший наставник засмеялся.
  - Ты - единственный, кто упорно именует меня учителем. Гонсало, забыл обо мне сразу, как получил из рук Хорхе диплом с гербовыми печатями и именной перстень. Кербон, тот хитрее, двуличнее. Когда говорит с моими врагами: я - просто Гийом; когда со мной: я - уважаемый наставник и учитель.
  - Не судите его строго, - Понсе замолвил слово за товарища, - Кербон, в отличие от Гонсало, такой же чужак для высшего света, как и вы. Мне - легче, я туда и не рвусь. Кербон же честолюбив, ему приходиться их обманывать, чтобы не лишиться связей и знакомств.
  - Я начинаю сомневаться в его искренности, - рассержено оборвал его Гийом, - Как бы сам он не запутался, кто друг его, а кто враг.
  Понсе промолчал. Он всегда старался избегать конфликтов и споров. Эта черта очень не нравилась его наставнику. Гийом не любил безволие и душевную слабость. Не уважал.
  - Кстати, расскажи-ка мне о вчерашней драке в трактире 'У Господа за Пазухой', - неожиданно для Понсе спросил его наставник, - Что там опять Кербон натворил?
  - Кербон позвал меня туда на ужин, - толстячок вздохнул, - Я не хотел идти с ним, так как он и раньше уже вызывал ссоры; а трактир этот, сами знаете, только знать и посещает. Мы заказали кабанчика, птицу, рыбу и вино. Кабанчик был очень вкусным, - Понсе облизнул губу, - Всё было хорошо, пока за соседний столик не сели четверо приезжих остияков. Они были сильно пьяны, шумели и пару раз невежливо отозвались о столице.
  Кербон громко потребовал, чтобы они извинились. Остияки нагрубили в ответ. Кербон тут же назвал их бастардами и нелестно отозвался об их матерях. Остияки вскочили и кинулись на нас с оружием. Их было четверо, но Кербон справился.
  Гийом почувствовал приближение ещё одного своего бывшего ученика и обернулся, чтобы его поприветствовать.
  В залу вошёл высокий худой парень лет на пять помладше Понсе. Одет он был неброско, но со вкусом. Камзол был шит точно по фигуре. На его мизинцах красовались кольца-талисманы: на правом золотое, не левом медное.
  Парень сутулился, что выдавало в нём привычку к длительному сидению за книгами. Чёрные с желтинкой глаза сверкали так, что затмевали всё лицо; из-за чего точно описать его было трудно.
  - Здравствуйте, учитель! - он поклонился в пояс.
  - Рад видеть тебя, Кербон. Молодец, навестил старика. Не скучаешь по этим стенам? - Гийом обвёл залу руками.
  - Старика? - Кербон усмехнулся, - Вы нас всех переживёте. Нет, не скучаю. Вы преподали нам основы, за это я вам вечно благодарен. Но открывать новое самостоятельно гораздо интересней.
  - Прощайте, Гийом, мне пора, - Понсе поклонился и быстро вышёл.
  Кербон проводил его насмешливым взглядом.
  - Меня стыдится. Трус.
  - Он слишком осторожен, - возразил ему Гийом, - А ты, наоборот, в последнее время совершаешь крайне неосторожные поступки.
  - Он вам уже донёс, - нахмурился Кербон.
  - Я сам его спросил, - наставнику не понравился тон ученика, его полная уверенность в себе, - Происшествие в трактире - это глупость или намеренная провокация?
  - А какая разница? - пожал плечами молодой чародей.
  - Большая, - Гийом взглянул ему в глаза, - Глупость можно простить. Сослаться на горячий нрав, что не терпит, когда спесивые остияки оскорбляют родную столицу. Патриотизм нынче в чести, пожурят и похвалят одновременно.
  Провокация же пахнет изменой.
  - К чему вы склоняетесь, учитель? - с вызовом поинтересовался Кербон.
  - К провокации. Ты, как и я, с трудом терпишь спесь знати, но отлично умеешь себя контролировать. Оскорбление было лишь поводом для ссоры. Понсе понял это и остался в стороне. В драке ты немного вспотел, но избил с помощью магии чётырёх остийских дворян. Двое из которых служат в посольстве.
  Спрашивается: зачем?
  - И зачем? - лживая ухмылка играла на губах Кербона.
  - Тебе нужен был крупный скандал. Ты хотел развязать войну, - сделал вывод Гийом, самый талантливый из его учеников не стал отпираться.
  - Да! Ты опять разгадал меня, Гийом! - воскликнул он, - Я устал сидеть без дела. Я - боевой маг! Ты учил меня убивать, я хочу опробовать навыки в настоящем деле. Мне надоели проживать дни впустую!
  Порыв его прошёл зря. Гийом не спешил с ответом, внимательно наблюдая за учеником. Кербон замолчал.
  - Опробовать навыки, - тихо произнёс опытный чародей, - Тебе было мало экзамена, Кербон?
  - Мало! И не читай мне морали, я - боевой маг!
  - Ты - дурак. Считаешь, что без войны дни твои идут впустую. Ты, мальчишка, недавно получивший титул чародея. Я видел больше войн, чем ты весён; и если бы рассуждал так же, то убивал бы по сотне в день. Я же боевой маг, я ведь это могу. Тьфу! - Гийом прочистил горло.
  - Мне нужна война, - упрямо повторил Кербон, прожигая учителя чёрными с желтинкой глазами, - Это мой единственный шанс подняться выше всех этих надменных и пустых аристократов. Они ещё будут искать моей дружбы - дружбы сына лавочника.
  Он закрыл рот, и в зале воцарилась тишина.
  - Ты брал у меня редкие книги по историям и обычаям Алькасара, когда вернешь? - внезапно спросил Гийом, меняя тему разговора.
  - Нескоро, - сознался ученик, - они мне ещё нужны. Гийом, - он взглянул наставнику в глаза, - Прошу вас, разрешите просмотреть те книги, что вы так и не дали нам в процессе обучения.
  - Отказано, - ответил маг, - Всё, что хотел, я вам преподал. Король Хорхе, как заказчик, об этом осведомлён, результатом доволен, большего он и не требует. Обходись тем, что есть.
  - Но, учитель, - не сдавался Кербон, - Я читал историю Алькасара: полтысячи лет мы с ними воюем, и конца этому нет. Если бы я мог, то покончил с этими огнепоклонниками одним ударом.
  - Как? - жестко спросил Гийом, - Послал бы на них болезни: чуму, оспу, лихорадку и холеру? Чтобы сначала вымерла целая страна-агрессор, а потом и все соседи? Такое не удержишь и не проконтролируешь.
  - Нет, не это. Не грязь. Есть более могучие заклинания для войны - то, чему вы нас должны были научить. Искусство испепелить целое войско, разрушить замок до основания одним взмахом, вызывать землетрясения. Вы должны были этому научить, но не научили, - с вызовом ответил Кербон.
  - Есть, - кивнул Гийом, - Но вот знаешь, чем нужно платить за такую силу? Нет? Тогда молчи. И ещё ответь, кто должен убивать на поле брани: воины, или маги?
  - Глупый вопрос, - хмыкнул Кербон, - И те и другие.
  - Нет. Битва - дело воинов, они для этого живут, их к этому готовят. Наша задача, чтобы битвы не было; а если и была, то победа досталась легко. Мы орудуем стилетом, а не молотом.
  - Я, сдавая экзамен, направил шторм на эскадру остияков - утонуло два корабля. Гонсало обрушил стену мятежного замка вместе с сотней солдат. Понсе плавал за Жаркий Берег, топил при этом алькасарских корсаров. Где стилет? Это тоже бойня.
  - Это расчётливая необходимость. Помнишь Ведьмин лес? Мятеж пяти графов? - спросил Гийом.
  - Да. Маршал Агриппа д'Обинье рассказывал, что этот еретик и чернокнижник де Вега едва не победил.
  - Де Вега не был причастен к магии. А едва не победил он благодаря своей умной голове. Спасло маршала то, что четырёх других графов я убил, обеспечив панику. Вот он стилет.
  Кербон не ответил, лишь опять сверкнул глазами. Он не хотел слушать чужое мнение.
  - Захочешь, дойдешь до всего сам, со временем. И тогда поймёшь, что это совсем тебе не нужно, - устало закончил Гийом. На эту тему они уже говорили не раз и не два.
  - Я вот подумал, а может, вы конкуренции боитесь, учитель? - ехидно поинтересовался Кербон.
  - Твоей? - нет, - покачал головой его наставник.
  - Зря! - хищно улыбнулся Кербон и отскочил назад. Золотое кольцо на мизинце засветилось, и вокруг правой руки обилась огненная плеть, - Поиграем?
  - Давай, - согласился учитель.
  Пламенный бич рассёк воздух с таким свистом, словно был сделан из кожи. Гийом отскочил, скрестив руки на груди.
  Кербон не отставал. Бич засвистел снова, обвил ногу мага. Вспыхнул бархат шаровар. Гийом резко дёрнул ногой, освобождаясь, едва не выдернув бич из рук ученика. И тут же резко выбросил вперёд правую руку. Кербон отлетел к стене, невидимый кулак сломал ему два ребра.
  Гийом шёл прямо на него. Огненный бич вновь сверкнул, бросаясь искрами; водяная плеть обвила его и погасила с глухим шипением.
  Кербон зашептал что-то, и с пальцев его сорвалось десять лёдяных стрел. Они растаяли, не успев, долететь до цели - бледного как мел лица. Растаяли все, кроме одной, что пробила щеку. И рукотворный лёд стал быстро таять в горячей ране.
  Гийом был уже в двух шагах, как обычно невозмутимый и холодный. Скайская горная гадюка кусает молниеносно, её реакция быстрее, чем у обычного человека; ученик оказался ловчее змеи. Отклонился вправо и ударил. Прозрачный дрожащий клинок - широкий и короткий - метил в открытый бок противника, желая перерубить позвоночник; такая рана смертельно опасна даже для мага.
  Гийом не стал плести чары, молодость его прошла в кабаках, где поножовщина была обычным делом. Одной рукой он схватил ученика за запястье, заставляя разжать пальцы, сжимающие воздушную рукоять, ребром другой врезал ему по шее.
  Кербон покачнулся, чародеи живучи. Тогда наставник взял его за лоб и ударил головой об каменную стену.
  
  Мир плыл перед глазами Кербона, когда он очнулся. Голова раскалывалась, словно её сначала разбили на тысячу кусков, а потом криво склеили вновь. Шея и плечо онемели, болели рёбра.
  - Долго я валялся? - собрался он с силами.
  - Прилично.
  Кербон застонал.
  - Ничего, - подбодрил его Гийом, - через недельку пройдёт, как будто ничего и не было. Навыки лечения ещё не забыл?
  - С вами забудешь, учитель, - буркнул Кербон, вставая.
  Вместе с исчезновением огня в глазах к нему вернулась учтивость.
  - Ты держался неплохо, но опять совершил ошибку новичка. Магия - не панацея. Полезность простого кулака теперь можешь оценить сам. Рубашку придётся выбросить, всё-таки подранил учителя, - сказал Гийом, критически оглядывая снятую одежду, запачканную кровью, - И лицо теперь дней пять заживать будет, - рана от ледяной иглы уже не кровоточила, почти затянулась, но щека основательно припухла
  - Я старался, - Кербон нашёл в себе силы засмеяться, чтобы тут же застонать. Голова настойчиво требовала неподвижности.
  - Я пришлю к тебе слуг, - пообещал Гийом, - И ещё. Твой последний удар, молодец, так и впрямь можно убить мага.
  
  Глава 3.
  
  Десяток воинов в коричневых кафтанах суетились около огромной медной трубы, охваченной дюжиной железных обручей. Труба, посаженная на крепкий лафет без колёс, была закрыта с одного конца. Именно к нему, точнее к промасленной бечевке, торчавшей из него, воин в мундире лейтенанта ордонансных рот поднёс горящий факел.
  - Вы готовы, Гийом? Бомбарда сейчас жахнет, - предупредил мага капитан гвардии Блас Феррейра.
  Они вдвоём стояли на холме, откуда открывался хороший вид на учения нововведённых ордонансных рот - первой постоянной наёмной армии за историю Камоэнса, не считая королевской гвардии, что всегда была на особом счету.
  В подтверждение слов Феррейры труба вздрогнула и с грохотом разрядилась. Плод её усилий - каменное ядро - просвистел в воздухе мимо цели - большого деревянного щита.
  Гвардеец выругался.
  - Ничего страшного, принцип я понял, - сказал маг и громко чихнул, закрываясь платком
  Ветер снёс на них дымное облако - последствие грохота.
  - Ну, как? - тут же спросил капитан.
  Командиру гвардейцев не было ещё и тридцати. Блас - выходец из бедной дворянской семьи - в своё время стал самым молодым лейтенантом за всю историю гвардии. Минувшей весной Хорхе назначил его капитаном 'чёрных' рыцарей, предпочтя этого храброго, умного и настойчивого провинциала, кандидатам, рекомендованным своими приближёнными. Герцог Гальба расстроился, узнав об этом назначении. Блас Феррейра, известный исключительной честностью, был предан королю и только королю.
  Капитана в столице любили и уважали. Он зарекомендовал себя человеком дела, несклонным к политическим дрязгам и интригам. Его часто приглашали на роль арбитра или миротворца. Высокий, сильный, статный он считался лучшим фехтовальщиком Камоэнса, не раз подтверждая это звание и на поле битвы и на официальных турнирах.
  Лицо у него было простое широкое с узким шрамом на щеке. Взгляд цепкий и острый.
  Блас относился к числу тех, кому Гийом мог доверять. Их многое связывало. В своё время маг спас жизнь безнадёжно влюблённому лейтенанту-провинциалу, рискнувшему жизнью ради выполнения прихоти герцогини Марии де Тавора - одной из красивейших женщин Камоэнса.
  Феррейра вскоре отдал долг. Спасая Гийома, он сошёлся в поединке с юношей, которого сам же и учил фехтованию. Память о том, яростном поединке навсегда осталась в доме Гийома. Потом коварная судьба столкнула их лбами, Блас чуть не убил мага, вступившись за друга.
  С тех пор прошло не так много времени, но они сумели помириться, чему немало способствовал бунт Пяти Графов. Смерть на расстояние вытянутой руки сближает.
  
  - Мобильность низкая, эффективность маленькая, - заявил маг, комментируя новое оружие, - Пока больше шуму, чем дела. Но пяток таких хлопушек могут сделать хороший пролом в крепостной стене. Откуда игрушки?
  - Каравеллы привезли из Далации. Подарок короля Мартина союзнику и будущему родственнику - королю Хорхе. Мастера города-республики Панир уже года два продают их всем желающим.
  - Ясно. Прогресс дошёл и до Камоэнса. В перспективе эти 'игрушки' будут с двух сторон долбать остиякские замки, - подвёл итог маг.
  - Сначала придётся поработать мечом. Судьбу замков решает поле, - улыбнулся Феррейра, - Интересно, - продолжил он, - Всё, что - так или иначе - несёт смерть, связанно с этим мрачным цветом. Смесь из чёрной нафты, сжигающая корабли на воде и людей на суше, а теперь ещё и этот чёрный порошок.
  - Там, откуда я родом, им уже лет тридцать подрывают стены, когда денег на боевых магов не хватает. Он называется 'порох', или 'адова смесь'.
  - По-рох, - по слогам произнёс Феррейра, словно пробуя слово на вкус, - Пусть будет порох. Хорошее имечко, так и пахнет гарью. Весь воздух уже ею провонял.
  - Позови командира бомбардиров, - попросил Гийом.
  Капитан распорядился. Его адъютант поскакал выполнять приказ.
  - Что с твоим лицом? Вся правая щека опухла. Пчела что ли укусила?
  - Ага. С ледяным жалом. Подрался с Кербоном. В шутку, конечно.
  Блас недоверчиво посмотрел на собеседника.
  - Не нравится он мне, Гийом, слишком уж упёртый парень, не понять, что у него на уме.
  - Сеньор Блас, сеньор Гийом, лейтенант Барт Вискайно прибыл, - к ним подошёл вызванный командир бомбардиров.
  - Приветствую вас, Барт, - чародей протянул ему руку.
  Пушкарь - молодой круглощёкий парень с хитрыми глазами, и вздыбленными вихрастыми волосами, такие, как он обычно обсчитывают в лавках, - явно стеснялся столь высоких особ. Руку в ответ подать не решился.
  - Не робейте, - Гийом улыбнулся ему, - Вы должны гордится тем, что освоили новое оружие. Я - Гийом. Ваше имя? Под чьим началом раньше служили?
  - Барт Вискайно - первый полк, десятая особая рота - 'Адовы Трубочисты', - бомбардир решился и крепко пожал магу руку, после замер; так как сиятельные особы после его слов дружно засмеялись.
  - Простите нас, - извинился маг, - продолжайте.
  - Раньше купцом был в графстве Кардес. Разорился. Дядя пристроил меня как человека, знающего технику и математику, офицером к графу. Первое время я распоряжался осадными машинами и стреломётами; потом расчётом 'огнеплювов' командовал, что смесью из нафты горящей жгут всё живое и неживое.
  Когда сюзерен наш Риккардо де Вега, царствие ему небесное, восстание поднял, я до сотника поднялся. А после поражения - Ведьминого леса - граф нас к королю отправил - оказалось нужны Хорхе офицеры грамотные, пусть даже из низших сословий, как я.
  Бомбарду я освоил быстро, она не сложней 'огнеплюва'.
  - Из купцов в офицеры? - переспросил маг, когда тот замолчал, - Так и мой батюшка негоциантом был, и я к торговле готовился. Мы с вами похожи, Барт.
  Бомбардир после этих слов расслабился, обмяк немного, улыбнулся.
  - Ну, так торговое дело ума требует, потому-то и здесь при делах мы с вами, сеньор. Мы же не дворяне, что сами сапоги надеть не могут.
  Гийом рассмеялся. Блас, услышав крамолу, усмехнулся:
  - Вот дарует вам, Вискайно, Его Величество за верную службу дворянское звание, тогда и будите о сапогах рассуждать.
  Гийом достал из кармана светлой кожаной куртки и протянул пушкарю маленький кусочек картона.
  - Вы мне понравились, Барт. Здесь мой адрес. Заходите как-нибудь. Нам - двум купеческим сынкам - думаю, будет, о чём поговорить.
  Капитан Феррейра проводил бомбардира взглядом.
  - Странно, под Ведьминым лесом мы могли убить друг друга, а теперь спокойно разговариваем. Нам повезло с королём, Гийом, он умеет учиться у врагов. Вместо наемной пехоты из скайцев и ларгцев у нас теперь постоянные ордонансные роты.
  - Из тех же скайцев и ларгцев, - не удержался маг, - и такие же наёмные.
  - Нет, большинство простых пикейщиков и стрелков - наши - свободные камоэнские крестьяне из глухих деревень, для которых Хорхе - Бог на земле. К тому же, треть офицеров и половина сержантов - выходцы из милиции покойного де Вега, а там служба была на высоте. Драться умеют, сам знаешь.
  - Вижу, - маг указал рукой на поле, где под звонкую барабанную дробь и звуки горна, перестраивалась пехота.
  Ровный четырехугольник, ощетинившийся пиками для защиты от конницы, в считанные минуты вытянулся в ровную линию. Пикейщики первых рядов расступились, давая дорогу арбалетчикам в синих плащах, украшенных тремя лунами. Те быстро заняли позиции к стрельбе, выстроились в два ряда, натянули воротами тетивы, вложили короткие тяжелые болты, пробивающие пластинчатые латы.
  Залп. Ещё один. Установленные перед ними мишени превратились в ежей. Арбалетчиков сменили стрелки с огромными в рост человека луками. Они дали несколько дружных залпов, после чего раздался горн; и человеческий квадрат вновь пришёл в движение, поднимая сапогами клубы пыли. На учебном поле траву давно уже вытоптали.
  Гийом никогда не мог привыкнуть к войсковым манёврам. Слаженные движения тысяч людей, отягощённых тяжёлыми доспехами и оружием, вызывали в нём трепет сродный свящённому. Будучи профессионалом в своём призвании, он уважал мастерство и талант других, особенно если ему эти навыки были недоступны.
  Пехота вытянулась в линию, лучники отошли назад, арбалетчики на фланги, пикейщики вышли во фронт, какие-то повозки двинулись вперёд из тыла. Ветер с поля доносил до холма едкую вонь, чувствовалось, что солдат гоняют уже давно.
  - Внимание! - предупредил капитан Феррейра
  Лучники расступились, давая дорогу, странным сооружениям: на чётырёх колёсной телеге на деревянном лафете сверкала металлическая труба, рядом что-то с ней похожее на бочонок.
  Пикейщики так же пропустили повозки в первый ряд. Вновь горн - резкий короткий приказ - пламя, вырвавшееся из труб на повозках, полыхнуло на добрых тридцать-сорок шагов. На мёртвом вытоптанном поле гореть было нечему - но окаменевшая земля пылала.
   - Огнеплювы! - со странной смесью гордости и дрожи, - выдохнул Феррейра, - Как вспомню себя перед ними, так до сих пор в дрожь бросает. А ведь это лишь одна из идей покойного Риккардо де Вега. Мы сейчас учим офицеров по его 'Трактату', который, пускай, и содержит много неточностей и противоречий, но всё-таки великая книга.
  - Для остияков это будет неприятный сюрприз, - заметил Гийом, - Вижу, комбинируете арбалетчиков и стрелков из лука?
  - Верно подметили. Арбалетчики хороши против латников, редкость залпов компенсируется убойной силой и дальностью. Лучники же незаменимы против алькасаров, те, как вы знаете, не любят тяжёлый доспех.
   Феррейра потерял былой задор, там, где он вырос - на юге - пограничная война с Султанатом тлела постоянно. Лёгкость алькасарского доспеха с лихвой компенсировали отвага султанцев, их многочисленность и презрение к смерти.
  - Этот строй крепок, но сломать его можно, - подвёл итог боевой маг, - Подвижные стрелки, грамотное использование местности
  - И латная конница, - довольно продолжил гвардеец, - но тут требуется долгая выучка и слаженность действий. Я гвардию часто гоняю на совместных учениях. Рыцари мои ругаются безбожно, но терпят.
  Где-то совсем близко раздалась ругань на чужом языке.
  Гийом обернулся. По дорожке, чертыхаясь и потея, поднимался здоровенный воин в полном пластинчатом доспехе со шлемом в руке. Белокурые волосы и грубые прямые черты лица выдавали в нём северянина.
  - Здраства, командыр! - он поднял вверх руку, сжатую в кулак.
  Так приветствуют друг друга только скайцы - лучшие в мире наёмники.
  Блас ответил ему тем же.
  - Я есть Ханрик Оланс, пришёл смотреть на знаменитый колдун. Один боятся. Но здесь есть великий Блас. Он меня спасать, - скайец веселился от души.
  Гийому это понравилось.
  - Тебе есть везение. Ханрик. Я сегодня уже съесть наёмник. Сыт. Приходи завтра.
  Скаец довольно заржал.
  - А ты совсем не страшный, маг. Только худ очень. Приходи в полк, будем кормить до пуза. Станешь толстым и сильным как я.
  - Как служба королю, Ханрик? - поинтересовался маг, - Лучше, чем вольное кондотьерство?
  - Лучше, - кивнул тот, - Денег меньше, но зато контракт на пять годов. Граф Кардес платить больше, но и требовать слишком много, грабить не давать. Но мы не отчаиваться, мы знать: Остия - богатый страна! А Хорхе - настоящий воин, не хуже нас.
  
