Аннотация: Волшебная история, которая произошла в совершенно неволшебном мире с вполне реальным человеком и его реальным желанием оставить все как есть и плыть по течению...
То, чего нет
I
Саша открыл глаза. Прямо над ним был белый потолок, на котором играли тени ветвей. Полумрак незнакомой комнаты пронзил луч света. Он пробежал по потолку, скользнул на стену и, добежав до окна, скрылся за стеклом. Мальчик растерянным взглядом проводил его, и хотел было приподняться, но голова внезапно закружилась, да так сильно, что затошнило. Потолок теперь кружился над головой.
Где-то вдалеке послышались шаги. Раздался противный скрип, и в комнату ворвался яркий желтый луч света. Чье-то незнакомое лицо нависло прямо над Сашей. Мальчик прищурился, пытаясь рассмотреть его, но голова закружилась еще сильнее и в глазах потемнело.
Он услышал голос папы. Мальчику казалось, что он слышит, как отец плачет. Он попытался открыть глаза. Тут же яркий солнечный свет обрезал их. Голова снова закружилась. Голос отца стал еще более взволнованным. Мальчик почувствовал, как сильные теплые руки схватили его за плечи.
Казалось, его одолела сильная усталость. Все тело онемело. Помнив о головокружении, Саша боялся открыть глаза. Он просто лежал и ждал. Но это было слишком скчно, и он решился приоткрыть глаза.
В комнате было светло и тихо. Теперь он отчетливо слышал в воздухе запах больницы. Мальчик повернул голову влево - туда, откуда в прошлый раз раздавались шаги. У стены на стуле сидел отец. По всей видимости, он заснул.
- Пап, - хотел позвать мальчик. Но получилось только прошептать.
Отец открыл глаза и, увидев Сашу, бросился к нему. Он целовал, обнимал его и плакал.
- Что произошло? - снова прошептал Саша.
Мужчина вдруг замер, будто оцепенел, чуть приподнялся над мальчиком, поглал его по голове, как-то коряво улыбнулся и ответил:
- Мы в больнице. Мы попали в аварию. Ты не помнишь, малыш?
- Нет, - ответил Саша. - А где мама?
- Мама? - переспросил отец.
Голос его дрогнул. Саша понял, отец не хочет ему отвечать на вопрос.
- Мама тоже в больнице?
- Да! - закивал не уверенно папа. - Мама тоже в больнице. Как ты себя чувствуешь? Что-то болит?
Саша поднял руку и потрогал свою голову. Она больше не кружилась, но ощущение было, будто она увеличилась в размерах и продолжает куда-то расти. Потрогав ее, мальчик понял, что никаких изменений с ней не произошло.
- Голова немного болит. И я пить хочу.
- Пить? Сейчас что-нибудь придумаем!
Отец вскочил с постели, бросился к двери и исчез за ней. Саша лежал неподвижно. Пару минут и отец вновь был в палате. В руках у него был небольшой пластиковый стаканчик. Следом за отцом в палату вошла какая-то женщина в белом халате.
- Здравствуй, Саша. Меня зовут Анастасия Павловна. Я - твой доктор.
Лицо женщины было светлым и добрым. Ее большие темные глаза смотрели прямо на мальчика.
Папа присел рядом с Сашей, приподнял его голову и дал воды. Горло обожгла ее прохлада. Стало легче дышать и говорить.
- Что ты чувствуешь? - спросила Анастасия Павловна, подойдя ближе.
- Я не знаю, - протянул мальчик, прислушиваясь к себе. Его тело действительно сейчас ничего не чувствовало. Голова была тяжелой, но не болела и не кружилась больше. Руки были ватными и поддавались с трудом. Ноги...ног будто не было вовсе. Саша совершенно не чувствовал их. Он постарался и приподнял голову. Под белой простыней он видел - ноги на месте.
- Мои ноги, - тихо сказал он. - Я не могу ими пошевелить.
Анастасия Павловна спрятала глаза, стоило мальчику посмотреть на нее.
- Ничего, это пройдет, - прервал тишину папа.- Ты сильно ударился. Такое бывает. Все будет хорошо!
Отец держал его руку и гладил ее. Взгляд его был каким-то другим. Не таким, каким он раньше смотрел на Сашу. И даже не смотря на то, что он улыбался, из глаз его, казалось, вот-вот потекут слезы.
- Сергей Александрович, давайте выйдем, обсудим кое-что! - сказала доктор.
Отец молча кивнул, легонько похлопал сына по груди, и вышел в след за врачом. В палате было тихо, но как Саша не старался прислушиваться, он не слышал, о чем они говорили. Через какое-то время мальчик стал более отчетливо слышать голоса. Но слова так и не мог разобрать.
Мальчик вновь приподнял голову и посмотрел на свои ноги. Он хотел пошевелить хотя бы пальцем, но ноги не хотели ничего об этом слышать. После нескольких попыток Саша совсем выбился из сил, и голова его вновь упала на подушку. В этот самый момент дверь противно заскрипела, и в палату вернулся отец. Он был чем-то встревожен и даже зол. Иногда в таком состоянии отец возвращался с работы, и тогда мама говорила, что ему нужно время "остыть". Саша хорошо знал это, и поэтому решил ничего не спрашивать и не говорить. Отец тоже молчал. Он сел рядом с сыном.
- Все будет хорошо! - повторил он и снова замолчал.
II
Следующий месяц Саша провел в больнице. Его мучили. Врачи, врачи, врачи. Они менялись через раз. Каждый назначал лекарства. Сашу стали каждый день возить на процедуры. Возить! На кресле! Саша смотрел на большие холодные колеса, которые поблескивали по бокам. Кресло двигалось почти бесшумно. Но в нем было не удобно. Саша плакал. Ему было обидно и больно.
Теплая ванна. Массаж, который делали будто и не ему вовсе. Он не чувствовал ничего.
Как-то раз дверь в палату распахнулась, и на пороге он увидел ребят из своего класса. Довольные, улыбающиеся лица. Они весело шутили, рассказывали ему про школьную жизнь, про учителей, про то, как играют после школы во дворе в футбол. Саша так любит футбол. В палате было шумно и весело. И на какое-то время Саша даже забыл о том, что болен.
Ребята ушли. А они с отцом весь вечер вспоминали их рассказы и смеялись.
Ночью Саше стало плохо.
Он уснул как всегда, когда в палате выключили свет. Папа ушел домой. Было тихо и хорошо. Ему снился солнечный и необычно теплый день. Он играет возле дома бабушки с Рыжиком - пушистым псом, добрым и ласковым как кошка. Вот мама говорит, что пора ехать домой. Они садятся в машину и едут. Завтра Саша вновь увидит своих одноклассников. Будет рассказывать им, как весело у бабушки провел выходные. Ему так хорошо.
Но по дороге родители почему-то начинают ссориться. Папа поворачивается к маме и сильно на нее кричит. Саша вдавливается в кресло. Яркий свет. Мама кричит. Хлопок. Еще секунда и какая-то невидимая сила толкает мальчика вперед.
Саша летит вперед. Все начинает кружиться. Пол, потолок, окно. Все смешалось. В какой-то момент он падает и ощущает под собой холодную влажную землю. Что-то тяжелое тут же ударяет по спине. Она начинает гореть настолько сильно, что терпеть нет сил. Жар растекается по всему телу. Становится душно. Нечем дышать. Саша задыхается. Острая трава лезет в глаза. И больше ничего нет. Все тихо. Холодно.
