Copyright1993 - 2011 Василий Пучеглазов(Vasily Poutcheglazov)


    Василий Пучеглазов
    ПРОМЫСЛЫ РЕМЕСЛА
    Пьесы для театров


    1993 - 1994 гг.
    1. Атаман
    2. Красавец-мужчина или любовь на все времена
    2003 -2004 гг.
    3. Моя любовь
    4. Мы - земляки!
    5. Победитель
    6. Две сестры
    7. Русский фантом

    *

    Василий Пучеглазов
    1. АТАМАН
    Сказ о Платове в двух зачинах


    ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

    ПЛАТОВ Матвей Иванович.
    ОТЕЦ Платова - он же КАЗАК-ВЕТЕРАН в хоре.
    ПУГАЧЕВ Емельян Иванович - он же КАЗАК-БУНТАРЬ в хоре.
    СУВОРОВ Александр Васильевич - граф, генерал-фельдмаршал.
    ПОТЕМКИН Григорий Александрович - князь Таврический.
    ПАВЕЛ I - император Всероссийский.
    АЛЕКСАНДР I - император Всероссийский.
    НАПОЛЕОН I - император Франции.
    КУТУЗОВ Михаил Илларионович - князь, генерал-фельдмаршал.
    ЕКАТЕРИНА II - императрица Всероссийская.
    ФРЕЙЛИНА - она же ДАМА в Лондоне.
    НАДЕЖДА - жена Платова, она же казачка в хоре.
    МАРФА - жена Платова, она же казачка в хоре.
    ЭЛИЗАБЕТ - жена Платова, она же казачка в хоре.
    МАТЬ Платова - она же казачка в хоре.
    ХОР КАЗАЧЕК
    ХОР КАЗАКОВ
    Возможные типы из хора: КАЗАК-ПИСАРЬ, КАЗАК-ПОДТЫРЩИК, КАЗАК-ДРУГ, КАЗАК-РУБАКА.

    Хор понимать как стихию казачества, из которой выходят и в которую возвращаются персонажи сказа.

    Пространство сцены - это одновременно и пространство донской степи, и пространство ратного поля, и пространство исторической эпохи с 1764 по 1818 годы.

    *

    ПОСВЯЩЕНИЕ. Пьеса "Атаман" написана для Донского Казачьего театра драмы и комедии им. В. Ф. Комиссаржевской г. Новочеркасска, и с 1993 г. долгое время была визитной карточкой театра. С благодарностью за казачью тему в моей драматургии, я посвящая пьесу памяти Леонида Шатохина - худрука театра, постановщика и первого исполнителя роли Платова.
    февраль 2018 г.


    ЗАЧИН ПЕРВЫЙ

    В бескрайнем пространстве ещё предрассветной степи - силуэтом на чуть розовеющем зарей небе - фигура скачущего сквозь степь казака. Издалека, теряясь и затихая в пространстве, женский зовущий голос: "Матве-ей! Матве-ей!"
    На всё приближающемся галопе, будто бы из самой степной дали, возникает едва зарождающийся напев "При лужке, лужке, лужке". Лицо скачущего освещается разгорающимся над горизонтом солнцем, и слово его звучит на стремительном перестуке конских копыт и на всё крепнущей, заполняющей степь, раздольной казачьей песне.

    ПЛАТОВ. Степь ты моя, степь донская, степь ковыльная да полынная! Куда ты зовешь, куда манишь меня, степь, в какие дали уводишь?! Вот раскинулась ты, зеленая, во всю ширь, - просторная, как душа моя, - и словно нет тебе, степь, ни конца, ни края, как жизни моей! И дурманишь ты сердце духмяным хмельным вином густых трав твоих, и салютуешь мне, казаку, ощетиненными головками чертополоха, пышешь полуденным маревом иссохшей земли твоей! И слепишь ты глаза мои сабельной сталью речных излук да плещущим серебром могучего Дона-батюшки, и свищешь разбойно, хлещешь-стегаешь плетью буйных ветров, и лечу я, лечу, как вольный степной орел в поднебесье, лечу на лихом коне по стелющимся зеленым волнам твоим, по необъятному полю, по уносящим душу мою бескрайним просторам!.. Скакать бы так и скакать, скакать всю жизнь, какая бы мне судьба ни выпала, что ни ждало б меня впереди - слава моя походная, ратная, или погибель во цвете лет! Но если Господь меня сохранит, но если слава, то уж такая, как эта степь: чтобы от горизонта до горизонта; чтобы во весь размах душе развернуться, как Дон в весеннее половодье; чтобы не позабыли на вольном Дону имя мое геройское! (Кричит) Это я, степь! Я, сын твой, казак станицы Черкасской! Я, Матвей Платов!.. (И в тишине оборванной его дерзким мальчишеским криком песни, прошелестевшим над степью ветром, отзывается ему еле слышное эхо людского многоголосья: "Пла-тов...") Э-ге-гей! (В ликующем бесшабашном восторге на миг прерванной скачки свистит пронзительно заливистым молодецким посвистом в два пальца.)

    Из незримого пока хора казачества выступает ОТЕЦ Платова.

    ОТЕЦ (хватая коня под уздцы). Тпру! Ты, чертяка скаженный, куды тебя понесло?! Жеребец-то ить не объезженный, тебе что, шею сломать охота?!..
    ПЛАТОВ. Да я на спор, батя. Заело меня. Они мне кажут: хучь ты на скачках и победил а, мол, на Сером, на неоседланном, тебе слабо... Вот я и доказал.
    ОТЕЦ. Здоровый же ты байбак вымахал, а дури в тебе - хоть ковшом черпай. Доказал ты, - небось, все седалище о хребет посбивал...
    ПЛАТОВ. Заживет...
    ОТЕЦ. А как расшибся бы? Кому бы нужон ты был покалеченный?..
    ПЛАТОВ. Не, я не расшибусь. Мы с им, с конем, как иголка с ниткой. Друзья мы с им неразлучные...
    ОТЕЦ. Друг-то он друг, но, бывает, так навернешься - костей после не соберешь. И опять же, попортить мог жеребца по неопытности.
    ПЛАТОВ. Не, бать, у меня ваша выучка. Нешто я ноне плохой наездник? Первый, поди, среди одногодков. А конь, он же силу-то сразу чует...
    ОТЕЦ. Силою Бог тебя не обидел, Матюха, нрав только дюже крутой. И всё б тебе что-то доказывать, всё б тебе первым во всем... Наездник ты неплохой, спорить не буду, но ты, однако, не очень бахвалься, до настоящего подвига тебе пока далеко. А вот бедокурить ты, брат, горазд...
    ПЛАТОВ. Моя вина, батя...
    ОТЕЦ. С чем-чем, а с виной у тебя порядок, атаманство твоё по всей округе известно... Но атаманом, казак, не вдруг становятся, перво-наперво прослужить надо. Выпороть бы тебя, Матюха, за самовольство, как сидорову козу...
    ПЛАТОВ. Нагайку, что ль, принести, батяня?
    ОТЕЦ. Ох ты, орел какой! И окиян ему по колено! Не стану тебя я сечь, не хорохорься. Поберегу твое мягкое место для будущих подвигов. Я вместо этого, коли самостоятельный, в службу тебя отдам.

    Из хора выступает МАТЬ Платова.

    МАТЬ. В какую службу, Иван?..
    ОТЕЦ. В военную. К атаману Войска Донского Степану Ефремову в Войсковую канцелярию. Справу казачью я ему уже приготовил, атаман согласие дал...
    МАТЬ. Да он же мальчонка совсем! Тринадцать годков всего.
    ОТЕЦ. Зато на вид все пятнадцать. Что, брат Матвей, язык проглотил от радости? Ты-то согласен в службу идтить, али как?
    ПЛАТОВ (задохнувшись от счастья). Батяня...
    ОТЕЦ. Стало быть, согласен он, мать. Никуды не денешься. (Платову) Давай начинай: сперва канцелярия, а там, глядишь, и в поход. Быть тебе, сын, большим казаком, не иначе, - тебе на роду написано. Приметы перед твоим рождением были, знамения Божьи. В тот час как тебе родиться, вышел я утречком к Дону, а из воды мне под ноги - бац! И вот такой сазан. Я его хвать за жабры, а тут возле этого сазанищи шмякается кусок хлеба. Чайка его, оказывается, с лета выронила. Я немедля домой, а дома новость: казак у меня родился. Ты, то исть. И рассуди: всякому ли так выпадает, чтоб и сазан к ногам, и хлеб с неба? Явно судьбу твою Бог отметил. Но Бог-то Бог, а и сам не будь плох... Сила тебе дана богатырская, это верно, теперь сумей ты ею распорядиться, не посрами фамилию. Ну-ка, подай мне, мать, мою сабельку наградную...
    МАТЬ. Вторую? (Подавая саблю) Эту, Иван?
    ОТЕЦ. Эту, эту. От государыни-матушки Екатерины походному сотнику Ивану Платову за верную службу. Читай, грамотей, как отец твой служил, на клинке написано... Заслужишь, Матвей Иванович, - я тебе мою сабельку собственноручно вручу. Передам её, именную, тебе по наследству, если заслужишь...
    ПЛАТОВ. Я заслужу, батяня. Вот крест святой, заслужу!
    ОТЕЦ. Тогда в добрый час, Матвей. Иди, сын. Иди - служи...

    На сцену с залихватской походной песней "Пчёлушка златая" вываливает хор казаков, и Платов оказывается в центре едущего под песню казачьего войска. Последующая сцена "КАЛАЛАХ" идет на этой походной рыси и на фоне то затихающей, то разливающейся вовсю "Пчёлушки". Серебряно чистый призывный запев походного горна.

    КАЗАК-ДРУГ. А растолкуй ты мне, друг Матюша, как же ты в свои юные годы батьку родного чином догнал? Чтой-то мне невдомек: из Черкасска ты уходил урядником, а ноне войсковой старшина, полком казачьим командуешь...
    ПЛАТОВ. А службу я исправно нёс - меня и отметили за усердие.
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Годочков ему, конешно, пришлось накинуть маненько. А то он у нас и осанист, и рассудителен, но дюже молод, коли по правде...
    ПЛАТОВ. Молодость не великий грех, ежели голова на плечах. (Другу) Меня для затравки над сотней поставили, ну а уряднику сотней негоже командовать, так что главнокомандующий своим правом присвоил мне чин есаула. Да только я непоседлив, ты ж меня знаешь, я в боевое дело просился...
    ДРУГ. И выпросил?
    ПОДТЫРЩИК. А як же! Две крепости янычарские зараз: и Перекопскую, и Кинбурн! Об нем же сам генерал-аншеф князь Долгоруков самой государыне грамотку отписал: "сей есаул достоин того, чтобы получить под команду казачий полк". Во как! А ты гутаришь: "батьку догнал". Он его ишо так обставит - что ой-ё-ёй...
    ПЛАТОВ. Обставлю, истинный Бог! Нешто он зря на скачках меня натаскивал? Теперь пусть угонится,
    ДРУГ. За тобой, Матюша, гнаться - заморишься пыль глотать. К тебе, полковник, сама фортуна благоволит, не токмо князья...
    ПЛАТОВ. Тьфу-тьфу, не сглазь. Неровен час, беду накличешь. Обоз нам вона какой охранять поручено - в тыщу подвод. И всё оружие-порох, провиант-амуниция. Его в боевую линию в целости и сохранности надо б доставить, а на такой кош найдется кому позариться. Турки, гляди, нагрянут - попляшем тогда.
    ПОДТЫРЩИК. Как пить дать, нагрянут. Но мы их по твоему наказу, Матвей Иваныч: сабелькой - да в капусту...
    ПЛATОB. Дюже ты боевит, вояка, - ажно мороз меня пробирает от этих твоих речей. (Другу) У речки той остановимся лагерем. Привал, передай по колонне. Привал, казаки!
    КАЗАКИ. Прива-ал! ("Пчелушка" затихает. Над ночным лагерем - пика с флажком. В тишине вдали вскрикивают какие-то птицы.)
    КАЗАК-РУБАКА (выводя Платова вперед). Слышь-ка, полковник, что-то мне сон нейдет, что-то тут неспокойно.
    ПЛАТОВ. У самого на душе скребет. Опасность как будто неподалеку, и не пойму - какая.
    РУБАКА. А ты, вон, к земле приляг, затаись и послухай. Чуешь, полковник, птицы кричат...
    ПЛАТОВ (слушая). И гул, вроде...
    РУБАКА. Во-во. А птица ночью разве кричит? Спит она по ночам, сидит себе смирно... Скумекал теперь?
    ПЛАТОВ. Скумекал. Это выходит, там неприятель остановился, он птиц-то кострами и потревожил...
    РУБАКА. И коли крик птичий большой, значит и басурманов в степи великое множество. Я так разумею.
    ПЛАТОВ. И головастый ты, брат, однако. Благодарность тебе от меня за смекалку. (Казакам) Подъём, станишники! Хватит вам ночевать, враг рядом! (На вступившей опять "Пчёлушке") Станови-ка повозки в круг, вагенбургом, да поживей! Лошадей в кольцо, а река нас с тыла прикроет... (Казаки пиками отгораживают кольцо обороны.) Ежели что, мы и неделю продержимся: харч есть, вода поблизости, корма коням в избытке. А уж зарядов у нас - целый обоз... (Подтырщику) Позырь, что в степи, ты у нас самый глазастый.
    ПОДТЫРЩИК (выглянув). Ох, мать моя пресвятая богородица! Да там их тыщ двадцать супротив наших двух! Дело табак, господин полковник, мы тут как мышка между двух кошек...
    ПЛАТОВ. Ну, мы зубастая мышка. И с коготками. Мы выдюжим как-нибудь.
    КАЗАК-ДРУГ. Братцы, что нового?
    ПЛАТОВ. Родила баба голого - вот что нового. Каверза небольшая случилась: никак крымский хан Давлет-Гирей самолично нам путь перегородил...
    ДРУГ (выглядывая). Едрить твою так... Их же как саранчи...
    ПЛАТОВ. Не гнуси. Переможем, - чай, не впервой. Но по уму нам бы надо и за подмогою посылать. Нехай встречают, пока их обоз не разграбили... Кто вызовется, станишники? Дело рискованное, из кольца прорываться придётся.
    ДРУГ. Дозволь, полковник. Двум смертям не бывать...
    ПЛАТОВ. Давай скачи, приводи подмогу. В сшибку с турками не вступай, без тебя поцапаемся... На конь, донцы! Покажем-ка басурманам, как казаки воюют!
    КАЗАКИ. На ко-онь! (Платов уже в центре сплоченной группы.)
    ПЛАТОВ (Подтырщику). Ну что, рубака, время приспело. В деле сейчас посмотрим, на что ты годишься... ("Пчёлушка" нарастает, пики наперевес на врага.) Сабли к бою! (Казаки вырывают из ножен сабли.) Пошли, побалуем, где наша не пропадала... Рубай их, не сумлевайся, небось, на всех хватит. В атаку!

    "Пчёлушка" всплескивается во всю бесшабашную лихость. Слитный грохот бешеной скачки. Казаки с занесенными клинками, со свистом и гиканьем, несутся под предводительством Платова в атаку.

    ПЛАТОВ (перекрывая грохот копыт, свист и песню). Рубай!
    КАЗАКИ. И-эх! (Разом рубят с плеча.)

    Этим их яростным общим махом клинком сцена боя вмиг отсекается, и сбоку на авансцене появляется сошедшим с Олимпа сиятельным полубогом Его светлость князь ПОТЕМКИН. Потемкин - во всем блеске и пышности своей славы, в нарядном камзоле, с орденской лентой, звездами и т.п. Вокруг уже обстановка дворца, где чуть в глубине, поодаль, подобно парадному своему портрету, неподвижно стоит воплощенным символом державности государыня-императрица Екатерина II.

    ПОТЕМКИН. Как речка, бишь, называлась, казак?
    ПЛАТОВ (возвращая клинок в ножны). Калалах, Ваше превосходительство.
    ПОТЕМКИН. И вас два полка против этакой рати?
    ПЛАТОВ. Так точно, два.
    ПОТЕМКИН. Знатное было сражение. И скольких же вы тогда одолели?
    ПЛАТОВ. Не можно было считать. Рубались, пока подмога не подоспела.
    ПОТЕМКИН. Рубаться ты, вижу, мастак. Вишь ты, какой орел... (Осматривая вытянувшегося перед ним Платова.) Могуч, могуч, братец... И голосина - под стать, будто труба иерихонская. В самый бы раз целым войском командовать, не только полком. Армейского звания не имеешь?
    ПЛАТОВ. Никак нет.
    ПОТЕМКИН. Будешь иметь. Хоть вы там, у себя на Дону, и вольничаете насчет армейских чинов, но по табели о рангах тебе положено. Как у вас эта присказка? "Нашему-то начальнику подфартило..."
    ПЛАТОВ. "Из полковников сразу произвели в майоры". Шуткуют казаченьки, язык-то - что помело...
    ПОТЕМКИН. Шуткуют, шуткуют... Лишь бы язык потом укорачивать не пришлось. А то и голову. Тебе сколько лет?
    ПЛАТОВ. Двадцать три.
    ПОТЕМКИН. Хорошо начинаешь, казак. Смелые командиры нам нужны, а умные и того пуще. Как любит говаривать матушка-императрица, "крепка рать воеводою". Идем, казак, представлю тебя государыне. Такой чести ты, братец мой, удостоен, что и в зрелых летах немногие удостаиваются, - ты это на ус мотай... (Екатерине) Вот он, тот Платов, матушка, о котором ты интерес проявить изволила. Полюбуйся, Екатерина Алексеевна, какой богатырь у тебя на Дону орлиные крылья свои расправляет...
    ЕКАТЕРИНА (величественно и властно оглядывает фигуру застывшего навытяжку Платова, с заметным немецким акцентом). Карош, карош, молодец. И ты смельчак, мне докладывали?
    ПЛАТОВ (выкатив грудь колесом). Рад стараться, Ваше величество!
    ЕКАТЕРИНА. Ох ти, майн гот, совсем меня оглушил... Что же ты рявкаешь, аки лев? Ты, я чаю, не на плацу.
    ПОТЕМКИН. Заробел он, матушка-государыня, перед твоим величием.
    ЕКАТЕРИНА. Твоя правда, Григорий Александрович, в любезностях он не боек, твой казачок. А жаль, жаль, собой он пригож. Ещё бы ему обхождения и манер - цены б ему не было...
    ПОТЕМКИН. Зато он поле брани славен, там-то он не робеет. Мы из него тебе, матушка, знаменитого полководца сделаем, - что твои Ганнибалы да Александры...
    ЕКАТЕРИНА (не без яда). Ты, часом, не Суворова ли Александра в виду имеешь?
    ПОТЕМКИН. Упаси меня Бог! Александр, но Македонский. Я, государыня, как тебе ведомо, о славе короны твоей пекусь денно и нощно, и всякий, кто сию славу приумножает, будет мной и обласкан, и в нужное дело употреблен.
    ЕКАТЕРИНА. Приязни к нему ты, однако же, не питаешь, как нам известно.
    ПОТЕМКИН (с намеком). Приязнь - чувство сердечное. А Суворов - верный слуга престолу, он в твоем государстве работник сугубо полезный. (Платову) Вот тебе образец, казак. Громи, как он, супостатов, служи, как начал, и впредь - наградами обойден не будешь. А с этими, кто шуткует, особенно не якшайся, длинный язык до добра не доводит.
    ЕКАТЕРИНА. Больно ты подозрителен, князь. (Пристально смотрит в глаза Платову). Нет, нет, казачок мой в смутьяны теперь не перебежит. Когда кто сидит на коне, тот не сойдет с оного, чтобы держаться за хвост. Ты где, дружочек, остановился?
    ПЛАТОВ (в верноподданном восторге). В казачьих казармах, Ваше величество!
    ЕКАТЕРИНА. В следующий раз для него покои и во дворце найдутся. (Потемкину интимно) Хоть он и шумен, как ты, Гриши-фи-шенька...
    ПОТЕМКИН (Платову). Ступай, отправляйся, казак, к месту службы. Я о тебе буду помнить, понадобишься - я вызову.
    ПЛАТОВ (ликуя). Ваше величество! Буду служить верой и правдой!
    ЕКАТЕРИНА (Потемкину, уже не как государыня, а как женщина). Проводи-ка меня, мон шер. (Нарочито коверкая слова, любовно) Гришенок мой... Бесценни, милейши в свете... (Привычное обращение.)
    ПЛATOB (не то удаляющимся Екатерине и Потемкину, не то себе самому.) Верой и правдой, Ваше величество. Верой и правдой...

    И хоровод поющих казачек, перекрывая, сметает дворец, где проходила аудиенция. Вся следующая сцена разворачивается под песню "Трава моя, травушка", в заплетаниях-расплетаниях хоровода, выводящего Платову сосватанную ему красавицу НАДЕЖДУ.

