Прудков Владимир Васильевич : другие произведения.

Зазвонили

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    К вечеру на самую большую клумбу приземлилась межпланетная летающая тарелка...


  Громобоев шел по улице Мориса Тореза, французского революционера, который, кажется, плохо кончил. Его то ли расстреляли, то ли повесили, но уж точно, что он уходил из жизни не в спортивном костюме, якобы сшитом фирмой "Адидас", и не в стоптанных кедах. И вряд ли француз бывал в таком положении, когда до чекушки не хватает несколько рублей. Громобоев поправил рюкзачок за спиной, звякнув пустыми бутылками, и глянул через дорогу. На той стороне был сквер, примыкавший к автовокзалу, и уж там наверняка есть ожидающие и опорожняющие. Подстегнутый этой мыслью, резко свернул с тротуара и едва не попал под серебром сверкнувший автомобиль. Водитель распахнул дверцу машины и открыл уже рот, чтобы выругаться, но вместо того крикнул:
  - Кирилл, вы ли это?
  Громобоев вгляделся в мужчину и с трудом его припомнил. Кажется, Игорь - с которым он беседовал в последний вечер нормальной жизни.
  - Игорь?
  - Он самый. Вы куда - на дачу?
  - На её, родимую.
  - Помните, как мы решили с вами зазвонить?
  Игорь, респектабельный, в дорогом костюме, пахнувший одеколоном, свежестью и здоровьем, засмеялся.
  - Как не помнить, - пробормотал Громобоев, беззастенчиво совравший насчет дачи, и поскреб небритую скулу. Впрочем, его небритость можно было оценить, как модную небрежность.
  - А я ведь выполнил наш договор! - интригующе продолжил господин из иномарки и, не дождавшись ответной реплики, сам продолжил. - Что ж вы не спросите, что после того случилось?
  - И что же после того случилось? - неактивно спросил Громобоев.
  - То был счастливый день в моей жизни! С него все так и поперло. А вы? Осмелились зазвонить?
  - Само собой. Договор дороже денег.
  - Ну, вот вам моя визитка. Звякните, если что, пообщаемся. А сейчас мне некогда, спешу. Да и вы, я вижу, мчитесь, как угорелый.

  Громобоев сел на скамейку в сквере, рассматривая визитку и припоминая давние события. В тот вечер отмечали день рождения его жены Верочки. Именинница неумеренно веселилась. Сам он тоже постарался быть на высоте положения. Безвылазно сидел за столом и играл явно не свою роль: радушного хозяина-тамады. Произносил тосты, подливал гостям, а точнее гостьям, вина. Женский пол преобладал. Приходилось и самому пить, что было чревато последствиями. Тайно вздыхал, предчувствуя, что будет болеть, и деланно бодрым голосом призывал других "не оставлять зла" в рюмках.
  Наконец, к одиннадцати вечера веселье пошло на убыль. Наевшиеся до отвала гости, вяло потанцевали, вспомнили, что завтра на работу, и заторопились по домам. Осталась одна только парочка: давняя сотрудница Верочки с новым мужем. Эти жили рядом, и именинница уговорила их посидеть еще "чуток".
  Верочка вскоре увела последнюю гостью в спальню: что-то показать из своих украшений. Мужчины остались за столом. Громобоев в первый раз видел гостя и, оставшись с ним наедине, не придумал ничего лучшего, чем предложить:
  - Еще по рюмахе? - и потянулся к бутылке с армянским коньяком.
  Гость до этого эпизода каждый раз добросовестно опорожнял свою рюмку. Это был человек уверенный в себе и совсем не капризный. Изредка он улыбался, вроде как предупреждая: мне хорошо, я доволен, не обращайте на меня внимания. Правда, улыбка у него была какая-то куцая. Точнее сказать, не улыбка, а усмешка. Ну да, какая разница... Громобоев даже забыл, как его зовут, хотя гость назвался при знакомстве. Сейчас, повторно приглядевшись к нему, подумал: "А будь я в гостях, я вел бы себя точно также. Это я сегодня по необходимости распетушился".
  На предложение выпить гость опять как-то странно улыбнулся-усмехнулся и внимательно посмотрел на хозяина, сканируя его мысли.
  - Пожалуйста!.. Только, знаете, мне почему-то кажется, что вам не очень хочется.
  Громобоев удивился его проницательности.
  - Да, вы правы... Простите, как вас величать?
  - Игорем.
  - А меня Кириллом.
  - Я помню, - кивнул гость.
  - Вы проницательны, Игорь. Увы, в последнее время приходится себя ограничивать. И мне кажется, что и вы... что и у вас...
  - Абсолютно верно!
  - У вас что? - участливо спросил Громобоев.
  - Наследственная склонность к гипертонии.
  - Смотрите-ка, - удивился хозяин. - И у меня, если переберу, давление зашкаливает.
  - Значит, не будем насиловать друг друга?
  Они облегченно засмеялись, помолчали, прислушиваясь, о чем там, в соседней комнате, лепечут их любимые женщины. И поняли, что разговор у них - надолго.
  - Сейчас, если наших девчат не остановить, до утра будут трепаться, - заметил Громобоев.
  - Похоже на то, - согласился гость.
  Делать нечего, пришлось сидеть и ждать, когда жены наговорятся вволю. Мужчины и сами пробовали завязать разговор, перейдя на "ты". Пробежались насчет погоды и спорта, немного посудачили о политике и политиканах... Иногда прислушивались, что там - в спальне. Жена Игоря восторгалась бирюзовым камешком в одном из перстней хозяйки.
  - Счастливые существа, - опять улыбнулся-усмехнулся гость. - Как мало им нужно!
  - А тут гвоздем в черепе всякие проблемы.
  - По работе?
  - Да. На работу, как на каторгу, ходишь, - кивнул Громобоев и, начав, уже не мог остановиться. - Начальник у нас - напыщенное ничтожество. Мало того, что сам в деле не разбирается, так и других дебилизует.
  - И вас в том числе?
  - В первую очередь.
  - Знакомо. А мой так еще и взятки берет.
  - А с чего вы взяли, что ваш берет? - живо заинтересовался гость. - Откуда такая информация? Сорока на хвосте принесла?
  - Простейший анализ показывает. Живет не по средствам. Двухэтажный особняк имеет. Съемную квартиру для девиц, - Громобоев понизил голос, чтобы не слышала супруга. - Я сам один раз на ту хату попал. Но тут жена позвонила, напомнила, что я шкаф обещал переставить, и я раскланялся.
  - А шеф?
  - А шеф с двумя девицами остался.
  - Ну, гигант. А у моего уже не маячит, - сказал Игорь. - Он, знаешь, действует по принципу: "сам не ам и другим не дам".
  - Я, знаешь, не раз задавался вопросом, - подытожил Громобоев. - Ну, почему нами руководят такие отстойные люди? Вообще, откуда они берутся?
  - Сами выращиваем!
  - Поэтому у нас и идет все через пень колоду.
  И они, сойдясь на этой мысли, как-то невзначай, без взаимного понукания, опорожнили рюмки.
  - А вы дротиком не пробовали? - спросил гость, закусив копченой рыбкой.
  - Это как? - отозвался Громобоев.
  - Ну, есть такой способ разрядки. Нарисовать врага и метать в него дротик.
  - А, слышал. Забава для детей и японцев.
  - Да, вы правы. Это мнимое утешение. У нас другой менталитет. Нам бы не дротиком, а настоящим копьем, да не в изображение, а в саму личину!
  Они дружно посмялись. В спальне, где ворковали женщины, вдруг отвратительно зазвенел будильник. Громобоев заглянул туда.
  - Да не знаю, чего он звонит, - с недоумением сказала жена. - Я и коснулась-то его так... слегка, совершенно случайно.
  - Это напоминание нам, что пора уходить, - с милой улыбкой предположила гостья.
  - Нет, что ты, Соня! Сиди!
  - Наверно, рычажок соскочил, - успокоил он дам и возвратился в гостиную.
  А гость, слышавший разговор, выдвинул свою версию:
  - Это напоминание всем нам, что завтра идти на гнусную работу.
  И мужчины вернулись к начатому разговор.
  - Главное-то, чувствуешь себя погано, - пожаловался Громобоев. - Этаким будильником. Тикаешь, тикаешь, ходишь вокруг да около, семенишь ножками-стрелками. А звонить-то, оказывается, не способен. Звонка-то, оказывается, нам с тобой не приделали.
  - Хе-хе, - коротко посмеялся гость. - Ты точно подметил. Будильники мы, но без звонков. Будируем, будируем, а не звоним.
  Опять выпили, забыв уже о том, что завтра будут болеть, и, значит, день покажется еще более безотрадным. Так еще посидели, поболтали. И Громобоев сказал, решительно разрезав воздух кулаком:
  - А коли все так безрадостно и отвратно, один-то раз можно решиться.
  - На что решиться?
  - А взять да зазвонить! Заверещать так, что кой-кому хило не покажется.
  И опять пришли к полному согласию. А действительно, если разобраться: что их сдерживает? Почему смирились с рутиной и несправедливостью существующего порядка вещей?.. Просто надо решиться, переступить через что-то в себе. Громобоев почувствовал готовность сделать это. А следом Игорь, его новый друг, с которым так легко было обсуждать тему, даже припомнил старинное выражение, чуть ли не революционное: "штурмовать небо".
  - Я для себя решил: буду штурмовать! У меня и план прямо сейчас наметился, - ожил он. - Собственно, не раз фантазировал на эту тему, а тут наклюнулось нечто конкретное. Я рад, что познакомился с тобой.
  У Громобоева никакого плана не возникло, но решимости зазвонить - хоть отбавляй.
  - Значит, зазвоним?
  - Еще как!
  Они договорились не откладывать в долгий ящик и зазвонить прямо с завтрашнего дня. И вся изюминка была в том, что поодиночке они сроду бы не решились. По крайней мере, Громобоев это осознавал ясно. А так - раз договорились, надо слово держать. Потом неудобно друг перед другом будет. Человек может про себя думать, что он рохля и мямля. Но недопустимо, чтобы об этом самомнении узнал другой.

  Кирилл запомнил разговор. Возникшая идея "зазвонить" не давала покою. БОЛЬШЕ. КАК ПРЕДСТАВЛЯЛОСЬ, как накапливал энергию и смелость. Как некоторые коллеги поддержали (в раговоре). И вот он почуствовал: дальше терпеть не сможет. И зазвонил. Правда, до самого последнего момента откладывал это действо, и витала в голове извинительная мысль: "Это мы всё по пьянке". Но когда начальник отдела на планерке начал распекать всех подряд за нерадивость, Громобоев посмотрел на его широкую лысину, на мясные уши и подумал: "Ну, и сволочь же ты, Куракин". Он и раньше так думал, но теперь то, что думал, высказал вслух:
  - Ну и сволочь же ты, Куракин!
  - Как ты сказал? - вскинулся начальник.
  - Сволочь, говорю, ты, - подтвердил Кирилл, багровея и понимая, что зазвонил, а назад ходу нет. Поэтому пришлось доступно объяснить: - Бугор на ровном месте, пуп земли, чайник с носиком, вот ты кто, Куракин. А мы все - так, подсобный материал, годный для удобрения. Ты не задумываясь сожрешь любого из нас, если тебе приспичит. И все тебя боятся, тешутся мыслью, что "именно меня" ваша степенство не тронешь. А я вот - не боюсь! Громы и молнии начнешь метать? Давай! Чесал я это дело!
  Куракин сначала слушал с улыбкой - с какой-то кривой, нехорошей, но все-таки с улыбкой. А потом очнулся, будто сказал себе: "Так это ж он на меня всерьез бочку катит!" - и улыбка слетела с лица. Он смотрел изумленно и пытался понять, что произошло со всегда тихим и послушным подчиненным. Вариантов два: или сошел с ума, или заручился поддержкой вышестоящего начальства.
  - Да ты что? - побледнел он, высказывая лучший для себя вариант. - Белены объелся?
  Громобоев, припоминая те давние события, даже сейчас испытал чувство обреченности и холод под ложечкой. Самое обидное, что сотрудники, друзья-товарищи по общим несчастьям и притеснениям, его не поддержали. То есть даже наоборот! Они все как один поддержали Куракина, заклеймив отважного коллегу как интригана и сутягу. С ним перестали общаться и просить взаймы на пиво. Оставаться в коллективе стало невозможно. Атмосфера накалялась. И Кирилл вскоре уволился. По собственному желанию. Еще неделя-две, и выперли бы насильно.
  С того и начались "хождения по мукам". Равноценную работу - ни по зарплате, ни по выучке - найти он не смог. Сначала, правда, по инерции хорохорился, был уверен в себе, в своем профессионализме, метил на место никак не худшее и рьяно искал вакансии. Даже в одном месте нашел, но на следующий день отказали. По виду работодателя понял, что тот уже выяснил, с кем имеет дело. Кирилл и тому начальнику нагрубил. Выходя, слышал, как тот сказал: "Ведь точно, сутяга".
  И Громобоев устал, ослабил поиски. Жена приходила с работы, а он уже сидел дома, расслабленный, за бутылкой вина или пива. Водку в одиночестве еще тогда не привык пить. И чихал теперь на давление. Так продолжалось пару месяцев, потом жена заявила, что он ничтожный, никчемный человек и "правы были они, а не ты". А еще через полгода заговорила о разводе. И он совершил жест отчаяния и благородства: попросту ушел из квартиры. Некоторое время перебивался случайными заработками и снимал жилплощадь, но опускался все ниже и ниже. И что обидней всего, их повзрослевшая дочь полностью стала на стороне "мамы". Она была акселератка - рослая, высокая. И когда однажды, явившись домой в подпитии, попытался её шлепнуть по мягкому месту, как бывало раньше, она так двинула его, что он загремел по комнате, приземлившись в противоположном углу. Оставшись у разбитого корыта и при раздавленном сознании, иногда думал: "А может, правы все они, а не я. Действительно сутяга, Куракина понапрасну оскорбил". И главное, если б не высунулся, то, глядишь, тихим сапом лет за десять-пятнадцать сам возвысился бы до статуса Куракина...

  Метрах в двадцати от него, наискосок, присели три молоденьких парнишки и начали распивать пиво из стеклянных бутылок. Он видел, как у них заходили небольшие юношеские кадыки и вместе с их кадыками вхолостую, больно проделав несколько циклов, заходил его кадычище. Облизал пересохшие губы... Слава богу, пацаны быстро осилили бутылки и, побросав за скамейку на траву, удалились. Громобоев тотчас ринулся к скамейке. Но его опередил кто-то такой же страждущий. Кирилл озлобленно крикнул:
  - Мои бутылки! Я первый!
  - Нет, мои!
  - Да с какого руля?!
  - Я за этими молодыми людьми от ларька шел!
  Они посмотрели друг на друга; Громобоев отметил, что у конкурента круглые очки с толстыми стеклами и вязаная шапочка с надписью "Sport". И оба, определив друг в дружке бывших интеллигентных человеков, утихомирились. Сложили нынешнюю и всю прежнюю добычу и вместе отправились в ближайшую вино-водочную лавку. Вышло на поллитру, да еще на закуску осталось: по пирожку с капустой.
  Разумеется, в сквере - прилюдно - распивать водку было опасно. Но совсем рядом, за пятиэтажкой, оказался заросший кустами двор, и там, сев за ободранный столик, они незамедлительно выпили из припасенных пластиковых стаканов. Облегченно вздохнули. Лица их разгладились, руки перестали дрожать. Собутыльник, назвавшийся Леонидом Даниловичем, был в годах, и, кажется, маленько глуховат. Он часто переспрашивал. Кирилл обнял ладонями заросшие щетиной щеки, посмотрел вверх и увидел, что на балконе пятого этажа женщина развешивает пеленки.
  - Как прекрасен этот мир, посмотри, - пропитым голосом пропел он.
  - Что вы сказали?
  - Я говорю: хорошо-то как!
  - Целиком и полностью с вами согласен, - немедленно согласился Леонид Данилович.
  Кроме того, что был глуховат, он еще и маленько картавил. Громобоев обратил внимание на это.
  - А вы, случаем, не из иерусалимских казаков?
  На лице Леонида Даниловича промелькнуло недоумение; но следом - понимание. Он заулыбался.
  - Понял вашу шутку. Да, каким-то боком отношение имею. У меня родственники в Хайфе живут.
  Теперь удивился Кирилл.
  - Вот так номер! А я считал, что вашего брата среди нашего брата быть не может.
  - О темпора, о морес! - шутливо отозвался собутыльник и перевел разговор на другую тему. - А вот скажите, вы в НЛО верите?
  - В НЛО? - опять удивился Громобоев.
  - Ну да. В неземные летающие объекты. Вижу, вы как-то скептически откликнулись. А я - верю! И знаете, ведь в любой момент может оказаться так, что приземлится перед нами межпланетный корабль, из люка выйдут марсиане и вежливо предложат слетать к ним на экскурсию.
  Он полез в карман и, подтвердив статус бывшего интеллигента, вытащил носовой шелковый платочек, правда, не очень чистый. Аккуратно высморкался и извинился, наверно, посчитав, что издал при этом неприлично громкий звук. Громобоев, не уступая ему в статусе, тоже вытащил из кармана носовой платок, но сморкаться не стал, а вытер вспотевшую шею...
  - У вас выпало, - заметил новый знакомый.
  - А, визитка, - Кирилл поднял визитку, на которой было крупно выведено:
  Початкин Игорь Сергеевич
  Показал новому товарищу, а тот даже снял очки, протер их и прочитал повторно.
  - Поразительно! - сказал он. - Земля поистине тесна, а Вселенная, вопреки мнению ученых, не разбегается, а, по всей видимости, сжимается. Был у меня в отделе такой сотрудник. Да, точно, припоминаю: Початкин, Игорь Сергеевич.
  Громобоев, уже слегка захмелевший, удивился.
  - В вашем отделе? - спросил он. - И что же потом случилось?
  - Потом, в один прекрасный день, Игорь Сергеевич занял мое место.
  - Когда это было? - продолжал расспрашивать Кирилл. - Не припомните? В каком месяце?
  - Где-то в сентябре, - поднапрягшись, ответил Леонид Данилович.
  - Могу сказать точнее. Это случилось тринадцатого сентября.
  - Откуда вы знаете?
  - Еще бы не знать! На день раньше был день рождения моей жены... А скажите, вы взятки брали?
  - Почему вы так решили?
  - Нет, ответьте: брали? - настаивал Громобоев.
  - Один раз взял. Как раз в тот день, - признался Леонид Данилович и сконфузился, точно с ним беседовал следователь прокуратуры или, того пуще, священник на исповеди.
  - И что же случилось дальше?
  - Меня тут же разоблачили.
  - Взятка была организована, - уверенно сказал Кирилл. - Вас сразу повязали?
  - Нет, с помощью Игоря Сергеича удалось замять. Он вернул деньги взяткодателю и уговорил не возникать. Только, вот, с работы мне пришлось уйти. Хорошо, уголовному преследованию не подвергся.
  - Ай да, Игорек! Вот зазвонил, так зазвонил. Штурманул, что называется, небо.
  - Что вы изволили сказать?
  - Да нет, ничего. Просто я удивляюсь некоторым. Вот, люди! Даже звонить могут с пользой для себя.
  - Вы о каких звонках?
  - Небось, просчитал все варианты и заручился поддержкой сверху... Я о Початкине.
  - Вы угадали. Наш генеральный ему благоволил.
  - Ну, еще бы! Без мыла в жопу влезет. Извини, Данилыч. Это ж я и явился причиной твоих несчастий. Извини, дорогой, - Кирилл совсем охмелел и стукнул себя в грудь. - Виноват, это я волну погнал!
  - Что, извините, погнали?
  - Ну, зазвонить сагитировал... Хотя, черт его знает. Оба мы тогда были хороши.
  - Я не совсем понял, почему вы себя виноватым считаете, - прошамкал Леонид Данилович. - Позволю вам возразить. Это вовсе не вы, это карма у меня такая. Да и у вас на мою похожая. Видимо, нам с вами судьбой прописано бутылки собирать...
  - Ага, Данилыч, - согласился Кирилл. - Мы еще с тобой в утробе матери сидели, а в наших матрицах уже было предписание: собирать вам стеклотару!
  Он уже давно, и без кармических выкладок Леонида Даниловича, понял: люди рождаются двух сортов. Одни становятся победителями, даже если попрут против бетонной стены, а другие остаются в пораженцах, даже если попытаются свалить колосс на глиняных ногах. Тут только судьбой и можно объяснить.
  - А хотите позвонить бывшему сослуживцу? - спросил Громобоев. - Здесь и телефон указан.
  - Зачем мне ему звонить? - резонно заметил Леонид Данилович. - Он, поди, меня и не помнит.
  - Ага, перешагнул и дальше пошел, - кивнул Кирилл. Его новый знакомый был такой же неудачник, рохля и размазня, как он сам.
  Но Громобоеву не хотелось предавать братство тех, к кому себя причислил.
  - Ну и я не буду, - разорвал визитку и бросил ее под скамейку. - Кстати, если уж нам кармой предписано... может быть... еще потрудимся?
  Они дружно поднялись и пошли со двора в сквер, к автовокзалу, где курсировало много людей, и вероятность заполучить пустые бутылки была выше.
  Над ними распростерлось голубое небо, а выше, в космической пустоте, летали спутники глобального наблюдения, и вполне возможно, что люди из Хайфы могли следить за успешной деятельностью родственника Леонида. А к вечеру на самую большую клумбу приземлилась межпланетная летающая тарелка, и любезные марсиане, взяв приятелей под руки, посадили в свой корабль и увезли туда, где не было наглых начальников, никто не брал и не предлагал взяток, все были равны перед законом, да и законов не было, и все образовывалось как-то так, само собой...
  Но это, конечно, фантастический домысел автора по поводу так и не сбывшейся мечты Леонида Даниловича. На самом деле друзей посадили в фургон с решетками на оконцах и повезли в ближайший вытрезвитель. А там и на них, и на тех не-марсиан, которые их сопровождали, напустился дежурный офицер.
  - На кой хрен они мне нужны! - кричал он, употребляя не-марсианский язык. - Тут вам не бесплатная ночлежка! А ну - проваливайте! У нас приличный контингент отдыхает.
  Леонид Данилович и Громобоев послушно покинули помещение вытрезвителя. Быстро надвигалась ночь. Над многоэтажными домами выплыла полноликая луна. И пошли они прочь холодным лунным светом освещаемые.


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"