III
Саша кричал. Громко и бессвязно. Воздуха не хватало. Он начал махать руками. Зацепил стоящую на тумбочке кружку, и та со звоном упала на кафельный пол.
В палату прибежало много людей. Их лиц мальчик не мог различить. Лица, потолок, лица, потолок. Все кружилось с огромной скоростью. Вся спина горела огнем.
Его попытались поднять, но ужасная боль стрелой пронзила всю спину. От боли Саша взвыл.
Кто-то схватил его за руку. И держал. Держал.
Дышать стало легче. Но боль не отступала. Теперь казалось, она выходила из мальчика. За пределы его тела. Черные тени поднялись по стенам палаты. Огромные и страшные. Они тянули свои худые руки к Саше. Он вжимался в постель и кричал. Но никто не видел никаких теней. Люди вокруг не понимали, кого он требует прогнать.
- Саша! Посмотри на меня! Саша!
Седой доктор с бородой схватил мальчика своими большими руками за лицо.
- Смотри на меня! - бормотал он.
Огромные черные глаза доктора смотрели прямо на него. Когда они встретились взглядами, мальчик уже больше не мог отвести глаза от них. Ему казалось, что взгляд доктора пробирается куда-то внутрь его.
- Смотри на меня! Вот так! Дыши!
Жар теперь растекался по всему телу. Было также душно и страшно. Но Саша повиновался и дышал. Стараясь делать каждый вздох и выдох похожим друг на друга.
- Хорошо! - спокойным голосом сказал доктор. - Все хорошо! Ты в больнице. Мы тебе поможем.
Утром папа забрал Сашу из больницы.
IV
- А когда я смогу увидеть маму? - спросил мальчик, когда отец вывез его на улицу.
- Я пока не знаю. Наверное, скоро, - ответил отец. Но голос его был не уверенным, вкрадчивым. Не таким, каким он был в больнице, когда папа говорил врачам, что они едут домой.
Папа усадил Сашу в машину, сел с другой стороны. Кресло было убрано в багажник такси.
В спине что-то пульсировало и опять горело. Город за окном казался чужим и холодным. По всему было видно, его давно завоевала осень. Деревья были почти голыми. Листья на земле - темными. Люди под зонтами - не знакомыми, спешащими куда-то.
"А впрочем, так было каждую осень, - вспомнил Саша. - Теперь, наверное, совсем рано темнеет".
Пока он был в больнице, то ему казалось, за окном всегда было темно. Или ему так только казалось? Он не различил бы день ото дня, если бы не надо было ложится спать. Все дни стали похожими. Но сегодняшняя поездка домой ворвалась в серую унылую череду дней. Саша смотрел в окно. Город был осенним и таким же, как год назад в это время.
Когда такси въехало во двор, по стеклу побежали капельки. Из приоткрытого водительского окна запахло сыростью и холодом. Быстро выйти из машины не получилось. Папа промок до нитки. По его лицу текли ручейки воды.
- Ничего, сын. Сейчас придем домой, высушим все, - говорил отец.
Девять ступеней подъезда оказались еще более трудными. Каждая из них сопротивлялась и гремела. Дождь продолжал лить. Саша сидел спиной к входу в подъезд и видел, как у подъезда остановились две соседки. Он знал их. Две старушки, живущие на разных этажах, казались неразлучными. Мама всегда удивлялась их давней дружбе. Говорили, что они жили в этом доме всю жизнь и всю жизнь дружили.
Сейчас они смотрели на Сашу жалостью и печалью.
- Вот бедолага, - сказала одна из них. - Как они теперь будут...
Мальчик смотрел на них не отрываясь. Но они будто и не замечали этого. Когда отец поднял коляску к самой двери, то оказалось, что открыть ее не получается - она упирается в коляску.
- Давайте, я вам помогу, - засуетилась одна из соседок и смешно, словно пингвин, раскачиваясь, стала подниматься по лестнице.
- Горе-то какое! - запричитала старушка. - Жалко так Марину. Как же вы теперь без нее. Ведь такая молодая...
- Спасибо, Валентина Андреевна! - прервал ее отец.
- Папа, что она говорит? - завертелся Саша в кресле.
Но отец молчал.
- Сашенька, ты только не отчаивайся, голубчик! - продолжала женщина. Но тут ее взгляд скользнул куда-то поверх Сашиной головы, голос дрогнул.
Впереди было еще девять ступенек. Теперь в подъезде. Саша вновь слышал этот противный холодный стук. От каждого удара его встряхивало. Старухи стояли теперь внизу и молча наблюдали. От их вида мальчику стало не по себе и очень противно.
В лифт заходили тоже с трудом. Коляска упорно не хотела проезжать в открывшиеся двери. Папа надавил на одну из них и она отступала, дав возможность заехать внутрь. Отец стоял неподвижно и молчал. Кресло упиралось в его тело, и мальчик чувствовал, как он тяжело дышит.
В квартире было темно. Отец включил свет и Саша увидел, что все именно такое, каким и было. Лишь у двери нет обуви. Обычно здесь всегда стояло много обуви. Мама очень любит туфли, а папа смеется всегда над ней, говорит, что женился на сороконожке.
- Пап, неужели наша сороконожка убрала все свои туфли в шкаф, - заулыбался Саша и посмотрел на отца. Но тот стоял как потерянный. Смотрел на прихожую. Глаза его стали наполняться слезами. Он встал на колено и, спрятав глаза, произнес тут же охрипшим пропадающим голосом:
- Сын, мамы нет.
- Она ушла в магазин?
Вид папы стал стирать с его лица улыбку. Мальчик начал волноваться, но старался вести себя спокойно. В голове всплыли странные слова соседки.
- Нет, сын. Ее просто больше нет, - еле слышно произнес папа и поднял на мальчика красные полные слез глаза. - Мама умерла...
V
Сашины дни стали похожи один на другой. Утром папа выносил его на руках из дома и сажал в машину. Они ехали в больницу. То в одну, то в другую. На поездку уходил весь день. Иногда врачи, осмотрев мальчика, уводили отца из палаты, а потом он возвращался злым, и они ехали домой. Иногда просили остаться на несколько дней. И тогда они придумывали всевозможные вещи. Был даже один, который втыкал Саше в спину огромные металлические иглы. Он сначала закричал и потребовал прекратить, но отец грозно посмотрел на него и мальчик замолчал.
- Я стараюсь. Делаю все для того, чтобы ты смог опять ходить, - говорил отец каждый раз, когда мальчик начинал капризничать.
Но что не делали врачи - все казалось бессмысленным. Саша больше не чувствовал ног.
Через несколько месяцев закончились и врачи, и деньги. Теперь Саша почти всегда был дома. Отец уходил на несколько часов - говорил, что работать целый день не может - не может оставить Сашу одного так надолго. Потом он стал постоянно задерживаться, а возвращался он какой-то странный. От отца часто неприятно пахло, хотя он стал веселее и дружелюбнее. Так продолжалось некоторое время.
Чтобы не скучать, Саша стал звонить своим одноклассникам по телефону. Но они были заняты уроками, или спешили на секции или вовсе оказывались недоступными. Когда за окном начинало темнеть, он долго не включал свет. Ему казалось, что в темноте его никто не видит он может спрятаться от всего мира и потому может делать все, что хочет, например, плакать. Мама всегда говорила ему, что настоящие мужчины никогда не плачут.
