Пурис Зинаида Владимировна : другие произведения.

Ожидание

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Почти детективная история о девушке, превратившей свою жизнь в ожидание любви.

  Марина лежала в гробу, в полной темноте и не могла вспомнить, отчего она умерла? Может, просто закончилась жизнь? Она дожила до старости и умерла оттого, что незачем дальше жить. Но она не помнила себя старой. Не помнила своих морщин, седых волос, немощи. Хотя, может быть, старухам бог специально посылает склероз, чтобы их не оставляло ощущение вечной молодости?
  А может, она умерла от болезни? Она вспомнила, что действительно была больна. Даже лежала в больнице. Вокруг нее ходили люди в белых халатах и говорили: "шок, шок". Может, этот шок ее и убил?
  Нет, это не шок, это она сама кого-то убила. И поэтому ее казнили. Она умерла, потому что ее настигло возмездие.
  Но почему она может об этом думать? Если она думает, значит, она жива? Марина попробовала открыть крышку гроба, та легко соскользнула, и яркий свет ослепил ее. Такой яркий, что она практически ничего не видела, только Диму, стоящего у окна. Он стоял к ней спиной и курил, а потом он оглянулся, и ей стал виден его безупречный профиль.
  Она вспомнила, какое у него твердое тело и нежные руки, и ее захлестнуло желание. Она хотела сказать ему, что она здесь, рядом, и не могла. Он не смотрел на нее и не видел, как шевелятся ее губы, не видел ее протянутых рук. Он легко поднял крышку и начал закрывать гроб - он всегда любил порядок.
  Марина хотела крикнуть, что любит его, что будет любить его всю жизнь, и осеклась: "Какую жизнь? Ведь я умерла!".
  Он накрыл ее гроб крышкой, и она проснулась от стука.
  Какое-то время она продолжала лежать, прислушиваясь. В квартире было тихо. Дима уже ушел. Видимо, ее разбудила закрывшаяся за ним дверь. Собираясь на работу, он не любил, чтобы она путалась у него под ногами, поэтому, даже если не спала, она лежала тихо, чтоб не нарушать его утренний ритуал.
  С постели ее поднял звонок в дверь. На площадке стояла соседка тетя Женя. Вредная старуха на этот раз источала мед:
  - Утро доброе, Мариночка! Извини, что беспокою - я насчет Димы твоего.
  - Димы? - удивилась Марина.
  - Да. Может, он мне поможет? Сама я не смогла. Мне бы сразу надо было ее ободрать при племяннике, а я пожалела. Пусть, думаю, маленько с бантами полежит, для красоты. А теперь, что я сделаю одна? Знать не знаю, что куда вставлять.
  И раньше, бывало, тетя Женя говорила загадками, но сегодня она превзошла саму себя.
  - Я ничего не поняла. Какие банты?
  - Дима мне нужен, говорю.
  - Его нет.
  - А где же он?
  - Что значит, где? - в очередной раз удивилась Марина, - он на работе.
  Тетя Женя смотрела на нее с недоверием:
  - Дома, что ли, не ночевал?
  Теперь с недоверием смотрела Марина:
  - С чего вы взяли? Он утром ушел, как всегда в восьмом часу.
  - Ну, не знаю... Дело, конечно, не мое, - тетя Женя поджала губы.
  - Продолжайте, продолжайте, - настояла Марина.
  - Я всегда на лавочке сижу пока прохладно - гуляю с шести утра, - начала тетя Женя издалека.
  - Ну и что?
  - Так он не выходил из дома-то!
  - Как это - не выходил? Вы просто не заметили.
  Тетя Женя снисходительно на нее посмотрела:
  - Все я заметила. Не выходил он. Я и подумала, раз он дома, зайду, уж не откажет помочь. Я на этой терке капусту шинковать собралась, поснимала красоту-то всю - она в золоте была, с бантами, - а там одни запчасти. Вот так мне племянник угодил.
  Банты Марину заметно утомили:
  - Тетя Женя, несите вашу терку, я ее соберу.
  Оставшись одна, она пожала плечами. То, что Дима не только ночевал дома, но и в отличие от нее, спал, она знала точно. Всю ночь она слушала его ровное дыхание и уснула только под утро. Вчера впервые за все время он не отозвался на ее ласки. Не отнекивался, не грубил, не прикидывался уставшим или больным. Просто обвил ее руками как ветками, прижал к себе и влажным горячим шепотом отдал приказ:
  - Спать!
  Она смирилась и почувствовала себя маленькой птичкой в уютном гнезде. Вспомнились стихи из школьного детства: "ночевала тучка золотая на груди утеса-великана".
  - Я - тучка, - сообщила она.
  - Ты тучка, тучка, тучка, а вовсе не медведь, - отозвался Дима сонным голосом.
  А утром он ушел.
  Марина очнулась, когда тетя Женя поставила перед ней коробку с теркой. Пока она читала инструкцию, старая дама пела дифирамбы:
  - Дима у тебя - видный. И добрый - всегда здоровается. Одет хорошо. Сразу видать - порядочный человек. Вы расписались или все тянете?
  - Тянем, - коротко ответила Марина.
  - Ну что ж, сейчас сплошь и рядом живут без росписи. Но я тебе скажу, расписаться, оно надежнее. Женатому, если он дома не ночевал, можно и скандал устроить.
  - Тетя Женя, Дима всю ночь был дома, - напомнила Марина.
  - Ну-ну, я к тому, что если не расписаны, больно-то не поорешь. Может и сбежать мужик от крика-то.
  - Кому надо не сбежит.
  - А у тебя до Димы был парнишка такой молоденький, где он?
  - Понятия не имею, - честно ответила Марина.
  - Вот видишь, сбежал!
  - Вы думаете, от крика?
  - А то. Шумели вы... Я переживала - ну, думаю, соседей бог послал.
  Марина собрала терку, объяснила, как ей пользоваться и намекнула, что у нее много дел.
  Тетя Женя послушно удалилась. Марина взяла тряпку и принялась вытирать пыль. Может, Дима, действительно, не выходил сегодня из дома? Это могло быть, если бы она спала сутки подряд. Но она проснулась оттого, что за ним захлопнулась дверь. А может, это была не дверь, а крышка гроба? Она вспомнила сон, и ее затошнило.
  С Димой она познакомилась в "Мегабайте", куда незадолго до этого устроилась на работу и где "мотала" испытательный срок. Он пришел туда по своим делам и сразу ее поразил. Был обеденный перерыв, погожий день, и уличное кафе по-соседству открывало сезон. В отделе, кроме нее, никого не было. Она оставила себя без обеда, чтобы набрать на компьютере небольшую халтурку - перевод для студента-заочника. Дима сидел в кресле для посетителей, ждал кого-то из сотрудников и развлекался тем, что смущал Марину комплиментами. Она краснела, глупо улыбалась и боялась, что он поймет, что нравится ей. Она сразу поверила ему и не могла поверить себе. Дима стал для нее наградой за долгое ожидание, заслуженным подарком судьбы, но поверить своему счастью она не смогла до сих пор.
  Солнце расправилось с утренней прохладой, и люди за окном, хоть и продолжали сновать по своим делам, но утратили былую целеустремленность. Марина закурила свою первую сигарету и стала ждать.
  
  Гуня покинул свое картонное ложе, чтобы "отлить" и, стоя в прибрежных кустах, любовался пейзажем. Солнце, несмотря на несусветную рань, уже начало припекать, а чистое от облаков небо радовало своей синевой.
  Нынешнее лето выдалось на редкость теплым, и они с Пушком определили себе место для ночлега под старым мостом на окраине города. Собирали бутылки, подрабатывали иногда, а от нечего делать грелись на диком пляже, который отсюда буквально в десяти метрах, если, конечно, хватит ума пробираться через непролазные заросли. Вроде бы все как всегда, но щедрое на погоду лето превращало их рутинные заботы в необременительную забаву. Солнце и река счистили с них зимнюю коросту, майки и джинсы ровняли их с благополучными гражданами, и лишь нездоровые, отечные лица выдавали бомжей со стажем.
  Пушок вылез из норы, и, нарушая утреннюю тишину своим надсадным кашлем, пристроился неподалеку с той же нуждой.
  - Смотри-ка, - он кивнул на мост.
  Обычное утреннее безлюдье этих мест не нарушали даже машины, но сегодня на мосту стояли два парня, один из них придерживал стоящую на перилах небольшую спортивную сумку.
  - Все, Пушок, пришли за тобой менты, - начал Гуня свое обычное балагурство, - дубинами резиновыми погонят тебя в обезьянник, а потом дадут за нарушение паспортного режима высшую меру наказания - пендель.
  Пушок в ответ то ли смеялся, то ли кашлял, Гуня собирался продолжить, но осекся - прямо перед его глазами сумка, видимо, по неосторожности хозяина свалилась с моста, и, прежде чем угодить прямиком в воду, зацепившись за сучок, непрочно повисла в соблазнительной близости.
  И Пушок и Гуня разом посмотрели наверх. Теперь им было видно только одного парня, тот свешивался с перил вниз, несомненно, высматривая потерю. Затем и он исчез из виду.
  Рискуя свалиться в воду, Гуня снял сумку, чудом висевшую на засыхающей ветке и, овладев добычей, бедолаги рванули через кусты, подвергая испытанию ветхую одежду, жалкую обувь и свое подорванное здоровье. Не подачка судьбы, неожиданно свалившаяся на их головы, придавала им силы, а страх перед неизбежными побоями, которыми почти всегда заканчивались их неуклюжие попытки быстро разбогатеть.
  Гуня и Пушок слишком были заняты своим бегством, чтобы видеть, как один из двух молодых людей с трудом перекинул через перила и столкнул в воду безжизненное тело своего недавнего собеседника, и они были уже далеко, когда убийца топтался там, где совсем недавно друзья по несчастью справляли малую нужду. Он осмотрел заросли и, видимо, решив, что сумка упала в воду, стал карабкаться наверх. Он быстро преодолел крутой подъем и, отряхнув с джинсов налипшую сухую траву, зашагал по дороге.
  
  Марина вытерла пыль с подоконника, обвела взглядом свою комнату, отложила в сторону тряпку, пододвинула к большому шкафу стул, встала на него и заглянула на самую верхнюю полку. Полка была пуста, лишь в самой ее глубине сиротливо стоял, всеми давно забытый, настольный вентилятор. Марина долго смотрела на этот вентилятор, а когда слезла со стула, лицо ее было покрыто красными пятнами.
  У Димы всегда все лежало на своих местах. И это место было отведено для его дорожной сумки.
  Обо всех его поездках она знала заранее. Он всегда звонил и всегда предупреждал. Сам укладывал вещи, а ей только отдавал команды: "паста, бритва, носовые платки", как хирург. Сегодня он не предупредил и не позвонил. И это было похоже на побег.
  В бессильной ярости она хлопала дверками шкафов, заглядывала на полки, выдвигала ящики, но сумки не было. И не было ничего, что помогло бы понять, почему. Никаких следов. Даже грязной чашки или яблочного огрызка.
  Хотелось плакать, но слез тоже не было. Она налила в стакан воды, медленно выпила ее, долго рассматривала пустой стакан, потом с силой сдавила его пальцами, но он уцелел.
  Дима ушел. Ускользнул незамеченным. Собрал вещички, сложил их в сумочку, и - adieu, Марина! Видал я тебя в гробу в белых тапочках. И захлопнул крышку.
  Он неспроста вчера отказался от секса. Он уже принял решение. Дело не в сексе - он отказался от нее. После чего взял свою сумку и ушел. Ушел в чужое для нее будущее, туда, где для нее нет места.
  Стакан напомнил о себе. Не выдержав давления, он распался на множество осколков. Кровь показалась не сразу, но спустя секунду окрасила ладонь и частыми каплями застучала по полу.
  Она смыла кровь, перевязала руку и легла на диван. Диме можно позвонить на рабочий телефон. Она никогда этого не делала, не было необходимости. Кроме того, он редко бывал в офисе. Что она скажет ему, если вдруг он будет на месте? Начнет умолять вернуться, в надежде, что он сжалится и придет к ней посмотреть футбол по телевизору?
  Не случилось ничего фантастического. Он бросил ее, как бросали другие, также как бросала она сама.
  Она вспомнила Сашу, с которым встречалась, когда заканчивала институт. Саша говорил ей: "Береги себя", а она принимала это за заботу и была исполнена благодарности. Он постоянно был в разъездах и, приезжая, неважно, днем или глубокой ночью, звонил:
  - Девочка моя, я соскучился. Жду тебя. Надеюсь, ты не голодная, у меня здесь ни крошки. Не успел купить.
  Мозг подавал ей сигналы: "Круглосуточных магазинов вокруг - пруд пруди", но Марина старалась их не воспринимать. Собирала в холодильнике все подряд и мчалась на такси через весь город.
  Саша ел с аппетитом, потом тратил полчаса на любовь и засыпал.
  Однажды, пока он спал, ее озарило, что, приезжая, он звонит не только ей. Обзванивает всех своих женщин - кто приедет, того и будет любить, тому и скажет, прощаясь: "Береги себя".
  Не было никаких доказательств, подтверждающих ее догадку, но она ушла, и потом, когда он звонил, не поднимала трубку.
  Еще был Олег. По непонятным причинам, она сочла его обделенным и прониклась сочувствием. Они встречались на квартире его друга. Вино, сыр и секс. Однажды его жена уехала на Украину к родственникам, и он привел ее к себе домой. Хвастал своей коллекцией напитков - мартини, текила и тому подобное. Она делала восхищенные глаза. В конце концов, он разлил по рюмкам домашнюю наливку и предложил выпить за их любовь. После этого у нее возникло подозрение, что их регулярный сыр не покупался ее любовником, стоящим на страже семейного бюджета, а изымался из припасов его холостого друга.
  Марина не знала, почему она с ним встречалась. Ей были неинтересны ни его разговоры, ни его любовь, но когда он звонил и подробно рассказывал, каких трудов ему стоило организовать очередную встречу, она покорно шла на свидание, как на нелюбимую работу.
  А потом появился Дима, и все изменилось. Два с половиной месяца она прожила в состоянии эйфории. Ничего не видела вокруг, словно в наркотическом бреду. Если бы все было как раньше, он сейчас поднимался бы в лифте, через пару минут открылась бы дверь, и она в сотый раз утонула бы в его серых глазах. Марина не поверила себе, когда услышала звонок. Как шар, наполненный гелием, она вознеслась и, не чувствуя под собой ног, побежала открывать дверь. Но на пороге стояла тетя Женя.
  - Никак, - объявила она и, догадавшись, что Марина не в состоянии ее понять, продолжила. - Зайди, пожалуйста, покажи, куда в нее капусту класть.
  Марина покорно пошла за соседкой. Шинковала капусту, морковь и слушала полезные советы, на которые тетя Женя не скупилась:
  - Бабы, которые от людей скрывают, чем их мужики занимаются, сами себе яму копают. Люди, они и так все знают, от них не скроешь, а мужик становится балованным. Вроде как, ему все можно. А что это за мужик, которому все можно? Свиристелка это, а не мужик.
  - Тетя Женя, в следующий раз я вам все расскажу, - сдалась Марина. - Я бы и сегодня рассказала, но мне некогда.
  Вернувшись к себе, она села на диван, обложила себя телефонами и принялась ждать.
  К ночи кончились сигареты, и Марине пришлось сделать над собой усилие, чтобы выйти из дома. Невидимый киоскер вручил ей целый блок, и она, почти бегом вернулась к своему подъезду. Трясущимися руками поворачивала ключ в дверном замке, но в квартире, по-прежнему, никого не было. Она закурила, включила чайник и села на кухонный табурет.
  Позвонить Верке? Приземленная, дальновидная, она всегда все знает и никогда не очаровывается. Верка недолюбливает Диму, хотя, может, только делает вид. Причина ясна - ей, привыкшей всех подавлять и все упрощать, в общении с ним пришлось засунуть подальше свою обычную фамильярность. Чего от нее ждать, какой помощи? Наверняка будет ободрять и вселять надежду: "Да ладно, вот увидишь, прибежит, на коленях приползет". Или: "На фиг он тебе нужен, такой козел, да таких Дим у тебя будет миллион". Марина не хотела этого слышать.
  Чайник закипел и настоятельно требовал к себе внимания, но она не замечала его. От долгого сидения у нее заболела спина. Марина выключила несчастный чайник, перешла в комнату и легла на диван. В голове шумело, словно в нее вселился железнодорожный вокзал. Она физически не могла думать. Усталость накрыла ее хрупким забытьем.
  Во сне она продолжала ходить. Она делала обход каких-то комнат, и во всех них был Дима. Во всех комнатах он сидел на диване рядом с незнакомыми ей женщинами, и, увидев Марину, кивал ей или махал рукой, после чего возвращался к прерванному разговору. Постояв в дверях безмолвной просительницей, она переходила в следующую комнату, и все повторялось.
  Разбудил ее звонок. Стремительной птицей подлетела она к телефону, но это была Верка. От нее Марина узнала, что сегодня суббота.
  - Объединим усилия? - спросила она. - Рванем куда-нибудь вместе?
  Марина отказалась, а потом собралась с духом и сказала причину. Верка немедленно изменила планы, причем не только свои:
  - Тогда мы сами к тебе придем. Втроем, - и положила трубку.
  Марина легла на свою измятую постель и стала ждать. Вера, Светка и Людочка - свидетели ее романа, они все понимают, им ничего не надо объяснять. Они придут, "объединят усилия" и она узнает, что произошло. Наступит момент истины.
  Первой пришла Светка. Она не выглядела убитой горем подругой. Скорее наоборот. В ней появилось какое-то томное безразличие, и оно придавало ей новый шик.
  - Что у тебя с рукой? - спросила она, увидев повязку.
  - Порезалась. Стакан разбился, - через силу ответила Марина.
  Следом появились Людочка и Вера. Они принесли водку и полную сумку еды.
  - Вянешь? - спросила Вера, выкладывая закуски.
  - Да так, - неопределенно ответила Марина.
  Вера потерла свой маленький носик, потерявшийся на широком лице, достала из сумки пучок зелени, понюхала его и чихнула.
  - Значит, смылся, - с удовлетворением констатировала она. - Ты хоть проверила, у тебя все на месте?
  - Ага, - поддержала Светка, - Лифчики пересчитай, может, он спер парочку?
  - Всегда поражаюсь тебе, Света, какая ты умная, - не сдалась Верка. - Только вот не знаю, где сейчас твои часы золотые? В каком месте?
  Светка подняла брови, посмотрела на Веру своими накрашенными глазами и, отвернувшись, продолжила резать колбасу.
  - Чего ему надо было? Какого рожна? - вопрошала Верка. - Прикидывался: "Марина, сю-сю-сю". Я еще, когда предупреждала - близнец, он свою двуличность покажет.
  - У тебя гороскоп звучит, как приговор, - не согласилась Людочка.
  - Если ты думаешь, что я не любила покойника только из-за гороскопа, заблуждаешься. Причин - море.
  Море причин остались за бортом - интерес к слову "покойник" оказался сильнее.
  - О! - обрадовалась Светка. - Она его уже похоронила!
  - Нечего придираться к словам. Никто его не хоронил, - оправдывалась Верка, но Светка уже не могла остановиться:
  - Да, радость у тебя неполная. Подумаешь, Дима ушел - так, мелочь. Вот если бы он в гробу лежал, да, Вера?
  - Надо же, как тебя за два года в училище-то обучили - ты прямо психолог. Все про меня знаешь.
  - Хватит вам девчонки, - Людочка уже держала рюмку. - Кто скажет тост?
  И Марина поняла, что бессмысленно ждать, что кто-то ей все объяснит. Никто из них не собирается устраивать раскопки, и искать какие-то причины. Есть хороший повод для застолья и этого достаточно.
  Говорили каждый о своем. Светка привычно задирала Верку, Людочка призывала обеих к порядку. О Марине забыли, и она жалела себя в полном одиночестве. Светкин голос вывел ее из оцепенения.
  - Вера, тебя послушать, ты одна в людях разбираешься. И что интересно, все у тебя козлы. Дима вот - ну не сложилось у него с Мариной, ну ушел. Но почему сразу - козел?
  Марина насторожилась. В сердце заполз маленький горячий гвоздик. С чего это Светка выступает здесь адвокатом?
  Вера, демонстративно отложив вилку, развернула свои и без того широкие плечи, чтобы дать достойный отпор, но Людочка закрыла ей рот своей детской ладошкой.
  - Девочки, мы что сюда, ругаться пришли? Закусывай, Вера, не забывай. А ты, Света, лучше скажи: почему ты сегодня такая красивая?
  И Марина, не веря своим глазам, увидела, как Верка стучит пальцем себя по лбу, семафоря Людочке, что та ляпнула лишнего. Она почувствовала, как кровь прилила к лицу, и через силу посмотрела на Светку. Та, опустив глаза в тарелку, делая вид, что ничего не слышит, а увлеченно ловит вилкой гриб, с трудом сдерживала расплывающийся от удовольствия накрашенный рот. У Марины закружилась голова. Значит, Светкина тайна каким-то подлым образом напрямую касается ее, Марины.
  Зловещая пауза длилась недолго. Вера перехватила инициативу, и они втроем, надеясь растворить неприятный осадок, начали вязнуть в пустых разговорах и так подобострастно вовлекали в них Марину, что ее затошнило. Она почувствовала себя преданной и одинокой. Раскисать не хотелось, хотелось гордо стоять на возвышенности и плевать оттуда на всех подруг. Она решила, что сейчас очень остроумно прозвучит тост:
  - За нашу дружбу!
  Судя по тому, как подруги воодушевились, юмора они не поняли, но напряжение спало, и все как-то расслабились. Откровенно повеселев, они увлеклись друг другом и заметили, что Марина бесповоротно пьяна, только когда та свалилась со стула.
  
  Жажда вытащила ее из постели глубокой ночью. Гостей не было, не было и никаких следов вчерашнего застолья, если не считать головной боли. Выпив воды, Марина открыла холодильник, пошарила на полке с лекарствами, ничего подходящего не нашла и вернулась на диван в надежде заснуть.
  Сон не шел, и ночь в сговоре с головной болью ковырялись в ее памяти, вытаскивая на просмотр забытые картины недавнего прошлого.
  Вспомнилось, как еще в самом начале их совместной жизни Дима спросил ее: "Почему, Света так сильно красится?" Вопрос был на засыпку. И она засыпалась. Самодовольная идиотка, она пустилась в радостные объяснения, вместо того, чтобы пресечь этот подозрительный интерес. Что он думал о ней, глядя, как она с энтузиазмом топит подругу, выпячивая свои таланты? Марина стала противна сама себе. Она тогда сразу почувствовала, что делает что-то не то. Этот странный вопрос колом застрял в памяти, иногда всплывал, всегда в паре со смутным чувством вины и только сейчас наступило запоздалое прозрение - элементарный мужской интерес к женщине, разведка на предмет ее доступности - как она могла этого не понять сразу? Какой же надо быть самовлюбленной дурой, чтобы полагать себя единственной, заслуживающей интереса?
  Значит, Светка. Не мудрено, что она не может скрыть радости.
  Вспомнила, как этой зимой они договорились встретиться с ней, чтоб прогуляться по злачным местам. Был жуткий мороз. Марина в своей квадратной шубе, обутая в теплые зимние сапоги на чудовищной подошве, обмотанная шарфом, проклиная все, ждала Светку. И вот на горизонте показалась она. Светка семенила по ледяным кочкам в меховой шубке до пупа и в тонких сапожках на высоченных шпильках, а когда подняла руку, чтобы удержать на голове крошечную кепку, потерявшуюся в ее рыжей гриве, показался ее голый загорелый живот. Все мужские особи вокруг, от тинейджеров до старцев, обутых в доисторические калоши, все смотрели только на нее. Одному из них повезло. Этот счастливчик, поддерживая Светку за локоть, помог ей быстро перейти дорогу. И как только она остановилась, остановились все машины. Ну, не все. Но одна остановилась - большая, красивая и дорогая. И Светка, со словами: "Как я замерзла", полезла в эту машину, как в свою собственную, и сразу же стала рассказывать о своих неурядицах водителю, словно он ее родственник.
  Марина потом ее спросила:
  - Зачем ты это все говорила постороннему человеку?
  Светкин ответ ее потряс. Она пожала плечами и сказала:
  - Просто.
  А у Марины все сложно. И поэтому от нее всех тошнит. Во всяком случае, Диму.
  Интересно, когда у них началось? А если уже давно? Марину обдало жаром. Какое-то время она слушала свое участившееся сердцебиение, отказываясь верить, но вынудила себя смириться: "Что ж, пусть так, теперь уже все равно".
  Дима и Света. Она попыталась представить их вместе. Воображение нарисовало черно-белую фотографию, где в полный рост Светка рядом с Димой строго смотрят в объектив. Ею овладело безразличие. "Какая разница - Светка или не Светка, женщина или мужчина, ушел-пришел..."
  Она уснула и спала долго, без снов.
  
  Он уже давно сидел в этом ресторане - ждал Ахмада, который должен принести ему деньги. Время от времени он заказывал себе бокал безалкогольного вина, откровенно скучал и надеялся, что ему не придется сидеть здесь до утра. Он был единственным посетителем этого ресторана, который сидел за столиком в одиночестве. Остальные, сбившись в парочки и компании, демонстрировали друг другу свою крутизну и раскованность.
  Сегодня он выиграл поединок, но не чувствовал себя победителем. Он доказал, что способен действовать в любой ситуации. Но его удар был вторым. А первый он получил сам - от этого красавчика, дамского любимца, у которого вообще не подозревал наличия ума. И это был удар по самолюбию. А теперь его глодало запоздалое подозрение, что этот чрезмерно догадливый "милый друг" мог быть агентом ФСБ. Нож сделал свое дело, а река скрыла труп в тухлой воде, но осталось чувство вины. Он был виноват в том, что вовремя не увидел в нем противника.
  На эстраде появилась девушка - невысокая, ладная в переливающемся бикини. Она танцевала свой зажигательный танец, улыбаясь и бросая в зал лукавые взгляды, но он заметил, что, отрабатывая номер, она честно пытается скрыть усталость и скуку. Старательные движения девушки скрасили его ожидание, ненадолго отвлекли от мыслей. Он понял, почему не может отвести от нее взгляд - она напомнила ту, которую он любил. Он вспомнил ее прозрачные глаза, тонкие руки и сквозь бесцеремонный ресторанный гвалт услышал ее легкое дыхание. В горле пересохло. Захотелось выпить, но он не стал заказывать настоящую выпивку. Он считал себя умным, сильным и смелым, отчаянным и хладнокровным, способным пойти на риск и знающим, что такое холодный расчет. Но если он выпивал, то терял рассудок. Руслан говорил: "Алкоголь делает сердце жестоким, а руку слабой". Но с ним алкоголь делал кое-что похуже. Он превращал его в слюнявого ублюдка.
  Руслан заменил ему отца. Его родной отец предал его. Слишком увлекся делами, забыл о безопасности и был убит. Это случилось много лет назад теплой летней ночью. Он часто вспоминал ту ночь. Она была такая же, как сейчас - темная и безлунная. Он выскочил из дома, как только услышал выстрелы, и не видел, как погибали родители. А когда горел дом, он лежал на земле в саду и ждал, надеялся, что они выбегут из огня.
  Он взял бокал за тонкую ножку, долго смотрел на него, потом сделал несколько больших глотков и закурил.
  В четырнадцать лет он стал бездомным сиротой и оказался в интернате. Каждую неделю кто-нибудь убегал оттуда, а он не делал даже попытки - не знал куда бежать. Мечтал: вдруг его найдут забытые умирающие родственники, и он получит наследство. Но его нашел Руслан. Он не был родственником и не выглядел умирающим. Он представился другом и деловым партнером его отца. Сначала была еда, одежда, комфорт. Был дом. Не проходной двор, а настоящий дом, куда были допущены только избранные, те, кто уважал хозяина. Потом был университет. Это было смешное время. Он относился к учебе, как к излишеству - настоящим университетом был Руслан.
  Девушка закончила номер. Она прошла так близко от него, что он увидел родинки на ее бледной коже, услышал запах ее пота. Он почувствовал, как в нем поднимается знакомая волна, но еще не понял, что это - отвращение или желание. Ему захотелось, сказать ей несколько слов, но он не успел этого сделать - в дверях ресторана стоял Ахмад.
  
  Наступившее воскресенье застало Марину врасплох. Она уже вросла в диван, и предстоящий поход к родителям казался физически невозможным, но денег не было, а единственным источником их оставался папа.
  Чай кончился, Марина пила горячую воду, курила и думала. Она ходила по бесконечному лабиринту вслед за своими мыслями, приходящими из ниоткуда и уходящими в никуда, и была не в силах прервать это изнуряющее занятие. Она искала в своем недавнем прошлом подтверждение того, что Дима ее любил, и не могла вспомнить ничего конкретного. Также безуспешно искала она симптомы его будущей измены. Наполненная счастьем жизнь оказалась пустышкой. Так, словно это был сон.
  В конце концов, она заставила себя подняться, завязала резинкой волосы, надела платье, явно нуждающееся в утюге, солнцезащитные очки и быстро вышла из дома. Первый раз в жизни ей не хотелось встречаться с родителями, и она пошла пешком, чтобы оттянуть этот момент.
  Ее родители. Она всегда могла рассчитывать на их помощь. Когда пришла пора выбирать институт, и она категорически отказалась посвящать себя биологии, они приняли мудрое решение: раз чадо не желает ничего конкретного, пусть изучает языки. А когда кафедра, на которой после окончания института она проработала целый год, вменила ей в обязанности поступление в аспирантуру, Марина попросила отца подыскать ей новое место работы - ее ужасала перспектива годами сидеть в библиотеке и выковыривать из унылых книг такие же унылые фразы для своего будущего опуса.
  Любая проблема, не успев появиться, уже имела решение. Словно оно находилось в нагрудном кармане отца или в сумочке ее матери. А сейчас они не могут ей помочь. Таких влиятельных друзей у них нет.
  Марина остановилась, потому что прямо перед ней стоял здоровенный амбал и улыбался.
  - В чем дело? - спросила она.
  - В шляпе, - "остроумно" ответил он. - Куда бредешь?
  - Не твое дело, - огрызнулась Марина.
  - Нет такого слова "твое-мое". Есть слово "наше". Слыхала?
  Она не стала отвечать и сделала шаг в сторону, чтобы обойти его, но он повторил ее незамысловатый трюк.
  - Куда ты ломишься? - амбал попытался схватить ее за руку, Марина увернулась. Она смотрела на его ноги, обутые в огромные кроссовки и боялась поднять глаза. - Ты откуда такая дикая?
  - Дай мне пройти, - потребовала она сквозь зубы.
  - Кончай. Пойдем, догонимся. Ты что, забыла, что ты меня любишь?
  Марина подняла глаза и оценивающе посмотрела на него. Его наглая самодовольная рожа сияла от пота.
  - С каких пор? - спросила она.
  - О! Какие глазки! - обрадовался амбал и ответил: - С утра.
  - Ты не угадал, - Марина взяла его за грудки и с силой отшвырнула от себя. От неожиданности амбал потерял равновесие, и она ударила его ногой в живот. Падая, он чуть не сбил с ног проходящую мимо женщину.
  Марина не стала ждать, когда он поднимется. Стремительными шагами, не видя ничего перед собой, она шла, не разбирая дороги, и перед глазами у нее стояла белая пелена. А он кричал ей в след:
  - Припадочная! Я тебе сделаю!
  
  Дома она, пряча глаза, односложно отвечала на вопросы, соглашалась на все: ела суп, пила чай, мылась в ванной. Завернувшись в мамин банный халат, она лежала на кровати и ощущала себя тяжело больной, получившей долгожданный укол. А когда мама положила на ее воспаленные глаза компрессы из тертой картошки, из-под картофельной каши по ее щекам поползли слезы.
  С деньгами, продуктами и в отглаженном платье, дав обещание встретиться с врачом, и согласившись на любую будущую работу, Марина на такси вернулась в свои воспоминания.
  Когда она потеряла уверенность в себе? Была ли она? Может, только тогда, когда была ребенком? Судя по детским фотографиям, особых оснований для этого не было. Тощая, с белесыми ресницами, Марина приводила в восторг только своего папу, который не мог на нее налюбоваться. Он ее обожал, восхищался ее способностями и рассказывал о ней легенды своим друзьям, да просто всем подряд. Папа был уверен в ее замечательном будущем и передал эту уверенность Марине.
  Но будущее, которого все так ждали, задерживалось. Марина жила без знаменательных событий и встреч, и когда ей исполнилось двадцать пять лет, она получила в подарок квартиру. Родители решили, что ей пора начинать личную жизнь. И Марина ее начала.
  Она надеялась, что эта квартира в свою очередь подарит ей встречу с новой любовью. Это должна быть любовь свободных людей, настоящая страсть, не ограниченная чужими коммуналками. И вожделенной VIP-персоной стал первый же недоросль, к которому ее прибило буйной волной клубной тусовки. Звали его Рома. Он был моложе ее, смазливый, мутный, циничный, любитель экстремальных забав.
  Марину словно облили серной кислотой, такой от нее пошел дым. И на десять метров вокруг - выжженная земля. Все, что попадало в эту зону - разумные советы, уговоры, аргументы и даже факты, все превращалось в пепел. И только Рома прекрасно чувствовал себя на этой бесплодной почве и, как ядовитое дерево анчар, заслонял собой горизонт.
  Он мог прийти в семь утра и уйти в два часа ночи, никогда ничего не обещал, не делился планами, не признавался в любви. Он не тратил на нее денег, не устранял мелкие недоделки в ее девичьем жилище, но вел себя совершенно по-хозяйски: устраивал сцены из-за немытой посуды, гонял ночью выносить мусор. Она прогуливала работу по первому его требованию, а потом уж и по своей инициативе.
  Марина открыла у себя ненасытную жажду выяснения отношений. Она требовала, шантажировала, пугала, умоляла, просила, ползала на коленях, неустанно выслеживала его, рыдала и провоцировала драки. Бились они не насмерть, но с размахом: орали и ломали вещи. Пораженные разгулом страстей, подруги пытались вести с ней душеспасительные беседы, но все было тщетно.
  Тишина наступила, когда Рома исчез на месяц. Положенное время она бесновалась, а потом, словно у нее кончилась батарейка, незаметно для себя переключались на окружающую реальность. Ходила по гостям, по магазинам, разгадывала кроссворды, даже читала, а когда в дверях ее квартиры возник Рома, Марина с удовлетворением отметила, что руки у нее не затряслись, как обычно, и горло не перехватило, хотя сердце, видимо, по привычке, запрыгало от радости. Рома стоял, прислонившись к дверному косяку, не проходил, ждал, когда его внесут на руках. Завязался вялый диалог, и Марина наблюдала, словно со стороны, как исчезают последние симптомы ее былой страсти.
  Потом наступило счастливое одиночество. Она почистила перышки, нарастила ногти. Сама нашла работу - после позорного увольнения не решилась опять просить папу. Настроение было бодрое, все вокруг вызывало интерес.
  А потом появился Дима, и она опять ослепла и оглохла от любви. А может, это не любовь, может, это какой-нибудь вирус?
  