    НАДЕЖДА. Ну, здравствуй, здравствуй, герой, здравствуй, сокол! За тебя меня, стало быть, и просватали?
    ПЛАТОВ (подбоченясь). А что? Али не глянусь?
    НАДЕЖДА. Ты то - и чтоб не глянулся, Матвей батькович! Первый казак во всем Войске Донском...
    ПЛАТОВ. Не первый ишо, но Бог даст - и до первого доскачу. А одному, да в дальней дороге, мне трохи, красавица, скучно...
    НАДЕЖДА. Значитца, ты попутчицу выбираешь? И как, подхожу? (Подбоченивается, как он.)
    ПЛАТОВ. Сразу не скажешь. Дай я, касатка, хоть погляжу на тебя как следует...
    НАДЕЖДА (красуясь). Гляди, гляди. За погляд денег не берут.
    ПЛАТОВ (с ответной подначкой). Ну что же... Девка ты, вроде, ладная, статная, на лицо миловидная. Языкатая, правда, но на этот предмет у меня нагайка припасена...
    НАДЕЖДА. Экий же ты, Матвеюшка, грозный. Тебе и не попадись под горячую руку: осерчаешь - до смерти зашибешь. Ой я, наверно, крепко подумаю, прежде чем за тебя идти, за деспота за такого. На всю жизнь все-таки...
    ПЛАТОВ. А ты бы, небось, как в старину хотела? Вышли вдвоем на круг, объявили перед казачеством: "Ты будь мне жена", "А ты будь мне муж", - и готово дело?
    НАДЕЖДА. От так бы мне любо - как встарь. Стакнулись в чистом поле - и совет да любовь. А то заарканил себе степную лошадку - и зараз её в соборе взнуздать да плеткою опосля на базу охаживать...
    ПЛАТОВ. Но ить на всю жизнь! А раньше, чуть женка поднадоела, принарядил её побогаче в кичку серебряную да кубелек парчовый - и опять на майдан. Мол, хоть и гожа она мне была, и работяща, и домовита, но забирай ее кому надобна. Кто её зипуном накрывал первый, тому и доставалась.
    НАДЕЖДА. Нешто б меня не взяли?
    ПЛАТОВ. Тебя б, я так думаю, зипунами бы завалили. Передрались бы из-за тебя охотники...
    НАДЕЖДА. А ты вот покудова и не взял меня, а уже отдавать возмечтал...
    ПЛАТОВ. Я - отдавать?! Да чтобы я - мою нареченную, мою красу ненаглядную!.. (Норовит приобнять её, она ускользает.)
    НАДЕЖДА. Ну да, "ненаглядная"! Что же ты ране-то не глядел, когда у отца моего, атамана Степана Ефремова, службу свою начинал?
    ПЛАТОВ. По малолетству, Надежда Степановна. И потом, откуда ты знаешь? Могёт, я тогда ишо на тебя глаз положил...
    НАДЕЖДА. Ой ли, Матвеюшка? Я же тогда моложе тебя была, страхолюдина чумазая...
    ПЛАТОВ. Ноне зато - первая на Дону красавица. Как яблонька расцвела...
    НАДЕЖДА. А ты тут как тут - яблочки наливные схрумкать. Но оно, правда, мы и под стать друг другу: первую-то красавицу кому ж, как не первому герою...
    ПЛАТОВ. От это верно! (Опять пытается приобнять ее.)
    НАДЕЖДА (ускользая). Но-но, охолонь! Быстрый какой!.. Привык свои крепости штурмом-приступом брать... Вона, кобыла в походе - и та уход-ласку любит, а тут пужливая красна девица...
    ПЛАТОВ. Притом необъезженная да с норовом.
    НАДЕЖДА. А то бы тебе смиренница полюбилась. Со скуки б с ней окочурился, разве нет?
    ПЛАТОВ. В точности так. Рядом с тобой, лебедушкой, все они для меня утки серые с ерика.
    НАДЕЖДА (польщенная). Ну уж и все, заливай... Ты, бают, саму государыню Екатерину Лексевну видал?
    ПЛАТОВ. Видал - как тебя.
    НАДЕЖДА. И как она, государыня?
    ПЛАТOB. Ты лучше. Но токо она поближе ко мне стояла.
    НАДЕЖДА (шагая к нему). Вот так вот?
    ПЛАТОВ. Не, ишо ближе.
    НАДЕЖДА (вплотную к нему). Так ближе-то, вроде, некуда...
    ПЛАТОВ. Как же некуда... (Всё же обнимает ее.) Суженая моя, цветик лазоревый...
    НАДЕЖДА (в его объятьях). Но пусть у нас - честь по чести. Всё ж таки на всю жизнь венчаемся...
    ПЛАТОВ. Пирком да за свадебку? Горой пир закатим, любушка ты моя, праздник так праздник! Но уж потом не жалей, нрав у меня не сахар и к бабьей юбке меня не дюже пришпилишь...
    НАДЕЖДА (прижавшись к нему). Не пожалею, Матвеюшка. Лишь бы с тобою, сокол ты мой, до самого гроба, лишь бы вдвоем...
    ПЛАТОВ. Ну, стал быть, уговорились. На всю и до гроба...

    Хор казачек, запев свадебную "Ты Егорушка, Егор", выводит их, взявшихся за руки, вперед - уже как жениха и невесту.

    Внезапно хороводную песню взрезает разбойный пронзительный свист. Оглушительный выстрел из пушки. Разметав сцену свадьбы, в центр событий с яростным диким напором песни "На горе, горе береза" врывается ватага казаков во главе с ПУГАЧЕВЫМ. Пугачев и до самозванства и после казни постоянно находится среди казачества, сопровождая Платова на протяжении всего сказа. Тема напева бунта звучит, то победно, то фоном, до ареста Пугачева.

    ПУГАЧЕВ (на песне). Я, во свете, всему войску и народу учрежденный великий государь, явившийся из тайного места, делатель благодеяний, милостивый, мягкосердечный российский царь, император Петр Федорович!
    ВСЕ (изумленно). Петр?!
    ПУГАЧЕВ. Думаю обнаружить себя и взять Яицкий городок. В случае неудачи решил броситься в Русь и увлечь её за собой! Сам же я царствовать уже не желаю
    1-Й КАЗАК (выскакивая). У нашего батюшки вина много!
    ВАТАГА (со свистом). Ге-гей!

    На этот мятежный свист на противоположной Платову стороне сцены вновь появляется ЕКАТЕРИНА II.

    ЕКАТЕРИНА. Мейн гот! Ах, эти глупые казацкие гистории... (Выстрел.)
    ПУГАЧЕВ. Сжег Казань! Иду на Москву!
    1-Й КАЗАК. Царь Грозный семь лет под Казанью стоял, а у батюшки нашего в три часа Казань пеплом покрылась!
    ВАТАГА. Ге-гей!
    2-Й КАЗАК. Истребляй дворян! Истребляй компанейщиков, судей и мздоимцев! Бей их!
    3-Й КАЗАК. Быть крестьянам свободными от дворян. Отобрать у них все угодья! Бей!
    4-Й КАЗАК. Коли силу их не отымем, не вздохнуть нам вовек под обидой и податью! Бей!
    ВАТАГА. Бе-ей! (Пушечный выстрел.)
    ПУГАЧЕВ. Осадил Оренбург! Взял Самару! Иду на Москву! Своей милостью обещаю крестьянам землю, рыбные ловли, леса, бобровые гоны и прочие угодья, также и вольность! Встать всем в защиту отечества!
    1-Й КАЗАК. Вольность, ребятушки! Выходи к нам!
    ВАТАГА. Ге-гей! (Пушечный выстрел.)
    ПЛАТОВ (на авансцене отдельно). Да кто он? Кто он такой?!
    ЕКАТЕРИНА. Кто сей злодей?!
    ВАТАГА. Пугачев!
    ОТЕЦ ПЛАТОВА (выступая из рассеявшегося по сцене хора). Емельян Иванович? Как же, знакомы! Наш он, донской, казак Зимовейской станицы, служил я с ним в турецкой войне. Ничё, башковитый хорунжий был, немалую смелость выказывал. Списали его по грудной болезни, где-то он затерялся...
    КАЗАК ИЗ ХОРА. Не затерялся! Бежал он со службы казацкой! Я тогда атаманом станицы столько разов его ловил, как праздношатающегося. Колодки ему велел набить, когда высылал беглого, так он обратно с дороги убёг и по сию пору в сыске находится...
    КАЗАЧКА ИЗ ХОРА. Муж он мой, Емельян! Оставил с тремя детьми и бежал сам неизвестно куда. И писем не присылал из бегов - он грамоте не умеет...
    КАЗАК-ПИСАРЬ. Скитался после побега в Польшу с фальшивым паспортом! Кормился от подаяния. Оказался подозрителен, был бит в допросе кнутом...
    1-Й КАЗАК. Объявился на Яике! Подговаривал казаков бежать к турецкому султану!
    КАЗАК-ПИСАРЬ. Как бродяге, привыкшему к праздной продерзкой жизни, предписано учинить наказание плетьми и употребить в казенные работы...
    ПЛАТОВ. Беглый праздношатающийся бродяга?!..

    Выстрел-салют. ПУГАЧЕВ выступает вперед с облачением мужицкого царя, с красной лентой через плечо.

    ПУГАЧЕВ (царственным мановением длани отметая свое незавидное прошлое). Мы, Петр Третий, отеческим нашим попечением наградим всех истязуемых в подданстве у помещиков! Наградим свободой вечной и вольностью! (Взрёв общего ликования.) Мы не потребуем рекрутских тяжких наборов, ни прочих каких отягощениев! (Новый взрёв.) Мы всем возжелаем спокойной жизни! Всем, кроме дворян! (Взрёв опять.) И восчувствуем мы, ребятушки, тишину по истреблении всего народа обидчиков да супротивников. Спокой и радость пребудут с нами вовеки! Идем же за мной, ребятушки, за своим императором, за Надёжей вашим!
    1-Й КАЗАК. Айда за Надёжей!
    ВАТАГА. Айда! (Пушечный выстрел.)
    ЕКАТЕРИНА. Немедля созвать дворянство! Изобразить им живыми красками, что в пресечении опасного и поносного бунта заинтересованы их семьи и собственная их безопасность! Под угрозой и безопасность имений их, и самая цельность дворянского корпуса! (Выстрел.)
    ПУГАЧЕВ. Перешел Волгу! Вся западная сторона предалась мне, крестьяне - все до единого! Присланные войска переходят ко мне целыми полками!
    1-Й КАЗАК. Веди нас, Надёжа-царь!
    ВАТАГА. Веди! Ге-гей! (Разбойный свирепый свист. Выстрел.)
    ПЛАТОВ. Так ты самозванец, выходит? Что же ты, Емельян Иваныч, от Дона родного отрекся и от звания своего казачьего? Эвон ты где мятеж затеял, - али худо тебе жилось на вольном Дону?..
    ПУГАЧЕВ (выходя из роли царя, Платову). Только родни, что лапти одни. Улица моя тесна, казак, я воли искал! Разин ить тоже с Дона на Волгу ушел...
    ПЛАТОВ. Разин под собственным именем царство шатал, от рода-племени Разин не отрекался. И время сейчас не разинское, Емельян Иваныч. Хотя тебя в манифесте царском с Гришкой Отрепьевым уравняли, а до Москвы тебе не дойти. И начальник твой воинский граф Петр Панин походом против тебя идет, и самого Суворова на тебя посылают...
    ПУГАЧЕВ. Великую честь "казаку Емельке" оказывают...
    ЕКАТЕРИНА. Для защиты Москвы стянуть лучшие российские полки! Новгородский, Владимирский, Воронежский! И казачий полк Платова!
    ПЛАТОВ. Видишь, и я, Емельян Иваныч, против тебя стою за державу...
    ПУГАЧЕВ. За кого стоишь? За немку пришлую, безо всяких правов на престол российский?! Царя законного от престола попятила, меня, внука Петра Великого!.. Я ить чего хочу? По справедливости я хочу. Как в прежние времена на Дону у нас, но чтобы по всей Руси...
    ПЛАТОВ. То-то что в "прежние"! А теперича нонешние. Вот и смекай, чем твое самозванство закончится.
    ПУГАЧЕВ. И самозванцу бывает удача, коль выйдет фортуна, А я пока что её за чуб ухватил, я пока царь!
    ПЛАТОВ. А потом?! Как Стеньку - цепями к стене в подвале собора Черкасского и в клетке, как зверя, на плаху? Или ты, как Кондратий Булавин, стрельнешь себя напоследок? Или же на чужбину волю искать отправишься, как Игнашка Некрасов?! Что потом, опосля, когда порежешь, пожжёшь, пограбишь, когда голытьба твоя тебя же и выдаст? Они же с тобою за справедливость, покуда ты побеждаешь, а фортуна как от тебя отвернется - все разбегутся! И кто ты тогда? А никто, Емельян Иваныч: царь не царь, казак не казак. Двоеженец вот токо: от живой жены на Устинье ты Кузнецовой насильно женился - тоже как император, что ли?
    ПУГАЧЕВ. Хоть день - да мой! Что тут загадывать? Повоюем ишо, однако...
    ЕКАТЕРИНА. Не Пугачев важен, важно народное негодование! Не так важно истребить и поймать самого Пугачева, как укротить дух возмущения в народе!..
    ПУГАЧЕВ (Платову). А то переметывайся и ты на мою сторону. Вместях повоюем за волю-вольную. За ней в старину-то на Дон бежали, за волюшкой...
    ПЛАТОВ. Было дело, да сплыло. Быльем поросло. С тобой, Емельян Иваныч, мне пути нет, я не разбойник, чтобы как ты, вертеп душегубов в ставке своей устраивать и народ православный крошить почем зря. С тобой идтить - кровушкой захлебнешься...
    ЕКАТЕРИНА. Когда кто сидит на коне, да не сойдет он с оного...
    ПЛАТОВ. Пойдешь на первопрестольную, я тебя к трону не допущу. Тебе все одно, а Дону теперь от Руси не резон откладываться...
    ПУГАЧЕВ. Байку про Ермака Тимофеевича слыхал, казак? Его на дно Иртыша панцирь пятипудовый утянул, подарок царский. Так и тебя утянет.
    ПЛАТОВ. Мабуть, выплыву, у меня-то силенок вдосталь. А вот тебе судьбу не переломить: от корня ты оторвался, а царем тебе быть осталось недолго...
    1-Й КАЗАК (Ватаге). Коли дуб зашатался - валить его надоть! Сам упадет, когда и не ждешь, - ушибить может насмерть...
    ПУГАЧЕВ. На Москву, на Москву, ребятушки! Перезимуем и на Москву!
    1-Й КАЗАК. Да будет, твое величество. Хватит нам под тобой воевать.
    ПУГАЧЕВ. Вы что же, хотите изменить своему государю?!
    1-Й КАЗАК. Что делать. Вяжи его!
    ВАТАГА. Вяжи! (Набрасываются на Пугачева, крутят руки.)
    ПУГАЧЕВ. Я давно видел вашу измену! Разве я разбойник?! Я же Надёжа, я царь Петр Третий!..
    1-Й КАЗАК. Давай, давай, возвертай оружие. (Срывает красную ленту, вяжет ей руки Пугачеву.) Всяк свой живот спасает.
    2-Й КАЗАК. Поцарствовал ты, Пугач, - будя. Пора с повинной идти.
    ПУГАЧЕВ. Вы погубили меня! Вы несколько дней сряду меня упрашивали принять на себя имя покойного великого государя, я долго отрицался! А когда согласился, то всё, что ни делал, делал я с вашей воли и согласия! Вы же поступали часто без моего ведома и даже вопреки моей воле!..

    Колокола Москвы. Перед Пугачевым - решетка клетки из пик.

    ЕКАТЕРИНА (с престола сурово). Как же ты смел, вор, называться государем?
    ПУГАЧЕВ. Я не ворон, я вороненок, а ворон еще летает.
    ЕКАТЕРИНА (ещё суровей). Как мог ты отважиться на такие злодеяния?
    ПУГАЧЕВ. Виноват перед Богом и государыней, но буду стараться заслужить все мои вины... (Крестится.)
    ПЛАТОВ. А дом твой в Зимовейской станице сожжен и пепел развеян.
    КАЗАК ИЗ ХОРА. Жители же станицы просят перенести их жилища с оскверненного пребыванием злодея места в другое, хотя бы и менее удобное.
    ЕКАТЕРИНА (официально). Переселение проводить убыточно. Вместо того станицу именовать отныне Потемкинской.
    ПЛАТОВ. Ты самозванством от Дона отрекся, а Дон от тебя, Емельян Иваныч...
    ЕКАТЕРИНА. Походному полковнику Платову отправиться для поимки восставших.
    ПЛАТОВ. Проклят ты Доном. Не обессудь.
    ПУГАЧЕВ. Богу было угодно наказать Россию через мое окаянство. (Под колокольный звон восходит на плаху навстречу выступившему с топором палачу.) Прости, народ православный! Отпусти мне, в чем я согрубил перед тобою... Прости, народ православный!..

    Палач заносит топор. Топор с общим "Ах!" толпы опускается и отрубает тотчас всю сцену Пугачевщины.
    В тишине - только свист январской степной вьюги и Платов один в круге света на авансцене вслушивается во вдруг оцепившее его одиночество.

    Грянув во всю Ивановскую, над пространством степи расплескивается бравое "Солдатушки - бравы ребятушки", и сухая земля сотрясается от топота марширующей в поле пехоты. Вместо Пугачева во главе ватаги на сцене уже СУВОРОВ, наблюдающий с письмом в руке за маневром солдатского строя.

