-- Это уже не исправить, Алиса, -- сказал мне Кирилл. Я не могла сдержать слез и ощущала лишь ненависть. К себе, Кириллу, Коле... -- Мы не можем вернуть кого-либо к жизни.
"Николай Воробьев" было написано на черной, как сажа, плите. У меня еще болел шов на животе после ранения, но это было ничто по сравнению с болью от потери такого сотрудника, как Коля. Я помнила его, мы с ним вместе работали уже не знаю, какое количество раз... Посмотрев на его мать, одетую в траурные цвета, я поняла, что ей гораздо больнее, чем мне.
-- Нет, выдавила я. -- Кое-что исправить мы в силах.
***
В нашем НИИ было тихо. Кирилл и я вежливо поздоровались с охранником на входе и прошли в лабораторию.
-- Ты уверена, Алиса? -- спросил он тихо, грустно смотря на "машину смерти".
-- Больше чем, -- ответила я и силой вырвала провода из шлема устройства.
Кирилл подошел к компьютеру и начал удалять все материалы, что у нас были. Конечно, этого было недостаточно, поэтому я вышла на подземную парковку за канистрой в багажнике.
-- Держи, -- я протянула бензин Кириллу, который нехотя взялся за ручку и открутил крышку. Сразу же характерно пахнуло нефтехимией.
Когда все было кончено, от устройства уже ничего не осталось, в этом я была уверена. Все жесткие диски сгорели, а пламя, которое объяло наш НИИ, показалось мне даже успокаивающим. Кирилл поднес зажигалку к сигарете у меня во рту. Интересно, когда он начал курить?
-- Знаешь, если история бесконечного числа вселенных верна... -- начал было он.
-- Забудь, -- резко перебила я. -- Все уже кончено.