Аннотация: Крепка десница святого воинства, и остры мечи в руцех его. )
Дежурный откинулся на неудобную спинку, покрутил головой, недовольно зевнул и потянулся к заветному ящичку, где среди ключей, таблиц с кодами и пакетиков кофы лежала новенькая, пахнущая ещё свежестью типографского цеха книга о приключениях капитана Жетана в дальнем космосе. К сожалению на полпути лейтенант отвлёкся. Карта города начала незаметно темнеть, показывая повышение фона.
По графику. Как и должно быть.
Секунду дежурный силился понять, что его насторожило в обычной картине. Понял. Северный район опережал остальные по росту фона. И градиент поля был не равномерен.
Щёлкнули кнопки на пульте.
- Пост четыреста семнадцать, это дежурный. Сёмга.
- Пост четыреста семнадцать слушает дежурного.
- Пост четыреста семнадцать, отправьте досмотровую группу на угол Маэрта и Земляничной для визуального осмотра.
- Есть отправить досмотровую группу на Маэрта - Земляничную.
Мобиль аккуратно припарковался за углом. Старший группы пробежался взглядом по приборной панели. Неприязнено нахмурился.
- Питош, передай превышение фона на одинадцать пунктов. Мы проверим.
- Дежурный слушает.
- Пост четыреста семнадцать докладывает. Группа на месте. Обнаружено превышение фона на одинадцать пунктов.
- Принял, четыреста семнадцатый.
Джурный вернул взгляд к оперативной карте. Пятно превышения застыло в своих границах, но насыщеность поля продолжала расти. При чём к краям темнота явно начала густеть.
- Шестой раз за месяц! - злобно пробормотал лейтенант, отправляя так и не раскрытую книжку в ящик.
- Пост четыреста семнадцать, отзывайте группу. Код сорок один. Действия по пунктам сто три - сто восемнадцать.
И где-то в недрах радиостанции четыреста семнадцатого отозвалось едва слышо:
- Шестой раз за месяц!
...
- Дежурный ГБР слушает.
- Код сорок один. Угол Маэрта и Земляничной. Уровень от трёх до пяти. Время - около двадцати трёх минут назад. Сёмга.
- Принял, дежурный.
- Первый, третий, четвёртый взвода - тревога по коду сорок один!
- Дежурный ГУ слушает.
- Срочная эвакуация восьмого участка северного района. Сёмга.
- Содействие гражданских?
- Минимальное. Хоть из окон их выбрасывайте. У нас сорок первый на грани перехода в сорок второй.
- Понял, дежурный.
Тишину ночных улиц разбил рёв мощных двигателей. Один из грузовиков умостился рядом с мобилем досмотровой группы, ведущей наблюдение с безопасного расстояния. Вывалились из фургонов дробной россыпью полностью экипированые бойцы, ловя отблески фонарей стёклами забрал. Один из них, пока остальные брали в оцепление этот пятачок, расставляя на нём оборудование, подошёл к мобилю, коротко представившись:
- Капитан Тарак. Что с обстановкой?
- Двадцать пять. И растёт. Как бы сорок два не объявили.
- Обязательно объявят - успокоил капитан, прислушиваясь к ночи. - вон и эвакуация подоспела.
Подтверждая слова командира ГБР, со стороны центра вывернули десятки тихих маленьких машинок, резко замирающих на тщательно выбраных для них местах, вымётывая из себя десятки людей в полувоенной форме. Которые немедля растеклись резвыми ручейками колонн по устьям подъездов. Сонные окна домов распахивались желтовато и тревожно в окружающую темноту, а из парадных и запасных выходов выбрасывало уже не ручейки а полноводные потоки человеческих рек.
Кольцо светящихся и гаснущих окон медленно сходилось к эпицентру, мрачным утёсом нависающему над улицей.
Капитан неспешно щёлкнул зажигалкой, вынув из складок бронежилета сигарету, и повернулся на матерный пассаж старшего досмотровой группы.
- Тридцать семь - зло пояснил тот.
Тарак ругнулся короче, но яростней. После чего оклинул спешившего мимо бойца гражданского управления:
-- Парень! Скажи начальству, что в тринадцатый уже не надо ходить - и пояснил на упрямую складку губ - тридцать семь. Ночью редко молятся. Чаще спят.
Из карманов комбинезона появилась рация, и приняла в своё нутро несколько яростно прошёптаных обозначений и номеров.
Как и радиостанция патрульной машины.