"Даже если мама сейчас смотрит на меня с неба, то в темноте она ничего не разглядит", - думал мальчик, давая волю слезам. А они двумя ручейками бежали по его щекам.
"Если бы мама была со мной, все было бы совсем не так. Она что-нибудь обязательно придумала и не оставляла бы меня одного, и не разрешала бы папе меня оставлять, и врачам бы не разрешала втыкать в меня иголки и класть на холодный стол", - слезы еще сильнее хлынули из глаз. В этот момент щелкнул замок и в квартиру провалился свет из коридора.
- Саша! - раздался голос отца. Но голос был каким-то странным, точно слово по слогам выпала изо рта отца. - Где ты?
Тяжелые шаги раздались в коридоре. Стук был такой, точно кто-то шел по полу в ботинках.
- Где ты, черт тебя дери! - раздалось почти над ухом мальчика. Отец хлопнул ладонью по стене. Раз, два и свет включился. Глаза защипало, и Саша закрыл их руками.
- Чего сидишь в темноте? Прячешься от меня? Отвечай!
Отец с силой схватил мальчика за руку и тот, поддавшись, убрал ее от лица. Перед ним стоял грязный и вонючий незнакомец. Этот кто-то шатался, точно пол под ним раскачивали. От одного взгляда на этого человека Саше стало противно.
- Ты что тут ревешь? - пробормотал стоящий перед ним. - Что, жалко себя тебе? А меня тебе не жалко? Что смотришь на меня? Напился папка. И что? Имею права!
Отец с шумом вывалился из его комнаты. Раздался грохот. Саша подъехал к двери. Отец лежал посередине коридора и не шевелился.
- Пап? - протянул Саша испуганно и решил подъехать ближе. - Пап? - повторил он. Но отец лишь немного приподнял голову и рявкнул:
- Отвали от меня!
С этими словами он пнул колесо инвалидного кресла и уронил голову на пол.
Всю ночь Саша провел в кресле. К утру спина окончательно разболелась. Несколько раз он подъезжал к кровати, но попытаться переползти на нее каждый раз не хватало духу. Когда боль в спине стала нестерпимой, он все же решился. Поставив коляску на тормоз, он наклонился вперед, но подняться на руки не смог, и тяжелым мешком упал грудью на край постели. Мальчик стал хвататься за покрывало и стараться тащить себя. Но покрывало собиралось в руке и сползало, оголяя постель. Саша взвыв диким зверем и стал хвататься сильнее. Одеяло, простынь -все было скомкано под его животом. Но да, он смог переползти на кровать. Ноги безучастно висели между кроватью и креслом. Саша хотел перевести дух. Но стоило ему замереть, как тело предательски стало сползать вниз. Тогда он выкинул руки вперед и ухватился за край матраца. Нужно было еще постараться. Еще чуть-чуть.
Кряхтя и рыча Саша смог взобраться на постель. Теперь он лежал поверх скомканных вещей. Но он смог. Это была его первая победа за долгие месяцы.
VI
Жизнь Саши изменилась. Отец больше не возил его к врачам. Машину он продал. Сказал, что за долги. В квартире часто бывали какие-то люди. Мальчик не знал кто они. Мужчины, женщины - все странно одетые, грязные и дурнопахнущие. Они обращали внимание на Сашу лишь иногда, когда ему не удавалось проскочить не замеченным на кухню, когда ему очень хотелось есть. Но часто в холодильнике не оказывалось ничего. Тогда мальчик с горестью закусывал губу и открывал хлебницу, стоящую на столе. Что-что, а хлеб был в доме всегда, ну или почти всегда. Так был устроен отец, что всегда покупал буханку, стоило ему за чем-нибудь заскочить в магазин.
Когда мама была жива, она частенько подшучивала над отцом по этому поводу. Он разводил руками, улыбался и лишь произносил: "Ну, ты же знаешь, не могу наесться никак". Эта совершенно нелепая привычка, над которой раньше они смеялись всей семьей, теперь часто спасала Сашу от голода.
Отца мальчик не интересовал теперь. Даже когда его дружки подшучивали над ним, обзывая калекой, он лишь отводил в сторону сои пьяные глаза и молчал.
Иногда Саша не выдерживал их издевательств. Чтобы сбежать, он выезжал на площадку в подъезд и подолгу сидел там. Он мечтал уйти из дома. Мечтал сбежать от этого кошмара. И однажды он даже решился на это. Мальчик вызвал лифт, кое-как пролез на коляске внутрь него, отодвигая руками его двери, и нажал кнопку первого этажа. Но вот на первом этаже выехать из лифта он так и не смог - мешали все те же проклятые двери. В лифте он провел много часов, прежде чем какому-то незнакомцу не понадобился лифт. Стыдно и больно было Саше. Он попросил помочь ему вернуться домой и больше уже не рисковал связываться с подъемником.
Прошло несколько месяцев. Саша перестал плакать. Теперь он лишь представлял себя узником в замке, кишащем страшными чудовищами и уродливыми людоедами. Как только людоеды просыпались, мальчик запирался в своей комнате и сидел очень тихо. А чудовища шумели, кричали, что-то кидали, видимо искали его и не могли найти.
Замок стоял в самом центре огромного королевства. Но он был заколдован и оставался для всех невидимым. Даже птицы не видели его, поэтому никогда не прилетали к его окнам. Маленький узник сидел в одной из его башен и ждал. Правда, он сам не знал, чего ждет. Спасать его было не кому - злой дракон убил его маму и съел его отца. Дракон ждал, что мальчик вырастет, чтобы съесть и его. Но Саша был хитрее и не мог допустить, чтобы какой-то гадкий змей слопал его на обед. Поэтому он запирал дверь в свою комнату, подпирал ее стульями и накладывал заклинание невидимости на вход, чтобы чудовище не могло найти его.
В страхе и ужасе прожил мальчик долгие дни, пока однажды, рано утром, пока дракон еще спал, в замок ни ворвались рыцари-чужеземцы. Они разбудили Сашу, который дремал прямо в своем кресле, и сказали, что теперь все будет хорошо, что они убили злого дракона и теперь освободят его. В тот день мальчик навсегда покинул замок.
VII
Невзрачный серый дом в два этажа с окнами на старый грязный парк, больше походивший на лес, комната на втором этаже, где помимо Саши жил еще один парень. Разговаривать он не мог или не хотел. Смотрел всегда исподлобья, сжимая при этом кулаки. Саше все время казалось, что он вот-вот бросится на него и побьет. А защитится он вряд ли сможет. Поэтому он выбрал самое безопасное - ни о чем не спрашивать и ничего из вещей соседа не трогать.
Не сложилось как-то у Саши и с ребятами из соседних комнат. Честно говоря, интернат, как называли его те, кто мог говорить, больше походил на музей уродов, в который как-то раз затащил их с мамой отец, когда они ездили на отдых в Питер. Мама любила Питер. Но здесь ничего кроме жильцов-экспонатов больше ничего о нем не напоминало. Кто-то как и Саша постоянно был в кресле, были и те, кто при этом выглядел еще как в кривом зеркале. Кто-то словно застыл в какой-то не понятной позе. Был мальчик, который мог только хлопать глазами. Его привязывали к креслу ремнями, а он не мог не говорить, не шевелится. Была девочка с совершенно плоским лицом. Вместо слов она произносила непонятные звуки и всегда злилась, когда ей говорили, что не понимают о чем это она.
