|
|
||
Правдивая история из жизни отечественного волшебника. | ||
|
Его магическое величество чародей Мусатов переживал затяжной стресс. Да в такой степени, что хотел себя дематериализовать. Оторвалась пуговица на пиджаке, он хотел пришпилить её одним взглядом - не получилось. Стал пришивать суровой ниткой и уколол палец. Ко всем прочим неурядицам прибавилось, что ему изменила очаровательная, вечно молодая ведьмочка Агаша. При этом она отсудила в народном суде Фрунзенского района большую часть прежней шикарной квартиры. Э, да что говорить! Сейчас он жил в обычной хрущобе на пятом этаже и все реже спускался на землю, а уличные коты неизвестно как проникали в его жилье и оставляли следы присутствия в разных углах. И он подозревал, что эти киски вряд ли имеют естественное происхождение. Скорей всего, они были эманацией его недоброжелателей, черных магов из других измерений. А какую штуку выкинул его любимый ученик Данька Полевой, по прозвищу Медя? Мусатов в него всю душу вложил, передал секреты своего мастерства, а этот рыжий отпрыск, получив посвящение в третью степень магического искусства, немедля удрал за океан и обосновался на другом континенте, названном в честь малоизвестного авантюриста Америго Веспучи. И сейчас успешно практикует там, выступая с цирковыми номерами. Один раз залетел в Москву, но надо отдать должное - навестил старого учителя. Попили чай с кренделями. - Скажи, почему ты переехал? - напрямки спросил Мусатов. Его-то самого в последние лет пятьдесят никуда не тянуло. Мало того, в нем родились новые понятия, которые обыкновенные люди, не маги и волшебники, связывают со словами: малая родина, отечество. - Там больше платят, - ответил Данька. - Но ведь не в деньгах же счастье. - Разумеется, не в деньгах, - моментально подтвердил гость, тряхнув черными, как смоль, перекрашенными кудрями. - И в чем же, по-твоему? - с превеликим любопытством осведомился Мусатов. - В их количестве. Эх! Любимый ученик изрек банальную сентенцию, которые придумали заурядные люди. Как всегда, в случае эстетического неприятия, у Мусатова возник приступ тошноты, и он, к вящему удивлению гостя, побежал в ванную. Сейчас, в погожий воскресный день, одинокий и всеми покинутый, он сидел и смотрел телепередачу "Звезды зажигают". При этом страдальчески морщился, слушая современные песни. Ну что это, в самом деле, за трали-вали, пуси-муси. Ему ли, слушавшему Энрике Карузо в Ла Скала, трепетавшему от баса Шаляпина в Мариинском, а совсем в недавнем прошлом, посетившим в Мадриде оперу с участием Монсеррат Кабалье - ему ли приходить в восторг от нынешних вокабул. Зачастую звезды немо разевали рот - его, старого чревовещателя, не проведешь! Ежу понятно, что за них пели совсем другие люди, а может, звучали синтетические голоса компьютерной программы. Нет, теперешние барабанные ритмы не в его вкусе. Во всяком случае он не испытал восторга, когда лет двести назад - из-за неуемного любопытства - оказался в дебрях Африки и наблюдал воочию, как под такую же барабанную дробь жарили соплеменника чернокожие аборигены. И дальше, наевшись досыта, прыгали под те же ритмы, высвобождая накопившуюся сексуальную энергию. Так нечего брать с них пример, считая их барабанную практику верхом музыкального искусства. В конце концов, есть же Бетховен, Моцарт, Чайковский или, из более близких к нам, Исаак Дунаевский, который, по секрету будь сказано, тоже являлся магом. - Кто может сравниться с Матильдой моей... - пропел он и оборвал себя, как будто застеснявшись. Хотя - чего стесняться-то? Вполне нормальный, хорошо поставленный баритон. С таким - хоть в Большой. Да, он эстет, ценитель классической музыки и всех прочих высоких видов искусства. Отстойный, по нынешним