Sever
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Повесть из жизни современных пиратов.
|
Вдох, выдох. Вдох, выдох. Качающаяся тусклая лампочка освещает маленькую каюту, разбросанную по полу одежду и двух людей на узкой койке. Мускулистые тела покрыты потом, лица искажены гримасой то ли страсти, то ли злобы. Мужчина хрипло дышит, в такт размеренным движениям, стискивая пальцы на ее ягодицах. Женщина глухо рычит, полосуя ногтями его спину. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Из двух глоток вырывается низкий, почти звериный, крик, два тела резко, конвульсивно выгибаются и замирают на жестком матрасе.
- Харри, сука, безопаснее тигрицу в зоопарке трахать, чем тебя! - Алек раздраженно посмотрел на ладонь, испачканную кровью, которая обильно сочилась из набухших царапин на спине.
- Тогда почему ты до сих пор здесь, а не в зоопарке? - насмешливо поинтересовалась его партнерша. Она нашарила на полу свою куртку и вытащила из кармана пачку папирос. Закурив, она вытянулась на койке, заложив руки за голову и взъерошив короткий ежик жестких волос. По каюте пополз сладкий дым марихуаны.
Мужчина тоже потянулся за своей одеждой. Натягивать штаны было лень, поэтому он ограничился только тем, что достал из кармана сигареты - самые обычные.
- Ты в курсе, мы потеряли две строчки в рейтинге, - безразлично произнесла Харри, глядя в потолок.
Алек заинтересованно поднял бровь. Они уже довольно долго держались на пятой строчке неофициального рейтинга наемников Девил Спиттла - пиратского города Плевок Дьявола, говоря проще - Чертова Харча.
- Кто нас обошел?
- Я что, должна запоминать их поганые имена? - женщина раздраженно села на кровати, но пара затяжек ее успокоили. - Там где-то валяется распечатка, посмотри сам.
Алек и посмотрел. И не смог сдержать злобного рыка.
- Какого хрена? Какого хрена мы плетемся в хвосте у грязного пидора Шейдера и сифилитичного ублюдка Чана?
- Шейдер сорвал банк на своем прошлом выходе. Помимо какой-то антикварной мазни, на которую у него был заказ, он отоварился на той яхте еще и "белым" на сумму побольше контракта. А старый ублюдок Чан взял в дело своего племянничка с друзьями, и теперь у него одиннадцать бойцов, - Харри выдала все это одной фразой, с эмоциональностью банки кофе.
Мужчина презрительно фыркнул и все-таки влез в штаны. Сунув ноги в армейские ботинки, он встал и пошел было к двери, но его остановил тихий бесцветный оклик:
- Шмотки свои забери.
Харри улыбалась ему, а в ее руках мрачно поблескивал пистолет. Алек вернулся, молча собрал с пола свою одежду и вышел за дверь. Только оказавшись в своей каюте и вдохнув две дорожки белого порошка, он дал волю своему бешенству.
Сука, чертова желтомордая сука! Какого хрена она так обращается с лейтенантом ВС США, прошедшим все военные кампании Штатов за последние десять лет? Пусть даже с бывшим лейтенантом! Мужчина изо всех сил ударил кулаком в переборку. Металл жалобно охнул, но выдержал, зато костяшки начали кровоточить. Несмотря на кокаиновый раж, Алек почувствовал боль и успокоился. В конце концов, все происходящее с ним сейчас мало чем отличалось от армии. "Не забывай, кто тебя ебёт и кормит", любил говорить мастер-сержант Уэйн в Оклахоме молодому и оттого наглому рядовому Бобу Грэйхему, которого еще никто не называл Алеком (сокращенно от Smart Alec, естественно). Сержант подкреплял свои слова хорошей порцией тумаков и нарядов, так что Боб на всю оставшуюся жизнь усвоил эту простую истину. Даже контузия, неслабо покорежившая его крышу, не смогла выбить эти слова из головы: "Никогда не забывай, кто тебя ебёт и кормит".
Здесь главной была Харри. Это был ее корабль, она была капитаном, и именно она ебала и кормила Алека, хотя бравому лейтенанту до сих пор претило думать о себе в пассивном залоге. А еще он был не в родной Оклахоме, а в Юго-Восточной Азии, где говорили не на нормальном английском, а на долбаном пиджине, где вместо картошки фри жрали тараканов и змей, и где ненавидели американцев. В общем, если задуматься, все было не так уж плохо. И даже Харри, несмотря ни на что, была отличным моряком и потрясающей любовницей. Только спина болела.
Алек вдруг ощутил непреодолимое желание выйти на воздух. И без того небольшое пространство каюты начало сжиматься вокруг него, грозя превратить Боба Грэйхема в банку мясных консервов. То ли его накрыло приходом, то ли действительно начала развиваться клаустрофобия, но мужчина стремительно прогрохотал ботинками по коридору в сторону выхода на палубу. Взбежав по трапу наверх, он заметил, что дверь в рубку открыта.
- Чертов Ли, - пробурчал Алек. В рубке было темно, мерцал экран маленького черно-белого телевизора. В кресле перед приборной панелью обмяк худой китаец. В правой руке он сжимал пустой шприц, бессмысленный взгляд пристально следил за перемещением фигурок на экране. На появление кого-то у себя за спиной наркоман никак не отреагировал. Грэйхем хотел было сплюнуть на палубу, но потом представил последствия своего поступка в лице взбешенной Харри и передумал. Как все желтомазые и все моряки, эта баба была суеверна вдвойне, и не стоило лишний раз выводить ее из себя.
На палубе было хорошо. Крупные тропические звезды висели, казалось, прямо над головой, и отражались в черной воде. Ракетный катер типа "Москито" притаился в мангровых зарослях в ожидании добычи. В переплетении ветвей что-то шумно возилось и ухало, оглушающе пахло цветами. Алек не сразу услышал тихий плеск где-то в полусотне метров от борта. Зеркальная гладь воды пошла рябью и медленно, словно нехотя, разбежавшись кругами, выпустила из глубины смуглое мускулистое тело. Харри выплюнула струйку воды, пригладила торчащие во все стороны жесткие волосы и перевернулась на спину. Вид ее обнаженного тела на поверхности воды да в свете лунной дорожки заставил Грэйхема раздраженно хмыкнуть и вылить себе на голову полведра воды. Эта женщина сама выбирала время и место для секса.
Марихуана пробуждала в Харри стремление к полету, а вода позволяла ощутить чудесное чувство парения. Под кайфом она могла плавать и нырять часами, пока не отпустит или пока не начнут отказывать измученные мышцы. В несколько мощных гребков филиппинка приблизилась к катеру, оттолкнулась от еще не остывшего железа ногами и ушла под воду. Алек, затаив дыхание, считал мгновения. Через полторы минуты Харри вынырнула у другого борта и легко взобралась наверх. Шлепая босыми ногами по деревянному настилу палубы, женщина подошла к Грэйхему и села рядом, ничуть не смущаясь своей наготы.
- Дай закурить, - хрипло попросила она. Алек кивнул и протянул ей сигарету и зажигалку. Харри прикурила и откинулась назад, опершись на локти. Бывший лейтенант ВС США чуть повернул голову, исподтишка разглядывая ее. Сказать, что Харри обладала приметной внешностью, значило ничего не сказать. Ее образ состоял, как казалось Алеку в наркотическом тумане, из десятка разных кусков, наспех сшитых воедино: каждый по отдельности не привлекал к себе особого внимания, но все вместе давало несколько пугающий эффект женщины, созданной Франкенштейном.
