Утро сменилось днем, отряд из шести человек въехал в селение. Стамуса и Торстуса с ними теперь нет...
В деревне запланировали недолгую остановку, осмотр раненых. Кроме того, на завтрак сегодня была только скачка на лошадях, подальше от места, где остались горы трупов прелестниц, и видимо сколько-то живых вместе с Пейриндой. Рурт сомневался, что после этих кровавых гор, сможет что-нибудь съесть, хоть желудок и начал прилипать к позвоночнику. Он только напился жадно воды. А когда Манус посыпал его раны желтоватым порошком и, приложив к ним ладони, заверил, что это поможет вскоре забыть о боли, Рурт снова пил холодную воду. А потом еще... Пил как русло пересохшей реки где-нибудь на юге напивается и не может напиться новой водой в сезон дождей. Остановился, когда чуть не затрещал от внутреннего давления.
После Рурта Манус занялся Лорой. В конце сказал, чтобы подвигала пальцами, она поняла с третьего раза, чего от нее хотят, и тогда дернула ими слишком резко, тут же глаза сощурились и сжались губы, но сдержавшись, не вскрикнула от боли. Манус коротко кивнул ей - пальцы двигаются, это главное, а боль пройдет и с рукой точно будет порядок. Лора даже немного поела, по рекомендации Набруса, но вид был такой, что жевала, а сама не понимала, что сейчас она ест. Зубы смыкаются и размыкаются, глотает, берет еще кусок, а взгляд пустой, перед глазами либо застыли кровавые картинки, либо еще совсем недавние безмятежные времена и места, где столько крови не могло и присниться, где она жила счастливо.
Другой раненый Маскерус, как и Рурт, отказался от еды, после обработки ран медитировал. Манус и Арумус получили царапины разной глубины, но на эти следы от когтей прелестниц даже не смотрели, никаких присыпок и притираний. Они ели вместе с Лорой, как ни в чем не бывало, все с теми же спокойными лицами, жевали и глотали, словно и не бились на исходе ночи, а ноги их не скользили по телам, залитым багровым.
Отряд двинулся дальше на запад. Где-то там Дом Вспоминающих, не близко, скольким еще количеством крови будет измерен путь...
Два несложных перехода, к вечеру покинули Утольскую гряду, вышли на равнину и дальше - к границе.
- Руртус, я хочу остаться с вами, - девушка ехала рядом, повернула к нему голову, волосы развевались, но глаза смотрят неотрывно на него. Почему на него? Ведь есть Набрус, предводитель, и Лора это понимает.
- Понравились ночные красавицы? - усмехнулся принц. Он лишь бросил на нее взгляд и снова смотрел вперед. - Хочешь еще пообщаться с ними?
- У меня есть пример общения с ними, когда рядом вы, и есть пример, когда вас не было. Только вы можете... И теперь для меня дело жизни - быть с вами, когда убьете последнюю тварь. А лучше - самой!
Она все ехала рядом, испытывая настойчивым взглядом.
- Ты не такой, как остальные.
- Это к делу не относится.
- Да, но...
- Оставаться с нами - большой риск. К нашей цели... В общем, мы найдем для тебя место, где будешь в безопасности.
- Из-за того, что я девушка. - Она не спросила, констатировала. Сама же, как могла, расправила плечи, раздула грудь, лицо посуровей. - Я сильная! Видел, как отрубила твари ногу?
- Видел. А она тебе голову. Почти. Вот бы обменялись любезностями. А еще видел, как до полудня не могла отойти от вида крови. Тебя Набрус из ложки кормил.
- Но отошла же! Да, столько крови не видела. Но я не боюсь. Сама умру, только бы и этих тварей не было! Мне уже... - и захлебнулась в обиде на судьбу, отвернулась.
Рурт посмотрел на нее - девушка сильная, красивая, и хорошая, наверно, жаль ее, не сложилось, да так трагично, но молодая и красивая, еще все впереди. С новой силой заныла раненая щека, он увел от нее взгляд и опять смотрел над ушами своего коня. Лоре в отряде не быть.
- Мы найдем для тебя безопасное место, - сказал твердо и громко. Хотел ударить коня и уйти вперед, сдержался, но лицо как булыжник, всем видом показывал, что упрашивать дальше бессмысленно.
