Весной прошлого года, когда открылась навигация, на набережную институтской Дубны, увлекаемые рассказом гида о славном городе физиков, вышли первые пассажиры проходящих теплоходов. Нашлись добрые люди, послушали, о чём им говорят, удивились и пошли поделиться своими впечатлениями к директору Объединённого института. Директор вник, согласился и принял решение: ОИЯИ нуждается в дальнейшей популяризации своих достижений. А так как большинство достижений Института в прошлом, всё-таки ему в будущем году 60 лет, возраст изрядный, то и речь должна идти о его истории. И чтобы у самих гидов сформировалось правильное представление об ОИЯИ и его истории, надо преподать им урок, и не один. Так родилась идея школы гидов. А вместе с ней - желание иметь на руках что-то вроде методички. И вот с этой-то просьбой и обратились ко мне. И вот что получилось.
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ОИЯИ
Подмосковный город Дубна стоит на Волге и живёт на два берега. Мировую известность городу принёс международный научный центр - Объединённый институт ядерных исследований. Для многих и сейчас Дубна и ОИЯИ остаются синонимами. Но город Дубна - это нечто большее. На левом берегу работают оборонщики, а в правобережье, в институтской части города, люди возделывают мирный атом.
История ОИЯИ берёт начало с 1956 года, но имеется и предыстория. ;Институтская Дубна начиналась с крохотного городка физиков, возникшего в самом конце 40-х годов прошлого столетия. ;Именно тогда, в декабре 1949 года состоялся пуск первого дубненского ускорителя протонов с энергией пучка 460 МэВ, рекордной на тот момент.
Инициатива строительства этого ускорителя принадлежала И. В. Курчатову, научному руководителю Атомного проекта, и строился исследовательский ускоритель на оборонные деньги. 13 августа 1946 года правительственная комиссия приняла решение о строительстве ускорителя, а уже в 20-х числах на место строительства выехал генерал-майор инженерно-технической службы НКВД А. П. Лепилов. Военнослужащие внутренних войск СССР ударными темпами строили лагерь для заключённых. В марте 1947 года, когда научный руководитель строительства первый раз приехал "на объект", геодезисты уже намечали в сыром лесу трассировку будущих улиц, а строители спешили закончить причал, чтобы успеть к началу навигации.
Научным руководителем создания ускорителя был назначен ученик Курчатова 36-летний кандидат наук М. Г. Мещеряков. Это назначение не было случайным.; М. Г. Мещеряков имел довоенный опыт работы над ускорителем: в 30-е годы они с И. В. Курчатовым приводили в действие первый в СССР (и в Европе) циклотрон.
Ускоритель был построен в рекордно короткие сроки: за два с половиной года. Из соображений секретности новая лаборатория получила название Гидротехнической; но и это название было засекречено. Позднее она стала Институтом ядерных проблем Академии наук (ИЯПАН). Полновластным хозяином городка физиков стал М. Г. Мещеряков.
В том же 1949 году было принято решение о сооружении нового, на порядок более мощного ускорителя, который должен был установить новый мировой рекорд. Во главе проекта стал член-корреспондент Академии наук СССР В. И. Векслер, учёный с мировым именем, известность которому принесло открытие принципа автофазировки, основы всех послевоенных ускорителей высоких энергий. Владимир Иосифович любил вспоминать, что он бывший беспризорник, которого подобрала и воспитала Советская власть. В детстве он действительно сбежал из дома и какое-то время бродяжничал, пока его отец, занимавший пост комиссара по делам искусств, не определил сына в привилегированный детский дом, который курировал народный комиссар А. В. Луначарский. Эту часть истории своей жизни Владимир Иосифович обычно опускал, и у слушателей складывалось впечатление, что он и есть тот самый Володька Векслер, колонист из "Педагогической поэмы" Макаренко.
В 1953 году стало ясно, что новый ускоритель возможен, и началось формирование ещё одного научного учреждения в Дубне, получившего название Электрофизической лаборатории.
В 1956 году в Дубне был создан международный научный центр, получивший название Объединённый институт ядерных исследований, по примеру европейского ядерного центра в Женеве, окончательно сформировавшегося в двумя годами раньше.
