Я с детства ненавидел растения! С бабушкиного кактуса, который заставляла протирать мама. Потому что колол он мои детские ручонки, оставляя на них "дорожки" пыльными иглами. Растения преследовали меня всюду! Весной и осенью - аллергией, зимой - школьной оранжереей, летом - дачной грядкой. А в универе еще сельхозработы появились. И Роза, что сказала сразу: "Ах, как я обожаю тюльпаны!" Дружки звали пить пиво "ершиком", а я вложил все бабки в букет. И что? Розу вместе с тюльпанами увел пьяный декан. Представил я, как они там всю ночь... А тюльпаны мои рядом пахнут!!!
На следующий день я выхватил у какой-то торговки цветами всю охапку и, убежав в парк, надругался над всеми этими гладиолусами. Грубо, скотски, руками, ногами, другими частями тела и зубами. Последнее мне почему-то доставило наибольшее удовольствие. А вечером я вдруг непроизвольно выхватил из рук мамы кроваво-красный помидор и впился в него клыками...
С тех пор я стал равнодушен к мясу, рыбе и птице. Я не оставлял в холодильнике ни одного овоща или фрукта, я тайком обрывал и пожирал листья с деревьев, я убегал из дома, когда мама звала сходить с ней на зеленый рынок - один вид колхозных прилавков будил во мне оборотня. И вот однажды мой взгляд упал на бабушкин кактус.
Реликвия эта стояла в столовой, растопырив свои омерзительные лапы с желтыми хищными иглами. И я принял решение. Еще с вечера я украл у отчима бритвенное лезвие (сам я тогда еще не брился). Разломил лезвие на две половинки и одну половинку спрятал на 118-й странице второго тома д-ра Лектора "Девушка просит меню". Вторую половинку аккуратно завернул в обрывок туалетной бумаги и зашпульковался*. Когда моя мобила пробила полночь, я тихо встал и на цыпочках прокрался в столовую. Сердце колотилось так, как не колотилось даже при виде чана с винегретом в университетском буфете. Еще бы! Передо мной стоял страшный злобный кактус, ощетинившись шипами Розы и вонявший пьяно-похотливым деканом. Стараясь не глядеть в его сторону, я натужился и расшпульковался. Освободил лезвие от туалетной бумаги и... Господи, как я кромсал это растение! Какая-то дьявольская сила влилась в меня, и когда лезвие сломалось о толстый ствол, порезав мне пальцы, я почувствовал бешеную эрекцию и, рыча и урча, впился в него зубами! И грыз, грыз, грыз! Пока не загрыз насмерть.
Затем я отволок останки на кухню и разрубил большим ножом на семь кусков. Взял самую мелкую терку и тер через нее эту еще теплую, сочную плоть, пока не наполнил две кастрюли чавкающей массой. Остатки (полтора куска) нашинковал ножом в алюминиевый таз и спрятал под ванную. В кастрюли же залил весь майонез, что был в холодильнике, бросил паприку, корицу и розмарин, которые мама - наивная - спрятала от меня в мусорное ведро, обильно сдобрил все растительным маслом, хорошо перемешал, взял вилку и... отбросив ее, погрузился изрезанными и исколотыми пальцами в пищу богов! О-о!!! Нет ничего вкуснее ненависти!
А утром родители по следам погрома из столовой дошли до кухни. А там прямо на полу спал я, блаженно улыбаясь зелеными губами.
После я снова и снова искал этот безумный оргазм. И находил. Я съел единственную в нашей республике клумбу черных хризантем перед домом правительства. Я зажарил с баклажанами и сожрал трехсотлетнюю секвойю из Ботанического сада. И наконец, я вырвал у пятилетней девочки из рук одуванчик и на ее глазах зубами оторвал ему голову!
Сейчас я лежу на нарах в ожидании суда и пишу эту грустную исповедь вегетарианца. Мужики по хате не сразу поняли меня и чуть не опустили, но потом один из них заступился. Его зовут Жорик и у него сильный авитаминоз. Узнав об этом, я незаметно для других расшпульковался и вытащил кочан брюссельской капусты - ох, несладко было носить его в себе на бесконечные допросы! Подозвав третьего, Алика - базарного контролера, мы ночью тихо схрумкали полкочана (благодарный Алик даже поперчил мой капустный лист коноплей). Остальное я опять зашпульковал. Потому что утром снова придет журналистка желтой прессы за продолжением интервью и мне снова придется рассказывать всему миру о святости порочных устремлений.
*Зашпульковаться - способ проноса на зонах запрещенных предметов в заднем проходе.