А она сердито вскинула голову.
- Безопасное место? А не опасно, что я осталась без мужа?! Не опасно, что потеряла детей, даже не зачав?! Не опасно, что у нас с ним была одна жизнь на двоих, а теперь осталась половина!..
- Твоя жизнь осталась твоей.
- Твое-е-ей, - передразнила она. Глаза заблестели праведным гневом, брови двинулись к переносице. - Скажи, ты можешь фехтовать без меча?!
Рурт не ответил. Вопрос и не требовал ответа.
- А обедать без еды?! - в крике продолжала она.
Хотелось уже самому прикрикнуть на нее, но Рурт сдержался. Он понимал ее боль. И она все же девушка, хоть и сильная. Пусть выплеснет, можно немного потерпеть - он мужчина, а ей станет легче.
- Я понимаю тебя. Но ты живешь, и если муж смотрит сейчас на тебя откуда-то сверху, он хочет чтобы ты жила и была счастлива!
Рурт поднял голову к белесо-голубому небу. И она поддалась, тоже посмотрела в небесную даль, словно и правда надеялась увидеть, как муж оттуда желает ей счастья. Но быстро опустила взгляд, рванула вперед, больше ничего не сказав.
Лицо Рурта оставалось булыжником, хотя уже не для кого, но внутри обожгла ледяная волна. Разве он не потерял половину жизни? Бриза... Но нет, его потеря не сравнится с трагедией Лоры. Он снова глушил воспоминания, прилежно исполняя данное себе обещание.
Перед ними ехал Набрус, и девушка теперь догнала его.
- Набрус, я хочу остаться с вами!
Набрусу не нужно делать лицо булыжником. Оно и так словно камень. Даже покачиваясь в седле, выглядит покачивающимся камнем. Посмотрел на нее, в глазах холодная сталь.
- Ты не знаешь, кто мы и куда идем.
- Я вам доверяю.
- Быстро ты.
- Доверяю тем, кто вытащил меня из клыков оборотней.
- Да, но не мы там, где оборотни, а оборотни там, где мы. Не была бы с нами - не пришлось бы вытаскивать из клыков, - выдал свою логику Набрус.
Но ни логика, ни холодный взгляд утолианку не остудили. Она дышала неровно, что-то хотела выпалить.
- Ты ищешь смерти? - спросил следопыт раньше.
- Я доверяю своим родителям, а они сказали идти с вами!
- Они не сказали идти с нами всегда.
Каменное лицо развернулось на запад. Она еще не остыла, но видела, что и здесь успеха не ждать, отпустила Набруса вперед и теперь ее лошадь шла между предводителем и Рутом. Лора не смотрела ни на одного, ни на другого, что-то себе думала, опустив голову, черные как смоль волосы закрыли большую часть лица. Может и плакала, хотя Рурт сомневался, что сейчас себе это позволит.
Позже Набрус объявил:
- Лора остается с нами.
Она победно вскинула голову, глянула на принца, у самой плечи снова расправились, глаза сияют, хотя и сдвинула брови.
- Она пойдет с нами в Суниш и останется там, - добавил предводитель.
Брови ее разошлись, но сжала губы сурово, пытаясь не выдать разочарование. Рурт посмотрел с пониманием, не победно, как перед этим смотрела она, соревноваться тут не в чем. Ему искренне жаль девушку, жаль, что жизнь обошлась с ней жестоко. Но еще больше жаль рисковать ее жизнью и дальше.
После того что Лора увидела и пережила с ними вместе, он все же счел нужным рассказать ей о прелестницах, кое-что и о следопытах. О Доме не говорил. Всего знать ей не нужно, да и если б захотел, Набрус точно не дал бы рассказать. Принц чувствовал, как предводитель ловит каждое слово, сквозь стук подков, шелест ветра.
Набрус не влезал в их разговор. И вообще не обращался ни к Рурту, ни к Лоре, но почему-то она решила сделать еще две попытки уговорить предводителя оставить ее в отряде. Первая наткнулась на непробиваемую стену, Лора вернулась к Рурту, но вскоре сделала еще заход. И в очередной раз ничего не добилась. Рурт в ее попытках выступал сторонним наблюдателем. Он не считал их неудачными, удача для нее - не быть рядом с ними.