Просторный кабинет. Ряды папок на столе, аккуратно сложеных, счётно-решающая машинка с надёжным дисплеем на шестнадцать цветов и немного устаревшей, но безотказной операционкой ГОС. Приглушённый свет прямоугольной панели ночника на коленчатой ножке, и остывший чай в кружке за телефоном. Выстучавшим негромко басовитую дробь.
- Да?
- Докладывает дежурный по городу лейтенант Кахарсик. Пароль сёмга. Северный район, Маэрта-Земляничная. Код сорок два бис. Время ожидания около семнадцати минут.
- ГБР действовать по шестнадцать-четыре. Приказ.
- Слушаюсь, товарищ генерал.
Трубка ложится на своё место. Пухлая рука трёт мягкий подбородок.
- Вот ты и попался - недовольно вздохнул их владелец, протягиваясь за другим телефоном.
- Преподобный? Да. Как и ожидалось.
- Чем они там думают? - раздражённо поинтересовался капитан.
- Чем-то. - пожал плечами командир патрульной группы. Не успевший впрочем развить своё предположение. С противоположной стороны улицы подъехал массивный фургон, с навареными на броневые листы грубыми крестами. Неторопливо лавируя меж эвакуируемыми жильцами мобиль припарковался у импровизированого штаба. Из распахнувшейся боковой двери выскочили семеро облачёных в неотличимую, за исключением крестов на нагрудных элементах защиты, от ГэБээРовской экипировку.
- Святые братья - коротко кивнул капитан.
- Капита Тарак - не менее лаконично ответил на приветствие командир прибывших и спросил - как у вас с освящёными патронами.
- Не густо.
Двое святых братьев слаженым движением сгрузили на асфальт тяжёлую коробку из крашеной зелёным жести.
- Спасибо - поблагодарил капитан - значит в центр идёте вы.
- Как и полагается в таких случаях. Думаю с вами мы можем быть спокойны за тылы.
- Брат Настос - вместо ответа позвал капитан- приступайте. После я разъясню задачу.
Стоящий рядом ГБР-овец кивнул и уселся на ближайший ящик. Секундой позже первый боец преклонил перед ним колено и отскочил выброшенная затвором гильза, успев получить за это мгновение благое напутствие и быть перекрещеным. Следующий немедленно занял его место.
- Брат Настос отличный благословитель. До сорока наложений в минуту - с оттенком гордости пояснил Тарак.
Святой брат уважительно кивнул, замечая:
- Лучший результат из известных мне.
Семь фигур одновременно двинулись с углов очерченой воображением гексаграммы, заводя еле слышимый речитатив молитвы. Первыми вошли идущие с торца. Одной стены коснулся язык прозрачного зеленоватого пламени, стирая из реальности кусок бетона. Вторую проломил удар уверенного кулака. Спустя мгновения недра дома поглотили остальных братьев.
Слегка погодя в образованые ими проходы скользнуло четырнадцать групп по три человека.
Проклиная своеобразную архитектуру дома, наследия времён ренесанса, неприятную вдвойне ещё и из-за неудобства, группа семь осторожно обследовала коридор. Пару раз до них доносились выстрелы, но тут стояла тишина. Настолько густая, что плач сначала показался обманом напряжённого до предела слуха.
Девочка уткнулась лицом в колени и горько рыдала.
- Привет - сказал А-семь.
Ребёнок сразу же поднял бездонной синевы глаза, полные слёз и надежды.
- Ты кто?- Б-седьмой опёрся щитом на пол.
- Я Алака. Я молилась. Мне было так страшно. А потом мама... и папа...
Вы заберёте меня отсюда?
- Конечно заберём. - В-седьмой утвердительно кивнул - раскажешь, что случилось? Есть тут ещё демоны?
- Бесы? - переспросила девочка и утробно зарычала, понимая оплошность. Когти ударили в поднятый за миг до того щит, прорывая кевларовые волокна и сталь основы, несмотря на амулеты, дёрнулась рука, раз, другой, пытаясь высвободить заклинившие треугольники чёрных лезвих. Щёлкнули игольчатые зубы в сантиметре от стекла забрала. Квадрат щита забился в удерживающих его наискось руках В и Б-седьмых, а А-седьмой чертыхнулся, водя стволом вслед за скачущими рывками мишени, каждый раз не успевая выстрелить, пока когти миллиметр за миллиметром сдвигаются назад.
- Да твой же рот! - злобно рыкнул стрелок, отскакивая, - во имя святой, блять, геометрии!
Щитоносцы опустили головы, на чуть-чуть ослабляя хватку. Скользнули из разбитых отверстий когти, возносясь в замахе, и десяток кусочков освещёной серебряной шрапнели выбили из ангельского личика жалобный скулёж.