Харри была полукровкой - ее отец был филиппинским пиратом, а мать - француженкой. Причудливая комбинация генов наградила девушку жесткими как пакля черными волосами, безжалостно обстриженными по армейскому стандарту, огромными глазищами, радужка которых по цвету сливалась со зрачком, отчего взгляд делался тяжелым и пугающим, пухлыми островитянскими губами и фигурой, слишком стройной для филиппинки и слишком коренастой для европейки. Впрочем, изящества в Харри было меньше, чем в бортовом пулемете: под оливковой кожей, украшенной сотней шрамов и добрым десятком замысловатых татуировок, перекатывались и бугрились совсем не женские мускулы. А еще у нее был сломан нос и через правую скулу к уху шел широкий шрам. Однажды, пребывая в благостном от травы настроении, она сказала, что лицо ей попортил родной папаша, от души приложив мордой о фальшборт катера. Сейчас Алек сидел слева и не мог не любоваться дикой экзотической красотой этой невозможной женщины, замершей на палубе катера. И все же, назвать Харри хотя бы симпатичной он не мог.
- Где Ли? - спросила Харри, выпуская дым колечками.
- Как всегда. Сидит в рубке, смотрит "Санта-Барбару" на шведском.
- Придурок... Пойду растолкаю его, спрошу, когда ожидать клиента.
Команде Харри предстояла нескучная и хорошо оплачиваемая работенка. Один старый глупый фаранг (так в Юго-Восточной Азии называют белых), купивший недавно оружия для своей частной армии на десять миллионов долларов, почему-то решил, что филиппинцам можно не платить. Глава оружейного картеля, седой Байяни по прозвищу Акулий Плавник, длинно сплюнул через дырку от выбитого зуба и сказал: "За глупость отца заплатит сын". Так экипаж катера "SEVER" получил свой нынешний контракт: доставить младшего месье Дежара, заядлого яхтсмена, Байяни и его братьям. Благодаря интернету и огромному количеству спутников, выслеживание французской яхты не было сколько-нибудь тяжелой задачей. Другое дело, что единственный, кто разбирался во всех чудесах современной техники, лежал сейчас обдолбанный до состояния овоща в рубке и пялился в сериал на неизвестном никому языке.
Ли, человек без возраста, особых примет и прошлого, полулежал в кресле и смотрел в телевизор. На самом деле там шла совсем не "Санта-Барбара", и не на шведском, а на норвежском, но это было неважно. Ли знал девять языков, не считая родного, умел пользоваться всеми существующими видами взрывчатки, неплохо разбирался в компьютерных системах, но это было не важно. Для него уже ничего не было важно, кроме того, что мозг, подстегнутый очередной дозой героина, оживал, чувства возвращались, и мир расцветал свежими и яркими красками.
- Эй, Ли, ты в норме? Работать можешь? - Харри, успевшая одеться, оперлась на спинку его кресла.
- Я в порядке, - китаец даже не повернул головы, безразлично пялясь в монитор.
- Отлично. Найди мне нашего клиента, и скажи, когда его можно ждать в гости.
Ли отвернулся от экрана и открыл лежавший на панели лэптоп. Нормальной электроники на старой посудине не было, и о бортовом компьютере приходилось только мечтать. Желтые пальцы с распухшими суставами застучали по клавиатуре, картинки на мониторе менялись быстрее, чем Харри успевала их разглядеть. Несмотря на кажущуюся заторможенность, радист пиратского катера благодаря наркотику соображал в два раза быстрее обычного человека и, в отличие от него же, не делал лишних движений. Наконец, он нашел то, что искал и сдвинулся в кресле, открывая своему капитану обзор.
Харри близоруко прищурилась, пристально глядя на монитор. Судя по фотографии со спутника, яхта месье Дежара неуклонно приближалась к мангровым лесам, любимому месту туристов-экстремалов и пиратов. Женщина восхищенно покачала головой: яхточка была хороша. Взгляд опытного моряка сразу отметил изящный силуэт судна, запечатленного в момент входа в крутой бейдевинд, хищные кормовые обводы... Глаза Харри заблестели: эта игрушка стоила очень дорого.
- Когда он выйдет к нам на траверз?
- Зависит от того, ляжет ли он на ночь в дрейф. Если нет - появится на горизонте часов в восемь утра, если да - к двум пополудни. Белые просыпаются поздно.
- Отлично, Ли, - ухмыльнулась пиратка. - Продолжай следить за ним.
- Ты знаешь, Харри, - китаец не отрывал отрешенного взгляда от лэптопа, - иногда мне кажется, что меня зовут все-таки не Ли, а Чжэнь.
- Заткнись, Ли, и работай, - бросила Харри уже от дверей.
Ли безразлично кивнул. Он действительно не помнил, как его зовут на самом деле, героин слишком давно пожирал его память. Вроде бы его зачем-то брали в плен и пытали, и это было как-то связано со знанием девяти языков, но вряд ли. Скорее всего, он так и родился на пирсе Девил Спиттла под зимним тропическим дождем, в тот день, когда об него споткнулась Харри, возвращающаяся из города на "Злыдень". Китайцу было все равно. Здесь его кормили, давали денег на наркотики и не нагружали непосильной работой, вменив в обязанности обеспечение связи и работоспособность приборов. Да и откликаться на кличку "Ли", данную Харри, ему, привыкшему к безропотному подчинению начальству, было проще, чем пытаться вспомнить свое настоящее имя. Поэтому он поближе придвинул к себе лэптоп и увеличил громкость телевизора.
Харри дремала, вытянувшись на своей узкой койке. Вчера она легла спать не раньше, чем убедилась, что красавица-яхта не собирается плыть ночью, и теперь наверстывала упущенное. За переборкой храпел и шумно ворочался Алек. Наверху Ли шлепал босыми ногами по мокрым доскам, напевая монотонную китайскую мелодию. Течение слегка раскачивало катер, и небольшие волны еле слышно били в железный борт.
Большую часть жизни Харри провела на этом катере. Она могла по шуму мотора определить количество дизеля в баке, по плеску волн за бортом - скорость хода и ветра, на слух находила любую неполадку в работе судна. Вот и сейчас женщина чувствовала, что справа на корме опять разошлись листы обшивки и возникла пока еще микроскопическая течь. Содержание "Злыдня" обходилось ей недешево, но стоимости нынешнего контракта должно было хватить на ремонт, особенно если удастся провернуть задуманное в полном объеме.
Мысли о работе заставили Харри проснуться окончательно. Женщина встала и начала одеваться. Предвкушение абордажа вызывало легкую дрожь во всем теле, уже сейчас заставляя держать мышцы в напряжении. Хотелось марихуаны, чтобы снять это возбуждение, но Харри не собиралась изменять своим правилам: в дни работы никаких наркотиков. Для большинства операций требовались холодный ум, точный расчет и железные нервы, чему ни один из видов дури ну никак не способствовал.
К большому сожалению Харри, такие рискованные и денежные заказы, как сегодняшний, попадались нечасто, большую часть времени экипажу "Злыдня" приходилось довольствоваться контрабандой или банальным грабежом. Частенько на борту катера оказывались большие партии наркотиков, несколько раз хмурые фаранги в одинаковых белых костюмах грузили в трюм большие ящики без маркировки и опознавательных знаков, а однажды "SEVER'у" довелось совершить дальний переход с одним-единственным пассажиром на борту. Выполнение этого контракта сразу подняло команду Харри на три строчки в рейтинге, и женщина не любила вспоминать о нем.
Больше всего она любила "работу с людьми" - абордажи, которые каждый раз планировала до мельчайших подробностей. Один из фарангов Девил Спиттла со смешным китайским именем Ко Лян часто говорил: "Главное в жизни - это найти работу, которое приносит полное моральное и материальное удовлетворение". Харри была с ним согласна - она обожала свою работу. Пиратка усмехнулась своему отражению в мутном зеркале, повесила на плечо кобуру с пистолетом и вышла из каюты.
