Аннотация: О происхождении семьи, личной собственности и авторского права.
Когда мужчины племени Йо-хо ушли охотиться на мамонтов, в сумрачной утробе пещеры остались лишь женщины и дети. Сладкая Ягода послушала спорящих матерей, заскучала и выбежала на солнечную поляну. Следом за ней подался Быстрый Олень. Взрослые поручили ему следить за неугасимым огнём, но он беспечно переложил эту священную обязанность на младшего брата. Тому подбрасывать хворост в костёр и наблюдать за пляшущими языками пламени, было ещё интересно.
На краю поляны, словно древний страж, тянулось к небу старое дерево. С его толстой ветви свисала лиана, толщиной в мужскую руку. Быстрый Олень, показывая свою удаль, ухватился за неё и стал раскачиваться над пропастью. Его крик, подражающий обезьяньему гомону, эхом отражался от дальних скал. Сладкая Ягода замерла от ужаса.
- Сорвёшься!
Но он ловко спрыгнул, подхватил её за руки и закружил, оторвав от земли. Накружившись, они рухнули в мягкую, шелковистую траву, устремив взгляды в бездонное лазурное небо. Притихшая девочка, зачарованная простором, попросила что-нибудь рассказать. Быстрый Олень, нахмурив лоб в раздумье, предложил:
- Хочешь, я расскажу тебе о том, что будет, когда сменится много-много полных лун?
- Расскажи!
- Ну, слушай. - Он зажмурил глаза. - Вижу большое-пребольшое стойбище, какого ты ещё не видела. Люди ходят в гладких тёплых шкурах, словно крытые второй кожей. А живут в хижинах, огромных, как горы, отдельно друг от друга, словно пчёлы в сотах. И самые лучшие соты занимают особые люди, те, что не охотятся на мамонтов и вообще ничего не делают, а сидят и сочиняют разные истории, чтобы рассказывать другим.
- Нет, так не будет, - возразила Сладкая Ягода. - Разве наш вождь позволит, чтобы кто-то ничего не делал, а только сидел и сочинял.
- Будет, будет! Я так вижу, - убеждённо ответил он.
Вдруг тень скользнула по его лицу. Он сел, обхватил кудрявую голову руками. На её безмолвный вопрос, что с ним, объяснил, что зря забрался в такие дали, когда рядом надвигается нечто ужасное. Уже скоро, не успеет солнце переместиться даже на шаг, как в яму с мамонтом сорвётся один из их родителей. И мамонт неминуемо его растопчет.
Она, глубоко вздохнув, сказала, что так часто бывает: с охоты всегда кто-нибудь не возвращается. Быстрый Олень, помедлив, предсказал, что в этот раз погибнет тот папа, у которого нет одного глаза.
- Бедный папа! - девочка опечалилась. - Ему всегда не везёт. А ты сможешь что-нибудь сделать? Увидеть будущее иначе, чтобы он остался жив?
- Я попытаюсь. - Он встал, поднял руки и сжал в кулаки. - Вижу наших охотников. Вижу мамонта... О-о-у! Нет, не получается. Одноглазый Папа уже упал в яму и не может выбраться.
Он бессильно опустился на траву и склонил голову. Помолчали, скорбя о неминуемой гибели родителя. Но солнце по-прежнему ласково грело землю, лёгкий ветерок шевелил травы, хотелось жить и радоваться. И рядом была Сладкая Ягода. Он взял её за плечи и приблизил к себе. Его ноздри затрепетали, вдыхая аромат её обнажённого тела.
- Что ты хочешь? Мне больно, - она попыталась отстраниться, но он не отпускал.
- Я хочу быть взрослым. И делать то, что они.
- А что они делают?
- Я сейчас покажу. Этим они занимаются ночью, когда мы с тобой спим, но иногда и после сна. В плохую погоду, когда не охотятся на мамонтов, но, бывает, и ясным днём, в темных углах пещеры. Мне Одноглазый Папа сказал по секрету, что это - как мёд пить.
- Догадываюсь, о чём ты,- сказала она, перестав сопротивляться. - Я тоже подглядывала за взрослыми...
Щебетавшие птицы примолкли, будто стали прислушиваться к разговору стремительно взрослеющих детей. Солнце щедро одаривало их своими лучами. Цветы, тянулись к солнцу. Быстрый Олень сорвал самый красивый и протянул ей. Сладкая Ягода приняла и воткнула в пышные волосы. У неё были крохотные уши - намного меньше, чем у самого маленького мамонтёнка. Он начал их покусывать, и она тихонько застонала. Собравшись с силами, оттолкнула, чтобы что-то сказать.
