Лет около пятидесяти захочу я приобрести во владение участок голой земли, дешёвой да никомушной. И никакого иного применения ей не желаю, а только лес посадить.
Лес этот сажать буду сам, и не без ума, с замыслом. К старости управлюсь с саженцами, да с защитой от неминуемых будущих пожаров. Расчищу родники, придумаю озерца. И покину эту жизнь, сидя на опушке, глядя на молодые деревья. Где лещина, где клёны, где берёзки, где малые дубки, где тропы с ольхой вдоль них. Будет и поляна с буйным клевером и земляникой. Будут дикие малинники, не считающиеся ни с кем в своём росте.
Мой сын, наследующий такую красоту, будет к ней относиться с благоговением. Не оставит он и забот о лесе, по временам топча осиновых весенних червячков, собирая сморчки, да любуясь на муравейники. Быть может ему придётся и постоять за отцов лес, погонять непрошеных гостей, тушить костры, судиться с наглецами. Никто не будет мешать людям бывать в юном лесу, но сыновья мои будут каждому рассказывать о том, что лес - это любовь, что в шуме листьев - радость, что камни ручьёв обрастают мхом, а рыба прудов живёт своей водяной жизнью. И потому люди будут приносить в лес только добро и не оставят на его тропинках мусора.
Внук примет лес уже через добрые полвека. Не расстававшийся с ним летом, строивший в нём шалаши, гонявший туда по всякому случаю на велосипеде или пешком, в зрелом возрасте он сделает лес местом своего уединения. На светлой полянке, где внук собственноручно посадит рябину, будут врыты стол и лавочка из разломанного остова автомобиля. Внук будет писать какие-нибудь глубокомысленные повести и пить минеральную воду, глядя на сороку, скачущую по маленькой ёлочке. Однажды в засыхающем дереве, повреждённом ветром, поселятся дикие пчёлы и будут виться вокруг липового и медуницыного благоухания, жужжа про свой дом.
Алёша, правнук леса, человек практичный. Основательные лесные угодья будет любить нежно, но не вполне бескорыстно. Ягоды да грибы, коих иногда будет урождаться в лесу много, он станет продавать; рыбу в озерцах приумножать по всей науке, да сдавать в рестораны; высохшие от болезней и старости стволы аккуратно спиливать, да недорого сбывать в ближайшую деревеньку. И нет-нет, а засидится Алёша до утра в кабинетике за книгой, в молчании покойном вдруг поднимет голову и вспомнит лес о котором трудится и повеселеет.
Алёшин средний сын станет распоряжаться лесом, когда сам Алёша от старости уедет жить на европейский юг. Он не читал книг, этот сын, едва умеет писать, да и вообще людей чуждается. Звать его будут, верно, Михаилом - чтобы имя было под стать человеку, выстроившему в лесу избушку, окружившему её тёмными елями и живущему в чаще безвылазно. Тропы многие тогда зарастут, всё более будет буреломов. Орешник постареет и перестанет плодоносить, а грибники отвадятся бывать в лесу после неприятного случая, о котором стоит рассказать отдельно.
Молодые ребята повадятся пировать на опушке леса. Будут они довольно спокойны, не лишком крикливы и не мусорны, потому как к тем временам у всякого будет сильно развито экологическое сознание. Трое или четверо парней с девицами мирно пьющие лёгкие напитки, играющие в нарды или волейбол, никого из прежних хранителей леса не насторожили бы. Однако Михаил отчего-то остервенится на них. Дикарь по натуре своей, не терпящий никакого ущерба родному лесу, он однажды выйдет на забредшую в заросли парочку и прервёт, довольно грубо, их вполне невинные объятья. На робкие возражения молодого человека, он прорычит что-то неясное и недвусмысленно приопустит на локоть лямку охотничьего ружья. Молодёжь в тот день лес покинет, но обсудив ситуацию, пойдёт к михайловой избушке договариваться. Всё бы может и сошло за неудачный случай, но парламентёры неосторожно заикнутся о том, что готовы даже немного платить за посещение полюбившихся рощ. Михаил разъярится и прогонит всех до единого, выстрелив даже в воздух для острастки. С того дня он просил удалиться всякого, кто встречался ему в лесу.