  Позвонила Светка:
  - У тебя ничего не изменилось?
  Марине не удалось справиться с собой, и раздражение взяло верх:
  - А что у меня могло измениться за два дня? Родился ребенок? Отвалились рога?
  По ту сторону телефона повисло долгое молчание. Марине это понравилось:
  - А у тебя, Света, что изменилось?- вкрадчиво спросила она, жалея, что Светка не видит ее змеиной улыбки.
  И опять молчание. Марина почувствовала себя победителем.
  И тут Светка выдала:
  - Я выхожу замуж.
  Марина не просто свалилась со своего пьедестала, она упала в пропасть, и пропасть эта была бездонной. Сквозь свист в ушах она слышала далекий Светкин лепет:
  - Я сразу хотела тебе сказать, я хотела вас с Димой пригласить на свадьбу, а теперь не знаю. Ну, тебя-то я приглашаю, а там, с кем хочешь, сама знаешь, мне, главное, лишь бы ты была...
  Марина очнулась. Вот она, новость, которую от нее тщательно скрывали, чтобы не усугублять чьей-то радостью ее горя. В нетерпении она старалась как можно быстрее свернуть разговор, чтобы целиком отдаться перевариванию новых фактов, и, только когда положила трубку, сообразила, что спешить было некуда. Впереди ее ждала долгая ночь.
  Сон, этот редкий ночной гость, испугавшись ее чрезмерной бодрости, спрятался в своей норке, а Марина на всех парах искала новое объяснение исчезновения любовника. Преждевременная радость оттого, что Дима не изменяет ей со Светкой, сначала отошла на второй план, а потом и вовсе исчезла. Светка, неожиданно выбыв из игры, поставила ей мат. Игра закончилась. На доске осталась только одна фигура - она сама.
  Кто она - ее соперница - та, которая оставила ее в одиночестве и неведении? Все попытки вообразить Диму в обществе неизвестной красавицы были безуспешны. В конце концов, измученное воображение отомстило ей, и Дима предстал перед ее мысленным взором под руку с ее школьной учительницей по литературе Галиной Ивановной. Она даже трясла головой, чтобы избавиться от наваждения, но пожилая дама упорно не желала сдавать позиции.
  И тогда сдалась Марина. Съежившись под тонкой простыней, она осталась ждать ночи, ночи без сна, в которой уже не будет ни зависти, ни ревности, ни страха, а только абсолютная неизвестность и пустота.
  Утром она продолжала лежать в постели, уставив открытые глаза в потолок. Звонил телефон, но она не обращала на него внимания. Она не хотела никого слышать и видеть, не хотела ни с кем говорить. Ее не мучили жажда и голод. Она лежала и думала о себе.
  Если бы она, пока Дима был рядом, не погрязла в самодовольстве, если бы она каждый день старалась быть ему интересной, он не убежал бы от нее без оглядки. И даже, если бы разлюбил, ушел бы открыто. Она же превратилась в сытое домашнее животное, которое мурлычет, когда его гладят за ушком. Животным не объясняют причин, если хотят их бросить. От них убегают, пока они спят.
  К полудню телефоны звонили, почти не переставая. Если начинал домашний, то спустя пару минут ему вторил мобильный и наоборот. Они ее не раздражали и не волновали. Точно так же ее не взволновал звук открывающейся входной двери. Ей было абсолютно безразлично, кто входит в ее жилище: вор, грабитель, убийца или Дима. Но это была мама. Ее приход разочаровал Марину и разрушил ее мечту - лежать в своей постели в полной изоляции до тех пор, пока она, умершая от голода и жажды, не превратится в мумию.
  Вынужденная подняться с постели, чтобы в сопровождении мамы идти на прием к медицинскому светилу со странным отчеством Шлемович, Марина сожалела, что родители не оставили ее своим вниманием. Она ненавидела себя, никчемную, и ей хотелось быть брошенной всеми, без исключения.
  
  В новом костюме Гуня чувствовал себя пижоном. Он сидел в плацкартном вагоне и, несмотря на жару, не снимал пиджак. Поезд еще не тронулся, и пассажиры продолжали заполнять вагон.
  Вещей у Гуни было немного - только сумка, та самая, которую перед неизбежным падением в воду задержал отживший свое сучок. В сумке лежали подарки - духи, игрушки, женские тряпки. Все это он с небрежным видом человека, сорившего деньгами, приобрел в ларьке у знакомой продавщицы, у которой раньше покупал разве что дешевые бритвенные лезвия.
  Гуня ехал домой. Он не мог точно вспомнить, сколько лет не видел своих. Пять, шесть или семь? Не мог сообразить, сколько лет сейчас его детям - Дениске и Ленке. С женой он уже был в разводе, когда плюнул на все и уехал. Просто уехал в город из опостылевшего родного поселка. Это потом где только не носила его жизнь.
  Когда они с Пушком поняли, что за ними нет погони, рухнули на землю, как подкошенные. Пушок чуть не помер - не мог отдышаться. Пока он лежал без сил, Гуня открыл сумку. Ничего особо полезного он не обнаружил. Куртка совсем легкая. В холод не согреет. Да и цветом почти белая. Гуне она была ни к чему, так, для баловства. Он решил отдать ее Пушку, пусть пофорсит, старый, может, невесту найдет. Он вытряхнул из сумки все, что в ней было, и оторопел. Поверх кучи барахла лежала пачка денег. Последний раз Гуня держал такие пачки в руках, когда работал на стройке. Тогда еще были миллионы, и Гуне выдали зарплату за три месяца мелкими деньгами. Пачек было не меньше десяти. Положить их было некуда, и он распихал получку по всем карманам. Над ним тогда все смеялись, да он и сам смеялся, довольный.
  "Может, "кукла?" - подумал Гуня, но пачка была настоящая. Все бумажки по тысяче рублей. Гуня сосредоточился, чтобы сообразить, сколько в ней будет денег. Получилось десять тысяч. По пять тысяч на брата. Не успел он обрадоваться, как его прошиб пот. Сто бумажек-то! Сто штук по тысяче - это сто тысяч! Гуня посмотрел на Пушка - тот все еще тяжело дышал и лежал с закрытыми глазами. "Убежать сейчас, и хрен с ним, с Пушком", - пришла в голову мысль. Но тогда не с кем будет поделиться радостью, и Гуня решил не брать греха на душу. Пятьдесят тысяч - и так хватит, девать некуда.
  - Пушок, вставай. Пенсию принесли. Вставай, распишись.
  Пушок приоткрыл глаза:
  - Ручку на пианине забыл, - прошелестел он.
  - Живой, - порадовался за друга Гуня. - Раз живой, вставай. Погляди-ка, что нам бог послал. - И Гуня помахал перед его носом банковской пачкой.
  Потом долго сидели на берегу и планировали свою новую жизнь. С такими деньгами тянуть лямку бомжа было глупо. Гуня сразу решил ехать домой. Посмотреть, как там и что. Может, сойтись с женой. А если нет, то найти бабенку с домиком. Да с деньгами-то за него любая пойдет. Пушку ехать было некуда. Он был местный. После смерти жены запил, не работал. А тут ему за его квартиру предложили дом с удобствами в деревне и доплату немаленькую. Он его и смотреть не поехал, так обрадовался задатку. Сразу в магазин. Еще поил этих риэлтеров черных. Так и живет с тех пор на помойке.
  Гуня допытывался:
  - Нет, ну ты что будешь делать?
  - Чай, не совсем дурак, уж не пропаду, - уходил от ответа Пушок.
  - Не пропадет он, - возмущался Гуня. - Я ведь уеду. Я прямо завтра уеду и все. А ты? Куда пойдешь? В подвал? Тебя там свои же и обворуют.
  - Не обворуют, - сопротивлялся Пушок.
  - Не обворуют его, - Гуня не мог успокоиться, - может, какая племянница есть или тетка? В бане помойся, побрейся, приди, как человек, скажи: "вот тебе десять тысяч, помоги". Может, с какой старухой тебя познакомят - век-то доживать. В тепле будешь, сытый.
  - Мне сорок лет, он мне старуху сватает, - смеялся Пушок.
  - Пойми, - Гуня перешел на доверительный шепот, - ты же на старухе по расчету женишься, а любовь будешь с молодыми крутить. На дискотеки ходить начнешь, а, Пушок? - он развеселился.
  "Где он сейчас, Пушок?" - У Гуни защемило сердце при мысли о друге. Он-то, Гуня, мужик еще хоть куда, в силе, а Пушок? Насквозь больной. Еле дышит. Ни в работники, ни в женихи. А добрый, хороший мужик. Не крыса. Не помри тогда его жена - жили бы они с ней припеваючи до сих пор, и все у него было бы, как у людей.
  Поезд давно уже тронулся. Пассажиры устраивали свой багаж, выкладывали на столы продукты. Гуня оглядел попутчиков - две девчонки молоденькие и мужик - серьезный, толстый.
  "Главное - не пить", - в который раз наказал себе Гуня. - "на месте буду - там, куда ни шло".
  Вспомнил, как перебирали чужие шмотки: ничего стоящего, даже телефон большой, старомодный. Гуня взял его себе.
  - В милицию будешь звонить? - пошутил Пушок.
  - Ребятишкам повезу - играть, - ответил он с достоинством.
  В куртку нарядил Пушка. Белая куртка висела на нем, как на колу.
  - Пушок, ты в ней прямо как повар.
  В кармане нашли пачку визиток. Все одинаковые. Фамилия, телефон, все, как положено, и еще: "диагностика, установка". Пушок хотел выбросить, а Гуня засунул их ему в карман со словами:
  - Держи, Пушок, для повара ты больно худой, будешь врачом, как Кашпировский, установки будешь давать.
  Мужик предложил сходить в вагон-ресторан. Гуня не помнил, был ли он вообще в своей жизни хоть раз в ресторане. На всякий случай отказался, вдруг там тарелка щей стоит пять тысяч? Слыхал - бывает такое в ресторанах.
  Мужик, когда вернулся, сказал:
  - Зря не пошел, очень даже все съедобное. Борщ, шашлычок и бутылка пива всего двести рублей.
  У Гуни была с собой колбаса, с голода бы не помер, но как ее есть в вагоне, прилюдно, он не знал. Если бы раньше - съел бы не задумываясь, а теперь, в новом костюме, застеснялся, и когда мужик сказал: "борщ, шашлычок", он захотел и того, и другого. А двести рублей - ерунда.
  В ресторане он заказал все, что перечислил его попутчик. И пиво тоже. Он так быстро все съел, что не успел наесться. Попросил официанта принести еще. Гуня думал, что раз он столько всего съел, то уже не опьянеет, и попросил принести водки. Сначала двести граммов, потом бутылку, а потом, когда милиционеры силой выводили его из ресторана, чтобы высадить из поезда, он кричал:
  - Водки мне с собой. Заверните. Я вас всех куплю! Не знаете, с кем связались!
  
  Мама сама позвонила Вере, чтобы та не оставляла Марину одиночестве, и Верка явилась "как штык" и не одна, а в сопровождении Людочки. Они, наверно, когда-то читали о целительной силе смеха и поэтому принесли с собой не меньше десятка дисков с комедиями.
  - Зря не принесли лото, - сказала Марина.
  Людочка растерянно посмотрела на Веру:
  - А у тебя есть лото?
  - Чего ты ее слушаешь? Какое еще лото? Долото ей надо.
  - Долото? - удивилась Людочка. Верка отмахнулась от нее, безнадежной, и обратила свой пыл на Марину:
  - А ты чего от меня хочешь? Я из всех развлечений знаю только кино и вино. Вино тебе нельзя. Так что смотри кино.
  - Я не хочу кино, - уперлась Марина.
  - Тогда будет самодеятельность. Люд, начинай.
  - А что делать? - Людочка, слегка зардевшись, вопросительно смотрела на Верку, и та сказала с серьезным лицом.
  - Пой.
  Людочка посмотрела на Марину:
  - Петь?
  - Господи, сейчас ведь запоет, - спохватилась Верка и дала Людочке нужное направление. - Про себя рассказывай. Давай, раскрывай свои тайны!
  И Марина узнала новость - еще месяц назад Людочка была в гостях у своих родственников и познакомилась там с неким Валерой, с которым с тех пор регулярно встречалась. А теперь она вместе с ним пойдет на Светкину свадьбу.
  - Поняла? - Верка многозначительно посмотрела на Марину. - Обратила внимание? Она теперь не с нами пойдет, а с ним. Мы уже побоку.
  Людочка пыталась оправдаться, но Верка перебила ее:
  - Противно смотреть, как ты около него лебезишь.
  - Вер, тебе какое дело? - вступилась Марина. - Хочет она лебезить - пусть лебезит. Тебе-то что?
  Верка запылала:
  - Там Валера - без слез не взглянешь, а она ему, того гляди, руки начнет целовать!
  Марина не отступала:
  - Все равно все не будут такими правильными как ты. Нечего ее учить. Она уже давно не ребенок.
  - Я ее учу? - возмутилась Верка. - Вас учить - только портить. У вас своих учителей навалом.
  - Ты это о чем? - спросила Марина.
  - Я это о том, что харэ учиться. Не хрен в одном классе по два года сидеть.
  А когда пили чай, Верка сказала, что она звонила Диме на работу. Конечно же, она не собиралась призывать его вернуться к Марине, просто хотела спросить, в чем дело, а если честно, то сказать пару ласковых, но он не стал с ней разговаривать. То есть там сказали, что его нет, а потом пошушукались и спросили, кто такая, да какой у нее телефон, появится, мол, позвонит.
  Марина почувствовала упадок сил и, стараясь выглядеть безразличной, спросила:
  - Звонил?
  В ответ Верка показала кукиш:
  - Затаился, - и добавила. - Близнец, одним словом.
  - Чего ты приклеилась к этим близнецам? Может, он и не близнец? Он тебе что, паспорт показывал? - не выдержала Людочка.
  И Марина в очередной раз удивилась Людочке. Ее способности, при всей своей наивности, быть абсолютной реалисткой.
  - Может, правда что-то случилось? - Людочка посмотрела на Марину своими честными глазами. - Чего это он так резко сорвался?
  Марина не выдержала взгляда. В отличие от Людочки, она не могла раскрыть свою тайну, потому что скрывала ее от самой себя. Близнец - это она. Она сама двуликий Янус. Знает правду и носит в себе ложь. И эту ложь она лелеет, как беременная женщина лелеет свой плод.
  
  Днем Вера позвонила с работы и сказала, что ее командируют в какую-то дыру на пару дней. Марина разложила на столе коробки с лекарствами, прописанные ей Шлемовичем и смотрела на них, подперев, кулаками щеки.
  Верка за все погладит по головке, всему найдет оправдание, а вот бросила ее в трудную минуту, уехала в командировку - служебный долг, корпоративный интерес. Верка не кто-нибудь - финансовый менеджер. Училась себе на обычного бухгалтера, и вот на тебе, финансовый менеджер.
  Звучит, конечно, впечатляюще, но, вполне вероятно, что только звучит. Марина никогда не слышала, чтобы Верка восторгалась своей работой, скорее, наоборот, но ведь не мечется, не ищет чего-то другого. А Марина мечется, меняет шило на мыло. Один раз только повезло. Была хорошая работа, но, к сожалению, она совпала с Ромой. И ее с треском оттуда уволили.
  Марина улыбнулась, вспомнив техасца, который чуть не умер от нашей русской жары. Это было на второй или третий день ее работы. Сначала она недоумевала, даже усомнилась, действительно ли перед ней выходец с дикого Запада. Но он объяснил: "conditioner". Вот в чем дело. Нормальные люди не возводят свои страдания в культ, а изобретают способы, чтобы от них избавиться. Привыкший к кондиционерам американец начисто забыл, какой на его родине климат, и в холодной России чуть не заработал тепловой удар.
  Может, ей не стоит "стоически переносить тяготы" и относиться к побегу любовника, как к каре небесной? Просто надо найти conditioner, который сможет избавить ее от отчаяния.
  
  Позвонил папа, и она поняла, что Верка уведомила о своем отъезде не только Марину. Что это было - предательство или дружеская опека, рассуждать было некогда. Папа взял с нее слово, что она не останется одна дома, а приедет к ним, и, исполняя привычную роль послушной дочки, Марина поехала к родителям.
  Дома были гости, вернее гость - папин аспирант, пришедший якобы отметить какое-то научное событие, но как скоро догадалась Марина, роль события сыграла попытка родителей внести изменения в ее личную жизнь. Аспиранта звали Шамиль, и он имел все реальные шансы оправдать возложенные на него надежды.
  Шамиль впечатлял: рост, улыбка, в глазах - веселые искры. При взгляде на него на ум приходили яхты, автомобили, приключения, и не верилось, что в его жизни есть место каким-то инфузориям. Она смотрела на него, не смущаясь, как на картину в музее, и сравнивала его с Димой. Шамиль грел в ладони стакан с коньяком, бархатным голосом рассказывал что-то заумное о патогенных протистах и смотрел на Марину, словно она одна из них.
  При всей своей образованности и впечатляющей внешности Шамиль проигрывал Диме, и она пыталась понять: в чем? Чем обделен этот красавец, так складно и гордо рассказывающий о бактериях? Дима никогда не говорил о себе или своей работе, не хвастал достижениями, не намекал, что он крутой. В нем была какая-то невысказанность. Может, это и влекло к нему? И еще, он никогда не смотрел на нее, как на микроба.
  Она легко согласилась продолжить вечер в ресторане - это был, хоть и невеликий, но шанс случайно встретиться с Димой. Представила, как будет идти под руку с неотразимым кавалером, под присмотром завистливых женских глаз, как Дима, увидев ее, потеряет дар речи. Представила смятение и ревность на его лице, после того, как она ему непринужденно скажет: "Привет, ты куда делся? Звони, если что" и сделает вид, что увлечена рассказом о бледной спирохете.
  За столиком сидела разочарованная - вряд ли Дима придет в этот ресторан. Шамиль, хоть и был аспирантом, но, видимо, совсем не бедным. Заказал дорогую рыбу, кошмарно дорогие напитки. Он оставил в покое своих протистов и рассказывал анекдоты. Марина делала вид, что слушает его, и всякий раз улыбалась, когда казалось, что пора. За все время она практически ни разу не раскрыла рта. Она не знала, о чем спрашивать Шамиля, чтобы поддержать светскую беседу. Единственное, что ей было интересно знать - это, - каким образом такая внешность, как у него, отражается на карьере или на личной жизни, но она не спрашивала, потому что не хотела делать неизбежные комплименты.
  Заиграл саксофон, и он пригласил ее на танец. Его рука на ее талии, музыка и, в завораживающей близости, внимательные татарские глаза. Интересно, сколько таких вот минут понадобится, чтобы стереть все воспоминания о Диме, которого не так давно она полюбила раз и навсегда?
  Танцевали они молча, а когда возвращались к своему столику, Шамиль требовательно взял ее за грудь. Кровь прилила к ее лицу. Она отвела его руку, быстро подошла к столу, села, и пока соображала, что сказать, он, придвинув свой стул, сел рядом и стал не просто трогать ее, а лапать, как сумасшедший, за все части тела.
  Марина отбивалась, будто на нее напали пчелы, изо всех сил стараясь не завизжать. "Джеймс Бонд" был безнадежно пьян, не реагировал ни на что, тискал ее, метился своим пьяным ртом ей в губы и называл Олей.
  
  Подруги искали способы развлекать Марину и нашли очень приличную сауну с бассейном. Все было заказано, и Марине оставалось только ждать. "Романтический ужин" с Шамилем не шел у нее из головы. Она так и не определилась, что делать - смеяться или негодовать? А может, Шамиль и есть тот самый сonditioner, облегчающий жизнь?
  Вера позвонила и велела не ждать ее, а сразу чесать в сауну, так как ей надо сбегать в милицию, и в сауну она придет попозже. Еще зимой, у родного подъезда, средь бела дня, какой-то подонок вырвал у нее прямо из рук сумку из натуральной кожи с полным комплектом косметики, а также вполне приличным кошельком, правда, без особых денег, и порванной золотой цепочкой, которую она носила в сумке в надежде сдать в ремонт. И только сегодня, вернувшись, домой, она обнаружила в ящике записку с просьбой позвонить в милицию, и теперь на всех парусах, исполненная оптимизма, она рванула выручать из беды свои манатки.
  Они уже вдоволь напарились, когда пришла Верка. При первом же взгляде на нее всем стало ясно - плакали ее вещички.
  Но оказалось, сумка не при чем. О ней, кроме Верки, уже никто не помнит, ни воры, ни менты. Ее вызвали, потому что она оставила свой телефон, когда звонила Диме на работу. А Дима исчез. Причем в буквальном смысле. Его нет нигде с тех пор, как он вышел от Марины. Его машина по-прежнему на стоянке. На работе даже не поняли, что его нет. В общем, они его еще сто лет бы не хватились, если бы он не был объявлен в розыск.
  Не глядя ни на кого, Верка налила себе пива. Она так долго его пила, что у Марины возникло ощущение, что она смотрит отрепетированный спектакль. Исчез - это что значит - умер? Ей стало душно. Где-то рядом взлетел самолет, и сквозь его нарастающий гул было слышно, как Верка, откуда-то издалека, кричит:
  - Э-э-э-э, Марина! Держите ее!
  Резкий запах нашатыря привел ее в чувство, не позволил потерять сознание. Светка обмахивала ее полотенцем:
  - Ну, ты нас и напугала. Что с тобой случилось? Может, вызвать скорую?
  - Не надо. Перепарилась, наверное, - она чувствовала себя виноватой.
  - Ничего ты не перепарилась, - возразила Верка.- за Димочку своего испугалась. Как бы с ним чего не случилось. Можешь даже не сомневаться, ничего ему не сделается. Такие в огне не горят, в воде не тонут.
  - Что ты такое говоришь? - ахнула Людочка.
  - Знаем кое-что, - многозначительно парировала Верка.
  - Знаешь и помалкивай, - отрезала Светка.
  - Я буду помалкивать, а она по нему слезы лить? В обмороки падать? - Верка была возмущена.
  - Дай ей отдышаться. С твоими новостями коньки недолго отбросить, - не уступала Светка.
  Но Верка не стала ждать благословения, а, улучив момент, спросила:
  - И знаете, кто его разыскивает? - она была уверена, что после этого ее уже не заткнут и, глядя Марине в глаза, сообщила главное. - Его жена.
  Все ахнули. Марина почувствовала себя разоблаченной преступницей. Обвела глазами подруг - они смотрели на нее с ожиданием. Чего они ждали? Еще одного обморока? Или что сейчас она им расскажет все подробности про эту жену?
  Светка не выдержала первая:
  - Ну, что ты молчишь? Ты знала?
  Она отрицательно покачала головой.
  - Как тебе новость? - спросила Верка не без гордости.
  - Что ты к ней пристала? Если что знаешь, рассказывай, - Светка направила Верку в нужное русло, а Марине подложила в тарелку очищенный апельсин.
  И Верка вдохновенно стала рисовать картину, неведомых до сих пор событий. Жена живет в каком-то Мухосранске. О детях точно ничего не известно, возможно, дети есть. Никакого развода, вроде благополучная семья. Сюда приехал на приличную работу. Временно жил здесь без семьи. Марина сэкономила ему деньги, которые он тратил бы на съемную квартиру. Тут все посмотрели на Марину. Она пожала плечами, но не стала возражать, хотя вряд ли она что-нибудь ему сэкономила, ведь она уволилась, а пока жила с Димой, не пользовалась отцовским кредитом. Когда Вера сообщила, что Дима не только регулярно звонил жене, но и встречался с ней, они втроем снова посмотрели на Марину, уже вопросительно. На всякий случай она еще раз пожала плечами.
  Девчонки гудели, выдвигая гипотезы и впадая в праведный гнев. Верка по-хозяйски и с видом знатока, вносила коррективы. Все были возбуждены и, судя по всему, довольны.
  
  Из бани они возвращались, когда уже начинало темнеть. Простившись с подругами, Марина нырнула в подъехавший автобус и уже в нем испытала облегчение, что Вера не стала навязываться к ней с ночевкой. После бани, пива и убийственных новостей ей хотелось только одного - выпить снотворного и уснуть.
  Когда она вошла в свой двор, она увидела Диму. Он сидел на лавочке с какой-то женщиной и, заметив ее, помахал рукой. Марина сразу поняла, что эта дама в полосатой футболке - его жена, и они, видимо, ждут ее, чтобы забрать оставшиеся Димины вещи. Она шла к ним, как загипнотизированная, лихорадочно соображая, как себя вести и что говорить, как вдруг его жена закричала:
  - Где тебя носит, знаешь ведь, что у нас нет ключей!
  Такая бесцеремонность удивила Марину до крайности, растерявшись, она посмотрела на Диму, в надежде получить этому объяснение и поняла, что это вовсе не Дима, а кто-то даже на него не похожий. Оглянувшись, она увидела старушку, которая виновато семенила к своим строгим родственникам. Марина круто изменила маршрут и почти бегом побежала к подъезду.
  Дома она постелила себе чистое белье, выпила таблетки от Шлемовича и вышла на балкон - покурить. Димина жена поселилась в ее голове, и Марина не пыталась этому противостоять. Это уже была не Леди Икс - роль жены исполняла строгая дама в полосатой футболке, та самая, которую видела во дворе.
  Было больно оттого, что все это время он ей лгал. Он не просто был женат. Он встречался со своей женой, перезванивался, и у них все было хорошо. Собственно, он даже не врал - просто скрыл это от Марины. Ему не надо было врать. За все два с половиной месяца она ни разу не спросила его, был ли он женат. Почему? Боялась показаться любопытной? А может, ей было по фигу?
  Так ли ее поразило, что он женат, как должно поразить? Как поразило бы любую обманутую любящую женщину? Гораздо больнее укололо ее то, что его жена приехала в чужой город, испытывает неудобства, тратит деньги, ходит по незнакомым адресам, обивает пороги кабинетов, в надежде выручить своего суженого из беды, а она, Марина, лежит на диване, ковыряет в носу и ждет, когда же вернется Дима, вымоет ей ноги и выпьет воду.
  Ей не пришло в голову, что с ним могло что-нибудь случиться, потому что интересует ее только то, что может случиться с ней самой. Если бы ее любовь чего-то стоила, она вместо того, чтобы жалеть себя, стоптала бы не одну пару башмаков, разыскивая дорогого ей человека. А она?
  Марина давно докурила сигарету, но продолжала стоять на балконе. Со всех сторон ее окружала ночь, и где-то в ее темной глубине сейчас нуждался в помощи трусливо оставленный ею любимый человек.
  
  На следующий день ее вызвали в милицию. Некий Виктор Николаевич Яковлев довольно приятным и молодым голосом сказал в телефонную трубку, что, возможно, ее показания смогут пролить свет на то, куда мог деться Дима.
  Сгоряча она дозвонилась до Веры и потребовала объяснений.
  - Ты что, Марин, - изумилась Вера, - как я могла обойтись без тебя? Они же меня спросили, откуда я его знаю. Мне что ж, говорить, что я с ним по Интернету познакомилась?
  Смирившись, Марина, стала готовиться к встрече. Ей хотелось произвести хорошее впечатление на сыщиков. Чтобы не путаться в цифрах, припала к настенному календарю, выяснила точную дату их с Димой знакомства. Какое-то время она напрягалась, размышляя, какие из его примет можно назвать особыми, честно пыталась вспомнить его привычки. Ничего не вырисовывалось. Красивый - это что, особая примета? Серые глаза. Обаятельная улыбка. Чистая кожа. Никаких шрамов. Привычка чистить зубы, ужинать, спать по ночам. Одним словом, ничего.
  Но, тем не менее, она с нетерпением ждала назначенного времени. В нее вселилась надежда, что предстоящий поход в милицию поможет ей понять, что произошло на самом деле, узнать все из первых рук, и самое главное - приблизит ее к Диме.
  При встрече оказалось, что Виктор Николаевич кроме приятного голоса обладал еще глубокими залысинами и животиком. Он встретил ее в дверях кабинета, показал на стул и, взяв со стола папку, направился к сейфу, чтоб спрятать это сокровище от посторонних глаз, но его отвлек телефонный звонок. Марина улыбалась про себя, глядя на то, как он всякий раз, когда наступала его очередь говорить, взмахивал рукой, в которой держал папку, как крылом. Разговор затягивался, и Виктор Николаевич в те редкие моменты, когда не махал крыльями, оглядывался на Марину, прижимал папку к сердцу и всячески изображал сожаление, что заставляет ее ждать.
  Когда папка все же скрылась в сейфе, он доверительно поведал, что дела об исчезнувших людях очень трудные, если не сказать муторные. Марина понимающе закивала - ее распирало желание помочь. Но Виктор Николаевич слова ей не дал, и продолжал сам. Он намекнул, что особенно сложные случаи, - когда пропадают такие вот молодые и дееспособные люди, как Дима, который, живой и здоровый, может сейчас находиться где угодно: и недалеко от дома у друзей, и в другом городе, да хоть в Штатах. Но, к большому сожалению, большинство исчезнувших людей - это уже трупы, и надо быть готовым к самому худшему.
  Марина напряглась. Виктор Николаевич перешел к вопросам. Спросил, где она работает, и когда получил ответ "нигде", поинтересовался, чем же она занимается. Марина не поняла, что он имеет в виду, - хобби, что ли? Спрашивал о друзьях. Она чуть было не стала перечислять своих подруг, но вовремя сообразила, что речь идет о друзьях Димы.
  - Он в нашем городе человек новый, у него здесь не было друзей.
  Виктор Николаевич спросил о его работе: что делал, сколько зарабатывал? Кто из коллег был у них дома, к кому они ходили в гости? Получал ли письма, телеграммы? Кто ему звонил? Давал ли ей деньги? Сколько? Что она делала и где была какого-то там числа?
  Марина никогда не спрашивала Диму о деньгах, не слышала и не видела никаких его сослуживцев и никаких писем. Понятия не имела, кто ему звонил и, конечно, не помнила, чем именно она занималась полмесяца назад.
  Несмотря на то, что вопросы Виктора Николаевича оставались без ответа, складывалось впечатление, что он доволен этим фактом. Словно специально устроил так, чтобы наслаждаться ее беспомощностью. Напоследок, спросив ее, водит ли она машину, и, получив очередной отрицательный ответ, он отпустил ее с миром.
  В поганом настроении, злая на всех и на себя, безответную, Марина шла к автобусной остановке. В довершение всего пошел дождь. Зонта не было, и она мгновенно промокла до нитки. Стоя в автобусе, с мокрыми, повисшими волосами, ощущая холод от облепившего ее платья и натыкаясь на осуждающие взгляды пассажиров, она чувствовала себя оплеванной.
  Дома Марина едва успела снять с себя мокрую одежду и наполнить ванну, чтобы согреться, как начались звонки. Марина по очереди каждой из подруг честно рассказала, какую "помощь" она оказала следствию. За это время вода в ванной остыла, и ее пришлось наполнять снова.
  Лежа, наконец, в тепле, она думала над тем, что сказал Виктор Николаевич. Как расценить его намек на возможную гибель Димы? Может, ему уже что-то известно, или у него есть какие-то подозрения?
  Если Дима умер по пути на работу, то, как он умудрился сделать это незаметно для окружающих? Специально искал укромное место? А если не автомобильная катастрофа и не сердечный приступ, то что? Что может случиться средь бела дня в городе? Похищение? Похитить можно ребенка, девушку. Соблазнить конфеткой или просто впихнуть в машину. Как можно похитить здорового мужика? Инопланетяне, что ли, выходили на охоту?
  Хотя его могла сбить машина, и тот, кто это сделал, погрузил его в свою тачку, якобы повез в больницу. Свидетели спокойно разошлись по домам, уверенные, что пострадавшему вовремя окажут помощь, а этот подонок, чтоб не сдаваться гаишникам, отвез беспомощного Диму в лес и бросил его там умирать, или вообще закопал живьем, или Дима умер по дороге в лес от потери крови, а он сжег его тело.
  Стало холодно, и Марина, завернувшись в большое полотенце, вышла из ванной.
  Воображение продолжало услужливо поставлять варианты. Диму могли заманить в подъезд, там оглушить, сделать наркотический укол и увезти в чеченский плен. В плену он отказался давать адреса и телефоны своих друзей и родственников, в том числе и ее, Маринин, и талибы, лишенные перспективы получить выкуп, казнили его.
  Или он шел на работу, а незнакомая старушка попросила его отнести ей домой тяжелую сумку. Дима по своей доброте, конечно же, поперся, а там, в прихожей, - охотничий капкан, и сын бабульки - людоед. Бабушка по своей слепой материнской любви заманивает ему молодых людей на корм.
  Марина понимала, что ее повело в какое-то безумие, но остановиться не могла. Ее стало трясти. Гибель Димы перестала казаться возможной, она представлялась уже свершившимся фактом. Захотелось пить. Она попыталась налить в кружку кипяченой воды, но чайник в руках ходил ходуном.
  Изможденная, стуча зубами, она свернулась калачиком на диване, накрылась халатом и отключилась.
  Во сне она видела себя с маленьким Димой на руках. За ними гнались какие-то люди. Когда они приближались, чтобы вырвать у нее Диму, она легко взмывала в воздух или спускалась в какие-то подземные пещеры, куда преследователям не было хода. Уверенная в своем могуществе, Марина поняла, что эти люди никогда ее не догонят. Ей стало очень смешно. Она громко и от души смеялась, и Дима выпал из ее рук. А потом он, маленький, долго падал в пропасть, а она, онемев от ужаса, кричала беззвучным криком.
  Проснулась она оттого, что почувствовала, как холодное дуло пистолета уперлось ей под лопатку. Отказываясь верить, она приоткрыла глаза, но, поскольку лежала на животе, ей не было видно того, кто держал оружие. Неизвестный передумал стрелять под левую лопатку и переставил пистолет правее. Страх заставил ее затаить дыхание. Холодная сталь опять нашла себе новую точку на ее спине, и она услышала приглушенные голоса. Один из них принадлежал ее матери. Марина не успела опомниться, как чьи-то требовательные руки перевернули ее на спину, и она увидела женщину в белом халате с фонендоскопом, медсестру, сидевшую в кресле с открытым сундучком на коленях, Светку всю в слезах и маму.
  Температура у нее была сорок. Медсестра сделала укол, врач выписала рецепты, и бригада скорой помощи удалилась. А мама и Светка остались ночевать.
  Утром Марине стало лучше, и она узнала, что мама вчера не смогла до нее дозвониться и позвонила Светке. Напугав друг друга, они примчались сюда, нашли Марину всю в жару и вызвали скорую.
  Болела она недолго. Температура до рекордных высот больше не поднималась. Сиделки, обрадовавшись улучшению, ее покинули.
  Марина ела таблетки, смотрела телевизор и думала о Диме. Утром он представал перед ней лжецом и лицемером, днем она горько плакала над его бездыханным телом, а к ночи ее рассудок, отказывающийся соглашаться с тем, что его нет в живых, воскрешал Диму, и тот утешал ее: держал за руки, заглядывал в глаза и шептал ей на ухо веселую чепуху.
  Бороться с собой она уже не могла. Болезнь съела ее последние силы, и Дима заполнил собой все. Она видела его во сне и наяву, в комнате, на кухне, в туалете, по телевизору. Ее переполняла надежда, что он даст ей знак, как-то намекнет на свое теперешнее состояние, и она искала этот тайный знак, всматриваясь в его образ, нарисованный своим же усталым воображением.
  Приехала мама, привезла продукты и сообщила, что когда-то давно в кинотеатрах шел индийский фильм и тоже назывался "Цветок в пыли". После чего взяла тряпку и стала делать уборку. Марина присоединилась и, вытирая подоконник, увидела, что растение, подаренное ей когда-то Людочкой, покрыто множеством белых бутонов. Подарок был сделан около года назад, а поскольку Марина не была пламенным ботаником, пышный презент скоро превратился в чахлый кустик, жизнью своей обязанный исключительно Диме. Обнаружив умирающего на окне, он поверил в возможность его воскрешения и начал регулярно поливать, сопровождая эту процедуру длинными сочувственными монологами.
  И вот теперь кустик зацвел. Марина не могла отвести от него глаз - вот он, знак. Дима жив!
  Весь оставшийся день она находилась в радостном возбуждении, и когда до нее дошло, что она ждет звонка в дверь, Марина решила, что это слишком, но сердце учащенно билось в нетерпении, ожидая точного положительного ответа. И тогда Марина взяла в руки книгу - это был единственный знакомый ей способ гадания. Она загадала номер страницы, нашла ее, закрыла глаза и пальцем ткнула в строку, которая должна объяснить ей будущее.
  Томимая желанием увидеть что-то ободряющее, она медленно открыла глаза и оцепенела от объявшего ее ужаса. В том месте, куда она ткнула пальцем, медленно расплывалось кровавое пятно. Марина не могла ни закричать, ни пошевельнуться. Не отрываясь, она смотрела на кровавую кляксу, искренне надеясь, что она сошла с ума. От напряжения у нее стало двоиться в глазах, и пятен стало два, а когда их стало три, она поняла, что кровь капает из ее носа.
  Запрокинув голову и поддерживая у носа полотенце, Марина лежала на диване и размышляла. А это что? Знак? Или просто физиологический процесс? Кровь не останавливалась, она поменяла полотенце и стала звонить Светке. Светка, хоть и не доучилась в медицинском колледже по причине необъяснимого отвращения к белым халатам, тем не менее, в их кругу была известным врачевателем. Трубку долго никто не брал, и когда, наконец, это случилось, Марина сообщила сквозь полотенце:
  - Привет, Свет, у меня кровь из носа идет.
  - Алло! - Светка почему-то орала так, будто хотела докричаться до Земли с того света.
  - Света! Это я! - Марина тоже стала кричать.
  - Прекрати, - Светка сказала это в сердцах и Марина насторожилась. Возникло подозрение, что разговаривает она не со Светкой.
  - Свет?
  - Кто это?
  - Это я, Марина, - она уже была не рада, что позвонила.
  - Получишь у меня!
  Марина разозлилась. Она убрала от лица полотенце и, четко выговаривая слова, доложила:
  - Это я, Марина. У меня из носа течет кровь.
  - Ага.
  - Чего ага-то, - терпение у Марины лопнуло.
  - Думаю. Это у тебя от аспирина свертываемость плохая,- Марина облегченно вздохнула - слава богу, начала реагировать.
  - И что мне теперь, истекать?
  - Не истекай. Может, в придачу, давление повысилось, или сковырнула чего-нибудь в носу.
  - Что я там могла сковырнуть?
  - Не знаю. Тебе надо крапиву попить.
  - Мне что ж теперь, в лес, что ли ехать?
  - Да иди ты!
  - Куда идти-то? - Марину уже бесила эта Светкина новая манера отвечать на вопросы.
  - Да это Вовка тут, как дурак, говорить не дает.
  До Марины дошло, что все это время она отнимала у жениха невесту.
  - Ладно, вроде уже перестает.
  - Лед положи! - Успела Светка отдать последний наказ.
  
