Артобстрел усилился. Серые клинья немецких войск, в противогазах и пикельхельмах кайзеровской эпохи, дружно ринулись в штыковую, прямо под пулемёты. Их выкашивало десятками, но они мчались нескончаемым потоком. Врывались в окопы и пронзали трёхгранными штыками обороняющихся англичан. С натужным лязгом, через бруствер перевалилась тяжёлая туша танка Mark-1 'Самец', бахнуло орудие. Взрыв расшвырял немцев по сторонам. Одно из тел, раскачиваясь, повисло на колючей проволоке. Мимо пролетела пара оторванных конечностей. А над головой медленно и важно разворачивался гигантский цеппелин с чёрными крестами на боках.
-Поднимите винтовку, сэр!!! -орал перекошенным ртом боец, покрытый грязью и кровью с ног до головы.
-Что? -очнулся Боцман.
-Поднимите винтовку, сэр!!! -прямо ему в лицо гаркнул солдат.
Боцман выдернул из мёртвой руки распластанного на земле пехотинца замызганный Ли-Энфилд и побежал вперёд, сам не зная куда. По обе стороны от него взметались чёрные столбы взрывов. Слышались захлёбывающиеся вопли умирающих, визжала шрапнель и свистели пули.
-Сюда! Сюда! -кто-то выпрыгнул из окопа и стащил его вниз по осыпающейся земле.
В этот самый момент наверху грозно рявкнул фугас. Поверхность вздрогнула. Округу затянуло едким дымом.
-Боц! Дружище! Это я! -солдат, который тряс его, оказался Фархадом.
-Холера! Куда мы попали?! -кашляя от дыма, спросил Боцман.
-Это всё бутафория! Смотри, они все бегут мимо нас, стреляют мимо нас...
Голос друга был на несколько секунд заглушен низко пролетевшим аэропланом, кашляющим чёрными выхлопами.
-В них можно стрелять, но они в тебя не попадают, -продолжил Фархад. -Вот, смотри!
Он высунулся над окопом и начал размахивать руками. Неожиданно появившийся немецкий солдат, выскочивший из дыма, непонятно откуда, тут же насадил его на штык и пинком подкованного сапога сбросил обратно в окоп.
-Фархад! -бросился к нему Боцман. -Вот, холера! Фархад!
Пыхтя противогазом, немец тяжело спрыгнул вниз и замахнулся на него. Вовремя подхватив своё оружие, Боцман выстрелил в упор, прямо ему в живот. Нападавший выронил винтовку, грохнулся на колени, и повалился вбок, съехав по стенке окопа.
-Пропади всё пропадом! -здоровяк выкарабкался из окопа и побежал вперёд, навстречу вражеской лавине.
С победоносными криками, выпрыгивая из окопов, за ним помчалась толпа союзников. Над головой пылал и медленно опускался носом вниз объятый пламенем дирижабль. Британцы и немцы сошлись в рукопашной схватке. Боцман, выкрикивая ругательства, размашисто бил всех подряд прикладом винтовки. Летающий костёр цеппелина рухнул на землю, комкая обнажившийся каркас корпуса и воспламеняя мечущихся людей. Кабина смялась, и сорвавшийся с вала пропеллер, рыча гигантским шершнем, полетел вперёд, потроша всё на своём пути. Боцман остановился, обреченно глядя на приближающуюся к нему мясорубку, получил резкий удар, который абсолютно не почувствовал и вывалился из фальшивой иллюзии обратно в тронный зал.
-Ну как? Ну как? Ну как? Ну как? Ну как? -прыгал на своём летающем креслице король Тохион.
-Слишком шумно, -тряхнул головой Боцман, очухиваясь от пережитого.
-Вы ничего не понимаете! Я изменил цвет травы! Теперь она не зелёная - а изумрудная! И немецкие солдаты раньше пыхтели в противогазах так: 'пуф-пуф-пуф', а теперь так - 'пф-ф, пф-ф'! Неужели вы этого не заметили?!
-Послушайте, ну мы там были не так долго, -начал оправдываться Фархад. -Поэтому...
-Хотим поговорить с Порослью, -сухо ответила Лиша.
-Вы не понимаете, что теряете! Вы живёте в своём скучном, сером мире, и не хотите из него вырваться! Мне жаль вас... Ступайте к секретарю, оплатите пошлину, и общайтесь с Порослью на здоровье, -разочарованно отвернулся насупившийся монарх.
За пошлину пришлось отдать все оставшиеся деньги. До места контакта с Порослью путешественники добирались молча.
Пришлось подняться на самую верхнюю часть гигантского растения, туда, где росли самые свежие и молодые побеги, торчащие пучком, вокруг которого зеленели мелкие листочки, растопыренные круглой розеткой. Добраться до этого места можно было по верёвочной лестнице. Верхушка стебля заметно раскачивалась из стороны в сторону. Когда все трое вскарабкались на розетку и погрузились в мягкую лиственную бахрому по пояс, Лиша подошла к центру почки и остановилась около сочных, нежно-зелёных завязей. Она положила руку на ростки и закрыла глаза. Прошло несколько минут. Затем, девушка убрала руку и обернулась к спутникам.
-Ничего, -произнесла она. -Никакой реакции.
-Так я и знал, -возмутился Боцман. -Эти говнюки нас обманули! Обобрали как дураков!
-Нет, -Лиша отошла в сторонку. -Дело не в этом. У нас с ней нет контакта. Я - существо иного рода. Мы не совместимы. Нужен человек.
-Эх, чем шайтан не шутит? -выдвинулся вперёд Фархад. -Я никогда ещё с кустами не беседовал. Можно попробовать?
-Давай.
Капитан подошёл к росткам, запустил в них руки, и замер минут на пять. Лиша и Боцман терпеливо дожидались. Но вскоре Фархад сделал шаг назад и развёл руками, -не работает. Единственное, что почувствовал - резкий запах полыни в носу.
-Раз уж вы двое попытались, почему бы и мне не рискнуть? -вызвался Боцман.
-Если хочешь - пожалуйста...
Мужчина подошёл к росткам и тронул их своей большой волосатой рукой.
-Кто здесь?
Неожиданная тишина поразила его. Вокруг было темно и в то же время - нет. Боцман не мог понять, где очутился. По ощущениям - это была чаща ночного леса. Можно было ощущать запах листвы и колыхания невидимых ветвей. Но рассмотреть их возможности не представлялось. Как будто они существовали в иной реальности. Боцман чувствовал, что среди этих необозримых кущей кто-то стоит и смотрит на него.
Здоровяк растерялся. Он не ожидал, что у него получится войти в контакт с растениями, и не знал, о чём с ними говорить.
-Поросль, ты согласна поговорить со мной?
-Вы явились втроём. Обширная Поросль чувствует злость. Те, кто пришли с тобой, до сих пор хранят её в себе. А ты нет. Это необычно.
-Всё потому, что меня разозлил местный художник. Который никакой не художник, а мошенник и хам. А потом, когда мы шли на приём к королю, то видели всяких удивительных фриков, на которых я отвлёкся и как-то забыл про злобу на этого дурака.
-Твоё сердце не может долго держать в себе зло. Это редкость. Ты - добрый человек, хоть и вынужден вести злую жизнь. Злая жизнь тебя угнетает. Поэтому ты ищешь способ своего искупления. И ты думаешь, что нашёл его.
-Наверное ты права... В смысле, вы правы. Я, если честно, не совсем понимаю своё призвание. Если бы у меня была такая же богатая фантазия, как у вашего короля, я бы создал свой собственный мир. Но я слишком неоригинальный.
-У нашего короля? -Поросль возбуждённо зашелестела. -У нас нет короля. Мы никому не подчиняемся. Нас много и в то же время мы - единое целое. Мы - Поросль.