  ***
  
  - Не хуже их?! - рассмеялся крепкий мужчина, в движениях которого странным образом совмещались привычки опытного фехтовальщика, и та неторопливость и властность, что воспитываются с рождения.
  - Ты плохо знаешь скайцев, Хорхе, это был изысканный комплимент, - Гийом дождался, когда монарший смех стихнет.
  Он был единственным человеком в Камоэнсе, которому король разрешал, вернее, приказывал называть себя на 'ты'. Рассудительный Хорхе понимал, что любому властителю нужен соратник, способный говорить правду в лицо, не опасаясь последствий.
  Обычно для этого заводят шута. Но боевой маг куда интересней. Во-первых, шуты есть у всех; да и сам он - Хорхе - их терпеть не может. Во-вторых, и это главное, Гийом - единственный в своём роде, особенный.
   Маг - идеальная фигура: чужак, всем обязанный ему, всегда говорящий правду. Человек знающий себе цену, не боящийся никого, вне зависимости есть у него монаршая благосклонность, или нет. Конкурент-спорщик необходимый любому владыке.
  - Скайец видит в тебе вождя. В случае большой войны проблем с дополнительными наёмниками не будет. Только грабить давай, гуманизм ещё не в моде.
  Король и маг сидели напротив друг друга в уютных мягких креслах, дегустируя молодое вино этого года. Свечей было немного, так что бы чуть рассеять мрак; за полуоткрытым окном царила глубокая ночь. Хорхе берёг глаза, давая им отдых в полутьме, после дневной суеты.
  Корона - это не пиры и развлечения, как думают глупцы, - а множество бумаг и донесений, требующих личного контроля; бессонные ночи и напряжённые дни. Нелегко быть полновластным правителем, но Хорхе не для того ломал прежний строй - феодальную вольницу, чтобы потом жаловаться и беречь себя. Жалости он не знал ни к себе, ни к другим.
  - Совсем не плохо, - заметил маг, ставя на стол пустой бокал. Он откинул голову на высокую спинку, наслаждаясь лёгким хмелем.
  - Дрянь, - вынес приговор король, - ничего ты, Гийом, в винах не понимаешь. Год от года они всё хуже.
  - А может ты, просто стареешь? - уколол маг, - Я вот, что покрепче люблю. Коньяк, например. Недавно мне новые охранники - паасины - открыли секрет их национального напитка Лесной Слезы. Самому такое чудо сделать почти невозможно, но я заранее купил три бочонка. Действительно слезу вышибает.
  - Пришли, оценим, - попросил-приказал Хорхе.
  Два мужчины: уже не молодые, но и не старые, в самом расцвете сил. Пьют вино, говорят о чепухе. Словно обычные люди, а не божий помазанник и мастер волшбы.
  - Кстати, мне доложили, что ты передал через второго посла официальные соболезнования королю Стивену и попросил прощения за то, что не уберёг его слугу. Это так? - всё тем же ленивым расслабленным тоном, как бы невзначай, спросил Хорхе.
  - Да, - маг вновь наполнил себе бокал из следующей бутылки, - Ведь это правда: не уберёг, а посол был ему действительно хороший слуга.
  - Как он умер? - король отправил в красивый правильный рот виноградинку, сжал её крепкими белыми зубами, брызнул сок.
  - Не так как ты хотел. Легко, хоть и не сразу, - маг приоткрыл веки, готовый к упрёку.
  - Вечно ты самовольничаешь, когда-нибудь тебе за это придётся дорого заплатить, - без тени угрозы в голосе констатировал король, - Ты двуличная сволочь, Гийом, такая же, как и я, - Кто оказывал отравленному тобой помощь: поил зельями, что-то ворожил? Не стыдно, как говорит моя любимая племянница, где твоя совесть? - король рассмеялся, он казался захмелевшим, но это была лишь видимость.
  Маг никогда не видел его пьяным. Хорхе всегда контролировал каждое слово, каждый жест.
  - Нет, не стыдно. Ангела может позволить себе совесть, потому что она прекрасная принцесса, и однажды сумела заставить меня делать то, что я не хочу.
  - Она и мной вертит - королём, что уж там какой-то маг, - вставил Хорхе
  Сегодня он явно получал удовольствие от своих подначек и шуток, точнее, того, что считал шутками.
  - Принцесса - наивный цветок. А мы с тобой - два расчётливых циника. У нас не то, что совести - стыда нет, - маг залпом осушил бокал, - Моя помощь послу была искренней, другое дело, что восстановить раненое мною же сердце, я был не в силах.
  - Ты плохой подданный, Гийом, нет бы - поддакнуть, всё споришь.
  - Какой есть, вели казнить, ежели не нравлюсь, - развёл тот руками. Лицо его в огне свечи сделалось мертвецки бледным, - Ведь маги у тебя уже есть, аж три молодых жеребца, полные сил; зачем держать старую клячу?
  - Не дождёшься, - быстро ответил король, - Тебе только повод дай, чтобы дворян моих верных покромсать. Ты - хитрец, не дал ученикам всего чего знал, остался бесценным.
  Гийом лениво кивнул, его разморили сумрак и вино, начало клонить в сон. День выдался насыщенный.
  - Да и племянница за тебя дрожит, - продолжил король, - Гийом то, Гийом сё. Смотри маг, будь осторожнее, такая близость к короне опасна, - хмель улетучился из голоса Хорхе, таким же тоном он выносил смертные приговоры и отдавал приказы о подавлении бунтов и восстаний.
  - Знаю, - серьёзно ответил чародей, - Я слишком стар для таких авантюр. Принцесса спасла мне жизнь, это крепко связывает, поэтому и дружим. Помнишь, ты ещё смотрел из окна напротив, как меня убивает троица друзей: Феррейра, Гонсало и Кордова. Смотрел и ждал: кто же победит.
  - Убивали его, как же, - холодно усмехнулся Хорхе, - До сих пор не знаю, почему тогда ты их пощадил, ведь поцарапали они тебя хорошо. Сам виноват, сцепился с юнцом из-за бабы, совершенно тебе не нужной. 'Дело принципа. Мне её обещали'. Тьфу. Вот я и подкинул благородным заступникам девицы пару игрушек, показалось, что ты слишком расслабился и потерял хватку.
  - Вот поэтому-то, Хорхе, сильней тебя я опасаюсь только своего отражения в зеркале, - признался маг, - Я тебе сегодня ещё нужен?
  - Да, расскажи мне, - король выпрямился в кресле, разговор предстоял важный, - Расскажи мне о Драконе Алькасаров. Ты все книги о них перечитал, знаешь больше, чем мы - камоэнсцы - те, кто пятьсот лет с султанцами воюет.
  - Мне многое рассказала прежняя охрана, набранная из числа их пленников, которых я выкупил. Жаль, их убили всех кроме повара, алькасары - люди дикие, но надёжные и верные слову. Они поклоняются Вечному Пламени - этим я их и приручил, показав свою власть над огнём. Беседа за беседой - увлёкся я их преданиями. Стал книги собирать.
  - Ближе к делу, предысторию я знаю, - перебил его король.
  - Так вот, их высшее божество - Вечное Пламя. Дракон - посланник этого пламени. Человек с силой стихии, способный привести Алькасар к владычеству над всей сушей. На море они не претендуют. Дракон может явиться в любом обличии. Алькасары его всё равно узнают.
  Дракон - мессия. Его власть выше султанской. Все беи и ханы склонят перед ним головы, подметая бородами землю. А дальше большая война. Алькасар против всех, до конца. По легенде первый султан-завоеватель Карим - основатель Алькасара - был Драконом, - Гийом освежил пересохшее горло.
  Хорхе слушал его, задумчиво стуча пальцами по ручке кресла.
  - Дипломаты мне тоже самое рассказывали, только воды больше лили, - оценил он речь мага, - Шпионы доносят, что в Алькасаре не спокойно. У нас с ними мир на пять лет, мы ведь выиграли пробную стычку на границе, два года назад. Огнепоклонник коварны и жестоки, но договоры блюдут, в отличие от остияков, - упомянув последних, Хорхе выругался.
  - Для них это дело чести. Алькасары предпочитают большую Битву множеству мелких набегов, - вставил слово Гийом.
  - Ведьмы при дворе Сулеймана что-то шумят насчёт Дракона, убеждают всех, что он скоро придёт, - продолжил король.
  - Не ведьмы - Ночные Матери, хранительницы сна, кормящие пламя. Днём воины сами бьются с любым врагом, поддерживают свой огонь, а ночью их души открыты злым духам, от которых защищают Матери, - дал большое пояснение Гийом.
  Он не любил неточностей. Король терпеливо ждал.
  - Они не ведьмы, а жрицы, владеющие слабой магией подчинения. Их побаивается и уважает сам Султан. Но, думаю, Хорхе, волноваться сильно по этому поводу не стоит.
  Сулейман Великолепный, убивший почти всех кровных братьев, не захочет делиться властью, а уж тем более отдавать её. Ведь перед Драконом все равны, что он, что простой землепашец. Слухи останутся слухами, а предсказания лишь предсказаниями - сказками.
  
  Глава 4
  
  Трактир 'У Господа за пазухой' недаром слыл лучшим в Мендоре. Великолепная кухня на любой вкус, отменные повара, вышколенная прислуга, помещения на любой вкус - всё это влекло в него столичную знать и верхи купечества; даже духовенство - аббаты и епископы - не оставляло трактир своим вниманием, когда желудок уставал от постов.
  Луис де Кордова отдал коня слуге, поднял голову вверх и остановился. Вечернее небо осенней Мендоры заслуживало того, что уделить ему немного времени. Вид острых шпилей храмов на фоне багрово-золотого заката умиротворял, хотелось бросить все дела. В тёплом ещё воздухе - осени и зимы в Камоэнсе мягкие - резвились стайки ласточек.
  Двое плечистых слуг в красных кафтанах, открывавшие гостям двери, замерли, держа створки распахнутыми. Кордова замер в шаге от них. Знаменитого поэта здесь знали хорошо.
  Луис был настоящий аристократ - голубая кровь - молодой высокий красавец с большими синими глазами, по которому вздыхали многие девушки и женщины. Неизменно вежливый и улыбающийся, не спесивый, но знающий себе цену.
  Одет он был как всегда со вкусом: элегантный серый с золотым камзол, сшитый по остиякской моде, остроносые сапоги мягкой кожи. Украшений он избегал, лишь открыто носил на груди рубиновое сердечко - символ вечной преданности и любви жене Изабелле
  Губы его некоторое время беззвучно шевелились; наконец, он решился и вошёл в трактир, оставив роскошный вечер за дверью.
  Нос его тут же уловил увлекательнейшую смесь запахов и ароматов: жаренной, печеной, варёной, пареной дичи, мяса и рыбы всевозможнейших сортов; острые оттенки диковинных приправ со всех концов Благословенных Земель; едва заметные в этом великолепии блюд напоминания о гарнирах.
  Людской шум был почти не слышен, строители позаботились о покое и спокойствии важных гостей. Дальше по ярко освещённому волшебными лампами-шарами коридору находился общий зал с танцовщицами и музыкантами; любители уединения шли по широкой лестнице на второй этаж, где были отдельные залы с видом на сцену первого.
  Туда и лежал путь Луиса де Кордовы.
  - Я заказывал номер, - сказал он подошедшему к нему распорядителю.
  - Да, конечно. Прошу вас, сеньор, ваш гость уже там.
  Зала была небольшой, но уютной. У окна, выходящего во внутрь здания, стоял внушительный стол, заставленный графинами с напитками, разнообразными холодными и горячими закусками. Заказанные блюда ещё не принесли.
  За столом, ни сколько не интересуясь полуобнажённой танцовщицей на сцене внизу, читал растрёпанный томик королевский маг Гийом. Ему оказалось недостаточно света многочисленных ламп, поэтому над головой чародея парило рукотворное солнце.
  - Добрый вечер, Луис! - маг отложил книгу, поэт успел лишь прочитать часть имени на обложки - Мигель Эрнан...
  - Замечательный вечер, - согласился поэт, - Принесите бумагу и чернила, - приказал он слуге, ждавшему распоряжений.
  - Вдохновение? - сочувственно поинтересовался Гийом, потянувшись за бокалом.
  - Да, - кивнул поэт.
  - Тогда не буду мешать, прочтёте, когда закончите.
  - Вот, слушайте, - сказал вскоре де Кордова.
  
  Какой сияющий вечер!
  Воздух застыл, зачарован;
  Белый аист в полёте
  Дремотою скован;
  И ласточки вьются, и клиньями крыльев
  Врезаются в золото ветра,
  И снова
  Уносятся в радостный вечер
  В кружение снов.
  
  И только одна чёрной стрелкой в зените кружится,
   И клиньями крыльев врезается в сумрак простора -
  Не может найти она чёрную щель в черепице.
  
  Белый аист,
  большой и спокойный,
  Торчит закорюкой - такой неуклюжий! -
  Над колокольней.
  
  - Ваши стихи меняются в лучшую сторону, - Гийом не стал тянуть с ответными впечатлениями.
  - В какую же, интересно? - де Кордова по праву гордился каждой из написанных им строчек.
  - За последний год стало гораздо меньше слюнявых любовных сонетов о несчастной любви и любви счастливой. Это не оригинально, всё пишут что-то подобное, даже я лет в семнадцать слагал строчки, к счастью давно забытые, - маг улыбнулся кончиками губ.
  - Вы правы, любовь уже не главная моя муза. Есть вещи в мире и кроме неё.
  - Вот что значит женатый человек. Привыкли, остепенились. Право, Луис, мне стоило отступиться от вашей ненаглядной Изабеллы только для того, что бы вам открылись другие аспекты жизни, кроме сердечных бурь.
  Поэт улыбнулся из вежливости. Маг шутил, а для него та ночь, когда они втроём с Бласом и Гонсало схватились с Гийомом, в корне переменила жизнь.
  - Эти ваши строчки из последнего рукописного сборника мне понравились больше всего, - продолжил маг, - слов мало, смысла много:
  
  Прекрасно знать, что бокалы
  Нужны для воды и вина.
  Плохо то, что мы не знаем.
  Для чего нам жажда нужна.
  
  - Спасибо. Давайте выпьем за осмысленную жажду, Гийом! - Луис поднял бокал.
  - И за то, чтобы не приходилось пить воду из чужих источников, - присоединился к нему Гийом.
  - Разрешите нескромный вопрос. Весь королевский двор перешептывается, что с вашим лицом?
  - На-до-е-ли, - по слогам произнёс чародей, - Промахнулся. Хотел себе глаз ножом выколоть, да в щёку попал. Понимаю, жена ваша ко мне давно неравнодушна, но подобные вопросы меня очень, - он сделал ударение на этом слове, - очень раздражают. Рана - пустяк, уж если ваше лицо, исхлёстанное воздушной плетью и сожженное огнём, я в своё время восстановил, пусть и не сразу, то с этим точно справлюсь.
  Луис натянуто улыбнулся. Он помнил, как его и Изабеллой называли 'Чудовищем и Красавицей'.
  В неторопливой беседе прошло оры две. Слуги снова ли туда-сюда принося новые бутылки и забирая пустые блюда. Музыканты, певцы и танцовщицы внизу сменяли друг друга.
  - В своё время я близко узнал алькасаров, - сказал Гийом, вытерев полотенцем губы и пальцы, - У них есть хороший обычай не вести разговоры на пустой желудок. Так зачем вы пригласили меня, Луис? Уж точно не для обсуждения вашего творчества.
  Виконт Луис де Кордова сделал приличный глоток вина и начал свою речь.
  - Вы, Гийом, член Малого Королевского Совета, на котором, в отличие от Большого, и решается судьба Камоэнса. Я пришёл к вам по поручению моего начальника - благородного графа Рамона Мачадо - министра Монеты.
  - А сам наиблагороднейший граф и министр Мачадо, наверное, побоялся придти? Или же просто не снизошёл до сына купца и 'заброды из-за моря' - колдуна Гийома? - язвительно поинтересовался чародей, - Даже мой заклятый недруг - герцог Гальба - и тот предпочитает говорить гадости лично.
  - Граф вас искренне уважает, но, встреча двух персон такого высокого ранга, не прошла бы не замеченной и привлекла бы излишнее внимание.
  - Я - высокая персона. Замечательно! Всегда бы такое отношение, - усмехнулся маг, - продолжайте.
  - На следующей неделе министр финансов предложит королю изменённый план новой экспедиции за Жаркий берег - крупнейшей за всю историю Камоэнса. Цель: не поход за редкостями и диковинами - как это было раньше - а основание колонии-крепости в новых землях. Создание основы для будущей экспансии.
  - То-то, в последнее время мореходы-далатцы стали частыми гостями в портах и верфях Камоэнса, - отметил маг, - Делятся опытом?
  - Да, мы уже подготовили контракты с лучшими капитанами Далации, дальше них за Жаркий Берег заплывали только остияки. Нужно спешить. Король Стивен не уступит Хорхе этот лакомый кусок, тем более с алькасарами корсарами - фактическими хозяевами Берега - у него налаженные связи, - Луис вновь смочил пересохшее горло, обсуждаемая тема была для него очень важна.
  Гийом с интересом наблюдал за ним. Два года назад виконт де Кордова был ни чем не лучше его ученика Гонсало - напыщенный аристократ-поэт. Сейчас перед магом сидел государственный муж.
  - Корсаров, что часто грабят наши южные берега, изрядно потрепала картельная экспедиция двухлетней давности. Понсе плавал с ней, сдавая экзамен на звание боевого мага, - сказал Гийом, и стал рассуждать вслух.
  - Экспедиция. Открытия. Большие корабли. Доходы от торговли. Романтично, но чёртовски трудно и дорого. Потребует много пота и крови. Карт хороших нет, судов и лоцманов тоже. Плюс конкуренция со стороны остияков: знаменитых мореходах, отличных торговцев, бесстрашных пиратах и исследователях. Вы серьёзно надеетесь на успех?
  - Вы нас не поддержите, - нервы Луиса не выдержали, - Что ж, благодарю за откровенность. Прощайте, - он резко встал.
  - Сидите, дурак, - рассмеялся Гийом, - Поддержу, потому что великие дела никогда лёгкими не были. Поддержу, ещё и потому, что вы сказали 'нас'. Значит, и сами к этому делу душой прикипели.
  Гордый Луис - наследник древней фамилии - от радости даже забыл обидеться на 'дурака'.
  - Благодарю, - он с силой стиснул узкую ладонь мага, - С вашей помощью мнение графа Мачадо перевесит ненависть к морю и путешествиям герцога Гальбы. Прогресс воссияет над косностью.
  - Герцог по-своему прав. Слишком уж опасна эта авантюра. Вы же знаете, что его единственный сын и наследник пропал без вести, не вернувшись из-за Жаркого Берега вместе с пятью кораблями.
  - Вы не представляете масштаб подготовки, Гийом, - горячо сказал де Кордова, - это будет Великая Экспедиция. Я сам принимаю в ней участие. Хочу стать первым, кто опишет в стихах величие и красоту неизведанных земель.
  - Вы не будите первым, - мрачно покачал головой маг.
  Взор его внезапно стал грустным и задумчивым.
  - Почему? - Луиса удивился не столько словам чародея, сколько резкой перемене его настроения.
  - Джон Гилберт опередил вас.
  - Лучший из адмиралов остияков? Простите, Гийом, но вы ошибаетесь. Джон Гилберт известен своими плаваниями, но не стихами. Книгопечатание в последние годы развивается активно, даже газеты появились, я бы знал о новом коллеге по цеху, - безапелляционно заявил Луис, - К тому же он погиб не так давно. Галеон утонул в шторм, когда берег был совсем близко. Море - коварная дама.
  - Очень коварная, - со странным выражением на лице повторил маг, - Вы никогда не читали чужую память?
  - Нет, - изумлённо ответил поэт и советник финансов.
  Маг плеснул в пустой бокал немного вина - на два пальца, после чего, морщась, чистым ножом порезал себе вену на запястье. Луис вздрогнул, он - бывший на пороге смерти - не боялся крови и боли. Но что-то невольно пугает, будит древний страх в глубинах сознания, когда видишь, как человек намеренно ранит себя.
  Гийом подставил к узкому запястью бокал, бережно собирая густую тёмно-красную, почти чёрную кровь. Когда бокал наполнился до половины, Гийом резким движением убрал его и впился в рану губами, несколько раз быстро сглотнул.
  - Всё, - маг несколько раз облизнул губы.
  - Вы похожи на упыря из детской сказки, - через силу пошутил поэт.
  - Знаю, - совершенно серьёзно ответил Гийом, - Вот только свою кровь они не пьют.
  Луис едва не поперхнулся вином, он всегда считал кровососов мифическими существами. Маг протянул ему бокал со страшным и в чём-то притягательным коктейлем. Ранки на запястье уже не было, только кожа порозовела.
  - Дайте руку, - приказал Гийом, поэт повиновался, жгучий интерес и азарт убили в нём осторожность, - Закройте глаза и пейте, только очень медленно. Расслабьтесь, не думайте не о чем. Спите!
  Луиса не вырвало, как он того боялся. Вкус у коктейля оказался весьма своеобразный: солоноватый, но интересный. Темнота под закрытыми веками вдруг сменилась невероятной синевой. Тут Гийом с такой силой сжал его руку, что поэт закричал.
  