  Марина посмотрела на себя в зеркало. Подсыхающая кровь под носом и на подбородке делала ее похожей на небритого паренька. Она умылась, честно поискала лед в холодильнике и легла на диван, подстраховавшись носовым платочком.
  Звонок в дверь подкинул ее на метр. Первый час ночи, кто это может быть, кроме Димы? Только он! Она летела к дверям, не помня себя. Но это был Вован. Роль жениха ему явно была на пользу - он заметно потолстел. Светка, наверное, кормит его изо всех сил, чтоб не передумал.
  - У тебя усы, как у Гитлера, - сказал Вован и вручил ей коробочку с чайными пакетиками.
  Это была крапива.
  
  Белая "Волга", поизносившись за долгую жизнь, с трудом преодолевала колдобины на грунтовой дороге. Дорога шла вдоль реки, и молодые люди, сидящие в машине, припали к окнам, пытаясь обнаружить свое, однажды уже обжитое место.
  Машина остановилась, и из нее вышел долговязый парень в красной бейсболке.
  - Вон, смотрите! Бревно! И мостки! Точно, блин! Идите сюда, - он махал длинными руками, показывая в сторону заросших прибрежным кустарником ветхих мостков.
  Из машины нехотя вылез еще один пассажир. Он явно был настроен критически:
  - Не, Серый, это не то. Туда еще ехать километров пять.
  - Денис, ты че, слепой? Видишь, все, как и было. И мостки, - не успокаивался Серый.
  - Ты че, блин, при...ся к этим мосткам? - Денис категорически отказывался признавать в замусоренной поляне их место и вел себя, как несговорчивый покупатель.
  Из машины вышла белобрысая девушка в шортах и короткой майке. Совсем юная, на вид школьница. Она стала на сторону Дениса:
  - Там этого дерева не было.
  Серый оборвал ее:
  - Оксан, заглохни, а? - и продолжал убеждать Дениса.- Смотри, на этом бревне мы сидели. Вот тут был костер. Вы че, блин, не помните ни хера?
  Компания еще какое-то время пререкалась. Потом начали звать своего товарища, который все еще оставался в машине.
  - Фома, пойдем! Нашли мы место. Фома, иди сюда!
  Фома вышел из машины и, исполненный достоинства, видимо, он был у них за старшего, подошел к своим друзьям. Они хором взялись ему объяснять - каждый свое. Он, не дослушав, сел на бревно и достал пачку папирос. Все умолкли, сочтя это за сигнал, что спор закончен, и сели рядом.
  Оксана подошла поближе к реке, сняла босоножки и, явно позируя, стала бродить по воде вдоль бережка. Но никто на нее не обращал внимания. Все пристально следили за манипуляциями Фомы.
  Он вытряхнул себе на ладонь табак из папиросы, достал из кармана спичечный коробок с анашой и стал забивать косяк. Когда раскурил папиросу, глубоко вдохнул и, передавая ее соседу, сказал сдавленным голосом:
  - Что делать будем? Похаваем или сразу купаться?
  Серый быстро ответил:
  - Искупаемся. Сколько времени в машине сидели? Охота искупаться.
  Денис уже затянулся зельем и таким же сдавленным, как у Фомы голосом возразил:
  - Сначала покушаем. А то пока плаваем, вся жрачка протухнет.
  У берега закричала всеми забытая Оксана.
  - Че она орет? - спросил Денис.
  - На змею, видать, наступила, - предположил Фома.
  Никто не тронулся с места. Продолжали курить. Оксана с криком промчалась мимо своих друзей прямо к машине, села в нее, закрыла дверь и задраила окно.
  - Что это с ней? - удивился Денис.
  - Не знаю, - Фома повернулся к машине. - Ты че, Оксан?
  Оксана открыла окно и в образовавшуюся щель прокричала:
  - Там покойник!
  - Обкурилась, - объяснил Серый.
  - Да она не курила, - Фома пошел к машине и просунул недокуренную папиросу в окно. - На, успокойся.
  Оксана затянулась и объяснила более подробно:
  - Там, под мостками - утопленник.
  Серый затрясся от смеха. Остальные держались недолго и тоже начали ржать. Так, смеясь, они и пошли к реке. Под мостками, уткнувшись головой в опору, лицом вниз действительно покачивался утопленник. Несмотря на то, что труп был наполовину скрыт зарослями, было понятно, что принадлежит он мужчине.
  Друзья долго и с недоумением смотрели на него. Денис выразил общую мысль:
  - Ты, блин, а как же купаться?
  Они с Фомой сели на траву подумать, а Серый, озираясь по сторонам, ходил вдоль берега туда и обратно, пока не нашел длинную жердь. С помощью этого нехитрого приспособления ему удалось вызволить мертвое тело из тупика и направить по течению.
  - Все, - доложил он, гордый своим успехом. - Уплыл.
  Денис уставился на него, как на новые ворота:
  - Ты че сделал, дурак?
  Серый перевел взгляд на Фому, в надежде найти поддержку, но Фома молчал и смотрел на него осуждающе.
  - Этот жмурик теперь будет плавать по всей реке. Нам, чтоб искупаться, теперь куда ехать-то? - не мог успокоиться Денис.
  Когда, спустя какое-то время, их "Волга" двигалась в направлении озера, Денис делился впечатлениями:
  - Фома, мы с тобой сидим в шоке, блин. Я смотрю на Серого, а он бегает, как дурак, по берегу. Я еще тогда подумал, чего это он такой бодрый?
  В ответ Серый, пытаясь оправдаться, бубнил:
  - А че? Я подумал - пусть плывет отсюда.
  - Ты бы ему еще парус приделал, - издевался Фома.
  - Чего вы ко мне пристали с этим жмуром. Я, что ли, его утопил, блин? - отбивался Серый.
  Остальные смеялись.
  
  Опять звонил Виктор Николаевич и просил зайти, что-то там уточнить, но Марина отказалась, сославшись на болезнь. Она и вправду чувствовала себя не очень. Виктор Николаевич выразил желание навестить больную. Марина не нашла, что возразить, и он обещал зайти.
  Весь день она ничего не делала, валялась на диване и отсыпалась.
  Виктор Николаевич пришел к концу дня и не один. Бесцветный молодой человек представился Сережей. Оба были в прекрасном расположении духа, практически сияли. Марина тоже улыбалась за компанию.
  - Можно войти? - спросил Виктор Николаевич, широко улыбаясь.
  - Конечно, - тоже улыбаясь, согласилась Марина - отказать было бы противоестественно.
  Гости ходили по квартире, крутили головами, посматривали оценивающе. Виктор Николаевич спросил Марину о ее самочувствии, но больше рассказывал о своем. Сережа постоянно кивал и помалкивал. Она предложила чай, они не отказались. Марина не решилась угощать их на кухне среди немытой посуды и накрыла на журнальном столике в комнате. Виктор Николаевич задавал какие-то житейские вопросы: чья квартира, то-се. Вынудил рассказать краткую биографию, спросил, кто родители. Узнав, что ее отец микробиолог, поинтересовался, что изучает эта наука. Марина, как могла, объяснила. Все выглядело вполне светски.
  Она вышла на кухню поставить очередной чайник, а когда вернулась, увидела, что оба сыщика одинаково наклонили головы и вытянули шеи, что-то высматривая за креслом. Марина тоже вытянула шею и поняла, что привлекло их внимание. Там лежало упавшее туда вчера полотенце, все в крови.
  - У меня вчера из носа шла кровь, - ответила она на их немой вопрос и ногой загнала компромат за кресло подальше от любопытных глаз.
  Мужики, раздувшись от кипятка, поднялись из-за стола и, рассыпаясь в благодарностях, двинулись к выходу. И тут Виктор Николаевич хлопнул себя по лбу и, развернувшись, спросил:
  - Так вы, Марина Евгеньевна, говорите, что не водите машину?
  - Нет, Виктор Николаевич, не вожу.
  - А нам стало известно, что у вас есть права.
  Марина засмеялась:
  - Права есть, а машину не вожу. У меня ее, собственно, и нет.
  - А если бы была?
  Марина не рискнула раскрывать служителям закона тайну получения своих водительских прав:
  - Ну, если бы была...
  Виктор Николаевич был удовлетворен. Марина перевела дыхание. Наконец они дошли до прихожей.
  Но тут бесцветный и безмолвный Сережа вдруг обрел дар речи:
  - А это что у вас?
  На стене прихожей висел сувенир - привезенная из Венеции поделка тамошних художников, которую обычно никто не замечал. Чтобы похвастать, ей приходилось специально обращать на нее внимание гостей. Марина порадовалась наблюдательности отечественных сыщиков и пустилась в объяснения, но Бесцветный оборвал ее:
  - Нет, вот это, - и указал на пятно, которое красовалось на обоях в ожидании будущего ремонта.
  Лучше бы он оставался глухонемым. Марина хорошо помнила, как появилось это пятно. Это всего лишь небольшой эпизод их битвы с Романом, когда она, разъяренная, запустила в него банку с вареньем. Банка летела из кухни и нашла свой конец в прихожей.
  - Это варенье, - не зная, что соврать, ответила Марина.
  Сыщики удивились. Они заинтересовались, как варенье в таком количестве и на такой высоте могло оказаться на стене в прихожей. Марина сдалась.
  - Ну, летела банка, ударилась и разбилась.
  Покачивая головами и обмениваясь междометиями, напарники вышли, наконец, из квартиры, но Виктор Николаевич остановился и опять хлопнул себя по лбу.
  - А по какому поводу вы посещали доктора Юрия Шлямовича Ходакова?
  Этот вопрос вызвал у нее такое недоумение, что она тоже заговорила междометиями.
  Когда официальные гости ее покинули, Марина пожалела, что не записала на магнитофон свой облегченный вздох.
  Проводив их, она спрятала злополучное полотенце в стиральную машину и закурила.
  Вспомнила, как ей нравилось хлопотать по хозяйству, когда въехала в эту квартиру. Как тщательно мыла полы, протирала все подряд, пылесосила каждый день. Куда все делось? Все переживают трагедии, но, тем не менее, продолжают мыть тарелки, причесываться, гладить белье, а у нее любая неприятность - это повод ничего не делать.
  А вся жизнь - повод ничего не знать. И она, бывшая отличница, как последняя двоечница на все вопросы может только мычать. Зачем ее мама повела к Шлемовичу? Мама, конечно, не любитель пускаться в объяснения, но Марина-то почему не поинтересовалась, что с ней? Какие такие таблетки ей прописали? Как домашнее животное - отвели, бессловесную, к ветеринару - и, слава богу. В живых оставили, и ладно.
  Бедный Дима! Как он с ней жил!
  
  Светка решила не тянуть с девичником и предложила, пока ее не засосали окончательно предсвадебные хлопоты, посидеть теплой компанией в китайском ресторане. Убедили Людочку не брать с собой Валеру, навели марафет, и из разных точек города без опозданий явились к месту назначения.
  В ресторане было малолюдно и тихо, так что ничто не мешало общению. Марина не могла оставить без всеобщего внимания визит вчерашних гостей. Светка хихикала, Вера уточняла, что за Сережа, может, она его уже видела, когда ходила в милицию, а Людочка считала, что здесь есть место личной симпатии:
  - Может, пожилому прошлый раз ты понравилась, и он специально привел этого Сережу.
  Все подняли головы и посмотрели на нее, как на безумную.
  - Зачем?! - спросили практически хором.
  - Познакомить с девушкой. Может, этот Сережа его сын или племянник неженатый, - Людочка не сдавалась. Марина была тронута.
  - Нет, это не любовь, - Верке захотелось переплюнуть Людочку. - У ментов зарплата маленькая - хочешь, не хочешь, надо подрабатывать. Вот они и занимаются рекрутингом. Работают на фирму.
  - На какую?
  - Дурдом лимитед корпорейтед. Набирают для них пациентов. Сейчас мало кто верит в исцеление, и психбольницы испытывают трудности - койки пустуют. Вот они и ищут дураков по всей стране. А тут ты, Марина. Они на тебя еще тогда глаз положили. А теперь у них вообще слюни потекли. Еще бы, у тебя по квартире банки с вареньем летают, как птицы. Жди, скоро за тобой приедут.
  - С банкой ты, конечно, того, - Светка постучала себя по голове палочками.
  - А что я могла сказать?
  Светка потрясла ее простотой и элегантностью:
  - Сказала бы, не знаю ничего, всю жизнь тут это пятно.
  - А если сказали бы: "да у вас тут ремонт недавно был?"
  И Светка невозмутимо ответила:
  - Был, а пятно проступило.
  Все помолчали в восхищении. А потом начали пить за Светкин блестящий ум, потом за ее блестящее будущее, а уже потом, за что бы они ни пили в этот вечер, все в обязательном порядке было блестящим.
  Девичник кончился, смиренный таксист получил приказ развезти всех по домам. Марине надоело изображать веселье, и она сделала вид, что задремала. Девчонки ржали как лошади, пугали таксиста, а когда доехали до ее дома, то заорали, словно начался пожар. Если бы Марина спала по-настоящему, после такой побудки она бы точно уже не проснулась никогда.
  К своему подъезду шла разочарованная. Она устала думать о Диме. Она хотела его видеть. Если это невозможно - слушать разговоры о нем. Марина надеялась, что хотя бы незначительная часть этого вечера будет посвящена ему. Но в ресторане никто из ее подруг, даже заметно охмелев, не обмолвился о Диме ни единым словом. Может, они надеются ее вылечить и думают, что стоит только прекратить разговоры о нем, как она начисто забудет и его, и все, что с ним связано?
  Марина решила обидеться на всех. Понимала, что это глупо - ведь теперь, вместо того, чтобы уснуть, она наверняка начнет вспоминать давно забытые мелкие обиды, и это бессмысленное и опасное занятие может продлиться всю ночь. Она стояла в прихожей и копалась в своей сумке в поиске снотворного, когда услышала, что лифт остановился на ее этаже. Марина замерла, и вся обратилась в слух. Из лифта вышел человек, она отчетливо слышала его шаги. Около ее двери он остановился.
  "Это Дима!", - поняла она. Дима не открывал дверь своим ключом и не звонил, просто стоял. Марина не могла сдвинуться с места, ей казалось, что она через дверь слышит, как бьется его сердце. В конце концов, она испугалась, что он уйдет, не решившись с ней встретиться, и нашла в себе силы подойти к двери. Посмотрела в глазок - площадка была пуста. "Этого не может быть", - подумала Марина. Она по-прежнему слышала удары его сердца. Непослушными пальцами она открыла замок и распахнула дверь. Никого. Это у нее сердце стучало так, что эхом отзывалось в ее голове.
  Разочарованная и уставшая, словно после тяжелой работы, Марина легла ни диван и закрыла глаза.
  Она его любит и ждет, думает о нем. А он? Зачем ему она? Каждый прожитый без него день приносит очередное доказательство того, что он ее не любил, был с ней неискренним, многое от нее скрывал. А она боится раскинуть мозгами и хотя бы сделать предположение - зачем? Для чего человек делал над собой усилие и изображал страсть, заботу, любовь? Для какой корысти? Может он брачный аферист? Но его никогда не интересовали ни ее деньги, ни ее имущество. Это он предложил ей уволиться с работы, сразу, как только начали жить вместе. Но если не деньги, то что? Что еще может двигать человеком, притворяющимся влюбленным? И зачем?
  А может, это старинная мужская привычка врать женщине? Притворяться равнодушным, когда влюблен, и изображать любовь и пламенную страсть, если задумал убийство?
  
  День был ознаменован очередной встречей с Виктором Николаевичем. Получив приглашение, Марина сразу доложила об этом Вере.
  - Они точно на тебя глаз положили.
  - Вера, я в самом деле уже волнуюсь, какой смысл меня вызывать?
  - Видать, цирк с детства любят. Перестройся, не давай им развлекаться, развлекайся сама.
  Верке легко было говорить.
  Виктор Николаевич встретил ее широкой улыбкой, усадил, поинтересовался здоровьем. Марина изобразила радость, но была настороже. Беседа прервалась, не успев начаться. Ему позвонили и, видимо, спросили какие-то сведения. Он извинился, взялся перебирать папки, перелистывал их, выбегал из кабинета, возвращался, опять что-то искал. От нечего делать Марина смотрела по сторонам. За соседним столом сидел накаченный молодой человек, погруженный в чтение бумаг. Стол напротив был пуст, как пустыня, но стул рядом с ним украшал пиджак. Последний стол не имел никаких признаков жизни. И стены, и потолок были обклеены обоями, и оплот сыска производил впечатление комнаты в коммунальной квартире.
  - Теперь я в вашем распоряжении, - опрометчиво сказал Виктор Николаевич, и Марина, выполняя полученные рекомендации, бросилась в нападение.
  - Скажите, пожалуйста, как продвигается розыск?
  - Вы имеете в виду Шелехова?
  Марина чуть было не спросила: "какого Шелехова?", но вовремя вспомнила, что Дима, он не только Дима, а еще и Дмитрий Сергеевич Шелехов.
  - Естественно, кого же еще.
  - Ищем, многое уже сделано. Труп не найден, поэтому надежда, что он жив и где-то скрывается, остается.
  - Что значит, скрывается, зачем ему скрываться?
  - Марина Евгеньевна, я у вас хотел спросить, зачем ему скрываться?
  - От меня ему скрываться незачем.
  - А от кого есть зачем?
  Марина пошла на таран:
  - Виктор Николаевич, возьмите меня на работу, вон у вас и место есть, - она кивнула на пустой стол. - У меня тогда появится возможность выяснить, от кого ему скрываться и зачем. Вашу технологию поиска я уже знаю: вызываешь человека, спрашиваешь, что делал такого-то числа такого-то года. Не помнит - вызываешь следующего. Очень много протоколов может получиться. Начальство похвалит.
  - Обиделась? - Виктор Николаевич перешел на ты.
  Марина промолчала.
  - Ну что ж, давай по-взрослому. Ты последняя, кто его видел. Были опрошены все соседи. Никто из них не видел его утром ни выходящим из квартиры, ни выходящим из дома. Он не пришел на работу, его машина стоит на стоянке, на которой в это утро его тоже никто видел. Получается, что его следы теряются где?
  - Где? - Марина вытаращила глаза.
  - В твоей квартире.
  Марина не поверила ушам, и перешла на шепот.
  - Вы хотите сказать, что Дима все это время находится у меня дома?
  - Нет, конечно, но факт исчезновения случился именно там.
  - В смысле, это что-то мистическое?- Марина не могла понять: шутит Виктор Николаевич, или в его практике бывают фантастические истории, которые потом скрывают от простых смертных, чтобы не сеять паники.
  - Мистика, Марина Евгеньевна, в том, что вы, - он перестал ей тыкать, - дочка профессора, девушка с высшим образованием, воспитанная и культурная, устраиваете драки в своей квартире, и ваши соседи однажды видели, как от вас убегал по лестнице молодой человек, а вы ему вслед кричали текст угрожающего содержания.
  Марине захотелось его ударить. Она должна была испытывать стыд, но ее душил гнев.
  - Вы, Виктор Николаевич, тоже, я думаю, с высшим образованием, и должность у вас непростая, а вынюхиваете подробности из чужой жизни, которые вас не касаются.
  - Ошибаетесь, - похоже, он не чувствовал себя оскорбленным. - Очень даже касаются. Мне лично совершенно неинтересны подробности вашей личной жизни, но работа у меня такая, что чем больше таких подробностей я знаю, тем больше шансов раскрыть дело. А раскрывать дела я обязан в силу своего служебного долга. И исполняю этот долг не ради того, чтобы "начальство похвалило", а чтобы поймать преступника и наказать зло.
  Пока он говорил, Марина снисходительно кивала в такт его словам, но Виктор Николаевич демонстративно не замечал ее иронии. Он сменил выражение лица на деловое и сухим тоном начал задавать ей свои бесконечные вопросы, на которые сам давно знал все ответы. Марина с удовлетворением отметила, что теперь он обиделся. Она была уверена, что за всем этим пафосом и его деланной непроницаемостью прячется болезненное желание показать свою власть, заставить трепетать, напугать, в общем, отомстить. Борец с преступностью. Стоило бестолковой барышне намекнуть на то, что он не герой, как он уже готов пустить в дело табельное оружие.
  Виктор Николаевич завершил свой унылый допрос и перешел к резюме. Подписывая протокол, Марина обратила внимание, что почерк у него понятный, буквы круглые. Ей стало грустно оттого, что она не знает и теперь, наверное, не узнает, какой был почерк у Димы, что у нее нет ни записки, ни открытки, написанной его рукой. И в этот миг сладкой грусти она услышала, что Виктор Николаевич говорит удивительные вещи:
  - Мотив у вас был. Вы узнали, что он женат, эта новость ввергла вас в состояние аффекта и... - он развел руками, показывая, что дальнейшее яснее ясного.
  Марина смотрела на него, как на пришельца.
  - Вы это серьезно? - в ней зрела какая-то новая, неизвестная ей волна. Ее разрывало желание смеяться, даже не смеяться, а хохотать. Попытка справиться с собой и подавить эту лавину была тщетной.
  Виктор Николаевич бегал за водой, капал валерьянку, махал на нее газетой, а когда она успокоилась, отправил ее домой на милицейском уазике.
  
  Она тряслась в машине в глубокой задумчивости. Виктор Николаевич не просто удивил ее, он ее поразил. Все последние дни она чувствовала себя раздавленным насекомым, была уверена, что и выглядит соответственно, и вдруг такой комплимент от официального лица: "Это не тебя, дорогая Марина, бросил любовник, а ты сама его убила. Сначала достала своей любовью, а потом убила из милосердия".
  - Здесь направо? - спросил водитель. Марина вздрогнула.
  - Нет-нет, пока еще прямо.
  Она с сожалением смотрела в окно. Лето отступало. Уходили в прошлое его яркие и теплые дни. Короткое летнее счастье на глазах превращалось в воспоминания, которые постепенно сотрутся в памяти, а если и сохранятся, то будут казаться выдумкой или сном.
  - Вот здесь направо, пожалуйста.
  Однажды она думала, что убила человека. Это было давно. Она ударила его, он упал и лежал, как мертвый. Ей объяснили потом, что он упал в обморок, потому что был болен. Но она знала еще тогда, и до сих пор уверена в том, что он потерял сознание от страха. И причиной этого страха была она.
  Едва она вышла из лифта, как услышала, что в квартире надрывается телефон. Это оказалась сгорающая от любопытства Верка.
  - Ну, как?
  - Что именно как? - Марина прикинулась тупой.
  - Пытали?
  - Само собой.
  - Расскажи. Ты следовала моим советам?
  - Да, держалась как королева.
  - О-о-о! - восхитилась Верка.
  - Поставила их на место.
  - Молодец. А они?
  - Обещали посадить меня в тюрьму.
  Верка обрадовалась:
  - Ого! Как это?
  - Не знаю как, этапом, может, погонят.
  - Смеешься?
  - Плачу.
  - А за что? Лишнего позволила?
  - Они решили, что я убила Диму.
  - Да ты что? - Верка засмеялась.
  - Чего ты смеешься, я серьезно.
  - Ха-ха, - она упорно не верила.
  - Имей в виду, ты веселишься в одиночестве, а мне не смешно. - Марина хоть и сомневалась в серьезности обвинения, но Верку ей хотелось убедить, что угроза реальна.
  - И как ты его? Отравила дезодорантом?
  - Яковлев считает, что раз я последняя, кто его видел, значит, я его и убила. Причем в своей квартире.
  - Ха-ха-ха.
  - Тебе все "ха-ха", а он считает меня подозреваемой.
  Верка подумала немного.
  - А за что ты его?
  - Узнала, что женат, и не вынесла.
  - А чем? - Верке, явно, нравился этот разговор.
  - Пока молчат.
  Верка не верила ни во что. Ни в серьезность обвинения, ни в возможность убийства Димы. Она веселилась, словно Марина давала показания в какой-нибудь игрушечной милиции, словно Дима не исчезал, словно не была вероятной его гибель. Марину стало раздражать ее веселое настроение и дурацкий смех. Она приструнила Верку. Та усовестилась и посерьезнела.
  - Но ты же знать не знала, что он женат.
  - Могла быть другая причина. Мало ли, - она вспомнила последнюю ночь. Ее, например, мог взбесить его отказ заниматься с ней любовью, но она не стала это говорить Вере.
  - Если ты убила его дома, то куда дела труп?
  - Не знаю. Может, вынесла как-нибудь.
  - Частями? - осенило Верку.
  - Кошмар! - Марина мысленно открестилась.
  - Ужас! - поддержала Верка. - Я надеюсь, у тебя нет бензопилы?
  - Пилы нет. Есть топорик, - Марина проклинала себя за то, что вспомнила этот богом забытый топорик.
  - А следы?
  - Наверное, смыла, почистила, - предположила она.
  - Ты?
  - Вер, тебя удивляет, что я могла замыть следы, а то, что я убила человека, - это в порядке вещей?
  - Ни фига себе. Меня очень даже удивляет все.
  Верка сменила иронию на уважительный тон, и Марина почувствовала удовлетворение.
  Положив телефонную трубку, Марина задумалась. Способна ли она на убийство? Если бы в драке она случайно убила Рому, что с ней стало бы потом? Она что, заметала бы следы или сдалась правосудию?
  Решив, что думать не о чем, слава богу, она никого еще не убила, Марина пошла в ванную. Но стоя под душем, она продолжала развивать все ту же рискованную тему. А если это амнезия? Сейчас в кого ни плюнь, у каждого амнезия, может, и она не исключение? Марина смотрела, как под струями душа пена нехотя исчезает в воронке, и думала, что вот так, наверное, она смыла следы своего кровавого преступления.
  Очнувшись, она выключила воду, надела халат, и пошла на кухню - курить.
  Как она могла его убить? Дракой вроде бы не пахло. Значит, она убила его спящего. Наверное, ножом. Нет, тогда диван был бы в крови. Место действия - кухня или ванная, - в комнате слишком много вещей, с которых невозможно смыть кровь.
  Это могло быть поздно вечером. После того, как он отказался с ней спать. Почему, интересно, она скрыла этот мотив от Веры?
  Она заманила Диму в ванную или на кухню. Поводов придумать можно миллион. И ударила его ножом.
  Марина открыла кухонный шкаф, посмотрела - ножи были на месте. А где они должны быть? Она взяла один из ножей и внимательно его рассмотрела. Вроде бы ничего подозрительного.
  "Я схожу с ума", - подумала Марина, но остановиться не могла. Она пошла в ванную и стала внимательно осматривать стены и пол. Не найдя ничего особенного, присела на корточки. Взгляд ее наткнулся на небольшое бурое пятно возле плинтуса. Марина послюнявила палец, потерла пятно - это была кровь. Сердце бешено заколотилось. Но эта кровь вполне могла быть той, что недавно капала из ее носа.
  Она пошла на кухню и там методично обследовала шкафы, столы, табуретки. Спрашивала себя: "Какого черта я здесь ищу?", но продолжала ползать на четвереньках по полу. Опять вернулась в ванную. Узнать, что скрывается под ванной, было сложно - она была заделана кафелем, а заглянуть в небольшое окошечко, оставленное для технических нужд, мешала раковина. Марина попыталась просунуть туда голову, но не увидела ничего кроме темноты. Она сходила на кухню за спичками и опять повторила попытку. Лежа на холодном полу в неудобной позе, она зажгла спичку и всмотрелась в темную глубину. Там, освещаемая слабым огоньком, лежала мертвенно белая кисть человеческой руки.
  Марина отпрянула и больно ударилась о раковину. Едва не потеряв сознание, и, не имея сил встать, пятясь, она выползла из ванной.
  Она сидела на полу в коридоре, прислонившись к стене, и скулила. От невозможности понять, что с ней произошло, от неизвестности, что теперь с ней будет, и, не имея понятия, что же делать сейчас. Она скулила без слез, как больное животное, оставленное без помощи, не знающее, откуда эта боль, и не умеющее с ней справиться.
  Ее вернула к жизни неудобная поза. Затекли ноги, заболела спина, и Марина решила встать. Как только она начала двигаться, появилось желание разделить с кем-нибудь свое непосильное бремя, и она позвонила Вере.
  Та долго не понимала, что произошло, потом не верила, потом успокаивала, как могла, хотя у самой заметно изменился голос.
  Вера приехала быстро и прямо в коридоре, не проходя в комнату, рассказала Марине, как все было. Пока она спала, к Диме пришли какие-то люди, которых он знал и поэтому впустил. Но, наверное, плохо знал, потому что они убили его и в каких-то ритуальных целях отрезали ему руку. Тело вынесли, дверь захлопнули. Все.
  Перекурили на кухне.
  - Может, позвонить в милицию? - Марина не могла себе представить, что она дотронется до руки, отрезанной от человека.
  - Они тебя и без руки уже хотели в тюрьму пристроить. А теперь, на радостях, пожизненное дадут.
  У Верки созрел план. Незамысловатый, но вполне приемлемый. Она собиралась достать руку из-под ванной, положить ее в пакет и закопать на пустыре под видом мертвого котенка. Никому не говорить о страшной находке и никогда о ней не вспоминать. Несмотря на то, что по плану Верка должна была проявлять смелость и отвагу, было заметно, что она старается держаться подальше от ванной.
  Начали искать приспособление, которым можно подцепить несчастную Димину руку. Остановились на щипцах для волос. Их после операции решили выбросить в мусоропровод.
  Марина выпросила у Веры право отсидеться в комнате, пока та достает руку и прячет ее в пакет. Ей пришлось долго трястись на диване в ожидании того момента, когда Вера избавит ее от этого кошмара.
  В конце концов, услышав, что ее преданная подруга вышла из ванной, она замерла.
  - Дура ты, Марина, неизлечимая. Зря на тебя Шлемович таблетки тратил, - Верка бросила в нее резиновую перчатку.
  Перчатка была замызганной, со следами налипшего цемента. Судя по всему, ее забыли под ванной строители во время последнего ремонта. Верка предложила не отступать от плана и в полночь торжественно похоронить находку на городском кладбище. Марина долго не могла поверить, что кошмар оказался блефом, и упросила Верку остаться у нее ночевать. До рассвета они пугали друг друга страшными историями, визжали, когда заходили в ванную, довели себя до изнеможения и уснули под утро.
  
