Придя в себя, он огляделся и понял, что опять попал не по адресу. Его запихнули сюда, ведь он почти наверняка не дышал.
Итак, он очнулся в морге. В обычном московском морге. Это уже не удивило его, но создавало определенные проблемы. Пятый раз за последние несколько месяцев он оказывался в моргах. Хорошо, хоть в разных моргах.
Близких родственников у него не было. А стало быть документы на него еще не оформляли, но могли продать его здоровое тело. Ощупав себя, он понял, что на сей раз ошибся, все было на месте и он не ощутил ни одного хирургического разреза на тех местах, куда смог дотянуться. Все в порядке. Его это обрадовало. Это была первая приятная мысль за последние несколько недель.
Глава 1
Он любил ночь и собственную бессонницу. Они приносили ему необходимый покой.
Он лежал на своей кровати, у себя дома и смотрел картины из собственной жизни. Лежал тихо, боясь спугнуть воспоминания и остаться в одиночестве.
Вот он на койке в госпитале. Боль не давала думать о будущем, да и о прошлом тоже. Белая палата, медсестра Наташка, вокруг разные по возрасту и состоянию люди, объединенные только одним. Они работали в одном месте и всё. У него не было друзей в больнице, никто из них никогда не поддерживал отношения за воротами больницы, они просто исчезали из жизни друг друга. Как будто эти эпизоды были не в их жизни. И только молоденькая, неизвестно как сюда попавшая, медсестренка Наташка вспоминалась ему иногда. Хотя и ее он больше не видел. Это не было сознательным выбором, он просто ушел.
А вот сейчас он увидит свою смерть. Он давно выучил последовательность собственных воспоминаний. И после больницы всегда появлялась кровь. Его собственная кровь.
Кровь заливала его глаза, видения затуманятся, ему вновь покажется, что он умирает. Даже теперь он помнит свои ощущения, ледяной комок в животе и смерть, хватающую за левое плечо. Он сказал себе, что умрет через мгновенье и тут же, обманывая себя, решил бороться за существование, за свою личность. Тогда его почему-то очень волновала личность. Он полз, полз, цепляясь пальцами и ногтями за землю. Почему он решил ползти? Если бы сейчас всё повторилось, он бы поступил точно так же. И так же полз бы в неизвестном направлении и с неизвестной целью. Потом он потерял сознание.
"А теперь похороны", - сказал он сам себе.
Похороны. Вехи его жизни были отмечены похоронами. Единственные похороны, которые тронули его до глубины души - это прощание с бабушкой. Бабушкой, которая вырастила его. Она, конечно, любила его, но в основном потому, что он походил на ее рано умершего сына, его отца. За пару лет до смерти она перестала ориентироваться во времени: называла его сыночком и именем отца. Он всегда воспринимал ситуацию такой, какая она есть, но смерть бабушки все равно стала как резкий удар под дых.
Отца он не помнил. Тот умер рано, в бедной районной больнице, оставленный всеми, кроме семьи. Похороны отца он не помнил и, вероятно, поэтому относился к этому спокойно. Мать старалась жить ради сына, но долго тоже не протянула и ушла через тройку лет вслед за отцом. Конечно, похороны матери оставили в детской душе след, но это была не кровоточащая рана, по крайней мере, теперь. А вот бабушка... и теперь, спустя больше десяти лет, ему было больно думать о последнем родном человеке, ушедшем от него в никуда. Она была не просто родственником, а родственной душой и именно это он ценил в своей "бабУ", как он называл ее с детства.
Опять больница.
За ним никто не ухаживал, к нему никто не приходил. Это вызывало любопытство у окружающих и, хотя они старались не показывать своих мыслей, он чувствовал вибрацию вопросов вокруг себя.
Вот тогда это впервые и случилось.
Он смотрел на Наташку и от боли в ране глаза начали закатываться, ему хотелось застонать, но видение отвлекло от этого.
В плотном тумане в центре видения стояла Наташка в своем белом халатике и, улыбаясь, смотрела на него. Чуть позади стояла серьезная женщина, удивительно похожая на Наташку, но старше, уже средних лет в форме, образца которой он никогда не видел или может просто не узнал от удивления. А перед Наташкой стояла такая же или очень похожая женщина с тремя детьми и высоким улыбающимся темноволосым мужчиной. С возгласом удивления, в этом парне он увидел самого себя, правда, слегка повзрослевшего и приукрашенного.
Его возглас все и испортил. Медсестра кинулась к нему, стала поправлять подушки, он стал часто-часто моргать. Видение тут же пропало. Естественно, он никому ни тогда, ни позже ничего не сказал. Он прекрасно понимал, чем ему светят такие разговоры. Даже лечащий врач не оценил бы, не говоря уж про психиатра, приходившего проверять раненных в голову, каждую неделю.
Его ведь задело не сильно, он не мог повредиться рассудком. Такие мысли бродили в бедной, больной раненной голове. Однажды не выдержав, он завел беседу на отвлеченную тему с приходящим психиатром. Ему казалось, будто легко обмануть такого специалиста, достаточно сказать, что такие вещи интересуют тебя чисто гипотетически. "Ведь в мире так много интересного". Именно эту фразу он произнес в ответ на резонный вопрос врача: "а зачем тебе такие сведения?" и в добавление легкий бубнеж про стадии шизофрении. Через пару недель пришло прозрение и горькое разочарование - его стали на ночь пичкать снотворным и успокаивающим. С учетом того, что он молодой и здоровый парень, доза выдавалась лошадиная. Так не долго и скопытиться. Больше никаких, даже отвлеченных вопросов он не задавал. Психиатр отменил назначения через пару недель, но так никогда и не узнал, что все лекарства отправились в больничную канализацию.
Более ничего интересного вплоть до выписки не случилось. О своих видениях он подзабыл и не думал об этих странных туманах. Только в день выписки он допустил небольшую, но не приятную ошибку. Да, уж, его явно не передержали в госпитале. Подлатали, но задерживать бюджетного, никому не нужного больного не стали. Как только появилась возможность, и все правила соблюли, его отправили домой.
Собираясь домой, складывая вещи в приготовленную сумку, он нечаянно уронил носки на пол, резко нагнулся, поднял, встал и тут же почувствовал, как кровь отхлынула от головы, в глазах потемнело. Он еле заметно покачнулся и тут же понял, что вся его предыдущая жизнь перечеркнута этой некстати случившейся слабостью. Ведь рядом стоял лечащий врач и он, естественно, в заключении укажет "возвращению к нервной и стрессовой работе не пригоден".
"Ну, что ж, - вдруг с горечью подумал он, - значит, так тому и быть". Жизнь сделала резкий поворот, но его это не огорчило, наоборот, когда кончается что-то старое, обязательно начинается что-то новое. Свято место пусто не бывает - избитая истина.
Он получил свои документы, подхватил спортивную сумку с вещами и медленно пошел по коридору, спустился по лестнице на первый этаж, кивнул всем знакомым на прощание и ступил на аллею больничного парка. У ворот его ждала Наташка, хотя сегодня у нее должен быть выходной. Он не мог предложить ей ничего интересного в жизни, да и отказ о возвращении на любимую работу его все-таки огорчил. Хотел просто кивнуть медсестре, как и всем и просто уйти, но она удержала его за рукав.
- Неужели, ты просто уйдешь?
- Тебе очень идет форма, - видение всплыло перед глазами, - особенно черного цвета, - сказал он, повел рукой, повернулся и ушел. Ушел в новую, неизвестную ему еще жизнь.
И жизнь его, естественно, разделилась на "до случая" и "после госпиталя".