Артемием он стал не сразу. Сначала его хотели назвать Пашей, и чуть не назвали, но когда бабушка увидела новорожденного, она не смогла сдержаться: "Какой он страшненький! Нет, Паша - это не про него. Самый, что ни на есть, Артемий!" Бабушке привыкли доверять во всем, поэтому мальчик стал Артемием. Рос Тема на удивление некрасивым. Поскольку родители целыми днями работали, Тема все время проводил с бабушкой, а уж та не упускала случая напомнить внуку о его внешности. Один раз они гуляли в парке, и бабушка встретила свою старую знакомую. Они присели на лавочку. Тема же, по причине своей непривлекательности, был отослан играть с другими детьми. Другие дети охотно приняли новичка в свою компанию, и у них даже завязалось некое подобие дружбы, но тут одна, самая мелкая из всех, девчонка как назло поинтересовалась: "Мальчик, а как тебя зовут?" Тема ответил. Он ожидал многого, но не этого. На лицах у детей выразилось отвращение, а в глазах - скука. Они прогнали его со своей территории. Именно тогда Артемий возненавидел всех существ женского пола, включая собственную маму, давшую ему такое имя (роль бабушки в этой истории для Артемия была загадкой). После изгнания из песочницы, Тема доплелся до лавочки, где сидели его бабушка и молодящаяся старуха, но и тут его ждало глубокое разочарование в людской тактичности. Молодящаяся старуха, увидев подошедшего внука своей подруги, спросила противным, сюсюкающим голосом: "Ну и как же, тебя, крысик, зовут?" Тема все же был ребенком, хоть и умным, поэтому гордо ответил: "Артемий". Взгляд старухи, и без того тусклый, совсем погас. Она сплюнула на землю, и, глядя в небо, сказала, чтобы мерзкий ребенок шел гулять и не мешал двум взрослым разговаривать. Именно тогда, в четыре года, Артемий усвоил первый жизненный урок: никогда, ни при каких обстоятельствах не называть другим своего имени. Мальчик рос, он понимал, что отвращение у людей вызывала не его внешность, а имя. Ужасное, страшное, позорное, оно не давало ему спокойно жить, высасывало все соки его уродливого тела и нежной души. Настало время, когда Тема пошел в школу. Там его не любили все. Он был злым гением учителей, учеников, школьной администрации, уборщиц и поваров. В школе Артемий постиг второй урок: у него есть особый, очень редкий дар вызывать к себе ненависть. Не надо было ничего специально делать, стоило лишь появиться, как все собравшиеся тут же начинали испытывать сильнейшее отвращение к этому безобразному существу. И еще более они раздражались, когда слышали его имя. Оно было у всех на устах всегда, в любое время года, месяца и недели. Учителя, собравшись в какой-либо комнате (чаще всего в учительской) только и делали, что обсуждали очередную выходку "несносного, гадкого ребенка", дети на переменах придумывали все новые способы поиздеваться на одноклассником. Придя домой вечером, эти мальчики и девочки, сидя за ужином, рассказывали своим родителям о том, с кем им приходится учиться, и родители возмущенно фыркали, искренне сочувствуя своим отпрыскам. Таким образом, Артемий был в школе самой популярной персоной, хоть и non grata. Правда его не волновало, что думают о нем окружающие, они, с их простыми, предсказуемыми идеями, были ему безразличны. Куда интереснее было постигать самого себя, анализировать собственные мысли и чувства, те самые, которые возникали при виде самых разных и необычных вещей. Например, Тема очень любил линолеум в школьном коридоре. Уроки проходили в постоянном ожидании перемены, однако в отличие от своих сверстников, со звуком звонка вывалившихся из класса безумной кучей, Артемий, как истинный гурман, некоторое время еще сидел за партой, и только потом медленно поднимался, медленно шел в коридор, и уже там, дав волю своим чувствам, опускался на колени и принимался порывисто гладить грязный линолеум, ощущая ладонью тепло, исходившее от него. Дети брезгливо смотрели на происходившее, однако не вмешивались, знали: этот не в себе. А Тема тем временем, получив свою дозу радости, вставал с колен и, улыбаясь, шел в класс.
Учиться Артемий любил. Он постоянно задавал вопросы учителям, причем старался спрашивать вещи, которых среднестатистический преподаватель знать не обязан. Учителя нервничали, сердились, кричали, но на поставленный вопрос ответить не могли, что ужасно радовало маленького экзекутора. Если же учитель находил, что сказать, Артемий немедленно задавал следующий, еще более нелепый вопрос, и так продолжалось до тех пор, пока он не ставил учителя в тупик. Авторитет взрослого падал в глазах остальных, и поэтому учителя еженощно молились, каждый своему богу, чтобы с мальчишкой что-нибудь случилось, и он не пришел в школу. Однако Тема никогда не болел, чем очень гордился, ведь иначе бы он подарил несколько спокойных дней другим людям, а этого он не хотел больше всего. Надо сказать, что изводил он не только учителей. Неказистый телом, умом он был богат. Более едких замечаний, чем от Артемия не удавалось услышать ни от кого. Прекрасный психолог, он видел людей насквозь, замечал их наиболее уязвимые места и бил точно в них, причиняя огромную боль. Каждую ночь, лежа в кровати, он подсчитывал, скольким объектам ему удалось досадить сегодня, и если число жертв не превышало десяти, день считался не удачным. Каждый час прожитой жизни Артемий находил способ отточить на ком-нибудь свой и без того острый, как бритва, язык. Люди боялись этих черных глаз, цвет которых сливался с цветом зрачка, и чем старше становился Тема, тем более он замечал, как ненависть людей по отношению к нему сменялась ужасом, какое смятение появлялось на их лицах при виде щуплого, низкорослого человека. Он обожал пугать, унижать, смущать, обижать. Все, кто его знал, шарахались от него, как шарахаются, обычно, от привидений или тараканов.
на это, девушки все равно не обращали на Артемия внимание, но мы-то знаем, что ему было все равно, он ненавидел женщин ничуть не меньше, чем мужчин, и, выбирая очередную жертву своего черного остроумия, не делал слабому полу никаких поблажек. Их вина заключалась в появлении на свет, и за это им предстояло поплатиться. Артемий любезно предлагал свою помощь в этом неприятном деле.
|