    СУВОРОВ (кричит пронзительно.) Равненье! Равненье в шеренгах! И готово, да бестолково! Не ленись, братцы, тяжело в учении, легко в бою! Не спешно, не спешно! Марш! Марш! Марш!.. Ай, удальцы! Ай, чудо-богатыри!..
    ПЛАТОВ. Дозвольте, Ваше превосходительство. Здравия желаю.
    СУВОРОВ. Здравствуй, голубчик. Рад тебя видеть. (Строю) Слаженнее маневр! Вот так, храбрецы! Вот так! Ах, хороша экзерциция, хороша! Молодцы, братцы! (Платову) Отменно служишь, полковник. Доволен тобой.
    ПЛАТОВ. Рад стараться, Ваше превосходительство!
    СУВОРОВ. Ну, гаркнул, глотка луженая, - индо в ушах зазвенело... Говори попросту, сударь мой, не тянись ты во фрунт. (Шутя) Ишь, громоздится - всё небо плечищами заслонил... Попотчевал бы тебя в благодарность за службу званым обедом, да нечем. Я, братец, видишь, маленький-сухонький, я там корочку, тут краюшечку, поклевал - да и сыт. На вот, сухарика погрызи солдатского, не побрезгуй...
    ПЛАТОВ. Не голоден, господин генерал-аншеф. Казаки - народ неприхотливый.
    СУВОРОВ. Что, Платов? Скупенек, скажешь, граф Александр Васильевич? Зато от чистого сердца, не от щедрот вельможных - казнокрадских да лихоимских... (Меняя тон) Признаюсь, светлейший князь тоже к тебе немало благоволит. В милости ты, полковник, светлейший наш смельчаков любит... (Просматривая письмо) Сам он, однако, не больно смел, Его светлость: всё медлит, всё он высчитывает, как бы ему викторию не упустить, как бы не промахнуться. А главное правило Марсовой науки какое? Быстрота, глазомер, натиск. Послушай-ка, что он пишет мне... "Объемлю тебя лобзанием искренним и крупными словами свидетельствую мою благодарность. Ты возбуждаешь во мне желание иметь тебя повсеместно". Ти-ти-ти - медком по губам... На посуле - как на стуле. А зачем я ему, позвольте спросить? Чучелой тут торчать?! (Издевательски) Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу... Крепости погляденьем не берут, сударь мой! Так без конца глядеть - и очи все проглядишь. Окривеешь, как наш светлейший, стеклянный глаз вставлять надо будет!.. (Деловито) Ну вот что, полковник. Светлейшего сразу не убедишь, а мы, пока он туды-сюды, возьмем и дело завяжем. Ох да ох - всюду переполох, - ан кашу и заварили...
    ПЛАТОВ. Кондёр, ваше превосходительство.
    СУВОРОВ (смеясь.) Именно что кондёр! Чтоб ложку не провернуть. Так что, полковник, изволь готовить своих архаровцев к штурму. (Выкрикивает, представляя штурм) Ломи через засек! Бросай плетни через волчьи ямы! Прыгай через палисады! Бросай фашины, спускайся в ров! Ставь лестницы и через стены на вал! Скаливай по валу, отворяй ворота коннице! Коли, руби, - и мы в городе, победа за нами, жителей мирных не обижать... Тебе, брат, крепости брать - дело привычное, я на твоих донцов крепко надеюсь.
    ПЛАТОВ. На то казак и родился, чтобы везде сгодился. Был бы приказ, а уж мы не подведем.
    СУВОРОВ (любуясь). Видал ты, Григорий свет Александрович, у меня полководцы какие бравые! И Платов Матвей Иванович, и генерал Кутузов... Неужто с такими орлами неустрашимыми я сиднем сидеть буду?!
    ПЛАТОВ. Ваша метода, Ваше сиятельство. Столько лет у вас под началом...
    СУВОРОВ. Ну, ну, я не красная девка - неча обхаживать. Сочинение-то мое о правилах обучения войска прочесть удосужился?
    ПЛАТОВ. С собою вожу, Ваше превосходительство. Зубрю - аки заповеди.
    СУВОРОВ. Пользу извлек для себя из этих моих скрижалей?
    ПЛАТОВ. Всенепременно. Добыча богатая, Ваше сиятельство, было чем поживиться.
    СУВОРОВ. Ты, Платов, мне фимиама не подпускай, лести я не люблю. И не язви, остроумец, а то я смешлив бываю - до колик. Будет тебе подкопы-то подводить да фитили вставлять, я же не крепость Очаковская... Сила, брат, в дружелюбии; в начальстве и слабости уважать надобно. Иначе, смотри, чинами-наградами обойдет...
    ПЛАТОВ. Виноват, Ваше превосходительство.
    СУВОРОВ. Виноват, а у самого черти в глазах, будто он новую каверзу замышляет. У вас, у казачьей породы, давно я заметил, брага хмельная в жилах, не кровь. Бродит так, бродит, бурлит, а после как шибанет нежданно-негаданно - выноси святые угодники! То-то и самозванец из ваших был, хоть вы на Дону от него и открестились...
    ПЛАТОВ. Сказывают, вы, Александр Васильевич, встречались с ним, с самозванцем? Когда волненья на Яике усмиряли.
    СУВОРОВ. Не токмо встречался, а и беседовал с превеликим любопытством. По долгу службы сопровождал его неотлучно в клетке в Симбирск. Даже однажды стерег всю ночь во время пожара, караулил возле телеги, чтобы сообщники не отбили.
    ПЛАТОВ. Вы, Ваше сиятельство?!
    СУВОРОВ. Да, сам Суворов. Довелось отличиться после триумфов военных.
    ПЛАТОВ. Ну и каков он, Пугач?
    СУВОРОВ. Не богатырь. Обличием он невзрачен, не то что ты. Да и не самовластен, не предводитель он по характеру, твердости должной нет, ухватки командной. Но, правда, зело смышлен и смекалист, изворотлив и крайне решителен. Казак, одно слово. А духом он шаток, однако. Людей перебил не менее Тамерлана, вешал, казнил - безо всякого снисхождения, столько губерний поразорил, а духом шаток. Уповал, вишь, на милосердие государыни, полагал, что его, злодея такого, помиловать было можно... А ты как считаешь, Платов? Можно было помиловать?
    ПЛАТОВ. Никак нет. Что заслужил, то и получил Емельян Иваныч: голову с плеч долой, самого сожгли и пепел по ветру по всем четырем заставам...
    СУВОРОВ. Злодея по ветру, а искушенье осталось. Осталось, полковник? Огромный соблазн в сем примере для смелого человека: всё же на этакую империю он восстать дерзнул, ваш Пугач; на высшую богоданную власть посягнул; на миг, но вровень с великими мира сего вознесся... Только ты этими мыслями супротивными, сударь, не обольщайся, не погань свою душу. Ежели ты солдат, ты служить должен. Воевать, побеждать должен и соблазнам преступным не поддаваться. Потому как без службы да без отечества солдат кто? Либо бродяга наемный, либо разбойник и лиходей. Сиречь, "вольный казак"...
    ПЛАТОВ. Службы я не бегу, Ваше сиятельство, служить я готов, но от казачества своего я не отказываюсь. Не отказываюсь, господин генерал-аншеф!
    СУВОРОВ. Сразу и на дыбы! И глаз уже бешеный - брага так, видно, и шибанула... Ладно, довольно тебе, не пыхай, как Змей-Горыныч. Испепелишь ведь меня, заступника своего наипервейшего... Сказано же - казак: снаружи мундир да выправка, а внутри - степь да степь. За наставленье не обижайся, я сам строптив, спознал на собственной шкуре. Уж претерпел я от кляузников штабных, шаркунов паркетных, - тебе не советую. Походил я среди волков да лисиц петушком - чудо, как перья не ощипали... (Внезапно) Кири-ки-ку! Наше дело служивое, петушиное... Кири-ки-ку!
    ПЛАТОВ. Дозвольте идти, Ваше превосходительство?
    СУВОРОВ. Иди, полковник, иди, казак вольный. А я вот солдат, хоть и превосходительство и сиятельство. Солдат - и на том стою. (Строю) Бодрей-веселей, соколики! Дружно в ногу! Марш! Марш! Марш!..

    Марширующая колонна распевающих во всю глотку "Солдатушки - бравы ребятушки" солдат (то есть, понятно, хор казаков) закрывает и поглощает Суворова, открывая угол комнаты во дворце, где в кресле, в цветастом персидском халате на голое тело, развалился Его светлость князь ПОТЕМКИН, а на ручку кресла присела в атласном роскошном платье с оголенными плечами юная прелестная ФРЕЙЛИНА, словно сошедшая с полотен Рокотова или Левицкого.

    ПОТЕМКИН. Поди сюда, атаман, дай-ка я на тебя полюбуюсь в моих апартаментах. Ты же теперь атаман, по вашей казацкой табели?
    ПЛАТОВ. Возведен в чин бригадира и назначен походным атаманом Донского Войска, Ваше превосходительство.
    ПОТЕМКИН. Отменно. (Фрейлине) Вот, ангел Сашенька, подивись на казацкого вождя. Заправский воин мой крестник - просто на загляденье...
    ФРЕЙЛИНА Он и собою мужчина видный...
    ПОТЕМКИН. Могуч, не спорю. Он у нас атаманом и уродился, он смолоду верховодит.
    ФРЕЙЛИНА. Только я, Ваша светлость, не Сашенька, а Варенька.
    ПОТЕМКИН. Неужто? Ну, все равно. (Платову) Да ты не стой истуканом, сидай, атаман. Поговорить я с тобой хочу... (Фрейлине) Подай-ка, прелестница, мне кваску - разогнать тоску. Да поигристее, да с изюмчиком! (Платову) Смерть как квасок люблю, по дюжине в день выхлебываю...
    ФРЕЙЛИНА (подавая бутылку). Вчерась француз один на приеме этот напиток "свинским питьем" назвал...
    ПОТЕМКИН (хохоча). Так и назвал, сучий сын?! А верно: мое шипучее пойло не для мусью - желудком они слабы! (Откупоривая бутылку ударом по донцу) Но мы с атаманом коли и свиньи, то не с подворья. Мы секачи, мы бирюки с ним матерые, к нам на клыки не лезь... (Салютует бутылкой) Будь здрав, атаман! Пью за твои успехи!
    ПЛАТОВ (в тон). Премного вам благодарен, Ваша светлость.
    ФРЕЙЛИНА. Он не бирюк, нет, Григорий Александрович, он себе на уме. Давеча на обеде у императрицы вазу фарфоровую саблей своей задел - ваза об пол и вдребезги! Он отскочил, растерялся, да на паркете и поскользнулся...
    ПОТЕМКИН. И тоже об пол?!
    ФРЕЙЛИНА. Растянулся бы, кабы сама государыня под локоть не поддержали.
    ПОТЕМКИН. А он?
    ФРЕЙЛИНА. А он рассмеялся и говорит: "Ваше величество! И падение моё меня возвышает, потому что я имею счастье еще раз поцеловать руку моей монархини". Ну и, конечно, Её величество его милостивой улыбкой наградила - за находчивость. "Удачлив ты, мой казачок, - говорит. - В реляциях мне твое имя частенько встречается, начальство тебя отмечает..."
    ПОТЕМКИН. Ай да увалень неотесанный! Не оконфузился, знать, перед государыней-матушкой?
    ПЛАТОВ. У нас на Дону гугарют: казак что шашкой, что льстивой речью славен.
    ПОТЕМКИН. Что-то не больно ты языком карьеру строить силен. Ты и ершист бываешь, и прекословишь, коли с чем не согласен...
    ПЛАТОВ. Если противуречу - так только для блага отечества.
    ПОТЕМКИН. Да знаю, знаю. Помыслы у тебя благородные - сие очевидно. Но, атаман, пожалуй бы, и свое благо позабывать не след. "Без денег везде худенек". Ты же у графа Суворова атаманствуешь, а он, кочеток задиристый, какую стратегию-тактику предпочел? Открыто он, вроде, и не перечит не попрекает, с начальством он ваньку валяет, юродствует да лукавит, а делает всё по-своему, поперек. Сие неслыханно! Я ему: так, мол, и так, излишняя поспешность и пагубна, и чревата опасными последствиями, а он, подчиненный мой, и не предуведомит, распорядится двинуть войска, и нате, пожалуйста! - рескрипт мне о новой виктории! Он опять на коне, а я опять обмишулился: понегодую, а куда денешься? Всю славу один заграбить хочет... А о Кутузове ты не слыхал, о дипломате любезном? Как он тут при дворе время проводит в ожидании назначения? Он же, по-моему, сподвижник твой - в одних кампаниях вы сражались...
    ПЛАТОВ. В одних, Ваше превосходительство. Боевой генерал, в битвах он страха не ведает.
    ПОТЕМКИН. В битвах-то проще, выходит. (Фрейлине) Ну-ка ты, Сашенька-Варенька, сказывай, как он тут прохлаждается, боевой генерал. А я покамест кваском горло прополощу...
    ФРЕЙЛИНА. Они Платону Александровичу Зубову прислуживают. Кофий ему по утрам сами варят и в постель подают.
    ПОТЕМКИН. Мальчишке этому! Каков царедворец, брат-атаман?!
    ПЛАТОВ (осторожно). Но этот мальчишка как будто в особой милости у Её величества...
    ПОТЕМКИН. Амурная прихоть, не боле. Сколько уж их в фаворе перебывало - всех я и не упомню... А кстати, Платов, вот тебе славный случай, другого такого не подвернется. Используй, уж так и быть, мое расположение. (Поддразнивая набычившегося Платова, Фрейлине) Возьмешься, ангел ты мой во плоти, из нашего бирюка галантного кавалера сделать?
    ФРЕЙЛИНА. Отчего же не взяться. Такой труд не в тягость...
    ПОТЕМКИН. А после, глядишь, и у августейшей монархини пассия к тебе, атаман, возгорится. Соображаешь, куда тебя прочу?
    ПЛАТОВ (сквозь зубы). Соображаю, не маленький... (Закипая) Но только я, Ваша светлость, российской императрице служить присягал. Императрице!..
    ПОТЕМКИН (беспечно). Вот и послужишь; небось, не зазорно. Была бы милость, а всякого на всё хватит. До нас, гренадеров-богатырей, бабы ох как охочи, я из поручиков, помнится, в генералы сразу скакнул... (Похлопывая фрейлину по заду) Чтобы рыбку съесть, надо в воду влезть, атаман. Нам через это место дорога везде открыта... Сентенция государыни-матушки тебе известна? "Вся политика основана на трех словах: обстоятельства, догадка и случай". Отсюда уразумей, есть ли тебе резон этим грешным созданьем манкировать?
    ФРЕЙЛИНА. Многогрешным, Ваша светлость. Позволите мне его в покои мои препроводить? (Платову) Что же вы с дамами не махаетесь на увеселительных представлениях, не развлекаете нас? Или у вас на Дону все красавицы писаные, а мы для вас уже и не привлекательны для альковной близости?
    ПЛАТОВ (критически осмотрев ее ). Дюже субтильны. А махаться я саблей привык, притом с неприятелем. В амурных баталиях побеждать - невелика честь; и я же не жеребец племенной, я ишо и любить должон.
    ПОТЕМКИН. Сокрушенно внимаю происходящему! (На Платова) Чисто бирюк донской: уперся, клыки повыставил - и возьми его в камышах! Мигом сомнет...
    ПЛАТОВ. Я не предмет услаждения, Ваша светлость. В угодники дамские не пригоден.
    ПОТЕМКИН. Ах, жалость какая! Опять, стало быть, промахнулся, опять все Суворов себе загрёб! Ну, может статься, пображничаешь со мной? А, крестник? Медок мне прислали наикрепчайший, а покутить всласть и не с кем... Не против - медку-то?
    ПЛАТОВ. Князь Владимир еще говорил, Красно Солнышко: "Чару пити - здраву быти". Насчет медку, Ваша светлость, можете положиться.
    ПОТЕМКИН. Хоть тут попал! (Фрейлине) Ступай, проказница, кликни мне Сеньку-бандуриста. Под музыку сумасбродить будем...
    ФРЕЙЛИНА (Платову сожалеюще). Упустил ты оказию, бригадир. Ох, упустил... (Со вздохом уходит).
    ПОТЕМКИН. Ты доставай там из ящика, не зевай. Закусывать - по-простому, как я люблю: репой да яблоками, а пить - до полной и окончательной виктории. Наливай, атаман! (Фоном вступает песня "Как с вечора с полуночи".) Да ты не в чарку, в стакан! Сразимся по-настоящему!
    ПЛАТОВ (наливая). Можно и так...
    ПОТЕМКИН. Ну вот тебе и другая оказия! (Со стаканом) Уважил бы Президента Военной коллегии, генерал фельдмаршала своего, уступил бы в единоборстве...
    ПЛАТОВ. Никак не можно, Ваше превосходительство. В застолье, как и на ратном поле, казак в единоборстве не уступает.
    ПОТЕМКИН. И не замай нас! Сказал - как шашкой отсек, без околичностей. Кремень, атаман, сущий кремень!.. Ты, чай, осерчал на меня за шутку? Пораздразнил я тебя?
    ПЛАТОВ. Маненько есть, Ваша светлость. Но я тертый-битый, у меня шкура дубленая.
    ПОТЕМКИH. Конечно, если тебе копье нипочем, что тебе мои шпильки, детине такому! (Встает) Они меня за глаза "Князем тьмы" обзывают, завистники да хулители, я их, мол, угнетаю, сетуют... А по мне так: коли жив в тебе человек - пусть объявится, а коли ты унижение терпишь - терпи. Ненавидят, а пресмыкаются, червями под сапогом ползают, души змеиные!.. (Платову) А ты, атаман, силен, ты - как я, с тобой мне весело, Но ты уж субординацию соблюдай на нашем турнире: ты особо не дебоширь, фарфор мне саблею не круши...
    ПЛАТОВ (в тон). Постараюсь, Ваше превосходительство.
    ПОТЕМКИН. Тогда отведаем с Богом... (Поднимает стакан.) Значит, ни-ни? Не уступишь?
    ПЛАТОВ (твердо). Не уступлю.
    ПОТЕМКИН (чокаясь с ним). Ну, виват, атаман!
    ХОР КАЗАКОВ (вдруг вместе с Платовым из темноты). Виват!

    Тотчас, внахлёст, в перебив мужской песне "Как с вечора с полуночи", вступает хор женских голосов, поющих протяжно песню "Черный ворон", и вновь выводящие жену НАДЕЖДУ казачки отсекают Платова от дворца с Потемкиным.

    НАДЕЖДА. Матвеюшка...
    ПЛАТОВ (со стаканом). Что, любушка? Что, красавица? Что же ты расхворалась-то без меня? (Подавая стакан) На, чабреца попей, он поможет...
    НАДЕЖДА. Не поможет чабрец... Не жилица я... Помираю, Матвеюшка...
    ПЛАТОВ. Как "помираешь"? Как так?! Ты это брось, ты же, вон, молодая совсем, сыну шестой годок всего... Ты что, запамятовала? У нас с тобой на всю жизнь уговор...
    НАДЕЖДА. Оплошала... прости. Прости, сокол мой, покидаю я вас...
    ПЛАТОВ. Да я же люблю тебя! Я же с тобой и не побыл ишо - я всё на войне да в походах! Мы же вместях должны, вместях, горлица ты подраненная, вместях, не по одному!..
    НАДЕЖДА. Прощай, Матвеюшка... Она меня разлучает... Она... с любимым моим... Прощай, ухожу...
    ПЛАТОВ (удерживая её). Куда уходишь? Постой! Я-то как без тебя, без надежды моей?! Как - без любви?! Как?!.. Постой, я не отпущу! Ты жена моя!..
    НАДЕЖДА. Поцелуй меня... на прощанье... Муж мой...
    ПЛАТОВ (целуя ее). Повремени... (И тут же казачки сзади накидывают ей на голову белый платок, и Надежда медленно-медленно начинает выскальзывать из его объятий.) Не уходи, ну, погодь... Погодь, Надеждушка, суженая моя единственная... Не оставляй ты меня, не оставляй, счастье мое... (Не в силах остановить ее неумолимый уход, кричит, вцепившись в руку жены) Не отпущу! (Рука Надежды легко выскальзывает из его мертвой хватки.)
    НАДЕЖДА (уходя в хор, замирающим голосом). Прощай...
    ПЛАТОВ (перед немым хором казачек с одинаково закрытыми белыми платками-саванами безликими лицами, в тишине, тихо) Не отпущу... (Протянутая вслед жене рука его падает.) Цветик ты мой лазоревый... Цветик увядший... (В отчаянии, яростно) И-эх, жизня!..

    На сцене, с саблей в руках, появляется ОТЕЦ Платова.

    ОТЕЦ. Матвей! (Платову) Матвей, глянь-ка сюда...
    ПЛАТОВ (очнувшись). А, батя...
    ОТЕЦ. Чуток призадумался, атаман? Ну, будя терзаться - кручиниться, Надежду твою теперича не воротишь. Бог дал, Бог взял, и ты, Матюха, попусту не свирепствуй, не воскресишь ты её. Ты лучше вот принимай подарок обещанный... (Протягивает ему саблю.) Не зря берег: тебе, герою, она как раз... (Любовно гладит клинок с надписью.)
    ПЛАТОВ. Уже заслужил?
    ОТЕЦ. Заслужил, атаман. Георгий уже на груди за храбрость, - слово своё казачье ты держишь.
    ПЛАТОВ. Да то, бать, только распевка. Замах у меня куды разворотливей...
    ОТЕЦ. Не сумлеваюсь, Матвей Иванович. Потому и оружие именное вручаю - тебе моя сабелька пригодится.
    ПЛАТОВ (принимая саблю). Не опозорю, батя. Клянусь!
    ОТЕЦ. Ты, сын, прославишь. Прославишь - наверняка. Верю в тебя.
    ПЛАТОВ (растроганно). Батяня...
    ОТЕЦ. Однако же, атаман, дельце ишо одно у меня к тебе. Год уже, почитай, как жену твою Бог прибрал, царствие ей небесное. Негоже тебе с сынишкою бобылем куковать, ты казак домовитый...
    ПЛАТОВ. Жениться-то я не прочь, хозяйкою дом стоит. Мне с жениханием хороводиться недосуг, годы не те.
    ОТЕЦ. А невестушку я уже без тебя приискал. Бабонька, доложу тебе, в самом соку: дородна, мила, свежа, - ну, просто глаз на ней отдыхает...
    ПЛАТОВ. И кто такая?
    ОТЕЦ. Да вот она, сам смотри... (Отходит в хор казаков.)

    Казачки сдергивают со своих лиц платки, и из хора вперед выступает МАРФА. Исподволь - опять "Трава моя, травушка".

    МАРФА. Марфа Дмитревна, из рода Мартыновых. Вдова генерала Кирсанова.
    ПЛАТОВ. Гляди-кось, какая ты ягодка... Сказываешь, вдова генерала? Тогда поладим - я генеральства тоже, даст Бог, не мину... А как, скажи, Марфа Дмитревна, ты в нашем супружестве себя показать намерена? В постели ледащая, по хозяйству не работящая, одно слово что завалящая, - это не про тебя? А то ить отчего казак гладок - поел да на бок, - весь дом на тебе...
    МАРФА (спокойно). Не дюже ты на боку залеживаешься, Матвей Иваныч...
    ПЛАТОВ (смеясь). Сущая правда! Уела меня, сударыня...
    МАРФА. А как насчет "ледащей", так у меня ноне два ребятёнка к твоему одному. Уж приголублю героя, не обделю...
    ПЛАТОВ. Ох, Марфа Дмитревна, мы, видать, оглоедов понаплодим, чует мое сердце... А нравом не вздорная? Артачиться не горазда? Мне дале службу нести предстоит, мне в жены не балаболка нужна, а подруга верная. Чтобы тылы надежные были - диспозиция немудрящая.
    МАРФА. Я, чай, не девчонка, Матвей Иваныч. Нрав у меня покладистый.
    ПЛАТОВ. Ну, молодушка, ну, сударушка, коли всё так - лучше тебя жены мне и не сыскать...
    МАРФА. Да я не брехлива, вроде. Чем богата, то и выкладываю.
    ПЛАТОВ. А я беру, Марфа Дмитревна. По рукам! Совет нам с тобой да любовь...
    МАРФА (подает руку Платову - на венчание). По рукам, герой-атаман! Не ошибешься во мне...