меркам, тип. И все же это не повод для оскорбления со стороны молодых и борзых чародеев, вступивших на колею постмодернизма. На одной из последних тусовок отечественных магов один из них нахально оттянул его бабочку (она была на резинке) и пребольно щелкнул по шее. Тотчас подскочил второй разгильдяй и сказал, осклабившись в неприятной улыбке: - Прикольно. А можно и мне? Мусатов перестал посещать тусовки. Но если на то пошло, он нынешним выскочкам, неразборчивым во вкусе и в привязанностях, еще фору даст. И выглядит до сих пор вполне респектабельно. Густой, чуть посеребренный волос, тонкий нос, небольшая клиновидная бородка, скрывающая морщинистую, правда, шею. Иногда, бредя в булочную, он замечал, что на нем останавливают взгляды современные куртизанки. А одна из них даже подмигнула и, приподняв куцую юбчонку, оголила бедро. А одна простая человеческая бабушка из соседнего подъезда считает его волшебным доктором Айболитом и просит вылечить внука Васятку. Маленький Васятка обычно лежит в коляске, худенький, болезненный, и никогда не улыбается, а только хнычет и сучит ручками. - При вас он намного спокойнее, - кидала она леща, а однажды даже не побоялась оставить малютку, а сама убежала в пенсионный отдел выяснять, почему ей не добавили пенсии. Исидор попытался развлечь мальчонку, сделал пальцами "козу" и сказал "Агу", надеясь услышать в ответ подобное же приветствие. Но маленький Васятка посмотрел так, будто хотел спросить: "Ну, что ты ко мне, старый хрыч, прицепился?" У явившейся через два часа старушки, запыхавшейся и расстроенной от неудачного обращения к властям, Мусатов попытался выяснить, так что же происходит с мальчиком? - Почти ничего не ест, - пожаловалась бабушка. - Даже у своей мамки грудь не берет. И Мусатов посоветовал ей обратить внимание на то, чем питается дочь. - В основном паленой водкой, - словоохотливо разъяснила старушка. - А кроме того? - допытывался он. - Ну, бычки в томатном соусе покупает. В общем, что подешевле. И у него возникла мысль: а не взять ли эту чистенькую, благообразную женщину себе в жены. Или в служанки. Впрочем, тогда еще у него была надежда, что вернется несравненная Агаша. Да и Васяткина бабушка чересчур зациклена на внуке. Правда, её можно было принять вместе с Васяткой, но это вышло бы уж чересчур по-человечески... "На Даньку я зря бочку качу, - переключился он на мысли о своем ученике. - Ведь и я в молодые годы любил путешествовать". Вспомнил, как одно время проживал в Португалии и даже надоумил моряка Христофора Колумба искать Новую Индию к западу от Европы. - Да, ладно, брось мне мозги парить, - не хотел верить Колумб. - Нету там ничего. Мусатов, вспомнив, что моряк христианин, истово побожился: - А я говорю, есть! Вот тебе, крест на пузе. Несколько веков спустя, занимаясь с Данькой, он предложил тому разгадать ребус. Начеркал на бумаге последовательно, в ряд, несколько простых рисунков. Знамя, катушку с нитками, крест, арифметическую операцию 5х6, а в конце начертал букву "б". - Что это? - удивлялся, разглядывая значки, тогда еще рыжий Данька Полевой, по прозвищу Медя. - Мой протеже, - улыбнулся Мусатов и дальше, водя пальцем по рисункам, старательно выговорил: - Знамя-нити-й пятью-шесть-веник Крест-топор Колун-б. - И где он путешествовал? - спросил молодой и самоуверенный невежа. - Открыл Америку. - Америку?! - Да вот, - похвастался Мусатов. - Это я его надоумил. Сейчас, при здравом размышлении, понимал, что сам же и виноват в переселении ученика в Новый Свет. Не подскажи он тогда Колумбу... Хотя нет, всё равно Америку бы открыли. И все-таки досадно, что лучший ученик покинул, а когда переехал, даже фамилию переменил, назвавшись Давидом Куперфильдом. Впрочем, и в новой фамилии