Через комнату от Саши жили две девочки - одна была веселой, даже скорее шумной, она не могла сидеть. На занятиях, которые проводили для всех детей утром, Марина (так ее звали) могла просидеть только пару минут, а потом резко вскакивала и пыталась выбежать из кабинета. И иногда ей это даже удавалось, если учительница не успевала увидеть ее приступ. Ее часто из-за этого привязывали к стулу. Но и это не всегда помогало. Кстати Марина и ее соседка София были самыми нормальными детьми в интернате. София так и вообще ничем не отличалась от нормальных детей. Она хорошо рисовала, аккуратно писала, но вот только не говорила. Совсем.
Марина и Софья дружелюбно встретили Сашу. Но дружить с девчонками он посчитал неправильным. Поэтому Саша почти весь день проводил один. Как и его сосед. Они не мешали друг другу, были словно невидимками.
Чтобы меньше грустить мальчик стал фантазировать. Он сидел у окна и подолгу вглядывался в заросли старого парка. Через какое-то время ему в голову приходила фантазия. Часто это были воспоминания. Вот он бежит по газону, засыпанному сухими листьями. Вот он собирает самые красивые из них. Но вдруг в небе появляется страшный дракон. Мальчик находит большую палку и сильно ударяет ею зверю по спине. Палка в ту же секунду превращается в большой меч, и разрезает дракона пополам. Тот падает на землю и навсегда исчезает.
В другой раз Саша представляет, как он гуляет в парке и к нему прилетает волшебница, очень похожая на маму. Она улыбается ему, играет с ним, а потом забирает его в свою волшебную страну, где он снова может ходить...
Сколько бы не мечтал Саша, каждый раз ему приходилось возвращаться в темную, обшарпанную комнату, которая стала для него еще одной тюрьмой. Однажды это возвращение было особенно болезненным. Он, как и всегда, сидел в своем кресле у окна и мечтал. Но вдруг кто-то сильно ударил его по голове. Саша закричал и рванул за колеса кресла. Развернувшись, он увидел озлобленное лицо соседа по комнате. Он держал в руках две книги. Судя по всему, именно ими он и ударил Сашу.
- За что? - прокричал мальчик. - Что я сделал тебе?
Но нападавший никак не отреагировал на крик. Он точно замер с книгами в руках. Слезы обиды и боли потекли из глаз. Он в голос ревел.
Секунду спустя в комнату вбежала учительница. Одного взгляда ей казалось было достаточно, чтобы понять то, что произошло здесь до ее появления. Она забрала книги из рук соседа и отвела его к кровати. Сейчас он был спокоен и легко соглашался с ее действиями.
Саша смотрел на все и не понимал, почему соседа не накажут, ведь он ударил не за что. Но хотел было высказать свое недовольство, но обомлел. Женщина достала откуда-то из-под кровати веревки и стала привязывать мальчишку к кровати.
- Зачем вы это делаете? - спросил Саша. Но в этот учительница лишь бросила на него озлобленный взгляд, будто это он только что побил несчастного, лежавшего на кровати.
- Может хочешь, чтобы он тебя убил? - бросила ему женщина, встала и вышла из комнаты.
Через полчаса связанный по рукам и ногам мальчишка вертелся точно уж и кричал. Кричал на каком-то странном непонятном языке. Саша уже не мог это видеть и слышать и выехал в коридор. Там было пусто. Мальчик проехал по нему до большого холла у выхода во двор. Но и там никого не оказалось. Он прислушался, но не услышал ни одного взрослого голоса. Зато даже отсюда были отчетливо слышны крики его соседа по комнате. Возвращаться назад не хотелось. И Саша остался в холле у большого окна, которое смотрело на центральные ворота интерната. Время от времени за ними можно было увидеть проезжающие мимо машины.
В этот самый момент один из автомобилей, всегда проезжающих мимо, вдруг свернул. За окном уже стало смеркаться, но подъезжающая машина так тарахтела, что, казалось, вот-вот рассыплется на части. В коридоре послышались шаги и уже через пару минут в холл вышли двое - одна из учителей и медсестра. Последняя нехотя прошагала дальше, судя по всему ей был дан приказ угомонить разбушевавшегося парня из Сашиной комнаты.
Гул и тарахтение затихли. Учительница исчезла за большой дверью, которая скрывала еще один коридор, ведущий к одной единственной двери - на улицу.
По какой-то причине это нежданное прибытие вдруг начало волновать Сашу. Сердце начало сильно биться, а дыхание - сбиваться. Не выдержав повисшей тишины мальчик направился в след за женщиной.
Он слегка приоткрыл дверь, но не решался выехать за нее. В коридоре было темно. Лишь в самом конце горел свет. Мальчик прислушался. Сначала он услышал тихое журчание женского голоса. Слов не возможно было разобрать. Зато резкое "нет!" голосом учительницы можно было разобрать очень хорошо. Любопытство Саши стало еще сильнее, и тогда он толкнул дверь рукой, чтобы она открылась сильнее. В тусклом свете лампы стояло три силуэта. Один - большой и высокий, принадлежал мужчине. Он молчал и не вмешивался в разговор. Рядом с ним стояла маленького роста женщина. Ее фигура была какой-то странной, скрюченной, точно она ждала, что ее вот-вот ударят по спине.
Дверь, медленно отворялась, открывая мальчику эту загадочную картину. Но стоило ей открыться совсем, как она предательски заскрипела, с издевкой протянув весть о том, что у этой тайной встречи есть зритель. На секунду в коридоре повисла тишина. А еще через секунду мальчик услышал сначала неразборчивый шепот, а потом крик. Женский голос с гулом пронесся по коридору. Его владелица быстро шла к нему на встречу.
- Так нельзя! Это не разрешено, я вам сказала! - попыталась остановить женщину учительница. Но большая мужская фигура двинулась на нее, и та тут же замолчала.
- Саша! - повторяла приближающаяся женщина. Она стянула с головы платок, и крепко сжав его в ладони, прижала к груди.
Мальчик прищурился и стал всматриваться в ее лицо. Постепенно темное пятно лица стало приобретать для него вполне различимые черты. Эта женщина казалась ему не знакомой и знакомой одновременно. Худые впалые щеки, белое вытянутое лицо с огромными карим и глазами. Что могло быть в них такого родного, что искал в них сейчас Саша?
- Ты не помнишь меня. Это было очень давно. Ты был еще совсем маленьким? - голос женщины дрожал от волнения. Но он казался хорошо ему знаком. Это был голос очень похожий на голос бабушки. Только кроме голоса мальчик по-прежнему ничего более не узнавал.
Бабушка была лучшим другом Саши после мамы конечно. И он прекрасно понимал, что перед ним вовсе не она. Он помнил, как однажды спросил у отца о том, куда она исчезла и почему не приходит к нему. Но отец сорвался на крик и заявил, что бабушка умерла, как и мама, что ее больше нет и ее нужно забыть.
Саша продолжал всматриваться в лицо этой незнакомой женщины, искал знакомые черты. Незнакомка опустилась перед мальчиком на колени. Внезапно она задрожала всем телом. Сердце Саши сжалось. Он не знал, что сейчас делать или что сказать. Было неловко и страшно. Он пытался понять, что делать дальше. Но не нашел ничего другого, как поддаться страху и сбежать.
Он вернулся в холл и вновь остановился у окна. В коридоре позади вновь были слышны голоса. Но мальчик не хотел больше в них вслушиваться.
Мальчик еще немного посидел в сумерках, пробирающихся сквозь окно. Мысли об этой женщине не покидали его. Кем она могла быть? Зачем приехала? Его сердце продолжало сжиматься. А в горле собрался комок.