    Хор казачек со свадебной песней "Ты Егорушка, Егор" выводит их, как жениха и невесту, как выводили его с Надеждой.
    Не дав им допеть, с залихватской "Пчёлушкой" на сцену вновь вываливают казаки, вновь увлекая Платова в боевые походы. Звонкий призыв походного горна.

    ПЛАТОВ (весело). Эх, прощевай, женушка дорогая! Прощевай, сударушка!
    ХОР КАЗАЧЕК (вместе с Марфой взмахивает прощально платками). Прощевай!..

    Казачье войско перекрывает исчезающих вдали жен, невест и подруг. На авансцене, в штабной палатке, у стола с картой, появляется СУВОРОВ. Вся сцена в штабе у Измаила идет на сдержанно-напряженном распеве "Пчёлушки".

    СУВОРОВ (резко). Господа генералы! От штурма сей крепости нам все равно никуда не уйти. Осадою Измаила мы больше людей погубим, чем штурмом, и находимся мы у стен крепости не затем, чтобы тут зимовать. Отнюдь не затем! Сия крепость есть зуб негодный, лечение одно - долой! Дважды мы подходили к крепости, дважды мы отступали. Теперь нам её или взять, или умереть. Отступить в третий раз для нас смерти подобно, и путей обойти эту громаду у нас нет. Так я решил овладеть Измаилом или погибнуть под его стенами... План штурма вам, господа, известен. Нападение учинить в пять часов по единому сигналу, главный удар нанесем с Дуная. Но нужно заставить поверить, что главный удар будет нанесен с суши, а не со стороны реки. И отвлечь неприятеля ложной демонстрацией невозможно, необходимо брать крепость приступом. (Платову) Ты, Платов, с казаками в лоб Измаил и атакуешь, вы рубаки отчаянные. Живота не щади, рвись к реке, твой успех - это общий успех...
    ПЛАТОВ. Не извольте сомневаться. Казакам в схватке удержу нет, дерутся они без огляду.
    СУВОРОВ. Вот потому и навстречу тебе с Дуная тоже казачьи войска пойдут. Тщу себя, бригадир, надеждой повстречаться с тобой в захваченной крепости. Согласовывать действия будешь с колонной генерала Кутузова, он твой сосед. Кстати, Михайло Илларионович более остальных в успехе уверен - назначаю его комендантом Измаила. С Божьей помощью этот орешек мы все-таки разгрызем, Так, господа?
    ПЛАТОВ. Непременно, Ваше превосходительство. Невозможность для нас сегодня не предусмотрена.
    СУВОРОВ. Радостно слышать. Однако всё, что я высказал, это мое мнение. В уставе же воинском, составленном Петром Первым, указывается вот что: "Генерал своей собственной волею ничего важного не начинает без имевшего наперед военного совету всего генералитета". Должно заслушать мнение каждого, в чем я и подчиняюсь. На этом листе прошу изложить свое мнение относительно штурма, не сносясь ни с кем, кроме Бога и совести. Согласный с моим решением должен здесь расписаться. "Кто в деле, тот и в ответе".
    ПЛАТОВ. Дозвольте - по праву младшего по чинам... (К казакам) Ну что же, донцы, не посрамим чести оружия нашего? Расщелкнем ещё орешек во славу тихого Дона?..
    КАЗАК-РУБАКА. Пиши, не колеблись! Мы зараз готовы!
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. С тобой, атаман, хоть черту рога обломаем! Веди!
    КАЗАК-ДРУГ. Приказывай, атаман!
    ПЛАТОВ. Тогда, станишники, становись! В атаке не отступать, в бою не мешкать, идти вперед и вперед. Короче, братцы, делай, как я! Клинки наголо! (Уже вырвав саблю из ножен, Суворову) Пишу, Ваше превосходительство. Бригадир Матвей Платов: "Штурм".
    КАЗАКИ (рёвом). Шту-урм! ("Пчёлушка", выплеснувшись во всю силу, звучит в маршевом ритме начавшейся атаки. Казаки под барабаны, с песней и с занесенными клинками, шеренгой идут на приступ.)
    ПЛАТОВ (на ходу, перекрывая песню). На приступ, братцы! Рубай!

    Одновременно с оглушительным пушечным выстрелом казаки разом рубят сплеча. Мгновенно - мертвая тишина морозной ночи, и в темноте только Платов в центре ратного поля и Суворов сбоку на авансцене.

    СУВОРОВ. Главнокомандующему светлейшему князю Потемкину...
    ПЛАТОВ. Ну вот, орлы... Вот и нашли вы свою погибель, станишники дорогие... Полегли вы во снег дунайский, и снегом вас навсегда заметает...
    СУВОРОВ. "Бригадир и кавалер Платов, поощряя подчиненных своих к порядку и твердости под сильными перекрестными выстрелами, служил примером..."
    ПЛАТОВ. Сложили вы буйны головы, как подобает донским казакам: за Родину и отечество...
    СУВОРОВ. "...с неустрашимостью влез на вал, поражая неприятеля, овладел куртиной и пушками..."
    ПЛАТОВ. Отважно и честно сражались вы, донцы вы мои лихие...
    СУВОРОВ. "...и много дал пособия с препорученным ему войском к преодолению неприятеля..."
    ПЛАТОВ. Да только мне слава, а вам земля эта мерзлая...
    СУВОРОВ. "...и был он, Платов, сам повсюду примером храбрости..."
    ПЛАТОВ. Вечная память вам, казаки, в сердце моем... Вечная память, други... Вечная память...
    СУВОРОВ (с силой):
    "А слава тех не умирает,
    кто за отечество умрет!"

    Долгий метельный свист вьюги, опять оцепивший Платова кольцом внезапного одиночества.

    На противоположной Суворову стороне сцены освещается адресат его донесения - князь ПОТЕМКИН, отяжелевший, обрюзгший и раздраженный донельзя. Он также в своем полевом шатре, в расстегнутом по-домашнему мундире, но в мягком парчовом кресле, как у себя во дворце, и с неизменным стаканом.

    ПОТЕМКИН. Кофею мне! Кофею, сучьи дети! Невмоготу уж - винище лакать!..
    ПЛАТОВ. Дозвольте войти? (Берет на ходу поднос с сервизом.)
    ПОТЕМКИН. Ты, атаман? С чем пожаловал?
    ПЛАТОВ. Кофий принес, господин генерал-фельдмаршал. Добыл по пути у вашего адъютанта. "Не угодишь - не продвинешься", сию сентенцию справедливую я на ум себе зарубил... (Поставив поднос, уже серьезно) Вы же сами меня изволили вызвать, Ваша светлость. Я потому и прибыл.
    ПОТЕМКИН. А, правильно, вызывал... (Заглядывает в кофейник.) Так кофий уже готов?.. Вот ведь какие услужливые: хотел я чего-нибудь ожидать, но и тут лишили меня сего удовольствия... (Платову) Ответь, атаман, ну может ли человек быть счастливей меня? Всё, чего ни желаю, все мои прихоти, исполняются тотчас, будто каким-то очарованием. Едва обмолвился, едва мизинцем я шевельнул - и пожалуйте, Ваша светлость, готово! Сибаритствуйте, Ваша светлость, не утруждайте себя... (В упор глядит на сервиз, затем, вдруг взорвавшись, отшвыривает поднос с посудой на пол.) Не надобно! К черту кофий! И всех вас к черту! Всех, всех! (Кричит наружу) Лизоблюды! Выслуживаться передо мной?! Сквозь строй прикажу прогнать! Как холопов! Сквозь строй!.. (Обессилев, откидывается в кресле.) Тошно мне, Платов. Тоска во мне нынче необозримая и хандра свирепая. И досада меня снедает, и меланхолия черная точит, - совсем занедужил я... Всё войско в моих руках, а нет мне фортуны. Нет, атаман!
    ПЛАТОВ. Вам ли, Ваше превосходительство, на фортуну пенять...
    ПОТЕМКИН. Что, полагаешь, высших пределов достиг? Достиг, атаман, достиг, попал в случай. Я из мелкопоместных дворян - и, почитай, в исполины. Всех именитых под ноготь загнал, чтоб знатностью не кичились, чтоб родовитостью чересчур не чванились... (Ожесточенно) Нет, ты мне титулами не щеголяй, ты предков не тычь, ты поди докажи, кто ты сам есть! А я погляжу, чего стоишь: полушку или алтын. Я и единственным глазом, а всех насквозь вижу, всех вас ярыжников и срамцов, все плутни ваши!.. (Платову) Я не тебе, атаман, не вскипай...
    ПЛАТОВ. И в мыслях не было, Ваша светлость.
    ПОТЕМКИН. Избаловала меня фортуна, что верно то верно. Безмерно щедра. Всего-то мне - до отвала, всё я сполна ублажил - улестил: и властолюбие, и сластолюбие. Да и корыстолюбие, братец, - и тут я в фаворе невиданном, и его я насытил... Но только не честолюбие, атаман, не честолюбие! Суворов мой ум гениальным назвал, лукавец он раболепный, но гений-то вовсе не я, а он. Он полководец, не я, бодливой корове Бог рог не дает... (Выпивает залпом стакан.) Все предприятия удавались, во всем я сызмала преуспел, а не дал мне Бог таланта такого, не дал гения Ганнибалова, обошел милостью! Гаврило Державин одой на взятие Измаила разразился: "А слава тех не умирает..." О нём ода, не обо мне! Опять обскакал на палочке - взял-таки неприступную крепость!..
    ПЛАТОВ. Под вашим командованием, господин генерал фельдмаршал.
    ПОТЕМКИН. Под моим - как же! А слава опять ему. И графа он своим гением полководческим добыл, и генеральство свое, - какие, ответь мне, иллюминации или регалии с карьерой его сравнятся?!.. (Понурясь) Циклоп я, брат, одноглазый - вот кто я. Колосс, исполин, да только вся силища в рост ушла. Эх, будь моя воля, удалился б я в частную жизнь и кончил бы жизнь свою в уединении и неизвестности...
    ПЛАТОВ. Обездолите, Ваша светлость. И подчиненных, и государство.
    ПОТЕМКИН (внимательно посмотрев на него). Молодец, уроки мои усвоил. Не обездолю, не беспокойся, завистникам и клеветникам радости не доставлю. Две у нас формы существования, атаман: либо властвовать, либо покоряться. И если ты в праве своем на власть заколебался - песенка твоя спета. (Печально) Хоть и моложе я государыни, а не переживу я её. Никогда я вторым человеком не соглашусь теперь, никогда... (Платову) Я для чего тебя лицезреть хотел, крестник ты мой. Спел бы ты мне свою казачью, разогнал бы тоску-печаль...
    ПЛАТОВ (вспыхнув). Я, Ваша светлость, не Сенька ваш бандурист - вприсядку плясать.
    ПОТЕМКИН. Да знаю, ты гордый, тебя не тронь... Но не по службе - по дружбе. Можешь ты не фельдмаршалу, не светлейшему, просто крестному своему услугу-то оказать? Просто - богатырю занедужившему?..
    ПЛАТОВ. "Соловейку", Григорий Александрович?
    ПОТЕМКИН. "Соловейку", герой!
    ПЛАТОВ (запевает).
    Ты воспой, ты воспой в саду, соловейка!
    Ты воспой, ты воспой в саду, соловейка!
    ПОТЕМКИН (подхватывает).
    Ох, я бы рад тебе воспевать!
    Ох, я бы рад тебе воспевать!
    ПЛАТОВ (поет).
    Потерял-растерял я свой голосочек!
    Потерял-растерял я свой голосочек!
    ПОТЕМКИН. Вторым - никогда, атаман! (Подхватывает)
    Ой, по чужим садам летая!
    Ой, по чужим садам летая!
    ВДВОЕМ (поют).
    По чужим, по садам, по садам летая,
    По чужим, по садам, по садам летая...
    ХОР КАЗАКОВ И КАЗАЧЕК (подхватив).
    Горькую ягоду я клевал!
    Горькую ягоду я клевал!
    ПОТЕМКИН (на песне, обхватив голову руками). Циклоп я, циклоп! Циклоп одноглазый! (Подхватив, поёт вместе с Платовым и хором.)

    Хор, сходясь, закрывает и поглощает Потемкина, отсекая и его, и шатер от Платова. Веселый зов походного горна обрывает песню.

    КАЗАК-ПИСАРЬ. Рескрипт генерал-майору Матвею Платову! От императрицы! Предписывается идти с войском к Кизляру.
    КАЗАК-РУБАКА. На Кавказ, атаман!

    Хор казаков опять запевает свою лихую "Пчёлушку". Платов опять в центре войска. На "Пчёлушке" - вся сцена похода.

    КАЗАК-BETEPAH. Персы набег учинили на Грузию...
    КАЗАК-РУБАКА. В Тифлисе резня была страшная!
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Царь ихний Ираклий и запросил заступничества у нашей матушки-императрицы...
    КАЗАК-ПИСАРЬ. Государыня повелела идти походом на Персию!
    ПЛАТОВ. Ну, братцы, приказ - действовать с прежней лихостью. Дербентской крепости нам не миновать, а возводил ее сам Александр Македонский. Стены пятисаженные, из гранита, пушкой не прошибешь. "Железные ворота" - так Дербент называют...
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Да отворим мы эти ворота, Матвей Иваныч!
    ПЛАТОВ. Петр Великий крепость когда-то брал, должно и казакам не опростоволоситься. Дербент на пути - что валун на дороге: не перелезть и не обойти...
    КАЗАК-РУБАКА. Одолеем, нам не впервой!
    КАЗАКИ (хором). Одолеем!
    ПЛАТОВ. Значит, на штурм, донцы? Вот и славно. Оружие к бою! (Обнажает вместе с казаками саблю.) Отворяй, гости пожаловали! Вперё-од!.. (Взмахивает со всеми клинком.)
    КАЗАК-ПИСАРЬ. Сдаются, Ваше превосходительство! Крепость сдается!
    КАЗАК-ВЕТЕРАН. Сам хан с ключами выходит!
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Капитулируют!
    КАЗАК-РУБАКА. Играть отбой, атаман?
    ПЛАТОВ. Отбой, молодцы! Путь к Тифлису открыт!
    КАЗАКИ (с ним вместе вхолостую отмахивая клинками). И-их!..

    Всплеск "Пчёлушки". На авансцене, во всем державном величии, появляется ЕКАТЕРИНА II.

    ЕКАТЕРИНА. По моему монаршему повелению генерал-майора Матвея Платова удостоить ордена Владимира третьей степени и вручить жалованную мною почесть - саблю с драгоценными каменьями... (Казак-писарь сквозь хор выносит на вытянутых руках саблю.) Верой и правдой служишь ты мне, казачок мой. Дела твои всей России известны.
    КАЗАК-ПИСАРЬ (читает на клинке). "За храбрость", Ваше превосходительство...
    КАЗАКИ (дружно). 3а храбрость!
    ЕКАТЕРИНА. Благословляю тебя на новые подвиги, казачок. Я тебя милостью не забуду.

    Похвальную речь её вдруг заглушает тяжелый утробный гул колокола, и по другую сторону сцены, напротив императрицы, появляется её сын ПАВЕЛ I. "Пчёлушка" - фоном, глухо и напряженно.

    ПАВЕЛ (резко). Божьей милостью мы, Павел Первый, император и самодержец Всероссийский и прочая, прочая, прочая, приказываем с получением сего немедля собрать полки и выступить в обратный путь на непременные свои квартиры...
    ПЛАТОВ. Но неприятель идет на крепость! Кто её защитит?
    ПАВЕЛ. Исполнение немедленно! Я крут, генерал.
    ПЛАТОВ. Долг солдата - спешить на помощь...
    ПАВЕЛ. Долг - подчиняться! Повелеваю вам: уходите. Не навлекайте мой гнев...
    ПЛАТОВ (командует). Полкам играть сбор! На выручку, казаки! (Вырывает саблю.) В лаву-у-у!
    КАЗАКИ (взметнув клинки). В лаву-у-у!

    С руками на сабле Екатерины в центре перед летящим в атаку войском, с занесенными саблями, со свистом и гиканьем, казаки несутся за своим атаманом.

    ПЛАТОВ (на пике атаки). Рубай! (Рубит сплеча вместе с казаками.)

    Поход отсекается. На сцене двое - ПЛАТОВ и ПАВЕЛ.

    ПАВЕЛ. Ослушался? (В темноту) Рескрипт!
    ГОЛОС ИЗ ТЕМНОТЫ. "По высочайшему повелению Его императорского величества Государственной военной коллегией издан указ, согласно которому генерал-майор Платов Матвей Иванович из воинской службы исключается..."
    ПЛАТОВ (изумленно). Меня - из службы?!
    ПАВЕЛ. Оружие! (Руки из темноты забирают у Платова саблю.)
    ПЛАТОВ. Отцовская, Ваше величество. Боевая. За что меня? По чьему наущению? По каким наветам?..
    ПАВЕЛ. В равелин его, в крепость! Не потерплю!

    Скрежет тюремных дверей. Та же решетка из казачьих пик, что в Пугачевщине. Платов один в камере.

    ПЛАТОВ. Вот тебе и "Железные ворота"... Всю жизнь за веру, престол и отечество насмерть стоял, во всех баталиях воевал без страха-упрека, а он меня, безо всякой моей вины, и в мешок тюремный! Меня - в равелин! Меня, боевого генерала, меня - в каземат! Я что, преступник?! Или я голодранец, или бунтарь какой, вроде Емельки казнённого?! Или я клятве своей когда изменял?! Я же все эти годы честно служил, я себя не щадил, - за что же мне наказание?! За что же кара, Господи Всемогущий?! За что - невиновному?!..

    На монологе его, тягучим заунывным напевом женских голосов, возникает песня "С по-над лесом". И словно из этой казачьей песни, из темноты вновь появляется казненный давно ПУГАЧЕВ.

    ПУГАЧЕВ. Велика милость царская. Утянет панцирь на дно, как Ермака Тимофеевича, - предупреждал я. Вот он и утянул...
    ПЛАТОВ. Несправедливо же, Емельян Иваныч! Нешто я заслужил, нешто я повод ему дал - усомниться?!
    ПУГАЧЕВ. Он царь, а ты псарь. Вожжа ему, самодуру, под хвост попала - в других он поводах не нуждается.
    ПЛАТОВ. И объясниться никак нельзя, и оправдаться негде, коль провинился, - законопатил в темницу и дверь на засов! Без суда и без приговора - как крепостного, как холуя своего! Меня, вольного казака, атамана Войска Донского, героя российского! Вконец он ополоумел, деспот неблагодарный!..
    ПУГАЧЕВ. На деспота тоже управу можно найти. Атаман - так давай, подымай людишек против неправды, не примиряйся...
    ПЛАТОВ. Как ты, Емельян Иваныч? И поднял бы, и возглавил бы, и повел, да куда? Дон свой в кармане не унесешь, а Дон уже вовсе не поле дикое...

    Из темноты появляется СУВОРОВ - тоже недавно усопший.

    СУВОРОВ. И сила солому ломит, сударь ты мой. Ключ вредностей - скоропостижность без должных размышлений. Он и меня от армии отстранил, государь наш. В отставку Суворова без мундира отправил, в деревню - на постоянное и безвыездное жительство. Сидел там в избе, с тараканами на печи, как суслик в норке, раб их нижайший, - ждал, пока снова потребуюсь...
    ПЛАТОВ. Суворов - в опале?! Кому же мы служим, Александр Васильевич? Безумцу самодержавному служим! Солдафону безмозглому! Он же унизить всех нас решил - всех, кому сударыня-матушка покровительствовала, кто цвет и славу России составил! Он же вчерашних гуртом теперь изгоняет, чтобы повсюду прислужников рассадить, чтобы забвением наша память покрылась, чтобы нас в грязь ботфортом прусским втоптать! Вот он какую участь нам уготовил, мозгляк спесивый!..
    СУВОРОВ. Служивый службы не выбирает. Однако призвал он меня, когда припекло, когда петух его жареный клюнул. Без капусты щи не густы. Повоевал я еще перед смертью своей, старый солдат, знаменито повоевал. Генералиссимусом во гроб сошел...
    ПЛАТОВ. Что же, по-твоему, и мне ждать? И доколе? И сколько мне в заточении, в могиле моей, - заживо погребенным?! А коли не пощадит? Коли я не понадоблюсь? Сгнить тут безмолвно? Осиротить и жену мою с малыми ребятами, и войско, и казаков моих тоже осиротить?!..
    ПУГАЧЕВ. Сабельку б навострил, атаман, как воля выйдет, - горячие головы завсегда примкнут...
    ПЛАТОВ. Не подстрекай ты меня, Емельян Иваныч, не подстрекай... И без того ярость переполняет: кажись бы, всю крепость эту разнес по камушку... А ты, я слыхал, на суде внезапную слабость выказал, Емельян Иваныч? Было дело?..
    СУВОРОВ. Было. Случился такой конфуз. Постепенно злодея готовить пришлось - к вынесению приговора. Дерзок, а духом шаток.
    ПЛАТОВ. Дак опереться не на что было в душе. Не царь, не казак, ни Богу свечка, ни черту кочерга... А ить за правое дело и умирать не страшно, скажи, Емельян Иваныч? Чего же ты убоялся? Смерть, небось, никого не минует...
    СУВОРОВ. Бесславья, сударь. Так что ты, генерал, укрепись духом и с Богом претерпевай, пока силы есть. Главное, от присяги не отступай - для солдата опора в ней.
    ПЛАТОВ. Лишь бы не навсегда, лишь бы он не сгноил меня понапрасну... Или, иначе, пускай казнит - и то лучше! Задыхаюсь я в этом смраде, в затхлости этой! Не могу я живым в могиле!..
    ПУГАЧЕВ. Сабельку, атаман, используй. Всей их неправды не перетерпишь... (Исчезает во тьме.)
    ПЛАТОВ. Волюшка моя вольная, где же ты?! Неужто навеки?!..
    СУВОРОВ. Опора в присяге, солдат. Служивый службы не выбирает... (Исчезает.)
    ПЛАТОВ. Господи, да за что ж ты меня испытываешь?.. (В ярости сотрясает решетку) За что?!.. За что?!.. За что?!.. (Застывает, вцепившись в прутья.)