остался намек, что он изначально рыжий. "Да, приятно вспомнить, что отчебучил пять веков назад, - утешил себя маг. - Как хорошо, что мы, волшебники, долго живем!" Но и с этим не всё так безоблачно. Долго, но отнюдь не бесконечно. Этак войдешь во вкус - а тут на тебе, приближается полная беспомощность. И мало ли что болтают непросвещенные люди. "Увы, их слухи о нашем бессмертии сильно преувеличены", - скептически подумал Мусатов. Он и раньше был невысокого мнения о мыслительных способностях людей. Ну, сами бы подумали, куриными своими мозгами. Ведь через законы природы не перешагнешь. Все сущее имеет начало и конец. И все существа сначала рождаются, а потом умирают. Любая жизнь - замкнутый цикл, и вы же сами, люди, подметили, что в конце жизни повторяете то, с чего начинали: впадаете в детство... Нечто подобное и с с ним. Когда-то давным-давно он обучался улыбаться, говорить, ходить. А теперь разучается. Все труднее передвигаться и подыскивать нужные слова. "Во всяком случае я еще не грудничок, как Васятка, под себя не хожу. Но может, и такая неприятность в скором времени меня ждет". Мысли роились нудные, неприятные, и Мусатов второй раз подумал о добровольной дематериализации. На экране по-прежнему пели и плясали, хрипел небритый певец, взахлеб веселился молодой белокурый ведущий. А рядом с ним сидел со-ведущий, который Мусатову совсем не понравился. Темнолицый, с изогнутыми кверху бровями, хищным носом, он здорово походил на его заклятого врага черного мага Фарадея. "И сюда пролез". - Он щелкнул пальцами, желая переключиться на третий канал, который именовали "настоящим мистическим". Там иногда показывали интересные вещи и занятных людей, тоже претендовавших на звание магов и кудесников. Мусатов хоть и допускал, что все это туфта, но - как люди говорят - на безрыбье и рак деликатес. Увы! Телевизор не переключился. Наверно, ладони вспотели и не дают электричества. Мусатов протер ладони о штаны, попробовал еще раз... Нет, видимо, дело не во влажности ладоней. Не по дням, а по часам слабнет его магическая энергия. Придется, как все люди, пользоваться пультом. Отыскал взглядом и снял с полки. Но и пульт не слушался! И опять маг испытал досаду. Придется пригласить соседа, радиотехника Аркашу, над которым сам же прежде потешался, искажая размеры на экране: - Глянь, друг Аркадий, что-то в моём телике у всех лица вытянулись. И не успевал Аркаша отрегулировать размер по вертикали, как лица растягивались по горизонтали, становились широкими и добрыми, как у артиста Евгения Леонова. - Помехи через сеть, - отбояривался сбитый с толку радиотехник. - Всюду кудесники пролезли. - А ты выдерни шнур из розетки, чтоб от помех избавиться, - подсказывал веселящийся Мусатов. - Как же; без электричества... - Попробуй! Заинтригованный Аркаша выдергивал шнур из розетки, и телевизор показывал без помех и без электричества. - Да ну вас с вашими фокусами, Исидор Валиханович! - обижался не на шутку Аркадий. - Вы у себя в цирке показывайте. Он почему-то думал, что его сосед раньше работал в цирке на Цветном бульваре вместе с Юрием Никулиным, а теперь, выйдя на пенсию, дурачит соседей. Вот же, мистифицировал человека на свою голову. Теперь сосед откажется наладить пульт. Впрочем, спустя минуту у Мусатова вылетели из головы эти мелкие неприятности. На экране появилась женщина, про которую говорили, что она поет. Ну, да пусть себе поет, он не против. И самое прикольное, что одна озорная песенка в её репертуаре появилась не без его участия. Он был тогда помоложе, пошустрей и озорничал чаще. Потехи ради, проник на дачу к известному поэту-песеннику. И когда тот, после знатного застолья, отдыхал на террасе, явился перед ним в обычном обличье (он тогда преподавал