Наверху Ли драил палубу. Услышав шаги, китаец обернулся.
- Доброе утро, Харри, - улыбнулся он и вернулся к своему занятию. Харри кивнула в ответ и закурила, прислонившись к поручню трапа. В чисто выбритом вежливом радисте с трудом узнавалось то жалкое создание, об которое она споткнулась четыре года назад на пирсе Девил Спиттла. Ли спасла жизнь суеверность его капитана - любой другой просто скинул бы его в воду, но коротко стриженная филиппинка дотащила китайца до своего катера и не дала сдохнуть от героиновой ломки. Подвыпившей женщине взбрело в голову, что этого человека мог к ней послать один из многочисленных богов и демонов островов. Сейчас Харри думала, что не так уж она была и неправа в ту ночь - в лице Ли она обрела не только радиста и переводчика, но и надежную опору.
Высохший от наркотиков китаец, в походке которого до сих пор угадывалась военная выправка, научил молодую пиратку множеству полезных вещей. Например, тому, что капитан не должен выполнять никаких повседневных обязанностей. Мытье палубы, приготовление еды, уборка - забота экипажа, даже если в нем всего два человека. Харри опасалась, что не сможет долго удерживать в узде большую команду, поэтому ограничивалась двумя-тремя помощниками - этого хватало, чтобы "Злыдень" был на ходу.
- Доброе утро, - Харри вполне искренне улыбнулась радисту. Утро действительно обещало быть добрым, а главное, щедрым на добычу. - Как там наш белый друг?
- Уже проснулся и поставил парус, - китаец выплеснул за борт грязную воду, убрал тряпку и ведро в рундук и тоже закурил. - Этот фаранг - ранняя пташка, не чета нашему.
На невыразительном обычно лице Ли промелькнула гримаса отвращения. Развязный, агрессивный и недисциплинированный Алек был противен ему до глубины души, как и вся американская нация. Другое дело, что радист редко позволял себе выпады в сторону Грэйхема, чаще всего просто игнорируя его.
Харри кивнула. Бывший лейтенант ВС США сумел продержаться на "Злыдне" больше года, что само по себе было неплохо - он был седьмым ее помощником за последние пять лет. Но со временем он пообвыкся на судне и стал вести себя с наглостью, присущей всем белым вообще и американцам в частности. Самое поганое заключалось в том, что заменить Алека было некем - в Девил Спиттле не так уж много безработных фарангов с армейской выправкой.
Белые верят только белым, это хозяйка "Злыдня" поняла давно. Их катер сможет подойти к европейскому или американскому судну вплотную, только если на палубе будет стоять белый мужчина, желательно в форме какого-нибудь международного союза. На эту самую форму Харри в свое время угрохала кучу денег, но все-таки разжилась тремя комплектами обмундирования, идентификационными жетонами и подлинными удостоверениями личности на имена офицеров Альянса. Официальных баз НАТО поблизости не было, но все, кому надо, знали местоположения неофициальных. Сама Харри по этим документам значилась лейтенантом Самантой Чен. Да хоть генералом - ее рожа не смогла бы расположить к себе даже слепоглухонемого младенца. А загорелая веснушчатая физиономия простого оклахомского парня обычно не вызывала не то что сомнений, а даже простого желания проверить документы, что было жизненно важно для их маленькой пиратской команды. При погоне или абордаже со стрельбой шансов у них не было.
Время тянулось медленно. Самое тяжелое в нелегкой работе пирата - ожидание. Бесконечные часы напряжения, когда против своей воли до рези в глазах вглядываешься в горизонт - не появился ли там парус. Невыспавшийся и оттого злой Алек угрюмо ковырял ложкой нехитрый завтрак, с ненавистью глядя на Харри и Ли. Они о чем-то спорили на каком-то тарабарском наречии, в котором от английского остались только слова "дерьмо" и "трахать". Таглиш обитателей Девил Спиттла, дикая мешанина из восточных и европейских языков, в отличие от обычного пиджина, Грэйхему был совершенно непонятен. Больше всего бесило то, что два желтомордых ублюдка его в грош не ставили, не считая нужным посвящать в разговор.
Алек вдруг вспомнил, как впервые увидел Харри. Это было около года назад, в сезон дождей. Он сидел в полупустом баре, одном из самых паршивых в городе под названием Чертова Харча, только что пустив по ноздре последние деньги. Хотелось трахаться, жрать и убить того, кто был во всем виноват. В этот момент его и зацепил плечом здоровенный ямаец. Грэйхем зарычал и с наслаждением засадил обидчику кулак под ребра. Черномазый оказался и вполовину не так крут, как выглядел. Через минуту он уже лежал на полу, а Алек, радостно хекая, втаптывал противника в заплеванные доски.
Драки здесь не были из ряда вон выходящим событием, поэтому на выхаркивающего легкие ямайца и вернувшегося за свой столик американца никто не обратил внимания. Почти никто. Алек очень ясно помнил, как поднял глаза и увидел, как встает из-за дальнего стола коротко стриженый парень со шрамом на лице. А еще он помнил свое удивление, когда "парень" подошел к нему и сказал грудным женским голосом:
- Сегодня утром я пристрелила своего помощника, и мне нужен новый. Двадцать пять процентов с прибыли. Идешь?
Грэйхэм только коротко кивнул и покорно, как завороженный, пошел за женщиной на катер со странным названием "SEVER". Недалеко от пирса качался на волнах раздутый труп, объеденный чайками и рыбами.
- Познакомься, - ухмыльнулась Харри. - Это Чарли, твой предшественник.
Алека тогда чуть не стошнило, да и сейчас есть что-то расхотелось. Он с грохотом отодвинул миску и раздраженно спросил:
- Какого хрена вы там несете? Человеческий язык забыли?
Ли не удостоил его даже взгляда, зато Харри посмотрела так презрительно, что захотелось ее немедленно убить. Потом трахнуть и убить еще раз.
- Через два часа яхта появится на горизонте. Жри свою кашу, а потом иди переодеваться.
- Я не хочу есть.
- Свое "не хочу" можешь запихнуть себе в задницу. В следующий раз ты сможешь поесть в лучшем случае ночью, а я не желаю слушать голодные вопли твоего брюха.
Алек чертыхнулся и принялся сосредоточенно запихивать в себя утреннюю пайку - малоаппетитную серую массу из риса с мясными консервами, больше всего напоминающую смесь глины с пластидом. Сама Харри уже успела переодеться. Натовская форма причудливо сочеталась с босыми ногами и ветхой советской фуражкой. Этот головной убор, видимо, забыли на катере еще при передаче его египтянам, у которых "Злыдня" перекупил отец Харри. Фуражка висела на крючке в рубке и считалась мощным амулетом. Грэйхэм языческие бредни презирал, но Харри, как и ее папаша, надевали ее перед каждым абордажем.
Надев осточертевшую еще во время службы форму и зашнуровав ботинки, Алек закурил. Над головой шлепали босые ноги Харри и грохотали ботинки Ли. Американец вытащил армейский нож и, воровато оглядываясь, высыпал на него дорожку кокаина. Он прекрасно помнил про запрет на наркотики, но не мог удержаться от мстительного удовольствия, вдыхая порошок. Харри просто чокнутая суеверная сука. Он прекрасно себя контролирует, и пара понюшек ему не повредит. Чтобы доказать это хотя бы самому себе, Алек сыграл в "индейское лото". Тяжелый нож крошил дерево стола между растопыренных пальцев, но кожу не задел ни разу. Удовлетворенный результатом Грэйхем усмехнулся, бросил клинок в ножны и вышел, не забыв тщательно оглядеть себя в зеркало: не осталось ли на лице следов кокаина. Чересчур ярко блестящие глаза прекрасно скрывала тень от форменной кепи.