-А как же король Тохион Десять-Из-Десяти?
-Тот, кого ты называешь королём, на самом деле наш раб. У него нет никакой фантазии. Все иллюзии, что он передаёт, принадлежат Поросли. Люди, которые потребляют виртуозность, служат нашим целям. Поросль использует их в качестве живых удобрений. Ты и твои спутники не приняли виртуозность. Значит вы стоите выше, чем они.
-Что же в итоге станет с ними?
-Они будут полностью переработаны. Не реагируй так импульсивно, Большой-Волосатый. Они сами сделали свой выбор. В этом мире они являются растениями, а вовсе не мы.
-Послушай. Послушайте... Наверное это не правильно, что именно я сейчас с вами... С тобой говорю. Просто преподобный Василий Лоурентийский ещё не прибыл. Это он имеет опыт общения с такими... С такими уникальными явлениями.
-Задумчивый-Старый? Он уже пытался. Нам больше нечего ему сказать.
-Неужели нечего? Над нами нависла угроза. Над всеми нами. Над Порослью в том числе. Эта угроза - Ицпапалотль. Она пытается перекроить весь мир на свой лад. А это приведёт к катастрофе. Мы изо всех сил пытаемся ей помешать, но пока что бессильны. Нам нечем крыть. Но если ты поможешь. Ты ведь великая. Ты растёшь везде и знаешь всё. Неужели тебе безразлична судьба мира?
-Мир? Мир - это условность. Только разум бесконечен. Нашему разуму не будет конца.
-А если Ицпапалотль поглотит вас, то ваш разум станет её разумом и больше не будет вам принадлежать.
-Главное, что он будет. Остальное не важно.
-Самый простой ответ. Что ещё можно ждать от овощей? Цель каждого овоща в том, чтобы его сожрали, и тогда он как бы перейдёт в форму того, кто его сожрал. Например, в форму коровы. Но это заблуждение. На самом деле, овощи становятся пищей, чтобы их семена потом упали вместе с навозом в почву и взошли вновь. А эта система хорошо работает только если коровка хорошенько оправится. Боюсь, что у нашей бабочки нет дырки в заднице, а значит вы останетесь в её вонючем нутре навсегда. Объяснил может и грубо, но как смог.
-Большой-Волосатый слишком перевозбуждён. Поэтому измеряет ситуации слишком простыми мерками. Нам же известно то, что от перераспределения энергии фундамент сущего не изменится. Ни те, что приходили до нас, ни те, что придут после, по сути своей, не значат ничего. Изменится лишь форма, а содержание останется прежним.
-А на людей вам совсем наплевать? Вы же сами когда-то были людьми.
-Люди - это мимолётный штришок в книге жизни. Мы поняли это. И давно отринули бессмысленность былых формаций. Та, кто называет себя 'Обсидиановой бабочкой', не готова к этому. В ней слишком много человеческого. Опасного, вредного и разрушительного, но всё-таки человеческого. Поэтому она стремится стать сверхчеловеком, не понимая, что приставка 'сверх' - не оторвёт её от примитивных корней. Если вы желаете победить её - бейте по человеку внутри неё. Люди - самоуверенны. А люди, наделённые безграничной властью, самоуверенны безгранично. Если бы Обсидиановая бабочка не полагалась на свои человеческие страсти, она бы наверняка знала о том, что безмерное поглощение влечёт непредвиденные опасности. Потому как никто не может дать гарантию, что в потоке изысканных яств не окажется смертельной отравы.
-Я не понимаю этих аллегорий.
-Когда ты смотрел вниз, Большой-Волосатый, что ты видел?
-Вниз? В смысле, на Оксилоре? Я видел туман.
-Что ещё?
-Ничего. Только туман.
-Думай, Большой-Волосатый.
-Погоди. Я видел чёрную чуму. Она уже здесь. Но не поднимается выше тумана.
-Это не чума. Это следствие перекоса. Некие события в информационном пространстве породили дисбаланс энергетической структуры. Если где-то прибыло - где-то должно убыть. Всё как всегда.
-Что же сдерживает перекос?
-Всё дело в полярности. Для балансировочной компенсации, плюс должен нивелироваться минусом. В данном случае, отрицательной величиной выступила растительность с Квилакси.
-Капуста, -вспомнил Боцман. -Нам предлагали её во дворце!
-Вкушать её вам не желательно.
-Но другие её жрут. И превращаются в полных неадекватов. Если Поросль на самом деле всем здесь заправляет, почему не пресечёт это?
-В пресечении нет смысла. Большой-Волосатый никак не поймёт, что на ситуацию это ни коим образом не повлияет. Мы всё равно останемся теми, кем являемся. Просто те, кто остались людьми, ищут способы продлить своё существование в привычной им ипостаси. Это их дело. Не наше. Мы знаем, чем всё закончится. Всё закончится началом. Так было всегда. Наша Вселенная - это Уроборос. Один из многих замкнутых циклов, циркулирующих внутри древа Иггдрасиль. Которое больше известно как Высший Разум. Необъятное, самоподдерживающееся, самовоспроизводящееся, саморазвивающееся древо объединяет всех нас. Все разумы. Которых и много, и всего один. Пророчества, которым вы следуете, ни что иное как отпечатки предыдущих циклов, сохранившиеся благодаря неким системным сбоям. А возможно, им специально дозволяют переходить в новый цикл, чтобы новые поколения получили подсказки для исправления своих былых ошибок и совершенствования грядущих поступков. Нам неведома истина этих посланий. Ведомо лишь то, что мы сами оставили их нам же самим. Если подсказка вам непонятна, ответ следует искать только в глубинах собственного разума и более нигде. Мы уже сказали это Задумчивому-Старому, но, как видно, он не понял этой простой истины, если ты здесь и спрашиваешь о том же самом.
-А как квилаксианская капуста помогает предотвратить гибель Оксилора?
-Никак. Это лишь отсрочка. Лечение болезни ядом. Органика, привезённая с Квилакси, поглощает энергию. Вместе с энергией заражения она поглощает и энергию жизни. Это антибиотик, убивающий всё без разбора. Полагаться на него нельзя. Пока квилаксианская органика не покидала Квилакси, в ноосфере сохранялся баланс. Теперь же его нет. Метаморфозные бури, не утихающие вокруг наших миров - прямые тому доказательства. Обстановка в мире нестабильна. И рано, или поздно, всё рухнет. Чтобы возродиться вновь. Как? Не важно. Важность имеет только энергия. Будет существовать энергия - будет существовать и разум.
-Прости меня, великая Поросль. Но я всего лишь штурман эфирного экзокрафта, -грустно произнёс Боцман. -Я знаю, что ты говоришь мудрые вещи, но я слишком глуп для них. Мне бы голову преподобного Василия. Или хотя бы Алика. А я, как видишь, тупой, как пробка. Хорошо понимаю чёткие команды, но когда надо ломать голову над загадками - сразу теряюсь. Одно радует - памятью меня природа не обделила. И всё, что я здесь услышал, я непременно передам друзьям слово в слово. Но меня почему-то угнетает мысль, что я так и не выяснил того, что мог бы выяснить.
-Тогда попробуй говорить от себя, Большой-Волосатый. Не от Задумчивого-Старого, а от себя, -прошелестела Поросль.
-От себя? Знать бы, как. Их цель стала моей целью. Я стремлюсь только к одному - помочь им прийти к победе. Поэтому я и задаю вопросы, которые задавал преподобный... Пустая моя голова... Что я должен спросить 'от себя'? Вот, холера, ничего не могу придумать... Разве что, -Боцман просиял. -Разве что о белом драконе!
-Поросль не понимает твоего вопроса, Большой-Волосатый. Ты правильно его сформулировал?
-Нам осталось найти последний указатель, ведущий к логову Бабочки. Это белый дракон, будь он неладен!
