Жара томила и душила, давя на грудь, как перед грозой. Да и ласточки, вот, шныряют низко-низко. Кот на крыльце нервно бьёт хвостом.
Гроза - редкость на планете Журавли. Зато уж если летний дождь, то непременно ливень - со шквальным ветром, раскатами грома, с длинными зигзагами молний.
Гуси беспокойно гогочут, искоса поглядывая на корыто, только что наполненное прохладной сахарной водицей. Искоса и с подозрением. Ничего, повредничают и полезут, дождя ждать не станут. Для того и натаскано, чтобы дождевой водой не марались.
"Гроза близко", - думала батрачка Людмила, вытирая мокрые ладони об узорчатый передник. - "Ох, как близко! Да можно известись, пока дождёшься... Напьюсь дождя до одури. Пусть даже потом опять искать новое место".
Ей-то уже поздно беречься.
Ещё молодая баба, Людмила пила из слишком многих колодцев. Поэтому, наверное, разучилась душевному покою. А в дождь - вовсе теряла голову и страх, что пугало и хозяев.
- Куда коромысло в пыль кидаешь, холера белобрысая! - на крыльцо вышел её нынешний благодетель Семён Алексеевич Брылёв, сердито оттопырил густые чёрные брови, в сердцах пнул кота хромовым сапожком.
Людмила быстро подхватила коромысло, виновато пригнула голову, пряча непокорные зелёные глаза. "Змеиные" - любил приговаривать Брылёв в порывах страсти. "Гадючьи" - плевался, наказывая Людмилу пощёчинами - в профилактических, главным образом, целях. Это ничего. У других колодцев ей случалось отведать и плётку.
Хозяин подошёл, взял за узкий подбородок:
- У-у, подколодная...
Но бить не стал. Только толкнул пятернёй в лицо, распорядился:
- Сбегай, подгони олухов на дальнем поле. Скажи, обеда не будет, не заработали. Грозе уж давно пора, а зерно не сжато. Так что пускай шевелятся, не то и без ужина оставлю.
Он хохотнул:
- Пусть тогда жалуются инопланетникам.
- Бегу, Семён Алексеевич, - поклонилась нерадивая. Бережно пристроила у колодца коромысло и помчалась, подобрав юбку. Только пятки засверкали.
"Инопланетники..." - думалось ей на бегу. - "Чтоб у них колодцы пересохли!"
У инопланетников, конечно, нет колодцев. Поэтому и от них самих никакого толку быть не может.
Разные прилетали. Одни хотели перекопать землю и найти руду. Другие - построить на Журавлях города, чтобы здесь всё сделалось как на приличных планетах. Третьи надеялись раскрыть тайну местных колодцев. Но все улетали несолоно хлебавши. Некоторые, впрочем, не улетали. Например, двое и сейчас трудятся на том самом поле, куда послал Семён Алексеевич Людмилу. Вместе с другими брылёвскими батраками.
Про нынешних говорят, что они солдаты. Высадились, вроде, рядом с родной деревней Людмилы и шастают по окрестностям, чего-то ищут. Тихие, сосредоточенные, словно хорошо вышколенные батраки. А из колодцев не пьёт никто, будто научены. Странные, в общем. Да всё равно бесполезные.
В поле жарко, но не настолько. Будто несжатые колосья забирают на себя зной, поспешая налиться им до грозы.
Батраки - загорелые, потные - трудятся, не разгибаясь.
- Хозяин приказывает торопиться! - крикнула им Людмила. - Будут и обед, и ужин сразу! А пока не управитесь - так и воды не получите!
Кто-то тяжело, но благодарно вздохнул. Никакого ропота. Хозяин строг, но справедлив и заботлив. Это все знают.
Людмила подошла к худому косматому старику. Он когда-то был учёным профессором, прилетел с планеты Земля - самой главной в Галактике. Хотел изучить колодцы Журавлей. Остался батрачить на Брылёва.
- Слушай, Максимыч, а зачем к нам прилетели солдаты? Я в старинных книжках читала, что солдаты нужны для войны. А с кем мы воюем?
- Надо же, - опустив серп, с трудом разогнулся профессор, да и то лишь наполовину. - Она даже книжки читает... Чумовая ты, Людмила.
Он долго морщит лоб, собирая в пучок непослушные мысли.
- Воюем мы, да... Есть у нас враг в Галактике - беспощадный и грозный.
- А кто он?
- Враг-то? Он далеко. В тысячах парсек отсюда, за Косой милей. Ты не бойся. Но, быть может...