  
  - Он что, не будет пить? - спросила Акула, немолодая рыхлая женщина со следами побоев на лице. Акула называла себя Анжеликой и уверяла, что в паспорте так и было написано. Ей не верили, приклеили погоняло - Акулина. Это уже потом сократили до Акулы.
  - Валер, ты спишь? Спит он, - объявил Сидор и разлил спирт только бодрствующим.
  Каждый разбавил крепкую жидкость водой из мятой пластиковой бутылки по своему вкусу и усмотрению. Выпили.
  - А это что такое? - спросил Ванька, взяв с тарелки какое-то подобие котлеты.
  - Какая разница? - с философским выражением лица сказал Сидор. - Ешь, не думай.
  Ванька сопротивлялся. Несмотря на собачью жизнь, он умудрился сохранить брезгливость и разборчивость в еде. Положил назад не вызвавший доверия кусок, выловил из общей кучи помидор, закусил им и продолжил тему:
  - А чего он спит-то? Я пришел когда еще? Он уже спал.
  Акула, не переставая жевать, в одной руке колбаса, в другой хлеб, подошла к спящему:
  - Валера, Валера! Проснись!
  Валера не отзывался, и Акула, запихав себе в рот и хлеб, и колбасу, принялась обеими руками трясти спящего за плечо. Тот не просыпался, и тогда она стала хлопать его по щекам:
  - Ребята, да он помер! - с набитым ртом сообщила она новость.
  - Чего мелешь, дура! - испугался Сидор.
  - Пощупайте его - он ледяной, - и, сглотнув, начала причитать. - Валера, Валера, что же ты наделал, зачем же ты умер и нам ничего не сказал? Не простился.
  Оторопевшие мужчины какое-то время сидели в недоумении. Валеру было жаль. Нежадный был мужик. В свое время, когда был при деньгах, никого не обидел.
  Спохватились - спирт-то не допили. Решили помянуть усопшего. Как положено, поговорили о новопреставленном:
  - Он еще вчера ночью не спал, жаловался: желудок болит. - Вспомнил Сидор.
  - Может, он с утра мертвый лежит? - предположил Ванька.
  - Нет, - успокоил его Сидор. - Он утром опохмелялся.
  Опьянели, увлеклись разговорами и забыли обо всем. Сидор чуть не подрался с Акулой. Ванька разнял. У Акулы была опасная слабость - она любила подраться, по этой причине с нее не сходили синяки. Ее пугали:
  - Пришибет тебя кто-нибудь, допрыгаешься.
  Акула с пониманием относилась к предупреждениям, но, выпив, не могла отказать себе в удовольствии.
  О покойнике вспомнили, когда собрались укладываться на ночь. Акула, недовольная тем, что не состоялась драка с Сидором, спросила зло:
  - Мы что теперь, с мертвецом будем спать?
  Спохватились. Покумекав, решили сначала обыскать покойника и изъять ценности, а потом вытащить тело на улицу поближе к автобусной остановке, чтоб сразу обнаружили и прибрали.
  По карманам шарил Сидор. Акула с Ванькой все это время держались в сторонке. Ничего впечатляющего не нашлось. Паспорт и две мятые десятки. Паспорт был затертый и грязный. Сидор, посмотрев на фотографию, сделал открытие:
  - А паспорт-то не его!
  Акула с Ванькой выступили в роли экспертов:
  - Да нет, - почти хором сделали они вывод. - Это Валера. Его паспорт. Просто он тут лицом худой.
  - Разъелся в бомжах-то, - наконец, и Сидор узнал друга.
  - Валерий Петрович Пушанин, - прочитала по слогам Акула. - Смотрите, он родился на Кипре!
  - Да ты что! - Ванька выхватил у нее паспорт, но быстро разочаровался. - Дура ты, Акулина. Кимры - это город такой.
  - Дай сюда, - Сидор взял паспорт, еще раз внимательно его посмотрел и положил его себе в карман.
  - Зачем он тебе? - удивился Ванька.
  - А ему зачем?
  - Мало ли. Может, родня какая найдется. Все не безымянный покойник будет.
  - Что-то родня его больно не искала. Живой был не нужен, а мертвый для чего? В мавзолей класть? - было уже ясно, что Сидор не расстанется с паспортом.
  - А тебе он зачем? Паспорт-то уж старый, недействительный, - привел Ванька последний аргумент.
  - Ничего, пусть недействительный. Сгодится. Лучше, чем никакого.
  Пока ждали глубокой ночи, чтобы вынести покойника из подвала, Акулине пришла в голову идея умыть умершего. Пока она протирала Валере лицо мокрой тряпкой, Ванька нашел мятый листок бумаги, расправил его и написал: "Валерий Петрович Пушанин, год рождения 1964. Бомж". Преодолевая брезгливость, он положил записку во внутренний карман куртки мертвеца.
  
  
  Гром среди ясного неба прогремел, когда папа сообщил Марине, что его друг готов принять ее на работу. Мало того, он уже назначил ей встречу на сегодня, а именно, - на конец рабочего дня. Папа говорил, что его старый друг Владимир Иванович - Марина должна его помнить - очень хороший человек и замечательный предприниматель. Предприятие у него развивающееся и перспективное, ориентировано на внешний рынок, и Марина сможет там реализоваться.
  Марина совершенно не помнила никакого Владимира Ивановича, ей было наплевать на внешний рынок, и она искренне не хотела реализовываться. Она хотела ждать Диму, не выходя из своей квартиры, а безрадостная перспектива ежедневно прозябать в офисе, среди незнакомых людей, наводила на нее тоску.
  Не поинтересовавшись ни новыми обязанностями, ни размером заработной платы, она, обещав быть вовремя, обреченно записала адрес.
  Старый друг отца оказался вполне молодым и крайне любознательным дядькой. Он угостил ее кофе, бутербродами и яблоками. Спросил, чем она занимается по вечерам, контролируют ли ее личную жизнь родители, есть ли у нее сердечный друг, так и сказал "сердечный друг". Пообещал, что скоро она выйдет замуж - его фирма гарантирует. Стало ясно, что кровь из нее здесь пить не будут и особыми делами не завалят.
  Владимир Иванович предложил не просто работу, а выбор. По своему желанию она могла стать хоть референтом, хоть менеджером по продажам, вплоть до сетевого администратора. Но поскольку Марина не планировала гореть корпоративным огнем, из всего предложенного выбрала, на ее взгляд, наименее творческую работу кадровика, в смутной надежде общаться с будущими коллегами только в момент их приема на работу.
  Он сильно удивился, а когда выяснил причину, взялся хохотать, позвал какую-то женщину с высокой прической и ее понуждал разделить его веселье. Женщина натянуто смеялась и смотрела на Марину, как на дуру. В конце концов, Владимир Иванович предложил выйти завтра на работу и непосредственно на рабочем месте определить, что ей по вкусу. Марина начала мямлить какую-то чушь о неотложных делах, и он, быстро сообразив, чего от него хотят, дал ей недельку-другую погулять - не горит. Облегченно вздохнув, она попрощалась.
  Она ехала в троллейбусе и представляла, как она будет сидеть за столом с раннего утра до позднего вечера и заполнять бесконечные, однообразные бумаги. Изо дня в день, из года в год. И когда поймет, что эти бумажки и есть смысл всей ее жизни, именно в этот момент ей скажут: "Марина Евгеньевна, дорогая, не пора ли вам пойти на пенсию? Мы вам и подарок приготовили - аппарат для измерения давления".
  Марина глянула в окно, и у нее отвисла челюсть - в начинающихся сумерках выросли совершенно незнакомые ей кварталы. Ее громкое недоумение нашло отклик у добрых пассажиров, и те объяснили, что едет она правильным маршрутом, но, увы, совершенно в другую сторону.
  Начинало темнеть, когда она дошла до своего дома.
  У дверей ее квартиры на корточках сидел мальчишка лет двенадцати. Марина засомневалась, стоит ли на глазах у него рыться в сумочке в поиске ключа. От греха подальше она решила потянуть время и нажала кнопку звонка.
  Мальчишка заговорил.
  - Ты - Марина? - спросил он, поднимаясь.
  - Да, а ты кто?
  - Конь в пальто. Я тебя целый час жду.
  - Вообще-то, со взрослыми разговаривают на вы, - урезонила его Марина.
  - А ты взрослая?
  Она задумалась:
  - Полагаю, что да, - и чтобы замять тему, спросила. - Я тебе зачем?
  - Ты мне деньги должна.
  Марина вдавила пальцы в сумочку.
  - Я пока тебя ждал, полтинник проел.
  - А чего ждал-то?
  - Я тебе записку принес, а деньги проел.
  - Так, значит, это ты мне должен?
  - Деньги дали не тебе, а мне за доставку. В общем, с тебя полтинник, - он вытащил из кармана конверт и протянул Марине.
  У Марины запрыгало сердце. Кто это мог быть, кроме Димы? Она сдерживалась изо всех сил, чтобы не развалиться на части на глазах у ребенка.
  - Полтинник - это круто, хватит с тебя и стольника, - от волнения Марина решила, что пацан требует полтысячи. Она вытащила из кошелька сторублевку, и юный почтальон горохом посыпался вниз по лестнице.
  Какое-то время она просто не могла войти в квартиру, потому что не в состоянии была выпустить конверт из рук. Стоило ей развернуть дорогой листок, как из глаз сразу полились слезы, и сквозь них она читала:
  "Дорогая Марина!
  Я не могу тебе позвонить - боюсь, что ты бросишь трубку. Я не могу прийти - боюсь, что захлопнешь передо мной дверь. Не знаю, что сказать в свое оправдание. Прости меня. Всю неделю с шести до семи вечера я буду ждать тебя в баре "Арктур". Дай мне шанс". И подпись.
  Черт побери, время уже девять!
  Весь вечер она думала о том, что скажет Диме при встрече. Она искала слова, которые могли бы выразить то, что она пережила за это время, слова, способные убедить Диму в ее преданности и любви. И только ночью, когда уже легла спать, ее осенило - все ее беды оттого, что она вечно не может сдвинуться с мертвой точки, имя которой - она сама. Завтра она встретится с человеком, который был женат, скрывал это от нее, исчез, не давал о себе знать, и вот сейчас у него появились какие-то причины восстановить с ней отношения. А она планирует наградить его рассказами о том, как она его любит, как по нему скучала, словно он возвращается с войны.
  Кто он, этот Дима, - такой обаятельный, милый, добрый и все понимающий, нежный и открытый? Такой открытый, что скрыл собственную жену. Понимал, наверное, все понимающий, что с ней будет после его исчезновения, и почти месяц не давал о себе знать. Что за поэзу он ей написал? С чего это он взял, что она бросит трубку?
  Не о себе ей надо рассказы сочинять, а готовить пристрастный допрос. Почему скрывал, что женат? Почему не звонил? Почему, собственно, исчез? Что изменилось сейчас? И так далее, без остановки. И с мыслью, что завтра она не только все узнает, но и начнет новую жизнь, Марина уснула.
  Весь день она провела в парикмахерской. Ее красили, стригли, сушили ей волосы, обтачивали ногти. Ей было все равно, как ее постригут, какой цвет лака будет на ее ногтях. Кто-то посторонний принимал за нее решения, избавлял ее от мук выбора, проявлял заботу о ней. Марина дремала с открытыми глазами без единой мысли в голове и только когда увидела себя преображенную в зеркале, испытала радостное возбуждение.
  Она неслась на такси к бару "Арктур", как Золушка на свой первый бал. Когда-то давно, в прежней жизни, они с Димой были в этом баре, и она представляла, как он сидит сейчас за тем же столиком. В холле Марина остановилась перед зеркалом. Не для того, чтобы увидеть собственное отражение, а чтобы успокоить сердцебиение.
  Войдя в зал, она обвела глазами ресторанный полумрак и, не увидев Диму, села за свободный столик. Посмотрела на часы - было шесть минут седьмого. Сердце опять стало набирать обороты. Дима никогда не опаздывал, это что, злая шутка? Она опять осмотрела зал. Интересный молодой человек помахал ей цветами. Она отвернулась.
  Через минуту она увидела эти цветы у себя под носом. Подняв глаза, Марина поняла, что интересный молодой человек никто иной, как Шамиль. Он сиял и настойчиво предлагал ей букет.
  - Рад тебя видеть.
  Марина тоже была рада. Пусть хоть Шамиль. Во всяком случае, она не будет сидеть здесь в одиночестве и ждать, как овца на закланье.
  - Я тебя сразу не узнала, - сказала Марина, рассматривая Шамиля. Он коротко постригся, отпустил трехдневную щетину и выглядел, как мачо. - У тебя такой вид... Хотя тебе идет. Тебе, наверное, все идет?
  - Не думал об этом.
  - Отца моего давно видел?
  - Да, давно. Я уезжал.
  - Отдыхать или по работе?
  - Работа, конечно, я не знаю, что такое отдых. Может, сделаем заказ?
  - А ты что, уже никого не ждешь? Эти цветы, - Марина потрогала хризантемы, - они ведь кому-то предназначались?
  - Только тебе.
  - О-о-о, ты такой предусмотрительный? - Ей было лень опровергать откровенную ложь.
  Шамиль молчал.
  - У тебя личная драма? - проявила она сочувствие.
  - Можно назвать и так.
  - Я не верю. У тебя не может быть личной драмы. Таких, как ты, женщины не бросают, - Марина посмотрела на свой телефон - двадцать минут седьмого. Чуда не произойдет, ждать Диму бессмысленно.
  - Почему?
  - Потому. Красавец, образованный, не бедный. Женщина, которая тебя бросила, - это мутант, не стоит о ней горевать.
  - Ты в своем амплуа.
  - Откуда ты знаешь, какое у меня амплуа?
  Шамиль уклонился от ответа и раскрыл меню.
  - Что будешь пить? - спросил он как-то уж очень по-домашнему.
  Марине захотелось разрушить нарождающуюся идиллию, и она, приблизив к нему лицо, очень многозначительно спросила:
  - А ты что будешь пить?
  Он покраснел. Официант принес заказ и, следуя невидимым указаниям, налил ей в бокал вина, а Шамилю минеральной воды.
  - Спасибо, что пришла, - Шамиль сказал это, как тост.
  - Что ты имеешь в виду? - она посмотрела на него как на привидение.
  - Вчера я тебя ждал до восьми вечера, думал, уже не придешь никогда.
  Марина почувствовала, как все у нее опускается - плечи, руки, лицо. Как обвисает прическа, сползает губная помада. Дура, дура, везде ей мерещится Дима, то руки, то письма. С чего она взяла, что это его письмо? Что там была за подпись? Шелехов? Шамиль? Она даже толком ее не рассматривала. Хочу, чтобы это был Дима и все! А вот и фиг!
  Сначала ей хотелось себя убить, а потом стало казаться, что она умерла.
  Было далеко за полночь, когда довольный Шамиль нес к себе в гнездо добычу. Лифт не работал, гнездо было на одиннадцатом этаже, а добыча спала пьяным сном.
  
  Утром Марина ненавидела себя за то, что не ушла сразу, как проснулась. Теперь то, что вполне могло быть галлюцинацией, превращалось в свершившийся факт, убивающий наповал своей достоверностью - она переспала с Шамилем и продолжает лежать в его постели. Она пьет кофе, который он ей принес, прикуривает от его зажигалки и собирается принять душ в его ванной.
  Шамиль готовил завтрак на кухне и время от времени выныривал оттуда выяснить, не нуждается ли в чем-нибудь его добровольная пленница. А Марина думала о тех счастливых женщинах, которые выходят замуж без любви. Они могут заниматься наукой, искусством, собой, чем угодно, не растрачивая себя на ревность и сомнения. Их не съедают неутолимые желания. Не пришел суженый с работы вовремя - ну и что? Не ночевал дома - красота! Не уделяет ей внимания - слава богу. Может быть, Шамиль - это шанс? Не в смысле выйти за него замуж, а как намек на возможность изменить себя и свою жизнь. Не искать любви и не ждать у моря погоды.
  Шамиль довез ее до дома в своей красивой машине и взял с нее обещание, что эта встреча не последняя.
  Еще в машине Марина получила СМС от Верки, о том, что ее разыскивает милиция и номер телефона, по которому следует позвонить. Ее нисколько не взволновало это сообщение. Безразличие, овладевшее ей с утра, накрыло ее с головой. Марине было все равно - тюрьма, так тюрьма.
  Войдя в свою квартиру, она полила цветок, буйно колосившийся на подоконнике, с чувством, словно последнюю, закурила сигарету и немного погодя, набрала номер телефона. Оказалось, что ее не собираются арестовывать. Спросили, сможет ли она через час подъехать к зданию судебно-медицинской экспертизы. Приободрившись, она спросила: "для чего?", на что ей будничным голосом ответили: "опознать труп".
  Марина аккуратно положила телефонную трубку, прошла в комнату и легла на диван. Она ничего не чувствовала: ни боли, ни страха, ни горечи. Казалось, что из нее вытряхнули все внутренности, включая мозг и душу. В положенное время она встала с дивана и вышла из дома. Не видя ничего вокруг, она, тем не менее, доехала до нужной остановки. У ворот судмедэкспертизы ее ждал уже знакомый ей бесцветный Сережа. Он разговаривал по телефону и знаками попросил ее остановиться.
  Именно сейчас, когда она устала ждать, потеряла над собой контроль и чувствует себя последней свиньей, именно в этот момент она должна опознавать труп своего любимого. Вместо убитой горем женщины к его холодному телу подползет лицемерная змея, предательница, только что выскочившая из чужой постели. Она обдаст его мертвое чело перегаром французского коньяка и скажет...
  Марина недодумала, что именно она скажет, - Сергей взял ее за локоть и повел к зданию морга. Когда она вошла внутрь длинного коридора, облицованного кафелем, липкий, тошнотворно-сладкий запах смерти затмил угрызения совести. У нее закружилась голова, и она держалась за Сергея, как за последнюю надежду выйти отсюда. Коридор кончился, и Сергей провел ее в помещение, по периметру которого стояли стеллажи. На них лежали накрытые больничными клеенками мертвые тела, а в центре стоял широкий металлический стол, и мужик в клеенчатом зеленом фартуке укладывал шланги. Все напоминало мясной отдел рынка.
  - Здорово, Михалыч, мы пришли своего посмотреть.
  Сергей поздоровался с Михалычем за руку, для чего тому пришлось снять резиновую перчатку.
  - Соскучились? - служащий этого жуткого места подошел к стеллажу. Марину уже не держали ноги. Михалыч отогнул клеенку, и она увидела большое, словно раздувшееся, немолодое лицо с седой щетиной, седыми же спутанными волосами. Его тощие плечи и худая шея словно принадлежали другому человеку.
  - Кто это? - Марина посмотрела на Сергея, словно это он подменил Диму.
  - Валерий Петрович Пушанин, - он сказал это таким тоном, словно речь шла об ее двоюродном дяде.
  - Я его не знаю. Кто он? - спросила она шепотом.
  - Бомж, - просто ответил Сережа.
  - Причем здесь я?
  - Быть может, ты когда-нибудь его видела?
  - Нет, никогда, - в этом Марина не сомневалась.
  - Подумай, может, когда подходил на улице?
  Видимо, этот бомж что-то значил. Она заставила себя всмотреться в лицо покойника.
  - Нет, а почему, почему он?
  - У него в куртке нашли визитную карточку твоего Шелехова.
  - Как это? Что это значит?
  - Алексей Михалыч, покажи куртку.
  Михалыч повел их в другое помещение, Марина прониклась к нему благодарностью. Теперь уже никакая сила, никакие приговоры и указы не заставят ее вернуться к мертвецам.
  Куртку она узнала сразу. Несмотря на то, что она была грязнее грязи. Это была летняя ветровка, которую Дима иногда надевал по вечерам.
  - Это Димина куртка. Он его убил?
  - Кто кого? - Сережа записывал что-то в блокнот.
  - Этот Пушанин - Диму.
  - Вряд ли.
  - А от чего он умер? Его Дима убил? То есть я хотела спросить, его убили?
  - Нет, он умер от прободной язвы. Хотя мог умереть от туберкулеза или от почек. Скорей всего, он украл у твоего Шелехова деньги и вещи.
  Они попрощались с Михалычем и пошли прочь. Когда до свежего воздуха оставалось лишь несколько метров коридора, в проеме показался силуэт человека, и Марина, взвизгнув, вцепилась в Сергея ногтями так, что тот тоже вскрикнул.
  - Что-то ты бледная, - сказал он, когда они оказались на улице. Его лицо выражало совершенно искреннюю заботу.
  - Извини, но я первый раз в морге.
  - Тебе еще повезло, что никого не вскрывали.
  - Господи, пронеси.
  - Тебя проводить?
  - Спасибо, доберусь.
  Они простились. Отъехав подальше от этого места на первом подъехавшем автобусе, Марина вышла на приглянувшейся остановке. Только теперь она могла дышать полной грудью. Но запах остался с ней. Казалось, он заполнил ее изнутри и пропитал снаружи. Она закурила. У сигареты был сладковатый трупный привкус. Марина выбросила ее. Домой она не хотела ехать категорически. Позвонила Светке.
  Долго соображала, где она оказалась и как отсюда попасть в Светкин район. Задача оказалась непосильной, и она взяла такси.
  В машине Марина думала о том, что бы с ней было, если бы на полке морга лежал не этот старик, а мертвый Дима. Волновал бы ее тогда этот запах? Упала бы она без чувств на кафельный пол, с которого ежедневно шлангами смывают кровь, или устояла бы на ногах? Смогла бы она поцеловать мертвые Димины губы? Смогла - это не вопрос. Хотела бы поцеловать?
  А этот несчастный бомж. Лежит на казенных досках, ждет, может, кто-нибудь, кто знал его в этой жизни, придет проститься с ним. А пришла она, Марина. "Кто такой? Почему не Дима?". Дура.
  Она стала вспоминать, может, действительно Дима встречался с этим бомжом. Может, она видела этого старика в другом обличье - напомаженного, отглаженного и поэтому не может вспомнить.
  Начали всплывать какие-то лица. В "Сириусе", когда они уже собирались домой, и Дима подошел к барной стойке, чтобы купить ей сигареты, к нему подошел какой-то человек. Ей не было слышно, о чем они говорили, но было заметно, что Дима разозлился, и тот человек быстро ушел. Тогда ей показалось, что они знакомы. Она спросила Диму, кто это был, но он недоуменно пожал плечами.
  Но тот человек совсем не похож на покойного бомжа, он больше похож на Шамиля!
  Теперь еще и Шамиль. Как быть с ним? Продолжать или прекратить? Марина не знала и не хотела знать.
  
  Светкина свадьба была уже не за горами и Марина спохватилась, что ей надо позаботиться о подарке. В процессе телефонных переговоров она выяснила, что все уже решено. Они втроем, плюс Людочкин Валера, подарят молодой паре пылесос. Пылесос уже выбрали. Осталось собрать деньги и напрячь Валеру, который понесет нелегкий дар на свадебное торжество.
  Марина заскучала. Ей хотелось подарить Светке что-то личное, и она отправилась слоняться по магазинам. Погода была хорошая, и, хотя ноги уже отказывали, Марина прошла весь намеченный маршрут. Результатом большого шопинга стала маленькая коробочка, в которой лежала мнимая драгоценность - колье из разряда бижутерии.
  Довольная, придя домой, сразу примерила колье и похвалила себя за выбор. Светке точно понравится. Она раскрыла шкаф, чтобы заранее определить, в чем пойти на свадьбу, но это полезное мероприятие прервал телефонный звонок. Нежный, почти детский голос робко спросил:
  - Здравствуйте, вы Марина?
  - Да.
  - Я Галя.
  - И что? - Марина почувствовала волнение: что-то подсказывало ей, что эта Галя звонила неспроста.
  - Я - Галя, жена Дмитрия.
  Марина не могла вымолвить ни слова и едва удерживала потяжелевшую трубку телефона.
  - Мне очень нужно с вами встретиться.
  Преодолев спазм в горле, Марина спросила:
  - Зачем?
  - Это важно. Я не собираюсь доставлять вам неприятности. Давайте встретимся, где вам удобно. Это ненадолго.
  Если бы в ее голосе звучала обида, гнев или любопытство, но голос был таким горестным, что Марина сразу сдалась и пригласила Галю к себе.
  И тут же начала метаться по квартире, сметать со стульев майки, юбки и полотенца, расталкивать по шкафам бесконечные коробки, журналы, квитанции, расчески - весь этот хлам, который непостижимым образом размножается на подоконниках, журнальных столах и комодах. Переоделась в приличную кофточку и брюки, сняла и спрятала в мусорном ведре разваливающиеся тапочки, надела босоножки. Посмотрела на себя в зеркало, хотела подкраситься, но передумала и села у кухонного окна.
  Она курила, и удивлялась себе. Какого черта она поддалась на провокацию? Ну, хорошо, пожалела. Зачем приглашать к себе? Почему не назначить встречу на нейтральной территории? Сейчас сюда вломится бабища, килограммов под сто и даст ей кулаком промеж глаз. Лежи, Марина, без сознания и без помощи, хоть всю оставшуюся жизнь, дай бог, недолго тебе осталось. Или какая-нибудь истеричная девица с серной кислотой за пазухой. Даже если без крайностей, просто явится сюда уверенная в себе мадам и, на правах хозяйки, будет отчитывать ее, как барыня провинившуюся горничную.
  Марина торчала у окна в надежде угадать, кто из входящих в подъезд окажется женой ее любовника. Но никто подходящий не входил. Вошла тетя Тамара и ее муж, который всегда говорил, словно оправдывался: "Мы с Тамарой ходим парой". Следом за ними вошел мальчик, сын новых жильцов с могучим ротвейлером, потом девочка, потом никого. А потом раздался звонок.
  Недоумевая, кто это мог быть, Марина открыла дверь. На пороге стояла совсем юная девушка в светлом плаще, такая юная, что бледное лицо и красноватые припухшие глаза ее не портили.
  - Вы ко мне? - она не могла поверить, что этот полупрозрачный ребенок и есть жена Димы.
  - Вы Марина? - голос такой же несчастный как по телефону.
  Марина согласилась, что она - это она, и предложила ей снять плащ. Гостья послушалась, а Марина, зачарованная, смотрела на нее, как на музейную статуэтку. Она передумала приглашать ее в комнату и провела на кухню, где немедленно закурила. Галя устроилась на табуретке между столом и холодильником, а она смотрела на ее стройные ноги, на изящную, без единого изъяна шею, и чувствовала, что стареет на глазах. Стало грустно и захотелось плакать, но заплакала Галя. Марина не решилась ее утешать и просто ждала, когда она успокоится.
  - Простите меня, я врываюсь к вам, но мне надо уезжать, а вы... Вы, может быть, знаете что-нибудь, что может... Я не знаю... Он же с вами... и вы должны знать..., - она опять заплакала и закрыла лицо руками.
  - У вас есть дети?
  Галя, не отрывая ладоней от лица, отрицательно покачала головой.
  - А вы давно женаты? - Марина задавала вопросы и чувствовала себя палачом.
  - Мы не были женаты, - Галя отняла руки от лица и подняла на Марину свои прозрачные глаза.
  Марина не поверила ушам.
  - Как? Как это может быть?
  - У нас был гражданский брак. Мы хотели венчаться, - Галя утирала слезы бумажными салфетками, которых у нее было в изобилии в сумочке, - видно, ей часто приходилось плакать.
  - Но, - Марина не знала, как спросить, - а почему он приехал сюда?
  - У нас ему негде было работать. Комбинат сгорел, а больше серьезных предприятий у нас нет. Тогда многие уехали. Кто на Север, кто куда, - Галя понемногу успокаивалась.
  - Что значит - сгорел?
  - Был пожар. Знаете, как у нас. Вечно что-нибудь не так.
  - А почему вы не приехали вместе? - Марине хотелось найти трещину в их крепкой гражданской семье.
  - Я учусь в институте.
  - Можно же было учиться заочно.
  - Не знаю, мне кажется, он не хотел, чтобы я жила среди чужих.
  - Что значит - чужих? - не поняла Марина.
  - Ну... не знаю, не дома.
  Марина уже не знала, что думать и о чем спрашивать, и решила предложить ей чаю.
  Галя согласилась. И пока пила чай, рассказала, как они познакомились с Димой, как он сразу предложил ей выйти за него замуж. Она училась в институте на третьем курсе, сейчас вот никак не начнет четвертый. И потом, когда он приехал сюда, то сразу начал неплохо зарабатывать, и они собирались купить что-нибудь серьезное - новую машину или дом. Он присылал деньги, приезжал. Все было хорошо.
  - А когда стало плохо?
  - У него не отвечал телефон. Потом я звонила ему на работу, его не было. И я приехала.
  - Куда? То есть я хотела спросить, где вы остановились?
  - Он снимал квартиру, и я поехала туда. Там никого не было. Я живу в гостинице.
  - Это, наверное, дорого?
  - Да, но деньги у меня есть, пока. Вы знаете, мне казалось, что он очень меня любил. Я не понимаю... Мне сказали, что есть вы и что..., - она не могла подобрать слова. - Вы с ним были?... Я не знаю, как спросить. Он с вами... Он вас любил? - она посмотрела на Марину, и ей стало ясно, зачем она пришла.
  Эта Галя надеется услышать, что тот, кого она любила, не изменил ей, и, кроме нее, никого и никогда не любил. И тогда она сможет уехать в свой городок, где нет чужих, и счастливо жить. Какая разница, где находится ее суженый, - в другом городе, в другой стране или на том свете, если она знает главное, - он любит только ее.
  Марина была в смятении. Сказать "да" - означало больно ударить эту девушку, а может, и нажить себе врага. Сказать "нет"? Казалось, что стоит произнести это вслух, как не останется даже слабой надежды, что она хотя бы короткое время была любимой.
  - Нет, что вы. Мы были просто добрыми знакомыми.
  Марина смотрела в окно на удаляющуюся фигурку своей нечаянной гостьи и пыталась понять, почему она решила, что эта девушка - ангел? Маленькая и с виду беспомощная красавица сначала подавила ее волю, а потом очень трогательно ограбила ее, и сейчас уносит в кармане своего светлого плаща то, что составляло для Марины смысл ее жизни - ее любовь.
  
  Шамиль очень настойчиво приглашал вместе уехать на уикенд куда подальше. Марина упиралась до последнего и, когда уже почти сдалась, вспомнила, что ни о каком уикенде речи не может быть - в эти выходные Светкина свадьба.
  Сделав вид, что не поняла его намеков на то, что он может составить ей пару, она обещала позвонить, если он вдруг ей понадобится.
  Весь день она собиралась выйти из дома, чтобы попасть в парикмахерскую. Без конца звонили Верка и Людочка, спрашивали ее: чем занята? У них, в отличие от нее, не было минутки свободной. В конце концов, стало ясно, что можно сидеть дома с чистой совестью - уже слишком поздно.
  Верка известила, что Светку будут выкупать Вовкины друзья, а они - Светкины подруги - должны ее выгодно продать, и для этого надо прийти раньше. Надо, так надо. И Марина начала готовить себя к завтрашнему дню.
  Ночью ее разбудил сон. Она пыталась его вспомнить, но сон ускользнул, оставив вместо себя неясное, но волнующее ощущение.
  Уснуть снова не получилось. Было досадно - ведь завтра не самый легкий день, и впридачу не мешало бы хорошо выглядеть. Но сон не шел, и Марина отдалась воспоминаниям.
  Вспомнился силуэт Димы в темноте двора, когда он ждал ее, застрявшую допоздна у своих бывших одноклассников. Она встретила их случайно, и они увезли ее на своей новой "Тойоте". Вечером она рвалась домой, к Диме, но Лена с Виталиком не отпускали ее. Она звонила ему, обещала прийти через час, потом через полчаса и так далее. А потом она испугалась. Ей показалось, что он ей не верит, и тогда она, не слушая уговоров, помчалась домой. Он ждал ее во дворе, сказал, что волновался, но его лицо было спокойным, а голос, отчитывающий ее за задержку, ровным. Может, он испытывал к ней не любовь, а безразличие? Ведь он ее даже не ревновал. Хотя к кому, собственно, ревновать? К Верке?
  Но ведь откуда-то появилось чувство, что это на всю жизнь. Что-то было. Может быть, секс? Был секс, и казалось, что есть что-то еще. А ничего и не было.
  Нет. Было. Он ее чувствовал. Понимал. Всегда знал, о чем она думает. Бессмысленно было притворяться веселой, если грустно. Ни к чему прятать обиды. Не надо было играть. Он знал о ней все. На это она и купилась.
  Уезжал в свои "командировки" - она даже не скучала и не ждала - так была уверена, что прилетит к ней на крыльях любви день в день и час в час. И пока он лелеял где-то там свою жену, она наводила чистоту в квартире, готовила по трехэтажным рецептам что-то малосъедобное, маникюр-педикюр - это само собой. Чтобы когда приедет, уже не отвлекаться на пустяки. И не отвлекалась. Ни на пустяки, ни на что.
  