  Молчаливый слуга - умевший быть незаметным - другие здесь не служили, открыл дверь номера - подать клиентам горячий кофейник. Открыл и остановился на пороге, после чего опустил поднос на пол и вышёл, аккуратно закрыв за собой дверь. Это было грубейшим нарушением правил, но слуга знал: жаловаться на него не будут.
  Двое мужчин сидели с закрытыми глазами, откинувшись на спинки кресел, до белизны сжав правые руки. Слуга сначала подумал, что они из этих, прости Господи, 'мужеложцев', но быстро понял, что дело тут не простое; и к гостям, нервно вздрагивающим в забытье, лучше не подходить.
  
  Королевский боевой маг Гийом, прозванный Бледным, открыл глаза. Над головой было всё тоже безумно прекрасное, сказочное небо невообразимой синевы. Небо, осточертевшее до лютой ненависти.
  - Терпеть не могу, когда вокруг - куда не кинь взгляд - одна вода! - выдохнул он со злостью.
  - Почему же? - поинтересовался Кербон. Его последний ученик, другие уже получили гордые титулы боевых магов, последнее время был необычайно взволнован. Он уже две недели терпел неудобство корабля, ожидая экзамена.
  - Во-первых, тонул в детстве; во-вторых, в своё время, чтобы попасть в Благословенные земли я больше года плыл на огромном торговом судне, нечета здешним лодчонкам. И увидев берега наурских островов, я едва не поклялся, что больше не ступлю на борт корабля.
  - Зря, - категорично ответил Кербон, - человек должен преодолевать свои неприязни и страхи. Переступать через 'не хочу' и 'не нравится'. Только так можно стать по-настоящему сильным, достигнуть вершин, свершить великие дела.
  Учитель рассмеялся.
  - Хочешь славы и могущества? Дерзай, пока не залезешь на вершину, не узнаешь, какие там сквозняки. Только сначала сдай экзамен, а потом учи наставника жизни.
  Кербон потупил взор, но ненадолго, это было не в его характере.
  - Меня просто удивил ваш голос, злость, что в нём прозвучало. Обычно вы холодны как камень, учитель.
  Гийом не ответил, с невозмутимым лицом наблюдая, как разрезает волны острый нос королевской галеры.
  Это величественное судно, снабжённое двумя высокими мачтами и сотней весёл, в первый раз вышло в открытое море. Обычно королевские галеры плавали вдоль многочисленных островов, окружающих почти всё западное побережье Благословенных земель. Вооруженные подводным тараном, и пятью катапультами каждая, с экипажем в две с лишним сотни моряков и солдат, они были достойными противниками алькасарских корсаров и остийских пиратов.
  Стройные каравеллы Далации, или величественные галеоны Остии куда больше годились для 'большой воды' и суровых ветров. Камоэнс никогда не был сильной морской державой.
  Этот случай был особенный - два мага на борту надёжно защищали судно от бурь.
  - Учитель, - в этот раз Кербон был особенно вежлив, - Когда я сдам экзамен? Вы сказали, что моя задача раздуть шторм. Вот уже недёлю море неспокойно, скажите, и я подтолкну морских богов или демонов, что ведают стихией, здесь развёрнётся ад, - от волнения он заговорил как поэт.
  - Экзамен, Кербон, не в управлении стихиями - не ты, не я не сможем приказывать природе, лишь чуть подталкивать. Не зазнавайся. Цель в другом: шторм должен начаться в определенный момент. Жди. Мне тоже надоели качка, теснота и вонь с нижних палуб.
  Гийом развернулся, оставляя ученика одного, и пошёл к себе в каюту. Так гордо называлась маленькая комнатушка с кроватью, шкафчиком и крохотным откидным столиком.
  Хорхе отпускал деньги на корабли, только после лично проверки всех деталей проектов. Ни о каких удобствах свыше минимальных, тем более излишествах, не могло быть и речи.
  Главным достоинством каюты было небольшое окошко, проветривающее комнату. Маг добрался до кровати и лёг подремать, чтобы убить время. За последние две недели он выспался за год вперёд.
  - Сеньор Гийом! - голос капитана и стук в дверь разбудили чародея.
  Он встал, просунул руки в рукава рубашки (дремал, не снимая штанов) и отдёрнул щеколду.
  - Что случилось?
  - Гийом, галеоны прямо по курсу. Мы нашли их! - ответил Себастьян Мендоза - капитан 'Акулы' - лучшей королевской галеры. Голос его был одновременно и радостным, и встревоженным.
  Рядом с капитаном стоял Кербон, руки молодого человека не знали покоя, беспрерывно крутя какой-то брелок.
  Гийом нырнул обратно в каюту, вернулся с большим запечатанным пакетом.
  - Вскрой и ознакомься, - он протянул пакет Кербону.
  Ученик не замедлил исполнить его приказание. Как только он вскрыл сургучную печать лицо, его приобрело серьёзнейшее выражение, которое нисколько не изменилось во время прочтения. Гийому это не понравилось, нельзя так спокойно реагировать на своё первое задание. На такой приказ.
  - Тебе всё понятно? - спросил он зло.
  - Да, - спокойно ответил Кербон, - Задача - уничтожить экспедицию Джона Гилберта так, чтобы Камоэнс нельзя было ни в чём обвинить.
  - Помогать я тебе не буду, это экзамен. Меня здесь нет. В вопросах твоего задания распоряжаешься только ты, - уточнил Гийом, - но пару советов дать могу.
  - Нет необходимости, - мотнул головой ученик, он не был ни заносчив, ни самоуверен, просто действительно считал, что прекрасно справится сам.
  Его наставник замолчал, бросил долгий и грустный взгляд на белевшие вдалеке паруса галеонов.
  - Капитан, дайте им знак. Мы идём навстречу, - приказал он Мендозе.
  Ответом ему были два удивлённых лица.
  - Нам всем будет полезно увидеть Джона Гилберта - великого мореплавателя, который был первым, кто заплыл за Жаркий Берег.
  Мендоза пожал плечами и распорядился о выполнении приказа. Кербон усмехнулся.
  - Хочешь показать мне жертву, Гийом? Чтобы я осознал, что делаю, и не возгордился? Не бойся, я умею бороться с эмоциями - ты научил. Мы служим Камоэнсу.
  Матросы развели огонь в специальном переносном очаге-котле, вынесенном на палубу. Сигнальщик с помощью полотенца дымом передал галеонам просьбу о встрече. Вечер был ещё далёк, поэтому галеоны спустили паруса, давая галере возможность догнать их.
  Ветер едва чувствовался, но Гийом сумел приманить его заклятием - так что тяжёлая галера обошлась без гребцов, которых в целях экономии продовольствия в этом походе было меньше половины обычного расписания.
  Три галеона остияков, покачивавшиеся на волнах, казались большими чёрными птицами, сложившими крылья-паруса. Остию не зря называют Великой - это были превосходные суда. Специально построенные для далёких странствий, они имели крепкий корпус из просмоленной до черноты древесины; высокие мачты, способные поймать даже самый слабый ветер; две или даже три палубы: для команды и грузов; просторный трюм, экипаж составлял от ста до двухсот человек.
  - Привет, морские странники! - закричал в рупор Мендоза, когда галера остановилась в опасной близости от флагмана, над которым развивался большой золотой штандарт с чёрной королевской пантерой, приготовившейся к прыжку.
  Расстояние между суда и было минимальным - равным броску абордажного крюка. Остияки - чьи осторожность и алчность давно вошли в поговорки - держали гостей под прицелами арбалетов и труб, плюющихся морским огнём.
  - И вам здорово, сухопутные крысы! - рассмеялись в ответ, - с чем пожаловали? - донеслось с высокого борта.
  - Хотим посмотреть на галеоны и познакомиться со знаменитым Гилбертом! - прокричал бледнолицый маг.
  - Ну, так спускай шлюпку, какой смысл драть глотку? - ответили с галеона.
  Гийом кивнул Мендозе, матросы тут же засуетились, готовя восьмивесельный баркас.
  Джон Гилберт оказался крепким седовласым стариком в простой матроской куртке. Его обветренное лицо было словно высечено из камня, первый раз он вышёл в море в десять лет. Сын и внук моряка, он не ведал другой жизни.
  - Здорово, камоэнсец, - ладонь остияка была жесткой, рукопожатие - в меру сильным и уверенным, - Как я тебе? - Гилберт вновь рассмеялся.
  - Ничего. Почти такой, каким и представлял, только борода длиннее и гуще.
  Магу импонировала его искренняя грубоватая приветливость. Кербон, которого он взял с собой, молча встал на шаг позади наставника.
  -Не ожидал вас здесь увидеть, камоэнсец. Я и не знал, что галеры так далеко от берега заплывают. И гребцов у вас мало. Помощь нужна?
  - Нет, - грустно улыбнулся чародей.
  - Ты не тушуйся, парень. Сейчас войны между нами нет, а ли уже есть? - я полгода в плавании. - Гилберт внимательно посмотрел ему в глаза.
  - Нет войны. Пока нет, - честно ответил Гийом, он чувствовал, как напрягся за его спиной Кербон.
  Его расчётливый ученик всё же умел волноваться.
  - Ну, так давай доведу до берега. Негоже людей в море в беде бросать. Тем более, что нечисть в этот год оживилась. Всё плавание русалки якоря воровали. Не поверишь, мы пять штук не досчитались. Зачем они им? - ума не приложу, - Гилберт излучал энергию и оптимизм.
  - Мы здесь по приказу. Благодарю за предложение, - ответил маг и в свою очередь спросил:
  - А тебе, остияк, не страшно плыть в неведомые дали, чёрт знает за чем, не зная конца пути?
  Пришла очередь Гилберта мотать седой головой.
  - Отвечу тебе так, камоэнсец:
  Четыре вещи на свете
  Для моря годятся мало.
  Ветер, волны, весла,
  И страх налететь на скалы.
  
  - Хорошо сказано, - искренне похвалил маг, - Твоё?
  - Не поверишь, да. Люблю это дело: строчки слагать, в молодости помогало вахты стоять. И сейчас балуюсь, только песни всё больше матерные выходят, - признался прославленный адмирал, - Понимаешь, камоэнсец, весь смысл жизни как раз в том, чтобы плыть чёрт знает куда, навстречу опасностям и приключениям.
  В море нет интриг и заговоров, оно прекрасно и манит меня сильней самой красивой бабы. Что до опасностей, то бой с морем честный. На равных, для мужчин.
  Я возвращаюсь из-за Жаркого Берега, камоэнсец. Представь себе целый мир, мир незнакомый нам, со своими богами и героями, замками и городами. Мир без привычных границ, без конца. Туземцы - такие же люди, как и мы, только дикие и с красной кожей. Земля там плодородна и нежна как женское чрево. Там Свобода. Все, кому надоели короли и налоги, могут плыть туда.....
  Джон Гилберт говорил и говорил, его глаза горели, суровое лицо озарялось неведомым внутренним светом. Гийом слушал его, затаив дыхание, не решаясь вставить слово, прервать этот поток мыслей и чувств.
  - Что-то я разболтался с тобой, камоэнсец. Давно не видел новых людей, вот и сорвался. Мои-то, - он махнул рукой на матросов, - уже давно считают меня старым дурнем, дурнем и великим мореходом, почти божеством. Странно, но одно другому у них не мешает.
  - Попробуй написать пару строчек о мире за Жарким Берегом, - предложил маг, - Я верю, что у тебя получится.
  Остияк прокашлялся и торжественно произнёс:
  
  Есть дверь, пред которой волнуется море,
  Ступень, что хранит себя тысячью бед.
  Но есть и тот, кто плывёт чрез невзгоды.
  В светлый новый загадочный мир - Человек!
  
  - Я вообще-то уже размышлял об этом. Даже название придумал - Покорение Легенды.
  Гийом поднял голову вверх. Близился вечер. Время убегало. Кербон за спиной тоже мог преподнести неприятный сюрприз.
  - Спасибо за всё, Джон Гилберт, - маг отступил на шаг и поклонился ему в пояс, - Ты действительно велик. Давай прощаться, нам пора.
  Кербон громко хмыкнул.
  - Как звать-то тебя? - спросил адмирал.
  - Мы ещё увидимся, адмирал, на этом свете, или на том. Тогда я скажу тебе своё имя. До встречи!
  - И ты живи, камоэнсец. Не хочешь называть себя - не надо.
  Кербон спускался по верёвочной лестнице в баркас. Гийом уже хотел последовать его примеру, но остановился, перенеся одну ногу за борт.
  - Сегодня будет, шторм. Будет сильный шторм, готовься, адмирал, - он указал рукой на грозовое небо.
  
  - Что это значит, учитель? - с вызовом спросил Кербон, едва баркас отошёл от галеона.
  - Ничего. Считай мои слова предсказанием. Ведь сегодня действительно будет шторм. Шторм, который этому галеону не пережить, - спокойно ответил Гийом, он вдруг почувствовал себя смертельно усталым.
  - Предсказание верное. Этой ночью я покончу с остияками. На горизонте грозовые облака. Мы раздуем огонь и постараемся, чтобы нас самих не спалило, - кивнул Кербон, - У короля Остии Стивена будет меньше на одного слугу, а у Камоэнса на одного врага.
  - Ты мелко судишь. Гилберт не слуга, и не враг. Учись уважать чужое величие.
  - Такие разговоры вредны и во время дела - мешают, и после - дают неприятные воспоминания. Мы боевые маги, Гийом, ты сам меня этому учил. Маги - циничные и расчётливые сволочи, а не проповедники и святые.
  - Ты как ребёнок, Кербон, всегда выбираешь только одну точку зрения, игнорируя другие, считаешь, что мир одноцветен. Тяжко с тобой и скучно. Делай, что хочешь. Я хочу назад, на берег, - рассерженно бросил учитель и полез верх по сброшённой лестнице.
  Кербон, думая, что он не слышит, с не меньшим раздражением язвительно прошептал:
  - Да я всегда выбираю одну точку - ту, которая мне ближе и выгодней!
  
  Ночью на галере никто не спал, чувствуя, что грядёт нечто страшное. Моряки и абордажники не ошибались. Кербон ещё с вечера занялся подготовкой. Паруса на мачтах галеры, то стремительно наполнялись ветром с такой силой, что парусина трещала, то так же внезапно опадали; и корабль останавливался, среди усиливающихся волн, несмотря на бурю, начинающуюся вокруг.
  Стемнело, зажглись масляные фонари. Не как обычно, восемь на весь корабль, а в десять раз больше.
  Ученик Гийома, страстно желающий сдать экзамен, стоял в центре палубы, воздев руки к небу, делая странные и пугающие пасы, то бормоча, то выкрикивая короткие рубленые слова на никому неизвестных наречиях.
  Ветер всё усиливался и усиливался, галеру ощутимо качало. На палубе оставались лишь вахтенные матросы, капитан с Гийомом, да Кербон.
  Все три луны на небе, ставшие волей первого короля-разбойника символом Камоэнса, скрылись за мрачными чёрными тучами, что стремительно затянули звездное небо. На палубу с небес упали первые свинцовые капли.
  Бурю нельзя вызвать, но можно раскачать и направить. Кербон - третий и последний ученик - не останавливаясь ни на миг, подталкивал громадные качели. Его шатало от качки и от усталости, пот наравне с дождём промочил одежду.
  Галеру кидало, швыряло из стороны в сторону. Матросы вместе с капитаном ушли с палубы вниз. Им оставалось только молиться Господу Милосердному, и надеяться на то, что два безумца-чародея смогут обуздать волны и спасти их души.
  Если бы Гийом не привязал себя канатом к мачте, его уже раз десять смыло бы за борт. Волны переливались через низкие борта галеры, смывая все, что плохо крепилось, заливая подпалубные помещения и обезумевших от смертного ужаса матросов.
  Волны не трогали лишь Кербона, они обтекали его, расступаясь. Словно свирепый пёс, что обезумел от крови и боя, но всё же помнит, что это Хозяин, и его трогать нельзя.
  Сколько это длилось - неизвестно. В те моменты, когда смерть близка, и жизнь чувствуется с особой силой, время имеет обыкновение менять свой ход, все измерения бесполезны. Ведь нельзя обмерить и высчитать страх, мужество, прелесть и радость глотка воздуха, дикий ужас, охватывающий тело и душу; когда неминуемая гибель отступает.
  Шторм вдруг оставил полузатопленную галеру. Гигантский вал устремился вперёд, туда, где как игрушечные кораблики в пруду метались по волнам галеоны Джона Гилберта.
  Девятый Вал - кошмарная легенда мореходов все земель - оказался выпущенным из ада. Он вознёсся над галеонами, замер на мгновение, соотносимое с целой жизнью, замер и рухнул вниз, обрушив на корабли всю мощь необузданной стихии, показывая слабость человека перед природой.
  
  Утром был полный штиль. Ни облачка. Ни дуновения ветра. Весла галеры пришлись весьма кстати. Команда, еще не верящая, что осталась в живых, латала повреждённое судно. Невдалеке, словно птица с подрезанными крыльями, чуть покачивался на волнах галеон без мачт. Один из трёх. Ещё два, в том числе и флагман с королевским штандартом, не пережили эту ночь. В спокойной воде попадалось много обломков, тел не было - они всплывают через день-другой.
  Беда примирила давних врагов, камоэнсцы помогли остиякам поставить мачту, после чего они разошлись в разные стороны.
  Галеон вёс домой чёрную весть. Погиб адмирал Джон Гилберт - настоящий, всеми признанный герой; великий адмирал Гилберт, подаривший Остии путь за Жаркий берег
  Кербон с огромными мертвецки-синими кругами под глазами выглядел ужасно, но отдыхать не шёл. Казалось, он ещё не мог отойти от прошедшей ночи. Стать душой бури - это не каждому по плечу.
  - Поздравляю, Кербон, - Гийом обнял последнего из учеников, - Я принял у вас экзамен. С этого момента вы боевой маг, служащий королю Хорхе и Камоэнсу.
  - Спасибо! - только и вымолвил Кербон, с трудом держась на ногах.
  
