День заканчивался - так же неотвратимо, как пустел ее бокал.
Она приходила сюда не первый вечер, не первую неделю и даже не первый месяц. Бармен давно уже привык, что она всегда сидит на одном и том же месте, заказывает одно и то же красное испанское, выкуривает от трех до пяти сигарет за вечер, рассчитывается и уходит. Как правило - не сказав ни слова. Еще немного, порой думал он, и она станет такой же достопримечательностью заведения, как автограф одного из кумиров нынешнего поколения на постере за его спиной.
А что думала она?.. Этого не знал никто, причем похоже, что в первую очередь - она сама. За те месяцы, недели и дни, что она заходила в этот барь в даун-тауне, мимо нее проходили десятки и сотни мужчин - молодых и не очень, прыщавых юнцов и мачо-атлетов, "кошельков" с моделями из эскорт-агентств и длинноволосых художников, большую часть времени торчавших под кайфом. Отчасти по своим природным способностям, а отчасти просто в силу длительного наблюдения - она научилась определять, что им нужно, еще до того, как они открывали рот. И надо сказать, почти никогда не ошибалась. Это было... увлекательно. Ну как решать шахматные этюды, к примеру - только здесь вместо доски был Город, а вместо фигур - люди. А еще... здесь не была того правила, что существует у шахматистов как непреложный закон: "тронул - ходи". Здесь можно было прикоснуться - и тут же убрать руку. А фигура трепетала и обиженно недоумевала, почему же ей не уделили внимания. Ответ был прост - доска была огромна, и внимание попросту расеивалось, да к тому же мозг постоянно обдумывал все новые и новые "дебюты" и "эндшпили". Но было ли это тем, что ей нужно?.. Она не знала ответа, но иногда - ей хотелось бы оказаться на месте одной из этих фигур. Это хотя бы вырвало бы ее жизнь из привычно-рассчитанной и сотни раз прохоженной колеи.
Хлопнувшая дверь бара заставила ее оглянуться и на мгновение оторваться от тоже ставшего привычным за это время рассматривания портрета молодежного идола за спиной бармена. На пороге стоял молодой, стройный, довольно высокий (где-то под метр девяносто, как она машинально отметила) шатен, на плече у которого висела довольно потрепанная временем дорожная сумка темно-зеленого цвета. Судя по всему, бармен отлично знал посетителя, поскольку в первую секунду после появления оного его глаза расширились, а через секунду на лице появилась улыбка - но не искренне-радостная, а как бы слегка недоуменная и... словно бы натянутая на лицо. Впрочем, машинально одернула она себя, мне-то что за дело?.. Пускай улыбается кому хочет, лишь бы мне глазки свои масляные прекратил строить... Достал уже со своими подмигушечками, урод...
Вошедший парень тем временем в три шага пересек пространство до барной стойки, положил на нее руку и вполне дружелюбно произнес, обращаясь словно бы одновременно и к бармену, и к ней, и ко всем, кто в этот час находился в заведении:
- Привет, Юр.. Давно не виделись, ага?..
- Ага.. - чуть растерянно протянул бармен. - Слишком давно, Валера. И не скажу, что я очень рад видеть тебя здесь снова, особенно в такой час.
- Да ладно тебе, старый хрыч. Я здесь вообще проездом - у меня через два часа поезд в Новосибирск. Так, решил заглянуть на пять-десять минут в любимое заведение юности, где подают лучший в округе кофе по-ирландски. Или уже не?..
- Тебе-то все равно подают - ты ж не отвяжешься, буркнул себе под нос бармен Юра и отошел колдовать с кофе-машиной. Валера коротко хохонул, потом бросил на нее быстрый, но оценивающий взгляд, и крикнул вслед Юре:
- Два кофе, дражайший, ибо дама тоже будет! - причем сказано это было таким тоном, что в том, что дама-таки будет этот самый кофе, не возникло ни у кого из присутствующих, и в первую очередь - у нее самой. Парень не источал никакой "внутренней силы" или "эманации", как пишут в дурацких любовных романах и заумных психологических книжках, но харизма (или, как любил повторять ее папа, "харя после катаклизма") у него была такая, что спорить с ним - было из серии занятий не только бесполезных, но и глубоко преступных. Валера ногой подвинул к себе табурет, сел напротив и посмотрел в ее чуть прикрытые, чтоб не разъедал сигаретный дым, карие глаза:
- Итак, милая девушка, меня вы уже знаете. Я - Валера. А если точнее - Валерий Станиславович Иконников, геолог, музыкант (но не в смысле бардовской песни под расстроенную шестиструнку, а в смысле наличия музыкального слуха и звукозаписывающей аппаратуры), жуткий пьяница и сквернослов, но при этом - совершенно необъяснимо нравлюсь девушкам в районе двадцати четырех - тридцати двух лет. То есть как раз вашего биологического отрезка. Да, и если я еще не сказал - самому мне тридцать три с хвостиком, но я, в отличие от Спасителя, все еще жив и на крест не собираюсь, даже с учетом будущего потенциального воскрешения. Вас, кстати, не Мария зовут?.. - выпалив все это на одном дыхании, он наконец умолк и улыбчиво уставился на нее большими черными глазами в пол-лица.
- Нет, не Мария, - а вовсе даже Инна, - в тон ему улыбнулась она. - А вас, геолог Валерий Иконников, часом не из Преисподней прислали для того, чтобы соблазнять одиноких девушек, утомленных испанским вином и французскими сигаретами? - она взяла чашку, принесенную Юрой, и отхлебнула кофе. Ликер тут же приятно обжег горло, словно смывая куда-то усталость прошедшей рабочей недели, и одновременно - пробуждая интерес к этому "торнадообразному" парню...
...Через час она вышла из заведения Юры, занося в мобильник телефон Валеры. Черт его знает, зачем она это делала - он даже не подбросил ее домой, ибо машины у него не было, а сам он торопился на вокзал. Вообще все было как-то... слишком быстро, что ли. Наверное, уж точно быстрее того ритма взаимоотношений с людьми, к которому она привыкла и который устанавливала сама. И то сказать: гроссмейстер же не позволяет фигурам во время партии ходить, как им вздумается. Но вот странное дело - впервые за долгое время ей стало интересно не то, как она будет играть с кем-то, а то, до чего она доиграется сама. Это пугало и притягивало одновременно, а значит, партия уж точно не будет скучной. Дебют, во всяком случае, к этому располагал.
Вечер давно закончился, и на Город уже спустилась ночь. Она шла по бульвару. едва освещенному светом фонарей, и зачем-то складывала цифры на дисплее мобильника. Теперь она не смогла бы их забыть, даже если бы очень захотела. А в голове уже звучали первые фразы, которые она скажет ему, начиная игру:
- Привет, геолог Валерий Иконников! Ты там еще не начал петь бардовские песни, будучи распятым на кресте?...