Питерский Ярослав Михайлович : другие произведения.

Губернаторы тоже гибнут

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман о том как убивали губернатора Лебедя. Один из героев - президент РФ. Роман посвящен верхним чинам российской власти чиновникам класса "А": президенту РФ, его аппарату, губернаторам... а также простым людям, так или иначе пострадавшим от этих самых властных чинов и структур. Властители - "герои" романа, решают "глобальные вопросы" целой страны - не понимая, что могут разрушить жизнь и судьбу простого человека! А ведь из миллионов простых людей и состоит эта страна, которая как иногда оказывается, создана не для них.
  ГУБЕРНАТОРЫ ТОЖЕ ГИБНУТ!
  
  Роман.
  
  Все события и имена героев вымышлены, совпадения возможны лишь случайно, за что автор ответственности не несет.
  
  
  
  
  Не думайте, что я пришел -
  уничтожить Закон или Пророков.
  Не уничтожить я пришел, а исполнить!
  
  Библия. От Матфея. Гл. 5:17.
  
  
  
   Все - таки жизнь - хорошая штука, как бы ни была она полосата. Черные полосы этой капризной и строптивой зебры все равно гораздо тоньше белых. Жизнь хороша, просто иногда мы этого не замечаем. И чтобы в этом убедиться, когда вам все надоело, когда вы не можете уже терпеть, бросьте все и езжайте на природу. Там вы поймете, что жизнь - прекрасна. Ну, а если вы уедете в горы, то это понимание наступит совсем скоро. Среди немного разряженного и чистого воздуха, величественных вершин, ослепительно белого снега и вселенской пустоты радость и наслаждение жизнью вам гарантированы!
   Но главное в этот момент - не общаться с людьми, потому как общение с ними может испортить вам наслаждение. Люди вообще могут приносить одни неприятности. Люди противные существа, они только и делают, что вредят - природе, животным и самим себе!
  
  - Извините, вы не видели тут парня в красном комбинезоне?
  - Нет.
  - А девушку в белом? У нее такая красная спортивная шапочка и очки 'Окула'?.
  - Нет!
  - Странно...
  - Мужчина, извините, мы никого не видели, что тут странного?!
  - Странно, вы тут одни, вокруг вообще никого, целина. Я видел, как они за этот склон заезжали!
  - Здесь никого не было!
  - А что это у вас? Палатка и подъемник миниатюрный?
  - Да!
  - Вот здорово! Всегда хотел иметь такое, но позволить себе не могу - не те доходы! Горные лыжи - вообще дорогой вид спорта. Их купишь да ботинки - глядишь - на жратву не останется!
  - У вас все?
  - Что значит, все?
  - Вопросы еще есть?
  - А вы не сильно- то разговорчивы и приветливы! Вы откуда? Из Белоярска?
  - Какая вам разница?!
  - Да нет, никакой, просто, если из Белоярска, то может у нас с вами общие знакомые есть! Мы бы подружились, вы бы мне разрешили пару раз на вашем мини- подъемнике подняться!
  - Нет, у нас и не может быть, общих знакомых! Мы не из Белоярска!
  - Жаль! Да, по говору - вы из Москвы, скорее всего, акаете сильно. Дожили! Вот в наш край туристы из Москвы приезжают, чтобы на горных лыжах покататься! А пару лет назад здесь вообще никого не было, только горные архары ходили! Саяны вообще горы дикие, но вот цивилизация и сюда докатилась!
  - Что, нельзя сюда приезжать? Это пока не частные горы!
  - Да нет, просто, интересно, чего это вы в Приэльбрусье не едете - вам туда из Москвы ближе!
  - Мужчина! Чего вы к нам пристали? Мы отдыхаем! Не нарушайте наше уединение - катитесь!
  - Хм, а вы грубые. А знаете, почему вас, москвичей, не любят? Вы слишком заносчивы, считаете, что вы хозяева страны! Все, мол, остальные - быдло. Вот вас и не любят! Ничего хорошего это вам не принесет, вас все равно лишь десять миллионов, а нас сто сорок, и живем мы в разных измерениях!
  - Все сказали? Езжайте отсюда!
  - Все равно, странно.
  - Что вам странно, мать вашу?!
  - Что вы моих друзей не видели.
  - Слушай! Катись отсюда!
  - Да пошел ты сам! Эти горы общие! Кстати, зря вы свой подъемник разбираете, там, за горой, завтра настоящий, большой бугель откроют, даже губернатор наш должен прилететь! Так что эта ваша хрень вам не понадобится!
  - Спасибо за информацию! А сейчас, прошу вас, - уезжайте!
  - Я вам что, мешаю? Разбирайте, монтируйте - я посмотрю.
  - Нет, при вас мы разбирать ничего не будем!
  Лыжник натянул на глаза очки и, поправив их, сильно оттолкнулся палками. Лыжи заскользили по белой глади снега. Сделав крутой вираж, он поднял целый фонтан снежных брызг и остановился. Посмотрев на неприветливых людей, копавшихся возле сумок и палаток, зло крикнул:
  - А я все равно посмотреть приеду, как вы тут свою хреновину собрали! Завтра с утра и приеду!!
  Один из неприветливых туристов посмотрел на него сквозь темные спортивные очки и зло бросил приятелю:
  - Слушай, майор, этот козел мне не нравится! Может всю операцию сорвать! Видел он нас и установку увидел!
  - Успокойся, лейтенант! Ты в первый раз такое задание выполняешь. Не надо суетиться.. Лиц он наших не видел, комбинезоны у нас стандартные. В таких тысячи на лыжах катаются. Установку вообще за мини-подъемник принял. А что любопытный, так сибиряки все любопытные!
  - И все-таки...
  - Ничего не все-таки. Хватит этих двух - парня и девки! Ты куда трупы дел?! Нормально закопал?
  - Да, нормально. Там, за бугром, лощина - снег метра четыре, он здесь практически круглый год лежит! Так что они навечно останутся молодыми и красивыми! - лейтенант зло улыбнулся.
  - Хорошо, но циничным таким быть не надо: это эмоции. Тебя ведь учили - никаких эмоций! Эмоции губят. Тем более, в нашей работе...
  - А установку когда запускать начнем?
  - Как стемнеет, так и начнем. Завтра утром все должно быть готово.
  - И все-таки, зря...
  - Что, зря?
  - Зря мы этого козла отпустили, надо было и его...
  - Вот сразу видно, что у тебя нет наблюдательности!
  - А что?
  - Тот парень и девка чистыми были! У меня прибор на них не сработал, а этот как подъехал, так такой фон пошел! У него не то 'сотик', не то рация. Мы могли погореть! Сам знаешь, 'сотик' оставляет сигнал, даже когда выключен! А местные знать не должны! Все секретно! Об операции знает только спецотдел. Если у этого козла там за горой друзья, они бы звонить на 'трубу' стали, а следы можно по 'трубе' вытащить. Местные парни из регионального отдела завтра, после операции, сразу установят контроль всей местности! Радиоконтроль даст сигнал, и тогда концы видны будут! Понял? Поэтому лучше было этого козла отпустить. А трупы сегодня ночью чтоб вывез, их могут найти!
  - Ты что, майор? Копать жмуров! Да там снега на них метра два!
  - Лейтенант, я приказал! У вас возражения?
  - Никак нет!
  - Тогда делайте, что приказано: к утру трупов быть не должно! Группу прикрытия вызывайте, и жмуров - километров за сто!
  - Эх, ясно.
  - Да, кстати, надо этого козла пробить! Его данные на всякий случай пригодятся!
  
  
  Глава первая
  
  
   Белые горы облаков. Величественная картина. Здесь, за облаками - все по-другому. Даже небо - другого цвета. Темно-синяя даль, а там, вверху, где-то там - космос. До него еще километров сто, но он чувствуется, дыханием холода и вечности. Беспредельное пространство...
   Жизнь мимолетна! Жизнь мгновение, ничто, пылинка! Кто знает ей цену? Кто знает ее хрупкость? Создатель? Он где-то там, высоко. Но, здесь до него ближе, хотя бы на десять километров. Десять километров над землей! Она неумолимо тянет вниз, словно говоря: очнись! Ты мой! Очнись! Ты смертен! Полет - это фикция! Но есть это мгновение, когда чувство свободы сильней земного притяжения! И это мгновение наступает здесь, на высоте десять тысяч метров. Десять тысяч метров до тверди...
  
  - Товарищ президент, сок апельсиновый!
  Мужчина поморщился.
  - Я же просил: не называйте меня 'товарищ президент'! Это звучит уродливо!
  - Извините! - бортпроводница виновато застыла с подносом, на котором стоял стакан сока.
  - Зовите меня, ну, 'господин президент', что ли, в конце концов. От слова 'товарищ' прет совдепией!
  - Извините!
  - А еще лучше - просто Сергей Сергеевич.
  - Хорошо, Сергей Сергеевич.
  - Ладно, не обижайтесь, вам сколько лет? Хотя, конечно, у женщин не принято спрашивать о возрасте.
  - Сергей Сергеевич, я на правительственных бригадиром уже двенадцать лет, и замечаний не было.
  - Да не бойтесь. Это не замечание, это - просьба, никто вас на берег не спишет. Так сколько вам лет?
  - Сорок.
  - М-да, значит, вы двенадцать лет на борту номер один?
  - Точно так...
  - Значит, многих возили?
  - Да, многих.
  - А кого тяжелей всего было обслуживать?
  - Горбачева, не его, конечно, а Раису Максимовну. Она очень привередливой была. Мы тогда на 'шестьдесят вторых' летали, тесновато было, не то, что тут!
  - Да, Рая... - президент тяжело вздохнул.
  Взяв стакан сока с подноса, он отвернулся к иллюминатору. Взглянув на облака, немного помолчал, и, вновь посмотрев на бортпроводницу, улыбнулся и кивнул на большое кресло напротив.
  - Садитесь.
  Та засмущалась и, нервно переступив ногами по мягкой ковровой дорожке, осталась стоять на месте. Президент улыбнулся и, вздохнув, вновь пригласил:
  - Да садитесь!
  - Не могу. Не положено... по инструкции.
  - Садитесь, к черту инструкции, мне кое-что спросить у вас надо.
  Женщина нерешительно поставила поднос на тумбочку и опустилась в мягкое просторное кресло. Президент внимательно посмотрел ей в глаза. Она, не выдержав его взгляда, потупилась.
  Его взгляд вообще мало кто мог выносить. Тяжелый и пронизывающий, он, казалось, помогал президенту читать мысли собеседника. Даже его американский коллега отводил взор в сторону, хотя и полагал, что, раз русский президент английским не владеет, то и прочитать его мысли не сможет.
  - Значит, говорите, многих возили, со многими летали.
  - Да, Сергей Сергеевич, многих, а если учесть, что у Ельцина по два премьера за год сменялось, так всех и упомнить сложно.
  - А сам-то Ельцин?
  - Хм... Ельцин - веселый дядька! Иногда суровый был, но так, вообще, нормально, правда, как заусит - пил много! И других заставлял, особенно над Немцовым издевался. Напоит его, а тот блюет. А Ельцин сидит и хохочет! Говорит, вот Бориска, будем из тебя через блювонтин еврея выводить! А этого, ну вашего полпреда, маленького - дефолтика, заставлял песни детские петь. Про чебурашку много пел.
  - Про чебурашку? Почему?
  - А он на него похож, только уши приставь, это не я, не подумайте, это сам Ельцин говорил. Ой, что-то много я болтаю!
  - Нет, ничего. Это интересно, говорите....
  - Ну, тот и пел, а мы с девками слушаем там, за перегородкой, и смеемся, а как на землю сошли - не до смеха, дефолт-то по многим ударил!
  - Да. Ну а генерала Гусева возили?
  - Гусева возили. Он тогда был этим, совет безопасности возглавлял, в девяносто шестом, его тогда, боялись, многие!
  - Ну и как вам Гусев?
  - А, что Гусев - нормальный мужик, он на экране только жесткий и противный, а в жизни проще, вежливый. Никогда не грубил. Всегда подтянутый. Если и пил, то не пьянел.
  - А он, как вы думаете, человек абсурдный? Может что-нибудь дерзкое выкинуть?
  - Дерзкое?! Нет! Не знаю, он вообще-то, по-моему, взвешенный, но напористый. И смелый! Он правду-матку режет. Одно слово - генерал, в Афгане, по-моему, по-другому и нельзя было! Там, кто не мог так, либо спивались, либо погибали!
  - Да, Афган, он многим судьбу поломал и карьеру сделал.
  - А вы про Гусева спросили, потому, что мы к нему летим?
  - Да, вот решил заскочить в его область, посмотреть, как там у него дела, слишком много сигналов поступает, что у него там не все в порядке. Вы-то сами ничего про Белоярскую область не слышали?
  - Да, так, краем уха.
  - И что?
  - Да разное. Кто говорит, что Гусев там хоть порядок навел, а кто - что наоборот. Понавез там воров разных! Кого слушать, не знаешь!
  - Да, вот я и хочу выяснить, что там происходит!
  - Так вам что, Сергей Сергеевич, ваши помощники информацию собрать не могут?
  - Помощники - это одно, а жизнь - совсем другое. Вот вы мне тоже немного помогли.
  - А чем я-то вам помогла?
  - Ну, про Гусева рассказали, хотя я сам, конечно, немного его знаю, но все равно, одно дело, как он держится на официальных встречах, а другое - как с вами.
  - Ну, я пойду, а то скоро посадка: к Белоярску подлетаем.
  - Да-да, конечно, идите, спасибо!
  Президент проводил ее взглядом. Посмотрев несколько секунд на закрывшуюся дверь, он встал с кресла и сделал несколько физических упражнений. Пару раз присев, сделал резкий выпад и ударил ногой по воображаемому сопернику. Нога провалилась в пустоту, но президент удержал равновесие и зафиксировал ступню на высоте плеча. Выдержав позу, встал в исходное положение и, громко выдохнув воздух через нос, свел руки на груди.
   В этот момент постучали. Президент встряхнул кисти рук и сел обратно в кресло.
  - Да, войдите....
  В каюту вкатился маленький толстенький советник. Он виновато улыбнулся и, нервно посмеиваясь, тихо сказал:
  - Сергей Сергеевич, через сорок минут - Белоярск, готовить пресс-релизы о встречах? Служба протокола готова, ждут вашего утверждения!
  - Нет, Павел Анатольевич, пока нет! Никакого протокола! Визит будет кратковременным, встреч - по минимуму: с губернатором и в Ячменево поеду. Все встречи с народом - отменить, я не готов. А когда я не готов - в толпу не пойду попугаем! Ваших пресс-релизов читать не буду! И потом, вы в них пишите одно и то же! Хоть бы что новенькое придумали! Попахивает Брежневым и концом семидесятых!
  Советник виновато потупился. Президент, взглянув на него, добавил:
  - Павел Анатольевич. В Ячменево - особо готовьте!
  - Это к писателю Астахову?
  - Да, вы же знаете, что я очень люблю его творчество!
  - Да, но...
  - Какое еще 'но'?
  - Тут, видите ли, Сергей Сергеевич, Астахов - человек очень своенравный, он прямой и строптивый.
  - Ну и что? Он гений! А гений может себе позволить быть прямым и строптивым! В отличие от вас!
  - Да, я все понимаю, но Астахов... он очень уклончивый, как это говорится: без царя в голове.
  - Без меня, что ли? - президент улыбнулся.
  - Нет, Сергей Сергеевич, Астахов просто может не захотеть с вами говорить и все! Он человек своенравный. Ему никто не указ!
  - Так сделайте, чтобы он захотел говорить со мной, у вас еще часа три.
  - Нет, Сергей Сергеевич, вы меня не поняли, это не в наших силах, как он задумает - так и сделает!
  - Что, даже с президентом может не захотеть говорить?
  - Я же говорю - сам себе режиссер...
  Президент неожиданно рассмеялся. Советник в смущении смотрел на него и не мог понять, отчего тот смеется, от гнева или от радости, и что последует за этим смехом.
  - Ха! Ну, рассмешили! Прекрасно! Наконец-то нашелся хоть один человек, кто может мне в открытую отказать, значит, не все в нашем государстве - холопы! Есть люди, которые все-таки свое достоинство имеют! Молодец Астахов, воистину - талант и гений, настоящий сибиряк!
  Советник попробовал улыбнуться. Но президент вдруг помрачнел и сурово сказал:
  - Я не знаю, как вы будете уговаривать Астахова, но я хочу с ним встретиться! Не будет встречи - завтра можете считать, что в новостях расскажут о вашей отставке в связи с переходом на другую работу! Ясно?!
  Советник икнул и попятился назад. Он быстро закивал почти лысой головенкой и забормотал:
  - Ясно, ясно! Сергей Сергеевич, разобьюсь в лепешку, а этого Астахова уговорю!
  Президент вновь улыбнулся и стал приветливым. Как будто не было мгновенной вспышки ярости. Так перевоплощаться его учили в молодости - в спецшколе КГБ.
  - Да, принесите мне еще раз послушать эту запись разговора Гусева и Осиновского, я хочу кое-что проанализировать перед встречей с ним!
  - Будет сделано! - Советник растворился за прямоугольником двери.
  Президент посмотрел ему в след и брезгливо сплюнул. Через минуту в комнату вошла помощница и бесшумно положила на столик миниатюрный диктофон с наушником. Президент благодарно ей кивнул. Помощница улыбнулась и исчезла с легкостью сказочной феи.
   Вообще президент не любил Гусева. Строптивый губернатор и отважный вояка, генерал раздражал его своим упорством и внутренней силой. А президент терпеть не мог уверенных людей. Гусев на его беду относился именно к таким. Заняв третье место на выборах в девяносто шестом, генерал, словно метеорит, ворвался в элиту кремлевской политики и подавил своей энергией многих старожилов с Красной площади.
   Президент понимал, что просто так с Гусевым бороться бесполезно: он имел слишком большой авторитет среди народа, а главное - законную должностную неприкосновенность. Договариваться с Гусевым было трудно, да и элементарно стыдно. Любые переговоры могли показать слабость позиции главы государства. Но тянуть со строптивым губернатором было нельзя, ситуация зашла слишком далеко...
   Последней каплей, переполнившей чашу терпения президента, была эта запись разговора Гусева и Осиновского. Старый интриган и придворный кукловод Осиновский нажил во времена правления Ельцина миллиардное состояние. И теперь крутил-вертел многими политиками.
   Интерес Осиновского к Белоярской области был понятен. Сорок тонн золота в год, нефть, лес и алюминиевые комбинаты. Север области давал никель и кобальт. На Енисее - три мощные электростанции. В общем, было чем поживиться!
   Управлял областью Гусев, человек хоть и напористый, но в политике игрок слабый. А в этой смертельной игре, кроме энергии и смелости, нужно было иметь деньги, но вот их-то у генерал-губернатора и не было....
   ...Президент вздохнул и включил диктофон. Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Так было лучше воспринимать информацию и думать. Думать о следующих ходах....
  
  
   Глава вторая
  
  
  Губернатор сидел, развалившись в кресле, и дымил сигаретой. Он глубоко затягивался и шумно выпускал дым из легких. Часы громко отбили в углу двенадцать. Губернатор лениво посмотрел на циферблат и нажал кнопку на пульте. Большая полированная дверь кабинета открылась, и секретарша пропищала:
  - Алексей Петрович! Господин Осиновский.
  - Господа в семнадцатом кончились! Остались господенки, господушки, мать их! Проси! - грубо пробасил Гусев.
   Осиновский появился в кабинете, словно привидение. Улыбающееся лицо и злые глаза на лысоватом черепе. Его сутулая фигура нервно прошлепала по паркету и плюхнулась на стул возле губернатора. Тот глубоко затянулся и неохотно протянул руку:
  - Ну, Осина, с чем пожаловал?
  Осиновский вяло пожал ругу генералу и, заикаясь, ответил:
  - Ллешша, ты что?! Такой неприветливый...
  - Ты что заикаешься? В полете укачало?
  - Да, так, что-то замерз. У тебя тут холодрыга!
  - А ты думаешь, что Сибирь - только поставщик золота и платины? Нет, друг мой! Самое главное богатство - это холод! Именно им мы вас всех, ублюдков теплолюбивых, как тараканов отсюда и вытравим! Ха! Ха! - сурово рассмеялся Гусев.
  - Леша! Ты, как всегда, брось ты свои солдафонские штучки!
  - Что? Не нравится? Попался бы ты мне в Афгане, загонял бы тебя дежурным по кухне! Картошку-то хоть чистить умеешь?
  Осиновский дерзко взглянул на Гусева. В его глазах сверкнул огонек злобы, но тут же потух где-то в глубине его взгляда. Осиновский растянул губы в улыбке и ответил:
  - Леша! Воевать и лямку тащить - это не по мне! У меня другое предназначение в этой жизни.
  - Ага! Бабки считать, да партнеров накалывать! Вот вся твоя гнилая сущность! Потроха-то у тебя вонючие, протухли там, в Кремле! Вас всех там надо за яйца на Красной площади повесить! А иностранцев водить и за баксы показывать, чтоб другим неповадно было! Расплодили ворюг, суки, но ничего - дождетесь! Устроим вам ночь любви!
  - Леша! Откуда такая злоба?!
  - Откуда, откуда, от верблюда! Довели страну! Нищие старики да дети, полуголодные бабы да спившиеся мужики! А вы все бабки качаете! Не стыдно-то самим?
  - Леша, ты, по-моему, сам хотел на трон залезть, или, по крайней мере, возле него пригреться! Иначе, зачем же ты попер на выборы?
  - А вот и попер, чтоб всякую шушеру душить! Да, видно, не передушишь вас! Ладно, хватит тут слюни пускать. Зачем прикатил?
  Осиновский внимательно посмотрел в суровое лицо Гусева и, помолчав, достал из кожаной папки лист бумаги. Помяв его за кончик, протянул Гусеву. Тот внимательно прочитал и, подняв глаза, зло улыбнулся:
  - Да! Сучонок ты, одно слово! Значит, говоришь, все угольные разрезы области под себя хочешь?
  - Хм... Леша, во-первых, это было оговорено, когда мы тебе бабки на выборы сюда давали! А во-вторых, не мне, а всем-всем ребятам, спасавшим тебя от опалы Ельцина! Пора, Леша, отдавать долги, как говорится!
  Гусев тяжело вздохнул и, достав сигарету, закурил. Он потер лоб ладонью и тихо сказал:
  - Знаешь, что Осина, вы мне тут не гундите, что вы мне бабки-то подогнали! Я с вами сполна рассчитался! Алюминиевый завод вам отдал, а это уже миллионов сто в год прибыли чистоганом и, заметь, американских денег! Во-вторых, я уже не тот дурачок-генерал, каким вы меня считаете! В политику я играть научился! Цену теперь себе знаю! И в-третьих, у меня другие планы!
  Осиновский вздрогнул при последних словах Гусева. Он сощурил глаза и, нервно забарабанив пальцами по столу, спросил:
  - Леша? Что? Тебя уже кто-то перекупил? Кто-то из кремлевских? Кто это?!
  Гусев громко рассмеялся. Дым от сигареты попал ему в глаза, и от этого выступили слезы:
  - Ха! Ха! Вот! Вот вся ваша сущность! Ха! Ха! Нет, милый дружок! Нет! Никто меня не купил! Ха....Ха...
  Осиновский смотрел на него в недоумении и ждал, когда Гусев закончит смеяться. Генеральский смех плавно перешел в кашель. Лицо его побагровело. Гусев налил себе из графина воды и, сделав несколько глотков, продолжил:
  - Нет, Осина, нет! Просто, я понял, что все-таки когда-то надо прекратить все это!
  - Что ты имеешь в виду?
  - А что имею, то и введу!
  - Ты опять за свои солдафонские пошлости! Леша! С тобой сегодня невозможно разговаривать! Ты какой-то не свой! Изменился. Что случилось? Неужели все так у тебя здесь хреново?
  Гусев вдруг прекратил смеяться и, наклонившись над столом, тихо прошептал:
  - Ты же знаешь. Ты знаешь, что Кремль с областью делает! Мы бюджет не приняли! А нам денег - ни хрена! Дохните люди Белоярской области! У вас губернатор - говнюк! Вот как президент со мной! Но это он не со мной! Это он с тремя миллионами его холопов!
  - Ты что такое несешь! Сами тут виноваты! Устроили балаган с этим вашим областным парламентом! Развел тут демократию!
  Гусев вскочил с кресла и, ударив кулаком по столу, крикнул:
  - Заткнись! А вы что хотели, чтоб мы языки в жопы позажимали?! Не хрена! Хватит! Кровь из нас пьете! Область всю разворовали, сволочи! Вот вам!! - и он сунул под нос Осиновскому кукиш. Тот даже испугался от такого резкого выпада.
  - Леша, Леша, успокойся, я пошутил!! Найдем мы тебе денег для бюджетников! Найдем, ты только подпиши вот это! Разрезы отдай, а учителей и пенсионеров твоих мы прокормим!
  - А! Найдете! Спасибо! Нет уж! Хватит!
  Осиновский никак не мог понять, куда клонит губернатор, от этого он заерзал на стуле и, словно курица, заморгал глазами. Гусев, видя его растерянность, обошел стол и, сев напротив, спокойно сказал:
  - Все, Осина, я решил, вернее, мы решили!
  - Кто это - мы? - робко спросил тот.
  - Мы, жители Белоярской области!
  - Не понял.
  - Ну, в общем, я с местными депутатами некоторыми посоветовался, с некоторыми политиками, писателями, местными художниками, музыкантами, в общем, авторитетными в Белоярске людьми!
  - И что?
  Гусев улыбнулся и, пригладив волосы, ответил:
  - А то - пора кончать эту бодягу! Мы не колония, нас грабить не надо! Как это говорится: мы не рабы! Рабы не мы!
  - Ты это о чем? - с тревогой в голосе переспросил Осиновский, не понимая губернатора.
  - А все! Нет больше этого беспредела! Я намерен создать в области правительство и созвать чрезвычайный съезд депутатов!
  - Зачем это?
  - Тьфу, ты! Ну, ты тупой! Не будем мы больше Москве ни хрена отдавать, возьмем себе своё, и баста!
  Осиновский чуть не упал со стула. Он судорожно схватил папку и, прижав ее к груди, словно щит, дрожащим голосом сказал:
  - Лешааа! Это... это же бунт! Переворот местного масштаба! Ты, ты, понимаешь, что ты задумал?!! И что за этим последует?!
  Гусев, махнув в его сторону, скорчил брезгливую гримасу:
  - Только вот этого не надо! Не надо! Не надо тут корчить девочку в левой ноздре! Пугать меня страшилками! Знаю я все! И представляю, на что иду! Но другого выхода нет! Нет! Понимаешь?!
  Осиновский все еще не мог поверить услышанному:
  - А на съезде, на съезде-то этом, что собираетесь делать?
  - А то. Там съезд и решит! Пусть люди решат! А не я! Я только могу предложить...
  - А что ты собираешься предложить?
  - А то, я предлагаю, выйти область из состава России!! Принять свою конституцию и жить самостоятельно!
  - Что?!!! - завизжал Осиновский. - Что?! Ты! ты дурак!! Идиот! Ты такое несешь! Ты не представляешь, что ты сейчас делаешь! - он дернулся и вскочил со стула. Тот, вылетев из-под него, упал боком на дорогой паркет.
  - Да, ладно тебе! Ладно, давай лучше поговорим спокойно. - Мрачно отмахнулся от него Гусев.
  - Да о чем тут можно говорить?! Я в эти игры не играю! Ты меня не впутывай в этот бунт! Бессмысленный и обреченный! Спартак, тоже мне, тут нашелся! Емеля Пугачев местного розлива! Ты против кого собрался играть? Против Кремля?! Ты что, не понимаешь, что ты уже обречен?! Кто тебя поддержит? Местное быдло? Да нужен ты им! Им и так хорошо! Было бы плохо - они бы давно уже все на улицу с камнями вышли!
   Гусев слушал истеричную речь Осиновского и молчал. Того это еще больше раздражало. Эхо его голоса острым фальцетом отскакивало от стен губернаторского кабинета.
  - Леша! Пока не поздно! Останови все это! Да и то, я подозреваю, информация в Москву уже ушла! Ведь поговорка, знают двое - знает и свинья, очень актуальна в нашем государстве! А я подозреваю, об этом не одна свинья знает, а целый свинарник!
   Гусев, тяжело вздохнув, встал со стула и ушел в комнату отдыха, находившуюся за стенкой. Оттуда он вернулся с бутылкой французского коньяка и двумя бокалами в руке. Поставив хрустальную посуду на полированную крышку стола, он медленно налил коньяк и тихо сказал:
  - Ладно, давай выпьем!
  Осиновский взглянул на него и, медленно сев на место, махнул рукой. Он не мог поверить в происходящее. Хитрый интриган понимал, что совершенно не владеет ситуацией.
  - Давай, пей. - Гусев кивнул на бокал.
  - Леша!! Скажи мне, что ты пошутил!!
  - Нет, какие шутки, я тебе сказал правду...
  - А ты о своей семье подумал? Что с ними будет? Твои дети в Москве! Жена!
  - А что делать местному народу?! Ты подумал?! Неужели так и жить в этом стойле! Представь: у миллионов людей нет будущего! Нет!! Его мы, мы украли и ничего не хотим давать!
  - Да кому оно нужно, это твое будущее?! Им бы по бутылке водки, да по бабе - и все, вот и все будущее!
  - Нет, Осина, зря ты так обо всех. Народ все равно ведь не дурак и не пьяница. Есть, конечно, некоторые, но обо всех так судить... Просто, такие, как ты и я, у него отняли веру в справедливость! Веру в хорошее! Веру в то, что можно жить по-человечески!
  - Леша! Ты о чем! Зачем это тебе?
  Гусев залпом выпил коньяк и, поставив бокал, как-то обречено ответил:
  - А я не хочу, чтобы после моей смерти мне на могилу кто- нибудь насрал! Как Хрущеву! Хочу умереть не гадом! Хочу дать людям надежду! А вдруг все получится? Вдруг все-таки разорвется этот порочный круг под названием 'империя большевизма'! Империя зла!
  - Леша, Леша, дурак ты! И все! Лучше бы вон подписал угольные разрезы! Мы бы с тобой на недельку бы в Ниццу махнули, на Лазурный берег, или хочешь - в Куршавель? В Альпы?!
  - Нет, Осина, как говорится, мосты сожжены - Рубикон перейден! Ты же знаешь, что я своих решений не меняю!
  Осиновский покачал головой и с сожалением в голосе сказал:
  - Видно, последний раз видимся! Ты мне хоть и друг, но встречаться с тобой теперь просто опасно! Я и так в последнее время у президента в опале, а тут еще и твой переворот. Нет, Леша! Я, извини - пас! Прощай!
  - Ты так прощаешься, будто меня завтра в крематорий отправят...
  Осиновский встал и направился к двери, так и не притронувшись к коньяку. У выхода он пробурчал себе под нос:
  - ...как знать,... как знать...
  Гусев посмотрел на его спину, исчезнувшую за полировкой двери, и налив еще коньяка, тихо прошипел:
  - Да пошел ты!
  
  
  Глава третья
  
  
  
   ....Президент выключил диктофон и вздохнул. Над дверью запищал сигнал и загорелась надпись 'Пристегнуть ремни!'. Сергей Сергеевич щелкнул пряжкой и приготовился к посадке. Он не любил эту часть полета. Опускаться на землю было как-то неуютно. В момент дребезжания колес о бетон взлетно-посадочной полосы словно заканчивался сладкий интересный сон. Президент поежился и закрыл глаза. Он попытался представить себе лицо Гусева. Но ему это не удалось. Его очертания расплывались в абстрактных линиях и никак не хотели принять конкретный облик.
   Разноцветные огни аэропорта размывались мокрым снегом, таявшим на иллюминаторах. Толстая громадина Ила затряслась на бетоне взлетной полосы. Двигатели взвыли форсажем реверса. Самолет покачивался на неровностях рулежки. Президент расстегнул замок ремня и встал с кресла. Дверь открылась, и вошел помощник. Он улыбнулся и мягко сказал:
  - Сергей Сергеевич, температура за бортом - минуc десять. Надо теплое пальто надевать и шапку.
  Президент поморщился и ответил:
  - Да! Белоярск неприветливо встречает, пальто надену, а шапку нет. Вы ведь знаете, я не люблю шапок, тем более, меховых! Это меня угнетает! Шапка - это ведь чисто крестьянское изобретение. Вся Европа без шапок ходит. Я ведь из Питера, а Питер - это Европа.
  - Сергей Сергеевич, то - Европа, а это Сибирь! Простудитесь! А у вас через день - встреча со Шредером!
  - Нет, я сказал: шапку надевать не буду!
  Помощник пожал плечами и, достав из шкафа, вмонтированного в стену, теплое дорогое пальто, протянул его президенту.
   Выйдя из самолета на площадку трапа, президент осмотрелся. Вокруг замелькали огни фотовспышек и зажглись прожектора телекамер. Возле трапа суетились люди, но, увидев его фигуру, они, как по команде, вытянулись в одну шеренгу и замерли. Президент ступил на дюралевую лестницу и с легкостью спортсмена сбежал по ней вниз.
   Лица чиновников, встречавших его, были напряжены и испуганы. Президент подходил к каждому и жал руку. Все были без головных уборов. Их волосы развевались на ветру и нелепо, словно в ужасе, торчали в разные стороны. Президент едва заметно ухмыльнувшись, жал протянутые ладони. Последним стоял генерал Гусев. Тут президент заметил, что генерал одет в длинное черное кожаное пальто и высокую, норковую шапку. Этот наряд делал его похожим на офицера СС. Лицо Гусева было суровым и спокойным. Президент внимательно взглянул ему в глаза и, бросив взгляд на головной убор, произнес:
  - Здравствуйте, Алексей Петрович!
  Но его голос утонул в шуме двигателей самолета. Гусев по-военному склонил голову и промолчал. Президент на секунду задержал ладонь генерала и почувствовал, что она влажная. Сбоку закричали репортеры, прося, чтобы президент подошел к ним для интервью. Толпу журналистов сдерживали охранники. Но президент, взглянув в их сторону, отвернулся и быстрой походкой направился к своему лимузину.
   Встречающая его свита, засуетившись, разбежалась. Фигурки чиновников исчезли в машинах сопровождения. Гусев остался стоять в одиночестве, грустно наблюдая за этим переполохом. Президент на мгновенье задержался у двери автомобиля, шепнув на ухо помощнику:
  - Гусева ко мне! В мой лимузин посадите!
  Тот услужливо кинулся назад к генералу. Подскочив к нему, помощник дернул его за руку и что-то крикнул. Гусев неохотно направился в сторону лимузина.
   Кортеж выехал на трассу, ведущую в город. Лимузин плавно покачивался. Президент закрыл стекло на перегородке с водителем. Он взглянул на хмурого Гусева и, улыбнувшись, спросил.
  - Ну, что, Алексей Петрович? Не рады такому внезапному приезду президента?
  Гусев растянул губы в улыбке и, посмотрев в глаза президента, с каким-то вызывающим спокойствием ответил:
  - Нет, почему же, хорошему человеку мы всегда рады! Тем более, вы- глава государства! Вопрос просто бестактный.
  Президент кивнул и, посмотрев в окно, спросил:
  - Ну, а вы меня, значит, хорошим человеком считаете?
  Гусев ухмыльнулся:
  - Сергей Сергеевич, как может человек быть плохим, если за него почти семьдесят процентов избирателей страны проголосовали?
  - Ну, допустим, не семьдесят, это семьдесят из пришедших к урнам проголосовали, а еще половина избирателей просто не пришла.
  - Но все равно - большинство...
  - Ну, мы считаем: почти большинство.
  Гусев кивнул и снял шапку. До этого он так и сидел в головном уборе. Президент с удивлением посмотрел на меховую шапку и спросил:
  - А, что Алексей Петрович, вы всегда тут в шапке ходите?
  Тон президента был явно не дружественный, но Гусев не смутился и уверенно ответил:
  - У нас тут Сибирь, пижонить - себе дороже будет! Здоровье-то одно, а знаете, как там говорится: в здоровом теле - здоровый дух! А вы, кстати, зря без шапочки-то...
  Президент улыбнулся. Ему нравилась уверенность, с которой вел себя губернатор. Помолчав, он спросил:
  - А что ж вы меня не спросите, Алексей Петрович, зачем я так резко к вам приехал?
  - Извините, Сергей Сергеевич, я человек военный, привык все исполнять, когда начальство рядом и тем более, не спрашивать о его поступках! Надо будет - сами скажете...
  - Да, это хорошо... - загадочно ответил президент. - А может, я хотел, чтобы вы спросили!
  - Думаю, вас что-то срочное в нашу область привело.
  - Да, вы правы! Но я приехал к вам сюда, в Белоярск, в первую очередь встретиться с писателем Астаховым.
  Гусев вздрогнул и с тревогой посмотрел на президента. Тот в подтверждение своих слов покачал головой:
  - Да- да, с Астаховым. Он ведь в Ячменево живет, вот хочу к нему наведаться.
  Гусев помолчал и, помяв шапку руками, тихо ответил:
  - Сергей Сергеевич, не знаю... Астахов такой человек, он непредсказуем, будет очень хорошо, если он захочет с вами встретиться...
  - Что, такой неприступный?
  - Да нет, просто, когда у него нет настроения, может и отказаться встречаться.
  - И что? Ему и президент - не авторитет?
  - Почему же, но вообще-то, ему наплевать, кто есть кто! Он такой человек! Фронтовик, войну простым солдатом прошел, смелости ему не занимать! Не раз в глаза смерти смотрел...
  Президент немного расстроился от такого ответа и обиженно сказал:
  - И все же, я думаю, что он меня примет.
   Гусев вновь кивнул головой и, посмотрев в окно, согласился:
  - Да, в принципе, я думаю, встреча состоится. А что, вы только из-за этого приехали?
  Президент ухмыльнулся и, посмотрев на генерала как-то нарочито весело, сказал:
  - Ну и так, узнать, какая тут у вас обстановка, совещание провести с вашими политиками местными. Собрать-то их сможете мне?
  Гусев ничего не ответил и, отвернувшись к окну, смотрел на проплывающий мимо пейзаж. Частокол деревьев и темные кляксы домов мелькали в запотевшем от снега окне. Генерал вздохнул и провел рукой по стеклу.
  - А вы-то сами, Алексей Петрович, ничего не хотите мне экстренного рассказать?
  Губернатор оторвался от окна и тихо ответил:
  - Есть, Сергей Сергеевич, одна тема...
  Президент похлопал его по плечу и дружески успокоил:
  - Ну, ладно, отложим этот разговор, позже поговорим! Сначала я к Астахову съезжу, а потом уж и дела.
  
  
  
  Глава четвертая
  
  
  
   Звонко залаяли собаки. Их гавканье разносилось по тихим улицам деревни. В домах, как светлячки, вспыхивали огоньки лампочек. Тревожно светились фары автомобилей, и урчание мощных двигателей разнеслось по округе. Большие неповоротливые тени дорогих иномарок скользнули по проулку. Возле добротного бревенчатого дома заскрипели тормоза. Захлопали дверки и несколько человек вывалили на неукатанный снег. Темноту разрезал луч карманного фонарика.
  - Это тот дом?
  - Вроде, да...
  - Точно? Астахов-то тут живет?
  - Да черт его знает! Вроде. Тут все дома похожи! На его избе - наличники крашенные, синие с желтым.
  - А ну, посвети туда...
  Луч скользнул по стене дома и уперся в темное окно. За ним мелькнула тень. Низкий бас здоровенного кобеля закатился в длинном проклятии приезжим.
  - Вот черт!... Наверное, здоровенная псина! Смотрите, осторожней.
  - Может, пристрелить его?
  - Ты что?! Мать твою! Это же пес Астахова! Я тебя потом самого пристрелю!
  - А если покусает?
  - Твою толстую жопу ни один клык не возьмет! Свети! Тут, кажется, звонок на калитке!
  - Да. Точно.
  В это время скрипнула дверь, и в полоске света появился силуэт человека. Низкий коренастый мужчина в фуфайке с крыльца дома спросил.
  - Кого еще черт, на ночь глядя, принес?
  - Писатель Астахов... Владимир Петрович?! Это вы?
  Мужчина помолчал и, вглядываясь в темноту, ответил:
  - Ну, я, а вы-то, мать вашу, кто?
  - Владимир Петрович! Мы к вам. Мы из администрации президента! Впустите, пожалуйста, нам надо срочно поговорить!
  Мужчина продолжал стоять в дверном проеме. Его молчание длилось несколько секунд.
  - А какого хрена вы, на ночь глядя-то, приперлись, мать вашу?
  - Не ругайтесь, Владимир Петрович! Нам срочно надо! Срочное и приятное сообщение для вас!
  Писатель тяжело вздохнул и крикнул на пса:
  - Цыть, Полкан! Цыть! - но пес продолжал гавкать.
  Его зловещий бас разносился по двору. Мужчина неохотно спустился с крыльца и, привязав пса у конуры, открыл калитку. Перед ним стояли трое неизвестных в черных пальто.
  - Ну, что, что надо-то? - спросил хозяин, не пуская гостей во двор.
  Те, помявшись, посветили фонариком на удостоверения. Один из них, высокий, тихо сказал.
  - Владимир Петрович, вы хоть в дом впустите, не на пороге же разговаривать! Что так гостей-то не любите?
  Мужчина ухмыльнулся и, зло сверкнув глазами, ответил:
  - А ты, что ж не знаешь, что незваный гость - хуже пулемета в дзоте!
  Писатель растворил заскрипевшую калитку, пропуская гостей во двор.
  - Проходите в сени. Там и поговорим.
  В сенях пахло сушеным луком и полевыми цветами. Белые кружевные занавески уютно закрывали фигурные стекла. Дощатый пол сверкал чистотой недавней уборки. Хозяин покосился на дорогие заснеженные ботинки гостей, с которых стекали грязные капли. Недовольно поморщившись, он кивнул на тряпку.
  - Ноги-то вытрите! Бабка моя только пол вымыла,... а вы тут наследите сейчас!
  Гости неуклюже потоптались на серой тряпке. Астахов вновь недовольно взглянул на них и спросил:
  - Чего надо-то?
  Высокий улыбнулся и протянул руку в приветствии.
  - Здравствуйте еще раз, Владимир Петрович! Меня зовут Савичев...Егор Дмитриевич, я - помощник управляющего делами президента.
  Астахов покосился на протянутую ладонь, но сам руки не подал:
  - Ну и что это за должность? Что-то вроде старший помощник младшего кочегара? Только по-вашему, да?
  Высокий смутился, но продолжал натянуто улыбаться:
  - Ну, зачем же вы так, Владимир Петрович? Вы же писатель мирового значения, современный классик.
  - Вот потому-то и не пресмыкаюсь! Вы мне со своими должностями по барабану! Назвали себя! Проще сказать: старшая шестерка младшей шестерки у трона!
  Высокий понял, что пререкаться с писателем бесполезно и перешел к делу:
  - Ладно, не будем спорить! Владимир Петрович, мы к вам по очень важному делу. Президент в этот момент находится с кратким незапланированным визитом в Белоярске: он летел из Якутии, с официального рабочего визита. И вот решил, так сказать, завернуть в ваш город, а главная цель его кратковременной остановки - вы! То есть, встреча с вами!
  Астахов погладил морщинистую небритую щеку и, взглянув в глаза высокому, зло ответил:
  - Ко мне?! Вроде, мы не договаривались. Не припомню что-то...
  Высокий дотронулся до плеча Астахова и миролюбиво сказал:
  - Да вы не переживайте, Владимир Петрович! Встреча не запланирована была и продлится всего... ну, полчаса, президент хотел бы с вами переговорить...
  - А кто сказал, что она вообще состоится?!
  Неожиданно из-за спины высокого, выглянул маленький, щупленький мужичок и напористо произнес:
  - Вы что, не хотите с президентом поговорить?! Да вы понимаете, кто к вам на встречу приедет?! Сергей Сергеевич вообще мало кого просит! Это, наоборот, к нему приема люди месяцами ждут!
  Астахов посмотрел на выскочку и дерзко ответил:
  - А я, между прочим, его не зову! Это он ко мне в гости хочет! Тем более на ночь глядя! А в гости ходят - по обоюдному согласию! Если есть, кто-то, кто ждет его аудиенции по полгода, так пускай и ждет! А мне на это наплевать!
  - Да как вы смеете?! Вы что себе позволяете?! - возмутился щупленький.
  Но в это время высокий его отодвинул назад рукой и, улыбнувшись, сказал:
  - Владимир Петрович! Мы и приехали просить разрешения у вас на встречу! Просто, у нашего товарища нервы не выдерживают. - Он укоризненно покосился на щупленького:
  - Поездка в Якутию была очень напряженной. А президент очень любит ваши книги, очень! Он постоянно читает ваши романы и повести! Можно сказать, что это - его настольные книги!
  Астахов кивнул головой и, взглянув на щупленького, произнес:
  - Да, мне говорили об этом, но я пишу не только для президента, а вернее, не для него одного! Я пишу для потомков! А этому вашему нервы-0то лечить надо! Чай, работает не в сплавной конторе. Если таких, в Кремль берут работать, то, видно, совсем плохо дело в стране нашей...
  Щупленький вновь дернулся, но высокий осадил его, при этом больно наступив на ногу ботинком.
  - Хорошо, хорошо, но вы и нас поймите, нам же голову снимут, если вы откажите президенту во встрече! Неужели, вам не жаль, нас будет?
  - А че мне вас жалеть? Вы что, хлеб сеете, уголь добываете? Так - прихлебаями у тела! Работу достойную себе найдите! - Астахов вновь погладил щеку. - Ладно, пусть приезжает! Только не надолго! А то бабка у меня прихворала! И учтите - кормить мне президента нечем! Специально ничего не готовили! Пирогов нету!
  Высокий растянул рот в улыбке:
  - Спасибо, спасибо, Владимир Петрович! А президент в гостях не ест.
  - Что, боится, что отравят?
  - Нет, просто не в его, это правилах.
  Гости развернулись и вышли во двор. Лохматый кобель продолжал заливаться хриплым лаем у будки. Высокий, взглянув на пса, достал из кармана миниатюрную рацию:
  - Сороковой! Начинайте оцепление и контроль! Проверить все! Все подворотни! Только тихо! Тихо! Местных жителей не тревожить. Чтоб ни одна мышь не проскользнула, и ни один папарацци не проскочил! Голову сниму!
  
  
  Глава пятая
  
  
  - Нет, не нравится мне это!
  - Андрей, что тебе не нравится?
  - Уже стемнело, а где Петя со Светой?
  - Да успокойся ты! Дело молодое.... Уединились! Может, у них самый разгар сейчас.... Так сказать - самый высокий темпо ритм! - коренастый парень расхохотался.
  Он сидел на корточках возле автомобиля и усиленно накачивал в примусе давление. Блестящая железка помпы сверкала в вечерних сумерках. С соседней стоянки доносились звуки музыки. Мужчина покосился в сторону соседних автомобилей и печально заметил:
  - Слышь, Андрюша! Гуляют соседи-то. Я видел, там девчонок больше, чем парней! Кажется, только двое пацанов и три тетки! Одна лишняя, как говорится.... Может, составить им компанию?
  Тот, которого звали Андреем, колол щепки большим охотничьим ножом. Посмотрев на мангал, на котором жарились шашлыки, он ответил:
  - Да, можно набиться, так сказать, в гости. Но все-таки, Витя, где же Петя со Светой? Не нравится мне это!
  - Да успокойся! Придут, никуда не денутся! Машина-то тут Петькина! - ответил Виктор.
  Андрей тяжело вздохнул и расколол ножом толстую щепку.
  - Знаешь, Витя, мне сегодня два козла на дальнем склоне попались, судя по говору - москвичи, но типы противные, а не понравились мне они знаешь, почему?
  - Почему? - прокряхтел Виктор, дергая ручку примуса.
  - Да потому, что они должны были видеть Петю и Свету: они передо мной за полчаса на этот склон поехали, я сам видел!
  - И что?
  - Да то - эти москвичи, сказали, что никого не видели!
  - Может, и вправду не видели?
  - Нет, не может быть! Там ведь не тайга, альпийские луга, как никак, видно все. А эти козлы сказали, что не видели. Подозрительно все это...
  - Да брось ты, Андрюша! Все у тебя подозрительно! Ты - журналист и вечно тему видишь для своих репортажей! Но жизнь- это не репортаж, все гораздо проще....
   Андрей встал и, наклонившись над мангалом, перевернул шашлыки. Аромат жареного мяса приятно защекотал нос. Андрей втянул носом воздух и, крякнув, сказал:
  - Красота! Шашлык будет - пальчики оближешь!
  - Да, поедим сейчас! Давай для аппетита - водочки? - предложил Виктор.
  Андрей, махнув рукой, согласился:
  - Давай, давай вмажем!!
  Виктор разлил из большой бутылки водку по железным кружкам. Оба подняли тару и, стукнувшись железками о края, выпили.
  - Знаешь, Витя, вот ты подшучиваешь надо мной, про журналиста, потому что ты - мент, тебе все журналисты не нравятся. И не хочешь мне поверить, что эти двое москвичей на самом деле - подозрительные типы!
  Виктор закусил перышком лука и, покачав головой, жуя, спросил:
  - А в чем подозрительность-то? Что они тебя на хрен послали, так это нормально! Я может быть, тоже тебя бы послал, если бы уехал за четыре тысячи километров в Саянские горы, а ко мне такой вот хмырь с вопросами пристал!
  - Э, нет, не скажи! Это, как ты говоришь, правильно, что они послали, но вот ответы, ответы у них все равно подозрительные были! Краткие и четкие! Нет, не знаем, не видели! Они как будто готовы к этим вопросам были! Ни на секунду не задумались! Вот простому человеку задай вопрос: видел он тут лыжников? Он обязательно начнет репу чесать, домыслы высказывать или, в крайнем случае, подумает и у товарища спросит! А эти москвичи, просто так, сразу: ' нет, не видели, не знаем'! Нет, Витя, это подозрительно!
  - Да ладно, успокойся, Андрей. Петя со Светой придут - и все твои сомнения как рукой снимет! Давай-ка лучше еще по сто. - Виктор вновь разлил по кружкам водку.
  Андрей, взяв посудину в руку, выпил и, не закусывая, продолжил:
  - Витя, да уже стемнело, а их нет! Где им быть? Вокруг только стоянки, вроде нашей, до ближайшего поселка - десять километров!
  Виктор осмотрелся вокруг и ответил:
  - Честно говоря, я и сам уже начинаю волноваться, но все равно до утра ждать придется. Утром если не появятся, тогда поедем в райцентр заявлять!
  - Не получится утром! С утра все дороги перекрыты будут. В обед губернатор должен прилететь - трассу открывать! Надо сейчас ехать! - возразил Андрей.
  Виктор задумался и ответил:
  - Нет, сейчас - нет смысла. А вдруг они с минуты на минуту вернутся? Надо выждать! Все равно, давай уж ночь переждем, кстати, искать людей при таком количестве охраны, в связи с приездом губернатора, будет легче, это я тебе как мент говорю! Обычно посты, гаишники и просто пэпээсники все машины останавливают и людей проверяют!
  Андрей вздохнул и согласился с Виктором. Вернувшись к мангалу, он снял шашлыки и принес к столу, роль которого выполняла большая картонная коробка из-под телевизора. Они ее подобрали по дороге.
  - Давай шашлычков поедим!
  - Давай!
  - Да, Витя, я с тобой согласен: придется ждать до утра! Но я тебе кое-что еще про этих москвичей сказать хочу: они какую-то штуку монтировали, знаешь, чехол у нее очень забавный был. Внутри что-то наподобие маленькой турбины, знаешь, такой самолетной. Я мельком заметил.
  - Турбины?! Хм... может, тебе показалось? Может, это просто мини подъемник фирменный был? Сейчас такие выпускают. Внизу под склоном ставишь мотор, а вверху - штырь с колесиком, между ними такой капроновый тросик, тонкий - метров двести. Ну и катаешься, а он тебя поднимает! Удобная штука!
  - Нет, Витя, это не подъемник был! Они, кстати, заволновались, когда я про него расспрашивать стал, и монтировать перестали, словно скрывая, что там!
  Виктор пожал плечами и снял с шампура большой кусок мяса. Андрей разлил водку по кружкам. Неожиданно сбоку послышались женские голоса и смех.
  - Эй! Мальчики!
  - Соседи! Можно к вам?!
  - Можно вас в гости пригласить к нам?! У нас весело!
  На большом сугробе стояли две длинноногие девицы, одетые в спортивные комбинезоны. Одна из них, белокурая, в красной шапочке, заразительно смеялась. Вторая - брюнетка с короткой стрижкой, почему-то была без головного убора. Она весело махала рукой. Виктор, заметив девушек, подался телом в их сторону и, подняв над головой кружку в приветствии, закричал:
  - О-о-о!! девочки! Давайте сначала к нам! Выпьем и пойдем в ваш стан! Познакомимся!
  Девушки с визгом спрыгнули с сугроба и подбежали к автомобилю. Блондинка, похлопав рукой, одетой в вязаную рукавицу, по капоту автомобиля, воскликнула:
  - Вот это машина! Большая!
  - Это Ленд Крузер! Настоящий монстр бездорожья! - похвастался Виктор.
  - А чья это? - спросила брюнетка.
  Андрей улыбнулся ей и, кивнув на Виктора, ответил:
  - ...вон... его...
  - О, вы, наверное, богатый бизнесмен? - воскликнула блондинка и бросила на Виктора томный взгляд. Тот засмущался и польщенно ответил:
  - Да нет, так...
  - Да мент он, позорный! Простой мент!! А машина чужая: он у друга нашего, который действительно бизнесмен, ее выпросил, вот сюда съездить!
  Блондинка удивленно вскинула брови:
  - О, милиция, моя милиция нас бережет! Ну, что ж, тоже нужная профессия. А кстати, господин милиционер, как вас зовут?
  - Виктор. А тебе я потом все скажу, что про тебя думаю! - Виктор показал Андрею кулак.
  Тот рассмеялся и налил водку в кружки. Девицы тоже посмеялись, но пить отказались:
  - Нет, спасибо, идемте к нам, а то мы водку не пьем! Мы только вино, у нас есть там, в нашем стойбище! - блондинка кинула в сторону, откуда раздавалась музыка.
  - А вас как зовут? - спросила у Андрея брюнетка.
  - Андрей...
  - А вы тоже мент?
  - Нет, я тележурналист из Белоярска!
  - О, тоже романтично! А мы из Кемерово, приехали вот трассу попробовать! Мы горнолыжники- любители, но у нас в Кузбассе гор нет! А тут в Саянах, что ни склон - то трасса!
  Андрей улыбнулся девушке и выпил водку. Та прижала руку ко рту и рассмеялась:
  - Ой, прямо без закуски!!
  - Почему без закуски - вот шашлычок...
  - Ну, пойдем те к нам!
  - Да, действительно, Андрей, пойдем с соседями познакомимся! - поддержал девушек Виктор.
  Андрей кивнул головой и ответил:
  - Почему же не сходить, пошли, только вы идите, я вас догоню! Соберу тут все и вон машину Пети схожу, проверю, а потом приду!
  Виктор потер ладонью об ладонь и улыбнулся:
  - Ну, правильно! Давай, проверь! А мы тебя там ждем. Девочки! Ведите! Показывайте дорогу! - он подхватил девиц за талии и увлек их в сторону лагеря. Те засмеялись.
   Андрей покачал им вслед головой. Брюнетка оглянулась и бросила ему весьма обнадеживающий взгляд. Через секунду они скрылись за большим сугробом. Звонкие голоса хохотушек отражались эхом. Андрей вздохнул и, открыв багажник, взял карманный фонарик.
   Андрею Смирнову было двадцать семь. Высокий брюнет с открытым взглядом и спортивной фигурой. Правильные черты лица немного портили широкие брови. Короткая стрижка делала его моложе своих лет. Андрей работал корреспондентом новостей в одной из телекомпаний Белоярска. Работа ему нравилась, более того, после окончания журфака в местном университете, он только и мечтал об этой профессии. Его приняли с первого раза. Редактору понравился его низкий голос и прекрасная дикция. Андрей легко вжился в коллектив и подавал неплохие надежды на профессиональном поприще. Руководство его ценило за наблюдательность и неуемную энергию в поиске сенсаций. Хотя многие его старания были напрасны, Андрей не отчаивался и верил, что однажды найдет 'настоящую тему', которая сделает его знаменитым. Он мечтал уехать работать в Москву - на НТВ или РТР, но для этого надо было как-то себя проявить.
   Его друг и одноклассник Виктор Постников работал следователем в городском отделе милиции. Витя после школы окончил юридический и попал в милицию по распределению. Сначала он не хотел там работать, но вскоре распробовал вкус милицейской работы. В отличие от Андрея Виктор был низеньким и коренастым блондином. Короткие пухлые ручки и толстые щечки делали его смешным и обаятельным. Несмотря на такую забавную внешность, Виктор обычно имел успех у женщин. Дамы его ценили за юмор и умение рассказывать непристойные анекдоты в довольно приличной форме.
   Андрей и Виктор приехали сюда на юг области в Саяны, со своими школьными друзьями Петром и Светланой Авдеевыми. Ребята месяц назад поженились и все еще справляли медовый месяц. Их исчезновение в принципе было обычным. Петя и Света имели привычку неожиданно пропадать на несколько часов из компании.
  Потом они оправдывались и говорили, что заблудились. Но им никто не верил, зная, что они просто занимались любовью где-нибудь в закутке. Такое происходило с ними регулярно. Но вот сегодняшнее исчезновение не на шутку насторожило Андрея. Во-первых, заниматься любовью на снегу было довольно опасным для здоровья делом, а поблизости ни одного мотеля не было.
  А во-вторых, их не было уже шесть часов, а за это время, как считал Андрей, у Пети сексуальная энергия должна была закончиться....
   Андрей закрыл машину и, щелкнув пультом сигнализации, двинулся в сторону соседней стоянки. Там стояли 'Жигули' Авдеевых.
   У подножия горы 'Звонкая' за последние два года появились стихийные туристические горнолыжные базы. В основном, это были строительные вагончики, где можно обогреться и взять на прокат горные лыжи. Были открыты несколько автомобильных стоянок и пара кафе. Но до настоящего сервиса этим живописным местам было все-таки еще далеко. Тем не менее, перспективы у 'Звонкой' превратиться в горнолыжный курорт мирового уровня были хорошие. Идеальные для катания склоны 'Звонкой' и ближайших гор как магнитом тянули многих любителей горных лыж. Не хватало малого - вложить деньги в развитие этого туризма. Нужен был только толчок. Этот толчок собирался дать завтра губернатор области, который лично захотел присутствовать на открытии первого стационарного бугельного подъемника длиной в целый километр. Поэтому в эти дни к подножию 'Звонкой' съехалось довольно много народу.
   Андрей подошел к стоянке автомобилей. Петя поставил 'Жигули' с самого края, чтобы легче было выезжать. Но его машину Смирнов не рассмотрел. Множество похожих 'Жигулей' затрудняло поиск. Решив не рисковать и не желая, чтобы его приняли за вора, Андрей направился к вагончику сторожа. Тот сидел с карандашом в руке и разгадывал кроссворд. Как он мог уследить за сохранностью автомобилей, было непонятно. Смирнов постучал в окно и улыбнулся.
  - Скажите, мы сегодня с друзьями приехали, они на 'Жигулях', на 'четверке' синей, а мы на Крузаке. Они вот бросили тачку у вас. А мы уехали на дальнюю, за поворотом, где шашлыки разрешено жарить.
  Сторож кивнул и махнул, чтобы Смирнов зашел вовнутрь. Андрей поднялся по лестнице и открыл дверь. Парень недовольно буркнул:
  - Что вы там, на улице говорили? Мне ж ничего не слышно! Что вы хотели?
  - Я говорю, друзья наши свою 'четверку' синюю у вас на стоянке оставили, номер ноль тридцать два, не знаете - где она?
  Парень взял толстый журнал и, полистав его, ответил:
  - Ноль тридцать два, говорите, синяя, сейчас посмотрим! Честно говоря, сегодня смена дурная! Все как взбесились! Столько клиентов - мест не хватает! Губернатор завтра приезжает, вот и понаехали! У соседей тоже мест нет. Я думаю, человек двести приехало! Такого еще тут не было!
  Смирнов кивнул головой и улыбнулся:
  - Да, теперь у вас тут всегда, наверное, много народу будет! Вот только сервис, конечно, первобытный. Кроме стоянок да кафешек, нет ничего! Хорошо вон бугель откроют завтра!
  - Подождите! Дайте срок! Все будет! Построят и мотели, и связь проведут! И трассы облагородят! Года через два это место не узнать будет!
  Парень, полистав страницы журнала, ткнул пальцем в строчку и, подняв глаза на Смирнова, удивленно сказал:
  - Ноль тридцать два, говорите? Так забрали ее, часа два назад!
  Андрей оторопело посмотрел на сторожа:
  - Как забрали? Кто?!
  - Да, вспомнил! Точно - синяя 'четверка'! Я еще удивился: чего это, на ночь глядя, люди уезжать собрались?
  Андрей насторожился и с тревогой в голосе спросил:
  - А как они выглядели? Парень и девушка?
  - Нет, никакой девушки не было, мужик был!! Такой, лет тридцати пяти, в синей 'аляске' и белой спортивной шапочке! У него еще фикса золотая была! Я это заметил. Он улыбнулся мне пару раз.
  - Как, мужик в синей 'аляске'? Хозяин-то, Петя, у него красный комбинезон был, а у жены его белый...
  - Нет, не было никого в красном комбинезоне и девицы, не было никакой! Был мужик!
  Смирнов занервничал и прикрикнул на сторожа:
  - Так как же вы ему отдали, если он не хозяин?!
  Сторож испугался и вновь посмотрел в журнал. Поводив там грязным пальцем, с сомнением ответил:
  - Да нет, все нормально. Вот и жетон он вернул: двадцать третье место! И документы на машину показал! У нас с этим строго.
  Ничего не понимающий Андрей сел на стул напротив сторожа и, сняв шапку, выхватил у него журнал:
  - Дайте, я сам посмотрю! Может, вы чего путаете, может, синяя 'пятерка', ноль тридцать два?
  Но в графе было четко написано. 'Ваз 2104, синяя. Место двадцать три. Забрал Петр Авдеев в девятнадцать тридцать'.
   - Странно, его данные, а вы точно помните, что смотрели в техпаспорт?
  - Да, точно - я всегда в техпаспорт смотрю!
  - Да, но говорите, мужик в 'аляске' был, в синей. А Петя в красный комбинезон был одет!! И в ботинки горнолыжные! Его-то обувь у нас в машине осталась!
  Сторож вздохнул и, почесав затылок, произнес:
  - Ну, не знаю! Я выдал по документам! Сами видите, на площадке - семьдесят машин, всех не упомнишь! А в тех паспорте фотографии нет.
  Андрей закрыл журнал, встав, направился к выходу и в приказном тоне сказал:
  - Пойдемте, посмотрим, место это двадцать третье! Вдруг вы чего напутали!
  Сторож послушно вскочил со стула.
  Выйдя из вагончика, они направились на край стоянки. Машинами была заставлена вся площадь. Но, подойдя к двадцать третьему месту, среди плотно стоявших машин они увидели пустоту. Синей Петиной 'четверки' действительно не было. Андрей поковырял носком сапога укатанный снег на асфальте:
  - Ну, елки-палки, правда, нет...
  Сторож на него испуганно взглянул.
  - Чего делать-то?! Угнали, что ли? А хозяева где? - спросил он.
  - Да в том-то и дело, что хозяев до сих пор нет!
  - Так, может, это, может, они и впрямь сами уехали?
  - Так вы говорите, мужик в синей 'аляске'...
  - Ну да...
  - Так я же говорю, хозяин в красном комбинезоне был...
  - Может, в милицию?
  - Думаю, да, а где у вас телефон есть?
  - Нет, тут нет! Есть в кафе - там, метров пятьсот за поворотом. 'Эдельвейс' называется!
   Андрей глубоко вздохнул. Вся история с исчезновением молодоженов начинала все больше походить на детектив. Смирнов похлопал сторожа по плечу и направился к выходу. Тревожные мысли крутились в его голове.
  Где-то вдалеке звучала музыка и женский смех. Черные вечерние горы зловеще насупились острыми вершинами. Подул колючий ветерок. Смирнов поежился и ускорил шаг.
   Надо было что-то предпринимать. Андрей рассуждал, как ему поступить, пойти сразу в 'Эдельвейс' и позвонить в районный отдел милиции или вернуться к Виктору и новой компании. В оперативность милиции, честно говоря, он мало верил. Да и вряд ли деревенские стражи порядка вообще среагируют на звонок. Во-первых, ехать сюда ночью было бессмысленно. Во-вторых, веских оснований для заявления не было. Ни Андрей, ни Виктор не являлись владельцами пропавшей 'четверки', а заявлять об уходе человека они не могли. Ведь прошло всего несколько часов, а по правилам, установленным милицией, нужно было ждать трое суток.
  - Твою мать! Вот отдохнули! - ругался Смирнов, пиная, придорожный снег.
  Андрей все-таки решил идти к Виктору и с ним посоветоваться, как быть. Свернув с дороги, он двинулся по тропинке к их стоянке. Огромный силуэт 'Ленд Крузера' показался из-за сугробов. Смирнов прибавил шаг. В вечерней темноте, а здесь, в горах, ночи были особенно темными, Андрей увидел едва тлевший мангал в их импровизированном лагере.
   Вдруг Смирнов встал как вкопанный. Возле машины мелькнула тень человека. Андрей присел на корточки и затаился. Высокий мужчина в темной куртке крадучись заглядывал в окна 'Ленд Крузера'. У Андрея перехватило дыхание, учащенно забилось сердце. Смирнов судорожно рассуждал, как поступить в данной ситуации.
   Между тем неизвестный, покрутившись, возле внедорожника, зашагал по тропинке в сторону горы.
   Что нужно было этому человеку? Андрей привстал и двинулся за ним следом. Согнувшись, словно солдат в окопе, он старался не упустить из виду темный силуэт, благо на фоне белого снега тень мелькала довольно отчетливо. Незнакомец пару раз останавливался и оглядывался, но Андрей приседал на корточки. Тропинка уходила в сторону дальней автостоянки. За очередным поворотом Смирнов все-таки, потерял мужчину из виду. Тот словно провалился сквозь землю. Андрей ускорил шаг и почти бегом вылетел на ровную площадку.
   На очищенной от снега поляне уютно разместились три строительных вагончика. Этакая маленькая турбаза посреди дикой природы. В окнах светился свет, а изнутри деревянных домишек доносились звуки музыки. Возле строений Андрей увидел несколько человек. Они громко говорили и смеялись. По их развязанной речи было ясно, что они были пьяны. Неожиданно Смирнов наткнулся носком сапога на что-то мягкое. Темный сугроб заурчал и из снега поднялся совсем пьяный мужчина. Он схватил Смирнова за локоть и закричал:
  - А, вот путник запоздалый!!
  Приятели отозвались ревом и смехом.
  - Давай его сюда!
  - О! Парень, пойдем! Я тебя поймал! - орал пьяный, волоча Андрея к компании. Смирнов хотел было вырваться, но понял, что лучше пьяным туристам не грубить. Он покорно подошел к веселой ораве и приветливо воскликнул:
  - Добрый вечер соседи!!
  -Привет! - здоровенный мужик сунул ему под нос стакан.
  - На, пей!
  Андрей, приняв из рук хлебосольного туриста подношение, приложился к посудине и залпом выпил. В стакане была водка. Смирнов, поморщившись, иронично бросил:
  - Ух, хорошо! А брата моего тут не видели?
  - Брата?! Не-е, - вот только ты, мы тут всем на спор наливаем, кто проходит! - ответил здоровяк и, качнувшись, едва не повалился на Смирнова.
  - Странно, а я с ним в прятки тут играю - он вроде сюда побежал, мы тоже веселимся!
  - Нет, не было здесь никого - Смирнова схватила под руку толстая тетка, одетая в костюм Снегурочки.
  - Видишь, я вот Снегурочка! - и толстушка икнула, обдав Смирнова запахом водочного перегара.
  - А вы-то как на лыжах катаетесь? - спросил у нее Андрей.
  За пьяную снегурку ответил низенький щуплый парень в спортивном костюме.
  - Какие, на хрен, лыжи! Ты на ее жопу посмотри!! Она если с горы поедет - лавина сойдет! Ха....Ха...
  - Ой, ой - тоже мне, Сильвестр Сталлоне! - обиделась Снегурочка.
   - Сам-то, доход - набор костей!!
  Андрей улыбнулся и, извиняясь, сказал:
  - Ладно вам ссориться, я пойду, а то брат куда-то пропал!
  Снегурка громко чмокнула его в щеку, оставив на ней круглую печать губной помады:
  - Нет, красавчик!! Не видели мы брата твоего, не было здесь никого. А сам зря уходишь! Оставайся, видишь - у нас компания веселая!
  - Да у нас тоже там весело! - Андрей высвободился из объятий Снегурочки и зашагал вниз по тропинке.
  Он никак не мог понять, куда делся неизвестный, которого он видел возле их автомобиля. И что надо было этому человеку. Неужели он как-то связан с исчезновением Петра и Светланы?
   Надо было найти Виктора и все ему рассказать. Андрей выбрался на дорогу и зашагал в сторону, где звучала музыка. По его предположению именно там и должен был быть Постников в компании кемеровчан.
   То, что он не ошибся, Смирнов понял по звонкому женскому смеху и голосу Виктора. Постников рассказывал очередной пошлый анекдот. За большим сугробом Андрей увидел микроавтобус и костер. Возле огня стояли несколько человек. Кроме Виктора и уже знакомых блондинки и брюнетки, рядом стояли два молодых парня и низенькая, совсем хрупкая девушка, одетая в черную короткую шубку.
   Смирнов появился из темноты неожиданно. Компания встретила его радостными возгласами:
  - О, вот и телевидение пожаловало! - закричал Виктор.
  По его голосу Андрей понял, что Постников уже изрядно пьян. Смирнов смущенно улыбнулся. Брюнетка, подскочив к нему, схватила под руку:
  - А я уже рассказала нашим, что вы скоро знаменитым будете!
  Андрей, совсем смутившись, тихо ответил:
  - Ну, это вы поторопились. С чего это я знаменитым буду?
  - Вы же, как сказал Витя, сенсацию ищете! И я думаю - найдете! - брюнетка потянулась к щеке Смирнова, чтобы поцеловать.
  Но увидев на коже след от помады, оставленный пьяной Снегурочкой, разочарованно вскликнула:
  - Фи! А вы, я вижу, время не теряете! - И она ткнула рукавичкой ему в щеку.
  Все рассмеялись. Андрей поспешно стал вытирать косметическую кляксу.
  - Да это Снегурочка тут пьяная чуть не изнасиловала - отшутился он.
  Все вновь засмеялись. Брюнетка улыбнулась и, ласково проведя ладонью по его щеке, тихо спросила:
  - Чуть не изнасиловала? Это интересно.
  Ее глаза загадочно блеснули. Андрей смутился.
  - А меня, между прочим, Катей зовут! - представилась брюнетка.
  - Очень приятно...
  - Это Сергей и Игорь - наши коллеги, мы из Кемерово. - Катя кивнула в сторону своих друзей.
  - Ну, это Алена, вы ее знаете, а это милое создание - Варя. - Показала Катя на миниатюрную девушку в шубке.
   Один из кемеровчан протянул Сергею шашлык.
  - На, попробуй, только что с мангала!
  Смирнов взял горячий шампур и сурово взглянул на Виктора. Тот виновато скорчил смешную рожу:
  - Ну, не смотри на меня так! Да, немного пьяный я! А что, нельзя? Мы ведь отдыхать сюда приехали!
  Андрей, сняв с железной шпажки большой кусок мяса, печально сказал:
  - Ты-то, я вижу, веселишься, а я на стоянку сходил, куда Авдеевы машину поставили.
  - И что там, у их авто колеса спустили? - иронично спросил пьяным голосом Постников.
  - Нет, хуже, автомобиля вообще нет!
  - Как?! - выпучил глаза Виктор. - А Петя и Света где?
  - Их тоже нет.
  Постников потряс головой, как пес после купания. Но вытряхнуть из сознания алкоголь ему не удалось. Ничего, не понимая, он переспросил:
  - Значит, Петя и Света пропали?
  - Да, пропали!
  Все присутствующие смолкли. На мгновение наступило тревожное молчание. Лишь мелодия неказистой песни очередной попдивы протяжно звучала из динамиков кассетного магнитофона, стоящего прямо на снегу возле мангала. Первой тишину нарушила Катя. Она участливо спросила:
  - А кто эти Петя и Света, и почему они пропали?
  Андрей посмотрел на брюнетку и, прожевав мясо, ответил:
  - Это наши друзья, они недавно поженились. Мы их со школьной скамьи знаем. Приехали с нами, и вот нет их, куда делись, неизвестно. Я сейчас на стоянку сходил, и машины их нет.
  - Может, они просто уехали? - спросил один из кемеровчан.
  - Я тоже сначала так подумал. Но парень со стоянки описал мужика, который их 'Жигуль' забирал, он совсем по описанию на Петю не походит, да и обувь они свою, ту, в которой приехали, у нас в Крузере оставили! Не мог же Петя за руль в горнолыжных ботинках сесть! - грустно ответил Андрей.
  - Да, дело совсем нехорошее, но все равно, до утра ждать надо! Сейчас-то в потемках как искать? Милиции тут нет, до райцентра километров двадцать! Сотовые тут тоже не берут, а телефона нет! Вот завтра... - сказал второй кемеровчанин.
  Он оказался самым трезвым из всех. Андрей согласно кивнул головой:
  - Да и я так думаю, завтра будем в колокола бить! У меня все-таки еще есть надежда, что они где-то укрылись! С ними такое уже бывало!
  - А, бывало? Так не расстраивайся, Андрей, утро вечера мудренее, как говорится! Завтра появятся твои, как их там, Петя и Света! Дело-то молодое, вернее, молодоженное! - попыталась разредить обстановку Катя.
  Андрей ей благодарно улыбнулся и спросил:
  - А выпить-то у вас есть, а то у меня от этих думок и тревог весь хмель вылетел!
  - Ну, конечно, есть! - словно очнувшись, закричал пьяный Постников.
  Он схватил торчащую в снегу бутылку водки и налил в одноразовый стаканчик.
  - Пей, Андрюха! Я думаю, все хорошо будет!
  Андрей посмотрел на него с укоризной и выпил:
  - Да не расстраивайся ты так, Андрюша, - промурлыкала ему в ухо Катя. Она прижалась к Смирнову всем телом.
  Андрей приобнял брюнетку и немного успокоился. После еще трех стаканчиков ему стало совсем хорошо и тепло. Тревога растворилась в алкоголе. Водка расслабила нервы и приятно обволокла разум. Андрей повеселел.
   Кемеровчане танцевали прямо на снегу. Из динамика обшарпанного 'Панасоника' вырывались слова песни. Голос Шнура, надрываясь, трепал картонные стенки динамика:
  - .....Когда-а-а..... пере-е-ехал... не помню-ю!.... Наверное.... был я бух-х-о-ой! ......
  .....Через час все окончательно опьянели. Виктора положили спать в микроавтобусе. Один из кемеровчан, которого звали Игорь, заботливо нарыл его курткой. Его друг ушел с блондинкой в другую машину. Оказалось, что за микроавтобусом стояла еще и 'Королла'. Катя, посмотрев им
  вслед, тихо прошептала на ухо Андрею:
  - А знаешь, я всегда мечтала посмотреть 'Крузер' изнутри. Никогда в его салоне не сидела!
  Смирнов понял намек и, обняв девушку, повел ее в сторону их стоянки. Они несколько раз останавливались прямо посредине ночной горной дороги, и, крепко обнявшись, целовались. Черные горы, словно горбы сказочного верблюда, улегшегося на ночлег, разрезали темно-синее ночное небо. Оно, покрытое яркой россыпью звезд, дышало тревогой и холодом. Из-за правого склона одиноко торчал обрезанный серп луны. Словно подглядывая, он светился бледно-желтой охрой.
   Андрей с Катей подошли к 'Ленд Крузеру' и долго не могли попасть внутрь. Девушка мешала Смирнову открыть дверку, хватая его за кончик уха губами. Тот ласково отбивался от нее:
  - Катя! Катя! Давай внутрь залезем. Там будешь мне ухо лизать.
  - Ха...ха... и не только ухо! - эротично мурлыкала та.
  С пятой попытки Андрею удалось открыть дверку и втолкнуть внутрь салона девушку. Та радостно завизжала и потянула Смирнова на себя.
  - Подожди, давай двигатель заведем, печку включим - не в холоде же нам...
  - А знаешь, так даже романтичней! А ты никогда не пробовал при минусовой температуре?! Ха....Ха...
  Андрей все-таки перегнулся через кресло водителя и, вставив ключ в замок зажигания, завел двигатель. Мощное чрево мотора монотонно заурчало. Смирнов ткнул пальцем по панели и запустил музыку на 'сидюшнике'. Из динамиков полилась медленная мелодия....
  .... Через полчаса сверху из-за острого рубца горного склона медленно выползло белое облако. Густой туман бесшумно заскользил по снежной глади. Он был настолько плотен, что больше походил на снежную лавину. Заполнив все неровности склона, туман стал обволакивать темно-синий колодец неба. В этом белом молоке тихо погасли звезды.....
  
