Утром раннем, на базаре,
всяки твари выползали: 
дедки, бабки, дядя Шнур
и цыганский балагур.
Разжирев, но сбросив вес,
он в деревню к нам залез.
Бедный Шнур совсем скатился - 
водки там он, блять, напился.
Демагогил о былом,
вспоминал себя царем.
Расшатал кривую сцену,
ртом разбрызгивая пену.
Забазарил весь базар,
даже дедушка Назар.
На истошные хрипенья
табор выслал подкрепленье.
Пробираясь возом между,
чиркая говном одежду,
окружающей быдлоте,
Шнура жаждущая плоти.
Воз, тянувшийся ослами,
и водилой под солями,
знали свой цыганский долг - 
чтобы Шнур в конец умолк.
Цыган долго не блуждал - 
в Шнура ткнул мясной кинжал.
Рот заткнув ему елдой,
покатил его с собой.
Подпиливши ноготки,
цыган вдруг стянул портки,
Разорвал свои трусы,
сунул Шнуру под усы.
А резинкой сузил шею,
цыган вынул портупею -
обтянул ею себя,
дилдо рьяно теребя.
Вдруг с толпы бежит Назар.
Держит он в руках казан.
По пятам бежит блондинка,
но в руках ее дубинка.
Есть еще и пистолет -
смены пола рудимент.
Бравый дед и транс-ментовка,
и в конце еще жидовка
брали воз на абордаж,
глотку рвали: "Шнурик наш!"
Как Глаша(она мент)
вытянула свой "презент",
рукой левой обхватила -
сперма цвета каротина
понеслась гонцу в лицо.
Цыган воит, воз в крыльцо -
повалился дном на вверх.
Лежит плотно - нет прорех.
Заточили там Шнура.
Заморил он там ужа.
Добежала к ним жидовка -
пиздой села она ловко
на щетинистую морду.
Глаша вставила "реторту"
в недра цыганского зада,
а от туда канонада!
Газы зада, смрад пизды
обвалили садика листы....
Наконец приполз дедок.
Сказать слово он не смог,
как из избы вырвался негр,
из сорочки достал он недр
Запрятанный калаш.
Дед подумал:"Во, мираж...".
Под казан решил нырнуть -
смерть хотел старик надуть.
Звоном оглушило сразу:
обломала пуля мазу.
Просыпается в узлах,
изолента на устах.
Оклемался их шофер -
дальше в путь себе попер.
Заковал Шнура и свору,
несмотря на свою жопу.
Держит тот клаш в руках,
наводя животный страх.
Пока чурка вез к барону -
партизаны взяли оборону:
Судорга схватила булки:
обжигали цыгана окурки.
Табор к их лицу предстал,
сжал очко свое Назар.
Много харь, кругом палатки,
а шмотье - одни заплатки.
Морды - грязь, как будто с лужи,
золотом проколотые уши,
И браслеты и часы
цвета золотой росы.
Лагерь был среди могил -
этим он себя кормил.
Там рюмашка, там конфета,
иногда и труп с лафета...
Повалили их на грязь,
вышел к ним цыганский князь.
Косым глазом оглядел,
от вида Шнура забалдел.
Лишь задал один вопрос:
"Кто утырков к ним привез?"
Рассказав про нападенье,
обьявил князь "представление".
Пузом продрожал команду:
"Пустить свору на баланду!
С деда супчик отварить,
две те бабы затушить.
Лишить Мэтра потрохов,
и на бить туда горох.
Ступкой растолочь мозги,
жопы мелкие куски,
заложить ему в коробку:
разукрасить ту толченку.
В ямки глаз залить омлет,
в носоглотку пять котлет.
Масло в бочке раскалить,
подвязать на тушу нить,
пару раз так опустить.
После славно поперчить..."
Принял табор сей приказ,
дух героев в миг погас.
Под шафе творили дичь,
не довалось им постичь -
шалость то ведет в беду.
Вот, пускают на еду...
К шефу повели Шнура,
долетел визг от шатра.
Когда тело окунали,
что-то там не рассчитали.
Развалился тот "фритюр",
в реке жира плавал Шнур.
Масло вызвало пожар,
распугало тех лошар.
Про героев позабыли,
разбегаяся на мили.
Фортануло, что в склепу
им устроили тюрьму...

      Пуп Нации