  Втроем они встретились у Светкиного подъезда. Валера с пылесосом должен был приехать непосредственно к свадебному пиру.
  Светка была неузнаваема. Волосы выкрашены в золотистый цвет, вместо пышной шевелюры - маленькая прическа, нежное кремовое платье, парчовые туфельки. Даже лицо было другим. Визажист отказался идти у нее на поводу и нарисовал на Светке лик непорочной девы.
  Все восхитились.
  - А Вован-то тебя узнает? - шепотом спросила Верка.
  - Уже без разницы, - Светка была настроена оптимистически, - Люда, Вера, Марина, - объявила она неподобающим для невесты зычным голосом, таким образом познакомив с ними своих родственников. Родственников представлять не стала, видимо, не хотела опаздывать на собственную свадьбу.
  Две полных женщины в мерцающих платьях со знанием дела отдавали наказы. И Людочка, и Марина незаметно отстранились, и наказам внимала одна Верка.
  Залетели две запыхавшиеся девчонки:
  - Приехали!
  Марину вместе с толпой вынесло на лестничную площадку. Лифт партиями доставлял друзей жениха, каждый из которых весил не меньше ста килограммов. На площадке стало тесновато, шум стоял, словно на птичьем базаре. В конце концов, что-то там сформировалось и ей стало слышно, что Верка начала торг.
  - Покупайте билеты. Один билет сто долларов. Обилечивайтесь, граждане! Хотите невесту посмотреть - покупайте билеты. Зайцем не получится.
  Друзья Вована явно не привыкли стоять в очередях. Они напирали, делая ставку на свою немалую массу. Вместо того, чтобы с шутками-прибаутками продавать свою подругу, Марина оказалась среди слоноподобных покупателей, причем в самой их гуще, и ей не было видно ничего, кроме бескрайней спины в сером пиджаке. Она трепыхалась, надеясь вывернуться из толпы, но силы были неравны. Единственное, что связывало ее с реальностью, - Веркин голос.
  - Что ты мне даешь? Я что, сто долларов от ста рублей не отличу?
  Марине уже казалось, что могучие спины и плечи, окружившие ее плотным кольцом, навсегда лишили ее возможности увидеть белый свет. Она попробовала закрыть глаза и поняла, что так легко потерять сознание. Наконец, сделка состоялась, и жених со своими друзьями-гигантами получил доступ в квартиру. Схлынув, они оставили после себя заметно помятую Марину и девочку лет десяти. Марина пришла в ужас, что ребенок пережил такую давку, но, судя по всему, девочка была в восторге.
  В ЗАГСе с Мариной случилось неожиданное. Когда дама, в служебные обязанности которой входит напутственное слово молодым, начала говорить свои заученные слова, у Марины потекли слезы. Окончания церемонии она уже не видела - рыдала в туалете.
  Успокоившись, она села на подоконник и закурила. Что это было? Ее так тронула речь регистраторши? Или это какой-нибудь истерический приступ на почве недосыпа? Может, дело в Светке? Она настолько не похожа на себя, обычную, что кажется уже никогда не будет прежней. А может, и не кажется. Ведь она вышла замуж. Теперь у нее своя отдельная семья, и любое общение с ней будет с оглядкой на Вована. "Приходи Света, чаю попьем" - "Не знаю, как Вован". Марина судорожно вздохнула.
  Вован тоже. Стоит нарядный, лыбится. Весь как на ладони. Куда ему, простодушному, до Димы - остроумного, элегантного, чувственного. Зато всем понятно, кто такой Вован, и всем ясно, чего от него ждать.
  Чужое счастье оказалось таким настоящим, что у Марины опять потекли слезы. Холодной водой она смыла с лица остатки косметики, высморкалась и заставила себя успокоиться.
  Когда она вышла из туалета, все ту же проникновенную речь слушала совсем другая пара.
  Выбежав на улицу, Марина не увидела ни одного знакомого лица и ни одной знакомой машины. Позвонила Людочке, Верке - телефоны не отвечали. Наверняка, просто не слышат.
  Где этот кирпичный завод, тем более, его столовая, Марина не знала. Денег в сумочке - от силы на пачку сигарет. Ехать к Светке домой? Вряд ли там кто-то сидит и ждет ее.
  Она была в панике. Еще раз повторила попытку дозвониться и с отвращением отметила, что заряд телефона с каждым безответным звонком уменьшается.
  Оставалось сидеть на асфальте и ждать момента, когда веселая компания затихнет, и ее звонок будет услышан. Подозревая, что такой момент может наступить не раньше, чем послезавтра, Марина скисла.
  Она ходила кругами вокруг дворца бракосочетаний, наблюдала за подъезжающими женихами и невестами. Пришла идея съездить к родителям, взять денег и заказать такси, но там никто не брал трубку. Позвонила отцу на сотовый. Они с мамой были за городом - в гостях на чьей-то даче.
  Все сложилось очень удачно для Шамиля.
  Он подъехал на своем "Лексусе", нарядный, надушенный. На заднем сиденье - роскошный букет цветов. Марина спросила:
  - Я надеюсь, это не мне?
  - На свадьбах цветы бывают только у невест, - поучительно ответил Шамиль и предложил покататься по городу, поискать свадебную процессию. Само собой, никого не нашли.
  Он взял курс на столовую. По дороге скромно делился своими успехами, выдвигал фантастические совместные проекты - поездки, перелеты, серфинги и боулинги. Марина, чтобы ничего не обещать, но соблюсти приличия, после каждого предложения говорила: "О-о-о!".
  К столовой подъехали с небольшим отрывом от виновников торжества. Все, включая молодоженов, топтались у входа и не торопились за свадебные столы. Они вышли из машины. Шамиль вручил цветы Светке, пожал Вовану руку и получил приглашение. Марина разозлилась. Надо быть очень тупым или очень наглым, чтобы так бесцеремонно вторгаться в чужую жизнь. Пока он суетился около молодых, она уцепила Верку за локоть и, якобы увлеченная разговором, скрылась за дверьми столовой.
  За столом она вклинилась между Веркой и Людочкой, и те тут же принялись выяснять, с кем это она появилась, и в каком, интересно, заповеднике водятся такие экземпляры. Не прошло и пяти минут, как Шамиль с почестями был усажен точно напротив нее - фортуна была на его стороне. Он оказался незаурядным артистом - никакой обиды, на лице - доброжелательная улыбка.
  Свадьба шла своим чередом, гости пили, закусывали, смеялись и аплодировали в положенных местах. Шамиль успевал ухаживать за всеми, кто был в досягаемой близости от него, - подливал, подкладывал, подавал соль, делал комплименты и производил впечатление. Верка время от времени пихала Марину в бок локтем, сигналила, классный, мол, мужик. Шамиль, догадавшись, что у него появился шанс, подлил ей шампанского и предложил мировую. Именно в этот момент она чуть не подавилась - в столовую входил Бесцветный. Группа захвата была в составе двух человек. Когда Бесцветный начал обводить глазами зал, Марина завалилась за Валеру, успев прошипеть Верке:
  - За мной пришли.
  Сергей и его напарник прошли через весь зал прямо к Светке с Вованом. Со стороны можно было подумать, что они поздравляют молодоженов с законным браком. Потом к ним подошли две женщины и вроде бы стали их уговаривать, после чего одна из них приобняла обоих за талии и повела к столу. Она усадила их, пригласила официантку. Та покивала и стала расчищать место на столе для новых гостей. Марина была в ужасе:
  - Они не уйдут? Я в такой позе долго не выдержу.
  Людочка пошла на разведку, Шамиль волновался:
  - Что у вас там случилось?
  Верка махала на него рукой.
  Людочка пришла быстро:
  - Отбой. Это Сережа и Боря. Вовкины двоюродные братья.
  Новость разочаровала всех. Игра в партизан закончилась.
  Шамиль выловил ее, когда она шла курить, и вынудил с ним танцевать.
  - Ты не хотела, чтобы я остался.
  Марине хотелось сказать ему какую-нибудь гадость, но она не знала какую.
  - Я не могу понять, чего ты ко мне пристал, какая тебе от меня польза?
  - Польза, - Шамиль усмехнулся. - При чем тут польза?
  - Для чего-то ты меня преследуешь.
  Ответ удивил ее своей откровенностью.
  - Мне интересно, смогу ли я тебя приручить.
  - Так это что - эксперимент? - в очередной раз удивилась она его наглости.
  - В каком-то смысле да. Даже во всех смыслах.
  - А если я скажу отцу, что ты сволочь?
  - Не скажешь, - он, словно смеялся над ней.
  - Зачем тебе это надо?
  - Ты меня не помнишь?
  Марина посмотрела прямо в его темные глаза - в них отчетливо читалась насмешка.
  - А мы что, были знакомы?
  - Не помнишь, - подытожил Шамиль, и было непонятно - сказал он это с удовлетворением или с сожалением.
  Музыка кончилась, и Марина пошла к выходу, чтобы покурить на улице. За ней увязался Валера. Она делала вид, что внимательно слушает его рассказ о том, как он сегодня вез пылесос всеми видами наземного транспорта, и думала о том, что сказал Шамиль.
  Кто еще ее приручал? Шамиль открыто поделился планами. А остальные? Хотела бы она знать, у кого из них это получилось?
  Она вздрогнула от неожиданности, когда подошедший к ней Сергей спросил зажигалку.
  - Ты здесь с чьей стороны?
  - В смысле? - не поняла она вопроса.
  - Ну, со стороны жениха или невесты?
  - А-а, ты вон о чем. Со стороны невесты. Мы подруги.
  - А я Володькин брат. Двоюродный.
  - Я знаю.
  - Интересно, откуда?
  - Тоже имеем информаторов.
  Сергей хмыкнул.
  - Хорошо выглядишь.
  - Не ври. Я тут... Ну, в общем, я даже не накрашена.
  - Тебе так лучше.
  - Ха-ха, - не поверила Марина.
  - Правда. Так ты похожа на русалку. А этот пивной король с тобой?
  - Кто у нас пивной король? - удивилась она, не успев переварить комплимент.
  - Альшин Шамиль.
  - Он вроде бы аспирант моего отца.
  - Может и аспирант, а по-совместительству варит пиво.
  - А ты откуда его знаешь?
  - Да так, известная личность.
  - Ничего нового не нашли? Я про Диму? - решилась она спросить о главном.
  - Не знаю. Мы его уже не ищем. У нас это дело забрали.
  - Как забрали? Закрыли?
  - Забрали. Федералы.
  - А почему?
  - Не знаю. Они не объяснили.
  - Что это значит? Они разве такими делами занимаются?
  - Это не у меня надо спрашивать
  - А они у вас часто забирают дела?
  - Бывает. Как налетят и все подчистую, - Сергей засмеялся. - Пойдем съедим чего-нибудь.
  - И что теперь будет? - не успокаивалась Марина.
  - Откуда я знаю?
  - Ты же работаешь там, как же ты не знаешь?
  - Не знаю я ничего. Давай выпьем.
  - А собирался что-нибудь съесть, - упрекнула она его.
  - Я притворялся.
  Марина смотрела на него осуждающе. Сергей улыбался. Он оказался не такой уж бесцветный - у него были рыжеватые волосы и синие глаза.
  Они не успели подойти к столу, как Людочка потащила Марину к Светке. Та рассказывала своим холостым подругам скрытые от посторонних глаз подробности своего бракосочетания.
  Марина смотрела на Светкин рот, который та уже успела накрасить соответственно своим закоренелым привычкам, ее артикуляцию и не слышала ни одного слова. Музыка, духота и выпитое шампанское мешали сосредоточиться, но она напряженно думала о том, что услышала от Сергея. Если Дима занимался темными делами, если скрывал от нее свое подлинное лицо, то делал это очень тщательно. Она вспомнила, как за день до его исчезновения он готовил ужин на ее кухне. Он резал лук, а она сидела рядом, курила и отмахивалась от луковых ядовитых испарений.
  - Тебе, Марина, хорошо. Тебе вполне достаточно сигарет, а мы, мужчины должны пахнуть не только табаком. Нам еще необходим лук, чеснок и водочный перегар, - перечислил он с серьезным лицом, а его серые глаза смеялись.
  "Нет, здесь какая-то ошибка", - подумала она.
  Вернувшись, она поискала глазами Сергея - его нигде не было. Его брат Борис с воодушевлением пел "Песню про зайцев". Когда доходило до припева, несколько утомленных свадебным пиром женщин вяло ему подпевали. На вопрос: "Где твой брат?" он кивнул в сторону выхода.
  Марина вышла на крыльцо, и ее охватило странное чувство. Как будто перед ней раскинулась огромная застывшая фотография. Все замерло, даже желтеющие листья на деревьях. Абсолютное безмолвие и вокруг - ни души. Безлюдная аллея, пустынная дорога, небо, окрашенное закатным солнцем, и в воздухе острый запах увядающих листьев.
  Через минуту все ожило. Проехала машина, на крыльцо вышли покурить крепко выпившие мужички, из-за угла появилась флиртующая парочка. Ей стало легче дышать.
  
  Светка с Вованом уезжали в Турцию. Свадебное путешествие - все как у людей. Провожать пришла целая толпа. Шум, гам, бестолковщина. Марина пожалела, что ради этого вышла из дома. К Светке было не пробраться, не поговорить. Да и о чем, собственно, говорить. Помахала ручкой, послала воздушный поцелуй - и все дела.
  Возвращалась она одна. У Марины в ее распоряжении оставался только один день и то уже не полный. Завтра надо идти сдаваться Владимиру Ивановичу и служить Отечеству или частному бизнесу, не суть важно.
  Она решила вернуться в свое гнездо, собраться с мыслями, или с духом. Вообще, собраться.
  Уже на подходе к дому встретила одноклассницу Лену. У нее была смешная фамилия - Купец. Сразу после окончания школы Лена вышла замуж за их общего одноклассника Виталика Филиппова, а два года назад у них родился ребенок. Купец выглядела так, словно шла с поденной работы. Она обрадовалась встрече, а когда Марина спросила: "Как там Виталик?", Лена заплакала. Оказывается, он в тяжелом состоянии лежит в госпитале и неизвестно, чем все кончится. Дочку пришлось отправить к свекрови. Она там плачет, хочет домой. А Лене - хоть разорвись. Дома бывает редко, постоянно в больнице.
  - Я же недавно у вас была. Он выглядел абсолютно здоровым, - Марина была потрясена.
  - Он и был здоровым. А теперь весь переломанный, в ожогах.
  - Разбился на "Тойоте"?
  - Нет, на работе что-то случилось, авария. Они там еще нервы мотают - вроде как он сам виноват. Компенсацию надеются зажать.
  Марина, как могла, успокоила Лену, обещала помочь, чем сможет. Они простились, и Марина, расстроенная, пошла домой.
  Дома была мама.
  - Почему у тебя не отвечал телефон?
  Марина посмотрела на свой мобильник. На экране отметился непринятый звонок. И судя по маминому выражению лица, не один.
  - Мам, мы Светку провожали. Там такой балаган был - самолетов не слышно.
  В квартире было прибрано, ворчала стиральная машина, на кухонной плите стояла кастрюлька, многозначительно покрытая полотенцем.
  - Это рисовая каша, - строго объяснила мама. - Питаешься, небось, кусками.
  Марина рассказала матери про Виталика, про Лену. Потом про свадьбу, а там уж и про Шамиля.
  Когда за мамой закрылась дверь, сразу же зазвонил телефон.
  - Ты чего дома сидишь? - это был Сергей.
  Вопрос вдохновил Марину:
  - А где я должна сидеть, в тюрьме?
  - Ты почему не на свадьбе? - не оценил он ее юмора.
  - Так Светка же уехала.
  - Ну и что, а свадьба-то тут причем? Давай приезжай.
  - Неохота из дома выходить. И еще у меня машина стирает, - доложила она с сожалением.
  - Ну, тогда я к тебе приеду, - предложил он.
  Марина удивилась, но не стала возражать - почему бы и нет?
  - У тебя есть, чем закусить?
  - Есть каша.
  - Что?
  - Каша, рисовая, - повторила она по слогам.
  - Круто, - с уважением сказал он. - Я, пожалуй, здесь что-нибудь зацеплю из еды и приеду.
  - Давай.
  Он привез целый мешок разной снеди и пиво.
  - Пиво ты тоже спер? - любопытствовала Марина, глядя, как он расставляет на столе банки.
  - Пиво я купил, - гордо отмел обвинение Сергей и предложил ей разобрать пакет с едой.
  Вынимая аккуратные свертки и складывая их на стол, Марина удивлялась:
  - Вот это да! Я думала, ты колбасу из тарелок рассуешь по карманам, а тут работал профессионал. Ты случаем не рецидивист?
  - Это тетя Люба складывала.
  - Сообщница?
  - Вовкина мать.
  Устроились на кухне, разложили салатики, котлетки и прочее по тарелкам, пили пиво, рассказывали смешные истории из своей и чужой жизни. Все испортил Сергей, когда сделал ей сомнительный комплимент:
  - Хорошая ты девчонка, Марина, только какая-то потерянная. Не работаешь. Ты где училась? - и, узнав, что она закончила факультет иностранных языков, сделал вывод. - Ну вот, у тебя даже профессии нет.
  - Здрассьте. Это почему же у меня нет профессии?
  - Да любой немец знает немецкий, и любой американец - английский и что?
  - Этот твой немец, он что, с рождения может переводить или преподавать?
  - Ну и преподавай. Чего ты сидишь? Замуж хочешь выйти за богатого? Думаешь, раз он около тебя трется, то замуж возьмет?
  - Кто это около меня трется? - с негодованием спросила она, хотя знала, кто.
  - Да Альшин этот. Можешь не рассчитывать - женится он только на татарке.
  - С чего это такая забота? Какое твое дело, кто на ком женится?
  - Да просто липнет к тебе всякое дерьмо. - Сергей начал убирать со стола посуду и складывать ее в раковину.
  - А ты случайно не из этой же категории?
  - Я - нет. А твоего Шелехова ищет ФСБ.
  - Ты хочешь сказать, что Дима имеет отношение к криминалу? Ты на это намекаешь? - Марина была возмущена. Живой, здоровый, а теперь еще и сытый мент за глаза обвиняет без вести пропавшего человека во всех грехах.
  - Меня ФСБ не ищет.
  - Нужен ты им. А если бы, например, тебя похитили террористы, кто бы тебя искал? Участковый?
  - Тебе что же, известно, кто его похитил?
  - Мне известно, что Дима ни в чем таком не может быть замешан, - она отвернулась и демонстративно уставилась в окно.
  Какое-то время Сергей молча мыл тарелки, потом все-таки сказал:
  - Дело темное, кто кого и где похитил, неизвестно. Я вообще-то тебе советую быть осторожнее.
  - Это как? На цыпочках, что ли, ходить? - уже без негодования спросила она.
  Расстались они вполне мирно.
  Оставшись одна, Марина задумалась о себе. Сегодня она узнала о трагедии Лены Купец, и это никак не нарушило ее планы. Она не поехала к Виталику в больницу, не предложила никакой конкретной помощи. Домой, домой - вдруг Дима придет за своими носками. А дальше - больше. Представилась возможность пивка попить, глазки построить и, извините, Дима, за носками - завтра.
  Какая все-таки свинья - человек. Если чего захотел - ничто его не остановит - ни чужое горе, ни собственный страх.
  
  
  Ольга не больше месяца работала на новом месте, но уже освоилась. Ей нравилось все: зарплата, сотрудники, клиенты. А сегодня еще и тот стройный молодой человек в бандане и стильной куртке - точно не местный, может, даже иностранец. Он вошел в агентство несколько минут назад и, пока она была занята супружеской парой, читал рекламные объявления, развешанные по стенам.
  Парочка оказалась на редкость занудной, читали договор так, будто первый раз видели буквы. В другое время Ольга улыбалась бы терпеливо, как ей и положено, но сейчас она нервничала, боялась, что иностранцу надоест ждать, и он уйдет.
  С трудом сдерживая раздражение, она отвечала на бесконечные вопросы тупых супругов, иногда посматривала на него с извиняющей улыбкой. Тот понимающе улыбался в ответ.
  Наконец бестолковая парочка ушла с миром.
  - Чем мы можем быть вам полезны? - в этот вопрос Ольга постаралась вложить все - и услуги фирмы и свою личную готовность подарить незабываемые ощущения.
  Он присел к ее столу и, доверительно улыбаясь, сказал:
  - Я хочу снять небольшую квартиру с телефоном и мебелью.
  Его внимательный взгляд волновал так, что у нее закружилась голова.
  - Вы будете жить один, или с семьей? - Ольге нравились ее служебные обязанности - иногда они удачно совпадали с ее собственными интересами. Она сделала вид, что устала от долгого сидения на стуле. Выпрямила спину и расправила плечи, чтобы иностранец оценил ее грудь, обтянутую тонким джемпером.
  - Один, - просто ответил он.
  "Отлично", - подумала Ольга и, вдохновленная, перешла к делу.
  Выяснилось, что он приезжий, квартира нужна на неопределенный срок - не знает пока, как пойдут дела.
  Был еще один вопрос - главный, и опять служебное положение позволило ей без обиняков удовлетворить свое законное любопытство.
  - Предельная цена, которую вы можете выплачивать?
  Ответ прозвучал, как песня:
  - Это не играет роли.
  Ольга время от времени длинным разрисованным ногтем впечатляюще трогала свои губы, поправляла волосы, терла лоб, якобы вспоминая что-то, имеющее отношение к составлению договора аренды. В ее голове зрел план.
  - Когда вы пойдете смотреть квартиру? - спросила она и, услышав ответ: "сегодня", спросила, знает ли он город. Города он не знал!
  - Наша фирма в таких случаях предлагает сопровождение. Это бесплатно, - Ольга нагло врала, но откладывать исполнение своих желаний она не умела.
  - Вы меня очень выручите.
  До конца рабочего дня оставалось больше двух часов, но она готова была пожертвовать таким пустяком. Лакомый кусок был всего лишь на расстоянии вытянутой руки. Она хотела его немедленно.
  - Я как раз заканчиваю. Могу с вами проехать и на месте решить все вопросы. - У Эдика, охранника, вылезли глаза из орбит. Он было открыл рот, но Ольга строго на него посмотрела, и он его закрыл. - Я уверена, что квартира понравится, а бланки договора я возьму с собой.
  Он был не против и очень кстати вышел покурить на улицу, где и обещал ее ждать.
  Не разбирая, Ольга запихала все, что было на столе, в сейф, подошла вплотную к обалдевшему Эдику и прошипела:
  - Мне стало плохо, ты вызвал такси и отправил меня домой, понял? - и добавила многозначительно, - я у тебя в должниках. Понял? - Эдику не удалось с ходу переварить все, что он услышал, и она повторила еще раз. - Понял?
  Судя по тому, что на его лице забрезжила идиотская улыбка, он наконец-то понял.
  Выскочив из офиса, Ольга с облегчением вздохнула - он никуда не делся, стоял, курил.
  - Здесь недалеко, на такси мы доедем быстро. Я вызову, - она стала набирать номер и удивилась - у нее тряслись руки. Вот это да! Такого не было больше ста лет.
  Он тронул ее за руку:
  - У меня другое предложение. Я сниму эту квартиру, но смотреть мы ее не будем. Сейчас поедем к тебе. Я, знаешь ли, не люблю чужих простыней, - и посмотрел ей не в глаза, а в самую душу.
  У нее подогнулись колени.
  Ночью ему кто-то звонил. Разговаривать он ушел на кухню, а утром Ольга нашла на столе договор, деньги и записку: "Срочно пришлось уехать, это ненадолго, жди".
  
  
  Владимир Иванович с утра был на месте. На этот раз он выглядел озабоченным, ни о чем не спрашивал и с порога объявил Марине:
  - Сейчас иди к Екатерине Сергеевне. Она тебе все объяснит. На первых порах будешь ей помогать по мере необходимости, а потом, думаю, недели через три, когда сформируем отдел, определим тебя в штат. Думаю, тебя это устроит, - и он кивнул на секретаршу. - Лера проводит.
  - А что надо делать?
  - Переводить. Документы, статьи, письма, договора - все, что потребуется. У тебя же иняз?
  Поворот был такой неожиданный, что Марина не знала: благодарно принимать, или роптать и не соглашаться. Все это, конечно, замечательно, но экономика, бизнес, право... Ей казалось, что она давно все забыла или не знала никогда и максимум, на что способна, - перевести детскую сказку. А тут документы и ответственность, наверняка, не детская.
  Екатерина Сергеевна, немолодая высокая дама, познакомила ее с будущими коллегами, показала некоторые документы, с которыми они работают, провела ее по всем помещениям, вплоть до туалетов. Под конец она выбрала стопку бумаг и торжественно вручила их Марине. Это было ее пробное домашнее задание. На все про все было дано три дня.
  Чтобы не ударить в грязь лицом, Марина заехала к родителям забрать свои учебники, словари и перехватить денег для покупки чего-нибудь новенького.
  В магазине было немноголюдно. Продавщица, активная блондинка, взялась выяснять у Марины, что именно ее интересует, а когда поняла, что в ее помощи не нуждаются, надулась и отошла в сторону.
  Блуждая между книжными стеллажами, Марина поняла, что бдительная продавщица ходит за ней по пятам. Сначала она старалась не обращать внимания, потом это стало ее раздражать. И только когда терпение лопнуло, она поняла, что все это время ей в спину дышал паренек в черной курточке, обычный покупатель. Куда бы она ни направляла свои стопы, он всякий раз оказывался у стеллажей напротив. Широкий диапазон интересов этого, скромного на вид, мальчика вызвал у Марины уважение и подозрение одновременно.
  У кассы выяснилось, что книга по торговой корреспонденции, которую Марина выбрала себе в помощь, по какой-то причине не имела штрих-кода, и кассирша долго выясняла цену. Пока томилась в ожидании, переминаясь на высоких каблуках, она видела, что подозрительный мальчик болтал по телефону, и даже встретилась с ним взглядом.
  Не успела она переступить порог своей квартиры, как позвонила мама. Спрашивала, почему она недоступна и сообщила, что ее разыскивал Шамиль. Марина похвалила свой самостоятельно отключившийся телефон - она была рада, что Шамиль ее не достал.
  Разложила принесенные бумаги. Все сплошь ксерокопии писем. Доставая из шкафа ноутбук, удивилась, что он лежал полкой выше. Вспоминать, как он туда попал, было некогда. Марина обустроила себе рабочее место и для начала взялась изучать купленную книгу.
  Спустя три часа первое письмо было готово. Нельзя сказать, что перевод не нуждался в некоторой редакции, но Марина испытывала удовлетворение.
  Прикинула, если она не сбавит темп, то работы осталось на тридцать шесть часов. То есть, чтобы перевести все, чем наградила ее добрейшая Екатерина Сергеевна, надо не отрываться от компьютера по восемнадцать часов в сутки.
  Позвонила Верка. Марина пожаловалась ей на трудности.
  - Ба, Марин, ты как с луны свалилась. Тебе рассказать, что такое Интернет? Или тебе некогда? Позвони Клюевой, она тебе адрес даст. Она состояние сколотила на переводах. Шурует по килограмму в день.
  Марина позвонила. Насчет состояния Клюева не распространялась, но адрес сайта дала. Работа пошла быстрее, и трудности уже не пугали.
  Утром, как только встала, почти сразу принялась за работу, но звонок сотового телефона вынудил ее прерваться. Пока металась по квартире, соображая, откуда идет сигнал, вызов прекратился, и Марине показалось, что шевельнулась ручка входной двери. Не раздумывая, она задвинула стальную щеколду и посмотрела в глазок. На площадке никого не было.
  Она нашла телефон на кухонном подоконнике. Звонок, на который она не успела ответить, был от мамы.
  - Почему у тебя все время занято?
  Пока Марина объясняла матери, что телефон занят, потому что она поселилась в Интернете, она, не отрываясь, смотрела в окно. Какое-то время из их подъезда никто не выходил. Потом вышла женщина с мусорным ведром. Марина не сразу сообразила, что это тетя Женя, а потом вышел парень в черной шапочке и такой же куртке. Руки в карманах, голова опущена. Кого-то он ей напомнил.
  Марина дождалась, когда тетя Женя вытряхнула мусор и вошла в подъезд:
  - Мама, пока! Мне некогда, - и рванула к дверям. Подкараулив соседку у лифта, она сходу спросила ее:
  - Тетя Женя, что за паренек сейчас вышел с вами из подъезда?
  - Никто со мной не выходил, - отрезала тетя Женя, словно ее заподозрили в нехорошем.
  - Ну, следом за вами? - приставала Марина.
  - Не обратила внимания. Ждешь кого?
  - Да нет. Ну, в общем, да, - к расспросам она была не готова.
  - Вчерашнего?
  - Кого?
  - Ну, который вчера у тебя был? - тетя Женя терпеливо взывала к ее памяти.
  - У меня вчера никого не было, - растерялась Марина.
  - Дело твое. Только стесняться нечего. Мужчина знатный.
  - Какой?
  - Интересный, - пояснила тетя Женя. - Татарин? Или, может, чечен?
  - А-а, - догадалась Марина и успокоила тетю Женю. - Татарин. Только он у меня не был. Приходил, наверное, и не застал.
  - Как же не был, когда от тебя выходил, - она опять поставила Марину в тупик.
  - Выходил? Когда?
  - Вчера. Вышел, лифт не вызывал, так пешочком и спустился. И одет хорошо. Замуж выйти не стыдно.
  - Во сколько это было?
  - Да часов в пять. Он работает где? Или бизнесмен?
  - Меня дома не было, я пришла в седьмом часу. Может, вам показалось? - с надеждой спросила Марина.
  - Ничего мне не показалось, - тетя Женя обиделась, и скрылась в своей квартире.
  Марина закрылась на все замки и решила основательно все обдумать. Страха не было. Она была уверена, что всему найдется разумное объяснение, если подумать. Она села к компьютеру, но на письмах сосредоточиться уже не могла.
  Если признать, что она не исключение, значит, и ее квартиру тоже могут посетить воры. Этот парень в куртке - квартирный вор. Но он сильно напоминал мальчика-книголюба. Может, вчера она выглядела миллионершей и произвела на него неизгладимое впечатление. Он выследил ее, пришел поживиться в надежде, что она целыми днями ходит по магазинам. А тут - облом.
  Марина постучала пальцем по клавиатуре. На мониторе появилось слово "Шамиль". Он ее искал вчера - это точно. Мама сказала, что он звонил. Звонил в то время, когда она покупала книги. Шамиль ни разу не был у нее дома. Пару раз подвозил, но не заходил. Как он мог вчера выходить из ее квартиры? Весь такой респектабельный, приезжал на шикарном авто, чтобы украсть, что? На что он мог позариться? Здесь тетя Женя что-то путает. Или же Шамиль болен какой-нибудь загадочной болезнью.
  На мониторе под словом Шамиль возникла короткая фраза "Искал. Звонил маме".
  Озарило: компьютер! Она не нашла его на привычном месте. Кто-то снял его с полки, а когда возвращал на место, положил туда, куда было удобнее. Шамиль много выше ее. Ему, конечно, не составило труда сунуть ноутбук полкой выше и не заметить этого. Он был здесь. Это точно. Не дозвонился ей, позвонил маме, разнюхал, что ее нет дома, и пришел в ее квартиру. Зачем? Чтобы переложить ноутбук?
  Она написала: "Мама сказала ему, что я в книжном магазине и, возможно, даже сказала в каком". Там за ней следил его сообщник. Пока она была в магазине, Шамиль был в ее квартире. Когда Марина оплачивала покупки, сообщник предупредил Шамиля звонком. А когда он выходил из ее квартиры, его увидела тетя Женя. Все очень гладко, но какой смысл?
  Он неоднократно намекал ей, что они виделись раньше. Где? Когда? Может быть, тогда, в "Сириусе", именно он подходил к Диме?
  Шамиль - бизнесмен. Бизнес - дело мутное и, наверняка, его пивное королевство погрязло в криминале. Дима каким-то образом узнал что-то компрометирующее Шамиля или его бизнес. Шамиль перестраховался и убил Диму или удерживает его силой в каком-нибудь тайном месте. А теперь пасет Марину. Выясняет, не поделился ли Дима с ней информацией.
  Марина позвонила Шамилю на сотовый - недоступен. Домашний телефон выдал серию длинных гудков. Недоступный бизнесмен - это очень странно.
  Ей было уже не до работы, и она позвонила Сергею.
  - Как кстати ты звонишь, - сказал Сергей с ходу. - Ты, случайно, не знаешь такого - Смирнова Андрея?
  - Не помню. А кто это?
  - Работал вместе с твоим Димой.
  - Ты же сказал, что у вас это дело забрали.
  - Да тут, собственно...Ты чем сейчас занята?
  - Перевожу письма.
  - Кто это тебе пишет? - спросил он ревниво.
  - Олигархи, - похвасталась Марина.
  - Да? И что пишут?
  - Ничего особенного. Просто деловые письма.
  - И какие у тебя с ними дела?
  - Какие могут быть дела с олигархами? Так, мелочевка.
  - Тогда может, приедешь, сходим куда-нибудь. Заодно и поговорим.
  - Ладно, а куда ехать?
  Сергей объяснил, куда. Марина была рада выйти из дома, и ей не терпелось рассказать о своих догадках Сергею - какой-никакой профессионал. Ехать было недалеко, и она взяла такси.
  Они зашли в ресторанчик. Сергей назаказывал себе еды, Марина ограничилась соком.
  - У твоего Димы была так называемая жена, - сообщил Сергей, принимаясь за салат.
  - Я знаю. Ее зовут Галя. Она ко мне приходила, - не без гордости сказала Марина.
  - Добралась и до тебя?
  - Все было вполне корректно, - успокоила она его. - А в чем дело?
  - Да эта Галя... Достала всех, во-первых. А во-вторых ... - он опять взялся за еду.
  - Что же, во-вторых?
  - Такая, знаешь, монашка. Ноет, слезы эти.
  - Не любишь монашек? Любишь, чтоб без комплексов - сразу в койку? - съязвила Марина. Сергей сделал презрительное выражение лица:
  - С ней?
  - А чем она тебе не понравилась? Тем, что все время плачет? У нее муж исчез, что же ей, веселиться?
  - Вот и я об этом. О веселье, - он отложил вилку и уставился на нее совершенно серьезными глазами. Марина грешным делом подумала, что он не в себе.
  - Этот Смирнов, у него с ней, оказывается, сложилось, - Сергей продолжал говорить загадками.
  - Что?
  - Ну, койка, наверное, хотя он говорит, что любовь.
  - Ничего не понимаю, - искренне сказала Марина.
  - Что тут понимать-то? - разозлился Сергей, и до нее сразу дошло. Марина отважилась его урезонить.
  - Ну, хорошо, а тебя-то почему это задело? Тебе не дала, а Смирнову повезло?
  - Не груби. Сначала меня доставала эта Галя, а теперь этот Смирнов.
  - Он что, гомик? - спросила нарочно - этот разговор начал ее развлекать.
  Сергей вздохнул. Словно сожалел, что этот Смирнов не гомик.
  - Теперь Галя пропала, - наконец, сообщил он новость.
  - Как? - Марина почувствовала укол ревности. Несомненно, это Дима. Он вернулся, но не к ней.
  - Не звонит ему, не пишет.
  - И что тут такого? Просто бросила она этого твоего Смирнова?
  - Кого она может бросить с ее мертвой хваткой?
  Марине показалось это слишком:
  - Да что ты ее так? Милая девушка.
  Сергей продолжал:
  - Так вот, что-то с Галей не так. Что-то случилось.
  - Может, Дима нашелся, и они уехали? - решилась она высказать свою версию.
  Он ударил ладонью по столу:
  - Вот для этого я тут и распинаюсь, чтобы ты сделала такой вывод.
  - Я тебя вообще не понимаю. Какой вывод я должна сделать? - Ее терпение было на исходе.
  И он начал перечислять:
  - Будь осторожнее - вот какой вывод. Смотри по сторонам. Замечай все, что можешь и что не можешь. Обо всем подозрительном немедленно докладывай мне.
  Его наставления оказались запоздалыми - Марина уже вовсю смотрела по сторонам, но его слова ее поразили, даже не слова, а тон, или даже не тон, а пыл.
  - Тебе сейчас куда? - спросил он, а когда Марина ответила: "Никуда", он поднялся из-за стола.
  - А мне пора.
  Она смотрела ему вслед и пыталась понять, что им движет? Хочет составить конкуренцию федералам? Или боится за ее жизнь, потому что она ему нравится? А может, он сам имеет тайный интерес?
  