Подскочить. Наставить ствол. Выстрелить, опаляя мишень пороховыми газми. Клацнуть, перезаряжая. Выстрелить. Клацнуть. Выстрелить. Повторить ещё раз, под затихающий вой. И снова дослать патрон, чуствуя, как пускается вскачь придавленое страхом сердце.
- Отличная работа щитом. С меня возлияние, Вадос. И тебе Сым. Вовремя перехватил.
- Выстрел тоже норм. Сейчас, спина отогреется, пойдём дальше.
- А мы уж тут подсобим - добавил стрелок - продолжаем зачистку.
И доложил в рацию:
- А-семь КП. Святые братья вступили в контакт.
- КП А-седьмому, принято.
Линии пентаграммы гудели натянутые влитой силой, отзываясь дрожью сладостного предвкушения в груди. С каждым стоном жертвы тон магических струн повышался, близя ЕГО приход. Гортанные слова древнего заклинания, костяная рукоять стилета, шелковистый мрамор чёрного алтаря - последние ступеньки на долгом пути к вершине. Ещё немного и он станет верховным жрецом нового божества. Первым среди первых.
Стены шумно раскрылись щербатыми проёмами, впуская, под мысленный хохот ритуалиста, инквизиторов.
- Как вы посмели, жалкие рабы!! - ,,Ну же! Убейте их,, - Вам не разбить пентаграмму! - ,,Только убив их,, - И Владыка явится покарать отступников - ,,Убейте. И кровь слуг владыки дас ему больше сил. Убейте же их, а после я убью вас,,
Белое, с зеленоватым оттенком пламя, выметнулось из пола, лизнув угол пентаграммы.
Серый пушистый прах неспешно истаял там, где вот только пел мантры культист. И та же участь постигла второго, обнажая основание магической фигуры.
,,Некромант,, - зубы жреца скрипнули в бешенстве и предчуствии провала. Не успеют. И он шагнул навстречу Владыке, к алтарю, занося над собой обсидиановое лезвие. Ещё бьющееся сердце выпало из разрезаных рёбер на опустошённую жертву, запуская волну багрового свечения затопившего обрезаное чёрным мелом пространство. Тело раскрылось пурпурным бутоном, обнажая, пока истаивал в бескровном пламени последний культист, гораздо большую сердцевину. Алое пламя с кончиков рогов в упор прожигало перекрытие.
Шипы и когти, крылья и хвост. Ничего из этого не стали рассматривать святые братья. Слитно шагнули вперёд пятеро, образуя узлы перевёрнутой поверх призывного рисунка пентаграмы, наговаривая молитву. Двое остались читать экзорцизм из-за их спин. Взревел яростный огонь и опал, не исполняя угрозы, остановленый стенами воли и веры. Стегнул, не добираясь, хвост с шипастым навершием по инквизиторам, и от чудовища хлынули эманации ярости, подкреплёные злобной силой. На лбах священников проступил бисеринками пот, и упрямо собрались к переносицам брови. А демонический взгляд уцепился за одного из противников. Того, чья магия убила призывателей.
Святой некромант качнулся. Его моление оборвалось, но он устоял, бледнея. Остальные же братья усилили напор на отмахивающуюся тварь. Десять напряжёных секунд разбиваемых каплями сочащейся из ноздрей крови. С лёгким вздохом инквизитор сложился внутрь пентаграмы, и вперёд шагнул другой брат, не давая разомкнуться удерживающему контуру. Вновь взревел демон, наламываясь на преграду, загудели огненые заклятия, ударила о стены его клетки чёрная воля древнего существа. Руки святых воинов поднялись, удерживая мощь этой стихии, дрожжащие от натуги. А зал наполнил зловещий хохот напирающего зверя.
Глаза безразлично смотрели в расцвеченый быстросменяющимися узорами потолок. Равнодушно созерцали невидимый отсюда зенит. Время спустя взгляд дрогнул, обращаясь внутрь себя. Серые губы лизнул язык, стирая две запёкшиеся дорожки. Неторопливые ладони крепче опёрлись о пол, и дёрнулись плечи , выбрасывая тело в заплетень магических потоков. Окутаная серым маревом рука отмахнулась от огненой плети, а губы возгласили:
- Господи! К тебе иду. Сквозь страсти земные и страх сердечный...
Смазаным движением уместился между остро блестящих наспинных шипов, цепляясь за шею.
- ...в минуты сомнений свет твой прозреваю духом и утверждаюсь в себе ...