  Галера шла в Камоэнс. Гребцы мерно двигали вёсла под бой барабанов; их было немного, поэтому скорость была небольшая.
  Капитан Мендоза, изначально знавший о задании, сиял. Его поход увенчался успехом. Видя его непривычную улыбку, матросы бледнели. Обычно она не предвещала ничего хорошего.
  - Лодка! - закричал вдруг вперёд смотрящий с вороньего гнезда на мачте. Офицеры и матросы бросились на нос. Прямо по курсу виднелся большой баркас с людьми, махавшими галере снятыми рубашками.
  - Что будем делать, сеньоры? - взволнованно спросил Мендоза, он знал, как поступить, но сейчас не его мнение было решающим, - Спустим пару лодок с арбалетчиками?
  - Верная мысль, - поддержал его Кербон, - с уцелевшими остияками мы распрощались, они уплыли, унося весть о том, что адмирал утонул. Риска нет.
  - Мы не пираты, - холодно перебил его Гийом, - это несчастные потерпевшие кораблекрушение. Адмирал должен умереть. Но что, если его там нет? Тогда можно взять остияков на борт.
  - Чтобы они узнали от наших матросов о боевых магов на борту? Вы же понимаете, учитель, что это невозможно, - смягчил тон Кербон, - Нужно доделать всё до конца. К тому же, смерть от клинка или стрелы милосердней, чем мучительная гибель от голода и жажды.
  - Капитан, спускайте лодки, - кивнул он Мендозе.
  - Я запрещаю вам это, - медленно и чётко произнёс Гийом, понимая, что правда на стороне Кербона.
  - Учитель, это мой экзамен и мой приказ: убить адмирала Гилберта. И я его выполню, - твёрдо сказал Кербон, - в крайнем случае, Его Величество потом нас с вами рассудит. Решит, кто был прав. Шлюпок не надо, сделаем так....
  
  Штурман с Покорителя Зари не смог сдержать радостный крик, когда галера чуть изменила курс и пошла прямо на них.
  - Адмирал, мы спасены, - он стиснул руку обессиленного старика.
  Галера подходила всё ближе, но и не думала замедлять ход. Отчётливо доносился нарастающий темп барабана, задающего темп для гребцов. Страшная догадка осенила штурмана.
  - В сторону! Быстрей за вёсла, парни! Заворачиваем! - закричал он, но было уже поздно.
  Окованный медью нос галеры разломил хрупкий баркас как щёпку, раздавив нескольких моряков.
  Штурман, изрядно хлебнувший воды, вынырнул, надеясь, что это ошибка. Все сомнения развеял арбалетный болт, что разом угомонил барахтающегося рядом матроса. Штурман набрал в грудь побольше воздуха и нырнул, сопровождаемый криками гибнущих товарищей.
  
  
  Луис де Кордова - поэт и советник министерства Финансов - очнулся от боли в ломаемых пальцах правой руки. Услышав его стон, маг разжал свою узкую ладонь, и стал массировать затёкшую до синевы кисть.
  - Вот так, вот Луис, - сказал он грустно, - Запомните эти строчки:
  
  Но есть и тот, кто плывёт чрез невзгоды.
  В светлый новый загадочный мир - Человек!
  
  
  Глава 5
  
  К особняку Марии де Тавора - признанной светской львицы - съезжались кареты. Вот уже целую неделю она с блеском справляла своё двадцати семилетие, не скупясь на расходы, тратя целое состояние.
  Многие шестнадцатилетние девушки, впервые попавшие на осенние балы, могли позавидовать чистоте и здоровью её кожи, румяному лицу, ослепительной белоснежной улыбке и стройному стану.
  Покойный герцог, что был старше её на сорок лет, умер вскоре после свадьбы, и Мария зажила в своё удовольствие, став звёздой королевского двора. Богатая, красивая, своевольная, она в тонкости познала куртуазную науку. Поэты посвящали ей стихи, дворяне дрались на дуэлях из-за её улыбки.
  Гийом её не любил, и чувство это было взаимным. Когда-то их связывал короткий роман. Покровители герцогини желали узнать о нём побольше, а сама Мария надеялась подчинить себе самовольного королевского мага. Но ничего из этого не вышло, цепь интриг породила кровь, что заставляла их холодно улыбаться друг другу при встрече, искать подвох и опасность в каждом слове. Потому-то Гийом и был приглашен на вечер поэзии, что решила провести герцогиня.
  Особняк владетелей Таворских был убран и обставлен с поистине варварской роскошью: фигурные вазы и бесстыжие обнажённые статуи времён легендарной панцайской империи, высокие и мягкие алькасарские ковры, шкуры редких зверей из лагрских лесов, редкие картины, золочёные кожаные обои из Остии, хрустальные люстры. Воздух наполнен дорогими ароматами наурских благовоний.
  Гийом скучал во втором ряду зрителей, что широким полукругом обступили хозяйку дома и поэта де Кордова. Оба улыбались. Мария де Тавора тонко и хитро, поэт широко и открыто.
  - Что-то вы стали редко бывать у меня, Луис, а ведь когда-то клялись в любви?
  - Реку времени не запрудить, прекрасная Мария, мне не удалось сорвать для себя вашу розу. Я отчаялся, в пал во мрак и забвение, откуда меня вывела новая любовь - моя Изабель, - он чуть повернул голову и с нежностью посмотрел на жену.
  - Предатель! - согласно незримому плану неписанного спектакля рассердилась герцогиня.
  - Вовсе нет. Я искуплю сейчас мою вину. Вот мой сонет. Лучший за последний год. Для вас написан он. Внимайте:
  Вы мой, свет, не отразимы,
  потому-то ангел мой,
  против воли вы любимы,
  всеми, в том числе и мной.
  
  В вашей воле, дорогая,
  никого не полюбить,
  но любить вас больше рая,
  вы не в силах запретить.
  
  И, пускай, неумолимы,
  вы, но с вашей красотой,
  вы пребудете любимы,
  всеми, в том числе и мной.
  
  - Браво! - воскликнул Рамон Мачадо - граф, министр Финансов и любовник прелестной вдовы.
  Выглядел он немногим старше Гийома. Король Хорхе не любил стариков на службе у государства. Как он говорил, им не хватает энергии, какие мысли, когда кости ломит и почечуй мучает.
  Рамон Мачадо не был ни красавцем, ни образцом рыцаря: невысокий, толстоватый, краснолицый. Женщин привлекла явственная аура власти и силы, исходившая от неказистого министра. Гордыни и амбиций Мачадо хватило бы на троих чародеев.
  Мария де Тавора любила близость сильных мира сего. Прежним её любовником был Агриппа д'Обинье - маршал и министр Меча, к несчастью женатый. Супруга маршала не давала развод и так упорно боролась за него, что прославленный полководец, как это часто бывает, капитулировал перед ней, опять став примерным семьянином. Немалую роль в этом сыграл разговор Луизы д'Обинье с герцогом Гальбой - давним другом и наставником маршала.
  - Присоединяюсь, - поклонился в пояс Мигель Клосто - дипломат и скандальный весельчак. Поклонился и заметно покачнулся, - Вы сказали за всех, Луис.
  Вина гостям в этом доме не жалели.
  Луис раскланялся гостям и вышел из полукруга. Изабелла - рыжеволосая красавица в платье любимого ей изумрудного цвета - сжала руку мужа.
  Маг посмотрел на них, и подумал, что эта девушка удивительной, почти кукольной красоты, могла бы быть его; но не было бы тогда в её глазах ни радости, ни любви.
  - Гийом, ваша очередь! - нарушил его отвлечённость необычайно приветливый голосок Марии де Тавора.
  - Я не поэт, - ответил он.
  - И не важно, - встрял Мигель Клосто, - Читай чужие, всё равно, мы в этот вечер славим герцогиню!
  - Стих мой короток: всего четыре строфы, - нехорошо улыбнулся Гийом.
  Взгляд его против приличий нагло упёрся в глубокое декольте герцогини.
  
  Губы её - пламя,
  Трепет - её стан.
  Пусть никто её не ласкает,
  Не целует никто в уста.
  
  Читал он медленно, чётко, словно рубя фразы. Стих звучал, как проклятье, притом, что читал его маг. Зал замер в шоке. Герцогиня побледнела, её любовник потерял дар речи.
  Гийом лишь на миг упредил взрыв, добавив строчку:
  
  Никто, кроме меня.
  
  Первым захохотал всё тот же Мигель.
  - Ай да, Гийом. Вот какие у нас маги! - он громко зааплодировал.
  Вслед за ним облегчённо рассмеялся весь зал. Гийом поклонился и вышёл из круга. Ему надоело это развлечение, захотелось выйти на воздух.
  На террасе его догнал Мигель.
  - Опять вы? - раздраженно спросил маг, - советую на сегодня отказаться от вина.
  Небо над ними было усыпано яркими звёздами, так густо, что дух завораживало, и совершенно не хотелось ни о чём говорить. Только стоять и смотреть вверх.
  - Пятую строчку вы придумали сами, - сказал внезапно Мигель, - опасная шутка.
  - А вы, вижу, пьяны не больше, чем я, - оглядел его Гийом, - Я хорошо отношусь к вам, Мигель, поэтому, не стоит так больше поступать, поссоримся. Играйте в наблюдателя с другими.
  - Будьте осторожны, - предупредил его дипломат, - Я слышал, как герцогиня обмолвилась Рамону Мачадо: 'Мне обещали, что сегодня Гийом получит хороший урок'.
  - Спасибо, друг.
  
  Танцы - венец любого вечера, где есть и мужчины, и женщины. Карты и разговоры надоедают всем, даже старикам, что на время оставляют все прочие дела, дабы понаблюдать за парами.
  - Гийом, вы не нашли себе дамы? - милая женщина - Кармен.
  Бывшая любовница графа Риккардо де Вега - фактически жена, бывшая ему одновременно и помощницей, и советчицей, почти старшей сестрой. А с недавних пор супруга Бласа Феррейра, честного гвардейца нисколько не смущало её прежнее положение. Кармен - высокую, стройную обладательницу тёмно-русых вьющихся волос - нельзя было не заметить.
   Маг близко познакомился с ней на похоронах мятежного графа, сдержавшего слово, данное королю, и покончившего с собой через полгода после провала восстания.
  - И не искал, - Гийом никогда не танцевал.
  - От чего же? Вы красивый и интересный мужчина, - Кармен Феррейра с интересом смотрела на него.
  Блас, державший её за руку, терпеливо ждал. У него в этой жизни было всего три священные привязанности: Мария, Хорхе, Камоэнс.
  Злые языки, во множестве водившиеся при дворе, обходили молчанием капитана гвардии и его жену. Смертельно опасно задирать лучший меч Камоэнса. Тем более что сам король был гостем на его свадьбе.
  - Не люблю, не хочу, не умею, - маг вежливо улыбнулся, - Веселитесь, Кармен, пользуйтесь моментом. Разговор со мной скучен.
  Сидеть остались только желчные старики, да несколько картёжников. За столиком в тёмном углу пара профессионалов обыгрывала молодого белокурого паренька провинциального вида. Он то краснел, то бледнел, но из игры не выходил. Судя по аккуратным стопкам монет на столе, он уже спустил немало золота, и теперь ставил на кон один из своих перстней с ярко-желтым камнем.
  Гийом знал, что после полуночи парень спустит всё и подпишет не одну расписку.
  Музыканты вдруг замолчали, отложив инструменты. Гости засуетились, вскоре выяснилась причина внезапного оживления.
  Лучезарно улыбаясь, в праздничную залу ступила принцесса Ангела. Рядом с ней, бережно сжимая царственную ручку, гордо шествовал Гонсало де Агиляр - первый из учеников Бледного Гийома, гранд Камоэнса по происхождению.
  Они смотрелись очень красиво. Принцесса в национальном платье с обнажённой шеей и плечами, глубоким декольте и длинными рукавами, через разрезы в которых мелькали белоснежные руки. Её прелестные каштановые локоны струились по плечам и спине, распущенные тем способом, что требует подготовки большей, чем иная причёска.
  Молодой чародей в золотистом халате, подпоясанном широким алым шарфом, в высоких сапожках, светился от счастья. Золотой обруч на лбу с большим рубином посредине приятно оттенял его тёмные волосы.
  - Принцесса, для меня это большая честь! - в голосе хозяйки слышалась неподдельная радость, Ангела никогда не была её соперницей.
  Герцогиня относилась к открытой и предельно честной в общении принцессе с покровительством и сочувствием, не видела в ней соперницу. Ангела, бедняжка, имела столько возможностей, но не пользовалась ими.
  - Благодарите, Гонсало, он в разговоре убедил меня посетить ваш уютный дом, - улыбнулась принцесса.
  Гийом не отрывал от неё глаз, пока это было возможно и не привлекало излишнего внимания - на гостей отвлеклись все, даже картёжники.
  - Я всегда ваш верный слуга, Ангела, скажите - исполню любое желание! - заявил Гонсало под одобрительный шёпот зрителей.
  - Тогда будьте не слугой, а рыцарем, слуг у меня хватает, - ответила принцесса.
  - Прошу, откройте новый танец, - заявила Мария де Тавора.
  Принцесса с радостью согласилась. Остановившиеся пары вновь закружились. Маг лениво крутил в руках почти пустой бокал, время от времени подавляя зевоту. Никто не видел за этой привычной маской его истинных чувств. Он чувствовал себя одиноким и лишним среди чужого счастья.
  Гонсало де Агиляр - выходец из обедневшей фамилии - мог пригласить принцессу и держать её за талию, прижимая к себе чуть сильнее, чем того требуют приличия. Он - свой для аристократов.
  Гордому и напыщенному Гонсало, не сделавшего в жизни ничего по-настоящему стоящего, можно громогласно заявлять о своей несчастной любви к принцессе. Это вызовет лишь сочувствие и уважение - всё как полагается, каждая принцесса имеет воздыхателей, иногда их даже выдают за соотечественников.
  Если бы на месте де Агиляра был он, то поднялся бы скандал. Заслуги перед Камоэнсом значения не имеют; знания и умения - тоже, как и богатство. Нужно происхождение от древних разбойников и воспитанная на этом вековая спесь.
  Кружатся счастливые пары: Гонсало и Ангела, Луис с Изабеллой; Блас и Кармен. Даже герцогиня и та страстно прижимается к министру Мачадо. Вьются пышные юбки и подолы платьев.
  Тонкое стекло едва не затрещало, успел ослабить хватку.
   Маг решил подняться на крышу, он любил ночной город. Света в доме де Тавора не жалели, но это не останавливало парочки, целующиеся в коридорах. Тех из них, кто отвлёкся, ослабил объятия, обернулся, тут же оставляла сладостная истома - лицо чародея пугало.
  У одной двери маг остановился.
  - Всё будет, как я сказал. Напоим, подпишет, а потом никуда не денется - придётся отдать имение. Или девку в постель пьяному подложим, проснётся - ужаснётся, сам предложит, чтобы жениться не пришлось... - горячо втолковывал кому-то знакомый по королевскому двору мужской голос.
  Он хмыкнул, покачал головой и пошёл дальше.
  Внезапно из двери дамской комнаты, что впереди по коридору, выскочила сеньора в красном платье. Походка её была неверной, шатающейся. Гийом брезгливо поморщился - терпеть не мог пьяных женщин - уступил дорогу. Но сеньора качнулась, запнулась и, падая, схватилась за жилетку мага, надетую им в этот вечер поверх привычной рубашки с широкими рукавами. Раздался треск отрываемых пуговиц.
  Гийом взял её за плечи, осторожно помог встать. Сеньора заботу не оценила.
  - Оставьте меня, нахал! - пьяный вопль дополнила увесистая пощёчина.
  Сеньора освободилась и, гордо дернув длинным носом, удалилась, всё так же пошатываясь. Щека тут же загорелась. Ногти попали по больному месту - рана от ледяной иглы Кербона не успела полностью зажить.
  Любование ночным городом откладывалось. Гийому нужно было зеркало и достаточно света. Исцелять себя намного труднее, чем другим. Маг вздохнул и пошёл обратно, искать требуемое.
  - Господин, вас ищут, прошу скорее за мной! - окликнула его служанка с незапоминающимся лицом и непонятным возрастом.
  - Что случилось? - спросил он.
  - Быстрее, сеньор. Быстрее, - отвечала она на бегу.
  Второй этаж. Вереница коридоров, знакомые комнаты. Когда-то Гийом был здесь частым гостем.
  - Туда, вторая дверь налево. Скорее! - служанка вдруг остановилась.
  Маг свернул за угол. Резко остановился у двери. Вздрогнул, ощутив хорошо знакомую мерзкую ауру. Человеку за дверью было очень плохо, как душе, так и телу. Плохо и больно.
  Его учили убивать, но и лечить приходилось немало. Маг задушил внутренний порыв - кинуться на помощь. Вспомнил предупреждение кажущегося пьяным Мигеля Клосто, и то, где он находится. Прислушался. Всхлип. Сдавленный стон. Женщина. А вокруг тишина.
  Кляня себя за жалость, он толкнул дверную ручку. Шагнул одной ногой через порог, тут же послушался топот десятка ног.
  Всё было подстроено заранее. Ловушка. Оставался один выход.
  Чародей развернулся и вышел за угол, навстречу взволнованной толпе. Состав её Гийома не удивил. Хозяйка дома - Мария де Тавора, Рамон Мачадо, Марк де Мена, которого не было видно весь вечер, Гонсало, Блас Феррейра с супругой, еще незнакомые гости, где-то за их спинами та, что заманила его сюда.
  - Сеньоры и сеньориты, здесь совершенно насилие! - маг опередил служанку на долю мгновенья.
  - Поэтому мы и здесь, Гийом, - Рамон Мачадо явно взял на себя роль судья, - служанка сказала, что здесь надругались над женщиной.
  Гийом отчётливо видел себя со стороны, с кровавыми царапинами на щеке и разорванной жилеткой.
   - Догадываюсь, меня хотят обвинить в этом?- констатировал он.
  - В моём доме! - взвилась герцогиня, - В присутствии принцессы. Ублюдок!
  'Какая актриса пропадает', - подумал маг.
  - Гийом, прошу вас, не двигайтесь, - вкрадчиво вежливо сказал Гонсало, намереваясь зайти ему со спины - отрезать дорогу.
  - Стой, где стоишь, Гонсало де Агиляр. Быстро же ты поверил в мою вину, ученик, - хмыкнул чёрноволосый чародей, - Разорванная жилетка - пытался поймать пьяную даму. Да, на лице моем царапины, но это пощёчина, глаза выцарапывают по-другому. Кровь - от удара открылась свежая рана.
  - Не слушаете его, хватайте. В моём доме! Подлый насильник! - глаза Марии де Тавора неподдельно сверкали, он не играла, действительно его ненавидела, - Блас, вы офицер, что же медлите! - Кто-нибудь, зовите стражу!
  - Не вы мне отдаёте приказы, герцогиня, - холодно ответил капитан Феррейра, - Гийом ещё не закончил.
  Маг улыбнулся, ошибкой герцогини было взять с собой гвардейца. Кармен крепко держала руку мужа и внимательно следила за происходящим.
  - Что колдун, попался? - Марк де Мена - единственный, кто был при оружии, наверняка, причастен к этому, не смог сдержать злорадства, - В городе уже давно пропадают девушки всех сословий - вот он злодей.
  - Это серьёзное обвинение, виконт. Маг ответит на него, а сейчас молчите, - Рамон Мачадо больше не спешил с выводами.
  - Тот, кто позвал вас, поспешил. Где эта служанка? - уже убежала. Не удивлён. Ещё немного и я подошёл бы к ней - оказать помощь, вот тогда обвинения были бы весомей. Но всё это чушь. Сеньоры Мачадо и Феррейра знают, как ищут насильников при беспорядках - спускают всем штаны. Простой и действенный способ.
  Герцогиня прикусила губу. Блас усмехнулся. Из комнаты донёсся очередной тихий стон. Жертва насилия, - маг чувствовал, что она очень молода, и скорей всего была девственна - находилась в забытье, которое не спало от боли истерзанное тело.
  Гийом загораживал дверь, так что никто не пытался зайти туда до конца разбирательства.
  - Он чародей. Мог и это предусмотреть, - не сдавался де Мена, сжимая эфес меча, нос его спустя неделю после памятной стычки был всё ещё опухшим.
  - Я не насилую женщин, предпочитаю покупать. А если бы и решил, то усыпил, и обошёлся без шума и царапин на лица. Потом, когда девушка поправиться, можно будет магией помочь ей вспомнить лицо, или приметы насильника.
  Ваши 'старые' волшебники сведущи в этом больше меня или Гонсало. Так же они могут сравнить части плоти: мою и ту, что возьмут из-под ногтей несчастной. Бастардов и плоды измен они по крови определяют, думаю, и тут не оплошают.
  - Простите нас за поспешные обвинения, Гийом, - сказал Рамон Мачадо.
  Коренастый граф выразил общее мнение. Герцогиня не смотрела на мага. Виконт Марк де Мена глядел с бессильной ненавистью, ещё не веря, что он оправдан.
  Капитан Феррейра взмахом руки отогнал воинов - стражей герцогини и гвардейцев свиты принцессы - столпившихся позади гостей.
  - Пропустите меня, - потребовала Кармен, - Я знаю, что нужно делать в таких случаях, что говорить.
  - Печальный опыт? - герцогиня не могла не уколоть.
  - Да. После прошлогоднего восстания в моей родной Маракойе осталось немало обесчещенных девиц - следы пребывания благородных рыцарей верных королю, - язвительно ответила супруга Феррейры.
  - Стойте! Нужно закрыть лицо. Маска неузнавания - я умею. Мы должны уберечь от позора девицу из благородного рода, - вмешался Гонсало.
  - А если простолюдинка, то можно позорить? - с презрением глянула на него Кармен, - но идея хорошая.
  - Я сделаю это и забуду лицо, - пообещал Гийом, - А вы, мой верный ученик, ступайте вниз, и расскажите, что произошло на самом деле. Гости волнуются. Не забудьте поведать правду принцессе Ангеле. Я почему-то уверен, что о насилии она узнала именно от вас.
  - Поёдёмте, вниз, сеньоры, - поддержал его Блас, - здесь сейчас нужны лекари.
  - Я клянусь, что о позоре этой девушки никто не узнает, - заявила герцогиня, спускаясь по ступенькам.
  - Я же, приложу все усилия, чтобы найти подонка. Гостям скажем, что это был неизвестный, влезший в дом. И изнасиловал не гостью, а любимую служанку герцогини, отсюда и шум. Незачем разводить лишние подозрения, - сказал своё веское слово граф Мачадо.
  