  Вечером Марина сразу села за компьютер и незаметно для себя расправилась со всеми письмами. Не веря глазам, она пересчитала их. Все на месте, и все переведены. Удивлялась до тех пор, пока не посмотрела на часы - было пять утра.
  Когда день в день предстала перед Екатериной Сергеевной, волновалась, как абитуриентка. Но ее труды получили высокую оценку. Розовая от похвал, Марина оставила свои телефоны и налегке, не обремененная никакими поручениями, пошла домой - ждать, понадобится - найдут.
  Забот у нее и без деловых писем было через край. Объявился Шамиль. Рассказал, что были проблемы, и ему срочно надо было уехать. Сожалел, что не удалось повидаться перед отъездом. Теперь, когда все проблемы решены, неплохо бы встретиться.
  Марина не просто согласилась. Исполняя свой план, она предложила завтра же встретиться у нее. По ту сторону воцарилось долгое молчание. Она даже стала волноваться, что все сорвется, но Шамиль, выдержав немалую паузу, согласился.
  Она знала, что будет делать. Договорится с тетей Женей. Любопытная старушенция не откажется зайти к ней посмотреть будущего жениха. Что она будет делать потом, когда тетя Женя его разоблачит, Марина не знала и надеялась на свои способности к импровизации. Несмотря на обещание, она не стала посвящать в свои планы Сергея.
  Не было ни страха, ни ощущения опасности. Только спортивный интерес. Желание найти объяснение непонятным вещам, странным событиям, любопытным загадкам. Ее тронули предостережения Сергея, но отнестись к ним серьезно у нее не получилось.
  Тетя Женя выросла в своих глазах, когда поняла, чего от нее хочет Марина. Смотрины, советы - ради этого она завтра точно никуда не выйдет из дома. Так что - в любой момент.
  День, назначенный для расстановки точек над i и разоблачения тайной жизни Шамиля, начался рано. Марина проснулась, чуть ли не с рассветом и больше не смогла уснуть. Она давно не испытывала такого возбуждения и интереса к наступающему дню и никогда с такой тщательностью не готовилась к свиданию. Даже вошла во вкус. Приготовила ужин, купила вино, поставила свечи. И когда сама на шпильках, в прическе, макияже - натурально, кинозвезда - села покурить у окна, задумалась. Что это ее так расперло? В ее план, вроде бы, не входило соблазнение девственника. А может, это милосердие палача - скрасить последние часы жизни приговоренного? Или она чувствует себя виноватой, и весь этот антураж-макияж - просто попытка замаскировать лицемерие и обман?
  Когда подъехала его машина, Шамиль долго из нее не выходил. "Что это с ним, - удивлялась Марина, глядя в окно. - Может, его что-то насторожило?" Но все-таки он вышел.
  - Привет, ты как Дед Мороз, с мешком.
  - Это фрукты, - Шамиль выглядел смущенным.
  - Проходи. Ты голодный? - вышло чрезмерно заботливо, и Марине стало противно от самой себя.
  - В общем-то, нет.
  Пока Шамиль осматривался, она пошла на кухню - мыть фрукты, ставить цветы в воду и призывать себя к порядку. Положив фрукты в вазу и растянув рот в улыбке, Марина повторила попытку завязать непринужденный разговор:
  - Открывай вино. Выпьем по чуть-чуть за встречу.
  Шамиль послушно принялся за дело.
  - Ой, забыла, я обещала позвонить маме, - она набрала номер тети Жени. - Мама! Да-да, конечно. Мы тут с Шамилем. Ну, ладно, пока.
  - Зачем ты сказала, что я у тебя?
  - А почему об этом нельзя говорить? - удивилась Марина.
  Звонок в дверь избавил Шамиля от объяснений. Конечно, это была тетя Женя. Говорила она очень громко, но вполне натурально:
  - Как хорошо, что ты дома. Я пришла к тебе за отростком. Цветы пересаживаю. Обещала мне, помнишь?
  - Ой, а у меня гости, - у Марины получилось тоже громко, но фальшиво.
  - Хочется все сделать одним днем, чтоб уж больше не пачкаться. Не откажи, - в отличие от нее, ее соседка вполне могла претендовать на Оскара, за роль второго плана.
  Тетя Женя прошла в комнату и, уставившись на Шамиля, замерла как вкопанная. Шамиль отвел глаза в сторону.
  - Это Шамиль, мой друг.
  - Что ж, очень рада. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Я Марину очень уважаю.
  - Спасибо, - Шамиль улыбнулся.
  Тетя Женя поковырялась в горшочке с цветком, отломила веточку и понесла ее к выходу, словно это олимпийский огонь. Марина пошла ее провожать. На лестничной площадке спросила шепотом:
  - Ну, тетя Женя, тот?
  - Самый тот. Даже не сомневайся.
  Марина почувствовала, как на ее лбу выступила испарина:
  - Точно? Вы уверены?
  - Точно. Я знаю, что говорю. Намного интереснее того. И вежливый.
  - Кого того?
  - Который у тебя тогда был - тот татарин. Этот и красивее и, видать, культурнее. Он работает или бизнесмен?
  Марина задумалась. Загадки остались без ответов. Кто же все-таки в ее отсутствие был у нее дома?
  Когда вошла в собственную прихожую, нос к носу столкнулась с Шамилем.
  - Извини, не получится сегодня посидеть - мне надо идти.
  Еще один сюрприз. Марина вспомнила, как он долго думал прежде, чем согласился прийти к ней, его недовольство, когда она, якобы, сказала маме, что он у нее в гостях. И вот, ни с того ни с сего, ушел. Если он ни в чем не замешан, почему так странно себя вел? Может, все-таки замешан?
  Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. Вернулся? Марина пошла открывать и поняла, что ей страшно. Почти не дыша, она посмотрела в глазок и облегченно вздохнула. Это был Сергей.
  - Ты как тут оказался?
  - Да машину ставил в ремонт, тут недалеко. Ë-мое! - воскликнул он, когда они вышли из темной прихожей. - Ты куда собралась?
  - Никуда. - Она решила не пускаться в лишние объяснения.
  Увидев накрытый стол со свечами, спросил разочарованно:
  - Гостей ждешь?
  - Нет.
  - А это все для кого? - он показал на стол.
  - На всякий случай. Мало ли. Ты вот зашел.
  - Можно? - спросил он прежде, чем сесть.
  - Конечно.
  - Что-то ты темнишь, - Он разлил вино, поднял бокал, жестом рекомендуя Марине присоединиться, и выпил.
  - Ты тоже темнишь. Так прямо шел себе мимо и зашел?
  - Марина, - он вздохнул и налил себе еще вина, - я пришел сказать тебе очень неприятную вещь: Галю нашли задушенной в собственной постели.
  Этого она не ожидала. Марина была почти уверена, что счастливая Галя в Диминых объятьях сейчас нежится под ласковым солнцем на каком-нибудь зарубежном курорте.
  - Не может быть!
  - Когда Андрей начал ее искать, она уже была мертва.
  - Кто ее убил?
  - Я же не веду это дело. Не знаю.
  Марина в отличие от него знала. Она представила мертвую Галю. Как она лежит - маленькая на огромной кровати. Представила себя, лежащую на собственном диване, с накрашенным ртом, в туфлях на высоких каблуках и с перерезанным горлом.
  Вот почему он так долго думал, прежде чем согласился прийти к ней в гости. Потому что для ее убийства у него было все приготовлено в другом месте. Там, где хотел убить в самом начале, когда искал ее. Это он послал сообщника проверить, нет ли чего в ее компьютере. Тот даже особо не беспокоился о том чтобы не оставлять следы, - жить ей оставалось считанные часы, но у нее отключился телефон, а Шамиль уехал, чтобы убить Галю, которая и была той самой неожиданно возникшей проблемой, а потом вернулся, чтобы убить ее. Помешала тетя Женя. Нет, не тетя Женя - звонок маме. Если бы он догадался, что звонка маме не было, то, наверное, убил бы и ее, и тетю Женю.
  - Я хочу поехать к родителям с ночевкой.
  Сергей не удивился и вызвался ее проводить. По дороге, пока она собиралась с духом, чтобы рассказать все, что случилось с ней за последние дни, он неожиданно спросил:
  - Слушай, а твой этот Дима, зачем приходил к тебе на работу? - и когда Марина вытаращилась на него непонимающе, объяснил. - Ты же с ним познакомилась, когда работала в "Мегабайте"? Зачем он туда приходил?
  - Понятия не имею. А-а, - вспомнила она. - Он приходил к кому-то. К своему знакомому.
  - А кто этот знакомый? Не помнишь?
  - Не помню. Как же я не помню? - разочаровалась в себе Марина. - Я потом почти сразу уволилась, а он, этот его знакомый, вроде бы больше не всплывал.
  - В каком смысле не всплывал?
  - Не упоминался. Не вспоминал о нем ни разу Дима. Во всяком случае, при мне.
  - Интересно, - задумчиво сказал Сергей.
  - А чего тут интересного? Интересно, что я его начисто забыла.
  - И это интересно, - согласился он.
  - Я там работала от силы недели три. Ни с кем как-то не подружилась. Помню только Наташу, вроде бы она Ефремова и ...- она встрепенулась. - Вспомнила! Толик! Он пришел и спросил Толика. А Толик обедать ушел или... Нет, он куда-то ушел, не обедать.
  - Фамилию не вспомнишь?
  Марина сосредоточилась. Толик. Почему его все звали Толик? Как маленького. Рослый парень. Почти атлет. Симпатичный. Она, наверное, никогда и не слышала его фамилию.
  - Не вспомню.
  - А эта, Ефремова, ее телефона у тебя нет?
  - Нет, но есть рабочий. Можно позвонить на работу. Сейчас уже поздно. Если надо - завтра позвоню. А что спрашивать?
  - Фамилию Толика.
  - А что ты будешь делать с этой фамилией?
  - Не обижайся, но иногда ты бываешь такой тупой. Твой Дима его знал? Значит, и он знал твоего Диму. Какие-то общие дела у них были точно. Может, и выведет на твоего.
  - Ты же не ведешь его дело?
  - Не веду, - согласился он. - Просто из интереса.
  - Странный интерес.
  - Ничего странного. Тебе же интересно?
  
  
  Он сидел в машине и не мог заставить себя включить зажигание. Пошел дождь. Он смотрел сквозь лобовое стекло на пустынную улицу и не трогался с места. Дождь, распугав прохожих, поредел. По-осеннему мелкий, он назойливо барабанил по крыше машины и заставлял вспоминать.
  Он не мог и предположить, что в его жизни может появиться женщина, которая станет для него важнее всего. Но это случилось. И тогда он сошел с ума, он не смог сделать выбор. Ей было двадцать два года. В это верилось с трудом - такая она была юная. До сих пор он не знает, кто она? Умная или дурочка? Красавица или уродка? Любила она его или нехотя отзывалась на его ласки? Единственное, что он знал точно, это то, что он не мог без нее жить.
  Его съедала ревность, но когда он представлял себе, как она раздвигает ноги, принимая в себя другого мужчину, то ловил себя на том, что готов все простить, лишь бы она оставила для него место в своей жизни.
  Как это могло произойти? Но это было. Он пользовался любой возможностью, чтобы быть рядом с ней, и это не могло продолжаться вечно. А когда наступило время действовать, он понял, что не может сдвинуться с места, не может сосредоточиться на деле, потому что ищет способ, как бросить все и остаться с ней.
  Он сорвался ночью, гнал, как бешеный и приехал днем. Сидел, не вылезая, в машине - у него тогда затекли все мышцы. Накручивал себя и не верил, что сделает это. А когда стемнело, он пришел к ней.
  Не стал звонить в дверь, открыл своим ключом - боялся, вдруг она не одна, но она была одна. Он встал на колени рядом с ее изголовьем и молился, глядя на ее тонкий профиль. Она проснулась, когда он накрыл ее голову простыней - не хотел видеть, как она умирает. Он сжал свои сильные руки на ее тонкой шее, простыня обтянула ее маленькую головку, какое-то время она трепыхалась, пытаясь дышать. Он смотрел на ее круглый рот затянутый белой материей, отказываясь верить, что все это происходит в реальности, а, когда услышал, как что-то хрустнуло в ее горле, почувствовал острую боль в сердце. Долго не мог разжать руки. Казалось, если отпустит ее, то она улетит, но все-таки он справился с собой. Аккуратно положил на кровать ее обмякшее тело, не стал убирать простыню - не хотел видеть ее мертвую.
  Назад он ехал медленно. Он никуда не спешил и никуда не хотел приезжать. Внутренняя борьба, которую он вел с самим собой, закончилась, и ему было неведомо, кто в ней победил. Он не знал эту девушку. Он знал себя и был уверен, что только что совершил самоубийство.
  В машине стало трудно дышать, он открыл окно и глубоко вдохнул мокрый ночной воздух.
  
  Исполняя поручение, Марина с утра, не откладывая, позвонила в "Мегабайт". Спросила Наташу Ефремову. Ее переспросили: Еремину? Согласилась на Еремину.
  - Алло, - голос был совершенно незнакомый, и Марина пошла ва-банк:
  - Наташа, здравствуйте. Скажите, пожалуйста, фамилию Толика. Это срочно.
  - Реутов, - сразу ответила невидимая Наташа. - А кто это?
  Марина быстро положила трубку. Реутов. Поручение выполнено. Она собиралась потирать руки, как раздался телефонный звонок. Как ни странно, это была та же Наташа. Видимо, у них там был определитель. Марина слегка струсила.
  - Нас разъединили. Вы что-нибудь узнали?
  - Вы имеете в виду фамилию? - не поняла она вопроса.
  - Я имею в виду Толика. Что-нибудь новое?
  Окончательно сбитая с толку Марина, на всякий случай, решила сказать:
  - Да нет. Ничего нового.
  Почувствовала, что разочаровала Наташу, попрощалась и с облегчением положила трубку.
  Отправляя Сергею СМС с одним словом "Реутов", Марина думала о том, что он прав - иногда она действительно бывает крайне тупой.
  Реутов Толик, человек, с которым постоянно происходит что-то новенькое, и поэтому весь дружный коллектив держит руку на пульсе. Чем он их так удивляет? Женится, что ли, каждую неделю?
  
  Заболела Верка. Она сама сообщила об этом по телефону бодрым голосом, когда настоятельно рекомендовала навестить больную. Марина откликнулась на предложение сразу, а фрукты, сок и любимую Веркину колбасу купила по дороге.
  Она шла к автобусной остановке, когда ее из окна своей машины окликнул Шамиль:
  - Садись, подвезу.
  Марина запаниковала, но постаралась выглядеть спокойной.
  - Нет, спасибо, я почти дошла.
  - Куда же ты шла? - спросил он, не скрывая иронии.
  Она развернулась и пошла назад. Когда свернула в школьный двор, он выскочил из машины, догнал ее и, больно дернув за руку, остановил. Он был пьян.
  - Куда ты несешься?
  - Какое твое дело? - Марина озиралась, соображая, в какую сторону бежать.
  - Я не мог тогда остаться. Я наврал твоему отцу, что не могу прийти к нему с отчетом, потому что у меня на работе аврал. А ты взяла и сказала матери, что я у тебя. Поставила меня в такое положение. Садись, я отвезу тебя, куда скажешь.
  - Ты пьян, - она пыталась освободить свою руку, но он продолжал крепко держать ее за рукав.
  - Ах-ах-ах! Какие все трезвые вокруг! У меня могут быть неприятности?
  - Очень надеюсь, что да, - не сдержалась она.
  - Даже так? - он посмотрел на нее с любопытством. - Ты может, думаешь, я в тебя влюблен? Заблуждаешься. Ты мне совершенно не интересна. И знаешь почему? Потому что ты ничего из себя не представляешь.
  - Вот и оставь меня в покое, - Марина уже не боялась его, он ей надоел.
  - Ты была царицей, могла повелевать, взглядом могла превратить человека в жабу. И во что ты превратилась? Бывшая королева.
  "Что он несет, - думала Марина. - Какая королева? У него что, белая горячка?"
  - У меня своя лаборатория, - продолжал Шамиль. - Твой отец гордится мной. Я его лучший ученик. У меня бизнес.
  - Конечно, никто в этом не сомневается, - она стала успокаивать его, словно больного.
  - Я уверен, что меня ждет успех, - не успокаивался Шамиль. - Я давно уже не толстый татарский мальчик, который падает в обморок от страха, что превратится в лягушку.
  У Марины вытянулось лицо. Она вспомнила.
  - Я победитель, - он уже не говорил, а кричал. - И я пришел сказать тебе об этом. Я не собирался вступать с тобой в поединок. Просто хотел, чтоб ты сочла меня равным. И кого я увидел? Вместо всемогущей королевы какую-то юродивую телку. Куда все делось? Такое впечатление, что ты сама никого не трахнула за всю свою жизнь, а тебя трахали все, кому не лень. Во что ты превратилась? Полное ничто. Абсолютное. Даже в сексе.
  Он развернулся и пошел прочь. А Марина еще какое-то время стояла, пораженная, и лицо ее горело огнем, словно Шамиль надавал ей пощечин.
  Начал накрапывал мелкий осенний дождь. Она шла, куда глаза глядят, и ее душили слезы и воспоминания.
  Ей было, наверное, лет девять или восемь, а может, семь. Новогодние праздники каждый день. Родители ждали очередных гостей, и гости должны были прийти с детьми. Мама сшила ей костюм феи. Она очень хорошо помнила длинное розовое платье. Оно струилось от плеч и до самого пола. А когда мама надела ей на голову высокую остроконечную шапочку из розовой бумаги, папа пришел в восторг: "Настоящая фея, волшебница!". Мама покатывалась со смеху и говорила, что Марина в этом наряде больше похожа на карандаш. Она дала ей в руки длинную указку, обвитую золотой лентой, и сказала:
  - Это волшебная палочка. Феи бывают добрые и злые. Добрые феи делают людей счастливыми и исполняют их заветные желания. А злые феи насылают на людей всякие напасти и превращают их в лягушек и змей, - а еще мама сказала, что Марина сама должна решить, добрая она фея, или злая.
  Папа возмутился:
  - Что ты говоришь ребенку? Марина, ты добрая фея, запомни это. Ты самая добрая фея.
  Потом пришли гости. Детей было много, но Марина помнит только Светку в белом платье снежинки и черноглазого толстого мальчика, одетого грибом. У него были красные щеки, белое жабо, а на голове большой красный берет.
  Марина честно хотела быть доброй феей, а злой стала понарошку, просто из интереса. Она лупила волшебной палочкой своих гостей по головам и превращала их в собак, лягушек - во всех подряд. Гости были довольны: лаяли, прыгали, ползали.
  Она очень хорошо помнила, что стукнула Грибу своей волшебной палочкой по шапке, и даже не успела придумать, в кого она его превратит, как он очень странно пошатнулся, и его яркий румянец начал пропадать, а когда исчез совсем, Гриб упал. Он распластался на полу с закрытыми глазами, раскинув руки, желтый, как лимон, а его красный берет свалился с головы и лежал рядом, словно лужа крови.
  Это был Шамиль. Он испугался ее могущества и потерял сознание.
  А теперь сознание потеряла она. Куда все делось? Марине тоже хотелось знать ответ на этот вопрос.
  Она тогда испугалась, что Гриб умер, что она его убила. Мама посадила ее к себе на колени и объяснила, что для доброй феи она еще очень мала, это очень трудная работа. Ведь куда проще превратить человека в паука, чем исполнить его сокровенные желания. На самом деле Марина добрая и хорошая девочка и никому не хотела зла. Ведь это была просто игра. А мальчик-гриб не умер. Он просто заболел.
  Он действительно не умер. Сегодня он, здоровый и красивый, настучал ей волшебной дубиной по голове и превратил ее в мерзкую тварь.
  
  - Ты плакала? - спросила Верка сразу, как только Марина переступила порог. Марина тяжело вздохнула и, сбросив мокрую куртку, прошла в комнату.
  - Что с тобой? - Верка всерьез обеспокоилась. - Узнала что-нибудь плохое о Диме? Что-нибудь выяснилось? Ну, что ты молчишь?
  - Мне только что сказали, что я полное ничтожество, - сказала Марина, и ее глаза наполнились слезами. Верка мгновенно успокоилась:
  - Батюшки, кто это тебя так?
  - Шамиль.
  - С чего это он начал вещать? А ты?
  - А что я? - всхлипнула Марина и пошла в ванную - смывать слезы.
  - Ты расстроилась, что ли? Дала бы ему по башке, или, может, ты в него влюбилась?
  - С ума сошла, - Марина с укором посмотрела на Веркино отражение в зеркале.
  - А чего тогда? Собака лает - ветер носит.
  - Он сказал правду. Он абсолютно прав.
  - Кто он такой, этот твой Шамиль? Прорицатель? Меня вон начальник на работе называет тупой коровой, и что? Правда это или истина, мне без разницы.
  - Это другой случай.
  - Какой еще случай?
  Марина безрезультатно перетряхивала содержимое своей сумки в поиске сигарет:
  - Сигареты забыла купить.
  - Мои на кухне. Что произошло, ты можешь сказать?
  - Это тебе, - Марина вручила ей пакет с гостинцами и прошла на Веркину кухню. Она села на свое любимое место, прямо напротив постера с портретом Джорджа Клуни и закурила. - Вера, это не передать. Он меня раздавил, как клопа.
  - Ну, ты сказала. Почему именно клопа?
  - Вонючего клопа, - настояла Марина.
  - А ты что, все время молчала? Уж не поверю, что ты не нашлась, что сказать.
  - Ничего бы это не изменило.
  - Морду его холеную ободрала бы, сразу бы изменило.
  - Вер, не мели ерунды. Это уж точно ничего бы не изменило.
  - Очень даже изменило бы, - упорствовала Верка.- Как минимум, планы на вечер можно было сорвать.
  - Я ведь думала, что он меня хочет убить, - призналась Марина.
  - Ничего себе! Ну, тогда все нормально, чем убивать, пусть себе обзывается, сколько влезет. Ты чего тут принесла? - и, заглянув в пакет, похвалила ее. - Какая ты молодец. Давай поедим. А Шамилю не верь. Если бы я верила своему шефу, кем бы я сейчас была?
  - Не знаю.
  - А я знаю. Я была бы тупой коровой с пожизненной гарантией. Вид у тебя ужасный.
  - Меня никто никогда не полюбит, - глядя на Джорджа Клуни, пожаловалась Марина.
  - Ну и хрен бы с ними, - Верка, нарезая помидоры, без всякого трепета отсекла проблему целиком.
  
  Весь следующий день Марина, наученная Веркой, собиралась позвонить Шамилю и выдать ему отповедь, но она никак не могла заставить себя набрать его номер. Она думала о Диме. Это он убил жаждущую любви Галю. Узнал, что она изменяет ему со Смирновым, и задушил ее. А может быть, несчастный любовник не причем. Диме стало известно, что Галя замутила весь этот розыск и чтобы прекратить этот рискованный для него процесс, он убил ее, надеясь тем самым уничтожить пружину, которая понуждает работать розыскной механизм.
  Все это может быть, но только при условии, если Дима вообще жив.
  Так и не набрав номер Шамиля, она позвонила Сергею. На ее вопрос, что у него нового, он намекнул, что новости есть, а какие, скажет позже.
  - Я часа через два освобожусь, давай где-нибудь встретимся.
  - А где?
  - Где-нибудь, чтоб можно было поесть.
  Через три часа они сидели в "Дастархане" и ели узбекский плов.
  - Знаешь, а Шамиль, наверное, не причем, - поделилась Марина.
  - Не причем где?
  - Он не убивал Галю.
  - Так, - он с интересом на нее посмотрел. - А ты думала, что убивал?
  Марина смутилась:
  - Я... В общем, да.
  - Похвально, все лучше, чем вообще ни о чем не думать.
  - Он очень странно себя вел, - начала она, и поняла, что оправдываться глупо. - Но ты же говорил, чтобы я была осторожна, чтобы смотрела по сторонам.
  - А дальше своего носа ты что-нибудь видишь?
  Марина обиделась. Она знала ответ на этот вопрос. Дальше носа - никогда и ничего. Упрекать ее за это - все равно, что объяснять безногому, что приличнее и удобнее ходить на двух ногах, чем на одной.
  - Реутов пропал, - сообщил Сергей.
  "Да хоть бы он вообще провалился", - подумала она. И сразу спохватилась:
  - Кто это? Толик?
  - Толик, - подтвердил Сергей. - Причем, день в день с Димой. С утра пораньше пошел на работу и с тех пор как в воду канул.
  Какое-то время она сидела в полном ступоре. Потом все же спросила:
  - И что все это значит?
  - Что-нибудь значит, я думаю. Как минимум, здесь есть связь. Они наверняка были вместе.
  - А этот Толик женат?
  - Понятия не имею. Зачем тебе это?
  - Просто, наверное, не знаю, что спросить, - выкрутилась она. - Здесь можно курить?
  - Пепельницы нет, - он оглядел зал. - Попала ты, Марина. Посмотри, народ не курит.
  Народ не курил, и она пошла на улицу. Новость неприятно ее поразила. Так, словно узнала, что Дима ей изменял. "Почему он ни разу не обмолвился, что у него дела с Толиком? Все-таки я его знала. Хоть и невольно, но именно Толик нас познакомил. А может, это Толик убил всех? И Галю, и Диму". Она вспомнила Толика, его безыскусные шуточки. Он совсем не походил на затаившегося убийцу, больше он напоминал дурака. Марина замерзла и уже собралась возвращаться в тепло, как прямо перед собой увидела улыбающуюся Лену Купец.
  - Привет! Смотрю, кто это в такую погоду налегке наслаждается никотином? А это ты!
  - Здравствуй, - Марина и обрадовалась и растерялась. - А я все собиралась тебе позвонить. Как у вас дела?
  - Тьфу-тьфу, появилась положительная динамика. Виталик уже самостоятельно ест. Слушай, ты замерзла совсем.
  - Да, если честно. Может, зайдем? - она кивнула на "Дастархан".
  - Да ну, давай лучше сюда,- Лена показала на соседнюю дверь. Судя по витрине, это был магазин, где продавали сумки.
  Они ходили между витринами, и Лена рассказывала:
  - На работе дали материальную помощь. Следствие идет, вроде говорят, Виталик не при чем.
  - Я рада.
  - Смотри, какая классная. Покажите, пожалуйста. Да, вот эту, - Лена рассматривала сумку и продолжала. - Вообще, поговаривают, что эта авария не сама случилась, а кто-то умышленно ее подстроил. Представляешь?
  Марина не представляла.
  - Ты Виталика знаешь? Ты можешь представить, что он способен сделать что-нибудь втихую?
  Конечно же, Марина не могла.
  - А сколько она стоит? - спросила Лена продавца и, когда получила ответ, сказала уже Марине:
  - Я думала, раз она не кожаная, то и цена у нее должна быть адекватная, а эта... Ты знала, что Виталик совсем ничего не помнил в начале? Нет? Я стою, плачу, врачи на меня показывают: "Кто это?", а он не знает. А потом, не помню, сколько прошло, я пришла и говорю: "Я - Лена, твоя жена", а он мне показывает большой палец. Я думала, узнал. И вот недавно он мне сказал, что он тогда меня еще не вспомнил, просто я ему понравилась. Представляешь? Понравилась еще одна женщина, а это опять я, - она засмеялась.
  Марина слушала и думала о том, что радость Лены и ее приподнятое настроение, конечно, понятны: Виталик чувствует себя лучше, с него снято обвинение, появились деньги и, главное, надежда. А если посмотреть на сегодняшнюю "положительную динамику" из их благополучного прошлого, где Виталик - всеобщий друг, спортсмен, устроитель пикников и лыжных походов, а Лена - счастливая жена любящего мужа, клиентка всех возможных салонов и ее самая большая неприятность в ту пору - это сломанный ноготь? Если бы им в то время какой-нибудь Нострадамус нарисовал такую замечательную перспективу, как "положительная динамика"? Что было бы? Уж повода для радости не было бы, это точно. Как все меняется. Вчера ты счастливый, здоровый, любимый, а сегодня уже горемыка, калека и никому не нужен. И такое впечатление, что наоборот не бывает.
  - Ты одна?
  Марина очнулась. Лена вопросительно смотрела на нее.
  - Что?
  - Ты здесь с кем?
  - Боже мой! Меня, наверное, потеряли. Я здесь с одним знакомым.
  - А-а-а, - Лена понимающе закивала головой. - Ну, беги, а то действительно мы заболтались.
  - Лена, ты звони мне сама. Если что надо будет - отнести, принести, помыть, неважно, даже просто поболтать. Я не сплю допоздна, да, собственно, тоже неважно, в любое время дня и ночи. Ладно?
  Когда Марина вернулась в "Дастархан", не было ни Сергея, ни ее сумки, и только на столе чашка с остывшим чаем. Она постояла немного, соображая, как теперь добираться до дома, без денег и без телефона, и пошла в гардероб с намерением требовать свою куртку, хоть у нее и не было номерка.
  Когда выходила из зала, незнакомая женщина, показала на нее пальцем и крикнула:
  - Вот она!
  Марина втянула голову в плечи. Первая мысль была: "Он что же, убежал, не заплатив?". Женщина, несмотря на полноту, очень резво подбежала к ней:
  - Вы куда пропали? Тут ваш друг уже всех на уши поставил.
  Она провела ее назад, к их столику, распорядилась, чтобы ей принесли зеленый чай, и наказала:
  - Ждите вашего друга и уж, пожалуйста, никуда не девайтесь.
  Марина согласна была никуда не деваться. Пить чай в теплом "Дастархане" лучше, чем сквозь северный ветер идти домой пешком, через весь город.
  Она не успела допить чай, как появился Сергей. Стремительными шагами он подошел к ее столику и молча встал напротив. Вместо обычного рассеянного безразличия на его лице была нешуточная злоба.
  - Ну, и где ты была?
  Марина не знала, что отвечать. Рассказывать с самого начала про Лену Купец, про Виталика? Что чувствует себя перед ними виноватой?
  - Предупредить могла? Вышла покурить на улицу, называется. И нигде ее нет. Ни на улице, ни в туалете. Ни в женском, ни в мужском.
  - Ты был в женском туалете?
  - Она еще и издевается. Тебя видели. Видели, как ты уезжала на машине с каким-то мужиком.
  Это вызвало такое неподдельное недоумение на лице у Марины, что он сбавил обороты и спросил:
  - Ты что, не уезжала?
  - Я никуда не уезжала, я была в магазине, там продавали сумки.
  Теперь недоумение было на лице у Сергея.
  - Какие сумки? Вот твоя сумка, - он показал ее сумочку.
  Марина невольно улыбнулась.
  - Она еще улыбается, - он опять разозлился, - Ты можешь объяснить, где ты была?
  И Марина принялась объяснять. Сергей заказал себе водки и слушал ее, не перебивая. Он слегка опьянел и сидел, подперев кулаком щеку, иногда понимающе кивал головой. "Дастархан" заполняли посетители, музыканты подключили аппаратуру. А когда она закончила свою историю, Сергей пригласил ее на танец.
  - В каком смысле? - не поверила она своим ушам.
  - В прямом, - он засмеялся. - Смотри, народ танцует. Попала ты, Марина.
  - Попала, - согласилась она.
  
  
  Игорь Калмыков был в недоумении - горбатый заяц, это как? Может опечатка? Он знал двух зайцев - беляк и русак. Они оба подходили, но кто из них может быть горбатым - это вопрос. Немного подумав, написал "беляк". Беляк - заяц зимний, загривок наел, небось, с осени, вот и прозвал его народ горбатым.
  В дверь просунул свою румяную рожу Лешка Агафонов:
  - Игорек, выдай этому персонажу его барахло. Я убегаю, - он потыкал пальцем в свои наручные часы и поставил прямо на его стол грязную сумку.
  - Ты куда ставишь? - но возмущаться уже не имело смысла - за Агафоновым захлопнулась дверь.
  Персонаж стоял, переминаясь с ноги на ногу. Голубые нахальные глаза и прокопченная коричневая рожа.
  - Как зовут? - спросил Калмыков, пряча кроссворд в ящик стола до следующего случая.
  - Шишкин Григорий Николаевич.
  - Где это ты так загорел?
  - На Канарах, - быстро ответил голубоглазый.
  - Ну, канарец, присаживайся, - Калмыков долго искал в сейфе протокол досмотра, а когда нашел, начал читать. - Так, первое: автомобиль красного цвета. Что за хрень? Какой автомобиль? - он в полном недоумении посмотрел на Шишкина.
  - Там написано какой, - голубоглазый приподнял над стулом свой тощий зад.
  - А где он?
  - Тут должен быть, - он кивнул на сумку. Калмыков с сомнением открыл ее и присвистнул:
  - Мать моя, вон у него тут что! - он повертел в руках протокол, когда нашел фамилию того, кто ее составил, сказал. - А-а, ну тогда понятно.
  - А денег там нет? - заискивающе спросил голубоглазый.
  - Денег там нет. Денег своих ищи у тех, с кем пил? Понял? - строго ответил Калмыков.
  - Ну что ж, я ведь только спросил, - голубоглазый сразу смирился.
  Калмыков с интересом сличал записанные в описи вещи с их реальными прототипами из сумки.
  - А вот и заяц, - обрадовался он, прочитав очередную запись. - Розовый.
  Долго рылся в сумке, в конце концов, нашел подходящего под описание.
  - Ну, блин, дальтоник. Какой же он розовый? Сиреневый он. Да, Григорий Николаевич?
  Голубоглазый не спорил. Кивнул с понимающим видом.
  - Кукла. А почему написано "барби"? У нее, что, - он поднял глаза на Шишкина, - документы, что ли, есть?
  При слове "документы" Голубоглазый насторожился.
  - Телефон сотовый, - Калмыков в очередной раз шарил в сумке. Достав телефон, он долго с сомнением на него смотрел, после чего спросил. - А это что?
  - Телефон.
  - И что это за телефон?
  - Сотовый телефон, устарелая модель, - пояснил Шишкин.
  - И куда ты по нему звонишь?
  - Да я ребятишкам, играть.
  - Играть? - Он смотрел на Шишкина и пытался понять, дурит его этот бомжеватого вида мужичок или говорит правду.
  Шишкин моргнул своими голубыми глазами и уточнил:
  - Пацану.
  - Как зовут пацана? - быстро спросил Калмыков.
  - Денис, он маленький совсем пацаненок.
  - Ты мне тут на жалость не дави. И пацанов мы видали и какие у них игры знаем, - он опять уставился на телефон, потом заглянул в бумажку.
  - Ну и мудак!
  - Я? - встрепенулся Шишкин.
  - Ты тоже. - Он продолжал рассматривать телефон в полной задумчивости и не заметил, как в кабинет вошел Витя Никитин, шлепнул на свой стол барсетку, поздоровался с Калмыковым за руку.
  - Здорово, Игорек!
  - Смотри, Витя, - он показал на телефон. - Как ты думаешь - это что?
  - Телефон
  - Какой, ты думаешь, это телефон?
  Никитин взял его в руки, покрутил:
  - Да вроде спутниковый, спецсвязь, точно.
  - Видишь, в опись его включили. Скоро пьяного киллера в обезьянник посадим, а оружие - в камеру хранения и в опись личных вещей.
  Никитин почесал голову:
  - Кто писал-то?
  - Догадайся с трех раз. А вот, посмотри, что написано.
  - Эх, ты! - удивился Никитин.
  - Показать? - Калмыков дождался согласия и вытащил из кучи барахла игрушечную машинку. - Вот!
  Никитин рассмеялся.
  - А что за фрукт этот Шишкин?
  - Вон он сидит. Под бомжа косит.
  Голубоглазый напрягся, но сидел смирно.
  - Ну и где ты взял эту устаревшую модель? - спросил его Калмыков.
  - Нашел.
  - Сесть хочешь?
  Шишкин растерялся. Голубые глазки забегали.
  - Я уже свое отсидел. Мне положено на выход.
  - Я тебе сейчас вместо выхода сделаю вход, - подключился Никитин. - Мужик, который тебе его дал, он тебе что обещал?
  - Кто мне чего обещал? - удивился Шишкин.
  - Может, он тебя припугнул чем? Всякое бывает. Что делать-то велел? - гнул свое Никитин.
  - Да кто? - Шишкин смотрел непонимающими глазами то на Калмыкова, то на Никитина.
  - Тот, кто дал тебе этот телефон, - заорал, потерявший терпение, Калмыков.
  - Нашел я его. Я не понимаю в них ничего. Ребятишкам взял играть, - запричитал Шишкин.
  "Вроде не врет",- подумал Калмыков
  - Рассказывай подробно, когда нашел, где нашел, с кем нашел, кто мимо проходил. Понял?
  Шишкин рассказал. Получалось, что они с товарищем стояли под мостом, и сверху на них упала эта самая сумка. В ней телефон и был.
  - Дурак, не выбросил. Деньги попутали - ехать собрался к своим, вот и подумал - детям играть сгодится.
  - А с чего разбогател-то?
  - Деньги там были. Сто тыщ. Пачка.
  - Русские деньги-то?
  Он кивнул и тяжело вздохнул.
  - Значит, вы стояли под мостом, а на вас сыпались деньги, телефоны, машины, зайцы? И вокруг ни души?
  - Не было там никаких зайцев. Это я потом купил детям и бабе своей кое-что. А на мосту стояли два парня. Потом вроде только один. А потом, когда сумка упала, вроде никого уже и не было. Мы, правда, с Пушком быстро убежали.
  - Как звали дружка?
  - Валера Пушанин. Отчество не помню. Вроде Петрович.
  - Ну что, - сделал вывод Никитин. - Надо оформлять.
  - Григорий Николаевич, мы тебя если и закроем, то для дела и ненадолго. Понял? Тебе куда торопиться-то? Найдется хозяин у телефона, и пойдешь на волю.
  Голубоглазый смотрел на них преданными собачьими глазами. "Надеется, что не врем", - подумал Калмыков.
  Когда Шишкина увели, Никитин задумчиво сказал:
  - Мужик, конечно, хитроватый, но чтоб спутниковый телефон имел для дела - не верится. Надо этого Пушанина пробивать.
  Калмыков спохватился:
  - Слушай, Витя, а ты не знаешь, какой заяц бывает горбатый - русак или беляк?
  - Понятия не имею. А зачем тебе?
  - Да это в кроссворде.
  - Если в кроссворде, значит, агути.
  - Агутин? - поразился Калмыков.
  - Да не Агутин, а агути - животное такое.
  Калмыков достал свой кроссворд, исправил беляка на агути, и дело пошло. Даже появилась уверенность, что разгадает его до конца.
  