Еще одну остановку сделали в крупном селении. Место, где сели перекусить называлось "У Бульдра". Этот Бульдр, хозяин заведения, сам мало что мог сделать для обслуживания гостей, человек-гора еле передвигался, настолько заплыл жиром, что на каждый шаг нужны титанические усилия. Он предпочитал полулежать на плетеном диванчике, на виду у публики и раздавать свистящим задыхающимся голосом указания мальчишке лет четырнадцати. Тот проворно накрыл на стол, к двум блюдам еще дымящейся запечённой рыбы и овощей подал теплые солоноватые лепешки, не удивился, когда гости отказались от вина, невозмутимо принес воды и по отдельному заказу Лоры ягодного морса.
К трапезе присоединился Маскерус, он чувствовал себя заметно лучше, чем утром. Манус и Арумус вовсе выглядели полными сил. Не скажешь, что и суток не прошло после бойни с прелестницами. Раны принца и утолианки покрывались корочкой, не так болели, видимо, помогал порошок следопытов.
Ели молча. Молчала и Лора, принц поглядывал на нее, что-то задумала - такое ощущение не покидало его. Не согласна ни с ним, ни с Набрусом, и пока притихла, но пока... Рурт осадил себя - а так ли он умеет читать людей, как ему кажется? Рурту ведь только восемнадцать, пока далеко до отца, который видит любого насквозь, и если быть честным с собой, какой у него жизненный опыт? Сидит девчонка, пьет морс ягодный вприкуску с лепешкой. Что она может задумать? Ей бы от шока отойти. Еще утром разговаривать не могла...
Когда пришли к Бульдру, здесь сидела большая компания, но вскоре разошлась. Сейчас в зале никого не было, если не считать одинокого мужчину в длинном потрепанном балахоне. Сразу ясно - пропыленный путник. Только вот не видно лица в глубоком капюшоне, еще и сидит в темном углу. Сидел, когда они пришли, сидит и сейчас и, как подметил Рурт, за все время, пока они в зале, к пище на своем столе не притронулся. Рурт то и дело поглядывал в его сторону, чаще чем на Лору, все пытался увидеть лицо в темном провале капюшона.
Когда покончили с рыбой и овощами, поднялись, оставив щедрую плату хозяину, тот засопел, кивнул. Рурт не смог удержаться, что-то внутри заставляло сделать это, и он, якобы обходя помешавший ему соседний стол, сделал крюк, прошел как можно ближе к путнику, в последней попытке заглянуть ему в лицо.
По спине пробежал холодок... Рурт осознал, что человек раскусил, видел все его попытки и пристально следил за принцем все время. Лишь второй мыслью было сомнение, вопрос, с чего он это взял, как осознал? Но ее не успел развить, не успел отвести глаза от путника, когда из темноты капюшона блеснул холодный огонь, сноп, короткий, как вспышка. Рурт моргнул, тряхнул головой, а ноги самостоятельно продолжали нести к выходу. Он и не сопротивлялся, пока соображал, что случилось. Уже на выходе оглянулся. Человек сидит, как сидел, не смотрит ему вслед, притронулся к пище. Принц глянул на следопытов, те спокойно покидали заведение, так и не обратив внимания на путника в балахоне. По крайней мере, видимого внимания. И не стал ничего у них спрашивать или рассказывать.
Они оставили последнее крупное селение в западной части Утола. Предстоял переход через седловину небольшого горного узла между Въездными хребтами, что после громады Минестора должен стать для отряда легкой прогулкой. Здесь горы крыльями расходились вправо-влево, и нужно пересечь лишь узкий участок поперек. Несложно. Если без неожиданностей.
Так и вышло.
Перед ними раскинулась Западная равнина, а Щетина осталась за спиной. Вот еще бы и все ужасы, произошедшие в горах Утола, остались позади, как страшный сон, который утром становится слабым отголоском в памяти. Основная дорога расширилась, а отряд подался в одно из ответвлений, которое, конечно же, привело в деревню. Солнце сияло довольно высоко, зависло на месте, не движется, и день бесконечен. На сегодня передвижение решили закончить, вернее решал, как и обычно один человек. Только не решал, и просто не был с ними рядом, когда валом валили на них прелестницы. И не решал, когда следопытов одного за другим умерщвляли девицы в Лансе. Рурт подумал об этом. Но в чем мог винить Набруса? Была еще битва с драконом. И Набрус тогда стоял со всеми.