Харри торчала у фальшборта. Алек принял у Ли М-16 и встал рядом, украдкой глядя на своего капитана. Уже в который раз он поражался тому, как предвкушение добычи меняло эту женщину. Обычно блуждающий взгляд обретал сосредоточенность, хищно раздувались ноздри, губы растягивались в жестокой улыбке. Давным-давно, в детстве, маленький Боб увидел в музее индийскую статуэтку, изображающую Кали. Лучший питчер сборной младшей школы и не запомнил бы имени богини, если бы не ужас, который вызвала у него эта скульптура. Он и не догадывался, что пройдет больше двадцати лет, и он снова увидит кровожадные и одновременно соблазнительные черты Кали Ма, но уже во плоти. Аватара индийской богини смерти стояла у фальшборта старого ракетного катера, запрокинув голову, и жадно втягивала ноздрями воздух, будто чувствуя запах крови...
Алека передернуло. На мгновение ему показалось, что стоит Харри повернуть голову, как он тут же упадет с разорванным горлом, а она будет пить его кровь, слизывая горячие струи алым языком. Но пиратка просто хмыкнула, бросив последний взгляд на горизонт, и ушла в рубку. Ли последовал за ней. Грэйхем чертыхнулся им вслед и устроился на баке, в тенечке. Там и уснул, сжимая в руках винтовку.
- Заводи мотор, Харри, - Ли бросил взгляд на монитор. - Сейчас пойдем помалу, и клиент выскочит на нас через сорок минут. Разбуди белого ублюдка, пусть принимается за работу.
- Пнешь дерьмо - завоняет. Сама все сделаю, - Харри презрительно шевельнула губами - как бы сплюнула - и совсем другим голосом спросила: - Ты как? До полуночи продержишься?
Загорелые пальцы, испачканные намертво въевшимися в кожу машинным маслом и мазутом, легко прикоснулись к плечу китайца. Ли благодарно улыбнулся: для Харри, не переносившей лишних прикосновений, это было равносильно горячему объятию. Ладонь радиста остановилась в воздухе в нескольких миллиметрах от руки филиппинки.
- Все хорошо. До полуночи я буду дееспособен.
- Отлично, - резко бросила женщина и вышла из рубки.
Через пару минут двигатели катера ровно загудели, и Ли заложил штурвал на нужный курс. "Злыдень" уходил в открытый океан, разрезая зеленоватую гладь острой железной грудью. Харри вылезла из люка машинного отделения и замерла на палубе, прислушиваясь. Судя по довольному кивку, все работало отлично, и пиратка поспешила занять свое место у штурвала. Радист послушно отошел в сторону. У него было дело, которым следовало заняться незамедлительно, но мужчина решил не отказывать себе в маленьком удовольствии и задержаться в рубке.
Для Ли, получившего отличное образование, пережившее даже частичную амнезию, каждый выход "Злыдня" в море был чем-то сродни шаманству. Оставалось загадкой, как не умеющая читать, не имеющая ни малейшего представления о современной навигации Харри умудряется столь виртуозно управлять старым катером. Ни один из рулевых Девил Спиттла, даже на самых современных судах, не смог пройти тем отчаянным фарватером сквозь скопление рифов, каким летела хозяйка "SEVER'а", удирая от натовских конвойников и из всех приборов имея лишь звезды над головой и невероятное чутье. С того памятного выхода прошло три года, и не проходило и месяца, чтобы кто-нибудь из обитателей Девил Спиттла не забивался повторить "маршрут Харри", и еще никому это не удалось. По одной ей знакомым приметам стриженая полукровка определяла глубину, направления подводных течений, ширину шельфа, близящуюся перемену погоды и чертову кучу других столь же важных для моряка вещей.
Женщина почувствовала на себе внимательный взгляд, но против обыкновения не рявкнула на помощника. Вместо этого она негромко скомандовала:
- Доставай флаги.
Ли кивнул и отправился на корму, где в рундуке хранился ворох флагов на все случаи жизни.
- Поднимай филиппинский и натовский. Теперь сигнальные. Лима, Икс-рэй, Викта.
Два прямоугольных и три треугольных флага взмыли вверх. Ли закрепил тросы и вернулся в рубку.
- По обычной схеме?
- Да, - Харри затягивала шнуровку на высоких армейских ботинках. Она не очень-то жаловала любую обувь, предпочитая ходить босиком, но камуфляж должен быть полностью достоверен. - Переодевайся и буди Алека.
Китаец коротко кивнул и вышел, тихо притворив за собой дверь. Его капитан осталась стоять у руля, время от времени нервно прикусывая воротник кителя.
Алек закончил швартовать красавицу-яхту к борту катера и в последний раз оглянулся на рубку, в которой маячили силуэты остальных членов команды. Законопослушный француз лег в дрейф сразу же, как услышал усиленный динамиком голос Ли, на французском, английском и испанском сообщавший о том, что конвойное судно Североатлантического Альянса "SEVER" имеет проблемы с радиоэлектроникой (а точнее, осталось без нее) и просит разрешения воспользоваться рацией.
Бывший лейтенант пару раз глубоко вдохнул, стараясь унять дрожь в руках и убрать с лица неестественно застывшую улыбку. В следующее мгновение он уже спускался по веревочному трапу на борт "клиента". Спускаться было неудобно: локтем правой руки постоянно приходилось придерживать сползающую с плеча М-16. Оказавшись на палубе, Алек закинул оружие за спину и с несколько виноватым видом сделал движение навстречу хозяину яхты. Младший Дежар оказался совсем молодым парнем, может быть, ровесником Харри. Американцу вдруг показалось очень забавным, что при этом один сопляк плавает на шикарном судне, скорее всего, подаренным папашей, а вторая собирается взять его на абордаж на старом корыте, за которое завалила родного отца. Для того чтобы не расхохотаться, потребовалось значительное усилие.
- Простите, сэр, что прервали ваше путешествие. Мне действительно очень жаль, но посмотрите, на чем мы ходим: развалюхе давно пора стать металлоломом, постоянно что-то ломается. Не то, что ваша красавица... Разрешите, я пройду в... Где у вас рация?
Размеренная болтовня и миролюбивая улыбка Алека оказали именно тот эффект, какой ожидался: Дежар улыбнулся в ответ и пригласил нежданного гостя в рубку. Не оборачиваясь на великодушного француза, оставшегося на пороге, Грэйхэм навис над приборами, что-то бормоча про себя, и вдруг выпустил две очереди прямо в электронные потроха, лишив яхту какой бы то ни было связи. Один рывок - и от мощного толчка клиент вылетел на палубу, чуть было не растянувшись на ней. Алек вышел следом, щурясь на чересчур яркое солнце, и довольно ухмыльнулся: три араба-матроса уже стояли на коленях под прицелом Харри. Увидев хозяина в столь неприятной ситуации, они загалдели.
- Не стреляйте! Не стреляйте!
- Заткнитесь, трусы, - прошипел сквозь зубы Дежар, но тут же получил тычок стволом в спину.
- Слышали, черномазые? Большой белый босс велел вам заткнуться!
Но арабы все никак не унимались. Особенно усердствовал один, самый черный, усердно подметая пол жиденькой, какой-то сивой бороденкой.
- Не стреляйте, не стреляйте, во имя Аллаха, пощадите, во имя Аллаха...
Винтовка полетела в одну сторону, Дежар в другую, а араб уже грыз желтоватую выскобленную палубу. А Алек все бил и бил, жестоко, с оттяжкой, каждым ударом приподнимая неподвижное тело над палубой. Чертов сукин сын, признавайся, где вы взяли "Стингер"! Кто снабжает вас информацией? Кто тебе сказал, что колонна пройдет здесь? Ублюдок, я видел, что вы творите с нашими ребятами! Мне насрать, есть у вас демократия или нет, мы не хотим здесь подыхать! Почему в этой ебаной пустыне так жарко...