-Нам непонятна суть вопроса. Таких существ не бывает. Поросль делает вывод, что Большой-Волосатый ошибся.
-Так я и знал... Несчастный я остолоп. Даже тут ничего не смог выяснить. Прости меня, Поросль. Я больше не знаю, что у тебя спросить. Пожалуй мне надо уйти.
-Поросль делает вывод, что Большой-Волосатый ошибся, -повторила Поросль. -В формулировке вопроса. Он вовсе не дракон. И не белый.
-Кто он?! -обрадовался Боцман. -Милая Поросль, выручай! Расскажи, что это за созданье и где нам его искать?!
-Отдалённый мир-тюрьма, затерянный на краю бушующего циклона. Поросли туда почти нет доступа, потому что там почти не осталось растительности. Имя сему миру - Хундхёлль. И добровольно туда никто не попадает. Там и живёт тот, о ком ты спрашиваешь, с наибольшей вероятностью. Чудовищный змей, носящийся в облаках. Страж обречённых. Поросль больше не может говорить с тобой, Большой-Волосатый, ты должен срочно уйти. Тот, кто называет себя королём, идёт сюда, чтобы причинить вам зло. Вы должны торопиться.
Боцман не успел ничего ответить, как окружавшая его иллюзия рассеялась. Он по прежнему стоял в центре огромной завязи и смотрел на свои руки, утонувшие в тёплых ростках. А где-то рядом слышались крики.
-Мы за всё заплатили, вы не имеете права! -кричала Лиша.
-Вы - грязные обманщики! Вы желаете завладеть моими наработками! -ответствовал ей голос короля Тохиона Десять-Из-Десяти. -Я не потерплю этого!
-Нам не нужны Ваши наработки!
-Ложь! Я чувствую вашу ложь кончиками своих пальцев! Только я - король, могу творить виртуозность! Потому что я - крутой король, ясно вам?
Боцман обернулся и увидел, что над ними, словно жуки, на летающих платформах, похожих на надувные детские плавательные круги, в воздухе висит целый отряд из гильдии правопорядка, во главе с самим монархом.
-Повторяю ещё раз! Наше дело не связано с Вашей работой! -ответила Лиша.
Боцман дотронулся до её плеча, -мы можем уходить. Я всё узнал.
-Правда? -удивилась девушка.
-Клянусь. Не нагнетай обстановку с этими людьми. Давайте просто уйдём и всё.
-Хм... -Лиша вновь повернулась к королю. -Хорошо, ваше величество, мы уходим. Нам не нужны конфликты.
-А кто это вас отпускал? -хрюкнув, воскликнул Тохион. -Нет уж! Я не могу отпустить тех, кто пытался украсть мою виртуозность. Вас отправят в тюрьму, где будут выяснять, что вы у меня украли! Арестовать их! Быстро!
Летающая стража, выхватив дубинки, бросилась выполнять приказание. Без лишних слов, Лиша указала Фархаду на прореху в листве - единственный путь к отступлению. И капитан помчался туда со всех ног. За ним - Боцман. Первые нападающие, с монотонным жужжанием, уже подлетели к ним, но Лиша, выпустив крылья, крутанулась винтом, расшвыряв их по сторонам, чем выиграла небольшую фору.
Проскочив между листьями, Фархад с другом поочерёдно повернулись лицом к стеблю и обхватив его руками-ногами, как по пожарному шесту съехали вниз - до основания нижней ветки. Лиша спикировала следом. А сверху к ним, по спирали уже неслась оставшаяся группа стражников. Дубинки в их руках раздвинулись и превратились в оружие, стреляющее шипами.
Балансируя руками, Фархад и Боцман добежали по центральной жилке - до листовой пластины. Этот лист был маленьким - не больше пяти метров в длину. Достигнув его окончания, мужчины спрыгнули вниз и, пролетев около десяти метров, упали на нижний спружинивший лист, и покатились по нему к краю, пытаясь ухватиться за шершавую поверхность. Шипы втыкались совсем рядом. К счастью, оружие оксилорцев было недальнобойным и чтобы бить прицельно, стражникам нужно было сократить расстояние хотя бы до дюжины метров. Скатывающиеся по листу беглецы не давали им такой возможности. Однако их удача грозила обернуться погибелью. Потому что на листе под ними располагались постройки, упав на которые, они бы неминуемо разбились насмерть.
Раздав 'парашюты', Лиша сделала манёвр и, уворачиваясь от летящих в неё шипов, как бы невзначай, зацепила крыльями сразу двух стражников, которые, крича и дымясь, камнями полетели вниз. Пушинки спасли друзей. А инерция придала им направление полёта. Требовалось всего лишь перелететь с одного гигансткого растения - на другое. Экзодром уже был виден внизу и осталось только спланировать на него, прежде чем преследователи их нагонят.
Но сила инерции быстро заканчивалась. Если Фархаду её в принципе хватало, то тяжёлый Боцман всё быстрее переходил в вертикальное падение. Кружа вокруг них, словно орлица, Лиша наконец подхватила его под мышки и потащила к листу экзодрома. Шипы-конусы свистели всё ближе и ближе к ним. Беглецы были хорошей целью. Лавировать становилось всё сложнее, и Лиша раскачивала Боцмана всё сильнее и сильнее, пытаясь хоть немного увеличить частоту манёвров. Когда преследователи их почти настигли, она решилась на опасный трюк, резко уйдя в сторону и вниз - к самому основанию экзодромного листа. Лист был поистине огромен, и одно лишь его основание имело шестиметровый диаметр. За него-то Лиша и ухватилась своими передними щупальцами. Брызнул дымящийся сок и сальвификарий, вместе со своей ношей, обогнул длинный, толстый стебель по кругу, оставив на нём глубокую борозду, сочащуюся зеленоватой жидкостью. Стражники, не ожидав такого, разлетелись в разные стороны, чтобы избежать столкновения. Тем временем, пара беглецов, ненадолго спрятавшись от их взглядов, уже мчалась на посадку. Фархад к тому моменту успел приземлиться и бежал под днищами экзокрафтов в сторону 'Одалиски', находившейся на противположной стороне листа.
Лиша с Боцманом последовали его примеру. Экзокрафты надёжно укрывали их от летающей стражи. Поневоле, преследователям пришлось остановить свои вращающиеся летучие платформы-пропеллеры, ставшие похожими на балетные пачки, и спуститься на лист. Погоня продолжилась уже бегом, среди леса стальных посадочных опор трансляционных машин. Фархад первым достиг 'Одалиски', но остановился перед большой группой сотрудников экзодрома. Тех самых, которые незадолго до этого сбросили контрабандиста в пропасть.
-Пропустите меня к экзокрафту! Это мой экзокрафт! -задыхаясь крикнул им капитан.
-Поступило распоряжение короля арестовать этот экзокрафт, а вас - задержать! -ответили ему.
Группа была без оружия, но довольно многочисленна и решительно настроена. К тому же позади приближались стражники с шипомётами.
-В чём дело? -подбежали к Фархаду Лиша с Боцманом.
-Они не хотят нас пропускать, -ответил тот.
Живые клещи почти сжались, когда вдруг, со стороны основания листа, которым он примыкал к стволу, в том самом месте, где Лиша прорезала его своими крыльями, послышался протяжный скрип, похожий на стон, и титанический лист чуть просел, заставив экзокрафты подпрыгнуть, а людей - повалиться с ног. Удержалась только Лиша, которая не дала упасть Фархаду и буквально потащила его через копошащиеся тела оксилорцев - к 'Одалиске'. На ходу, Фархад с пульта-транспондера дистанционно опустил аппарель. Боцман тоже долго не разлёживался, и, вскочив на ноги, припустил их догонять, пиная и расталкивая поднимающихся таможенников. Прежде чем он запрыгнул на выдвижную платформу аппарели, две колючки успели его догнать, но не попали в цель. Одна стукнулась в борт экзокрафта, а другая - сразила своего же союзника.
