Сентябрь 2027 года. Закончился восстановительный курс.
Институт выполнил все обязательства кроме срока. Контракт заключался на тридцать лет, но произошел сбой в программе "Я вернусь", из-за чего и случилась эта маленькая, по мнению исполняющей стороны, ошибка. Институт всячески открещивался от выплаты компенсации. Юристы упорно промывали Спасову мозг. Но Олег не сдался и пока под исполнением контракта подпись не ставил. Взял месяц на раздумья.
Его никто не встречал. С женой хотели детей, долго не получалось, развелись. Тогда Олег и решился на заморозку.
Теперь он снова здесь. Деньги имеются, но решил ехать на демократичной подземке. Заодно и пройтись до станции.
За шестнадцать лет столица не заросла небоскребами. Хотя по пути к метро встретились два необычных здания. Одно - серебристое в форме спиральной макаронины - уходит ввысь верной полусотней этажей. Другое - просто огромный стеклянный куб. Здания из стекла и бетона Олег видел до заморозки. Но у этого стены представляются единым куском стекла, без каких либо швов, разделяющих этажи. Будто гигантский станок вылил этот куб невероятных размеров целиком. Дверей тоже не обнаружилось. Олег вспомнил - такой "кубик" видел когда-то в анимэ про охотника на вампиров Ди.
Переключил внимание на народ. Сплошь темные лица, кавказцы, узбеки, индусы, негры. Совпадение? В одном месте и в одно время? Олег шел дальше, но ситуация не менялась. В одежде, как и в лицах, ничего от знакомого старого мира. Например, цветастые причудливых форм штаны. Олег помнил солдатские галифе в военном музее. Здесь же встречались "двойные", "тройные" галифе. Штанина расширяется с боков, затем снова сужается и так, волнами, до самых ботинок. Материал, внешне похожий на шелк, держит форму словно пластик.
Было много чего отметить в моде этого времени. Заставили улыбнуться кофты у мужчин. Ну да, эти люди походили на мужчин. Но на груди - бугры с дыню, как будто под кофтой женские сосцы самых последних размеров. Однако в отличие от женской груди, которая при таких размерах должна колыхаться как море в шторм, эти бугры уверенно стоят - под прямым углом к туловищу.
В здании метро "грудастый" мужик задел ногой "галифе" другого. Тот кричит:
- Мои волняги! Убью!
Завязалась драка. Серьезная. Люди не обращают внимания на этих двоих сцепившихся и проходят мимо, сторонясь потасовки.
Все закончилось быстро. "Грудастый" щелкнул выкидным ножом и без раздумий воткнул в область печени противнику, который сразу обмяк и с померкшим взором свалился на каменный пол метрополитена. Убийца, как ни в чем не бывало, вытер побагровевшее лезвие о "галифе" поверженного и отправился по намеченному маршруту - в сторону выхода. Один - ноль. В пользу "кофт".
Затем произошло еще кое-что из ряда вон. К трупу подошел мужик, без "галифе" и без "груди", приспустил штаны и... помочился на тело. В конце акта содрогнулся, на мгновенье закрыл глаза. Олегу показалось, что...
Грешное любопытство заставило Спасова обернуться: тот, что первым спустил штаны возле трупа, уже ушел, а место его заняла парочка - черные как смоль парень и девушка. Обнялись, прижались друг к другу...
Олег двигался в сторону эскалатора, и толпа быстро скрыла от него парочку извращенцев. Турникетов не оказалось, а над лестницей-чудесницей, что вела вниз к туннелю, красовалась надпись: "Радывайся, всяк бомж суда входящий - оно бесплатнае!"
Радываться не хотелось и не моглось.
Олег спускался по лестнице, вернее, она, автоматическая, опускала его в неизвестность.
2
Рядом целовались взасос бородатые мужики - то ли греки, то ли еще кто - в одинаковых красных колготах, сквозь тонкий материал которых проглядывают частые волосы. Один толигрек поглаживал и сжимал волосатую ягодицу другого, затем слегка отодвинулся - в районе паха торчит колом. Олег демонстративно отвернулся. Тут же в протест послышались стоны сначала одного, потом сразу обоих дружков. Прижимая к ушам ладони, Спасов припустил по ступенькам вниз.
В душе что-то невообразимое. Олег уже на платформе. Толигреки остались позади. Но что толку? Они в своем мире. Он - человек из прошлого, так не похожего на этот мир...