Дойдёт до того, что и грунтовка до ближайшего села потихоньку зарастёт травой. Даже не сразу узнают о смерти престарелого Михаила...
Унаследует лес, за отсутствием детей, его племянник, сын сестры. Так впервые сменится фамилия владельцев. Племянник мало заинтересуется приобретением, только однажды заедет оглядеть "угодья". Лес будет стоять нетронутый, в стороне от дорог. Власть в нём возьмут дубы, зайцы порой будут живать здесь, порой и лисы, лоси, да другие звери станут появляться в лесу. Вплотную к лесным опушкам подберётся неплодородная пашня и, к испугу животного населения, поблизости станут грохотать тракторы, не ставшие с развитием цивилизации деликатнее.
Лес, посаженный человеком, обретёт свободу от него, окончательно потеряет чёткие линии, проглотит Михайлову избушку, сотрёт тропки. Только в тени опушек крестьяне будут пить воду, обирать землянику.
Следующий наследник, правнучатый племянник Михаила возьмётся за лес круто. Он будет амбициозный малый, не довольный малым. Он расчертит спутниковую фотографию леса на квадраты, выяснит наличие ценных пород дерева (таковые имеются), определит ягодно-ореховую и грибную урожайность, учтёт рыбное богатство. Звать потомка исподтишка Ухват, а по паспорту забыто.
Поделит Ухват лес на две части. В одну станет пускать за деньги гостей, для чего аккуратные проложит дорожки-маршруты, с обновлёнными расчищенными ручейками усыпанными заморской цветной галькой, с деревьями увешанными жертвенными тряпочками и музеем-домом семьи (ничуть не похожем в действительности, но выдаваемом за избу Михаила).
Другая часть отгорожена забором. В ней несколько рабочих займутся промыслами и умеренной валкой леса. Ухват создаст в ближайшем городке мануфактурку, производящую музыкальные инструменты, для чего сгодятся умножившиеся ели, да и другие деревья. Пару выдающихся дубов сей владелец продаст мебельным фабрикам, а из одного самолично создаст себе спальный гарнитур.
Привыкшая к свободе чаща попытается бунтовать. Однажды забредший в неё медведь задерёт домашнюю собачку одного из гостей. Случится скандал. Медведя превратят в чучело, продадут с выгодой.
Но и ухватовой власти придёт конец. Евгений Леонидович, его сын, дел вести не умеет, а потому скоро закроет или продаст все производства отца. Лес будет снова без управления, но люди туда уже повадятся ходить, особенно сугубые бывшие работники Ухвата. Самовольные порубки и невольный мусор, оставляемый бесконтрольными туристами, немало повредят и внешнему виду, и здоровью леса. Не убежать деревьям и от пожаров...
Когда же сын Евгения, Анатолий, утомлённый городом романтик, ужаснётся тому, что случилось с богатством, завещанным позабытым предком, то попытается переменить ситуацию. Наймёт лесника, уберёт мусор, стараясь не тронуть естественной лесной жизни, в которой не будет ничего понимать. Даже попытается добиться названия заповедника или особой охраняемой территории. Но это у него не выйдет, да и пашни с покосами несколько наступят на лес, и по жалости мой потомок не станет судиться с крестьянами самоправцами. Однако завещает всеми силами охранить чудо насколько будет возможным.
Только возможностей останется немного. Единственный его сын приложит все старания к тому, чтобы скупить вокруг леса всю землю, но на этом поприще прогорит и потеряет все средства к существованию. У него не достанет мужества поселиться в чаще, выстроив избушку, привычка к городской работе и всемирным сетям не отпустит беднягу. Когда же долги приступят к его порогу, он немало терзаясь, позволит забрать из леса лучшие деревья, позволит механическим дровосекам погулять по семейному сокровищу. Пожалуй горе, выплеснувшееся в его публичный дневник в те полтора года, создаст лучшие страницы этого дневника, однако спасти столь дорогое его сердцу владение последний правнук леса не сможет. Став дряхлым стариком он продаст его какому-то торговцу, который продаст его другому торговцу, который, вырубив чащу, станет фермером.