Оказавшись в прохладном, знакомо пахнущем чреве родной машины, здоровяк тут же схватил приготовленный пулемёт, развернулся и в упор положил пятерых преследователей, уже взбегающих по аппарели в грузовой отсек. Остальные сотрудники экзодрома в ужасе разбежались, сбивая с ног подоспевшую стражу. Аппарель быстро закрывалась. Пять колючек успели безуспешно влететь внутрь, но так же никого не зацепили.
Нужно было как можно скорее покинуть зуну, пока сюда не подоспели главные войска, у которых имелось оружие посерьёзнее жалких шипомётов королевской охраны. Фархад торопился как мог, но на разгон двигателей требовалось солидное количество времени.
Чудовищный треск повторился и лист начал всё сильнее надламываться, проседая вниз. С громким хлопком переломился трубчатый мост-переход на соседний лист. Оксилорцы мигом забыли о нарушителях, и принялись метаться, охваченные паникой.
-Шайтан... -произнёс Фархад, почувствовав, что корпус 'Одалиски' начинает наклоняться.
Их экзокрафт не двигался. Двигался лист, на котором он стоял. В стороне, некоторые экзокрафты стали сползать по наклонной, ударяясь в своих соседей и увлекая их за собой. Наперегонки с ними поползли грузовые контейнеры и машины обслуживания.
-Это плохо, -насторожилась Лиша.
Ближайший к ним экзокрафт, увлекаемый общей кучей, ударился в борт 'Одалиски'. Из его открытого люка посыпались ящики и покатились к краю пропасти. 'Одалиску' начало разворачивать носом к обрыву. Стало видно, как в него по очереди сыплются контейнеры, а затем, переломившись, сваливается тягач. Сам экзокрафт всё быстрее и быстрее полз туда же, чертя опорами глубокие борозды на листе. Позади, не выдержав критического наклона, рухнула диспетчерская башня, а за ней следом развалилось здание сортировочного пункта. Мелкие экзокрафты-'каботажники' быстрее всех достигли края листа и попадали вниз. Последнему удалось запустить двигатели, но выйти на взлётный режим он не успел и, сделав в воздухе странный кульбит, упал следом за остальными. Слева, огромный транспортный экзокрафт, вспахав лист четырьмя кривыми опорами, вкопался в его мякоть и на какое-то время заякорился, удерживая машины, врезающиеся в него сзади. Так же он зацепил хвост 'Одалиски' своим стабилизатором, и она, прочертив на листе дуги, словно гигантский циркуль, развернулась к пропасти противоположным боком. Металл заскрипел, но выдержал. По гулким сотрясаниям можно было понять, когда в остановившего их гиганта врезались новые и новые экзокрафты. А лист тем временем продолжал наклоняться.
-Коссома! Зацепились! -восклицал Фархад.
-Без паники. Если сильно дёрнем, то соскочим, -успокаивала его Лиша.
-Не успеваем, не успеваем!
Раскатисто кракнув, основание листа окончательно сломалось, и он повалился вниз, вдоль стебля, сбрасывая с себя всё, что на нём находилось. С криками, в пропасть улетали люди, сталкиваясь и переворачиваясь, вниз сыпались экзокрафты. Зацепившийся грузовик развернуло почти на сто восемьдесят градусов, после чего у него наконец-то отломились передние опоры, которыми он 'вкогтился' в лист. И эта здоровенная, железная туша, отцепившись от 'Одалиски', полетела вниз. Более лёгкая 'Одалиска', заливаемая зелёным, липким соком, хлещущим из ран листа, задержалась лишь на пару секунд дольше соседа, а потом, носом вниз, упала за ним следом. Падающий экзокрафт-большегруз, грохнулся на нижний лист, уже истрёпанный и исчерченный следами многочисленных падений. Удар был такой силы, что лист пригнуло, однако его основание каким-то чудом сохранило упругость и не сломалось, позволив упавшей машине свободно скатиться дальше. После этого, лист, словно пятнадцатиметровое опахало, вернулся обратно, приняв на себя 'Одалиску'. Машина, подобно ножу, воткнулась носовой частью в его измочаленное тело, пробив сочащуюся полутораметровую толщу насквозь и выйдя с другой стороны. Из коридора кубарем прикатился потерявший равновесие Боцман и вместе с Лишей они повисли на штурманском кресле. Когда мутные, слизистые потоки вязкого сока стекли с лобовых экранов, все трое увидели разверзшийся под ними туманный морок, в который падали экзокрафты и обломки зданий. Затем, вроде бы, всё стихло, но уже через мгновение, из глубины тумана начали рваться взрывы, которые набухали огненными шарами, и тут же всасывались обратно, словно какая-то сила не давала реакции распротсраниться и гасила её, затягивая назад в эпицентр. Когда же канонада взрывов завершилась, чёрная плёнка отделилась от тумана и поползла наверх, обволакивая стволы гигантских растений. Центральная силовая установка 'Одалиски' наконец-то набрала достаточную мощность, но стартовать из такого положения Фархад не мог. Сперва надо было оторваться от листа.
-Спокойно, Фархадик, -сам себе бормотал капитан. -Ты сможешь. Сейчас мы аккуратно поднимем нос и выскочим. Сейчас.
Передний двигатель заработал сильнее и экзокрафт начал выпрямляться в горизонтальное положение, всё ещё пронзая лист насквозь. Зоркий взгляд Лиши сумел распознать, что чёрная, маслянистая субстанция, взбудораженная взрывами, всё быстрее и быстрее поднимается по стволам окрестных растений, почему-то не затрагивая листья. Спустя всего несколько секунд, она взвилась выше их листа, и поползла дальше.
-Фархад, ты можешь побыстрее? -спросила девушка.
-Какой 'побыстрее'?! -сорвался тот. -Ты понимаешь, что если нас закрутит на этом сраном листе, то мы либо упадём вниз, либо перейдём в спин-трансляцию, и нас разорвёт!
-Просто вытащи нас отсюда.
-Чем я и занимаюсь!
Откуда ни возьмись, появились военные машины гильдии правосудия. Похожие на летающие тарелки с пушками, подвешенными снизу, три аппарата спустились до уровня зацепившегося 'Экзокрафта'. Они наверное сильно удивились, узнав, что единственным уцелевшим экзокрафтом на разрушенном Тонтоне оказался экзокрафт нарушителей.
-Легки на помине, -выругался Боцман.
-Фархад, открой люк, я разберусь с ними, -попросила Лиша.
-Не надо! Совсем сдурела? Ты и так наразбиралась отменно. Не усугубляй. Тем более, что они по нам не стреляют, -ответил капитан.
Военные и вправду почему-то не стреляли. Только целились в них с трёх сторон. Возможно их тоже волновали быстро чернеющие стволы растений.
-Сдаётся мне, что как только мы выпутаемся и предпримем попытку экстренной трансляции - они нас уничтожат, -предположил Боцман. -Может быть Лише и вправду стоит их отогнать?
-Сидите оба и молчите! -ответил Фархад. -Я знаю, что делаю.
'Одалиска' максимально выровнялась, после чего капитан перевёл рычаги управления двигателями на реверс, чтобы выйти из дырки в листе задним ходом. Пушки военных так же медленно поворачивались следом за ними.
-Порвут они нас. Ей богу порвут, -качал головой Боцман.
-Двум смертям не бывать, а одной не миновать, да, -Фархад перевёл тягу в нейтральное положение и начал медитативно дышать. -Ф-фух... Ф-фух... Так... Теперь нужно выбрать момент... Ф-фух.