ИЯПАН и ЭФЛАН (каждая по масштабам - полноценный институт) стали первыми Лабораториями Объединённого института. В одной уже работал синхроциклотрон, в другой оставались считанные месяцы до пуска ускорителя с рекордной энергией пучка 10 ГэВ.
Днём рождения ОИЯИ считается 26 марта 1956 года: именно в этот день в Москве странами-участницами было подписано межправительственное соглашение. А уже 24 июля Дубна получила статус города. В конце сентября состоялась первая сессия Учёного совета ОИЯИ, на которой был принят Устав ОИЯИ. По окончании первый директор Института Д. Б. Блохинцев устроил пресс-конференцию для советских и зарубежных журналистов.
В Дубне зазвучала иностранная речь. Но не впервые. Это может показаться странным, но одним из тех, кто стоял у истоков институтской Дубны, кто формировал научную атмосферу Института, был итальянский физик Бруно Понтекорво, ученик Энрико Ферми.
Он исчез из поля зрения западной общественности в конце августа 1950 года и два месяца спустя появился в будущей Дубне (в которой тогда было три с половиной улицы). Исчезновение известного физика-ядерщика, научного руководителя строительства большого реактора в Канаде, произвело переполох в западном мире. Его появление в медвежьем углу на севере Подмосковья вызвало переполох не меньший: красивый, элегантный, доброжелательный человек, ученик самого Ферми. Эффектнее было бы только появление самого Ферми!
Бруно Максимович - единственный из западных физиков-ядерщиков, кто перешёл на сторону Советского Союза. Жизнь этого уникального человека насыщена сюжетами для приключенческих, детективных и шпионских романов. Его побег в СССР подвигнул королеву детективов Агату Кристи на роман "Место назначения неизвестно". Обстоятельства этого побега обросло множеством небылиц. В книге Сергея Берии "Мой отец Лаврентий Берия" можно прочитать, что Понтекорво прибыл в СССР на подводной лодке. На самом деле семья Понтекорво пересекла границу Финляндия-СССР на двух машинах с дипломатическими номерами. В книге воспоминаний бывший глава внешней разведки Судоплатов утверждает, что ещё в Риме, в 1934 году Понтекорво был завербован советской разведкой, и через него Ферми передавал атомные секреты в СССР. ;А в ФБР его книгу назвали макулатурой. А факты таковы: обвинений в адрес Понтекорво так и не было выдвинуто ни британской, ни американской стороной. Когда его рассекретили, он вернулся к проблеме нейтрино, которой занимался во второй половине 40-х годов. В 1963 году за эти работы он был удостоен Ленинской премии, в 1979-м - престижной премии Этвеша. В ответ на вопрос журналиста: "Будет ли когда-нибудь нейтрино приносить пользу?" - Бруно Максимович возразил: "Почему будет? Некоторым оно уже приносит пользу!".
Первый директор ОИЯИ профессор Д. И. Блохинцев ко времени его избрания был хорошо известен как теоретик, автор монографии по акустике и первого в Советском Союзе университетского учебника по квантовой механике, в которой изложил, в частности, альтернативную (не копенгагенскую) интерпретацию квантовой механики. Широкую известность он получил и как научный руководитель создания и пуска первой в мире атомной электростанции в 1954 году в Обнинске.
Д. И. Блохинцев во многом определил лицо ОИЯИ.
Он предложил создать Лабораторию теоретической физики и пригласил академика Н. Н. Боголюбова.
Для Лаборатории нейтронной физики он предложил создать уникальный импульсный реактор на быстрых нейтронах ИБР-1, идея которого родилась у него в Обнинске; он называл этот проект своим "приданым". На пост директора Лаборатории нейтронной физики он пригласил своего университетского товарища И. М. Франка.
И выбор оправдался: в 1958 году Николай Николаевич построил математическую теорию сверхтекучести, а Илья Михайлович получил Нобелевскую премию за работу 30-х годов.