Остановились на ночлег. Шестой день Похода стал самым коротким, проведенным в пути, но после ночной бойни восстановиться нужно всем, не только Рурту. Разве что Набрус... Во время ужина среди всеобщего молчания принц решился. Тем более, ели в отдельной комнате и посторонних ушей не было. Воспользовался моментом, когда вышли и Лора, и назойливая хозяйка, задал вопрос в лоб:
- Набрус, понимаю, что они будут молчать и не спросят, даже если озадачены тем же, чем я. - Он обвел взглядом следопытов. Те внешне безмятежно жевали, словно не слышат. - Но я не буду. Почему тебя не было с нами? Вся округа слышала...
Предводитель поднял на принца стальной взгляд, прожевал, проглотил кусок:
- Я пытался связаться с Домом, нападения не слышал и не видел.
И все. Набрус продолжил разбираться с фаршированными перцами. Следопыты и не останавливались. Рурт поковырялся в тарелке, но не смог найти общий язык с аппетитом, да и не стал искать. Вернулась Лора. Она первым делом бросила взгляд на предводителя. Какой-то робкий взгляд. Нет, слышать разговора не могла точно. Скорее связано с ее мыслями, как остаться в отряде. Во всяком случае, что еще можно предположить. Заняла свое место справа от Рурта, и он уже не мог высматривать в ее лице подсказки. Помучил еще немного три перца на тарелке, два раздавил в кашу, третий только вскрыл, но аромат фарша со специями, довольно приятный, так и не смог разбудить в нем желание это съесть. Отгонял от себя, отгонял, но смотря на перцы, видел изуродованные тела, отодвинул подальше тарелку, так что грюкнула о тарелку Мануса напротив, извинился. Сзади у стены лавка, полулег туда и смотрел в потолок, разметая в голове тяжкие мысли, как дворник мусор, вымещал их другими, читал про себя стихи.
Кроме того, что упорно продвигались к Дому Вспоминающих, каждый из прошедших дней ничего хорошего не приносил. Как посмотреть, для их миссии единственное, что важно - это продвижение к Дому. Доставка Рурта в обитель нумусов хоть и под непрекращающейся угрозой, но все еще не провалена, они движутся, редея, движутся, и направление верное, а следопыты изначально рассматривались как авангард, который сталкиваясь, принимая удар, будет редеть, и каждый из них готов. И вот очередной вечер, когда еще меньшее число Вспоминающих встречает его в отряде Набруса.
Следопытов осталось четверо плюс принц и девушка. Итого - шесть человек. Но утолианка не заменит опытного следопыта, поэтому дежурить стали по двое. Принц шепотом делился Манусом, с которым нес дежурство:
- Я все думаю о разговоре с Набрусом за столом. Не могу сопоставить, понять, как же вышло...
Посмотрел на следопыта. Тот замер, как сидящая статуя.
- Скажи, если можешь говорить об этом, что думаешь ты?
Следопыт, не поворачиваясь, шепнул:
- Как Набрус сказал, так и есть.
- А вопли, которые разбудили всю округу?
- Значит, был далеко - телом или духом. Недолог час, когда ты поймешь, научишься так же.
Сверхобъяснения сверхлюдей. Вот сидит один из них, в виде статуи, он, конечно, все понимает, а Рурт пока не дорос.
- Да, пойму когда-то... может быть. Но ты, человек понимающий сегодня, объясни, как это бьется с тем, что я - невероятная ценность для Крума, которую нельзя оставлять на секунду, оказался далеко от тела или духа предводителя в самый тот момент? Нет, я не за жизнь свою боюсь. Просто... да, не понимаю вас, а считал уже, начинаю понимать.
Рурт немного подумал, добавлять или нет, ведь из комнаты, которую стерегут, могли слышать их шепот, тем более предводитель следопытов, который и не такое может, но добавил, до максимума понизив громкость:
- Честно скажу, тебе доверяю больше.