    Протяжный напев "С по-над лесом". Темнота.


    ЗАЧИН ВТОРОЙ

    Долгий распев хора казачек, жалобно выводящих "С по-над лесом". ПЛАТОВ один одинешенек, пригорюнившись у тюремной решетки, в тесной подземной камере Петропавловской крепости.
    Скрежет отпираемого замка. Ржавый скрип отворяемых дверей.

    ГОЛОС. Генерал-майор Матвей Платов! Выходи!
    ПЛАТОВ. На эшафот меня или как?..
    ГОЛОС. Именем государя императора вы освобождаетесь из заключения! Государь ждет вас.

    Точно по мановению, решетка тюрьмы распадается, открывая Платову путь к появившемуся с тростью в руке императору ПАВЛУ I.

    ПАВЕЛ. Генерал Платов? Подойди, подойди, ты мне нужен... Вернуть генералу его оружие! (Из темноты чьи-то руки подают Платову его саблю.) Совершено тягчайшее преступление, генерал! Лучший военачальник мой оклеветан по подлому злостному доносу. (В темноту) Доносчика разыскать и этапом в Сибирь! (Платову) Я злопыхателей истреблю, я козни их злоумышленные на чистую воду выведу. Сия трость - суть дубинка Петрова: походит она по спинам ленивцев распущенных и нерадивых подданных наших. Я эти вольности матушкины искореню, потемкинский дух из России я вышибу! Будет и у меня ранжир и порядок, не токмо у Фридриха в Пруссии. Я разгильдяйства не потерплю, по струнке ходить заставлю! Ать-два! Ать-два!.. (Опомнившись) Прости, братец мой, зарапортовался. Нововведения на уме, великие нам деяния предстоят в государстве Российском... Вижу, здоров, генерал. Без казусов заточение перенес?
    ПЛАТОВ. Без казусов, Ваше величество. Разве что трохи Богу душу не отдал...
    ПАВЕЛ. Ну и забудь. Что б ни случилось, а я тебя, видит Бог, сердечно люблю. Ценю, генерал, - за доблести воинские, за гений твой полководческий, а наипаче - за верность и прямоту. И в знак моего к тебе уважения награждаю тебя командорским крестом ордена Иерусалимского. (Прикладывает крест Платову на мундир.) Поди, не слыхал о новой моей награде в темнице... Не помни зла, кавалер ордена. На государя обиду таить опасно.
    ПЛАТОВ. Что вы, Ваше величество. Не подберу слов - мою благодарность выразить. Слаб дюже русский язык, Ваше величество...
    ПАВЕЛ. А чтобы обиды ты не держал, вот тебе, Платов, на долгую память табакерка брильянтовая. Презент герою от императора Всероссийского. Бери, бери, генерал, пальцы не обожжешь...
    ПЛАТОВ (беря табакерку). Достоин ли я таких милостей Ваших...
    ПАВЕЛ. Коли я дарствую, значит достоин. Матушка тебя плохо ценила, а я её упущенья исправлю... Теперь о деле. В политике нашей тоже великие перемены: Буонапарт отныне для нас союзник, Англия - враг.
    ПЛАТОВ. Крутенько...
    ПАВЕЛ. И намерен я, братец мой, проучить англичан за двуличие. Хочу я лишить корону британскую ценнейшего их брильянта. (Торжественно) Так вот, генерал, посылаю тебя походом в Индию.
    ПЛАТОВ (оторопев) Куда, куда, Ваше величество? В Индию - не ослышался?..
    ПАВЕЛ (воодушевленно). В Индию, генерал! Захватим главнейшую их колонию - и всесильный британский лев ляжет у наших ног!
    ПЛАТОВ. Ежели прежде войско в походе не ляжет, Ваше величество...
    ПАВЕЛ. Казаки мои везде пройдут. Пусть-ка они попляшут, когда вы богатства их потрясете. Сперва казаки дорогу проложат, сухопутным путем, потом пойдет французская армия...
    ПЛАТОВ. Через Россию, Ваше величество?
    ПАВЕЛ. Через Россию. (Вдохновенно) Маршрут такой: сначала Буонапарт доберется до Волги, затем на судах спустится к Астрахани, поплывет по Каспийскому морю к Персии и караванным путем доберется до цели, где вы и соединитесь...
    ПЛАТОВ (прикидывая). Стало быть, по задонским степям, затем по Поволжью, и к Бухаре. И после пустыней.
    ПАВЕЛ (в упоении). Бухару взять. Хиву тоже. И горными перевалами - на Индию!
    ПЛАТОВ. На конях-то - по горам?
    ПАВЕЛ (с пафосом). Для Войска Донского преград на сем свете нет! Я оттого тебя из беды вызволил, оттого о тебе и вспомнил, что ты единственный, кто способен эту кампанию возглавить. Прочие - маловеры, а ты, я знаю, не подведешь, ты один в силах... (Подозрительно) Поведешь казаков, генерал? Скажи без утайки. Или опять капризы, опять самовольство?.. (Кричит истерически) Не сметь! Не позволю! (Резко приблизив лицо) Смотри, не гневи, я спесь с любого собью... Поведешь?
    ПЛАТОВ. Поведу, государь, - куда прикажете. В Индию так в Индию! Хоть на край света!

    В темноте, в глубине сцены, исподволь вступает хор казаков с песней воли Платова "При лужке, лужке, лужке".

    ПАВЕЛ (сухо). Счастлив, что не ошибся в тебе. Карту! (Из темноты те же руки услужливо подают ему карту.) Держи, генерал. Вот она, Индия, вот богатства её. Как только достигнете, генерал, всё это немедленно переходит в собственность победителей. Жалую вам все трофеи, объяви своим казакам...
    ПЛАТОВ (с картой). Нижайшая вам от них благодарность, Ваше величество.
    ПАВЕЛ (энергично). А сейчас, генерал, мчись на Дон, подымай казаков. Всех подымай, кто может сесть на коня, от мала до велика! И в путь, в путь! На Индию!
    ХОР КАЗАКОВ. Становись! (С песней выходят из глубины сцены, закрывая Павла и образуя опять вокруг Платова походное войско.)

    Сцена похода - на песне "При лужке, лужке, лужке".

    ПЛАТОВ. В поход, станишники! На Восток! Повоюем в чужеземных пределах!..
    КАЗАК-ВЕТЕРАН. И кто ж, атаман, такой неразумный поход замыслил? Зимой по степям - да без обогрева и провианта?..
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Ничё, дядя, ты погоди. Чичас замерзнем, зато в пустыне песчаной заживо испечемся. Как яйца в золе!
    ПЛАТОВ. А ты бы не подъелдыкивал, говорун. Ты государев наказ исполняешь, исполняй его образцово.
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Простите великодушно, Ваше превосходительство! Мне только зазря, по глупости, подыхать неохота, а образцово я завсегда...
    КАЗАК-ДРУГ. Несуразный у нас поход, атаман! Волгу, вон, по весне форсировали - сколько народу под лед ушло, сколько наших потопло...
    ПЛАТОВ. Ты-то хоть не подзуживай, Ты же казак бывалый, - знаешь, как я свое слово держу. А я императору умереть поклялся, но довести вас до места. (Казакам) Что приуныли, станишники? Где дух боевой, где задор, донцы-молодцы?!
    КАЗАК-ВЕТЕРАН. Да ты и сам, атаман, видать, закручинился от таких подвигов. Не в осуду тебе, но грех ты на душу взял. Не надо было царю поддакивать, обмозговал бы сперва...
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Мал-мал незадача вышла: вместо "ура" "караул" кричал. От ить хреновина!
    ПЛАТОВ (резко). Ну ты, родимый! Ты говори, да не заговаривайся. (Казакам) Держись, не журись, ребятушки! С чего эт вы в перепуге, орлы степные?!..
    КАЗАК-ДРУГ. С того, атаман, что поляжем мы туточки, как наши товарищи полегли, а прибытку от этого никакого...
    ПЛАТОВ. Как "никакого"?! (На карту) Вона какой прибыток наклёвывается, вся Индия наша! (Всем) Видали, экий кусище нам царь отвалил - в рот не пролазит!.. Нет, казачки, мы лавры ишо пожнем, нам отступать несподручно. Тут перебьемся, там разживемся, ан Бог нас и не оставит...
    КАЗАК-БУНТАРЬ (бывший Пугачев). Мели емеля - твоя неделя...
    ПЛАТОВ. Э-эй, орёлик! Ты часом не очумел? Нагаечки атамановой захотелось?..
    КАЗАК-БУНТАРЬ (дерзко). Да хучь как! Все одно окочуримся до единого, по твоей милости!
    КАЗАК-BETEPAH. Атаман, почто людей губишь?! С голоду казаки пухнут, от цинги уже зубы выкрашиваются...
    ПЛАТОВ. Прекратить перепалку! Плетью обуха не перешибешь и служивый службы не выбирает. Царю присягали - царю и служите!
    КАЗАК-БУНТАРЬ. Расшибись об колоду твой царь! Царь у нас слабоумный - чего такому служить?!
    КАЗАК-ДРУГ. Куды ведешь, атаман?! На погибель ведешь?!
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Не в тую сторону движемся, братцы!
    КАЗАК-БУНТАРЬ. Повертай назад! Повертай!
    ПЛАТОВ (гневно). Я тебе поверну! Я так поверну - без цинги все зубы пересчитаешь... (Казакам) Бунтовать вздумали?!
    КАЗАКИ (дружно). Повертай, атаман!
    ПЛАТОВ (один против всех) Бунтовать?!..
    КАЗАК-ПИСАРЬ (вынырнув из-за спин). Ваше превосходительство! Пакет! (Читает) "В ночь на 12 марта император Павел почил в бозе от апоплексического удара..."
    ПЛАТОВ (выдохом). Скончался!
    КАЗАК-ПИСАРЬ. "Восшедший на престол император Александр Павлович повелел возвратить полки и жалует казаков тихим Доном и родительскими домами..."
    ПЛАТОВ (смяв карту Индии). Конец походу. Вертаемся, казаки...
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Ура, атаман?
    ПЛАТОВ. Какое "ура", дурак! Император помер... (Не в силах сдержать своей радости) На Дон, мои дорогие, на Дон, хорошие!
    КАЗАКИ. На Дон! (Песня их "При лужке, лужке, лужке" всплескивается во всю мощь общего ликования, с гиканьем и присвистами.)

    Подхватывая апофеоз песни, навстречу войску выходят со всех сторон казачки, всё же дождавшиеся вернувшихся из похода.

    А сбоку, на авансцене, вынесенный волной ликования, появляется в парадном своем облачении император АЛЕКСАНДР I, картинно застывший у стола с картой Российской империи. Казачество в сцене аудиенции Платова присутствует наблюдающим фоном, умолкнув на первых словах императора.

    АЛЕКСАНДР. Матвей Иванович, голубчик! Рад видеть вас у себя крепким и бодрым! Вы - настоящий слуга отечества!
    ПЛАТОВ. Ваше величество, похвала ваша - большая честь для меня. Польщен и готов по первому вашему повелению, не щадя самой жизни своей... Тем паче, Ваше величество, высокое назначение атаманом Войска Донского из ваших рук принял...
    АЛЕКСАНДР (вскользь). И звание генерал-лейтенанта, если не ошибаюсь?
    ПЛАТОВ. Возвышен вашей монаршей милостью, Ваше величество...
    АЛЕКСАНДР. И по заслугам возвышен. Кого же ещё в управители всего Дона, как не легендарного Платова! Равных по славе вам среди казаков не сыскать. К тому же, не скрою, Матвей Иванович, больно уж хороши вы в своем атаманском наряде, - мою коронацию вы собой просто украсили. Хоть вы и не царедворец, по вашему выражению, но в свите моей вам всегда - почетное место...
    ПЛАТОВ. Сию честь отношу ко всему доблестному донскому казачеству, представителем коего являюсь. Но что вовек не забуду, Ваше величество, - как вы в Индийском походе войско мое спасли. Кабы не ваша забота, пропали бы ни за понюх; верную смерть от нас отвели. И указ ваш о возвращении нашем точнехонько тем же днем помечен, что и ваше восшествие на престол, - это мне в самую душу запало...
    АЛЕКСАНДР. Ваша правда, Матвей Иванович: батюшка наш августейший к странным фантазиям склонность имел... Ну ладно, голубчик, хватит о прошлом, поведайте мне теперь о делах Войска Донского.
    ПЛАТОВ. Затем и аудиенцию испросил, Ваше величество. Прожект хочу вам представить на утверждение, относительно нашей донской столицы. Но прежде, Ваше величество, я бы осмелился, с вашего соизволения, ещё вопрос вам задать. По канцелярской части.
    АЛЕКСАНДР. По канцелярской? Что же, голубчик, пожалуйста...
    ПЛАТОВ. До вступления моего в должность на Дон циркуляр пришел. "О недержании беглых и беспаспортных в донских станицах". Оно, конечно, "с Дона выдачи нет" - это уже в преданьях, но я хозяин рачительный, Ваше величество, я и таких бедолаг к полезным делам пристроить хотел... Посему направил прошение об определении их в казачью службу, ежели они к оной исправность-способность имеют. Всё ж таки лучше, чем шляться будут да побираться... А мне тот же час - отказ.
    АЛЕКСАНДР. Ну и каков же вопрос?
    ПЛАТОВ. Отказ пересмотру не подлежит? В силе он остается?
    АЛЕКСАНДР (вздохнув). Ах, атаман, атаман, опять военные хитрости... Да вы взгляните, взгляните, друг мой, на карту, не витайте вы в эмпиреях... (Показывает на карте) Вот они, земли Войска Донского. А вот и Крым слева, видите? Уже в Российской империи. А справа Кавказ и степи до самой Волги - тоже в составе России. И флот российский на Черном море... Со всех вы сторон Россией окружены, дорогой мой Матвей Иванович. Не на краю вы теперь. Куда же бежать - из России в Россию? При этаком потакании, того и гляди, совсем страна опустеет, - у вас, на вашем Дону, и повольготнее, и позажиточней. (Строго) Но только права дарованные для службы за Доном закреплены, не для вольницы самостийной...
    ПЛАТОВ. Я и не ратую, Ваше величество.
    АЛЕКСАНДР. И не надо, голубчик. (Картинно) Отныне иное надобно: чтобы казаки свою ответственность понимали. Ответственность! - перед троном и перед отечеством! Так что послушаем ваш прожект, генерал. Об чем он?
    ПЛАТОВ. О новой столице, Ваше величество. Черкасск, хоть и славен, и знаменит, но он для войны разве что хорош: вокруг все ерики да протоки, коннице вражеской не пройти. Однако, вы справедливо заметили, Дон отныне внутри России, и надобность в этих естественных преградах сама собой отпадает. А то ить как половодье весной - у нас там море в степи до горизонта, дома по окна в воде стоят, на челнах по станице плаваем, как в Венеции... Казаки и поговорку сложили: "вода казаков кормит, вода их и разоряет"...
    АЛЕКСАНДР. И что же вы надумали, атаман? Прожекты ваших предшественников я читывал. С бедствием наводнений бороться бессмысленно и для казны чересчур убыточно...
    ПЛАТОВ. Дешевле перенести, Ваше величество.
    АЛЕКСАНДР. И куда же, как вы решили? Инженер генерал-лейтенант Деволан, что в помощь вам послан, мне свои планы докладывал, но я бы желал узнать ваше мнение.
    ПЛАТОВ. А мое мнение с мнением досточтимого градостроителя Деволана ничуть не расходится. Ежели неудобства на старом месте, значит перенести столицу, а ежели переносить, то уж туда, откуда сподручней всего управлять будет. Вот мы умишком-то пораскинули с генералом, да и сошлись на том, что новый город основывать надо. Новую, Ваше величество, столицу, - иначе никак нельзя.
    АЛЕКСАНДР. Блестящая мысль, Матвей Иванович! По примеру Петра Великого - как Санкт-Петербург!
    ПЛАТОВ. Скорее, как маленький Париж, - планировка у нас такая.
    АЛЕКСАНДР. Ну да, Деволан же француз... Как знать, атаман, может статься, вам и в большой Париж придется пройтись - ознакомиться с его планом на местности... И где вы предполагаете свой казачий Париж закладывать?
    ПЛАТОВ. Урочище Бирючий Кут. На холме, Ваше величество, на господствующей высоте. Чтобы он издали виднелся, по всей степи... Помимо природных бедствий, есть и другие причины переселяться, Ваше величество. Более веские. Права за так не даруются, и я их ноне оберегать поставлен, эти права. А возмутители-баламугы на Дону испокон не переводились, которым ни Бог, ни царь не указ, которым их жизнь - копейка, не то что чужая. Зачинщики, заводилы, подтырщики шебутные, они у нас - как бурьян, как васильки полевые: их либо к полезным трудам приспособить следует, либо потом никакая коса не возьмет...
    АЛЕКСАНДР. Потому я вам Дон и препоручил, атаман. Вы ведь, Матвей Иванович, любого противника обуздаете, не так ли?
    ПЛАТОВ. Обуздаю, Ваше величество, сила есть. Только тут не противник.
    АЛЕКСАНДР. Вот и прекрасно. Указ ваш об основании города подпишу я незамедлительно. Как назовете вашу столицу?
    ПЛАТОВ. Новый Черкасск, Ваше величество. (Казак-писарь подает ему лист указа.) Чтобы её значение подчеркнуть: не просто Черкасск, а новый... (Кладет указ на стол перед Александром.)
    АЛЕКСАНДР (беря перо). Государственный ум у вас, друг мой Матвей Иванович. (Подписывая указ) Счастлив, скажу вам, иметь столь доблестного и умудренного мужа среди верных слуг престола... (Отложив перо) Итак, атаман, Новый Черкасск? Действуйте, генерал. (С благосклонным царственным жестом удаляется.)
    ПЛАТОВ. Новый, Ваше величество, но Черкасск...

    Пространство позади Платова оглашается перезвоном колоколов, и на солнечно осветившейся сцене перед зрителем предстает запруженный казаками шумный майдан Черкасского городка.