  
  Она сидела в ванной, когда в дверь позвонили. Чертыхаясь, она завернулась в полотенце и пошла открывать. Посмотрела в глазок - на площадке стояли двое незнакомых мужчин. Стало не по себе:
  - Кто там?
  - Откройте, милиция.
  Она не поверила. Какая милиция? Милиция уже давно ничего не расследует.
  - Я не могу открыть, я в ванной, то есть, я не одета.
  - Мы подождем.
  - А что вам нужно? Вы по какому делу?
  То ли они не расслышали, то ли не сочли нужным ответить.
  Марина натянула на мокрое тело джинсы, джемпер, подошла к дверям и опять посмотрела в глазок. На площадке никого не было. Она решила, что это шанс выйти из квартиры. Если это преступники, есть надежда, что они не будут ее убивать у всех на глазах, а если это милиция, то совсем не обязательно разговаривать с ними дома, можно и на улице. Она надела ботинки прямо на голые ноги, накинула куртку, перекрестилась и открыла дверь. И сразу, прямо перед собой, увидела одного из них, и этот один стоил многих. Коренастый, плотный, маленькие, глубоко посаженные глазки, огромная челюсть и бритая голова. Она отшатнулась.
  - Марина Евгеньевна? - спросил он ее с каким-то плотоядным интересом.
  - Да, а вы кто? - хотя вряд ли он представится ей как наемный убийца.
  - Капитан Морозов, - помахал он удостоверением.
  "Капитан Морозов" стоял у нее на пути, а отступать Марина не хотела:
  - Позвольте мне пройти.
  - Куда это вы так быстро собрались? Ведь только что вы были в ванной?
  - Я была в ванной, - подтвердила Марина - а сейчас мне надо идти. У меня дела.
  - А если я попрошу вас задержаться? Вернитесь, пожалуйста, в квартиру.
  - Я не вернусь. Если хотите меня о чем-то спросить, спрашивайте здесь, - она решила стоять до последнего.
  - Почему? - с детской непосредственностью спросил Морозов.
  - А почему вы так рветесь ко мне домой? Что это вас так интересует моя квартира? Я ее не продаю.
  - Кто у вас там?
  - Это вы о чем сейчас спросили? - удивилась Марина.
  - Марина Евгеньевна, если вы кого-то прячете, то под удар подставляете в первую очередь себя.
  - Я никого не прячу.
  - А в чем тогда дело? - с интимной интонацией в голосе спросил Морозов.
  - Я вас боюсь, - призналась Марина.
  - Я такой страшный?
  Был соблазн сказать "да", но Марина не стала рисковать.
  - При чем тут это? - она догадалась поставить в известность Сергея. - Можно позвонить? - поискала телефон в сумке, но оказалось, что впопыхах оставила его в прихожей.
  - Забыли телефон? - заботливо спросил Морозов. - Наверняка, он у вас дома.
  - А где ваш напарник? - Марина уже понимала, что сейчас она окажется в своей квартире, и оттягивала момент, когда за ней захлопнется дверь.
  - А напарник мой на улице. Так что никто из вашей квартиры незамеченным не уйдет, ни через дверь, ни через окно.
  "Кто оттуда может уйти? - с горечью подумала Марина. - Все уже ушли. Все, кто мог ходить. Там нет даже хомячка".
  Она вздохнула и сказала:
  - Ну, что ж, входите.
  
  Все время, пока "Капитан Морозов" и его напарник вели с ней беседу, Марина изображала безмятежность и неведение. Делать это ей было не трудно. Так или иначе, она ничего такого не ведала и никаким компроматом на Диму не обладала. Но все равно она чувствовала себя начинающей актрисой на экзамене. Они намекали на особую опасность его деяний, на то, что он может к ней вернуться и ее тогда постигнет "участь". Спрашивали все то же самое, что когда-то интересовало Виктора Николаевича, изучали Димины носки и футболки.
  Когда за ними закрылась дверь, она задумалась. Почему она так себя вела? Не поделилась своими подозрениями? Не попросила помощи, защиты? Марина окинула взглядом свою комнату, подергала балконную дверь, прошла на кухню, заглянула в ванную. Ее полнометражная квартира показалась не просто маленькой - крошечной. Негде спрятаться и некуда бежать.
  Она очень тщательно оделась, накрасилась и вышла из дома. Теперь ее труп хотя бы будет прилично выглядеть. Марина решила съездить на свою будущую постоянную работу. Без предварительного звонка, чтобы не смогли отказаться от ее визита.
  Она угодила к самому обеденному перерыву, и ее встретили, как родную. Екатерина Сергеевна оказалась вполне демократичной теткой, а свою пугающую чопорность она, видимо, использовала только в служебных целях. Марина дала "подписку о невыезде" - обещала быть в зоне доступности, так как со дня на день должны приехать иностранные гости, и тогда она будет не просто кстати, а необходима, как воздух.
  Обеденный перерыв, хоть и затянулся, но все же кончился, и Марина, заметно улучшив настроение, покинула место своей службы.
  
  Когда подходила к подъезду увидела сидящего на лавочке Шамиля.
  - Что ты тут делаешь?
  Он вскочил:
  - Жду тебя.
  Марина покрутила головой - машины нигде не было:
  - Ты что же, пешком сюда пришел?
  - Да.
  - Что-то не верится, - засомневалась она.
  - У меня угнали машину
  - Врешь?
  - Вру,- согласился он, - вон она стоит. - И он показал в дальний конец двора.
  - Почему ты ее туда поставил? Маскируешься?
  - Угадала. Марина, я пришел извиниться. Я тогда наговорил. Еще и пьяный... - он опустил глаза.
  - Ты меня тогда подкосил.
  - Прости, я не хотел.
  - А мне показалось, что хотел. И такое впечатление, что давно. Ходил вокруг меня и вынашивал план мести, - Марина сказала это и вспомнила, как сама не так давно тоже вынашивала тайный план по отношению к Шамилю.
  - Какой там план, - отмахнулся он от обвинения. - Ты просто не знаешь ничего.
  - Это у меня уже давно, - поделилась Марина. - Обычно все вокруг в курсе, и только я одна ничего не знаю.
  - Я когда тебя увидел первый раз, ты меня поразила. Мы практически все время жили на даче, за городом, я и людей-то толком не видел. Из-за этой шапки, ты была такая длинная, выше остальных чуть ли не на метр.
  - Ты загнул, - не поверила Марина. - Я надеюсь, это тебе показалось.
  - Мне показалось, что ты в самом деле волшебница, - не обращая внимания на ее слова, продолжал Шамиль. - Родители мне все время говорили, что ты такая способная, что ты все умеешь, все знаешь. А тут ты сама - такая смелая, и я думал, что еще и сильная. И потом, ты меня уже забыла, наверное, а мне тебя постоянно ставили в пример: Марина отличница, Марина учит языки, Марина - то, Марина - это.
  И однажды я тебя увидел. Ты училась в классе десятом, а может, уже в институте. Мы были с мамой. Она тебя окликнула, спросила, как здоровье отца, как твои дела. И ты меня потрясла второй раз. Ты так свободно себя вела, так остроумно рассказала маме про свои дела, словно перед тобой была не малознакомая женщина старше тебя, а кто-то свой. Девчонки обычно меня рассматривали украдкой, стеснялись, а ты вообще не обратила на меня внимания. Словно я уже был той лягушкой, в которую ты хотела меня превратить.
  - Я не помню этого совсем.
  - Где тебе помнить.
  - А ты обиделся?
  - Нет. Просто какое-то время все, что делал, делал с оглядкой на тебя. Хотелось быть не хуже.
  - А потом?
  - А потом у меня все стало получаться. Я окончил институт, занялся бизнесом и уже не вспоминал тебя. Родители стали мной гордиться.
  - А девчонки перестали стесняться, - добавила Марина.
  - В каком смысле? - он вопросительно посмотрел на нее.
  - В смысле девушки стали тебя любить, - пояснила она.
  - Девушки? Да, и девушки. Я поступил в аспирантуру. Я хочу сделать переворот в производстве продуктов.
  - Я буду рада, если у тебя получится.
  - Когда твой отец пригласил меня к вам домой и сказал, что там будешь ты, я не спал всю ночь. Я ожидал увидеть звезду.
  - Я тебя разочаровала? - Марина прониклась сочувствием.
  - Да, но я думал, может, я чего не понял, не увидел. А потом... Потом, да. Разочаровала. Нет, ты неплохой человек, просто я тебя представлял другой. А что за цирк ты устроила у себя дома - эта женщина: "скажи мне, кто твой друг"? Ты хотела поставить меня на место? Что за изощренные методы?
  Марина покраснела.
  - Да я...Чего это мы стоим столбами? Давай, что ли, погуляем?
  
  Посреди ночи она проснулась оттого, что почувствовала легкое движение воздуха. Такое впечатление, что кто-то дышал ей в лицо. Она открыла глаза и увидела Диму. Он лежал рядом, в одежде и, подперев голову рукой, смотрел на нее.
  - Ты вернулся? - тихо спросила Марина, боясь звуком своего голоса спугнуть наполнившую ее радость.
  Дима отрицательно покачал головой.
  - Ты пришел меня убить?
  Он утвердительно кивнул, и она решилась спросить:
  - Ты меня любил? - но не стала ждать ответа - она его знала. Марина отвернулась, из глаз ручьями потекли слезы.
  Он приблизился губами к ее уху и шепнул:
  - Нет.
  Ей пришлось сдержаться, чтобы не зарыдать. Бережно вытирая ей слезы своими ласковыми пальцами, он прикоснулся губами к ее губам. Она закрыла глаза.
  Еще тогда, когда она поверила, что встретила любовь, о которой боялась даже мечтать, когда жила в волшебном сне, до отказа наполненном счастьем и каждую ночь, засыпая, в восторге шептала себе: "Так не бывает", ее преследовало ощущение чьего-то присутствия, постоянная смутная тревога, но, одурманенная страстным шепотом, убаюканная нежными ласками, она думала, что это естественный страх потерять то, что обрела. Напившись сладкого яду, она качалась на темных волнах и не знала, что находится в опасной близости от гибели. И только сейчас, когда уже невозможно ничего изменить, она поняла, почему "так не бывает". То, что она приняла за любовь, то, что мягкой ладонью закрыло ей глаза, отключило желания и волю, магнитом приклеило ее к себе, никогда не было любовью. С самого начала это была смерть. Это ее дыхание чувствовала она за своей спиной, ее терпеливо ждала в сладкой истоме, и вот, наконец, она здесь, совсем рядом и ждет ее.
  Когда она открыла глаза, Димы рядом не было. Она встала, обошла всю квартиру. Дверь закрыта изнутри на все замки, включая стальной засов. Марина подошла к балконной двери. Закрыта. Открыты только форточки. Она огляделась. Вещи лежали там, где должны были лежать. Никаких следов того, что Дима здесь был.
  Она покрылась мурашками. Что это с ней? Безумие? Или это был сон? Вспомнилось слово: "видение". Может быть, это видение? А кто его видит, это видение - обычные люди или психопаты? Может быть, все-таки сон?
  Сон не отпускал ее, заставлял думать о себе, наполнял страхом.
  Марина не вернулась в постель - боялась возвращения кошмара. Сидела на кухне, курила и только, когда начало светать, легла на диван - дать отдых своему уставшему телу.
  Уснуть она уже не смогла. Хотела позвонить Верке, получить положенное утешение, но ее испугала необходимость озвучивать увиденный сон. Она решила ждать утра и, как только оно наступило, позвонила Сергею:
  - Привет!
  - Здорово, - ответил он, и ей показалось, что голос у него недовольный.
  Этого Марина не ожидала. Она думала, Сергей сочтет ее звонок подарком, и такая реакция ее смутила.
  - Ты занят, да?
  - Ну, - подтвердил он. - Говори, чего хотела?
  Марина не знала, чего она хотела, и мысли в голове заметались, чего бы такого сказать или спросить?
  - А у меня были гости.
  - Гости? Шамиль, что ли, сватов заслал?
  - Сватов? - от неожиданности она забыла, что хотела сказать. - Нет, приходил капитан Морозов сотоварищи.
  - Какие товарищи? - не понял он.
  - При исполнении товарищи. Очень даже серьезные товарищи. И серьезно так меня пугали всякими последствиями, - она говорила быстро, боялась, что он оборвет разговор.
  - Морозов? Какой из себя, не коренастый такой?
  - Такой коренастый, дальше некуда. Живой монстр, - заискивающе поддакнула Марина, и ее затошнило от самой себя.
  Сергей ухмыльнулся:
  - По поводу Димы твоего, что ли? - пренебрежение, с которым это было сказано, неприятно ее укололо.
  - Да, - подтвердила Марина. Она уже жалела, что позвонила.
  - Чем же пугали? - безразлично спросил он.
  - Всякими мерами пресечения, - тоже без энтузиазма ответила Марина и, вздохнув, все-таки перечислила. - Если про них буду всем рассказывать, если Диму буду скрывать, когда появится, если вспомню что-нибудь, а им не скажу. А ты что, знаешь этого Морозова?
  - Может и знаю. Морозовых-то, я думаю, многовато будет. Как его звали?
  - Понятия не имею. Просто капитан Морозов.
  - Надо будет узнать.
  Марина положила трубку. Чего она ждала? Что он, услышав ее голос, будет сладострастно вздыхать?
  
  Иностранные гости, которыми пугала ее Екатерина Сергеевна, не заставили себя долго ждать, и Марина с головой окунулась в работу. Весь день она ходила по пятам за своим американцем, стараясь не пропустить и не переврать ни одного слова, и к вечеру от напряжения и высоких каблуков уже с трудом стояла на ногах. В придачу ко всему, ее мучил голод. Во время обеда все болтали без умолку и не дали ей возможности по-человечески поесть.
  Несмотря ни на что, она чувствовала себя счастливой, а когда Владимир Иванович вручил ей два конверта, и один из них оказался с деньгами, она зарделась от удовольствия. Второй конверт имел к ней косвенное отношение - это было личное письмо от американского друга, которое Владимир Иванович попросил ее перевести.
  По дороге домой, Марина зашла на почту, чтобы заплатить за телефон. Потом голод загнал ее в продуктовый магазин, где она скупила все, что вызывало интерес, о чем, правда, тут же пожалела - тяжелые сумки с трудом отрывались от земли.
  Насыщенный день не оставил места ни для Димы, ни для капитана Морозова. Новые впечатления заполнили ее всю, но когда она переступила порог своей квартиры, все ее страхи заняли свои места. Отрезав кусок колбасы, она сидела за столом, жевала и думала. Может быть, неспроста она оплатила сегодня все счета? Может кто-то ведет ее по жизни, и этот кто-то, зная, что скоро она умрет, позаботился, чтобы у нее не было посмертных долгов?
  Но один долг оставался - письмо, которое ей дал Владимир Иванович. Она решила перевести его по горячим следам, пока не остыл интерес к работе. Много времени это не отняло - письмо было о собаках, погоде и прочей ерунде.
  Когда, закончив, она потянула за шнур, чтобы выдернуть ноутбук из розетки, розетка, не отпустив вилку, вылезла из своего гнезда вместе со всеми своими потрохами и повисла на каких-то жалких проводках. Марина долго лежала на полу, изучая явившегося ее взору электрического монстра, соображая, как освободить свой ноутбук из неожиданного плена, но предпринимать какие-либо действия голыми руками не рискнула.
  Сергей был единственным претендентом на роль спасателя. Пока она объясняла ему, что случилось, ей в голову пришла мысль, не лицемерит ли она? Может, она устроила это все специально?
  Голод, не утоленный куском колбасы, опять напомнил о себе. Она открыла холодильник и, глядя на только что купленные продукты, удивлялась. Сыр, брынза, колбаса, молоко, йогурты, масло, творог, ветчина, апельсины. Как ее угораздило накупить такую прорву еды? Может, это тоже что-нибудь значит? Жажду жизни, например, или надежду?
  Когда она еще ребенком лежала в больнице, родители навещали ее, и она всякий раз надеялась, что ее заберут домой. Но они оставляли ей фрукты, конфеты и уходили без нее. Марина была уверена, что она будет лежать в больнице до тех пор, пока в ее тумбочке есть хоть одно яблоко.
  И сейчас она, как глупое дитя, набила холодильник, втайне надеясь, что это гарантирует ей завтрашний день. Смешно. Ее придут убивать, а она скажет:
  - Подождите, пожалуйста, мне тут кое-что надо съесть.
  Есть уже не хотелось, хотелось уйти из дома и не возвращаться, но она продолжала сидеть на табуретке, давилась сыром и ждала Сергея.
  Он появился так быстро, что она удивилась:
  - Уже?
  - Да, я на машине, - оправдывался он.
  - Твоя машина, случаем, не марки "самолет"?
  Сергей округлил глаза:
  - Ты чем недовольна? Тем, что я быстро приехал? Где тут у тебя авария?
  Мельком глянув на дыру в стене, он перевел взгляд на Марину и, выдержав паузу, спросил:
  - Как тебя угораздило? Ты что, тянула за шнур, не вставая с дивана?
  - Почти угадал, - призналась Марина.
  - Ну, ты даешь!
  - Ты на такой скорости мчался, чтобы помочь, или чтобы меня воспитывать?
  Он пожал плечами, присел на корточки и, вздохнув, занялся делом. Без усилий вытащил шнур ноутбука из розетки, чем вызвал у Марины ничем не прикрытую зависть и спросил:
  - А где у тебя пробки?
  Марина ахнула:
  - Пробки! Точно. Я совсем забыла про пробки. Я могла бы и без тебя обойтись. Просто я забыла про них. Надо же!
  Сергей с большим сомнением смотрел на нее, а когда вырубил электричество, спросил:
  - А где работал этот твой Купец? Что за контора?
  - Мой Купец - это женщина, Лена, - поправила она его.
  - Ну, муж ее. Этот парень, который пострадал?
  - Не знаю, на каком-то предприятии, - она, не отрываясь, смотрела, как он разбирает розетку, и подозревала, что если этот процесс затянется, она впадет в транс.
  - Ну и отвертка у тебя! Ты ей гранит, что ли, долбила?
  - Да, - не раздумывая, согласилась Марина, - у меня привычка такая, хожу по кладбищам и долблю надгробия.
  - Не узнаешь?
  Марина отвлеклась от созерцания:
  - Кого?
  - Кого? - передразнил он. - Ты по-русски понимаешь, или как?
  - А ты, дорогой Сережа, видимо, думаешь, что говоришь по-русски?
  - Дорогой? - он перестал ковыряться в розетке и уставился на нее. Марина никогда не понимала, что означает этот его взгляд - такое впечатление, будто он впадал в кому.
  - Ты можешь внятно сказать, кого я не узнаю? - в ней поднималось раздражение.
  - А я точно - дорогой? - теперь он улыбался во весь рот.
  - Ты издеваешься, что ли?
  - Ну, ладно. Ты, конечно, можешь не узнать, но надо узнать. Название, а лучше еще и адрес организации, в которой работал этот Купец.
  - Он не Купец, он Филиппов.
  - Это он лежит в больнице?
  - Он.
  - Тогда пусть Филиппов, - великодушно согласился Сергей.
  - А зачем? - спросила Марина, хоть и догадалась, что Сергей, наверное, планирует прижать работодателей Виталика и выбить какие-нибудь льготы или компенсации.
  - Проверить надо одну вещь.
  - Вещь? Кстати, а где ты хранишь свои вещи? Где ты живешь? И с кем? Мне почему-то кажется, что ты живешь в общаге.
  - Да? - удивился он. - С чего это? У меня квартира, между прочим, получше твоей.
  - Чем же она лучше? - заревновала Марина.
  - У меня коридор больше.
  Она фыркнула:
  - Всего-то. И с кем же ты делишь свой необыкновенный коридор? С Борисом?
  - Ну, дает! Борьку мне сосватала. Борька вообще живет в Кемерово. У него семья - пять человек.
  - Надо же! Какой ты завидный жених - с квартирой. Что же не женишься?
  - А я женился, - ответ Сергея сразу сбил с нее спесь, и, изо всех сил стараясь выглядеть безразличной, она спросила:
  - Давно?
  - Давно, - ответил он. - У тебя плоскогубцы есть?
  Марина отрицательно покачала головой.
  - Я все-таки схожу за отверткой, у меня в машине должна быть. Может, и плоскогубцы найду. Дверь не закрывай.
  "Какое-то нашествие жен, - с горечью думала Марина, - всюду жены. Как муравьи - живут где-то в своем муравейнике, невидимые никому, а стоит нечаянно задеть их добро, и они вылезают из всех щелей. Пугают своим количеством"
  Сергей вернулся довольный, помахал у нее перед носом отверткой:
  - Видишь, вот так должна выглядеть отвертка. Смотри - все ровненько, никаких зазубрин. А у твоей, видишь, с этой стороны, будто ее кто грыз.
  - А дети у вас есть? - спросила Марина.
  - Сын, Данила. Ему шесть лет, - он опять принялся за розетку.
  - А кто твоя жена? Тоже милиционер? - ее напускное безразличие сменилось самой настоящей апатией.
  - Нет, она не работает.
  - Круто. И что, твоей зарплаты хватает?
  - Кому? Ей или мне?
  - Что-то я уж и не рада, что спросила, - Марину утомили новости.
  - Раз спросила - отвечу. Мне - с трудом. А она не знаю, как обходится.
  - Ты с ней что же, в разводе?
  - Нет. Она просто ушла как-то раз и с концами. Как твой Шелехов. Только, в отличие от него, у нее проблемы со здоровьем.
  - Она больна? - спросила Марина потрясенно.
  - Да. У нее неизлечимая болезнь. Называется алкоголизм. Это нечто. Так, вроде, была нормальная девка.
  - А ребенок с кем? С ней?
  - Как тебе в голову пришло? Данила живет с родителями. С моими. Здесь недалеко, меньше ста километров. Я к ним езжу, когда есть возможность. А скоро ему в школу. Надо будет его забирать к себе. Ну, вроде, все. Мусор сама уберешь, ладно? А то мне надо бежать.
  Уходя, он сказал:
  - Ты уж постарайся узнать, где работал этот Купец.
  - Конечно, я узнаю, - откликнулась Марина. Она была рада, что он напомнил ей о своей просьбе, потому что начисто об этом забыла.
  - У тебя на эти выходные есть планы?
  Марина посмотрела на него с любопытством. Он что же, хочет предложить ей совместный уикенд?
  - Да нет. Никаких конкретных планов.
  - Я собираюсь ехать к своим. Может, поедешь со мной? Особого веселья не обещаю, но можно на природе шашлык какой-нибудь соорудить, - по его лицу, как обычно, невозможно было определить, обрадуется ли он ее согласию, или ему все равно.
  - Шашлык-то я съем, но ведь там же у тебя родители, ребенок. Ты считаешь - это удобно?
  - А чего тут неудобного? Ты там что, с шестом, что ли будешь танцевать?
  - С шестом не буду, - обещала Марина.
  - Ну и поехали.
  Она согласилась.
  
  Она была уже готова, когда позвонил Сергей и велел спускаться. Его "Нива" стояла во дворе. "Даже не вышел из машины", - думала она с досадой, когда пыталась справиться с неподатливой дверью. Не вставая со своего места, он все-таки открыл ей дверь и протянул руку.
  - Ну, ты и галантный кавалер, - не смогла она скрыть своего недовольства.
  - Чего опять не так?
  - Да ничего. Все так.
  Ехали молча. "Как надоевшие друг другу супруги", - подумала Марина. Когда выезжали из города, он догадался включить музыку. Отсутствие светофоров, хорошая дорога и музыка подняли настроение, и Марина перестала дуться - ее увлекла скорость. Сергей наконец-то открыл рот:
  - Ты чего молчишь?
  - Я? А ты, вроде как устал говорить без остановки?
  - Я думаю.
  - Я тоже, может, думаю, - Марина была уверена, что сейчас он спросит: "о чем?", и уже знала, что ответит, но он не спросил.
  Дорога шла полем, и поле было не по-осеннему зеленым.
  - Смотри, какая зеленая трава!
  - Это не трава, это озимые.
  Никаких просветительских интонаций. Такое ощущение, что он не объяснил, а оборвал ее болтовню. Явно, не расположен к общению. Нет, так нет - Марина стала смотреть в окно. Справа на горизонте показался лесок. Он тоже очень мило смотрелся на фоне синего неба, но она промолчала. Она уже думала о своем.
  Морозов и компания очень прозрачно намекали, что Дима может быть тем, о ком говорят: "вооружен и особо опасен", он может быть связан с некоей преступной группой, на которую давно идет охота. Она не верила, убеждала их, что они ошибаются. Потом поняла, что это глупо и заткнулась. Слушала, кивала головой, обещала. Обещала, если что, дать знать. При первом же намеке, симптоме и признаке. Как только - так сразу, и так далее и тому подобное. Обещала никому не говорить про их визит.
  И вот, пожалуйста, доложила. Она все ему рассказала, раскрыла, можно сказать, тайну следствия, и какой результат? Никакой благодарности за оказанное доверие. Везет в своей машине, словно она мешок картошки - ни разговоров, ни внимания. Марина достала сигарету. Сергей опять никак не отреагировал - ни зажигалки, ни пепельницы.
  Что с ней происходит? Откуда эта готовность прислониться к любому плечу? Будто она вечная сирота. Прошло всего ничего, с тех пор как Дима наградил ее "бесценным опытом", а она опять олицетворяет абсолютное доверие. Как она умудрилась убедить себя, что Сергей испытывает к ней теплые чувства? С чего она это взяла? Ведь он даже особо не надрывался. В отличие от Димы не имитировал никакой страсти. Весь его мужской интерес - это Дима, Галя, Толик и прочие, включая капитана Морозова. Она же, увы, на заднем плане. Почему его так занимает эта история? И она, как дура, включилась в эту игру, - выясняет фамилии, узнает названия предприятий. Что он делает со всеми этими сведениями?
  Она посмотрела на Сергея. Он не сводил глаз с дороги и в такт музыке кивал головой. Марина разозлилась. Она что, навязывалась ему, уговаривала: "возьми меня с собой, дорогой Сережа, я без тебя пропаду"?
  Диму подозревают в убийстве его гражданской жены. Но Галя говорила, что он ее очень любил, и Марина ей поверила. А вот Сергею Галя не понравилась, и Марина ему не поверила. Дима исчез, его нет, а Сергей есть и имеет способность к быстрым перемещениям. Может, это он и кокнул Галю? И Диму. А Толика убрал как свидетеля. А ее, Марину, использует как информатора. И сейчас везет ее в неизвестном направлении. И что интересно - пригласил ее сразу, как только она рассказала, что к ней приходили люди из ФСБ.
  Сергей свернул с трассы и поехал по грунтовой дороге, как раз в сторону леса.
  - А почему ты свернул? - спросила она в последней надежде завязать разговор.
  - Так ближе, - коротко ответил он.
  Марина вздохнула. Дорогу, по которой они ехали, ровной назвать было нельзя. "Нива" с трудом преодолевала колдобины, и у нее появилась уверенность, что они перевернутся.
  - Если ты хотел выиграть время, по-моему, ты промахнулся. Даже если мы здесь не застрянем, пока пересчитаем все кочки, пройдет не один год.
  - Тебе бы былины писать, - пресек он ее.
  Когда они подъехали ближе, лес утратил свою привлекательность. Сказочный издалека, вблизи он производил впечатление жуткого места.
  Сергей заглушил мотор. Он продолжал сидеть, положив руки на руль, и молчал.
  Марине стало не по себе.
  - Куда это мы приехали?
  - Сейчас увидишь, - он достал из бардачка продолговатый сверток, положил его на колени и уставил на Марину свои глаза.
  Марина смотрела на сверток и удивлялась, почему она не бежит. Убежать, наверное, невозможно, но почему не сделать попытку? Ведь если сидеть и ждать, когда тебя убьют, тебя точно убьют. Любая попытка убежать дает шанс. Но она продолжала сидеть.
  Вдруг Сергей вскинулся и выскочил из машины. Марина не шелохнулась, она продолжала смотреть туда, где только что был зловещий сверток, смотрела на уже пустое сиденье и понимала то, что она ничего не понимала. Она открыла дверь, вышла из машины и увидела, как из леса вышел огромный лось. Сергей подмигнул ей и пошел ему навстречу, на ходу вынимая из пакета булку.
  Марина смотрела, как лось своими мягкими черными губами забирает с его ладони кусочки хлеба и думала о том, что она непроходимая дура и не заслуживает человеческого отношения. И очень жаль, что ее сегодня не убьют.
  
  
  Не успел Михаил Федорович прийти на работу, как поступило сообщение, что рыбаки обнаружили утопленника. Он облегченно вздохнул. Теперь Тамара Васильевна - его соседка - сможет похоронить своего сына. Славка утонул у всех на глазах два дня назад, и сколько не ныряли добровольные спасатели, сколько не лазили по дну реки водолазы, все было бесполезно. Так и думали - унесло течением. И вот, нашли. Всплыл пацан, царствие ему небесное, успел до настоящих холодов. Молчком, конечно, но каждый думал, если неделю-другую не найдется, мороз ударит, и тогда мальчишка до весны подо льдом зимовать будет, а матери - двойное горе.
  Пешком было далековато, и он выкатил из гаража "Жигули" - зять отказал, когда купил себе иномарку. Ехать надо было к Княжьему мосту. Моста этого уж лет сорок никто в глаза не видел. Название да пара торчащих у самого берега почерневших столбов - вот и все, что от него осталось.
  Чего их понесло кататься на лодке? Правда, погода стояла хорошая. Солнце грело, как летом, ни ветра, ни дождя. А может, погода не при чем. Молодежь - пива набрали, небось, полную лодку и - подальше от родительских глаз. А может, и не пива - самогонки какой-нибудь напились. Это потом уже, когда ныряли в холодную воду, ребятишки протрезвели. А Славка что? Теперь только вскрытие покажет.
  На берегу собрался народ. Любопытные старались держаться подальше от покойника, толпились в основном вокруг рыбаков. Рыбаки, которые обнаружили тело и баграми вытянули его на берег, были свои, алексеевские, и Михаил Федорович со всеми поздоровался за руку.
  Он еще когда вышел из машины, уже понял, что это не Славка. Славка хоть и был рослый пацан, но лет ему было всего четырнадцать. А этот тянул на мужика. Однажды глянув на труп, Михаил Федорович старался на него не смотреть. Видавшему виды, ему было не по себе. Хорошая вроде вещь - вода, а что может сделать с человеком.
  Мальчишки, видать, Славкины друзья, подошли, спросили про покойника:
  - Дядь Миш, а кто это?
  - Откуда же мне знать? В наших краях никто не тонул, кроме Славки.
  - Как же не тонул? - встряла незнакомая пожилая тетка. - А Васька Панюшкин? Сорок дней еще не справили, а уж не помнит никто.
  - Ваську Панюшкина сразу нашли, - возразил он, - а сейчас разговор идет про тех, кто утонул и с концами.
  Но тетка не слушала и гнула свое:
  - Вот и делай людям добро. Всю жизнь все только для людей. У самого сарай упал, а он к соседу - стропила ставить. А они уж и не помнят ничего, уж и звать забыли как.
  - Ты, тетка, уж совсем херню какую-то понесла, не при покойнике будь сказано.
  - Какая я тебе тетка? Тетка я ему, - продолжала негодовать женщина.
  - Дядь Миш, - не отставали мальчишки, - он, наверное, давно утонул?
  - Да уж не сегодня.
  Кто-то принес большой кусок пленки. Михаил Федорович был рад поводу подальше отойти от ненормальной бабы.
  - Гена, помоги накрыть, - позвал он одного из рыбаков и пошел к утопленнику, волоча за собой пленку.
  Когда труп накрыли, все почувствовали себя несколько свободнее. А Гена, отряхнув руки, спросил:
  - Долго он тут лежать-то будет? Или будете ждать, когда похорошеет?
  - Сейчас следователь приедет, разберется.
  - Как же его родня-то опознает? - сочувственно покачал головой Гена.
  - Если в базе нет отпечатков пальцев, вряд ли кто его будет опознавать, - любил он, грешным делом, запросто помянуть базы данных, компьютеры, хотя, положа руку на сердце, не верил ни в какие инновации.
  - А как же? Его же ищут, наверное, - удивился Гена.
  - Да кто же спорит? Ищут. А кто? Он проплыл, может, тыщу километров. Кто его знает, где он утонул?
  - Может, по приметам?
  - Ты на нем приметы видел? Рыбы у него все приметы съели. Если б ребенок был или хотя бы баба, а то мужик. Их знаешь, сколько пропадает по стране? - Михаилу Федоровичу хотелось предстать бывалым криминалистом.
  - А что же, бабы-то, меньше пропадают? - с сомнением спросил Гена.
  - Их тоже хватает, но у них одежда всякая, особая, притом бусы, сережки. А у мужика, что за одежда? Штаны, рубашка, ремень.
  Гена переваривал новое знание, а Михаил Федорович думал. Что за человек утонул? Почему в одежде? Значит, не купальщик. На рыбака не похож. Рыбаки так не одеваются - джинсы, кофта какая-то. Больной или пьяный. Пьяный человек мог наклониться к воде - умыться, например, раз - и не удержался, упал. Так же и больной. Сердечник, например. А могли и подтолкнуть. Сейчас разборок разных - успевай поворачиваться.
  Хоть Михаил Федорович и слыл на своем посту сельского участкового человеком трезвым и понимающим, но утопленник не вызвал у него сожаления - ни имени у него, ни лица.
  