  
  
  Глава шестая
  
  
   Президент откинулся в просторное кожаное сиденье лимузина и закрыл глаза. Тяжелые мысли не отпускали его. В последнее время он стал замечать, что тягостное внутреннее напряжение стало обычным его состоянием. Огромные проблемы гигантской страны лишали сна, отбивали аппетит, изматывали нервы.
   Не радовало президента даже любимое увлечение - чтение книг. Став главой государства, он как будто открыл для себя ужасающий смысл, заложенный писателями в произведениях. За каждой строчкой президент искал какой-то скрытый подтекст: намек на мерзость власти и ее отвратительность для окружающих. Даже Гоголь, Достоевский и Толстой ему казались борзописцами - щелкоперами, старавшимися уязвить самолюбие всякого, кто получил в руки власть. Даже понимая, что написанное ими касалось лишь той, совсем давней, сгинувшей в глубине временного пространства власти, он все же открывал для себя всю схожесть и вневременную связь с самим собой! Это его раздражало, отнимая обычные, доступные лишь простым смертным людям, радости.
   Президент все время хотел просто взять и оправдаться перед теми, кто, словно заглядывая в его душу, писал страшные строки правды о человеческом сознании. Но как оправдаться, как убедить в своей правоте Достоевского и Булгакова, Гоголя и Толстого?! И президент увлекся современными писателями. Он искал в них преемников тех гениальных творцов слова прошлых времен.
   И тем, кого он считал идеальным последователем классиков, был простой сибирский мужик - Владимир Петрович Астахов. Писатель, чьи повести и рассказы казались президенту продолжением 'издевательской' в отношении власти русской литературы.
  Пишущий о войне и разрухе, о скотском отношении к людям чиновников, о бедствующих крестьянах, о предательстве и героизме, Астахов, словно библейский пророк, резал правду матку корявым почерком по бумаге.
   Именно поэтому президент и хотел повидаться с Астаховым. Именно поэтому он и поехал в Ячменево. Он, сильный мира сего и правитель огромной страны, спешил в гости к деревенскому писателю...
   Однако забытое уже с давних пор чувство тревоги и страха перед общением с человеком неожиданно охватило его. Такого он не испытывал давно. Президент волновался, как школьник перед экзаменом.
  - Господи! Что это со мной?! - спросил президент сам у себя.
  - Что вы сказали, Сергей Сергеевич? - немедленно отозвался начальник охраны с переднего сиденья лимузина.
  Президент расслабил узел галстука и расстегнул пуговицу воротничка рубахи.
  - Я говорю, Константин, здесь где-то должна быть смотровая площадка...
  - А, площадка, та, что для Брежнева еще построили?
  - Да.
  - Да, через пару километров будет...
  - Остановимся на пару минут - воздухом подышать надо.
  Начальник охраны развернулся и с тревогой посмотрел на президента:
  - Сергей Сергеевич! Темно ведь, да и ветер там постоянный. Не халва погода-то! Февраль, Сибирь!
  - Костя! Остановишь, я сказал! - настоял президент.
  - Слушаюсь.... - недовольно буркнул охранник.
  Серпантин горной дороги вилял по откосам. Синие сполохи мигалок озаряли мрачные тени сосен и елей. Предгорье Саян действительно было похоже на Швейцарию. Живописные места были красивы даже в сумраке мартовского вечера. Лимузин поскрипывал шинами на крутых поворотах и накренялся, словно катер на вираже. После очередного маневра водитель сбавил скорость, и президент услышал, как начальник охраны сказал в рацию:
  - Всем приготовиться... остановка... внимание... работаем по пятому шаблону... группы прикрытия... левый и правый фланг.. местность гористая... головная, стой!
  - Пятый принял! Третий принял!! - заскрипели голоса из динамиков рации.
  Лимузин в очередной раз качнулся и замер. Охранник выскочил наружу и исчез в темноте. Через минуту дверь распахнули, и холодный воздух ворвался в роскошный салон.
  - Сергей Сергеевич, можно!
   Президент вышел из автомобиля и, глубоко вздохнув, шагнул вперед. Крутая лестница вела вверх и терялась на вершине пригорка. Взбежав по ней, как спортсмен, президент очутился на плоской заасфальтированной площадке. В сумраке вечера виднелись перила ограды. Президент подошел к ним и взглянул вниз.... От увиденного у него немного закружилась голова. Там внизу, на глубине полукилометра, величественно растекался Енисей. Гигантская блестящая дорога - река играла с отражениями луны. Мрачные покатые горы, словно застывшие волны гигантского шторма, окружали водную гладь. Президент завороженно посмотрел на эту величавую картину и, зажмурившись, тихо произнес:
  - Так вот откуда он черпает свой талант и силу!
   Постояв немного, президент повернулся и быстро пошел в автомобиль. Сев в лимузин, он вдруг почувствовал внутреннее спокойствие....
  
  
  Глава седьмая
  
  
  ....Губернатор Гусев нервно ходил по кабинету и курил одну сигарету за другой. Боевой генерал нервничал, словно утром предстояло решающее сражение. Визит президента был неожиданным и необъяснимым. Гусев терялся в догадках и мучительно искал правильное решение, как себя повести в этой ситуации. То, что назад пути нет, губернатор понял на аэродроме. По действиям президента было ясно, что он знает все о его замыслах. Гусев вдруг представил, что вот так же когда-то, почти два века назад, мучались декабристы перед восстанием на Сенатской площади. Господи! Как все повторяется в этом многострадальном государстве. Меняются только люди, а сюжет остается прежним. Словно Всевышний написал печальную пьесу и никак не хочет менять репертуар для театра под названием Россия.
   Гусев знал, что почти обречен на провал. Он знал, что его поддержат единицы, да и то совсем маловлиятельные люди. А народ,... народ, ради которого он шел на эту жертву, на риск покончить не только со своей карьерой, но и свободой, вряд ли этот народ оценит его старания. Общество безнадежно равнодушно ко всему происходящему. Обществу больше не нужна свобода. Да и что она может дать, эта проклятая свобода по-русски: длинные очереди, карточки и воров,... воров, на всех уровнях и должностях, воров чиновников и политиков, генералов и прокуроров, воров судей и бизнесменов! Государство поголовных воров и бандитов!
   Губернатор затушил очередной бычок в пепельнице и потянулся к следующей сигарете. В этот момент в дверь постучали.
  - Да, войдите!
  На пороге появилась секретарша. Она озабоченно посмотрела на полную окурков пепельницу и тихо сказала:
  - К вам там пришли, какие-то двое. Представляются генералами ФСБ.
  Гусев с печальной ухмылкой на лице покачал головой и тихо молвил:
  - Да, пусти, чего уж там....
  Секретарша исчезла за дверью, и через мгновенье в кабинет вплыли два типа. По их однообразным лицам можно было догадаться, что это кадровые сотрудники ФСБ. Ничего не выражающие физиономии, словно клонированные зомби, настырно пялились на генерала. Гусев улыбнулся. Ему, почему то вспомнилось лицо своего 'особиста' из Афгана. Тыловая крыса, вечно строчивший доносы в Москву, как две капли воды был похож на вошедших. А может, это был их родственник, хотя из зловещего дома на Лубянке они все выходят как родственники, как члены одной касты, одного страшного братства государственных ищеек. Возможно, лица опричников Ивана Грозного были так же похожи, как морды этих типов из 'серого' дома на круглой невзрачной площади столицы, посреди которой, как страшное напоминание, лежит камень, привезенный с Соловков.
   Один из фсбшников мрачно улыбнулся и протянул руку:
  - Алексей Петрович, я генерал Стружин, а это генерал Мордвинов, может, слышали?
  - Да приходилось, мелькали как-то ваши фамилии! - соврал им Гусев и пожал Стружину руку.
  - Прошу вас, садитесь! - указал он им на стулья.
  Стружин сел и положил на стол кожаную папку. Гусев, взглянув на нее, закурил очередную сигарету:
  - Ничего, что я курить буду?
  - Нет, конечно, Алексей Петрович. У нас довольно мало времени, поездка президента к писателю Астахову, я думаю, продлится час- полтора. За это время нам нужно принять очень важное решение.
  Гусев удивленно посмотрел на Стружина и, подняв брови, спросил:
  - Принять нам решение? Кому, нам?
  Стружин улыбнулся, и генерал понял, что ничего хорошего сейчас не произойдет. От его натянутого оскала, в котором даже не было намека на юмор, потянуло холодом и жестокостью.
  - Нам, нам, дорогой Алексей Петрович! И вы прекрасно знаете о цели нашего визита! Поэтому из-за отсутствия времени давайте не будем тратить его на ненужный этикет!
  - Простите, но я действительно даже не догадываюсь, зачем и от кого вы пришли!
  В этот момент в разговор вступил второй фсбшник:
  - Да бросьте вы, Алексей Петрович! Все вы прекрасно знаете, вы же боевой генерал! И знаете возможности разведки и контрразведки!
  -Так вы кого представляете - контрразведку или разведку? - Гусев решил немного позлить туполобых чекистов.
  Стружин, понимая его игру, ухмыльнулся и протянул листок бумаги, который достал из папки. Гусев взял документ и бегло его прочел:
  - Хм... Мое заявление об отставке? Но я не помню, чтобы я его писал, - ответил Гусев.
  - Да, вы его не писали и даже не подписали. Поэтому мы и просим, чтобы вы его подписали! Поставьте подпись - и половина нашего разговора останется позади!
  Гусев почесал макушку и удивленно спросил.
  - Половина? А что, на этом неприятности не закончатся?
  - Ну, это как сказать! Закончится основная часть неприятностей. - Стружин, вновь противно улыбнулся.
  Гусев глубоко затянулся сигаретой и, помолчав, спросил:
  - А если я откажусь?
  - Отказаться вы не можете! Вы не имеете права, вернее, выбора. Кстати, уже готов ваш текст выступления по местному гостелеканалу, поэтому подписывайте, Алексей Петрович! Игра зашла слишком далеко, пора заканчивать. Этот кон вами проигран!
  Гусев посмотрел на Стружина и, выпустив дым колечками, положил на стол навязанный ему документ. Кивнув на лист бумаги, он вызывающе сказал:
  - А вы, конечно, правы: я проиграл этот кон! Но проигрывать тоже можно по-разному! Все дело в том, как ты сдаешься: подняв руки и крича 'пощадите' или - подорвав себя гранатами и утащив на тот свет парочку-другую врагов!
  Стружин кивнул головой:
  - Я знал, что вы так скажите! Я изучил ваше досье, вы человек упертый, поэтому президент и поручил мне прийти сюда и обо всем договориться. Он считает меня лучшим переговорщиком в кризисных моментах.
  - А что, у президента возник кризис, или он только что его заметил? - грубо буркнул Гусев.
  - Перестаньте, Алексей Петрович! Не надо передо мной играть! Я - не ваш избиратель. И не девка на выданье. Давайте будем вести себя, как подобает. Если уж ввязались в эту большую игру, так и играйте по-джентельменски!
  - А вы будете играть по-джентельменски?
  - Мы уже играем по-джентельменски, вы что, этого не поняли?
  - Нет, а в чем заключается ваше благородство? В том, что вы сюда пришли ко мне и суете под нос проект моей добровольной отставки? Мне, избранному народом, демократическим путем губернатору большого региона страны?!! Вы сами-то думайте, что вы делаете и по каким правилам играете!
  Стружин постучав по столу костяшками пальцев, хмыкнул и мягко ответил:
  - Алексей Петрович! Во-первых, вы уже государственный преступник! Во-вторых, президент просто не хочет крови, в том числе вашей! Вам дают шанс достойно выйти из этой сложной ситуации, а вы тут устроили диспут на тему благородства! Не то время и не то место! Поэтому - у нас всего минут сорок, потом кое-что надо обсудить - и все! Президент приезжает, можно срочно под это дело собрать журналистов, а президент объявит, что вы переходите на более высокий пост, в Кремль, ну, скажем, в аппарат совета безопасности...
  Гусев вновь печально улыбнулся:
  - Вот видите - все ваше благородство кончилось! Вы уже меня преступником назвали, а сами, небось, юрист: преступником может меня назвать только суд! И все. Никакой президент не имеет права назвать меня преступником! Он пока не царь, не помазанник божий! И надеюсь, никогда им не будет! А что касается того, что я совершил, так я еще ничего не совершил, причем ничего противозаконного я совершать не собираюсь! То, что мы готовим с законно избранными депутатами местной областной думы проект конституции и акт о независимости, так это не значит, что мы его собираемся силой навязывать кому-то и устроить переворот! Это только проект, который будет выдвинут на всеобщий референдум! Если его все отклонят, значит, на этом все и закончится. А президент просто не хочет, чтобы все это имело огласку, вот он и прикатил сюда! Но вы сами поймите, это надо не мне лично, отставному генералу Гусеву, это надо народу! Народ устал жить в империи! Люди не хотят быть крепостными у Москвы, когда богатство регионов за копейки, под предлогом целостности и федерализма, забирают в центр. А тут оставляют умирать от голодной смерти. Нам такая федерация не нужна! И вообще! Сибирь давно должна жить отдельно от России! Мы не колония и не сырьевой придаток! К вашему сведению, даже при царе у Сибири был свой флаг, гимн и герб! А государь император, садясь на трон, провозглашался и царем сибирским!
  Тут сорвался Мордвинов. Он зашипел, как гусь, и привстал из-за стола:
  - Ты понимаешь, Гусев, что ты сейчас несешь?! Что ты тут из себя Емельяна Пугачева строишь! Бунт учинить хочешь?! Ты что, совсем?! Белены обожрался?! Не понимаешь, что тебе сейчас предлагают твое же спасение? Ты брось нам тут дурака валять!
  - Спокойней, Мордвинов! Спокойней, ты не следователь на Лубянке, а я не Блюхер в тридцать седьмом! И тебе, как генералу, историю учить надо! Емельян Пугачев сам на трон залезть хотел, а я трона московского не желаю! Если тебе так хочется исторические параллели проводить, так сравнивай уж меня лучше с генералом Джорджем Вашингтоном. Тот тоже от Лондона колонии отделить хотел! - низким командным басом заорал на Мордвинова Гусев.
  Тот опешил и уселся обратно на свое место.
  - Ну, все, хватит! Замолчите оба! - вскрикнул Стружин. - Нам надо, кровь из носа, из этой ситуации выход искать! До приезда президента совсем немного времени осталось.
  Гусев захохотал. Его смех походил на истерику. Но генерал держал себя в руках. Просто ему нужно было сбросить накопившуюся отрицательную энергию. Стружин удивленно смотрел на губернатора и ждал, когда тот успокоится. Тот встал и налил себе воды из графина. Выпив залпом целый стакан, он поставил его на полировку стола и, вытерев рот ладонью, сказал:
  - А ничего у вас не выйдет! Вы уйдете ни с чем! А президент вас за это - по заднице мешалочкой! И все! Кончилась ваша кремлевская карьера! Ну а президенту я и сам хочу все в глаза сказать, наедине. Пусть не думает, что я его боюсь. Кстати, писатель Астахов- тоже, по-вашему, заговорщик? Потому как и он ставил подпись под проектом конституции и обращения к жителям области! Так что президент зря к нему поехал. Не любит Астахов кремлевских. Ой, не любит! Ему все ваши рожи, как и всех чиновников напыщенных, надоели! Так что президента ждет фиаско! А что касается ситуации в области, так скоро о ней уже весь мир узнает. Но это вам Чечней не будет! Воевать мы не станем! Но и вас никто не поддержит. А вы сами-то знаете, что у президента самый низкий рейтинг именно в Белоярской области?
  Лицо Стружина стало злым и хмурым. Насупив брови, он тихо сказал:
  - Ну, Гусев, - молись!! Ты дурак!!! Я это знал, но что такой?! Молись, чтобы президент был с тобой добр, хотя он и не орет, но ты, ты на себе испытаешь все прелести его опалы и гнева! А маслице-то Аннушка уже разлила, милок!
  - Что, сучонок?! Морда кэгебешная! Угрожать мне собрался? Так мне на твои угрозы - расстегнуть ширинку и обоссать, как два пальца! Просто, дешево и сердито! Пошел ты на х....- Гусев выдал четырехслойный армейский матерный 'бутерброд'.
  Гэбешники вскочили со стульев и почти побежали к выходу. Первым семенил по паркету Стружин. За ним, перебирая ножками, почти бежал Мордвинов. Громко хлопнула дверь. Гусев довольно улыбнулся и крикнул вслед:
  - Что, сами-то обоссались, что я вас могу не выпустить отсюда?!
  В углу гулким боем ударили напольные часы. Маятник тревожно колыхался за рифленым стеклом. Гусев, посмотрев на циферблат, тихо произнес:
  - Да, время-то кончается, кончается, но врагу не сдается наш гордый 'Варяг'! Нет, они не посмеют, не посмеют, кишка у них тонка! Только бы они этих депутатиков не запугали, только бы не запугали...
  Генерал медленно встал и подошел к стене кабинета. На белой стене висел портрет президента в дубовой рамочке. Гусев внимательно посмотрел на застекленный прямоугольник фотоснимка и, протянув руку, снял его с гвоздя.
  - Пророков нет в отечестве своем! Да и в других отечествах не густо!
  Дубовая рамка полетела в угол. Звякнуло стекло, и осколки посыпались на блестящий паркетный пол.
  
  Глава восьмая
  
  
  
   Президент вглядывался в морщинистое лицо Астахова. Глубоко посаженные глаза, нос картошкой и седые брови. Обычное лицо старика. Правый глаз немного косит, это делает взгляд писателя слегка загадочным. Он будто смотрит вперед, а на самом деле его взор устремлен куда- то за спину собеседника.
   Президент улыбнулся и протянул руку. Писатель ее пожал. В его руке почувствовалась сила. Президент слегка дернул плечом и почувствовал легкое жжение в ключице.
  - Здравствуйте, Владимир Петрович!
  - Здравствуйте, как, правда, вас величать - господин или товарищ? Товарищ президент - нелепо вроде - ответил Астахов.
  - Зовите, если можно, Сергей Сергеевич, я не люблю формальностей.
  - Как скажете, проходите в хату!... Правда, у нас не прибрано, не ждали мы с бабкой, что к нам высокие гости приедут.
  - Ничего, ничего, это вы меня извините, что напросился к вам, на ночь глядя.
  Вошли в дом. Низкая дверь звонко скрипнула несмазанной петлей. Президент наклонился, что бы не удариться головой о балку. Писатель кивнул на маленькую комнату:
  - Проходите в мой кабинет, там я работаю, там и кресла есть. Мы ведь одни разговаривать будем? - Астахов покосился на телохранителей.
  - Да, конечно, один на один. Я у вас много времени не отниму. - Президент снял пальто и протянул его охраннику.
  В доме было натоплено. Уютно пахло теплом и спелыми яблоками. В углублении корявой стенки печки спала кошка. Она лениво приоткрыла желтые глаза и, мурлыкнув, потянулась. Президент невольно улыбнулся. Он вспомнил такую же печку в деревне у бабуши под Ленинградом. Астахов снял калоши и остался в толстых шерстяных носках. Президент покосился на свои ботинки.
  - Можете не снимать: вы же на машине ехали, а у нас тут снег чистый, не то, что в городе, - успокоил его Астахов.
  На полу лежали вязаные половики. Президент словно с опаской шагнул по пестрым дорожкам.
   Комната писателя была скромно обставлена, но выглядела уютной. Небольшой письменный стол. На нем лампа со стеклянным абажуром и пишущая машинка. В углу два больших кожаных кресла, между ними журнальный столик. На всю стену справа - полки с книгами. Множество книг. Толстые и тонкие переплеты ровно стояли по шеренгам. На противоположной стене висели фотографии в рамочках. По пожелтевшим снимкам было видно, что им не один десяток лет. Президент бегло взглянул и узнал на них Сахарова, Солженицына, Быкова и Черкасова.
  - Сергей Сергеевич, вы присаживайтесь - кресла-то удобные.
  Президент сел. Кресло было действительно удобным.
  - Сергей Сергеевич, что это вас занесло в наши края?
  Президент взглянул на Астахова, но ответил не сразу. Он собрался с мыслями, взвешивая каждое слово:
  - Да вот, проблем у вас много накопилось...
  - У меня?! - удивился Астахов.
  - Нет, конечно, не у вас - в области вашей. У губернатора - забастовки шахтеров, учителям деньги вовремя не платят, пенсионерам не доплачивают!
  - Ааа.... Так это не ко мне, это надо у власти спрашивать.
  - Да, конечно, конечно.
  - Так, а зачем к нам приехали, то есть ко мне?
  - К вам?
  - Ну да! Ко мне?! - Астахов хитро сощурил глаза.
  Складки морщинок, словно мелкая паутина, покрыли щеки.
  - А к вам... да просто - вот приехал узнать, может, у вас какие-нибудь трудности, может, помочь, чем надо?
  - А что мне помогать-то? У меня все нормально. Живу вот, слава Богу, не бедствую. С бабкой в мире живем, денег вроде хватает: книги-то мои издают. Фильмы по ним снимают. Недавно вон даже балет поставили по одной повести, правда, это, конечно, не 'Лебединое озеро', но все же.
  Астахов развел руками. Президент заметил, что ладони у него мозолистые и грубые, словно у хлебороба. Заметив его взгляд, писатель улыбнулся:
  - Да, руки у меня крестьянские, хотя я в основном пишу, забыл уже, когда работал в поле или на сенокосе. Но вот деревенский я и предки мои все крестьянами были, они всю жизнь на земле. А меня и зовут крестьянским писателем, хотя, честно говоря, я это прозвище не люблю!
  Президент покивал головой в знак согласия и посмотрел на пишущую машинку на столе. Та словно оскалилась зубами клавиш.
  - А машинка-то, я смотрю, у вас совсем старенькая.
  - Да сразу после войны купил по дешевке. Немецкая, трофейная! Но, я ее люблю! Она счастливая у меня! Я на ней сколько ни печатал - все издавал! Ну, а как на другой начну - ничего не получается! Даже под диктовку люблю на этой работать: рукой-то я пишу тихо - рана старая, сухожилья перебиты, вот на машинке и строчу!
  - А может, вам компьютер подарить? На нем-то все легче будет, давить не надо! Клавиатура мягкая, - президент неожиданно обрадовался своему предложению.
  Он хотел за что-то зацепиться, чтобы быть полезным этому человеку. Но радость его была недолгой. Астахов, помолчав, качнул головой:
  - Н-е-е... не надо, спасибо! Я так лучше, да мне, честно говоря, уже многие предлагали компьютер, а я не хочу. Он бездушный! Он сам словно претендует на авторство, ведь у него, как это говорится, память есть! А что это за машина, которая разум имеет? Подобие человека! Так. Придет время, когда и сам человек ненужным станет, глядишь, фразу сказал, а машина за тебя роман пишет! Что это за творчество?! Так, 'фанеризм' один!
  - Что? Что? - президент не понял последнего предложения.
  - Я говорю, 'фанеризм', это я такое понятие придумал! Ведь сейчас все эти певцы и певички стараются, как там говорится на жаргоне, - под 'фанеру' петь! Так я это и придумал - 'фанеризм'! Значит - халява в творчестве!
  Президент рассмеялся. Ему понравился этот непринужденный тон разговора и экспромт Астахова. Он понимал, что писатель лукавит, и что 'фанеризм' выдумал на лету. Но на то он и писатель, чтобы вкладывать образ на лету в каждое слово.
  - 'Фанеризм', говорите? Забавно, а можно я это слово в своих выступлениях использовать буду? Это вроде как нестандартно, такое народу нравится, 'фанеризм' - весьма! Так вы не против?
  - А что мне? Говорите, слово 'фанера' ведь общеизвестное! Я на авторство не претендую. - Астахов вновь хитро улыбнулся.
  - Спасибо! Ну а сейчас что пишите? Есть какая-нибудь новая задумка?
  Астахов почесал седую шевелюру и ответил:
  - Да есть тут... одно дельце - пишу вот роман, о раскулачивании. Деревня, тридцатые... начало...
  - Что, ностальгия по колхозам?
  Астахов бросил на президента колючий взгляд. И тот понял, что спросил неудачно.
  - Какая там ностальгия! Это беда была! Деда моего и дядьку расстреляли без суда и следствия большевики: у них крепкие хозяйства были! А отец мой двенадцать лет отсидел! Бревна на лесоповале таскал. Кстати, тут не далеко, в соседнем районе. Так что, как там Высоцкий пел - повезли из Сибири в Сибирь! Превратили край великий и могучий в общесоюзную каторгу. Сволочи!
  Астахов дерзко посмотрел на президента и ждал его реакции. Тот потупил глаза и тихо ответил:
  - Да, времена, конечно, суровые были...
  - Почему были? А сейчас что, лучше?
  Президент даже немного обиделся. Он совсем не ожидал, что писатель так прямо рубанет. Но, тем не менее, вида не показал и примирительным тоном сказал:
  - Ну, у нас на Руси, уж так повелось, хороших периодов очень мало было.
  - А я вот всю жизнь не могу понять, почему? Страна-то какая... великая, народ умный, а живем в дерьме! Мало того, и править собой дерьму позволяем! Вы не обижайтесь, я не о вас, о системе нашей, а вы не виноваты.
  Президент обиженно, словно школьник, которому поставили незаслуженную двойку, ответил:
  - А что вам-то система сделала? Вы-то добились всего, чего хотели. Стали известным писателем мирового значения, вас читают во многих странах мира, не говоря уже о нашей! Вы издаетесь, как вы сами говорите, имеете неплохие гонорары. Что вам-то надо? Почему вы так власть не любите?
  - А за что мне ее любить? Я ведь пишу не ради денег и гонораров, мне уже почти восемьдесят - жизнь прожита, я хочу, чтобы внуки мои и дети внуков жили в нормальном государстве и обществе! Я не хочу, чтобы они знали, что они только сами за себя , а положиться им не на кого. Чтобы у них была возможность стать личностями! Личностями, а не, как вы там говорите и ваше окружение, избирателями. У нас общество - мертвое, всем на всех наплевать! Людей грабят, а соседи молчат, лишь бы их не тронули! Их детей на бойню посылают, а все молчат, лишь бы их не касалось! А власти это выгодно! Быдлом-то управлять легче! А я не хочу в таком обществе жить и не могу! Народ не должен быть равнодушным! Народ должен быть терпимым и сострадательным!
  - Это вы о бойне Чечню имеете в виду? А как же святая обязанность защиты Родины? Вы ведь сам фронтовик, ордена и медали боевые имеете, - спросил президент с укоризной в голосе.
  - Вот- вот, сами и говорите - защита Родины! Родины! Мы тогда в сорок втором Родину защищали! А что, Чечня мне - родина? Когда народ этой маленькой и гордой республики не хочет жить в одной с нами стране, зачем их силой удерживать? Они сделали свой выбор, пусть и неправильный! Но насильно, убивая детей и стариков, загонять их в один скотский двор под названием 'империя', нельзя! Они сами должны к этому придти! Или когда солдат своей страны убивает своих же граждан и за это получает боевые награды, - это правильно? Даже Деникин отменил на время гражданской войны вручение наград, потому как считал: убивать соотечественников - это преступление! А Чечня - это наш позор, позор, от которого еще будет долго нам не отмыться, и вы, к сожалению, тоже в нем замешаны!
  - Нет, тут я с вами не согласен, если так говорить, то вся страна наша будет разделена, вся! Распадется все! А как же тогда Родина?
  - Родина у каждого человека одна! У меня вот Ячменево и Сибирь, и за нее я готов жизнь отдать! У хохлов своя, у белорусов своя, а когда все вместе хотят жить под одной крышей - тогда это нормально, но когда люди не хотят так жить, а всех силой держат, прикрываясь фразой - 'а как же Родина' - это неправильно. Любить Родину насильно заставить нельзя! Нельзя, до этой любви нужно дойти сердцем!
  - А как же наши предки, как великая Россия?! - обиженно спросил президент. - Ведь они триста лет земли собирали, чтобы вот так разбазарить их?!
  - Эх, собирали! Знаете, что сказал Черчилль про Россию? Я, конечно, его не очень люблю, много гадостей он нам сделал, но говорить умел. Емко и точно! Этого уж у него не отнимаешь. Так вот, Черчилль сказал про Россию: 'Россия - это страна величиной с Бельгию, которая за триста лет увеличивалась в размерах и разрослась до одной шестой части суши'.
  - И что это значит? - не понял президент.
  - А значит это очень простое! Англия, она ведь тоже величиной с Бельгию и тоже разрасталась в свое время до одной шестой части суши, но у них не было сухопутных границ. И они поняли, что это не их земля! Понимаете, все завоеванные колонии - не их земля! Хотя там и говорили и говорят по-английски! И даже США их колонией были! Но они вовремя поняли, а мы нет, потому как у России сухопутные границы с колониями. И все до сих пор считают, что это единая страна, а она ею уже перестала быть. Только силой удерживается все. В такой стране построить что-то хорошее - нереально!
  - То есть вы считаете, что надо разъединяться? Надо добить Россию?
  - Нет. Такое я никогда говорить не буду, это вы сами домыслили! Я говорю, надо осознать, что так дальше жить нельзя! Нельзя грабить одних и заставить их быть в то же время счастливыми и любить тех, кто их грабит!
  Президент улыбнулся и покачал головой.
  - Я не хотел об этом спрашивать, но вижу, вы сами все рассказали.
  Астахов тоже улыбнулся в ответ:
  - А я и хотел вам это рассказать, кто же вам об этом расскажет - ваши холуи?! Так они всегда говорить будут, что все хорошо: за это вы им и позволяете все делать.
  Президент помолчал и грустным тоном сказал:
  - Не согласен я с вами. Вы неправильно трактуете современный момент, и я уверен - большинство людей с вами не согласны и не поддержат вас!
  - А это уж время покажет - оно главный судья! Там в будущем будет видно, кто прав, а кто так.... - ехидно ответил Астахов.
  - Ну, раз мы с вами так разоткровенничались, можете мне ответить на вопрос? До меня дошла информация, что губернатор Гусев просил вас подписать один документ. Это так?
  Астахов улыбнулся, но тут же стал серьезным:
  - Вы о воззвании, о заявлении депутатов и интеллигенции говорите. Да, я его подписал и объясню, почему. Я устал видеть, как московские воры грабят наш край. От нашей родины уже нечего не осталось! Та фикция - империя в девяносто первом рухнула. А отдавать себя на разграбление ворам и прохиндеям нечего! Москва давно стала заграницей, и это вам надо осознать! Вся власть держится на страхе и на вороватых чиновниках-лакеях, которые, между прочим, в первую же трудную минуту вас бросят и отвернутся. Единственное, что немного цементирует остатки этой империи, это равнодушие народа! Поэтому я подписал этот документ.
  Президент встал с кресла и печально посмотрел в окно. Он словно не слышал последних слов Астахова и как-то загадочно и отрешенно сказал:
  - Суровый март, зима хоть и кончилась, а отступать не хочет, к чему бы это?
  Астахов в удивлении посмотрел на него. Президент, не дождавшись ответа, добавил:
  - Вы, Владимир Петрович, сами поймете, что заблуждаетесь! Я не буду сейчас вам ничего доказывать, просто нет времени, но очень жаль, что вы встали на их сторону. Очень...
  - Вы намекаете, что последуют репрессии?
  Президент оторвался от окна и посмотрел на писателя.
  - Репрессии? Нет, что вы! Мы же демократическая страна, зачем нам политические процессы?! Хватит вон одного писателя-порнографа Лимонова, и так с ним наслушались упреков из совета Европы. Нет, я вам просто докажу это со временем. Да и народ, о котором вы так печетесь, вас не поддержит!
  - А вы, вы-то не печетесь?
  - Я? Хм, конечно, но я пекусь правильным, законным путем, потому что я избранный народом президент.
  Астахов тоже встал со своего кресла и, посмотрев в глаза президента, ехидно спросил:
  - А законы эти вы сами пишете? Или вам кто-то подсказал их?
  Президент не выдержал его взгляда и отвел глаза, посмотрев вновь в окно:
  - Конституцию, между прочим, принимал народ!
  - Да, вы правы, только вот она не работает! А на хрена нужна такая конституция, если она только ваши права и права власти защищает?!
  Президент тяжело вздохнул и ответил:
  - Эх, кажется, мы с вами далеко зашли. Мне пора, но не хочется заканчивать этот разговор на минорной ноте. Вы не могли бы мне подписать какую-нибудь новую вашу книгу и подарить ее, конечно...
  - Это, пожалуйста, конечно. Вот недавно вышла моя книга.. в Германии, хотите на немецком? Я знаю, вы немецким в совершенстве владеете! - Астахов подошел к стеллажу с книгами.
  - Можно и на немецком, но и на русском дайте, немецкий хоть и язык Канта и Гете, но все же не может отражать всех оттенков русского.
  - Это уж точно...
  Во дворах лаяли собаки. Президент вышел из дома писателя и печально посмотрел на темное серое небо. Задержавшись на мгновение на крыльце, он обернулся назад. Астахов стоял и смотрел на него с высоты крыльца. Президент вдруг почувствовал, что видит его живым в последний раз. У старика был совсем больной вид. Словно, что-то вспомнив, президент шагнул назад и протянул писателю руку. Тот грустно улыбнулся:
  - Вы не держите на сердце зла и на меня не обижайтесь, я такой уж человек тяжелый. Привык правду говорить, а на правду обижаться не стоит. Может, уж больше и не свидимся, когда вот так придется - заскочить вам ко мне!
  - Нет, конечно, нет, мне было очень приятно с вами поговорить. Я многое понял и узнал, - загадочно ответил президент и, пожав писателю руку, повернулся и зашагал прочь.
  За ним семенили охранники. Недалеко от дома Астахова стояла кучка людей. Не смотря на позднее время, жители Ячменево с любопытством разглядывали президента из-за спин оцепления. Президент нырнул в лимузин. Через мгновение колонна покатила по узким улочкам, поднимая буруны февральского снега.
   На крыльцо вышла жена Астахова. Пожилая женщина в скромном цветастом платочке подошла к мужу и потянула его за рукав свитера.
  - Вова! иди домой, простудишься!
  - Сейчас, мать, иду... - Астахов смотрел вслед исчезнувшей колонне лимузинов.
  Старуха посмотрела на писателя и спросила:
  - А че он приезжал-то? Что надо было?
  - Эх! Мучается он, мать! Хороший, видно, человек, тяжко ему, но дилемма перед ним стоит не простая! Ну да даст Бог! Все образуется, и он образумится! Хотя... Эх! - тяжело вздохнул Астахов и вошел в дом.
  Дверь жалобно скрипнула несмазанной петлей. Здоровенный кобель на цепи успокоился и затих в будке. Две старушки медленно брели по вечерней улице. Одна из них, перекрестившись, сказала:
  - Завтра надо в церковь с утра сходить, видела я явление нехорошее, свечку надо поставить...
  
  
  Глава девятая
  
  
  
   Губернатор устало поморщился. Гул аэродрома отзывался звоном в ушах и противно давил на виски. Ветра не было, но пронизывающий холод лез под воротник и впивался мурашками в кожу. Бессонная ночь вылилась черными кругами под глазами и повышенным давлением. Президент со своим странным визитом до конца перепутал все карты. Его неожиданная, почти тайная, поездка в Ячменево и секретный разговор с Астаховым... О чем мог говорить президент с писателем? Какие у них могут быть точки пересечения? Астахов - птичка еще та! Непредсказуемый и дерзкий, он мог стать козырной картой в колоде президента. Сумел ли глава государства перетянуть его на свою сторону? Гусев мучился в размышлениях. Покосившись на своего помощника, сутуловатого, коренастого крепыша, Гусев крикнул, пытаясь быть услышанным в шуме винтов самолетов и вертолетов.
  - Эй, Костя, дай-ка мне фляжку!
   Тот засуетился и полез в большой черный портфель. Оттуда достал блестящую плоскую фляжку и протянул ее шефу. Гусев, открутив крышку, сделал несколько глотков. Коньяк приятно обжег пищевод и, словно живительная сила, разошелся по организму. Прошедшей тяжелой ночью губернатор выпил огромную бутылку французского коньяка. Но хмель не брал его. На утро осталась только головная боль и красные от бессонницы глаза. С ним такое было всегда, когда он волновался. В Афгане, будучи командиром батальона десантников, он выпивал литр водки за ночь, когда шли бои, и его ребята гибли в горах Кандагара и Паншера. Каждый погибший боец стоил кучи нервов, и чтобы окончательно не потерять разум, он глушил напряжение спиртным. У Гусева вообще никогда не было заметно состояние алкогольного опьянения, это была одна из особенностей его организма.
   Губернатор встряхнул головой и посмотрел на зависший над бетонным полем вертолет. Новенький МИ-8 стрекотал пропеллерами, поднимая снежную поземку. Белый порошок снежинок разлетался клубами. Гусев любил летать. И в отличие от многих, никогда не боялся, что разобьется. Вертолеты вообще ему были как родные. В их неуютных и шумных чревах он провел тысячи часов перелетов.
   Что же решил президент? Его неожиданный приезд и такой же неожиданный отлет... После Ячменево президент даже не заехал в здание администрации области и не встретился с журналистами. Гусев ждал скандала. Но его не последовало. Что вообще задумал президент? Его поведение было неожиданным и настораживающим.
   Лететь на юг области было задумкой самого Гусева. Он хотел отличиться и подойти к историческому, по его мнению, шагу с нестандартной стороны. Официальное заявление Гусев хотел сделать на вершине одной из гор в Саянах. Там, на высоте более тысячи метров, в самом центре Азии, должна была начаться новая эпоха в современной истории России. Для освещения своего поступка он пригласил телевизионщиков и газетчиков. Телекомпании федерального уровня и местные должны были к вечеру разнести весть о политическом заявлении губернатора, о начале процедуры референдума и попытке добровольного выхода Белоярской области из состава Российской Федерации. Конечно, Гусев на успех не расчитывал. Пример Чечни мог служить только страшным уроком строптивым сторонникам сепаратизма. Но Сибирь не Чечня! Сибирь - это взвешенные и грамотные решения. Покладистый и в то же время крутой нрав сибиряков вселял надежду, что кровь не прольется. Этакая бархатная революция могла бы быть совершена при условии поддержки Запада и соседних областей. Хотя бы даже молчаливой.
   Гусев рассчитывал на резонанс в мире. Пусть его судят, пусть посадят в тюрьму! Не это важно, Манделу тоже сажали, а кто он сейчас! Гражданин мира и Нобелевский лауреат! Это будет толчок, толчок к независимости Сибири! Суровый и прекрасный край заслуживает более счастливой доли. Ни царь, ни коммунисты не поняли, что Сибирь - это особая страна, ничем не хуже Канады и США, а может и лучше! И царь, и Сталин, а за ними Хрущев, Брежнев и прочие, относились к Сибири незаслуженно пренебрежительно. А зря! Без Сибири нет богатства России, пусть Москва поймет, что нельзя так обходиться с народом этого могучего края.
   Для надежности, чтобы его заявление было услышанным, Гусев пригласил к себе три съемочных группы из CNN, BBC, и ZDF. Иностранные журналисты при любом раскладе передали бы в эфир это скандальное заявление. Но вертолет был уже на поле, а телевизионщиков из США, Англии и Германии все не было. Их российские коллеги ждали в зале ожидания. Полет задерживался уже на час. Гусев с тревогой взглянул на часы и посмотрел на помощника. Тот развел руками.
   Гусев волновался. Журналисты были его гарантией безопасности. Из помещения вокзала выбежал еще один помощник и бегом направился к губернатору. Губернатор не стал ждать и сделал несколько шагов в его сторону.
  - Ну? Что там у тебя?!
  - Плохо дело, Алексей Петрович! Из Москвы только что позвонили, говорят, что все съемочные зарубежные группы не получили аккредитацию в Белоярск, поэтому сюда их не пустят, какие-то заминки с оформлением документов! Они смогут приехать в лучшем случае через два дня! - прокричал помощник ему на ухо.
  - Черт! Это подстава! Черт, мы не можем откладывать! А у наших телевизионщиков есть выходы на зарубежные каналы! Ну, чтобы пленку, если что, переслать?
  - По-моему, есть!
  - Ладно, летим! Собирай народ! Пусть садятся в вертолет! - скомандовал губернатор.
  Помощник кивнул и рванул обратно - к зданию аэровокзала.
  Через минуту на поле появилась толпа. Несколько операторов с камерами и штативами, длинноногие корреспондентки и представители администрации. Среди них Вера Корза, волевая женщина и правая рука губернатора. Без нее он не принимал ни одного важного решения. Авторитет ее в области был огромен. Вера всегда говорила губернатору правду, за это он ее ценил и всегда прислушивался к ее советам.
   Народ, вываливший на летное поле, разделился на две кучки. В первой - пресса, во второй - свита чиновников. Гусев поздоровался со всеми кивком и указал рукой на вертолет. Гул винтов глушил все другие звуки,, делая бессмысленными какие-либо речи. Гусев наблюдал за тем, как люди грузятся в винтокрылую машину. Одна из корреспонденток приветливо улыбалась. Губернатор всматривался в ее молодое лицо. Девушка кивнула на микрофон в ее руке. Но Гусев отмахнулся:
  - После, после комментарии, оставьте пленку на прилет, потом интереснее будет!! - попытался он перекричать грохот мотора..
  Но та его не услышала, хотя и поняла по губам смысл сказанного. Она кивнула головой и исчезла внутри вертолета.
   Гусев зашел в вертолет последним. Командир корабля, стоя у входа, протянул ему руку. Губернатор пожал его ладонь, затем похлопал по плечу летчика.
  - Можешь взлетать! Как погода в Саянах? - спросил он.
  - Нормально! Только что сводку передали: видимость пятнадцать, ветер пять-шесть метров, лететь будет приятно! - отрапортовал летчик.
  - Ну и отлично! Давай, взлетаем!
  - Есть! - Пилот повернулся и исчез в кабине. Радист закрыл дверь люка. Стало значительно тише. Шум винтов хлопками прорывался в салон, но такого грохота уже не было. Губернатор оглядел салон. Мягкие кресла стояли рядами. Операторы разместились в конце, в средине сидели корреспонденты и оживленно болтали. Чиновники устроились в ближних креслах. Вера Корза сидела на переднем ряду. Она жестом пригласила Гусева сесть рядом. Тот улыбнулся.
  - Вера Ивановна, сколько вообще человек?
  - Двенадцать! Иностранных телевизионщиков нет, а так все!
  - Хорошо, обойдемся малыми силами! - Гусев снял шапку и, сев в кресло рядом с Корзой, застегнул взлетный ремень.
  - Вера Ивановна, ну что, лететь примерно час, давайте еще раз все обсудим?
  - Да! Конечно, Алексей Петрович, конечно.
  Вертолет задрожал. Скорость вращения лопастей увеличилась. Маленькие черные фигурки техников отбежали от машины. Незаметно многотонная махина поднялась над бетоном летного поля и покачавшись, поплыла вперед. Гусев взглянул в иллюминатор и улыбнулся. Взлетные огни посадочной полосы становились все меньше и меньше.
  - Приятное все-таки чувство - полет! - сказал он загадочно.
  - Это вам приятно, Алексей Петрович, а мне... я лучше бы на поезде поехала или на автомобиле! Боюсь я высоты и полетов! - Корза постаралась улыбнуться, но это не получилось.
  Вместо улыбки на лице появилась гримаса растерянности. Гусев погладил ее по руке и сказал:
  - Бояться не надо! Если мы разобьемся, то это будет быстро! Чик - и мы на небесах!
  - Типун вам на язык, Алексей Петрович!
  - А я не боюсь! После вчерашнего общения с президентом... я вообще ничего не боюсь! Мне теперь все по х.... - Корза сделала вид, что не расслышала последних слов....
  
  
  
  Глава десятая
  
  
  
   Андрей проснулся от звонкого смеха и холода. Смеялись где-то на улице. В салоне было зябко. Автоматический подогрев двигателя не сработал, и все тепло выветрилось, несмотря на герметичный салон 'Крузера'. Катя мирно сопела в углу на сиденье. Смирнов лениво потянулся и нашарил рукой куртку. Она валялась, скомканная, на полу под сиденьем. Андрей не хотел будить Катю, но все-таки пересилил себя и дотронулся до ее плеча. Девушка открыла глаза и, улыбнувшись, тихо спросила:
  - Сколько времени?
  - Девять. Мы с тобой здорово задрыхли!
  Катя зевнула, блеснув ровными белыми зубами, и промурлыкала:
  - Я бы еще часок-другой на массу надавила, иди сюда, котик...
  Но Андрей не поддался на ее ласку. Он, встряхнув плечами, перебрался на переднее сиденье и завел двигатель. На лобовом стекле лежал снег. Андрей, посмотрев на белую порошу, включил дворники. Те, словно проснувшись, зашуршали, попискивая резиной при соприкосновении со стеклом.
  - Во! Намело снежку! Теперь искать Петю будет труднее, да и следов, наверное, нет.
  - Опять ты о Пете! Да они где-нибудь в мотеле заночевали, вот посмотришь, сейчас придут! - недовольно сказала Катя.
  - Не! Все равно не нравится мне все это... - задумчиво ответил Андрей.
  И тут его взгляд упал на то, что творилось за окном. Белая пелена тумана окутала окрестности. С трудом виднелся даже капот автомобиля. Андрей, стукнув ладонью по стеклу, словно не веря в действительность, воскликнул:
  - Ничего себе, ты посмотри!
  Катя привстала с сиденья и охнула:
  - Ой, мамочка моя, вот это туман!
  Смирнов открыл дверку и вышел из автомобиля. На улице туман казался еще плотнее. Густое белое облако скрывало практически все. Андрей, как слепой, выставив руки вперед, двинулся к дороге. Впереди послышались голоса и урчание автомобиля.
  - Проезжаем, проезжаем, не загораживаем проезд!! - доносился властный тенор.
  Судя по всему, принадлежал он какому-то гаишнику. Андрей пошел на его голос и через минуту почти натолкнулся на спину в желтой накидке с надписью ГИБДД.
  - Осторожней, гражданин! - огрызнулся гаишник.
  - Простите, товарищ милиционер, а что такое происходит? - виновато спросил у него Андрей.
  Гаишник удивленно на него посмотрел и зло ответил:
  - Вы что, тумана никогда не видели?
  Андрей смутился:
  - Видел, но такого...
  - Тут в горах всякое бывает! Кстати, вы на машине сами за рулем?
  - Нет, а что?
  Гаишник подозрительно на него посмотрел и ответил:
  - Да нет, ничего, просто от вас спиртным попахивает, советую до завтра за руль не садиться! И вообще, сегодня никуда не ехать - туман видите какой, разойдется только к обеду!
  Андрей кивнул головой:
  - Да, не видно ничего. А что это вы тут посреди дороги?
  - Да вот, в оцепление поставили, губернатор приезжает, что ли!
  - Губернатор, надеюсь, на машине едет!
  - Не, сказали на вертолете летит, вот-вот подлететь должен!
  - На вертолете? Как же они в такую погоду садиться будут?
  - А черт его знает! По компасу, наверное...
  Андрей растер плечи и, потолкавшись на одном месте, спросил:
  - А как вы думаете, у нас человек пропал, вернее, пара - кому заявление сейчас о пропаже писать? А то мы волнуемся!
  - Что?! Какой человек? - подозрительно спросил гаишник.
  - Ну, друзья наши - семейная пара, мы вместе приехали, а они пропали, и машины на стоянке нет.
  Гаишник хмыкнул и, покрутив жезлом, неуверенно ответил:
  - Ну, не знаю, так, наверное, это в районный отдел надо. А, может, ваши друзья просто уехали?
  - Да нет, не могли они уехать! Вот и ботинки их у нас в машине остались! И вообще, сторож на стоянке указал приметы человека, который забирал их машину, совсем не похожие на Петю!
  Гаишник пожал плечами. В этот момент зашипела его рация, и из эфира вырвался скупой набор слов. Гаишник, прислушавшись, нажал кнопку и ответил:
  - 'Долина', понял вас, двадцатый принял! - затем он посмотрел на Андрея и прикрикнул:
  - Все, отходите! Вертолет вот-вот подлетит! Мне работать надо!
  Андрей повернулся и пошел назад к 'Крузеру'. Около него стояла Катя и вглядывалась в дымку.
  - Андрей, ты куда пропал?
  - Да с гаишником разговаривал, сейчас тут все оцепили, придется ждать: губернатор наш, Гусев, вроде прилетает!
  - Ой!! - Катя всплеснула руками и запрыгала. - Как интересно... хочу посмотреть!!
  - А что ты сейчас увидишь? И вообще, кто его знает, куда он сядет, вертолет-то!
  - А я знаю, куда - там, за склоном. вчера площадку расчищали солдаты. И вроде как углем обкладывали! Давай на вершину заберемся, может быть, видно будет! - предложила девушка.
  Андрей вздохнул и, решив, что все равно пока делать нечего, согласился. Взяв пуховик из автомобиля, он посмотрел на ноги.
  - А мы залезем так? Снег-то глубокий!
  - Я тропу знаю, протоптанную, я позавчера по ней забиралась, мы тут уже два дня, и я все разведала! Пошли, - девушка потянула его за руку в сторону горы.
  Андрей последовал за ней.
  Идти в гору было трудно. Вчерашний алкоголь выходил потом и тяжелым дыханием. Да и высота в тысячу метров над уровнем моря давала о себе знать нехваткой кислорода. Они останавливались через каждые сто шагов. Андрей валился прямо на снег. Катя, упираясь руками в коленки, пыталась восстанавливать дыхание. Смирнов, видя ее неудачные попытки, тяжело дыша, заметил:
  - Это бесполезно! Так не восстановишь, и вообще, пить меньше надо! - Андрей рассмеялся.
  Катя обиженно посмотрела на него и ответила:
  - Э, а сам-то машину открыть вчера не мог! Хорошо, что хоть на остальное силы хватило! Я, кстати, пила только вино! В отличие от некоторых! Пошли, тут метров двести осталось! - и девушка вновь потянула его за руку.
  Последние метры давались с большим трудом. В глазах потемнело, в висках словно били кувалды. Пульс участился до максимального предела. Поэтому когда показалась плоская площадка вершины, Андрей упал и испытал истинное наслаждение. Катя в отличие от него чувствовала себя хорошо.
  - Не лежи на снегу, простынешь! Ой, какая красота-а!! - крикнула она в белое безмолвие гор.
   Андрей с трудом поднялся в полный рост и осмотрелся. Зрелище действительно было потрясающее. Гора, на которую они забрались, была одна из самых высоких в округе. Рядом торчали несколько пиков поменьше. Их белые шапки, проткнув пелену тумана, возвышались над его белым покровом. Синее, переходящее в фиолетовое, небо и какое-то оранжевое солнце делали пейзаж почти инопланетным. Посмотрев направо, Смирнов увидел тонкие палки высоковольтной линии. Их уродливые стальные стержни воткнулись в склоны гор.
  - А где, ты говоришь, площадка должна быть для посадки вертолета? Тут ничего не видно? - спросил Андрей у Кати.
  - Там! Вправо смотри! Но сейчас туман! Хотя, наверное, вертолет увидим! Он с севера прилетит! - Катя указала рукой в сторону. - А там... Монголия и Китай,... а там Тибет.... А это почти небо, понимаешь?! От Тибета до неба рукой подать!
  - Вот это красота! - произнес Смирнов. - Смотри, туман какой-то странный: внизу слишком плотный, а кверху не поднимается!
  - Да, такого тумана я еще не видела! - согласилась Катя.
  Вдруг Андрей расслышал слабое стрекотание. На севере появилась черная, едва заметная точка. Смирнов напряг зрение. Маленькая тушка вертолета висела над самыми горами. Винтокрылая машина то ныряла, то вновь появлялась среди вершин.
  - Что-то он летит как-то неуверенно, такое впечатление, что ищет дорогу и не знает, куда лететь, - высказал Андрей свое предположение.
  - Да, странно как-то летит. Петляет, смотри, идет в сторону высоковольтной линии, а это опасно!
  - Не думаю, пилоты-то опытные, все-таки борт в области 'номер один'!
  
  
  
  Глава одиннадцатая
  
  
  
   Командир губернаторского вертолета МИ-8 Рашид Ахметов был опытным пилотом. Сорокалетний Ахметов начал свой путь летчика прямо в пекле - в горах Афганистана. Его, тогда молодого лейтенанта, после училища послали служить, а заодно и выполнять, так называемую, интернациональную помощь. Но помощи он никакой пуштунам не оказал, а вот летать, и даже неплохо, научился. Выделывая фигуры высшего пилотажа над хребтами Саланга и Кандагара, Ахметов не раз попадал под обстрел. Два раза его сбивали, но он чудом оставался жив.
   С Гусевым он познакомился в Баграме в восемьдесят втором. Бравый майор - командир батальона, часто летал на его борту на 'боевые'. Они сдружились. Но после Афгана пути их разошлись. Майор Гусев стал генералом, а затем и кандидатом в президенты, ну а Рашид летал на севере, возя оленеводам провиант.
   Но два года назад Гусев вспомнил о боевом друге и позвал к себе в область. Он стал губернатором и нуждался в личном летчике. С собой в Белоярск Рашид взял и второго пилота Костю Симигина. С ним он познакомился в Уренгое и за пять лет полетов над бескрайними просторами западной Сибири сдружился. Костя был Ахметову как младший брат, Рашид во всем ему доверял и всегда мог на него положиться.
   То, что сегодняшний полет особенный, Ахметов понял сразу. Гусев явно нервничал. Губернатор никогда раньше не стоял на взлетном поле и не ждал вертолет. Обычно он приезжал к борту прямо за минуту до вылета, а то и опаздывал. Ахметов вначале объяснял такое поведение губернатора ночным визитом президента. Он даже думал, что этот рейс в Саяны вообще отложат. Но когда авиадиспетчер сказал, что борт ждут, и полет состоится, Ахметов понял, что сегодня что-то произойдет.
   Губернатор, заходя в вертолет, сухо поздоровался и даже не назвал его по имени. Обычно Гусев обращался с Рашидом немного по-панибратски, но сегодня Гусев даже не смог посмотреть ему в глаза....
   Полет был стандартный. Ахметов держал машину вдоль Енисея и наслаждался прекрасной погодой. Облаков было немного, их небольшие стайки проплывали с левой стороны борта винтокрылой машины. Синяя нить реки сверкала в лучах солнца и, переливаясь, немного слепила глаза. Через час полета Ахметов стандартно запросил у диспетчера погоду в районе посадки. Тот ответил, что погода в норме и приземление не должно быть проблемным. Когда появились Саяны, Ахметов, сделав небольшой вираж, потянул штурвал на себя. Высота - вот лучшее лекарство от горной тряски. Если лететь между склонами, может захватить турбулентный поток, и тогда неприятностей не избежать.
   Костя, как мальчишка, радовался величественному виду гор и тыкал пальцем в направление искрящихся на солнце снежных вершин. Ахметов улыбался в ответ и кивал на приборную доску, давая понять, чтобы тот следил за показаниями приборов. Лететь по его подсчетам оставалась минут пятнадцать.
   Но неожиданно на приборной доске дернулись стрелки и безжизненно упали на нули. Ахметов тревожно взглянул на Костю и, скинув наушники, прислушался к рокоту двигателя. Тот работал уверенно и монотонно. Рашид, потянув ручку штурвала, попробовал управление. Машина послушно пошла сначала вверх, затем вниз. Странно, все в порядке! Ахметов заложил небольшой вираж. Машина была послушной, но стрелки приборов продолжали лежать на нуле. Рашид включил передатчик и запросил авиадиспетчера.
  - Земля, я птица ноль один, как слышите, прием?
  - Да, слушаю, Рашид!
  - У нас отказывает бортовая навигация, идем на визуале!
  - Повторите - не понял!
  - Идем на визуальном, компас и навигация отказали, двигатели в норме.
  - Понял: отказ навигации, ориентир - река. Вы в точке, километров пятнадцать до площадки.
  - Вижу! Река справа, видимость в порядке!
  Рашид кивнул Косте и сказал:
  - Сходи в салон, там во втором ряду сидит мужик - лысый такой, он глава района этого, местность, как свои пять пальцев, знает! Пусть сюда идет - будет путь указывать! Но только осторожней там! Паники не наделай, этого еще нам не хватало!
  - Понял, командир, - сосредоточенно ответил Костя.
  Через минуту он вернулся в кабину с главой района. Лысый мужчина озабоченно крикнул:
  - Что случилось?
  - Да все нормально, но вот компас отказывает, идем на визуальной видимости! Показать можете место посадки или назад возвращаться будем?
  - Могу, но, может, лучше не рисковать?
  Ахметов с тревогой посмотрел на мужчину и сказал.
  - Сейчас запрошу 'землю'. 'Земля'. я 'птица ноль один', курс показать может, что делать? Возврат или посадка?!
  Авиадиспетчер задумался. Ответа не было. Нужно было принимать решение, а в эфире стояла тишина. В этот момент в кабине показалась голова губернатора. Гусев напряженно посмотрел на Ахметова и спросил:
  - Рашид, что тут у тебя?
  - Да вот, компас и навигация отказала , вслепую идем, прошу разворот, пойдем обратно в Белоярск!
  Гусев вздрогнул и, оттолкнув главу района, схватил Ахметова за плечо:
  - Не сметь! Посадка в любом случае! Хоть на воду! Не сметь, никакого возврата! -заорал губернатор на Ахметова, заглушая рокот двигателей.
   Ахметов испуганно кивнул. В этот момент в наушниках раздался голос авиадиспетчера.
  - 'Птица ноль один'! Насколько серьезна поломка и состояние машины?!
  Ахметов неуверенно посмотрел на Гусева и ответил:
  - Двигатели в норме, а компас барахлит, но тут есть глава района, он в кабине, может показать площадку!
  - Риск есть?
  Гусев протянул сжатый кулак и сунул его под нос Рашиду. Тот улыбнулся и ответил земле:
  - Риск минимальный, прошу посадку!
  - Посадку разрешаю, связь постоянно держите!
  - Вас понял!
  Глава района смущенно смотрел на губернатора. Тот, похлопав по плечу Ахметова, вышел из кабины. Рашид кивнул мужчине и спросил:
  - Ну, куда, где тут?
  Глава района всмотрелся в пейзаж за бортом и ответил:
  - Вон за той горой поворот направо, но учтите, там ЛЭП есть, осторожней, как бы не зацепить!
  Ахметов кивнул и заложил вираж вправо. Постепенно снижаясь к самым вершинам, он увидел серпантин горной дороги. Показав на нее пальцем, спросил у проводника:
  - Ее, что ли, держаться?
  - Да, километров восемь осталось, скорость сбавить можно!
  Прямо перед вертолетом выросла вершина горы. Ахметов, спокойно обогнув гору, сбавил скорость и стал прижиматься к дороге. Несмотря на то, что нервозность все-таки присутствовала, Рашид не боялся. За горой выросла новая вершина, но и ее Ахметов уверенно обогнул. Снизив машину до полусотни метров, он сбавил скорость до минимума. На дороге были хорошо видны люди и машины.
   Но в этот момент произошло неожиданное - все исчезло, и густая белая пелена облепила вертолет.
  - Что за черт? - крикнул Рашид.
  - Туман, командир, сильный, в облако попали!! - крикнул в микрофон Костя.
  Из эфира послышались окрики авиадиспетчера.
  - Что там у вас, 'птица ноль один'?! Что происходит?! Говорить о каждом шаге!!
  - Туман, 'земля', у нас, туман неожиданный, погода какая?
  - В вашем районе ясно!
  Глава района растерянно коснулся плеча Ахметова и забормотал:
  - Осторожней, тут где-то ЛЭП, где-то тут!!
  - Да где - тут?! Мать твою, не видно ни хрена!!
  - Гаси скорость!! - заорал в испуге мужик.
  Ахметов потянул ручку штурвала на себя, решив подняться повыше и выйти из облака. Высота, только высота сейчас была спасением!
   Но неожиданно прямо перед носом появились провода.
  - А-а-а!! Командир, идем на ЛЭП! - заорал Костя.
  Ахметов потянул штурвал на себя. Машина вздрогнула и, дернув носом, рванулась вверх. Рашид увидел, как толстый провод, скользнув по стеклу кабины, ушел вниз. Но в это момент тяжелый двигатель хрустнул в корпусе и сорвался с креплений. Тяжелый винт инертно накренился назад. Лопасть рубанула по хвосту и, словно травинку, перерубила его. Задний винт, словно бумеранг, отскочил в сторону и полетел забавной вертушкой в белое молоко тумана.
   Вертолет дернулся и закружился, как взбесившаяся карусель. От резкого толчка глава района, стоявший в проходе, ударившись о лобовое стекло колпака, пробил его и вылетел наружу. Рашид видел, как камнем мелькнула его тень ...
   Еще мгновение машина крутилась, как волчок. Ахметов успел рассмотреть напряженное лицо Симигина и его глаза, полные ужаса и отчаянья. Рашид даже успел подумать, что именно так умирают пилоты....
   Через мгновение десятитонная махина стремительно понеслась к земле. Ахметов слышал, как в салоне завизжали женщины. Задние створки корпуса открылись, и из вертолета вывали два ряда кресел. Их пассажиры, словно на катапульте, мчались под властью притяжения земли....
   Рашид зажмурился в ожидании удара и взрыва, но его не последовало. Обрубленный корпус вертолета, пролетев тридцать метров в свободном падении, рухнул на снег. Земля приняла его, ласково укутав толстым белым одеялом. Тяжелый двигатель, сорвавшись с крепления, продавил крышу и, словно гигантский пресс, опустился на головы пассажиров. Ахметов услышал стоны и плач. Мотор, пару раз чихнув, замолчал. Наступила страшная...тишина. Рашид попытался встать с кресла. Его правая нога торчала, нелепо упираясь в разбитое стекло кабины красной сломанной костью, словно обрубленный карандаш. Ахметов потянулся правой рукой к наушникам и потерял сознание. В маленьком динамике во всю разрывался голос авиадиспетчера:
  - 'Птица ноль один'!! 'Птица ноль один'!! Что там у вас?! Что там у вас?!!
  