Удар хвоста скользнул по освящёной экипировке, не в силах сбить назойливую помеху, но срезая мизинец. А в руке наездника сверкнул тонкий стилет, коротким движением просочившийся меж пластин демонического панциря. Взревел, заглушая визг разогнаного хвостового наконечника, монстр. Яростное пламя пробилось из него, опаляя камень и даже воздух, но рука, с торчащими из бескровной раны костями вновь воткнула клинок в неподдатливую плоть.
- ...и в рядах твоих встать радостно против зла...
Когтистая лапа зашарила по спине, стремясь настигнуть уворачивающуюся букашку, а братья синхронно шагнули, возвышая голос.
Окна первого этажа налились слепящей закатной краснотой. Секундой после полыхнули проёмы второго, затем третьего и, по порядуку, следующих этажей. Пока не пробилось к небу столбом лениво шевелящегося огня. Замерли все. Даже шумно эвакуируемые гражданские замолчали.
Брат Настос под монотонный счёт командира досмотровой группы - ,, семдесят пять, семдесят девять, восемдесят три...,, - вглядывался в происходящее.
- Помрём. - заключил он наконец - но не сегодня.
- Сто семнадцать, сто восемнадцать и семь, сто девятнадцать и два, сто девятнадцать и один, сто семнадцать и шесть, сто пять, девяносто семь - сбрасывая напряжение озвучивал показатели лейтенант.
Капитан с облегчённым вздохом ослабил болезненую хватку цевья. И успокоил окружающих:
- За пятнадцать минут всех не успел бы. А там и остальные инквизиторы подтянулись бы наверняка.
- Это радует. Семдесят один, шестдесят восемь, шестдесят пять.
Огонь нехотя втягивался обратно, через устье пролома. И остывали окна.
Из ближайшего проделаного святыми братьями входа вывалилась седьмая группа, на две трети нагруженая телом. Одна рука охватывала предплечьем шею в-седьмого, а... Всё. Больше конечностей не было. Потому Сым с Вадосом нецензурно поругивали на каждой кочке неудобство транспортировки. В отличие от хранящего неодобрительное молчание груза.
Звонко бухнув покрытый молитвеной(и магической, чего уж дела таить) вязью стеклянный куб о полик фургона, к которому его подтащили, коротко скомандовал:
- Ставьте.
Смерил взглядом оказавшуюся на уровне лица ступеньку и ловко коснувшись пальцами асфальта вспрыгнул в транспорт.
- Соболезную - коротко кивнул капитан.
- В бою иногда умирают. Даже в инквизиции. Но спасибо. - рука опустилась на куб, вспыхнувший зеленью рун, стреляющих искрами в стремлении ужалить святого брата.
- Посмотрим как ты запоёшь под священными сводами - с оттенком злорадства заметил тот.
Раны инквизитора неторопливо облекались призрачной плотью. - У тебя то как?
- Обошлось без потерь. Торопились культисты. Проверим здание и можно отчаливать.
- Хорошо. Сейчас братья почистят чуток местность, да можно вызывать бюрократов.
Генерал неприязнено покосился на места справа от трибуны.
- Итак, уважаемые депутаты государственного совета, я как представитель комиссии внутреннего порядка прошу инициировать в отношении депутата Медового процедуру лишения депутатской неприкосновенности.
Генерал поморщился, пережидая гомон в стане опозиции. Наконец порядок восторжествовал, и председатель правительства поинтересовался:
- Несомненно вы имеете такое право, но мы с удовольствием выслушаем и ваши основания.
- Их у нас есть - кивнул внутренник, со стуком выставляя на трибуну зеленоватый куб. Справа снова крикнули, теперь одиночно, и повернувшимся законодателям предстало зрелище обсуждаемого господина, зажавшего кровоточащую культю. Другой господин, молодой и подтянутой внешности, поднял кончиком большого ножа сжатую спазмом кисть, овитую затейливой цепочкой.
- Надо же - делано удивился генерал - тёмные амулеты на заседании совета. Что там, лейтенант?
- Сладкие сны.
Теперешний всплеск ропота утих не так быстро, несмотря на все усилия председателя правительства, почтенного Морита. Однако же утих.
- Итак - продолжил генерал - раз уж мы справились с вновь возникшими обстоятельствами, то хотелось бы вернуться к основному вопросу.
Он обвёл аудиторию взглядом, встречая глаза: испуганые, злые, решительные, довольные. ,,Единогласно,, - усмехнулся про себя, ложа руку на мерцающий отражённым светом куб - ,,это преподобный хорошо придумал с муляжом,,.