Остановился у ограничительной черты. Напротив - схема переходов с названиями станций. В количественном отношении она не особо приросла за шестнадцать лет. Еще бы - метро ведь бесплатное. Зато названия изменились. Олег сейчас вовсе не на "Владыкино", а на "Блатыкино". И это одно из самых приличных. Взгляд падал с ветки на ветку. Кто-то хотел посмеяться, Олег же хотел плакать. "Пукол", "Речной маньяк", "Аэровход"... "Срыглово", "Мудакический сад", "Проспект Дырок"... "Выблино", "Тварьино", "Дибиловская"... "Ананнино", "Блювал в Дм. Донского", "Ул. Старомочалковская"...
Разъехались двери подкатившего поезда. Но рядом снова дружки толигреки. Олег совершил короткий забег и успел в соседний вагон. Осмотрелся - полупустой. А люд все тот же. Взялся за поручень и, чтобы не видеть дикое племя нового времени, уставился в рекламу, Реклама гласит: "Херли вам, а не качаства! ЖРИТЕ Г...М...О! За дорма! Трипермаркет РЫГА - Сиплый Стан".
К зрительным и слуховым шокерам добавился обонятельный. Запах экскрементов все настойчивее рвался в легкие. "Может, в этой говеной реальности такая туалетная вода, - думал Олег. - То-то и оно - туалетная!"
Яркое пятно слева требовало внимания. Олег покосился и увидел человека в форме. Цвет ее - нежно розовый, вызвал новые эмоции. Ведь судя по всему - сие являет современного стража порядка. Страж спал, мирно склонив упитанную голову к плечу. На рукаве нашивка "Полицу". В ухе - туннель, оттянувший мочку на добрые пол-ладони. Закрепленная на поясе дубинка покоится меж широко расставленных ног - белая изначально, сейчас вся в засохшей крови. На погонах - по два серебристых яичка. "Лейтенант что ли?" - Олег саркастически улыбнулся. У подполковника, наверное, яйца побольше. У генерала - вообще о-го-го! А этому полицу еще расти и расти - так что, пока только яички. Розовая фуражка под ногами на грязном полу, но пока на нее никто не наступил. Страж поднял бровь - что-то приснилось - и заложил ногу за ногу, зажав меж ними дубинку. Разинул рот, капля слюны, оторвавшись от толстых губ, упала на розовую брючину.
Следующим откровением для Олега стал прикрепленный к потолку вагона презерватив. Свисающий предмет вымазан в некую субстанцию. Чуть не стошнило - вот и источник запаха! За створками двери летит темная стена тоннеля. Туда бы и смотреть, но Спасов поймал себя на стойком желании еще раз глянуть на презерватив. Глянул. Убедился в догадке.
Кто-то несильно шлепнул его по ягодице. Олег с трудом расслышал в шуме: "Нравит.. Хоче... мы с тоб... свой подвесим?" Суть фразы понял четко и, развернувшись, послал локоть на звук. Удар получился сочным. Спасов отскочил в сторону, чуть не упал, но успел ухватиться за поручень, удержался на ногах. Готов сражаться. За честь, достоинство, здоровье, а может, и жизнь. Не пришлось. Перед ним стояла высокая девушка с расквашенным носом. По всей видимости, девушка. А там, кто знает. На поясе, как у полицу, дубинка. Только иного свойства.
- Дурак! - крикнула она, зажимая нос ладонью. По запястью сочится кровь. - Видишь, что потерял?! - свободной рукой оцепила фалоимитатор, помахала в воздухе. Олег принял боевую стойку и всем видом показывал, что никуда не собирается подвешивать кондомы. Девица многозначительно взглянула на Спасова и, закинув голову кверху, направилась в конец вагона, там открыла дверцу, еще одну, перебралась в соседний - к толигрекам. Олег не стал дальше отслеживать ее передвижения. Потер локоть. Немного мучила совесть - ведь потерпевшей оказалась, наверное, девушка, которая не смогла ответить силой. Но откуда он знал? Кто заставлял ее подкрадываться?
Полицу не отреагировал на шум и продолжал мирно подремывать. Блюститель о четырех яичках!
Олег украдкой озирался по сторонам. Он готов был стерпеть ужасную духоту и запах... Но только бы больше никто не подходил. От публики в вагоне Спасов заметно отличался. И это тревожило. Вот троица монголоидов тычут пальцем, стоило только взглянуть. Олег снова уставился в окошко, в отражении увидел - ребята им заинтересовались. И готовился к настоящему сражению. Но чудо свершилось, поезд, наконец, остановился. "Станция Новоуродская", - раздалось из динамика.