  
  
  Глава двенадцатая
  
  
  
   Андрей видел, как черная точка вертолета, превратившаяся в блестящее пятно, быстро приближается. Неожиданно вертолет нырнул за гору, и от него осталось лишь эхо стрекочущих винтов. Рокот двигателей гулко разносился по ущелью. Андрей с непонятным ему напряжением смотрел на место, куда исчез вертолет. Отзвуки работы двигателей донеслись уже с другой стороны. В это время винтокрылая машина вновь показалась из-за горы и нырнула в пелену тумана.
  - Что он делает?! Он же идет прямо на гору! - кричал Смирнов то ли летчикам, то ли Кате.
  Та смотрела на вертолет, как завороженная, и не обращала внимания на слова Андрея.
  - Елки-палки, что-то маневр его какой-то, неуверенный, - комментировал действия летчиков Смирнов.
   Внезапно тушка вертолета вынырнула совсем близко от горы и, медленно накренившись, понеслась прямо на высоковольтную опору. Туман, разбрасываемый его винтами, вздымался в зловещем танце над гладью снега.
  - Там же ЛЭП!!! Он прет на ЛЭП!!! - заорал Андрей.
   В этот момент вертолет дернулся и, задрав высоко нос, скакнул вверх. Раздался громкий треск, и кусок хвоста, оторвавшись от фюзеляжа, отлетел вбок. Тонкая леска высоковольтного кабеля натянулась, как струна и, щелкнув, стрельнула, точно тетива. Вертолет закружился в страшном вальсе, словно подстреленная собака.
  - Он сейчас упадет!!! - завизжала Катя и прижала ко рту ладошки.
  Вертолет на секунду завис, а затем, выписывая спираль, рухнул камнем вниз и исчез в дымке тумана. Но, как ни странно, ни взрыва, ни удара о землю не послышалось.
   Андрей подпрыгнул, словно пытаясь заглянуть внутрь тумана. Но тот, словно болотная трясина, поглотил винтокрылую машину, сомкнув над ней густое облако.
  - Бежим туда, там может нужна помощь!! - крикнул Смирнов Кате и рванул ее за руку.
  Та, ничего не понимая, побежала за ним под гору, едва успевая переступать ногами. Но пару раз ее сапоги запнулись, и она рухнула лицом в сугроб. Снег обжег щеки. Но боли Катя не почувствовала, слишком велико было ее возбуждение. Сильные руки Андрея подхватил ее за талию. Он помог ей подняться и снова потащил вниз. Как долго они бежали, она не помнила. Андрей слышал, как громко вырывается воздух из ее легких. Он тоже тяжело дышал. Его спина взмокла от напряжения.
   Когда они выбежали на поляну под горой, куда упал вертолет, то услышали крики людей, отборный мат и стоны.
  - Лови парня... там... у него шок! Но он живой! Лови его, он бежит на гору, - дико орал какой-то мужик.
   Андрей увидел, как на него из пелены тумана выскочил молодой парень. Теплой одежды на нем не было - лишь легкая куртка и джинсы. Безумные глаза бегуна говорили, что этот человек находится вне себя.
  - А-а-а!!!.... А-а-а!!!... - орал беглец.
   Андрей бросился ему навстречу и, сбив с ног, повалил на землю. Но парень оказался очень сильным. Он сопротивлялся и рычал, как загнанный зверь, при этом больно пинал ногами. Смирнов попытался придавить его к земле, но мягкий снег не позволял сковать его движения.
  - Катя, помоги мне - руки, руку ему держи!! - крикнул Андрей девушке.
  Та растерянно бегала вокруг сцепившихся мужчин, не зная, с какой стороны подойти. Но неожиданно парень перестал биться и обмяк. Он лишь слабо всхлипывал.
  - Ну-ну, спокойней, мальчик! - по-отечески ласково успокаивал его Андрей, хотя парень на вид был ему ровесником.
   К ним подбежали еще двое. Здоровый мужик в желтой 'аляске' и юноша в синем комбинезоне.
  - Он прямо из вертолета выпал!! Прямо сверху!! - орал мужик в 'аляске'.
  - Нужно его на что-то твердой положить! Вдруг у него переломы... сейчас он просто в шоке и не чувствует боли!! - пропищал юноша.
  Андрей посмотрел на него, и понял, что это девушка.
  - Присмотрите за ним! - крикнул им Смирнов и бросился к месту падения вертолета. Оставшиеся возле раненого парня мужик и девушка проводили его тревожным взглядом. Бежать было трудно, если это вообще можно назвать бегом. Здесь, в лощине, снег был рыхлый и засасывал ноги, словно глина. Андрей проваливался почти по коленки.
   Минут через десять Андрей с трудом дошел до места катастрофы. Желтый колпак винта и черно-синие лопасти уродливо торчали согнутыми дугами над покореженной грудой металла. То, что несколько минут назад было красивым обтекаемым фюзеляжем, превратилось в огромную помятую пивную банку. Разбитые глазницы иллюминаторов, словно заплаканные глаза, испуганно пялились в небо. Вертолет лежал одним боком вверх. Боковая дверь была открыта. Вокруг нее столпились несколько человек.
  - Осторожней! Осторожней! Клади на бок! Давай руку!
  - Этот вроде жив, он стонет!
  - Бери его под мышки!
  Когда Андрей подошел совсем близко, то увидел на снегу несколько лежавших человек. Среди них была совсем молодая девушка с длинными русыми волосами. Ее глаза безжизненно смотрели в небо. На губах застыла страшная улыбка. Андрей рассмотрел в уголке рта красную полоску запекшейся крови. Русые волосы слегка прикрывали лоб. Смирнов на секунду замер, разглядывая страшное зрелище.
  - Эй, ты! Что встал! Иди сюда! - крикнул Андрею кто-то.
  Смирнов вздрогнул и подошел. Из изогнутой полуовальной двери трое мужчин тащили чье-то тело. Четвертый из случайных спасателей, нагнувшись, придерживал торчащую железку, которая мешала извлекать несчастного. Андрей опустился на колени и помог достать пассажира. Им оказался мужчина в дорогом костюме. Его темные волосы были перемешаны с густой алой кровью. Мужчина тихо стонал. Глаза его были закрыты.
  - Тащите его в сторону, там еще несколько человек! - крикнул лысый мужичок в желтой куртке.
  Он непроизвольно взял на себя лидерство. По его окрикам можно было понять, что он врач.
  - Осторожней бедренную кость! Фаланги пальцев разверните! - командовал лысый крепыш.
  Андрей бережно потащил раненого мужчину в сторону. Судорожными движениями Смирнов скинул с себя куртку комбинезона и, бросив ее на снег, уложил на нее раненого. Тот снова застонал. Андрей посмотрел на его лицо и обомлел.... Перед ним лежал губернатор области Алексей Петрович Гусев....
  Андрей опустился перед ним на колени, не зная, что делать. Губернатор застонал и приоткрыл глаза. Из его рта пошла кровавая пена. Губы зашевелились. Из уст вырвались нечленораздельные звуки.
  - Что, что вы говорите? - беспомощно запричитал Смирнов.
  Губернатор вновь застонал и попытался пошевелить рукой. Андрей взял его за ладонь и бережно положил ее ему на грудь. Пальцы Гусева судорожно сжались, комкая ткань пиджака. Глаза его закатились. Губернатор слабо выдавил из себя:
  - ...там, - его рука поползла к воротнику.
  Смирнов понял, что Гусев хочет что-то показать ему. Андрей наклонился совсем близко над его лицом и спросил:
  - Что, что вы хотите?
  - Там, - вновь простонал Гусев.
  Смирнов бережно провел рукой по его груди. Через шерстяную ткань костюма он нащупал листок бумаги.
  - Там...
  - Мне достать бумагу? - спросил Андрей в надежде.
  Но губернатор только кивнул головой не в силах ответить. Жизнь уходила из его сильного тела. Смирнов дрожащей рукой достал из внутреннего кармана плотный листок бумаги, свернутый вдвое. Ее угол был испачкан кровью.
  - Возьми себе, - прохрипел Гусев.
  Андрей торопливо сунул листок в карман штанов. Губернатор слабо дернулся и затих. Глаза его медленно закрылись. Смирнов опустил голову ему на грудь в надежде прослушать удары сердца. Бум! Бум!! Словно глухая колотушка, ударявшая по бревну, сжимался кровяной насос. Бум! Бум!!
  - Вы будете жить! Будете жить! Только не двигайтесь! - причитал Андрей.
  В этот момент послышались крики и возня, скрип снега и тяжелое дыхание.
   Смирнов поднял голову и увидел целую толпу людей. Некоторые были в белых халатах, некоторые - в милицейской форме. Желтые кокарды, словно солнечные зайчики, мельтешили вокруг Смирнова.
  - Вот, вот губернатор!!
  - Сюда носилки, срочно!!
  - Подгоняй машину к краю дороги!
  - Вертолет, вертолет надо, срочно, санитарный!
  Вокруг копошились люди. Кто-то грубо оттолкнул Андрея вбок, тот ткнулся лицом в снег. Смирнов почувствовал, как кристалики снега обожгли щеки.
  - Посторонних немедленно отсюда убрать!! Очистить территорию!! Поставить оцепление!! - звучал низкий хриплый мужской голос.
  - А ну, давай отсюда!! - кто-то потащил Андрея за свитер.
  Смирнов попытался сопротивляться. Но еще одна пара сильных рук отталкивала его в сторону:
  - Давай, давай!! Иди туда, к дороге! Не мешай работать спасателям! - Андрей увидел перед собой двух милиционеров.
  За их спинами, над губернатором склонились несколько человек в белых халатах и красных комбинезонах с синими крестами.
  - Там моя куртка осталась, - слабо запротестовал Смирнов.
  - Какая, на хрен, куртка!! - заорал на него мордатый страж порядка. - Иди отсюда... не видишь, что происходит?! Потом свою куртку найдешь. - И милиционер вновь толкнул Андрея в плечо.
   Смирнов понял, что сопротивляться бесполезно, и обреченно пошел к дороге. На ней стояла целая вереница различных автомобилей. Белые бока скорых и синие полоски милицейских 'УАЗиков' выстроились в один ряд. Маячки мигалок тревожно светились зловещими огнями беды. Андрей несколько раз оглянулся. Он вдруг заметил, что туман неожиданно стал расходиться и таял прямо на глазах....
  
  
  
  Глава тринадцатая
  
  
  
   Смирнов сидел в огромном салоне 'Ленд Крузера' и никак не мог согреться. И хотя печка в автомобиле работала на полную мощность, его колотил озноб. Андрей стучал зубами, словно его окунули в холодную воду. Журналист понимал, что это от нервного потрясения. Лучшим средством расслабить нервы было - выпить спиртного. Смирнов перегнулся через сиденье и пошарил рукой в кармане чехла на спинке. Там он нащупал плоскую маленькую бутылку. 'Армянский коньяк', спрятанный им на 'черный день', пригодился как нельзя лучше. Несколько больших глотков обожгли пищевод. Питье сразу же согрело. Андрей, хлебнув еще, достал сигарету и закурил. Он никак не мог поверить в то, что произошло. Авиакатастрофа, в которой погибли люди! Прямо на глазах! Это зрелище не для слабонервных. Смирнов вспомнил, как год назад он уже видел подобную авиакатастрофу....
   ...Тогда на учениях МЧС вертолет задел лопастью за дерево и тоже рухнул.... Погиб командир экипажа, на этих учения был и губернатор Гусев. Андрей помнил его спокойное лицо. Горящий вертолет - и губернатор, печально смотрящий на обломки машины. Андрей по воле судьбы стоял возле Гусева. Его поразило хладнокровие генерала. На его глазах разбилась винтокрылая машина с людьми, а он просто стоял и курил. Смирнов помнил, как Гусев негромко бросил фразу:
  - Может, и я так же погибну в полете...
   Словно накаркал тогда, год назад, на этих проклятых учениях.
   Дверка 'Крузера' резко открылась, в салон запрыгнул возбужденный Виктор. Он тяжело дышал. Его потные волосы торчали смешным гребешком из-под спортивной шапочки.
  - Андрюха! Андрюха! Ты знаешь, кто в вертолете летел?! - крикнул Постников.
  Смирнов покачал головой.
  - Там губернатор летел, Гусев! Говорят, он разбился насмерть, - прошипел Виктор.
  - Я знаю! - тихо молвил Смирнов.
  Постников не понял смысл его слов и переспросил:
  - Что-что?
  - Я знаю, Витюха, я там был, рядом с ним... - подтвердил Андрей.
  - Как это, - был? - недоуменно спросил Постников.
  - Так! Я прибежал, а там были какие-то люди. Наверное, просто на лыжах катались. Ну, я им помог вытащить губернатора - он был еще живой...
  - Ты был там?! Рядом с Гусевым?! - не поверил Смирнову Постников.
  - Да, там....
  Виктор посмотрел на бутылочку коньяка в руке у Смирнова и, выхватив ее резким движением, жадно припал губами к горлышку. Смирнов с грустной улыбкой смотрел, как он глотает коньяк. Тот, оторвавшись от бутылки, возбужденно переспросил:
  - Ну и что? Что ты видел?
  - Видел, что плох был губернатор: у него серьезная травма головы, хотя сердце работало, я сам слушал...
  Постников выпучил глаза от удивления. Смирнов, забрав у него бутылку, допил коньяк и сказал.
  - Скорее всего, он не доживет до больницы....
  - Ни хрена себе, съездили отдохнуть!! - Постников шлепнул себя по лбу ладошкой.
  - Нам надо еще Петю искать, ты не забыл? - спросил у него Андрей.
  - Да не забыл, не забыл я! Но как его искать? В этом бедламе! - Виктор кивнул на окно.
  За запотевшим стеклом суетились люди. По дороге сновали автомобили.
  - Да, придется ждать, как только немного успокоится все, надо ехать в район заявлять о пропаже.
  Постников кивнул в знак согласия. Он совсем раскис и помрачнел, к тому же коньяк ударил по вчерашним 'дрожжам'. Виктор захмелел, глаза блестели, словно из них вот-вот брызнут слезы.
   Смирнов похлопал его по плечу и подбодрил:
  - Ну! Витя, не раскисай, нельзя!
  Тот встрепенулся и ответил:
  - Нет, это я так, просто, страшно все! А вдруг мы и Петю не найдем?
  - Найдем, все будет хорошо! - Смирнов уже хотел было вылезти из автомобиля, чтобы осмотреться, но вспомнил про куртку, оставленную там, на поляне, с раненым губернатором.
  Куртку было жалко. Пуховая фирменная 'Колумбия' была ему дорога. Ее подарила мама в прошлом году на день рождения.
  - Е-мое, я же куртку там оставил, я ее губернатору под голову подложил! - сказал он с досадой.
  Постников посмотрел на него с сочувствием и ответил:
  - Все, кранты! Она теперь как вещь док уйдет по делу о катастрофе, никто ее сейчас не отдаст тебе.
  Андрей стукнул кулаком по рулю. И тут его словно кольнули спицей в бок. Смирнов дернулся и стал судорожно шарить в кармане брюк. Нащупав там толстую бумагу, отданную ему губернатором, он трясущимися руками достал ее и, посмотрев на темно бордовый от крови край листа, медленно развернул его.
  - Что это? - взволнованно спросил Постников.
  - Не знаю, сейчас посмотрим, мне это Гусев дал, вернее, попросил взять, жестом, ему совсем плохо было... - боязливо ответил Андрей.
  На плотной лощеной фирменной бумаге в углу блестел герб Белоярской области - золотой вензель с черными мелкими буквами внизу. Виктор с опаской смотрел на документ и ждал, когда его прочтет Андрей. Тот читал слова и предложения, напечатанные большими ровными буквами, и от их смысла у него немели руки...
  
  Дорогие Соотечественники!
  Жители Белоярской области! Сибиряки!
  Обращаемся к вам со словом, за помощью и с воззванием!
  Мы, уважающие себя люди земли нашей могучей и многострадальной, не можем видеть, как родная земля наша, богатая и плодородная, разворовывается чиновниками и ворами! Как народ наш, трудолюбивый и честный, живет в нищете, не имея возможности достойно работать!
  Сибиряки, Белоярцы! Хватит нам отдавать на разграбленье богатства земли, леса и реки! Все это принадлежит нам! Все это должно работать на благо нашего края!
  Белоярцы!
  Предлагаем вам рассмотреть наше предложение о создании на земле Енисейской государства свободного и процветающего, не зависящего ни от чьей прихоти и указа! Свобода, как и земля наша, принадлежит нам. Судьба родного края в наших руках!
  Белоярцы, соотечественники!
  Мы, депутаты и представители исполнительной власти, писатели и музыканты, ученые и представители интеллигенции, призываем вас поддержать идею создания Свободного независимого государства!
  Всю полноту власти передать вновь избранному демократическому парламенту! В случае вашей поддержки на всенародном референдуме, который мы предлагаем провести через месяц после опубликования этого воззвания, предлагаем сформировать переходное правительство. До этих пор всю полноту власти, финансовое управление и правовую поддержку будут исполнять ныне действующие государственные органы.
  Свобода - вот высшая цель нашего стремления! Белоярцы, не останьтесь в стороне от нашей инициативы, поддержите нас, и мы обещаем вам сделать все, чтобы наша земля стала процветающей, чтобы наши богатства справедливо распределялись, чтобы нам не мешали жить! Да поможет нам Бог!...
  
  Дальше шли подписи. Это была практически вся элита области. Люди известные и уважаемые. Люди, к кому прислушивались. Смирнов всматривался в фамилии и не мог поверить, что это правда. Господи! Какой-то исторический боевик, драма и триллер на одном листе. Нет, такого не могло быть! Это даже не декабристы, это больше похоже на бунт североамериканских колоний против Лондона! Нет,... этого не может быть!
   Постников, видя такую реакцию друга, вырвал у него листок и прочитал его. После этого он тяжело и возбужденно задышал и что-то невнятно забормотал.
   Андрей развернул второй лист бумаги. На нем были написаны фамилии членов предлагаемого переходного правительства. Смирнов вновь тяжело вздохнул. Рядом бормотал обомлевший Виктор:
  - Ну, е-мое! Ну, влипли! Ну, на хрена мы поехали! Ну, е-мое! Ну, влипли...
  Смирнов строго на него посмотрел и пихнул локтем в бок:
  - Заткнись! Заткнись!
  Но Постников резко повернулся и во всю глотку заорал:
  - На кой черт ты у Гусева эти бумаги взял?! Ты знаешь, что теперь будет?! Это же бомба! Бомба!
  Андрей слегка опешил. У Постникова было очень страшное лицо. Вытаращенные глаза, сжатый в узкую полоску рот и вздернутые брови. Таким Андрей его еще не видел.
  - Ты не представляешь, в какую историю влез! И меня прицепом втянул! - орал Виктор.
  - Витя, успокойся. Хватит орать!
  - Хватит орать?! - не унимался Постников, от напряжения у него вздулись вены на висках и, словно маленькие змейки, шевелились при каждом слове.
  - Да ты - дурак! Дурак! Ты все сенсацию искал? Ты ее нашел на свою жопу! И на мою тоже! Ты не просто нашел, а нашел вместе с большими проблемами!
   Смирнов сидел и молчал. Он ждал, когда у Постникова кончится его запал. Такое с ним бывало часто. Виктор был вспыльчивым человеком, но зато очень быстро отходил от короткой истерики. И действительно, через минуту Постников замолчал и уже растерянно смотрел в глаза друга.
  - Все, успокоился, а теперь слушай. Надо срочно отсюда выбираться. Срочно - это первое! Второе - никто не видел, что Гусев мне отдал эти бумаги! Рядом никого не было, поэтому вряд ли кто-то может знать, что они были у него. Третье - мы ничего плохого не сделали! Мы просто прочитали и можем вернуть эти бумаги куда угодно, большой ценности они, по крайней мере, для нас, не представляют. А вернуть их можем даже анонимно.
   Постников немного успокоился после этих слов. Хладнокровие Смирнова подействовало на него лучше всяких убеждений. Видя это, Андрей совсем тихо добавил:
  - И главное: никто не должен знать, что мы это читали, никто! А пока я их спрячу и все, их нет! - Андрей сложил листы с гербовой печатью и подсунул под коврик возле педалей.
  - А сейчас... иди умойся снегом... и давай отсюда рвать когти! У тебя ментовское удостоверение есть?
  Постников кивнул головой.
  - Ну, тогда мы должны выехать отсюда! Поговоришь с оцеплением, и поедем!
  Пока Виктор умывался, Андрей запихнул маленький мангал, стоящий рядом с автомобилем, собрал сумки и кинул все это в багажник. Постников сел в машину раскрасневшийся от снежного умывания. Смирнов взглянул на него и одобрил:
  - Вот это другое дело! Сейчас вытри лицо полотенцем, оно там, сзади, и трогаем!
   Выехать из оцепления оказалось гораздо проще, чем себе представлял Андрей. Их пару раз останавливали постовые милиционеры, но Виктор показывал им свое служебное удостоверение, и те отступали перед коллегой.
   Смирнов специально посадил Виктора за руль, понимая, что если Постников поедет пассажиром, то наверняка уснет. Хотя, конечно, доверять управление автомобилем человеку, только что принявшему на грудь сто пятьдесят грамм коньяка, было опасно, но Смирнов решил рискнуть. Просто больше не было выхода.
   До районного центра было километров тридцать. Дорога петляла по склонам гор, слегка укачивая поворотами. Голубое небо и красивые пейзажи не радовали. Смирнов и Постников всю дорогу молчали. Разговаривать после пережитого стресса не хотелось.
   Когда 'Крузер' уже въезжал в поселок, Смирнов вспомнил о Кате. Он расстался с девушкой там, на снежной площадке возле разбившегося вертолета. Андрей потерял ее в суматохе. Какая нелепая кратковременная встреча. Наверняка, они больше никогда не увидятся. Смирнов даже не спросил, какая у Кати фамилия, да и зачем? Это был просто короткий альпийский роман без продолжения, с таким трагичным концом. Андрей тяжело вздохнул.
  - Что вздыхаешь? Девку эту вспомнил? - словно прочитал его мысли Постников.
  - Да, жаль немного. Я даже фамилии не узнал, одно только, что из Кемерово была, - не стал лгать Андрей.
  - Хм. Не узнал? Зато я узнал! Резникова ее фамилия, живет она на улице Спортивной, но вот дома не знаю...
  - Ты узнал ее фамилию? Зачем? - удивился Смирнов.
  - Зачем, зачем - просто так! Мент я или нет? А вдруг пригодится. Может, мне в командировку придется в Кемерово ехать, хоть остановиться где будет. Правда, не у Кати, конечно, но я и телефончик у них взял! - похвастался Постников.
  Андрей с благодарностью взглянул на друга. Виктор оторвал взгляд от дороги и подмигнул Смирнову.
  
  
  
  
  
  
   Глава четырнадцатая
  
  
  
   Районный отдел милиции представлял собой обычный деревенский дом с грязным обтрепанным флагом на карнизе. Трехцветное полотнище выцвело под ярким горным солнцем и безжизненно свесилось помятой тряпкой на кривом деревянном флагштоке. Возле крыльца стоял старый милицейский 'УАЗик' с корявой надписью 'дежурная часть' на борту.
  - Вот тебе и сельские Анискины, живут еще в прошлом веке, - печально заметил Постников, кивнув на РОВД.
   Внутри милицейские палаты были еще хуже, чем снаружи. Корявый дощатый пол и кривые стены с вульгарными обоями в цветочек. Прямо против входа зияло маленькое окно, наподобие кассы. Надпись 'Дежурный по РОВД' над ним смотрелась смешно и нелепо. В углу примостился большой зеленый котел с кривым краником внизу. Рядом на табуретке - алюминиевая кружка на цепочке.
  - Да. Электронной базы данных у них наверняка нет, хоть бы телефон был, что ли, - мрачно сказал Андрей, нагибаясь в маленькое окошко.
   Дежурного внутри не оказалось. В его коморке даже не было света. Смирнов специально громко кашлянул, стараясь этим привлечь внимание обитателей сельского РОВД.
   Сбоку послышался скрип двери. Перед ними появилась толстая тетка, одетая в форму старшего сержанта. Ее волосы были выкрашены в ярко оранжевый цвет. Видно вкус сельской милиционерши был с большим перекосом в сторону явно радикальных цветов. Толстушка уставилась на посетителей и, подперев бока руками, спросила:
  - Что вам надо?
   Виктор в изумлении смотрел на апельсиновую прическу своей деревенской коллеги. Смирнов улыбнулся и вежливо ответил:
  - Нам бы нужен дежурный.
  Тетка презрительно хмыкнула:
  - Хм, нет его, и будет, наверное, не скоро...
  - А кто здесь сейчас старший? Нам надо заявление написать.
  Милиционерша устало вздохнула.
  - Я здесь за старшего!
  - Простите, а где все? - сдерживая смех, спросил Постников.
  Тетка важно надула губы и пробубнила:
  - А это не ваше дело! Это служебная тайна!
  -Вот как, на секретном задании, что ли? - ехидно поддел ее Виктор.
  Милиционерша совсем разозлилась и, выставив вперед челюсть, словно верблюд, двинулась на Постникова, грозя придавить его своей большой грудью.
  - А вот это не вашего ума дело, сказала - будут позже!!
  Виктор достал из кармана удостоверение и сунул его под нос ретивой милиционерше. Та, увидев красные корки, резко изменилась в лице. Суровую маску неприступной стражи закона сменило добродушное лицо сельской жительницы.
  - А, вы из Белоярского управления? Ну, что же вы! Так бы сразу и сказали, проходите, пожалуйста! - и она указала на дверь кабинета.
   Там она засуетилась и предложила гостям сесть.
  - Ой, вы знаете! Прямо с утра у нас тут переполох! Весь личный состав по тревоге подняли. Даже тех, кто в отпуске, а у нас всего-то двенадцать человек....
  - Это что, из-за катастрофы вертолета? - строго спросил Андрей.
  - Да. А вы уже знаете?! - растерянно спросила тетка.
  - Да, знаем. - Постников посмотрел на электрический чайник, стоявший на подоконнике.
  - Вы нас чайком не угостите?
  - Ой, да, конечно! Меня Вера Сергеевна зовут, Малькова...
  - Очень приятно, это вот Андрей, а я Виктор Сергеевич, - официальным тоном представился Постников.
  Андрей заметил, как он вошел в привычную для него роль 'должностного лица'.
  - Вера Сергеевна, а у вас что, вообще тут никого из офицеров нет?
  -Да у нас их всего пять вместе с начальником, но их всех вызвали туда, на место аварии! Меня вот тут на телефоне оставили, я-то одна женщина, дежурным хожу по РОВД.
  - А тогда, может, вы нам поможете, раз вы дежурным заступаете, книга-то учетов происшествий, преступлений у вас имеется?
  - Да, конечно, как же без этого - мы все инструкции соблюдаем! - с гордостью ответила Вера Сергеевна.
  - Вот и хорошо! - Постников ей улыбнулся.
  - Только вот происшествий и преступлений у нас, ну от силы - одно-два в неделю! - грустно заметила милиционерша.
  - Не то, что у вас в Белоярске, я когда там, на курсах дежурных была, так просто обалдела - по двести регистрируют за сутки! У нас и половины за два года не набирается.
  - Да, Белоярск - миллионный город, что сделаешь, преступность большая.
  На окошке загудел чайник. Пар вырвался из его вздернутого кверху носика и ударил в стекло. Оно мгновенно запотело причудливым узором. Вера Сергеевна заботливо достала из шкафа три чашки. На столе появилась печенье и варенье в маленькой вазочке на высокой ножке.
  - Вот, угощайтесь, мое варенье, клубничное, - смущенно предложила гостям Вера Сергеевна.
  - Спасибо! - Андрей отхлебнул горячий чай.
  - А вы что-то говорили о заявлении. Вы что, с проверкой к нам? По заявлениям? - милиционерша боязливо покосилась на Постникова.
  - Нет, ни в коем случае, - успокоил ее он.
  Милиционерша облегченно вздохнула.
  - У нас друг пропал и машина его, вот хотели, чтобы вы нам помогли в розыске!
  - Как пропал, где?
  - Да вот поехали кататься на лыжах, он с женой, и нет его, а потом машина со стоянки исчезла. - Смирнов поставил чашку на блюдце.
  Вера Сергеевна с сочувствием покачала головой.
  - У вас-то за ночь ничего не произошло? - спросил Постников.
  - У нас? Нет, вроде ничего, а я выходная была! Мне на смену только завтра, а сегодня вот по тревоге подняли, у меня как раз у сестры моей, то есть, день рождения. Обидно! А может, ваш друг с женой, просто уехали домой, не предупредив вас?
  - Да нет, хотя, конечно, мы надеемся, но вот все же к вам решили заехать! У нас ведь их обувь осталась! Они на лыжах были, лыжи-то мы на нашей машине, на крыше возим, а у них - 'четверка', специального багажника нет.
  - Да, вот беда, - Вера Сергеевна покачала головой.
   Вдруг в коридоре послышался шум шагов. Скрипнула дверь, и на пороге появился мужик в серой фуфайке и черной ушанке на голове. У него был взволнованный вид.
  - Сергеевна! Я сейчас был на дальней дороге старой! На гравийке! Там в ущелье, у вороньего камня, машина в обрыве лежит - вся обгорелая! Еще дымится! Кто-то, видно, разбился!
  Вера Сергеевна вздрогнула. Постников встал со стула и спросил:
  - Какая машина?
  Мужик посмотрел сначала на него, потом на Смирнова и неуверенно ответил:
  - Ну, не знаю, она глубоко в ущелье на дне, я вниз не спускался!
  Андрей тоже встал из-за стола. Подойдя к мужику, он дернул его за рукав фуфайки:
  - Какая машина-то, грузовая или легковая?
  - Легковая! Легковая! - забормотал тот растерянно. - Лежит в ущелье на боку, вся помятая!
  - А цвет, какой, у машины? Марка? - крикнул Постников.
  Мужик совсем растерялся и, глотнув ртом воздух, словно рыба, ответил:
  - Так это, не знаю я, не видно там - она помятая, а цвет не разберешь, вся черная она, обуглилась!
  Постников схватил его за плечо:
  - Вы можете показать место?
  - Да! Конечно, что не показать-то, это там, километров двенадцать, у вороньего камня!
  - Поехали, немедленно! - скомандовал Виктор, увлекая за собой растерявшегося совсем мужчину....
  Хотя до вороньего камня было всего двенадцать километров, добраться до него они смогли лишь за час. Тяжелый 'Ленд Крузер' еле полз по заброшенной гравийке. Быстрее ехать было просто невозможно. Дорога была совсем разбитой. К тому же с одной стороны вниз уходил глубокий обрыв, а с другой над колеей нависла крутая гора. С нее то и дело катились мелкие камни, грозя увлечь за собой настоящий камнепад.
   Вороньим камнем называли скалу. Это было действительно страшное место. Здесь дорога делала крутой поворот, уходя вверх. На самом изгибе высился утес с черной глыбой наверху, а вниз уходила глубокая пропасть с крутыми склонами.
   Постников остановил внедорожник у края дороги - здесь была небольшая площадка. Первым выскочил из машины проводник. Мужик в фуфайке подбежал к краю обрыва и указал вниз рукой:
  - Вон! Вон она там - видите, глубоко!
  Андрей и Виктор подошли к нему и посмотрели вниз. На дне ущелья лежал покореженный корпус автомобиля. Его вытянутая крыша черной кляксой торчала из снега. Но даже отсюда сверху, несмотря на высоту, было видно, что это 'Жигули' четвертой модели....
  Андрей посмотрел на Виктора и вдруг заметил, как изменилось его лицо. Оно стало похоже на старую половую тряпку - серое и безжизненное. В глазах у Постникова появился страх, которого еще минуты назад не было. Виктор с ужасом смотрел на дно ущелья и что-то бормотал. Таким Смирнов своего друга не видел никогда. Трясущиеся руки и нервные движения. Постников ссутулился и переступал с ноги на ногу. Андрей понял, что решительных действий от него сейчас не дождешься.
   Смирнов стал спускаться вниз. Остальные остались дожидаться его наверху. Виктор нервно курил и напряженно следил за движениями друга. Вера Сергеевна, которая тоже увязалась с ними, стояла рядом и тихо причитала:
  - Господи, что это происходит сегодня? Господи, все так спокойно было! Как сглазил кто!
   Постников на нее недовольно посмотрел, и женщина замолчала. Силуэт Андрея мелькал между камней. Виктор не выдержал ожиданья и, бросив окурок, крикнул:
  - Андрюха! Ну, что? - эхо его голоса разнеслось по ущелью.
  - Витя! Это Петина машина! Нужно вызывать группу сюда! Тут два трупа! - зловеще прозвучал ответ со дна пропасти....
  
   Ждать следственную группу из района пришлось долго. Связи не было никакой, поэтому вернулись обратно в поселок. Лишь под вечер приехали опергруппа и следователь прокуратуры. Правда, новенькая 'Нива' вселяла надежду, что до вороньего камня они доберутся быстрей, чем на неповоротливом 'Крузере'.
   Андрей отказался вновь ехать в ущелье. Увиденное отбило всякое желание второй раз смотреть на обожженные останки Пети и его жены. А в том, что это были они, Смирнов не сомневался. Он остался ждать в поселковом отделе милиции в кабинете у Веры Сергеевны. С опергруппой поехал Постников.
   Вернулись они поздно вечером. Усталый Виктор зашел в кабинет и недовольно сказал Андрею:
  - Иди, тебя еще опросить надо, следователь прокуратуры ждет... там, в дежурке...
  Смирнов посмотрел на друга и тихо ответил:
  - Знаешь, что, Витя, я тебе совсем забыл сказать.
  Постников насторожился.
  - Что еще? Может, хватит этих страшных сюрпризов?
  Андрей тяжело вздохнул:
  - Нет, мне надо тебе это сказать, посоветоваться надо.
  - Ну, говори! - недовольно буркнул Постников.
  - Понимаешь, вчера, когда ты к кемеровчанам ушел, я ведь пошел на стоянку Петину машину смотреть.
  - Ну, я знаю, что ты там ее не нашел, что сторож говорит, что другой человек ее забрал, ну и что, может, этот сторож ошибся! Видишь, за рулем-то Петя сидел и жена рядом. Они просто погибли, банально разбились на дороге. У них судмедэксперт никаких следов насильственной смерти не обнаружил. Ты же знал их, они всегда все неожиданно делали. Я думаю, и в этот раз просто укатили сюда, к этому чертову вороньему камню!
  - Нет, Витя, не об этом я! Когда вчера ты уже напился, я не стал тогда говорить, а потом сам был пьян, ну так вот, у нашей с тобой машины тоже кто-то лазил! Какой-то мужик пытался залезть во внутрь, я сам видел!
  Постников скорчил недовольную мину и ответил:
  - Ну и что, мало ли какие воры шныряют там, может, просто хотел что спереть!
  - Нет, Витя! Слишком много совпадений! Я уже ничему не верю. И не забывай про то, что мы с тобой читали! Мне кажется, все события не случайны!
  - Слушай, Андрюха, брось! У тебя вновь разыгралось твое журналистское воображение! Брось! Я тебя понимаю: стресс, губернатор разбился, Петя погиб! Но это все череда обстоятельств!
  - И все равно, я с тобой не согласен. Так говорить мне про свои подозрения и про мужика следователю?
  Постников почесал волосы на макушке и, задумавшись, ответил:
  - Я бы не говорил, во-первых, они ничего это проверять не будут, просто не в их силах, где сейчас и кого искать? А во-вторых, ты же помнишь, что мы с тобой друг другу обещали? Да и Петю со Светой не вернешь! Так что давай стандартно лучше скажи, и надо отсюда убираться! Я устал, домой хочу! А теперь вот к похоронам готовиться надо! Петю надо похоронить по-человечески. Родных-то у него нет! Светкины - где-то в Иркутске.
   Андрей внимательно посмотрел ему в глаза и, глубоко вздохнув, вышел из кабинета.
  
  
  
  Глава пятнадцатая
  
  
  
   Президент сидел в большом кожаном кресле и просматривал отчет, присланный ему из кабинета министров. Цифры, словно примерные солдаты, вытянулись в одну шеренгу. Президент вглядывался в данные и, отрываясь от бумаги, хмурился, поглядывая в большое окно. В небе над Москвой кружила противная серая февральская пурга.
   Президент вообще не любил Москву. Чванливая и какая-то мещанская, она казалась ему чересчур пестрой и неопрятной. Смешанная архитектура столетий выглядела, словно лоскутное одеяло на базаре. Не было в этом городе строгости столицы. Не даром Петр отказался от первопрестольной и перенес главный град Руси на болото, где заново, словно новую национальную идею, построил прекрасный город.
   Ах, если бы можно было сделать все заново! Великая империя Россия, отданная на поруганье выскочкам, адвокатишкам, неудачникам и евреям-авантюристам. Их бредовые идеи сожрали их самих, но при этом ввергли в пропасть нищеты огромный народ. Дурость, за которую так жестоко расплатилась самая великая нация! Ах, если бы можно было все вернуть назад! Но историю не воротишь вспять, ее можно только не повторить заново. Те ошибки и слабости, нерешительность и мягкость.
   Но для этого нужна была идея. Настоящая, национальная, всенародная идея! Президент понимал, что без четкой цели нельзя вернуть мощь и величие страны. Но как возвращать мощь империи, если совсем рядом, там, за древним кирпичным забором, все еще лежит мумия, как страшная метка преисподней. В народе все так же сильны настроения уравниловки, дележа и зависти. Неуважения к чужому труду и таланту! Есть еще огромная армия погрязших в воровстве чиновников, не желающих менять ситуацию! Продажные суды и холуйская прокуратура! Спившаяся и гнилая армия, неповоротливая и коррумпированная милиция!
   Страна трещит по швам! Мусульманские идеи сильны в республиках Закавказья, отдает сепаратизмом от Татарстана и Башкирии, все больше отдаляется Сибирь! Нет, надо все менять! Если не предпринимать попыток сохранения страны, она распадется на удельные княжества через пятнадцать-двадцать лет.
  Народ ждет от него решительных действий. Народ верит ему, ведь он, как не крути, в этом государстве - второй, после Бога. Так устроен российский менталитет. Президент, как и царь должен быть сильным иначе крах. Крах государства. Такое уже было в русской истории.
   Неожиданно запищал сигнал вызова экстренной связи. Президент поморщился и, встав с кресла, подошел к телефонам. Мигала лампочка связи с председателем ФСБ. Президент вздохнул и снял трубку.
  - Да, что еще?!
  - Извините, Сергей Сергеевич, срочное: неприятность в Белоярской области.
  - Что там, Гусев со своим заявлением выступил? Ну и как реакция?
  - К сожалению, нет, он не выступал...
  - Что, передумал?
  - Нет, его вертолет рано утром разбился в Саянах, есть погибшие, сам Гусев скончался по дороге в больницу!
  - Что?! Как это разбился?!
  Президент замолчал, переваривая информацию, но через несколько секунд пришел в себя и тихо сказал в трубку:
  - Немедленно приезжайте ко мне, прямо сейчас!
  - Есть!
  Президент склонился над столом и, втянув голову в плечи, прошептал сам себе:
  - Сволочи, сволочи, это - их рук дело, врет, собака! - и нажал кнопку вызова министра МЧС.
  На том конце провода затрещало, и послышался хрипящий голос министра:
  - Да, Сергей Сергеевич! Слушаю!
  - Олег, ты где?
  - Я устраняю последствия наводнений в Архангельской области, сейчас вот лечу на вертолете.
  - Поворачивай назад, срочно, ко мне вылетай - твой земляк погиб сегодня утром! У тебя на родине несчастье!
  - А мне доложили, что вертолет в Саянах упал, я знаю!
  - Как, доложили? Раньше, чем мне?!
  - Он недавно упал, только что, ко мне на связь оперативный дежурный вышел, но у нас что-то сорвалось!
  - А, так вот - в том вертолете Гусев летел! Немедленно вылетай ко мне!
  - Есть, Сергей Сергеевич, буду через часа два!
  Президент положил трубку и сурово посмотрел на бездушный телефонный аппарат. Вот уж кто - телефон может написать такие мемуары, от которых потом всему миру тошно станет! Президент вдруг заметил, что подумал о телефоне как об одушевленном существе.
  - С ума тут точно сойдешь! - буркнул президент и вернулся назад в кресло.
  Нет, эти фсбшники определенно торопят события. Так нельзя. Так, глядишь, и до культа личности и диктатуры недалеко! И, главное, врут не краснея! Врут! За спиной козни строят, сучье племя!
   Система ЧК, ГПУ, НКВД, КГБ - страшная контора, перемелет кого угодно! Президент сам выходец из нее, а что толку! Это он на людях - гарант конституции, а в реалии? В реалии они - сами по себе, да еще и давят! Сволочи! Нет, определенно надо устраивать разнос! Кому служим? Кому?! Что еще надо? Неужели вот так и будет до бесконечности, когда глава государства российского с оглядкой на своих псов работает?! Все, все их боялись! Даже Сталин! Всех они сожрали! Даже Сталина! Не пощадили и детей его. Василия на десять лет - за решетку, а потом как собаку зарыли, в Казани. Светлана, слава богу, хоть, живой осталась, но зато что за жизнь у нее была!
   Неужели и его детям предстоит стать жертвами? Нет! Нельзя! Это недопустимо! Они бы лучше с внешними врагами боролись. А то гоняют этого одноногого Басаева два года по горам, а что толку? Как взрывал солдат, так и взрывает, как захватывал заложников так и держит целую армию рабов! Нет, с ФСБ надо что-то делать! Конечно, можно карты перетасовать, но от перемены мест слагаемых сумма, как известно, не меняется! Нужно что-то делать с системой, а то так вот в один прекрасный момент, глядишь, и президентский лайнер на посадке рухнет! Слишком далеко заходят братья-чекисты!
   Гусев, конечно, выскочка, романтик с генеральским мышлением! Нахрапом хотел все взять! Но с другой стороны, с ним нельзя так поступать, он ведь губернатор, избранный! Он ведь, по сути, хотел блага. Нельзя людей за стремление к добру убивать! Какими бы дураками они ни были!
   Президент тяжело вздохнул и вытянулся в кресле. Если бы он знал, что власть - такая мерзкая вещь! Если бы он знал тогда, в девяносто девятом. Нет, второй раз никогда бы не решился, ни под каким нажимом! А то выбрали козла отпущения! Нет, надо что-то менять!
   В кабинет вошел помощник. Равнодушное лицо без всякой мимики. Безразличный взгляд и узкий вытянутый рот. Идеальный холуй, с которого никакого спроса. Так - автомат, робот, зомби.
  - Сергей Сергеевич, все собрались.
  Президент недовольно посмотрел на истукана у двери и кивнул.
  - Кто там? Кто приехал?
  - Все. Директор ФСБ, первый замминистра МЧС, сам он еще не прилетел, премьер- министр и председатель федерального собрания - все как положено в таких случаях.
  - Хорошо, в малый зал их, я сейчас!
  
  
   В малом зале стоял большой круглый стол и высокие кожаные кресла вокруг. Дорогие ореховые панели стен и несколько стульев возле них. Строгий интерьер, паркет однотонный, без излишеств, чтобы ничто не отвлекало внимания. Здесь, в малом зале, принимались самые важные решения.
   Президент вошел тихо и незаметно. Присутствующие вздрогнули от неожиданности, когда он садился в кресло. Настоящий цирковой номер - президент любил поражать окружающих.
   Он медленно обвел взглядом всех сидевших за столом. В глазах большинства -преданность и страх. Только директор ФСБ спокоен, смотрит вызывающе. Дыхание ровное. Вот что значит тренировка! Не то, что этот суслик - председатель федерального собрания. Еще год назад, он, наверное, сдавал бутылки в Питере! Младший научный сотрудник, шагнувший в элиту власти и так ею и не ставший. Глупый картонный волчонок, готовый из преданности лизать крем на ботинках! Премьер тоже. Хоть и спокоен внешне, но наверняка спина взмокла. Еврей, умеющий себя держать, но не умеющий скрывать свою нечистоплотность. Эдакий камикадзе ради денег. Ну да бог с ним, он все равно пришел сюда на год, и он это знает. Ну, а зам главы МЧС так и вообще - глаза по полтиннику, руки трясутся, шутка ли, - первый раз у президента, в малом зале! Ладно, надо его успокоить.
   Президент еле заметно кивнул головой.
  - Здравствуйте, господа, начнем. Слово вам, - президент запнулся, он не помнил имя-отчество мчсника.
  Но тот и не требовал, чтобы его вообще как-то называли. Судорожно вертя листок бумаги в руках, он быстро забормотал:
  - Оперативное сообщение о катастрофе пришло в пять тридцать Москвы... Информация обрабатывалась. Уточнение пришло в шесть двадцать восемь, были поставлены в известность все высшие должностные лица страны. Предварительно, на борту вертолета находились пятнадцать человек. Шестеро погибли, трое - в тяжелом состоянии, остальные получили незначительные травмы. Среди погибших - губернатор Белоярской области Гусев, его зам Корза, глава Чурниговского района Попов, журналистка местного телевидения Киселева, журналист местной газеты Андреев и оператор местного ГТРК Сошин. По предварительной версии вертолет зацепился за местную ЛЭП и, перерубив задний винт, рухнул в снег с тридцатиметровой высоты. Погода в районе падения была летной, ветер три-пять метров в секунду, температура воздуха - минус двенадцать. У меня все.
   Президент вновь кивнул головой. Директор ФСБ что-то записал в блокноте.
  - А почему он на ЛЭП полетел? - спросил президент.
  Мчсник засуетился и выдавил из себя:
  - Неизвестно пока, товарищ президент. По сообщению авиадиспетчера за несколько минут до катастрофы на борту вертолета отказали приборы навигации, скорее всего, экипаж шел на визуальном наблюдении.
   Президент поморщился. Мчснику что-то шепнул сидевший рядом премьер-министр.
  - Простите, господин президент. Сейчас выясняем, черные ящики с места аварии изъяты и опечатаны!
  - А что вообще он должен был сделать в данной ситуации? Я имею в виду командира корабля, - спросил президент.
  - Ну, по инструкции, он должен был или аварийно садиться, но там негде было, или вернуться назад, на базу, но до нее - семьсот километров. Почему он продолжил полет, пока неизвестно.
  - А может, ему приказали, может, ему сам Гусев приказал продолжить полет? - сухо поинтересовался директор ФСБ.
  Президент понял, куда он клонит. Сейчас сделает так, что во всем будет виноват сам Гусев. Ловкий ход, чувствуется школа. Мчсник пожал плечами. Но за него ответил президент:
  - Давайте не будем пока выводы и предположения делать, комиссию сформируем. Она заключение даст, а пока - только факты, пожалуйста. Кого предложите в комиссию? - властно спросил президент у премьера.
  Тот поднял листок над столом и ответил:
  - Я предлагаю: министра МЧС, министра гражданской авиации, председателя федерального собрания и директора ФСБ. Ну и экспертов, инженеров, представителей конструкторского бюро Миля.
   Президент понял, куда он клонит. Откинувшись на спинку кресла, он внимательно просмотрел список, переданный ему помощником:
  - Нет, директор ФСБ исключается. У него и так много работы, Чечня! Его заменим - на секретаря совета безопасности. Пусть тоже разберется. Главное - обеспечить вниманием родственников погибших, организовать достойные похороны, все-таки руководитель региона погиб. К тому же необходимо усилить контроль, за подобными полетами. Я думаю на время отменить все вылеты должностных лиц регионов на вертолетах. Я сам лично вылечу на похороны. Определитесь со сроками. Регион не должен пострадать! Это к вам, - президент кивнул в сторону премьер-министра.
   - На этом все! Все свободны, кроме директора ФСБ, вы останьтесь, - подвел итог президент.
  
  
   Директор ФСБ остался сидеть за опустевшим столом. Он рисовал в блокноте замысловатые фигуры в ожидании, когда они останутся с президентом один на один. Едва зал опустел, он поднял глаза и посмотрел на президента.
  - Сергей, я не понял, что у тебя? Ты что, мне не доверяешь? - спросил он обиженно у президента.
  Тот, постукивая кончиками пальцев по полированному столу, тихо ответил.
  - Игорь, скажи мне: это дело рук ваших орлов? Наверное, особый отдел постарался?
  - Сергей, как ты можешь, я же всегда обо всем тебе докладываю!
  - Вижу, как докладываешь, когда уже операция проведена! - повысил голос президент.
  В нотках его голоса директор ФСБ услышал угрозу.
  - Сергей, ты же сам разведчик, знаешь, что контора без высшей санкции не начинает никогда операцию!
  - Да, знаю, и поэтому не понимаю - кто на это решился? Почему без твоего ведения проведена операция?
  - Сергей, я слово даю! Это стечение обстоятельств, вертолет неисправен был! ЛЭП! Из моих никто не работал!
  - Игорь, ты что, меня за дурака тут... - президент хотел сказать 'держишь', но осекся и, помолчав, добавил: - ...считаешь?!
  - Нет, зачем же ты так... Сергей, я же тебе как на духу...
  - Да не верю! Не верю! Подчерк-то ваш! Не может ни с того, ни с сего вертолет на ЛЭП полететь! Не может!
  - Сергей, я же говорю - не мои!
  - Да?! А кто тогда?! Кто, если не твои? Террористы?!
  - Не знаю, сейчас выяснять будем, но я тебе голову на отсечение даю - не мои! Кто-то самовольно сработал. Причем, очень чисто! Никаких следов! Несколько моих там действительно были, но это не они!
  Президент задумался. Директор говорил искренне, и в его словах не чувствовалось хитрости, президент знал его еще со школы КГБ, как облупленного.
  - Ты хочешь сказать, что кто-то третий работает? Причем, грамотно, четко и незаметно?
  Директор ФСБ вздохнул и ответил:
  - Выходит, что так...
  - Хм, интересно. Вещи-то какие удивительные в нашем государстве творятся! Белоярск - это же не Чечня! Это южная Сибирь! Кто же там может работать?
  - Не знаю, Сергей, не знаю, я организую туда спецгруппу для разбора, вот хочу попросить у тебя санкцию... - директор ФСБ протянул листок с рапортом.
  Президент бросил на него мимолетный взгляд и ответил:
  - Игорь, ты же знаешь правила игры: такие бумаги не подписываются, все - только устно, архив тут не к чему.
  Директор кивнул головой и убрал листок. Президент посмотрел на него и добавил:
  - Нет, Игорь, лучше тебе эту бумагу совсем, уничтожить - не надо...
  - Понял, сожжем!
  - Я тебе вот что хочу сказать, - президент пристально посмотрел в глаза директора.
  - У меня складывается впечатление, что кто-то, кто не знаю, начал игру, и мне это не нравится! То, что заварил Гусев, просто так не делается! Это его вроде громкое заявление - так, филькина грамота, и он это знал. Никто бы его не поддержал. Авантюра чистой воды! Сибирь, конечно, проблемный регион, но сейчас не то время! Народ все равно не готов к такому шагу. Так что ожидаемой реакции не последовало бы. Но не в этом дело. Я четко ощущаю, что это пробный шар! А представь, если в один день в шестнадцати, например, областях Сибири появятся такие заявления? Это будет уже серьезно. И это понимает кто-то еще! Либо это раскачивают лодку, либо.... Либо не знаю...
  - Вот и я, Сергей, не знаю, кто заварил эту кашу, на америкосов это не похоже ...
  - Да, но вы-то там работали с Гусевым?
  - Работали, но дальше анализа мы не шли!
  - А кто, кто там еще был? Имена-то есть? Там хорошо прошлись по местным политикам, у них серьезное настроение. Я сам лично с писателем Астаховым говорил - чувствую, кто-то хорошо мозги промыл!
  - Поэтому я и отправляю группу туда сегодня же.
  - Да, пусть поработают. Кстати, есть текст этого заявления-то?
  - Нет, он в одном экземпляре был у Гусева, причем кабинет его опечатали, в компьютере ничего нет.
  - А где тогда оригинал? Не мог же Гусев на память такое заявление делать? И депутатов этих прощупать надо, только грамотно и тактично, и вообще всех, кто что-нибудь знает!
  - Я сам лично буду заниматься, Сергей, сам!
  - Хорошо. И еще, Игорь, прошу: в прессу чтобы - ни - ни! Не надо нам лишних расследований там! Журналюг держи на привязи и в узде, но только тоже аккуратно и тактично!
  - Нет, все будет нормально. Я, кстати, подстраховался: съемочные группы из США Британии и Германии не пустил, сделал им заминку с оформлением. А так бы они прямо в вертолете были! Представляешь?! Спрятать под ковер не удалось бы ситуацию!
  - Значит, все-таки работали, - с укоризной заметил президент. - Ладно, сильно тоже не перегибай, пусти телевизионщиков, а то заподозрят что-нибудь!
  - Уже, уже пустил, они летят в Белоярск, и повод есть - похороны Гусева, - цинично ответил директор ФСБ.
  Президент ничего не ответил, а лишь покачал головой.
  
  
  
  Глава шестнадцатая
  
  
  
  
   Страшная ночь. Сон - будто фильм ужасов. Ты - главный герой, но с тобой происходит все по-настоящему. Сознание полностью во власти страха и психоза. Выхода нет. Нет надежды, все плохо. Сплошной негатив, никакой надежды! Безжалостные люди гонятся за тобой! Они всегда рядом. Им всегда везет. Ты все время на мгновение опаздываешь. Нет, это когда-то должно кончиться! Должно! Добро все равно победит! Но вновь зло сильней.
   Андрей проснулся от своего крика. На стене, словно фантомные, светлые пятна от фар автомобилей. Тишина, только отдаленные шорохи уличных звуков.
   Смирнов посмотрел на свое тело. Он лежал поперек кровати. Ужасный сон заставил бороться в нем по-настоящему, всеми мышцами. Простыня сбита, подушка лежит на полу, обиженно накренившись помятым боком.
   Андрей встряхнул головой, пытаясь окончательно очнуться от кошмара. Память вернула его в реальность, которая была не намного лучше. Петя. Катастрофа вертолета. Не хочется просыпаться.
   Смирнов встал с постели и пошел на кухню. Там зажег свет и открыл холодильник. Холодное молоко взбодрило. Андрей уселся на стул и закурил. В проеме двери появилась мама - Алла Андреевна. Пожилая женщина щурила глаза от яркого света. Ее цветастая ночнушка нелепо смотрелась в темноте коридора.
  - Сынок! Что, кошмар? Ты кричал.
  - Да, мама, иди ложись, иди, завтра трудный день и у тебя, и у меня.
  - Сынок! Ты все о бедном Пете! Всякое бывает! Это жизнь! Я знаю, он был твоим другом. Но нельзя так убиваться! Нельзя, нервы, они не восстанавливаются! - Алла Андреевна подошла к нему и погладила по голове.
   Он, почувствовал - тепло и заботу, исходившие, от ее ладони.
  - Ты стал много курить - это плохо, все ваши журналисты, они куряки и пьяницы. А матерятся, как сапожники!
  - Откуда ты знаешь?!
  - Я слышала, когда у тебя тогда компания собиралась! А девушки! Фи - вульгарные все, крашенные и титьки навыкат! Будто хвастаются! Не вздумай на такой жениться!
  - Мама! Я вообще жениться не собираюсь! Рано мне еще!
  - Как это рано?! Двадцать семь! Пора и мне уже внуков нянчить! Но только, не на таких, как у вас на работе! Не женись на этих!
  - Мама! Я не собираюсь! Иди спать!
  - Сынок! А где пуховик? Тот, который я тебе на день рождения подарила? Ты вроде без него вернулся?
   Андрей мучительно вспомнил про куртку, оставленную у раненого губернатора. Господи! Только бы не вычислили по ней!
  - Я ее в машине у Витьки оставил, - соврал Андрей.
  - Завтра же забери! Не люблю я, когда ты свои вещи разбрасываешь!
  - Хорошо, заберу, мама, иди спать - завтра трудный день.
  Алла Андреевна села напротив сына и пристально посмотрела ему в глаза. Андрей отвел взгляд и глубоко затянулся сигаретой.
  - Андрей! Что-то еще произошло, кроме гибели Пети и его жены?
  - Нет, с чего ты взяла?
  - Я вижу - ты не грустный, ты взволнованный! А это разные вещи! Я же тебя как облупленного знаю!
  - Нет, все нормально.
  - Нет, что случилось? Ты что-то натворил?
  - Нет, мама...
  - Нет, говори, что произошло?!
  - Просто я видел эту катастрофу, с вертолетом - страшно! Люди погибли, и двоих я знал лично, они в городских телекомпаниях работали...
   Алла Андреевна вновь погладила его по голове.
  - Бедный мальчик! Эх!!
  - Мама! Я хочу тебя попросить об одном одолжении: если кто-то будет спрашивать, где я был в выходные, не говори, что я был там, в Саянах, ладно?
  - Хорошо. Значит, что-то все-таки случилось?
  Алла Андреевна тяжело вздохнула и вышла из кухни.
  
  
  
  - Ты понимаешь, что я вам давал целую машину!! - кричал на Виктора Владимир Ергунов.
   Это его 'Ленд Крузер' Постников и Смирнов взяли, чтобы съездить в Саяны. Егргунов отчитывал Виктора, как школьника. Тот сидел, понурив голову, и смотрел на свои ботинки. 'Крузер' они вернули с большущей царапиной. Один из падающих камней в ущелье возле Вороньего камня угодил в дверку дорогому внедорожнику.
   Вообще-то Володя был добрым человеком и старым приятелем Смирнова и Постникова, но когда речь заходила о его вещах и деньгах, он становился чересчур щепетильным.
  - Ну, ладно, камень сорвался с горы, но помыть-то вы могли машину?! Или только кататься умеете?! - разносился Володькин бас по огромному боксу.
  - Вова, некогда было! Петя же погиб, мы ездили его искать, считай, сутки провозились! - оправдывался виноватым голосом Виктор.
  - Провозились! Петю, конечно, жалко, но нельзя же так! Кстати, похороны надо как-то организовать, - смягчился Ергунов.
  В его голосе послышались нотки сожаления.
  - Во! И я - о том же, но у нас с Андрюхой ну, тысячи по три будет, а остальное, может ты дашь?
  - Какой базар, ну, конечно, дам, только я сам буду всем заниматься! А то вам дай денег, так вы ж их потратите на черт знает что!
  - Вова, ты не перегибай, - обиделся Постников.
  - Ладно, ладно, будешь тут мне еще бисер метать!
  - Это ты о чем? - не понял неожиданную вставку про бисер Виктор.
  - Да так... - махнул рукой Ергунов.
   Владимир был предпринимателем. Он имел шикарные машины, кучу денег, но вот с образованием у него было неважно. В то время, пока Смирнов и Постников учились в университете, Ергунов мотался 'челноком' в Турцию за шмотками и сколачивал на поездках свой стартовый капитал. В результате, когда друзья стали дипломированными молодыми специалистами, Ергунов сделался солидным предпринимателем со средним образованием.
   Но временами ему хотелось казаться образованным, хотя это у него плохо получалось. И такие неожиданные вставки в разговор, как 'про бисер', он делал очень смешно и невпопад, не зная значения слов.
  - Ладно, умник, Андрей-то как?
  - Да нормально, хотя у него, знаешь, что-то наподобие срыва, нервного!
  - Срыва? Конечно, сорвешься тут с горы, с цепи! - Ергунов ходил вокруг 'Крузера', засунув руки в карманы брюк. - Вот заставить бы тебя сейчас его помыть!
  - Ну, давай вымою! Может, тебе легче станет?! - совсем обиделся на товарища Виктор.
  - Да пошел ты... - махнул на него Ергунов и открыл дверку со стороны водителя.
  - А тут, под ковриком, что? - Владимир потянул за резиновый половичок.
   У Постникова кольнула под сердцем. Там, под педалями, они спрятали те проклятые бумаги, отданные умирающим губернатором Смирнову! Но Владимир не стал поднимать коврик, а лишь прихватил его двумя пальцами и отпустил:
  - Развели тут сифилис! - буркнул он.
  Постников с напряжением следил за Ергуновым и не мог проронить ни слова. Как же так, они с Андреем забыли вытащить эти чертовы бумаги! Господи, чтоб они сгорели!
  - Ладно, давай я тебя довезу! Куда тебе? - спросил Владимир у Виктора и кивнул на свой 'Мерседес'.
   Виктор с ужасом посмотрел на грязный 'Крузер'. Он понял, что сейчас не удастся забрать проклятые документы.
  - Меня можно до работы, я - в управу, - промямлил он.
  - Садись! Поехали, а то я опаздываю! У меня тоже планерка! Я ведь, как никак, генеральный директор, - ехидно заметил Ергунов.
   Он подождал, когда Постников сядет в 'Мерседес', затем нажал на кнопку на маленьком пульте, который держал в руке. Огромные железные ворота медленно поползли вниз, закрывая вход в бокс.
  
  
  Глава семнадцатая
  
  
  
   Андрей вглядывался в запотевшее стекло автобуса и ловил себя на мысли, что все вокруг изменилось. Родной город стал каким-то серым и неуютным. Он, словно забрызганный грязным февральским снегом прохожий, торопился на нелюбимую работу. Напряженные лица пассажиров, неуклюжие красные трамваи, однотипные серые дома - во всем тоска, грусть, непонятное раздражение. И нет Пети! И никогда уже не будет. Человек так мало значит в этом мире! Люди не знают, что одним хорошим человеком стало меньше, двумя, десятью... Странные существа. Разум, позволяющий летать в космос, - и обыденное привыкание к смерти. Равнодушие к чужому горю. Вокруг столько горя и несправедливости!
   Смирнов вздрогнул. Он вдруг понял, что если не перестанет путаться в своих рассуждениях, то заплачет. Как ребенок. Прямо на площадке переполненного автобуса.
   Автобус надрывно заурчал, словно это был его последний рейс в жизни и, зашипев сжатым воздухом тормозной системы, распахнул дверки на остановке. Сунув толстой кондукторше горсть мелочи, Смирнов выскочил на улицу.
   На углу дома его взгляд упал на висевший трехцветный флаг. Государственное полотнище, словно раненый гриф, свесилось с деревянного флагштока. На самом верху древка примостился маленький черный бантик.
  - В городе объявлен траур по жертвам катастрофы... - прозвучал тихий женский голос.
  Смирнов обернулся и увидел рядом с собой пожилую женщину. Пенсионерка грустно смотрела на Андрея.
  - По погибшим губернатору, журналистам.... - женщина кивнула на флаг.
  - Да-да, конечно, я знаю, - словно испугавшись, нервно ответил Смирнов и быстро зашагал прочь.
   В фойе телекомпании висел большой некролог - в виде листа ватмана, обведенного жирной черной рамкой. На столе стояла ваза с цветами. Смирнов задержался у грустного писания. К нему подошел охранник и, дотронувшись до плеча, тихо спросил:
  - Ну, Андрей, как съездил, покатался?
  Смирнов тяжело вздохнул и ответил:
  - Да, как сказать, хреново, лучше бы не ездил. А ты откуда знаешь, что я кататься ездил?
  - Ты же сам мне хвастался в четверг, что попрете в Саяны! Ты случайно не там был? - охранник кивнул на некролог.
  Смирнов вздрогнул и недовольно буркнул:
  - Нет, не там, в другом месте...
  - Да?! А эти вон видишь, как покатались, тоже говорят, летели трассу открывать! - грустно вздохнул охранник.
  - Вижу... - Андрей опустил голову и прошел через вахту.
   Сдав в гардероб дубленку и шапку, он поднялся в корреспондентскую. Обычная толчея понедельника раздражала. Коллеги суетились перед планеркой и пробегая мимо друг друга, небрежно здоровались, кивая головами, словно лошади на бегах.
   Андрей подошел к своему рабочему месту и удивленно остановился. За его компьютером сидела незнакомая девушка. Она внимательно всматривалась в монитор и что-то набирала на клавиатуре.
   Смирнов подошел к ней сбоку и, встав возле стула, принялся рассматривать непрошенную гостью. Светлые, немного пепельные волосы, уложенные в аккуратную прическу с метелочкой на затылке. Слегка вздернутый носик и тонкие в разлет брови. Косметики минимум. Красивая высокая грудь скрыта серым шерстяным джемпером. Незнакомка Смирнову понравилась. В ее чертах просматривалось что-то нежное и доброе.
  Девушка, не замечая его присутствия, барабанила по клавишам.
  - Хм... хм... - подал голос Андрей.
  Незнакомка растерянно взглянула на него и улыбнулась.
  - Простите, это - ваш? - Девушка кивнула на монитор.
  В ее голосе Смирнов уловил слабый акцент, который напоминал прибалтийский.
  - Вообще-то, да, - улыбнулся Андрей.
  - Я сейчас освобожду, сделаю его свободным, - смешно ответила незнакомка.
  - Да ничего, ничего - печатайте.
  - Мне немного надо писать, отправить интернет! - девушка виновато улыбнулась.
  - Да, а меня зовут Андрей, Андрей Смирнов, я корреспондент новостей.
  - А.. ой! Меня звать, зовут - Ева, Ева Штольц!
  -Вы иностранка? - догадался Андрей.
  - О! Да! Я есть из Германии, приехала после сегодня!
  - Вы хотите сказать, вчера.
  - Я... да... вчера! Я говорю по-русски хорошо, но когда волнуюсь, то путаю слова, простите меня!
  - Да что вы, вы прекрасно говорите, жаль, что я так же не умею говорить по-немецки. А вы приехали работать? К нам?
  - Да, работать! Я корреспондент телекомпании ЦДВ из Берлина. Это у нас - как правильно сказать? - бундес канал!
  - А, вы хотите сказать - государственный канал.
  - Да! Государственный! - обрадовалась подсказкам Андрея немка.
  В этот момент из-за большой стеклянной перегородки, которая разделяла корреспондентскую и редакторскую, послышался властный окрик шеф-редактора Пронькина.
  - Смирнов! Смирнов! Зайди сюда! Срочно!
  Андрей развел руками и пошел на зов шефа. Немка улыбнулась и проводила его приветливым взглядом.
   Пронькин сидел с важным видом, развалившись в большом кожаном кресле, усиленно обсасывая карандаш.
  - Да... - Смирнов уселся на стуле напротив и вопросительно посмотрел на редактора.
  - Слушай, Андрей, ты, это - ты ведь умеешь снимать?
  - Умею, смотря, конечно, что снимать или кого.
  Пронькин загадочно посмотрел на корреспондента и нахмурился:
  - Ну, ты это брось, брось ехидничать! Некогда - планерка скоро!
  - А я и не ехидничаю, что надо-то?
  Пронькин тяжело вздохнул:
  - Да вот, понимаешь... - редактор кивнул на перегородку в сторону немки. - Принесло тут гостей, понимаешь...
  Андрей посмотрел на Еву, которая вновь печатала текст.
  - Ну, это ж хорошо. Германия, контакты, наверное, на похороны губернатора приехала?
  - Да... - как-то брезгливо ответил Пронькин
  - И не одна, их три группы приехали - из штатов, Англии и вот - Дойчланд убер алес, черт бы ее побрал! Раскидали их по телекомпаниям! В нашу вот тевтонская фройлен попалась...
  - А я-то при чем?!
  Пронькин в очередной раз грызнул кончик карандаша и почесал им висок.
  - Да, при чем. Америкосы-то и англичане в полном составе приехали, а эта вот... - Пронькин опять кивнул на Еву, - одна! Заболел ее оператор в Москве. Не то понос после нашей водки, не то триппер после наших шлюх! В общем, что русскому хорошо, то немцу не в кайф! Ха... Ха...- противно зарыготал Пронькин.
  - Так я-то здесь причем? Мне что, ей компьютер свой освободить?
  - Да нет, что ли не понял? Я же говорю: у нее нет оператора! Нет, а она просит! Но и у меня лишних операторов нет! Васин - в отпуске, Костюшкин болеет, а остальных и так самим не хватает! Ну, что тебе еще объяснять?!
  - Так ты что, меня к ней опером хочешь?!
  - Хм... догадливый! Ты же умеешь!
  - Нет! Не хочу! - Андрей встал со стула.
  - Как это, не хочу?! Я не прошу, Смирнов, я приказываю.
  Андрей посмотрел на рассердившегося Пронькина и вздохнул:
  - А если я откажусь?
  - Ну, это, конечно, твое дело, но тогда в отпуск не в июле пойдешь, а в ноябре! Решай! - Пронькин ехидно улыбнулся.
  - Ну, ты змей!!
  - Но-но! Поаккуратней! Могу и рассердиться по-настоящему!
  - Ладно, шучу. Надолго?
  Пронькин недоуменно посмотрел на Смирнова:
  - Что надолго?
  - Ну, надолго - к ней? - Андрей кивнул в сторону немки.
  - А-а?! Не-е!! На пару дней, ну, максимум, на три. Она говорит, что к ней пришлют оператора. Сейчас пойдем - я вас познакомлю.
  - Нет, не надо, уже познакомился...
  - Молодец! Иди тогда получай камеру, штатив и прочие потроха. Кассеты у нее есть, свои. Да, кстати, и компьютер ей на время свой выделишь: пусть попечатает!
   Андрей пошел к выходу, всем своим видом выражая недовольство:
  - Надеюсь, от планерок меня освободишь? - бросил он на ходу.
  - Да ты мне еще спасибо скажешь, она заплатит в валюте! - услышал Смирнов уже из-за перегородки голос Пронькина.
  - Данке шон! Козел! - буркнул он себе под нос.
  