Последним из дубненских зубров пришёл Г. Н. Флёров, легенда советского атомного проекта. Он положил начало новому (для Дубны) научному направлению: синтезу сверхтяжёлых элементов - и 105 элемент таблицы Менделеева получил название "дубний". Под руководством Г. Н. Флёрова в 1960 году состоялся пуск самого мощного в мире ускорителя тяжёлых ионов, а ещё через год на нём было сделано первое открытие.
В 1957 году в Лаборатории высоких энергий состоялся пуск самого крупного в мире на тот момент ускорителя протонов на 10 ГэВ. Дубна снова вышла на передний край физики высоких энергий. В Лабораторию высоких энергий приезжали как на ВДНХ. За один только 1958 год Дубну посетили: генеральный секретарь ООН Даг Хаммершельд, премьер-министр Великобритании Макмиллан, лидер арабской революции Абдель Насер, лауреат Нобелевской премии Жолио-Кюри.
Все флаги в гости были к нам. В том же году 1958 году Дубну посетил американский писатель Митчелл Уилсон, автор романа о физиках "Живи с молнией". Он нашёл здесь героя своего будущего романа "Встреча на далёком меридиане". Прототипом русского физика из его романа стал Дмитрий Иванович Блохинцев.
Москвичи приезжали в Дубну за вдохновением. Писатель Николай Асанов нашёл здесь своего профессора Богатырёва, в котором соединил черты М. Г. Мещерякова и В. И. Векслера, а также "известного дубненца Тропинина", в котором все признали А. А. Тяпкина. Галина Николаева, автор известного романа "Битва в пути", нашла в Дубне героиню незаконченного романа "Я люблю нейтрино". Журналист Валерий Аграновский приехал в августе 1964-го и в один присест (за два месяца) написал документальную повесть "Взятие сто четвёртого", в которой воспел физиков Лаборатории ядерных реакций, на что ироничный Герцен Копылов откликнулся пародией, которая заканчивается так: "Пахнет жареным. Это физики горят на работе".
Закладывались новые Лаборатории, продолжался нетривиальный переход от режима строжайшей секретности к широкому международному сотрудничеству. Гадкий утёнок Атомного проекта превращался в прекрасного лебедя. Молодые физики из Восточной Европы привезли с собой твист, а их жёны стали законодательницами мод, и уже как-то неловко стало ходить в шароварах.
Дубна стала кузницей научных кадров. Академик Нгуен Ван Хьеу в 1987 году писал: "За тридцать с лишним лет знаменитую школу Дубны прошли сотни молодых учёных и инженеров Вьетнама. При первом приезде в Дубну они не имели никакого опыта в научной работе, не публиковали никаких трудов. В Дубне они выросли в самостоятельных исследователей, успешно защитили кандидатские и докторские диссертации, и многие из них стали ведущими учёными нашей страны, руководителями вьетнамской науки". И такие признания можно продолжить. Болгары, например, посчитали, что за время существования ОИЯИ они защитили в Дубне 500 диссертаций.
Но была и отдача. В Государственном реестре открытий СССР зарегистрированы и открытия, сделанные в Дубне при участии физиков из Болгарии, Вьетнама, Китая, Кореи, Польши, Чехословакии. Первое "международное" открытие было сделано в 1960 году - большим коллективом физиков из СССР, Китая, Чехословакии, Румынии, Вьетнама и Северной Кореи был открыт антисигма-минус гиперон. Это открытие подвело черту под первым этапом становления Объединённого института: стало ясно, что международный научный центр состоялся.
60-е годы стали золотым веком институтской Дубны. Как заметил однажды четвёртый директор ОИЯИ В. Г. Кадышевский, здесь, на дубненском пятачке, всегда хорошо работалось и легко дышалось. Это был маленький остров свободомыслия. Дубна в 60-е годы была центром притяжения для художественной интеллигенции Москвы. Сюда приезжали артисты, журналисты, писатели, поэты, барды. И режиссёры - здесь снимались сцены фильма "Девять дней одного года".
Это было время, когда все чувствовали себя молодыми, и не считалось зазорным сказать: пусть меня обошли с премией ОИЯИ, зато я получу нобелевскую!
Более трёх десятков дубненских открытия внесены в Государственный реестр СССР. Все они были сделаны за первые 20 лет существования Института.