  - Моя помощь ещё требуется? - уже на пороге спросил маг, наложив на несчастную соответствующее заклятье; чтобы лекари, ждущие за дверью, не увидели лица.
  - Нет, ваш ученик, при всей его нелепой гордыне, это здорово придумал. Здешнее общество нездорово, могут отдать девочку в монастырь, - не оборачиваясь, ответила Кармен Феррейра, гладя всхлипывающую жертву и одновременно смывая кровь на её губах мокрым платком.
  - Не плачь, красавица, всё будет хорошо, я обещаю. Не плачь, не надо. У тебя такие волосы прелестные, наверное, все подруги завидуют? - ласково и успокаивающее говорила она.
  
  Гийом умылся в серебряном тазике, принесённом слугой, снял и кинул в угол рваную жилетку. Ему, вдруг стало так гадко, что захотелось напиться.
  С принцессой он успел переброситься лишь парой слов перед её уходом. Ангела после скандала с насилием захотела домой.
  - Здравствуйте и прощайте, Гийом, - грустно улыбнулась она, - Я не поверила в эту ложь.
  Взгляд её вопрошал: как ты? Всё нормально?
  - Я знаю, принцесса.
  Глаза его ответили: не беспокойся, береги себя, я тебя люблю.
  - Гонсало, останьтесь здесь. Н стоит из-за меня прерывать своё веселье, - обратилась она к своему 'рыцарю'.
  - Но я ....
  - Считайте это приказом, со мной двадцать гвардейцев, не стоит волноваться. Хотя, не скрою, мне приятна ваша забота.
  
  Гости, успокоенные известием, что пострадала всего-навсего служанка, продолжали веселиться, правда уже не все; часть разъехалась, устав уже от ежедневных гуляний и возлияний.
  - Простите, Гийом, - подошёл к нему Гонсало.
  - За что? - поинтересовался маг, - Ты не обязан меня любить, или верить в мою непогрешимость. Сам не раз говорил, что я человек без чести, это, кстати, сущая правда. Нет у меня вашей чести.
  Гонсало де Агиляр потупил взор, он едва не поругался с принцессой из-за своих слов.
  - Простите, за то, что не сдержал личные чувства к вам, и поэтому был предвзят. Я хотел, чтобы вы оказались виновны, мой бывший учитель. Потому что вы сильнее и опытнее, потому что принцесса относиться к вам лучше, чем ко мне. Вы лишены чести, совести и морали, но пользуетесь тем, чего не заслужили.
  И всё же я извиняюсь, перед вами Гийом Бледный, извиняюсь за поступок недостойный настоящего дворянина, - видно было, что он заранее выучил эту речь, боясь запнуться перед лицом противника.
  Гийом грустно улыбнулся.
  - Извинения приняты, мой бывший ученик. Вы глупо выглядите, носясь со своими благородством, честью и происхождением. Словно именно они и только они определяют человека. Но совесть, видимо, ещё жива. В отличие от моей, - он усмехнулся, - Выпьем?
  Гонсало заколебался, но всё же остановил слугу с подносом и снял с него два бокала с вином.
  - За принцессу Ангелу! - произнёс он единственный тост, могущий их хоть на время примирить.
  - За неё. Пусть будет счастлива! - поддержал Гийом.
  Оба замолчали.
  - Мы не любим друг друга, Гийом, - сказал де Агиляр, - Я вхож в дом герцога Гальбы, вы - его заклятый враг. Но мы оба боевые маги, давшие клятву верности Хорхе Третьему и Камоэнсу. До меня дошли слухи, что в Мендоре объявился новый маг - человек в чёрном, скрывающий лицо. Он появляется всегда ночью, в тот момент, когда его не ждут. Его видели общающимся со 'старыми волшебниками'. Предмет переговоров неизвестен. Так же он успел выполнить несколько поручений весьма влиятельных графов. Делайте выводы.
  Бывший учитель ответил ему не сразу.
  - Крайне занимательная история, - Гийом ласкал пальцами ножку бокала, - если это был не ты, и не я, то остаётся лишь Кербон. Понсе они бы узнали - он сам из 'старых'. Но Кербон терпеть не может чёрное, я никогда не видел его в одежде этого цвета. Он выбрал бы другой цвет. Да и не в его манере таинственность. Он ищет славы, как и ты, любит свет и блеск.
  - Это не он, - категорично заявил Гонсало, - я больше чем уверен, что маг этот - чужак. Не один из нас и не выходец из числа 'старых'. Думайте, не буду вам мешать.
  Гийом проводил его равнодушным взглядом. Тайны и секреты Гонсало ему сейчас были неинтересны. Следовало бы уехать домой, не прощаясь с хозяйкой, но он сидел и тянул вино.
  В дальнем углу опытный игроки завершили разгром белокурого провинциала. Парень всё так же сидел за тем роковым для него столом. На смену игральным картам и золоту пришло вино. Не отдельные бокалы, а бутылки. Слугам надоело бегать туда-сюда. Вино было дорогим и бесплатным одновременно. Маг сомневался, что в карманах парня хоть что-то осталось.
  Гийом встал и подошёл к шулерам. Одного из них - маркиза ля Круса - невысокого, тощего с серым лицом, крысиными глазками и повадками крысы - он знал достаточно хорошо.
  - Удачный вечер, ля Крус? - громко спросил он.
  Маркиз, услышав этот голос, дёрнулся, как от удара.
  - Вы, Гийом?! Какая неожиданная встреча..., - глазки маркиза с тоской взглянули на дверь. Он сожалел о том, что остался праздновать успех прямо в доме Тавора.
  Гийом смотрел ему в глаза и молчал.
  Маркиз долго не выдержал.
  - Играли мы честно, - заявил он, - Свидетели подтвердят. И выигрыш совсем не велик, около тысячи флоренов, - для маркиза с вечным долгом в тридцать это было немного.
  - Тише, - тонкий визгливый голос шулера раздражал, - Мне неинтересен выигрыш. Кто он?
  Ля Крус облегчённо выдохнул.
   - Приезжий с алькасарской границы. Его опекун - командор ордена Сант-Фебре. Играть совершенно не умеет. Легко подаётся на провокацию. Половина долга ещё на нём. Написал расписку да завтрашнего вечера. Два перстня проиграл, жалко не фамильные - так безделушки. Я вот думаю, не будет ли с опекуном проблем - они там, в ордене, люди суровые, - разоткровенничался маркиз, блестя алчными глазёнками и радостно потирая руки.
  - Заткнись, тошно, - прозвучало как приказ.
  Челюсти маркиза тут же сомкнулись неожиданно для него самого, сильно прикусив язык.
  
  Фредерико Альберти - несчастливый игрок и несостоявшийся гвардеец - обречённо смотрел на полупустой бокал. Он пил вино, не чувствуя вкуса и почти не пьянея. В голове гуляли противоречивые мысли.
  'Сегодня удача была так близка. Я почти выиграл. Чёрт, но почему же не повезло! Этот ля Круус - шулер, видно же сразу, зачем только играть сел? Тысяча флоренов. Господи. Дядя Рафаэль будет разгневан. Нет, он будет в бешенстве. Какой позор! Где взять пятьсот золотых до завтрашнего, нет уже сегодняшнего, вечера. Проклятые деньги! Если бы была ещё хоть сотня флоренов, я бы точно выиграл! Ля Крус - шулер'.
  Круговорот прервал незнакомец, севший за столик тут же наливший себе вина из его бутылки. Незваный гость выпил, качнулся на стуле и достал колоду.
  - Сыграем? - произнёс он не слишком разборчиво.
  Фредерико едва сдержался, чтобы не послать незнакомца туда, откуда возвращаются лишь для дуэли.
  - Нет.
  - Почему? - в серых глазах незнакомца было искренне удивление.
  - Денег нет, - неожиданно признался Фредерико.
  - Совсем? - незваный гость был очень бледен, наверное, болен.
  - Две монеты на житьё в гостинице, - язык опять оказался быстрее ума.
  - Давай на две сыграем, - настаивал гость, судя по всему тоже проигравшийся в прах. Ни камзола, ни украшений - лишь нелепые штаны, рубашка, да блеск шальной в глазах.
  - Оставь меня, - Фредерико Альберти опять вспомнил дядю - сурового рыцаря, посвятившего жизнь борьбе с алькасарскими язычниками.
  - Нет, мы сыграем, - незнакомее ударил по столу кулаком. Бутылки и бокалы тут же охватило синее пламя, съевшее их без остатка, - Я Гийом - королевский маг. Слышал это имя? Так что мы будем играть. Ты - на две монеты, я - настолько, насколько захочу.
  Фредерико сглотнул, ссорится со знаменитым чародеем, он не хотел. Какой смысл в двух золотых? Ведь жизнь его всё рано что кончена.
  - Давай, - он с отчаянной беззаботностью кинул на стол последнюю монету. Двойной флорен.
  Маг щелчком пальца пододвинул к себе чернила и бумагу, что остались после проигрыша. Длинные пальцы, взяв перо, проворно чиркнули что-то на листке. Фредерико увидел цифру 100.
  - Чтобы всё было честно. Я богаче, - пьяно засмеялся маг.
  Следующая ора изменила судьбу Фредерико Альберти, уберегла его от позора и дяди, что мог в приступе ярости лишить его наследства.
  Знаменитый маг оказался никудышным игроком. Он путал карты, громко ругался, когда на руках у него не было нужной. Проигрывал и азартно требовал реванша, ставя всё большие суммы
  Остановился он лишь тогда, когда закончилась бумага.
  - Хватит, - сказал магик вслух и отбросил карты.
  Фредерико вздохнул, он успел выиграть ровно тысячу флоренов.
  'Эх, выиграть бы ещё тысячу, или даже две', - подумал он, - 'такой шанс бывает раз в жизни'. Но тут же одёрнул себя: 'Радуйся тому, что есть, чародей может и протрезветь'.
  - Когда я могу получить свой выигрыш? - набравшись храбрости, спросил Альберти.
  - Завтра, приходи в королевское казначейство, там и заплатят, - отмахнулся от него маг и подал листочек с цифрами.
  - А где же подпись? - возмутился Фредерико, его пытались обмануть.
  - Ах да, - кивнул Гийом, и на листке-расписке появилось изображение криво нарисованной кошки.
  - Что это? - удивился Фредерико.
  - Печать. Мой герб - леопард, - мага клонило в сон.
  Фредерико Альберти - самый счастливый человек на свете - едва не рассмеялся, вот он какой, оказывается, грозный боевой маг Гийом. Нужно будет обязательно рассказать дяде.
  - Прощайте, - он встал из-за стола, взяв на память счастливую колоду.
  - Не спешите, я ещё не сказал, что вам делать, - остановил его маг.
  - Вы шутите? - улыбнулся Фредерико, тасуя карты. Он не заметил, что речь его соседа стала вдруг абсолютно чёткой и разборчивой. Трезвой. Другой. Пугающей.
  - Нельзя просто так взять и выиграть у меня тысячу флоренов, - хищно улыбнулся маг, Фредерико понял, что лучше бы он отправил незваного гостя далеко-далёко, была бы дуэль или нет, спорный вопрос.
  - Пятьсот - отдадите долг ля Крусу, пятьсот на житьё, - маг приказывал ему, как поступить, и Фредерико с ужасом осознавал, что выполнит его распоряжения. - В гвардию записаться пробовали?
  - Пробовал. Отказали. Дескать, молод и не воевал раньше.
  - Тогда сегодня же, придя в министерство Монеты за деньгами, найдете там Луиса де Кордову, вы видели его здесь. Скажете, что я прислал вас, и ваша заветная мечта отправиться в далёкие моря за Жаркий Берег.
  - Я не хочу в море. Я и плавать не умею, - пробовал возразить Фредерико.
  - Учитесь, - жестко ответил маг, - И ещё, - он указал рукой на карты, что держал Фредерико, - Вы больше никогда не будете играть на деньги, или что-то иное. Навсегда оставите те игры, где есть азарт: кости, карты и прочие.
  После этих слов Фредерико Альберти крепкий парень, мечтавший поступить в гвардию, едва сдержал крик, прокусив губу от боли; из глаз его брызнули злые слёзы. Он упал на одно колено и с ужасом смотрел на обожженные пальцы и ладони.
  Невредимые карты разлетелись по полу. Ему хотелось выть.
  - Думаю, урок понятен, - почти ласково сказал ненавистный голос, - Вижу, вы не рады. Дам одно послабление: в Смерть Короля играть разрешается. Это хорошая игра.
  
  - Вы жестоки, - Кармен Феррейра проводила взглядом провинциала, убежавшего перебинтовывать руки.
  - Какой есть, - хмуро ответил маг, - Не больше, чем другие.
  - Мария де Тавора здесь не причём, - внезапно сказала Кармен.
  Супруга её в обозримой близости не наблюдалось, поэтому Гийом вздохнул - придётся поддерживать разговор - и спросил:
  - Вы о чём, сеньора Феррейра?
  - Кармен, Гийом, для вас Кармен. Герцогиня Тавора не причастна к случившемуся в этих стенах насилию. Она лишь попыталась использовать его себе на пользу.
  - Она сама вам это сказала? - усмехнулся маг.
  - Гийом, - вздохнула Кармен, - Умерьте личную неприязнь. Я умею читать по лицам. Это не она. Верьте мне.
  Гийом поверил.
  - Где ваш муж, сеньора? - он оглядел залу. Большинство гостей уже разъехалось.
  - Дома, завтра у него трудный день. Я же осталась по приглашению герцогини, будет интересно пообщаться с ней поближе.
  - Злобная стерва, да интриганка, готовая на всё ради почёта и денег. За титул королевы любого зубами загрызёт, - дал мрачную характеристику Гийом.
  - Как и почти любая дама здесь, - улыбнулась Кармен.
  - И вы?
  - Нет. Я нашла своё счастье. Золотая клетка меня не интересует. Вы в чёрных красках описали герцогиню, а вот мне её жалко.
  - Жалко?! - Гийом едва не вскрикнул от удивления.
  - Да. Мы ведь с ней похожи. Две красивые девочки из провинции, дочери нищих отцов с безрадостным будущим. Одно богатство - внешность, - маг кивнул. Кармен не была писаной красавицей, но отвести от неё взгляд было чертовски трудно.
  - Мне повезло: мой отец был наставником Риккардо де Вега, и неизвестно ещё, кто кого совратил, - рассмеялась супруга Бласа Феррейра и отвела погрустневший взгляд.
  Риккардо де Вега - граф Кардес - был не из тех, кого быстро забывают.
  - Я могла бы быть женой графа, но хотела ответной любви, а не смеси из дружбы, ответственности и вины. К счастью, я дождалась Бласа. А вот Мария де Тавора нет, её выдали за старого герцога против воли.
  Кармен вытащила из волос длинную шпильку, на которой, как оказалось, держалась вся сложная причёска. Волосы распылись по плечам.
  - Устала. Не представляете, как тяжело следовать за модой, - призналась она, - Я не завидую герцогине, Гийом. Она наследница гигантского состояния и одного из трёх герцогских титулов королевства, но какой ценой? Говорят, что её покойный супруг отличался большой фантазией в постели, очень изощрённой и зачастую весьма болезненной. А сколько было до него?
  - Мне всё равно, - отмахнулся маг, - Давайте, покинем это тёмный угол. Видите, Луис де Кордова уже изрядно пьян и взял в руки гитару.
  - Хорошо, - согласилась жена Бласа Феррейры, - Ведите, - протянула ему руку.
  Поэт сидел на низком резном стульчике в окружении поклонников. Взгляд его был туманен и смотрел куда-то в даль, через людей и стены. Рыжеволосая Изабель стояла рядом с мужем, положив свою маленькую ручку ему на плечо. Глаза её смотрели нежно и заботливо.
  Пальцы Луиса били по струнам, иногда не попадая в такт словам, но никто на это не обращал внимание.
  Там, где круг
  Перекрёстка,
  Шесть подруг
  Танцевали.
  
  Строки, положенные на музыку, были грубы, резки и чётки.
  
  Три - из плоти,
  три - из стали.
  Давние сны их искали,
  но обнимал их яро,
  золотой Полифем.
  Гитара!
  
  - Изабелла ещё не опытна. Нужно было увести его домой раньше. Теперь будет играть, пока не уснёт и останется ночевать у герцогини, она предоставляет альковы всем желающим, - в словах Кармен чувствовался большой опыт, - Честно, стихи его с музыкой сочетаются плохо.
  - Не могу судить. Я собираю стихи, но ценю не ритм и эпитеты, а смысл, - пожал плечами маг.
  - Есть один стих Луиса, который не знает широкая публика. Блас прочитал мне его, когда я спросила у него, а что за человек, этот загадочный маг Гийом?
  
  Смерть была в двух шагах от меня,
  Смерть была в двух шагах от меня.
  Я увидел её,
  Её увидела ты.
  
  Ко всем в двери постучалась смерть,
  И всем в уши кричала смерть.
  Я услышал её,
  Её услышала ты.
  
  Но ей вздумалось вдруг ни тебя, ни меня не заметить.
  
  - Насчёт широкой публики вы ошибаетесь. Я слышал его не раз, хотя и не от сеньора де Кордова, и после чтения всё оборачивались и пялились на меня, - заметил маг, - Что вы хотели мне сказать этим, сеньора Феррейра?
  Кармен загадочно улыбнулась и промолчала.
  - Луис любит преувеличения. Сеньоре Изабелле я никоим образом не угрожал. Да и не смерть я, вовсе. Не претендую на такое громкое и пустое имя. Когда-то меня звали Играющим со Смертью. Это точнее. То она меня, то я её. Пока ничья - я жив.
  - Вот вы и ответили себе сами, - вновь улыбнулась Кармен, - Я же лишь ставила целью узнать о вас побольше.
  - Узнали? Раскрыли мою душу в пустом разговоре? - саркастически усмехнулся маг.
  - Вы устали, Гийом, - Кармен не заметила его подколки, - Глаза, складки на лбу. Вас мучает что-то.
  - Несчастная любовь, - честно признался маг.
  - Всё шутите, - погрозила ему пальцем Кармен, - Вам нужен отдых. Развейтесь, и, советую, побудьте с женщиной, чувствую, их у вас давно не было.
  - Угу, - кивнул маг, - месяц как содержанку рассчитал, а новую найти - всё времени не было. Вы мне положительно нравитесь, Кармен. Прямо луч света, в здешнем тёмном царстве. Так зачем я был вам нужен?
  - Не сегодня, - едва заметно мотнула она головой, - Как-нибудь я зайду к вам, Гийом, и расскажу свою проблему.
  - Одна? - удивился чародей, - Муж ревновать не будет?
  - Нет, он в курсе. И помочь мне, к несчастью, не может.
  - Заинтриговали, но я на места Бласа вас бы одну никуда не отпускал. Даже по магазинам и ювелирам. Вы, чертовски соблазнительны, Кармен. Так и хочется впиться в ваши сочные губы, взять на руки и утащить в постель, срывая на ходу платье, - Гийом говорил это с абсолютно серьёзным лицом, но глаза его смеялись.
  Кармен Феррейра заметила эту смешинку, и, закусив губу, сама едва удержалась от того, чтобы не расхохотаться. Лицо её покраснело.
  - Благодарю за откровенный комплимент, Гийом. Сейчас невозможно встретить такую честность. Обычно говорят: 'сеньора, ваши губы, как кораллы; груди как два прекрасных холма. Как же я мечтаю пройтись языком любви по ложбинке между ними, слизывая пот нашей страсти'. Хочется дать пощёчину, разодрать в кровь наглую морду, а нельзя, не принято. Эта пошлость считается искусством.
   Кармен посмотрела на свои ухоженные пальчики с аккуратными острыми ноготками, окрашенными красным лаком, и мечтательно вздохнула. Здесь маг не выдержал, рассмеялся, привлекая внимание ещё остававшейся публики.
  - Что поделаешь, стихотворчество - обязательная часть образования, вот и развелось поэтов. В кого пальцем не ткни - всё что-то пишут. В основном о любви и непременно несчастной. Или же счастливой, тут есть два направления: о древних богах или пастухах и пастушках. Причём ни тех, ни других, горе-поэты в глаза не видели. Вот и получаются у них пастухи в пышных туниках, играющие на арфе и рассуждающие о судьбах мира напыщенным придворным языком. Это даже не смешно.
  - Не судите строго.
  - Буду. Надоело. Какой сборник не открой - всюду прекрасный вымысел, чинно и благолепно. А пол-Мендоры в грязи тонет. В центре чистота и фонари, а новом городе - где простой люд - канализации нет и в помине, не улицы, а болота. Ваши 'старые' волшебники едва успевают инфекции и болезни останавливать...
  - Хватит, Гийом. Вы устали и злы - воспользуйтесь моим советом, не то скоро станете просто несносны, - остановила его движением тонкой ручки Кармен, - Уже светает, мне пора, Блас любит, когда завтрак готовлю ему я, а не кухарка.
  - Прощайте, Кармен. Спасибо, вы подняли мне настроение, - маг наклонился и поцеловал ей руку, - Я сделаю для вас всё, а сейчас - прощайте!
  