В тишине хлопнула дверь. Через секунду зажегся свет. Вернувшись учительница молча постояла за спиной Саши. Мальчик видел ее отражение в почерневшем стекле окна. Она была молода и красива. Но что-то страшное пряталось внутри нее. Точно какое-то чудовище примеряло на себя костюм прекрасной женщины. Еще через минуту она покинула мальчика. И он вновь остался один на один со своими вопросами и страхами. Где-то на улице загрохотал старый автомобиль.
VIII
Сон Саши прервали крики. Он приоткрыл глаза. В комнате горел свет. У постели соседа стояли склонившись медсестры. Они вновь привязывали его к кровати. Мальчик сопротивлялся и кричал. В комнату вошла растрепанная учительница. Она казалась вне себя от злости.
- Ах, ты мерзавец, - только и прошипела она. Она подошла ближе к мальчику, замахнулась и ударила его по лицу. Раздался звонкий шлепок.
- Ты, верно, хотел меня убить, за то, что я велела привязать тебя днем. Ну так ты теперь узнаешь, что это были еще цветочки. Раз ты здесь, то изволь подчинятся правилам. Они для всех. Не орать одно из них! - на этих словах учительница склонилась над обездвиженным мальчиком и схватила его за побелевшее лицо. Он тут же перестал кричать. Стало тихо.
- Мама! - произнес вдруг мальчишка, всматриваясь в лицо женщины.
- Делайте укол! -словно змея сухо прошипела та. - Пусть знает, как правильно себя вести!
Еще через пару минут свет погас и все вышли из комнаты. Мальчик на соседней кровати лежал не шевелясь. Стало тихо. Саша боялся пошевелиться. Он стал вслушиваться в тишину. В какой-то момент ему показалось, что у кровати соседа кто-то начал шептаться. Мальчик приподнял голову, но в тусклом свете фонаря, пробравшимся в комнату через окно, он никого не увидел. Вновь стало тихо.
"Как-то страшно, - подумал он и тут же постарался себя успокоить. - Отчего мне должно быть страшно? Здесь никого нет. А этот...ему опять сделали какой-то укол, и он проспит несколько часов. Значит, не убьет. Хотя почему он должен меня убивать? Как мне не нравится здесь! Почему все вот так? Почему мамы больше нет? И почему я стал таким? Если бы ничего не случилось со мной, папа бы не превратился в такого страшного человека. Я так хочу к маме".
Из глаз мальчика побежали два тоненьких ручейка слез. Он хотел было остановить их, и сильно зажмурил глаза, но от этого ручейки лишь стали полнее. Он снова открыл глаза и уставился в потолок. Тени скользили по нему от ветвей деревьев. Видимо на улице был сильный ветер, раз они так сильно скакали по потолку. Саша стал разглядывать их, чтобы отвлечься от своих мыслей. Его взгляд скользил по прыгающим теням и остановился на той, что вопреки другим была неподвижна. Тень висела прямо над Сашиной постелью. Такая же тонкая, как и другие, но она была абсолютно прямой и не шевелилась. Мальчик прищурился, будто хотел ее внимательнее рассмотреть, но в этот момент кто-то или что-то зашипело прямо у изголовья его постели. Он с ужасом вскрикнул и хотел сесть, но у него не получилось. Он сползал все ниже по кровати, пытаясь вывернуться таким образом, чтобы увидеть того, кто издал этот звук, но ничего не мог рассмотреть. Было темно и страшно. Звук повторился и теперь уже Саша не мог сдержать ужаса. Он сильно закричал и все пытался уползти подальше от подушки, но ноги теперь предательски упирались в другое изголовье и не хотели сгибаться. Он схватился руками за край кровати и подтащил себя к нему. На секунду опустив голову вниз, чтобы рассмотреть пол и понять стоит ли сползать с кровати совсем, он увидел два сверкающих огненных глаза смотрящих прямо на него. И снова услышал шипение. Сквозь свой собственный крик ему показалось, что кто-то прошипел теперь одно слово: "Не бойся!". В этот самый момент комнату залил яркий свет. Одна из медсестер схватила его за плечи и рывком вернула на кровать.
- Что ж за ночь сегодня такая! - пробормотала женщина. - Два идиота всю ночь не дают спать. То на людей бросаются, то орут на весь интернат. Сил больше нет.
Женщина была зла. Она достала из кармана два синих шнурка и стала привязывать Саши руки к кровати. Он тут же стал протестовать, но она лишь зло посмотрела на него и оборвала:
- Будешь еще орать - и рот заткну.
Завершив свое дело, она так же быстро вышла из комнаты и выключила свет. Саша давился слезами обиды и страха. Казалось в целом свете ему некому помочь. И если этот кто-то появится вновь, то защитить его теперь не сможет даже он сам. Он с ужасом ждал, что будет дальше. Но дальше лишь наступало утро.
По всей видимости в какой-то момент Саша заснул, а когда открыл глаза, то руки его были свободны, а соседняя кровать была заправлена. Соседа не было в комнате. Где-то за дверью в коридоре раздавались детские голоса. Еле придя в себя, Саша приподнялся, протянул руку и не смог дотянутся до инвалидного кресла. Оно стояло слишком далеко от постели. Наверное, это из-за ночных происшествий. Кто-то столкнул его с привычного места.
Мальчик обреченно и громко вздохнул и снова повалился на кровать. Его взгляд уставился в абсолютно белый потолок. Никаких подозрительных теней на нем не было. В памяти освежились все воспоминания и про шипение и про глаза под кроватью. Сейчас Саше уже не было страшно. И он решил обследовать пространство под кроватью.
Свесившись с кровати вниз головой, он стал рассматривать каждый сантиметр, но ничего примечательного не обнаружил.
Мальчик вздохнул и, опустив руки на пол, зашагал ими точно ногами до самого кресла. Сами ноги непослушно плюхнулись вниз вслед за хозяином.
Наконец, достигнув своей цели, Саша схватился руками за подлокотники кресла, и хотел было подтянуться, но кресло предательски стало заваливаться прямо на него. Одна вторая, третья попытка не увенчались успехом. Мальчик лежал на холодном полу, задрав голову на кресло, словно покорный раб у ног своего хозяина. Сам себе он теперь казался слабым и беспомощным. Стало обидно и горько, но только теперь совершенно не хотелось плакать. Отчего-то Сашу охватила яростная злость. Он схватил кресло рукой и хотел швырнуть его назад к кровати, где ему и было положено стоять. Это почти получилось, только чуть откатившись от мальчика, оно развернулось, накренилось и с грохотом упало на бок.
Вопреки всем ожиданиям на шум никто не пришел. В отчаянии Саша полз к своей обидчице. Теперь ему нужно было приложить не малые усилия, чтобы поднять ее. На удивление это у мальчика получилось очень даже легко. Кресло стояло на месте.
"Осталось вернуть на место себя, - подумал Саша и тут же приободрился. - В первый раз что ли?". Он схватился руками за матрас и стал подтягиваться, перехватывая руками комкающуюся в кулаках постель. Еще немного и Саша снова лежал на кровати. Он был рад, что смог преодолеть эту трудность, обижен, что никому нет дела до него и его проблем, зол на себя и свою беспомощность, за то, что стал каким-то... сломанным. Сломанные игрушки все всегда выкидывают - теперь он знал, что это не только про игрушки. Он снова лежал на постели и смотрел в потолок. Слезы не текли, но казалось, им очень хотелось этого.
