Этот вечер ничем не отличался от других... В пабе напротив пристани как всегда мрачно и сыро, впрочем, как и на улице. Традиционно он был доверху набит народом, не самого престижного класса... Для постоянных обитателей этого места было неудивительным практически полное отсутствие моряков. В основном клиенты являлись бродягами, мошенниками, бандитами, или попросту пьяницами. Были здесь и такие, кои появлялись здесь нечасто, и кои вызывали подозрение остальных обитателей... Эти граждане, чаще всего, скрывали свое лицо и не вступали в беседы, что не свойственно было для тех мест. Это вызывало недовольство постояльцев, но после одного очень старого и всем известного случая больше ни у кого не появлялось желания связываться с подобными типами... Шум, гам, дешёвое пойло, разбрызгивающиеся со всех сторон, от которого на полу образовывался слой в сантиметр, пьяные танцы, азартные игры, распутные девицы, которые являлись официантками, бухой мордобой-всё это как обычно присутствовало и сегодня.
Старик, уже уснул в своем углу, опрокинув голову на стену. Он обитал здесь так долго, что не было ни одного человека, который мог бы сказать, когда он вообще появился. Многие шутят по этому поводу, говоря, что он занял себе место еще за долго до того как основался паб. Но его здесь все уважали, по крайней мере, на столько, на сколько вообще способны уважать других люди из подобного общества... Старик был весь обросший седыми, практически белыми волосами, которые доставали ему почти до пояса, и такой же белой бородой. Он выглядел довольно свежо, для своих лет, хотя это трудно сказать с уверенностью, ведь никто не знает его возраста, возможно даже он сам... В любом случае для старика он держался неплохо. Одет он всегда в один и тот же "белый" балахон, который трудно было назвать таковым...При нем всегда была его котомка и для всех оставалось тайной её содержимое, ведь он никогда и ничего из неё не доставал. Хотя внимание на это тоже никто не обращал. Никто в пабе вообще никогда не лез не в свои дела, так как знал, что это может худо кончиться. Важно было лишь то, что иногда, когда у Старика были деньги (откуда-неизвестно), можно было выпить за его счет... Старик всегда вёл себя тихо и никогда много не пил. Часто он становился самым лучшим собеседником, для тех путников, которые отваживались зайти в это место перекусить. Следует отметить, что Старик не только скрашивал их одиночество, но и берег их кошелёк, сам не ведая о том. Ведь только благодаря неприметному старичку, они уходили из паба со своими деньгами, притом живыми и здоровыми и вообще уходили от туда сами... По крайней мере в большинстве случаев это было именно так. Иногда Старик пропускал кружечку другую и беседовал с девушкой за прилавком.
Девушку за прилавком звали Ладой. Это невысокого роста девица, с черными, как смола волосами, собранными в пучок, и такими же чёрными глазами. Она не была особо симпатичной, но всё же частенько с ней пытались флиртовать пьяницы всех возрастов. Но их попытки всегда оказывались тщетными, так как Лада никогда им не отвечала. Она всегда ходила с опущенной вниз головой и остерегалась взглядов в свою сторону. Вообще присутствие лады в этом пабе навевало чувство того, что однажды она просто оказалась не в то время, не в том месте...
Вошли двое... Эти маги относились к разряду тех, кого в пабе никто не хотел бы видеть, а уж тем более иметь общих дел с ними: оба были одеты в большие балахоны, с широкими рукавами и глубокими капюшонами, одетыми на голову и полностью скрывающими лица. Разве что цвета балахоны были тускловато золотого. На поясе традиционно много различных по размерам и цветам мешочков. Но традиционно не только для подозрительных типов. Ещё такие мешочки частенько носят обычные маги, в особенности высокого ранга, а так же финаи. Один из вошедших был явно крупнее своего товарища и было видно, что он был главный, так как тот, что поменьше держался слегка в стороне и был менее уверен в своих движениях. Путники вошли в паб принеся с собой холод улицы и грязь, комьями отваливающеюся от их сапог. Паб погрузился в уше-режущую тишину. Море неприятно удивлённых и недовольных глаз устремилось на путников. Спустя несколько секунд всё вернулось к свому нормальному состоянию. Шум и пьяные разговоры вновь окутали пропахшие перегаром стены многовечного паба. Недолго осмотревшись, путники двинулись вглубь заведения, по дороге собирая то и дело оборачивающиеся на них возмущённые взгляды. Они подошли к тому углу где сидела задремавшая "легенда паба" и встали вокруг столика.
