Ночью меня разбудил звонок в дверь. Мой лучший в жизни порносон был прерван на самом безумном месте. Яростно щурясь, я рывком распахнул дверь, готовый просто убивать - все равно, кого: вооруженных до зубов бандитов или ненормальных домоуправов с неоплаченными счетами наперевес. Но насилию не суждено было свершиться. На пороге стояла Женщина! Под облегающими шортиками и просторной футболкой вырисовывались формы, достойные кисти трезвого Рембрандта. А губы! Это не губы, а просто праздник какой-то! Они раскрылись и я услышал:
- Простите, ради Бога... Я ваша новая соседка и... Дело в том, что грузчики повредили телевизор, а я... я... обожаю футбол! А сегодня такая игра! Ну, вы же меня понимаете, вы же мужчина.
Последнее можно было и не произносить. Сейчас я настолько чувствовал себя Мужчиной, что лучше и не смотреть. А тут сам идет - футбол в одни ворота. Моя головенка приглашающе дернулась, и, бормоча нечленораздельные извинения про неубранную постель, я случайным далматинцем поскакал в свой однокомнатный холостяцкий бордель. Но убрать всю эту порнуху не успел. Она распаренной кенгурихой влетела следом и шлепнувшись на мой расхристанный диван, простонала:
- Ну скорее же... умоляю, давайте!
Ее глазищи, достойные пера раскаявшегося де Сада, буквально терзали мой пошарпанный "Шарп". Я бросился к ее ногам, ища в измятых ночными поллюциями простынях пульт дистанционного управления. О, эти ножки! Но она не дала мне насладиться Эдемом, жарко прошептав:
- Да вот же он лежит, глупенький...
Действительно, проклятый пульт предательски торчал из кипы захватанных журналов с видами на Чиччолину. Она ловко схватила его жадными руками и умело, кончиками пальцев, пробежала по трубке. Экран вспыхнул, показав какого-то придурка, в три часа ночи медленно летящего головой на мяч. Тут я вспомнил, что на мне кроме африканских портков, морщинистых, как слоновый зад, ничего приличного нет, и напялил футболку. Благо, гостья буквально дышала на телевизор и не видела моего SOSтояния. Я незаметно подсел рядом и тоже задышал, стараясь потактичнее попадать в такт.
Игра началась! Как бы невзначай мой локоть прижался к ее локотку, и сердца наши помчались наперегонки. Казалось, я был близок к прорыву защиты... Но вдруг партнерша так резко дернулась, что мою правую руку пронзила дикая боль и она повисла плетью.
- Не было нарушения! - возопила она. - Он же корпусом играл! А этот черт подсуживает!
Я понимающе сморщился: действительно, какого черта. Хотя, между нами, с одной стороны было явное нарушение правил игры. Не в бирюльки же играем. Пришлось изменить тактику: начать атаку от своих ворот. В порыве болельщицкой страсти (у кого что болит, да?) я стал волнующе раскачиваться на скрипучем диване, посекундно прикасаясь к ее знойному телу своим жгучим итальянским корпусом. Она не прессинговала и я уже считал, что нашел свою игру... как внезапно мои ноги оторвались от пола!
- Г-о-оо-л! - заорала она, с хрустом ломая своими хрупкими руками мою еще более хрупкую шею.
О. как она извергалась!
Гормоны ударили мне в голову, и я, обхватив это трепещущее тело, едва не последовал примеру футболистов, густой толпой покрывавших своего парнишу - противного! - забившего этот чертов гол. Едва! Ибо в тот же момент она снесла меня в угол дивана и моментально ушла в созерцание повтора. Разбив второй локоть об деревянную ручку дивана, я некоторое время катался там, как какой-нибудь Гомес, пытаясь привлечь внимание к своей травмированной персоне. Куда там! Она в упор не замечала Гомеса. Глядя из-за угловой отметки на эти высокомерные бомбардирские груди, я пришел в неистовство. "Я покажу тебе французский напор! - думал я, медленно, но верно разворачиваясь по левому флангу. -Ты у меня испытаешь на себе немецкую машину!" - мысленно обещал я, делая замену покалеченных рук на свои неотразимые джоркаеффские ноги волосатые. Но едва я - по сантиметру! - дошел большим пальцем правой ноги до ее "шипов", как весь этот педикюр вонзился в меня. С предсмертным криком она упала навзничь, и я понял: счет сравнялся! Подобно взрывному Зидану я бросился вперед! Вокруг грохотали вскочившие трибуны! И я... я промазал. Промазал с близкого расстояния, почти войдя во вратарскую площадку. Как юркий Фигу, эта баба выскользнула из моих клещей, и я уперся шнобелем в взлохмаченный газон постылого дивана. На Зидана я был похож теперь только лысиной. А вокруг возмущенно грохотали в стены проснувшиеся соседи. Мне же было отнюдь не легче.
- Ах, так ты за них болеешь, да?! - рвала на мне футболку и цеплялась за трусы эта фурия. - Думаешь, мяч отквитали - можно бегать и обниматься?! Предатель! Су... судья Коллина!
Я не сопротивлялся такому чисто английскому насилию. Я был уже изнасилован - своим промахом. И безразлично лежал Михайловичем, забившим мяч в свои ворота, пока эта подлюка прыгала по мне. Но вдруг она успокоилась и протянула руку:
- Ладно, вставай, игра есть игра.
О, спорт - ты мир! Мы сели рядышком и, как бельгийский боров с голландской буренкой, умиротворенно проорали все дополнительное время. Я уже тянул время (впереди-то еще полночи!) и даже сбегал к холодильнику за соком для нее. Однако спортивное счастье переменчиво. Вопреки моим подспудным желаниям послематчевое пенальти выиграла "моя" - вот же сволочи! - команда. И вместо ласки победительницы я получил ярость проигравшей: она вылила мне на голову апельсиновый сок и я стал похож на рыжего англичанина Скоулза. Но потом она печально встала и - оле-оле-оле!!! - со вздохом сняла футболку. О, пресвятая дева Чиччолина! Я все-таки выиграл! И я мигом сорвал свои лохмотья и мужественно подошел к ней.
И тут... она повесила мне на плечо свою футболку и, взяв мою, побрела к двери. Вытирая пот этой пахнувшей женщиной тканью, я устало смотрел ей вслед. А на экране гонялась друг за другом и счастливо обнималась толпа полуголых, как я, мужиков. И я вдруг подумал: может, пора менять ориентацию?..
Но вдруг закрывающаяся было дверь чуть приоткрылась и сверкнувший маникюром пальчик многообещающе поманил меня!!!