Собравшись с силами и мыслями, мальчик приподнялся, пересел на свое кресло и стал переодеваться. В этот самый момент дверь в комнату приоткрылась, и из-за нее показалось лицо одной из сотрудниц интерната. Саша никак не мог запомнить их имен, а может быть и не хотел этого.
Она, грозно нахмурив брови, выпалила, что все уже давно завтракают и только его одного нет, что ждать его никто не собирается и через десять минут все будет убрано со столов.
"Интересно, а если бы я немного задержался на полу, меня бы сейчас подняли или еще и отругали? - думал Саша, глядя за сердитую женщину и застегивая рубашку. - Думаю, мне еще б за это и влетело". Мальчик самодовольно хмыкнул и отправился в столовую, где к тому моменту часть зоопарка уже удалилась в свои комнаты.
Завтракать, обедать или ужинать - не важно, но Саша страшно не любил с первого дня своего пребывания в интернате. Зрелище, которое представало взору каждого присутствующего здесь, порой просто поражало своей омерзительностью. То, за что в обычной школе он мог получить хороший нагоняй, здесь оправдывалось словом "болезнь". И если кто-то швырялся хлебом с искореженным лицом, и если кто-то демонстративно переворачивал тарелку или выплевывал пережеванную еду - это болезнь. Правда, никто при этом не переживал, что "больной" останется голодным. Не переживали о том и сами больные - далеко не всю еду, здесь можно было заставить себя съесть. В этом маленьком мире под названием "Интернат для детей-инвалидов" вообще все крутилось вокруг всемогущего слова "болезнь", и всех живущих в этом мире данное обстоятельство абсолютно устраивало. А некоторым, казалось, даже очень нравилось быть "больным". Нет, не потому что тебя все жалели. Здесь вообще никто никого не жалел - ни учителя, ни медсестры, ни даже дети. Скорее потому, что своей болезнью можно было в любой удобный момент прикрыться. Если ты хочешь сделать что-то из ряда вон выходящее - делай. Все скажут, что ты не здоров и сделают вид, что ничего не произошло. Главное не зацепить никого из персонала - за это могло серьезно влететь. Отдельных за подобные проделки даже закрывали в специальной комнате. Поэтому практически всегда каждый больной находил свою жертву среди себе подобных.
Поковыряв в тарелке ложкой серую слякоть, Саша выпил стакан чая, зажевал его куском булки с маслом и отправился на занятия. Во время них ничего примечательного никогда не происходило. Под монотонный голос учителя можно было легко уснуть, если бы не постоянный шум в классе. Кто-то стучал ногой, кто-то изредка издавал неестественные звуки, и все это вкупе не позволяло Саше ни на минуту забыть о том, кто он и где. Вообще отвлечься от происходящего вокруг теперь он мог только в полном уединении как правило в коридоре первого этажа у того самого большого окна, которое было теперь не просто окном в старый сад, а скорее - в обычный мир, такой знакомый, родной и такой далекий.
После занятий все отправлялись по комнатам. И именно это время в длинном узком коридоре становилось пусто. Саша подъезжал к окну и вглядывался в происходящее за ним. Теперь там лежал снег. Белый, пушистый снег, в котором когда-то он так любил валяться и веселится. Он так скучал по тем ощущениям, когда холодные снежинки слепляются вместе, а потом пробираются под ворот или в шапку, и начинают таять, стекая струйками под теплую одежду, щекоча и охлаждая кожу.
В интернате не очень-то жаловали прогулки. Особенно сейчас, когда на улице стало холодно. Собрать всех, одеть и вывести на улицу - это было целое испытание для сотрудников, подвергать которому себя они были готовы только в дни приезда каких-нибудь гостей. А это было явление не частое, а потому почти праздничное.
Саша сидел у окна и думал, вспоминал и мечтал, что однажды вновь сможет играть в снегу, строить крепость и прыгать с нее в сугроб. Мысль об этом так увлекла его, что он даже не слышал, как в коридоре стали раздаваться шаги. Они были все ближе и ближе. Но мальчик оставался в мире своих фантазий до тех пор, пока чья-то рука не легла ему на плечо. Он вздрогнул от неожиданности и обернулся. Перед ним на коленях стояла та женщина, которую он видел вечером в коридоре у входа. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и молчала. Саша смотрел на нее. Она дернула его к себе и обняла.
- Все теперь будет хорошо, Саша!
- Кто вы? - робко спросил мальчик.
- Я тетя Даша, крестница твоей бабушки, ты, наверное, и не помнишь меня? - женщина со смятением смотрела прямо в лицо Саше. - Ты прости, я не сразу все узнала. И не сразу получилось забрать тебя. Но теперь все будет хорошо.
- А бабушка? Она умерла?
- Бабушка? - переспросила женщина, словно и не знала, что ответить на этот вопрос. - Да, - наконец выдавила она из себя и тут же повторила это более уверенно. - Да. Ну не будем тянуть. Давай скорее собираться. Дядя Саша уже заждался нас. Это мой муж. Сколько же времени прошло. Ты был совсем маленьким, когда видел нас в последний раз.
Голос женщины повеселел и, взяв управление креслом в свои руки, она уже везла Сашу по коридору в направлении его комнаты. Впереди шла директриса интерната. Ее редко можно было видеть здесь, но ее появление могло означать две вещи - в интернате новый обитатели или, гораздо реже, кого-то из обитателей забирают от сюда.
В комнате было тихо. Соседа снова не оказалось в ней, что даже обрадовало Сашу. Он не хотел бы собираться на глазах у этого странного мальчика, чего доброго он еще вцепится. Хотя собираться долго не пришлось - шкаф Саши был почти пуст. Несколько застиранных старых вещей лежало на полках и, откровенно говоря, их очень хотелось оставить здесь.
Все было как во сне. Мальчик не особо верил, что это происходит с ним, что еще пару минут, и он покинет стены интерната. Он не чувствовал ни радости от этой мысли, ни облегчения. Он чувствовал страх. Он боялся, что тетя Даша передумает, что это ему снится, что что-то произойдет вновь, и он никуда не уедет. Ему было страшно, от мыслей о том, что ждет его там, с этими незнакомыми родственниками, где будет жить, где учится, и как отнесутся к нему люди из того мира? Мира, в котором около двух лет назад жил он сам. Мир, из которого он так неожиданно выпал как часть конструктора из коробки с игрушками.
IX
Дорога до нового дома заняла несколько часов. За окном автомобиля уже стемнело, а он все не останавливался. Ехали практически в полной тишине. Лишь иногда тетушка задавала своему мужу, который вел машину, различные житейские вопросы, как будто желая спрятать за ними неловкую тишину.
- Почти приехали! Это наше Очево! - наконец радостно произнесла тетя, когда машина свернула с освещенной фонарями трассы на примыкающую дорогу, идущую сквозь коридор высоких заснеженных деревьев. Еще через пару минут за окном стали различимы небольшие домики с желтыми и оранжевыми окнами.
- Мы живем здесь почти всю жизнь. Тебе обязательно здесь понравится. Свежий воздух, свежее молоко.
Лицо тетушки будто светилось. Она с такой радостью и даже восторгом говорила об этой небольшой деревеньке, что вскоре и у Саши будто зажегся внутри огонек. Мальчик и сам впервые за несколько месяцев стал испытывать чувство очень похожее на чувство радости. Единственное, что сдерживало его - это грозный вид дяди, который изредка бросал холодный взгляд в зеркало заднего вида и тот будто приковывал Сашу к спинке сидения.