- Спасибо, - теперь Манус слегка повернулся, и, подыгрывая, говорил еще тише. - Но Набрус, думает, как доставить тебя к цели, больше нас всех. Я тоже честно скажу, Руртус, не знаю, что именно делал он той ночью, каким способом связывался с Домом. Но у нас принято - каждый делает то, что должен. Следопыт служит Дому, дарующему Вспоминание, и случаев измены не подразумевается. Поэтому никто не может стоять под сомнением.
Да, Манус хоть и повернулся, но это статуя. Не телом, а твердой уверенностью в правоте и нерушимости своеобразной философии Дома. И это должно успокоить Рурта. А щемящая душу картина, опытный Набрус, который должен быть рядом со своими людьми в трудную минуту, но нет, где-то там связывается с Домом, и погибающие за Рурта следопыты... Наверно, Рурт слишком молод, чтобы уметь пользоваться интуицией, ее нужно в данном случае придушить слегка, на следопытов не распространяется, или у него просто нет интуиции, а какие-то случаи из его жизни, когда вроде была, совпадения. Наверно, если покопаться, найдет случаи, когда и молчала.
- Спасибо, Манус, развеял мои сомнения, - кивнул следопыту. А тот уже снова статуя телом, даже не дышит, во всяком случае, не видно и не слышно дыхания.
Чуть позже послышались отдаленные голоса. Где-то на улице. Быстро стихли. Даже если там прелестницы поедали новых своих "женихов", Рурт и Манус не имеют права сдвинуться с места. Пока не будет угрозы прямого нападения на отряд.
Но все вроде бы тихо. Так и сменили их Набрус и Маскерус. Перед тем как закрыть глаза в постели, принц глянул на утолианку. Свернулась калачиком под тонким одеялом и больше похожа на беззащитного ребенка, чем на одного из членов отряда. А как она выскочила на бой с прелестницами меньше суток назад, сколько храбрости и внутренней силы для девушки, чтобы вот так навстречу смерти! Вильдр вырастил девушку с мужским характером. Что же стало со стариком?.. На этом вопросе провалился в сон. О Дамине, о Бризе... Если днем с переменным успехом отгонял воспоминания, то во сне - бессилен. В этом сне ничего особенно не происходило, он счастливо прижимал ее к себе, шептал слова любви, гладил волосы... Вокруг родной Дамин, знакомые лица... И ничего особенно не происходит. Если только счастье - это ничего особенного.
Прикосновение переросло в приятное поглаживание. Очень знакомо. Сон как рукой сняло, но Рурт не пошевелился и не открыл глаз. Под одеялом обхватил рукоять, сжал сильнее. Подумал, что, если бы хотели, убили, но самое страшное, что может случиться, когда откроет глаза, это гипноз прелестницы. А там паршивая смерть, когда еще живой видишь, как тебя поедают. Но пока гипноза нет, пока закрыты глаза. Можно все рассчитать и... Уже прикидывал, как изловчиться, меч еще лежит, но почти чувствовал его вес в руке, траекторию движения. Тогда можно и глаза открыть, одновременно с ударом. Но неужели она не знает, не догадывается, почему раньше не убрала от него меч. И тут ощутил, как на ладонь, сжимающую рукоять, сверху легла теплая ладонь...
- Не спеши махать этой штукой, - посоветовал шепотом голос над ухом. - Это я - Лора.
- Как ты... - Рурт распахнул глаза, а ее палец прижал его губы к зубам, чтоб не нарушал сон товарищей. Хотя эти товарищи, да и те, что сторожат на входе, наверняка, все и так слышат своим следопытским слухом.
- Т-с-с.
Она убрала палец, и Рурт прошептал несуразицу:
- Так что же тогда?
- Ничего.
Она юркнула под простынь, прильнула горячим телом.
- Только не прогоняй.
Положила голову ему на руку, прижалась упругой горячей грудью, Рурт чувствовал, как твердеют ее соски, да и его, у него и вовсе мурашками покрылась грудь.
- Но как же Ароль? - спросил он. Они еще не целуются, да он и не собирается, но и то, что вот так лежат, обнявшись, это не может быть просто по-дружески. И то, что у него начало просыпаться между ног, это не дружок, а монстр, который сейчас образует пирамиду на простыни. Вот он пульсирует, восставая, удержать невозможно. Но и оттолкнуть Лору не может и почему-то даже прижал к себе. А она только-только потеряла мужа.