  
  - Вы задержались, каасил, - ворота Гийому открыл лично - Майал - главный средь паасинов, что охраняли его.
  На вид ему было между тридцатью и сорока, несколько шрамов на правильном и некогда красивом лице мешали определить точный возраст. Страж был явно не доволен бодрствованием, вызванным долгим отсутствием мага. По его знаку двое других паасинов, всюду сопровождавших Гийома, отогнали карету к чёрному входу.
  - Только не говори мне, что в этот час на улицах опасно, - упредил Майала чародей.
  Чёрноволосые дети лесов, что вот уже полгода стерегли его покой, были идеальными воинами и отвратительными слугами. Их кандидатуры предложил ему ещё покойный граф де Вега, забыв упомянуть о характере паасинов, что не считали себя людьми и вели свой род от Волка, принявшего облик человека, и богини их лесов.
  Гийом до сих пор не мог сказать точно, что означает слово 'каасил' - титул, которым его почтительно величают. Повелитель, колдун, или же беспечный тюфяк, нуждающийся в защите?
  - Мой долг хранить вас. Мы поклялись, и честно отрабатываем ваше золото, каасил. Прежняя охрана была хорошей - умерла, спасая вас, мы же - лучшие, поэтому просто не допустим такого ситуации, - не скромничая, ответил Майал, смотря на чародея сверху вниз.
  Паасины были все как один высоки, стройны и черноволосы, и с непривычки казались близнецами. Они тщательно брили лица и тела, не оставляя волос нигде кроме верха головы. В их больших миндалевидных глазах всегда читалась одна и та же смесь из непоколебимой уверенности в себе, гордости и чувства лёгкого превосходства.
  - Зови меня, Гийом. Надоело слушать: каасил, да каасил, не титул, а кличка, - сердито приказал Гийом.
  - Слушаюсь, каасил, - Майал определённо издевался.
  Паасины никогда никому не кланялись, максимум, на что мог рассчитывать наниматель или сюзерен - кивок головы. Одевались они только в три цвета: зелёный, чёрный и синий.
  - Прошу, каасила, впредь предупреждать меня о возможных задержках заранее - я увеличу охрану. Вы - люди - самые опасные и коварные существа, - твердил своё Майал по дороге в дом.
  - Вы - люди, - передразнил его Гийом, - А вы кто, нелюди что ли? Заладили своё, дети лесов. Потомство от связей между пасинами и прочими человеками рождается? Рождается - значит, вы люди.
  - Нет, не рождается, - остановился Майал, паасин любил спорить.
  - Конечно, если это носить, то детей не будет, - Гийом развернулся и быстро схватил телохранителя за правую руку, на среднем пальце которой красовалось деревянное колечко, - Попробуй снять, когда в очередной раз в город к любовнице пойдешь.
  Майал освободился одним едва заметным движением.
  - Полукровок можно плодить только в критических случаях, когда род ослаблен. Мы бережём чистоту своей расы. Мы близки, но не родня, человек Гийом.
  - Бережёте, не плодите. С одной стороны - сохраняете народ, культуру, обычаи, богов. С другой - слабы своим консерватизмом, вот и истребили вас всюду, кроме лесов между Камоэнсом. Лагром и Скаем, - подвёл итог Гийом, - Когда-нибудь мы ещё поговорим на эту тему. А сейчас, не обижайся на усталого чародея.
  - Я и не обижаюсь, Гийом, - паасин позволил себе улыбку, - Любознательность вкупе с уважением к чужому народу не повод для обид, - стражи распахнули перед ними стеклянные двери.
  В небе пробивались первые лучики наступающего дня.
  - Если бы ты оскорбил нас, то сразу же узнал об этом. Жизнь хулителя - единственная достойная плата за его слова, - тихо добавил Майал, когда Гийом переступал через порог.
  Войдя, наконец, в свой дом, маг замер. Спасть ему не хотелось, есть тоже. Это самое ужасное состояние, когда апатия нападает одновременно и на тело, и на разум.
  - Каасил, в нашем доме гость. Он пришёл вечером с вашей визиткой, я предложил ему подождать, благо он оказался моим знакомым.
  - Кто это? - удивился Гийом.
  - Барт Вискайно - бывший торговец сукном, затем офицер нашего графа Риккардо - сейчас лейтенант короля Хорхе, - последнее паасин произнёс с явным неудовольствием.
  Людских владык они не любили - те слишком часто покушались на вольности лесного народа во всех трёх пограничных странах. Исключением были лишь графы де Вега - властители Кардеса - даровавшие паасинам полную автономию в своих обширных владениях.
  - Он ещё здесь? - поспешно спросил маг, мысль о разговоре с бомбардиром его обрадовала.
  - Да. Барт в комнате для гостей. Ору назад ещё бодрствовал, мы разговаривали о Кардесе.
  - Спасибо, - маг устремился в комнату для гостей.
  Майал язвительно бросил в спину, что гостей в это время беспокоить невежливо, но Гийом проигнорировал его слова.
  
  Барта Вискайно не слишком огорчило внезапное пробуждение. Он не отказался от позднего ужина, плавно перетёкший в ранний завтрак.
  - Тяжело вам с Майалом приходится, Гийом? - прямо спросил Барт, отдавая должное трудам знаменитого повара Хасана, - Сознавайтесь, я их упрямую породу хорошо знаю.
  - Угу, - признался Гийом, жуя.
  В кампании с едва знакомым лейтенантом ордонансных рот ему было легко и свободно; в отличие от затхлой атмосферы светских приёмов, где на пару-тройку добрых товарищей, приходилась сотня злопыхателей, алчных до скандалов сплетников или просто завистников.
  - Зато бойцы они отличные. Раньше меня алькасары, из плена выкупленные, охраняли, пока не погибли все. Паасины им не уступают, даже превосходят.
  - Ещё бы, - ухмыльнулся офицер, отложив обглоданную кость, - Они же всю жизнь с кем-нибудь воюют: то со скайскими кланами, то с лагрскими князьями, то с нашими из провинции Вильена. Только в Кардесе им свободно.
  Тут поневоле лучшим станешь. Вы же были под Ведьминым Лесом, видели, как они стрелы мечут из своих здоровенных луков. Что не выстрел, то труп или раненый.
  - Как вам Мендора? - решил сменить тему маг, о войне Барт мог говорить долго и подробно.
  - Красивый город, но жадный, - дал неожиданную характеристику бывший купец, - все норовят объегорить, хоть на медяк да обхитрить. Я бы здесь разорился, у нас в Кардесе честно торговали, - заявил он.
  Маг улыбнулся, услышав пассаж о честной торговле.
  - Справедливо, - поправился Барт, - по сравнению со здешними купцами мой дядя-суконщик - сущий ангел. А так в столице хорошо. Платит Хорхе вовремя, жаловаться не на что.
  Хотя, не признают здесь мои нашивки, - нахмурился лейтенант Вискайно, - Мы - из ордонансных рот офицеры - словно и не офицеры вовсе. Недавно сунулся в дом весёлый из дорогих - не пустили. Куда, говорят, прёшь, здесь для благородных. А я чем хуже?! - в голосе Барта звучала обида.
  - Привыкайте, - пожал плечами маг, - здесь дворянство главное. Даже меня знать за ровню не держит.
  - Вас? - от удивления Барт даже протрезвел немного, - Мага Боевого? Если бы не вы, мы с графом Риккардо 'королей' под орех разделали бы! И была бы теперь Мараккойя вольным королевством.
  - Такова жизнь. Главное, держитесь короля. Служите ему верно и будите щедро вознаграждены. Как вы, точно подметили при нашем знакомстве: мы не из дворян, нам - чтобы пробиться наверх - нужно думать головой
  Маг порывисто встал из-за стола.
  - Я сейчас вернусь.
  Ждать Барту пришлось не долго. Гийом вернулся с толстой книгой из пергамента, напомнившей лейтенанту об оставленной мирной жизни.
  - Смотрите, - Гийом раскрыл её на нужной странице, - Вот чего вы можете достичь!
  Барт взглянул, и хмель из его головы тут же испарился. Могущественный чародей не лгал о своём происхождении.
  В заголовке одной станицы значилось - Прибыль, на другой - Убыток.
  Платил в основном Хорхе - сто тысяч золотых в год - столько, тут же вспомнил торговое училище Барт, составлял доход графа. Плюс ещё тысяч двадцать - графа мелкие магические услуги.
  - Какое богатство! - он посмотрел на Гийома полубезумными глазами.
  - Всё относительно, лейтенант, - чародей грустно улыбнулся, - Это пустые деньги - деньги, что не приносят радости; мои потребности крайне скромны. Я содержу дом и охрану - верность паасинов стоят дорого, иногда помогаю хорошим людям. Остаток - большую часть доходов - трачу их на пустяки: на коллекцию редкого оружия и драгоценных камней, на магические эксперименты.
  - Не только, - хитро взглянул Барт, - Судя по записям, ваши деньги разбросаны по пяти крупнейшим банковским домам Далации и Остии, - он ткнул пальцем в очередную строчку, - Вы даже скайцам в долг золото дайте.
  - Не в долг, а на хранение. Я трачу пустые деньги, Барт, - повторил чародей, - Золото в чужих банках - слабая гарантия на случай роковых перемен. Судьба била меня слишком часто, чтобы я наделся на силу богатства. Игра с векселями - это память об отце, который растил меня купцом и банкиром.
  Гийом видел, как разгорается алчность в глазах Барта, что заворожено смотрел на цифры в толстой книжке с невзрачной обложкой.
  - Хотите сто тысяч монет, Барт? Ведь не из-за хорошей жизни вы подались в солдаты? - спросил он прямо.
  - Сто тысяч?! Кого я должен убить? Где ставить подпись демон-искуситель?! - воскликнул тот.
  - Я не демон. Говорю серьёзно, они мне не нужны, - спокойно пояснил чародей.
  Барт Вискайно - бомбардир и разорившийся купец - сёрьёзно задумался.
  - Нет, Гийом. Спасибо, но нет, - голос его дрожал от волнения, он забыл о нормах вежливости, - Твоё щедрое, ненужное золото не принесёт мне счастья.
  - Уважаю, - коротко и ёмко ответил Гийом, - Немногие смогли бы устоять.
  Маг подошёл к коврам, что были развешаны на стенах гостиной. На коврах висело разнообразнейшее оружие: мечи, сабли, кинжалы. Походил рядом с ним взад-вперёд. Наконец, остановил свой взгляд на одном экспонате.
  - Дарю, - он протянул Барту длинный широкий кинжал в простых кожаных ножнах, - Не отказывайтесь, я сегодня обидчивый как паасин. Это благодарность гостю от хозяина за хорошую беседу.
  - И не подумаю, - Барт вновь стал самим собой, хитро ухмыльнулся во всю широкую физиономию, - Какой идиот дармовщину отринет? - он вынул кинжал из ножен, придирчиво оглядел, попытался опробовать остроту на длинном ногте.
  - Осторожней! - предупредил Гийом, - палец оттяпаете, приращивать назад не буду, - Лагрская сталь - оружие королей. Не смотри, что вид невзрачный, а рукоять без украшений. Ему лет сто, тогда мастера меньше всего заботились о красоте. Вам как бомбардиру в самый раз. Решите выйти в отставку - продадите.
  - Всучил всё-таки, - восхищённо произнёс Барт, с таким оружием будущее его - если судьба сохранит в войнах - было обеспеченно.
  - Спать не хотите? - поинтересовался маг через некоторое время.
  - Нет.
  - Тогда готовьтесь, едем в бардак!
  - Куда? - переспросил Барт.
  - В бордель, весёлый дом, отель удовольствий, обитель гурий и так далее.... - весело объявил Гийом. - В самый лучший, туда, где уже не шлюхи, а куртизанки. Вас гложет обида. А мне сегодня рекомендовали срочно побыть с женщиной. Содержанки сейчас у меня нет. Служанки - скучно и банально. Так что мы едем в 'Приют Любви', что у храма Благочестивой Инес.
  - Гийом, вы пьяны? - Барт растерялся, его - несостоявшегося купца, помнящего прошлую неудачу - пугал такой замысел.
  - Можно считать и так! - подтвердил тот, - Не беспокойтесь об одежде и облике - я же маг, пусть и боевой. Зачарую, маску неузнавания наложу, переоденемся - родные матери мимо пройдут и не обернуться, - азартно заявил Гийом, - Легенда следующая: мы гости из Тронто; ты - граф, я - маркиз. Зваться будем так же.
  Барту Вискайно - простому лейтенанту из ордонансных рот - ничего не осталось, как согласиться. Слишком велико было желание прикоснуться к сверкающему миру знати. В тот день маг Гийом, сам того не зная, стал для него святым из детства, что разносит детям подарки.
  - А давайте, и Майала с собой возьмём? - храбро предложил он.
  - Хорошая идея, - пьяно согласился маг, - Давно хотел его длинные патлы перекрасить, да наглые глаза поуже сделать.
  
  Через две оры трое пьяных всадников в ярких тронтких плащах верхом на чистокровных алькасарских скакунах с таким чувством и выражением восхищались рассветом; что у сонных городских стражников, идущих с утренним обходом, уши закладывало. Новоявленные тронтцы веселились во всю, поддерживая репутацию самых отпетых сквернословов Благословенных Земель.
  
  Гийом разделился на две части. Он - первый, охмелевший радовался маскараду вместе с Бартом Вискайно и Майалом. Он - второй, выл от тоски, вспоминая прошедший день: чужую радость; своё одиночество; недоступную принцессу Ангелу, кружащуюся в танце с Гонсало де Агиляром.
  Он - второй, надеялся, что совет Кармен поможет. И в объятьях роскошной куртизанки он хоть на миг забудет Ангелу: хрупкую, стройную фигурку; тонкую шею, которую так хочется поцеловать-укусить; дурманящий запах её кожи; вкус её губ; голос, что манит и сводит с ума.
  
  Глава 6
  
  - Ваше Величество, Малый Совет в сборе! - объявил герцог Антонио Гальба - первый министр и хранитель печати.
  Король Хорхе Третий, не любивший протокольные условности, ответил ему простым кивком.
  Малый Совет собрался в небольшой круглой зале, обставленной в стиле королевского аскетизма, родоначальником которого был Хорхе: ничего лишнего, но всё необходимое удобно и высшего качества.
  Кресла в меру жестки, чтобы не давать расслабляться, но и не заставлять ёрзать от неудобства, отрываясь от государственных дел. Прямоугольный стол из драгоценного чёрного дерева, но без всякой позолоты и ажурной резьбы.
  Во главе стола в кресле с самой высокой спинкой, увенчанной деревянной короной восседал король. По правую руку от него - важнейшие лица. Герцог Гальба мрачно глядел из-под сросшихся седых бровей.
  Рамон Мачадо был излишне весел; за несмешными шутками краснолицего министра Монеты скрывалось его нешуточное волнение. Агриппа д'Обинье - импозантный статный военачальник - небрежно чистил ногти узким кинжалом. Тем, кто видел его впервые, маршал казался придворным модником, случайно попавшим на этот пост.
  Внешность обманчива. Сын бежавшего в Камоэнс далатца, не проигравший ещё не одной битвы, по праву считался лучшим из живущих ныне полководцев.
  Его сосед - дряхлый педант и моралист Архенасола - шумно сморкался в платок. Глава Посольского Двора лишь казался развалиной, Хорхе ценил его за острый ум, изворотливость и превосходную память.
  Справа от Архенасолы притаился Пабло Катлано - выходец из третьего сословия, генерал пера и чернильницы - министр Закона. Маленький, тощий, лысый он умел быть незаметным и незаменимым одновременно.
  И, наконец, Гийом, завершающий круг, и сидящий таким образом по левую руку от Хорхе.
  - На повестке несколько вопросов, - произнёс Гальба и закашлял, он успел где-то подхватить простуду, - прошу прощения, мой король. Первый: дипломатия. Остияки жалуются на то, что наши крестьяне нарушают границы в Махрии.
  - Катлано? - посмотрел на законника король.
  - Ваше Величество, границы там спорны, к тому же Махрия уже двести лет как наследственный домен властителей Камоэнса, - тут же отозвался министр и зашуршал кипой пергаментов.
  - Послать наглецов к Лукавому! - лениво встрял Агриппа д'Обинье, - Мы не для того с ними воевали пять лет назад за эту Махрию, чтобы сейчас кланяться.
  - Послать! - утвердил Хорхе, - Я потом лично напишу, куда должен отправиться король Стивен.
  - Ваше Величество! - возмутился Архенасола, - Нельзя! Это нарушение всех приличий, повод к войне. Что подумают о нас соседние владыки?
  - Войну не объявят - кишка тонка. Но раз вы, министр, против, то сочините свой вариант твёрдого 'нет'. Пишите грубо и жестко, - подытожил король.
  - Тронтцы жалуются на поборы на границе и высокие пошлины, - продолжил Гальба.
  - Мачадо? - Хорхе обратился к министру Монеты.
  - Торговля с Тронто нам выгодна, мой король. Пошлины на их ткани и пшеницу рекомендую оставить те же - они их на наши вина снижать и не собираются, - Рамону Мачадо не требовалось сверяться с бумагами, злопыхатели острили, что он, даже лежа на герцогине де Тавора, думает о наполнении казны.
  - Насчёт поборов - разобраться. Если, это правда - взяточников повесить, - вынес приговор Хорхе.
  - Следующий пункт, - начал Гальба.
  - Алькасарцы, - продолжил Агриппа д'Обинье, - на границах опять неспокойно. Командоры ордена Сант-Фебре докладывают об участившихся мелких стычках. Думаю, султан Ибрагим успел позабыть заданную ему трёпку, и опять, как в прошлом году, грозит войной. Я уже давно говорю вам, сеньоры, что нужно объявить Поход Веры против этих язычников. Собрать настоящих рыцарей со всех Благословенных Земель и уничтожить Алькасар! - горячо закончил он и вонзил кинжальчик в стол.
  - Агриппа, берегите мебель, - сделал замечание король, известный своей скупостью; которая, к счастью, никак не проявлялась в делах государственных.
  - Простите, мой король, не сдержался, - склонил голову маршал, - Что же вы молчите сеньоры?
  - А что здесь можно сказать? - министр Монеты недолюбливал министра Меча, - В казне нет денег на этот пустой проект. Мы разорим королевство, ведь все эти рыцари будут пить и есть за наш счёт.
  - Сомневаюсь, что нас поддержат, - добавил Архенасола, прочистив нос, - Алькасар угрожает лишь нам и Тронто, прочие Благословенные земли в безопасности. Король Стивен, к примеру, скорее всего сам сговорится с султаном.
  - Сначала о самой идее - она глупа и недальновидна, - вмешался маг Гийом, до этого безучастно скучавший, глядя в раскрытое окно, - Алькасар сам с трудом сдерживает натиск кочевников и варваров на своих южных приделах. Уничтожить султанат - его вассалы станут ещё более опасными противниками. Равновесие, сеньоры, великая вещь.
  На него смотрели с неприязнью. Гальба и д'Обинье из-за старой вражды. Мачадо - потому что не любил, когда его перебивают; прочие - завидуя его влиянию на короля.
  - Продолжай, - негромко, так чтобы всем пришлось затихнуть и прислушаться, произнёс Хорхе.
  - Учитесь дружить с Алькасаром, - при этих словах Гальба и д'Обинье презрительно хмыкнули, а Архенасола заинтересовался, - На нас в этом году султан не нападёт, потому... - сказал Гийом и оборвал свою речь на полу слове.
  Он опустил голову, спрятав лицо в ладонях, упираясь локтями в стол. Министры недоуменно переглянулись, к странностям мага они так и не привыкли, хотя служил он Хорхе уже пятый год. Говорить Гийом начал так же внезапно, как и замолк ранее.
  - Алькасар не нападёт на нас. Потому что обрушиться на Тронто, - заявил он, подняв голову, - Я это знаю.
  Глаза мага странно сверкали.
  - Он знает? Вы это слышали господа? - неприятно рассмеялся Рамон Мачадо. Министр Монеты любил точность и расчёт во всём, презирая тех, кто надеялся на случай.
  - Что ты ещё знаешь, Гийом? - быстро спросил его король.
  Архенасола хотел возмутиться столь явным нарушением обычаев: король назвал заброду из-за моря на 'ты', но осёкся, увидев, как смотрит на мага Хорхе.
  Гийом окинул взором собравшихся за столом.
  - Рамон Мачадо пойдёт вверх, пойдёт по головам, - министр Монеты вздрогнул, - Ваша, Агриппа, главная мечта сбудется, - маршал довольно ухмыльнулся, - Архенасола, берегите дочь, - Катлано, осторожней с чернильницей. Герцог Гальба, вы умрёте достойно.
  Голос мага был ровным, спокойным, безучастным.
  - А я, Гийом? - вкрадчиво спросил король.
  - А ты, Хорхе, примешь смерть от коня своего! - глядя ему в глаза, выкрикнул маг и вновь спрятал лицо в ладонях.
  - Всё, - через некоторое время сказал он, - Отпустило.
  - Что значат ваши бредни? - презрительно спросил Гальба.
  - Я видел вас в тумане времени, герцог. Можете усмехнуться, а можете поверить. Это не полноценное предсказание; а так один взгляд, один затуманенный взгляд, - спокойно и устало ответил ему Гийом.
  Герцог прокашлялся и произнёс:
  - И последний вопрос - главный, из-за которого уважаемый сеньор Мачадо и попросил Его Величество о внесрочном заседании. Экспедиция за Жаркий Берег.
  - Мой король, - Мачадо даже встал, - Я прошу вас о трёхкратном увеличении финансирования. В гаванях Карсолы сейчас стоят суда вольных далатских капитанов, которые не раз плавали за Жаркий Берег.
  Наняв их сейчас, мы сэкономим время и золото в будущем. Они дадут нам карты, и можно будет смело отсылать большой флот для основания постоянного поселения-форта. Этим смелым решением мы сравняемся с остияками, что уже имеют какие-то владения за Жарким Берегом! - Рамон говорил с чувством, глаза его пылали.
  В такие моменты некрасивость министра Монеты исчезала, может быть потому, что искренность смывала те маски, без которых немыслима жизнь политика и придворного.
  - Это сложный вопрос, Рамон. Вы могли раньше посовещаться со мной об этом, а не преподносить здесь сюрприз, - медленно ответил Хорхе, он не любил сюрпризов и самодеятельности.
  По лбу Мачадо пробежала первая капелька пота.
  - Ваше Величество, отказывает мне?
  - Нет. Пока, нет. Желаю выслушать и другие мнения, - веско сказал король, открывая дискуссию.
  - У королевства нет лишних денег на реализацию амбиций Рамона Мачадо. Он хочет славы основателя колоний - пусть снаряжает флот на свои деньги. Дальние странствия слишком опасны. Возвращается лишь каждый второй корабль. Храбрые и смелые люди пригодятся Камоэнсу и на суше, - Гальба, как и предполагалось, был категорически против.
  - Герцог, я уважаю вашу скорбь о сыне, не вернувшемся из плавания за Жаркий берег. Но своим упрямством вы мешаете превращению Камоэнса в морскую державу, - между Мачадо и Гальба разгорался старый спор.
  - Бред! - Агриппа д'Обинье не мог не отомстить министру финансов, - Зачем отправлять суда за десять морей на верную гибель? Лучше отдайте эти деньги армии. Клянусь, что найду им лучшее применение.
  - Я - за предложение Рамона Мачадо, - высказался Гийом, заработав благодарный взгляд министра Монеты, который, похоже, не верил в договорённости Луиса де Кордова.
  - Я - за, хоть и не люблю море, - медленно повторил маг, - Потому, что нельзя уступать Остии неведомые земли, иначе она действительно станет Великой. Потому, что уважаю моряков и преклоняюсь перед храбростью и выдержкой первооткрывателей.
  И главное, я - 'за', потому что колонии - это деньги. Новые дорогие товары и диковинные редкости. Однако деньги требуют денег - это всем известно. Так вот, я - королевский маг Гийом - предлагаю короне сто тысяч монет под беспроцентную ссуду.
  Его предложение повергло всех в шок. Добровольно, расстаться с такой суммой? Ни получая в замену никакой выгоды - кто в здравом уме пойдёт на такое? С этим магом нужно быть вдвойне осторожным.
  - Ваше Величество, - первым молчание прервал Архенасола, - По моим сведениям король Стивен снаряжает новую экспедицию, не три-пять кораблей как раньше, а целых пятнадцать. Остияков не смутила трагическая гибель адмирала Гилберта, разведка докладывает, что назад галеоны везут золото, много золота.
  - Когда отплывёт их экспедиция? - мгновенно отреагировал король, что всё это время сидел с невозмутимым видом, внимательно следя за перепалкой.
  - Через тридцать-сорок дней, приготовления идут полным ходом, - доложил министр Заграницы и закашлял.
  - Казна принимает вашу ссуду, маг Гийом. Мачадо, флот должен отплыть раньше остияков. У тебя две недели - десять дней. В крайнем случае - три, - огласил Хорхе монаршую волю.
  Гальба скривился. Рамон засиял от счастья.
  - Командование экспедицией я хочу доверить Луису де Кордова. Он способный малый и давно мечтал о странствиях, - сказал министр Монеты.
  - Забираешь у нас единственного нормально поэта, - поморщился король, замеченный в увлечении литературой, - Я в свою очередь вручаю эскадре Гийома, чтобы она точно доплыла до цели.
  Маг стиснул зубы, но смолчал. Такой пакости от короля он не ожидал.
  - Прошу отправить с экспедицией лейтенанта де Мена. Он хороший воин..., - вставил Гальба.
  - И твой протеже, - перебил его король, - Де Мена - новоявленный гвардеец со шрамами на лице? - дозволяю, пусть плывёт. У нас всё? Тогда, сеньоры, я объявляю Малый совет закрытым. Вы свободны.
  
