- Нифига себе тебе прилетело! Сколько пальцев, Вовка?
- Чего? Два...
- Смотри-ка, соображаешь, ха-ха! Ну ладно, вставай давай, да пошли к Теть Клаве!
- Угу...
Начнем с того, что я, вообще-то не Вовка вовсе. Пять минут назад я был Аркадием и сидел на лабе по физике, занимаясь с синхрофазотроном. И мне было девятнадцать, а не девять. И что это за пацан приводил тут меня в чувство? А, кстати, а где это -- тут?
- Васька?
- Че? Дениска я! Видать крепко тебе по башке приложило...
- Прости. Видать да -- до сих пор затылок трещит.
- Ниче, бывает. - Дениска засмеялся.
- Дениска, напомни-ка мне, где мы и кто я, ну и собсна -- куда мы идем-то?
- Тебе чего, память поотшибло, а Вовка? Ну ты, даешь... Ну тогда прочистим тебе башку! Слухай, значится: ты -- Вовка Бердюков, я твой друган -- Дениска Чепрак. Мы с тобой -- пионеры...
Оп-па! Нихрена-ж себе...
- А живем мы с тобой в солнечном Чеботайске, Вовка! А идем к Теть Клаве, она тебе башку посмотрит.
- А год-то какой сейчас?
- Э-э-э, брат... Совсем плохой ты... Вроде не кирпичом треснуло-то, а всего-т мячиком. Не будешь больше на воротах стоять!
- Дениска, блин, я серьезно!
- Ну ладно. Шейсят-восьмой с утра был, десятое июля.
Ё-ошкин кот... Может меня глючит? Но почему?
- Дениска.
- Ась?
- Карась! Ущипни-ка меня, да от души прям.
- Нафига это?
- Надо! Не спрашивай. - он крепко ущипнул меня за плечо. - Ай-й, еп...
Похоже, это не сон. Я теперь и вправду Вовка Бердюков, пионер из солнечного Чеботайска 1968 года. И что с этим делать?
Пока я на ходу раздумывал над этим, вокруг наблюдалась крайне замечательная картина. День был солнечный, но не сильно жаркий, легкий ветерок колыхал листву тополей, которыми была засажена узенькая улочка из новеньких пятиэтажек, на которую мы вышли с пустыря. Повсюду щебетали воробьи и другие мелкие птички. Голуби чинно прохаживались по тротуарам в поисках чего-нибудь интересного. Из дворов доносился заливистый детский смех, изредка перебиваемый строжащимися бабульками. Меня немного мутило, но Дениска помогал идти прямо. В-общем, место было позитивное и какое-то по-странному уютное. А еще на улице почти не было машин, разве что изредка проезжали "Победы" в шашечку или груженые "Газики". Оно и неудивительно -- днем все были на работе.
Тем временем, мы пришли к Тете Клаве. Она оказалась местным фельдшером и приятной женщиной средних лет. От нее исходил неповторимый аромат бабушкиных духов, смешанных с различными лекарствами и спиртом. Тетя Клава осмотрела мою голову, нашла на ней огроменную свежую шишку, после чего пару минут опрашивала меня и удрученно покачивала головой. В конце концов она сказала, что у меня легкое сотрясение мозга и мне следовало бы пойти домой отлежаться, а если самочувствие ухудшится -- чесать в больницу.
Сердечно поблагодарив Тетю Клаву, мы с Дениской ушли провожать меня домой. Точнее Вовку. Курносый, веснушчатый пацан здорово огорчился, когда услышал диагноз, в первую очередь из-за того, что погулять я уже сегодня не пойду. Дома нам обоим, естественно, крепко влетело, а меня Вовкина мать посадила под домашний арест, чтобы не чудил так больше. Само собой, нас с Дениской это очень огорчило. Хотя сами виноваты, чего уж там.
Развлечений "дома" хватало, несмотря на отсутствие таких простых радостей жизни, как компьютер и телевизор. Даже телефона не было. Из всех чудес прогресса было только радио на стене, по которому крутили всякую бурду и новости. Зато было много книг и работы по дому, навроде помыть посуду или убраться в комнате. Правда, меня ни к чему такому не привлекли, по причине травмы, и я с унылой миной завалился на кровать. Голова к тому времени уже прошла, хотя шишка и отзывалась на прикосновения весьма неприятной болью. Поэтому, помаявшись, я взял с полки книжку какого-то детского автора и погрузился в чтение, плавно перетекшее в сон.
Снился мне мой физтех, лаба, а потом замыкание и искрящий синхрофазотрон, к которому прилипла моя рука, сотрясаемая высоковольтными импульсами. Надолго меня на такие сны не хватило, и я вскочил с кровати с криком, на который прибежала "мать". Увидев, что за исключением кошмаров, мое самочувствие ничем не отличается от нормального, она запрягла меня на мытье посуды и выхлопывание стареньких самотканых ковров. Не сказать, что было легко, особенно учитывая, что подобным мне ранее заниматься не приходилось, но ближе к вечеру я все же управился. На что получил кучу упреков в медлительности и кутеляпости. Зато, теперь я был свободен и твердо уверен в необходимости улизнуть на улицу.