   Ева Штольц разговаривала по телефону. Смирнов поставил на стол кофр с камерой и, кивнув не него, спросил:
  - Ну, что, давайте поближе познакомимся, похоже, нам с вами в паре придется работать.
  Немка сказала что-то в трубку по-немецки и улыбнувшись, спрятала сотовый в карман.
  - А вы что, будете снимать для меня?
  - Да, поэтому кое-что надо решить.
  Девушка радостно хлопнула в ладоши:
  - О, ля-ля. Гуд, хорошо! Мне это нравится!
  Смирнов нахмурился и, сев напротив нее на стул, тихо сказал:
  - Подождите радоваться, вы ж еще не знаете, как я снимаю.
  - Я не волнуюсь, вы наверняка хорошо снимаете, тем более, выбора у меня нет в любом случае.
  - Ладно, буду считать это авансом, - Андрей улыбнулся.
  - Вы хотите спросить о деньгах?
  - Нет-нет, вы не поняли, это так говорится, - смутился Смирнов.
  - Нет, я все поняла правильно, у нас так принято: сначала говорить об обязанностях и деньгах, которые получишь за работу, - немка стала серьезной. - Сколько вы получаете здесь?
  -Ну, если в ваших евро, то четыреста, четыреста пятьдесят...
  - За неделю?
  - Нет, за месяц.
  - Всего? - удивилась Ева.
  - Ну, это вам не Германия и не бундес канал, - огорчился Андрей.
  - Простите, я не хотела вас обидеть... - виновато сказала девушка и дотронулась до его плеча.
  - Да ладно! - отмахнулся Андрей. - А сколько вы хотите мне заплатить?
  - Ну, если все удастся, за три дня работы, я думаю, тысячу евро! - деловито сказала немка.
  - Сколько?! - удивился Андрей и покосился на редакторскую, затем тихо добавил: - Пронькин, тебе лучше это не слышать!
  - Что вы сказали? - не поняла его Ева.
  - Нет-нет, это я так, сам себе! Что нужно делать и что вы хотите снимать?
  - Мне, то есть нашей телекомпании, нужны четыре сильных сюжета из глубинки России. Ну и, конечно, похороны губернатора Гусева и несколько интервью - работы много, поэтому и такая сумма.
  - Понятно, с чего начнем? - поинтересовался Андрей.
  - Ну, скажите, сейчас в вашей стране идет это - реформа жилья, я не помню, как точно она называется, ну про квартиры!
  - А, реформа ЖКХ, - поправил девушку Андрей.
  - Я... да... ж...к... х, - медленно повторила Ева. - Вот мне это интересно! Мне только что дали команду, позвонили из Берлина, помогите мне, подскажите, что я могу об этом снять?!
  Андрей задумался.
  - Ну, не знаю, а что бы вы хотели, в какой форме?
  - Это должно быть интересно зрителю и, главное, понятно - у нас в Германии немного не так, зритель часто не понимает, что тут у вас происходит!
  - Да мы и сами тут не понимаем временами, что у нас в стране происходит! - съязвил Андрей.
  - Что? Вы так загадочно говорите, - не поняла девушка.
  - Извините, постараюсь быть более понятным.
  - Я хоть и говорю по-русски, но не все понимаю, то есть смысл некоторых слов, выражений. Так что вы можете мне посоветовать по поводу этого ж...к....х?
  - Хм, я думаю, нужно поехать в какой-нибудь дом на окраине и поговорить с людьми. Жители там все сами вам расскажут, а если что будет непонятно, я расшифрую!
  - О,кей, так и сделаем! - обрадовано воскликнула немка.
  - Да, но главное не решили - на чем поедем? И временами у нас спрашивают документы на съемках. Это у нас только с виду - демократия, а на самом деле...
  - А, машина. Я думаю, просто наймем такси на три дня. У вас тут можно нанять такси?
  - Да, можно.
  - Ну и хорошо, а документы... У меня есть удостоверение и аккредитация, а для вас, я думаю, напишу договор и временное удостоверение - у меня есть бланки!
  - Ну, тогда - поехали, - Смирнов удивленно пожал плечами. Его поразила немецкая точность в ответах и подготовленность девушки.
  - Поехали! Сто евро таксисту в день хватит?
  - Хватит, сейчас я вызову, фирма есть одна... - Смирнов снял трубку с телефона и набрал номер.
  
  
  
  Глава восемнадцатая
  
  
  
  - Алло! Витя? Я боюсь!
  - Кого? - Постников с удивлением посмотрел на трубку телефона.
  В ней звучал голос Вовки Ергунова, но он был каким-то странным. Ергунов позвонил ему на работу.
  - Кого, Вова? Кого ты боишься? - удивленно спросил в трубку Постников.
  - Не знаю, мне кажется, за мной следят, ко мне кто-то приходил домой...
  -Что ты там несешь? Кто к тебе приходил? - раздраженно переспросил Виктор.
  - Да не знаю я, я специально тебе с автомата звоню! Боюсь я! Можешь приехать срочно? Они, эти типы, вокруг меня крутятся! Я не знаю, кто это! Но, похоже - серьезные ребята!
  - Да кто крутится? Может, это какие-нибудь братки из конкурирующей фирмы тебя напугать решили?
  - Нет, вряд ли, слишком шифруются!
  - Вова! Что там у тебя такого, что ты отрываешь меня? У меня работы куча! Понедельник! Лучше займись организацией похорон. Завтра-послезавтра Петьку с женой из морга забирать надо!
  - Какие там похороны! Меня скоро хоронить придется! Приезжай, я очень боюсь! - испуганно звучал голос Ергунова в трубке.
  - Е-мое! Да что там у тебя?! Скажи толком!
  - Не могу! Приезжай, это - не по телефону!
  - Тьфу, где ты?
  - Я возле моего гаража, буду ждать тебя внутри.... - и в трубке зазвучали короткие гудки.
   Постников растерянно посмотрел на пластмассовый банан и бросил его в гнездо аппарата.
  - Твою мать! - выругался Виктор.
   Он представил, как ему придется отпрашиваться у начальника, и у него окончательно испортилось и без того плохое настроение. Но начальник на удивление быстро его отпустил. Причем, майор попросил Виктора по пути заехать к нему домой и забрать у его жены кое-какие документы.
  - Летом на юг собрались в Турцию, а паспортов заграничных до сих пор нет! Вот, думаю сделать! А у моей там анкеты - надо в ОВИР завезти.... - пояснил майор.
  Для поездки он выделил Виктору свои служебные 'Жигули' с водителем.
   Виктор решил сначала выполнить поручение начальника, чтобы осталось больше времени на Ергунова. Но когда он зашел в помещение ОВИРа, то понял, что просчитался. В тесном помещении было полно народу. Повсюду слышались раздраженные крики и ругательства. Желающих выехать из России было слишком много для маленькой комнаты паспортно-визовой службы. Вызывали по спискам. Из-за большой железной двери выходила девица, которая, зачитывая фамилии, как в сказке, исчезала в чреве таинственного заведения.
   В углу на стене висел железный ящик с динамиком, по которому можно было связаться с дежурным и записать свой приход в книгу вызовов. Постников понял, что шансов попасть во внутрь помещения по служебному удостоверению практически не было. Оставалось только ждать. Когда в очередной раз секретарша появилась из проема двери, Постников рванулся к ней, расталкивая посетителей локтями.
  - Пардон, пропустите, извините! - бросал он толпившимся вокруг людям.
  В ответ слышались шипенье и проклятья.
  - Куда прешь?!
  - Чего лезешь без очереди!
  - Че, самый наглый?
  - А-а-а!! Скотина, ты мне на ногу наступил!!
  Кое-как Виктору удалось пробиться к секретарше. Та равнодушно выкрикивала фамилии.
  - Девушка! Вот вам документы, меня попросили передать - это от майора Иванова из ГУВД города! - Виктор сунул ей анкеты.
  Но девица, гневно посмотрев на Постникова, бумаги не взяла.
  - А, что вы мне тут передаете! Из ГУВД города! Человек сам должен придти и отдать!
  - Да у него договоренность была, он заполнил, просто я не могу к вам с заднего входа попасть - забаррикадировались, как в бункере!!
  - А к нам и не надо с заднего входа, здесь все равны, посмотрите, сколько народа! - девица кивнула на толпу.
  - Да что вы тут? Мало ли что из милиции! Вы везде хотите без очереди! Нет, хватит!! Вы мне даже выехать нормально не даете на мою историческую родину! - заорала рядом толстая смуглая тетка, брызгая слюной.
  - Женщина, да я не себе - меня просто просили передать! - оправдывался Постников.
  - Вот и постойте в очереди! Вы - представитель власти! Мы, слава богу, навсегда из этого дурдома уезжаем! - вторил смуглой толстушке низенький седой мужичок.
   Постников разозлился. Посмотрев в сторону седого, он заорал:
  - Да мне-то что? Валите отсюда! Мне просто отдать документы!
  - А! Вот так всегда! Вот она - страна негодяев! - Седой мужичок апеллировал за поддержкой к другим посетителям.
  - Пусть стоит... так же, как все!
  - Да, молодой человек!
  - Встаньте в очередь!
  Постников понял, что быстро отдать бумаги шефа не удастся. Скорее всего, хитрый майор знал, что все так получится, поэтому и отправил Виктора. Этим объяснялась и неожиданная легкость, с которой он его отпустил с работы и выделил машину.
  - Вот ишак! - обозвал майора Постников и, отойдя в сторону, стал терпеливо ждать очереди.
  Строптивая секретарша приняла бумаги после третьего выхода из-за стальной двери. Бросив издевательский взгляд на Виктора, она снисходительно буркнула:
  - Ладно, давайте уж ваши анкеты, если бы мне сейчас не приказали, я бы вообще их у вас не приняла! Пусть бы этот ваш Иванов сам тут потолкался!
  Постников скорчил ей противную гримасу и стал проталкиваться к выходу. Садясь в машину, он посмотрел на часы. В ОВИРе был потерян целый час.
  
   'Мерседес' Ергунова был припаркован возле его гаража. Черную тушу дорогого автомобиля было видно издалека.
  - Странно! Вовка обычно своего 'мерина' так не бросает, боится, что угонят, - буркнул водителю Постников.
   Виктор вышел из 'Жигулей' и подошел к боксу. Ворота были закрыты. Постников недовольно поморщился и, достав из кармана сотовый, набрал номер Владимира. Длинные гудки уходили в бесконечность. На том конце никто не отвечал.
  - Вовка!! Мать твою!! Ты мне еще будешь нервы портить! - с этими словами Виктор забарабанил кулаком по гладкой плоскости железной двери.
  Но его попытки достучаться были тщетны. Двери бокса никто не открыл. Постников в замешательстве взглянул на 'Мерседес'. Что делать, он не знал. Уехать на работу, но голос и разговор Ергунова по телефону были слишком странными. Любопытство, смешанное с чувством тревоги, боролось в душе Виктора. И тут он вспомнил, что в гараже был второй выход с другой стороны бокса. Ергунов его сделал по требованию пожарных инспекторов.
  - Подожди, я сейчас! - крикнул Виктор водителю и пошел вокруг гаража.
   Обходить пришлось целый ряд гаражей. Вдоль узенькой улицы высились еще несколько десятков подобных строений - этакий гаражный городок для автолюбителей.
  С тыльной стороны был пустырь. Кучи битых кирпичей и сломанных бетонных плит, железный лом и обычный бытовой мусор. Скорее всего, хозяева гаражей при постройке боксов вываливали здесь отходы от строительства. Бокс Ергунова Виктор нашел не сразу. С тыльной стороны все гаражи были похожи один на другой. Чертыхаясь, Постников пробрался среди куч мусора к маленькой двери. Возле нее виднелись следы на снегу - видно, Владимир недавно куда-то выходил из гаража. Виктор постучал кулаком по железному прямоугольнику.
  - Вовка! Открывай! Хватит прятаться! Это я, Витя!
  Под ударами дверь дрогнула. Виктор увидел узкую щель между ней и проемом. Он потянул за верхний угол железной обивки, петли заскрипели, и дверь открылась. Виктор с опаской заглянул внутрь бокса. Внутри было темно и тихо. Постников прислушался и нерешительно позвал:
  - Вова, ты где?
  Ему никто не ответил. Чувство страха сменило тревогу. Виктор не решался зайти вовнутрь, пугала темнота, в которой таилось что-то зловещее.
  - Е-мое! Какой-то триллер...- прошептал Постников.
  Потоптавшись на месте, Виктор все-таки решил проникнуть в бокс. Нужно было возвращаться на работу, а уехать, не узнав, зачем ему звонил Ергунов, он не мог.
   Постников достал зажигалку. Крохотный огонек ее пламени был единственным помощником в борьбе с темнотой. От двери вел маленький коридорчик в техкомнату. Виктор почти на ощупь прошел до электрощита. Нащупав рубильник, он повернул пластмассовую ручку. Сразу же затрещали лампы дневного света. Их белые всполохи резанули по глазам. Постников на секунду зажмурился. Но вскоре он притерпелся к яркому свету.
   Посредине бокса стоял 'Ленд Крузер' с распахнутыми дверками. В салоне внедорожника было все перевернуто. Чехлы валялись рядом с машиной. Аптечка, какие-то журналы и коврики разбросаны по бетонному полу. Постников осмотрелся вокруг. Повсюду был беспорядок. Банки из-под машинного масла валялись бесформенной кучей в углу. Гаечные ключи, тряпки, пустые бутылки и прочий хлам были раскиданы по всему боксу. Виктор попятился назад и наступил ногой на что-то мягкое. Посмотрев под ноги, он увидел кожаную маленькую сумочку. Постников сразу узнал ее - в ней Ергунов держал свои документы. Виктор нагнулся и, подняв барсетку, позвал Владимира:
  - Вова! Ты где?
  Но ему вновь никто не ответил. Где-то в углу в умывальнике с носика крана капала вода. Виктор медленно шагнул к смотровой яме. Глубокая выемка в полу была обложена голубым кафелем с железными уголками по краям. В конце ямы торчали два больших крюка для лебедки. Постников с опаской посмотрел вниз.... В самом углу ямы привязанный ногами к железным петлям висел Владимир. Его руки беспомощно болтались, едва задевая бетон пола. Постников обомлел от ужаса. Открытые глаза Ергунова тускло блестели мутной пеленой смерти. Рубаха расстегнута. Из-под нее тонкими струйками стекали темно-красные полоски крови. Постников бросился к Владимиру.
  - Вова!! Вова!!
  Но, дотронувшись до его тела, Виктор понял, что Ергунов мертв. Ледяной холод кожи заставил отдернуть руку.
  - Господи! Господи! - запричитал Постников, судорожно доставая из кармана сотовый телефон.
   Трубка выскользнула из руки и упала на бетонный пол.
  - Ах ты, мать твою! - ругался Виктор.
  Пальцы дрожали, и он никак не мог попасть на кнопки телефона. Кое-как набрав номер, Виктор закричал в трубку.
  - Алло! Дежурный? Дежурный, срочно, срочно наряд! В бокс! Да! Гаражи возле рынка! Улица Мясникова, сворот направо! Убийство! - его крики резонировали в бетонных стенах бокса.
  Виктор с ужасом понял, что это не последняя смерть. Она, эта проклятая старуха с косой ходит где-то рядом. Она выслеживает. Она глядит на него, а может быть, просто играет с ним в кошки - мышки. И он, он - может быть следующим.
  От этих мыслей у Постникова, похолодели руки и, гулко застучало в голове. Господи - как страшно! Как страшно жить!
  
  
  
  Глава девятнадцатая
  
  
  
   - А вы посмотрите, какие стены! Как тут жить? - кричала пожилая женщина.
  Андрей повернул видеокамеру и направил объектив на большую трещину между досок. Краем глаза Смирнов увидел лицо Евы Штольц. Немка стояла рядом и с неподдельным сочувствием смотрела на хозяйку квартиры.
  - Ева, тебе много видео-то надо? - спросил у Евы Андрей.
  - Андрей, я не знаю, снимай больше!
  - Вы понимаете, как мы живем? А всем этим чиновникам и депутатам на нас насрать! Насрать! И я не боюсь, что вы иностранка! Так и расскажите, что у нас тут в России пенсионеров заставляют жить в таком говне! А ведь это мы выиграли у вас войну! А живем-то как! Вот - смотрите! Как так можно жить? - не унималась пенсионерка.
   Ей поддакивали соседи по дому. Они столпились в узком коридоре прихожей - две толстые тетки с красными лицами уличных торговок и худой небритый мужик в зеленой армейской рубашке и мятых трико.
  - Да, мы тут живем уже тридцать лет! Постоянно воды нет! Ремонт не делают! Батареи чуть теплые!
   Ева то и дело оглядывалась на них и кивала головой. Андрею почему-то стало жалко девушку. Слишком много негатива сразу навалилось на ее нежное западное сознание.
  - Расскажите там, в Европе, какие у нас правители-воры! - мужик попытался схватить Еву за локоть.
   Но Андрей отдернул его руку и погрозил пальцем.
  - Тихо, не лезь! Все она видит, руками ее не трогай!
  
   Через пятнадцать минут они подошли к автомобилю такси, ожидавшему у дома. Ева нервно курила, пока Андрей складывал штатив в багажник. Выбросив окурок в почерневший февральский сугроб, она села на переднее сиденье. Андрей поставил кофр с камерой на заднее сиденье и захлопнул дверцу.
  - Шеф, поехали назад, в студию, - сказал он водителю.
  Тот завел двигатель. Желтая 'Волга' с черными шашечками на боках запрыгала по раскисшим ухабам городской окраины. Ее провожали взглядами несколько местных жителей.
  
   - Андрей! Это ужас! Как так можно?! - возбужденно спросила Ева.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Как так можно жить? В таком доме?
  - Эх, Ева, это еще не самый гнилой дом! Вот так и живут многие в нашей великой стране! И никакого просвета им не будет.... - печально ответил Смирнов.
  - А кто эти люди?
  - Как, кто? Жители города, просто жители, люди.
  - Они что, асоциальны?
  - Не понял?
  - Ну, эта женщина, которая хозяйка квартиры, она что, всю жизнь не работала?
  - Почему же, она-то тридцать лет на картонной фабрике отработала! А этот барак как раз от этого завода и строили! Тридцать лет назад, как временное жилье! Но как видишь, ничто так не постоянно, как временное, такая вот печальная история...
  - А почему тогда государство не дает ей нормальную квартиру?
  - Да просто такое у нас государство! Жулики и воры у власти - вот и живет женщина в таких условиях, и никто ей ничего не даст!
  - Но это же неправильно! Зачем вы тогда так живете? - не унималась Ева.
  - А как нам жить, если страна у нас такая?
  - Нет, это не так - вы же хороший добрый народ, а сами не хотите жить хорошо!
  - Ну, ты зря! Все хотят жить хорошо.
  - Ну, так почему же вы не живете? Почему у вас у власти такие плохие люди?!
  - Ева, ты разберешься во всем, но позже. У нас говорят: умом Россию не понять! Поэт так один великий написал...
  - Как это - не понять?
  - Ну, ты же не понимаешь!
  - Ну, это же плохо, что не понять!
  - Ева! Ты полезла в философию!
  - Это не философия - я просто журналист и хочу постигнуть внутренность.
  - Не внутренность, а сущность!
  В этот момент у Андрея зазвонил сотовый. Смирнов достал трубку из кармана и приложил к уху.
  - Алло, я занят - съемка! - Без предварительного вступления выпалил Андрей.
  - Андрей! Это я, Виктор! Срочно! Срочно приезжай к кафе 'Олимпия', в центре, ну там, где мы обычно встречаемся!
  - Витя... я сказал, что сейчас не могу! Я работаю, причем на иностранцев! Очень важный заказ! Давай вечером!
  - Нет! Срочно приезжай! Два часа назад убили Вовку Ергунова!
  - Что?! Как, убили?!
  - Приезжай - по сотовому нельзя! Сам поймешь!
  Разговор прервался. Смирнов очумело посмотрел на телефон в руке. Он не мог поверить в услышанное.
  - У тебя неприятности? - спросила Ева.
  - Кажется, да... Ева, мне на полчаса надо отлучиться, у меня друга убили....
  - Что, друга?! Какой ужас!
  - Да, Ева, извини, мне срочно надо на полчаса, с одним человеком поговорить!
  Девушка с сочувствием посмотрела, на поникшего головой Смирнова и, дотронувшись до его плеча, ответила:
  - Андрей! Полчаса для меня роли не сыграют! Я работаю в аналитической еженедельной передаче. Скорость здесь, как в новостях, не так важна. Важно содержание. Репортаж будем делать позже, поехали, куда тебе надо! Мы подождем, а ты поговоришь!
  - Спасибо! Пожалуйста, в центр, на Мира, возле кафе 'Олимпия', знаете? - спросил Андрей у водителя.
   Тот кивнул головой.
  
   Постников сидел за столиком в углу зала и нервно курил. Перед ним стояла маленькая бутылка водки, в тарелке лежал бутерброд с колбасой. Смирнов подошел к нему и сел напротив, не снимая куртки. Постников поднял на него печальные глаза и тихо сказал:
  - Ну, вот и Вова... - по голосу было ясно, что Виктор пьян.
  - Рассказывай! Что произошло?!
  - Я не знаю, он позвонил мне откуда-то, говорил, что с трубки нельзя! Говорил, что с автомата. Боялся. Голос был взволнованный, говорил, что за ним следят!
  - А как его убили? Что произошло?
  - Я его нашел в гараже, все там перевернуто было! Видно, что-то искали. Он висел, привязанный. Его, видно, пытали! Все тело изрезали, гады! - Виктор опустил голову и тихо заплакал.
  Его тело содрогалось в рыданиях. Смирнов смотрел на истерику друга и понимал, что Виктор близок к срыву.
  Он, опытный оперативник, который не раз брал опасных преступников, вдруг превратился в размазню. В жалкого и испуганного человека - не способного бороться даже за свою жизнь.
  - Витя, расскажи, с чего с чего ты взял, что его пытали? Может, просто убили? Может, это конкуренты!
  Виктор поднял заплаканные глаза и посмотрел на Смирнова:
  - Какие конкуренты?! Они что, машинное масло разбрасывать бы стали?! Там все перевернуто! Все! Я барсетку нашел! А там тысяча баксов наличными! Налом! Понимаешь?! А они не взяли! Их не интересовала такая сумма!
  - А что ж тогда?
  - Ты что, дурак?! Они всю машину перерыли! Весь 'Крузер', понимаешь?! Искали они что-то, эти убийцы, и ты знаешь, что! И я, к сожалению, знаю, - и Виктор опять затрясся в рыданиях.
  - Да успокойся ты! Хватит рыдать! - прикрикнул на него Андрей. - Возьми себя в руки! Ты хочешь сказать, что они искали те бумаги, которые мы с тобой припрятали, те, губернаторские?
  - Да! А что же еще им искать было?! И они их нашли! А Вовка погиб из-за нас, понимаешь?! Он ничего не знал! А я утром не стал ему говорить! И вытащить из-под коврика не мог, он бы заметил! - Виктор вновь зарыдал.
  - Да хватит! Ты как баба! Нельзя же так!
  - Хватит?! Он из-за нас погиб! И Петя тоже! Вовка не знал, что там бумаги, а эти- они-то искали хозяина машины, вот и нашли!
  Андрей налил себе водки и залпом выпил. Затем, закусив бутербродом, достал сигарету и закурил. Виктор уже не рыдал, а лишь громко всхлипывал.
  - Ладно, вроде успокоился.
  - Хм, да... - хмыкал носом Постников.
  - Тогда давай думать, как нам самим теперь из этого дерьма вылезать!
  - А нам-то что? - Виктор подозрительно посмотрел на друга.
  - Да искать будут и бумаги, и тех, кто их читал!
  - Но они ведь убили Вову! Они думают, что это он на 'Крузере' ездил. И бумаги забрали! Чего им кого-то искать?
  - Нет, Вову-то они убили, но бумаги не забрали....
  - То есть как? Как не забрали?! Там все перевернуто было! Все коврики, все! Никаких бумаг не было! Там же осмотр места происшествия делали! Каждый вещьдок описывали!
  - Правильно. Там ничего не было...
  - Как не было, что ты хочешь сказать?
  - А то и хочу сказать: эти убийцы не стали бы весь гараж переворачивать. Они ведь наверняка машину обшарили и нашли бы эти бумаги. А зачем тогда они гараж шмонали?!
  - Зачем? - Виктор не понимал, куда клонит Андрей.
  - Да затем, что они ничего не нашли!
  - Откуда ты знаешь?
  - От верблюда! Я сам эти бумаги спрятал, но тебе не сказал, чтобы тебя не дергать! А Вовка не знал ничего, и они не знали! Они думали, что это он ездил в Саяны, но ошиблись!
  - Ты спрятал?! Вот ты скотина! Ты же говорил, что их надо уничтожить! Сжечь и забыть! А Вовка теперь мертвый! У нас теперь целая братская могила будет! Вот скотина ты!!
  - Да заткнись ты! На нас уже полкафе смотрит, - Андрей опасливо оглянулся вокруг.
  Но на них никто не смотрел. Разговор было трудно услышать из-за играющей с эстрады музыки.
  - Как это, заткнись? Ты же Вовку подставил и меня втянул!
  - Хватит! Втянул, подставил. Они бы и так его убили. Они, все равно искали бы, эти чертовы бумаги! Они ведь не только их ищут, но и свидетелей! Тех людей, кто их прочитал! А ищут их потому, что в руки кому-то попадут как доказательство, что смерть Гусева - вовсе не несчастный случай и не стечение обстоятельств! Понял?
   Постников испуганно смотрел на него. Его плач как рукой сняло. Истерика прошла в мгновение ока после услышанных от Смирнова доводов.
  - И что нам делать?
  - Что делать? Первое - не паниковать! Ты - мент или хвостик поросячий? Что сопли распустил? Им нас, таких, точно легко будет взять и придушить, как котят!
  - А что делать-то?
  - Что делать - надо мозгами раскинуть! Сейчас не место и не время, давай - вечером! Но надо встретиться не в людном месте и не по нашим адресам, потому как я чувствую, это - серьезные ребята!
  - Ну, давай, у меня есть адресок...
  - Да погоди ты, адресок! Давай раскинем, как нам быть. То, что они знают, что Вовка не ездил - это факт, я думаю, он перед смертью под пытками им все рассказал.
  - А зачем же тогда они его убили?
  - А им нужен свидетель лишний?! Они узнали, что им надо было, и все!
  - Ну, а дальше?
  - А дальше они знают, что нас двое было. Наверняка, и фамилии наши, и адреса знают! Они знают, что бумаги если не у нас, то, по крайней мере, мы читали их содержание. А значит...
  - Что, значит?! - насторожился Виктор.
  - А то! Ты что, политических боевиков не смотрел? Значит, что мы с тобой приговорены, и нас надо убирать! Это лучший способ замять проблему!
  Постников поежился. Он вдруг протрезвел на глазах. Лицо исказилось страхом. Андрей понял, что немного перестарался, и попытался успокоить друга:
  - Но-но! Не впадай вновь в панику! Ты - мент! У тебя тоже своя система есть! МВД! Целая система, за которую можно прятаться, и прикрываться!
  - Система?! Кто меня прикрывать будет?! Знаешь, кто против нас работает?
  - Нет, но догадываюсь...
  - А я знаю! Вернее, уверен: это комитет, фээсба, хренова! А от них отбиваться трудно!
  - Ты считаешь, что против тебя и меня вся система госбезопасности работает? Не верю я! Это работает какой-то отдел, скорее всего. Такие операции обычно огласке даже внутри комитета не предаются, поэтому уже легче.
  - Чем легче-то?!
  - Да тем, что против кучки легче, чем против армии отбиваться!
  - Кучки, а ты знаешь, кто в этой кучке? Там отморозки подготовленные, профи! Против них хрен попрешь!
  - Ну, так давай, ласты вверх и сдадимся!
  - Нет, но...
  - Вот и я! В общем, мне сейчас надо идти, встретимся по звонку. У тебя есть телефон - не в кабинете, а где-нибудь на задворках, с которого ты бы мог поговорить?
  - Ну, найду...
  - В общем, так, контрольный звонок - в три! Мне - на рабочий, в редакцию! На трубу не звони. А там придумаем, где перехлестнуться, ты по своей линии что-нибудь мозгуй , а я - по своей!
  Смирнов встал из-за стола. Но прежде, чем уйти, добавил:
  - И это, не пей, пьяный - хуже всего! Пьяный - лучшая мишень!
  - Ладно! - бросил вслед уходящему Андрею Постников.
  Когда Андрей подошел к двери, он непроизвольно оглянулся и посмотрел на друга. Тот сидел за столом, низко склонив голову. Смирнову вдруг стало страшно за Виктора.
  
   Смирнов сел в машину такси мрачный, как туча. Ева внимательно посмотрела на него и спросила:
  - У тебя большие проблемы?
  Андрей покосился на водителя и ответил сквозь зубы:
  - Нет, все нормально, поехали в студию.
   Водитель нажал на педаль акселератора, и 'Волга' плавно тронулась. По дороге они молчали. Ева несколько раз набирала номер на трубке сотового, но дозвониться не могла.
  Здание телекомпании выглядело ярким пятном на февральской серости города. Желтый облицовочный кирпич делал его каким-то нарядным. Большая пластмассовая вывеска на фасаде светилась неоновыми огнями, несмотря на то, что был день.
   Таксист попытался заехать на стоянку перед телекомпанией, но втиснуть свою 'Волгу' не смог, все места были заняты машинами сотрудников и посетителей. Смирнов понял, что штатив и камеру придется тащить сотню метров.
  - Черт! Надо руководству сказать, чтобы не пускали на площадку левые машины! Сейчас переть придется на себе! Ладно, вот здесь, на дороге останови, - попросил он водителя.
   Тот послушался и остановил машину прямо у бордюра улицы. Ева открыла дверцу и спросила:
  - Может, тебе помочь?
  - Нет, обойдусь, у нас не принято, чтобы женщины штативы таскали, - буркнул Смирнов, выходя из машины.
  - Вы, пожалуйста, там припаркуйтесь. А когда мы выйдем, то вам махнем, вы снова сюда подъедете. Я сейчас ваш номер запишу! - сказала Штольц водителю.
  Тот кивнул головой и спросил:
  - А мы еще куда-то поедем?
  - Я думаю, нет, только меня до гостиницы довезем, ну это через час. Но, все равно, не уезжайте! А то я знаю: в России принято , что водители уезжают по своим делам, - деловито распорядилась немка.
  - Нет-нет, как скажете!
  Смирнов выслушал этот диалог и улыбнулся:
  - Сразу видно - загнивающий капитализм! Все четко и ясно! - сказал он, доставая штатив из багажника.
   Поставив треногу на асфальт, он поправил ремень кофра на плече. По улице двигался густой поток автомобилей. Чтобы перейти дорогу, приходилось ждать. Андрей увидел, как один из водителей зазевался, и, схватив штатив, ринулся перебегать проезжую часть.
   В этот момент неизвестно откуда выскочила белая 'Волга'. Она неслась с огромной скоростью, лавируя между автомобилями в шахматном порядке. Смирнов, видя ее приближение, понял, что ему не успеть добежать до тротуара. Мешала камера и штатив. Андрей изогнулся и попятился назад.
  - А-а-! Ахтунг! - услышал он сзади крик Евы.
  Непроизвольно обернувшись, он увидел, что с противоположенной стороны на него надвигается 'Камаз'. Его огромная туша с тентом на кузове, неумолимо приближалась, урча дизелем. Андрей выставил вперед штатив и бросился на 'Волгу'. Попасть под колеса грузовика было равносильно смерти. Железная подставка штатива, как копье, нацелилась прямо в лобовое стекло 'Волги'. Смирнов успел даже рассмотреть лицо водителя. Тот, увидев такую атаку Смирнова, опешил и рванул руль влево. Заскрипела резина покрышек. Штатив, чиркнув по боку автомобиля, вылетел из рук Андрея, с грохотом упав на асфальт. Его самого развернуло по инерции. Но Андрей устоял на ногах. Тем временем 'Волга', выскочив на встречную полосу, по касательной задела проезжающий 'Москвич' и, заурчав, унеслась дальше. Все это произошло за считанные мгновения.
   Смирнов не помнил, как добрался до края дороги. Он тяжело дышал, ставя кофр с камерой на снег. К нему бежал растерянный водитель их такси, держа в руках штатив.
  - Как ты, цел?! - кричала где-то рядом Ева.
  Смирнов вдруг заметил, что у него трясутся руки.
  - Вот держите, я хотел номера этого гонщика записать, но нет номеров! У 'Волги' этой белой - нет номеров! - возбужденно бормотал водитель такси, протягивая Андрею штатив.
   Смирнов посмотрел на него и, грустно улыбнувшись, спросил:
  - Тебя как звать-то? А то ездим вместе и не познакомились!
  - Серега, Серега меня зовут... - ответил парень, виновато улыбаясь.
  - Да, Серега, а ты мог бы стать свидетелем ДТП со смертельным исходом!
  - У вас тут постоянно так быстро ездят? - вмешалась в разговор Ева.
  Смирнов заметил, что ее тоже трясло.
  - Да, какой же русский не любит быстрой езды, Ева? Это уж ты должна была знать, приезжая в нашу страну, - мрачно пошутил он.
  - Нет, неправильно это! Так нельзя! Вас! Вас действительно, как ты там говоришь, не понять! - зло ответила немка.
  - Ладно, фройлен Штольц, битте - пойдемте в апартаменты, - попытался разрядить обстановку Смирнов.
  - У тебя очень плохое немецкое произношение, лучше не надо - говори на русском! - ответила очень серьезным тоном Ева и зашагала к зданию телекомпании.
  Андрей поплелся следом.
  - Ева, кстати, ты можешь меня подучить, хотя я в школе английский учил.
  - За три дня я могу тебя только научить говорить правильно бутерброд и ауфюдерзейн, надеюсь, ты знаешь значения этих слов, - более мягко ответила Ева.
  - Да, что-то вроде хлеб с маслом и до свидания. Кстати, а ты не замужем? А то я тебя фройлен зову?! Может, ты фрау?
  Ева остановилась и, взяв Андрея за локоть, внимательно посмотрела ему в глаза и тихо сказала:
  - Это уже попытка заигрывания - у вас называется служебный роман! Но у нас это не приветствуется, поэтому я могу вычесть из твоей зарплаты энную сумму денег. Из твоего гонорара.
  - Да ладно тебе, я пошутил, - обиделся Андрей. - Подумаешь! Мне-то какая разница? Я так, чтобы больше узнать друг о друге!
  Он отвернулся и пошел в сторону крыльца. Немка засеменила за ним. Когда они подходили к двери, она сказала.
  - Нет, а ты?!
  Смирнов остановился и, придерживая дверь ногой, недоуменно переспросил:
  - Что, нет, а ты?
  - Я говорю, нет, я не замужем, а ты? - улыбнулась ему Ева.
  Смирнов посмотрел на нее внимательно и ничего не ответил. В его голове крутились мысли о происшествии на дороге. Это он Еве не подал вида, что испугался, на самом деле внутри у него все тряслось. В том, что это не просто случайный наезд автомобиля, он был уверен на сто процентов.
   Но сейчас Андрея беспокоило даже не это. Он мучительно вспоминал лицо водителя 'Волги'. Хотя Смирнов видел этого человека через триплекс лобового стекла - всего несколько секунд, он успел его рассмотреть. Мало того, Андрею казалось, что он раньше где-то видел этого водителя.
  - Андрей, ты что? Не слышишь, что я тебе говорю? - Ева трясла его за руку.
  Смирнов, словно выйдя из забытья, посмотрел на нее растерянным взором.
  - А?! Что?
  - Я говорю, мне надо с монтажом репортажа договориться и в Берлин сообщение по электронной почте отправить! Ты мне не поможешь?
  - А я, что я могу сделать?
  - Ну, найди мне свободную комнату для монтирования видеосюжета!
  Андрей улыбнулся и поправил немку:
  - Не комнату для монтирования, по-нашему это говорится гораздо проще: монтажку!
  Ева пристально смотрела ему на губы и, словно ребенок, повторяла:
  - М..он... та.. жку... гут...пусть будет ...монтажка! Забавный этот ваш русский!
  - А кстати, где ты так хорошо выучилась говорить на русском?
  - О! Это долгая история, я тебе потом все расскажу. Я ведь осси!
  - Осси? А кто это? Снежный человек, что ли? - пошутил Андрей.
  Ева сосредоточенно посмотрела на него:
  - Кто это - снежный человек?
  - Ну, такое существо живет в Гималаях, правда, его никто не видел, но зовут его Йети!
  - А, Йети? Найн! Осси - это немцы, жившие в восточной Германии - у вас это ГДР называлось...
  - А? Так ты тоже - дитя социализма?
  - Да, - Ева закивала головой и улыбнулась, - поэтому я с первого класса русский учила, много раз в школе в СССР ездила - в Ленинград, Москву, Киев. Ну ладно, я тебе все потом расскажу, иди, договорись с этой, как ты там говоришь, м..он..та..ж..ка...
   - Гут, умная девочка! Хороший ученик!
  - Но-но! Я все-таки твой работодатель, не надо так! - Ева вновь стала серьезной.
  - Да ладно, ладно, фрау Штольц!
  - Фройлен Штольц!
  - Простите! - Андрей, закинув штатив на плечо, пошел по коридору.
  Ева посмотрела ему вслед и улыбнулась.
  - Черт, где же я видел того типа в 'Волге'? - пробурчал себе под нос Смирнов.
  Андрей понимал, что все не закончится невинным наездом на дороге. Им нужны документы. А это наверняка была попытка напугать. Этакий знак, предупреждение о молчании. Нужно было что-то предпринимать, потому, как рано или поздно, они выйдут на него, и он не уверен, что устоит перед их методами дознания.
  
  
  
  Глава двадцатая
  
  
  
   - Алло! Это Виктор Постников?
  - Да, а кто спрашивает?
  - Виктор! Нам нужно с вами встретиться! - противно прозвучал незнакомый женский голос в трубке.
  Виктор отнял ее от уха и с удивлением посмотрел на пластмассовый наушник.
  - Что. не узнаешь уже своих баб, кто тебя донимает на этот раз? - ехидно спросил его сосед по кабинету следователь Егоров.
  Это был старый и нудный мужик с совершенно седой головой и огромным животом. Илье Васильевичу Егорову до пенсии оставалось каких-то три месяца, и он откровенно дорабатывал этот срок.
  - Да пошел ты, Ильюша, - отмахнулся от него Виктор и вновь приложил трубку к уху.
  - Алло, кто это, я не узнаю...
  - А я ваша старая поклонница, еще с института: вы на пятом курсе учились, а я на первом, в общем, вы, может, меня и не помните!
  - Да, очень приятно, но что вам надо? - недоверчиво спросил Постников.
  - Ну, что надо девушке - встретиться хочу, просто свою университетскую любовь повидать. Надеюсь, вы не женаты? Не хочу быть проблемой, если женаты, то я положу трубочку!
  - Нет-нет! Я холост, холост! - Виктор покосился на Илью Васильевича, тот скорчил ехидную физиономию.
  Хотя они и подтрунивали постоянно друг над другом, но между ними были настоящие дружеские отношения. Егоров относился к Виктору, как к младшему брату, тот это чувствовал и отвечал взаимностью, но иногда они любили друг над другом пошутить.
  - Алло, Виктор, что вы там молчите, что-то со связью? - вновь спросил голос из трубки.
  - Нет-нет, просто тут у меня человек в кабинет заходил. Так на чем мы остановились?
  -На том, что я предлагаю встретиться!
  - Ну, встретиться - это хорошо, но когда?
  - Прямо сейчас!
  - Прямо сейчас?! Ну, знаете, нет, я сейчас не могу...
  - Почему?
  - Ну, просто я работаю, у меня много работы.
  - Я у вас много времени не займу.
  - Да, но зачем?!
  - Как, зачем? Поздороваться и договориться о более интимной встрече!
  - Хм, ну не знаю....
  - Да не ломайся ты, соглашайся! - кивнул ему Егоров.
  Виктор показал ему кукиш и, отвернувшись, ответил в трубку:
  -Но как вы меня нашли?
  - А это секрет!
  - Хм, ну и где мы встретимся сейчас?
  - На набережной, возле памятника и якоря!
  - Вы что же, рядом тут живете?
  - Ну, вы приходите, а там узнаете. Итак, в три, на набережной, - и в трубке зазвучали короткие гудки.
  Виктор хотел сказать, что в три он не может, в три у него важный звонок другу, но было поздно. Постников с досадой положил трубку на аппарат и почесал подбородок. Егоров, внимательно наблюдавший за ним, спросил:
  - Слушай, Вить, а что этот парень, которого завалили в гараже, он что, твой друг?
  Виктор заметно помрачнел и недовольно ответил:
  - Да, а что?
  - А то, сейчас и тебя будут, как свидетеля, таскать!
  - Я знаю...
  - У тебя что-то случилось? - подозрительно спросил Егоров.
  - Нет, просто друг ведь все-таки!
  - Не ври! По тебе видно! И напился ты, вернее, пил! От тебя прет перегаром!
  Виктору вдруг захотелось все рассказать Илье Васильевичу о случившимся с ним и Смирновым в Саянах, но он сдержался и промолчал.
  - Может, ты все-таки признаешься, что у тебя за мандраж?
  - Да нет у меня ничего, просто....
  - Ладно! - поджал губы Егоров. - Как знаешь, - и, встав со стула, вышел из кабинета.
  Постников посмотрел на закрывшуюся за ним дверь и задумался. Голос незнакомки насторожил его. Кто это могла быть? Странный звонок. Время уже почти три, надо сходить, откуда-нибудь позвонить Андрею, как договаривались. Звонить из своего кабинета небезопасно. Могут прослушивать. Вернее, скорее всего, прослушивали. Но кто же эта девушка? Откуда она знает его рабочий телефон? А вдруг это - ловушка?! Но с другой стороны, так открыто убивать его или похищать возле городского управления милиции, на глазах у всех тоже рискованно. Не могут же быть они такие всемогущие! Виктор посмотрел на замерзшее окно и резко открыл дверку шкафа, в которой висела верхняя одежда.
   В этот момент дверь кабинета открылась, и на пороге появился Егоров. Он взглянул на шкаф и спросил:
  - Куда это ты собрался?
  Постников махнул рукой и ответил, надевая куртку:
  - Васильич, одевайся, всего на пять минут, нужна твоя помощь.
  Егоров ничего спрашивать не стал. Он лишь молча кивнул и надел пальто.
  
  
  
   Смирнов гипнотизировал телефонный аппарат. Но как назло, тот бездушным истуканом высился на краю стола. Было уже начало четвертого, а Виктор все не звонил. Андрей, не находя себе места, пошел в монтажку. На ходу он бросил редактору Кате Сафоновой:
  - Кать, если меня попросят к телефону, ты обязательно звонок в триста пятый переведи, это важный разговор!
  Катя улыбнулась и, кивнув головой, ответила:
  - Андрюша, для тебя - хоть что, но вот только ты, изменник, немецкое направление выбрал.
   Смирнов отмахнулся и вышел из корреспондентской. В монтажке Ева читала целую лекцию режиссеру о том, как ей нужно подать материал. Того требования немки временами расстраивали. Андрей тихо вошел и сел в углу на стул. Штольц небрежно на него взглянула и вновь уставилась на мониторы. Смирнов вдруг заметил, что Ева словно находится в другом измерении. Работа ее захватывала. Трехминутный сюжет монтировался целый час. Ева постоянно заставляла режиссера менять кадры планов. Тот раздражался, но, бурча что-то под нос, подчинялся.
   Неожиданно пространство помещения разрезала трель телефонного звонка. Смирнов вздрогнул и схватил трубку. На том конце провода он услышал голос Кати. Она, словно оператор фирмы 'секс по телефону', ласково промурлыкала в трубку:
  - Андрюша, тебя какой-то мужчина спрашивает, будешь говорить?
  - Да-да! Конечно!! - Андрей напрягся и сжал телефонную трубку.
  Он готов был услышать Виктора, но ошибся. В трубке противно забубнил незнакомый баритон:
  - Андрей Владимирович Смирнов?
  Андрей на секунду опешил и, тяжело сглотнув слюну, выдавил из себя:
  - Да, а кто это?
  - Это человек, который нашел вашу куртку...
  - Какую куртку?
  - Ну, красивую красную куртку 'колумбия'. Вы же оставили ее на месте аварии вертолета, не так ли?
  Андрей опешил, и на несколько секунд замолчал.
  - Алло, Андрей Владимирович? Разве я ошибся? Вы что, не теряли куртку?
  - Нет, терял, то есть, оставил...
  - Ну, значит, все правильно! Тогда вам нужно только прийти и забрать ее!
  - Забрать? Где? - все еще не понимал Андрей.
  - Как, где? У меня!
  - У вас? А кто вы?
  - Ну, это неважно, я человек, был рядом с вами там, на месте аварии вертолета. Вас тогда милиция вытолкала за оцепление, а потом и меня, но я подобрал куртку вашу!
  - А что вы хотите?! - насторожился Андрей.
  - Я? Ничего. Просто хочу отдать вам куртку, разве она вам не нужна?
  - Нет! Нужна, конечно, а вам полагается за нее вознаграждение?
  - Нет, обижаете, Андрей Владимирович. Я - поклонник ваших репортажей, просто хочу вам добро сделать, а вы сразу о вознаграждении заговорили...
  - Извините, просто сорвалось.
  - Ну, тогда приходите сюда.
  - А вы не можете принести ее мне в студию?
  - Вот это нет! Увольте, я не хочу у вас показываться.
  - А где вы предлагаете встретиться?
  - Ну, я вообще-то сижу на лавке в скверике, возле вашей телекомпании, там памятник Свердлову стоит...
  - Прямо сейчас сидите?! - не поверил своим ушам Андрей.
  - Да, вот сижу, так что если вы на пять минут отлучитесь, то сможете забрать свою куртку. Ну, я вас жду, а разговор заканчиваю, а то я по сотовому звоню, дорого!
  - Подождите! А как я вас узнаю?
  - Я в желтой дубленке и серой песцовой формовке.- И в трубке зазвучали короткие гудки.
   Андрей отрешенно смотрел на телефон. Он почувствовал, что его трясут за руку. Ева тревожно смотрела на Смирнова:
  - Андрей? Что случилось? Опять неприятности? Плохие известия?
  Смирнов грустно ей улыбнулся и успокоил девушку:
  - Нет, ничего, все нормально! Просто мне надо сходить на пять минут...
  - Сходить?! Мы уже смонтировали сюжет, я хотела еще съездить, снять один!
  - Сегодня? Так уже темнеет на улице, лучше завтра с утра, а то картинка будет темной сегодня.
  -Знаю, но я хотела записать интервью в кабинете у одного чиновника вашего. Я уже договорилась, позвонила.
  - Интервью, ну интервью можно. А с кем ты хотела его писать, ну, кого интервьюировать?
  - А, заместителя губернатора вашего погибшего, господина Попова. Он сейчас официально выполняет обязанности Гусева, вот он мне обещал уделить несколько минут.
  - С Поповым?! - Андрей даже вздрогнул от неожиданности.
  Он, вспомнил список фамилий подпольного, авантюрного правительства Гусева. Попов там тоже значился.
  - А что ты так удивился? У нас солидная телекомпания, хороший имидж, и ваша область сейчас, ну в таком положении, что это интересно и нам в Германии! Тем более, завтра начинаются официальные мероприятия по траурным дням в Белоярске. Я хотела бы получить некоторые комментарии по этому поводу. Меня ведь сюда редакция за этим отправила.
  - Да, но так быстро получить у Попова аудиенцию прямо сейчас, ну это...
  - Не забывай - мы ведь солидная телекомпания! - Ева подмигнула ему.
  - Да, конечно, поедем, но мне надо на пять минут выйти, меня один человек ждет- старый знакомый, - обманул ее Андрей.
  - А, ну, если на пять минут, то иди, но учти: нам надо через полчаса быть у Попова! Я не люблю опаздывать, да это и неприлично, - Ева вдруг снова преобразилась в щепетильную дотошную немку.
  - Конечно, конечно - ваш знаменитый немецкий...
  - Нет, эти правила нужны везде! - надув губки обиженно ответила девушка.
  - Хорошо, я быстро!
  Андрей поднялся и вышел из монтажки. Он тремя пряжками сбежал по лестнице и чуть не сбил охранника на входе. Тот послал в его адрес крепкое ругательство.
   Холодный порыв февральского ветра ударил в лицо. Андрей поежился. Он пожалел, что не надел куртку. Тоскливо обернувшись назад, Смирнов взглянул на стекло, отделявшее его от теплого помещения телекомпании. Но возвращаться не стал, рассчитывая, что свидание с незнакомцем не затянется.
   В сквере народу не было. Очищенные от снега асфальтовые дорожки блестели в сумерках надвигающегося зимнего вечера. Стараясь не поскользнуться на укатанном насте, Андрей засеменил в сторону памятника. Безжизненная гранитная голова Свердлова равнодушно взирала на него сквозь ветки кустов. Смирнов, пройдя несколько метров, остановился, чтобы осмотреться. Безлюдность сквера вселяла нарастающую тревогу. Черные силуэты ворон и воробьев, словно предвестники чего-то нехорошего, качались на ветках деревьев.
   У памятника стояли четыре скамейки. Но все они были пусты. Андрей медленно обошел памятник вокруг, но никого не заметил.
  - Что за шутки? - спросил он сам у себя.
   Постояв несколько секунд на месте, он пошел назад к зданию телекомпании. Но вдруг его внимание привлекла тень возле урны, которая стояла у дальней лавочки. Андрей повернулся и медленно двинулся к ней. Подойдя поближе, он рассмотрел бесформенные очертания человека. Мужчина в желтой дубленке лежал между сугробом и лавкой. Его руки были прижаты к груди. Шапки на голове не было, длинные светлые волосы растрепано шевелились на ветру. Открытые глаза смотрели в вечернее небо. Из уголка рта тянулась темная струйка крови.
   Смирнов остановился и с ужасом смотрел на незнакомца. Вдруг паника, словно неожиданный удар, охватила его сознание. Андрей бросился бежать по аллее в сторону студии. Боковым зрением он увидел в кустах два мужских силуэта. Они двигались параллельно по соседней дорожке. Смирнов на бегу оглянулся назад и в этот момент поскользнулся и рухнул на асфальт, больно ударившись грудной клеткой. Дыхание сперло, в глазах потемнело. Андрей уперся ладонями в холодное шершавое покрытие дорожки и попытался встать. Но в ту же секунду получил сильный удар по шее и потерял сознание...
  
  
  
  Глава двадцать первая
  
  
  
   Постников стоял возле большого гранитного камня, на котором возвышался огромный корабельный якорь. Этот монумент был поставлен в честь столетия открытия навигации на Енисее. Набережная была практически пуста. Лишь несколько случайных прохожих торопились по своим делам вдоль чугунной ограды на берегу. Прогулки возле реки в феврале, когда противные колючие ветры завывают над незамерзающим Енисеем, не самое приятное занятие .
   Постников стоял и переминался с ноги на ногу. Он покосился в сторону, проверяя присутствие Егорова. Тот спрятался за густым частоколом елок на небольшой возвышенности возле дороги. Илья Васильевич выбрал это место не случайно. Оттуда, ему была хорошо видна почти вся набережная.
   Виктор посмотрел на часы на руке. Он толкался уже пятнадцать минут, но странной тайной поклонницы все не было. Постников поежился от холода и медленно пошел в сторону речного вокзала. Он понял, что никто не придет. Скорее всего, это просто был розыгрыш кого-то из его знакомых оперов. Они давно так подшучивали друг над другом, приглашая на свидания от имени таинственных страстных девиц. Постников и сам частенько участвовал в таких забавах. Но вот в эту минуту он разозлился, не до розыгрыша ему было! Тем более, сорвался важный звонок Андрею.
   Егоров, видя, что Постников ушел с места назначенного свидания, тоже медленно вышел из укрытия и пошел за ним по аллее. Здание городского управления милиции находилось через дорогу. На светофоре Постников остановился и оглянулся. Егоров кивнул ему, подавая знак, что все в порядке.
   В этот момент, возле Виктора затормозила черная 'Тойота'. Стеклоподъемник медленно опустил тонированное стекло. За рулем сидела неизвестная девица, которая махнула Постникову, приглашая сесть в салон. Виктор нерешительно потоптался и сел в автомобиль. Егоров, видя это, чертыхнулся и побежал к перекрестку, махая рукой и показывая, чтобы Виктор этого не делал. Но было уже поздно. 'Тойота', завизжав покрышками, рванула с перекрестка.
   В салоне 'Тойоты' Постников посмотрел на странную незнакомку за рулем и тихо спросил:
  - Это вы мне свидание назначили?
  - Да!
  - А что за конспирация странная? Назначили вроде возле якоря, а сами вот на машине? Что вообще происходит? Кто вы?
  - Это у вас надо спросить, что происходит? - вопросом на вопрос ответила девица.
  Короткая стрижка, каштановые волосы. Яркая помада на губах. Маленький аккуратный чуть вздернутый носик. Тонкие брови. Приятное сосредоточенное лицо. На вид ей было около тридцати.
  - У вас телефон есть с собой сотовый? - вновь спросила незнакомка.
  -Да, есть, - растерянно ответил Постников.
  - Достаньте его и вытащите батарейку! - сказала в приказном тоне девица.
  - Что?! - переспросил Постников.
  - Я говорю: аккумулятор вытащи из трубки!! - еще напористей произнесла незнакомка, перейдя неожиданно на 'ты'.
  Постников подчинился и нервными движениями достал свой сотовый и вынул батарейку.
  - Вот так-то лучше.... - удовлетворенно сказала девица, посмотрев на него.
  - Что вообще происходит? Вы кто?
  - Твой ангел-хранитель!
  - А зачем вытаскивать батарейку из телефона? И вообще, куда мы едем? - настороженно спросил Виктор.
  Девица вновь взглянула на него и хмыкнула:
  - А затем, что трубу твою слушают!
  - Как, кто, кому это надо?!
  - Этого я не знаю, это тебя надо спросить - что ты натворил, что попал под колпак пятого отдела ФСБ?
  - Под какой еще колпак? Кто вы?
  - Да ладно, расслабься, ничего плохого я тебе не сделаю...
  Девица крутанула руль и, заставив свою 'Тойоту' сделать вираж, свернула во двор.
  Возле дома она остановила машину и выключила зажигание. Постников подозрительно посмотрел в окно.
  - Куда мы приехали?
  - Да так, на всякий случай: я от хвостов отбивалась, слава богу, вроде их не было.
  - Кто же вы? Вы так и не ответили!
  - Я ж сказала, мы с тобой вместе учились, Витенька...
  - С вами? Я вас не помню!
  - Да, столько лет прошло, правда, я не моложе тебя на три курса, а старше на два, мы вместе в колхоз на практику ездили, на уборочную, помнишь? Тогда, в Кулаевском районе, ты совсем мальчиком был. Ну, сельские танцы и ночь на сеновале...
  - Света? - растерянно спросил Постников, узнав в раскованной леди свою университетскую знакомую.
   Впрочем, знакомы-то они были недолго. Тогда на уборочной после танцев в деревенском клубе был кратковременный ночной роман - приключение старшекурсницы и салаги-студента. Постников не помнил даже ее фамилии, да и знал ли когда-нибудь вообще?
  - Ну что, вспомнил? - ехидно спросила Светлана и улыбнулась.
  - Ну, как сказать, ты тогда вроде блондинкой была.
  - Тогда все блондинками были, модно было обесцвечивать волосы, да и давно это было! Ну, а теперь муж мой не любит блондинок, говорит, что все крашеные девки - бляди, - Светлана достала сигарету и, щелкнув зажигалкой, прикурила.
  - Хм, Света, а зачем весь этот маскарад и представление? - Постников немного осмелел и попытался улыбнуться, хотя вместо улыбки у него получился какой-то оскал.
  - Это не представление, Витя, это очень серьезно! - Светлана, глубоко затянувшись сигаретой, выпустила дым в приоткрытую щель окна.
   -Что ты натворил-то?
  - Я?! Ничего... - удивился Виктор.
  - Не гунди, мне сейчас врать не надо, что натворил, колись?
  - Что значит, натворил? Не понимаю тебя!
  - Сейчас поймешь! Я работаю в региональном управлении ФСБ, меня сразу после универа в аналитический отдел взяли, вот уже пять лет я - капитан госбезопасности.
  - Да ну? - не поверил ей Постников.
  - Точно! Хочешь - верь, хочешь - нет, но вот только я тебе так скажу. Случайно я увидела твой номер сотового, адрес и рабочий телефон в списке особого контроля! Понимаешь, Витенька, в списке особого контроля! А это значит, что ты под колпаком! Будут прослушиваться все твои разговоры и, скорее всего, уже есть наружка! Так что я вот рисковала, приехав к тебе! Инструкцию, так сказать, нарушила, а это вообще - дело подсудное!
  - Не может быть!
  - Может, Витя, может, давай колись мне, что натворил, мне некогда!
  - Да не творил я ничего! - испугался Постников.
  - Нет, давай вспоминай - что сделал, раз за тебя ребята из пятого отдела взялись!
  Постников задумался и неожиданно зло спросил:
  - А откуда я знаю, что ты не от них?
  Света кивнула и грустно улыбнулась:
  - Молодец. Хороший мальчик. Сразу видно - мент! - с этими словами она достала из своей сумочки толстые темно-красные корочки и сунула ему под нос.
  - На, прочитай и успокойся!
  Постников посмотрел на удостоверение и ехидно ответил:
  - Ну и что? Ну, это правда, капитан ты, из конторы. Ну, любовь у нас с тобой была кратковременная лет шесть назад! Ну, было дело! А сейчас-то ты кто? Может, ты, вернее, вы свою игру играете!
  - Витя! Я бы не приехала, я своей попкой рискую, а она у меня вроде неплохая! Некогда мне на всю эту муру время тратить, убеждать тебя! Я так, действительно - из добрых побуждений! Если ты мне не веришь, то выходи из машины и иди себе куда хочешь! Но запомни, я тебе правду сказала. Если веришь, то говори! Времени у меня, еще раз говорю, - нет! Если расскажешь, может что и посоветую, как из этого дерьма вылезти! - Светлана ловким щелчком выбросила окурок за стекло.
   Постников внимательно посмотрел на Светлану и, помолчав, тихо сказал:
  - В общем, так. Влипли мы с моим другом, по самые помидоры!
  
  
  
  Глава двадцать вторая
  
  
  
  -Ну, как, тебе лучше?!
  Андрей увидел перед собой лицо водителя такси. Ничего не понимая, он попытался поднять голову, но в тот же момент резкая боль отозвалась в затылке. Смирнов поморщился и застонал.
  - Спокойней, спокойней, все нормально, - услышал он где-то рядом голос охранника из службы безопасности телекомпании.
  - Лежи, сейчас легче будет!
  Смирнов вновь попытался приподнять голову и осмотреться. Он лежал на стульях в вестибюле телекомпании. Рядом с ним стояли несколько человек. Сергей - водитель такси, охранник, еще двое каких-то мужчин, которых Андрей не знал.
  - Вот, суки, что делают! Только стемнело - и на! - возмущался охранник.
  - Да! Я смотрю, он бежит! За ним двое, один свернул, тут Андрей поскользнулся и упал! Я выскочил из машины и навстречу, ну, в сквер! Бегу и ору: 'Что делаете, гады'! А они, то есть, один из них, как саданет, ну, Андрею по голове! Ну, тут я вообще разозлился! Правда, они меня увидели - и в кусты, я за ними! А там, на обочине, микроавтобус белый стоял, стекла тонированные! Ну, - по газам и уехали! Что надо было? Может, они у него кошелек сперли? - эмоционально рассказывал водитель такси.
  Все стоявшие сочувственно кивали головами.
  - Надо милицию вызвать, - предложил один из незнакомых мужчин.
  - Да... и в больницу ему надо! - вторил ему второй, кивнув на Смирнова.
  Но Андрей привстал на локте и, поморщившись, ответил:
  - Ничего мне не надо, все нормально.
  В этот момент по бетонному полу вестибюля застучали каблучки женских сапог. Раздался голос Евы:
  - Андрей, в чем дело, я тебя просила: только пять минут! - немка подбежала к собравшимся людям и удивленно посмотрела на сидящего уже на стуле Смирнова:
  - В чем дело? Что тут происходит?!
  Андрей виновато поднял глаза на девушку и, грустно улыбнувшись, тихо ответил:
  - Все нормально, Ева, все нормально - поехали.
  - Что тут опять? Ты опять попал в какую-то историю? - немка посмотрела на окружавших его людей.
   - Мне это не нравится, как я могу работать?! Мне нужен оператор, а не человек, который попадает в неприятности!
  - Да не видите? На него сейчас грабители в парке напали, - буркнул охранник.
  - Как, опять?! Грабители? Что тут у вас - Латинская Америка? Это уже слишком! - негодовала Ева. - Я пойду к руководству, пусть мне дают другого человека, так невозможно работать! Мы опаздываем на очень важную съемку!
  Андрей поднялся со стула и, взглянув на Еву, раздраженно ответил:
  - Иди, только не дадут тебе никого, нет людей! Я и сам-то согласился ради того, чтобы в отпуск в ноябре не идти, - и он медленно двинулся к лестнице.
  Девушка осталась стоять. Но через мгновение, опомнившись, засеменила за ним:
  - Что? Так ты просто из-за того, это ведь нехорошо! Это неправильно!
  - Да ладно тебе! Правильная тут нашлась! Это тебе не ваша сытая Германия. Тут у нас Россия! Сибирь к тому же! Всякое бывает. Иди лучше, одевайся и поехали, - отмахнулся от нее Смирнов.
  
  
   В такси ехали молча. Ева, надувшись, смотрела в лобовое стекло. Андрей временами поглаживал место удара на шее. Сергей вел машину по вечерним улицам и то и дело смотрел на Смирнова в зеркало заднего вида и, ловя его взгляд, подмигивал, пытаясь таким образом подбодрить.
   У здания областной администрации было целое скопление автомобилей. Раздраженные инспекторы ГАИ, словно маленькие мельницы, крутили своими жезлами, разгоняя движение. Ранний сумрак февральского вечера замысловато играл огнями на светящихся жилетах.
  - Ну, все! Приехали! Дальше не пустят! - обреченно воскликнул Сергей, кивая сквозь стекло на гаишников.
  - А если сказать, что мы с телевидения? - поинтересовалась Ева.
  - Бесполезно! Наши гаишники хуже ваших полицмейстеров, - ответил ей Смирнов.
  - А с тобой я больше не разговариваю! Только по необходимости, по служебной. Прошу своего мнения мне не высказывать! Мы работаем последний день. Завтра прилетает оператор нашей телекомпании, и твои услуги мне больше не нужны. Так работать я не хочу! - официальным тоном заявила Андрею немка.
  - Да ради бога! - хмыкнул он и открыл дверцу.
  - Что русскому хорошо, то немцу - смерть! - добавил Андрей, выходя из машины.
  Ева с недоумением посмотрела на Сергея и спросила:
  - Это он о чем?
  Тот пожал плечами:
  - А кто его знает, ему просто много сегодня досталось, глядите, чтоб не напился вечером, а то ваш оператор не прилетит, ну мало ли что - погода нелетная, а вам завтра не с кем работать будет...
  - Напился? Ты имеешь в виду водки? - недоуменно спросила немка.
  - А чего еще? У нас в России это обычно - когда мужика прихватят передряги, так чтобы легче стало, хлебнет водочки - и легче... - сочувственно пояснил Сергей.
  - Ну, это же нехорошо! Неправильно! - возмутилась Ева, но Сергей только грустно улыбнулся ей в ответ.
   У бюро пропусков выстроилась целая очередь. В маленькое окошко, словно за разливным пивом во времена застоя, пытались протиснуться несколько человек. Смирнов поставил штатив с камерой в углу и кивнул Еве на толпу.
  - Битте, прошу! Попробуйте, это называется аудиенция у чиновника по-русски! - ехидно сказал он девушке.
  Та, хмыкнув носиком, горделиво дернулась и пошла к толпе - жаждущих пробиться к окошку бюро пропусков. Андрей с сомнением покачал головой. Но в этот момент к красному канату, натянутому вдоль всего вестибюля как ограждение, подошел низенький мужчина в черном костюме. Посмотрев на Смирнова, он перевел взгляд на стоящий рядом с ним штатив и спросил:
  - Кто здесь к Попову с немецкого телевидения?
  Андрей кивнул на Еву:
  - Вон - Штольц, фройлен Штольц, корреспондент ЦДФ, а я ее оператор!
  Низенький в костюме кивнул и горделиво пропищал:
  - Позовите ее, я вас поведу, Попов ждет, но у него всего пятнадцать минут! Времени нет!
  
