Мир был окончательно нарушен. Катя сжала кулачок и вытерла со щеки слезинку.
- Ну, как же так? Как же так можно...
Она встала с кровати и подошла к двери. Дверь была заперта, но Катя на всякий случай все-таки подергала ручку и, еще больше расстроившись, села на пол. Мир был окончательно нарушен, и все из за какой-то глупой кофточки, которую ну никак невозможно было бы надеть в новогоднюю ночь. Но Мама сказала, что без нее будет холодно, а Папа предательски промолчал. И вот теперь Катя была заперта в своей комнате неизвестно на сколько часов, а до нового года остался всего один день.
И теперь Дед Мороз наверное подумает, что она дурная девочка и не подарит ей большую и красивую куклу в бальном платье, которую Катя ждала весь год. Бессильная злость переполняла девочку, она колотила себя кулачком по коленке и приговаривала:
- Вот только выпустите... я и кофту эту не надену... и не надо мне никаких ваших подарков... и аквариум этот дурацкий разобью и все рыбки умрут.
Как только она произнесла слово "умрут", от окна повеяло прохладой, но не зимней - такой морозной и свежей, а какой-то пыльной - вызывающей острое желание раскашляться. Занавески зашевелились, а тени на стене задвигались в непонятном медленном танце. Катя почувствовала перемену в окружающем воздухе, замолчала и, сжавшись, глядела на окно.
Несколько мгновений ничего не происходила, а потом между двух занавесок появились глаза, испуганно осматривающие комнату. Еще через секунду нежданный гость заметил хозяйку комнаты, и в его взгляде появилось одновременно удивление и облегчение. Еще немного постояв невидимым, гость несмело спустился с подоконника и, переваливаясь с ноги на ногу, подошел к Кате на расстояние двух-трех шагов.
Он был крошечного роста, одет так, как обычно одевают эльфов или гномов нерадивые сказочники, то есть в зеленый колпак, коричневый кафтанчик и премиленькие сапожки, вышитые золотой ниткой. Лицо у него было совсем детское, глупое и веснушчатое.
- Ты кто? - спросила Катя.
- Я? - гость вздрогнул и даже немножко отскочил, видимо он не ожидал, что девочка заговорит первой. Потом он поправил кафтанчик и неуверенно произнес: "Я Кто-то, кто приходит".
- Но как же мне тебя называть, - Катя вовсе перестала бояться, теперь ее разбирало непомерное любопытство.
- Ты сама должна придумать мне имя. Потому что те имена, что дают мне другие, я всегда забываю.
- Тогда я так и буду называть тебя: Кто-то по фамилии Ктоприходит.
- Здорово, - Кто-то заулыбался своему новому имени. - Так меня еще никто не называл.
- Откуда ты знаешь, что никто. Ведь ты ничего не помнишь, - Катя засмеялась, - обманщик!
- Я не обманщик! Я запомню имя, которое дала мне ты, потому что оно доброе и непонятное, а обычно меня называют злыми или страшными именами - я стараюсь забыть их как можно скорее. - Тут Кто-то хлопнул себя по лбу и произнес. - Совсем забыл спросить. Как тебя то зовут.
- Меня зовут Катя, хотя мама иногда называет меня Катериной Сергеевной, а мальчишки из группы Катькой. Но мне нравится просто Катя.
- Хорошо. Я буду звать тебя Катей.
Тут вдруг установилось довольно длительное молчание: Катя и Кто-то внимательно смотрели друг другу в глаза. У Кати глаза были зеленые, чистые и честные - она даже еще не умела врать и притворяться - но чуть-чуть капризные, а у Кого-то взгляд был простой, то синий, а то почему-то темный-темный или светло серый, в нем чудилась и безумная радость и, почему-то, глубокая глубина.
- Ктоприходит, а к кому ты приходишь? - наконец спросила Катя.
- Когда-нибудь я прихожу ко всем.
- Не говори так непонятно когда это "когда-нибудь"?
- Для тебя сегодня, - Кто-то почесал малюсенькой ладошкой подбородок, - а у твоего братишки я был уже очень давно, когда ты даже еще не родилась.
- У меня нет никакого братишки. - Кате нравилось подлавливать Кого-то на обмане.
- Да? Тогда я, наверное, перепутал тебя с другой девочкой, - тут Кто-то покрутился на месте, поглядел на пол под своими сапожками и сел, по-турецки скрестив ноги.
- А зачем ты пришел?
Кто-то улыбнулся широко-широко, вскочил и закричал тоненько: "ну ты даешь! Неужели не можешь догадаться?", а потом забегал по комнате, припевая себе под нос странную песенку:
"Много сказок знаю я,
Про леса и про Моря,
Не пойму лишь, почему
Каждый слышит лишь одну".
Потом Кто-то остановился, отдышался и снова сел на пол.
- Ты рассказываешь детям сказки? - обрадовано воскликнула Катя.
- Не только дети любят сказки, я рассказываю сказку всем, кому пришло время ее услышать.
- Значит мое время пришло? Тогда начинай, начинай, начинай! - Катя от нетерпения задергала плечами.
- Ну куда же спешить, у нас еще есть немного времени. Ты пока можешь раздеться и лечь в постель, посмотри - уже совсем стемнело и скоро пора спать. А я буду рассказывать сказку и ты тихонько уснешь. - Кто-то встал и галантно предложил Кате опереться на его руку. Катя, хоть и не хотела ложиться так рано, но подчинилась быстро и охотно. Уж очень любопытно было узнать, что за сказку расскажет Ктоприходит. Через две минуты Катя уже была в постели и до подбородка укрылась мягким одеялом.
- Только не вздумай рассказать мне сказку про трех поросят или про спящую красавицу. Они уже так надоели. Мама рассказала их мне уже, наверное, по сто раз.
- Не бойся, эту сказку тебе никто не рассказывал. Ее знаю только я, и скоро узнаешь ты. - Кто-то взобрался на маленький шкафчик, стоявший рядом с кроватью, и болтал в воздухе ногами. - Слушай: В тридесятом царстве, в тридевятом королевстве жила-была девочка...
Но тут в замочной скважине послышался шорох ключа, замок щелкнул и дверь отворилась. Вошла Катина Мама. У нее было очень грустное и усталое лицо. Она быстро подошла к кровати и потрогала Катин лоб. Катя спала тяжелым и беспокойным болезненным сном, у нее был жар.
Катина Мама убрала со стула рядом с кроватью лекарства и чашку с остатками медового чая, потом села и задремала. Ей снились то скачущие в бешеном галопе белые лошади, то небо и неясные точки парящих в нем птиц, а иногда ей чудилось глупое веснушчатое лицо выглядывающее из-за занавески, тогда Мама просыпалась почему-то испуганная, снова трогала Катин лоб и долго не могла успокоиться.