Спасов выскочил как ошпаренный. Скорее наверх! Подальше от метро! Подальше от всех! Закрыться и зарыться в своей квартире!
Скоро не получалось - на станции, в отличие от вонючего вагона, народу прилично. Хамят, толкаются. Олег получил приличный удар по ребрам. Поняв, что напоролся на агрессивную компанию "грудастых", поспешил ретироваться, затерявшись в попутной толпе. До эскалатора оставались какие-то метры...
3
Миновав тяжелые двери, Олег вдохнул свежего выхлопного газу. В этом новом мире нет авто на альтернативных источниках энергии - все тот же старый добрый бензин. Еще не иссякла черная кровь Земли.
Спасов шел по улице, усовершенствованного названия которой пока и не узнал - ни одной таблички. Наверно, по аналогии со станцией - Новоуродская. Зато бросались в глаза таблички заведений. "Волосатая лагуна" значилось над входом в одно из них. На окнах фото голых девиц. Мигающие стрелки указывают прямо на их "лагуны", повышенной волосатости. На двери табличка: "Пачуствуй лагуновлагу! Каждая третья беспладна!". Следующее заведение именовалось "Старый початок". Картинки на окнах отображали седых мужиков с эрегированными пенисами. Рекламный слоган кричал: "Взгляни, все работает! Первые 5 мин беспладно!". Но это еще не самое интересное. Олег наткнулся на банк. Ну как же - в Москве без банков! "Первый Лагуно-Початочный" - гласила вывеска. Тут призывали "сделать свой вклад в мокрое дело", "взять в лизинг два раза" и т.д. Как ни странно, у двери светилось окошко банкомата. "Это все-таки банк?.." - не укладывалось в голове.
- Бабушка, что здесь творится? - спросил Олег.
Он очутился в небольшом сквере, который за эти годы почти не изменился. Бабушка, присевшая на скамейку, выглядела столь дряхло, что, предположительно, застала первую мировую. Одежда ее - изрядно поношенная черная юбка, выцветшая зеленая кофта, серая косынка на голове и кеды с потрескавшейся подошвой - все как у одиноких пенсионерок времен девяностых и нулевых.
- Вы здесь одна нормальная. Скажите, что происходит с миром? - Спасов указал в сторону дома, где режет глаз угловая табличка: "Еда для людей и свиней".
- Ни при чем. Культура раньше была, когда евреи правили. А щас хуйтура.
- А кто сейчас... правит? - Спасов присел рядом. Бабушка смотрела не на него, а в свое прошлое.
- А они и правят.
- Кто они?
- Кто в хуйтуре первым слогом идет.
- А кто они, эти... хуйтурцы?
- Они и есть.
- Евреи что ли?
- Да нет же, евреи раньше правили. Тогда и культура была. А щас хуйтура. Тьфу! - плюнула бабулька себе же на подбородок.
Поняв, что от этого раритета больше ничего не добиться, Олег покинул сквер. Вернулся на тротуар и замер в раздумьях.
- Че стал?! - громадный детина задел плечом так, что, развернувшись на сто восемьдесят, Спасов потерял координацию и встретил асфальт. Хруст. Искры. Темнота...
Свет. Снова улица. В сквере на лавочке - бабулька в кедах. Смотрит безразлично в его сторону. Словно чего-то ждет, старая. Олег повернулся на бок. Нос расквашен, похуже чем у той девицы из метро. Вернулся, значит, бумеранг. Кровь брызжет на серый асфальт, выкрашивая в новый оттенок. Подбегают черные как уголь детишки. Озорные. С палками. В палках гвозди. Бьют. Бьют больно. По ребрам. По почкам. Еще по ногам, но это не так чувствительно. По голове...
Снова темно.
Долго темно. Намного дольше, чем когда носом об асфальт. И ничего не происходит. Там, на улице, тело его раз за разом встречается с палками и гвоздями. Детишек-озорников. А здесь, во мгле, Олег ощущал присутствие метафизического. Он вспомнил, что раньше недалеко от места его смерти работал ресторан. В нем предоставляли услугу - ужин в кромешной тьме с обслуживанием слепых официантов. Спасов разок бывал. Когда глаза не видят, другие чувства обостряются до предела. Но сейчас было что-то другое...
4
- Ты... Бог?
Трудно верить в Бога, когда видел такое на улицах великой Москвы.
Ответа нет.
Олег пробует довериться темноте. Как тогда, в ресторане.