  Гийом встал, поклонился и вышёл вместе с министрами. После памятного вечера у Мари де Тавора пошло уже два дня, но ему как назло не удавалось выспаться.
  Магу по очереди мешали: король пожелавший, чтобы он побывал на ночном тронтском приёме; испытание нового заклятия, требующего полную луну; Кербон, грубо взломавший прошлой ночью защитные заклятия в учебной башне и похитивший часть тех книг, в которых ему ранее отказал Гийом.
  Маг неспешно следовал в обеденную залу. Во дворце хорошо кормили, пусть и за чрезмерную плату. Хорхе таким образом перекладывал на придворных часть расходов на их же содержание.
  - Сеньор маг, - алый гвардеец из личной королевской сотни вежливо, но твёрдо взял его за рукав лёгкой куртки, - Король желает вас видеть.
  Пришлось подчиниться и проследовать в рабочий кабинет Хорхе Третьего, прозванного Жестоким и Справедливым одновременно. Его Величество был не в духе, взорвался сразу, едва дверь за гвардейцем закрылась.
  - Кербон сбежал, а я об этом не знаю? Мало того, что ты просто молчишь, так ещё и просишь Бласа Феррейра - капитана моей гвардии - о тайном его розыске!
  Гневался король тоже особенно. Горели лишь глаза; лицо - как и всё тело - оставалось, по-прежнему, невозмутимо спокойным.
  - Эх, - вздохнул чародей, - ничего от тебя не утаишь. Хорхе, тебе ещё не наскучило быть всеведущим? Ничего страшного не случилось. Это мои с Кербоном проблемы.
  - Он похитил несколько книг! - слова Гийома не успокоили короля.
  - Ну и что? Мой родной язык, на котором они написаны, ему всё равно не знаком. На расшифровку нужно много времени. Добавь к этому мой чудесный подчерк, писал я их вручную, без вспомогательных заклятий.
  Король рассмеялся.
  - Ты умеешь ладить со мной, маг. Вспомнил твой подчерк - закорючку, что ты ставишь, расписываясь в казначействе. Сочувствую Кербону, - сказал Хорхе уже без смеха, мгновение и взгляд его стал холодно-жестким, - Найди его в течение недели. Это приказ.
  - Повинуюсь, - маг склонил голову в поклоне.
  - И ещё, - король как всегда, задал вопрос в спину, - Что значит, 'ты примешь смерть от коня своего'?
  - То, что слышал, - Гийом обернулся и пожал плечами, - Не знаю. Это же предсказание, пусть и такое обрывочное. Всё, что как-то связанное с лошадьми. Может даже человек по имени Конь. Не знаю. Это всё проклятые озарения, они дают лишь вопросы, но не ответы.
  Хорхе молчал, задумчиво щипая мощный подбородок.
  - Тогда будем считать, что я ничего не слышал. У тронтцев есть очень похожая сказка, одному королю сделали точно такое же предсказание. Он распрощался с любимым конём. Когда конь умер, король пришёл попрощаться с ним. Он был уже стар и неловок - зайдя в конюшню - поскользнулся в луже конской мочи и сломал себе шею. Я не хочу такого конца. Лучше умереть на скаку.
  
  Лошадь испуганно всхрапнула и дёрнулась, услышав очередное совиное уханье. Этот мерзкий крик в сочетании с небом, затянутым тучами, и ночной дорогой через лес невольно пробуждал в человеке древний первобытный страх, прогнать который мог только горящий огонь.
  Однако, Кербон - полноправный боевой маг, сдавший экзамен - был свободен от этих боязней. Он по праву считал себя самым опасным существом на этой ночной дороге. Вот только объяснить этой испуганной гнедой кобыле у него не получалось.
  Сын лавочника, не покидавший Мендору до шестнадцати лет, ездить верхом на лошади толком-то и не умел.
  - Ну, пошла!
  Гнедая мотнула головой, заржала и не двинулась с места.
  - Шевелись, скотина, не то на мясо продам! - он пришпорил испуганное животное.
  Результатом было то, что оно чуть не сбросило горе-наездника.
  Кербон выругался в кромешную тьму, чёртова лошадь портила все планы. Будь проклят тот барышник, что всучил ему её в столице. Вернётся в Мендору - заставит откусить свой подлый язык, что нахваливал спокойный и покладистый нрав кобылки.
  Молодой чародей мог легко убить гнедую, но заставить её двигаться было выше его сил. Тащить тяжёлую поклажу сам Кербон не хотел и не мог. В отцовской он лавке вёл счета, в магии тоже много мускулов не требовалось.
  В небе сверкнула первая молния - обманщица. Кербон чувствовал, что дождя в эту ночь не будет. Погода портилась: ветер усиливался, обрывая с веток листья, заставляя гудеть ветки и угрожающе кряхтеть старые деревья.
  - Ну же, милая, - чародей решил сменить кнут на пряник, - Пойдём, впереди постоялый двор, там тебя ждёт тёплое стойло и кормушка с овсом.
  Одновременно он использовал лёгкое заклятие, должное подчинить животное. Произнесённое ранее, оно не срабатывало. В этот же раз вкупе с лаской помогло. Гнедая фыркнула и тронулась с места.
  Кербон был злым и усталым. Вот уже третий день он изо всех сил бежал подальше от столицы - в глушь, в провинцию. Тело, непривыкшее к долгой верховой езде, болело нещадно, особенно нижняя часть.
  Гийом не прав, твердил он, убеждая сам себя. Его запреты глупы. Он сдерживает нас - своих учеников - потому что боится конкуренции. Не зря боится. Я знаю, что я смогу стать равным ему или даже выше. Знаю, что смогу. Мне нужно лишь время, знания и свобода. Свобода. Они держат меня - Гийом и Хорхе. Стесняют, забывая, что я уже не мальчишка, не их слуга. Я - маг, боевой маг. Господь отметил меня даром среди прочих людей.
  Такие рассуждения и мечты помогали Кербону коротать время до заветного постоялого двора, не замечая завывания ветра, норовящего забраться под тёплый, подбитый мехом дорожный плащ.
  Лес с одной стороны дороги закончился. Теперь только справа тянулась враждебная тёмная стена. Вот впереди показался заветный мост через речку, за которым до постоялого двора рукой подать.
  Кербон хлопнул гнедую по крупу.
  - Ну же, милая, давай, прибавь шаг.
  Перед мостом кобыла остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду.
   - Чёрт! Опять! - взвыл Кербон и дёрнул вожжи.
  Безрезультатно. Какой-то шорох раздался в зарослях по правую руку.
  Кербон обернулся. Свист. Удар. Гнедая пронзительно заржала, дернулась, сбрасывая его на землю. Падая, молодой чародей больно ударился головой о корягу.
  Поднялся, шатаясь, заметил приближающиеся тени. Вскинул руки, готовясь произнести заклятье.
  Свист. Отшатнулся, уходя от стелы, потерял время. Раскалывающаяся голова не давала сосредоточиться.
  Тень рассмеялась. Кербон сотворил самое простое и любимое заклятие - огненный шар, от которого тень отклонилась без особых усилий. Сгусток пламени, поджёгший лес позади тени, осветил высокую фигуру в широкой шляпе, закрывавшей лицо; и чёрные охотничьи перчатки, державшие меч, занесённый для удара. Длинный меч с широким лезвием.
  - Попался! - радостно закричала тень и прыгнула вперёд.
  Оглушенный Кербон не успел ответить магией. Меч ударил сверху вниз, отрубив два или три пальца на руке, что тщетно пыталась закрыть тело.
  
  - Вот то, что осталось от вашего ученика. Добегался, - виконт де Мена вытянул руку, указывая Гийому на потемневшую от крови землю.
  Маг присел на указанном месте, осторожно потрогал пальцами траву, всю в бурых пятнах.
  
  Этим утром его разбудил радостный голос Марка де Мена. Гийом открыл глаз и увидел грязный потолок комнаты в деревенской харчевне.
  - Нашли!
  Гийом тут же вскочил с жесткой кровати, протёр красные от бессонницы глаза. Розыск длился уже четверо суток. Отряды гвардии были разосланы по всем дорогам; и, как на зло, путь бежавшего Кербона пролегал по той, что поручили новоиспечённому лейтенанту.
  - Объявился ваш ученик. Частями, правда, - уточнил Марк.
  Нос его не зажил ещё, поэтому ухмылялся он криво. Гийом удивлённо поднял брови, переспрашивать не стал, в то же мгновение пришло страшное озарение. По частям. Маг едва сдержался, чтобы не ударить, смыть эту улыбку кровью.
  - Где?
  - В Хмуром Лесу на дороге у моста.
  
  Крови было много, тела же не было вовсе.
  - Где он? - спросил Гийом, поднимаясь.
  - Вот, - Марк протянул ему холстяной мешочек. Маг открыл его. Два скрюченных пальца и больше ничего. Холст чист - кровь давно запеклась.
  - Скорей всего труп сбросили в воду на корм ракам. Речка здесь неширокая, но глубокая и быстрая, - инстинкт самосохранения заставил Марка придать лицу соответствующий серьёзный облик.
  Гийом вновь присел у побуревшей травы. Сорвал запачканный стебель, покрутил в пальцах, откусил часть, разжевал. Гвардейцы, стоящие в карауле, переглянулись.
  Он видел - раны Кербона были очень опасны. Маги живучи, но раненного добить не трудно. Он чувствовал смертный ужас, охвативший его амбициозного ученика в ту роковую ночь, ауру страха и боли.
  Я отомщу, поклялся он сам себе.
  - Где его лошадь и багаж? - спросил он, поднимаясь, у Марка, чьи гвардейцы были здесь первыми.
  - Мёртвую лошадь, забрал себе на мясо крестьянин, нашедший тело. Багаж он не трогал - об этом позаботились убийцы. Чуть дальше за бугром остатки костра - на нём сожгли поклажу.
  - Книжные обложки не должны были сгореть. Серебро и медь. Сколько их в пепелище? - Гийом на время забыл про чувства, дело важнее эмоций...
  - Пять, мы уже посчитали, - при всех недостатках Марка де Мена офицером он был хорошим, умел предугадывать ход вещей.
  - Реку пройти с баграми, вдруг удастся найти тело. Дать приказ местным властям, пусть всех всплывших покойников кладут в лёд, для опознания, - распорядился маг, - Приберитесь здесь, и поехали.
  
  - Кто?! - внушительная кисть Хорхе резко сжалась в кулак. Этот вопрос не требовал скорого ответа. - Моего мага в четырёх днях пути от столицы зарезали как щенка! Раздавлю!
  - Раздавишь. Вместе раздавим, но сначала их нужно поймать, - внешне безразличным голосом констатировал Гийом, глаза его болели от усталости и закрывались сами собой.
  Похоронив пальцы Кербона - везти их родителям было бы сущим издевательством - он поспешил в столицу, меняя загнанных лошадей на почтовых станциях, экономя время на сне и еде.
  Убийц следовало искать именно здесь, среди тех; кто долгое время следил за молодым чародеем, планировал, замышлял, поджидая удобный случай. Среди тех, кто смог найти бежавшего Кербона на день быстрее, чем королевские гвардейцы и приданный им маг. Найти, подстеречь и убить. Убить - действовали профессионалы высшего класса, Кербон был магом, боевым магом.
  Гийом не хотел показываться на глаза королю без результата, его жгли собственные просчёты: проглядел мальчишку. Но время шло. Самостоятельные поиски в одиночку, или с помощь телохранителей-паасинов, не давали результатов.
  Родные Кербона, его женщины, немногочисленные знакомые (друзей у покойного не было), слуги - никто не замечал чего-либо подозрительного. Поиски через городское дно и авантюристов из числа аристократов тоже ничего не дали. Их услугами убийцы не пользовались.
  - Это кто-то с самого верха. Змея у твоей груди, Хорхе. Ладно, я - чужак, твой верный слуга, наживший немало врагов, среди аристократов. Но Кербон-то свой - камоэнсец. Он никому не мешал, ещё не успел завести недругов. Значит, личная месть отпадает. Остаётся намеренный вызов тебе и мне, - рассуждал Гийом.
  Всё это он уже много раз говорил самому себе. Безрезультатно.
  - Змей у груди много. Всё королевство, весь двор - большой гадюшник, так и норовят укусить, - со злостью ответил Хорхе. Серебряное блюдце в королевских руках сжалось в трубку.
  Треть столового прибора для завтрака уже постигла та же участь.
  - Но масштаб не тот. Явные враги - бунтовщики - уже все на том свете. Крупные змеи - что яд подливали, с заграницей связи водили - тоже. Я Катлано отдал приказ - ищёт, всех обиженных и недовольных вновь через редкое сито просеивает, методами не стесняясь. Молчит пока, - продолжил король, - И ты ищи, Гийом. Ищи, среди своих врагов.
  - Буду искать, - мрачно пообещал маг. На бледном лице его под глазами заплыли большие чёрные круги.
  - Это не Гальба, - медленно проговорил Хорхе, глядя в глаза мага, - Не Гальба. Запомни мои слова и зря свары не устраивай. Конечно, подвернись ему удобный шанс, он тебя съест, но на такое - против меня - не пойдёт.
  - Хорошо. Это не Гальба. Но его подручных проверю, вдруг самодеятельность.
  - У дяди моего? Не смеши. Отдохни, Гийом. Выспись. Тебе предстоит долгое и опасное путешествие. Жалко с тобой на время расставаться, но так надо, да за корабли уверенней буду, - подытожил король.
  - Отдохну, буду искать. Но, боюсь, до отъезда не успею, несмотря на то, что Мачадо всё время задерживает отправление. Береги себя, Хорхе. Мы, наверное, теперь не скоро увидимся. Понсе и Гонсало из столицы не отпускай. Насчёт Алькасара не беспокойся - войны не будет.
  Гийом встал и, не кланяясь, вышел.
  - Удачи! - прозвучало в спину как приговор.
  
  Глава 7
  
  Родной дом встретил Гийома холодно. Вернее, сам Гийом замёрз так, что отогреть его не могли ни ехидные шутки-замечания паасинов, что обычно здорово подминали настроение; ни вкусности, приготовленные верным Хасаном.
  Едва прикоснувшись к пище, маг удалился в свой кабинет. Хотелось спасть, но мучила бессонница. Напряженный мозг противился отдыху. Наводить чары на самого себя - удовольствие не из приятных. Гийом предпочитал этому народные, проверенные сотнями лет средства: настои из трав, которыми крестьянские бабки-ведуньи поят больных и слабых детей.
  Обычно помогало, обычно, но не теперь. Чего-то не доставало. Гийом ворочался на диване, поставленном в кабинете специально для лёгкой дрёмы. Беспокойные мысли не давали уснуть.
  Я здорово сдал за последний год-два - беспристрастно рассуждал он - с тех пор как влюбился в принцессу. Влюбился как мальчишка. Как старый мальчишка, у которого голова всё понимает, а сердце живёт по-своему, противореча разумным мыслям.
  Уже мало физического тепла и вкусной пищи. Расслабился; стал зависим; действуя, оглядываюсь на неё; куда-то ушли гордыня и самолюбие. Хочу теперь и для души тепла и ласки.
  Как быть тебе, Гийом? Эй, душа моя, что мне делать? Я - прежний: расчётливый, свободный и эгоистичный - как мне поступить?
  Подушка никак не желала лечь так, чтобы голове было удобно. Толстый плед из теплейшего пуха северных чаек не хотел греть. В доме было тепло, на улице лишь начало осени, но Гийом не мог согреться. Как не поворачивайся, всё равно появляется щель, в которую тут же дует сквозняк, даже при закрытых окнах.
  Тишину нарушила причудливая трель, издаваемая маленькой коробочкой на двери. Музыкальные звонки - одно из чудес изготовляемых трудолюбивыми панирцами - лучшими мастерами и механиками Благословенных земель.
  Год назад Гийом тщательно выбирал мелодию на покупаемом звонке, но сейчас она его злила. Майал доложил о госте. Причём о важном, с государственным делом.
  Гийом нехотя открыл глаза и встал. Переодеваться и не подумал. Это его дом - любимый халат не оскорбит королевских послов. К его удивлению, вошедшим оказался Фредерико Альберти - неудачливый игрок и племянник грозного командора ордена Сант-Фербе.
  - Приветствую вас, синьор Гийом! - Фредерико замер в трёх шагах, согласно этикету, и изящно поклонился. На лице его читалось нешуточное волнение. Он впервые попал в дом Самого Бледного Гийома - чародея и чернокнижника.
  - И вам привет, мой нежданный гость, - буркнул маг, - Хватит кланяться, не на приёме. Лучше чему-нибудь нужному научитесь.
  Альберти стушевался, покраснел во все щёки.
  - Я-я и учусь! Сеньор Луис де Кордова взял меня своим адъютантом в экспедицию, как вы и говорили. Поэтому я и здесь. У меня к вам письмо от него.
  - Молодец, - похвалил Гийом, - давайте сюда письмо и садитесь в кресло.
  'Здравствуйте, Гийом! Этим письмом уведомляю вас о том, через два дня из Мендоры в Карсолу отправляется обоз с последним необходимым для экспедиции снаряжением. По его прибытию сразу отплываем. Жду вас с нетерпением.
  Виконт Луис де Кордова - советник Монеты.
  P.S. Море - просто великолепно. Корабли - прекрасны. Спешите разделить мой восторг'.
  Маг отложил письмо на стол. Поиски убийц Кербона откладывались на неопределённый срок. Само по себе плавание за Жаркий берег занимает не так много времени - месяца полтора в один конец. Но вот побочные факторы: такие как алькасарские корсары, шторма, неожиданности новых земель, могут надолго затянуть возвращение.
  - Руки-то как, зажили? - спросил он у белобрысого адъютанта.
  - Да, - смутившись, ответил тот, - Спасибо за урок, сеньор. За урок и за помощь.
  - Не за что. Мне просто было скучно, - развеял его заблуждения чародей.
  
