Аннотация: О книге Симона Кармиггелта "Несколько бесполезных соображений"
Симон Кармиггелт
Несколько бесполезных соображений
Москва, "Радуга", 1984
Маленькие рассказы нидерландского писателя Симона Кармиггелта, те, что он писал для разных ежедневных газет, попали, погуляв по свету и по умам переводчиков, в книжку с пятьюдесятью тысячами экземпляров под названием "Несколько бесполезных соображений".
Боюсь, что добрый десяток тысяч из целой армии читателей Симона Кармиггелта лопнул от смеха, а жёны, мамы и другие родственники немало намучались, зашивая их. Хуже, если лопнувший читатель был одинок и стар, плохо даже, если молод и одинок. Зашивать самого себя трясущимися от смеха руками - нет ничего ужасней. Шов получается неровный, такой, что всякий прохожий, увидев вопиющую неаккуратность, пробурчит себе под нос: "Не иначе этот выскочка читал "бесполезные соображения", но ведь даже не озаботился обзавестись любящим семейством. Вот из-за таких и случаются пожары".
Однако лопание столь маргинальной части общества не может занимать нас долго. Есть ещё одно важное следствие, происходящее от чтения миниатюр Кармиггелта. И следствие это - радость. Строгий читатель упрекнёт меня, обвинит в тавтологии, однако я не соглашусь с этим строгим читателем, который ещё наверняка не прочитал ни одной из книжек, что я насоветовал за год. Радость, которую дарят незатейливые сюжеты и чуть аляповатые герои, неподменна и не всегда тождественна смеху.
Рассказ "Голод", которым книжка открывается, совсем не смешной. Больше: этот рассказ скорее страшный, он о войне. Но неподдельная радость вселяется в сердце, когда человечное, живое, доброе справляется с крысёнышем запрятанным в душе, радость оттого, что можно быть весёлым даже тогда, когда веселье отменено, а радость вне закона.
И есть ещё грусть. Всё о любви - грустно, а Кармиггелт любит своих героев; они живут в его словах, согретые вниманием, живут, хотя там - в Амстердаме или Гааге, они, может быть, уже умерли. Небезразличие к ним, незнакомым жителям другой страны, к тем, кого позабыли все на свете, кроме лопающихся читателей и автора, это небезразличие - приговор доброты и всемирный заговор бесполезных соображений.