Не успев осознать, что кричит все это вслух, Алек рухнул на доски, показавшиеся раскаленным железом. Как тут не упасть, когда тебе в спину врубаются два армейских ботинка на тяжелой подошве. Где-то под ухом скреб ногтями палубу харкающий кровью араб, а в лицо Грэйхему смотрела бесконечность калибра 5,56. Харри с перекошенным от бешенства лицом стояла над ним, нарочито медленно передергивая затвор. Отвратительно горячий ствол уперся мужчине под подбородок. Он только успел подумать, что его смерть выглядит как женщина в военной форме, с легкостью держащая М-16 в вытянутой руке, и тут же получил пяткой в солнечное сплетение. Пока Алек судорожно выгибался, пытаясь протолкнуть в легкие воздух, пиратка выпустила очередь в воздух и на ломаном английском произнесла:
- Ваше судно захвачено. Сопротивление бесполезно. Ничего личного, - добавила она, подмигнув сидящему на палубе Дежару, и расхохоталась. Ей всегда казались смешными фразы из второсортных американских боевиков. - Ли, обыщи яхту!
Китаец молча поднялся на борт и пропал в люке, ведущем на нижнюю палубу. Харри огляделась. Избитый араб смог сесть, значит, серьезных повреждений нет. Алек смог наконец-то вдохнуть и лежит спокойно. А вот француз что-то задергался.
- Что у тебя там?
- Ничего, - Дежар метнул быстрый взгляд в стороны открытого люка, и от Харри это не укрылось.
- А если я прострелю тебе ногу? - поинтересовалась она, вновь передергивая затвор. - Мне нужно доставить тебя заказчику живым, но совершенно необязательно здоровым.
Яхтсмен побледнел, но довольно твердым голосом повторил:
- Там ничего...
- Нашел!
Появление Ли сделало дальнейшие расспросы ненужными: радист тащил за собой упирающую и визжащую девушку.
- Заткни ее.
Хлесткая пощечина прекратила крик. Вместе с девчонкой дернулся и Дежар.
- Отпустите ее!
- Вот еще, - фыркнула Харри. - Тащи сучку на "Злыдень" и запри в моей каюте.
Китаец кивнул и взвалил девушку на плечо.
- Пусти ее! - француз вскочил, но тут же плюхнулся обратно, схлопотав прикладом по лицу, и затих.
Проводив взглядом одного помощника, пиратка пнула под ребра второго.
- Вставай, ублюдок. Пора работать.
Грейхем тяжело поднялся и подобрал оружие.
- Вали на катер и скажи Ли, чтобы шел за мной в кильватере. Вылезешь из машинного отделения - покалечу. Еще раз дашь волю кулакам, простоишь на парусе до самого Девил Спиттла, а там присмотрищь себе новое жилье - в аккурат под пирсом. Усек, гнида?
- Усек, - Алек сплюнул на палубу и побрел к трапу.
- А вы что уставились, ублюдки? - рявкнула Харри на арабов. - А ну ставить паруса, живо!
Белая яхта резво бежала вперед, раздувая паруса как скаковая лошадь - ноздри. В кабельтове позади шел "Злыдень". Харри стояла у руля, изредка наваливаясь на него всем корпусом, чтобы изменить курс. Босые ноги словно пустили корни в палубу, ботинки и винтовка валялись рядом. Губы женщины беззвучно шевелилась: она читала заговор морскому богу на попутный ветер. Из трюма доносились заунывные звуки мусульманской молитвы - там были заперты насмерть перепуганные арабы. Пришел в себя Дежар, сел и оглядел мир вокруг себя мутными после удара глазами.
- Иисусе Кристе... - прошептал он. - Спаси и сохрани...
Харри услышала.
- Езас плохой бог.
- Что?
- И Алла плохой бог. Мои боги лучше. Они помогают.
Француз промолчал. Он не собирался вступать с этой жуткой женщиной в богословский диспут. К тому же в данный момент его интересовало совсем другое.
- Где Мишель?
- Кто?
- Девушка... Моя невеста.
- На моем корабле.
- Что с ней будет?
Харри заинтересованно посмотрела на своего пленника.
- Знаешь, парень, на твоем месте я бы поинтересовалась судьбой собственной задницы.
Дежар словно не услышал.
- Что ты с ней сделаешь?
- Ничего непоправимого, - хохотнула пиратка и в ответ на испуганный взгляд пояснила: - Я ее не убью. По крайней мере, пока не собираюсь.
Морской бог был благосклонен к команде "Злыдня". Ветер не ослабевал и гнал оба корабля к архипелагу Наньша, на европейских картах отмеченному как острова Спратли. Достать кого-то в лабиринте рифов, коралловых островов и подводных атоллов можно было только с воздуха, и это было весьма выгодно для Харри и еще горстки самых отчаянных мореходов Девил Спиттла. Через несколько часов пиратку ожидал каторжный труд лоцмана, штурмана и рулевого одновременно, но пока она наслаждалась быстротой и послушностью захваченной яхты - нечасто ей приходилось управлять такими великолепными судами.
Если бы Харри полностью сосредотачивалась на чем бы то ни было, она не дожила бы до своих двадцати четырех лет. Меткий пинок отбросил в сторону руку Дежара, тянувшуюся к винтовке. Француз оказался понятливым и не стал предпринимать дальнейших попыток заполучить контроль над ситуацией. Он сел, обхватил руками голову и со смесью злобы и отчаяния спросил:
- Ну что я вам сделал, а?
- Ты мне - ничего, - ухмыльнулась Харри. - Ты мне даже нравишься, по крайней мере, по сравнению с большинством белых, которых я знаю, ты не выглядишь полным дерьмом. А вот твой папаша задолжал очень серьезные бабки очень серьезным людям. Так что асталависта, бэби.
Несколько минут француз обдумывал полученную информацию, а потом ни с того ни с сего шарахнул кулаком по палубе.
- Дерьмо! Я влип в огромную кучу дерьма и втянул в нее Мишель. Вот же срань господня!
Пиратка расхохоталась.
- Ты мне определенно нравишься, парень. А теперь держись крепче, умник, сейчас мы войдем в крутой бакштаг.
Предупреждение было не лишним. В момент поворота яхта заметно накренилась, так что Дежар скатился к самому фальшборту, еле увернувшись от ботинок Харри. Ремень винтовки был прижат к палубе босой ступней пиратки. А до француза внезапно дошло: она управляла яхтой в одиночку. Паруса были намертво закреплены в одном положении, поэтому сменить галс не представлялось возможным. Рулевому оставалось только маневрировать, ловя ветер в паруса, и, по правде говоря, он делал это мастерски. Сам Дежар никогда не рискнул бы выйти на своей яхте в открытое море в одиночку. Но восхищение, от которого недалеко и до стокгольмского синдрома, здесь было совсем не к месту. Поэтому пленник принял волевое решение не вступать больше ни в какие разговоры, вытянулся на палубе и попробовал уснуть.
Спать не получалось. Кровь в венах, казалось, наполовину состояла из адреналина и заставляла каждую мышцу дрожать от напряжения. Лишний раз двигаться француз опасался, чтобы не навлечь на себя гнев женщины, нагло и изобретательно захватившей его яхту. Поэтому парень решил хорошо обдумать положение, в котором он, Симон Дежар, оказался. По всему выходило, что лучше всего будет продолжать ничего не делать. В тайнике в гальюне, о существовании которого вряд ли догадался обыскивавший яхту азиат, был спрятан пистолет, но с таким же успехом он мог лежать на дне морском: все равно не добраться. Мысль о попытке отобрать у пиратки оружие пленник отбросил сразу. Он видел, с какой легкостью невысокая женщина свалила с ног мужика в полтора раза больше себя, и не питал иллюзий насчет своих бойцовских качеств. Кроме того, была еще и Мишель, запертая на старом катере, где помимо нее находились двое мужчин. Симон не сомневался, что у морских бандитов есть какой-то способ экстренной связи между собой, и не желал рисковать судьбой любимой. Предложить пиратам в обмен на свободу было нечего. На слово они точно не поверят, а все, что находится на яхте, уже в их распоряжении. Воистину, срань господня.