   Исполняющий обязанности губернатора, первый зам покойного Гусева Анатолий Иванович Попов встретил их в своем огромном кабинете. Это был высокий тучный мужчина с рыжими волосами и голубыми глазами. Целая поляна веснушек украшала его лицо. Попов нервничал, и это было видно. Встав из-за стола, он подошел к Еве и, наклонившись, поцеловал протянутую ею руку. Смирнов, увидев такое приветствие, хмыкнул и отвернулся. Ева слегка покраснела и улыбнулась. Попов, кивнув на два кресла, стоящих в углу у окна, сказал скорбным голосом:
  - Прошу! Вот - горе у нас, видите...
  Ева села в кресло и, взглянув на расставлявшего штатив Смирнова, тихо ответила.
  - Господин Попов, я у вас много времени не займу, мне нужно несколько ответов на вопросы - я их вам высылала факсом, из Берлина договаривался продюсер!
  - Да- да, я получил ваш факс, мы посоветовались с моим пресс-секретарем и решили, что на некоторые вопросы не стоит отвечать.
  Ева удивленно посмотрела на Попова и тактично спросила:
  - Простите, господин Попов, что именно, вы считаете, не попадает под ваши комментарии?
  Андрей про себя заметил напористость и дипломатичность немецкой журналистки. Поставив камеру на штатив, он навел на Анатолия Ивановича объектив и приготовился к съемке. Увидев это Попов, протянул вперед руку и сказал, глядя в камеру:
  - Нет, подождите, подождите, я же сказал: нам сначала нужно обсудить вопросы, на которые я отвечать не буду!
  - А что вас так тревожит? Вернее, какие вопросы вы считаете некорректными? - спросила Ева, специально исказив свою речь акцентом.
  - Да нет, что вы, все вопросы корректны, - Попов продолжал с опаской смотреть на камеру.
  - Просто, на некоторые я не компетентен отвечать!
  -На какие именно? Да вы не бойтесь, пока я не дам команду, мой оператор не начнет съемку! - успокоила его Ева.
  Попов виновато улыбнулся.
  - Ну, вот допустим, вы спросить хотите, для чего покойный губернатор Гусев собирал съемочные группы из США, Англии и Германии и зачем хотел их везти в Саяны?
  Услышав произнесенный Поповым вопрос, Андрей чуть не уронил камеру. Ева раздраженно на него посмотрела. Вот это да! Оказывается, Гусев хотел собрать этих западных журналистов, чтобы зачитать то обращение! Ничего себе! Вот это скандал должен был быть! Странно, почему они опоздали, а впрочем, вертолет тоже не просто так упал!
  - Так, что в этом вопросе такого? - спросила Ева у зама губернатора.
  - Да так-то ничего, но я не могу на него ответить - это знал только покойный Алексей Петрович! А я, что могу сказать я - для чего он вас собирал?
  - Неужели вы не в курсе? Вы ведь его первый зам? - не поверила Попову Ева.
  Тот испуганно заерзал в кресле, и вновь покосившись на камеру, ответил, словно говорил скороговорку.
  - Не, нет, я не в курсе, он вообще был человек неординарный, Алексей Петрович! Он не всегда делился своими планами!
  Смирнов понял, что Попов испуган и не просто испуган - он в панике. А бумага, отданная Андрею губернатором, смертный приговор его карьере, а может быть, и свободе! Да, но как тогда... Попов вообще оказался в этом списке? Неужели Гусев взял к себе в окружение такого труса? Да, неизвестно еще, кто с ним недавно поработал? Может, он тоже боится физического устранения? Может, уже к нему приходили.
  -Ясно, хорошо, я не буду задавать вам этот вопрос, ну а что другое вас насторожило? - спокойно спросила Ева.
  - Ну, еще, вот: вы задаете вопрос о противостоянии Белоярска и Москвы в последнее время. Я не знаю, на что вы намекаете, и о чем идет речь, но ответить на него я тоже не могу, поскольку это совершенно не так! - заверил Еву Попов.
  - Что вы имеете в виду?
  - Ну, нет никакого противостояния! Нет и быть не может! Есть некоторые рабочие моменты, в которых возникают трудности, но это всего лишь решаемые рабочие моменты! И больше ничего! Ну и, в конце концов, сейчас не то время, чтобы давать такие комментарии - траур у нас все-таки! Люди погибли!
  Ева внимательно посмотрела на Попова и кивнула головой:
  - Хорошо, господин Попов, но вот вся изюминка моего интервью как раз и заключалась в этих двух вопросах. Я думаю, что вы зря отказываетесь от них. Во-первых, это рейтинг вашему имиджу. Во-вторых, у нас в Германии есть интерес к вашей территории. К области. Но вкладывать деньги без реального владения информацией бизнесмены вряд ли станут!
  - Нет, простите, фрау Штольц, если не ошибаюсь?
  - Фройлен Штольц, - поправила его Ева.
  - Фройлен, мне имидж сейчас ни к чему! И я не уполномочен рассуждать об этом, - Попов виновато улыбнулся.
  - А тогда зачем вы вообще согласились на интервью? - удивилась Ева.
  - Ну, отказать такой солидной телекомпании было бы невежливо. У нас все-таки информационный доступ есть, и мы замыкаться ни перед кем не будем! - Попов говорил это, как будто читал инструкцию, написанную для него несколько минут назад.
   Смирнов это прекрасно понял, но понимала ли это Ева? И тут его словно кто толкнул внутри. Он включил камеру и начал снимать без команды. Причем, Ева даже не успела приколоть микрофон в петличку пиджака Попова. Она лишь приготовилась это сделать, но вопрос, заданный Андреем, перечеркнул все.
  Смирнов выпрямился и, глядя прямо в глаза Анатолия Ивановича, неожиданно спросил:
  - Извините, господин Попов, а знали ли вы о тех списках, которые были у Гусева в момент катастрофы?
  Попов изменился в лице. Он вскочил, как будто с раскаленной сковородки, и, покраснев, заревел, словно раненный бизон:
  - Что?! Какие списки? Я ничего не знаю! Не буду я вам ничего говорить! Я предупреждал, что ни на какие вопросы, тем более провокационные, отвечать не буду! Хватит!
   Ева от неожиданности отпрянула назад в кресле. Помощник, низенький мужичок в черном костюме, кинулся к Андрею, пытаясь повернуть камеру в сторону. Но Смирнов не давал ему это сделать. Попов в это время, махнув рукой, резко развернулся и побежал по паркету кабинета в дальний угол, где находился запасной выход.
  - Немедленно прекратите съемку! Немедленно, - визжал помощник.
  - Пошел ты! - рычал на него Андрей.
  - Андрей, что ты делаешь? - вторила мужичку Ева.
  - Пусть ответит! Пусть ответит на вопрос! - крикнул в отчаянье Андрей.
  Но было уже поздно. В кабинет заскочили два охранника и схватили Андрея за руки. Помощник спокойно повернул камеру и, нажав на кнопку, достал из нее кассету. Тяжело дыша, он посмотрел на Еву и взволновано сказал:
  - Извините, фрау Штольц! Но это кассета не покинет здания администрации, пока не будут стерты эти кадры!
  Ева обреченно молчала и с ужасом смотрела на происходящее....
  
  
  ....Через полчаса они с опущенными головами вышли из здания администрации. Андрей, как военнопленный, плелся позади со штативом на плече. Ева шла медленно, хотя у нее внутри все кипело. Девушка понимала, что если сейчас посмотрит на Смирнова, то сорвется, а это недопустимо. Еще перед поездкой в Сибирь шеф предупреждал ее, что будут чрезвычайные ситуации, которые будут отнимать много нервов. Но выходить из них надо с честью, потому как она - представитель их телекомпании. Ей непозволительно опускаться до грубостей и хамства. Поэтому Ева шла, опустив голову, и не хотела смотреть на Андрея, понимая, что может не выдержать и отбросить фирменные стандарты.
   Подойдя к высокому гранитному бордюру у лестницы, девушка остановилась и, достав из кармана сигареты, закурила. Глубокая затяжка немного успокоила.
  - Ева, извини, но я должен был это спросить. Я завтра не буду с тобой работать, я больше не могу, - грустно сказал ей Андрей.
   Ева не отреагировала на его слова. Она молча курила, разглядывая голубые ели за бордюром. Странно! Как все тут странно! Ели - как у Кремля, стандартные деревья русской власти, торжественные и печальные.
  - Я должен сейчас уехать, вернее, уйти, мне надо срочно уйти! Ева, ты меня слышишь? - с тревогой в голосе спросил Андрей.
   Ева медленно повернулась и посмотрела ему в глаза. Грусть и тревога. Лицо напряжено. Красивый русский мужчина. Такой далекий. Ева выбросила сигарету в сугроб и поймала себя на мысли, что поступила, как русская: такого она бы в Германии не сделала, обязательно бы нашла урну.
  - Что за списки?
  - Списки? Какие списки? - не понял ее вопроса Андрей.
  - Ну, ты спросил про списки, он нервничал, этот Попов, после этого все началось.
  - А, списки, ну, это ... совершенно другое дело, это сложно! Не надо тебе этого знать. Это совсем не то... - Андрей потупил в глаза землю.
   - Ева, мне надо идти! Вернее, ехать! Поехали, я поставлю камеру, вернее, сдам и мне надо идти!
  - Нет, я хочу знать!! Скажи мне, что это за списки? - настаивала Ева, с нажимом выговаривая каждое слово.
   Смирнов переминался с ноги на ногу. Он осторожно посмотрел на Еву и, медленно поставив штатив на землю, тихо ответил:
  - Это опасно, не надо тебе знать! Лучше, знаешь - позвони в Берлин, пусть они пришлют другого оператора. Я не могу работать!
  - Он приедет завтра, я же сказала...
  - А еще лучше - вообще уезжай домой! - не слушая ее, сказал Андрей.
  - Андрей! Я сама решаю, что мне делать. Я большая женщина! Мне тридцать!
  Андрей улыбнулся и грустно ответил:
  - У нас говорится не большая женщина, а большая девочка. Или взрослая женщина.
  - Какая разница! Я тебя сейчас не об этом спрашиваю! Ответь мне, что это за списки?
  Смирнов внимательно посмотрел ей в глаза:
  - Я не могу тебе этого сказать, извини.
  Ева взяла его за руку. Ладонь была холодной. Андрей вздрогнул и, опустив глаза, пробубнил:
  - Нет.... не упрашивай...
  - Нет, ты мне скажешь! Хочешь, я тебе заплачу? Хочешь, прямо сейчас? У меня есть лишняя тысяча евро! Больше не могу! Поедем в гостиницу - деньги в сейфе! Прямо в номере!
   Андрей резко одернул руку. В его глазах мелькнула злость и обида:
  - Тысяча, говоришь.... Да пошла ты! - И, схватив штатив, он быстро зашагал к дороге.
  Ева побежала за ним, дергая Андрея на ходу за рукав:
  - Извини, Андрей! Извини! Я не права! Извини!
  Смирнов остановился, и, повернувшись к Еве, зло сказал:
  - Знаешь, не все измеряется деньгами! Не все! А ты, ты не понимаешь, в какую историю хочешь попасть! Влезть в опасное дело! Вы там, в сытой Европе, ни хрена так и не поняли! Ни хрена!
  Ева посмотрела ему на губы и удивленно спросила:
  - Что это - ни хрена?
  Андрей изумленно оглядел Еву с ног до головы и спросил:
  - Ты что, дура?!
  Ева лишь хлопала глазами.
  - Ты что, не знаешь, что это Россия?! Нет тут шуток, кроме анекдотов!
  - Дура - это ругательство? - не слушая его убеждений, спросила Ева.
  Андрей махнул рукой и, отвернувшись, пробубнил:
  - Дура, это- дура! А дурак, это - дурак!
  - Дурак, это ты? - наивно переспросила Ева.
  Андрей тяжело вздохнул и грустно ответил:
  - Дурак - я, ты права. Где ты живешь - в Октябрьской?
  - Нет, в гостинице 'Белоярск', номер триста пять.
  - 'Белоярск', говоришь, хорошая, дорогая гостиница! Поехали прямо туда с аппаратурой, но меня могут не пустить.
  - Я дам швейцару сто евро... - улыбнулась Ева.
  - А, тогда пустят, но сначала надо кое-куда заехать и кое-кому позвонить! Где этот гребаный Сережа и его 'Волга'? Поставил машину - черт знает где! - Андрей с опаской посмотрел на дорогу.
  - А кассету, которую они забрали, отдадут? - спросила Ева.
  - Отдадут, когда все сотрут! - Андрей, отыскав глазами желтую машину такси, махнул рукой Сергею.
  Переходить через дорогу он не хотел - хватит и двух покушений за день.
  - Мозгами Россию не поймешь, - тихо пробормотала Ева.
  - Не мозгами, а умом. Мозги есть у всех, а вот ум....
  - Какой интересный и сложный язык! Я его уже двадцать лет учу и не могу выучить. Столько оттенков смысла в каждом слове - сплошная тайная философия! - Ева робко улыбнулась.
   Смирнов бросил на нее тяжелый взгляд, но ничего не ответил.
  
  
  
  Глава двадцать третья
  
  
  
  - Витя, ты понимаешь, что замять это уже нельзя! - Егоров нервно ходил по кухне.
  Постников сидел на табуретке возле большого деревянного стола. Отсутствие скатерти на нем делало поверхность крышки похожей на взлетное поле аэродрома. Толстые щели между стыками досок напоминали разметку взлетной полосы. Бутылка водки величественно возвышалась, словно башня диспетчерской, а открытая банка с кильками в томате была похожа на локатор.
   Это была квартира друга Егорова. Художник местного драмтеатра постоянно был в длительных командировках и оставлял ключи Илье Васильевичу. Тот использовал ее в разных целях, но чаще для пьянок с друзьями и коллегами. Иногда и Виктор брал ключи у Егорова, чтобы привести сюда на ночь какую-нибудь симпатичную новую знакомую. В сложившейся ситуации жилище старого художника превратилось в настоящую, конспиративную квартиру.
   Постников сидел и отрешенно смотрел на водопроводный кран. С его носика монотонно, как ритм метронома, капала вода, ударяясь о ржавую раковину.
  - Витя, ты попал в капкан! Эти мальчики из конторы так просто все не оставят. Знаешь принцип сокрытия информации?
  - Да, информация скрыта, когда нет свидетелей, и даже если, преступление очевидно, его нельзя доказать! Основы...- грустно бросил ему в ответ Постников.
  - Вот именно! - Егоров плеснул понемногу водки в стаканы.
  - Теперь информацию нужно сделать доступной. Тогда они не смогут вас трогать, а пока ее знаем только мы, дела плохи.
  - Но меня, Васильевич, напрягает одно. Зачем эта Света все мне рассказала? Я не верю в ее порыв старой любви и жалости, может, это игра?
   Егоров задумался, и, одним глотком выпив водку, подцепил вилкой кильку из банки:
  - Правильно делаешь, я тоже не верю - слишком все подозрительно. У меня складывается впечатление, что они играют с тобой. Но только вот зачем?
  - Хм, не знаю...
  - Нам надо все раскусить и закусить, - Егоров прожевал кильку, вытер губы салфеткой и закурил.
   Постников тоже выпил свою дозу и поморщился:
  - Знаешь, Васильевич, может, мне упасть на дно?
  - И что? Ты все время на дне будешь? Пожизненно? Нет, они все равно тебя найдут! Контора у них серьезная.
  - Да, ты прав, но зачем все-таки она мне рассказала о прослушке?
  - Я думаю, чтобы ты засуетился, занервничал. Ты-то ведь не знаешь, где Андрюха спрятал эти идиотские бумаги?!
  - Да нет, конечно, когда он мне это сказал, я вообще опешил! Тоже - гаденыш хороший!
  - Хм, ты не прав: в его действиях есть свой резон. Если бы вы бумаги уничтожили, то и вы совсем не нужны были! А так - есть шанс. Они, скорее всего, тоже подозревают, что ты не знаешь про бумаги, где они находятся! Вот и хотят через тебя на них выйти.
  - А потом?
  - А потом, ну, дружок, сам знаешь или что, блокбастеров не смотрел?
  - Черт! Неужели нет выхода? - обреченно спросил Постников.
  - Выход есть всегда, только нужно его найти!
  - Да как его найдешь?!
  - Я, кажется, знаю, как!
   Постников с надеждой посмотрел на своего пожилого коллегу и, плеснув себе еще водки, нервно спросил:
  - Ну, говори, не тяни!
   Егоров посмотрел на него и ухмыльнулся. Ему, старому сыскарю, было понятно состояние Постникова. И в тоже время он сознавал, что сам невольно выходит игроком на поле этой страшной игры:
  - Первое, надо документы опубликовать! Вынести на общий расклад. Когда о них узнают все, то любые действия конторы будут бессмысленными. И сделать это сможет Андрей. Он журналюга, телевизионщик. Но действовать надо как можно быстрее! Второе, нужны веские доказательства, что те бумаги - не фальшивка.
  - Доказать? Но как? - Постников растерянно выпил водку.
  Егоров посмотрел на него и, погладив ладонью край стола, медленно ответил:
  - Как, как! Есть свидетели и без вас, что это была спланированная катастрофа, но они не догадываются.
  - Свидетели? Кто?
  - Пилоты вертолета - оба живы! Правда, один из них в больнице, но вот второй.... Если они начнут говорить, что нужно нам, то это уже половина победы! Представляешь, не связанные между собой люди говорят об одних и тех же фактах? Это уже что-то.
  - Васильевич! А ты ведь прав! Прав, старый мерин! - радостно воскликнул Виктор.
  - Но-но! Поосторожней в выражениях! Я все-таки тебе в папки гожусь, - обиделся Егоров.
  - Извини, Васильевич, но ты, правда, молодец! Ты прав! Ведь все равно дело возбудили, и будет расследование! Прокуратура обязана допросить вертолетчиков! Сейчас, кстати, на них все вешать начнут. И это нам на руку! Они будут упорно искать для себя оправдание, действиям своим оправдание! И в этом они нам союзники! - радовался, как ребенок, Постников.
   Его уныние сменилось резким всплеском оптимизма. Егоров посмотрел на него и, покачав головой, сказал:
  - Ты не сильно-то радуйся.
  - Это почему?
  - Да потому. Вертолетчикам могут предложить, если это можно так назвать, - сделку! Списывают их вину на неожиданный отказ техники, а они молчат. И я боюсь, они могут согласиться. И второе, Андрей может просто не найти, кому отдать эти бумаги. Вернее, кто сможет их опубликовать, поднять шум .так сказать. А пока все тихо. Вас, а теперь и меня, нас, значит, будут прессовать по полной программе! Так что тут партия в самом эндшпиле!
   Искра надежды вновь потухла во взоре Постникова. Он разочарованно опустил голову и спросил:
  - И что же делать?
  - Бороться - шансы пока у всех равные! Но в этой борьбе главное - не допустить ошибку! И опередить соперника! Иначе на кону-то не просто карьера, боюсь, тут попахивает вообще нашим существованием на этом грешном свете.
  - А что будем делать?
  - А начнем действовать! Прямо завтра! Но для этого ты нужен молодой и красивый. Сейчас допиваем, и никакого больше спиртного: алкоголь нам может только навредить. Ни капли в рот, ни миллиметра, сам знаешь, куда! Сухой закон! Это первое. Второе - завтра пойдем к вертолетчикам, то есть я пойду, тебе надо быть на работе и делать вид, что ничего не происходит, что ты спокоен. Твоя задача завтра - связаться с Андреем, встретиться и рассказать все, что ему надо сделать! Пусть тоже думает! Это он всех втянул в этот дурдом, пусть тоже работает. Но говорить с ним можно только с глазу на глаз - никаких телефонов! И главное, узнать - куда он дел бумаги. Куда! Они должны храниться в надежном месте! А сейчас пора спать! Причем, постарайся уснуть сразу. Слава богу, об этой квартирке мало кто знает, и хвостов мы с тобой вроде не нацепляли. Так что давай ложись! А я пойду, жена уже, наверное, волнуется.
  - Может, и я - домой, а то мои родичи...
  - Ни в коем случае! Ни в коем! Ты не бойся, я им позвоню с автомата, скажу, что ты в неожиданную и скорую командировку уехал. Твоя мама мне поверит, она меня уважает, я ведь младше ее всего на пять лет! Ладно, возьми постель там, в шкафу, по-моему, есть чистый комплект, и не вздумай дурить! Никуда ни шагу! Кстати, дай-ка мне свой сотовый! Батарейка-то у меня, но лучше от греха подальше! - Егоров затушил окурок в пепельнице и встал из-за стола.
   Постников подчинился и послушно достал из кармана телефон. Илья Васильевич посмотрел на пластмассовую трубку и, кивнув головой, похлопал Виктора по плечу своей тяжелой ладонью:
  - Ладно, Витя, ладно - не дрейфь!
  - Спасибо тебе, Васильевич!
  Егоров внимательно посмотрел на своего молодого коллегу и вышел в коридор. Там, надев пальто и шапку, он открыл входную дверь:
  - Дурак ты, Витя! За дружбу спасибо не говорят!
   Старая дверь, обитая облезлым дерматином, глухо хлопнула. Виктор вздрогнул и, посмотрев на пустую прихожую, ощутил себя безнадежно одиноким и брошенным. Он опять остался наедине со своим страхом. Какое то неприятное чувство неизбежного зла давило на сознание.
  Постояв несколько секунд, он достал из внутреннего кармана рубашки кошелек.
  - Не буду же я всю ночь так мучиться, надо бы еще за бутылочкой сходить - благо, киоск под окном, - сказал он вслух, словно убеждая самого себя.
  
  
  
  Глава двадцать четвертая
  
  
  
   Рашид Ахметов открыл глаза и посмотрел на блестящую штангу над кроватью. К изящному крючку был прикреплен трос, который держал ланжетку с загипсованной ногой. Рашид поморщился от боли и повернул голову. За окном было темно. Он опять проспал несколько часов после укола. Сон был единственным спасением от кошмара. Рашид дотронулся ладонью до мокрого от пота лба и простонал. Нет, это был не сон, это все было правдой - страшной правдой! Они упали, они упали!! Кто-то погиб, кто-то погиб! - пульсировал в височных венах мучительный страх.
   Но почему?! Почему?! Откуда взялся этот проклятый туман! Если бы знать, он бы настоял, он бы не послушал губернатора! Гусев не смог бы его убедить лететь дальше! Откуда взялся этот туман?!
   Рашид закрыл глаза. Жить не хотелось. Господи, почему он не погиб? Красиво, как погибают летчики. Что с его пассажирами? Все ли живы? Ахметов открыл глаза и обвел взглядом больничную палату. Кроме его кровати и нескольких сложных медицинских приборов в комнате ничего не было. Пугающая и зловещая пустота замкнутого пространства. Штатив от капельницы, словно маленький башенный кран, сиротливо прячется в углу. Хоть бы кто-нибудь пришел! Ему надо знать, все ли живы?
   Неожиданно послышался скрип открывающейся двери. Из-за рифленого дверного стекла показались две тени. Рашид напряг зрение, всматриваясь в незнакомые силуэты. Но лица вошедших ему были не видны. Падавший из коридора свет вычерчивал только людские силуэты. Ахметов настороженно смотрел, как незнакомцы сели возле его кровати на приставленные рядом стулья. Несколько секунд стояла гробовая тишина. Ахметов напряженно ждал.
  - Здравствуйте, Рашид Мусанович.... Как вы себя чувствуете? - раздался низкий мужской голос.
   Дежурный вопрос смутил Ахметова. Как он может себя чувствовать в такой ситуации? Как может чувствовать себя разбившийся летчик с кучей переломов, после длительного наркоза?! Идиотский вопрос. Рашид облизнул сухие губы и выдавил из себя:
  - Нормально, спасибо, кто вы?
  - Вот и хорошо! - не замечая вопроса, ответил второй мужчина.
   Его голос был низким и монотонным.
  - Рашид Мусанович, мы пришли задать вам несколько вопросов.
  - Кто вы? - встревожено повторил вопрос Ахметов.
  -Я следователь областной прокуратуры Горин. Это следователь из федеральной службы безопасности Макеев.
  - Понятно... - теперь уже равнодушно ответил Ахметов и отвернулся к стенке.
  - Спрашивайте...
  - Вы все помните? Как случилась катастрофа? - спросил тот, который представился Гориным.
   Рашид задумался. Как ему отвечать? А вдруг что-то не так. Вдруг он только навредит сам себе своими ответами? Вдруг нужно молчать? Ведь сначала нужно узнать все подробности аварии. Почему не пускают к нему жену и детей? Рашид насторожился и ответил:
  - А в качестве кого вы меня сейчас будете допрашивать?
  - Хм, пока в качестве свидетеля, - недобро ответил второй.
  - Пока? Что это значит? - Рашид повернулся и посмотрел на следователей.
  - Ну-ну, успокойтесь, Рашид Мусанович, успокойтесь, вам нельзя сильно волноваться. Мы и так кое-как уговорили вашего доктора на этот разговор.
  - Я спокоен, просто мне не понравился его тон, - Рашид кивнул головой в сторону Макеева.
  - Нет, нормальный тон. Что вы, просто все напряжены - такое горе....
  - Горе? - Рашид вздрогнул. - Что вы имеете в виду?
  - А вы что думаете? Что мы можем иметь в виду? - вновь сурово спросил Макеев.
   В его голосе чувствовалась угроза.
  - Что вы имели в виду, когда спросили, вернее, сказали про горе?! Кто погиб? - обреченно спросил Рашид.
  - К сожалению, Рашид Мусанович, погибли семь человек... шесть сразу, но вчера вечером скончался от травм еще один человек, журналистка местного телеканала, - угрюмо ответил Горин.
  - Семь человек?! Господи!! - Ахметов застонал и вновь отвернул голову к стене.
  - Значит, вы ничего не помните после аварии? - напористо спросил его Макеев.
   Рашид молчал. Он был поражен новостью. Ужас! Он виноват в гибели семерых! Какая несправедливость! Господи, лучше бы он сам погиб!
   Ахметов дотронулся ладонью до глаз и с удивлением понял, что плачет. Крупные слезы, словно большие капли дождя, катились по щеке, обжигая кожу.
  - Так вы помните или нет, что произошло? - повторил вопрос Макеев.
  - А губернатор, что с губернатором? - спросил Рашид, не поворачиваясь.
  - К сожалению, губернатор Гусев погиб.
   Воцарилось молчание. Рашид вытер слезы ладонью и, медленно повернув голову, посмотрел в окно. За стеклом он увидел темное неприветливое февральское небо с противными серыми облаками.
  - А почему вы пришли ночью?
  - Сейчас не ночь, а вечер. Просто мы пришли, как только нам разрешили! - ответил Горин.
  - А кто еще погиб?
  - Заместитель Гусева, несколько журналистов, глава местного района.
  - А Костя? Костя Симигин?! Он жив?!
  - Симигин жив! Успокойтесь, ему повезло - лишь руку сломал.
   Рашид облегченно вздохнул. Он вдруг почувствовал, что не один. Это горе навалилось на него, но есть и друг, который тоже жив, с которым можно пережить этот кошмар!
  - А где, где Костя?
  - Успокойтесь. Костя сейчас дома, с ним все в порядке.
  - А где мои родные? Где жена, дети, почему их нет рядом?
  - Рашид Мусанович, они здесь, ждут, когда мы с вами поговорим, их пустят к вам.
  - Я хочу их видеть! Немедленно! - требовательно сказал Ахметов.
  - Давайте сначала побеседуем - это займет не много времени, - попытался убедить Рашида Макеев.
  - Нет! Я сказал, пустите ко мне родственников! - настаивал на своем Ахметов.
  - Ну, Рашид Мусанович, не капризничайте, мы понимаем, что у вас стресс, психологическая травма. И вам нельзя волноваться, но все-таки и вы нас поймите, нам нужно докладывать руководству. А дело контролируют в Москве! И не где-нибудь, а в Кремле! Сами понимаете - погиб глава региона! Об этом во всем мире сейчас говорят! Поэтому и нам нужно действовать оперативно - чтобы доложить о причинах аварии, - убеждал Горин.
   Ахметов понимал, что он говорит правду, но то, что это правда работала против него, было страшно! Они попытаются сейчас найти виновного - и лучшей кандидатуры, чем выживший командир вертолета, им не найти! Ахметов тяжело вздохнул и сказал:
  - Я все понимаю! Но я не враг самому себе. Я понимаю, что вы сейчас ищете крайнего - стрелочника! Но я тоже не дурак! У меня двое детей, и сидеть двадцать лет в тюрьме я не намерен!
  - Ну, зачем же вы так! Мы вовсе не ищем в вас стрелочника! Мы просто пытаемся выяснить истиную картину. А заключение будут давать эксперты, комиссия, понимаете, мы же только собираем факты. От ваших показаний будет многое зависеть, - попытался убедить Ахметова Макеев.
  У комитетчика поменялся тон. В голосе зазвучали нотки доверия и сожаления.
   Его поддержал следователь прокуратуры. Горин дотронулся до руки Ахметова и сочуственно сказал:
  - Я хочу, наоборот, чтобы вы вышли из этой истории невиновным! Поверьте мне! Но для этого мы должны, обязательно должны с вами поговорить! Не упрямьтесь, Рашид Мусанович!
   Ахметов попытался рассмотреть его глаза, но ему это не удалось. Он видел лишь темные очертания лица.
  - Хорошо, спрашивайте...
  - Вот и ладно, вот и хорошо, - довольно ответил Макеев
  - Скажите, когда вы увидели, что вертолет летит на ЛЭП?
   Ахметов задумался. Несколько секунд стояла тишина. Затем он, словно очнувшись, ответил:
  - Я увидел ЛЭП за несколько метров до столкновения. А почему вы ничего не пишите? - спросил Рашид, заподозрив неладное.
  - Пока это не требуется, мы же обещали, что разговор будет предварительный, - заверил его Горин.
  - Скажите, Рашид Мусанович, а почему вы так поздно заметили ЛЭП? Вас не слушался вертолет? Заело управление? Или отказали бортовые приборы? Что случилось? Почему вы машину вели на ЛЭП? - засыпал вопросами Макеев.
   Ахметов насторожился. Ему не понравился тон. Все звучало так, как будто ему подсказывали ответы, предлагая варианты.
  - На что вы намекаете? - спросил он возмущенно.
  - Мы ни на что не намекаем, просто спрашиваем, а вы отвечайте, - словно обидевшись, буркнул Макеев.
  - Я не заметил ЛЭП, потому что был туман! Вот и все! Там нельзя было ничего заметить! И развернуться было нельзя! Мы шли по ущелью и могли врезаться в гору!
  - Туман? Странно, а в сводках погоды его нет! - как-то зло сказал Горин.
  - Что?! В сводках погоды? Да к черту эту сводку! Погода в горах меняется мгновенно! Спросите оставшихся в живых пассажиров! Костю, в конце концов, спросите! Он вам скажет, что туман - был!
  - Успокойтесь, успокойтесь, мы спрашивали уже, теперь вот у вас спрашиваем! - миролюбиво проговорил Горин.
  - И что они вам ответили?
  - Они говорят, что никакого тумана не видели! Да, был туман небольшой, но внизу, на дне лощины, куда упал вертолет, и то он быстро рассеялся, а вот на высоте в пятьдесят метров - не было никакого тумана!
  - Что?! Да как это не было?! Костя не мог такое сказать! Приведите его ко мне, я хочу, чтобы это он при мне повторил! - Ахметов привстал, насколько ему было возможно с кровати, но тут же рухнул назад - сильно резануло в больной ноге и груди.
  Упав на подушку, он застонал от бессилия и обиды.
  - Успокойтесь, успокойтесь, Рашид Мусанович. Просто, может, что-то вы спутали? Ну, всякое бывает - стресс! Может, все-таки вертолет вас не слушался - отказали приборы, ну, бывает такое - вы растерялись, - настаивал на своей версии Макеев.
  - Я знал, что такое бывает, читал в книгах, но никогда не думал, что это произойдет со мной!! - прорычал Ахметов остервенело.
  - Что вы не знали? Что вертолет может вам не подчиниться? - с надеждой спросил Горин.
   Ахметов тяжело задышал и, гневно сжимая губы, ответил:
  - Нет!! Я не знал, что вы, что кто-то так сыграет! Я не думал, что все это возможно со мной! Вы все врете! Вы все знаете! Вы знаете!! - рычал Рашид.
  - Что мы знаем? - склонился над ним Горин.
  - Вы прекрасно знаете, почему упал вертолет! Это было подстроено! Это была спланированная катастрофа!
  - Успокойтесь, у вас бред! - прошипел Макеев и с опаской оглянулся на дверь. - Бред! Вам плохо! Какой заговор, кому это надо было?
  - А вот этого я не знаю, но знаете вы! И вот сейчас заставляете принять вашу версию!
   Макеев вскочил со стула и, посмотрев на корчившегося на кровати Ахметова, зло бросил:
  - Вы - дурак! Дурак! Зачем вам это? Мы же реально вам выход из вашего безнадежного положения предлагаем! Одумайтесь! Ведь у вас жена, дети!
  - Ах, ты, сука! Сука! Ты моих детей вздумаешь трогать?! - Ахметов опять попытался привстать.
  Но Макеев придавил его грудную клетку кулаком и тихо сказал:
  - Ты, не дергайся! А послушай сначала! Я понимаю тебя. Тебе обидно, что ты крайним остаешься. Но учти, не ты один, из нас тоже козлов отпущения делают! Кому нужна гибель губернатора от теракта - нам?! Да ни в коем случае! Нам это - на хрен не надо!! Но нам, как и тебе, яйца вырвут, если по твоим чертовым показаниям это так окажется! Какая разница, кто и как погиб?! Сейчас это уже неважно! Он мертв! Мертв, понимаешь! А ты жив, и тебе надо жить! И твоей жене надо жить, а не существовать, чтобы мужу инвалиду на зону передачки таскать! Твоим детям - надо учиться! Нам, в конце концов, по карьерной лестнице надо ползти, черт бы тебя побрал! У нас тоже дети есть! Мы же не виноваты, что так все получилось! Что этого солдафона и мудозвона Гусева кончили! Откуда мы знаем? Это большая игра, понимаешь? Большая! И таких, как ты, в ней перемелют, как сухарик в мясорубке, захрустеть не успеешь! - быстро и тихо шептал Макеев.
  Он вдруг заметил, что Ахметов сотрясается от рыданий.
   -Но-но, успокойся. И подумай, прежде чем болтать! Выхода-то нет!
  - Рашид Мусанович, я думаю, вам надо согласиться... - издевательски спокойно сказал Горин.
   Он все это время наблюдал за Ахметовым и поглаживал скулу рукой.
   Рашид несколько раз дернулся и затих. Воцарилась полная тишина, только датчики на медицинских приборах попискивали, мигая разноцветными лампочками. Через несколько секунд Ахметов всхлипнул и тихо спросил осипшим от слез голосом:
  - Что я должен говорить?
  - Ну, вот, это уже лучше, - удовлетворенно сказал Макеев и вновь сел на стул.
   - Это уже по-мужски.
  - Вы вообще ничего не должны говорить, - тихо молвил Горин.
  - Как это? - не понял Ахметов.
  - Так. По крайней мере, то, что вы сейчас нам болтали. Забудьте - раз и навсегда!
  - А что говорить-то?
  - А то, что вы плохо все помните, но помните одно - что вертолет вас не слушался, что приборы отказали, что двигатели не тянули.
  - Да? А как же бортовые самописцы?
  - Черные ящики? Ну, это уже не ваша забота!
   Ахметов вновь застонал и зажмурил глаза.
  - Вам плохо?
  - Я чувствую, что я предал, вернее, хочу предать! - пафосно ответил Рашид.
  - Кого? -вставая со стула, брезгливо спросил Макеев.
  - Себя... и Лешу....
  - Да бросьте вы! - комитетчик направился к двери.
  Горин положил свою ладонь на руку Ахметова и ласково сказал:
  - Рашид, не дури, делай, как говорят, и тебе помогут, никому этот скандал не нужен!
   Ахметов горестно выдохнул:
  - Кто же это сделал?
  - Хм, если б мы знали... - загадочно ответил Горин и, встав со стула, тоже пошел к двери.
  У входа он обернулся и, задержавшись, добавил:
  - Завтра утром мы придем. Так сказать, официально - с адвокатом и понятыми, свидетелями. Ты официально подпишешь протокол допроса. А сейчас - отдыхай, если сможешь. И мой тебе дружеский совет - не дури! У входа в палату - собровцы стоят, - с этими словами он шагнул за дверь, которая медленно закрылась, задрожав рифленым стеклом.
   У палаты его ждал Макеев, который, кивнув спецназовцу в маске, обнял Горина за плечо и тихо шепнул на ухо:
  - Ой, не нравится мне клиент! Ой, не нравится, как бы не спороть фальши!
  Горин кивнул и ответил:
  - Да, парень в шоке, и черт его знает, что у него в раненой тыкве, пожалуй, сегодня родню пускать не надо, завтра протокольчик оформим, тогда.
  - А, может, не рисковать?!
  - Да, усиль охрану, - и Горин покосился на спецназовца.
  Тот кивнул ему головой, зыркнув белыми глазницами прорезей.
  
  
  
  Глава двадцать пятая
  
  
  
   Андрей стоял под горячими струями душа и, закрыв глаза, медленно поворачивался, подставляя тело под водяные канатики. Те мягко щекотали кожу и взбадривали кровь. Но приятные ощущения не воспринимались сознанием. Чувство обреченности и тяжкие мысли крутились в голове страшной каруселью. Нет, это не с ним! Нет, этого не может быть! Словно какой-то злой и коварный режиссер закручивал в его жизни чужой сценарий. Поиск сенсаций. Желание найти горячую тему. Жареха! И вот чем все кончилось! Да и кончилось ли? Впереди, скорее всего, еще самое страшное!
   Куда пропал Постников? Почему его не было на работе после обеда? Что случилось? Отсутствие сведений о Викторе вселяло мучительную тревогу, окончательно загоняло в угол. Как поступить в такой ситуации?
  - Андрей? У тебя все в порядке? -раздался голос Евы за дверью ванной.
   Они приехали к ней в номер. Это было опасно, но другого выхода просто не было. Андрей не знал, что делать. Ехать домой? Но там расправиться с ним еще проще. Мама. Та ничего не знает, но она тоже в опасности. Они могут в любой момент прийти к ней. И тогда... Но звонить домой нельзя. Нужно как-то сообщить маме, что он живой и что у него все в порядке. Андрей выбрал для этой миссии Сергея - водителя такси. Тот обещал позвонить с уличного автомата и сказать, что Смирнов уехал в неожиданную командировку. Даже если телефон прослушивается, голос Сергея не знаком. Да и навести на след этим сообщением он вряд ли сможет. Но с другой стороны, они могли знать, что он здесь, в номере у Евы. Они могли следить. Ева, она не понимает, в какую игру хочет войти! Бедная девушка! Она хочет стать, как мечтал еще недавно и он, знаменитым репортером. Но станет ли?
  - Андрей, у тебя все в порядке? - волновалась за дверью Ева. - Ужин уже привезли, выходи, ты в душе сорок минут!
  - Сейчас! - недовольно откликнулся Андрей.
   Он с неохотой вышел из душа. Вытершись полотенцем, грустно посмотрел на свое отражение в запотевшем зеркале.
  - Господи, как она торопится! - пробубнил Смирнов сам себе.
   В комнате на журнальном столике стоял поднос с ужином. Бифштекс, салат из крабовых палочек, минеральная вода и вишневый ликер. Два вытянутых бокала и белоснежные салфетки.
  Да, сервис заметно вырос в 'совдеповских' гостиницах! Неужели и тараканов вывели? Андрей улыбнулся. Ева стояла возле телевизора и смотрела новости. На ней был симпатичный шелковый халатик с поясом вместо пуговиц. Почувствовав на себе взгляд Смирнова, девушка обернулась и, виновато улыбнувшись, кивнула на кресло.
  - Садись, будем ужинать, ты задержался!
   Андрей рассмотрел черты ее лица. Собранные в метелочку волосы распущены и спадали на плечи. Ева выглядела довольно романтично. Если бы не его положение и события, все было бы похоже на красивое свидание.
   Смирнов вздохнул и сел в кресло. Ева устроилась напротив, поджав под себя ноги на сиденье.
  - Почему ты так на меня посмотрел? - спросила она его.
  - Хм. Как?
  - Ну, у тебя грустный взгляд и немного злой. Ты все еще обижаешься на меня за то, что я на тебя накричала? Извини, но работа - прежде всего.
  - Нет, все нормально. Просто, я не знаю, правильно ли поступаю.
  - Что ты имеешь в виду, что пришел сюда?
  - Нет, то, что собираюсь тебе обо всем рассказать.
  Ева смутилась и, дернув плечиком, обиженно хмыкнула:
  -Ну, если не хочешь, не говори, может, тебе мало денег, которые я предложила?
  - Деньги тут не причем, просто ты, такая красивая и хрупкая, можешь пострадать, а я бы этого не хотел, из-за меня и так уже погиб человек!
  Ева не отреагировала на его слова. Она взяла бутылку с ликером и разлила в бокалы:
  - Это мой любимый - настоящий немецкий ликер. Я его привезла из Германии. Пей, - она кивнула на бокал.
  Смирнов взял бокал и, сделав глоток, сказал:
  - М-м! Вкусно! У нас такое редко пьют.
  - Что, в основном водку?
  - Да. Ну, пиво в последнее время. Коньяк на крайний случай.
  - Что значит, на крайний случай? - не поняла его Ева.
  - Ну, это когда просто так хочется пофорсить или пить больше нечего, - улыбнулся Андрей.
  - Странно, странные привычки. Вы, русские, вообще - странный народ! - задумчиво сказала Ева.
  - Да, это у нас есть, - поддержал ее тон Андрей. - А почему ты вообще заинтересовалась Россией? Из любопытства или зов предков?
  - Что значит, зов предков?
  - Ну, вы, немцы, вообще всегда нами интересовались, еще с Чудского озера.
  - С Чу...дс...квого... озера?
  - А, не знаешь, истории? На этом озере русский князь Александр Невский разбил ваших псов-рыцарей, - шутливо пояснил Андрей.
  - Ах, да! Было! Но нет, не поэтому заинтересовалась, а потому, что заставили.
  - То есть, как заставили? - в свою очередь не понял Смирнов.
  - Ну, я же до восемьдесят восьмого года жила в социализме - ГДР и все такое. У нас была обязательная программа изучения русского. Вот я и изучала. Потом увлеклась, втянулась, в институте учила. Со мной даже забавный случай был в Ленинграде. Мы туда по путевке ездили, в восемьдесят шестом, всем классом.
  - Что за история?
  - Да вот, приехали мы в Ленинград, я тогда первый раз в России оказалась. Девочкой была.
  - И что?
  - Ну и решила с подружкой на практике русский язык попробовать - поговорить с настоящим русским парнем, а то до этого все болтали между собой, а это не то! Едем мы в метро, я волнуюсь -рядом стоит молодой парень, блондин, веснушки. Ну, настоящий русский! Я ему говорю по-русски: 'Здравствуйте, как пройти на Дворцовую площадь'. А он посмотрел на меня презрительно и говорит по-английски: 'Я не говорю по-русски! Говорите по-английски'. Я удивилась: как так - русский по-русски не говорит?! А потом разговорились - моя подруга по-английски болтала.
  - И что, на иностранца что ли нарвались?
  - Нет, он был латыш из Риги, просто не хотел по-русски говорить, не считал себя русским. Ему хотелось быть латышом. Тогда-то Латвия еще в СССР была. А они вас оккупантами называли!
  - Да они нас и сейчас называют, странно это - вы их тоже оккупировали, в войну, а они только нас называют, а вы вроде теперь им друзья.
  - Мы оккупировали их всего три года, а вы пятьдесят! - Ева глотнула ликера из бокала.
  - То есть, мы плохие, а вы хорошие?
  - Нет, не в этом дело. Просто вы никак не хотите признать зло.
  - Ты про коммунизм?
  - Да, он столько горя всем принес, а вы делаете вид, будто ничего не случилось. Это не правильно. Мы вот признались, что нацизм - это зло. И знаешь, нашей нации даже легче стало. Ведь великой считается не та нация, которая сильная, а та, которая имеет силы признать свои ошибки!
  - Да, то, что немцы - философы, я знаю, ты красиво говоришь, но жизнь - это не только красивые слова, все намного сложнее!
  - Это у вас, русских, все сложно. На самом деле все - просто.
  - Так ты знаешь, что нам надо делать, чтобы жить хорошо?
  - Да, знаю...
  - Хм, и что же?!
  - Вам надо просто любить себя, любить окружающих, уважать близких и дальних! И воспитывать в себе это уважение. И тогда у вас все получится. Я просто как посторонний человек все вижу. Вы не уважаете себя, а злитесь на окружающих.
  - Хм, я вот на тебя не злюсь, ты мне ничего плохого не сделала.
  - Ну, я и ты - частный случай, а я имею в виду - вас, русских. Вы злитесь друг на друга!
  - Да, интересный рецепт, а как заставить людей не злиться друг на друга? Ведь общество так несовершенно, наше общество. Каждый хочет жить в достатке, быть богатым, а порой в нашей жизни на элементарное не хватает, как тут не разозлишься?
  - Чтобы быть богатым, надо уважать свой труд и труд окружающих тебя людей. Только уважение к труду может привести к достатку. Бизнес не может быть построен на обмане, а труд - это часть бизнеса. Не надо завидовать успешным и деловым людям. А им не надо строить свой бизнес на резкой прибыли. Ведь почти всегда резкая прибыль - это нехорошо, это всегда связано с криминалом, с обманом.
   Смирнов улыбнулся. Наивные рассуждения иностранки звучали как сочинение в школе. Романтика человеческого достоинства и справедливое общество! Ах, если бы так же думали многие в России!
  - Нет, Ева, я вижу, ты плохо знаешь нашу страну. У нас семьдесят лет в человеке убивали личность, семьдесят лет в человеке убивали уважение к частной собственности, а это и есть твой труд! Мы просто не знаем, что такое уважение к своему труду. Поэтому наше общество больно! Это вам там, за границей, кажется, что наш народ не хочет жить при демократии. Он хотел демократии, но, попробовав, плюнул! Любви к работе ведь ему коммунисты не привили. Да и вера в доброго царя еще сильна в народе, вера в сильную и справедливую руку! Мы думаем, что жить в тоталитарном государстве проще и надежнее, чем в демократическом, и от этого никуда не денешься. Поэтому все твои рассуждения - не для нашего народа! Хотя я с тобой во многом согласен.
   Ева посмотрела ему в глаза и, словно актриса провинциального драмтеатра, произнесла пафосную реплику:
  - Андрей. Это - не я говорю. И ты можешь с этим соглашаться или не соглашаться, это говорит история, это говорит здравый смысл!
  - Господи, сколько патетики! Хм, ты пытаешься вселить в мое сознание любовь к демократическим ценностям? Но я и так демократ! Я - журналист, а в нашей стране, к сожалению, самые демократически настроенные люди - только журналисты! Даже интеллигенция сейчас считает демократию дерьмом! Некоторые так и называют ее - дерьмократия!
  - Как-как ты говоришь? Дерьмо-кратия?! Ха - интересно! - Ева рассмеялась.
  Смирнов обиделся:
  - Тебе смешно.
  - Не обижайся, просто Уинстон Черчилль однажды сказал очень верную фразу. Если ее перевести на русский, она звучит примерно так: 'Демократия - очень мерзкая форма управления государством, но, к сожалению, ничего совершеннее люди не придумали'. Умный он был, этот толстяк. - Ева вдруг стала грустной, поставив бокал на стол, серьезно добавила:
  - Ладно, что-то мы от главного уклоняемся, прячем главное. Я пригласила тебя в свой номер не за тем, чтобы разговаривать о причинах плохого устройства вашего государства, и не на романтический ужин. Я вообще к себе мужчин вот так не приглашаю, поэтому прошу тебя, расскажи мне то, что ты обещал. О деньгах мы договоримся. Я тебя, поверь, не обману.
   Смирнов тоже помрачнел. Он вдруг заметил, что в эти минуты совсем забыл о своих проблемах. Ему было хорошо с этой чужой и далекой немкой. Сидеть вот так и разговаривать. Жаль, что все хорошее быстро кончается. Она разрушила все это хрупкое очарование своими напоминаниями. В ней проснулся бизнесмен, холодный и расчетливый, дотошный западный журналист, равнодушный и придирчивый! Ему вдруг стало обидно.
  Андрей налил себе почти полный бокал ликера. Посмотрев на Еву, он зло процедил сквозь зубы:
  - Опять о деньгах. Говоришь, хорошо заплатишь? Ладно. Но есть одно условие!
  - Какое?
  - Я рассказываю тебе все. А это, поверь, тянет на маленькую сенсацию, а ты за это помогаешь мне уехать на запад, хотя бы к вам в Германию, ну или в любую страну. Жить здесь я не могу. Да и опасно будет после этого рассказа.
   Ева глотнула из бокала и, поставив его, закурила сигарету. Смирнов внимательно наблюдал за ее реакцией. Но девушка спокойно выдержала его взгляд и, выпустив в потолок дым, спокойным ровным голосом ответила:
  - Хорошо, все, что смогу, я сделаю. Но это действительно должна быть настоящая сенсация, иначе мне не помочь тебе.
  - Поверь мне, это сенсация.
  - Хорошо, рассказывай.
   Смирнов, выпив залпом налитый ликер, пододвинул к себе тарелку с бифштексом и взял вилку. Ева улыбнулась:
  - Ты прав, мы совсем забыли о мясе, оно уже остыло!
  - Сейчас я его подогрею, - буркнул Андрей, жуя кусок. - Слушай, а как ты относишься к сепаратизму?
  - Хм, к сепаратизму?! Это когда хотят разделить государство на части?
  - Да, как этот кусок мяса. Резким движением! - Андрей кромсал бифштекс ножом.
   Ева наблюдала за его движениями и спросила:
  - Это уже начало твоего рассказа?
  - В общем, да.
  
  
  
  Глава двадцать шестая
  
  
  
   Холодный порыв ветра завыл голодным волком в арке проходного двора. Постников шел по темному проулку, отворачивая лицо от противных и колючих порывов февральской пурги. Впереди замаячили огни круглосуточно работающего павильона. Виктор остановился и оглянулся. В арочном проходе никого не было. Лишь скрюченный бродячий пес плелся за ним, поджав хвост. Постников посмотрел на собаку и печально произнес:
  - Что, дружище, не повезло в этой жизни?
   Пес жалобно заскулил и сверкнул голодными глазами. Виктор присел на корточки и протянул к нему руку. Холодный мокрый нос ткнулся в ладонь:
  - Сейчас я куплю тебе что-нибудь, малыш. Господи! Как все похоже! Господи! Прямо какое-то 'Собачье сердце', - бормотал Виктор.
   В павильоне никого не было. Прилавки с пивом и консервами и холодильник с прозрачной дверкой - стандартный набор интерьера ночной забегаловки. Постников подошел к небольшому окошку, сделанному прямо в одной из витрин. Оттуда на него смотрело толстое лицо продавщицы. Ярко-красные волосы и синие тени под бровями - боевой окрас ночного работника общепита. Такая отпугнет любого грабителя. Тетка лениво посмотрела на Виктора и, пару раз двинув скулами, замерла в ожидании заказа.
  - Девушка, у вас водка есть хорошая?
  - У нас вся - хорошая! - продавщица вульгарно улыбнулась, толстый слой ярко красной помады зловеще полыхнул на ее губах.
  - Нет, мне посоветуйте такую, ну, которую вы сами пили, чтоб завтра голова не болела.
  - Ой, милок! Такую еще не придумали. Кто придумает, наверное, эту, как там ее - шнобелевскую премию получит! - тетка громко расхохоталась.
   Постников печально улыбнулся ее шутке и, достав сто рублей, протянул в окошко:
  - Дайте что-нибудь на ваш вкус.
   Продавщица, как иллюзионист, подхватила купюру с прилавка и, нырнув вниз, поставила перед Виктором бутылку. Тот посмотрел на стеклянный цилиндр и кивнул головой:
  - И консервы какие-нибудь дайте.
  - Сайра - хорошая, камбала в томате есть! Что дать?
  - Дайте в томате, с детства люблю.
   Продавщица достала банку и положила рядом с бутылкой. Тут ее взгляд упал за спину Постникова. Тетка нахмурила брови и крикнула:
  - А ну, пошел отсюда!
   Виктор оглянулся. Перед входом стоял бродячий пес и с надеждой смотрел на него. Постников подмигнул ему и, повернувшись к продавщице, добавил:
  - Не ругайтесь, это - мой, я сейчас его уведу. У вас есть колбаса?
  - Только ливерная.
  - Дайте полкило.
   Тетка что-то тихо проворчала и поплелась к холодильнику. Достав оттуда палку колбасы, она отмахнула от нее большим ножом кусок. Взвесив его на весах, продавщица сказала:
  - Не хватает, надо добавить двадцать три сорок.
  - Без проблем, - ответил Виктор, положив на прилавок еще три десятки. - Сдачи не надо.
   Продавщица печально вздохнула и, улыбнувшись, ответила:
  - Надо же, так хорошо одет, а пес такой ободранный. Ты что, его не кормишь?
  - Да вот, в командировке был, а он изголодался, бедняга, сейчас откормлю, - пошутил Постников и вышел из павильона.
   На улице ветер стих. Виктор посмотрел на ночное небо. Пес заскулил возле ног, учуяв запах колбасы. Постников развернул бумагу и положил перед ним кусок. Собака, жадно чавкая, ела угощенье. Виктор улыбнулся и, присев на корточки, погладил псину по холке. Тот вздрогнул и тихо зарычал.
  - Вот тебе раз, я тебя угостил, а ты на меня рычишь?
   В этот момент из-за угла павильона вышел шатающийся мужик. Серая фуфайка и нелепая бесформенная кроличья шапка на голове. Мужик нетвердо стоял на ногах и придерживался за стену. Виктор посмотрел на запоздалого покупателя и шутливо спросил:
  - Что, сколько водки не бери - все равно два раза бегать? План пришел выполнять?
   Мужик зло посмотрел на него и, подойдя ближе, остановился.
  - Не знаешь, кто там работает? Варька или Люська! В долг хочу взять!
  - Извини, братан, я их не определяю, для меня они все на одну рожу!
   Мужик печально вздохнул и ответил:
  - Для меня тоже, а в павильоне хозяина нет?
  - Нет, вроде пусто. Да поздно уже, хозяин спит, наверное, давно! Только вот мы, да пес шаримся!
  - Это верно!
   Мужик быстро осмотрелся по сторонам. Постников вдруг заволновался. Ему не понравилось выражение глаз этого алкаша. Нервные движения, подозрительный осмотр местности. Виктор попытался подняться, но не успел. В руке незнакомца мелькнуло лезвие ножа. Стальная пластина, пробив куртку под лопаткой, вонзилось прямо в сердце. Постников почувствовал, как кровь в нем, словно взорвавшись, хлынула в легкие. Виктор захрипел, но в этот момент убийца, вытащив четким движением нож из спины, молниеносно полосонул им Виктору по горлу. Темно-бурый фонтан крови ударил в снег. Постников повалился, как куль с картошкой, и, дернув ногами, затих. Пес заскулил и отскочил в сторону. Убийца взглянул на лежащего Виктора и исчез за углом павильона. Собака, проводив его тень взглядом, вернулась. Понюхав теплую лужицу крови, пес схватил кусок колбасы и бросился в подворотню.
  
  
  Глава двадцать седьмая
  
  
  
  - Рашид! Они не оставят нас в покое! Подумай о сыне! Ты уже все равно не сможешь летать после таких травм!
   Ахметов жалостно смотрел на спину жены, содрогающуюся от рыданий. Женщина лежала у него на груди и отчаянно бормотала слова в складки одежды. Ахметов пережидал взрыв отчаяния жены.
  - Рашид, одумайся! Не надо этих принципов! Они все могут! Я боюсь ходить по улице! Мне все время кажется, что они следят!
   Ахметов погладил жену по голове и ласково оторвал от своей груди:
  - Света, они приходили?
  - Да!
  - Когда?
  - Вчера и позавчера! Очень гнусные и страшные типы! По их лицам видно, что от них всего можно ожидать!
  - Это были следователи Горин и Макеев?!
  - Нет! Эти-то нормальные , они вот и меня к тебе пустили, а раньше и на порог не пускали! То другие приходили!
  - А кто?
  - Я не знаю! Они не представились, сказали только, что члены комиссии из Москвы!
  - Какой еще комиссии?
  - Ну, ты что? Об этой катастрофе вся Россия говорит! Даже за границей пару раз сказали! Все знают!
  - Так они что, из комиссии по расследованию причин аварии?
  - Да, вроде, да. Там один тип был, такой низенький, мрачный, в очках, морда, как у Берии! Сволочь! Сразу видно - гэбешник, говорит, как жаба, ничего не поймешь! Эмоций нет, на лице одна и та же ехидная улыбка, его Павел зовут, Сергеевич, что ли. - Жена вытерла ребром ладони слезы с лица. Тушь на ресницах потекла, и черные разводы на ее щеках стали похожи на зловещие шаманские узоры.
  - Света, успокойся, успокойся и соберись! Мне надо все знать - трезво, без эмоций!
   Светлана всхлипнула, как дитя, и дрожащей рукой взяла с тумбочки возле кровати стакан с водой. Жадно глотая жидкость, она икала, расплескивала воду прямо на простыни. Ахметов смотрел на жену и понимал, что ее обработали по полной программе. Психологический прессинг она не выдержала. Что будет дальше? Ведь еще есть и сын Витька, студент-первокурсник. Господи, если они и за него возьмутся?
   Ахметов зажмурился и спросил:
  - Света, расскажи, что они говорили? Подробно.
   Жена немного успокоилась и, посмотрев на Рашида, нежно погладила его по щеке. Седая щетина противно зашуршала под ее ладонью:
  - Тебе бы побриться, Рашид, оброс весь.
  - Света, я тебя прошу, соберись! - Прошептал Ахметов и поманив ее пальцем. Светлана нагнулась.
  Рашид прошептал ей на ухо:
  - Я совсем забыл, не надо тут говорить, если можешь прошептать! Только совсем тихо, я думаю, нас слушают тут!
   Светлана понимающе закивала головой. Она вздрогнула и, отстранившись от Ахметова, достала из-под кровати свою дамскую сумочку. Покопавшись в ней, извлекла блокнот и ручку. Ахметов, увидев это, молча кивнул головой в знак одобрения. Светлана застрочила пером по бумаге. Через минуту она сунула ему в руку листок. Ахметов поднес его к глазам, но не смог прочитать, было слишком темно. Светлана, посмотрев по сторонам, достала из сумочки зажигалку. Огонек пламени осветил изголовье кровати. Рашид прочитал написанное и смял листок. Он тяжело вздохнул и понимающе покачал головой.
  - Они это предлагали? - прошептал он жене.
   Та закивала головой.
  - Чтобы я так сказал? И Костя согласился, он был у тебя?
   Жена грустно улыбнулась.
  - Мне надо кое-что написать, ты сможешь вынести это? Или тебя проверят?
  Светлана растерянно дернула плечами.
  - Понятно. Ты не знаешь. Ну, все равно, давай ручку, я напишу, и бумагу эту вынесешь, и надо придумать, куда ее деть, - совсем тихо прошептал Рашид, наклонив ее голову к своим губам.
   Светлана покорно вздохнула.
  - А у Вити все хорошо, он тоже хочет к тебе прийти, только его пока не пускают, - намеренно громко сказала Светлана.
   Рашид улыбнулся и, подхватив ее игру, так же громко ответил:
  - Знаешь, Света, ничего в голову не лезет.
   Его рука выводила шариковой ручкой слова на листе бумаги. Стержень пару раз ее проткнул. Закончив писать, Рашид сунул листок в руку жене. Та аккуратно его сложила, расстегнула кофточку и спрятала в бюстгальтер. Ахметов улыбнулся и, погрозив пальцем, кивнул на ее груди. Светлана хмыкнула и громко ответила:
  - А я то как соскучилась!
   Рашид выразительно посмотрел на сломанную ногу.
  - Ничего, я справлюсь, - томно прошептала жена, засунув руку ему под одеяло.
   Ахметов невольно рассмеялся.
  - Нельзя мне пока, Свет, подождем.
   Жена покачала головой и, встав со стула, тихо сказала:
  - Ладно, я завтра приду, принесу фруктов еще и минералки. Больше-то тебе вроде ничего нельзя, доктор сказал.
  - Лицо умой, оно все в разводах. Тушь-то потекла. И Витьке привет, пусть придет, и Костя, если сможет, - Ахметов помахал ей рукой.
   Светлана попятилась назад. Поддернув грудь рукой, она кивнула на дверь и громко сказала:
  - Рашид, ты подумай о нас, подумай. Это очень серьезно!
   Ахметов увидел, что она опять играет. Он понял, что она его не бросит ни при каких обстоятельствах. Он ясно осознал, что любит ее больше жизни. Рашид улыбнулся и закрыл глаза.
  
  
  - Ты хочешь сказать, что тут, в центре России, в Сибири, есть люди, которые мечтают о создании самостоятельного независимого государства? - недоумевала Ева.
  - Да! - подтвердил Андрей и, достав сигарету из пачки, закурил.
  - То есть, русские не хотят жить с русскими? Кому пришла в голову эта бредовая идея?!
  - Ева, не руби с плеча! Ты же не знаешь всех обстоятельств, там, в Берлине многое непонятно!
  - Что, значит, не руби с плеча?
  - Ну, по-нашему, вернее, мы так говорим, когда кто-то делает поспешные выводы!
  - А, понятно: я тороплюсь делать выводы! Хорошо, объясни мне, почему такое возможно, когда губернатор становится, можно сказать, бунтарем, по-вашему, изменником?!
  - Ева, ты опять торопишься, все гораздо сложнее, - Андрей закрыл глаза и помассировал пальцами виски.
  Голова раскалывалась от усталости.
  - Ну, так объясняй мне, ты же обещал мне сенсацию! Пока я слышу только твою сказку, так сказать, историю, в которую нельзя поверить! Это невозможно!
  - Хорошо, успокойся, я все расскажу, все объясню, ты так бурно реагируешь на мой рассказ, что я вообще сомневаюсь, что ты немка. Ты больше похожа на итальянку, - Андрей грустно улыбнулся.
  - Нет, я немка, но я журналист и привыкла проверять факты - в отличие от многих ваших русских журналистов, - парировала Ева, не принимая его миролюбивого тона.
  - Ладно! Все, что я тебе рассказываю, я же говорю, подтверждают документы, которые передал мне перед смертью губернатор. Они и есть доказательства! Причем, все эти случаи сегодня со мной, они тоже с этим связаны, меня просто пытаются убрать! Смерть моего знакомого, у которого мы брали автомобиль, чтобы съездить в Саяны, тоже прямое следствие того, о чем я тебе рассказал.
  - Хорошо, я верю в эту цепочку! Но я не пойму одного - зачем губернатору Гусеву, погибшему в авиакатастрофе, все это было надо? Ведь он прекрасно понимал, что обречен на проигрыш?
  - Да затем, я тебе все объясню! Сложилась такая ситуация! Это с виду Россия похожа на большую страну, где все едино. Но на самом деле это не так! Мы уже давно стали похожи на британскую империю, где есть Лондон, и острова Британии, и колонии! Все, что в Москве, до Урала, - это центр. Ну а мы тут, в глубинке, давно стали колониями! У нас выкачивают нефть, газ, золото, лес! Все! Не давая ничего! Все забирает Москва! Местное население живет впроголодь! Их жизнь ничем не отличается от жизни папуасов, которых порабощали англичане. Но те хоть культуру свою несли и основы демократии, а наши правители, которые сидят в Кремле, они только из нас качают деньги! И так будет продолжаться. Впереди нет никакого просвета, - горячо говорил Андрей, задетый за живое.
  - Неужели это говоришь ты? Неужели есть такие настроения в вашем обществе? - не поверила его словам Ева.
  - Есть, как видишь. Многие это понимают, но боятся. Гусев был первый, кто рискнул! Но, вот как видишь, ему даже не дали вякнуть - убрали! Я не считаю Чечню или там Ингушетию. Как ты знаешь, в этих республиках - мусульманская религия и они не когда не хотели жить вместе с православными. Мусульмане, как ты понимаешь, не очень хорошо относятся к христианам. Но то Чечня, а то Сибирь!
  - Так и я про это! Как такое возможно в Сибири, ведь тут русские живут!
  - Ну, не совсем, ты же сама говоришь, Сибирь - это, по сути, своя страна! Просто исторически ее считали частью России, но это отдельная страна - со своей культурой, своим народом, своими традициями и своими интересами! - убеждал Еву Андрей.
  - Нет, народность определяет язык. Ну, вот, например, у украинцев есть свой язык и, хотя они русские, или, ну как вы там говорите, малороссы, но у них есть свой язык!
  - Нет, ты не права, а как расценивать вариант с Австрией? Там жители говорят на немецком, но это не Германия. Это ведь другая страна! Или США и Канада - государственный язык - английский, но это ведь не Англия или та же Австралия! Примеров много.
   Ева промолчала. Доводы Смирнова показались ей убедительными. Девушка отпила ликер из бокала и тоже закурила.
  - Понимаешь, складывается такое положение, когда становится ясно, что жить в такой огромной стране - просто не эффективно, экономически окраины всегда будут жить в нищете! Мы, жители Сибири, обречены на отсталость. Выход один - отделиться. Разъединиться! Экономически, политически! Тут возможны разные варианты - ну, та же конфедерация! Но у нас должно быть свое государство! Мы не можем до бесконечности жить на этой земле - и не быть ее хозяевами! Коммунисты просто не давали быть хозяевами, а сегодняшние правители - элементарно все отобрали и грабят нас, не давая нам ничего!
  - Нет, это неправильно! Вы не можете разъединяться! Вас захватит тогда Китай или кто другой, - не согласилась с Андреем Ева.
  - Да брось ты! Кто нас захватит? Хуже той кабалы, которая есть сейчас, не будет уже! Эстония вон - у них всего полтора миллиона населения, и что? Никто же их не захватывает! У нас в Белоярске населения больше миллиона! Это роли не играет. Просто Москва - это империя, и она никогда не отдаст то, что ей принадлежит! Но всегда так продолжаться не может! Пусть даже не сейчас, ну через сто лет, но Сибирь перестанет быть Российским сырьевым придатком. Когда-то что-то произойдет! Гусев просто сделал первую попытку, и она была неудачной. А сейчас все это хотят замять! Потому как если все это будет просачиваться, оно превратится в серьезную проблему, и отвернуться от нее уже будет нельзя! Кремлю и так проблем с Кавказом хватает, да плюс к тому же Калининградская область, между прочим, бывшая восточная Пруссия! Дальний Восток! Курилы! На самом деле империя трещит по швам. А Кремль делает вид, что ничего не происходит. А это до бесконечности продолжаться не будет! И у тебя есть шанс, сказать и рассказать первой о проблеме Сибири. Это твоя, можно сказать, историческая миссия! - Андрей посмотрел Еве в глаза.
   Та не выдержала его взгляда и отвела глаза в сторону. Стряхнув с сигареты пепел, она тихо спросила:
  - Хорошо, где эти документы? Я хочу на них посмотреть!
  - Ну, я вижу, ты мне веришь. Документы спрятаны, я их спрятал, как будто чувствовал, что все это закрутится, а спрята... - Андрей не успел договорить.
  На половине фразы его перебила трель телефонного звонка.
   Смирнов подозрительно посмотрел на Еву, затем взглянул на часы на руке и тревожно спросил:
  - Ты ждешь звонка? Сейчас два часа ночи.
   Ева взволновано закачала головой.
  - Нет, я не знаю, кто это может быть.
   Смирнов встал с кресла и, кивнув на телефон, сказал:
  - Возьми трубку!
   Ева послушалась. Она нервно выхватила трубку из гнезда аппарата:
  - Алло... да....
   Ее лицо напряглось и она, протянув трубку Андрею, изумленно сказала ему:
  - Это тебя....
  - Меня?! - Андрей испугался.
   Поднеся трубку к уху, он осторожно спросил:
  - Да, кто хочет со мной говорить?
  - Это Илья Васильевич, знаешь такого? - грубо прозвучал на том конце провода бас Егорова. -Только не произноси моей фамилии!
  - Васильевич, Господи! Как ты меня нашел!
  - Молчи и слушай, сейчас не время! Ты, надеюсь, не разболтал этой немке о том, где лежат бумаги?
  - Нет, - растерянно ответил Андрей. - Так вы знаете?
  - Знаю! Слушай и не перебивай! Тебя наверняка прослушивают. Не знаю, как номер, но трубу твою слушают точно. Вытащи батарейку! А еще лучше, выброси свой мобильник в унитаз! Или, еще куда. Не болтай ничего вслух! Они все узнают, тогда тебе крышка! Как и нам! Не делай ошибок! Все переговоры - только при личном контакте! Я сам тебя найду! Завтра! Главное - договорись с ней о репортаже! И еще - ищи свидетелей, иначе всем хана!
  - А как Витька?! Он где?! Я его потерял! Он должен был позвонить! Но - тишина!
  - С ним все нормально, его пока не ищи! Я сам тебя найду, ты пока не болтай лишнего: раскроешь карты - вообще из гостиницы не выйдешь, и старайся быть в людных местах, там они побоятся напасть! Все! - разговор резко прервался, и в трубке запищали короткие гудки.
   Андрей ошеломленно смотрел на трубку в руке, потом положил ее на аппарат. Ева настороженно спросила:
  - Кто это был? Откуда он узнал, что ты здесь?
   Смирнов, ничего не отвечая ей, бросился к шкафу в прихожей, где висела одежда. Достав из кармана куртки сотовый телефон, он подбежал к окну и, открыв его, выбросил сотик на улицу. Ева с изумлением наблюдала за его действиями:
  - Ты что делаешь, Андрей? Что случилось? Ты меня пугаешь!
   Андрей подошел к девушке вплотную и тихо спросил:
  - У тебя сотовый включен?
  - Да, а что? Я всегда его включенным держу, жду звонка из Берлина.
  - Я прошу тебя, выключи его! Вытащи батарейку. Это надо сделать сейчас! - требовательно прошептал Смирнов.
   Ева, словно завороженная, достала из тумбочки телефон и сделала, как просил Андрей. После того, как батарейка оказалась на столе, Смирнов облегченно вздохнул и сел в кресло. Ева, посмотрев на него, тревожно спросила:
  - Что все это значит? Что за шпионские страсти?!
   Андрей взглянул на немку исподлобья и ехидно ответил:
  - Добро пожаловать, фройлен, в игру под названием ' под колпаком КГБ'! - и совсем серьезно добавил: - Нам надо отсюда уходить!
   Ева в изумлении прижала ладошку ко рту. Она поняла, что положение очень серьезное. Смирнов засуетился и стал собирать вещи. Камеру и штатив он отнес к двери. Ева стояла и наблюдала за ним в растерянности. Андрей, увидев ее нерешительность, прикрикнул:
  - Ну, что встала? Собирайся! Мы уходим отсюда.
  - Куда? - выдавила из себя девушка.
  - Не знаю, главное, что уходим! Шевелись! У тебя будет забавное сибирское сафари!
  