-Какого лешего они делают? -приблизился к экрану Боцман.
Пушки истребителей разом поднялись куда-то вверх и чуть в сторону. Лиша скользнула в штурманское кресло и вывела изображение с обзорной камеры, нацелив её на объект внимания оксилорцев. Там - с исполинской травины, где они совсем недавно общались с Порослью, начали опадать листья, подточенные хищной чернотой. С них, словно красно-белый налёт, сползали разрушающиеся здания. Ни одного крика не доносилось оттуда. Беспомощные горожане, погружённые в транс виртуозности, даже не подозревали, что спустя секунду умрут и всё закончится. Лишь грохот осыпающейся кладки и разваливающейся кровли сопровождал это страшное действо. Рвались натянутые мостики и искрящие электрические провода. А над всем этим ужасом продолжал возвышаться дворец Тохиона Виртуозного Десять-Из-Десяти. Крепкая постройка удерживала его на прогибающемся листе, пока угол наклона не увеличился до критических сорока пяти градусов. Тогда начали осыпаться первые башенки, выполненные из фигурной лепнины. Рухнули статуи воинов и дворец начал перекашиваться в сторону наклона. Где-то возле основания разбилось стекло и наружу выпал Темтан Суон, истошно вопящий: 'Бездарности! Всё равно вы все бездарности!' Его крик превратился в короткий писк и он исчез где-то среди града падающих обломков. Лист окончательно отвалился и вместе с разваливающимся дворцом, обрушился на нижние листы, обрывая их друг за другом, пока не скрылся в огромном всплеске ядовитого тумана. Судя по всему, король погиб вместе со своим дворцом.
Военные были явно шокированы гибелью монарха и их истребители просто висели в воздухе, словно парализованные. Этим Фархад и воспользовался, быстро перейдя в режим экстренной трансляции. От стартового импульса, корабли оксилорцев отбросило назад и перевернуло, а лист, в котором торчала 'Одалиска', оторвался и полетел вниз. Самой же 'Одалиски' в этом мире уже не было.
'Безумие. Ноосфера погружается в сплошное безумие. То, что мы встретили в Оксилоре - прямое следствие социально-психологических деформаций человеческого разума. Квилаксианские растения лишь усугубили этот процесс.
Возможно теории некоторых моих коллег справедливы, и демпфирная контаминацая по сути своей является чем-то вроде энергетического гниения, очаги которого возникают в тех местах, где человеческое безумство заходит за грань допустимого и превращается в деградацию. Чёрный гной сочится из эфира, поглощая и разлагая больную природу тронувшегося бытия.
И Ицпапалотль тут уже не причём. Ицпапалотль - это лишь результат действия неких защитных процессов, призванных остановить разложение. Радикально, беспощадно, кроваво, но положить ему конец.
О, Высший Разум! Мои рассуждения начинают напоминать ересь грязных суларитов. Нельзя поддаваться влиянию этих сомнительных тем. Нужно срочно найти Алика'.
Лиша.
Внешняя инфотрасса Окс-Трея.
Темпоральный фрактал 18.002.
-Подождите, сейчас там рекламщики выступают, -остановил их служитель кулис. -Рекламируют фирму Их Высочества. Как отрекламируются - можете выходить. Кстати, я не нашёл вас в списке команд.
-Нас прислали на замену, -развёл руками Алик.
-Кретины, -возмущение адресовывалось не им. -Хоть бы раз составили списки правильно. Вечно всё перепутают. Хорошо, что вы вовремя явились. С этими 'Хохмачами-Смехачами' постоянно конфузы случались. То они набедокурят где-то, и приходится их разыскивать по околоткам. То в барах ураганят, а потом на себя не похожи. Ну а когда нам квиль завезли - они вообще из угара перестали выходить. Гнать пора этих дармоедов поганой метлой... Ну а вы как, готовы? Вижу, что впервые у нас выступаете.
-Да, -признался Алик. -Это большая честь для нашего дуэта.
-Придётся изрядно постараться. Человек-птица сегодня вообще не в настроении. Громит всех без жалости. Если не дадите высокий накал юмора - он вас утопит и остальные арбитры не спасут.
-Мы уже слышали об этом 'Человеке-птице'. Кто он такой?
-Вы явно прибыли издалека, -понимающе кивнул служитель. -Если не знаете такую выдающуюся личность. Это старший советник короля. Выше него только Их Высочество со своим августейшим сыном. Человек-птица прибыл на Кавине вместе с нашим досточтимым монархом, и тоже попал в метаморфозную бурю. Только у Их Высочества смех пропал, а Человек-птица превратился... В птицу. Это его очень сильно злит. Он не хочет быть птицей, но вынужден жить с этим обликом. Заклинаю вас именем Алумо, дорогие чужезунцы, никогда и ни при каких обстоятельствах не шутите над обликом Человека-птицы!
Объявили их номер. Щурясь от яркого солнца, Алик и Василий вышли на арену. Впереди стояли микрофоны на длинных подставках. Зрители рукоплескали. Но артисты не торопились, шагая медленно и нерасторопно. Алик специально избегал спешки, чтобы успеть сориентироваться на месте и продумать план действий в зависимости от обстановки. Что говорить зрителям, он по прежнему понятия не имел.
По левую сторону от входа, находился высокий пьедестал, похожий на кафедру, где возвышалась одинокая фигура с шарообразной головой. Это был король. Под пьедесталом монаршьей особы находилась полукруглая трибуна, которую Дементьев сперва принял за пост личных телохранителей короля, но когда подошёл ближе, догадался, что это те самые арбитры, о которых ему говорил служитель. Видимо они выполняли функции жюри и оценивали выступающих артистов. Арбитры постоянно улыбались, хихикали и выглядели довольно странно, словно юродивые. У них были нелепо всклокоченные волосы, небрежная щетина, и безумные, бегающие глаза. Судя по неестественным, дёрганным движениям, эти люди находились под действием каких-то наркотических препаратов. Король же был напротив - твёрд и монументален, словно изваяние. Его пожелтевшая кожа напоминала мумию, а пустые водянистые глаза ничего не выражали.
Пресловутый Человек-птица резко выделялся на фоне остальных арбитров. Его туловище было вполне человеческим. Однако, из ворота пиджака торчала длинная, изогнутая шея, на которой крепилась гусиная голова. Волосы на голове чередовались с перьями, а под длинным красным клювом торчала седая, лохматая борода. Мутант очень недобро смотрел на артистов и кажется был готов в любой момент выпрыгнуть из-за стола и напасть на них. Избегая его взгляда, Алик спокойно дошёл до микрофона и начал делать вид, что настраивает его. Публика замерла в ожидании. Василий растерянно крутил головой, готовясь к неминуемому позору.
-Что делать будем? -тихо спросил бедный старик. -Я умею только проповедовать.
-Здесь твои проповеди не помогут, отец, -ответил Дементьев. -Местные ценят сугубо сортирный юмор. Попробуем взять их через это.
Подключив микрофон, он занял деловую позу и попривествовал всех, начиная с короля. Ему ответили аплодисментами. Начало хорошее. Теперь следовало оправдать ожидания.
-Когда Бог сотворил человека, то сначала было непонятно, какая часть человеческого тела наиболее важная, -начал он. -И между ними разгорелся спор: кто станет начальником. Мозг сказал, -'ясное дело, что начальником должен стать я, поскольку я управляю всеми органами, и без меня организму не обойтись'. -'Позвольте!' -возразили ему Глаза. -'Мы указываем путь, а значит и начальниками должны быть мы!' - 'Раз уж на то пошло, начальником могу быть только я', -произнесло Сердце. -'Ведь я распределяю кровь между всеми органами'. - 'А я - кормлю всех!' - воскликнул Желудок. -'Значит начальник - я!' К спору подключились Ноги, - 'мы всех вас носим! Значит мы - начальники!' И тут, внезапно, появляется Говно, которое важно говорит, - 'только я могу быть начальником!' Все тут же начали смеяться над ним. - 'Хорошо. Поживём, увидим...' - ответило Говно и пропало на пять дней. Настал великий запор. Что тут началось! Глаза лезут из орбит, Сердце заходится, Желудок разрывается, Ноги трясутся, Мозг не работает. Все в ужасе закричали, - 'пусть Говно будет нашим начальником!!!' С тех пор, каждое говно может быть начальником.