в школе магов и носил черно-красную мантию). - Вы кто будете? - спросил поэт, тараща глаза. - Специалист по белой магии, - отрекомендовался Мусатов. - М-да, разыгралось у меня воображение, - пробурчал поэт. - Видно, я лишку тяпнул. - Вы чем-то озабочены? - Песенку заказали к новой кинокомедии. А ничего такого в голову не лезет. Вы не могли бы припомнить какие-нибудь смешные эпизоды из своей практики? - Пожалуйста, - тотчас припомнил Мусатов. - Один мой ученик, лентяй и шалопай, хотел устроить грозу с молниями и громом. - Ну и что? - поторопил поэт. - Мы ожидали природной катаклизмы, но за окном по-прежнему светило солнышко. И только под стеной вдруг появилась коза с явными признаками генетического уродства. Она обиженно блеяла за издевательство над собой... В общем, с удовольствием рассказал несколько смешных случаев. Только не стал разъяснять, что этим шалопаем был Данька Полевой, который впоследствии взялся за ум, поднаторел в практике волшебства, и такие чудеса стал вытворять, что ему теперь рукоплещет Новый, да и Старый Свет. - Хе-хе, - посмеялся маститый поэт. - Приятно было познакомиться. А на завтра, опохмелившись в компании друзей, он рассказал, что ночью к нему приходил волшебник, и они вместе сочиняли стихи. - Неужели сочинили? - удивились гости. - Да, проснувшись утром, я тут же взял ручку и записал практически готовый текст на бумагу. - Прочтите! - На-те вам. Песня мага-недоучки: "Сделать хотел грозу, а получил козу, розовую козу с желтою полосой"... - Эх, вот бы ко мне хоть раз в гости зашел волшебник, - с завистью вздохнул начинающий поэт-бражник. - Я бы в соавторы взял этого товарища, если б запомнил имя, - благодарно сказал мэтр. Конечно, Мусатову не составляло труда заглянуть к нему еще раз и выдать своё ФИО. Но не хотелось засвечиваться в средствах массовой информации. Мусолили бы почём зря. У них, магов, это не принято. А к тому безызвестному начинающему поэту Мусатов, как тот и пожелал, однажды заявился. Однако вызвал только переполох. Так как молодой человек посчитал его появление признаком белой горячки. Да, пошалил и развлекся на славу! И ведь что интересно, впоследствии эту песенку многажды исполняли. Пела как раз та женщина, которая сейчас появилась на экране телевизора. "Ну же, давай!" - мысленно призвал её Мусатов и прищелкнул пальцами. И того же захотел молодой ведущий с лицом белокурого херувима. - Люблю грозу в начале мая, - распинался он. - Так спойте же нам в этот чудесный день про недоучку-волшебника. Но тут со-ведущий, похожий на черного мага Фарадея, злорадно ухмыльнулся и трижды дернул левой рукой мочку правого уха. Тотчас на лице певицы появилось недоумение. - Ой, - сказала она. - А я чтой-то подзабыла, как там начинается. Напомните, а? - Однако! - с наигранным недовольством отозвался молодой красавец. - Вы полагаете, что я, мегазвезда эстрады, должен помнить ваш репертуар? - А я мегазвездее вас, - отпарировала певица. - Через сто лет напишут, что Леонид Ильич Брежнев - мелкий политический босс в эпоху моей бытности. - А мой хит "Шарманка" уже сейчас звучит на двунадесяти языках в семидесяти странах мира! Между ними завязалась легкая перепалка, которая все дальше уводила от заявки. Недовольный Мусатов послал им еще один импульс своего желания. - Ой, что-то мы заболтались, - прервал себя молодой. - Алла Борисовна, может, все-таки споете нам про недоучку? - Но я, в самом деле, забыла слова. Что ж мне - мычать? - Для нас и ваше мычание в радость. - Нет, нет и нет. Я не поддерживаю современные тенденции и не могу пасть до уровня мычания. "Я тоже!" - мысленно поблагодарил её Мусатов. - Ладно, - сказал белокурый. - Не будем вас напрягать. Возвращайтесь в свою ложу и отдыхайте. А мы попросим