- Всё готово?
- Да преподобный, можем начинать эфир.
Преподобный неспешно умостился в неудобном студийном кресле и благостным взором вперился в камеру.
- Начали!
- Здраствуйте братья. Многие слышали о произошедших недавно террактах. И как мы знаем, ответственность за них взяли на себя радикальные атеистические группы. В связи с этим я хочу поговорить сегодня об атеизме.
Не о той извращёной пародии на одну из мирнейших философий, что являют собой совершившие те громкие преступления отщепенцы. Нет. Сегодня мы коснёмся центральной канвы этого учения, чтобы дать вам понять разницу между ним и радикальными группировками, называющими себя атеистическими.
Изначально раскрываемая в труде уважаемого Урма Торожанского идея состоит в развитии мысли о подобии человека творцу. Из чего он выводит возможность человека стать не просто подобным а богуравным. Но это, как считает Урм, невозможно, пока человек не откажется от страха божьего как мотивации своего духовного развития. И как следствие этой спорной теоремы, от почитания творца. Взамен чему он предложил так называемую гуманистическую идею как направление развития человека. Главные постулаты которой практически полностью совпадают с заповедями божьими.
К сожалению со временем, что оказалось хоть неожиданно, но и ожидаемо, выделилось течение, чьи последователи решили, что этот путь излишне длинен и словом убедить человека принять атеизм труднее чем страхом. После чего постулаты гуманности были забыты ими один за другим. И появились террористы, которых все мы знаем .
А теперь я готов ответить на вопросы братьев зрителей.
Изящное запястье повернулось, подставляя взгляду тонкие часики и сигнальный амулет, по неведомой причине неровно помаргивающий аметистовым глазком.
- Госпожа ведьма торопится?
- Ещё нет. Ведь господин инквизитор пришёл вовремя. - деушка обернулась демонстрируя обнажёную шею и хрупкие плечи. Изумрудные серьги качнулись на серебряных цепочках приковывая взгляд к мочкам ушей.
- Рад, что не разочаровал вас, госпожа ведьма.- коротко поклонился затянутый в строгий костюм святой брат. - и рад что вы пришли.
- Я тоже рада. Но мне кажется, когда я получала приглашение на чашку чая, вы были слегка живее. - чёрная стрелочка брови вопросительно поднялась.
- Горим на работе. Что делать? - святой воин пожал плечами - идёмте?
- Мне кажется вы немного не в состоянии... хм... пить чай.
- Но я вполне в состоянии его заваривать, прелестная Сирень. И говорят, весьма неплохо.
Тридцать видов, сдобреных приятной беседой. - мужчина наклонился на миг к девичьему уху - соблазняйтесь, милая ведьма.
- То есть вы приглашаете меня пить чай для того чтобы пить чай? - уточнила девушка - такое со мной впервые. Так... необычно и интригующе.
И поднимаясь добавила - покажите мне все сорта.
Мотоцикл взревел, подкатываясь к тротуару. Тётушка Фання, несущая к контейнеру ещё одно свидетельство своей садоводческой несостоятельности вздрогнула и поплотнее прижала горшок к объёмистой груди.
Затянутый в скрипящую чёрную кожу могучий бородач снял руки с рогов неведомого зверя, чей череп выполнял функции руля, скалясь заодно блескучей линзой меж треугольных зубов. А середину лба украшал суровый нержавеющий крест.
- День добрый, молодой человек - поздоровался старший появившегося словно из ниоткуда патруля - позвольте ознакомиться с документами.
- Доброго и вам, братья - ответил байкер, протягивая бумаги.
- Разрешение на оружие тоже тут? - кивнул на глядящий из притороченого к сиденью чехла приклад лейтенант.
- Истино так.
Старший раскрыл потёртую обложку паспорта, вчитался в короткие строчки и протянул документы обратно.
- Извините, святой Ануфрий.
- Ничего, - улыбнулся святой - я понимаю.
Лейтенант смущёно кашлянул и попросил:
- Благословите нас, брат Ануфрий.
Лопатообразная ладонь поднялась в накрывающем жесте:
- Благословляю, братья. Всё будет хорошо.
- Святой брат, - поспешно сказал лейтенант - если вам нужен ночлег...
- Спасибо. - Ануфрий прищурившись глянул на солнце - но дорога моей веры пролегает сегодня к братьям инквизиторам.
Осёдланый мотоцикл взревел, заглушая изумлённый ох тётушки Фанни, в горшке которой пробился нежнозелёный росток, набухающий тугими почками.