Реакция на анекдот Алика была нулевой. Зал непонимающе молчал. Король нахмурился и опустил голову, словно бык, готовый бодаться. А Человек-птица вытянул шею вперёд и грозно зашипел.
-Не прокатило? -зажав микрофон, пробормотал Алик.
-Нас побьют. Точно побьют, -закрыв глаза, шептал Василий.
-Погоди паниковать. Остался последний шанс, -Дементьев вынул листочек квиля.
-Ты с ума сошёл, -схватил его за руку старик. -Не вздумай! Пусть лучше нас изобьют, чем это!
-Я знаю, что делаю! -Алик упрямо положил листок в рот, быстро прожевал и проглотил. -Хм. На вкус как брокколи.
-О, нет, -схватился за голову Василий. -Сумасшедший.
Сначала никакого эффекта Алик не ощутил. Только безразличие ко всему. Потом ему начало казаться, что можно вообще ничего не говорить и не делать. Зрители смотрят - и хорошо. Пусть смотрят. Пусть сами думают над тем, что происходит. Он захотел поделиться этой мыслью с паникующим другом, но когда повернулся к Василию, обнаружил, что тот как-то странно выглядит. Тело старика раздулось и стало походить на бурдюк, в котором то вверх, то вниз передивалась вода, искажая внешнюю текстуру облика. Голова старого проповедника то раздувалась, то наоборот - кукожилась до размеров засохшего персика. Это выглядело необычно, но почему-то вызывало только смех. Алик потрогал соседа за раздувшееся плечо и тот начал прыгать, словно надувной мячик. Повернувшись к королевской трибуне, Дементьев увидел, что Несмеян Первый тоже изменился. Его череп стал абсолютно круглым и увеличился раз в десять. Глаза выпучились, как у филина, и глупо вращались. Руки, лежавшие на краях кафедры, потекли вниз будто расплавленный воск.
-Что происходит? -с ухмылкой, произнёс Алик. -Что это за дурь? Почему всё такое нелепое?
Дальше начались какие-то совершенно бессовестные чудеса. Птицы, порхающие вокруг, своими изменившимися формами стали напоминать гениталии. Зрительските трибуны заколыхались волнами, и со всех сторон понеслись какие-то сладострастные стоны, перемежающиеся с совершенно идиотским смехом. В лицо полезли разноцветные мухи. Отмахиваясь от них, Алик окончательно потерял связь со здравомыслием. Он не мог понять, что испытывает. Не ощущалось ни радости, ни грусти. Только какая-то лёгкая пустота. Казалось, взмахни он руками, и взлетит вместе со стаей пошлых птичек - к солнцу, превратившемуся в золотой логотип королевской фирмы. Вся эта мишура выглядела абсолютно бестолковой, и чем дольше он здесь находился - тем сильнее хотел уйти куда-нибудь, где поспокойнее.
Присмотревшись, к кафедре короля, Алик обнаружил в ней дверцу, которую почему-то раньше не замечал. Ему стало интересно, что он увидит, если откроет её? Ноги короля? А вдруг король стоит без штанов? Вот забавно будет! Глупо посмеиваясь, Дементьев подошёл к кафедре и, всё ещё побаиваясь реакции монарха, помедлил, прежде чем распахнуть дверцу.
Никаких королевских ног за ней не оказалось. Под кафедрой находилось совершенно иное пространство, словно в 'волшебном' ящике фокусника. Там, где должны были находиться ступни короля, была лестница, ведущая под землю. Алик посчитал, что там его ждёт отличное место для того, чтобы спрятаться от творящейся наверху вакханалии, и отправился вниз по ступеням. Весь этот бред всё сильнее смешил его, поэтому он не стал сдерживаться и хохотал во весь голос. По лестнице спускался уже не Алик Дементьев, а сумеречник по прозвищу Арлекин. И от его смеха тёмные своды подвала ходили ходуном, вспыхивали, брызгаясь в разные стороны яркими красками. Остатками здравого смысла, поражённо замершими под клокочущей массой наркотического трипа, словно перепуганный водолаз на дне бушующего моря, Алик понимал, что теперь он не просто вспоминает своё прошлое, когда был Арлекином. Он вновь стал Арлекином. В его прежних видениях и снах Арлекин выглядел как некий чужак, когда-то владевший его телом и разумом. Теперь же было ясно, что Арлекин - это он сам. Алик чувствовал то, что чувствовал его предшественник. Понимал его логику. Разделял убеждения. Теперь все действия и выходки Арлекина были ему понятны. И воспринимались они уже не как отстранённые события, а как этап преемственности. Примерно так же взрослый человек вспоминает свои выходки в бытность подростка. Он может с ними не соглашаться, но вынужден их признавать. Алик спускался не в подземелье, а в свою память.
Не менее странным было чувство того, что позади него по лестнице спускался ещё кто-то. Сперва была уверенность, что это Василий, не желая оставаться на Арене Смеха в одиночестве, решил уйти вместе с ним. Но интуиция подсказывала, что позади идёт кто-то незнакомый. Тихий, как кошка и ничем себя не выдающий. Почему же Алик его чувствовал?
Впереди замаячила ещё одна дверь. Он не видел её, но точно знал, что она там. Нужно было войти. Не то чтобы он боялся того, кто шёл следом, просто подсознание настойчиво требовало не встречаться с ним. Ещё не время. Выставив вперёд руку, Алик шёл не останавливаясь, пока не нащупал преграду впереди, которая поддалась малейшему толчку. Дверь открылась, и с той стороны порога пахнуло тайной. Не задумываясь ни секунды, он шагнул внутрь.
История Арлекина оборвалась в самом начале и Алик увидел череду инкарнаций, о которых уже знал ранее, но, опять же, не примеряя их на себя. Сейчас каждая ступень, на которую ступала его нога, отражалась в сознании вспышками памяти, с которой словно сдувалась пыль. Словно археолог, он расчищал древние надписи, с удивлением понимая, что когда-то их написал он сам. Чем глубже - тем тяжелее становилось идти. Как будто давление воды опускалось сверху грузным промышленным прессом. Но Алик знал, что останавливаться нельзя. Потому что это была отличная возможность узнать побольше о самом себе. Но зачем? Когда-то он с таким трудом избавился от этого гнёта. Почему же теперь он вновь силится поднять этот крест?
'Наверняка там что-то было', -убеждал он себя. -'Я должен был оставить какие-то ключи. Мои прежние знания должны помочь нам. Я должен всё вспомнить, даже если воспоминания опасны'.
Всё ближе чувствовалось начало его пути. И всё сильнее разбухала его голова, в которую вливались и вливались потоки открывающейся памяти. Наконец, яркой путеводной звездой, засияло ещё одно имя - 'Калибан'.
'Это моё изначальное имя', -понял Алик. -'Калибан. Так меня называли сальвификарии. Но почему именно Калибан? С Арлекином всё понятно. Это был шутник, прячущийся от собственного прошлого за ширмой высмеивания бытия. Но кто такой Калибан? Чудовище? Сын ведьмы? Раб?'