Недоговорив, профессор опять принимается за работу.
- Максимыч! - требовательно восклицает Людмила.
- Долго объяснять, красавица. А во рту и так пересохло. И работать надо. Как посмотрим в глаза Семёну Алексеевичу, если не управимся до грозы? Потом поговорим, после ужина, за чашкой холодной воды. Ступай себе.
Уговаривать батрака отвлечься от работы - бессмысленно.
Людмила снова подобрала юбку - и бегом. Только не обратно на брылёвскую усадьбу.
За полем да за редкой рощицей - земли её родной деревни. Там Людмилу давно никто не принимает. Неприкаянных всегда гонят из отчих мест. Но у свёкра подрастают её детишки. Антонина и Родион.
Авось, Семён Алексеевич не хватится. А там и гроза...
Наверное, грозу космический корабль отпугнул. Но она всё равно скоро грянет. Она не прошла стороной. Просто задерживается.
А детишкам-то уже по десятому годку. Последний раз Людмила виделась с ними ещё весной. После того свидания тяжело решиться на новое. Но тянет к ним со страшной силой.
Тогда Родион сказал:
- Уходи, мы тебя не любим. Ты плохая.
Антонина добавила:
- Дедушка говорит, ты шалава. Все так говорят.
- Как же так! - всплеснула руками Людмила. - Вы же мои родные детки! Как вы можете верить тем, кто наговаривает на вашу маму?
- Если б ты не была шалавой, - строго заметила Антонина, - ты бы жила с нами, а не побиралась у чужих колодцев.
- Я же не по своей воле... - пустилась в оправдания Людмила. - Если б жив был ваш отец...
- Дедушка говорит, нашего папу убил твой хахаль, - сообщила Антонина.
- Неправда! Никогда Ваня не был моим любовником...
- Мы тебе не верим! - крикнул Родион.
- Не верим! Не верим! - заголосили они в две глотки, и Людмиле пришлось убежать. Ведь она виделась с ними только тайком, украдкой. Когда никто не видит. Застал бы её с детьми свёкор, мог бы приказать батракам её поколотить. А то и собак спустил бы, он обещал.
Что она скажет детям на этот раз, если получится поговорить? Людмила не знала. Ведь и правда, неприкаянная. Шалава. Как объяснить, как оправдаться? Но вдруг сердце подскажет, достучится.
Ведь всё должно было сложиться совсем по-другому.
В девках дружила Людмила с парнем по соседству, Иваном Разуваевым, невестилась. Стройный, холёный, с тёплыми тёмными глазами, Ваня был из хозяйской семьи и сам готовился поставить колодец. Тогда б они поженились и зажили душа в душу.
Но Разуваевы, хоть и при колодце, богатеями не слыли. А Мартыновы - ещё как. Крепкое хозяйство, зажиточное. Первое на деревне. Никита Мартынов - младший сын главы семейства - поставил свой колодец раньше милого Вани. Как-то пришла Людмила домой вечерком, а за столом сидят отец, мать, братья. И соседей человек восемь - с ними и Никита. На столе одинокий стакан, полный воды. Отец ласково говорит: "Нагулялась, дочка? Набегалась? Выпей студёной водицы. Освежись". Людмила и выпила. И пошла замуж за Никиту Мартынова.
И были б им любовь да счастье, вот и свадьбу отгуляли всей округе на зависть. Но утром после свадебной ночи зашёл к ним во двор Ваня, вылил в Никитин колодец бутыль воды из разуваевского, добавил плевок.
После осквернения чистить колодец бессмысленно. Вода мигом зацвела и прокисла. Никита заболел и помер. Тяжело отходил окаянный супруг, агония длилась четверо суток. Людмила тоже болела, но недолго - и лечилась отцовской водой.
Ивана хотели побить камнями, но он успел сбежать из деревни. Люди говорят, он вообще улетел с Журавлей, уговорив инопланетников забрать его с собой.
Людмила оставалась у отца с матерью и не хотела идти к свёкру, заполучившему её в невестки обманом. Да и он не желал её видеть и знать. Пока не оказалось, что она беременна.
Отец снова не защитил. Рожала Людмила в доме свёкра, на его воде. И родила двойню - мальчика и девочку. Вскоре свёкор спровадил её в батрачки к вдовцу Павлу Забелину. Детишек, конечно, оставил при себе.