Так как время было уже позднее, из машины мальчика вынесли на руках и сразу же отнесли в дом. Дядя оказался не только грозным с виду, но и довольно сильным. У интерната Саша почему-то даже не заметил какого огромного он роста.
Тетя Даша обогнала супруга с мальчиком по довольно широко расчищенной дорожке и почти вбежала по невысоким ступеням на крыльцо. Немного замешкавшись и брякнув пару раз ключами, она открыла дверь и щелкнула выключателем. В узеньком коридорчике было светло и чисто. Пахло чем-то вкусным, домашним. Мужчина не церемонясь толкнул ногой прикрытую дверь с большим витражным стеклом и по дорожке света прошел к дивану, стоящему прямо напротив. Уложив мальчика на него, он щелкнул чем-то, и прямо у дивана загорелся небольшой красивый светильник. Его абажур был весь расшит завитками и оттого на стенах и потолке появились затейливые узоры.
- Вот так! - многозначительно протянул дядя и впервые за вечер улыбнулся мальчику. Лицо его стало широким и добрым. - Сейчас придет Дарья Михайловна, поможет тебе раздеться.
- Я сам могу! - перебил его Саша и, приподнявшись, уселся на диване.
- Ну, отлично!
Мужчина протянул ему руку, как взрослому.
- Меня, кстати, Александром зовут, как тебя. Александр Николаевич я.
Саша с серьезным видом пожал мужчине руку и стал расстегивать молнию на куртке. Молния немного заедала на изгибах, которые образовались от того, что мальчик сидел. Но он, дойдя до них, нажимал пальцем на каждый как на кнопку, и изгиб, выпрямившись, поддавался без особого сопротивления.
В доме были очень тепло, поэтому и свитер Саша тоже решил стянуть. Когда в комнату вошла тетя Даша, мальчик уже разделся и с любопытством оглядывал комнату. У одной стены стоял огромный шкаф с книгами, почти по самого потолка, у другой высокий платяной шкаф и небольшая тумбочка с телевизором. Прямо за спиной - большое окно, занавешенное белым плотным тюлем. Стены были оклеены светлыми обоями. Ничего особенного в этой комнате не было. Но это была комната в теплом уютном доме. От этой мысли мальчику становилось спокойно.
- Как тебе твоя комната? - спросила вошедшая в комнату тетя и замерла, словно в ожидании страшного вердикта.
- Красивая! - поспешил успокоить ее Саша.
- Мы убрали лишнюю мебель и немного переставили оставшуюся. Я скажу Саше, он сделает потом тебе съезд с крыльца. Просто не успели еще. Кухня по прямой. Из комнаты по коридору следующая дверь направо туалет и душевая. Мы там все тоже переделали немного. Саша хотел, чтобы ты все мог делать сам, как в интернате и не смущаться. Хотя ты и так никогда не смущайся, пожалуйста. Мы все люди, все живые и у нас у всех одинаковые потребности. И если что-то нужно обязательно говори, не молчи. Саша все решит.
Тетушка болтала не переставая. Еще она махала руками и вертелась. Саша подумал, что если бы можно было отключить у тети звук, как у телевизора, то выглядело бы это очень смешно. От мыслей своих мальчик заулыбался.
- Ну да ладно, уже довольно поздно. Сейчас Саша вернется с улицы, и мы тебя пересадим в кресло, чтобы разобрать диван. Спать пора.
- Я сам могу! - с гордостью рапортовал Саша и жестом попросил подкатить коляску ближе. Пару секунд и он сидел в ней, а на лице тети светилась блаженная улыбка.
- Какой ты у нас молодец! - прощебетала она. - Пойдем, я сделаю тебе что-нибудь перекусить!
После легкого перекуса мальчик вернулся в комнату к уже застеленной постели. Он сразу разделся и лег. Но вот уснуть никак не получилось. Радость, которая совершенно ясно теперь пришла к нему, не давала этого сделать. Он снова включил ночник, но немного полежав со светом, решил подняться, пересесть в кресло и занять себя одной из книг, стоящих на полках.
Книг было много. Сказки, повести, романы. Большая часть - о приключениях и путешествиях. Саша, как и все мальчишки, очень любил такие книги. Но уже успел забыть о том, как пахнут эти истории. Он вытащил наугад одну, покрутил в руках, втянул в себя ее запах, закрыл глаза и притаился. Где-то в доме время отмеряли часы, и урчал холодильник. Где-то далеко на улице загавкала собака.
- Здорово! - подумал Саша и открыв книгу растворился в уюте этого вечера.
X
В доме у тетушки Саша быстро обвыкся. Порой ему казалось, что всю свою жизнь он здесь и жил. Что не было никогда по-другому. Тетя была всегда добра и весела. С ней всегда было о чем поговорить и над чем посмеяться. Каждый день Саша много гулял. Не смотря на снежную зиму. Каждое утро Александр Николаевич расчищал вокруг дома дорожки, так, чтобы кресло легко могло проехать. Выезжал Саша и на улицу, правда, не так часто. Дорогу в Очево чистили редко, а снегопад был частым явлением.
А еще Саша играл в снежки с тетей Дашей. Конечно, это было не так как с мамой. Он не мог бегать. Но зато научился легко манипулировать своим креслом и тем самым уворачиваться от летящего комка. Правда, не всегда. И от того было только веселее играть.
Вечерами Саша читал книги о путешествиях, волшебстве и дружбе. Вот чего мальчику очень не хватало. Тетя не могла заменить ему настоящих друзей. Мысли о них часто нагоняли на мальчика тоску и грусть.
Как-то раз он вновь вспомнил о ребятах со своего двора, о том, как весело они играли в футбол, как проводили много времени вместе, бегая и веселясь. Помнит ли кто-то из них о нем хоть иногда? Думают ли о том, как он и где? Что-то внутри мальчика щелкнуло, и из глаз вдруг потекли слезы.
- Эй, ты чего? - раздался голос тетушки, которая в этот момент вошла в комнату, чтобы позвать Сашу к ужину.
Саша лишь поджал губы, быстро вытер соленые капельки с лица и замотал головой.
- Ничего, теть Даш. Это я так.
- Чего так? Вспомнил что? Или обиделся на меня за что?
Тетушка прищурила глаза и с подозрением посмотрела на мальчика.
- Да на что мне обижаться? - улыбаясь спросил Саша.
- Ну ты же плачешь?
- Я не плачу, - отрицательно замотав головой заявил мальчик. Но пронзительный взгляд женщины дал ему понять, что его ложь не пройдет. - Мне просто грустно стало. Я вспомнил своих друзей и подумал о том, что даже не знаю, помнят ли они меня.
- В чем же дело? Ты телефоны их помнишь? Давай позвоним им. Это же не проблема. Мы конечно в деревне живем, но современная деревня не так далека от города.
- Я не хочу, - со вздохом обрубил Саша.
- Почему? Ты же скучаешь по ним.
- Я скучаю, а вот они - нет.
- А с чего ты так решил? Разве ты можешь знать, что чувствует или чего хочет человек, если он тебе сам об этом не сказал?
- Я знаю! Ведь они меня бросили! - выпалил Саша и из глаз его снова хлынули слезы. Я звонил им. Просил придти. Но им всегда было некогда. Они думали, что я им поверю. Но я знал, что это потому, что я стал таким! Что со мной делать? Я бегать не могу. Лазить не могу. Я ничего не могу! Какое им до меня дело?