Впитывая в себя самооценку Калибана, Дементьев начал разрываться между противоположностями. Существо, которым он был когда-то, словно состояло из противоречащих друг другу частей. Калибан был дерзок и покладист, жесток и снисходителен, беспардонен и умён. Он кичился своей развитостью, но в то же время признавал собственные ошибки и всеми силами старался их исправлять. Именно от Калибана Алику досталась фанатичная любовь к справедливости, так же, как от Арлекина передалась ему странная, ненормальная улыбка. Вся жизнь Калибана состояла из метаний. Он словно торопился всё успеть, но при этом терпел неудачу за неудачей. Самые перспективные дела в итоге разрушались как карточные домики. Хотя он всё просчитывал и выверял с невероятной скрупулёзностью. Какая-то сила постоянно ему мешала, учиняя всевозможные препоны. В результате последовал крах. Но Алик не торопился поднимать эту часть архива. Его захлестнуло удивление, вызванное масштабами трудов Калибана. Казалось, ему под силу всё что угодно. Он мог создать целый мир. И не просто иллюзорную зуну, а полноценную Землю, с неподражаемой, уникальной природой. В голове Калибана умещались тысячи научных институтов. Он за секунду производил в уме сложнейшие вычисления, на зависть суперкомпьютерам. Ни один человек не мог сравниться с ним даже близко.
Вспоминая его расчёты, Алик осознавал, что они ему понятны. Навскидку их вспомнить и оценить он конечно же не мог, но был уверен, что если немного освежит свою память, то восстановит эти знания без особого труда. А пока что лучше окинуть мыслями базовую составляющую титанических трудов своего предшественника - альтер эго.
Калибан действительно изобрёл метаморфов. И не только их. Создавалось впечатление, что его авторство распространялось гораздо дальше и шире. На него работал огромный штат научных сотрудников, и в итоге весь комплекс 'Сикоракса' встал под его начало. Так сын стал управлять собственной матерью.
'Матерью?' -Алик споткнулся об это странное умозаключение. -'Ну конечно. Я не был рождён женщиной. Я был выведен искусственно. Меня создали учёные под патронажем Сакрариума. Вот почему я такой уникальный. На базе человека они пытались создать нового бога. А получился я - их великое разочарование. Уродливый Калибан. Неуправляемый ЛаксетСадаф'.
Его появление выглядело одновременно великим и ничтожным. Его разум был соткан из сотен других разумов, словно специально подобранных для создания общей основы. И все они были чужими. Это очень удручало. Особенно после того, как он пожил пусть и фальшивой, но полноценной человеческой жизнью, в которой мог думать сам за себя. Стало понятно, почему он так долго и упорно пытался отгородиться от этих воспоминаний.
'А что если всего этого нет? И ноосфера - всего лишь проекция моего сна, в котором я пребываю?' -задумался он, остановившись. -'Бред, творящийся вокруг - это мой собственный бред. Или моё восприятие бредовой жизни людей на планете Земля. Что если я ныряю в собственное подсознание и плаваю в снах, не в силах выбраться из их череды? Что если все заперты в моём сне? Это многое объясняет. Например, моё бессмертие. И поиски обсидиановой бабочки на самом деле поиски меня самого'.
Действие квилаксианской капусты подходило к концу. Алик почувствовал это в виде характерной пульсации, выталкивающей его наружу, как лишённого костей спрута. И тут он вспомнил, что не узнал ещё одну - самую главную тайну своего прошлого. Что связывало его с Лишей и Хо? И почему они, все трое, такие особенные? Ответ был совсем рядом. Алик вспомнил серьёзную озабоченность Калибана сохранением равновесия. Эта цель пролегала через всю его жизнь красной нитью. И возможно он был создан именно для того, чтобы решить данную задачу окончательно. Удивительно, но чем сильнее Алик приближался к финалу личностной жизни Калибана - тем мутнее и размазаннее становились воспоминания. Будто Калибан сам, нарочно абстрагировался от них, дабы забыть и никогда не вспоминать. Эти моменты всё время сопровождались душевной болью, отпечатавшейся на них уже после, поэтому попытки Алика выявить подробности оказались невыносимым занятием. Всё что он сумел понять, так это то, что в проекте, над которым работал Калибан, Сакрариум был заинтересован непосредственно, а сальвификарии выступали контролёрами на протяжении всего процесса. Здесь он и познакомился с Ал Хезид впервые.
Жуткая боль пронзила его насквозь. Она была не физической. Алик понял, что достиг апогея и, не в силах долго терпеть страдания, отступил назад, приходя в себя. Небольшой фрагмент его памяти был повреждён и тень от этой чёрной дыры падала в обе стороны жизненной хронологии: на прошлое и на будущее.
'Что же ты натворил, Калибан?' -думал Дементьев. -'Что за страшную тайну ты похоронил внутри себя?'
Сознание прояснялось. Препарат, подавивший его разум, прекращал своё действие. Шум в ушах превратился в шум ликующей публики. Круги перед глазами сошлись в яркое солнце. А боль сменилась эйфорией. Он опять стоял посреди Арены Смеха, рядом с обескураженным Василием. А публика сходила с ума от восторга. Почувствовав холодок, тянущий по ногам, Алик погледел вниз, и сконфуженно обнаружил, что стоит в одних трусах, со спущенными штанами. Он уже дёрнулся было, чтобы подтянуть их, однако вовремя догадался, что смех публики вызван именно его нелепым видом.
-Что происходит, отец? -как можно тише спросил он у старика. -Почему я без штанов?
-Ты меня спрашиваешь?! -обалдел тот. -Себя спроси лучше! Ты тут такое вытворял! Я думал, что ты окончательно обезумел, вкусив отравы!
-Я в порядке. Теперь в порядке. Не знаю, что я только что делал, но зрителям понравилось и это хорошо.
-Если ты пришёл в норму, то давай теперь как-нибудь заканчивай представление.
-Нужно не просто заканчивать. Нужно подобраться к королю.
Остатки наркотической мути всё ещё бурлили в его голове, легко активизируя пошлый и бестолковый кураж.
-Аз есмь великий Афедрон! -произнёс Алик, повернувшись спиной к Василию. -Встань на колени передо мной!
Затем он чуть повернул голову и уже тише добавил, -ну же дед. Ты оглох?
Публика взорвалась хохотом.
-Я не буду этого делать, -запротивился старик. -Это унизительно!
-Делай как я говорю! Наша миссия превыше твоей гордости!
-О, Высший Разум, на что я иду...
Василий с кряхтением опустился на колени и его лицо остановилось как раз напротив задницы Алика.
-Хорошо! -воскликнул тот. -Теперь говори, зачем явился пред моим оком?!
-Я долго странствовал, -промямлил несчастный старик. -Для того, чтобы поговорить с вашим сиятельным задом...
Жюри билось в истерике, зрители выли от восторга. Краем глаза, Алик заметил молодого человека, сидящего сразу за королём, и сильно походившего на него всеми своими чертами. Сомнений не было - это сын монарха. У него были большие водянистые глаза, круглое лицо с яркими признаками умственной отсталости и глупая улыбка. Смотря представление, он хохотал словно первоклассник.
-Дай мне ответ, о мудрый зад, куда я попал? -тем временем продолжал Василий. -Что за вакханалия здесь творится? Куда подевалась культура, этика и мораль? Над чем эти люди хохочут? Неужто вид бедного старика, опустившегося до уровня срамного места, столь смешон для публики? Неужто не осталось среди людей никого, кто задумался бы о непристойности творящегося перед очами его?
-Ты достучался до моего сердца через задницу, старик! -ответил Алик. -И я подумал, что неприлично стоять перед тобой с лицом, покрытым трусами! Пожалуй мне стоит обнажить свой лик!
-Прошу, не надо!!! -воскликнул Василий, и трибуны грянули новым шквалом смеха.