Резкий немелодичный звук резанул слух: пиратка затянула песню. Ее гортанный низкий голос не был лишен музыкальности, но вот слух, кажется, отсутствовал напрочь. Непонятное лающее наречие только ухудшало общую картину. Симон попробовал отстраниться от происходящего, но практически безуспешно. Думать о чем-нибудь хорошем не получалось, и мерзкие звуки словно ввинчивались в мозг, минуя жалкий барьер из воспоминаний о слышанных когда-либо опереттах.
Вышел из дома охотник,
Пошел за добычею в джунгли.
Рубил он лианы мачете
И их сок набирал в калебасу.
Увидел охотник оленя,
Стрелу положил на тетиву,
Под ногою вдруг хрустнула ветка
И умчался олень быстроногий.
Но охотник мужчина упрямый,
Не пойдет он домой без добычи.
Поудобней повесил мачете
И пошел дальше в лес на охоту...
В этой песне куплетов было почти столько же, сколько островов в Южно-Китайском море. Ее любила старая негритянка, присматривавшая за шестилетней Харри. Лицо у старухи было словно печеное на огне яблоко - сморщенное, серое, будто посыпанное пеплом, а ее руки, хоть и напоминали сухие лианы, были горячими и мягкими. Седая Луалхати рассказывала дочери пирата об ее матери, умершей от тропической лихорадки, и о том, как прогоняла от девочки болезнь, пела протяжные островитянские колыбельные и жутковатые охотничьи песни своих предков. "Упрямого охотника" она всегда затягивала, когда ее хозяин, Кидлат Висельник, выходил в море на катере "Злыдень". У нее Харри училась ненавидеть. У отца она училась убивать.
Птицу заметил охотник,
Хорошую жирную птицу.
Пустил в нее острые стрелы,
Да только опять промахнулся.
Но охотник мужчина упрямый,
Не пойдет он домой без добычи.
Вот отдохнет он немного
И дальше отправится в джунгли.
Задремал возле древа охотник,
А в кустарнике тигр притаился.
Прыгнул тигр, и одним лишь ударом
Сломал он охотнику шею.
Охотник мужчина упрямый,
Не вернется в родную деревню.
Под зеленым раскидистым древом
Старый тигр его кости глодает.
- Эй, умник! Принеси воды, в глотке пересохло.
Дежар вынырнул из своих мыслей и огляделся.
- Вы мне?
- А что, ты видишь здесь кого-то еще?
- Меня зовут Симон, - сказал француз, и понял, что ляпнул глупость. Какое этой женщине дело до того, как его зовут? Он поймал на себе насмешливый взгляд черных глаз и приготовился выслушать поток отборной брани, но пиратка лишь пожала плечами.
- А меня Харри. И что? Давай пиздуй за водой, умник.
Симон послушно пошел к люку. Сердце заколотилось отчаянно: кажется, у него появился шанс. Но едва он откинул крышку, послышался голос Харри:
- Не сомневаюсь, что у тебя там где-нибудь припрятана пушка, но можешь на нее не рассчитывать. Я выстрелю быстрее, чем ты на йдешь на своей пукалке предохранитель.
Повода ей не верить у парня не было. Он налил в стакан воды, отметив, что руки уже почти не дрожат, и начал осторожно подниматься по трапу. Несколько шагов по палубе оказались одной из самых сложных вещей, которые Дежар делал в жизни. Качка была ни при чем: управляемая умелой рукой яхта шла ровно. Преодолеть отвращение и ужас оказалось намного сложнее, чем пройти по тросу, натянутому над пропастью. Все его естество усиленно протестовало против того, чтобы приближаться к женщине, стоявшей у руля. В ней было что-то первобытное, настолько дикое, что выходило за рамки ощущений цивилизованного человека, и это отталкивало и привлекало одновременно. Так ребенок смотрит на змею в террариуме и хочет и боится прикоснуться к ней.
Симон протянул Харри стакан, и она осушила его быстрыми маленькими глотками. Дожидаться благодарности было глупо, поэтому француз поставил стакан на палубу, а сам устроился на юте. Реакции со стороны пиратки не последовало, и он решил, что ему позволено здесь находиться. Отсюда был хорошо виден идущий в кильватерной струе старый катер, но смотреть в ту сторону не хотелось. Впереди и по бокам был открытый океан. Задержать взгляд можно было лишь на коренастой фигуре, удерживающей тяжелое правило. Именно это оправдание оставил для себя молодой человек, получивший возможность рассмотреть свою похитительницу.
Пиратка расстегнула китель, и видно было, как под жесткой тканью буграми надуваются мышцы. Когда она налегала на руль, две волны пробегали от плеч к шее, заставляя причудливо извиваться татуировку в виде дракона. Короткие волосы вымокли от пота и топорщились в разные стороны, кожа странного оливкового оттенка блестела на солнце. Это выглядело так... отвратительно. Внезапно налетевший ветер ударил яхту в бок, перекосил паруса и бросил суденышко на бок. Порыв был такой силы, что Симона чуть не стряхнуло за борт. Он успел схватиться за поручень и повис на руках. Харри пришлось хуже. Тяжелое бревно руля ударило ее в живот, согнув пополам и отбросив к самому фальшборту. Яхта опасно кренилась на правый борт, угрожая в любой момент совершить поворот оверкиль.
- Твою мать, твою мать, твою мать... - хрипела женщина, пытаясь встать. Она хватала ртом воздух, ноги разъезжались на наклонившейся палубе.
- Умник, в рот тебя ебать, хватай руль! Хватай руль, сука, или я тебя им выебу!
Дежар даже не сразу понял, что она кричит все это ему.
- Хуй оторву, падла! ХВАТАЙ РУЛЬ!
Секунды ступора прошли, и Симон кинулся к рулю. Темное полированное дерево не сразу далось в руки. Наконец парень схватил его и налег всем телом, выравнивая яхту. Крен ушел, паруса вновь натянулись. Харри смогла встать и, держась за живот, подошла к пленнику. На камуфляже растекалось красное пятно, руки женщины тоже были в крови. Дежару на несколько мгновений показалось, что она ранена в живот, сейчас истечет кровью, а его застрелят озверевшие преступники, лишившиеся атаманши. Но потом он заметил багровые разводы на руле и понял, что пиратка сорвала половину ногтей, когда пыталась удержать яхту.
- Молодец, Симон, - Харри еле стояла на ногах. - Постой так еще немного, я сейчас...
Негнущимися от боли пальцами она кое-как содрала китель и майку. Симон хотел было отвести глаза - под ними больше ничего не оказалось - но смог только сдавленно охнуть: на темной татуированной коже, чуть ниже небольших грудей, наливался огромный синюшный кровоподтек. Следующего движения женщины он не смог бы предугадать, даже если бы на кону стояла его жизнь. Она зажмурилась и что было сил двинула себя кулаком по ребрам. Выругалась и с облегчением пробормотала:
- Кажется, ребра целы...
Харри натянула майку и осела на палубу. Вытащила из кармана пачку сигарет и зажигалку. Прикурить получилась только с пятого или шестого раза: дрожали руки, да и заляпанная кровью бумага никак не хотела загораться.
- Ты постой еще...
В наступившей вдруг тишине рация в кителе заорала голосом Ли:
- Харри, что у тебя там? Харри, что у тебя? Харри, что с тобой?