Потом были другие хозяева, которых Людмила выбирала уже сама. И другие колодцы. Вода из них с каждым разом становилась всё менее вкусной и сладкой. Зато полюбилась дождевая - честная и дурманящая.
Людмиле даже начинало казаться, что чары колодезных вод Журавлей перестали на неё действовать. Особенно в дождь.
Окраинными огородами, безлюдными больше обычного, она пробралась к своей цели - яблоневому саду позади усадьбы Мартынова. На лужайке в саду стояли беседка и качели. Здесь чаще всего можно найти Антонину и Родиона, причём без присмотра взрослых.
Людмила осторожно выглянула из-за деревьев - и обмерла, аж сердце остановилось. Пустые качели, мерно поскрипывая, болтались взад-вперёд. В беседке пили из фляжек солдаты в белых с жёлтыми разводами комбинезонах.
Кто их сюда пустил? Что стало с детьми?
Она незамеченной выскользнула из сада, вышла на пустынную улицу - только поднявшийся ветерок гонял клубы пыли. Сердце теперь металось и билось в грудной клетке большой перепуганной птицей, хотя сделалось совсем не страшно ни побоев, ни собак.
Прошла к воротам. У них тоже стояли солдаты.
- К Мартыновым можно? - робко поинтересовалась Людмила.
- А зачем? - безразлично переспросили у неё.
- Мне бы к детям... Антонина и Родион, им по девять годиков. Где они? Можно к ним?
Караульные заинтересовались.
- Вы не Людмила Аверина?
- Я? Да...
И её провели во двор, где прямо у крыльца был припаркован летательный бот, а потом в дом.
Предложили посидеть в горнице, обождать. Поднесли воды. Людмила поблагодарила, но пить не стала, отставив стакан в сторону.
Иван Разуваев пришёл быстро. Высокий, очень худой, дочерна загорелый. С выцветшими от солнца волосами. В жёлто-белой пятнистой униформе.
- Люда... - мягко улыбнулся на пороге. Как будто не было десятилетней разлуки.
Подошёл, присел перед Людмилой на корточки, взял её натруженные ладони в свои, такие же грубые, а может, ещё и грубее.
- Как ты, Люда? Чью воду теперь пьёшь?
Она отвела глаза.
Он погладил ей руки, успокаивая.
- Мне рассказывали, я знаю... Ничего, всё уже позади. Возьми, выпей моей воды.
Людмила от неожиданности схватилась за стакан двумя руками, спросила внезапно севшим голосом:
- Твоей?
- Да, - кивнул, улыбаясь, Иван. - Да, родная. Я вырыл свой колодец... Далеко отсюда, на другой планете. Но он и сейчас со мной.
Ничего не понимая, Людмила уставилась в стакан. Вода как вода, сколько такой выпито.
- Где мои дети?
- Его дети? - уточнил Иван. - Не бойся, они в безопасности. На моём корабле. Пьют мою воду. Выпей тоже, и они всегда будут с тобой.
Почему-то не вызывал доверия этот полузнакомый Иван. Появился из небытия, наводит свои порядки на Журавлях. Распоряжается в чужом доме и ворует детей.
Но чем грозит Людмиле выпить из очередного колодца?
Она осушила стакан медленными тягучими глотками, напоказ. Вода имела приторный вкус и казалась немного застоявшейся.
- А где же Мартыновы?
Иван криво ухмыльнулся.
- Что тебе до них? Мартыновы там, где им и место... В своём колодце они.
Людмила отпрянула, чуть не упав со скамьи и выронив стакан. Тот покатился по полу.
Иван поднял руки в успокоительном жесте:
- Да не пугайся, живые. Если не перегрызлись там. Я им, по крайней мере, предложил попрыгать в колодец самостоятельно - и они особо не упирались.
Он встал с корточек, подал руку Людмиле, приглашая тоже подняться.
- Так что же моя водичка?
- Сладкая, - тактично ответила Людмила. Заставила себя взглянуть ему в глаза. Холодные и твёрдые, как камушки со дна колодца. Совсем не такие, какими она их помнила.
- Ты слаще, - улыбнулся Иван и поцеловал её в губы. Поцелуй получился прохладным и склизким.
- Отведи меня к детям, - попросила она.
Он отошёл к окну, выглянул на улицу. Ветер поднялся уже крепкий, падали первые крупные капли дождя.
- Гроза начинается, - сказал Иван. - Переждём здесь.
- Что гроза? - вздохнула Людмила. Устало присела на краешек скамьи. Попросила:
- Тогда расскажи мне. Расскажи всё. Где ты был? Как получилось, что вырыл колодец? Кто эти солдаты? Ты тоже солдат? Ты у них главный?
Иван сел рядом с ней, опустил голову, задумался. Медленно начал:
- Да. Я солдат. Когда я бежал с Журавлей, я ничего не умел, кроме как искать воду и рыть колодцы, да и то неизвестно, насколько хорошо. А такие мастера не нужны никому в Галактике. Я завербовался в армию.
- Ты воевал?
- Да.
- С кем?
- Я был на Косой миле. Обычная миля - это как верста. Но Косая миля - не совсем миля. Наша Галактика закручена по спирали, у которой есть несколько рукавов. Внешнюю часть рукава Наугольника захватила враждебная людям раса. Это по другую сторону галактической плоскости. Далеко и от Журавлей, и от Земли. Но враги наступают, захватывая всё новые звёздные системы. Косой милей называют карантинную зону шириной и глубиной в несколько килопарсек. Она отделяет захваченную врагом часть Наугольника от остающейся под контролем людей. Это и карантин, и линия фронта. Там мы непрерывно патрулируем космос. Выжигаем планеты, не оставляя на них ни капли воды, чтобы отрезать неприятеля от обитаемых миров. Нашим врагам вода ещё нужнее, чем нам. Мы называем их капельниками. Они не похожи на нас. Не имеют с нами ничего общего. Жидкая форма жизни.
- Ты их видел?
- Да. В ледяной спячке они путешествуют по Наугольнику на блуждающих кометах. Когда комета или её осколки падают на планету, та оказывается заражённой. А ещё капельники перемещаются из мира в мир, вселяясь в тела людей, животных и даже растений. Вселяясь и убивая. Они как текущая вода, переплетение струй и крошечных водоворотов, каждый миг меняющих направление. У них нет постоянной формы, но они могут принимать любую. Они красивы и ужасны. Один капельник есть на моём корабле.
Иван поднял тёмные с блеском глаза, и у Людмилы защекотало между лопатками как от пробных касаний плёткой.
- Мой патрульный бот потерпел крушение на выжженной планете. Мы бы умерли от жажды, прежде чем подоспела помощь. Но я вырыл колодец, хотя лейтенант возражал. Пуля его убедила. А потом нас проверили, не заражены ли мы, но ничего не нашли. Они не там искали. Жидкий сидел в моём колодце. И спасатели выпили моей воды, как и те, кто был со мной с самого начала. А потом я напоил и адмирала Беркутова. Я прилетел сюда на флагмане эскадры.
Он наклонился к Людмиле. Тяжело, с придыханием прошептал:
- Понимаешь? Жидкий сидел в моём колодце. Я забрал его на корабль, он там плавает в баке, изменяя воду для моих людей.
- Понимаю... - прошептала в ответ Людмила. - И в каждом нашем колодце тоже?
- Их никогда не находили так далеко от Наугольника. И никто не знал, что с ними можно мирно уживаться. Кто бы мог подумать на колодцы Журавлей? Тем более, наша планета умеет стеречь секреты. Но ты понимаешь? Капельники наступают. Мы теряем по несколько парсек в год. Между тем, с жидкими можно жить дружно.
Спину жгло будто от плётки. И лицо тоже горело. Безумно хотелось спрятать глаза. Семён Алексеевич Брылёв, хлестая Людмилу руками по щёкам не в профилактических целях, а со зла, всегда метил попасть ей пальцем в глаз.
- Дружно... - прошептала она.
Иван продолжал:
- Не знаю, почему капельники убивают на других планетах. Но, думаю, жить в колодцах по одиночке им нравится больше всего. Ведь каждый из них изменяет воду по-своему. А ещё на Журавлях чисто. Ни заводов, ни техники, только у редких гостей-инопланетников. Надо вычистить все наши планеты. Знаешь, как много людей в Галактике мечтают жить в мирах, подобных Журавлям?
Людмила вернулась к скамье, подобрала с пола стакан. Подошла к двери, распахнула её настежь. Подставила стакан под дождевые струи.
- Что ты делаешь? - возник за плечом Иван.
- Выпей тоже моей воды! - потребовала она.
Он выпил с растерянной улыбкой, и его стошнило прямо на порог.
Людмила вышла под дождь. Крикнула:
- Солдаты!
Открылся люк бота, показалась голова в камуфляжной каске.
- Везите меня на корабль, - приказала хозяйка дождя.
Слишком из многих колодцев она пила, и дождь, в котором присутствуют испарения из каждого, стал принадлежать ей, как принадлежала вода отдельных колодцев их хозяевам.
Правда, чтобы получить реальную, безоговорочную власть над людьми, ей пришлось бы напоить каждого. Но люди и без этого, надышавшись дождевых паров, всегда становились растеряны и мягкотелы. Готовы к подчинению сильной воле.
Людмила раньше не примечала её за собой. Но, возможно, она просто боялась. Ведь дождь - всегда ненадолго, да и нечасты дожди на Журавлях. И только теперь стало невмоготу бояться дальше.
Солдатик спрыгнул на землю, помог ей взобраться на борт, придержал люк. Иван не пытался их остановить. У него с капельником тесная связь, и чужая вода для обоих подобна отраве. Ему сейчас слишком больно, чтобы вмешиваться.
До корабля долетели за несколько вдохов. Он будто выпрыгнул перед ботом из дождя.
Тёмная железная махина, утыканная антеннами и пушками, почему-то не показалась чужеродной на Журавлях. Наоборот, Людмиле почудилось в ней что-то домашнее и приветливое. Щемяще родное.
Но прежде чем войти внутрь, она вызвала на трап адмирала. Большой крепкий мужчина с седыми волосами и обветренным лицом выпил из её стакана и принялся смешно хлопать бесцветными глазками.
- Вы понимаете, где находитесь, адмирал? - спросила Людмила. Приходилось кричать, чтобы перекрыть непрерывные раскаты грома. Дождь и ветер едва не сбивали с ног.
- Да, - кивнул адмирал, приосаниваясь и расправляя грудь. Прокричал сквозь бурю:
- Здесь планета капельников! У них тут симбиоз с копателями колодцев!
Людмила не поняла слова "симбиоз", но прозвучало оно мерзко, поэтому ей понравилось.
Она показала рукой со стаканом вокруг, на невидимые за стеной дождя и столбами молний поля и рощи, усадьбы и колодцы.
- Через эту планету проходит Косая миля, адмирал! Но мы не будем выжигать Журавли! Пока что не будем!
Она набрала дождя в стакан и вошла в корабль, адмирал засеменил за ней по коридору.
- Почему?
- Хозяева колодцев безнадёжны, однажды с ними придётся покончить. Но не сейчас. Батраки ещё должны напробоваться воды из разных колодцев. Проведите меня... к баку.
Ей очень хотелось увидеть детей, напоить и расцеловать. Но она до спазм в животе боялась спрашивать про них.
- Спускайте воду.
Капельник выполз из крана, когда вода уже перестала течь. Он сверкал и серебрился множеством струек. Ринулся к Людмиле, будто в атаке, и вдруг отступил. Помедлил в нерешительности. Приобретая человеческое подобие, встал на ноги. Плавные движения, грациозные формы. Удивительно изящное создание.
Людмила плеснула в него из стакана, потом плюнула.
- Сдохни, тварь, сдохни! Протухни!
Капельник упал на пол, теряя форму, и Людмила выжала на него мокрый передник. Плюнула снова, потом ещё раз и ещё. Запахло кислым и тухлым. Через несколько мгновений на полу осталась только мутноватая, дурно пахнущая лужица.
Людмила облегчённо выдохнула.
- Надо прислать сюда кого-нибудь с тряпкой, - задумчиво молвил адмирал. Обернулся к Людмиле.
- На планете колодцев мы вырастим солдат, с которыми капельникам не справиться ни захватом тела, ни подчинением воли. Такие солдаты нам пригодятся. Они могут даже стать нашим оружием победы. Верно?
- Да. А сейчас отведите меня к моим детям. Они ведь здесь, на корабле? Меня не обманули?
Адмирал заинтригованно заглянул ей в глаза.
- А вы и есть та самая Людмила Аверина? Да, ваши Родион с Антониной здесь. Милые ребятки, хотя и феноменально злые. Ненавидят всех, включая вас.
Он поднял брови:
- Кстати, и рядового Разуваева. Хотя пили его воду, как и все остальные на корабле.
"Они тоже причастились ко многим колодцам, если считать начиная с утробы", - с грустью подумалось Людмиле. - "Готовые солдатики дождя".
Она знала, что дети ещё полюбят её. И теперь всегда будут с ней.
И никогда больше над ней не станут изгаляться хозяева колодцев. Она теперь свободна. Счастлива. У неё даже есть свой дом - звёздный флагман адмирала Беркутова.