  
  
  Глава двадцать седьмая
  
  
  
   Противный хриплый звонок разнесся по пустому коридору. В ночной тишине он был похож на крики о помощи простуженного алкоголика. Шарканье тапочек по дощатому полу - и недовольный женский голос спросил сквозь толстую дубовую дверь:
  - Кто там еще?
  - Константин Симигин здесь живет?
   Повисла пауза. Женщина спросонья соображала, как ответить.
  - Эй, вы что там, оглохли? Костя Симигин здесь живет?
  - Костя? Да, к нему два раза на синюю кнопку надо давить! Какого хрена на мою кнопку давишь, мать твою! - послышался злобный ответ обитательницы квартиры.
  - Простите, тут не написано, можно его позвать?
  - Ты что, обалдел? Два ночи! А то и три! Какого хрена? Я тебе что, служанка? - ругалась женщина.
  - Простите, но мне срочно, да и, похоже, его звонок не работает!
  - А мне-то что?
  - А ну, прекрати! Открывай, мать твою! Милиция! - неожиданно заорал ночной гость.
   Тетка вздрогнула и суетливо повернула ручку замка. Свет, ворвавшийся из подъезда в темную щель дверного проема, на несколько секунд ослепил ее. Помятое толстое лицо и здоровенный синяк под глазом. Растрепанные волосы торчали в разные стороны, словно куски проволоки. Тетка зажмурилась и, прикрыв глаза ладонью, забормотала:
  - Так бы сразу и сказали, гражданин начальник! А то мало ли кто тут ночью стучится! Я думала, хулиганы какие.
   Мужчина отстранил женщину в сторону и шагнул в квартиру. В темноте большого коридора ничего нельзя было рассмотреть.
  - У вас тут свет-то включается? - требовательно спросил гость у хозяйки.
  - Да, конечно, - тетка засуетилась и нащупала на стене кнопку выключателя.
   Тусклая лампочка без абажура с трудом осветила пространство прихожей. Длинный коридор коммуналки уходил в темноту. На натянутых от стены к стене веревках висели постиранные вещи. В воздухе стоял устойчивый запах сырости и плесени. Мужчина посмотрел на хозяйку и миролюбиво спросил:
  - Вас как звать-то?
  - Анка, Анна Петровна. Стругацкая, ой, а вы из какого отдела? - женщина постаралась пригладить рукой растрепанные волосы.
  - Из городского. Майор Егоров.
  - Ой, майор Егоров, из городского. А вам Костю? А что он натворил? - с любопытством затараторила Стругацкая.
  - Ничего, мне надо с ним поговорить! Где его комната?
  - Там по коридору, вторая дверь - красным обита. Ничего не надо, а вон ночью приходят, вечером приходят, днем приходят! - как бы самой себе рассказывала сплетню Стругацкая.
   Егоров посмотрел на нее и насторожился:
  - Кто приходит?
  - Да, кто его знает?! Не представляются, дядьки какие-то. Вот, вечером двое были! В костюмах! Словно из прокуратуры! - выдала информацию Анна Петровна.
   Илья Васильевич хмыкнул и зашагал по коридору. Стругацкая семенила рядом:
  - Вот, вот его дверь! - указала она на красный прямоугольник, обитый искусственной кожей.
   Анна Петровна приложила к двери ухо и, послушав, постучала:
  - Костя, открывай! Костя!
   Егоров обернулся на входную дверь и недовольно буркнул:
  - Анна Петровна! Вы идите, это, дверь закройте - сквозняк! А я тут сам разберусь!
  - Хорошо, хорошо, - услужливо ответила женщина и двинулась назад.
   Илья Васильевич, посмотрел ей вслед и обреченно покачал головой:
  - Ничего не меняется, все те же лица, все та же пьеса!
   В этот момент дверь комнаты Симигина открылась, и в коридоре показалась его всклокоченная голова.
  - Кто тут? - испуганно спросил Константин.
  - Гражданин Симигин? Я из милиции, майор Егоров.
   Костя, недовольно взглянув на протянутое Егоровым удостоверение, поморщился:
  - Ну, сколько можно? И ночью покоя нет, что еще?
  - Я могу войти? - требовательно спросил Илья Васильевич.
  -Ну, проходите, только дайте я оденусь, спал ведь все-таки! - Симигин распахнул дверь.
   Егоров вошел в комнату и огляделся. Шкаф, стол, старинный буфет на кривых ножках и старый, почти развалившийся диван. Типичный интерьер холостяка, которого мало интересует его быт. Симигин стоял, скрестив руки на груди. Эта поза выглядела нелепой, поскольку на нем, кроме синих семейных трусов и желтой майки, ничего не было. Егоров посмотрел на него и улыбнулся:
  - Могу я куда-нибудь присесть?
  - Да, вон табурет, возле окна.
   Илья Васильевич посмотрел на свои ботинки, но снимать их не стал. Подойдя к табурету, Егоров скинул куртку и положил ее на край дивана. Костя стоял в нерешительности, не зная, как себя вести.
  - Константин, да вы садитесь, я задам вам пару вопросов и все, - взял в свои руки инициативу Егоров.
  - Хм, да, да... - Симигин устроился на краешке дивана. - Я просто не понимаю, что за визит в три ночи?
  - Обстоятельства.
  -Но меня уже допрашивали вечером, я дал показания, что еще вам от меня надо? - в голосе Симигина послышалось раздражение.
  - Этот допрос - дополнение, вернее, это не допрос, а беседа, так сказать, кое-что надо прояснить, - сурово ответил Егоров.
  - Да, но нельзя ли было сделать это утром? Все-таки ночь, хоть какое-то представление вы имеете о личной жизни? - обиженно буркнул Симигин.
  - Прошу прошения, но дело серьезное! С вашего разрешения, чтобы все быстро закончилось, я запишу ваши показания на магнитную ленту. - Егоров достал из кармана брюк диктофон и положил его рядом с Симигиным.
  - Да, вот так? А если я откажусь?
  - Ну, это ваше право! Но я хотел так ускорить процесс. Нам для комиссии надо кое-что быстро узнать, экспертизу торопят из Москвы, а эксперты работают круглые сутки! Вот я и подумал, что вы нам пойдете навстречу, - печально сказал Егоров и потянулся к диктофону.
   Симигин хмыкнул и махнул рукой:
  - Да ладно уж, пишите, только давайте быстро! Я спать хочу! Я в последнее время и так не сплю! Тут вот первую ночь удалось заснуть, а не дали!
  - Спасибо, начнем тогда, чтоб быстрее! - Егоров включил кнопку записи на диктофоне. - Когда вы увидели, что летите на ЛЭП?
  - Когда? Да я вообще не видел, провода прямо перед кабиной появились! - удивился вопросу Симигин.
  - Значит, туман был плотный?
  -Как молоко, видимость - метра два от кабины, ну, это, конечно, относительно, скорость-то у нас километров шестьдесят была.
  - А когда он появился? Когда вы увидели, что туман в горах? Неужели раньше не могли свернуть? Назад вернуться?
  -Да в том-то и дело, что туман-то этот мы вообще не видели. Как пошли на снижение в горы, так он перед нами и возник! Мы же погоду не раз запрашивали - никакого тумана, солнечно, видимость - двадцать километров! Я же все это рассказывал вашим, ну, прокурорским!
  - Да, я знаю, - соврал Егоров.
  - Ну, а что опять спрашиваете? Вы же сами просили говорить по-другому, а сейчас опять мою версию назад, что ли, тянете?
  - Нет, сейчас нужна правдивая версия, это необходимо для составления экспертизы.
  - Но я же правдивую и рассказывал, - Симигин зевнул и потер глаза кулаком.
  - Расскажите еще.
  - Ну, что, спрашивайте!
  - А вертолет был исправен?
  - Да, все было в порядке, но когда мы влетели в горы, ну, над хребтом пошли, вот тогда все и началось! Приборы как сдурели! Все стрелки на ноль! Радиокомпас отказал, мы сразу неладное почувствовали! Рашид хотел вернуться, но было поздно!
  - А земля? Что земля, что диспетчер-то вам говорил?
  - Так это же на пленке переговоров можно послушать, вы же сами можете все расшифровать! Что говорить-то?! - возмутился Симигин.
  - Нет, пленка одно, а сейчас важно то, что вы можете пояснить. У вас-то лично, какое впечатление сложилось от всего произошедшего? - допытывался Егоров.
   Симигин на него удивленно посмотрел и тихо, словно боясь своих слов, ответил:
  - Так я же сразу сказал, что все было похоже на то, что все это подстроено! Как будто специально кто-то все делал! Приборы, туман! У нас такого, у меня в частности, за всю мою летную практику не было!
   Егоров покосился на диктофон. Он молил бога, чтобы именно эти слова записались на ленту.
  - А что вы так спрашиваете, будто не знаете? - заподозрил неладное Симигин.
  - Да нет, нет, все хорошо.
  - Вы же сами просили, чтобы я этого не говорил! Про Рашида говорили, что ему, ну в крайнем случае, условно дадут, что семья у него! И меня, ну я тоже ведь еще летать хочу! Что, поменялось что-то? - допытывался Константин.
  - Да нет, нет, успокойтесь, успокойтесь! - Егоров выключил диктофон и сунул его в карман.
  -Странно все это. Одни приходят - одно просят, чтобы я вообще это не говорил! Тут второй, ночью, уже - обратное! - недовольно бурчал Константин.
   В этот момент послышался едва уловимый шум в коридоре. Хлопнула входная дверь, и раздался глухой удар. Егоров вопросительно посмотрел на Симигина. Тот махнул рукой и успокоил его:
  - Да это Анька, опять, наверное, в ларек поползла за водкой. Она круглые сутки ползает. Пропила все, что есть в комнате. Вот, остался телевизор, наверное, и его скоро! Все бы ничего, но вот дружки-бухарики ее надоели!
   Но Егоров не дослушал Константина. Он встал с табуретки и на цыпочках направился к двери. На ходу Илья Васильевич достал пистолет из подмышечной кобуры и передернул затвор. Симигин с испуганным удивлением смотрел на эту сцену. Егоров, поймав его взгляд, приложил палец к губам, показывая, чтобы тот не шумел. Симигин громко икнул и уставился на дверь. Егоров подошел к стоящему рядом шкафу и, встав за него, затаился.
   Несколько секунд в комнате стояла полная тишина. Затем послышался слабый скрип половиц. За дверью кто-то осторожно переступал по полу. Егоров замер, словно кот перед броском на мышь.
   Внезапно раздался удар, и дверь распахнулась. Сидящий на диване Симигин в ужасе раскрыл рот, но крикнуть не успел. Две пули угодили ему в грудь, подняв багровые фонтанчики крови. Костя повалился на пол, уткнувшись лицом в грязный половик. Егоров два раза выстрелил в открытую дверь. Послышался резкий вскрик и стон. Илья Васильевич рванулся к выходу, стараясь ошеломить противника внезапностью. У двери на полу корчился стрелявший в Симигина киллер. Егоров перепрыгнул через него и отскочил к противоположной стене.
   В этот момент острая боль обожгла его плечо. Илья Васильевич сделал два шага назад и прижался к стене. На него посыпалась известка и штукатурка. Егоров понял, что второй, нападавший на Симигина, стреляет из пистолета с глушителем. Илья Васильевич присел и рванулся в сторону. Там оказался проход на кухню. Милиционер упал на пол и, перевернувшись на спину, направил пистолет в проход. В коридоре послышалась возня и приглушенные мужские голоса.
  - Помоги мне! Эта сволочь в меня попала!
  - Терпи, надо его убирать!
  - Нет! И так переполох подняли! Сейчас менты нагрянут, он своим 'макаровым' полдома разбудил - надо уходить!
   Егоров тяжело дышал в ожидании развязки. Вновь послышалась возня и шуршание одежды по дощатому полу. Скорее всего, раненого киллера волок его напарник. Илья Васильевич посмотрел на свое правое плечо и понял, что ранен. Он почувствовал, что вся рубашка на боку стала мокрой и липкой от крови. Егоров попытался пошевелить рукой, но не смог. Переложив пистолет в левую руку, он стал отползать к холодильнику, стоящему в углу кухни. В это время хлопнула входная дверь. Егоров замер и прислушался. В квартире воцарилась тишина. Илья Васильевич, с трудом поднявшись с пола, подошел к углу и выглянул в коридор. Он был пуст. Лишь у входной двери лежало бесформенное тело местной алкоголички Анны. Женщина смотрела в потолок, широко раскинув руки. Посредине ее лба зияло входное отверстие от пули. В открытых глазах застыл испуг. Егоров захромал к выходу. Остановившись на пороге, он осмотрел пол прихожей. По нему тянулась бурая дорожка от крови.
  - Значит, одного гаденыша подстрелил! - буркнул Илья Васильевич и вышел на лестничную площадку.
   В подъезде было тихо. Егоров, перегнувшись через перила, посмотрел вниз. До выхода его разделяли шесть пролетов.
  - Только бы не потерять сознание, - прошептал он.
   Шаг за шагом, с трудом переступая по ступеням, он спустился вниз. Где-то наверху хлопнула дверь, и послышались голоса. Мужской бас перебивал противный женский фальцет.
  - Там Анка опять, что ли?
  - Да какая Анка? Там стреляли!
  - Так может, к этой падле какой-нибудь хахаль с пистолем зашел?
  - Да какой там хахаль! Вниз какой-то мужик захромал! Я уже милицию вызвала!
  - Да, может, он хромает, что нажрался, как скотина! Сейчас менты приедут - только ругаться будут, что мы их вызвали!
  - Да пусть ругаются! Они бы лучше, суки, за порядком следили! Сталина на них нет! Половину к стенке поставить надо!
   Егоров прислонился к стене и, открыв подъездную дверь, тихо буркнул:
  - Раскудахталось, воронье!
   На улице было темно и тихо. Снег под ботинками противно скрипел, словно терли о стекло пенопласт. Егоров, морщась от боли, зашагал к палисаднику. С трудом перебравшись через невысокий чугунный заборчик, он рухнул на землю. Из-за угла дома по кирпичной стене метнулись огни фар. Словно два желтых волчьих глаза, они осветили маленький дворик. Рокот мотора стих и послышалось хлопанье дверок.
  - Ах, мать! Не спится этим скотам! Опять тридцать шестая! В прошлое дежурство дергали на этот адрес, бичиха там какая-то живет!
  - Да ладно, проверим на всякий случай.
  - Фу, что за работа собачья!
   Две тени в серых милицейских бушлатах скрылись в подъезде. Егоров перевел дыхание и пополз к противоположной стороне скверика. Там в кустах стоял его 'жигуль'. Встав на четвереньки, Илья Васильевич с трудом попал ключом в маленькую щель замка. Холодный дерматин сиденья слегка облегчил боль. Илья Васильевич завел двигатель.
  - Только бы не потерять сознание, - прошептал он себе.
  
  
  
  Глава двадцать восьмая
  
  
  
  - Я, конечно, смотрела боевики про русскую мафию и убийц из КГБ, но думала, что это просто голливудский вымысел! - тревожно шептала Ева.
  -Я сам так думал, но сейчас - передумал, - Смирнов посмотрел на немку и потихоньку открыл дверь номера.
   В коридоре было тихо и пусто. Где-то в глубине горела настольная лампа дежурной по этажу. Мягкая дорожка на полу помогала двигаться тихо. Смирнов подтолкнул Еву в спину и закрыл потихоньку дверь номера. Замок щелкнул, словно отрезав путь к отступлению.
  - Куда мы пойдем? - Ева испуганно посмотрела на Андрея.
  - Не знаю, главное для нас сейчас - выбраться из гостиницы без 'хвоста', а там думать будем!
  - Неужели ты думаешь, что они нас хотят убить?
   Смирнов не ответил. Он потянул немку за рукав куртки. Они, осторожно ступая по полу, двинулись в сторону комнаты дежурной по этажу. В вестибюле стояла высокая стойка. Но дежурной за ней не было. Дверь ее служебной комнаты тоже была закрытой. Андрей подошел к стойке и открыл верхний ящик. Рядом с лотком для ключей лежал сотовый телефон. Смирнов, не раздумывая, сунул его в карман. Ева с ужасом наблюдала за совершенной кражей. Андрей, взглянув на девушку, кивнул в сторону пожарного выхода.
  - На лифте ехать нельзя. Но и в холл спускаться тоже, нам надо выйти через задний ход. Пошли вниз!
   Ева безропотно слушалась его команд. На лестничном марше пожарного выхода звуки шагов отдавались гулким эхом в пустом помещении. Стараясь идти как можно тише, Смирнов ступал на цыпочках. Ева вцепилась в его руку, боясь отстать. Андрей постоянно поддергивал плечом сумку с камерой. Тяжелая видеоаппаратура сковывала движения. Штатив он брать не стал, считая, что он будет только обузой при их побеге. На втором этаже они остановились.
  - Дальше идти нельзя! Там выход только в холл, - прошептал Андрей.
  - Что делать? - Ева лишь шевелила губами, но Смирнов понял ее вопрос.
  - Нам надо выйти через заднюю дверь. Тут можно попасть в ресторан, он на втором этаже, но я не знаю, до которого часа он работает. Если до утра, то хорошо!
  - Тогда пошли!
  - Придется идти мимо поста дежурной, а ее может насторожить наш визит в три ночи! Надо что-то придумать.
   Ева посмотрела на него и решительно потянула за собой. Андрей даже опешил от такого поведения девушки. В ней откуда-то появилась уверенность. Ева открыла дверь и шагнула в помещение вестибюля.
   В углу стояла такая же стойка, как и на других этажах. За ней, уткнувшись в книгу, сидела дежурная. Блондинка в синем костюме с блестящей биркой на груди от неожиданности вздрогнула и с удивлением посмотрела на ночных визитеров, появившихся со стороны пожарного выхода.
   Ева, улыбаясь, подошла к стойке и, перегнувшись через нее, забормотала по-немецки. Услышав иностранную речь, дежурная немного успокоилась и улыбнулась в ответ. Она явно не знала немецкого. Консьержка кивала в такт Евиных фраз и с надеждой о помощи поглядывала на Андрея. Смирнов понял, чего добивалась Ева. Он поставил сумку на пол и, улыбнувшись, сказал гостиничной прислуге:
  - Фройлен говорит, что у нее срочный выезд - сейчас, ночью! Она журналистка из Германии, ей позвонили и попросили вылететь в Якутию, но самолета утром нет. Только сейчас ночью. А поесть она не успела. Не могла бы она что-нибудь заказать с собой в дорогу в гостиничном ресторане? - Андрей делал вид, что переводит слова Евы.
   Та ему подыгрывала и, кивая головой, повторяла:
  - Я...Я...Я...
   Дежурная по этажу вновь мило улыбнулась и ответила:
  - Честно говоря, я не знаю, ресторан по-моему закрыт, но если хотите, я могу попросить на кухне что-нибудь! У меня там знакомый работает, но только это не свежеприготовленное, сами понимаете. Будет ли она это есть? - девушка кивнула на Еву.
  - Да будет, куда она денется. - Андрей сделал вид, что устал от сопровождения капризной иностранки.
   Консьержка ему сочувственно улыбнулась и, встав из-за стойки, показала на дверь в правом углу:
  - Тогда пойдемте, попробую что-нибудь для вас сделать.
   В зале ресторана было пустынно. Полумрак помещения разгоняли только тусклые бра на стенах. В четыре ночи все клиенты уже разошлись. Яркая лампа горела только в углу над столиком администратора. За ним была открыта дверь на кухню. Оттуда раздавались голоса и звон посуды. Дежурная по этажу, цокая тонкими каблуками босоножек по мраморному полу, властно окликнула прислугу:
  - Эй! Петрович, вы еще не спите?
   Из двери показался пожилой тучный мужчина в строгом костюме и белой рубашке. Красивый темно-красный галстук обвивал толстую шею.
  - Ира! Мы работаем до последнего клиента, но вот сегодня что-то разошлись все уже, а что надо? - администратор с удивлением посмотрел на Андрея и Еву.
  - Да вот, немка припозднилась, ей куда-то лететь надо срочно, ну с собой в дорогу что-нибудь поесть хочет взять.
   Мужчина сочувственно покачал головой и улыбнулся Еве дежурной лакейской улыбкой. Такие оскалы были присуще только работникам дорогих общепитов. Заранее просчитывая в уме, сколько можно сорвать с иностранки, администратор мурлыкающим баритоном ответил:
  - Конечно, конечно, все для гостей отеля, что изволит фрау?
   Андрей ответил за Еву, показывая, что он переводчик:
  - Фрау желает каких-нибудь салатов и несколько бутербродов.
  - У вас есть что-нибудь приличное?
  - Конечно, конечно, есть рыбный салат, есть овощи с грецким орехом. Семга, салями!
  - Давайте, что есть, - небрежно бросил Смирнов.
  - Вы что, не будете ей переводить меню? - удивился администратор.
  - Нет, она полагается на мой вкус, - брезгливо ответил Андрей.
   Ева улыбнулась и закивала головой:
  - Я!... Я!!...
  - Ну, как скажите. Прошу вас, посидите немного, я распоряжусь и все приготовлю, заодно и посчитаю, - деловито ответил администратор.
   Андрей посмотрел на Еву. Та поняла его намек и достала из кармана меленькую сумочку. Администратор с жадностью посмотрел на мелькание в ее руках денежных купюр и тяжело вздохнул. Смирнов, увидев его страдания, взял у Евы сто евро и, сунув бумажку толстяку, брезгливо сказал:
  - Вам, я думаю, расчет валютой будет более удобен?
  - Да, да! - обрадовался администратор. - Конечно, как пожелаете.
  - Только одно условие: мы хотим посмотреть, как вы готовите нам бутерброды, а то подсунете какие-нибудь объедки!
  - Обижаете, молодой человек! Все будет исполнено в наилучшем виде! - возмутился толстяк. - Пожалуйста, можете пройти на кухню! Повар при вас и приготовит!
   Андрей кивнул головой и посмотрел на Еву. Он подал ей рукой знак, что бы она прошла на кухню. Девушка встала и двинулась в указанном направлении. Толстяк засеменил за ней, согнув спину, словно раб перед фараоном.
  - Я вам больше не нужна? - спросила дежурная по этажу, стоявшая все это время в стороне.
  - Нет-нет, - улыбнулся ей Андрей.
   Девушка двинулась к выходу. Проводив ее взглядом, Смирнов достал из кармана сотовый, украденный им из стола консьержки, и, набрав номер оператора такси, вызвал машину. Он попросил диспетчера, чтобы водитель подъехал к служебному входу ресторана.
  
   ...Через десять минут они вышли с Евой во двор гостиницы. Желтая 'Волга' с черными шашечками пыхтела двигателем в ожидании клиентов.
  - Куда мы едем? - тревожно спросила Ева, сжимая в руке кулек с ресторанной едой.
  - Поедем к одной моей знакомой, она должна дать нам приют, - загадочно бросил ей в ответ Смирнов, открывая дверцу 'Волги'.
   Ева села в машину на переднее сиденье. Водитель включил счетчик и спросил:
  - Куда ехать?
  - На Карбышева, восемь, - назвал адрес Андрей.
   Машина тронулась и поехала по ночному городу. Андрей обернулся и посмотрел в заднее стекло. Улица был пуста. Им наверняка удалось оторваться от слежки, если она вообще существовала. Мрачные мысли крутились в голове. План был абсурден.
   Смирнов указал дом, где проживала его давняя подруга Татьяна Сухарева. У него с ней был давний роман, который то вспыхивал ярким пламенем бурных чувств, то затухал и тлел, как сырые головешки таежного валежника. Как назло, сейчас был период тления....
   Танька была ревнивой. Страстная в постели, она выплескивала любовные переживания на все остальные реалии жизни. Эгоистка, самовлюбленная эмансипированная красотка с внешностью креолки. Смуглая кожа и черные, как смоль, длинные волосы. Жгучие темно-карие глаза и красивые длинные ноги. Внешность топ-модели и характер индейской мегеры. Сказывалось присутствие в роду Сухаревой башкирской крови. Ее бабушка по матери, возможно, была потомком Салавата Юлаева. Татьяна не прощала Андрею его непостоянства и требовала от него полной духовной и физической отдачи в их интимных отношениях. Смирнова это угнетало, и он регулярно искал повод для ссор, чтобы недели две- три отдохнуть от страстной подруги.
   Заявиться к Сухаревой со смазливой иностранкой в четыре ночи было верхом безумия и наглости. Все могло окончиться разбиванием тарелки об голову и жирными царапинами на щеке. Но Андрей решился на это, другого выхода у него не было. Куда поехать еще в это время суток, кроме Таньки, он не знал.
  - К кому мы приехали? - спросила Ева, когда машина остановилась возле танькиного дома.
  - Так, знакомая одна, - буркнул Андрей и, расплатившись с водителем, открыл дверцу. - Пошли, другого выхода у нас нет!
   Ева вышла из машины и боязливо осмотрелась. Противный ветер с февральским морозцем тут же пробрались под куртку. Ева озябла и дрожала. Андрей, посмотрев на девушку, улыбнулся и, закинув на плечо сумку с камерой, открыл дверь подъезда.
  - Прошу вас!- галантно предложил он Еве.
  - Ты так и не ответил мне, к кому мы приехали? Мне не нравится вся эта история, я устала бояться, напряжение какое-то нехорошее. К кому мы приехали?
  - Эх, приехали мы к моей, ну, гёрл френд, что-ли, - пробурчал Андрей.
  - К кому? - Ева остановилась на лестнице и пристально посмотрела ему в глаза.
   Смирнов вдруг увидел в ее взгляде огонек ревности.
  - К подруге моей, ну, знакомой. Оно - у вас это герл френд называется или, как там, герл комараде!
  - Ты привез меня к своей любовнице? - возмущенно уточнила Ева.
  - Ну, не к любовнице, любовница - это когда мужчина женат, а к подруге.
  - К подруге?! Но вы с ней состоите, как это - в интимной связи? - допытывалась Ева, в ее голосе сквозили нотки раздражения.
   - Да тебе-то какая разница? Пошли, главное - чтобы она нас в дом пустила до утра переночевать, а там видно будет, придумаем, что делать!
  - Я не хочу идти домой к твоей любовнице! - категорично заявила Ева.
   Смирнов, посмотрел на девушку и, поставив сумку на ступени, сказал:
  - Я что-то вас не пойму, госпожа или как вас там - фройлен Штольц! Сейчас речь идет не о моей личной жизни, а о наших жизнях. И вообще - какое тебе дело до моей интимной жизни? У нас ведь деловые отношения!
   Ева хмыкнула и, вздернув носик, отвернулась.
  - Пойдем! Нам надо где-то переночевать, завтра, вернее сегодня позвонишь в Берлин! И может, завтра же уедешь! Думай о лучшем, - миролюбиво сказал Андрей.
   Девушка тяжело вздохнула и тихо спросила:
  - Она нас пустит? Домой?
  - Не знаю. Сейчас посмотрим, может, и скандал будет. Но выбора-то все равно нет. Пошли! - Андрей накинул сумку на плечо и стал подниматься по ступеням.
  - Я бы не пустила! - язвительно сказала Ева.
   На четвертом этаже Андрей остановился возле одной из дверей и нажал на кнопку звонка. Тот мяукнул, словно маленький котенок. На звонок долго никто не реагировал. Наконец лязгнула щеколда, и дверь приоткрылась. В проеме показалась стройная девушка, одетая в шелковый халатик. Татьяна морщилась от яркого подъездного света. Ее заспанное лицо выражало агрессивное недовольство. Но когда ее взгляд упал на Еву, девушка пихнула дверь ногой. Карие глаза вспыхнули яростью.
  - Так! Смирнов! Ты совсем уже оборзел! Сюда со своими шлюхами приперся! - прошипела зло Татьяна. -В три часа ночи! В четыре! Ночи! Сволочь! Ты назло?!
  - Танюха, погоди, я тебе все объясню! Можно, мы войдем? - лепетал Андрей.
   Но Сухарева его не слушала.
  - Ты мне всю жизнь испортил! Сволочь! Приперся тут, что ты хочешь доказать? Что у тебя теперь во вкусе - блондинки?! - Татьяна кивнула на Еву.
  - Танюха, перестань! Пусти нас в квартиру, не устраивай тут скандал! - уговаривал Андрей.
  - Что, скандал?! Да ты совсем совесть потерял! Моли бога, чтобы я тебя с твоей шлюхой с лестницы не спустила! Ты нажрался?! Ты пьяный! Ты мне специально все это устраиваешь? Болтался где-то неделю, а теперь явился! Да еще и с девкой!
  - Танюха, успокойся, дай, мы зайдем, я тебе все объясню.
  - Объяснит он, нет, вы посмотрите на него! - не слушала его Сухарева.
  - Извините! Я не шлюха! И не девка! Я - его работодатель! - неожиданно вступила в их перепалку Ева.
   Сухарева с изумлением посмотрела на нее и тихо переспросила:
  - Кто? Кто?
  - Работодатель! - вызывающе ответила Ева.
   Подойдя вплотную к Татьяне, она тихо добавила.
  - Если вы порядочная женщина, девушка, то сначала пустите нас домой, а потом мы с вами поговорим, разговор будет серьезный!
  - Интересно, какую это вы ему работу даете - по обслуживанию себя? - разъярилась Татьяна и влепила звонкую пощечину Андрею.
  У него на щеке остался красный отпечаток пятерни.
  - Да ты сдурела! Это фройлен Штольц, из Берлина! Она журналист компании ЦДФ! Ты что срамишь меня перед державами! - заорал Андрей.
   Татьяна с удивлением посмотрела на Еву:
  - Штольц? Из Германии?
  - Да, Штольц. Ева Штольц, из Германии, город Берлин! Вот вашему знакомому - денежную работу предложила, и, оказывается, зря! Меня почему-то его подруга шлюхой называет, завтра, я думаю, будем разрывать контракт! - сурово подтвердила Ева.
   Татьяна широко раскрыла глаза и изумленно молвила:
  - Простите, я дума...
  - Сначала надо все выяснить, а потом бить по лицу! - сердито ответила Ева. - Так вы нас пустите в дом или нет?
   Сухарева, словно под гипнозом, отошла в сторону, пропуская гостей в квартиру.
  - Конечно, конечно, проходите, извините, - смятенно бормотала она.
   Ева вошла в прихожую с высоко поднятой головой, словно римский воин в Александрию. Андрей протиснулся по стенке и, поставив сумку на пол, закрыл за собой дверь. Он растирал щеку. Пощечина была сильной.
  
  
  
  Глава двадцать девятая
  
  
  
  - Ты, Васильевич, совсем рехнулся, что ли, на старости лет? - говорил седой мужчина в белом халате, бинтуя плечо Егорову.
   Илья Васильевич морщился, но терпел боль. Он сидел на жесткой кушетке в большом кабинете с белым кафелем на стенах. В помещении стоял резкий запах лекарств и животных. Это было рабочее место Петра Ивановича Моргунова, врача-ветеринара и старого друга Егорова. Доктор Айболит, назвал Егоров своего школьного товарища. Айболит был надежным человеком. Именно к нему поехал Егоров после перестрелки и убийства Симигина. Они знали друг друга вот уже сорок лет и за это время стали как братья. И хотя Моргунов лечил домашних зверюшек, а Егоров ловил воров и бандитов, у них было много общего. Вместе постоянно ездили на рыбалку, ходили на хоккей и гуляли с внуками в городском парке отдыха. Иногда они напивались до чертиков после посещения баньки на моргуновской даче. Но родные им все прощали, видя искреннюю привязанность старого следователя и ветеринара.
   Рана от пули на плече у Егорова оказалась сквозной. Пуля задела только мягкие ткани плеча. Моргунов, закончив бинтовать плечо друга, снял резиновые перчатки и швырнул их в ведро:
  - Ну, одевайся, счастливчик. Еще немного - и пуля раздробила бы тебе ключицу!
   Егоров поморщился и, с трудом надевая рубашку, недовольно спросил:
  - Сквозная, говоришь? А почему я так хреново себя чувствую? Будто вот-вот в обморок упаду? Постоянно черные мурашки перед глазами!
  - Хм. А как должен чувствовать себя человек, если через его мягкие ткани прошла пуля тридцать восьмого калибра?
  - Тридцать восьмого? С чего ты взял? Ты же ветеринар, а не эксперт-баллистик?
  - Ветеринарам тоже частенько приходится пули из собак извлекать. Люди и в животных палят! Мерзкие совершенно существа! За двадцать пять лет практики я кое-что научился определять! - недовольно буркнул Моргунов.
  - Ну, а оружие можешь определить?
  - Ну, ты даешь! Нет, но похоже на 'макаров' или 'стечкин', судя по характеру раны, хотя и могу ошибиться.
  - А почему я сознание-то чуть не потерял?
  - Ну, батюшка! У тебя был болевой шок и большая потеря крови! В твои годы врачи не рекомендуют участвовать в подобных мероприятиях! - Моргунов подошел к прозрачному стеклянному шкафу и извлек оттуда большой пузатый бутылек с резками на боку и резиновой пробкой.
  - Это еще что за касторка, доктор Айболит? - Егоров кивнул на посудину в руках Петра Ивановича.
  - Касторка? -обиделся тот. - Сам ты касторка, это - спирт, тебе, кстати, сейчас полезно. Давай пойдем в ординаторскую, там выпьем, вставай, неси свою задницу!
   Через несколько минут они сидели за столом, на котором, кроме лежавших старых книжек и справочников по заболеваниям животных, стояли граненые стаканы и тарелка с нарезанной колбасой. Моргунов деловито разлил спирт и, не дожидаясь Егорова, выпил свою дозу одним глотком.
  - Ну, рассказывай, что на этот раз? - выдохнув, спросил Петр Иванович.
   Илья Васильевич помолчал и, взяв свой стакан, тоже выпил. Закусив колбасой, он поморщился и тихо ответил:
  - Фу! Крепкий! В общем, Петя, история - паскудная! Похоже, нужна и твоя помощь!
  - Чего, бандюг кастрировать, как котов, надо? - мрачно пошутил Моргунов.
  - Нет, хуже! Я влип. Вернее, втянул меня мой напарничик в какой-то политический авантюрный боевичок. С очень печальным концом!
  - Кто втянул? Витька, что ли? Сопляк, что он еще натворил? - Моргунов снова разлил спирт по стаканам.
  - А! Мальчишка, - разочарованно отмахнулся Егоров. - Похоже, они с этим его дружком Андрюхой, ну, телевизионщиком, отыскали-таки сенсацию себе на жопу!
  - Давай! - Моргунов выпил спирт и, сморщившись, прошипел: - А че, так серьезно?
  - Да уж серьезней быть не может. Тут, понимаешь, политика! У них есть кое-какие бумаги, за что покойного губернатора нашего, Гуся перелетного, - того - кончили! Очень грамотно!
   - Губернатора?! Хм. Забавно! А Витька с Андрюхой тут причем?
  - Ну, у них на руках, я же тебе говорю, кое-какие документы остались. Их, вроде, сам Гусев перед смертью Андрюхе отдал.
  - Ни фига себе! - присвистнул Петр Иванович. - Ну а ты причем?
  - А я притом, что все это знаю, и ты теперь тоже, вот! А там людишки-то охотятся, из конторы, вот и меня они уже подстрелили. Политика!
  - Ну, ё-мое! Я же ветеринар! На хрена мне это дерьмо! Да и зачем все это тебе?!
  - Ну, я вот тоже думаю! На хрена - на старости?! Только вот уже поздно! Игра пошла по-крупному! Я только что от пилота вертолета, который вез Гусева. Так его - того - кончили прямо при мне! Меня вот не успели, - Егоров выпил свою дозу спирта.
  - Пилота?! Да ты что? Ты на мокрухе замазался? Вот те на?! А что делать-то теперь? И вообще, зачем все это началось? О чем базар, как говорят твои уголовники.
  - А базар, Петя, - серьезный! Гусев-то хотел переворот совершить! Он хотел нашу область отделить от России. Ну, создать независимое государство, вот его и кончили! А пацаны наши, дурачки, вляпались в это дерьмо!
  - Уф! Час от часа не легче! Говорил я тебе в девяносто первом, что все это кончится большим бардаком! Американцы, думаешь, успокоились, что СССР развалили? Нет! Они теперь и Россию развалить хотят! На мелкие княжества, словно колбасу порезать! А Гусев этот, дурак, видно, под их дудку заплясал! - лицо Моргунова покраснело, вены на висках надулись.
  - Ладно, Петя! Кончай мне свою ересь коммунистическую нести! Я знаю, что ты в душе с этим дерьмом советским живешь. Не об этом сейчас!
  - Да! Я никогда нынешнюю власть не признавал! Да, я коммунистов всегда уважал и буду уважать! Они мне Родину дали! Они меня выучили! Они мне работу дали! Квартиру! Бесплатные путевки! А эти что? Дерьмократы! Они-то что сделали для страны, для людей? Развалили все! Разворовали! На иглу половину страны посадили! Другая половина мужиков спилась! За что мне их любить и признавать?! - Моргунов возбужденно стукнул ладонью по краю стола.
  - Тихо, тихо! Успокойся! Ты не на митинге. А я - не твой электорат! Я друг тебе. Родину тебе, между прочим, не коммунисты дали, а мать твоя! И мне хреново! И попал я в переплет! И пацаны эти попали! Сейчас не о светлом прошлом базар! Сейчас надо о хреновом и мрачном будущем подумать! А подумать стоит: иначе в следующий раз ты меня уже в парадном костюме, в красном ящике с черной ленточкой по краю крышки увидишь! Если вообще мой труп найдут. А то так и буду без вести пропавшим числиться. Я к тебе за помощью пришел! А коммунистов твоих я не трогаю.
   Моргунов обиженно надулся и отвернулся от Егорова. Он тяжело дышал. Илья Васильевич дотронулся рукой до его плеча и тихо сказал:
  - Ладно, Петя, помогай, хватит дуться! Или скажи, что испугался, что не хочешь сам мараться этим дерьмом, что у тебя дети и внуки! Скажи, я пойму и не обижусь. И уйду.
   Моргунов дернул плечом, сбросив руку Егорова. Возмущенно пыхтя, он повернулся и, не глядя другу в глаза, разлил спирт по стаканам. Илья Васильевич молча следил за его движениями и ждал ответа. Моргунов выпил спирт и тихо спросил:
  - Что надо делать-то?
  - Спасибо, Петя, - тяжело выдохнул Илья Васильевич.
  - Ладно тебе, спасибо, рано еще, что делать-то надо, как помочь пацанам и тебе?
   Егоров задумался и, немного помолчав, ответил:
  - Ну, первым делом надо Витьку проведать и сюда его перевезти, спрятать надо! У тебя ведь в твоей больнице можно на несколько дней укрыться?
  - Ну, придумаем что-нибудь! Главврач сейчас в отпуске, я вроде как за главного...
  - Вот и хорошо!
  - Ну, а дальше?
  - А дальше, кроме нашей конспирации, нужно к одной тетке сходить. К жене командира корабля, вертолетчика Ахметова. К нему-то не попасть, он в больнице под охраной, а вот к ней - надо!
  - А к ней-то зачем?
  - Я тебе все объясню, запись одну надо сделать и, если есть, взять бумаги от мужа. Забрать их надо аккуратно, так, чтобы тебя никто не заподозрил! И третье, спрятать вот эту пленку надо. - Егоров достал из кармана диктофон и извлек кассету. - Это козырная карта, последний предсмертный допрос Симигина. Она может любого туза побить!
  - Так ты меня в качестве связного использовать хочешь? - возмущенно спросил Моргунов.
  - Да, Петя, да! Ты же любишь конспирацию и революционную борьбу? - мрачно пошутил Егоров.
   Моргунов дернулся и, встав со стула, взял диктофон у Ильи Васильевича:
  - Пошел ты, Ильюша.... Спрячем ее в клетке для кошек, кассетку твою.
  
  
  Глава тридцатая
  
  
  - Капитан, понимаете, все идет не по плану! Мы не контролируем ситуацию! Кто-то резво и нагло ведет игру. И мы можем лишь наблюдать за всей это катавасией, - высокий подтянутый мужчина в дорогом сером костюме нервно ходил по кабинету.
  - Товарищ полковник, я все понимаю, но и вы поймите - играть, не зная против кого, тем более, что все нити кукловода ведут в Москву, просто нереально! - ответила ему молодая женщина с эффектной внешностью.
   Одетая в строгий деловой костюм, она сидела за большим длинным столом и постукивала шариковой ручкой по дорогой полировке. Эта была Светлана Попова, институтская подруга Виктора Постникова.
  - Да! Да, Светлана! Я все знаю! Но и вы понимаете! Понимаете, что меня лично из Москвы с Лубянской площади спрашивают! Генерал чуть ли не через каждые два часа на ковер дергает! - раздраженно выговаривал ей хозяин кабинета полковник ФСБ Алексей Мартынов.
   Он остановился возле окна и, опершись о подоконник, уставился в толстое стекло перед собой. За ним в серой дымке февральского утра по улице медленным потоком тянулась вереница автомобилей. Свет фар расплывался в мелких капельках на окне и бликовал абстрактными размытыми пятнами. Полковник уперся лбом в холодную плоскость стекла и, закрыв глаза, тяжело вздохнул:
  - А у вас, майор, что? Что вы еще мне подбросите?
  - Ничего утешительного, товарищ полковник, пока никаких зацепок. - Молодой мужчина сидел в кресле, стоявшем в углу кабинета.
  - Как так? Вы кто, руководитель аналитического отдела или - просто погулять вышел? - полковник раздраженно повернулся и гневно посмотрел на мужчину в кресле.
  - Извините, товарищ полковник, но...
  - Никаких 'но', майор, никаких! Чтоб к вечеру мне был представлен реальный план действий и реальная записка об этой чертовой группе суперкиллеров! К вечеру! Вы поняли, майор Серегин? А извинять вас жена будет, за разлитый кефир, на пенсии, если вы на нее выйдете из нашего ведомства! - полковник вконец разозлился.
   Светлана это почувствовала и попыталась снизить температуру накалившейся обстановки:
  - Сергей Михайлович... - она специально назвала полковника по имени-отчеству, он это любил. - Сергей Михайлович, я думаю, надо сделать хитрый ход, как мы уже пробовали делать, это поможет нам переломить ситуацию.
   Полковник заинтересовался ее словами и, отойдя от окна, сел рядом на стул. Сложив на столе руки лодочкой, он внимательно посмотрел в лицо Поповой и тихо спросил:
  - Что вы предлагаете, капитан?
  - Я думаю, нам надо выйти на Смирнова раньше, чем на него выйдут эти лихие стрелки. И предложить сделку.
   Полковник постучал пальцами по полировке и задумался. Помолчав несколько секунд, он хрипло спросил:
  - Что за сделку?
  - Ну, я думаю, ему нужно дать гарантию безопасности и возможность выхода из этой ситуации. Вселить в него уверенность, что все можно исправить, если он отдаст нам эти документы Гусева.
  - Хм, а мы можем дать гарантию безопасности? - скептически спросил полковник.
  - Стопроцентную, нет. Его нужно временно изолировать, ну, на время, пока мы разбираемся, кто работает в нашем городе, и выяснить цель этих людей! Смирнова нужно укрыть на одной из наших квартир.
  - Ну, допустим, а дальше? Мы же не можем его до бесконечности прятать и тем более знать, что он будет молчать! Ведь он - журналист, и кто его знает, отдаст ли он нам эти проклятые документы, а что если он копию сделал? И потом этот скандал в прессу попадет?! Тем более, он сейчас, как вы говорите, с этой немкой Штольц работает! Я просто не знаю. Не можем же, мы его просто убрать, как обычные чистильщики! Мы ведь не ЦРУ и не НКВД, слава богу, те времена окончились! А, кстати, где он сейчас? - полковник покосился на майора.
   Тот потупил глаза.
  - Я повторяю вопрос: где Смирнов и Штольц?
   Майор встал с кресла навытяжку и тихо отрапортовал:
  - Виноват, товарищ полковник, они пропали...
  - Как это, пропали? Вы что, сняли наблюдение за этой сладкой парочкой?
  - Нет, но они ночью сбежали из гостиницы, видно, через ресторан, мы опросили прислугу, они подтверждают.
   Полковник встал и, упершись руками в стол, замычал, как раненый медведь:
  - Мммрр!!! Вы что тут разводите?! Вам что тут - детский сад?! Вы что позволяете?! Мало того, что вообще допустили развитие этой ситуации, так еще из-под вашего контроля главный фигурант уходит! Вы что, капитаном стать захотели? Я вам могу устроить зачистку по тридцать седьмому!
   Попова испуганно посмотрела на шефа и, дотронувшись до его руки, попыталась его успокоить:
  - Сергей Михайлович, тут обстоятельства...
  - Какие, к черту, обстоятельства, капитан?! - отмахнулся от нее полковник. - Мало того, что ночью убивают этого, как там его - Постникова, стрельба в доме и труп Симигина!! Так еще и Смирнов с этой немкой пропал! Вы что? Совсем с ума посходили? Вас что, заново учить работать надо?
  - Никак нет! - вытянувшись в струнку, робко ответил майор.
   Татьяна сочувственно посмотрела на него. Ей стало жалко коллегу. Он громко вздохнула:
  - Не дышите вы мне тут томно, не дышите, Светлана Ивановна! Это игра очень и очень серьезная. Возможно, в вашей карьере она может стать последней! И от того, как вы в нее сыграете, зависит ваше будущее! И мое, - полковник устало плюхнулся на стул. - Чтоб к вечеру я знал, где немка и Смирнов!
  - Есть! - рявкнул майор.
  - Да не стойте вы, как истукан, тут вам не армия, - раздраженно кивнул в его сторону полковник. - Садитесь! Что со стрельбой и убийством Симигина?
  - Там менты работали и прокуратура. Мы запросили дело, но надо ждать реакции из
  генпрокуратуры. Пока предварительно известно, что в квартире, кроме мертвых Симигина и местной жилички, обнаружены следы крови еще двух людей. А это значит, что в перестрелке противники ранили друг друга. И судя по обилию крови, раны серьезные! - отчеканил майор.
  - Хм, генпрокуратура. Да она сейчас тянуть будет, - недовольно буркнул полковник - А с чего вы взяли, что они ранили друг друга, а не один ранил других?
  - По характеру следов пуль. Они обнаружены в разных направлениях и выпушены из разного оружия.
  - Какого?
  - Возможно, ПМ и 'стечкин', возможно - 'глоб'.
  - Так 'глоб' или 'стечкин'? Или все-таки ПМ? - недоуменно переспросил полковник.
  - Скорее всего, все три.
  - Что это значит?
  - А значит, что нападавшие были вооружены современным оружием. Экипировка специальная - работали профи, уровень действий довольно высок. Это все похоже на заранее спланированную операцию.
  - Но то, что в нашем городе работают профессионалы, я уже слышал. Меня интересует, что это за группа и на кого она работает? - недовольно выговаривал полковник. - Что нового вы мне про этих ребят можете рассказать? Сколько человек, хотя бы?
  - Ну, сколько человек, точно ответить не могу. Но, судя по почерку и следам, в составе группы не менее четырех человек. Обладают точной информацией о местности. Великолепно владеют навыками конспирации. Похоже, что есть доступ к телефонным станциям. У них есть спецаппаратура для прослушки. Волновой уловитель - такого нет даже в нашем управлении, -с печалью в голосе отчитывался Серегин.
  - Что еще за волноуловитель?
  - Ну, это такое приспособление, которое позволяет перехватывать разговор мобильного телефона. Причем, телефон можно использовать даже в пассивном состоянии. Он работает как передатчик. Человек по нему не звонит, а его можно слушать. У нас есть подобное, но только стационарное. У них же, судя по информации, мобильное устройство. Причем, засечь его мы тоже не можем. Наши спецы, из отдела радиоразведки и электронного доступа, никак не могут выйти на сигнал от этой их чертовой станции.
  -То есть, вы хотите сказать, если мой телефон сейчас включен... - полковник кивнул на свой рабочий стол, на котором лежал его сотовый телефон, то они могут меня спокойно слушать? Все что я говорю, просто слушают?
  - Ну, примерно так, только, конечно, ваш-то они прослушать не могут, в здании установлена спецзащита. А простой, обывательский - пожалуйста. Нужно только знать номер объекта.
  - Вот черт! Интересно, откуда у этих ублюдков такая аппаратура? Тут явно все говорит о том, что за их спиной стоит кто-то серьезный! Но кто?! - задумался полковник. - Хм, да и как же с этим бороться? Как от этой прослушки уходить?
  - Способ пока один: нет питания - нет сигнала! Нужно вытаскивать батарейку из телефона. Тогда они ничего не услышат. Кстати, вы меня тут ругали. Но я хочу обратить ваше внимание на одну вещь: Смирнов и Штольц ушли от нашего наблюдения именно таким способом.
  - Как это? - не понял Серегина полковник.
  - Они вытащили батарейки из телефонов, и поэтому исчезли из эфира. Мы ведь тоже такую систему используем. А прослушка номера была неэффективной. Они почти не говорили по телефону городскому. Вот они и ушли от наших ребят.
  - Так, выходит, Смирнов и Штольц знали о способе прослушки?
  - Да. Их предупредил человек, пока неустановленный. Он позвонил Смирнову и сказал, чтобы тот выключил телефон.
  - Вот тебе, бабушка, и юрьев день! - вздохнул полковник. - Выходит, кто-то знает об этой игре? И сам Смирнов прекрасно знает, и Штольц! Похоже, он уже все рассказал. Елки-палки! Вляпались мы! - бормотал полковник. - Теперь нужно ждать каких-то действий от Смирнова и Штольц. Еще немного - и они переправят информацию в Берлин! Просто, сольют по Интернету! Ладно, вернемся к перестрелке и убийству Симигина. Тот оборонявшийся и раненый человек. который был в момент убийства в квартире, он из чего стрелял?
  - Из пээма, - пояснил майор.
  - Интересно, и что это был за человек? Кто это мог быть?
  - Мы подозреваем, что это старший следователь Егоров, напарник убитого Постникова, - вставила Попова.
  - С чего вы взяли?
  - Он пропал, и его дома нет, и вообще, перед смертью Постников был в его компании. Он и меня видел на встрече с Постниковым, этот Егоров, - Татьяна поправила волосы на виске.
  - Так, так, уже что-то! - заинтересовано пробормотал полковник. - А кто этот Егоров, что нам про него известно?
  - Дело запросили, сейчас работаем, но по характеристике - нормальный работяга, мент! До пенсии ему осталось три месяца, имеет семью, детей, внуков. В общем, мужик как мужик!
  - Да, уже теплее - новый фигурант, вот как! Ну, что ж, работайте, вроде как он нам теперь союзник! И он - единственный кто, кроме этого Смирнова, наших непрошенных гостей видел! Ну, что ж, работайте! К вечеру чтоб знали и доложили мне, где этот Егоров!
  - Я думаю, его искать надо рядом с женой Ахметова, он на нее будет выходить, и еще одно! Утром в Белоярск прилетает Герхард Хунц. Это оператор телекомпании ЦДФ. Его вызвала Ева Штольц. Похоже, у нее со Смирновым возникли проблемы после скандала в администрации. Это тоже нам в плюс. Потому как на этого Герхарда Штольц обязательно выйдет! - ответила Татьяна.
  - Вот! Смотрите мне, не промахнитесь! - полковник погрозил пальцем майору. - А что с этим писанием Ахметова?
  - Оно у нас, вот! - майор протянул папку полковнику.
   Тот посмотрел на лист бумаги и отложил в сторону.
  - Ну, уже лучше! Это хоть в Москву можно отправить! И лично вам, Татьяна, - мне нужен этот Смирнов! Мне нужны эти бумаги Гусева, любой ценой! Любой! Это дело государственной важности!! Пройдет информация - и мы с вами, можно сказать, безработные - это в лучшем случае! На этом все! - полковник встал, показывая, что совещание окончено.
  Попова и майор поднялись и вышли из кабинета. В приемной дежурный лейтенант сочувственно проводил их взглядом.
  
  
  
  
  
  
  
  Глава тридцать первая
  
  
  
  - Вы знаете, я всегда боялась летать, - блондинка томно закатила глаза. - Для меня полет, как экстремальный секс!
  - Секс? Хм, это ведь приятно, почему вы так говорите? - рыжеволосый мужчина с удивлением посмотрел на спутницу и отложил журнал.
  Блондинка покосилась на цветную обложку и, улыбнувшись, восхищенно спросила:
  - О! Вы читаете 'Шпигель' на немецком? Вы владеете немецким?
  - О! Да, владею, - вздохнул рыжеволосый.
  - Почему вы так говорите? У вас акцент какой-то приятный! Вы из Прибалтики?
  - Нет, я из Германии.
  - Вы - немец? Как забавно! Почему я сразу не поняла? - блондинка вновь обнажила зубы в улыбке.
  - Ну, для меня это - наивысшее признание! - гордо ответил рыжеволосый.
  - Да? Почему?
  - Ну, потому, что я, значит, довольно прилично говорю по-русски, если во мне русские не сразу узнают немца!
  - Хм, интересно! - блондинка поправила локон на виске.
  - Да, мне тоже. Разрешите представиться - Герхард Хунц, я из Берлина!
  - О! Из Берлина?! Здорово! А я Ирина или просто - Ира! Я из Иркутска, но вот лечу в Белоярск, там пересадка. А вы-то зачем в Сибирь летите? - блондинка покосилась на иллюминатор.
  За ним чернело ночное небо. Облака черными кляксами клубились где-то там, внизу, закрывая бескрайний океан тайги. Шум самолетных двигателей был почти не слышен, лишь слабый писк вырывающихся струй реактивного топлива негромким фоном стоял в салоне. Большинство пассажиров самолета сладко спали, укрывшись пледами. Ирина повернулась к попутчику и тихо шепнула:
  - Вы знаете, я всю жизнь мечтала о таком романтическом знакомстве! Где-нибудь на высоте, за облаками, познакомиться с настоящим мужиком, иностранцем! Вот умора! И такое происходит в действительности! Мне, честно говоря, как-то не по себе.
  - Почему же? Все хорошо! - Герхард улыбнулся и покосился на соседа справа.
  - Он спит, - заметив его опасения, успокоила Ирина.
  - Да нет, просто я хотел вам предложить выпить немного хорошего виски! Я везу с собой! И вот, хочу вас угостить! - Герхард слегка покраснел от смущения.
  - Да? С удовольствием! - радостно согласилась девушка.
  Немец потянулся под кресло и достал оттуда небольшую кожаную сумку. Оттуда он извлек плоскую бутылку виски.
  - Вот только стаканы надо попросить, у меня нет с собой, - виновато сказал Герхард.
  - О! Это сейчас! Я возьму у стюардесс! - Ирина встала с кресла и двинулась по проходу, тихо ступая по мягкому покрытию дорожки.
  Герхард выглянул между кресел и, рассмотрев стройную фигурку попутчицы, причмокнул:
  - Зер гут!
  Сосед на дальнем кресле сладко зевнул и отвернулся к стенке. Через несколько минут Ирина вернулась с пластиковыми стаканчиками и бутылкой минералки.
  - У нас принято запивать, традиция такая, закуски-то нет! - пояснила она, садясь в кресло.
  - Зачем запивать? Это же не русская водка! Здесь надо вкус во рту держать, - удивился Герхард.
  - Ну, у нас в России все наперекосяк! Виски запиваем, водку занюхиваем, а пивом похмеляемся! - Ирина тихо рассмеялась.
  - Хм, интересно, а почему так?
  - А потому, что страна у нас особенная! Вон - летим уже два часа, а огней-то почти нет. От одного большого города до другого несколько часов лета! У вас за это время всю Европу облететь можно!
  - О, что есть, то есть! - Герхард разлил виски в стаканчики.
  Ирина, покосившись на предложенные дозы, скривила губки и обиженно пробубнила:
  - Герхард, Герхард! Так у нас наливают только врагам. Но мы же не враги? Были когда-то! А сейчас - друзья, - и она, взяв бутылку, налила почти по полному стакану.
  Немец удивленно посмотрел на нее и весело ответил:
  - А я ведь не хотел ехать в Сибирь. Думал там - брр!! - холодно! И медведи по улицам ходят. А сейчас вижу - ошибся! Такое путешествие может быть приятным!
  - Да, как говорится, из Сибири с любовью! - девушка кивнула на стакан и выпила.
  Немец посмотрел, как она глотает виски, слегка поморщился и повторил за ней то же самое. Ирина запила минералкой и, переведя дыхание, спросила:
  - А ты че в Сибирь-то летишь? - И, смутившись, прикрыла рот ладошкой: - Ой, можно я буду на 'ты', как-то легче...
  - О! Да ничего, ничего, давай на 'ты'! - весело ответил раскрасневшийся немец. Алкоголь заметно оказал на него действие. Герхард снял свитер и, кинув его на ручку кресла, потер рука об руку:
  - Ну, как говорят по-русски - не помню, но что-то про перерыв на остановке!
  - Ха-ха! - рассмеялась Ирина. - Кто тебя этому научил?
  - Да так, знакомый один, вместе работаем, он был в России, на работе, и вот приехал. И все время так говорит, когда мы вместе выпивать алкоголь! - немец стал немного заикаться.
  - Не, не так, у нас говорится: между первой и второй - перерывчик небольшой! Давай, а знакомство! - Ирина вновь разлила по стаканам виски.
  - О-о-о! Да, так вроде и говорил он! - Герхард опрокинул свой стакан в рот.
  Вторую дозу он выпил гораздо легче.
  - Так зачем ты летишь в Белоярск?
  - Я - телевизионный видеооператор. Лечу на работа. Буду снимать для нашей компания, - опьяневший Герхард стал говорить с заметным акцентом.
  - А! Вон оно что! Ну, тогда за операторов телевидения, - подмигнула Ирина и выпила свой виски.
  
  ...Через полчаса совершенно пьяный Хунц неуверенной походкой направился в туалет. Там, согнувшись над блестящей нержавейкой унитаза, он издавал дикое рычание. В это время Ирина толкнула в бок спящего соседа и тихо сказала:
  - По-моему, клиент готов, можно меняться.
  - Не суетись, коллега, - не открывая глаз, ответил мужчина. - Прилетим, наверняка местная контора наружку выставила, там оторваться надо. Самый важный этап - посадить этого пьяного ублюдка в машину, это твоя задача, ну а дальше уж - мы!
  - Эх, Вова! Вечно ты меня каких-то шлюх заставляешь играть!
  - Я же тебе не приказываю с ним спать, хотя если для дела понадобится, почему бы и нет? - мужчина ехидно хихикнул.
  - Да пошел ты, козел! С тобой-то я точно в постель не лягу!
  - Ладно, ладно, разошлась! Работай! Смотри, сама не упейся! Вон он идет, твой фриц, - мужчина отвернулся к стенке.
  Герхард со всего маху плюхнулся в кресло. Он был совершенно пьян, но пытался казаться трезвым.
  - Ой, Гера! Можно я тебя буду звать Гера, а то Герхард как-то звучит коряво? Словно 'Майн кампф'! Противно, - капризно и ласково в одно время говорила Ирина, проводя по его щеке своей ладошкой.
  Немец улыбнулся и выдавил из себя:
  - Я! Да, есть так! Пусть звать, я гут! Хорошо понять - Гера! А Гитлер - плохой! Мы его не любить!
  - Да пошел он, ваш Гитлер! Сволочь! Давай - за 'Гитлер капут'! - Ирина разлила оставшееся в бутылке виски.
  - Найн! Найн! - попытался запротестовать Герхард.
  Но Ирина обняла его за шею и, поцеловав в щечку, заставила капитулировать.
  Немец выпил и закатил глаза. Ирина немного испугалась, подумав, что ему стало плохо и он вот-вот блюванет на нее. Но Герхард выпустил воздух и, схватив Ирину за руку, принялся целовать пальцы.
  - Гут - есть дас ис фантастик! Я мечтать, чтобы меня любить и целовать русский женщин!
  - Ну-ну, вот прилетим, я тебя по-настоящему поцелую, - Ирина погладила его рукой по голове.
  - Правда? Но ты ведь из Иркутск! Тебе лететь другой бург!
  - Я делаю в Белоярске остановку на два дня, у меня там брат. Он меня на машине встречает. Можем провести с тобой некоторое время вместе, - предложила Ирина.
  - О! Майн гот! Я, я, я! Будем вместе!
   ...Через полчаса по салону пронеслось объявление о посадке. Мурлыкающий голос из динамиков попросил пристегнуть ремни. Но Герхард его не услышал, он мирно спал, положив голову на колени своей попутчицы. Ирина потрепала его рыжие волосы и толкнула тонким каблучком пустую бутылку от виски на полу. Та покатилась и, звякнув, застыла у края борта.
  
  
   - Девушка, девушка! Держите своего пьяного приятеля! - здоровенный мужик в летной куртке зло отпихнул навалившегося на него Герхарда.
  Ирина виновато улыбнулась и попыталась подтолкнуть пьяного немца к трапу. Но тот по инерции завалился на полку с чемоданами.
  - Герхард! Где твой багаж? - трясла его девушка.
  - Женщина! Вон его сумка, - молоденькая стюардесса кивнула на дальнюю полку. Ирина, благодарно улыбнулась и, прислонив Хунца к стойке, взяла зеленый баул.
  - Мужчины! Ну, помогите кто-нибудь до машины довести! - обратилась Ирина к выходящим из самолета пассажирам.
  - Давайте я помогу! - вызвался мужчина в серой куртке.
   Это был сосед по полету с бокового кресла справа.
  - Будьте так любезны, - Ирина кивнула на Хунца.
  Сосед деловито схватил немца под локоть и, обняв за талию, поволок к выходу. На летном поле в лицо подул противный колючий февральский ветер. Поземка гнала по бетонным плитам аэродрома карусель серого снега. Гул самолетных двигателей и яркий, режущий глаза свет прожекторов разбудили Герхарда, он встрепенулся и замычал:
  - Меня есть тут встречать тоже, тут за мной тоже приехать!
  - Иди! Нам пока надо до стоянки добраться, - успокаивал его мужчина в серой куртке.
  Возле выхода к автобусам стояла целая толпа встречающих. Радостные возгласы и суета толпы. Людская масса захватила прибывших. Ирина старалась не отставать от впереди идущих Герхарда и попутчика в серой куртке.
  Неожиданно ее кто-то потянул за локоть. Ирина, кинув взгляд на парня в черном пуховике, сунула ему в руку зеленую сумку немца. Парень мгновенно растворился в сутолоке. Ирина, увидев, что к Герхарду и мужчине в серой куртке подошли еще двое в черных пуховиках, остановилась. Оценив обстановку, она направилась в сторону вокзала. На углу ее ждала серая 'Волга'. Ирина нырнула в салон на заднее сиденье. За рулем сидел широкоплечий мужчина. Он, посмотрев на девушку в зеркало заднего вида, тихо спросил:
  - Ну, как?
  - Фу, нормально! Надо доехать до угла, они там, наверное, с ним! Документы его у меня, я все взяла, вещи его в сумке. Вы готовы?
  - Да! Ждем!
  - Кто будет Хунцем?
  - Лейтенант Колобков.
  - Заметьте, Хунц - рыжий!
  - Колобков тоже.
  - Он немецким как, владеет?
  - Все в норме!
  - Смотрите, а то Штольц может и раскусить, она баба ушлая!
  - Не раскусит! Мы все навели по стандарту, - хмыкнул водитель - Она не знает Хунца в лицо. Он с другой телекомпании. Мы целую легенду завели! Да и надо-то - всего пару дней! Выцепим документы и все, а то по конторе пурга пошла! Местные коллеги суету подняли. Играют в полный рост, до самого первого слухи дотащили!
  - Кстати, где они? Есть тут? - взволнованно спросила Ирина.
  - А как же, три группы! Мы их высмотрели, работают. Придется на полную отрываться!
  - А если перехлестнемся?
  - Ну, тады - ой!
  - Что это значит?
  - Нам нельзя светиться, будем идти на отвал - кладем всех! Или они - нас, или мы.... - мрачно пояснил водитель.
  - Ой, не нравится мне вся эта затея! Играть против своих, да еще и по первому номеру, ради каких-то вшивых бумаг!
  - Ну, Ирка, извини - работа такая! Тебя в наш отдел насильно никто не звал. Но бумаги-то - совсем не вшивые! Если они выплывут, шеф нас разгонит. Прикинь - страна и так рассыпается, а тут Сибирь в беспредел пошла! Тогда, точно - каюк!
  - Эх, ладно! Трогай понемногу, - Ирина, щелкнув зажигалкой, прикурила сигарету.
  - Не курила бы ты перед операцией - примета плохая!
  - Кончай мне тут! Я четыре часа в воздухе болталась! Да еще и виски драла с этим рыжим мудаком! Кучу нейтрализатора сожрала, тошнит аж! Дай мне пару затяжек дернуть!
  - Ладно, кури уж, - буркнул водитель и завел двигатель.
  