Женщина нашарила уоки-токи, окончательно испачкав форму, и почти прошептала:
- Порядок, Ли. Следуй за мной.
Опустив руку с зажатой в ней рацией, Харри огляделась, подслеповато щуря еще мутные глаза, а потом вдруг расхохоталась.
- Ли, эй, Ли! Ты меня слышишь? - почти прокричала она в микрофон. - Я все-таки утопила эти сраные ботинки, представляешь? Я наконец-то утопила их нахуй!
Все тело пиратки сотрясалось от приступа истерического смеха, по щекам текли слезы. Сквозь хохот и помехи пробивалась невнятная ругань китайца. Симон смотрел на этот паноптикум, сжимал в руках руль и чувствовал себя персонажем идиотской комедии. Он знал, что следующими словами лишь усугубит это положение вещей, но все-таки произнес их:
- Может, я немного постою на руле?
- Вот еще, - хмыкнула более или менее успокоившаяся Харри. - Пиздуй отсюда, умник. Это я захватила твой корабль, а не наоборот.
Она тяжело поднялась и перехватила рулевое весло. Дежар заметил, как перекосилось ее лицо от этого движения, но виду не подал. Он вернулся на ют и устроился на прежнем месте, демонстративно уставившись в сторону катера.
- Слышь, Симон, или как тебя там, - внезапно окликнула его женщина. Молодой человек обернулся. - Спизднешь кому-нибудь, что Харри не удержала руль - не пожалею никаких денег. Найду и прикончу. Усек?
Дежар кивнул и снова отвернулся.
Ли с проклятиями швырнул рацию на приборную панель. У Харри явно что-то случилось, но гордая девчонка скорее лишилась бы пары зубов, чем призналась в этом. Еще чуть-чуть, и он будет готов согласиться, что все зло в мире от баб. Но выкрутасы капитана "Злыдня" еще можно было понять и стерпеть. А вот поведение белой девчонки, которую китаец самолично притащил на катер, ставило его в тупик. Когда Ли перетащил ее на палубу своего корабля, она начала визжать, вырываться и умолять не трогать ее. Но едва радист втолкнул ее в каюту Харри, круглоглазая сучка сорвала с себя блузку и предложила секс в обмен на свободу.
- Допустим, я тебя отпущу, - язвительно сказал ей Ли на безупречном французском. - Куда ты пойдешь?
Оставив девку придумывать ответ, китаец запер дверь снаружи. Конечно, Алек не преминул бы воспользоваться моментом, тем более, что катер шел с постоянной скоростью и присутствие американца в машинном отделении было не обязательным, но ключей от каюты Харри у него не было. Несмотря на всю наглость, с которой вел себя в последнее время Грэйхем, прав на "Злыдне" у него было чуть больше, чем у говорящего груза.
Пожалуй, самым сильным чувством, которое Ли испытывал за последние четыре года, была неприязнь к Алеку. Амнезия стерла из памяти китайца практически все поводы, по которым люди обычно проявляют эмоции. Не было воспоминаний - не было и любви, ненависти, изумления, ужаса. Все сильные чувства оказались в какой-то совершенно иной плоскости бытия. Остались только мимолетные симпатии да впитанная чуть ли не с молоком матери, которую Ли тоже не помнил, субординация. Этого обычно хватало.
Правда, иногда радист "Злыдня" ловил себя на мысли, что думает о Харри не только как о талантливом и удачливом командире. Молодая женщина пробуждала в нем какие-то странные чувства, похожие на заботу. Люди обычно называют их отцовскими, но Ли сомневался, что у него когда-либо были дети. Филиппинка знала о морском деле все, но в остальных вопросах она зачастую оказывалась совершенно беспомощна. Неумение читать и писать казалось сущим пустяком рядом с полной неспособностью устраивать быт. У нее даже своего жилья не было. В то время, как Ли снимал неплохую по меркам Девил Спиттла комнату, а Алек обретался в пристройке в белом квартале, Харри загоняла "Злыдня" в просторный эллинг и ночевала прямо на катере, питаясь консервами и вяленой рыбой. Просто потому, что вместо похода на рынок за продуктами у нее всегда находились важные и неотложные дела на судне. На большей части ее одежды зияли прорехи - она не видела смысла их зашивать.
В сезон дождей или в отсутствие работы, когда наемники подолгу жили на берегу, значительную долю своего времени Ли проводил на "Злыдне". Он не просил за это дополнительной платы. Китайцу достаточно было молчаливой благодарности Харри и ощущения собственной незаменимости. К тому же, приятелями в Девил Спиттле он так и не обзавелся. Признаться себе в том, что общение ему необходимо, чтобы сохранить человеческий облик, Ли решился далеко не сразу. Но потом все же принял тот факт, что больше всего он боится снова превратиться в то жалкое никчемное существо, об которое четыре года назад споткнулась Харри. Ценой нечеловеческих усилий китаец все это время держался на одной дозе героина в сутки - подвиг почти невозможный для человека, не прошедшего долгие годы спецподготовки.
Ли не помнил этого, но когда-то он был разведчиком, "варягом" в Северной Корее. После неудачно проведенной операции он попал в руки местных спецслужб, которые использовали один из самых простых способов добывания информации. Они посадили неудачливого шпиона на героин и вытащили из него все, что могли - не так уж много, к слову сказать. За дозу Чжоу Фань (так Ли звали на самом деле) мог бы рассказать корейцам куда больше, если бы его мозг выдержал эту пытку. Наркотики что-то повредили в его голове и вызвали амнезию.
Бесполезного пленника вернули Китаю, но беспамятный офицер разведки не был нужен и своей стране. Его выбросили из машины в доках Гуанчжоу, сходящего с ума от героиновой ломки. Там, в грязном портовом кабаке, бывший разведчик и встретил манильского контрабандиста, искавшего дешевого матроса для рейса в Девил Спиттл. А еще через два месяца китаец попал на "Злыдень" и получил прозвище Ли. Он ничего этого не помнил, но был вполне доволен своей жизнью, если не считать Алека.
Приближался вечер, и ненависть к Грэйхему становилась все сильнее - у Ли начиналась ломка. Вожделенный укол был практически недосягаем: только сейчас начиналась самая сложная часть всего их сегодняшнего выхода. До архипелага Наньша с его атоллами и подводными рифами оставалось совсем немного, и вскоре радисту предстояло провести катер точно по фарватеру яхты в самое сердце этого безумного творения природы. Напряжение обещало быть бешеным, к его ожиданию примешивалась еще и непрошеная тревога за Харри. Ли несколько раз глубоко вздохнул, отгоняя ненужные эмоции, и закурил. Он сделает свою работу так, как надо. Он всегда справляется. В отличие от Алека.
Грэйхэм скорчился в самом темном углу машинного отделения, забившись под большую горячую трубу. Вопреки подозрениям Ли, у него не было никакого желания покидать это уютное место. Во-первых, у американца дико болела голова. Так всегда бывало, когда давала о себе знать контузия, полученная им в самом начале войны в Ираке. Из-за проклятого осколка, засевшего в башке, закончилась не самая головокружительная, но вполне успешная карьера лейтенанта Грэйхема. Выйдя из госпиталя, он стал нервным и раздражительным, и по результатам медицинского обследования был признан негодным к дальнейшему прохождению службы как подверженный приступам немотивированной агрессии. Известие об увольнении доконало и без того пострадавшую психику Алека. На своем последнем боевом выходе лейтенант ВС США разрядил весь магазин своей М-16 в сослуживцев и ушел в горы.
Ну а во-вторых, Алек боялся Харри. Всей его храбрости хватило на две дорожки кокаина утром, и теперь он с ужасом думал, каким же будет наказание. В лучшем случае желтомордая сука его просто убьет.
