Так под окнами ходит древний бессонный ворог, 
Все пророчит мне, погружаясь степенно в морок,
Что я тот, к кому счастье в двери стучится в сорок,
Чтоб покинуть, когда открою, поскольку мало
Будет мне, потому что я не из тех, кто волен
Насыщаться и говорить, что он всем доволен,
Слишком много в таких, как я, первородной боли,
Что храниться в груди под панцирем из металла.

Я умру и она останется, как порода
Тех, кто здесь ничего не стоит без кислорода -
Разрывай же мои ключицы, зови уродом,
Поглумиться над тем, что создало нас такими.
Задыхаясь молитвой, стали мы сами ложью, 
Нет в крови мой ни намека на милость божью,
Вот я здесь, и я сорный корень на поле с рожью,
И таким никогда под солнцем не быть благими.


Но, быть может, нас из-за этого Он и ценит,
Что ни разу мы не назвали друг другу цену,
Выходили, как на распятье, к подножью сцены
Так, как будто в нас ничего уже не осталось.
Да, быть может, на свете есть и важнее вещи,
На меня одного найдется с десяток хлеще,
Но все ярче мне из ночи этим светом блещет
И спасает зачем-то то, что мной написалось.