- А ты знаешь, что после этого, я тоже стану мамой?
- Я давно догадывался об этом, - он упрямо потянулся обнять её. - Поэтому нас всё больше, и одной пещеры уже не хватает. Но мы найдём себе другую.
- Хорошо, я не против, только пообещай мне, что ты других девочек не будешь делать мамами.
- Не буду, да мне и не хочется. Я только с тобой хочу, ты самая красивая, самая... - он не нашёл слов. - Но и ты пообещай, что будешь только моей. И знаешь, тогда твои дети точно будут знать, кто их папа.
- Верно, - заулыбалась Сладкая Ягода. - И мамы больше никогда не будут из-за этого спорить и рвать друг на дружке волосы. Я согласна быть только твоей, мне это не трудно, я верная. Но будешь ли ты только моим, ты слабый.
- Нет, я не слабый. Буду! Клык даю! - Он снял с шеи кабаний клык, который ему подарил только что погибший отец.
Ветер нагнал тёмную тучу. Засверкали молнии, сердито заворчало первобытное небо. Но мальчик и девочка не обращали внимания ни на раскаты грома, ни на вспышки молний, ни на дождь, который исступлённо купал их. Они увлечённо занимались сотворением ребёнка, который, вставши на ноги, первый из всех на Земле сможет точно показать пальцем, кто его папа.
Одна молния полыхнула совсем рядом, и от неё разломилось и загорелось дерево на краю поляны. То самое, на котором когда-то созревали крупные, румяные плоды, и первая женщина угощала ими первого мужчину.
Сладкая Ягода родила ребёнка, и все в племени точно знали, кто отец новорождённого. Многим юношам это понравилось. Они спрашивали, как такое им пришло в голову. Ведь если б не придумали хранить верность друг другу, то у всех детей оставались бы общие папы и мамы, и разобраться было бы трудно.
- Но лучше ли так? - допытывался Хитрый Лис, которые не смог себе выбрать единственную.
- Лучше, - отвечал Быстрый Олень, обнимая свою Ягоду, у которой на шее по-прежнему висел кабаний клык.
- Лучше! - танцуя, подтверждали дети.
И другие взрослеющие юноши тоже стали выбирать себе единственных девушек и дарить им тотемы, добытые в состязаниях с дикой природой.
С появлением детей забот прибавилось. Быстрый Олень уставал и, когда закрывал глаза, сразу проваливался в глубокую, тёмную яму без сновидений. Сладкая Ягода приносила приплод почти каждый год, и они переселились в отдельную пещеру. Но когда дети подросли и стали помогать родителям, у него нашлось свободное время, и он стал заниматься непонятным делом. Он брал в руки каменный молоток и каменным зубилом выстукивал на большой глыбе непонятные знаки.
- Что ты делаешь? - спрашивали Хитрый Лис, Хмурый Пень и другие сородичи.
- Это мы на охоте, - показывал Быстрый Олень. - У нас в руках копья и пращи. А вот большой, как скала, мамонт. А это, под его толстыми ногами, наш Одноглазый Папа. Он погиб. Смотрите и вспоминайте о нём. Он был заботливый и бесстрашный.
- Совсем не похоже, - не соглашались они. - Ничего мы не видим.
- Ну, погодите. Я наловчусь и сделаю лучше.
- Только нам оно ни к чему, - всё равно противились сородичи. - Мы и так знаем, что бывает на охоте.
- Вы-то знаете, - стоял на своём Быстрый Олень. - Но мамонтов всё меньше. А скоро совсем не станет. И дети наших детей уже не будут знать, как мы охотились. Вот мои рисунки и расскажут им, как было.
- Ты скажешь, - не верили ему. - Мамонты были и всегда будут. Мы их приручим, как свиней и коз. Они перестанут топтать нас, и не будут противиться, чтобы мы их съели.
- Мамонты вымрут прежде, чем вы их приручите, - упрямился Быстрый Олень и своей настойчивостью убедил их.
Даже кое-кто из молодых мужчин, подражая ему, тоже пытался использовать глыбу и высечь что-то своё. Но он отгонял.
- Ищите себе другие камни, - размахивал каменным топором. - Это я сделал! Это мой Твир!
Прошли тысячелетия, мамонты и вправду вымерли, но природа заботливо сохранила Твир, над которым старательно потрудился древний человек, создавший первую семью и впервые предъявивший своё право на интеллектуальную собственность.