    КАЗАК-ПИСАРЬ. Тишина! Тише, казаченьки! Атаман Войска Донского Его превосходительство генерал-лейтенант Матвей Иванович Платов! (Подает выходящему Платову золотую булаву-пернач - символ и атрибут атаманской власти.)
    ПЛАТОВ (толпе). Здорово, станишники!
    МАЙДАН (хором). Здорово!
    ПЛАТОВ. Спасибо, донцы, что так дружно собрались на Войсковой круг! Сердечный поклон вам от вашего батьки-атамана, верным сынам Дона тихого! А собрал я вас объявить о великом и радостном событии: волею царя-батюшки утвержден окончательный план основания и заселения нового стольного града Войска Донского - Нового Черкасска! Более по весне от половодья страдать не будете, столицу мы выстроим на горе. И выстроим - всему миру на загляденье! Я для такого благого дела первостатейных зодчих на Дон призову. В центре - собор шестиглавый, купола золотом крыты, чтобы на весь донской край сияли; от собора - прямые проспекты и улицы, а заместо казачьих куреней - светлые белокаменные дома. Чудо будет, а не столица! (Казаку-писарю) Зачитывай всем указ царский...
    КАЗАК-ПИСАРЬ "Утвердив сей план, повелеваю: сообразно плану сему и данным постановлением положить основание Новому Черкасску на месте между речек Тузлова и Аксая".
    ПЛАТОВ. Ура всемилостивейшему монарху нашему, государю Александру Павловичу! Ура, лихие черкассцы!
    МАЙДАН. Ура-а-а!
    ПЛАТОВ (в толпу). Я вижу, не все императорским указом обрадованы... Ну, выходи, кто смелый. Откликнись на атаманово слово. Кто первый молвить изволит? Я слухаю. Выходи на круг из рядов...
    КАЗАК-ВЕТЕРАН (бывший Отец Платова). Дозволь, атаман?
    ПЛАТОВ. Милости просим. Гутарь, казак.
    КАЗАК-ВЕТЕРАН. Низкий тебе поклон, атаман-батюшка, за твое попечение о казачестве, но ответь мне, кого ты в эту столицу, что на горе безводной, переселять подумал?
    ПЛАТОВ (жестко). А всех. Всех и надумал. Нуждающимся али малосемейным на сей предмет велю выдать ссуду. Нехай обосновываются на новом месте.
    КАЗАК-ВЕТЕРАН. А домовитым? Неужто и курени побросать, и все хозяйство-подворье, и наше имущество, горбом нажитое?! Это вон голытьбе гулящей легко подняться: у них ни кола, ни двора, и капиталу всего - вошь за пазухой. А мы, атаман, из другого теста, нам в почетных летах с насиженных мест сниматься - чистое разорение. Так не по-божески, атаман...
    КАЗАК-БУНТАРЬ (из толпы). Не по-божески, верно!
    КАЗАК-ВЕТЕРАН. Не можно переезжать нам в Бирючий Кут. Не желаем.
    КАЗАК-БУНТАРЬ. Не можно переезжать! Не на горе столица - на горе!
    ПЛАТОВ. Цыть там за спинами! Не галдеть! (Казаку-ветерану) Заковыристо говорил, казак, но мысля у тебя простая. Чугуны свои наперед воли царской поставить хочешь? Так ты заруби себе: Войско Донское мне вверено, и я в нём ни скаредам, ни ослушникам честь казачью срамить не дам. Переселяться - и весь мой сказ. (Майдану) Ну-ка, станишники, возвестите голосом, все ли согласны...
    МАЙДАН (вразнобой). Согласны!..
    ПЛАТОВ. Коли согласны - быть по сему.
    КАЗАК-ВЕТЕРАН. Не все согласны! Не все, атаман!
    КАЗАК-БУНТАРЬ. Не все!
    ПЛАТОВ. Ой, согласимся, ребятки, добром согласимся... Не то ить, как поговорка гласит, будет такое, от чего я приду к размышлению, а вы - в сокрушение. (Майдану, поднимая пернач) Отступников, что отказываются выполнять указ, мы нашей властью призовем к этому вторично...
    КАЗАК-ВЕТЕРАН. А вторично не согласимся? Тогда что?
    КАЗАК-БУНТАРЬ (дерзко). Что тогда, атаман?!
    ПЛАТОВ. Тогда?.. (Поигрывая булавой) Тогда, голубь сизый, не обессудь: скидавай порты и лягай на майдан. Будем тебя плетьми сечь, доколе согласие дать не изволишь. (Хохот майдана.) Чтобы другим не повадно! Порешили, станишники? Быть граду стольному на Бирючьем Куту?
    МАЙДАН (дружно). Быть, атаман!
    ПЛАТОВ. Ура троекратное новой донской столице! Ура!
    МАЙДАН (рёвом). Ура! Ура! Ура!

    Подхватывая это казачье "Ура!", вперед, с напевом "По Дону гуляет" выступают казачки, перекрывающие майдан и выводящие на авансцену к Платову МАРФУ. Сцена в доме Платова - на фоне песни.

    МАРФА. Да снимай ты мундир свой, Матвей Иваныч! Совсем употел на солнцепеке... Давай я пернач к тебе отнесу. (Берет пернач.) Экую палицу золотую для атамана отлили - и не подымешь ее...
    ПЛАТОВ. Как раз по руке. (Расстегивает мундир.) Рано мне слишком-то рассупониваться, еще на конезавод наведаться надо... (Марфе) Нагайку, мать, прихвати, верхами поеду... (Садится.)
    МАРФА (снимая нагайку со стены). И всё-то ты на себя взвалить норовишь, вот уж двужильный. Сын старшой в службе уже, дочка на выданье, а на тебя, видать, угомона нет... (Подает нагайку.)
    ПЛАТОВ. И не надейся, сударушка, угомона не будет. Я еще - о-го-го, меня моя силища так изнутри и распирает, - чего же ей пропадать зазря? Да и власть мне дана огромная - грех эту власть с пользой не употребить. С меня потом Богом спросится, не токмо царем-императором...
    МАРФА. То-то ты на майдане хребты почем зря ломаешь, чуть кто тебе поперек...
    ПЛАТОВ. Кабы мне одному поперек, может и не ломал бы. Власть, Марфа Дмитриевна, завсегда кнут и пряник. (Поигрывая нагайкой) Власть, она лишь по праздникам пернач золотой, а так-то, на каждый день, все чаще плеточка сыромятная... Ничё, подчинятся, не то чубы им повыдеру!
    МАРФА. Не от неправоты ли яришься, Матвей Иваныч? Нрав твой веселый мне, слава Богу, знаком...
    ПЛАТОВ (шутливо). Эх, жаль, прикипел я к тебе за столько лет, женушка моя верная! Взгрел бы тебя сейчас за милую душу, чтоб языком не чесала... Да вы поймите, мои хорошие, я же не об себе хлопочу, я же об этой земле думаю день-деньской! Нашему Дону вольному ни без России не устоять, ни супротив России. В ней он уже давно, и его без великой крови от тела её не оторвать... И главное - для чего отрывать? В дикое поле землю цветущую превратить? В прошлое сызнова возвернуться - к ватагам кочующим да к набегам разбойничьим?! И вместо службы резня опять по всему краю донскому?! И всякий, кому не лень, войною на Дон, так что ли?!..
    МАРФА. Ахти, страсти какие! И ты потому наш Черкасск на голый бугор переносишь?
    ПЛАТОВ. Потому! Черкасск два века столица, там много чего наросло, в Черкасске. А время ноне совсем другое - не все это скоро уразуметь в состоянии! Судьба решается, Марфа Дмитриевна. Либо, благодарение Богу, мы в мире да в радости дальше жить будем и эту жизнь свою защищать, либо до урагана кровавого свою степь расколышем. Спалим всё, что создано, сгоряча, а после по миру погорельцами. Помнится, Емельян Иванович тоже весь дом сжигал, чтобы клопов повывести, - и чего он добился? Так что мы не столицу новую строим, а будущее своё. Будущее - не только город! Чего-чего, а войны мне с лихвой хватает, на Дону я после себя не пепелище оставить хочу...
    МАРФА. Ты что захочешь, то и оставишь, Матвей. Ты от своих намерений не отступаешься, это я знаю, - лишь бы тебе твоей силы достало на всё про всё...
    ПЛАТОВ (шутливо). Али ты в силе моей сомнение поимела? Детишки, вроде, исправно: один за одним, как грибы...
    МАРФА. Понаплодил огольцов - и доволен...
    ПЛАТОВ Нешто плохие? Девки - так писаные красавицы, все в тебя... Но ты не боись, мать: ежели и с изъяном - мы с тобой ишо новых наделаем. (Приобнимает её) Наделаем, а, сударушка?
    МАРФА. Детишки ить не блины - потрудиться придется...
    ПЛАТОВ (привлекая её). Ой, потружусь, Марфа Дмитриевна... Ой, добалуешься ты с огнем...
    МАРФА (обнимая его, сидящего). Виски, вон, проседью обметало, а всё такой же... (Нежно) Атаман мой неугомонный...
    ПЛАТОВ. Всяк держи свои рубежи, а как же. Есть ишо порох в пороховницах... (В тишине их объятия - раздольный всплеск "По Дону гуляет".) Ну ладно, разнежила... Пора, мать. Пора атаманствовать...

    Рывком встает и выходит с нагайкой на тот же многолюдный, загудевший и осветившийся майдан. ПИСАРЬ подает ему грамоту.

    ПЛАТОВ (толпе). "Свершив, таким образом, благополучное заложение города Новочеркасска, все попечение и усердие мое всегда будет основано на непременной деятельности и неусыпности, чтобы созидаемый город доставил благословенную жизнь людям, его составляющим". (Отдав грамоту писарю) Спасибо, донцы! Отечество ваше усердие не забудет! Пусть девятое мая одна тысяча восемьсот шестого года войдет в историю тихого Дона как день великого переселения! С Богом, станичники! Ура!
    КАЗАКИ (дружно) Ура-а-а!

    Хор казачек весело запевает хороводную "Виноград я садила". На песне в сцене переселения казаки и казачки, сменяя друг друга, то выходят рядом сквозь ряд вперед, то отходят назад, как бы выплескивая на авансцену врезки мгновенных эпизодов.

    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Ты гля, гля, детей-то нагнали! Для чего малышню приперли, для какой надобности?..
    КАЗАК-ДРУГ. Для долговременной памяти, дурья башка! Чтоб они зараз переселение наше видели и после воспоминание последующим потомствам передавали! Башковит у нас атаман, парняга!
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Башковит, бисов сын! Ура атаману!
    КАЗАКИ. Ура-а-а! (Внахлест - куплет песни казачек.)
    1-Я КАЗАЧКА. Атаман, атаман-то, видала?! Он взглядом так меня и ожёг! Никак, бес в ребро!..
    2-Я КАЗАЧКА. Окстись, егоза! Войска же повдоль всего Крещенского спуска построены - как бы он углядел тебя за их спинами из процессии?!
    1-Я КАЗАЧКА. Да он такой - он усё примечает! Ну, побежали тогда в обгон шествия! Нехай он меня увидит - яка же я прелесть! Ура!
    КАЗАКИ. Ура-а-а! (Куплет песни казачек.)
    КАЗАК-ПИСАРЬ (с грамотой). "Слушайте все казаки донские и пришельцы иных земель, прозываемые иногородними, всемилостивейшее Его императорского величества повеление, дарующее переходить в Новочеркасск и все щедроты на случай сей от государя императора излиянные"! В ознаменование переселения устроить салют с фейерверком! Ура!
    КАЗАКИ. Ура-а-а! (Куплет песни казачек.)
    1-Й ГЛАШАТАЙ. Всем казакам, участвовавшим в объявлении города Новочеркасска новой столицей области Войска Донского...
    2-Й (подхватывая) ...атаман-батюшка, герой штурма Измаила и многих-многих других баталий...
    3-Й (подхватывая) ...генерал-лейтенант Матвей Иванович Платов...
    4-Й (подхватывая) ...на месте заложенного в честь Его императорского величества царя Александра Павловича городского парка...
    1-Й (подхватывая) ...за счет неиссякаемой казны монаршей дает обед с закусками...
    КАЗАКИ (хором). И выпивкой!
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК (Платову) Чихирь в уста вашей милости!
    ПЛATOB. Бражничай, братцы! Город Новочеркасск основан! Ура!
    КАЗАКИ. Ура! Ура! Ура!

    Хор казачек на куплете песни выводит Платова с Марфой вперед.

    ХОР КАЗАЧЕК (поет).
    Виноград - да наш батюшка!
    Виноград - да наш батюшка!
    А ягода, а ягода - его Марфушка!
    А ягода, а ягода - его Марфушка!
    ПЛАТОВ. Эх, расступись, бабоньки! Дай-ка я косточки разомну!
    КАЗАКИ. Гуляй, атаман!
    ПЛАТОВ (в кругу казачества). Заплетися, мой плетень!
    ХОР КАЗАЧЕК. Заплетися, мой плетень! Расплетися, мой плетень!

    Под общий восторг, гик, свист и прихлопы-притопы Платов с нагайкой в руке пускается в пляс.

    ПЛАТОВ (выделывая коленца). Жги, милые! Поддавай жару! Основан город Новочеркасск! Основан! Эх! Эх!..
    КАЗАК-ПИСАРЬ (на пляске). В Пруссию, Ваше превосходительство! С Буонапартом сражаться!
    ПЛАТОВ (истово топоча). А вот мы Буонапарта! От так! (С маху хлещет нагайкой об пол. Казаки: "Эх!")
    ХОР КАЗАЧЕК. Заплетися, мой плетень! Расплетися, мой плетень!
    1-Й КАЗАК. Прейсиш-Эйлау, батька!
    ПЛАТОВ ( хлеща нагайкой). От так! (Казаки: "Эх!")
    ХОР КАЗАЧЕК. Заплетися, мой плетень! Расплетися, мой плетень!
    2-Й КАЗАК. Гудштаб, атаман!
    ПЛАТОВ (хлеща нагайкой). И так! (Казаки: "Эх!")
    ХОР КАЗАЧЕК. Заплетися, мой плетень! Расплетися, мой плетень!
    3-Й КАЗАК. Гейлсберг, чтоб он сгорел!
    ПЛАТОВ (хлеща нагайкой). И так их! (Казаки: "Эх!")
    ВСЕ (хором). Всё!!!
    ПЛАТОВ (остановившись). Уф! Отвел душу!..

    Справа появляется император АЛЕКСАНДР I, и с его появлением казачество вокруг разгулявшегося Платова преображается позади своего атамана в строй парадного войска.

    АЛЕКСАНДР (Платову). Прибытие Вашего превосходительства в армию есть истинная гибель наших неприятелей. Орден Александра Невского, генерал, ваш по праву. Рад видеть вас в своей свите здесь, в Тильзите, где мы с императором Наполеоном положим начало миру между нашими государствами...

    Слева появляется император НАПОЛЕОН I. По казакам волной: "Буонапарт! Буонапарт!"

    АЛЕКСАНДР. Виват императору Наполеону!
    СТРОЙ. Виват!
    НАПОЛЕОН (приветствуя войска, идет к Александру). Государь! Из-за чего мы воюем? (Подает руку.)
    АЛЕКСАНДР (пожимая ее). Сир! Я ненавижу англичан так же, как и вы. И буду помощником Вашего величества во всем, что вы против них предпримите...
    НАПОЛЕОН. Если так, то мир заключен! (Доверительно) Я буду вашим секретарем, государь, а вы моим...
    АЛЕКСАНДР. Прошу вас, сир, войска построены. Позвольте представить вам моих боевых генералов... (Ведет вдоль строя.)
    НАПОЛЕОН (скользя взглядом по строю). Лучших я награжу.
    АЛЕКСАНДР (Платову). Император Наполеон намерен наградить отличившихся, генерал...
    ПЛАТОВ. Нет уж, увольте. Наполеону я не служил, и от Буонапарта награды я не приму.
    НАПОЛЕОН (Александру). Кто этот богатырь-скиф?
    АЛЕКСАНДР. Генерал Платов, сир. Атаман казачьего войска.
    НАПОЛЕОН. О, казак! Генерал, ваши казаки не соблюдают никаких военных правил.
    ПЛАТОВ. Зато они побеждают, Ваше величество. (Пауза).
    НАПОЛЕОН. Вынужден это признать. Французским войскам нужно не только отдать приказ, но и объяснить, когда и как атаковать. Казаки же, завидев врага, сразу же мчатся на него. И действуют на удивление слаженно... И велико ли войско казачье?
    ПЛАТОВ. Да как река наша Дон. Ни ковшом, ни ведром не вычерпать.

    Пауза.

    НАПОЛЕОН. И каким оружием вы владеете?
    ПЛАТОВ. Любым, Ваше величество. Хоть сабля, хоть пика, хоть пистолет, хоть ружье. При нужде можем и голыми руками.
    НАПОЛЕОН. А, скажем, лук? С луком вы обращаться умеете, генерал?
    ПЛАТОВ. Доводилось постреливать. Вообще-то, Ваше величество, лук - оружие башкирцев, но если вы просите...
    НАПОЛЕОН (резко). Да, я прошу. Покажите свое искусство.
    АЛЕКСАНДР (строю). Подайте лук генералу Платову...

    Из строя Платову подают лук и стрелы.

    НАПОЛЕОН (пока Платов закладывает стрелу). Скифы стреляли метко, если верить историкам. Поразите вон ту мишень, генерал...
    ПЛАТОВ. Чучело это соломенное? Попробую уж - для вас. Осторожней, Ваше величество, чтоб вас не задело... В живот! (Стреляет.)
    СТРОЙ. Есть!
    ПЛАТОВ (закладывая стрелу). Не лыком шиты, Ваше величество. Кое на что годимся... В грудь! (Стреляет.)
    СТРОЙ. Есть!
    ПЛАТОВ (закладывая стрелу). Казак, Ваше величество, лицом в грязь не ударит. Могём маненько и скифскими стрелами... В голову! (Стреляет.)
    СТРОЙ. Есть!
    НАПОЛЕОН (кисло). Браво, браво. Достаточно, генерал. Никогда не мог допустить, что у вас такой острый глаз. Вы можете поразить и маленькую птичку...
    ПЛАТОВ (с намеком). Могу и большую, Ваше величество, не только маленькую. (Пауза.)
    НАПОЛЕОН. И у вас на Дону все так метко стреляют?
    ПЛАТОВ. Коли понадобится, то все. Нам хоть дубина, Ваше величество, - нам всё оружие. (Пауза.)
    НАПОЛЕОН (с пафосом Александру). Дайте мне лишь одних казаков, и я пройду с ними весь мир! (Платову) Весьма доволен знакомством. Примите скромную эту вещицу... (Подает ему табакерку.)
    ПЛАТОВ (вспомнив). И тут табакерка!
    НАПОЛЕОН. Золотая, с моим портретом, генерал. В память о нашей встрече. (Смотрит в упор в глаза Платову.)
    ПЛАТОВ (не отводя глаз). Принимаю - как знак вашего искреннего расположения.
    АЛЕКСАНДР (Наполеону). Генерал принимает подарок потому, что его дарует великий человек...
    ПЛАТОВ. А я, в свою очередь, просил бы принять этот лук, Ваше величество. Стрелы его летят не столь далеко, как свинец, но благодаря твердой руке и зоркому глазу поражают любого врага. И очень метко... (Протягивает Наполеону лук.)
    НАПОЛЕОН (в глаза Платову, пристально). Да, генерал, с таким войском, как ваше, было бы трудно сражаться... (Берет лук.)
    ПЛАТОВ (в глаза). И трудно, и хлопотно, Ваше величество. Лучше дружить.
    НАПОЛЕОН (отведя глаза, Александру). Генералы у вас настоящие воины, государь. Браво. (Строю.) Ура императору Александру!
    СТРОЙ. Ура-а-а!

    Хор казаков запевает парадный-победный марш "Всадники-други", а императоры вновь расходятся каждый в свою сторону.
    Платов один. Позади фоном - "Всадники-други", слева и справа, символами государственности, императоры Наполеон и Александр.

    ПЛАТОВ. А я ить сильней! Он - император французский, он - покоритель Европы, он из Буонапарта безродного к этакой власти монаршей сумел взлететь, а я сильней! Его, узурпатора корсиканского, сам русский царь даже "Наполеоном Первым" величает, а всё же, один на один, не он первый, а я! Я ему, чай, не государь наш, я не прельститель велеречивый... (Александру-символу) Ручки, вишь, пожимает, будто родному брату, лобызается с волком свирепым! А тот даром времени не теряет, тот знай себе беззащитных овец режет и режет по одиночке. Утроба-то алчная-ненасытная, власть теперь безграничная, полмира у ног трепещет... (Наполеону-символу) А кто он, в сущности, этот "великий император"? Никто, простой человек, одними своими талантами да нахрапом путь наверх проложил. "В случай попал", как светлейший говаривал. И вон уже где - выше некуда. Как на столпе триумфальном, на власти стоит: вроде и коротышка, а выше всех... Ох же ты, власть, власть, сладка ты, как медовуха с похмелья! Любо, небось, Ваши величества, людишками да народами повелевать? Любо - я по себе знаю, наверху-то и сам себе больше кажешься. Кто на такое питье не крепок, враз у того голова закружится. Власти, её - как вина на свадьбе: сколько ни есть - всё мало, всё бы еще добавить! И куролесишь потом во власти, и выкаблучиваешься от гонора непомерного, и как Емельян Иваныч, на царства претендовать дерзаешь... Но Емельян на плахе закончил, а этот дерзнул - и сбылось-удалось. Удалось прощелыге настырному - весь мир теперь покоряет! А я вот сильней, чем он, сильней, но более слабым служу: то слабоумному я правителю подчинялся, то - ноне - ласковому-лукавому. Облагодетельствовал меня, напраслину возводить не буду, - и генерала кавалерии мне присвоил, и за турецкую кампанию Георгия мне 2-й степени да Владимира 1-й, - но не ему бы мной понукать, не ему! Да если б я захотел если б решился, неужто бы я с моим Войском Донским Буонапарта бы с его гвардией не переплюнул? Мне на Дону и короноваться не надо - и без того властелин безраздельный. От России от матушки отложись - и царствуй! А императору слабосильному - накось выкуси: не суйся на нашу землю... (Наполеону) Думаешь, не решаюсь? Форсу, думаешь, не хватает? Ошибаешься, император Буонапарт: и силы, и смелости у меня поболее твоего. Только я не любыми путями и не к любой цели идти согласен, слава и власть для казака еще не всё. И не хочу я свой Дон во фронтовой бивуак превращать, я, чтобы строить, власть атаманскую на себя принял. Строить, не разрушать ради власти своей! На Дону мне война никак не нужна, никак; войною я сыт по горло... (Песня вдруг обрывается.)
    НАПОЛЕОН (картинно). Не знаю, разобью ли я вас, но мы будем драться! Ввяжемся в бой, а там посмотрим... (Командно простирая десницу) Войскам перейти Неман! (Барабаны французской армии.)
    АЛЕКСАНДР (на грохоте барабанов). Государь, брат мой! Ваши войска перешли русские границы! Ежели вы согласны вывести их, то я оставлю без внимания все происшедшее... В противном случае я буду принужден отражать нападение... Ваше величество, вы еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны!..
    НАПОЛЕОН. "Великая армия" разгромит русских в ближайшем бою. Судьба России должна свершиться! На Москву! (Скрестив на груди руки, под барабаны наступления наблюдает дальнейшее).
    АЛЕКСАНДР. Граф! Михаил Ларионович! (В глубине по строю волной: "Кутузов! Кутузов!". Возле Александра появляется КУТУЗОВ.) Я нахожу нужным назначение над всеми армиями одного общего Главнокомандующего. Известные воинские достоинства Ваши приобретают Вам право на эту мою доверенность... Без объявления войны вступить в Россию! Я не заключу мир даже на берегах Волги! (Кутузову) Народ назвал Вас, Михаил Ларионович, на роль избавителя России от Буонапарта...
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК (в глубине). Приехал Кутузов бить французов!
    КУТУЗОВ (кланяясь). Надежды, которые отечество на меня возлагает, я оправдаю. Заверяю вас, Ваше величество. И умоляю Вас отказаться от личного присутствия в армии - ваша жизнь, государь, бесценна для России!
    АЛЕКСАНДР. Не я, не я, нация вас избрала... Что до меня - доверяюсь вашему гению. Объявить сбор народного ополчения! (Исчезает, оставив вместо себя Кутузова.)