О том, что помощник Харри боится ее до поросячьего визга, знал весь Девил Спиттл. Сраный городишко населяла всего-то пара тысяч человек, и слухи по нему распространялись со скоростью ебучего "Конкорда". Подавляющее число жителей Плевка Дьявола составляли азиаты и ниггеры всей мастей, и Алек, снимая пристройку в белом квартале, надеялся на хоть какую-то расовую солидарность. Но в половине из двух десятков домов обитали русские торговцы оружием, которых с Харри связывали давние деловые, дружеские и не только отношения. Над Грэйхемом смеялись за глаза и в глаза, провожали презрительными взглядами, улюлюкали в спину. Казалось, каждая собака здесь уже слышала о том, что пиратка запретила ему спать с местными женщинами, и он мог разве что вздрочнуть, пока филиппинка развлекалась с кем-нибудь из своих русских приятелей. Она любила белых мужчин. А Алек безропотно терпел все эти унижения одно за другим: страх перед Харри заставлял поблекнуть даже ненависть к ней.
Что самое интересное, смерти американец не боялся, только вот Харри могла сделать с ним кое-что похуже. Жуткого вида и бритвенной остроты мачете, без которого пиратка на берег не сходила, начал сниться Алеку в кошмарах после того, как Грэйхем увидел его в действии. Почти сразу же после их первого совместного выхода, когда весь экипаж "Злыдня" сидел в одном из бесчисленных кабаков Девил Спиттла, Харри схлестнулась с сомалийскими пиратами. Из-за чего началась ссора, Боб не понял. Он только увидел, как один из черномазых потянулся к кобуре, и дернулся было встать, но Ли удержал его, мол, сиди и смотри.
Филиппинка стояла со скучающим видом, словно домохозяйка, которой коммивояжер пытается всучить третье за день чудо-средство для мытья ковров. Сомалиец, взбешенный таким отношением, выругался и выхватил пистолет. Алек непроизвольно зажмурился, но выстрела не последовало. Американец открыл глаза и увидел, как летит на пол отрубленная кисть, все еще сжимающая ствол, и как Харри с дьявольской усмешкой слизывает кровь с лезвия мачете. А потом сомалиец завыл, страшно, нечеловечески, обреченно. Из культи хлестала кровь, впитываясь в доски, остальные черномазые стояли без движения, словно замороженные, а Харри смеялась. Грэйхем еле успел выбежать за дверь, его вырвало прямо на пороге.
Харри, все еще смеясь, вышла следом. За ней следовал невозмутимый Ли.
- Пошли, - бросила женщина Алеку, корчившемуся у стены. Тот кое-как поднялся, закрывая ладонью рот. Дверь кабака распахнулась, сомалийцы с руганью высыпали наружу.
- Сейчас ты сдохнешь, сука! Я тебя... - прогремел выстрел, потом еще один, и еще, и еще... Харри вернула пистолет в кобуру и пошла прочь, не обращая внимания на три свежих трупа, распростертых в грязи. Четвертый еще дергался. Ли наклонился над ним и одним коротким движением перерезал сомалийцу глотку. Алека снова стошнило - не от увиденного, подобных сцен он навидался в Ираке, а от ужаса. Только сейчас до него дошло, где он оказался. Вокруг был ад.
В Девил Спиттле не было другого закона, кроме права силы. Никаких презумпций невиновности, адвокатов, слушаний и выходов под залог. Сильный имеет право на все, а слабый может подчиниться или сдохнуть. Хладнокровно расстреливающая сомалийцев Харри стала для Боба Грэйхема воплощением этого беззаконного ада. Внезапно эта женщина обрела над ним такую власть, какой не имели ни армейские офицеры, ни президент Соединенных Штатов, ни сам господь бог. Только она теперь решала, жить Алеку или умереть, и его существование лежало в загорелых до черноты руках, как куриное яйцо в тисках. Осознание этого факта и заставляло американца сносить все унижения.
- Сука, чертова сука! - простонал Алек, сжимая голову руками. - Чертов ебанутый китаеза! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Единственной мечтой Харри на протяжении последних пяти часов была папироса с марихуаной. Ноющие ребра казались ерундой по сравнению с болью в пальцах, которые мертвой хваткой держали рулевое весло. От напряжения сводило мышцы ног, а глаза слезились от океанского ветра и отраженного от воды тускло-красного света заходящего солнца. Пиратка вела захваченную яхту вглубь архипелага, время от времени бросая взгляд за корму, дабы удостовериться, что Ли справляется со "Злыднем". Малейшая оплошность в расчете курса могла погубить катер там, где маленькой юркой яхте не угрожало никакой опасности.
Пленный фаранг, кажется, задремал на юте. Нервы у него, судя по всему, были крепче стального троса. Жаль будет, если старый Байяни пустит парня в расход, подумала Харри. Из него мог бы получиться неплохой матрос.
- Эй, умник! - голос прозвучал еще более хрипло, чем обычно. - Симон!
- А? - вскинулся пленник. На его лице на миг отразилась надежда, но как только он окончательно проснулся, ее сменило злое безразличие.
- Принеси воды.
- А...
- Живо! - рявкнула Харри и закашлялась. Француз поспешно повиновался, косясь на М-16, висевшую теперь у пиратки на плече. Еще полчаса прошло в молчании. Наконец женщина облегченно выдохнула: яхта вышла к нужному острову. Теперь нужно было бросить якорь и переждать ночь. К утру должны были явиться люди, которые собирались купить симпатичное суденышко. Потом экипаж "Злыдня" вместе со своим катером переберется в другое место, где проведет еще сутки, - на всякий случай. Ну а после того, как все предосторожности будут соблюдены, можно будет вернуться в Девил Спиттл, рассчитаться с Байяни и продать кому-нибудь арабов и девку. На вырученные деньги подремонтировать катер и, возможно, поискать замену Алеку, ну а дальше... Дальше Харри не заглядывала.
- Ли, слышишь меня? - рация работала все хуже, садились батарейки.
- Слышу тебя, Харри.
- Глуши мотор, вытаскивай эту задницу Алека из машинного отделения и готовьте швартовы для яхты. Я подойду, когда дашь отмашку.
- Роджер, - голос китайца звучал совсем слабо. Через десять минут после швартовки он наконец-то получит вожделенный укол и отрубится до утра. Нет, Харри был просто необходим еще один человек, способный управлять "Злыднем".
- Харри - это сокращенно от Харриет?
- Что? - английский Дежара был куда лучше, чем ее собственный, но думавшая о другом Харри не сразу поняла вопрос.
- Харри - это сокращенно от Харриет? - терпеливо повторил пленник.
- Харри - это сокращенно от "Пошевеливайся, маленькая сучка", умник, и не пизди мне под руку.
Француз замолчал, а Харри дождалась, пока якорь "Злыдня" тяжело плюхнется в воду и повела яхту на сближение с катером.
Швартовка заняла немного времени. Бледный как смерть Алек, помогая себе пинками и стволом винтовки, вывел арабов из трюма яхты и запер их в кубрике "Злыдня". Дежара Харри разместила в каюте Грейхэма, несмотря на протесты последнего.
- Ты же не хочешь, чтобы твои черномазые друзья шлепнули своего белого босса за то, что он втянул их в это дерьмо? - поинтересовалась женщина с презрительной усмешкой. - Если вместо живого пацана привезем Акульему Плавнику труп, денежек нам не видать. Иди лучше на яхту, посмотри, нет ли там чего ценного.
Американец длинно выругался, но ослушаться не посмел.
- Как же меня все заебало, - простонала Харри и отправилась к себе, избавиться от ненавистной формы и выкурить косячок. Войдя в каюту, она сбросила с себя камуфляж и потянулась за застиранными добела шортами, когда вдруг услышала: