Расторгуев Андрей Петрович : другие произведения.

Анапское солнце

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

АНАПСКОЕ СОЛНЦЕ
Поэма

Маису и Ольге Мхоян


I

Анапское солнце печёт и не располагает
ни к рифме, ни к мысли глубокой, особенно если
два раза на дню, как на службу исправный чиновник,
на пляж пробираешься мимо торговых палаток,
где справа и слева соседствует крем для загара
с таким же на вид, но уже для леченья ожогов;
купальники всяких калибров — с махрой полотенец,
откуда зазывно глядят неодетые девы;
акулы, дельфины, иная надутая живность —
с трусами, халатами и остальной дребеденью,
что раньше назвали бы колониальным товаром,
доставленным по морю, в бурю и лично для нас контрабандой...
А в ноздри плывёт-затекает летучая дымка:
призыв шашлыка, исходящего соком на углях,
шурпы, шаурмы, хачапури, лаваша и плова.
И — голос разносчика, точно напев муэдзина:
— Горячая молодая кукуруза, медовая пахлава,
сладкая чурчхела, вафельные трубочки, свежая пицца,
домашнее вино, варёные раки, холодное пиво...
На месте турецкой мечети давно православная церковь,
а нечто восточное слышится в этом напеве —
наверно, и в том виновато анапское солнце,
на коем блестят серебром самолётные тушки,
как будто хамса и селёдка на рыбном базаре
иль россыпь мальков, на рассвете снующих у пляжа,
иль свежая плоть северян, что спустились по трапу
и воздух солёный вдохнули прохладною грудью,
и тотчас попали, как выпали, в цепкие руки
настырных анапских извозчиков и квартирьеров.
А встречным потоком метнуло косяк меднокожий,
гремящий в карманах последней заначенной медью,
не брошенной в море, поскольку еще до аванса
семейству полмесяца надо на что-то кормиться...


II

Анапское солнце печёт и не располагает
к телесной любви, ибо тела на пляже навалом,
и тонкая ткань не скрывает ничьих достояний,
тем паче иные и сами не слишком таятся,
стараясь открыться лучам и рассеянным взглядам
(открытий великих при этом еще не случалось).
И ежели дева бесстыдно раскинется топлесс,
являя округе свои равнодушные формы —
округу бесстыдство такое заденет едва ли:
анапское солнце печёт и не располагает...
Но после заката, омыты короткой прохладой,
людские тела — точно солнцем налитые кубки,
что переливают друг в друга горячую влагу,
вобравшую море и ветер, и зелень магнолий,
настоянный запах самшита, сосны и полыни,
упругую плоть абрикоса, черешни и сливы
и радостный ливень тяжелого свежего мёда,
и пряное млеко из вымени матки пчелиной,
и сок огуречный, и кровь помидора и вишни,
и первые сладкие слёзы лозы виноградной —
но тихо и бережно, чтоб, не дай Бог, не проснулись
усталые дети, что спят на соседних кроватях,
наполнены теми же соками солнца и почвы.


III

Анапское солнце печёт и не располагает
к раздумьям о вывертах жизни, особенно если
нас вечером дядя Маис, хлебосольный хозяин,
за стол приглашает, коньяк наливает армянский —
мол, нынче такого не сыщешь — и тост возглашает
за отдых хороший и доброе наше здоровье.
За время почти ежегодных июльских гощений
мы пятую комнату в доме его обживаем,
что летом, подобно иным черноморским усадьбам,
числом постояльцев походит на суетный улей:
как пчёлки, они поутру норовят за ворота,
спеша напитаться нектаром анапского солнца...
Пожалуй, на фоне иных, по сегодняшним меркам,
глядится сей улей весьма и весьма неказисто:
сосед вон уже трёхэтажные вывел хоромы,
а дядя Маис и второго никак не достроит.
— Что делать, — он мне говорит, — самолет нынче дорог...
Он сам ни ногой из Анапы, но дети, племянники, внуки... —
веками армян рассыпает по белому свету.
Зимой ереванская правнучка вдруг заболела:
сюда привезли, показали анапским светилам,
а это светила земные, без денег не лечат...
Его самого прихватило на прошлой неделе —
в больницу ложиться не стал, а теперь полегчало
и праздник в семье — у свояченицы день рожденья,
а эта семья нас почти как своих привечает...
Шашлык в доме дяди Маиса — отдельная песня.
Запев — рано утром на рынке, где свежее мясо
сурово-придирчиво дядя Маис выбирает,
ворча, что пришли поздновато и выбора мало,
потом баклажан-маклажан, помидор-момидоры и травы-приправы...
А после обеда вступают в мелодию угли
на чёрном, как Робсон и Эллингтон или же Армстронг, мангале,
и дядя Маис — дирижёром за Герберта фон Караяна.
И апофеоз: поедание сочной свинины,
приправленной соусом из маклажан-момидоров,
запитой домашним вином из хозяйских запасов
под здравицы в честь дяди Миши, как все его здесь величают,
и в честь тёти Оли, его черноглазой супруги...
До песни такой мы к полуночи и расстаемся,
на сон предстоящий послушав рассказ дяди Миши,
как в шестидесятые, бегая от прокурора,
он года четыре на Западной жил Украине,
покуда в Анапе грозил ему срок шестилетний
за то, что теперь почитается за добродетель.
А впрочем, к раздумьям о нашей причудливой жизни
анапское пекло нимало не располагает...


IV

Анапское солнце палило и располагало
лишь к долгой сиесте, когда, утомлённые зноем,
гружённые спелой черешней с Казачьего рынка,
привычной дорогой мы к нашему дому вернулись,
и тихая Рита сказала, что дедушка умер...
Армянские женщины черные платья надели,
мужчины на лавочках хмуро курили и ждали решенья,
когда хоронить — как положено или позднее:
два брата в Тбилиси, покуда им выправят визу,
пока прилетят, да к тому же бумагу о смерти
напишут и выдадут завтра не раньше полудня...
Назавтра с утра широко распахнули ворота,
и вместе с последним, ненужным ему документом
вернулся домой на последний ночлег дядя Миша.
И мы с тётей Олей в ночи посидели у гроба —
на случай нашлась у жены даже черная блузка
(как всё-таки женщины нас приспособленней к жизни!),
а я по-простому, в футболке — прости, дядя Миша...
И нам тётя Оля сквозь слезы поведала, как он
своими ногами до «скорой» и после, в больнице,
дошёл до каталки и лёг, и просил: «Помогите...»,
и капли холодного пота на лбу выступали....
А медики пили спокойно предутренний кофе.
Но их тётя Оля ни в чем обвинять не хотела —
врачи, говорила, наверное, всё уже знали...
Шесть красных гвоздик продавщица вручила мне книзу цветками.
Я нес их по городу, точно опущенный факел,
какие видал на могильных камнях древнеримских.
А в доме дудук причитал, и задумчивый голос
пел нечто восточное — мне показалось, про горы,
на склонах которых стоят Ереван и Тбилиси.
И стол, за которым три ночи назад дядя Миша
коньяк наливал нам и тост говорил про здоровье,
был ножками вверх опрокинут — последней опорой
его домовине служили теперь эти ножки...
А солнце всё так же с небесных высот полыхало,
на берег песчаный бежала волна за волною,
и падал с ветвей абрикос на двухтысячелетние стены
Горгиппии — города, что основали здесь древние греки.
— Как будто всё так и должно быть..., — сказала потом тётя Оля
за тем же столом, пригласив на поминки соседей,
и не было ропота в этих словах ее горьких.
Анапское солнце...

10-20 июля 2003,
Анапа

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"