-Наверное, ты прав. Вдруг простужусь и буду кашлять тебе в лицо... Так что ты там говорил про культуру и непристойность? Прости, я глуховат!
-Я говорил... Уже не важно. Можно мне уйти?
-Никуда ты не пойдёшь! Великий Афедрон никого не отпускает, не решив проблему! У меня есть идея. Сейчас я приглашу сюда своего помощника, у которого с ушами полный порядок. Он тебе и поможет. Кого бы мне вызвать? -Алик начал картинно осматривать зрительские трибуны.
Зрители массово тянули руки и наперебой кричали, -'меня! Меня вызови!'
-Вот! -палец Алика указал на королевского отпрыска. -Молодой человек! Будьте любезны! Не прячьте свою задницу, позвольте ей высказаться!
-Кто? Я? -растерянно указал на себя принц.
-Да-да! Вы! Не стесняйтесь!
Смех моментально прекратился. Публика озадаченно замерла. Жюри тоже притихло. Человек-птица угрожающе приподнялся с кресла, изогнув длинную шею и разинув клюв. Королевские желваки заходили ходуном. Монарх собирался было что-то сказать, но сдержался, провожая взглядом сына, спускающегося к арене.
Он тут же спустил штаны, и остался стоять в одних трусах. Затем, повернувшись к старику задом, принц спросил, -чего Вы желаете?
По трибунам пробежали лёгкие смешки.
-Я желаю... Найти выход отсюда, -простонал Василий.
-А разве выход не там же где и вход? -совершенно серьёзно спросил принц.
Трибуны покатились со смеху. Члены жюри покосились на короля. Лицо у монарха скривилось невообразимой гримасой, словно он зажевал целый лимон. Король закашлялся, словно от чахоточного приступа. И только глаза его, наконец-то, сияли пронзительной радостью. Он не гневался. Он так смеялся. Жюри грянуло дружным смехом, поддержав своего господина. Принц был на седьмом небе от счастья. Он не подвёл своего отца. Он стал настоящим артистом и обрёл популярность. Он говорил всякую ерунду, стоя без штанов на арене, и публика одаривала каждую его реплику бурным, заразительным смехом. И вот уже сам отец начал ему аплодировать. И Алик, и стоявший на коленях Василий - хлопали ему в ладоши. И все зрители встали, утопив его в аплодисментах. Это был настоящий триумф.
-Наконец-то я дожил до этого дня! -взял слово расчувствовавшийся король. -Мой сын стал звездой на празднике смеха! Он наконец-то открыл в себе талант артиста и может достойно сменить меня на посту! Ты молодец, сынок! Я горжусь тобой!
-Я стал артистом! Поверить не могу! -натягивая брюки, восклицал его сын. -И мне помогли эти замечательные люди!
Король сделал жест Алику и Василию, чтобы они подошли. Те приблизились к королевской кафедре и поклонились.
-Вы заработали высшие баллы на сегодняшнем торжестве, -высокомерно заговорил с ними монарх. -Но главное, вы помогли моему сыну раскрыться.
-Мы ничего не делали, ваше величество, -ответил Алик. -Ваш сын сам по себе талантлив. Излишняя скромность прятала его потенциал, но теперь он преодолел её и показал себя.
-Я это вижу. И я признателен вам, незнакомые артисты. Чем я могу отблагодарить вас?
-Ну что Вы. Для нас было огромной честью просто выступать с Вашим гениальным сыном, -продолжал льстить Алик. -Вот разве что ваше величество помогло бы нам сегодня покинуть эту замечательную зуну. У нас очень плотный график гастролей, а экзокрафты сегодня не транслируются...
-Чушшшшаки имеют наглость требовать себе экзокрафт в день смеха?! -послышалось гневное шипение Человека-птицы, который вытянул свою шею и растопырил перья. -Это недопустимо! Гнать из взашшшей!
-Пап, ты должен помочь этим чудесным людям! -подошёл к ним принц. -Сделай, что они просят.
-Пожалуй, наши гости заслужили поблажку, -согласился король, заставив Человека-птицу рассерженно отвернуться. -Я выделю вам экзокрафт. И вы сегодня же отправитесь дальше, в своё гастрольное турне.
-Мы Вам несказанно благодарны, -Алик и Василий опять поклонились.
'Что это? Плод моего больного, деформированного воображения, или жуткий тест на вседозволенность, ведущую к деградации и распаду?
Ноосфера... Она - словно проекция луча, рвущегося от прожектора локомотива под названием 'Земля', который несётся в бесконечной тьме. Эпохи правящих элит, которых мудрые небожители-сальвификарии регулярно подтаскивали за ошейники всё выше и выше в гору, словно разжиревших, обездвиженных собак, чьи туши не в состоянии обойти и объехать растерянно толпящееся за ними человечество. И чем выше в гору, тем псы жирнее и обширнее, а народ - всё мельче и слабее. Я пытался положить этому конец, но не смог.
Куда идёшь ты, Человечество? Куда идёшь ты, Народ? Куда идёшь ты, Человек? Неужели не видишь мерцающие на горизонте башни постылого Мааса? Неужели не слышишь гомерический хохот с Арен Смеха, на которых бесталанные шуты бегают без штанов, сквернословят в наркотическом угаре? Неужели не чувствуешь, как в твою голову въедается шёпот 'Великого Помощника', всё громче и агрессивнее заставляющего тебя жить так, как велит некий хозяин, которому ты ничего не должен? Почему ты слеп, Человек? Ведь Высший Разум дал тебе всё для того, чтобы понимать окружающее тебя бытие, отделять справедливость от несправедливости и развиваться, расти, совершенствоваться. Даже нежные ростки трав ломают толстый асфальт, так неужели ты - Человек, не в состоянии пробить этот панцирь, вдавливающий тебя в грязь унижений? Почему ты ждёшь, что кто-то что-то решит за тебя? Почему ты боишься? Ведь ты не один! Таких как ты всё больше и больше с каждым годом, с каждым фрактальным циклом. Так почему вы, люди, не в силах спасти собственную цивилизацию?
Молчите? Вам нечего сказать?
Тогда за вас скажу я. Рано или поздно. Хотите вы этого, или нет. Я всё решу без вашего согласия.
Я - Алик Дементьев...
Я - Арлекин...
Я - Калибан...'
Экзокрафт 'Санкюлот' по приказу Его Королевского Величества Макса Воляка Алекваса Несмеяна Первого разгонял двигатели на стартовой площадке. Занимаясь приготовлениями к экзотрансляции, капитан по-имени Ярмос параллельно умудрялся заваливать пассажиров комплиментами об их выступлении, с большим трудом силясь не рассмеяться.
-Как давно я не видел такого тонкого и искромётного юмора! -восклицал он. -Наши юмористы давно злоупотребляют однообразием. Эти закостенелые шутки про 'тук-тук', или про заблудившегося наркомана, уже, если честно, приелись. А вы дали что-то свежее... Когда вы сняли штаны и задница начала 'говорить' - я чуть с лавки не свалился! Так хохотал! Сейчас бы с удовольствием тоже посмеялся, жаль что нельзя!
-Так смейтесь, -спокойно ответил Алик. -Здесь Вас никто не видит и не слышит.
-Вы что! Если я украду смех у нашего короля, то меня накажут! -испугался капитан.
-Ну, от пары смешков с короля не убудет.
-Вам, чужакам, просто об этом рассуждать. Вы не знаете, насколько всё серьёзно, -Ярмосу не нравилась эта тема и он постарался резко её закрыть. -Значит вам на Оксилор нужно?
-Да.
-Будет непросто. Вокруг нас метаморфозная буря. Большой риск...
-Король сказал, что Вы - опытный капитан и сумеете обойти бурю.
-Их Величество мне польстили. Но я их не подведу. Приготовьтесь. Трансляция будет сложной. С помехами.