- Я любила его и люблю, - ответила она. - Но прошлой жизни больше нет. Не вернется. Я готова была умереть вчера. Да, я бросилась на этих оборотней, не для того, чтобы сражаться. Но ты спас меня. Не дал умереть. И я хочу следовать с тобой, всегда и везде.
Рурт не нашел, что ответить. Положил свободную руку себе между ног, подавляя там восстание одного, пирамиду обратил в холм.
- Я стану верной подругой. Если не захочешь, чтобы стала бóльшим... Не бросай меня в Сунише.
Она поудобнее пристроила голову на его плече, рукой обнимала могучий торс, ногу закинула на его бедра. Через минуту Рурт услышал мерное посапывание, только тогда между ног начало успокаиваться, хотя медленно, медленно... падало нестабильно...
7-й день Похода
Проснулся с первыми лучами, проверил рукоять, да, вот она под пальцами. Другая рука занемела - на плече так и посапывает утолианка.
Повернулся на бок к ней лицом. Большие глаза тут же открылись. Едва проснувшись, она уже смотрела умоляющим взглядом, напоминая о последних словах.
- Ничего не обещаю.
А она все также смотрела верным песиком
- Не обещаю, - повторил Рурт.
Глаза ее увлажнились, блестят. Привстала на локте, и красивая грудь с четко выраженными сосками и темными ареолами всколыхнулась прямо перед лицом Рурта. Взгляд невольно коснулся, объял, запечатлел это великолепие, так бы и прилип, но воля взяла верх, и быстро поднялся к ее лицу, смотрел в глаза, лишь боковым или скорее нижним зрением улавливая расплывчатые очертания и темные пятна ареолов. Тут вспыхнули щеки как у юнца, а с этим бороться почти невозможно. Понятно, что она видит его покрасневшие щеки, еще понятно, что другие в курсе этой постельной сцены, следопыты ведь, и как-то особенно неловко было с ней сейчас в постели, и в утреннем свете договариваться о чем-то. В ночи тоже было неловко, но не так, а сейчас - голову повернул, вон лежит на спине с закрытыми глазами Манус, но ведь все наверняка слышит, и те, кто на страже ни одного слова не пропустили.
У Лоры над нижними веками собралось достаточно влаги, чтобы прорвать плотину и скатиться слезой.
- Я поговорю с Набрусом, - торжественно пообещал принц.
Она кивнула и этим стряхнула влагу, по щекам пробежали две соленые дорожки.
- Я больше не буду об этом спрашивать, - пообещала она. - Ты не пожалеешь, если оставишь меня рядом, пригожусь - вот увидишь!
Рурт все выдерживал взгляд на уровне ее глаз, но эта грудь перед ним... Длинные волосы как нарочно оказались за спиной, не закрывают.
- И мы спим на разных кроватях, - добавил он.
- Хорошо, - она снова кивнула, и даже нижним взглядом он заметил, как вслед движению головы колыхнулась грудь.
Она выскользнула из-под простыни, шагнула, рукой потянулась к одежде. И Рурт теперь видел все ее тело сзади, спина немного широкая в плечах, но красивая, гладкая, волосы не такие длинные, чтобы скрыть круглые выпуклые ягодицы, ноги крепкие, но и женственные одновременно. И пока одевалась, стояла спиной, а он наблюдал, не отводя взгляда, но готовый мгновенно перевести его в сторону, когда она повернется.
Манус деликатно делал вид, что спит. Лора оделась и вышла из комнаты, лишь тогда он поднялся. Девушка за дверью сообщила Набрусу, что хочет по-маленькому. А Манус посмотрел на принца, ничего не сказав, не улыбнувшись, не нахмурившись, ни ободряя, ни осуждая, но Рурту впервые показалось, что уловил во взгляде следопыта что-то дружеское. Не следопытско-товарищеское, такое же теплое, как взгляд каменной статуи, а по-настоящему дружеское. Показалось? Уловил? Показалось?..
А Рурт подумал про Лору. От кого от кого, но от девушки из гор, он не мог ожидать, что в таких обстоятельствах залезет к нему в постель. Даже если бы это действительно помогло ей остаться в отряде.