    Призывный горн похода. В глубине сцены исподволь возникает песня "Снежочки", и позади Платова, образуя боевое каре, сызнова начинают сходиться поющие казаки. На фоне песни - КУТУЗОВ и ПЛАТОВ.

    ПЛАТОВ. Здравия желаем, господин Главнокомандующий! Только ты с турками замирился, как сей же час гость незваный...
    КУТУЗОВ. Здравствуй, Матвей Иванович, здравствуй, мой дорогой. (Обнимает его.) Нет тебе сносу, старый рубака...
    ПЛАТОВ. Однако же и тебя, Михайло Илларионович, судьба хранит. Тебя, князь, Бог смолоду миловал: две раны в голову, обе смертельные, а ты жив-здоров, женолюбием, слышал, грешишь на старости лет...
    КУТУЗОВ. Грешу, грешу, атаман, петушусь ещё иногда... Да, брат, Всевышний, я полагаю, для этого часа жизнь мою и оберегал. Эта война - главное мое дело.
    ПЛАТОВ. А дипломатия? Суворов, я помню, как о тебе припечатывал? "Кутузову я не кланяюсь, он раз поклонится, а десять раз обманет".
    КУТУЗОВ. Лучше быть слишком осторожным, нежели слишком оплошным и обманутым. И, откровенно, Матвей Иванович, дипломатическая карьера, сколь ни плутовата, но, право, не так мудрена, как военная. Если, конечно, делать её как надобно...
    ПЛАТОВ. Тебе-то в своей карьере стыдиться нечего. Как в войске гутарют: глаз и один, а всё видит. Думаешь, князь, разбить Буонапарта?
    КУТУЗОВ. Разбить - нет, но обмануть его - да, рассчитываю.
    ПЛАТОВ. Не зря он тебя "старым лисом Севера" именует...
    КУТУЗОВ. Да уж не ему чета. У меня у истоков рода дворянского сам Александр Невский стоял, я по матушке с воеводой Пожарским в прямом родстве, а он, Буонапарт, кто такой? Смесь властолюбия и тщеславия, и вместо совести - одна гордыня безбожная. Он и судьбу-то свою никогда покорить не пробовал и не думал, наоборот, это судьба его из каприза водит на помочах, как ребенка... А мы ему помочи и обрежем. (Задушевно) Бей их, Матвей Иванович, трепли нещадно, изматывай их на каждом шагу, не позволяй моей армии на хвост наступать! Чтоб они выдохлись хоть чуть-чуть к генеральному сражению, чтобы в решающей битве численным перевесом не одолели...
    ПЛАТОВ. Отступай безбоязненно, князь, я им перцу задам с моими орлами. Я ему самому, волчаре, хвост прищемлю... (Казакам) Ну что, соколики, не пора ли с Буонапарта спесь посбивать? На чужой каравай рот не разевай, я так разумею. Нехай, паршивцы, в Россию войной не ходят... Ударим-ка дружно, дадим-ка этим мусью по сопатке, чтобы им долго потом икалось! На конь, казаки! К бою! Заманивай, уводи - и коли-руби! ("Снежочки" по ходу его речи все громче и грозней. Казаки вырывают клинки.) Ату их!
    КАЗАКИ (лавой несясь в атаку). Ату-у-у! (Со свистом и гиком яростно рубят клинками и тотчас как бы откатываются в глубину.)
    ПЛАТОВ (Кутузову). Извещаю с победой, хоть с небольшой, но и немалой, поскольку еще преследую и бью неприятеля!..
    НАПОЛЕОН. Мон дье! Казаки это не люди! Это посрамление рода человеческого! Никаких правил!.. (Опять простирая руку) Вперед, вперед, мое пушечное мясо! Марш-марш! На Москву! (Марш барабанов опять громче.)
    ПЛАТОВ (Кутузову). Неприятель - приличный варвар, князь! Сколько еще тикать будем?!
    КУТУЗОВ. До сих пор мы всё отступали и, быть может, так было нужно. (На карту) Но позиция, в которой остановился я при селе Бородино, есть одна из наилучших. Отсель ни шагу назад! (Платову) Левый фланг у нас слабое место, постараемся, атаман, исправить сие посредством искусства. Будь с казаками в полной готовности к рейду в неприятельский тыл. В разгар сражения и ударишь с левого фланга - пошебуршишь там елико возможно. Надо заставить Буонапарта приковать к тебе часть его сил, тем самым мы облегчим участь нашего войска, которое будет действовать с фронта. Команду я дам, как обстоятельства к тому сложатся...
    НАПОЛЕОН (с пафосом). Воины! Вот сражение, которого вы столько ждали! Победа зависит от вас! Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвой!
    КУТУЗОВ (приказывая). Пронести по полкам икону Смоленской божьей матери! От Днепра нас сопровождала...

    Казаки из глубины сцены выносят икону.

    КАЗАК-ВЕТЕРАН. Матушку несут! Заступницу нашу!
    КУТУЗОВ (перед иконой). Присягаю! Перед ликом святым присягаю, что ни шагу не отступлю с поля битвы!
    НАПОЛЕОН (глядя в подзорную трубу). Дикари! Они надеются, что их могут спасти их идолы!
    КУТУЗОВ (крестясь). "Спаси от бед рабы твои, богородице..." (Весь хор повторяет за ним слова молитвы.) "Яко вси по бозе к тебе прибегаем..." (Повтор хора.) "Яко нерушимой стене и предстательству..." (Повтор хора.) На Бородино французы переломают над нами зубы! Жаль, доколачивать нечем будет...
    НАПОЛЕОН (с пафосом). Вино откупорено, солдаты! Надо выпить его! Вперед! (В третий раз простирает длань. Нарастающий марш барабанов. Грохот пушки.)
    ПЛАТОВ (стоящим с иконой казакам, под барабаны). Казаки! Сыны славного Дона! Настал и ваш час! Слышите, братцы, какое сражение там кипит? Не на жизнь, а на смерть стоят русские солдаты! Постоим и мы, други мои, за наш тихий Дон да за нашу Россию! Потачки врагу не давай! Лупи его в хвост и в гриву! (Соседнему казаку) Я с атаманцами - в середине лавы...
    КАЗАК. Атаман-батька! Да что же ты сам-то в пекло?! Без тебя бы мы сладили!..
    ПЛАТОВ. Без меня?.. Без меня?!.. (Взмахивает нагайкой, но не бьет, а кидает ремни своей плети казаку.) На, тяни!
    КАЗАК. Батька, ты не серчай...
    ПЛАТОВ. Тяни! (Казак пытается за нагайку перетянуть его, но безуспешно.) Без меня, да?! Тяни, опекун! (Рывком перетягивает казака к себе.) И не мельтеши тут, плеткой огрею! (Казакам) В полковые колонны стройся! Труби атаку! На неприятеля!

    Казаки вновь тихо и грозно запевают "Снежочки" и с Платовым впереди, с иконой в центре, развернутым боевым каре идут в атаку.

    НАПОЛЕОН (глядя на поле битвы, на "Снежочках"). Ах так? Они продолжают упорствовать? Отлично! Я вырву у них победу! Я переломлю ход сражения! Гвардию в центр, в брешь обороны, - и она войдет в построение русских, как нож в масло! Время настало, резервов у этого хитрого лиса Кутузова больше нет... (Командует) Мою Молодую гвардию - в огонь! Атаковать центр и вперед, вперед! Им ещё хочется - ну и задайте им! (Грохот пушки. Барабаны.)
    КУТУЗОВ (Платову с командного своего пункта). Ну, Платов, поставь-ка французам припарку, оттяни кровушку... Давай, атаман, выручай.
    ПЛАТОВ (казакам). Клинки наголо! (Казаки вырывают сабли.) В лаву! (Казаки, взметнув клинки, с разбойным свистом несутся в атаку.)
    НАПОЛЕОН. Казаки! Опять казаки! Мерде! Обхитрил, старый лис!.. (Кричит) Прекратить, прекратить атаку! Гвардии двинуться к флангу, против казаков! Быстрее! Быстрее, черт побери! Иначе они сомнут нас!..
    ПЛАТОВ (на скачке). Ату их!
    КАЗАКИ. Ату-у-у! (Разом рубят сплеча, отсекая Бородино.)

    В тишине затемненного поля боя - светящаяся икона.

    КУТУЗОВ (крестясь). Спасла, спасла, матушка, спасла, заступница, не дала одолеть супостату...
    НАПОЛЕОН (скрестив на груди руки). Поле битвы было великолепно! Пятьдесят тысяч одних убитых!
    ПЛАТОВ. Чару мне с медовухой - да повместительней! Дело мы сделали...

    Хор казаков в темноте ночного привала запевает вполголоса "Любо, братцы, любо". На фоне песни - КУТУЗОВ и ПЛАТОВ.

    КУТУЗОВ (Платову). Ну, ты пугнул Буонапарта - двадцать три тысячи войска против тебя направил! Маневр твой, Матвей Иванович, участь всей армии русской решил...
    НАПОЛЕОН (раздраженно). Фортуна настоящая распутница! Казаки отняли у меня победу!
    КУТУЗОВ (у карты). Теперь, господа генералы, надо решить: принять ли ещё новое сражение или отступить, оставя Москву Наполеону...
    ПЛАТОВ. Как так оставить, Михайло Илларионович?! Москву?!
    КУТУЗОВ. Предпочтительней сдать Москву, но сохранить армию. Без армии потеряем Россию. (Устало). Стало быть, мне платить за разбитые горшки; кроме своей головы, положиться не на кого... Мой приказ: отступить. Москва всосет французов, как губка, и горько, ох горько они потом восплачут!..
    НАПОЛЕОН. Москва! Вот она! (Позируя для истории) Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность! (Надменно) Но я пощажу её, я буду великодушен. На древних святынях деспотизма и варварства я начертаю великие заповеди справедливости и милосердия! С высот Кремля я дам моим новым подданным законы истинной цивилизации! Я заставлю их, побежденных, любить своего завоевателя!.. (Смотрит в подзорную трубу.) Что это значит? Где подданные?!.. Невероятно! Москва пуста! Пуста!.. Развязка пьесы не удалась...
    КУТУЗОВ (Платову). Примешь, Матвей Иванович, ополчение с Дона. Не подкачали твои казаченьки, весь Дон поднялся. Двадцать шесть конных полков собрали - и все на свои средства...
    ПЛАТОВ. За Родину воевать идут. Они уж французам накостыляют, не сдобровать теперь Буонапарту...

    Вновь, в третий раз, хор казаков запевает тихо "Снежочки".

    НАПОЛЕОН (Кутузову через поле). Прекрасная великолепная Москва уже не существует! Вы сожгли ее! Поступок ужасный и бессознательный! Необходимо принять меры для придания войне характера, сообразного с общепринятыми правилами...
    КУТУЗОВ. Хотя бы я и желал, весьма трудно удержать в пределах умеренности народ, готовый жертвовать собой за отечество и неспособный различать, что принято или воспрещается в войнах обыкновенных.
    НАПОЛЕОН. Князь Кутузов, кампания окончена! Я в Москве! Предлагаю вам заключить мир.
    КУТУЗОВ. Мир?.. Мир с вами? В России?!.. Да я буду проклят потомством, если меня сочтут зачинщиком какой-либо сделки с захватчиком... Не будет мира. Война не кончена. Не кончена, так и знайте! Война еще только начинается, и вторгшиеся в пределы России найдут в её недрах свои гробы! Не перемирие, нет, - из Москвы, из России - вон! (В исступленном гневе) Лошадиное мясо жрать будете - я вас до этого доведу! Вон, вон, курвин сын! Я тебе покажу перемирие! (Платову) Гони его, атаман! Гони, стервеца! Гони прочь!
    ПЛАТОВ (казакам). Казаки! Кто из вас отличится, изловит Буонапарта и доставит его живым или мертвым, тому от меня награда! Ну десять тысяч червонцев - это само собой, но окромя того, дочь у меня имеется, разлюбезная Анна. Так вот, казаки, отдаю красавицу такому отважному удальцу в жены! Не жаль ничего, станишники, для победы!
    КАЗАКИ. Ура атаману!
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Зубами землю грызть буду, а приз - мой! Берешь в зятья, батька?
    ПЛАТОВ. С Наполеоном - беру! (Казакам) Бей их, ребята, без передыха, тревожь днем и ночью! Ату их!
    КАЗАКИ. Ату-у-у! (На песне сплачиваются с иконой в боевое каре.)
    НАПОЛЕОН. Опять они! Опять эти дикие бестии, эти скифы! "Великая армия" бежит неслыханным образом! Постыдно бежит!

    Рядом с Кутузовым вновь появляется император Александр I.

    АЛЕКСАНДР (картинно). Я скорей отращу себе бороду и буду питаться картофелем в Сибири, чем вступлю в переговоры с Буонапарте!
    ПЛАТОВ. Ваше величество, срочное дело! Государственной важности!
    АЛЕКСАНДР. А, "истребитель французского разбойничьего войска"! "Хвала, наш Вихорь-атаман, вождь невредимых Платов!.."
    ПЛАТОВ (с голубой папкой). Ваше величество, мои казаки в обозе отбили. Тильзитский договор - тот, что хранился у Буонапарта. Отныне никаких обязательств по этому договору Россия не несет...
    АЛЕКСАНДР. Опоздали, голубчик. Договор потерял свою силу с начала войны. Однако, в знак воинской доблести Войска Донского, передаю этот экземпляр договора вам. Пусть род ваш станет его хранителем.
    ПЛАТОВ. Благодарю, ваше величество.
    АЛЕКСАНДР. И поздравляю вас, генерал. За бои под Красным и за победные действия по Смоленской губернии вы возведены в графское достоинство...
    ПЛАТОВ. Как Суворов!
    АЛЕКСАНДР (Кутузову). А вам, князь, ко всем высоким вашим наградам, жалую титул Смоленского.
    КУТУЗОВ. Сердечно признателен, государь. Казаки и вправду делают чудеса. И мы будем преследовать неприятеля повсюду и ежедневно, неутомимо будем преследовать, пока земля русская костьми его не усеется!..
    ПЛАТОВ (присоединяясь к каре, казакам). Гони его, братцы! Ату его!
    КАЗАКИ. Ату-у-у! (С улюлюканьем вырывают клинки.)
    НАПОЛЕОН (под занесенными шашками, на фоне казачьего каре и гремящей вслед ему песни). Что за страна! Что за нравы! Что за морозы! Мерде! Мерде! Мерде! Бежать отсюда, бежать! Армия все равно погибла, теперь уже не до армии! В Париж, в Париж! В Париже моя звезда взойдет снова!.. (Кричит) Паникеры! Предатели! Трусы! Канальи! Они не достойны своего императора! Мародеры и дезертиры! Сжечь их, сжечь все фургоны, все экипажи с награбленным, сжечь все мосты за собой, - всё сжечь! И заново, и с нуля, и с чистой страницы... Пусть эта армия остается, пусть погибает, но мне надо вырваться! Вырваться из этого ада!.. "Казаки", "казаки", везде "казаки"! Как волчьи стаи - со всех сторон, из каждого леса, в любую секунду!.. И все этот скиф, этот Платов! Как чувствовал я в Тильзите: беду он мне принесет, беду... И принес, принес: с начала кампании - как кость в горле! С начала - и до конца! Да, да, конец, конец моей русской кампании: армии нет, сам я, как зачумленный, в лубковом возке бегу, под именем своего министра, втайне от всех... Но ничего, это не первая моя армия и не последняя, я уверен! Главное - императору уцелеть, главное - до Парижа добраться, а уж оттуда я так начну - весь мир ещё содрогнется!.. Великий Наполеон бежит от дикого казака! Воистину, от великого до смешного один шаг!..
    КАЗАКИ (рубя разом саблями). Э-эх! (Отсекают своим ударом и песню, и тотчас исчезнувшего Наполеона.)

    В центре хора - все та же сияющая икона. Тишина.

    КУТУЗОВ (Александру устало). Ваше величество! В границах России неприятеля больше нет. Все провинции, находящиеся под вашим скипетром, от иноплеменников ныне очищены...
    АЛЕКСАНДР (напыщенно). Вы спасли не только Россию, вы спасли Европу! Примите, "Спаситель отечества", знаки высшего военного ордена святого Георгия 1-й степени. (Целует Кутузова.) Благодарю вас за избавление отечества, князь Смоленский!..

    В глубине сцены вдруг возникает тихий напев "Черного ворона", и на темную сцену тенями сходится, выплывая, хор казачек.
    Кутузов на последующих словах Александра как бы спускается с пьедестала власти к Платову и к иконе.

    АЛЕКСАНДР. Отныне я не расстанусь с моей армией! Кутузов уже старик, он побеждал всегда против воли, он не предпринял в кампании ничего такого, к чему бы он не был вынужден обстоятельствами. И он имеет все основания быть довольным - мороз сыграл ему на руку... (Застывает картинно возле карты Кутузова.)
    КУТУЗОВ (Платову). Нам воевать, граф, а слава - царям... (Тихо) Крепись, атаман, депеша с Дона пришла. Жена твоя умерла.

    Тотчас, с пением "Черного ворона", хор казачек обступает группу с иконой. В центре хора - МАРФА.

    МАРФА. Прощай, Матвей, прощай, муж мой. Так и не свиделись мы с тобой перед смертью...
    ПЛАТОВ. Марфа Дмитревна! Марфушка! Хозяюшка ты моя! Неужто и ты меня покидаешь?.. И из похода не дождалась!..

    Казачки накидывают на Марфу белый платок и уводят в хор.

    МАРФА. Прощай... (Казачки задергивают платки на лицах, и перед Платовым вновь только безликие тени.)
    ПЛАТОВ. Сердце-то как щемит... Господи! За что ж ты меня наказываешь, Господь?! За какие грехи?!
    КУТУЗОВ (горько). За славу твою. За удачу твою анафемскую, герой-атаман. Фортуна, она одной рукою дает, другой отнимает...
    ПЛАТОВ. Слава казачья, да жизнь собачья!
    КУТУЗОВ. Не сетуй, граф, каждому своя доля. Я со своей смирился: я тоже стольких уж проводил, а сердце никак всё не очерствеет. Теперь вот и сам на краю могилы, сам, чувствую, ухожу...
    ПЛАТОВ. Не торопись, Михайло Илларионович! Хоть славе своей великой вволю порадуйся...
    КУТУЗОВ. Устал я, устал... Главное дело завершено, пора мне и на покой... (Икона из глубины выдвигается вперед. Последняя речь Кутузова к войску - на фоне "Черного ворона".) "Храбрые и победоносные войска! Наконец вы на границе империи! Каждый из вас есть спаситель отечества. Россия приветствует вас сим именем! Не останавливаясь среди героических подвигов, мы идем теперь далее. Но не последуем примеру врагов наших в их буйстве, будем великодушны, положим различие между врагом и мирным жителем! Справедливость и кротость покажет им, что не порабощения их и не суетной славы мы желаем, но ищем освободить от бедствий и угнетений народы!.." Главнокомандующий армиями генерал-фельдмаршал князь Голенищев-Кутузов Смоленский...