   Серая полоска асфальта уходила вдаль. Поднимаясь на небольшую горку, она словно пропадала на стыке земли и серого неба. Утро было противным. Густая пелена бесконечных облаков обесцвечивала краски наступающего дня.
   'Волга', помигав желтым огоньком подфарника, выехала на трассу, ведущую в город. После прибытия московского рейса на дороге было довольно оживленное движение. Целая вереница автомобилей двигалась в сторону Белоярска.
  'Волга' пристроилась за неуклюжей тушей рейсового автобуса, битком набитого прилетевшими пассажирами. Ирина оглянулась и попыталась рассмотреть автомобиль слежения. Но ничего подозрительного в окружающих машинах она не увидела. Водитель, заметив ее старания, сухо сказал:
  - Теряешь навык.
  - Так черт их знает, сейчас машин развелось! Каждый норовит на капот 'мигалку' сунуть. Видела, даже у запорожца мигает, словно президент едет. Полный атас! Что творится?
  - Ты хочешь сказать, что конторские ребята с 'мигалкой' за нами поедут?
  - Да нет, просто так. Я понимаю, что их тачка должна быть незаметной.
  - Верно. Вон метрах в ста сзади зеленая 'девятка'. Стекла тонированные, внутри - трое. Еще две группы - на 'семерках'. Но у всех движки форсированные, если что - в точку уйдут! Мощь - по двести кобыл! Так что тягаться с ними на трассе - бесполезняк! Они нас ведут до поста ГАИ! Там попробуют хлопнуть.
  - А пост далеко?
  - Еще - километров пятнадцать, на въезде в город.
  - Так, что делать будем?
  - Сейчас увидишь!
  'Волга' резко свернула с трассы на проселочную дорогу. Снег клубами вылетал из-под шин, поднимая белое облако. Мотор натужно заревел, автомобиль затрясло на ухабах. Ирина повалилась на сиденье.
  - Держись! Сейчас будет маленький автопробег по бездорожью!
  - Куда мы несемся? - крикнула Ирина, хватаясь за ручку двери.
  - Это обводной маневр. Надо разделиться! Встретимся в точке!
  - А где наши? Они на какой машине? - Ирина пыталась рассмотреть в заднее стекло погоню.
  Но ей это не удавалось. Густая пелена снега закрывала обзор.
  - Куда мы едем? - крикнула Ирина водителю.
  - Тут через километра два есть заброшенная ферма, там встреча! Вторая группа зайдет с другой дороги.
  В этот момент по салону разнеслось металлическое бряцанье. Ирина сразу не поняла, что это такое. Сначала ей показалось, что у 'Волги', просто - вываливается подвеска и отвернувшиеся болты - стучат о подкрылки. Но все было гораздо серьезнее.
  - Суки! Стреляют! - крикнул водитель. - Нагни голову, чтобы не зацепило!
  Ирина с ужасом поняла, что резкие удары по корпусу - не что иное, как пули. Одна из них, пробив стекло, чиркнула по креслу и ударилась в приборную панель.
  - Вот суки! Никогда не думали мы, что они на громкий захват пойдут! - прорычал водитель.
  Он уверенно сжимал руль в руках, не позволяя автомобилю соскочить с узкой колеи. Один маленький промах в движениях - и конец. Машина безнадежно застрянет в сугробе.
  - Да что им не идти, тут такая глушь! Тайга кругом! Дорога в никуда! - крикнула ему Ирина.
  - У нас нет другого выхода! - прохрипел ей в ответ водитель и клюнул носом вниз.
  - Они нас все равно догонят!
  - Не догонят! Еще немного, там завал! - крикнул водитель и крутанул баранку.
  Дорога резко ушла вправо. 'Волга' накренилась и, словно из последних сил, вписалась в крутой поворот. За ревом двигателя послышался треск падающего дерева. Огромная сосна полетела на узкую дорогу. Мохнатые ветки, цепляясь за другие деревья, словно руки утопающего, судорожно тормозили падение. Сосна рухнула, перегородив проезд. Зеленая 'девятка', преследующая 'Волгу', остановилась, как вкопанная. Из нее выскочили трое мужчин и повалились на снег.
  'Волга', крутанувшись на очередном ухабе, воткнулась решеткой радиатора в огромный сугроб и заглохла. Ирина слетела с сиденья и, ударившись о спинку переднего сиденья, упала на пол. Наступила тишина. Но она была недолгой. Где-то сзади послышались хлопки выстрелов.
  Ирина застонала и попыталась встать. Болело плечо и колено.
  - Так что ты не сказал, что завал-то наши делать будут? - спросила она у водителя.
   Но тот не ответил. Мужчина сидел, уткнувшись лицом в руль. Ирина тронула его за плечо. Водитель повалился на бок. Ирина увидела на его спине большое темное пятно. Рваная дырка в пуховике сочилась бурой кровью. Ирина отшатнулась и открыла дверку. Возле поваленной сосны были слышны звуки перестрелки.
  Ирина вышла из автомобиля и инстинктивно прижалась к земле. Встав на четвереньки, она вытянула шею и попыталась осмотреться. Но сквозь ветки ничего нельзя было разобрать.
  - Твою мать, - ругнулась Ирина и поползла к краю сугроба.
  Неожиданно сверху донеслось стрекотание винтов. Черно-синий вертолет вынырнул из-за макушек деревьев и, заложив крутой вираж, пронесся над автомобилями. Ирина упала на снег и, перевернувшись на спину, проводила винтокрылую машину взглядом. Из открытого бокового люка вертолета торчал длинный ствол пулемета. Ирина подползла к машине и, нырнув в салон, принялась шарить по карманам куртки убитого водителя.
  - Черт, где же у него взрыватель.... - Ирина нащупала маленький металлический цилиндрик во внутреннем кармане. Прямо у сердца. Словно последний наказ в этой жизни. Страшное завещание!
   Такие взрыватели имели все старшие групп. В случае провалов они, либо их напарники обязаны уничтожить тело, не дать возможности врагу узнать хоть что-то об их личности. Секретное подразделение должно оставаться секретным до конца, даже после гибели - таков закон их страшной профессии.
  - Что ж ты на операцию бронник-то не надел? - с укором сказала она мертвому водителю.
  Страшно, но она не знала даже, как его фамилия, только имя - Федор, да и имя было не настоящим.
  Вертолет приземлился на поляне за поворотом дороги. Стрельба у поваленного дерева слегка затихла. Ирина выползла из машины и, спрятавшись за сугроб, посмотрела в сторону завала.
  Несколько фигурок в маскхалатах, ловко перепрыгивая с сугроба на сугроб, окружали 'девятку' и 'Волгу' с трех сторон.
  - Ну, что ж, Федор, мы просто были приманкой, что ж ты сразу-то не сказал, я бы все поняла... - шепнула Ирина.
  Бежать было бессмысленно. Стрельба практически утихла. Возможно, прибывшие на вертолете снайперы, а это наверняка были сотрудники местного отряда специального назначения ФСБ, отработали цели на 'отлично'.
  Да и кто были те люди, устроившие засаду? Наверняка наемники. Ирина была уверена - сотрудники их подразделения так топорно не работали. Она поняла все. Федор знал, на что идет. Он знал, что им придется, возможно, погибнуть, он знал, что они подставные....
  Ирина залезла обратно в 'Волгу' и, пересиливая себя, прижалась к мертвому Федору. Словно пытаясь согреться, она вцепилась в его тело руками. Из-за сосны показался спецназовец. Ирина успела рассмотреть его глаза сквозь прорези маски. Боец, ловко перевалившись через плечо, упал в снег и направил ствол автомата на 'Волгу'. Ирина улыбнулась и, зажмурив глаза, нажала на кнопку взрывателя. Мощный взрыв метнулся по салону 'Волги', разнося в клочья два тела. Машина подскочила и, словно лягушка, перевернувшись, упала на крышу.
  
  
  
  Глава тридцать вторая
  
  
  
   - Да не было там - никакого Герхарда! Не было! Я час ждала, смотрела, не было! Вы говорите, он рыжий, так не было там никаких рыжих! Там вообще никто не толкался! Никто! Я и у таксистов крутилась, не было там никаких иностранцев. Их ведь за версту видно. Никого там не было! Точно вам говорю! - обиженно оправдывалась Татьяна Сухарева.
  Она, раскрасневшаяся от мороза, сидела на диване, поджав ноги. Напротив, в кресле сидел Андрей и хмуро смотрел на девушку. Он понимал, что врать она просто не может. Ева курила у окна, нервно стряхивая пепел с сигареты прямо в цветочный горшок.
  Смирнов покосился на немку и про себя заметил, что дома в Берлине она вряд ли бы позволила себе такое. А тут, в России, где все закрутилось, завелось, где эмоции и риск на пределе, где нет места правильности поведения и взвешенности действий, - пепел в горшок, пожалуйста. Нет, Россия - это зараза! Россия - это стиль жизни и поведения. И неважно, где ты родился, в России тебя все равно сломают! Заставят поступать так, как никогда бы ты не поступил там, у себя на родине.
  - А может, ты опоздала к самолету? - подозрительно спросил Смирнов у Татьяны.
  - Что? Ну, Смирнов, ты и нахал! Мало того, что приперся ко мне среди ночи с ... - Татьяна осеклась и посмотрела на Еву.
  Но, увидев, что та смотрит в окно, продолжила:
  - Приперся с дурацкой историей, после того, как ты меня обидел! Так еще и послал меня с утра пораньше в этот чертов аэропорт встречать какого-то там вашего чертова Герхарда! Он мне сроду бы не нужен был! Так еще и сейчас не доверяешь! Нет, Смирнов, ты - подлец и нахал! Ты просто наглый тип! Я тебя никогда не прощу!
  Андрей устало поморщился.
  - Ну, хватит! Хватит, Таня. Я уже слышал такое сто раз, сейчас я не об этом. И тебя я не укоряю, я просто спрашиваю. Герхард должен был прилететь, понимаешь?!
  - Да, обычно у нас в телекомпании так не принято. Если редакция говорит, что он выехал, значит, он выехал, - подала голос Ева.
  Она продолжала смотреть в окно. Лицо ее было суровым.
  - Так куда он делся-то? Рейсов-то больше утром и нет, - растерянно спросил Андрей.
  - А что вы сами-то не поехали, чего меня-то отправили? Что за конспирация, что-то не понимаю? Вы натворили что-нибудь, боитесь? Чего вы мне тут лапшу-то вешаете про какие-то загруженные задания! Вы же никуда не поехали! - зло спрашивала Татьяна.
  Она поочередно вращала головой то на Андрея, то на Еву. Но они даже не посмотрели в ее сторону.
  - Тебе не надо ничего знать. Меньше знаешь - дольше спишь! - вздохнул Андрей.
  - Как это? - открыла рот Татьяна.
  Она не ожидала такого ответа и опешила от услышанного.
  - Она права, нам надо ехать в вашу телекомпанию, не можем же мы тут у нее сидеть, ничего не предпринимая, - не обращая внимания на Сухареву, сказала Ева Смирнову.
  - Вы что, совсем оборзели! Меня и не спрашиваете, - чуть не заплакала Татьяна.
  - Да уймись ты, Таня, - пожалел ее Андрей. - Я тебе потом все расскажу, ну, когда можно будет.
  - Я сейчас хочу! - всхлипнула Сухарева.
  - Поверьте, Татьяна, вам это не надо знать, - поддержала Андрея Ева.
  - Да, а вам-то он все рассказывает! Мне это не совсем нравится. Может, вы мне мозги пудрите, что у вас деловые отношения, а на самом деле у вас, это, того - любовь крутите! - зло бросила Сухарева.
  Андрей ухмыльнулся. А Ева, прислушавшись к последним словам Сухаревой, переспросила:
  - Что? Как крутите? Любовь? Что это значит?
  - Да ничего это не значит, она шутит, - смеясь, успокоил ее Смирнов.
  И тут же серьезно добавил:
  -Да, придется ехать в контору. Делать нечего. И Витька ждет звонка. Интересно, что там у него?
  - Да, поедем. Сегодня начинаются траурные мероприятия, похороны Гусева. Если Герхард не приехал, нам надо быть с тобой на этом событии, - сурово сказала Ева.
  - Да?! Так ты же отказываешься от моих услуг! - ехидно поддел ее Андрей.
  - Ну, можно сказать, я передумала, тем более, выбора-то у меня нет. Кстати, не забудь - у нас контракт! - ответила ему Ева.
  - Нет, ребята, вы меня обманываете, - грустно заметила Татьяна. - У вас явно есть что-то...
  - Да ничего у нас нет, кроме проблем! Ладно, вызывай такси, - вздохнул Андрей и встал с кресла.
  
  
  - Вы понимаете, майор Серегин, что вы запороли всю операцию! Вы понимаете, что теперь последствия могут быть непоправимыми! Теперь это точно станет международным скандалом!! - орал полковник.
  Серегин, склонив голову, сидел за длинным столом. Напротив него сидела Татьяна и старалась не смотреть на коллегу. И хотя полковник в основном распекал Серегина, капитан Попова неудачу в аэропорту принимала и на свой счет. Полковник, словно прочитав ее мысли, посмотрел на женщину и с укоризной спросил:
  - Ну а вы?! Что, Попова, скажите? Вы - одна из самых опытных аналитиков, одна из самых подающих надежды сотрудников! Неужели вы не могли хоть как-то повлиять на ход операции?
  - Там было все по плану - утвержденному! Задействовали четыре группы и резервную - на вертолете! - оправдалась Попова.
  - Так почему же произошел провал?! - заорал полковник.
  Лицо его покраснело, вены на висках набухли. Седые волосы на голове зашевелились от напряжения.
  - Там действовали настоящие профессионалы, они разработали и воплотили свой план и нужно признаться, что он у них был удачней, - подал голос Серегин.
  - А вы вообще молчите! - отмахнулся от него полковник. - Я вас сейчас не спрашиваю. Они - профессионалы, а вы-то тогда кто?
  - Мы делали все возможное, но они ввели нестандартный ход! Этот немец просто исчез! Мы его потеряли на первых метрах, поэтому и произошел сбой! У них была группа отвлечения и группа ложного отвода. К сожалению, мы на это клюнули, - вступилась за Серегина Попова.
  Она решила отвести гнев полковника. С ней он вел себя более сдержанно. Возможно, где-то в душе старый лис полковник просто был неравнодушен к Поповой как к женщине. Она не раз ловила его взгляды, украдкой брошенные на ее стройные ноги и бюст. Но дальше взглядов полковник себе ничего не позволял. Это нравилось Татьяне и в тоже время злило. Ей иногда хотелось поиграть с шефом, покрутить с ним роман. Но старый чекист знал все правила игры.
  - Хм, мать его, этого немца! - полковник посмотрел в глаза Татьяне и грустно покачал головой. -Куда же они могли его деть? Что он, сквозь землю провалился, что ли?
  - Похоже на то... - Попова попыталась улыбнуться.
  Но улыбка получилась похожей на ухмылку. Полковник дернулся и, подойдя к окну, встал в свою любимую позу - упершись лбом в стекло.
  - Ну... а эти ... трупы... с ними что? Кто это такие? Есть хоть какие-то концы? Мы можем хоть какую информацию по трупам получить?
  Татьяна тяжело вздохнула и, постучав пальцами по столу, ответила:
  - Товарищ полковник, здесь тоже полный ноль. Удалось только определить пол двух людей, взорвавшихся в 'Волге'.
  - Как я понимаю, это - мужчина и женщина? - грустно пошутил полковник.
  - Точно так...
  - А возраст, возраст, отпечатки, коронки - ну хоть какие-то приметы? - полковник терся лбом о холодную плоскость.
  Седые волосы на лбу намокли от запотевшего стекла.
  - Нет, ничего, отпечатки стерты, примет нет, да и сами тела так обезображены, что паталогоанатомам придется не один месяц повозиться, чтобы хоть что-то найти.
  - Черт, что же это такое? Что это за люди, что за подразделение? Да и вообще - кто это против нас так играет! Господи! Чувствую - устал, пора на пенсию! Да и после всего этого, видимо, и уйду, вернее, попросят меня.... - обречено вздохнул полковник.
  - Ну, зачем вы так? - в голосе Поповой послышались утешающие нотки.
  Полковник махнул рукой, не посмотрев в ее сторону:
  - Ай, да бросьте вы, капитан! Сами-то ждете, наверное, когда этот старый хрыч свалит! Эх, жаль оставить карьеру на минорной ноте. Ну да ладно! - полковник, словно взбодрившись, энергично отошел от окна и, обойдя стол, плюхнулся в большое кожаное кресло.
  Помолчав несколько секунд, он поправил мокрые волосы на голове и, внимательно посмотрев на подчиненных, напористо спросил:
  - Ну, что вы предлагаете мне делать, как будем теперь действовать?
  Серегин с надеждой посмотрел на шефа. Полковник кивнул головой и сказал:
  - Ну, говорите, майор, вижу - просите слова.
  - Я думаю, надо работать по индивидуальной программе! Татьяна, капитан Попова, может выйти на этого Смирнова! Пока не поздно, надо перед ним открывать карты. Иначе не будет ни Смирнова, ни Штольц, ни этого Хунца.
  -Вы думаете, этот Герхард Хунц еще жив? Я думаю, его уже просто нет, и труп мы не найдем, - скептически буркнул полковник.
  -Но Смирнов-то жив и Штольц тоже! Их, кстати, не было в аэропорту, скорее всего, был кто-то еще, но кто - мы не определили. Да и не до этого было. А вот если сейчас медлить, то мы и с ними можем упустить инициативу. Поэтому я предлагаю дать добро на индивидуальную работу Поповой.
  - Так-то оно так, но тут мы рискуем Поповой уже. Эти чертовы неуловимые профи и на нее начнут охотиться. Скорее всего, они знают ее. Я вам не хотел говорить, но утечка есть и из нашего управления. Я это понял, когда вы мне докладывали о подробностях этого провала в аэропорту. Скорее всего, кто-то знал о нашем решающем плане. Слишком гладко у них все получилось. Все пути отхода просчитали. А что касается этих двух трупов, то я думаю, это сразу было запланировано. Кстати, там какая взрывчатка-то была? Пластид?
  - Нет, химический состав пока определяют. Но это что-то новенькое. Очень компактна, малая масса и потрясающая взрывная сила и температура горения, - Серегин потянулся к бутылке минеральной воды, стоящей на столе.
  Открыв крышку, он налил в стакан и выпил шипящую жидкость.
  - Да, это еще раз подтверждает, что кто-то играет там! - Полковник показал пальцем на потолок.
  И Серегин и Попова поняли его жест. Татьяна, вновь постучав ногтями по крышки стола, внимательно посмотрела на шефа и спросила:
  - А с чего вы взяли, что есть утечка в нашем управлении?
  - Танечка! Я тоже был аналитиком и работаю, слава богу, уже двадцать лет в органах государственной безопасности! Кое-что повидал на своем веку и знаю, как пахнет порох утечек.
  - Да, конечно, мы сразу вам не хотели говорить, но у нас тоже такое мнение сложилось. Слишком все складно у них получается! - Серегин вновь налил себе минералки.
  - Мне нужно говорить все, что вы думаете, все! - раздраженно ответил полковник. - Если вы будете говорить все, то вероятность таких провалов сведем к нулю.
  - Да, но ставить под сомнение своих товарищей как-то... - заметила Татьяна.
  - Нет, капитан! Нет! Так нельзя рассуждать! Запомните, все не учтешь! Но утечку информации можно предотвратить всегда! Вы думаете, что я зря тут с вами вожусь? Что только вас в свой кабинет дергаю? Нет и еще раз нет! Я страхуюсь. А ведь, заметьте, есть люди и опытнее, и важнее в нашем управлении. Но их нет здесь! Все, что мы планируем, знаете только вы и генерал - все! Ну и Москва, конечно, но с этим уже ничего не сделаешь.
  - Так может, Москва? - робко намекнул Серегин.
  - Может и так, но вот у нас надо утечку исключить! - полковник устало зажмурился и потер виски пальцами.
  Его седая голова склонилась к груди. Татьяне - стало жалко шефа. На него навалилась непосильная ноша. Все горечи поражения он будет тащить один. Всю радость победы и успеха разделят они все. Господи как это не справедливо!
  - Так, что вы считаете, кто может являться этим загадочным органом - работающим против нас? - встрепенулся полковник.
  - А, может это ГРУ? - тихо заметил Серегин.
  - Хм, армия.... Вряд ли! Хотя - по напору, похоже... - полковник тяжело вздохнул.
  - Нет, я думаю, мы имеем дело - с новым подразделением! Его даже нет в штате не в одной конторе! Скорее всего в нем собраны лучшие профессионалы с разных служб! И законспирированы они тоже по полной программе, - высказала свое мнение Татьяна.
  Полковник вздрогнул после ее слов, но промолчал. По нему видно было, что он мучительно рассуждает о дальнейших действиях.
  - А тогда зачем нужно такое подразделение? Если президент и так усилил нас, ГРУ и вообще спец. службы - кому это надо? - осмелел Серегин и покосился на Татьяну.
  - Да, президент и сам может не знать об этой группе, - устало сказал полковник, -только не об этом сейчас разговор, не об этом, давайте вернемся к нашим баранам - что вы предлагаете?
  - Хм, я предлагаю действовать, по нашему резервному плану - личный контакт Поповой, другого выхода просто нет! - разочарованно ответил Серегин.
  Ему хотелось развить тему с Москвой, но он понял, что полковник просто заткнул ему рот.
  - Хм, так, так. А вы сама Татьяна - что скажите?
  - Я думаю, товарищ полковник, Серегин прав...
  - А вы готовы?
  - Так точно, готова.
  - Но, учтите, риск очень велик, возможно, противник знает вас в лицо и не позволит так работать. - Грустно заметил полковник.
  - Я знаю, но у меня есть одно соображение по этому поводу, а что касается риска - так кто не рискует - тот не пьет шампанского!
  - Ну, гусарство тут лишнее! Я вам запрещаю так говорить! Мы не менты из сериала - место встречи изменить нельзя! А я вам не Жеглов!
  - Нет, это я так просто...- оправдалась Татьяна.
  - Нет, даже просто - не к чему! Ладно, что вы там хотели придумать или уже придумали - давайте выкладывайте! - раздраженно бросил Поповой полковник.
  Она поняла, что он беспокоится за нее. Ей стало приятно и немного смешно. Старый шеф все - таки запал на молодую курочку! Но курочка не простая - яички, конечно, несет, но просто так их отдавать не будет.
  Татьяна, слегка улыбнулась и вздохнув сказала:
  - Товарищ полковник, я думаю, надо заходить на Смирнова через его мать.
  - Хм, это интересно....
  
  
  - Они обложили меня сволочи! Обложили! - Андрей плакал как ребенок.
  От рыданья сотрясались его плечи. Кулаки судорожно сжаты. Он опустил голову на стол и стукался лбом в пластмассовую крышку. Ева растерянно стояла, склонившись над ним. Она не знала, что ей делать.
  Ласково опустив ладонь на его спину и пытаясь успокоить она погладила его по трясущимся лопаткам. Этот русский мужчина вдруг стал ей дорог. Ева поймала себя на мысли, что она боится за его судьбу.
  На ее глазах выступили слезы. Странное чувство вины за ее беспомощность, неспособность помочь.
  - Андрей, мне очень жаль... - бормотала девушка.
  Вокруг столпились коллеги Андрея. Кабинет шеф редактора был забит народом. Гнетущая тишина прерывалась лишь всхлипыванием Смирнова.
  Шеф редактор Пронькин налил в чашку холодного кофе и поставил ее на стол, рядом с Андреем.
  - Послушай Андрюха - выпей кофе, выпей, успокойся - легче будет! А, потом давай поговорим!
  - Да о чем говорить! О чем?! Витька мертв! Мертв! Мой друг! Господи! Витька! Петя, Светка!! Господи!!! - рыдал Смирнов.
  - Может, вы мне объясните, что происходит?! - обратился Пронькин к Еве.
  Та взглянула, на шеф-редактора и опустила глаза.
  - Не видите, он потерял друга...
  - Да, это понятно, но мне кажется, тут что-то еще. Что он не договаривает?! Может быть, вы знаете? - подозрительно настаивал Пронькин.
  Он буравил немку взглядом. Та устало села на стул рядом с Андреем и тяжело вздохнула. Смирнов перестал рыдать и, схватив кружку с кофе, сделал несколько крупных глотков. На серую крышку стола пролилось несколько коричневых пятен. Андрей раздраженно размазал их и посмотрел на Пронькина:
  - Она тут ни причем! Ни причем! Не пытай ее - она ничего не знает!
  - Ладно, ладно! Андрей, успокойся! Просто если бы ты нам рассказал, может быть, мы вместе бы нашли пути решения этой проблемы вместе то всегда легче! - шеф редактор тоже присел рядом со Смирновым на соседний стул и похлопал его по плечу.
  Андрей посмотрел на него мутными от слез глазами, затем обвел взглядом всех присутствующих. Тяжело вздохнув, он тихо сказал:
  - Это очень личная история....
  Пронькин понял его намек и, вскочив со стула, замахал руками:
  - Так, а ну все по рабочим местам! У нас сегодня и так трудный день! Давайте, давайте!
  Люди с неохотой стали выходить из кабинета. Послышался ропот недовольства. Пронькин сурово посмотрел на подчиненных, и прикрикнул:
  - Все, кто сейчас не начнет работать, будут оштрафованы - в виде дополнительного рабочего времени в субботу!
  Когда захлопнулась дверь за последним вышедшим сотрудником, Пронькин посмотрел на Смирнова и требовательно спросил:
  - Ну, Андрей, теперь давай колись - что там у тебя?! Я вижу дело то табак! Мне то мозги пудрить не надо!!
  Андрей посмотрел на него и тяжело вздохнул. В его глазах мелькнула печаль и страх. Пронькин подвинул стул и сел на него, словно на седло лошади, обхватив руками спинку.
  - Вы знаете, я плохо представляю значение слов - пудрить мозги, но мне показалось, что вы имеете в виду обманывать?! - неожиданно сказала Ева.
  Пронькин устало посмотрел на девушку и ухмыльнулся:
  - Хм, вы правы - это так и есть.
  - Но, Андрей не обманывает вас! Он правда ничего не знает!
  Смирнов с благодарностью посмотрел на немку и грустно улыбнулся. Ему стало приятно, что девушка за него заступается.
  - Ладно, фрау Штольц. Ладно - мы разберемся, но и вы поймите! Вы ведь тоже не сможете нормально работать! Операторов то у меня нет, а он! - Пронькин кивнул на Смирнова: - Вряд ли сможет сегодня работать! Вам ведь надо снимать похороны Гусева? Мероприятия уже начались в зале городского ДК.
  - Я фройлян, если вы хотите быть вежливым, а насчет мероприятия - не беспокойтесь, я решу! - вызывающе ответила ему Ева.
  - Ладно, Ева молчи, я сам все расскажу... - обреченно сказал Смирнов.
  Пронькин кивнул и уставился на Андрея:
  - Ну, Виктор-то убит ночью, и как я понимаю, не просто. Мне позвонили утром... Есть у меня человечек один в ГУВД города. Сказал, что его нашли на улице - вроде зарезали какие-то хулиганы. Но я то подозреваю, что это не так и ты должен знать, что там произошло?!
  Андрей промолчал и, опустив голову, задумался. Пронькин разглядывал его затылок и ждал ответа. В этот момент зазвонил телефон. Шеф-редактор с недовольным видом снял трубку:
  - Да, слушаю?! Да здесь, что приехал? - положив трубку в гнездо аппарата ,он посмотрел на Еву:
  - Вроде там внизу приехал ваш коллега из Берлина. Называется Герхардом Хунцем, стоит на вахте.
  Ева вскочила со стула и радостно воскликнула:
  - Герхард! Ну, вот видите - все нормально!! Я знала, что все будет хорошо!
  Смирнов посмотрел на нее с тревогой в глазах и медленно, поднявшись со стула, сказал:
  - Ева, Ева! Подожди! Как он мог приехать? Его ведь встречал... - Смирнов осекся и посмотрел с опаской на Пронькина.
  - Договаривай, доваривай, что еще за тайна? - Пронькин скорчил обиженную гримасу.
  - Нет, ничего, пойдем, спустимся, посмотрим на Герхарда, а потом я расскажу, - виновато ответил ему Андрей.
  - Ну, идите, идите, но потом ко мне в кабинет - нам надо поговорить! - обиделся Пронькин и отвернулся к окну.
  Андрей соскочил со стула и вышел из кабинета вслед за Евой. Та буквально бежала по коридору. Смирнов догнал девушку и, схватив за руку, остановил. Посмотрев ей в глаза, он возбужденно спросил:
  - А ты, Ева сама-то, знаешь в лицо этого Герхарда?
  - Нет, но причем тут это? Он в другой программе работает - у нас ведь больше пятисот человек в телекомпании! А что ты имеешь в виду?
  Смирнов помолчал и, отпустив девушку, печально буркнул:
  - Нет, ничего - так...
  Ева погладила его ладонью по щеке и шепнула:
  - Андрей, успокойся, все будет хорошо!
  Смирнов вдруг почувствовал в ее голосе нотки искренности. Это было не просто стандартное вежливое выражение соболезнования. Это было нечто большее. Андрей печально улыбнулся и сказал:
  - Ладно, пойдем! Я думаю, он хороший оператор!
  Высокий рыжий мужчина стоял возле охранника. Заметив спускающуюся по ступеням Еву, он громко что-то крикнул по-немецки. Девушка подбежала к нему и протянула руку. Андрей остановился на лестнице и наблюдал за их разговором сверху. Ева что-то возбужденно, говорила рыжему, тот в ответ лишь кивал головой.
  Андрей медленно спустился и подошел к ним поближе. Рыжий внимательно, посмотрел на него и что - то спросил у Евы.
  Та улыбнулась и ответила:
  - А, вот и Андрей Смирнов! Он снимал мне! Кое - что мы успели, но не все. Надеюсь, что теперь работа у нас пойдет!
  - Очень приятно! - с заметным акцентом, сказал рыжий, и протянул Андрею руку.
  - Герхард Хунц!
  - Андрей Смирнов, русский журналист! - вызывающе ответил Андрей, и вяло пожал ладонь Герхарда.
  Смирнову не понравился взгляд Хунца. Какой то колючий - он словно пронизывал с головы до ног. В глазах мелькнула злоба и любопытство. Андрей отвел глаза в сторону и тихо сказал.
  - Ладно, вы тут разбирайтесь пока, а я пойду - мне надо позвонить срочно! - и повернувшись пошел по коридору.
  Ева с тревогой посмотрела ему в след и крикнула:
  - Андрей! Приходи на второй этаж, к господину Пронькину! Мы будем тебя там ждать!
   - Посмотрим, да и нужен ли я тебе теперь... - грустно буркнул себе под нос Смирнов, и обернувшись, громко добавил: - Ладно, приду....
  В голове стоял туман. Витя мертв! Витя мертв! Они убили его! Зарезали как собаку на улице! Следующий, кто следующий?! Мышеловка захлопнулась. Сколько еще так можно продержаться?! Загнанный волк, охотники гонят его на флажки. Господи прятаться некуда! Нельзя же все время убегать?! Смирнов быстрыми шагами двигался по коридору.
  Нет! хватит! Пора ставить точку! Сколько еще горя принесут эти чертовы бумаги?! Пронькин обо всем догадывается! Пора!
  Смирнов, подойдя к двери туалета, дернул ручку и нажал на включатель. Маленькое помещение, отделанное светлым пластиком, наполнилось противным ярким светом люминисцентной лампы. Андрей закрыл за собой щеколду и, опустив стульчак на унитазе, уселся на него как на стул. Достав сигарету, закурил.
  С конца крана в умывальнике редкими каплями стучала об раковину вода. Одна капля, вторая. Чаша переполняется. Жизнь тоже чаша - наступает время, когда одна из капель лишняя. И тогда, тогда все, все - поток через край! Конец. Одна капля! Маленькая частица воды - свернутый комочек, летящий мгновение и разбивающийся о твердь земли...
  Андрей грустно посмотрел на умывальник. Не докурив сигарету - затушил о край унитаза, затем, резко вскочив, повернулся и встал ногами на стульчак. В подвесном потолке он отодвинул одну из пластмассовых пластин и, поднявшись на цыпочки, засунул в отверстие руку. Пошарив в боковом углублении, Андрей нащупал сверток.
  - Вот они, вот... - тихо шептал он, глядя на пакет.
  Спрыгнув на пол, Андрей вновь уселся на закрытый стульчак и, достав из пакета бумаги, бережно развернул листы.
  - Чертова макулатура, чертова макулатура.... - пробормотал Смирнов, глядя, на документы.
  Обращение губернатора, список состава переходного правительства. Еще какие-то распоряжения о создании чрезвычайных комитетов.
  - Из-за этого бреда погибли люди - мои друзья! - Андрей, вглядывался в ровные строчки.
  Рукой он нашарил в кармане маленький цилиндрик зажигалки. Сухой щелчок и синий огонек газового пламени засветился маленьким факелом - убийцей. Рука медленно поднесла огонь к бумагам. Еще мгновение и пламя вцепится в бумагу хваткой бультерьера - уничтожая ее навсегда. Пепел, пепел который просто развеется по грязному полу туалета - станет единственным свидетелем причины всех бед последних дней. Пепел...
  Но неожиданно чувство бесполезности борьбы сменилось злостью и упрямством.
  - А х... вам! - Андрей произнес ругательство, с каким то изощренным наслаждением.
  Рука дернулась, пальцы обожгло накалившейся пластинкой - на конце зажигалки. Андрей громко выдохнул, задув пламя. Помотав головой, он опустил руку с документами.
  Нет! Он не может этого сделать! Нет, иначе - все усилия, а вместе с ними и, смерть друзей - были напрасны! Нет! Это самый легкий путь - сжечь бумаги! Но, все равно его не оставят в покое! Нет! Надо что-то делать, что-то делать!
  Андрей вновь поднялся на унитаз и, подтянувшись положил пакет обратно в тайник. Время не пришло. Время сжечь есть всегда! А тут, в туалете под потолком, бумаги все равно никто не найдет.
  Смирнов спустился на пол и, подойдя к умывальнику, ополоснул лицо холодной водой. Посмотрев на свое отражение в зеркале, он пробубнил:
  - Ну, что раскис?! Что раскис?!
  
  
  Пронькин в своем кабинете встретил его ехидной улыбкой. Нет - это было не злорадное выражение, нет, это была гримаса человека раскрывшего тайну! Шеф редактор кивнул на стул и сказал:
  - Ну, садись и рассказывай.
  Андрей присел на сиденье, и тяжело вздохнув, тихо ответил:
  - А что рассказывать-то? И так все рассказал...
  - Нет, друг мой нет! - Громко выдохнул воздух из легких Пронькин.
  Андрей пристально посмотрел ему в глаза:
  - Что ты имеешь в виду?
  - А то и имею, ты мне сам сейчас все расскажешь! Я чувствую своим нюхом! Нюхом старой журналисткой телеищейки, что тут попахивает сенсацией! А ты ее стараешься как-то замять! Так ведь, Андрюха?!
  - Хм, не знаю, о чем ты?
  Пронькин встал из-за стола и, повернувшись к подоконнику, взял кружку с кофе. Помешивая маленькой ложечкой черный напиток, он медленно сел и словно следователь прокуратуры сталинских времен, противно сощурил глаза.
  - Ты Андрюха хитро-мудрый мужик! Я, конечно, тебе сейчас покажусь циничным! У тебя друг погиб и тут не до смеха конечно, и не до моих нравоучений. Но, тем не менее, я скажу тебе одну вещь, а после этого - ты сам решай, как тебе поступить!
  Смирнов попытался улыбнуться, но на его лице всплыла лишь кислая гримаса:
  - Ты, что такое говоришь, что-то я не пойму?
  - Поймешь, поймешь... - Пронькин, достав ложечку из чашки аккуратно положил ее на бумажную салфетку, и отхлебнул кофе.
  - Так вот, Андрей! - лицо у Пронькина вдруг стало серьезным. - Погиб Виктор, его убили на улице, а до этого, я уже знаю - погиб еще один твой друг! Тот, у которого вы брали автомобиль, что бы съездить в Саяны. Так ведь? - и Пронькин вновь противно прищурился.
  - Ну и? - Андрей попытался сказать безразличным голосом, но у него это не получилось
  Пронькин уловил эту интонацию и добавил:
  - А! Вот видишь! Значит, я говорю точно!! Снаряды мои попадают - точно вцель! И он вновь отхлебнул кофе: - И я подозреваю, что все эти смерти связаны! Более того! Ты мне не сказал что там, в Саянах погибла молодая пара! Молодожены - тоже твои друзья!
  - Ну и что?! Что из этого? - раздражительно бросил Смирнов.
  - А то, что и это еще не все!
  - Как это не все?! - Андрей испуганно посмотрел на Пронькина.
  - А так! Так! Все эти смерти связаны, связаны!! Андрюха! И еще - то, что ты не знаешь! Сегодня в выпуске наших новостей будет сюжет о гибели второго пилота губернаторского вертолета!
  - Что?! - Андрей вскочил со стула.
  - Во! Видишь! И тут тоже накладка! Значит и пилот этот - Симигин, то же погиб, в одной связке!
  Но Андрей, не дослушав последних слов, перегнулся через стол и схватил Пронькина за лацкан пиджака. Тот выронил чашку с кофе, и она разбилась о пол, оставив большое черное пятно на ковровом покрытии.
  - Черт! Ты что делаешь? - взвизгнул Пронькин.
  - Повтори, что ты сказал?
  Шеф-редактор отстранился от Андрея и пнув по осколкам ногой - грустно ответил:
  - Я говорю, что погиб этот Симигин. Черт! Ты мне весь пол кофе залил!
  - Да хрен с ним с этим кофе! Говори - что ты знаешь!!
  - Говори что знаешь.... - Пронькин вновь скорчил противную рожу.
  Сталинский следователь в обличье современного шеф редактора.
  - Андрей! Давай так! Я тебе кое-что расскажу. А ты мне взамен шепнешь, что же все-таки за охота началась в нашем городе?!
  Смирнов тяжело вздохнул и, положив руки на стол шефа, сжал кулаки:
  - Тебе этого лучше не знать. Я понимаю, ты сенсации захотел! Известности!
  Пронькин надул щеки и задержав воздух, стал похож на Будду в непальском храме. Глазки его сощурились, и на губах наползла противная улыбка.
  - Ну и в этом доля правды есть, но и ты ведь можешь в этом поучаствовать! - выдохнул он воздух.
  - Хм, я и так уже в этом участвую... - буркнул Андрей.
  - Ну, ну колись, говори.
  Андрей пристально посмотрел на Пронькина и выдержав паузу спросил:
  - А кстати где Штольц с Рихардом или как там его Герхардом?
  - Что?! Понравилась немочка? Заметь, это, я ее тут - пригрел! Бабки заработаешь и глядишь, знакомство заведешь за границей.
  - Да пошел ты! - отмахнулся Андрей. - Говори, где она?
  - Уехала на съемки. Сегодня ведь гроб с телом губернатора для всенародного прощания выставили в городском ДК!
  Андрей грустно кивнул головой.
  - Ты от вопроса-то не увиливай, говорить будешь? Как я понимаю и твоя жизнь стоит на кону? Ведь если этих людей убили, то и ты можешь пострадать, а вместе-то, Смирнов, все равно искать выход легче! Пусть даже через корысть. Все польза будет! И я тебе пригожусь! Колись! - уговаривал Пронькин.
  Смирнов опустил голову и, посмотрев на ботинки, тяжело вздохнул:
  - Ой, шеф - не знаю, история-то совсем хреновая, совсем. Гляди, не пожалей сам, что влез в эту дрянь!
  - Не боись! Не боись! Все будет нормалек! Рассказывай!
  В этот момент противно затрещал телефон. Пронькин вздрогнул и схватил трубку. Его лицо вытянулось. Смирнов напрягся, понимая, что сейчас что-то произойдет.
  - Тебя.... - шеф редактор протянул ему трубку телефона.
  - По моему, твоя мама.
  - Мама?!! - Андрей вскочил и потянулся к трубке.
  - Андрюша! Это я мама...
  - Мама?! Что случилось?!
  - Андрюша, беда - то, какая!! Витеньку убили!!! Мне сейчас его мама Валентина Петровна позвонила, рыдает, ты, знаешь?
  - Хм, да... мама ... да знаю...
  - Ой! Андрюша! Ой! Горе - то, какое! Тебе бы к ней съездить, поговорить, успокоить!
  - Съезжу, мама, съезжу...
  - Ой, Андрюша! Надо бы сейчас! Плохо ей совсем с отцом!
  - Съезжу, мама и ты сходи....
  - Да Андрей! Тут я совсем забыла у нас дома то гости!
  - Гости?!! - Андрей напрягся.
  Вот она следующая плохая новость.
  - Кто они мама?!! Кто? - закричал в трубку Андрей.
  - Андрюша, успокойся, успокойся, это милая девушка. Она не хотела, чтобы я говорила, что она здесь! Она говорит, что вы с ней поссорились, но она пришла ко мне это твоя невеста! По крайней мере, она так представилась. Света. Света!
  - Что?!! Какая невеста?! Какая Света?
  - Ну!
  - Мама будь дома, я сейчас приеду! И не вздумай с ней никуда ходить! - прокричал Андрей и бросил трубку.
  Пронькин удивленно посмотрел на него. Смирнов поймал его взгляд и напористо спросил:
  - У тебя машина есть?
  - Да, а что?
  - Давай ключи!! - потребовал Андрей.
  
  
   Огромная толпа. Бесконечный нескончаемый поток людей. Площадь перед большим зданием из желтого кирпича забита. В воздухе витал дух напряженности и всеобщего возбуждения. Люди двигались узкой колонной. Эта гигантская змея вилась петлей по ступеням дворца культуры и исчезала, в дверях, словно в пасти гигантского чрева.
  Вокруг стояли милицейские патрули и солдаты в серых коротких шинелях. Совсем юные ребята то и дело потирали замершие уши рукавицами и переминались с ноги на ногу. Их грязно серые бесформенные валенки выглядели нелепо на фоне траурных лент и приспущенных флагов. На фасаде ДК - огромный портрет Гусева, обрамленный толстой, черной полосой из блестящей ткани. Серое, почти траурное небо и грязный снег. Страшная помпезность последнего прощания...
  Ева напряженно вглядывалась в лица пришедших проститься, с погибшим губернатором и никак не могла поймать общего настроения этих людей.
  На некоторых печаль, на некоторых неподдельное любопытство. Что привело их сюда? Неужели этот Гусев действительно им так дорог, или их толкнуло обыкновенное любопытство и приказ начальников?
  Загадочный народ, загадочная страна! Неужели это правда, что говорит Андрей? Неужели эти люди действительно хотят жить отдельно от Москвы? Нет! Бред! Россия всегда была империей! При царе, при большевиках, при Ельцине. Русские всегда были поклонниками монархии, как бы она ни называлась. Этот народ всегда любил и любит подчиняться барину, хозяину, комиссарам, секретарям и президенту. Этот народ не привык сам управлять страной. Этот народ всегда хотел и хочет, что бы им управлял один человек...
  Бред! Погибший Гусев не мог, вернее просто не смог бы совершить этот местный переворот! Народ бы не пошел за ним! Народ бы просто отвернулся и ждал, ждал, когда все разрешится само собой!
  Ева видела телехронику многих похорон советских партийных лидеров. Все очень похоже на них. Не понимающие всего, что происходит народ просто идет посмотреть на покойника, так из любопытства, что бы потом за бутылкой водки похвастаться о присутствии на этих мрачных событиях. Похороны для русских - этакая 'тусовка' ради последнего взгляда на мертвого правителя, а потом странные поминки, на которых пьется много спиртного. Пир во время чумы! Фарс, воплощенный в реальность. Странная страна, странный народ и обычаи.
  Ева засмотрелась на движущуюся вокруг нее толпу и вздрогнула от неожиданности, когда кто-то потрогал за локоть. Это был Герхард, он поставил камеру на штативе рядом и вопросительно смотрел на Еву, не зная, что делать.
  - Что, ты наснимал вокруг? Мне важны лица, лица крупным планом! - сказала ему Ева.
  - Да, да - тут все!
  - Смотри, нам сегодня надо отправлять материал в Берлин! Важно. Что бы все было готово!
  - Да, конечно! Все нормально! Но вот только батарея быстро садится! Кончилась! Я боюсь, что если мы сейчас зайдем внутрь помещения - совсем сядет!
  - Так почему ты не взял с собой запасную? Странно, обычно операторы берут запас, а ты?
  - Да я взял! Просто она в машине осталась! Ты бы сходила, а то вдруг сейчас, что-нибудь такое произойдет, ну для картинки, а я не успею снять! - виновато ответил Герхард.
  - Ничего себе, ну ты даешь! Странно, ты, что тут в России начал их болезнью разгильдяйства страдать? - хмыкнула Ева.
  В этот момент послышался голос из толпы. Какая-то русская женщина громко сказала своей соседке:
  - Вон иностранцы чешут, по - своему, их че сюда занесло?
  - Это немцы! По языку слышно - видно и им Гусев интересен, все-таки сильный мужчина был.... - грустно ответила ей соседка.
  Ева хотела было попросить этих женщин рассказать, что ни будь о Гусеве в камеру, но вспомнила, что у Хунца села батарейка и пришлось выполнить его просьбу. Действительно пусть лучше снимает пока. Мало ли, что оператор всегда должен быть наготове. А с интервью потом можно договориться - сейчас русские любят говорить в камеру, не то, что при социализме, когда все были зажаты. Ева, конечно, этого не помнила, она была тогда девчонкой и сама жила в ГДР, но ее старшие коллеги в телекомпании перед ее поездкой в Белоярск не раз рассказывали о замкнутости советских людей во времена СССР. Но это уже была история.
  А Хунц какой-то нерешительный оператор слабо двигается. Обычно операторы часто меняют позицию съемки для смены ракурса, а Герхард!
  Ева пробивалась сквозь толпу к дороге. Милиционеры, стоящие в оцеплении, неприветливо косились на нее. Ева постаралась улыбнуться, но поймала себя на мысли, что сейчас не время для улыбок. Похороны губернатора... Ева достала из кармана свой журналистский 'бэйдж' - яркое удостоверение, покрытое прозрачным пластиком, и показала его недовольным стражам порядка. Один из них - видно офицер, кивнул головой и пропустил Еву за кольцо оцепления.
  Машина такси, на которой они приехали на съемки - стояла в самом углу площади. Там на специальной огороженной канатами площадке было организовано, что-то вроде стоянки для транспорта.
  Ева с трудом нашла желтую 'Волгу' с черными 'шашечками'. Но, подойдя к ней, она разочаровано прищелкнула языком - в автомобиле не было водителя.
  - Куда он делся? - буркнула она и, озираясь, посмотрела по сторонам.
  Неожиданно прямо перед ней вырос высокий мужчина в сером пальто. Он, злобно улыбнувшись, взял ее за локоть.
  - Фройлен Штольц? - спросил незнакомец по-русски.
  - Да! - Ева в растерянности открыла рот.
  - Вы ищете своего водителя?
  - Да, а откуда вы знаете?
  - Хм, я видел, как вы на этой машине приехали!
  - Да и что? - Еве не понравилось дотошность человека в сером пальто.
  - Ну, так ничего - он там! - незнакомец махнул рукой в сторону угла соседнего дома. - Встретил, какого то знакомого и пошел меня вот попросил, если я вас увижу, сказать! - человек в пальто опять злобно улыбнулся.
  - А откуда вы знаете, как меня зовут? - подозрительно спросила Ева.
  - Ну, я же вам сказал, что ваш водитель меня попросил - он и сказал. Что съемочную группу из Германии возит, вот и имя ваше назвал!
  - А! Понятно! - успокоилась Ева. - А вы не могли бы его сюда позвать?
  - Позвать можно! Но, только вот я тоже сейчас своего пассажира жду, как придет, я схожу! - ответил виновато незнакомец.
  - А нет, простите, я сама схожу. Где вы говорите - там за углом?
  - Да, там стоит микроавтобус, такой синий - он возле него и ли в нем. Холодно ведь!
  - Спасибо! - и Ева двинулась в сторону, указанную незнакомцем.
  За углом дома действительно стоял синий микроавтобус. Ева даже немного обрадовалась - это был 'Фольксваген'. Частичка родины, показалась ей какой-то красивой. Подойдя к автомобилю, Ева постучала в боковую дверку. Черная тонировка на стеклах не позволяла рассмотреть пассажиров. Дверь, скрипнув, отъехала в сторону, открыв проход в салон. Внутри сидели двое мужчин. Они приветливо улыбались. Ева то же улыбнулась им в ответ и спросила:
  - Извините, здравствуйте, мне сказали, что тут, должен быть водитель моего такси?
  Незнакомцы ничего не ответили. Зато сзади послышался знакомый голос.
  - Он там, поверьте...
  Ева невольно обернулась. Это был мужчина в сером пальто - тот, который отправил ее сюда.
  - А вы что...
  Но Ева не успела договорить. Сильные руки схватили ее за локти и затянули в автомобиль. Ева попыталась закричать, но ей кто - то ловко наклеил пластырь на рот. Ева обезумела от страха. Ее бросили на сиденье и один из мужчин - нахально и ловко, обшарил ее тело руками, причем особенно усердно он мял бюстгальтер. Ева попыталась дернуться, но ее тут же прижали к сиденью.
  - Вроде ничего, но все равно надо будет одежду потом проверить вдруг какой-нибудь микрочип вшили! - сурово сказал облапавший ее нахал.
  - Ладно, трусы тоже проверь! - буркнул ему второй.
  Ева с ужасом почувствовала, как холодная рука шарит у нее под трусиками. Она попыталась замычать - но тут же получила удар в солнечное сплетение. У нее сперло дыхание и потемнело в глазах.
  - Фройлен! Спокойней! - приказал ей досмотрщик.
  Ева затихла. Она поняла, что лучше сейчас этих людей не раздражать. Животный страх охватил все ее тело. Во рту стало противно кисло.
  Кто могут быть эти люди? Неужели все-таки вся эта история - страшная правда! Ева до последней секунды надеялась, что все это какая то нелепая игра, приключение с реальными героями, и вот она сама стала непосредственным участником!
  Закончив обыск Евы, мужчина достал черную повязку и завязал ей глаза. Теперь Ева могла только слушать. Последнее, что она услышала - был голос незнакомца в сером пальто:
  - Ну, ладно, коли ее, и трогаем! Пока суета не поднялась!
  Ева насторожилась. Что значило это самое - коли?
  И тут она почувствовала, как выше локтя в нее впилось что-то острое. Через мгновение в голове зазвенело, мышцы ослабли, и Ева потеряла сознание.
  
  
  
  
  Андрей пробежал по коридору второго этажа телекомпании за несколько секунд. Он чуть не сбил уборщицу, возившей тряпкой по мраморному полу. Женщина испуганно вскрикнула и чуть не расплескала воду из ведра. Посмотрев в след Смирнову, тетка зло буркнула:
  - Бегут! Бегут! Торопятся, куда торопятся?! На тот свет что ли?
  Несколько прыжков, и Андрей спустился по широкой лестнице и ринулся к входной двери. Охранник сидевший на вахте испуганно смотрел на его спурт по вестибюлю. Но когда Смирнов подбежал к блестящей никелированной вертушке, на его пути вырос широкоплечий мужчина. Незнакомец перегородил Андрею дорогу и схватил за локоть. От рывка у Смирнова затрещали нитки на рубашке. Андрей испуганно остановился как вкопанный. Мужчина, одетый в серое пальто и черную норковую формовку, мрачно ухмыльнулся и тихо спросил:
  - Андрей Смирнов?
  - Да?! Что вам угодно?! - в голосе Андрей послышались нотки растерянности и страха.
  - Нам нужно с вами поговорить.
  - Хм. А, кто вы?
  - Не важно - уделите мне несколько минут.
  - Извините, я сильно спешу! Не могли бы вы придти в другой раз? - Андрей попытался освободиться от незнакомца, но тот крепко сжимал его рукав.
  - Извините, но дело не терпит отлагательства! - напористо сказал мужчина.
  - Извините! Я сейчас не могу! - в голосе Андрея послышалась угроза и раздражение.
  - Сможете, это очень важно!
  Андрей рванулся, но незнакомец удержал его. Смирнов обреченно посмотрел на настырного мужчину:
  - Да кто вы, черт бы вас побрал?!
  - Андрей! Вы торопитесь домой?
  - Хм, какая вам разница?! Что вам надо то?!
  - Если вы торопитесь домой, то мы вас можем подвезти. - Незнакомец кивнул в сторону двери.
  - Хм, я не езжу с незнакомыми людьми! И вообще, что вы ко мне прицепились?! - Андрей специально повысил голос, привлекая внимание окружающих.
  Но в вестибюле никого как назло не было. Вахтер же виновато посмотрел на Смирнова и остался сидеть на своем месте. Андрей понял - что он чего - то боится. Смирнов тяжело вздохнул и, посмотрев на мужчину, сказал послушным голосом:
  - Ну, говорите, что вам надо?
  Андрей понял, что дергаться бесполезно - незнакомец все равно его не отпустит. Тот понимающе кивнул головой и ответил:
  - Вот так-то лучше, пойдемте, присядем там. Нам надо не спеша поговорить! - мужчина указал на кресла, стоящие в углу.
  Андрей послушно поплелся за ним. Мужчина расстегнул пальто и, сняв шапку - уверенно плюхнулся в одно из кресел. Андрей устроился в другом напротив.
  - Андрей, вы, кажется домой торопитесь, у вас какие то проблемы? - издевательским тоном спросил мужчина.
  - Хм, да - вы же знаете... - зло буркнул в ответ Смирнов.
  - А, что у вас за проблемы?
  - Хм, личного характера...
  - Понятно, вы, все еще не догадываетесь откуда я?
  Андрей, окинув незнакомца взглядом, ехидно ответил:
  - Ясно откуда, из ФСБ, вестимо, судя по вашему фэйсу!
  Незнакомец улыбнулся и, почесав кончик носа ладошкой, миролюбиво сказал:
  - Ну зачем же вы так, обидеть хотите? Неправильно это.
  - Вас обидишь! - зло прошипел Андрей. - Что вы хотите?! Это ваши люди пришли ко мне домой?!
  Незнакомец противно улыбнулся:
  - Да, вам уже мама позвонила?
  Андрей напрягся. Кровь прилила к лицу, вены вздулись на висках:
  - Если хоть один волос упадет с ее головы!!! Вы пожалеете!!!
  - Ну, ну! Спокойней! Спокойней, мы не хотим вашей маме зла и вам! Напротив! - незнакомец замахал рукой, словно отгоняя мух.
  - Чего же вы хотите тогда?!!
  - А вы не догадываетесь?!
  - Примерно догадываюсь! Но учтите! Никаких бумаг вы не получите! Вы - убийцы! Вы подлецы! Мне плевать, если вы и меня убьете, все равно эти бумаги найдут огласку! И не просто огласку! Будет скандал! Мировой причем!
  Мужчина неожиданно изменился в лице. Маска доброжелателя сползла - словно крем с горячего пирога.
  - Ну, ты! психопат! Ты болтай да не заговаривайся! Что мелешь-то?!
  Смирнов понял, что разозлил незнакомца:
  - А, что не так? Сколько вы уже народа на тот свет отправили?!
  Незнакомец внимательно посмотрело в глаза Смирнова, тот не выдержал его взгляда и опустил глаза.
  - Где бумаги?! - тихо и зло спросил незнакомец.
  - Послушайте, я даже не знаю, кто вы? Может, вы представитесь? - попытался протестовать Андрей.
  Незнакомец вновь изменился и, лукаво посмотрев на Смирнова, полез во внутренний карман пальто. Достав темно - красное удостоверение, протянул его Андрею:
  - Майор Серегин, региональное ФСБ! Устраивает?!
  - Хм, устраивает? Ничего меня не устраивает! Все вы - на одну рожу, одно слово - жандармы системы, причем кровавые!
  - Слушай, Смирнов!! Ты мне надоел! Давай говорить по существу! Мне некогда тут с тобой в детсад играть! Все очень серьезно! - вновь разозлился Серегин.
   - А как мне с вами разговаривать? Вы моего друга убили, товарища и молодую семью! А до этого кончили губернатора, и я, и вы знаете - за что!
  - Да заткнись ты! никого мы не кончали! А вот если ты тут будешь сопли развозить по своей журналисткой роже, то действительно - еще несколько человек кончат! Понял!! - прикрикнул Серегин.
  Андрей с удивлением посмотрел на майора. В его словах чувствовалась искренность. Смирнов удивленно спросил:
  - Если не вы, то кто? Кто это все делает?
  - Делает! - передразнил его Серегин. - Не твоего это ума! Да не знаем мы кто это!! Понял! Если бы знали, давно бы все прекратили, а сейчас вот стараемся, что бы тебя дурака, следующего не кончили!! - раздраженно сказал Серегин.
  - Не знаете?! - Андрей был поражен. - Вы хотите сказать, что кто-то, замочил губернатора и пятерых человек еще вдобавок! И сейчас охотится на меня - а вы не знаете?!
  Серегин, тяжело вздохнул и, откинувшись в кресло - устало ответил:
  - Слушай Смирнов! Давай будем о деле говорить, я и так тебе слишком много сказал, не должен был, а сказал! Где документы? Где обращение это чертово Гусевское?
  Андрей внимательно посмотрел на Серегина. Он почувствовал, что гебешник не врет. А если врет, то очень искусно.
  - Да, обращение, а вы потом меня кончите, отдай вам! - молвил он печально.
  - Значит так! Смирнов! Ты мне надоел! Сейчас каждая секунда на счету! Хочешь выпутаться из этой истории - придешь в черную 'Волгу', стоит у подъезда. Не хочешь жить - иди к черту! Но учти! Мать твою, мы, может, и спасем, а вот тебя - нет! Ты вляпался по самые помидоры! И играют эту партию не какие-то там фраера! - майор встал с кресла и направился к выходу.
  Но, сделав два шага, остановился и, обернувшись, добавил в пол голоса:
  - Да, кстати, я тебе не хотел говорить, чтоб ты глупостей не наделал, но твоя подружка - эта немка Штольц, пропала! А чертила, который приехал, этот Герхард и не Герхард вовсе! Так, что сам решай - врал я тебе или нет! - И Серегин двинулся к двери.
  Смирнов с ужасом смотрел ему в след. Новость о пропаже Евы его шокировала. Андрей был похож на индейского истукана с острова Пасхи. Неподвижный монолит застывший в изумлении.
  Мысли в голове - словно пчелиный рой гудели ужасом реальности. Ева! Господи! Ева, как он сразу не догадался про этого Герхарда, а эти козлы! Они то, комитетчики чертовы! А если, правда, они не знают кто мочит? И из-за чего начался весь этот кошмар!
  Андрей даже не заметил, как к нему подсел охранник. Мужчина осторожно тронул его за рукав и тихо спросил:
  - А чего этому черту надо-то?
  - Хм, не знаю... - Отрешенно ответил Смирнов, не глядя в его сторону.
  - Вот мать его ее! Комитет, фээсба хренова, да видно - чего-то ты, переборщил Андрюха! - печально пробубнил охранник.
  Андрей зло на него посмотрел, но ничего не ответил. Молча встав с кресла, он медленно пошел назад к лестнице. Но, не дойдя до ступеней - резко повернулся и решительно двинулся к выходу.
  Когда он вышел на крыльцо, то сразу увидел припаркованную недалеко черную 'Волгу'. Водитель несколько раз мигнул фарами. Андрей, поежившись, медленно спустился по лестнице и, подойдя к автомобилю, сел на заднее сиденье. В салоне, помимо Серегина и водителя, сидел еще один мужчина. Седой и суровый взгляд и волевые черты лица говорили, что этот человек наверняка, какой-то начальник.
  - Здравствуйте Смирнов, - сухо поздоровался он. - Я полковник Поляков! Отвечаю за эту операцию, а это как вы понимаете, операция и вы знаете то, чего не знаем мы. А это не допустимо при нашей профессии, - взял в разговоре быка за рога седой.
  Андрей немного смутился и, посмотрев в запотевшее окно, грустно ответил:
  - Честно говоря, я ничего такого не знаю.
  - Хм, ну бумаги то у вас? - спросил Поляков.
  Андрей кивнул. Он был подавлен.
  - Так. Уже лучше! - хриплым голосом добавил Поляков и дотронулся рукой до плеча Смирнова. - Андрей, вы поймите, вам лучше все нам рассказать, вы ведь видите, до чего доводит эта ваша журналистская самодеятельность!
  Смирнов тяжело вздохнул. Посмотрев на Полякова, он сощурил глаза и зло сказал:
  - Да, вижу - как все на самом деле, но ничего не пойму! Этот ваш Серегин! - Андрей кивнул на майора. - Взболтнул мне, что вы сами-то, не хрена ситуацию не контролируете, и сейчас ваши люди у моей мамы, у меня дома?
  Поляков выдержал паузу и, посмотрев Андрею в глаза, ответил:
  - Да, в ваших словах есть правда. Ситуация действительно несколько запутанная, но не безнадежно, но вот вы - делаете, к сожалению, все, что бы ее окончательно запутать! А это нам не подходит! Поэтому мы к вам и приехали! Что же касается вашей мамы - то вам не о чем беспокоиться, там наши сотрудники, они ее охраняют.
  - Как же охраняют! Витьку вы тоже охраняли и Гусева!
  - Виктор Постников сам виноват! Кстати, мы уже выходили на него! Но он наделал глупостей! Стал скрываться! Запутал след! Вы то же с тали скрываться, с этой Штольц и что?
  - Да, кстати, что теперь? Вы не знаете где она? Проморгали? Или все-таки, ведете какую-то игру? - возмутился Андрей.
  - Успокойтесь Смирнов! К сожалению, выходит так, что вы сами все осложнили! И сейчас Штольц не угрожала бы опасность, не втяни вы ее в это дело! Так что и ваша вина тут есть...
  Андрей замолчал. Полковник был прав. Слишком много глупостей было наделано в последние дни. Проклятая поездка в Саяны.
  - Так, что Смирнов, самое разумное - вернуть нам документы Гусева! Вернуть и никаких условий, а там будем думать, как эту немку вытаскивать!
  Андрей понял, что полковник говорит правду. Одному ему не справиться. Смирнов вновь тяжело вздохнул. Поляков пристально смотрел на него и ждал ответа.
  - Хорошо, я верну эти документы! Но кто похитил Еву? Кто эти люди убивающие моих друзей? Кто вообще все это заварил?
  Поляков отвернулся и посмотрел в окно. Выдержав паузу, тихо ответил.
  - К сожалению, мы не знаем, но то, что она в опасности - это сто процентов!
  - А что же они хотят? Что? Я не пойму, что хотите вы?! Что хотят эти ублюдки? И вообще, все как-то не реально! Это заявление Гусева, эти нелепые бумаги? Что вообще в стране происходит?!
  - А это у вас надо спросить? Что происходит!! - сорвался Поляков. - Это вы всю эту кашу с демократией заварили, вы, журналисты! А сейчас спрашиваете - что происходит?! Гусев этот - ублюдок! Мать его! Начитался всякой ереси! Декабрист хренов! Страна и так в хаосе! Итак все по развалили! А он, какое-то государство в Сибири придумал! Вы то сами - что не читали его бредовые заявления что ли?! - Поляков уставился на Андрея.
  - Хм, читал. Но вы-то что? Выходит, не знали о его планах?
  - Не знали?! Да знали мы все, но не убивать же его! - обиженно ответил Поляков.
  - Не убивать, за вас вон другие замочили! Ладно, что вы от меня то хотите? Отдам я вам эти бумаги и что? Думаете все?! - Андрей стукнул по подлокотнику кулаком.
  - Да нет, не все! Ситуация то плохая! Вас эти люди постараются убрать, а Евы вообще, может, нет в живых.
  - Что?! - Андрей схватил Полякова за рукав.
  Тот высвободился и, отмахнувшись, продолжил:
  - Да, да! Вы что, не понимаете, что главная их цель-то - не выпустить информацию! А эта Штольц наверняка все разболтает там у себя в Берлине! Это ведь сенсация! Мать ее!! Разваливается Россия-то на княжества!! Прав был в предсказаниях Маршалл или как там его Гувер, или кто их там мать их!!! Америкосы хреновы!! Так, что как говорил Лаврентий Палыч - нет человека - нет проблемы!! Се ля ви! - Поляков прищелкнул языком.
  - И что делать?! Что? - Обреченно спросил Смирнов.
  - Эх, знал бы прикуп - жил бы в Сочи! - загадочно ответил Поляков и тут же добавил: - Договариваться надо, с этими мать их, ребятами из зачистки гласности! Санитары леса хреновы!! Гарантии давать, переговоры вести, но для этого - бумаги нужны, понимаете, Смирнов, бумаги Гусева!!
  - Вы можете гарантировать, что вы спасете Еву?!
  - Хм, нет, я уже ничего не могу гарантировать. Вы лучше подумайте сами. Где у вас бумаги?! Дома?! Позвоните маме, пусть отдаст нам бумаги. - Устало ответил Поляков.
  Андрей посмотрел на полковника и, выдержав паузу, ответил:
  - Что, я, по-вашему, совсем дурак?! Дома такое держать! Нет, тут они, в телекомпании. Маму не впрягайте, не надо - у нее и так здоровье плохое! Витька погиб, Анжелка с Петей - хватит!!
  - Вы действительно дурак, Смирнов, если ввязались в эту игру! Несите бумаги, несите, - устало буркнул Поляков.
  Смирнов задумался и после паузы нерешительно сказал:
  - Я вижу полковник - вы порядочный человек...
  Поляков покосился на него, но промолчал. Андрей хмыкнул и продолжил:
  - Я хочу, что бы вы мне - пообещали, дали честное слово.
  - О чем это вы? Смирнов? О чем? Какое еще честное слово?! - встрял в разговор Серегин.
  - Помолчи майор! Помолчи! Пусть говорит! - Урезонил подчиненного Поляков: - Что вы хотите Андрей?!
  - Хм, если вы вернее если я отдам вам эти бумаги, то пообещайте мне - помочь уехать...
  - Уехать?!! Хм. Куда? - не понял его Поляков.
  - Просто уехать, просто уехать из России. Я не хочу здесь жить...
  - Во как?! А куда ж вы поедете? - Поляков улыбнулся.
  В его глазах мелькнуло сочувствие.
  - Не знаю, вы спасете Еву, я хочу попросить ее увезти меня, просто похлопотать выехать в Германию.
  Поляков тяжело вздохнул и, покосившись на Смирнова, кивнул головой:
  - Да, конечно - это самое простое! Просто свалить за бугор! А мы тут копайся! В этом дерьме! Эх! Ладно - ваше дело. Как знаете, но обещать сто процентов, конечно, не могу, но и препятствий постараемся не чинить.
  - Вот и хорошо. Вы меня извините, устал я, устал... - загадочно сказал Андрей, открывая дверку автомобиля.
  Его силуэт мелькнул в размазанных тонах запотевшего стекла. Поляков посмотрел ему в след и, пихнув Серегина, тихо буркнул:
  - Иди, подстрахуй, чего сидишь?
  Серегин выскочил из автомобиля и засеменил в след Андрею. Полковник грустно посмотрел и сказал водителю:
  - Вот Женя, вот! Прав был классик - я государство наше ненавижу! Но больше жизни свою родину люблю! Тьфу! - Полковник плюнул на коврик себе под ноги.
  Андрей, не спеша, поднялся по лестнице, и подошел к двери туалета. Остановившись, он посмотрел в глубину коридора. Возле окна он увидел силуэт Серегина. Андрей ухмыльнулся. Было еще время - отказаться, может зря, он согласился отдать документы? Нет! Хватит! Довольно смертей! Довольно! Ева - бедная, ее надо выручать! А без комитетчиков - он один в поле не воин!
  Смирнов уверенно рванул ручку двери и зашел в туалет. Противный дневной свет вновь резанул по глазам. Андрей не произвольно зажмурился и прикрыл глаза ладонью.
  - Господи, с таким светом мимо унитаза трудно промахнуться! - иронично сказал он сам себе.
  Опустив стульчак - Смирнов запрыгнул на унитаз и, встав на него - потянулся к подвесному потолку. Отодвинув одну из плиток, засунул в отверстие руку. Пошарив в пыльном закутке ладонью, Андрей спрыгнул на пол. На его лице была растерянность и тревога - бумаг в тайнике не было....
  
  
  
  
  - Ну, принес? - высокий мужчина, в длинной черной кожаной куртке - стоял, упершись в перила моста.
  Внизу нес свои воды седой Енисей. Бурлящая черная вода завихлялась о гранитные 'быки' и словно живое существо издавала невнятные звуки движенья. Сила водной стихии завораживала. Быстрое течение гигантской реки притягивало и в то же время пугало. Мужчина перегнулся через перила моста и повторил вопрос.
  - Ну, не слышу ответа?! Принес или нет? - из-за налетевшего порыва ветра ему пришлось повысить голос.
  Рядом стоявший человек прятал подбородок в воротник кашемировой куртки. Поморщившись от колючего воздушного потока, он раздражительно ответил:
  - Принес, не принес! Вы деньги то принесли? И встреча эта на мосту, как - то меня пугает, что больше места не нашли? Страшно тут и холодно! Февраль - не место для прогулок по мосту!
  - Ты мне зубы не заговаривай! Принес или нет?
  - Хм, можно сказать так - они у меня, то есть, в надежном месте. Но пока вы мне деньги не отдадите, бумаг не получите! Я ради них каким то шпионом стал! Столько пришлось копать, что бы выяснить, где Смирнов их прячет!
  Мужчина в кожанке, покосился на собеседника, и злобно улыбнувшись, ответил:
  - Ладно, ладно! Успокойся!! Я вижу - ты мужик хитрый, башковитый! Не зря мы на тебя вышли и связи у тебя кое-какие, как оказывается, имеются! Помог ты нам. Не обидим мы тебя. Слово наше твердое, что обещал, получишь!
  - Хм, я надеюсь и все-таки я подстраховался!
  Тот, который был в кожанке, хмыкнул и, отвернувшись, вновь посмотрел вниз на воду:
  - Ну, ну и где же бумаги? Как ты хочешь их нам передать?
  - А где деньги?
  - Тут... - мужчина в кожанке кивнул на стоящую рядом спортивную сумку.
  Человек в кашемировой куртке жадно посмотрел на нее и проведя по губам перчаткой возбужденно спросил:
  - Сколько?
  - Как и договаривались, как и договаривались - торг здесь не уместен господин Пронькин! Ха. Ха. - Рассмеялся человек в кожанке.
  Пронькин зло сощурился и противно пропищал:
  - Прошу, не называйте меня по фамилии - это меня раздражает! Я подозреваю - вы можете писать наш разговор! А мне это не надо! И вообще, я могу пересчитать деньги?!
  - Пожалуйста, господин шеф редактор! Ха.. ха... - человек в кожанке вновь кинул на сумку.
  Пронькин боязливо оглянулся вокруг и прошипел:
  - Нет! Так я не хочу! Я буду считать у себя, что бы машинка была, а то подсунете мне, какое-нибудь фуфло! Сейчас много фальшивок-то ходит! Доллар стал ненадежен! Тем более в вашей конторе сто штук напечатать - как два пальца обоссать!
  - Ну, ты! Говнюк журналистский! Пасть-то закрой! Мы люди солидные - слово дело! Сто штук баксов! Чистоган! Мелкими, если бы ты знал, они - чуть ли не из двора национального казначейства США из Денвера!
  - Все равно я хочу пересчитать и проверить их! На всякий случай! Деньги счет любят! А большие деньги постоянный пересчет! Так что поехали ко мне и посчитаем! Я машинку у знакомого взял, а потом, потом я вам скажу, где бумаги эти!
  Высокий в кожанке пожал плечами и хмыкнул:
  - Ну как знаешь, только давай быстрей! Нам некогда возиться! И так затянули мы тут, в вашем Белоярске!
  - Спешка нужна при ловле блох и при поносе! - Пронькин противно улыбнулся.
  Высокий покосился на него и, кивнув на сумку, сказал:
  - Бери, я за тебя ее не понесу, я не носильщик!
  Пронькин с радостью схватил сумку и прижав ее бережно к груди словно ребенка, засеменил по мосту вслед высокому. Тот шел быстрым уверенным шагом по узкому тротуару моста.
  