спеть Анечку Симонову. Эх, досада! Сорвалось. Нет, пора переключить канал на третий мистический. Но тут такое началось! На сцену выбежала молодая артистка, и у Мусатова мурашки побежали по коже. Боже, как она разительно похожа на Агашу! "Она и есть? - соображал он. - А что? Данька Полевой переквалифицировался в цирковые артисты, почему б моей Агаше не перевоплотиться в звезду эстрады?" Уточнить бы. Но как? Телепортировать бы сюда, в Мытищи! Раньше эту штукенцию он с успехом проделывал. И расстояние не ахти какое. Студия где-то рядом, в ясный день видна Останкинская башня. Всего-то километров надцать по счетчику такси. А напрямки, по эфиру, и того меньше. В былые годы он осуществлял перемещения и на более значительные расстояния. Но сейчас... сейчас даже телик не в состоянии переключить. Оставалось только наблюдать за своей ведьмочкой. Нет, все-таки не Агаша. У этой Анечки и волос светлее, и бюст побольше. А может, все-таки она? Мало ли бюст, современная пластическая медицина чудеса творит. "Попробовать, что ль? - нервничал Мусатов. - Те-ле-пор-ти-ровать?" Чисто технически, с помощью одних лишь заклинаний, при его нынешней потенции, вряд ли получится. Тут, в довесок, нужно подсознание включать. О, если б возникло сильное влечение! Типа либидо, про которое, бывало, толковал старина Зигмунд за кружкой пива в одном из баров Вены. Он тоже влюбился в Агашу и пытался за ней ухаживать. И лишь позже, не получив взаимности, засел за теоретические изыскания. Ответь ему тогда Агаша - и не явился бы миру выдающийся ученый. Не до теорий стало бы, не до психоанализа. А тогда, отставленный ей, он только этим и занимался: - Ты добрый человек, Исидор. - Я не человек, - возразил Мусатов. - Ну, доброе существо, - поправился Зиг, прихлёбывая пиво. - И все из-за того, что тебе не известен отец. Объект ненависти отсутствует и посему ревность к матери редуцирована. А что остается в сухом остатке? Правильно! Беспричинная доброта. Ну, а либидо переносится на молоденьких девочек, с тобой в родстве не состоящих. Он густо, как недавно пущенный паровоз "Вена-Берлин", задымил. Ну и как с ним, с будущим светилом, было не согласиться?.. В тот же вечер Мусатов убежал от него на свидание с юной Агашей. Глядя на Анечку Симонову в бирюзовом платьице с большим декольте, он весь напрягся, сцепив в замке руки и чуть не переломав себе пальцы... Нет! Никакого такого влечения не возникло. И вместо подсознательного либидо, явилась вполне сознательная мысль: "А оно мне надо?" И все-таки Анечкина грудь, так упрямо выпирающая из легкого цветастого платьица, продолжала его волновать. Он невольно причмокнул губами. И тут же проник в самую глубинную свою подсознательность. Она была куда глубже, чем предполагал психоаналитик из Вены. "Прости уж, старина Фрейд! Ну, какой из меня теперь любовник?" Мусатов опять ощутил, что стремительно впадает в детство. Скоро в грудного ребенка превратится. Вот именно, в грудного! Вроде маленького Васятки. Наверно, поэтому развитая грудь Анечки Симоновой и не дает покоя. Хочется, как годовалому мальчишке, прильнуть к ней. Тем паче, что в детстве, оставшемся далеко-далеко, но все равно памятном, он не дополучил своего. Молодая мамка связалась тогда с развратными шалопаями из Царьграда. Это они устроили пир во время Бубонной чумы и навсегда вошли в историю. Кормить грудью мать бросила, когда маленькому Сидору едва исполнилось полгода. Да и груди-то у нее были, как две недозрелых дыньки, выращенные неумелым садоводом в зоне неблагоприятного бахчеводства. А тут - такое богатство. Желание дополучить своё вспыхнуло ярким пламенем. Он почувствовал небывало сильное влечение - такого, пожалуй, еще не испытывал в жизни. Оно даже не успело оформиться в словесный посыл... Свершилось! Анечка Симонова с экрана телевизора мигом переместилась к нему в комнату. Вместе со студийным креслом. Наверно, за подлокотники крепко держалась. Он радостно всплеснул руками. Но совсем не обрадовалась перемещенная девушка. Её глаза расширились от испуга и заняли пол-лица. - Что это со мной? Где я? - испуганно воскликнула она, озирая убогую обстановку. - Не пугайся, Агаша, - поспешил её успокоить Мусатов, назвав по имени прежней любовницы. - Какая я тебе Агаша? Меня всю жизь Анютой звали, - отозвалась девушка и подумала, что перед ней сумасшедший. "Нет, не Агаша, - убедился Мусатов. - Интеллект не тот. Но какая грудь!" Вблизи, наяву, её грудь произвела на него еще большее впечатление. - Пусть будет так, - поспешил он успокоить. - Но ты не бойся, Анюта. Ты в гостях. Я не вампир какой-нибудь, кровь пить не стану. У меня - другое желание. - Какое еще желание? - спросила она, про себя решив, что придется, в случае насилия, подчиниться и, как советуют психологи, получить при этом максимальное удовольствие. - У тебя детки есть? - мягко улыбнувшись, издалека начал Мусатов. - Рано мне еще о детях думать. - А жаль, - подосадовал он. - Тогда тебе, пожалуй, трудно меня понять. Я вспомнил своё детство. Как я у мамы грудь сосал. - Маразм! - Ну, маразм не маразм, а пока желание не удовлетворю, тебе отсюда не выбраться, - Мусатов грозно сдвинул брови. Конечно, понарошку. Он добрый и незлобивый, Фрейд не оговорился. Но желание не ослабевало. Наоборот, явившись воочию в форме близких грудей, оно усилилось многократно. Анечка поняла - дядя не шутит. И ей придется последовать совету психологов. - Ну, ладно... коли вам так угодно, - пролепетала она. - Мне раздеться? - Нет, зачем, - сказал Мусатов охрипшим голосом и брякнулся на колени. - Моя мама никогда не раздевалась. Она просто высвобождала грудь из-под корсета. - Ну, как знаешь. Аня вынула левую грудь. Он приник к ней, загорелой и большой, поймав губами светло-оранжевый сосок. Как сладко! Его желание было столь велико, что он сотворил физиологическое чудо. В грудях нерожавшей девушки появилось молоко. Он ощутил его вкус на губах и стал глотать. Так быстро и истово, что поперхнулся. А с её сосца упала на пол полновесная капля желтого, жирного молока. Один из метафизических котов, обитавших в комнате, черный, но с белыми лапками, выскользнул из-под тумбочки, одним прыжком оказался рядом. Нагло слизнул упавшую каплю. И замер, ожидая еще. "Брысь!" - отмахнулся Мусатов. А на правой груди Анюты оказалась маленькая родинка. Все-таки Агаша?.. Разум двоился; обдало жаром. Руки легли на её бедра. - Ого-го! - вырвалось жеребячье ржанье. - О-о-о! - ответно простонала Анюта. "Что-то меня не туда кидануло", - опомнился он и, унесшись на шесть веков назад, почувствовал себя совершенным дитем. Принялся за дело. Отвалился... - Уф, накушался. Большое спасибо! - А знаешь, я тоже испытала кайф, - сказала гостья. - Пожалуй, откажусь от всех контрактов и рожу себе ребеночка. - Ну, молодца, - похвалил он. - С такой грудью только и рожать. Твой мальчик будет расти как на дрожжах. - Почему мальчик? - капризно спросила Аня. - А может, девочка? - Может, и девочка, - миролюбиво согласился он. - Я и двойнят смогу выкормить, - похвасталась она и оглядела свой, ничуть не опавший бюст. - Да уж. Сама природа благословляет тебя на материнские подвиги, - поощрил ее Мусатов. - У-у! Прямо давит! - простонала она. - О! Я знаю, кто сможет тебя облегчить. Он вспомнил о Васятке и выбежал на балкон. Да, кто-то прогуливался во дворе с коляской, но вовсе не Антонина Сергеевна - незнакомая женщина. Отсюда, сверху, не было видно, какой у нее малыш, нуждается ли в дополнительном питании. Хотя - по виду мамаши - тощей и плоскогрудой - можно предположить, что скорее да, чем нет. - Послушайте! - крикнул он. - Зайдите ко мне! На бесплатное кормление! - Ась? - женщина не поняла. Но зато подала голос Анюта. - Эй, дед! Ты что чужим добром, как своим, распоряжаешься? - недовольно сказала она и быстро привела себя в порядок. - Назад отправляй! Мне еще песню петь. - Ладно, сейчас отправлю, - с сожалением пообещал Мусатов. Напрягшись, сделал несколько пассов, прошептал заклинания... Ничего не получилось! Анюта по-прежнему оставалась рядом. Зазвонил звонок, и он выбежал в прихожую. Женщина, гулявшая во дворе. Без ребенка. Тяжело дышит, поднявшись со скоростью вертолета. - Чо тут дают? Правда? Бесплатно? Мусатов приложил руку к груди и повинился. Сказал, что ошибочка вышла. Выпроводив, вернулся к звездной гостье. - Что медлишь? - напустилась она. - Меня уже там по-те-ря-ли! - Может, такси вызвать? - растерянно предложил он. - Какое такси? Пробки всюду! Приеду, а в студии уже пусто. Давай, действуй, старый хрыч! - Не получается. - Сюда же смог доставить! - с сильным раздражением бросила она. - Я испытал сильное влечение. - А сейчас что тебе от меня надо? - По-видимому, должен испытать противоположное чувство. Типа отвращения. Или даже омерзения. - Так испытывай! - Не могу. Я ж представил себя мальчиком, а тебя своей мамой. - Ну, навоображал себе, старый маразматик! - Ругай меня крепче. - Колода! Развалина! Импотент! Мусатов послушал, покачал головой и сказал: - Всё не то. Попробуй-ка, голубушка, не меня, а себя опустить. А то ты выставила себя чуть ли не матерью-героиней, двойню собралась рожать... - Да не собираюсь я вовсе! - взорвалась Анечка, пятнами по лицу пошла. - У меня выгодный контракт! Планы! Проекты! Мне "Золотой граммофон" светит! И грудью я не хочу кормить! Еще чего не хватало! Чтобы испортилась? Стала отвислой и дряблой, как твои щеки? - Вот-вот, - поощрил Мусатов, - продолжай в том же духе. - И вообще, они у меня не настоящие, а синтетические. - Э, милая, а вот тут ты соврала, - вздохнул он. - Из синтетической груди даже мне, волшебнику, молока не выдоить. Так что настоящие. - Да вот, настоящие! - с гордостью и капризом, забыв, чего добивалась, воскликнула Анюта. - У нас, у Симоновых, порода такая. Мне по наследству достались. - Ой, только не надо себя рекламировать, - простонал Мусатов. - А то у меня опять возникнет желание. С непредсказуемыми последствиями. Тем временем молодой ведущий на экране обеспокоился и стал озираться, отыскивая взглядом исчезнувшую артистку... Как же быть? Старый волшебник давно не испытывал такого бессилия и неудовлетворенности собой. - Аннушка, ты говорила, что песню должна спеть, - вспомнил он. - Так давай, пой! - Тут, что ли? В этой грязной берлоге? Без музыкального сопровождения? Без миллионов зрителей? - она чуть ли не заплакала. - Я не привыкла петь в таких условиях. - В твоих же интересах! - настаивал он. И Анюта через силу запела. Вышло натужно, фальшиво, да и слова были неискренние, придуманные молодым бражником на тяжкое похмелье, вымученные по жестокой необходимости выполнять заказ. Изысканного волшебника, поклонника Моцарта и Сальери, чуть не стошнило. Один из метафизических котов, серо-бурого окраса, выглянул сбоку от телевизора и выдал, подпевая певице, отвратительный вопль. Мусатов почувствовал то, чего добивался: приступ отвращения... Ура! В следующую секунду Анечка Симонова возникла на экране телевизора. И уже стоя и подтанцовывая, продолжала исполнение своей ужасной песни. А еще Мусатов заметил, на заднем плане студии появился серо-бурый кот. Напугавшись сверкающих ламп и грохота ударных, котяра тотчас ушмыгнул вон. "Слава мне кудеснику! Удалось! - с облегчением вздохнул