  Лена встретила ее в упадническом настроении. Оказалось, Виталику предлагают еще одну операцию, и она боится. Боится ответить "да" - по понятным причинам, боится отказаться от операции, и тогда Виталик навсегда может остаться инвалидом по ее вине.
  - Может, я чем-нибудь смогу помочь?
  Лена улыбнулась, и она заметила в этой улыбке едва заметную снисходительность.
  Марина заговорила быстро, словно боялась, что не успеет сказать, как ее выгонят:
  - Мой папа знает всех врачей. Во всяком случае, тех, кто что-то из себя представляет. Я сегодня с ним поговорю, и он договорится с теми, кто сможет тебе помочь. Они посмотрят Виталика. Это будет консилиум или консультация, не знаю, но это неважно. Ты узнаешь профессиональное мнение. Ты будешь избавлена от выбора. Ну?
  Лена смотрела на нее со страдальческим выражением лица:
  - Это реально?
  - Я сейчас же позвоню папе. Мы сделаем это сейчас.
  И она пошла к телефону. И потом, когда Лена уже говорила с ее отцом и, разбирая врачебные каракули в своих бесконечных бумажках, отвечала на его вопросы, Марина наполнилась гордостью за себя. Наконец-то, она пошевелила пальцем и сделала что-то для попавших в беду друзей.
  - Все, начинаем новый этап, - сказала Лена, положив трубку. - А то что-то я раскисла и, смотрю, Виталик тоже поплохел. Завтра начинаю поднимать ему настроение.
  Она начала греметь дверками кухонных шкафов. То, что она искала, оказалось бутылкой, в которой плескались остатки коньяка.
  - Не густо, - посетовала Лена, - давай выпьем за хороший исход.
  Выпили.
  - Знаешь, мне грех жаловаться на отсутствие внимания, - задумчиво сказала она. - И даже иногда хотелось бы его поменьше. Слышала такую фразу: "благодарю за внимание"? Пришли к тебе люди внимание оказать - ты им кофе с пирожными. У тебя дел невпроворот, а ты сидишь, слушаешь, как они роды принимали у кошки или еще что-нибудь, настолько далекое от тебя, что вообще не понимаешь, о чем с тобой говорят. Такая мука!
  Чего я жалуюсь? Я сама такая была. Помнишь, у нас Варя ногу ломала? Я тогда, собой довольная, пришла к ней домой, с тортом, конфетами и сижу, жду, когда она поставит чайник, чашки принесет. А у нее гипс на ноге килограммов пятьдесят весом.
  И все равно, когда никто не приходит и не звонит, еще хуже - обидно. Я, наверное, устала. Я даже думала, раз попал в передрягу, никто тебе не поможет, ни один человек. Ты меня не слушай. Я не в упрек тебе.
  Но Марина слушала. И думала о том, что ее история с Димой для Лены Купец - это "кошкины роды". Любовник сбежал! Какая же это беда? Забавный случай, анекдот. Можно позавидовать.
  Но Марина завидовала Лене, на которую нежданно-негаданно свалилось настоящее горе. Завидовала тому, что Лена никогда не была пешкой в чьей-то мутной игре, пунктом чьего-то темного плана, ей не надо стыдиться того, что поверила и полюбила, над ней не висит невнятная угроза, а ее страхи понятны и обоснованы.
  Она посмотрела на часы:
  - Слушай, уже поздно. Мне надо ехать.
  И только, когда уже стояла в коридоре, вспомнила, зачем она пришла:
  - Лена, а где Виталик работал?
  - Фирма какая-то, - сказала она и зевнула. - Это коньяк, меня от него вечно в сон клонит.
  - Ты что, не знаешь, как она называется?
  - Кто? - не поняла Лена.
  - Фирма, в которой работал Виталик?
  Лена обвела глазами прихожую, выдвинула ящик тумбочки.
  - Вот, - она протянула Марине конверт.
  - Что это?
  - Письмо от них, тут реквизиты.
  - Спасибо, - она запихнула конверт в сумку.
  - А зачем тебе? - проснулась Лена.
  - Да юрист один просил, - ответила она уклончиво.
  
  Когда за ней захлопнулась дверь подъезда, Марине стало не по себе. На улице была темень, с которой не справлялись даже уличные фонари. Она сошла с крыльца и поняла, что не видит ничего на расстоянии вытянутой руки. Постояв в нерешительности, она оглянулась - дом Лены Купец словно исчез с лица земли. Ей стало жутко. Казалось, что опустившийся на город туман неспроста выбрал это время и место. Какое-то время она стояла, соображая, куда податься, а потом развернулась и пошла назад, решив переночевать у Лены. Она шла, вытянув руки вперед, пока не поняла, что идет явно не туда.
  Когда, еще будучи студенткой, она испытала на себе, что такое настоящий лондонский туман, ей не было страшно. Английский туман выглядел, как аттракцион в луна-парке. Погрузившись в него, она, счастливая, перекрикивалась с друзьями и радовалась - как ей повезло!
  Сейчас радоваться было нечему. Марина остановилась, напряженно прислушалась. Показалось, что где-то недалеко проехала машина. Неуверенными шагами она двинулась на звук и вдруг из тумана вынырнула уродливая фигура и чуть не сбила ее с ног. Марина метнулась в сторону, сообразив, что это был велосипедист. "Бред какой-то, - подумала она. - Откуда в такое время года, да еще ночью, велосипеды?" Сумасшедший экстремал, сам того не ведая, приободрил ее, и Марина засеменила мимо спрятавшихся в тумане девятиэтажек.
  Она прошла подозрительно долгий путь, не встретив ничего обнадеживающего - ни автобусов, ни такси, остановилась, прислушиваясь - ничего - мутный туман и тишина. Она поняла, что понятия не имеет, куда идти. Нащупала в сумке сигареты, закурила, умоляя себя успокоиться и поискать какой-нибудь выход.
  Единственное, что пришло ей в голову, это позвонить Сергею.
  - Я заблудилась, - сказала она без предисловий.
  - В смысле?
  - В самом прямом - заблудилась.
  - Ты в лесу, что ли? - развеселился он, но потом уже обеспокоенным голосом спросил: - Ты где?
  - Я не знаю, - честно сказала Марина.
  - Что случилось? - закричал он в трубку. - Кто тебя увез?
  - Никто меня не увез. Я была у Лены Купец. Ну, ты просил узнать, помнишь?
  - Ну!
  - Ну вот. Я вышла от нее, а тут туман, и я заблудилась.
  - Ё-мое! Ты что, девочка маленькая? Как ты умудрилась?
  - А ты был на улице? Тут в сантиметре уже ни черта не видно.
  - Да я уже спать лег! Какая улица? Чего ты к ней ночью-то поперлась?!
  - Я не ночью, - обиделась Марина. - Я поперлась, когда было светло.
  - Ну ладно, - он сменил гнев на милость. - Сейчас приеду. Ты где?
  - Откуда я знаю!
  - Ну, ë-мое! - взвыл Сергей.
  - Лена живет около бывшего кинотеатра "Москва". Я где-то тут, - торопливо объяснила Марина.
  - Жди, - сказал он и отключился.
  Марина осталась в тумане ждать. Она стояла, впитывала в себя влажный воздух и пыталась сообразить, как же он ее найдет? Наверное, будет бегать в тумане и орать. Скоро Сергей перезвонил:
  - Ты там как?
  - Стою, жду.
  - Молодец, - похвалил он ее. - А у нас тут никакого тумана.
  - Приезжай к нам, - посоветовала Марина. - У нас тут этого добра через край.
  Она уже чувствовала себя в безопасности, и, видимо, поэтому не испугалась появившегося в белой мгле человека, спросила его:
  - Может, вы знаете, где здесь дорога? - и добавила для ясности: - По которой автобусы ходят?
  Человек шарахнулся в сторону, а потом все-таки заговорил женским голосом:
  - Как вы меня напугали. Я чуть сознание не потеряла.
  Женщина показала, куда идти, и скоро Марина увидела сквозь туман тусклый свет фар - верный признак, что она на верном пути.
  Позвонил Сергей:
  - Слушай, я такого тумана ни разу не видел. Как я тебя найду?
  - Я уже подхожу к дороге.
  - Слава богу!
  
  Как только Марина оказалась в машине, все сразу стало другим. Пережитый страх исчез, словно сам был туманом. Сергей рассказывал, как он время от времени выходил из машины, щупал дорогу, - боялся свалиться на обочину, а она сидела, забросив ногу на ногу, и гордилась туманом, словно он был ее личным изобретением.
  Как только они выехали из ямы, заполненной белым молоком, туман стал редеть, и тема изжила сама себя.
  Марина вспомнила про конверт, достала его из сумки и со значением прочитала:
  - ООО "Промэкспо". Слышишь? В этом самом ООО и работал Виталик.
  Сергей молчал.
  - Не спи за рулем! - призвала она его. - Ты меня слышишь? "Промэкспо".
  - Он там был, - вдруг сказал Сергей. И это прозвучало как-то очень мрачно.
  - Кто?
  - Дима.
  - Что это значит, он там был? - Ей овладело нехорошее предчувствие.
  - Это значит, что он, возможно, имеет отношение к этой аварии.
  - Каким образом он может иметь отношение к этой аварии?
  Сергей молчал, а Марина смотрела на его профиль и не могла понять, отчего у него появилось это незнакомое выражение лица: оттого, что он напряженно всматривается в скрытую туманом дорогу или оттого, что ему известно нечто ей неведомое и чудовищное.
  
  
  Марина искала перчатки. Она уже обшарила все ящики, перетрясла уйму барахла, но перчатки как в воду канули. "Может в карманах каких-нибудь?", - пришла в голову мысль. Она открыла дверь большого шкафа и тут же получила очень сильный удар по лбу. Когда круги перед глазами прошли, Марина обнаружила, что подлая дверь оторвалась от большей части креплений и не рухнула совсем только потому, что нашла опору - ее, Маринину, голову. Идею оторвать дверь совсем она отмела, как требующую большой физической силы.
  Немного погодя, она, прижавшись к шкафу, бинтовала его скотчем и вспоминала слово, подходящее случаю. Слово нашлось: "разруха". Все у нее рушится. Сначала личная жизнь, а теперь и все остальное. Она посмотрела на себя со стороны: молодая женщина в отчаянии обнимает двухстворчатый шкаф, без всякой надежды на взаимность.
  Зазвонил телефон. Она заторопилась, но вместо того, чтобы ускорить процесс, запуталась в липкой ленте. Телефон надрывался, и Марина, бросив непослушный скотч, бегом побежала узнавать, кто это хочет ее слышать.
  Звонила Верка:
  - Ты, конечно, занята? - спросила она.
  - Угадала.
  - И, конечно, не можешь разговаривать? - продолжала потрясать своим ясновидением Верка.
  - Не могу, - согласилась Марина.
  - Жду вас обоих в шесть. Подарки не обязательны, - и она положила трубку.
  Ее удивила Веркина осведомленность. "Все-то она знает, эта Вера. Чует, что ли?" - подумала Марина и вернулась к шкафу. Скотч, непрочно, но все же держал конструкцию. Она сделала еще несколько витков и, закрепив достигнутое, поняла, что своими руками вырыла себе могилу. Теперь, чтобы пойти к Верке на день рождения, ей нечего будет надеть - все ее шмотки - в этом шкафу.
  
  - Е-мое! - поразился Сергей, увидев перебинтованный шкаф. - Это ты так любовников прячешь?
  - Это я так мщу, - ответила Марина. - Видишь? - Она пальцами подняла со лба челку и показала синюю шишку. - Он меня хотел убить дверью.
  - Да, подраться тебе явно не с кем, - посочувствовал Сергей. Он начал было колупать скотч, но Марина остановила его.
  - Не сейчас, мы уже опаздываем. Потом.
  
  Когда Верка увидела их на пороге своей квартиры, у нее был такой вид, словно она вообще их не ждала. Улучив момент, она спросила шепотом, кивнув в сторону Сергея:
  - А это кто?
  Марину крайне удивила такая непоследовательность - ведь приглашала Вера их обоих.
  После того, как все были представлены друг другу, именинница провела их в комнату, где был накрыт стол.
  - Посмотрите, какая красота!
  После чего все уставились на испуганного молодого человека, сидящего на диване. Вид у него был, словно его застукали за чем-то неприличным.
  - На стол смотрите, - поправила их Верка.
  Стол был сервирован так красиво и замысловато, что они какое-то время смотрели на него, как зачарованные.
  - Давайте не будем рушить, подождем Людку с Валерой - они опоздают.
  - Это все едят? - спросил Сергей.
  - Хороший вопрос, - оценила Вера. - Предлагаю обсудить это за рюмочкой. - Аперитив на кухне.
  - Вера - ты талант! - восхищенно объявила Марина.
  - Да это не я, это - Юра, - раскрыла секрет Верка.
  - А кто это - Юра? - спросил Сергей.
  - Вон он сидит. Мой бой-френд. Да, Юр? - она подмигнула Юре, тот немедленно покраснел. - Он - лауреат по этому делу. Пойдешь с нами аперитив пить, а, лауреат?
  Юра отрицательно помотал головой и уткнулся в журнал. Верка не настаивала.
  - Я вспомнила тебя, ты на свадьбе был у Светки. Ты - милиционер. Маринка тогда еще тебя испугалась. Помнишь? - она локтем толкнула Марину в бок. - Ты подумала, что за тобой пришли.
  - Испугалась? - Сергей заинтересованно посмотрел на Марину. - Меня?
  - Она думала, ты ее арестуешь, - хохотнула Верка.
  - Серьезно? - удивился он. - Это не прикол? И почему, интересно знать?
  - Меня Виктор Николаевич твой подозревал, что я Диму убила, - внесла ясность Марина.
  - Ты? - он посмотрел на нее с недоверием, а потом сделал строгое лицо. - Дыма без огня не бывает. Может, для этого были основания?
  Верка возмутилась:
  - Какие основания? Труп - вот основание. А Дима - живой, здоровый, как конь, при новой тачке, весь расфуфыренный. Да, Марин? - довольная, она один за другим выложила аргументы в защиту подруги.
  К тому времени, когда Верка закончила свою тираду, у Марины вылезли глаза из орбит. Изумленная, она спросила шепотом:
  - Вера, ты о чем?
  - Я в смысле, что я рада, что ты ему от ворот поворот. А то раскатал губу. - Верка, почувствовав неладное, выкручивалась, пытаясь сообразить, что именно она сделала не так.
  Сергей заметно напрягся и выжидающе смотрел на Марину.
  - Ты что же, встречаешься с ним? - чужим голосом спросил он ее.
  Не находя слов, она попыталась руками изобразить свою непричастность, но вышло непонятно и неубедительно.
  - Вера, а ты с чего взяла, что он расфуфыренный? - в отчаянии спросила она.
  - Я его видела, - Вера растерялась, что с ней бывало крайне редко. Она оглянулась на Сергея, ища поддержки, но он, не поднимая глаз, вилкой чертил на тарелке зигзаги.
  - Когда? - Марине казалось, что она тратит на этот вопрос последние силы.
  - Сегодня днем. А ты разве не встретилась с ним? - догадалась Верка.
  Марина отрицательно покачала головой.
  - И не видела его с тех пор?
  - Конечно, нет. Может, и ты не видела, может, тебе показалось?
  - Что я - полоумная, что ли?
  - Может, кто-то просто очень на него похож? - с надеждой прошептала Марина.
  - Да какое там похож. Я когда его увидела, у меня челюсть отвисла. Он ко мне кинулся, обнимал, как родную. Я прямо обалдела. Еще подумала: вот это соскучился!
  - И где он был все это время, он не сказал?
  - Нет. Я его спросила: "Ну что, твоя жена тебя нашла?"
  - И что?
  - Сказал: "Ну вот, ты уже и про жену знаешь". Я была уверена, что он опять с тобой.
  - Почему?!
  - Он намекнул, что жена в прошлом. Что с тобой у него все в порядке. Сейчас, конечно, сложности, но все будет прекрасно. Я так и думала, что сегодня ты с ним придешь.
  - Какая у него машина? - ни с того, ни с сего спросил Сергей.
  - Фиг ее знает. Иномарка. - Верка рада была возможности ответить на понятный вопрос.
  - А цвет?
  - Цвет металлик.
  - Я пойду на лестницу покурю, здесь уже дышать нечем, - за Сергеем захлопнулась дверь.
  - Он что, ушел? - спросила Марина.
  - Да нет. Он курить пошел на лестницу.
  Он вернулся в обществе Людочки и ее верного друга Валеры. Все уселись за праздничный стол, начались тосты, разговоры и даже танцы. Сергей сидел напротив, не смотрел на нее, и лишь однажды она поймала его настороженный взгляд.
  "Все очень хорошо, все очень хорошо, - повторяла она про себя. - Дима жив". Она не желала ему смерти, и должна радоваться тому, что он живой и здоровый. Но почему-то ее убивало, что он "расфуфыренный". Она представила Диму, разодетого, как оперный певец, в перьях и золотых оборках, и догадалась: "Он получает удовольствие от жизни". Все это время он получал удовольствие от жизни. И когда она сходила с ума после его исчезновения, и когда задушенную Галю закапывали в кладбищенскую землю.
  Он не просто так сказал, что у них будет все "прекрасно", не для того, чтобы запудрить мозги Вере. Это угроза. Он вернулся, чтобы устранить "сложности". Он отправит ее вслед за Галей, тем же маршрутом.
  Людочка тихо сказала ей:
  - Не пей больше
  - Ты о чем? - не поняла Марина.
  - Ты все время пьешь водку и ничего не ешь, - терпеливо объяснила Людочка.
  - Тебе показалось, - не поверила она ей. - Я абсолютно трезвая.
  - Не надо больше. Тебе будет плохо.
  Перспектива, нарисованная Людочкой, насмешила ее: "Мне будет плохо? Мне так будет плохо - вам и не снилось".
  Верка во время перекура сказала ей:
  - Расслабься. Наплюй и разотри. Пусть катится к своей жене.
  - Ее уже нет. Недавно ее нашли задушенной, - сказала Марина бесцветным голосом и, посмотрев на Верку, удивилась тому, какие у нее стали большие глаза.
  
  В очередной раз он уезжал. Ему нравилась такая жизнь, несмотря на то, что у него не было дома, такого, который бы он считал своим. Он ненавидел общаги, гостиницы, мотели и съемные квартиры и в каждом городе находил себе дом и женщину, которая принадлежала только ему. И, даже если через нее прошел не один десяток мужчин, он для нее становился первым. Эти женщины ничего собой не представляли, и, если бы не он, они прожили бы свою тусклую жизнь, не имея даже воспоминаний о любви.
  Сегодня он оставляет еще одну женщину. Оставляет с благодарностью, хотя скоро забудет и ее. Активная самка, она смогла сосредоточить свои инстинкты только на нем, и даже сейчас, когда она уже навсегда осталась в прошлом, при воспоминании о ней у него заныло в паху
  Он свернул с трассы, остановился и вышел из машины, чтобы немного размяться. Он очень долго ехал и мог себе это позволить. Достал сигарету, с сожалением посмотрел на пустую пачку, смял ее и забросил далеко от себя в темные кусты. Он курил, смотрел на пожелтевшее, скошенное поле, раскинувшееся до горизонта, а недавнее прошлое торопливо напоминало о себе, словно не надеялось, что когда-нибудь для этого выпадет случай.
  Он ошибался, когда думал, что смерть - это конец, что после нее ничего не остается. Смерть оказалась не такой всесильной. Когда Ахмад сказал ему по телефону, что своими глазами видел, как Смирнов оплакивает Галю, он сорвался, не раздумывая ни секунды, нажал на газ и помчался его убивать. Он несся на скорости, превышающей возможности его машины и хотел ехать еще быстрее. Этот жалкий ублюдок не должен был жить ни минуты.
  А когда уже приехал и вышел из машины, чтобы купить воды, нарвался на эту корову. Ее круглая рожа вытянулась так, что приняла форму огурца. Пока он пел ей песни про то, как любит ее убогую подружку, он остыл. Понял, что повел себя как отморозок. Слишком многим рисковал. Успокоил себя тем, что этот Смирнов сдохнет сам - от какой-нибудь язвы, и на дозволенной скорости, не привлекая ничьего внимания, уехал прочь.
  Знала бы эта страдающая деревенской подозрительностью Верка, что спасла его от неминуемого провала, она бы удавилась. И это бы его порадовало.
  Ее подружка, которую он про себя звал Марфуша, с самого начала их совместной жизни ходила за ним по пятам с открытым ртом и смотрела на него преданными глазами. Практически ничего не говорила. Как голодная собака, боялась своим лаем спугнуть подачку. Когда он ложился с ней в постель, то представлял Галю, и Марфуше доставалась вся его страсть, предназначавшаяся не ей.
  А однажды она смотрела телевизор, и его неприятно удивило выражение ее лица. Словно это была другая женщина. Он окликнул ее, она отвела глаза от экрана, и взгляд стал прежним - бессмысленным и преданным.
  Позже во всем сомневающийся Ахмад, почуяв за спиной дыхание ФСБ, все-таки проверил ее компьютер и не нашел ничего. Марфуша не была агентом, работающим под прикрытием, она не была затаившимся тигром. Она была никем.
  Он выбросил окурок, сел в машину и поехал прочь, не торопясь и не оглядываясь.
  
  
  Марина проснулась под утро и поняла, что она не у себя дома, и даже не у Верки. Она обвела глазами незнакомую комнату и увидела Сергея. Он лежал на огромном надувном матрасе, не спал и смотрел на нее. Она хотела встать, но поняла, что, кроме трусов, на ней ничего нет.
  - Кто меня так раздел?
  - Это не ко мне.
  - А к кому?
  - Если тебе было жарко, я не при чем.
  Марина с сомнением посмотрела на него, поискала свои вещи взглядом - все, аккуратно расправленное, висело на спинке кресла.
  - Отвернись, я оденусь.
  - Без проблем, - Сергей закрыл глаза. Ей даже показалось, что он сразу уснул.
  Одевшись, она пошла в ванную, умылась. Когда вернулась, Сергей по-прежнему лежал с закрытыми глазами.
  - Ты спишь? - спросила она.
  - Нет, - он открыл глаза.
  Она не знала, что делать и о чем говорить. Взяла со стола книгу, села в кресло. Книга была жуткая. Что-то про эксплуатацию и ремонт автомобилей.
  Сергей с чего-то развеселился:
  - Ты чего такая? - спросил он, улыбаясь.
  - Какая?
  - Не знаю. Озабоченная.
  Марина пожала плечами.
  - Подозреваешь, что я тебя трахнул?
  - Я? - она не ожидала от него таких откровенных заявлений.
  - Не бойся. Обычно я трахаю всех, но пьяные женщины - исключение.
  Она бросила в него книжкой и была рада, что попала прямо в голову. От неожиданности он ойкнул.
  - Ты чего?
  - Ничего.
  - Больно же!
  Марина сделала вид, что не слышит.
  Он встал и исчез в ванной. Марина, поразмышляв, пошла на кухню. Она не успела закурить, как в дверях показался Сергей и, не вынимая изо рта зубную щетку, сказал:
  - Поставь чайник.
  Когда они пили кофе, он сообщил ей новость:
  - Я тебе вчера не сказал, Реутов нашелся.
  - Толик? - Марина обрадовалась. Хоть один камень свалился с ее груди.- И где он был?
  - В речке.
  - В такую погоду? - удивилась она.
  Сергей посмотрел на нее сомнением:
  - Его нашли в реке мертвым. И умер он очень давно. Скорее всего, в тот же день, что и исчез.
  Толика было жаль, но то, что он утонул, совсем не означает, что между ним и Димой была какая-то связь.
  - Если он утонул, - начала она, но Сергей ее перебил:
  - Не совсем. До того, как ему утонуть, он получил ножевое ранение в сердце. Я не стал тебе говорить вчера
  Такого Марина не ожидала. Новость сразила ее. Она сидела растерянная, а Сергей, поднявшись из-за стола, торопливо ее инструктировал:
  - Останешься здесь. Никуда не выходи. Кто его знает, с какой целью здесь Шелехов. Со вчерашнего дня у твоего дома засада, но пока он не появился. Я приду вечером. С голоду не умрешь - есть яйца - жарь и ешь, а мне надо бежать, - договаривал он уже в коридоре. Она хлопала глазами и кивала.
  - Не отзывайся на неизвестные номера, - отдал он последний наказ, притянул ее к себе и прижался губами к ее лбу. Было очень больно, но Марина не издала ни звука.
  Когда за ним захлопнулась дверь, она пошла на кухню, намочила носовой платок в холодной воде и приложила его ко лбу, к растревоженной шишке.
  На глазах выступили слезы. Она не стала убеждать себя, что эти слезы от боли. Слезы были от бессилия. Она подошла к висевшей на стене фотографии. На ней Данилка, удивляясь, смотрел прямо в объектив. Совсем еще маленький - год-полтора. Он сидел на коленях у женщины, которая осталась за кадром.
  У них общий ребенок, и, наверное, их связывало еще что-то. Эта невидимая женщина в любую минуту может вернуться. И тогда Сергей дрогнет. Сейчас он обижен, но это пройдет. Он добрый, он ее простит.
  Вспомнила, как они подъехали к дому его родителей. Едва успели выйти из машины, как она увидела, что на всех парах к ним бежит толстый мальчик, а на его абсолютно круглой голове колыхаются рыжие кудри. Когда подбежал, то, увидев ее, застеснялся, обнял отца за ногу.
  - Знакомься, Данила, это Марина, - сказал Сергей.
  - А где баба? - глядя на него снизу вверх, спросил Данилка.
  - Какая?
  - Я не знаю. Дедушка сказал, ты бабу привезешь.
  - Дедушка твой нарывается, - пригрозил Сергей, и они пошли в дом.
  Она пожалела, что поехала. Пристальное внимание его родителей сковало ее. Сергей это чувствовал, нервничал, старательно сглаживал углы, отчего Марине становилось только хуже. В конце концов, она сказала ему:
  - Перестань около меня плясать.
  - А я пляшу?
  - Да, ведешь себя так, словно я тяжелобольная. Никто меня не съест.
  Марина подошла к матрасу, раскинула руки, словно собиралась прыгнуть в воду, упала на него, потом перевернулась на спину и замерла.
  Они напрасно выставили засаду. Дима приезжал, но не к ней. Если бы она что-то для него значила, он нашел бы способ встретиться, или дать о себе знать. Но он ее не любил. Никогда. А она любила. Она любила преступника, опасного человека, убийцу. И хотела, чтобы он ее любил. Как может любить убийца? Поэт посвящает своей любимой стихи, столяр строгает ей табуретку к восьмому марта. А убийца? Всаживает своей возлюбленной нож в сердце?
  Но ему на нее наплевать, и поэтому она останется жить. Только стоит ли жить, если Дима полностью заполнил ее собой и лишил всего остального. И вот, ничего у нее нет, и ничего ей уже не нужно - ни карьеры, ни семьи, ни свободы.
  Даже сейчас она продолжает врать себе. Дело вовсе не в нем. Дело в ней. Это она притянула его как магнит, потому что именно его она ждала. Именно о такой любви мечтала. Чтобы отдаться целиком, чтобы не осталось места ни для кого и ни для чего. Она впала в соблазн и, как наркоман, подсела на иглу. А Дима был просто наркотиком. Она получала свою дозу и уже не напрягалась ни умственно, ни физически. Удовольствие было чистое, как героин. Никаких примесей. Слезы, непонимание, обиды - все, что сопутствует человеческой любви, было тщательно отфильтровано. Она упивалась своей избранностью и не подозревала, что кормится дерьмом, лежа на плахе.
  Что посеешь, то пожнешь. За что боролась, на то и напоролась. Утром гуляшки, вечером гуляшки - находишься без рубашки. "Куда меня понесло? Это вроде бы не о том", - очнулась Марина. Она хотела встать с матраса, но передумала и села по-турецки.
  Вспомнила, как увольнялась с работы. Всеобщее уважение, чуть ли не трепет. Как же, кандидат в спутники жизни не хочет, чтобы его возлюбленная тратила свои силы на общественно-полезный труд. А он просто развел их с Толиком. Чтобы не было лишних вопросов.
  И только Верка, когда узнала, что Дима настаивает на ее увольнении, спросила:
  - Он не маньяк случаем? Зачем ему надо, чтобы ты дома сидела, как пень?
  И все подумали, что она просто завидует.
  
  Сергей пришел поздно. Объевшаяся яиц Марина курила, Сергей ел молча и заговорил только, когда они начали пить чай:
  - Пушанина помнишь?
  - Вроде помню, а кто это?
  - Вот это она помнит! В морге бомжа опознавала, забыла?
  - Забудешь, пожалуй.
  - Так вот, нашли еще одного. Тоже Пушанин Валерий Петрович.
  - Я в морг не пойду, - категорически отказалась Марина.
  - Да и не ходи. Ждут тебя там.
  - Жаль. Я так соскучилась по этому чудесному месту. Кто же теперь опознает несчастного?
  - А чего его опознавать-то? Он живой, как жизнь. Знаешь, какой шустрый? Сцепился с бабой - разнять не могли, так клубком и загнали в машину. Документы проверили, а это оказался покойник оживший. Мало того, недавно на него был запрос ФСБ - отбарабанили, что помер, а тут еще один.
  - А у него что, тоже нашли Димины вещи?
  - Нет. У него нашли паспорт на имя Пушанина. И он, и баба эта безумная знали покойника - того, который в морге был, - Сергей распотрошил пакетик с орешками и по одному кидал себе в рот. - Но кое-что нашли. Помнишь, ты опознала куртку? Так вот, она была в сумке. Куртку взял себе покойный Пушанин, а сумка досталась его дружку. Фирменная какая-то сумка. Не помню фирму.
  - "Экко", - еле слышно сказала Марина.
  - "Экко"? Точно, - он закинул себе в рот очередной орешек.
  - Прекрати, - шепотом сказала Марина.
  - Что? - не понял Сергей.
  - Прекрати грызть орехи, - не поднимая глаз, повторила она.
  - Почему? - удивился Сергей.
  - Меня это бесит.
  Он встал и демонстративно положил пакетик с орехами в мусорное ведро. Долго стоял, покачиваясь, смотрел на нее, потом спросил:
  - Что с тобой?
  - Не знаю, - Марина подняла на него глаза. - Рассказывай дальше.
  - Что рассказывать? Я с Сашкой встречался...
  - Что еще за Сашка?
  - Сашка Морозов, - сказал он и продолжил: - Так вот, он сказал, что эти бомжи видели на мосту двоих парней. Рано утром. Вроде в тот самый день. Толика, видать, Шелехов там же и порешил, и с моста скинул. Что-то они там не поделили. Во всяком случае, сумка упала с этого моста прямо бомжам в руки. А ночью, за несколько часов до этого в "Промэкспо" была авария. Одноклассника твоего покалечило. И еще четырех человек.
  - Но разве эта авария не могла произойти по другой причине? - спросила Марина.
  - У нас все аварии могли произойти по другой причине. У каждого рыло в пуху, - он встал из-за стола. - Слушай, я весь день в машине скрюченный просидел, я хочу лечь.
  Когда Марина вошла в комнату, он уже, закрыв глаза, лежал на своем матрасе.
  - Как это могло быть? - спросила она
  Сергей пожал плечами и ответил, не открывая глаз:
  - А чего тут необыкновенного? Бывает и не такое.
  - Я не об этом.
  - А о чем? - он открыл глаза.
  - Я о себе. Он жил в моей квартире. Я видела его каждый день. Мы разговаривали. Как я могла не ничего не заметить?
  - Значит, хороший артист.
  - Все равно. Даже если артист. Это должно было как-то проявиться. Не могло не проявиться. Я должна была увидеть и не увидела, - Марина вздохнула и спросила: - Я - дура?
  Ей показалось, что он собирается с мыслями, она ждала ответа, но пауза затянулась и тогда Марина спросила:
  - Если бы ты жил с женщиной, которая была бы, например, киллером, ты мог бы не заметить этого?
  И опять ответом было молчание. Она заподозрила, что он спит с открытыми глазами.
  - Алло! Ты меня слышишь?
  - Конечно, - немедленно отозвался Сергей.
  - Ты бы заметил?
  - Конечно.
  Даже не задумался. Такой быстрый ответ ее разочаровал. Все всё замечают. Ни у кого никаких сомнений. И только она живет, как в тумане, и понятия не имеет, что вокруг нее происходит.
  - А как? - спросила она.
  Он подумал и ответил неуверенно:
  - Хорошо.
  Такой ответ ее удивил:
  - Что хорошо?
  Он смутился, но постарался выкрутиться:
  - В смысле, нормально.
  - Ты спал? - догадалась Марина. - Я тут распинаюсь, думаю, он весь внимание, а он спит!
  Сергей отпирался:
  - Я не спал, клянусь!
  - Значит, думал о своем, - сделала она вывод.
  - Да, - согласился он. - Думал о своем.
  - Никто не хочет думать о моем, все думают о своем, - вздохнула Марина.
  - Кто это все? - поинтересовался Сергей.
  - Все. И ты.
  - Я думаю о тебе, - возразил он.
  - Не ври.
  - Я не вру.
  - И что ты обо мне думаешь? - Марина присела на матрас.
  - Я думаю, что не такая уж ты беспомощная, - он скосил на нее глаза. - Можно дома одну оставить.
  - Вот так, да? - она хотела щелкнуть его по носу, но он перехватил ее руку.
  - А ты что, горюешь, что попалась на его удочку?
  Марина легла рядом.
  - Знаешь, так плохо на душе. Даже не оттого, что ... От самой себя.
  - Заканчивай с этим.
  - Как?
  - Тебя научить?
  Она усмехнулась:
  - Все хотят учить. И никто не может помочь.
  - Чего тебе помогать-то, ты что, инвалид?
  - Слушай, а это, наверное, так и есть. Я - инвалид.
  - Чего ты гонишь, какой ты инвалид? - не согласился Сергей.
  Марина, открыв рот, смотрела в потолок, словно читала там ответы на свои вопросы.
  - Ты что замолчала?
  - Мне кажется, что я все о себе знаю.
  - Это хорошо или плохо?
  - Ты все о себе знаешь?
  - Конечно, - не раздумывая, ответил он.
  - Ну и как, это хорошо или плохо?
  - Нормально.
  - А мне плохо.
  - С чего это тебе плохо?
  Марина повернулась к нему лицом:
  - Я не знаю, что теперь делать.
  - Ну, сказала! Иди сюда, - он притянул ее к себе. - Я знаю, что делать.
  
  Она уже открыла входную дверь, когда поняла, что забыла свой телефон. Прямо в ботинках, она тихонько прокралась в комнату, прислушалась к ровному дыханию Сергея, взяла со стола телефон и также, на цыпочках выскользнула из квартиры.
  Марина догадалась заглянуть в кошелек, только когда за ней захлопнулась дверь подъезда. На такси явно не хватало. Она прошла через темный двор и в свете уличных фонарей увидела автобусную остановку. Прочитала надпись на ней, сообразила, где находится и, выбрав направление, зашагала, оглашая улицу стуком своих каблуков. Марина впервые видела город таким пустым. Она шла, не встречая ни людей, ни собак. Только автомобили, скрывая за темными стеклами своих пассажиров, изредка проносились мимо.
  Наступит новый день и улицы заполнятся людьми. Это произойдет не сразу. Сначала выйдут самоотверженные владельцы собак, следом страдающие бессонницей старушки, потом хмурые работяги. Она сможет это увидеть - ей еще долго идти.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"