    "Черный ворон" все громче. Словно притягиваемый иконой, Кутузов уходит за ней вглубь сцены, в хор казачек и казаков.

    ПЛАТОВ (уходящему Кутузову). Прощай, прощай, товарищ мой боевой! (Читает, преодолевая рыдания):
    "Сегодня мать Россия, зри,
    ко гробу руки простирает;
    ожившая тобой, рыдает,
    и плачут о тебе цари!"
И я вот плачу, Михайло Илларионович, не только цари! Плачу со всем народом! Хотя атаману и не положено, но плачу я, друг мой старый, плачу я о тебе, плачу...

    На пике общего, навзрыд, пения "Черный ворон" точно захлебывается и обрывается. В тишине - долгий пронзительный вьюжный свист одиночества Платова.

    АЛЕКСАНДР (выступая на авансцену). Мы начинаем новую эру! Ура, герои!
    КАЗАКИ. Ура-а-а!

    Грянув победную-маршевую "Всадники-други", вперед выходит казачье войско, триумфально вступающее в Париж.

    КАЗАК-РУБАКА. Париж, братцы! Победа!
    КАЗАК-ПОДТЫРЩИК. Гуляем, станишники! Ура императору Александру!
    КАЗАКИ. Ура-а-а!
    АЛЕКСАНДР (на песне Платову). Итак, атаман, мы наконец в Париже! Можете сверить план вашей донской столицы с планом капитулировавшей столицы Франции...
    ПЛАТОВ. Париж припадает к стопам самодержца Всея Руси. Беспримерный триумф Вашего Величества!
    АЛЕКСАНДР. И ваш триумф, генерал! Не скромничайте. (На ордена на груди Платова) Андрея-то Первозванного за битву под Лейпцигом присовокупили к вашему иконостасу. Не тяжко было в походе, граф? Вам, чай, шестой десяток пошел...
    ПЛАТОВ. С гаком уже, Ваше величество. Но казаку года не помеха, я, почитай, всю кампанию в седле...
    АЛЕКСАНДР. Вы, атаман, украшение не только свиты моей, но и всего моего царствования! (Картинно) Все-таки, с Божьей помощью, наказали мы узурпатора. Наполеон от престола отрекся, войне конец.
    ПЛАТОВ. И дай Бог, Ваше величество. Одно разорение от войны.
    АЛЕКСАНДР. И слава, голубчик. Слава победная. Слава в веках. А что это за колонна на площади?
    ПЛАТОВ. Мраморный триумфальный столп, Ваше величество. Со статуей низложенного Буонапарта наверху.
    АЛЕКСАНДР (возводя взор ввысь). У меня бы, пожалуй, голова закружилась на такой высоте...
    ПЛАТОВ. Чем выше, тем дальше падать, Ваше величество. (Казакам) Стащить его, идола, чтобы он в небесах не маячил...
    КАЗАКИ (дружно сдергивая поверженного кумира). Ура-а-а! (Поют.)
    АЛЕКСАНДР. Забираю вас, атаман, с собой в Лондон. Английский народ желает выразить свое восхищение предводителю казачьего войска...

    Сметя Александра в сторону и со сцены, сзади к строю казаков подкатывает ликующая волна английских дам.

    ДАМЫ (кричат в восторге). Платов! (Платов приветствует их.)
    СТРОЙ. Виват!
    ДАМЫ. Платов! (Платов прижимает руки к сердцу, кланяется.)
    СТРОЙ. Виват!
    ДАМЫ. Платов! (Платов разводит руками.)
    СТРОЙ. Виват!

    Вынырнувшая из толпы ДАМА уводит Платова влево, к себе.

    ДАМА. Прошу, граф, прошу. Мы уж вас заждались...
    ПЛАТОВ. Чуть меня на клочки не разорвали! Легче на поле боя, чем в плену восторженных поклонников. И особливо поклонниц...
    ДАМА. Вы их кумир, граф. И эта ваша восточная роскошь: это брильянтовое перо на папахе, эта сабля в алмазах и изумрудах... Вы их сразили - всех женщин Англии сразу! Они у вашего жеребца волоски из хвоста на память срезали...
    ПЛАТОВ (смеясь). Ну уж реликвия, тоже мне... Этак пообстригут весь хвост - чем он оводов да слепней отгонять будет?
    ДАМА. Кстати, хочу вам представить, граф... (Из хора появляется ЭЛИЗАБЕТ.) Ещё одна ваша жертва, мисс Элизабет. Увидела вас - и воспылала душой...
    ПЛАТОВ. К алмазам моим воспылала?
    ДАМА. Что вы, ни в коем случае. За ней за самой наследство богатое, её отец, как-никак, сам сэр Питер. Однако же, граф, готова за вами куда угодно, жаждет скрасить вам одиночество ваше...
    ПЛАТОВ. Да она героическая женщина! Английской девице замуж за казака - это не фунт изюму... (Элизабет) И чем же я, милая, приглянулся тебе? Старик уже, вроде...
    ЭЛИЗАБЕТ (по-английски). Ай доунт андэстэнд ю, май диа сё...
    ДАМА. Она вас не понимает, дорогой сэр.
    ПЛАТОВ (Элизабет). Так ты, стало быть, и по-русски-то ни бум-бум? Ну, англичанка! Ай да смела!
    ЭЛИЗАБЕТ (с жаром). Ю а май грэйт хиэроу! Ю а май лоун лайон!
    ДАМА. Она говорит, что вы, граф, её великий герой и её одинокий лев...
    ПЛАТОВ. Бирюк я. Бирюк донской из камыша-чакана в плавнях степных. Хоть вы меня тут и в Оксфорде чествовали, и мантию с черной шапочкой на меня напялили - от старейшего университета в мире... Какой из меня почетный доктор наук? Я на коне да на ратном поле профессор! Корабль вот "Граф Платов" назвали - это по мне. С кораблем в океане судьба моя очень схожа... (Казаку) Подай-ка мне саблю, братец. От муниципалитета города Лондона... (Казак подает саблю.) Коли ты, милая, у меня толмач, переведи, будь ласкова. Что там награвировано на клинке, если по-нашенски?
    ДАМА (читает). "Эта сабля стоимостью 20 гиней презентуется графу Платову в знак высокого уважения, которое мы питаем к непревзойденному мастерству, блестящим талантам и неустрашимому мужеству, проявленным во время длительных конфликтов, в которых он принимал участие для обеспечения свободы, мира и счастья Европы". На эфесе герб Лондона и ваш вензель, граф.
    ПЛАТОВ (приглядывавшийся всё это время к Элизабет). Да вижу, тут перевод не требуется. Ну ладно, моя хорошая, ступай пока почаевничай, а мы с твоей Лизонькой потолкуем...
    ДАМА. Без перевода?
    ПЛАТОВ. Поймем как-нибудь.
    ДАМА. Не смею мешать вам... Ваше сиятельство... (Возвращается с казаком в хор.)
    ПЛATOB (подходя к Элизабет). Поймем, Лизочек-Лизок? Как считаешь?
    ЭЛИЗАБЕТ (кивая). Йес, йес, оф коз, май брэйв джэнэрал...
    ПЛАТОВ. Хочешь мне одиночество скрасить? Это ты верно сердцем своим почувствовала: одинок я. (Берет её за руки.) Одинок, Лизонька, хоть и на людях круглый день... Сыны уже казаковствуют, дочки замужем, у них без меня забот полон рот, а всем остальным я либо начальник воинский, либо отец-атаман. Всем я Надёжа, Лизок, всем я опора неколебимая, но мне на кого в моей старости опереться? Кто меня самого приголубит да пожалеет, кому я на грудь свою голову поседевшую преклоню?! Жизнь-то кончается, кончается жизнь, скачи не скачи... И граф я, и генерал, и атаман всего Войска Донского, но вот скопытишься на скаку, а рядом и никого. И покалякать мне, атаману, не с кем как на духу... Только тебе вот так исповедуюсь, лебедушка ты моя английская, чернокрылая, только тебе, другой бы не стал...
    ЭЛИЗАБЕТ (глядя ему в глаза). Ай фил соу сори фор ю... (Кладет голову на плечо Платову.) Ай лав ю, май рашэн лайон... Ай лав ю, май хиэроу...
    ПЛАТОВ. Душевная же ты баба, Лизок! Без слов меня понимаешь... А что? И раньше казаки в полон иноземок домой приводили, - чем я их плоше? Пойдешь за меня, Лизавета батьковна?
    ЭЛИЗАБЕТ (подняв глаза). Мэрри? Уэл, ай эгри...
    ПЛАТОВ. Согласна? Не говори, по глазам твоим вижу. Тады, Лизочек, давай я хоть чмокну тебя разок... (Обнимает её.)
    ЭЛИЗАБЕТ. Далинг... Кис ми, май далинг...

    Хор казачек запевает свадебную "Ты Егорушка, Егор".

    ПЛАТОВ. И в степи мои со мной поедешь, Лизок?
    ЭЛИЗАБЕТ (преданно). Йес, йес... Ай лав ю...
    ПЛАТОВ. Значит, тогда обратно, на Дон?
    ЭЛИЗАБЕТ (с сильным акцентом). На Дон, йес...
    ХОР КАЗАКОВ (сзади внезапно). На Дон!!!

    Праздничный перезвон колоколов. Из хора вперед выступает процессия с хлебом-солью.

    КАЗАК-ВЕТЕРАН. Прими, атаман, наш низкий поклон за твои ратные доблести! Спасибо тебе за удаль твою и храбрость, за то, что в лихих баталиях вел сыновей наших и внуков к победе и славе и оберегал от рока злого! Прими хлеб-соль от всех казаков донских... (Кланяется Платову.)
    ПЛАТОВ (принимая хлеб-соль). Спасибо, спасибо, станишники... Уважили старика... И Дону родимому от меня благодарность и низкий поклон! (Кланяется. Передает хлеб-соль казакам.) Вас величаем, донцы, герои мои! Благодарствую вас за службу верную и за лихость!
    КАЗАКИ (дружно). Рады стараться, Ваше превосходительство!
    ПЛАТОВ. А ну-ка, ребятки, грянем нашу походную! Выходи, рубаки по одному!

    Хор казаков запевает "Всадники-други". Напротив войска, наискосок, тут же сбегается встречающий войско хор казачек. На песне казачки по очереди кидают под ноги вернувшимся свой платок, на который заскакивает кто-то из казаков, а Платов тотчас же выкликает его имя. Казачка бросает платок.

    ПЛАТОВ (на появление казака). Игнатий Антипов!
    КАЗАЧКИ (обнявшейся было паре). Отходь! (Пара - в сторону. Новый платок и новый казак на него.)
    ПЛАТОВ. Семен Баландин!
    КАЗАЧКИ (паре). Отходь! (Тот же уход и то же появление.)
    ПЛАТОВ. Иван Губарь!
    КАЗАЧКИ (паре). Отходь! (То же.)
    ПЛАТОВ. Спиридон Чумаков!
    КАЗАЧКИ (паре). Отходь!

    Казачка выбрасывает платок, но никто не выходит и песня вдруг умолкает.

    КАЗАЧКА (сама). Григорий Денисов!.. (Кричит) Григорий Денисов!..

    Казаки молча выносят оружие погибшего и кладут на платок.

    КАЗАЧКА (падая на колени, обнимает оружие мужа). Гришенька...
    ХОР КАЗАЧЕК (шелестом). Гри-и-иша...
    ПЛАТОВ (внезапно). Денисов!

    Из хора выходит КАЗАК-ПОДРОСТОК.

    КАЗАК-ПОДРОСТОК. Я, атаман! (Наклонившись над матерью, забирает оружие отца. Выпрямившись) Казак Денисов!
    ПЛАТОВ. Как имя, казак?
    КАЗАК-ПОДРОСТОК. Денисов! Матвей...

    Гулкий тяжелый удар колокола.

    ПЛАTOB. Матвей?! (Смотрит на своего молодого тезку. Вновь удар колокола.) Матвей...

    Колокол - ещё и ещё. Вся сцена как будто теряет на этих гулких ударах свою реальность, и окружавшая Платова праздничная толпа оттекает к периферии темнеющего пространства сцены.
    A в центре, позади Платова и казака-подростка, высвечивается, возникая над сценой, великолепный, сияющий позолотой, резной иконостас Черкасского собора.

    ПЛАТОВ. Ну вот, Матвей, жизнь твоя и прошла. Конец твоей скачке, брат-атаман, - через чур и конь не ступит... Вот он, собор Черкасский, в котором крещен ты был сосунком молочным, куда пацаненком куличи святить бегал на пасху, где Бога ты в малолетстве молил, да всё о судьбе геройской и о славе великой... Здесь она, твоя слава, с тобой... (Снимает саблю.) Прощай, подарок отцовский, прощай, подруженька моя верная... (Целует клинок. Отдавая саблю подростку) Держи, принимай славу мою, наследуй, казак донской... (Собору) Здесь и венчался я, и грехи замаливал, и свечи за упокой душ товарищей боевых перед иконами после походов ставил, - вся моя жизнь казацкая здесь! А теперь и отчет мне пора держать за прожитое, теперь итожить пора... Суди, Господи! За Дон я перед тобой в ответе! И власть ты мне даровал, к удаче моей и силе, и атаманством меня наградил, - суди, достоин ли я даров твоих?! Может, и ошибался, всяко бывало; может, и дюже круто я атаманствовал иногда; но думы мои о земле моей были, о благе края донского, о народе моем казачьем, - в этом душою я чист! Петр Великий Черкасский собор заложил, а я - другой, Новочеркасский; он, царь, для России свою новую столицу построил, а я для Дона - свою. Потому что и я о будущем вольного Дона радел, и я процветанью его хоть трошки, да поспособствовал, и меня, верую, потомки мои добром помянут! (Поднимая висевшую на запястье нагайку) А власть что же, - власть я с собою не унесу... Власть пусть берет достойный... (Нагайка соскальзывает с его руки к его ногам.) Ну, всё, Боже, всем я распорядился, готов я в последний поход... Только уж спойте мне напоследок нашу казачью, спойте мне жизнь мою... Заводи, запевалы-песельники, атаман ваш геройский с жизнью прощаться будет! Эхма, казаченьки, други сердечные, провожай свово атамана!..

    Хоры казаков и казачек запевают напевы жизни Платова, предваряя началом куплета появление людей из его жизни и звуча фоном до следующего вступления. Все вышедшие остаются на сцене, постепенно заполняя ее.

    Тема "Трава моя, травушка". Общий хор.

    ОТЕЦ (появляясь). Служи, Матюха, как я служил. Не посрами фамилии...
    ПЛАТОВ. Не посрамлю, батяня. Истинный крест!

    Тема "Ты Егорушка, Егор". Хор казачек.

    НАДЕЖДА (появляясь). На всю жизнь, сокол мой... На всю жизнь, Матвеюшка...
    ПЛАТОВ. На всю, любушка! На всю, цветик ты мой увядший! До самого гроба...

    Тема "На горе-горе береза". Хор казаков.

    ПУГАЧЕВ (появляясь). Улица моя тесна! По справедливости надоть!
    ПЛАТОВ. Нет мне с тобой пути, Емельян Иваныч! В крови с тобой
захлебнешься...
   
    Тема "Солдатушки - бравы ребятушки". Хор казаков.

    СУВОРОВ (появляясь). Солдат я - на том стою! Служивый службы не выбирает.
    ПЛАТОВ. А я казак, Ваше превосходительство. Казаком и помру.

    Тема "Соловейки". Хор казачек.

    ПОТЕМКИН (появляясь с фрейлиной). Эх, братец, такую оказию упустил! Бирюк ты, бирюк!
    ПЛАТОВ. Каков уж есть, Ваша светлость. Я воин, не царедворец...

    Тема "Пчелушки". Хор казаков.

    ЕКАТЕРИНА II (появляясь). Славно воюешь, мой казачок. Довольна тобой.
    ПЛАТОВ. Верой и правдой, Ваше величество! Верой и правдой...

    Тема "С по-над лесом". Общий хор.

    ПАВЕЛ I (появляясь). На Индию, на Индию, генерал! Не сметь перечить!
    ПЛАТОВ. Куда прикажете, государь! Мне бы только на воле...

    Тема "Виноград я садила". Хор казачек.

    МАРФА (появляясь). Ох, нет на тебя угомона, Матвей Иваныч! Столицу переносить - мыслимое ли дело!
    ПЛАТОВ. Судьба решается, Марфушка. Без России Дону не быть.

    Тема "Снежочки". Хор казаков.

    НАПОЛЕОН I (появляясь). С вашим казачьим войском трудно сражаться! Вы настоящие воины!
    ПЛАТОВ. Лучше дружить, сир. Лучше дружить...

    Тема "Всадники-други". Хор казаков.

    АЛЕКСАНДР I (появляясь). Вы украшение моего царствования, атаман! Подлинно - украшение!
    ПЛАТОВ. России служил, Ваше величество. России и Дону.

    Тема "Черный ворон". Хор казачек. Появляется ЭЛИЗАБЕТ.

    ПЛАТОВ. Ну, прощевай, моя Лизавета английская! Не поминай лихом... (В пространство) А ты где же, друг незабвенный, Михайло Илларионович? Вот она предо мною, вся жизнь моя, - молви мне слово напутственное!

    Перекрывая "Черного ворона", вступает тема "Любо, братцы, любо". Сначала хор казаков, затем, на речи Кутузова, присоединяются и казачки.

    ХОР (поет).
    "Как на Черный ерик, как на Черный ерик
    вывели татары сорок тысяч лошадей...
    И покрылся берег, и покрылся берег
    сотнями порубанных, постреленных людей..."

    КУТУЗОВ (появившись, на куплете песни). Дружба моя с Вами никогда с юности нашей не изменялась. Вы доказали целой Европе могущество и силу обитателей благословенного Дона! Почтение мое к Войску Донскому и благодарность к подвигам их! Сие чувствование завещаю я и потомству моему!..

    ХОР (мощно)
    "Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
    С нашим атаманом не приходится тужить!
    Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
    С нашим атаманом не приходится тужить!"

    Платов - на фоне заполненной людьми его времени сцены.

    ПЛАТОВ (поет).
    "А первая пуля, а первая пуля,
    а первая пуля, ой да, ранила коня...
    А вторая пуля, а вторая пуля,
    а вторая пуля да ударила в меня!"

    ХОР (во всю мощь).
    "Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
    С нашим атаманом не приходится тужить!
    Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!.."

    Тяжкий заупокойный гуд колокола обрывает апофеоз песни.

    ПЛАТОВ (между ударами колокола). Слава... где ты?.. Зачем ты... нужна?..

    Тишина. Долгий пронзительный свист сухой степной вьюги, словно бы заметающей столпотворение позади Платова.

    ПЛАТОВ (уже один, в круге света, вдруг). Коня мне... Коня!

    И тотчас, с рождением перестука копыт, исподволь возникает, как и в прологе, напев вольной песни "При лужке, лужке, лужке".
    Снова, как в детстве, Платов - в пространстве степи, на фоне закатной уже зари и вознесшегося над степью, иконостаса.

    ПЛАТОВ. Степь ты моя, степь донская, степь ковыльная да полынная! Вот и уводишь, уводишь меня ты, степь, уводишь в свои бураны да вьюги и след мой поземкою заметаешь! И становлюсь я тобой, степь, серебром рек твоих становлюсь, землей твоей плодородной, простором твоим бескрайним! Дана ты была мне, степь, как душа моя, как воля моя казачья, - от горизонта до горизонта, - и возвращаю я Богу душу мою, тебя, моя степь, убереженной от всех напастей, свободной и благодатной! И силу мою, силушку молодецкую, уносит, уносит ветрами в дали твои, и остаюсь я в тебе уже навсегда, уже тобой, моя степь! Остаюсь - остаюсь всей душою своей! - воскресаю в потомствах твоих, в детях твоих, земля богатырская! И скачу я, скачу и скачу, скачу сквозь метели, сквозь ливни, сквозь суховеи твои! Скачу без устали сквозь пространство твоё, скачу сквозь века, скачу по тебе, моя степь родная! Я, казак, атаман Войска Донского! Я, Матвей Платов!..

    Нараставшая на его монологе песня, взмыв во всю силу, всплескивается на пике точно бы удаляющимися зовами хора.

    ХОР КАЗАКОВ. Матве-е-ей!..
    ХОР КАЗАЧЕК. Матве-е-ей!..
    ЖЕНСКИЙ ГОЛОС СТЕПИ (затихая). Матве-е-ей!..

    Неугасимый степной закат. Заполненное людьми пространство под золотым иконостасом.

    И впереди в круге света - атаман Войска Донского МАТВЕЙ ПЛАТОВ.

    Нескончаемый перестук конских копыт.

    З А Н А В Е С


    1 - 23 июля 1993 г.

    ***

 

---

© Copyright Пучеглазов Василий Яковлевич (poutcheglazov@mail.ru) Размещен: 23/12/2011, изменен: 22/02/2018. 159k. Статистика. Пьеса; сценарий: Драматургия

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"