  Не успел Гийом уснуть, выпроводив Фредерика Альберти, как проклятый звонок вновь заиграл.
  - Господи, это ты так караешь меня за моё неверие? - взмолился несчастный маг и открыл дверь.
  На пороге он увидел Кармен Феррейра. Одну. Супруга доблестного Бласа мило улыбалась, на ней было простое, но изящное голубое платье.
  За её спиной Майал с непередаваемым выражением на лице, словно заправский слуга, держал обеими руками длинный до пола, отороченный лагрскими соболями плащ.
  - Добрый день, Гийом. Я вам не помешала? - ласково осведомилась она, обратившись к нему как к старому другу.
  Маг рассмеялся.
  - Помешали. Но входите, раз уж вас пропустили. Я рассчитаю Майала, он нарушил мой чёткий приказ.
  - За то, что пропустил? Не смешите. У него не было никаких шансов задержать меня.
  - Вижу, - впервые за много дней улыбнулся Гийом и закрыл дверь.
  Сказав несколько дежурных шуток, Кармен сразу перешла к цели визита.
  - Мне нужна ваша помощь, Гийом. Знаю, не вовремя. Несчастье с Кербоном, ваш скорый отъезд, но ждать я не могу.
  - Не вовремя - мягко сказано, - вздохнул маг, - Но для вас - всё, что в моих силах.
  - Как вы знаете, в шестнадцать я стала любовницей Риккардо де Вега - графа Кардес, но за семь лет так и не родила ему наследника.... - Кармен вдруг замолчала, Гийом решил ей помочь.
  - Догадываюсь, о цели визита. Не родила, но беременности были?
  - Да. Одна. Выкидыш - упала с лошади. Врачи сказали - детей больше будет. Поэтому-то я и отвергла предложения графа стать его женой.
  - К 'старым' волшебникам обращались? Единственная наука, которой они владеют достойно - это лечение, там нужны не столько чары, сколько травы, порошки и знание человеческого тела.
  - Да, - жизнерадостная Кармен с всезнающими добрыми глазами едва сдерживала слёзы. Такие женщины, как она, плачут редко, но навзрыд. Любому терпению есть свой предел.
  - Не помогло. Они лишь беспомощно разводят руками. Риккардо де Вега предлагал любые деньги - всё бестолку. Мой любимый Блас использовал все свои связи - результат тот же. Извините, - она достала маленький платочек, расшитый трогательными цветочками, и вытерла влажные глаза.
  - Я просила о помощи принцессу Ангелу, у неё очень отзывчивое сердце. Мы поплакали вместе, она посоветовала обратиться к вам. Потом поговорила с мужем, и вот я здесь.
  Гийом молчал, внимательно изучая рисунок пышного до щиколоток ковра на полу. Спешить с ответом было не в его привычке.
  - У принцессы действительно доброе сердце, - повторил он, оттягивая время, - Чем я могу помочь вам, Кармен? - он резко поднял взор.
  - Я хочу родить ребёнка, Гийом! От любимого мужчины! Чтобы он - маленький и розовый - моя кровиночка сосал мои груди! Я хочу быть матерью, Гийом, матерью, а не бесплодным пустоцветом.... - Кармен спрятала лицо в ладонях.
  - Не плачь. Прошу. Я не могу слышать женские рыданья, - тихо сказал усталый маг.
  - Вы - настоящий рыцарь! - она смогла найти в себе силы и улыбнуться.
  - Нет, что вы. Просто маму иногда вспоминаю, сказки, которые она читала. Иногда, но вспоминаю, - Гийом говорил медленно, в голосе слышалась грусть.
  - Помогите мне!
  - Как? Я бы рад, но наклонности у меня не те, в своё время уроки врачевания предпочитал навыкам убийств и разрушений.
  - Не прибедняйтесь. Вы исцеляете свои раны. Вы восстановили лицо Луису де Кордова. Король - Блас рассказывал - носит созданный вами амулет, что может излечить любую рану.
  - Не любую, - перебил маг.
  - Не важно! - Кармен говорила всё громче, - не важно. Разве после этих трудов так сложно помочь одной несчастной женщине?
  - Сложно, - мягко ответил Гийом, - Кармен, я не гинеколог, не специалист по женщинам. Я способен грубо заделать рану, могу создать сильный амулет, играя с некромантией. И всё. Таинство рождения жизни не сравнить с грубостью и примитивностью смерти. Там, откуда я родом, чародейка, могущая помочь королю с наследником, ценилась выше боевого мага.
  - Не верю! Гийом, вы можете. Я знаю, что можете! Что вам нужно?! - отчаянно кричала она.
  Майал за дверью мысленно спрашивал: всё ли нормально?
  - Мне очень жаль, Кармен, - едва слышно сказал Гийом.
  Он на равных говорил с королями и герцогами, но сейчас, сидя перед этой женщиной, терялся и мечтал исчезнуть, рассыпаться пеплом. Только бы не слышать этих горячих просьб.
  - Я не знаю, что вам нужно, Гийом. У вас есть всё. Хотите меня? - Кармен встала и провела ладонью по груди, - Говорят, я красива?
  Гийом резко вскочил.
  - Вы прекрасны! А теперь сядьте и молчите!
  Кармен повиновалась.
  - Клянусь, я не знаю, как исцелить вас. Тише! - он поднял руку, - Но так же клянусь памятью о доме и о той, что владеет моим сердцем - я сделаю всё, чтобы вам помочь! Не пожалею никаких сил! - торжественно закончил он.
  - Спасибо! - Кармен подошла к нему и поцеловала в щёку, - Я знала, вы - добрый.
  Гийом не ответил, плюхнулся обратно на диван, закрыл глаза, этот разговор отнял слишком много сил.
  - Вы осмотрите меня здесь, или пройдём в более удобную комнату? - Кармен быстро перешла к делу.
  - Осмотреть вас? - маг картинно облизнул губы, - Заманчивое предложение, но не сейчас. Через два дня я уезжаю. Мы с Луисом поплывём за Жаркий Берег. Придётся подождать до моего возвращения. Завтра отъезда слуга занесёт в ваш дом микстуру для поддержания здоровья; оно тебе понадобиться, когда я вернусь. Будешь добавлять микстуру в пищу.
  - Хорошо, - Кармен присела с ним рядом на диван, - Я буду ждать твоего возвращения так же нетерпеливо, как одна наша общая знакомая, - молодая женщина достала из декольте маленькую записку, - Не удивляйтесь, я её новая фрейлина.
  Гийом поднёс записку к носу. Знакомый манящий чуть сладковатый запах. Развернул тонкую, сложенную несколько раз остийскую бумагу.
  
  'Мой милый, Ги! Если ты читаешь, эти строки - значит, я в тебе не ошибаюсь. Ты согласился помочь Кармен. Она очень милая, умная и добрая. Приятно отличается от большинства моих фрейлин. Уверена, мы с ней станем лучшими подругами.
  Ты уезжаешь, мой любимый. Покидаешь меня надолго. А время идёт. Сватовство не за горами. Подумай. Я посылаю тебе этот стих моего собственного сочинения. Тебе понравиться.
  
  Была на площади башня,
  И был на башне балкон,
  Была на балконе сеньора,
  Сеньора с белым платком.
  Но вот прошёл кабальеро,
  кто знает, зачем он прошёл?
  Он площадь унёс и башню,
  башню унёс и балкон,
  унёс балкон и сеньору,
  сеньору с белым платком.
  
  P.S.Я скучаю по тебе...'.
  
  Гийом прочитал письмо три раза, тихо шепча заветные строки. После чего аккуратно сложил его, положил на правую ладонь, накрыл левой. Между ладонями вспыхнуло.
  - Вот и всё, - сказал он, и сдунул с ладони прозрачно-седой пепел.
  - Сеньора ждёт ответа, - напомнила Кармен, - Скажите, Гийом, вы действительно её ещё не тронули? Вы ведь не похожи на монаха и праведника. И девочка-то уже взрослая, она этого сама хочет. Наверно, прижимается к вам всем телом.
  - Почему вы это спрашиваете, Кармен? - он поглядел ей в глаза.
  - Хочу знать, что она для вас значит. Не часть ли это игры, в которой вы сами запутались. Просто боитесь тронуть? Или хотите отдать Марку Далацискому девственницу?
  - Не хочу трогать. Точней хочу, но не трогаю. Это не игра. Боюсь за неё. Такие романтические влюблённости обычно плохо заканчиваются. Особенно для королевских особ.
  Гийом встал. Подошёл к большому рабочему столу и достал из одного из его бесчисленных ящиков маленький белый платочек.
  - Передай его сеньоре. Скажи ей, что я вернусь. Пусть ждёт, я успею. Я тоже по ней очень скучаю. Скучаю и люблю.
  - Хорошо, Гийом, - кивнула Кармен, - Я довольна ответом. Платок и слова передам, только чуть изменю форму подарка, чтоб не выделялся - обрежу края. Он ведь мужской.
  - Конечно, - маг опять на мгновение прикрыл глаза.
  - Не бережете вы себя. Совсем не бережете. Глаза красные, кажется, сейчас кровь пойдёт. Ощущается неимоверная усталость, сразу вспоминается тот вечер у герцогини де Тавора. Хотя, - она опять улыбнулась, - чувствую, что к женщине ты тогда всё-таки сходил.
  - Сходил, - маг не поддержал шутки, - Не знаете, насильника не поймали?
  - Нет, ещё нет. А с девушкой всё хорошо. Ложитесь спасть. Вам это просто необходимо.
  - Не могу заснуть. Ничего не помогает, - пожаловался он.
  - Я помогу. Я умею. Риккардо тоже страдал бессонницей. Лягте, укройтесь.
  - Шутишь?
  - Нет.
  Маг смирился. Лёг, вытянул ноги, завернулся в плед.
  Кармен села так, что голова Гийома оказалась у неё на коленях.
  - Закройте глаза, - она ласково погладила его короткие чёрные волосы, - Я спою колыбельную, и вы уснёте.
  Маг послушно опустил тяжёлые веки. Кармен что-то тихо напевала, гладя его; он не прислушивался. Запомнил только две вещи: первое - песня была грустной, но оптимистичной; второе - схожесть ароматов духов принцессы и Кармен. Обе пахли чёрёмухой.
  
  Кармен осторожно прикрыла за собой тяжёлую дверь. Майал, всё это время терпеливо ждавший на жестком стуле, поднялся.
  - Тсс! - женщина поднесла руку к губам, - Он спит.
  Паасин накинул плащ на её плечи.
  - Благодарю вас, - он склонил голову, - Не забывайте про Кардес, Кармен. Вам там всегда рады. Многие, в том числе и графиня Патриция, скучают о вас.
  - Спасибо, Майал, - улыбнулась Кармен, - приятно осознавать, что у тебя есть друзья. Но, боюсь, навестить дом мне удастся нескоро.
  
  Гийом проснулся ближе к полуночи. Он любил поваляться в постели, но время для того, чтобы баловать себя было совсем не подходящее.
  Радость от ощущения собственной силы и свежести испарилась с первыми же мыслями о настоящем положении дел.
  Кербон убит, рядом неведомый враг, его самого оправляют за Жаркий Берег. В налетевшем приступе злости он разбил любимый бокал - слишком сильно толкнул его по столу; так что тот слетел и, ударившись о камин, разлетелся на сотню осколков.
  Гийом не любил злиться, маг должен быть спокоен, как труп, как меч в руке воина. Спокоен, холоден и бесстрастен. Достичь этой троичной гармонии ему давно не удавалось, но злость следовало немедленно прогнать, выбить, обрести покой.
  Гийом прошёл в гардеробную. Его новый облик вызвал недовольство Майала.
  - Опять, каасил?
  - Да. Как обычно. Я сейчас ухожу, ты делай, что хочешь.
  
  
  Лет пятьдесят или шестьдесят назад, никто уже ни помнит точно, на месте Развесёлого Угла располагался торговый квартал с бесчисленными лавками и магазинчиками. Тут же располагались бесчисленные трактиры, кабаки и весёлые дома для почтенной купеческой братии.
  Благополучие продолжалось до тех пор, пока один пьяный барышник не уронил горящую свечу в публичном доме. К несчастью, простыня была свежей - огонь быстро распространился на весь дом.
  Пожар уничтожил полквартала. Часть лавок и трактиров уцелела, но прежняя публика в них больше не вернулась. Её сменило городское дно. Уличные воры; грабители, шлюхи всех мастей; и те, кто на них наживался: сутенеры и душегубы, подстерегавшие богатых клиентов. Столица кормила всех.
  Городская стража - частью ленивая и трусливая, частью просто купленная - справиться с Развёсёлым Углом не могла. Лишь изредка устраивала облавы, о которых преступники обычно знали заранее.
  Завсегдатаи 'Грязной Сучки' сразу подметили пьяного 'барана', забредшего к ним в середине ночи. Одет 'баран' был как мелкий купчишка в тёмный кафтан долговечной ткани, что резко контрастировал с грубым золотым обручальным кольцом на пальце. 'Баран' оправдал своё имя тем, что стал с пьяной бравадой швыряться серебром, и, громко икая, спрашивать шлюх.
  Он попытался ущипнуть подавальщицу за огромный зад, но Толстая Марта так двинула его своим кулачищем, что купец слетел со стула на пол, заплёванный и залитый дешёвым пивом.
  Один из бандитов - уважаемый в Развёсёлом Углу 'мясник' - решил, что насмеялся вдоволь.
  - Пойдём, я отведу тебя к девкам, - он подошёл к 'барану' и потянул его за рукав, уже мысленно примеряя на себя его одежду.
  - К шлюхам?! Пойдём! - обрадовался сутулый купчишка, на своё горе вырвавшийся от некрасивой жабы-жены.
  Их проводили безразличные взгляды. 'Баран' шёл под нож.
  Купчишка вернулся один. Под недоумённые взгляды поковылял до стула, взобрался.
  - Ещё вина! - стукнул рукой по стойке.
  - Где Пабло-Кулак? - крикнули ему.
  - Там, - купчишка икнул, - Блюёт. Хотите, покажу? - он пьяно улыбнулся.
  На этот раз с ним пошли двое.
  - Вот, - купчишка указал рукой на тело в канаве.
  Бандит, стоявший ближе к 'Грязной сучке', успел заметить, как 'баран' вдруг словно вырос, плечи его распрямились, голос стал твёрдым и жестким. Успел заметить, но не отреагировать.
  Купчишка, неожиданно оказавшийся рядом с ним, ткнул его в живот ножом. Ткнул и повернул. Бандит взвыл, дернулся и подбежал к двери, роняя кишки. Его товарищ уже дергался в грязи, зажимая смертельную рану в шее.
  Гийом в таких прогулках не пользовался магией, той её частью, что сопровождалась эффектными заклинаниями. Ему не нужен был лишний шум. Достаточно было просто нагнать страху.
  Из кабака выбежала целая толпа - человек двадцать, все с оружием. Опытные злодеи, выпитое вино и пиво делали их лишь опасней. Кошмар для обывателя - мясо для боевого мага.
  Гийом улыбнулся, крепче сжав рукоять засапожного ножа.
  Первая стрела пропела, когда один из бандитов оказался в шагах десяти от Гийома. Она разорвала ублюдку кадык. Вторая сразила в глаз здоровенного детину, сжимавшего в руках топор.
  Ещё одна, и ещё. Все в цель. В грудь, живот, горло. Невидимые стрелки успели сразить шестерых, прежде чем толпа поняла, что к чему. Тетивы звонко щёлкали с нечеловеческой быстротой. Едва ли пятеро сумели найти спасение в кабаке.
  Маг обернулся. Стрелков было двое - высокие, сильные - они одновременно наклонились поднять брошенные на землю плащи. Каждый в левой руке держал короткий лук, на правом бедре темнели опустошённые колчаны.
  - Вас могли укусить, каасил. А слюна у здешних отбросов ядовита, - поклонился Майал, он не оправдывался, лишь ставил в известность, - Вы выпустили пар. Прошу, вернёмся домой.
  
  
  Утро было чудесным. Обычное светлое, доброе утро в конце недели. Все дела сделаны, проснувшись, можно нежиться, не открывая глаз; или, притянув к себе ту - что согревала ночью - любить её в ласковых солнечных лучиках, пробивающихся через шторы.
  Приятных занятий в такое утро найти можно много. Неприятных - ещё больше. Счастье и настроение испортить легче, чем создать.
  Гийом трясся на лошади по каменным мостовым, надеясь, что это его разбудит. Обоз в Карсолу отправился рано утром, когда дороги рядом со столицей ещё свободны.
  Маг впервые за полгода остался без надёжной охраны. Он приказал Майалу и его паасинам взять отпуск, съездить домой, отдохнуть.
  - Я еду на войну, а там мне боятся нечего. Наёмные убийцы за Жарким Берегом не водятся, а из обычных - я самый страшный.
  Гийом ехал впереди, спасаясь от пыли, поднимаемой телегами и разговоров попутчиков. Фредерико Альберти счастливый от того, что ему присвоили звание корнета ордонансных рот, болтал без умолку. Пришлось посмотреть ему в глаза, многозначно так посмотреть, ни говоря ни слова. Провинциал затих, но Гийом знал - это не надолго.
   Дома в Мендоре при всём разнообразии, сколько архитекторов и строителей - столько стилей, похожи. Маг внимательно, так чтобы никаких больше мыслей в голову не лезло, рассматривал уже десятый или пятнадцатый квартал. Уже сбился со счёту - они проезжали город насквозь.
  Вот старый трактир, каменные кружки по обеим сторонам двери стёрты на половину. Их касаются посетители, чтобы вернуться. А вот дом разбогатевшего купца, что хочет быть не хуже аристократов. Аляпистые цвета, неуместное сочетание мрамора и дорого дерева на фасаде. Рядом особняк, помнящий эпоху гражданских войн. Каменный дом-крепость: маленькие окна на уровне второго этажа, дверь, способная выдержать небольшой таран.
  Здесь какой-то богач купил два участка напротив друг друга. Жилище его состоит из двух половинок, соединённых балконом, образующим арку над улицей.
  С балкона девушка машет белым платком.
  Девушка? Белым платком? Гийом пригляделся.
  Ангела! В простом белом платье без украшений, и не скажешь, что принцесса. Служанка провожает милого. Машет ему платочком. Она здорово рискует, покинув дворец в такую рань.
  Гийом улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй.
  Господи, надеюсь, ты всё-таки есть! Спасибо тебе, Господи! Любимая моя! Бедная моя девочка!
  Арка-балкон приближалась. Он мог чётче разглядеть Ангелу, её взволнованные и радостные глаза. Блестящие глаза. Блестящие из-за него.
  Маг дернул лошадь за поводья, спохватился - обоз, идущий сзади, задерживать нельзя.
  Темнота арки. Как медленно ступает лошадь. Никогда не любил этих животных.
  Свет. Обернулся.
  - Я буду ждать тебя, Гийом! - Ангела близко, но голос её кажется таким далёким.
  - Я вернусь! - крикнул ей маг, и тихо повторил сам себе, - Жди, и я вернусь.
  Поворот. Ещё немного и он сломал бы себе шею. Это была бы достойная смерть.
  - Не знал, что вы интересуетесь служанками, - весело сказал Фредерико Альберти.
  Гийом хотел грубо ответить ему, но, вспомнив Ангелу, только улыбнулся.
  Служанками? Бери выше - принцессами! Хотя какая разница? Ни какой. Лучше бы Ангела была симпатичной горничной в дешевом белом платьице. Обычной влюблённой девчонкой. Лучше бы для него.... Хотя, кто знает, может быть и для неё тоже.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"