Настоящей машиной открытий оказался первый дубненский ускоритель, на котором сделана добрая половина всех экспериментальных открытий. Три открытия дал синхрофазотрон. 10 открытий выдали ускорители тяжёлых ионов У-300 и У-200. Уникальное свойство ультрахолодных нейтронов отражаться от стенок, подобно упругим шарикам, впервые было экспериментально доказано на "стареньком" ИБР-1.
Физики стали героями десятилетия. О них писали книги, ставили фильмы: "Девять дней одного года", "Иду на грозу", "Улица Ньютона, ? 1", "104 страницы про любовь". В 1968 году вышел документальный фильм о замечательном физике Дубны Б. С. Неганове, совершившем революцию в криогенной технике.
Физики не только работали, они находилось время и для развлечений. Центром развлечений был Дом учёных. В лучшие времена там танцевали до четырёх утра.
А потом что-то случилось. Как будто остановились машины открытий. Отчасти так оно и было: в 1976 году был остановлен на реконструкцию первый дубненский ускоритель. Но остальные базовые установки ОИЯИ продолжали работать, пополняя накопительный фонд науки, однако новых открытий на-гора не выдавали. Наметилось то, что один из восточноевропейских физиков назвал "кризисом жанра". ОИЯИ вступил в инерционную фазу развития, а Дубна - в свой позолоченный век. Тому способствовали два обстоятельства.
С одной стороны, государство потеряло интерес к ядерной физике. А новый ускоритель на коленке не построишь. Наука лежит на ладони у государства и согревается его теплом, как говорил академик Л. А. Арцимович. Чернобыль ещё больше охладил интерес государственных деятелей к ядерной физике.
С другой стороны, снизилась активность самих физиков. К середине 80-х Институт постарел как целое, как биологический организм, и средний возраст научных сотрудников приближался к 50 годам. А наука, как известно, это дело молодых.
С наступлением "эпохи гласности" на страницах институтской газеты началось активное обсуждение будущего Института. Но уже отчётливо слышалась тяжёлая поступь рыночной экономики.
Новым испытанием для ОИЯИ стал раздел СССР: ОИЯИ лишился страны местопребывания. Затем последовала либерализация цен. Несмотря на всё это, ОИЯИ удалось сохранить международный статус и остаться на плаву, но для многих это стало жизнью ниже ватерлинии. Денег не хватало. Впору было создавать комитеты научной бедноты. В. Г. Кадышевский, принявший на себя Институт в самое трудное для Дубны время, говорил, что дважды в месяц дирекция ОИЯИ страдает от головной боли: в получку и аванс.
Институт работал в режиме наукосбережения. И энергосбережения тоже. "Девять дней одного года" - именно столько времени отработал царь-ускоритель синхрофазотрон на все эксперименты в 1995 году.
Однако уже в конце 90-х был совершён научный прорыв: в Лаборатории ядерных реакций было сделано открытие мирового уровня - физики ЛЯР синтезировали тот самый 114 элемент таблицы Менделеева, в районе которого, как предсказывали ещё в 60-х годах теоретики, может находиться "остров стабильности". Дубна снова, как и в 60-е годы, стала родиной новых сверхтяжёлых элементов: ядра с порядковыми номерами 113-118 впервые были синтезированы в Дубне. По решению международной комиссии по чистой и прикладной химии 114-й элемент таблицы Менделеева в память о Георгии Николаевиче Флёрове был назван флеровием.
В 2001 году Дубна получила статус наукограда. Левый берег - за разработанные конструкторами КБ "Радуга" крылатые ракеты. Правобережье - за фундаментальные исследования и вклад в мировую науку.
Ещё одно важной вехой в истории города стало решение правительства Российской Федерации о создании на его территории особой экономической зоны. Наступил серебряный век Дубны.
Всё это, в подробностях, иногда даже излишних, уже описано мной в циклах очерков "Гадкий утёнок", "Зубры" и "По следам дубненских открытий". Здесь я ставил перед собой задачу собрать историю институтской Дубны воедино и сжать её до предела, не забывая при этом правильно расставлять акценты.