  
  Ева открыла глаза. Маленькая комната с окном. Желтые грязные шторы закрывали серое стекло. Ева поморщилась и посмотрела себе на ноги. Она лежала одетая - на широкой двуспальной кровати. Пошевелив руками, нащупала пружины матраса и попыталась приподняться на локтях, но в голове тот час закружилось. Ева откинула голову на жесткую подушку. Какой то кошмар. В висках непонятная боль, словно она была с глубокого похмелья. Ева зажмурила глаза и застонала. Рядом послышались шаги, кто-то подошел к ней и тихо спросил на чистом немецком языке:
  - Ну, фройлян Штольц, как вы себя чувствуете?
  Ева от неожиданной родной речи вздрогнула и попыталась открыть глаза. Сквозь пелену она увидела силуэт незнакомого мужчины. Ева прошептала пересохшими губами:
  - Кто вы? Что вам надо?
  Незнакомец помялся и ответил:
  - Вам еще немного нужно поспать, пить хотите?
  - Да, если можно.
  Незнакомец поднес ей ко рту чашку с водой. Ева, сделав два глотка, вновь откинулась на подушку и попыталась рассмотреть человека. Это был Герхард, вернее тот человек - рыжий мужчина, приехавший из Берлина.
  - Кто вы? - жалобно повторила вопрос Ева.
  - Зовите меня Александр или Герхард, как вам будет угодно. Мне все равно.
  - Вы немец?
  - Хм, нет, я русский.
  - А как же... - недоуменно спросила Ева.
  - Вы хотите сказать настоящий Герхард? Он уехал далеко! Его больше не интересует командировка в Белоярск, - подхватил ее мысль рыжий.
  - Куда, как? - Ева все еще ничего не могла понять.
  - Ну, скажем, в Швейцарию, там сейчас сезон горнолыжный...
  - А вам-то что от меня нужно? - испуганно прошептала Ева.
  Рыжий улыбнулся и, придвинув рядом стоящий стул, сел:
  - Ева! Неужели вы не догадываетесь?
  - Вы меня похитили?
  - Ну, зачем же так - просто привезли побеседовать...
  - Вы меня убьете? - Ева дернулась на кровати.
  Паника охватила ее сознание. Но рыжий, взяв ее руку в свою, ласково ответил:
  - Ну что вы, Ева, что вы! Все хорошо, мы просто хотим с вами поговорить и все!
  - Поговорить?! О чем?!
  - А вы не догадываетесь?
  - Нет! И вообще вы меня похитили и накачали - какой то дрянью, я гражданка Германии! Это вам так просто не пройдет! - попыталась угрожающе сказать Ева.
  Но у нее это не получилось - голос сорвался на писк, и она закашлялась. Рыжий, вновь с любезностью во взоре, поднес ей ко рту чашку с водой:
  - Успокойтесь! Пейте!
  Но Ева оттолкнула чашку, и вода пролилась на ее свитер.
  - Ну, вот теперь мокрая одежда будет! - печально заметил рыжий.
  - Кто вы?! Что вам надо, я хочу знать, зачем вы меня похитили и куда вы меня привезли?! - Ева приподнялась на локтях.
  Рыжий, назвавшийся Александром - Герхардом, покачал головой и, тяжело вздохнув, посмотрел на окно. Ева ждала. Когда он хоть что-то скажет. Ей стало не по себе. Угрожать этим людям было просто безумием. Скорее всего они что-то хотят от нее. А так бы просто банально убили. Деньги вряд ли, скорее всего это связано с Андреем. Все-таки он был прав. Рыжий достал сигареты и, закурив, кивнул на пачку в руке.
  - Вам не предлагаю, вам и так плохо, но вы не беспокойтесь, тот препарат, который мы вам ввели, он практически безобиден. Следов от него в крови не остается через два часа, причем даже если человек мертв, - зловеще сказал Александр - Герхард.
  Ева вздрогнула. Рыжий, увидев такую реакцию, улыбнулся.
  - Нет, вы зря об этом подумали, если бы мы хотели вас убить - мы это бы сделали давно, еще в отеле в гостинице...
  - Так что же вам тогда надо?
  - Хм, мы хотим выяснить кое-что...
  Ева немного успокоилась.
  - Что именно?
  - Ну, скажем, что вы намериваетесь сказать в Берлине о вашей поездке?
  - Странно, что вас это волнует! - вызывающе сказала Ева.
  Рыжий вновь противно улыбнулся и, выпустив дым в потолок, затушил сигарету прямо о подошву ботинка. Причем окурок он не выбросил, а положил в карман. Ева с удивлением наблюдала за этой операцией. Увидев ее удивленный взгляд, Александр - Герхард пожал плечами:
  - Что делать, что делать, первое правило - не оставлять ни каких следов, а окурок, на самом деле - очень много может рассказать о человеке! Слюна на фильтре, прикус от зубов, отпечатки пальцев и сорт сигарет. В общем - целая картотека!
  - Зачем вы это мне говорите? - Ева удивленно посмотрела в глаза рыжему.
  Тот взгляд не отвел. В его взоре блеснула издевательская усмешка.
  - Давайте так - говорить по существу! Мы хотим знать - собираетесь ли вы делать репортаж о событиях в Белоярске, если да, то, что вам рассказал герр Смирнов?
  Ева поморщилась. Ей вдруг стало не приятно, что рыжий так хорошо говорит на немецком. Он словно читал ее мысли:
  - Хотите говорить на русском? Но, мне кажется, лучше все-таки на немецком. Я понимаю, зачем вам говорить на русском - что бы было больше времени обдумывать ответы, скрывая это за переводом. Так ведь?
  Ева улыбнулась. Этот рыжий точно читал ее мысли - он просто рылся в них. Что и говорить - ужастики про супер разведку КГБ действительность, а не россказни туповатых американцев! Мать их!
  - Да нет, пожалуйста, говорите на немецком, просто у меня голова болит! - соврала Ева, пытаясь обмануть даже саму себя.
  - Ну, это вы зря! - рыжий посмотрел на часы. - Два часа уже прошли и вам должно быть значительно лучше!
  Ева поняла, что рыжий опять был прав. Голова действительно перестала болеть.
  - Так, что вам рассказал Смирнов? - продолжил рыжий.
  - Хм, все это как то похоже на допрос, во первых, если это допрос - так представьтесь хотя бы - кто вы там майор КГБ Александр?
  Рыжий рассмеялся:
  - КГБ?! Нет, нет, есть ФСБ и я не майор. Я вообще из другого ведомства. Но вас это не касается, а это вовсе не допрос - просто беседа, от которой будет много, очень много зависит! Причем я не принуждаю вас отвечать мне, вы вправе отказаться. Но от этого многое зависит! - угрожающе сказал Александр Герхард.
  Ева поняла, что он намекает. Она поняла, что ей все-таки лучше с ним поговорить, а так - найдут ее, и найдут ли вообще, где-нибудь в тайге, без всяких следов в крови! Просто замерзла и все! Уснула и замерзла! Ужас!
  - Ладно, что вас конкретно интересует? - смягчила голос Ева.
  - Что вам говорил Смирнов?
  - Хм, он рассказал мне про заговор и то, что он считает, что Гусева убили.
  - А что конкретно говорил?
  - Ну, что вертолет - упал не случайно, примерно так.
  - Хм, а с чего он взял это? Он там был? Он вам говорил, что там был?
  Ева, посмотрела на рыжего и кивнула. Она понимала, что врать сейчас - бесполезно. И скорее всего, они знают, что Андрей там был.
  - Да, он отдыхал там с друзьями, он так сказал...
  - И все?
  - Нет, он сказал, что за ним охотятся, возможно, про вас говорил...
  Рыжий кивнул головой и улыбнулся:
  - Ну и все? И вы решили сделать сенсацию, рассказать об этом у себя на родине? Эдакий жаренный репортаж из далекой Сибири?
  Ева кивнула головой.
  - А что еще? Про бумаги какие-то он говорил? Он сам-то что собирается делать?
  - Ну, это я не знаю, вы у него сами спросите!
  - А бумаги он говорил вам про бумаги?
  Ева сделала паузу и, посмотрев на окно, тяжело вздохнув, с неохотой ответила:
  - Да, говорил, есть какие то документы.
  Рыжий тоже вздохнул. Ева услышала как он, сжав кулаки, щелкнул костяшками суставов.
  - Так, а показывал ли он вам эти бумаги?
  - Нет! - Ева, вдруг поняла, что своими ответами она подписывает приговор Андрею.
  Господи! Андрей! Она вдруг испугалась за него. Ей стал дорог - этот русский мужчина. Андрей! Андрюша! Прости! На глаза Евы навернулись слезы. Рыжий, увидев блестящие капли на щеках девушки ласковым тоном сказал:
  - Ну, ну, плакать-то не надо, ничего страшного-то нет!
  - Вы его убьете? - Ева встревоженно посмотрела на рыжего.
  Тот улыбнулся злой улыбкой и, помолчав, покачал головой:
  - Нет, мы бы его давно. Вернее, так сказать, устранили. Но мы не палачи. Тем более вопрос щекотливый - замешан международный скандал, может быть! Ой! Как-то неловко это я сказал. Вы можете помочь, если конечно пожелаете! Его жизнь в опасности, и все будет зависеть от вас!
  - От меня?
  - Да, милочка - от вас! Хотите, чтобы он остался жить - надо сделать так, чтобы все, вернее, эта вся история осталась, просто историей - выдумкой! Тем более, что документов-то у него нет! Но, вот есть одно обстоятельство...
  - Какое? - Ева с надеждой и тревогой посмотрела на рыжего.
  - Все еще гораздо серьезнее, чем вы думаете, все серьезнее, но об этом вы и я надеюсь - узнаете на родине когда вернетесь! А когда это произойдет, будет зависеть от вас!
  Ева нахмурила брови. Рыжий говорил какие-то непонятые вещи, но по его тону, она поняла, что лучше сейчас не противиться и вести себя спокойно, ее капризы и истерика могут только всему навредить. Рыжий, вновь словно уловил ее мысли кивнул головой и сказал.
  - Да вам сейчас надо все взвесить. Вы должны подумать и отдохнуть поесть вам принесут, а пока отдыхайте. Часа через два мы с вами поговорим, что вам делать! И как помочь и нам и нам! - с этими словами он встал со стула и вышел из комнаты. Ева с тревогой посмотрела на закрывшуюся за ним дверь.
  
  
  - Мужчина, мужчина! Мы отправляем посылки и бандероли за рубеж - только с предъявлением паспорта! У вас паспорт с собой? - толстая тетка выглядывала сквозь окошечко в стеклянной перегородке
  Народа в помещение почты было не много, но седой мужчина, стоящий у стойки, постоянно оглядывался и осматривал посетителей отделения связи.
  - Да, вот, пожалуйста! - мужчина протянул почтальонше темно красные корки.
  Тетка взглянула и стала сверять данные паспорта с заполненной квитанцией.
  - Петр Иванович Моргунов.
  - Точно так...
  - Оправляете - Германия, Берлин, главпочтамт, до востребования? - почтальонша удивленно посмотрела на мужчину.
  - Да, а что такого?!
  - Нет, просто мне надо знать - что отправляете! И точные данные получателя! Бандероль международная, а сейчас сами знаете - террористы разные! Взрывы! Вот поэтому упаковываем мы тут! - виновато оправдалась почтальонша.
  - Понятно, понятно, вот кассета, магнитофонная - своему внуку, отправляю. Он там работает, но адреса пока постоянного нет. Вот и поэтому до востребования. Главпочтамт. А паспорт у меня в норме и данные получателя вот!
  Почтальонша внимательно читала квитанцию и водила по ней карандашом.
  - Андрей Иванович Смирнов, фамилия, какая - то знакомая! - произнесла тетка, не глядя на Моргунова.
  - Да, Смирнов - популярная фамилия в России, - заметил Моргунов загадочно.
  - Ладно, вроде все нормально. С вас триста рублей!
  - Триста?! - Моргунов присвистнул.
  Тетка виновато улыбнулась и произнесла:
  - Что сделаешь - мировые, европейские цены!
  - Ну, дожили! Кассетку отправить - триста рублей! Вот те раз! - ворчал Моргунов, доставая деньги из внутреннего кармана пальто.
  Тетка уверенными движениями упаковала кассету сначала в целлофан, затем завернула в плотную светло коричневую бумагу. Полюбовавшись на свою работу, она посмотрела на Моргунова и, улыбнувшись, весело сказала:
  - Ну вот! Теперь дойдет - в целости и сохранности!
  - Я надеюсь! - буркнул Моргунов и, повернувшись, направился к выходу.
  - Эй! Мужчина! А квитанцию об оплате и паспорт?! - окликнула его почтальонша.
  Моргунов стукнул себя по лбу ладошкой и, вернувшись - виновато сказал:
  - Склероз, устал я жить уже, старый стал...
  - Ну что вы - такой солидный дядечка! - бросила комплемент тетка.
  Но Моргунов, забрав паспорт и квитанцию, нечего не ответил и вышел на улицу.
  За углом он сел в старенький четыреста двенадцатый 'Москвич'. На переднем сиденье сидел Егоров.
  - Ну, как прошло?! - спросил Илья Васильевич друга.
  - Нормально. А ты уверен, что все получится?!
  - Хм, я уверен, что мы с тобой стали старые и что скоро подохнем! Вот в этом я уверен! А в том, что кассетка дойдет - это как всевышний распорядится! Даст Бог, все получится! Андрюха должен справиться!
  - Ну, дожили! В чекистов играем! В родной стране! Мать вашу! Все это дерьмократы хреновы! Развалили страну! Берии на них нет! - возмущался Моргунов.
  - Хватит! Ты опять за свое?! - прошипел Егоров.
  - Да ладно! Поехали! Штирлиц хренов!
  
  
  
  
  - Я не могу понять одного?! Кто знал, что вы прячете эти чертовы документы в туалете? - Поляков взволнованно ходил по кабинету.
  Андрей, понуро свесив голову, сидел на кресле. Рядом стоял майор Серегин. Он, как всегда, вытянулся в струнку в присутствии полковника.
  - Не знаю! Это не знал никто! - тихо ответил Смирнов.
  - И что же теперь будем делать, товарищ полковник? - спросил Серегин.
  Поляков зло посмотрел на него и махнул рукой:
  - А это теперь я не знаю! Не знаю! Они имеют эти чертовы бумаги и в Москве уже наверное знают, но вот меня волнует другое! Где Штольц?
  Андрей взволновано посмотрел на Полякова:
  - Как это вы не знаете? Что происходит? Вы кто - ФСБ или частная конторка?!
  Поляков сделал несколько шагов к Смирнову и, нагнувшись прошипел ему в лицо:
  - Да?! Вспомнил?! Надо было сразу к нам идти с этими чертовыми бумагами! А теперь все! Все из-под контроля вышло! Где теперь искать этих вольных стрелков? Хрен его знает! Да и искать ли их!
   - Да откуда я знал?! Я думал это вы... - попытался оправдаться Смирнов.
  - Думал?! Индюк тоже думал, что в суп не попадет! - отмахнулся Поляков.
  - Что же теперь будет? - Андрей говорил это со страхом.
  - Будет, вот будет! На пенсию я, мои помощники, на понижение! Вот что будет! - печально заметил Поляков.
  Он стал похож на простого пенсионера в очереди за квасом. Смирнов с удивлением заметил, что Поляков даже постарел за эти часы. Видно сказывалось напряжение.
  - Да разве сейчас речь о вашей пенсии! - Возмущенно заметил Андрей.
  - Речь то о жизни Евы Штольц! Вы, что же не собираетесь ее спасать?
  - Спасать, я чувствую, что они с этой Штольц разыграли какую-то комбинацию! Только, не пойму - какую?! А спасать ее либо поздно, либо незачем. - Загадочным тоном заметил Поляков.
  - То есть? - не понял его Серегин.
  Поляков посмотрел на него с упреком и нечего не ответил, а лишь махнул рукой. В это момент противно запищал телефон на пульте. Поляков медленно подошел к столу и, нажав кнопку, поднес трубку к уху. Молча, выслушав донесение, он медленно положил трубку на рычаг и, повернувшись, мрачно сказал:
  - Ну, вот началось! Поехали! Еще один труп! Надо посмотреть!
  Андрей вздрогнул и, с ужасом посмотрев на полковника, спросил:
  - Женский?
  Поляков уставился на Смирнова и некоторое время смотрел на него с недоумением. Затем, словно встрепенувшись, переспросил:
  - Что женский?
  - Труп?!
  - Ааа, нет, мужской, поехали!
  - А я? - Смирнов посмотрел с надеждой на полковника.
  Тот, словно оценив его взглядом, махнул рукой:
  - И ты, куда ж тебя сейчас девать! Заодно посмотришь. Может - опознаешь, может, кто из твоих знакомых...
  Андрей подскочил с кресла и кинулся к двери за полковником и Серегиным. На ходу он нервно бормотал:
  - Я вроде никому больше не говорил! Никому. Не знаю - вроде никому!
  
  
  Тело мужчины лежало в придорожной канаве присыпанное снегом. Черная кашемировая куртка, словно куча угля, торчала из серого февральского снега. Посиневшая кисть руки торчала нелепо и ужасно. Вокруг копошились какие то люди. Смирнов, глядя на эту картину, непроизвольно вспомнил горную поляну в Саянах с разбившимся вертолетом.
  - Вот товарищ полковник! Обнаружили час назад! Сначала думали - обычное убийство. Но потом проверили его документы. Вроде как журналист! У милиции была ориентировка - все случаи с гибелью и происшествиями, связанными с журналистами, сообщать нам. Вот они и позвонили! - рапортовал молодой мужчина в большой лисьей шапке.
  Густой мех скрывал на половину его глаза. Смирнов, посмотрев на него, рванулся к телу. Но его схватил за руку Поляков и заставил остановиться:
  - Не лезь вперед батьки в пекло! Понял! Ходишь тут только за моей спиной! - прошипел он Смирнову.
  И тут же громко спросил у мужика в лисьей шапке:
  - Кто нашел? Обнаружил кто?
  - Да бомж какой-то, он патрульным и сказал, сам пьяный, спирта напился - вон в бобике ментовском сидит! - мужик в лисьей шапке кивнул на милицейский УАЗик.
  - Понятно! - мрачно ответил Поляков: - А документы?! Есть? Что ли - при нем были?
  - Да! Журналистское удостоверение на имя Пронькина Владимира Петровича. Шеф-редактор местной телекомпании, - хозяин лисьей шапки тяжело дышал, протягивая красные корочки полковнику.
  Поляков молча посмотрел на Смирнова. Тот от удивления открыл рот. Полковник, увидев такую реакцию, подвел печальный итог:
  - Вот кто бумажки-то наши из сортира вытащил! Круг замкнулся! Ладно! Иди посмотри - он ли? - Поляков толкнул Андрея в бок.
  Смирнов в нерешительности сделал несколько шагов к трупу. В это время эксперт в ярко-желтых резиновых перчатках перевернул тело.
  На лице Пронькина застыл ужас последней секунды перед смертью... во лбу у него зияла большая темно бурая дыра. Андрей невольно отвернулся. Рядом он услышал голос Полякова:
  - Ладно, Пронькин, значит. Поехали!
  
  
  
  Президент сидел мрачный, как туча. В светло-синей рубашке, с расстегнутым воротником без галстука он выглядел непривычно. Он смотрелся, как клерк, пришедший домой после трудового дня. Не было официоза и строгой привычной подтянутости.
  В комнате царил полумрак. Мягкий свет настольной лампы делал помещение уютным, хотя огромный кабинет был почти пустой, и каждый шорох от движения отзывался эхом.
  Президент устало закрыл глаза и, помассировав виски кончиками пальцев, положил руки на крышку большого полированного стола.
  - Игорь! Все принимает слишком серьезные обороты, вернее все эти обороты дела уже слишком серьезны! - президент тяжело вздохнул и, открыв глаза, посмотрел на собеседника.
  Тот пожал плечами и хмыкнул:
  - Сергей! Я тебе сразу сказал, что игра, вернее все, что связано с этим делом, это не просто какой-то политический трюк! Или фарс с печальным концом! Это - настоящая война! Война на выживание всего государства. И хотя как тебе показалось - проблема завуалирована под нелепую выходку покойного Гусева и не стоит такого пристального внимания, все вышло гораздо хуже.
  Президент вновь тяжело вздохнул и откинулся в кресле.
  - Ты знаешь, Игорь, а я ведь тебе тогда поверил, на том совещании, вернее после него. Я поверил, что Гусева не ты! Но после этих двух упавших вертолетов я тебе уже не могу верить!
  Директор ФСБ пожал плечами и буркнул:
  - Здесь это не важно - веришь ты мне или нет. Но я обязан тебе все доложить! Все! А там уж ты сам принимай решение! Кстати, я, принес рапорт об отставке, можешь его подписать. Я не хочу больше работать в такой атмосфере. Мое ведомство не может гарантировать безопасность государства, если ему не доверяет, сам президент!
  Президент задумался и, помолчав, спросил:
  - Ну, давай докладывай. Меня ждет мой советник и пресс секретарь. Нужно готовить заявление и пресс - релизы. Нужно собирать телевизионщиков. Новости по миру расходятся быстро!
  Директор ФСБ достал из дорогой кожаной папки несколько листков и, положив их на стол, внимательно посмотрел на бумаги. Президент наблюдал за его лицом. Не один мускул не дернулся. Мимика отсутствует, железная воля! Вот что значит - старая школа, черт бы ее побрал!
  Директор ФСБ достал из кармана очки и, одев их, взглянул на президента. Тот вдруг улыбнулся.
  Эх, Игорь! Давно ли он был его помощником и другом?! Давно ли они работали в ГДР?! Давно ли они были по одну сторону баррикады, когда боролись с ельцинскими холуями, защищая Собчака?! Да!! Как все меняется! Нет того государства! Нет системы,.. а они теперь совсем разные! Совсем! Он в очках уже совсем старый. Он как будто сменил образ. Он сильно сдал за последний год.
  Президент вдруг поймал себя на мысли, что Игорь сильно похож на Андропова. Только немного худее. Та же сутулость, та же осанка, тот же взгляд и даже движения. Он хочет быть похож на Андропова, но он будет лишь похожим. Вторым Андроповым ему не стать! А что если он хочет им стать? Что, если, это он все затеял? Что если это реванш? Нет! Просто так президент не сдастся! Хотя, хотя...
  Президент покачал головой. Директор ФСБ удивленно на него посмотрел и спросил:
  - Сергей? Что с тобой?
  Президент встрепенулся.
  - Нет, нет, я слушаю, говори. У нас мало времени.
  - Понятно. Значит так. Вертолет губернатора Сахалина разбился, врезавшись в гору. Погибли все, кто был в машине. Обломки и трупы обнаружены пять часов назад. Вертолет губернатора Камчатки разбился пока при не выясненных обстоятельствах. Обломки, вернее, их часть найдена в прибрежной зоне Охотского моря, несколько трупов найдено. Остальные пока считаются пропавшими без вести. Обнаружено место падения два часа назад. Губернатор Магаданской области убит при движении в свой автомобиль на новом Арбате. Выстрел в грудь в область сердца и контрольный в голову, в правое полушарие мозга. Скончался мгновенно, следов нет. Оружие импортного производства. Возможно 'Глоб' с глушителем или 'Беретта'. Убийство совершено час назад. Район оцеплен, в Москве ввели план Вулкан, но он пока результатов не дал. Мною лично. Под мою ответственность отменен полет губернатора Иркутской области, который собирался лететь с инспекторской проверкой на север региона. Так же выпущено секретное распоряжение отменить все полеты на МИ-8 и свободное передвижение высокопоставленных чиновников восточных регионов страны. Вот это вкратце.
  Директор ФСБ снял очки и положил их на крышку стола. Президент покачал головой и мрачно произнес:
  - Да, просто какой-то кошмар! Что твориться в государстве?
  - Сергей! Я же сказал - все очень серьезно!
  - Это я уже понял, по твоему сообщению. Понял.
  - И еще - вот! - Директор ФСБ протянул президенту листок бумаги.
  Тот накренился вперед и, взяв документы, спросил:
  - Что это еще?
  - Это то самое заявление Гусева.
  - То самое?! Интересно? Откуда оно у тебя?!
  - Нам его переправили по почте. Анонимно.
  - Хм, это те самые бумаги из-за которых там, в Белоярске, мочили людей?
  - Да.
  - Хм, интересно?! А кто ж вам его отправил?!
  Директор ФСБ тяжело вздохнул и тихо ответил:
  - Я подозреваю, тот, кто и мочит губернаторов.
  - Ты хочешь сказать, что и магаданский и сахалинский и камчатский - все звенья одного заговора? Некое тайное сообщество по расчленению государства?
  - Я не хочу так сказать, я знаю, что это так! К сожалению, есть основания так говорить.
  - Хм, интересно, какая-то группа людей решает нам помочь! И освобождает нас от неприятной обязанности разбираться с этими губернаторами? Эдакая деликатная услуга киллеров Робин Гудов? Здорово! Как в романе боевике, черт бы все это побрал!
  - Да, Сергей, да! Во всех этих регионов работали мои люди! Были созданы оперативные центры. Но они как, оказывается, всегда опаздывают на один шаг!
  - Вот это номер! Мне, конечно, на стол ложились эти донесения из Белоярска, там журналиста какого-то вы гоняли? Так?
  - Да, некто Смирнов - корреспондент местной негосударственной телекомпании.
  - И что?
  - Ну, вот. Пасли мы его, уже все сделали. Именно у него эти вот документы были! - директор ФСБ кивнул на листки в руках президента. - А когда он уже согласился передать их нам, у него их выкрали.
  - Ха! Дай, угадаю! И вот потом их вам отправили по почте анонимно? - президент лукаво сощурился.
  - Да, Сергей, да... - грустно вздохнул директор ФСБ.
  - Вот тебе бабушка и Юрьев день! - президент встал с кресла и, засунув в карманы брюк руки, брезгливо посмотрел на стол с бумагами. - Выходит, они нам некий знак дают - Мол, ребята, за вас работаем?!
  - Да Сергей да... - пробубнил директор ФСБ.
  - Игорь?! Я не пойму? Ты кто - гебешник или хвостик поросячий?! Что происходит? Неужели ты не можешь вычислить этих ребят из добровольной зачистки?
  - Работаем Сергей, работаем...
  - Да, что ты заладил одно - да, работаем?! Ты мне реально вещи давай рассказывай! Не фиг мне тут пургу мести! - президент разозлился.
  Обычно он себе не допускал такие срывы. Даже когда его подставили с потонувшей лодкой 'Курск', он терпел, но не срывался, был, правда, один момент. Когда он нагрубил иностранному журналисту и брякнул, что-то про обрезание, но после этого он сам себе запретил подобные срывы. Но тут был другой случай! Это тебе не выпустить из Чечни одноногого козла Басаева - это серьезная ситуация! Попахивает проблемами мирового масштаба. Президент это понимал. Поэтому не смог удержаться и перешел на крик.
  - Я, Игорь, здесь становлюсь похожим на царя Иагупопа семь десять седьмого! Помнишь ту сказку - о королевстве кривых зеркал?! Так вот я и есть тот король - Иагупоп семь десять седьмой! Вы меня таким делаете?! Причем заметь, в глазах всего мира?! Подозреваю и америкосы об этом уже пронюхали! Этот дурачок с техасского ранчо - дебил, с замашками мирового болвана, наверное, ржет и потирает руки! И папашка его - тоже! И вообще - все лидеры семерки! А мне, заметь, через месяц на саммит ехать! В Мексику, меня там Буш точно спросит! А, друг мой Серега - а что это правда, у тебя там Сибирь бунтанула, не хочет больше жить в империи?! Если так - отпусти болезных! Мы из них пятьдесят первый штат сделаем! Там нефти, золота и прочей дряни - полным-полна коробочка! И что я ему отвечу?!
  Директор ФСБ молча слушал этот монолог президента в повышенных тонах. Он даже не поднимал голову. Президента - это еще больше заводило.
  - Да! Игорек, да! У меня казна пустая! У меня олигархи совсем охренели! По сто пятьдесят миллиардов баксов выкачивают! У меня армия голая и нищая! А тут как раз декабристы сибирские! Черт бы их побрал! Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье! Не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремленье! Пушкин! Мать его - как в воду глядел!
  Директор ФСБ мрачно хмыкнул:
  - Да, там еще что-то - Россия воспрянет от то сна, и на обломках самовластья напишут наши имена!
  - Аааа! - президент хлопнул ладошкой по столу. - Помнишь! Звезду пленительного счастья?! Вот! Все повторяется, только мы ни хрена сделать ни можем! Игорь! Говори! Кто за этим стоит! Мне твои эти заявы об отставке - на хрен не нужны! Мне надо страну сохранить и счастливой сделать! Мать ее!
  - Сергей. Да не кипятись ты так! Все не так мрачно как ты рисуешь! Информация никуда не просочится! Это я тебе могу гарантировать! И не какой Буш со Шредерем тебе ничего не скажет, ну мало ли вертолеты попадали?! Что, у них не падают?!
  Президент внимательно посмотрел на директора ФСБ и уже спокойным голосом спросил:
  - Это ты что так уверенно говоришь? Откуда гарантия?!
  - Да все просто - эти ребята из зачистки, они все и чистят! Каламбур такой! Правда у них была одна промашка с этим Смирновым и журналистка одна там с ним из Германии работала.
  - Это Штольц, что ли?
  Директор ФСБ вздрогнул, он никак не ожидал, что президент помнит имена и знает подробности. Президенту же это понравилось. Он впервые увидел на лице своего подчиненного растерянность.
  - Да Игорек, да. Кроме ФСБ у нас в стране есть и другие структуры госбеза!
  Но директор ФСБ быстро пришел в себя и хмыкнул пренебрежительно:
  - Это ГРУшники что ли?
  - Ну. Хотя бы и они. - уклончиво ответил президент. - Так откуда такая гарантия? И что за прокол с этой Штольц?
  - Дело, в том, что все аварии действительно произошли - из-за ошибок пилотов! Был ли внешний фактор - уже вторая сторона. Доказать его практически нельзя. Это первое. Второе, мы-то ведь по-настоящему не вмешивались в этот процесс. Мы не причастны, к этим катастрофам. Третье, никаких утечек информации не было! Никто даже не знает о существовании этих бумаг, - директор ФСБ кивнул на документы на столе: - Четвертое, знает один Смирнов, но ему мало кто поверит, потому как никаких копий он не делал, просто не успел. Он будет молчать! Это точно! Он напуган! Погибли его друзья.
  - А Штольц сейчас где?
  - Так получилось. Эти ребята из зачистки - они выкрали ее.
  - Ну, это я знаю. - Президент зло посмотрел на директора ФСБ.
  - Да все нормально - она жива, здорова, почему так произошло, я не знаю, но они ее не тронули. Они чего - то ждут.
  - Ну, ты умелец - преподносить неприятные сюрпризы! Выходит, до вчерашнего дня вы знали где Штольц? И что с ней? А мне как Иагупопу доложили, когда все стало ясно. Ясно, что вы провалились и здесь?! До каких пор все это будет? До каких пор все это будет продолжаться?!! Я хочу знать конкретный ответ на конкретно поставленный вопрос! - президент последние слова сказал спокойно и сухо.
  Директор ФСБ понял, что он разозлился окончательно. Обычно такой категоричный тон не предвещал ничего хорошего.
  - Я беседовал час назад со Шредером. Он лично меня спрашивал о судьбе Штольц! Назревает международный скандал! Мне плевать как - но что бы эта журналистка через три дня была на родине!! Тебе ясно?! - президент сурово посмотрел на собеседника.
  - Сергей, я тебе не все еще сказал. - Ответил директор ФСБ виновато.
  - Что еще сюрприз?!
  - Ну, он не так уж и плох. Я, кое, вернее мои люди - кое-что все-таки, смогли выяснить об этих ребятах из зачистки.
  - Да?! И что же?
  - И, финансирует один влиятельный бизнесмен. Он из наших, бывших. Из нашей структуры. Но лет семь назад отошел и стал делать бабки. Сейчас он в Лондоне.
  - Во как? И кто это?!
  - Люкаев, генерал Люкаев.
  - Таааак... - выдохнул тяжело президент.
  - Вот он создал для подстраховки некую структуру. По борьбе с беспределом. Когда начинал. Ну, они мочили зарвавшихся хапуг бизнесменов, полу криминальных чиновников и лезущих на Олимп власти бандитов. Сначала это было нужно для его бизнеса. Но когда он уехал и плюнул на все, то стал эдак оказывать гуманитарную помощь. Финансировал это его бюро. Перетянул туда - кучу наших бывших. Причем - профи высокого масштаба. А главное, дал денег. У него, по нашим оценкам состояние в пять миллиардов баксов. А деньги-то дал он не малые. По оценкам, ну порядка ста миллионов вечнозеленых. Вот они и действуют на наших грядках. Нашими же помидорами!
  - Игорь, а я тебе задам очень важный и в то же время простой вопрос - А на хрена ему это все?
  - Эх, на хрена. Скучно ему! Заскучал он по настоящей работе. Это первое. Делать-то ему нечего! А второе - есть интересы! Его арабские шейхи прессуют. Его французские негры миллиардеры мутозят, его американские евреи - банкиры зажимают.
  - А причем тут целостность страны? Причем тут отделение в Сибири?
  - Дело в том, что он в наш ГАЗПРОМ вложил. Пару миллиардов баксов. В разведку угольных запасов, нефтяных, а главное золота. Только за прошлый год на рудниках, где его деньги крутятся и дают нам совместную прибыль, было добыто пятьдесят тонн золота! Понимаешь, через пару лет он станет монополистом на рынке золота в мире! И как ни парадоксально, нам это выгодно! Мы большой процент имеем! Ему просто не выгодно, чтобы ситуация была не стабильной. Чтобы в Сибири нагнеталась напряженность. И самое главное твой дружок Осиновский перешел ему дорогу! Это Осина, хотел и уголек скупить, и нефтью помазаться. Но а когда Осина на золото пасть открыл! То все, терпение лопнуло!
  - Хм, ну допустим, и все-таки Осина сам в Лондоне пасется. Неужели он не смог с Люкаевым договориться?!
  - Понимаешь, Осина еврей и ему по большому счету по барабану, что с Россией будет. Ему бы только бабки! А Люкаев из наших - русский мужик! Он настоящий генерал! И считает себя таковым. Это дело принципа!
  - Ну, ты Игорь загнул! Ты его так защищаешь, как будто он твой друг! - отмахнулся президент. - Можно подумать! Он прямо какой-то ангел спаситель! Нет, по его вине куча народу погибла! Куча! В том числе и четыре губернатора! Четыре! Конечно, Осина сволочь добрая! Но он никогда черту не преступал! Он никогда такой пожар не раздувал! Он даже напротив, Гусева отговаривал, когда узнал, что собрался тот делать! Я сам слышал по записи!
  Директор ФСБ неожиданно рассеялся. Президент удивленно на него посмотрел, но ничего не спросил, дождавшись, когда тот сам спросит:
  - Ты, считаешь Сергей, что Осина ни к чему не причастен?
  - Ну, по крайней мере у меня такая информация... - ответил президент с сомнением. - А что, у тебя что-то есть на Осину?
  - Да, есть! Позволь напомнить про фильм о взрывах домов в Москве и Волгодонске, он финансировал. И вылил всю информацию в эфир.
  - Ну, это и так ясно было...
  - Нет, Сергей! Не все ясно! Тогда он на нас наехал! Нас обвинил, что мы сами эти дома взорвали!
  - Ну что ты мне напоминаешь! Знаю, знаю!
  - Так вот. Судя по всему, дома рвал Люкаев, вернее, им операция была разработана. Мы сейчас собираем последние штрихи, и к концу недели вся информация по этому делу будет у тебя на столе. Так что можешь генеральному прокурору давать добро на копание в архивах и заявление перед журналистами.
  - Люкаев?! Зачем?! - президент вновь соскочил с кресла и встав - упершись руками в стол с опущенной головой.
  - Да, затем, чтобы тебя Сергей, к власти привести! Тебя!
  - Что?!!!
  - Да, да! Люкаев хотел, чтобы ты стал президентом! Ты! Потому как верит в тебя и в наше братство!
   Президент покачал низко опущенной головой и пробормотал:
  - Ничего не могу понять. Ничего.
  - А что тут понимать?! Люкаев играл против Осины. Осина твой враг! И наш. Осине выгоден весь этот переполох с Сибирью. Он уже на акциях пару сотен миллионов сделал! Осина!
  - Ты хочешь сказать что всю эту петрушку Осина закрутил?!
  - Выходит да, но прямых конечно доказательств нет. Но по сути эта борьба Люкаева и Осиновского. Осина грамотный тактик и умный человек. Люкаев напористый и решительный, и тоже не дурак! Вот они и сцепились.
  Президент внимательно посмотрел на директора ФСБ и ничего не сказал. Он медленно сел в кресло и, нагнувшись, достал из нижнего ящика бутылочку минеральной воды 'Пирье'. Сделав несколько глотков, президент поставил ее на стол и, постучав кончиками пальцев по крышке, тихо сказал:
  - Да, а страдают люди! Мать его! Что за время! Что страна!
  Директор ФСБ дождался, когда президент совсем успокоится, и тихо произнес:
  - Сергей, самое страшное, что всю эту петрушку - многие люди приняли за чистую монету. Сепаратизм - он ведь заразен!
  - Да, Сибирь и независимость - вот воды-то намутили! - президент сделал еще несколько глотков из бутылочки.
  Директор ФСБ жадно сглотнул - ему давно хотелось пить, но попросить у президента он не решился.
  - В общем, так! С Люкавевым связывайтесь! Обещайте ему уступки по процентам. Но чтобы, он свою эту охоту за журналюгами прекратил! И главное, что бы Штольц через три дня была дома! Мне плевать как вы это сделаете!! Я дал слово Герхарду! Надеюсь, никто, даже Люкаев не хочет, чтобы президент России был болтуном! Тебе ясно?
  - Ясно, - грустно ответил директор ФСБ и опустил голову.
  Президент посмотрел на него с сожалением. Ему даже стало жаль своего старого знакомого. На его некогда полной волос макушке он рассмотрел пролысины и седые волосы. Работа и должность, видно, здорово отнимали у него здоровье и нервы. Президент грустно улыбнулся и добавил:
  - Игорь, я тебя как друга прошу - договорись с Люкаевым, пусть прекратит эту игру! Хватит! А с Осиновским, я сам разберусь, вернее ГРУ попрошу, он тоже успокоится....
  - Хорошо Сергей, я обещаю, через три дня Штольц будет в Берлине!
  Президент удовлетворенно кивнул и, глотнув еще воды, сказал тихим усталым голосом:
  - Да и этого, как там его Смирнова - тоже не трогайте...
  В этот момент запищала кнопка вызова на вмонтированном в стол пульте. Президент устало посмотрел на красный уголек лампочки и медленно снял трубку.
  - Да, что там у вас?
  Директор ФСБ напрягся. По лицу президента, было видно, что новость не из приятных. Лицо президента стало суровым. Молча выслушав доклад, он медленно положил трубку. Директор ФСБ спрашивать не стал, понимая, что лучше самому не лезть в бутылку.
  - Ну вот - еще одна неприятность...
  - Что?! Еще кто-то разбился? - не выдержал директор ФСБ.
  - Нет. На этот раз просто умер - очень хороший человек.
  - Кто?!
  - Писатель Астахов. Скончался у себя дома в своей деревне Ячменево, - мрачно сказал президент.
  - Фуу!! - облегченно вздохнул директор ФСБ. - Я думал, что - то страшнее!
  Президент посмотрел на него недовольно и буркнул...
  - Страшнее?! Такого человека потеряли, что еще может быть страшнее - все эти погибшие губернаторы не стоили его одного! Страшнее. Ладно, я хочу съездить на похороны в Белоярск.
  - Сергей?! Не время!
  - Игорь, я поеду и никто меня не остановит! Даже ты!
  
  
  
  Яркое, но не греющее солнце. Черные проталины и серый дряхлеющий снег. Холод зимы еще чувствуется, но весна уже наступает. Ветерок хоть и веет холодом, но в нем уже запахи наступающего тепла. Земля устала от морозов и с удовольствием подставляет свои бока мартовскому солнцу.
  Андрей зажмурился и поднял вверх лицо. Помолчав немного, он выдохнул и сказал:
  - Ну, давай помянем, Илья Васильевич, друзей наших. Знакомых и невинно убиенных! - поднеся ко рту толстую, словно маленький стеклянный бочонок рюмку, он залпом выпил.
  Егоров ничего не ответил и то же выпил. Они сидели за столом прямо в оградке могилки. Огромное городское кладбище было похоже на странный мрачный город. Столбики крестов и памятников, словно щетины гигантской щетки торчали из земли как напоминание, что человек лишь мимолетно на этом свете.
  Егоров взял свернутый рулетом холодный блин и закусил.
  - А вы, Петр Иванович? Выпейте, помяните друзей моих! Хоть вы их и не знали, но все же! - обратился к стоящему рядом Моргунову Смирнов.
  Тот кивнул головой, и то же взял рюмку.
  Егоров, прожевав блин, достал сигарету и закурил:
  - Я, Андрюха, одного простить не могу себе - что ушел тогда от Витьки и не закрыл его мерзавца снаружи! Побоялся, а оно вон как вышло! Эх, Витька! - сказал он мрачно и затянулся сигаретой.
  - Не кори себя Васильевич - так уж угодно было его судьбе. - Смирнов вновь разлил по стопкам водку.
  - Мужики, вы как-то все это так воспринимаете буднично! Где это видано - столько людей убили! А что милиция?! А Васильевич? Что ваши-то говорят? Найдут гадов или нет?! - Моргунов взял стопку со стола.
  Егоров на него мрачно посмотрел и кивнул на свежие могилы.
  - Знаешь, Иванович, я не хочу вон в тот ряд, рядом с Витькой! Прости меня господи! Видишь, как разделываются с любопытными и правдолюбцами! Я хочу все-таки своих внуков понянчить! Еще с десяток годков. Мало того - пулю получил. Рана вон болит. Так еще что ли одну? На пенсию вон гонят. Понятно - наследил. А тут еще и прокуратура затаскала! Как пацана, на пушку - расколоть хотят! Но трупа-то не было! Я, конечно в него попал, но трупа-то нет! Нет! Утащили его дружки то! А нет трупа - нет и дула! Ничего я им не скажу! Хрен им! И поэтому мне теперь все равно- найдут, кто Витьку убил или нет! Это в принципе неважно!
  - Как это неважно?! Справедливость всегда важна! - Моргунов выпил рюмку.
  - Да кому она важна?! Ему что ли?! - Егоров кивнул на Андрея. - Да он теперь после этого кошмара... никогда в такое дело не полезет! Слава богу - хоть сам ноги уволок! Правда, ведь, Андрюха? - Егоров посмотрел на Смирнова, с надеждой найти поддержку.
   Тот ничего не ответил, а лишь мрачно ухмыльнувшись, поднял рюмку:
  - Ладно вам, отцы, давайте выпьем, сегодня сорок дней все - таки, как никак! Что о нас живых то говорить?! Надо мертвых помянуть!
  Егоров посмотрел на Андрея, и покачав головой, тихо сказал:
  - Вижу, вижу - ты еще не перегорел. Забыть тебе все это надо! Забыть! Не было ничего! Поверь, они оставили тебя в покое не просто так увидят, что опять начал копаться, рядом лежать будешь! - Егоров кивнул на могилу.
  Среди большой, небрежно накиданной кучи венков сиротливо торчала доска с большой фотографией Виктора. Ветерок шевелил ее, и создавалось впечатление, что Виктор смотрит с нее как живой.
  Андрей грустно вздохнул. Егоров, видя, что он не согласился с его доводами, продолжил убеждение:
  - Ты пойми, у тебя мама старая, у тебя теперь работа хорошая! Вон шеф редактором сделали! Живи да радуйся! На хрен тебе эта политика нужна! Ты молодой! Женись! Вон, девка- то какая эта твоя башкирка! Огонь! Она тебе такого сына родит! Ух! Одумайся Андрей! Забудь ты это! Все равно - один в поле не воин!
  - Да не хочу я жениться! И забывать ничего не хочу! - раздраженно отмахнулся от него Андрей.
  Егоров плюнул себе под ноги. Моргунов, увидев это, пристыдил:
  - Ээ! Кладбище тут все-таки! Кончай плевать! Старый хрыч! Что к парню пристал?! Он, видишь - мучается.. не может и немку ту забыть? Правда ведь, Андрюха? - Моргунов дотронулся рукой до плеча Смирнова.
  Тот ничего не ответил, а лишь нервно достав из кармана сигареты, достал одну из пачки и закурил.
  - Кстати, что про нее слышно? - Моргунов присел рядом с Андреем на скамейку.
  - Да ничего, тишина - как в воду канула!
  - А ты пробовал связываться с Германией? Ну, звонил в Берлин то?
  Андрей растерянно посмотрел на Моргунова.
  - Ааа!!! Вон вижу - не звонил! Боишься?! А мог бы! По своим каналам? Что, они ее не ищут, что ли?
  - Да, что ее искать. Там она, жива, здорова! - раздраженно ответил Андрей.
  - Как жива? А как она там оказалась? Откуда ты узнал? - Удивленно посмотрел на Смирнова Егоров.
  - Да че узнавать то, у меня ж теперь - знакомые в ФСБ есть! - зло и ехидно ответил Смирнов.
  - А вон оно что! Это они тебе сказали?
  - Так и сказали, что жива, здорова, сейчас находится в отпуске, в общем - все нормально у нее!
  - А как она там оказалась-то? Тут же все с ног сбились! Убили, мол, немку эту! Выкрали!
  - Эх, не знаю! Что вы ко мне прицепились?! - Андрей дернулся, и встав с лавки, опять разлил водку - Давайте лучше пить!
  Моргунов покачал головой:
  - Ты смотри - не запей с горя! А то сопьешься!! Не стоит она этого! Немка-то твоя! У нее своя жизнь - у нас своя! - философски заметил он.
  - Не сопьюсь! Нужна она мне! - Андрей совсем разозлился.
  - Да ладно! Ты не трогай его! Вон видишь, парень мучается, это нам он врет, что ему все по барабану, а в душе он обиделся и на нас, и на нее! - сказал Егоров Моргунову.
  И тут же, хитро прищурившись, обратился к Андрею:
  - Только Андрей, мы не виноваты! Мы и так помогли тебе чем могли! А немку, тоже понять можно! Еще неизвестно, как ее обрабатывали?!
  - Да понятно. Я и не злюсь. - Ответил тот грустно.
  Егоров посмотрел на Андрея с сожалением и, похлопав по его плечу - загадочно сказал:
  - И вообще - будешь в Берлине, а ты будешь! Это я чувствую - сходи на глав почтамт. Может, кто тебе чего написал?!
  Андрей вздрогнул и посмотрел на него с недоумением. Но Егоров ничего не ответил, а лишь назидательно кивнул головой.
  
  
  
  Смирнов вернулся в редакцию возбужденный и злой. Поминки только расстроили его окончательно. Утром Андрей отпросился у руководства на целый день, но после посещения кладбища неожиданно для себя решил вернуться на работу.
  Сквозь стеклянную перегородку он посмотрел в холл, где стояли столы корреспондентов и, бросив спортивную сумку, плюхнулся в свое кресло. Алкоголь и свежий воздух разрумянили его щеки. Смирнов выглядел посвежевшим, но усталым.
   Должность шеф-редактора; на которую его назначили; не радовала. После гибели Пронькина Андрею казалось, что это место несчастливое. За месяц с небольшим он так и не успел перестроиться в руководители. Новоиспеченный шеф-редактор Смирнов общался с подчиненными очень демократично. Начальство ворчало, намекая, что Андрей развел панибратство, но Смирнов не хотел и слушать об искусственном изменении его имиджа в грозного и ворчливого начальника.
  Андрей зевнул и, щелкнув пультом, включил телевизор. Но просмотреть выпуск новостей Смирнов не смог. Мозг никак не хотел воспринимать информацию. Диктор, словно инопланетное существо шевелил губами на экране, Андрей ничего не понимал. Что-то противное творилось в его душе. Телевидение раздражало, хотелось все бросить и уехать, уехать, в какую-нибудь глушь, где бы его никто не дергал, где он был бы предоставлен сам себе!
  В стеклянную перегородку требовательно постучали. Андрей вздрогнул и привстал с кресла. Выпускающий редактор Катя Волкова держала в руках трубку телефона. Ее кулачок старательно прикрывал микрофон трубки. Ее не было слышно из-за стеклянной перегородки. Катя, словно рыба в аквариуме, шевелила губами, показывая на аппарат. Андрей, посмотрев на нее, улыбнулся и кивнул.
  - Сейчас возьму - крикнул он девушке, понимая, что она его тоже не услышит.
  Потянувшись к телефонному аппарату, Андрей тяжело вздохнул. Разговаривать ему не хотелось, но, тем не менее, он пересилил это чувство и схватил пластмассовый банан трубки. Из нее раздался далекий, но очень знакомый голос:
  - Андрей, это я!
  Смирнов испугался. Он никак не ожидал услышать голос человека, о котором думал все это время.
  - Андрей ты меня слышишь? Это я, Ева! Алло!
  Но Андрей молчал. Он не мог выдавить из себя ни слова.
  
  
  
  
  Черная, почти свинцовая вода. Течение торопит, словно нет времени стоять на месте. Маленькие, одинокие льдинки, безнадежно закручиваясь в круговерти, несутся по острым, словно озлобленным волнам реки. Кромка льда лишь на прибрежных камнях - лед бессилен перед мощью сибирской реки. Лед затаился и ждет, ждет последней возможности сползти и поплыть, туда, вниз по течению на Север, где его жизнь будет вечна. Где безмолвие белой пустыни холода, безбрежного пространства Арктики, могут сохранить ему жизнь. Но шансы у льда малы. Весеннее солнце обязательно расправится с посеревшим и надоевшим природе льдом. Так что дни его сочтены.
  На окраине маленького, но уютного деревенского кладбища стояли две старухи. Сутулые фигуры пожилых женщин, словно большие пеньки среди хвойного молодняка. Серые фуфайки почти не видны среди почерневшего снега и зеленых иголок. Лишь красные, вязаные рукавички на руках, как нелепые яркие кляксы. Черные платки треплет холодный апрельский ветерок. Лица обоих старух напряжены. Каждая морщинка, словно маленький окоп на поле боя. Глаза устало смотрят в даль. На щеках, словно стеклянные бусинки, слезы. Это ветер заставляет плакать.
  Где - то в глубине кладбища толпа людей. Старух туда не пустили. Перед ними стояли несколько человек в пятнистой и серой милицейской форме. Охранники тоже были напряжены. Одна из старух, поправив платок, тихо прошептала:
  - Петровна, ты его видишь?
  - Нет, его, нет ашо. Не приехал.
  - А кто там-то стоит?
  - Это свита его и эти, как их - телевизионшыки.
  - А че-то их много вроде?!
  - Да человек-то важный! Словно царь! Да не словно - царь и есть. Или как Сталин.
  - Ну, царь и Сталин - это, пожалуй, одно и тож.
  - Не скажи! Царь он от бога, а Сталин - власть.
  - А чем же власть-то от бога отличается?
  Первая старуха не ответила. Задумавшись, она отвела взгляд от кучки людей на кладбище и посмотрела на небо. Медленно перекрестившись, тяжело вздохнула:
  - Ну, бог это жизнь наша - а власть это как вроде кара. Мучение. И нести ее тяжело. Вот думаешь, легко ему?
  - Кому?
  - Кому, кому - президенту!
  - А что ж ему-то трудно должно быть?
  Первая старуха опять задумалась, и покосившись на подругу, вновь перекрестилась:
  - Властвовать. Трудно всегда! Власть и есть кара! Не всякий ее выдержать может!
  - А царь?
  - Что царь?
  - Ну царь-то тоже властвует?!
  - Неее... - царь правит. А это разное. Править и властвовать.
  - А в чем же разница-то?!
  - Править от слова право - правильно. А властвовать пластать. Бить.
  Старуха вновь тяжело вздохнула и перекрестилась. Ее подруга посмотрела на нее и покачала головой:
  - Откуда ты знаешь все это, Петровна? А? Я и не замечала! Говоришь все больно складно! Словно батюшка наш.
  - Это не я говорю, Анисьевна. Это года мои говорят. Вот как.
  - Да. Гляди Петровна, вроде как едет кто!
  На край кладбища въехала кавалькада автомобилей. Большие черно - блестящие коробки медленно, словно танки двигались по талому снегу.
  Невдалеке группа людей зашевелилась, словно муравейник. Видео операторы задвигали камерами на трехногих штативах, похожих на черных цапель. Корреспонденты старались подойти поближе к подъехавшим автомобилям. Но охрана, выстроив сплошной кордон, не давала им сдвинуться с места. Одна из журналисток, молоденькая блондинка, бросила с досадой:
  - Господи! Да что мы ему сделаем?! Нас же проверили на въезде - по сто раз! Всю одежду прошарили! Только аккредитованных пустили! Неужели мы не можем поближе подойти?!
  Здоровый мужик в дорогом кашемировом пальто обернулся и посмотрел на девушку пристальным взглядом. Оценив ее порыв, охранник тихо заметил:
  - Мадам, Тут кладбище. Президент хочет побыть на могиле писателя в одиночестве. Вас и так слишком близко подпустили. Все заявления президент сделает позже. Позже! Наберитесь терпения.
  Блондинка улыбнулась ему лучезарной улыбкой и, поняв, что препираться бесполезно, игриво ответила:
  - Я ловлю вас на слове. Вы меня проведете к президенту после как можно поближе. Договорились?!
  Здоровяк улыбнулся и, кивнув головой в знак согласия, отвернулся.
  Огромный президентский лимузин, длинный, словно черный крокодил, остановился в конце узенькой аллейки. Дальше автомобилю было просто не проехать. Из передней дверки выскочил мужчина в черном костюме и с готовностью распахнул заднюю дверь. Толстый прямоугольник плавно отъехал в сторону.
  Президент выбрался из машины как всегда с ловкостью кошки. Плавные уверенные движения. Один из телохранителей, верзила с квадратным лицом, накинул ему на плечи пальто. Президент поблагодарил его кивком головы и что-то шепнул. Верзила услужливо втянул голову в плечи и махнул рукой своим помощникам. Они, словно леопарды на охоте, послушно замерли. Президент обвел взглядом кладбище и, посмотрев на толпу журналистов, медленно двинулся по склону вниз. Его маленькая фигурка скрылась за частоколом памятников и крестов.
  Журналисты потеряли президента из виду. Над толпой пронесся вздох разочарования. Здоровенный бородатый фотограф пробасил:
  - Ну специально так поставили, чтоб могилу Астахова, видно не было! И тут расчет! А мне в издательство снимки сдавать! Кстати сто баксов обещали за снимок президент на могиле. Что теперь посылать??
  - Да успокойся ты! Сразу ясно стало, что не пустят! Ведь личное это! Ну захотел человек наедине с писателем побыть!
  - Побыть! А что их связывает? Астахов. Вроде всегда к власти не очень.
  - Связывает. Ну классик же. Любит президент его.
  - Ты хочешь сказать - любил...
  - Болван! Писатели в отличие от нас не умирают. Они не тленны. Как рукопись.
  - Интернет тоже нетленен!
  - Не смешно!
  - Кстати. Сегодня сорок дней со дня смерти.
  - Так он что, ради этого приехал?!
  - Да.
  - Ничего себе?!! Что творится в государстве, что творится!
  Охранник покосился на бородатого фотографа. Тот, поймав его злобный взгляд, приставил палец к губам.
  - Молчу, молчу. Лишку болтнул.
  Блондинка больно пихнула бородатого в бок:
  - Костя! Дай лучше глотнуть коньячку! У тебя ведь есть!
  - Жанночка! Если бы! Вон отобрали на входе! Сам замерз. Интересно - а президент не мерзнет?!
  Охранник вновь зло посмотрел на фотографа. Тот ехидно улыбнулся и наведя фотоаппарат на блондинку, как бы ненароком, бросил:
  - Между прочим, у нас свобода слова по конституции. Так что критика всегда полезна.
  - Костя! Хватит! Не разрушай моих связей! - блондинка вновь улыбнулась мужчине в кашемировом пальто.
  
  Президент медленно шел по посыпанной желтым песком дорожке. Желтый песок на сером снеге смотрелся как-то нелепо. Крупинки скрипели под подошвами ботинок. Президент посмотрел под ноги и подумал: 'Вот, даже тут постарались. Чтоб не упал. Но снег то уже не скользкий. Перестраховщики. Я ж не Брежнев. Еще могу сохранять равновесие. Как хотят услужить! Как хотят услужить. Что за люди!'.
  Президент остановился и, обернувшись, с удовлетворением заметил, что за ним никто не идет. Охранники отстали на десяток метров. Он был один. Один среди кладбищенского безмолвия. Президент глубоко вздохнул и двинулся дальше. Дорожка виляла среди стареньких крестов. Их серые деревянные палки, словно указатели, склонялись в разные стороны.
  Где-то вдалеке синел Енисей. Президент взглянул на реку и вновь остановился. Дорожка резко уходила вправо. На небольшом бугорке примостилась одинокая свежая могила. Массивный памятник из черного мрамора, словно траурный столб, величаво торчал среди дорогих венков с цветами.
  Президент медленно поднялся к памятнику и посмотрел на холодный камень. В гладкой, почти зеркальной поверхности, мелькнуло его отражение. Президент даже немного испугался. Страшное зеркало. Но через мгновение страх прошел. Президент грустно улыбнулся и погладил холодный мрамор. На черной глыбе ничего кроме белой корявой росписи не было. Лишь росчерк пера писателя, залитый в блестящую сталь.
  'Да. Так он хотел. Так. Все, что осталось, только роспись. Это тут. А в жизни. Мысли - на страницах. Мысли, оставшиеся среди нас. Среди людей. Как хитро. Как гениально. Ничего лишнего. Страшная, изящная простота совершенства. Да - мастер. И тут, и тут, он мастер' - президент заметил, что его мысли были похожи на строки книги.
   -Ну, как тебе спится?! Писатель?! - спросил президент тихо.
  Легкое дуновение ветерка, словно ответ, пошевелил его волосы. Президент поежился. Холод пробрался за воротник. Словно кто-то дотронулся ледяной ладошкой.
  - Спать-то тоже, наверное, трудно?! - спросил президент в никуда.
  - Я думаю, ты был прав. Прав. Может ну его?! Может, хватит?! Тяжело мне. Устал я. Это гораздо труднее, чем ты думаешь. Гораздо.
  Но ему никто не ответил. Только новый порыв ветерка шевельнул траурные ленточки на венках. Они застучали, словно птицы клювами о лепестки цветков.
  Президент приклонил колено и, упершись лбом в холодный мрамор, замер на несколько секунд.
  - Извини. Наверное, это была слабость. Я не должен быть слабым! Слабых бьют! Поэтому, это мой последний поклон. Слышишь! Это - последний поклон президента!
  Президент резко встал и, не оборачиваясь, пошел уверенным шагом назад. Под его подошвами заскрипел желтый песок. Вдалеке путаясь в Саянских отрогах, синел Енисей. Он, словно гигантская змея, уходил в даль, почти в вечность...
  
  
  
  
  
  ЭПИЛОГ
  
  
  
  Большой стеклянный шар, словно гигантское осиное гнездо, наткнутое на толстую иглу. Посреди шара светился крест - отражение. Он переливался в лучах майского солнца. Мужчина поморщился и, прикрыв глаза ладошкой, сказал вслух:
  - Да... проклятие Ватикана.
  Высокая телевизионная башня с крестом, святящаяся в стеклах - странная картина. Легенда о проклятии Ватикана. Современная история, а так правдиво.
  Мужчина покосился на большой красивый фонтан посреди площади. Позеленевший от времени бронзовый Нептун сурово смотрел на гуляющих вокруг людей. Изящные струйки воды отлетали от гранитных фигурок и брызгали на прохожих.
  - Да! Александр платц. Кто бы мог подумать. Кто бы мог подумать, - пробормотал мужчина и, повернувшись, пошел вдоль аллеи.
  Выйдя на шумную длинную улицу, он брел медленно, постоянно поворачиваясь в разные стороны. Возле реки он перешел на ту сторону дороги и, встав у гранитного бортика, взглянул вниз. В темной и мутной воде, кривясь, отражались солнечные блики. Вода вспенилась от нахлынувшей волны. По реке проплыл небольшой старинный кораблик с черной нелепо высокой трубой, на борту красовалась надпись 'Eliza'. Мужчина вздохнул и, помахав пассажирам на борту, обернулся назад.
  - Шпрея конечно не Енисей. Так себе. Но все же,... как все ухожено, - буркнул молодой человек себе под нос.
  Сзади высилась громада кафедрального собора. Его очертания были очень похожи на Исакий в Питере. Только купол не блестел. Он словно спина гигантской жабы был в пупырышках. Зелень плесени говорила, что налету, спрятавший под собой бронзу, несколько сотен лет.
  - Что ж они его не почистят? А? Вроде такие аккуратисты.
  Мимо прошла симпатичная длинноногая блондинка. Мужчина ей улыбнулся:
  - Гутен таг! Фройлен! Что ж вы мать вашу - церковь то не чистите?! А! Не блестит! Куполок то! А?!
  Блондинка ничего не поняла, но на всякий случай улыбнулась в ответ и прошла дальше.
  Молодой человек, потоптавшись немного на месте, пошел в другую сторону. Перейдя через мост, он остановился. Длинная улица уходила в даль. Мужчина посмотрел на вывеску на доме.
  - Унтер дер Линден, - прочила он. - Вроде туда. По тротуару шли три девушки. Они весело смеялись. Молодой человек напряг слух и услышал русскую речь.
  - Эй! Красавицы! Как найти Бранденбургские ворота?!
  Девушки вздрогнули и рассмеялись. Одна из них высокая с каштановыми волосами посмотрев на мужчину, весело ответила:
  - Ну, надо же! Никуда не денешься от своих мужиков! Везде найдут! Странно! Напугал ты нас!
  - А, что тут странного?!
  - Ну, вокруг иностранцы и вдруг спрашивают по-русски. Вон туда! Идешь до упора! Там и есть Бранденбургские ворота! - каштанка указала рукой вдоль улице. - Тут недалеко!
  Мужчина улыбнулся и, вздохнув, спросил:
  - А Рейхстаг тоже там?!
  - Да! Там увидишь...
  - Данке шон!
  - Да не за что! - и девицы с хохотом прошли дальше.
  Мужчина медленно побрел по улице. Он рассматривал дома. Серые камни суровой немецкой архитектуры казались ему немного помпезными и чопорными в ярких весенних красках. Имперский стиль зданий Берлина выглядел иногда даже забавно. На обочине стоял полицейский микроавтобус. Возле зелено-белой автомашины два постовых лениво смотрели на стоящих неподалеку людей. Два парня и девушка обмотанные яркими тряпками, что-то громко кричали и размахивали плакатами. Прохожие реагировали на их призывы тоже как-то по-будничному. Многие даже не поворачивая головы, просто проходили мимо.
  Мужчина остановился и с любопытством рассматривал эту сцену. Надписи на плакатах митингующих он не мог прочесть, но понял, что написано про борьбу за чистоту природы.
  - Свобода мать их! И не забирают же! Наши бы менты, уж сгребли! А тут - Европа!
  В конце улицы показались ворота. Их колонны, словно гигантская расческа уходили в землю. На верху этого гребня скульптура колесницы. Мужчина остановился и с любопытством рассмотрел архитектурное сооружение. Обернувшись назад, он вдохнул воздух полной грудью и зажмурился.
  - Там, Восточный Берлин, тут Западный. Так вроде по сценарию, - сказал он сам себе.
  Пройдя под сводами Бранденбургских ворот, он покрутил головой. Вокруг было много туристов. Некоторые фотографировались.
  От перекрестка вправо уходила длинная широкая улица. Но мужчина быстрым уверенным шагом пошел через дорогу в парк. Под старыми развесистыми каштанами и липами стояли скамейки. Почти все они были заняты людьми. Молодой, человек недовольно покрутив головой, стал искать место, где присесть. В это момент его окликнул женский голос:
  - Андрей!
  Мужчина оглянулся. На шею ему бросилась девушка. Она, целовала его в щеки, нервно сжимала волосы на затылке.
  - Андрей! Голубчик! Милый! Ты здесь!
  Молодой человек смущенно похлопал девушку по спине и пробормотал:
  - Ну, Ева! Ну! Все хорошо!
  В этот момент какая-то полная тетка в яркой юбке и немыслимой оранжевой блузке, навела на них свой фотоаппарат и нагло сфотографировала.
  - Но! Но! - крикнул ей мужчина.
  Но тетка только улыбнулась в ответ и что-то пробормотала по-английски.
  - Андрей! Я так тебя ждала! Я так соскучилась! Как ты долетел?!! Как тебя выпустили?! У тебя все в порядке!
  - Ева! Ева! Зачем сразу столько вопросов! Давай сядем! Давай! - молодой человек отстранился от девушки и, взяв ее за руку, потащил в сторону к освободившейся скамейке.
  Девушка рассмеялась:
  - Андрей! Ты такой испуганный! Успокойся! Все хорошо! Расслабься! Это Берлин!
  Они сидели откинувшись на спинку скамейки и болтали ногами. Мужчина достал сигареты и закурил. Девушка, зажмурив глаза, тихо сказала:
  - Даже не верится что все это наяву! Что все это было...
  - Я хотел тебя спросить. Как ты выжила? Ведь шансов не было.
  - Были Андрюша. Были.
  - Хм, откуда?
  - Им не зачем было меня убивать. И они не хотели меня убивать.
  - Хм. Почему?! А зачем же тогда они охотились на нас.
  - Они ждали.
  - Ждали?! Ничего себе!
  - Они могли убить нас. Но ждали.
  - Зачем?! Объясни?!
  - Они ждали команду из Москвы. Как я понимаю, там, шла большая игра.
  - Ты понимаешь?! Да я это понял давно. Но только вот не могу понять, почему ты, мы-то остались живы?!
  - Да мы не кому не нужны. Без тех бумаг мы просто не кому не нужны. Все кончилось. Все. И то, что с нами было, это уже как это у вас по-русски, преданье старины глубокой, дела давно минувших дней.
  Мужчина бросил бычок в рядом стоящую урну и, наклонившись, посмотрел девушке в лицо. Но та, не открывая глаз, улыбнулась:
  - Успокойся Андрей. Все прошло!
  - Да?! А мои друзья?! Погибли они! А я? А мы?!
  - А мы вместе! Мы живы! Что тебе еще надо?!
  Мужчина вновь покосился на девушку, но ничего не сказал.
  - Ты, знаешь, Андрей, я много думала. Пока тебя ждала. Видно это судьба. И это все в России судьба. Но, об этом никто кроме нас не узнает. По крайней мере не должен узнать. Иначе нам не видать счастья!
  - А если я не захочу?!
  - Что?
  - Ну, что бы так было?
  - Ты не хочешь быть со мной? Не хочешь здесь остаться?!
  - Хм, нет, я не про это...
  - Тогда тебе придется все забыть!
  - Черт! А на что я тут буду жить?!
  - Ты будешь работать у нас. Я уже говорила со своим шефом. Он обещал взять тебя. Но, только тебе надо подучить немецкий.
  - Хм. Как все просто...
  - Это судьба! Господи! Это судьба!
  Мужчина встал со скамейки и, посмотрев в сторону, тихо спросил:
  - Там Рейхстаг?!
  Девушка открыла глаза и, удивленно посмотрев на него, ответила:
  - Ну почему вас, всех тут, русских тянет именно к Рейхстагу?! Ну, что там вам, как там у вас говориться - медом намазано? Мне даже как-то обидно! Ну, Рейхстаг и что дальше?!
  - Пойдем, посмотрим!
  - Господи!! Да его в сорок пятом лучше бы вообще взорвали... ваши солдаты!!!
  Мужчина только рассмеялся в ответ. Они взявшись за руки, подошли к громадине государственного здания. Большие государственные флаги на боковых башнях развивались, словно цветные паруса. Мужчина посмотрел на большую крутую лестницу у входа.
  Неожиданно он сорвался с места и, вбежав по ней, запрыгнул на боковой выступ. Расставив руки, он крикнул девушке.
  - Свобода! Свобода!
  Девушка рассмеялась и тоже вбежала за ним на выступ. Мужчина обнял ее за талию и спросил:
  - Слушай, а что там написано на фронтоне?
  - Немецкому народу.
  - Интересно!
  - У нас тут много чего интересного.
  Мужчина чмокнул девушку в щеку и, погладив по руке, рассмеялся. Рядом фотографировалась семейная пара. Девушка, покосившись на них, тихо шепнула:
  - Ставлю пять евро это русские!
  - Понятное дело. Кстати, а где у вас тут главпочтамт?
  - А тебе зачем?
  - Ну, так... Может, я посылку получить хочу!
  Девушка подозрительно посмотрела на молодого человека. Но тот, отвел глаза и громко рассмеялся.
  
  Апрель - октябрь
  2004 г.
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"