Он получает порцию нового знания. Информацию. Не в словах. В знании Нового.
Слов нет. Есть Все. Оно же и Ничего.
Но Спасов просит общения. Такого как в его мире. Со словами. Хотя бы на первое время. Хотя бы пока.
Темнота расходится в стороны. Олег на веранде деревенского домика. Лето. Зелень.
Дождь. Но он под надежной защитой веранды. Здесь сухо. И можно в комфорте восхищаться летним дождем, вдыхать свежесть, облизывать взглядом листик за листиком, травинку за травинкой. Никогда не думал, что это будет так дорого...
Человек, сидящий напротив, молча смотрел на Спасова. Смотрел необычно. Словно в Олеге заключись глубины мироздания, и человек их видел.
Олег начал первым.
- Если это рай, я не возражаю, - он улыбнулся, но робко.
- Зачем тебе рай?
Олег поразмыслил. Зачем ему рай? Если человек спросил, значит, ставит под сомнение то, что рай нужен Олегу.
- Тогда скажи, что это было? Там, на Земле?
- С тобой?
- С миром. Ну, по крайней мере, с Москвой. Еще вчера в институте все было совсем неплохо. Хотя я считал по-другому. Но сегодня... Сегодня было шокирующим.
- Шокировало Сегодня?
- Не то слово. Такое твориться, - Олег поднял руки, посмотрел, они казались такими реальными. - Творилось. Для меня уже... творилось.
- Интересует кто-то еще?
Олег промолчал. Понял намек.
- Жалко мир? Москву? Даже бабушка наслаждалась картиной твоего избиения.
- Но ведь они могли быть другими.
Человек впервые улыбнулся.
- Что сделал ты для того мира? У тебя не было близких. Ты должен уходить без сожалений. Как уходил в две тысячи одиннадцатом.
- И все же я сожалею. Да, я был один. Почти всегда. Но я любил мир вокруг, любил людей, города, природу... Я хотел...
- Слова.
- Нет! - воскликнул Спасов, но под взглядом... осекся. - Ты прав. Тогда я не понимал. Но сейчас... После того, как увидел Сегодня...
Олег опустил голову - доски пола неровные, с щелями.
- Но... ничего ведь не изменить, - проговорил обреченно.
- Изменить можно.
- Как? Выдернуть всех мужиков из дурацких кофт? Внушить сошедшему с ума городу, что нужно жить по-другому? Тебе может, это и под силу. Но не мне.
- Сделай так, чтобы они не стали такими.
- Сделать?
- Расскажи миру, как нужно жить в благополучном Вчера, чтобы не наступило шокирующее Сегодня.
- Но ведь Сегодня уже наступило. Да и... получи я возможность вернуться во Вчера, что бы тогда сделал?
- Сделал бы. Если бы захотел. Человек может если не все, то многое. А уж донести идею до других людей - это вполне посильная задача. Ты знаешь примеры.
- Писатели?
- Не только.
- Может, и так. Но все равно это невозможно.
- Я ведь с тобой не шучу.
- Не шутишь. Но я не понимаю...
- Здесь, - человек развел руки, - времени нет. Будущее, настоящее и прошлое есть всегда. Вспомни свою любимую сказку.
- Сказку?
- "Незнайка на Луне".
- Да, действительно... она...
- Эта сказка - настоящее?
- ...
- Или будущее?
- ...
- Или прошлое?
- Но ведь это сказка. Она просто написана однажды, вот и все. С героями происходят события. Прошлое на предыдущих страницах, настоящее там, где читаешь, а будущее дальше.
- А для читателя сказка что?
- Что?.. Просто сказка. Информация. Вымышленная.
- И получается?..
- Получается, внутри сказки, для персонажей, время есть. А снаружи, для читателя...
- Сейчас ты снаружи. И ты - читатель сказки "Олег на Земле". Если хочешь вернуться внутрь и снова стать ее героем, можешь открыть любую страницу.
Спасов не знал, как понимать эти слова. Нет, смысл их понял. Но как реагировать? Он постучал носком по неровной доске. В душе боролись зарождающаяся Вера и, не дающий ее принять, Страх. Олег вспомнил, что Бог - это Любовь. Вспомнил песню о Любви, которая спасет мир. И разрушил Страх. И принял Веру.
Потом сказал:
- Я возвращаюсь!
Декабрь 2011 года. Жгучий холод не мог остановить Спасова. Остановило другое. Олег поднял воротник и пошел в обратном от института направлении.