он. - Даже от одного кота заодно избавился". Только вот, чтобы телепортировать кресло, в котором сидела звездочка эстрады, волшебной энергии не хватило. Оно так и осталось в комнате - пустое, слегка примятое Анечкиным телом, с инвентарным номером телестудии сбоку. Дальше по телевизору началась такая фигня, что и смотреть тошно. Артисты скакали, плясали, задирали ноги и юбки, а злой маг Фарадей носился с подносом, предлагая выпить. Наверняка подсовывал какую-то гадость, после которой безумство возрастет. О, люди! Похоже, вы устроили пир во время чумы, как в приснопамятном четырнадцатом веке. Мусатов подбежал к телевизору и грохнул кулаком по корпусу. И телик, наконец, переключился на "третий мистический". А там началась передача про то, как Христофор Колумб открыл Америку. Правда, без тех подробностей, которые знали только он, Исидор Валиханович Мусатов, да его бывший ученик Медя, ныне американский циркач Давид Куперфильд. Об удавшейся телепортации старый маг вспоминал с удовольствием, вот только сожалел, что не удалось покормить маленького Васятку. И бедняжка по-прежнему не получает доброкачественного питания по той простой причине, что его мама безостановочно бухает, потребляя паленую водку и закусывая её бычками в томатном соусе. Вот повторить бы этот фокус-покус, заблаговременно пригласив Антонину Сергеевну с Васяткой, да и ту женщину с ребенком, которой он предложил бесплатное питание. Бедные дети! Их много найдётся - обделенных, страждущих. В качестве кормилиц, в конце концов, можно использовать любых девушек, подобных Анечке - молодых, резвых, грудастых, что выступают по телевизору. А если поставить на поток? "Слух обо мне пройдет по всем Мытищам!" - тщеславно подумал Исидор Валиханович. Если бы, да кабы. Увы, магические силы таяли с каждым днем. Он даже тарелку с магазинными пельменями уже не мог передвинуть поближе к себе с помощью телекинеза. И тогда, в очередной раз увидев во дворе Антонину Сергеевну с чахнущим Васяткой, старый маг решил добиться цели иным путём... * * * В понедельник в мэрии Мытищ появился прилично одетый мужчина преклонного возраста с прищуренными глазами неопределенного цвета.- Хочу организовать дешевую молочную кухню для малообеспеченных семей. Сам буду работать бесплатно. Может, вы пойдете мне навстречу? Ответственный работник мэрии призадумался. Было о чём. Недавно разоблачили и сняли с должности чиновника, основательно нагревшего свой карман. Как раз на детском питании. А сейчас кто перед ним? Очередной жулик? - Вы, собственно, кто такой? - строго спросил он. - У вас хоть соответствующие документы имеются? - А что вам надобно? - угодливо поинтересовался незнакомец. - Как что! Диплом в первую очередь. - А, ну да, - соискатель должности тут же вытащил из кармана диплом мытищенского мясо-молочного техникума. - Хотя бы красный имели, - пробурчал чиновник. - А он разве не красный? - с располагающей улыбкой спросил соискатель. - Кхм. В самом деле, - удивился чиновник, поначалу диплом ему показался серым. Фокус с дипломом был последним волшебством, который, поднапрягшись, смог выдать Мусатов. Потом магические силы у Исидора Валихановича окончательно пропали, но они уже и перестали быть нужны. Теперь ему вполне хватает обыкновенных умственных усилий, чтобы с успехом исполнять должность заведующего мытищинской молочной кухни N13. Что сказать в заключение? Скрывать не будем: наш, сроднившийся с Россией, с её березками, вороватыми чиновниками и плохими дорогами, прежде всесильный маг и волшебник окончательно впал в детство. Однако благодаря чему вспомнил о существовании обыкновенных человеческих деток - вовсе не одаренных магией, но жаждущих качественного молока, как и сам он шестьсот лет назад.
|