Мальчик стал задыхаться от слез, которые душили своим напором.
- Знаешь, Саш, в жизни по-разному бывает. Сегодня ты такой, вчера был другой, а завтра станешь третьим. Люди меняются на протяжении всей жизни. Они растут, набираются опыта, подстраиваются. Человек должен быть гибким. Должен меняться. Иначе он всегда будут стоять на месте...
- Да, но я не изменился. Я превратился в калеку!
- Есть люди без души, не способные любить, дружить, верить - вот они калеки. И если твои друзья не знают этих чувств, так кто из вас калека? А может быть просто они и не друзья вовсе?
Мальчик хотел было поспорить с тетушкой, но остановился.
- Друзья - это люди, которым не важно, можешь ты ходить, бегать или прыгать. Друзья - это когда вместе всегда, вопреки всему. Это как пауза в жизни. Когда вы вместе жизнь и все неприятности останавливаются во времени, становятся неважны. Пусть на этот короткий момент. Но дружба - это время сделать вдох и выдох и посмотреть на все со стороны, чтобы понять, что не все так плохо, и чо мы можем со всем справится.
Лицо тетушки снова засветилось. Она улыбалась и с нежностью смотрела на Сашу. А тот потупил взор и смотрел в пол. Мальчику вдруг стало стыдно. Почему он и сам не знал.
- Пойдем ужинать! - после короткой паузы весело воскликнула тетя Даша. - И вообще, зима заканчивается, а значит скоро лето!
- И что? - удивленно спросил Саша, не понимая связи между ужином и летом.
- Лето - это отдельная жизнь. Летом все меняется. И кстати летом приедет Кирилл. Сессию сдаст и приедет. И тебе будет определенно веселее!
Кириллом звали сына тетушки. Парень задорно смотрел на Сашу с фотографии в фотоальбоме, который собирала тетя вопреки современным технологиям. Фотографий было много и совершенно разных. А вот с Кириллом их было всего пару штук. Последняя - сделана прошлым летом возле дома. Он учился в Москве, там же подрабатывал, а все свободное время проводил с друзьями в поездках. Тетя Даша часто вздыхала с упреком, мол, не скучает по родителям и по дому совсем. И тогда Александр Николаевич пытаясь ее успокоить, приводил десятки доводов в пользу молодости и того, что сын их любит, помнит и скучает, но просто никак не найдет время на родителей. Разговор в итоге сводился к тому, что хорошо, что теперь с ними живет Саша. А сам Саша при этом чувствовал себя почему-то лишним, тем самым лишним, которым семья Синициных пытается заполнить освобожденную повзрослевшим сыном нишу. Впрочем, кроме таких моментов жизнь в доме у тетушки была наполнена радостью.
XI
С окончанием зимы и приходом весны Саша стал еще больше проводить времени на улице. Правда, теперь они с тетей все чаще проводили его только во дворе.
- У Дарьи Михайловны начались весенне-полевые работы, - шутил Александр Николаевич. С утра и до самого вечера тетушка проводила теперь в огороде. Он хоть и был не большим, но отношение тетушки к нему было настолько щепетильным, что она часами могла сидеть на одной грядке и рыхлить ее, рыхлить.
Саша в это время тоже не скучал. Вместе с ним на прогулку "выезжали" термос с горячим чаем с чабрецом, толстый-претолстый плед и пара книг. Кресло мальчика между грядок не помещалось. "И, слава Богу" - думал он. Ему было прекрасно и на лужайке возле самого дома. Яркая салатовая травка веселила мальчика, как и теплый весенний ветерок. У него был особенный запах. Знаете, такой, который вдыхаешь и чувствуешь - скоро лето.
Но особенное удовольствие доставлял пес Тишка. Он пришел сам пару недель назад неизвестно откуда и попросту отказался уходить со двора. На всех чужих - лаял, при виде жильцов дома - дружелюбно вилял хвостом и пытался лизать. Он будто знал характер хозяйки дома. Стоило им только первый раз встретится прямо у порога, как четырехлапый заставил женщину навсегда себя полюбить. Конечно, Тишку стали кормить. Уже на следующий день Александр Николаевич соорудил ему будку, а соседу, который работал каждый день в городе, наказал "купить ошейник окупанту". Тишка стал полноправным жильцом и верным другом Саши. Он приносил мальчику палки и лаем требовал их кидать. Когда забава псу надоедала, он ложился у ног маленького хозяина и наблюдал за тетушкой. Тишка был забавный и очень умный. Саша был уверен, что он и не собака вовсе.
- Слишком умные у него глаза, - заявил как-то мальчик. - Смотрит так пристально. И чего ему не скажи, он будто понимает и сразу делает.
- Может быть его учили? - скептически спросил тогда Александр Николаевич. - Ведь мы не знаем, где он до нас жил.
- Ага, у профессора Преображенского, - предположила тетя Даша и засмеялась.
Дни становились все теплее и длиннее. Солнце светило, птицы пели. И Саше стало тесно в небольшом дворе. А так как за зиму во время прогулок с тетушкой он успел познакомится практически со всеми жителями Очево (их правда было не много), он стал отпрашиваться у тетушки на "самостоятельные прогулки" по деревне.
Как не трудно догадаться, "самостоятельными прогулками" их стала торжественно называть тетя Даша. Сашу провожали до калитки и тетя и дядя. Тетя обязательно целовала мальчика в лоб и крестила, словно тот отправляется в дальнее путешествие. Первое время тетушка отказывалась идти на двор, пока Саша не возвращался. Так и стояла у калитки. Но позже, после убеждений соседки и мужа, прекратила это бесполезное занятие. В деревне было от силы два десятка жилых домов. В каждом Сашу уже знали.
Конечно, поначалу такие прогулки доставляли массу эмоций. Практически каждый встречный заводил с мальчиком беседу. Говорили о погоде, здоровье, хозяйстве тети Даши, о прочтенных книгах. Последнее вообще очень любили соседки-старушки. Они собирались на лавке и слушали прочитанные мальчиком истории.
С приходом лета деревня наполнилась ребятней различных возрастов. И количество слушателей у Саши стало еще больше. И это сначала мальчику очень нравилось. Ведь он был в центре внимания, его слушали и им восхищались.
Такие же чувства у него когда-то вызывали восхищенные взгляды ребят во дворе. В его старой жизни. Тогда он мечтал стать футболистом. У него это получалось. Всегда он стремился быть лучшим и в учебе, и в футболе, и в дружбе. Мама всегда говорила ему, что хороший человек приятен всем и всем интересен. Хорошим ему хотелось быть всегда и это тоже получалось. Правда, все изменил тот случай. Вот и теперь случай снова вмешался в его жизнь.
Теплый летний вечер опускался на деревню. С улицы совсем не хотелось уходить. И вернувшийся с "самостоятельной прогулки" Саша попросился посидеть еще полчасика во дворе. Где-то на улице еще слышались детские крики, на яблоне у дома щебетала какая-то птаха, а небо стало акварельным - голубым, серым, желтым. У кресла сидел притихший Тишка и таращился на закрытую калитку.
Саша услышал голоса. Это соседские мальчишки шли домой. Соседка - женщина средних лет, которую вообще трудно было представить бабушкой, хоть она ею и являлась, звала их домой уж полчаса назад.
Голоса приближались. И теперь можно было расслышать, о чем болтали мальчишки.