Слинять по-тихому, само собой не получилось. Пришлось удирать из дома, потом из подъезда и, наконец, со двора под громкие вопли женщины в бигудях, обрекшей меня на суровое наказание. Однако, Вовка оказался пацаном спортивным и его тело позволяло бежать легко, быстро и долго.
Драпая наутек, я не заметил как завернул в какой-то толи лес, толи парк, на другом конце которого мерно чучухал тепловоз. Не заметил я в темноте, уже начавшей опускаться на городок и миленькой очкастой девчушки с косичками в голубом сарафанчике со скрипкой в правой руке. Не заметил и влетел в нее со всего маху. Само собой мы оба оказались на пыльной земле притоптанной тропинки, причем я лежал на ней сверху, головой на уже начавшей развиваться груди.
Придя в себя, я смущенно отскочил в сторону, после чего заметив, что она плачет, полез с извинениями и оказанием первой помощи. Сарафан пришел в полную негодность, ее спинка была украшена несколькими крупными ссадинами. Коленки у нас обоих были разодраны до крови, так же, как и локти. Успокоив ее, мы незаметно для себя разговорились:
- Ты это, извини пожалуйста, а...
- Больной! Куда тебя так черти несли?
- Да сам не знаю -- бежал куда глаза глядят.
- Плохо твои глаза глядят, раз людей сбиваешь! - она нахмурилась.
- Ну я ж извинился, с кем не бывает. Ты лучше скажи, чего это ты одна по парку ночью ходишь? Не боишься?
- Ха, а кого мне бояться? Кроме тебя-то? Я тут часто с музыкалки хожу.
Эх, непуганая -- везет. У нас в городе как-то пару лет назад по парку маньяк шарился, пару малолеток поимел, потом ему правда какие-то крепкие ребята яйца на месте оторвали, когда случайно поймали с поличным. Но в шестидесятые похоже, было куда спокойнее.
- И то верно, хе-хе. Идти сможешь?
- Попробую. - она неловко попыталась подняться на ноги, но упала обратно наземь и снова залилась слезами.
- Так, залезай мне на спину и держись покрепче!
- А? Как это?
- Блин легко. - я присел перед ней на корточки, позволив обнять себя за шею, потом подхватил ее под коленки руками и, покряхтев, встал. - Вот и все! А теперь штурман -- прокладывайте маршрут!
- Есть! Ха-ха-ха!
Потихоньку, я понес ее вперед, следуя указаниям. Она была довольно худенькая, поэтому тяжести почти не ощущалось. Хотя может и не поэтому...
- А как тебя звать-то, бегун?
- Арк.. кхм, то есть Вовка. А тебя?
- Света.
- Очень приятно.
- А вот мне нет... Мне больно...
- Ничего, до свадьбы заживет! - я обернулся и подмигнул ей.
- Не смущай меня! До какой такой свадьбы?
- До обычной. Как у всех.
- Я, может, не пойду замуж. Я, может, это... как его... в космонавты пойду!
- Может, не может... Я вон тоже в космос хочу. - как-то выпалил я не думая.
- Я б с тобой не полетела. Ты меня опять поранишь...
- Не пораню. А если и так -- потащу к врачу на лечение на спине.
- Дурила, как ты меня в космосе потащишь? Там же невесомость.
- Ну значит, полетишь на мне, как на ковре-самолете!
- Смешной ты, Вовка, хи-хи-хи. А тут направо.
- Есть, товарищ рулевой!
- Полный вперед!
Таким макаром я вез ее еще с полчаса, делая передышки. Мы болтали, смеялись, делились мечтами (она своими, я придумывал на ходу, изредка вспоминая собственное детство). За это время на город окончательно опустилась ночь, кое-где засветили фонари, свет в окнах загорался и гас, сигнализируя о том, что хозяева пошли спать. В кустах стрекотали сверчки, птицы молчали, разве что кроме филина, ухавшего где-то за спиной, отчего Света еще сильнее прижималась ко мне, вгоняя меня в краску.
Наконец, она остановила меня возле двухэтажной засыпухи:
- Ну вот и все, приехали. Спасибо тебе, мой крейсер, хи-хи.
- Может донесу до квартиры-то?
- Да не, не надо. Вроде нога больше не болит.
- Ну как знаешь...
Я сгрузил ее со спины. Убедившись в том, что может стоять, Света поцеловала меня в испачканную и ободранную щеку, осторожно так, еле коснувшись губами. Уже в дверях подъезда она окликнула меня:
- Вовка! - я обернулся -- Знаешь, а я б полетела с тобой в космос.
- А в чем тогда проблема?
- Да ни в чем!
- Тогда заметано! Летим!
- Когда вырастем?
- Ага. Ну я пошел.
- Ага, до встречи!
Я повернулся и, ободренный неизвестным чувством, пошагал куда-то вдаль...