-Ну здравствуй, Амвросий... -поприветствовал спящего старичка путник, тот что покрупнее.
Паб опять пронзила тишина, и все как один повернулись на вновь вошедших. Некоторые даже поперхнулись от неожиданности... Даже сквозь весь тот гам, что стоял в пабе, народ услышал как "легенду здешних мест" назвали по имени. И как было видно по их реакции не оставили без внимания. Второй незнакомец, стоявший в стороне устремлено огляделся по сторонам, сверкая глазами из тьмы капюшона, давая ясно понять остальным, что это не их ума дело. Нехотя все вернулись к своим "делам", хрипящим шепотом что-то бормоча друг другу. Паб больше уже не вернулся к своему "нормальному" состоянию, хотя конечно так тихо уже не было, ведь всех охватил не дюжий интерес. Клиенты разговаривали лишь в пол тона, надеясь хоть что-нибудь выведать.
-Здравствуй, здравствуй - поприветствовал Амвросий своих гостей ничуть не удивившимся голосом, как будто так случается каждый день.- Присаживайся! Не стесняйся!
Старик и внимания не обратил, что его гость не один. Хотя может и обратил, но не придал значения... Кто знает?
Путник присел на еле стоящую табуретку, предварительно протерев рукавом поверхность и чуть задрав балахон. Его товарищ, немного помешкав, тоже присел, плавно проведя рукой над столом. От руки в воздухе остался едва видимый Щит Негласности, дабы обеспечить конфиденциальность встречи. Это остудило пыл назойливых посетителей паба и заставило их вернуться к исходным позициям и продолжить свои угрюмые разговоры, которые постепенно придавали пабу надлежащую обстановку. Хотя еще некоторое время недовольные лица то и дело озирались на загадочную троицу.
-Слушай, Амвросий, вспоминать прошлое некогда, давай сразу к делу,- начал путник.
-Я слушаю тебя,- сонным голосом ответил старик.
-Амвросий, мне некогда шутить! Ты же знаешь!
-Ну ты не сердись, Фидель,- отмахнулся Амвросий, отлипая от стенки.- Просто я тут уж соскучился сидеть, понимать должен. Как давно у меня не было поручений, сколько уже я гнию в этом заведении! Знаешь, иногда я жалею, что согласился делать то, чем я сейчас занимаюсь... Мы с тобой не виделись пару сотен лет, но это ничто по сравнению с тем сколько я уже существую на этом свете... Эх, ладно... Что было, то прошло...
Старик задумчиво наклонился под стол за своей котомкой. Путники переглянулись между собой, затем окинули взглядом помещение и без удивления заметили сотню жадных глаз, устремлённых в их сторону. Фидель намерено резко поднялся с табурета, заставив своим движением подпрыгнуть всех не в меру любопытных посетителей. Затем всё такими же грозными движениями засунул руку в один из весящих на поясе мешочков, достал оттуда щепотку розоватой пыльцы и развеял её над столом. Кинув последний взгляд в толпу, он сел на место. Хотя его глаз не было видно, благодаря капюшону, Фидель всем дал ясно понять, что он не сильно жалует бездельников, сующих свои носы в не свои дела. Впрочем это было уже не к чему, так как к тому моменту вокруг столика образовалось большое плотное облако. В это время Амвросий открывал на столе древний фолиант, пылившийся вечность в котомке. Да и фолиантом было назвать эту книгу сложно... Она была очень толстой, очень широкой и такой же высокой. В общем книга имела внушающие габариты и занимала почти весь стол. Самый внимательный из нас, будь он там, обязательно задумался бы о том, что котомка не была так же велика, как и фолиант, хотя его достали именно из неё...
-Ну так, начнём! Сказ нам предстоит долгий,- с едва заметной улыбкой произнес Амвросий, при этом глаза его наполнились воспоминаниями...
Финаи - лесной народ, который использует преимущественно магию порошков, а так же травы, корни и всё то, что можно найти в природе.
Щит Негласности - чары, не позволяющие выходить звуку за необходимый предел.