Был второй день пути. С того самого момента, как Рурт вместе со следопытами покинул Каимский лес, путь их пролегал в горной местности.
Утольская гряда. Утол. Обширная горная система растянулась от Камеранги на востоке до отрогов Въездных хребтов на западе. Не меньше недели пройдет прежде, чем удастся оставить эти горы позади. В самом лучшем случае. К счастью, с ночлегом проблем не предвиделось, Утол, пусть и не густо, заселен.
Ввиду событий минувшей ночи и необходимости как можно скорее доставить Рурта туда, где будет в относительной безопасности, от полноценного дневного отдыха решили отказаться. Безопасность гарантирует лишь Дом Вспоминающих. А путь до него не близок.
В жестком графике Набрус нашел место короткой остановке после полудня, в тени под каменной бровью скалы перекусили вяленым мясом с серыми лепешками и водой, немного фруктов, и двинулись в новый переход, через узкую седловину между зелеными с залысинами склонами, потом спуск и подъем на плато, потом снова спуск. Лето в самом разгаре, но в горах всегда прохладнее, чем на равнинах Западной Туании, и даже теперь не очень жарко. Эта милость природы помогла в тяжелом переходе: под палящим солнцем так, почти без привалов, далеко не уйдешь. Принц знал, что и дальше путь предстоит нелегкий, настроился на дальний поход в новых для себя условиях, бок о бок с молчаливыми людьми, не знающими эмоций. Но никак не мог сосредоточиться на дороге, Набрус уже пару раз возвращал его к действительности короткими фразами, когда тропа, на которой оказались, чтобы срезать путь, полезла круто вверх, и нужно бы спешиться, и когда все уже верхом, а Рурт, опустив голову, так и ведет за повод коня. Настолько глубоко уходил в себя, что даже камней под ногами не видел, хотя и смотрел.
Внутри Рурта рассыпалась в прах юность, он становился взрослым. Ему когда-то уже казалось, что становится взрослым. Ошибался. Тогда он продолжал быть юнцом. И только сейчас становится взрослым по-настоящему, а не просто так думает. Сейчас нужно не думать над этим, а принимать, как есть. Ломать себя, ломать. Пусть и так больно.
Юность жила, горела, радовалась так недавно. И так давно. Все, отжила, отрадовалась. Хороший пример, когда в короткий промежуток времени входит так много времени. Не часто парням приходиться взрослеть за дни, за часы. А у него выбора нет. Быстро, очень быстро научиться быть взрослым, и больше, чем просто взрослым. Не горевать о потерянной любви. Не вспоминать о прежней жизни. Привыкать к новой роли. Жить настоящим не Рурта, а Руртуса. Идти к будущему не Рурта, но Руртуса. А Рурт, он - покойник, как ни пытается где-то там, в глубине, бороться, цепляться за прошлое. Покойник, слова которого уже не слова, а так, эхо. Дела которого... Да какие дела?.. В новой, другой жизни, которая обрушилась, как лавина, с драконами, оборотнями и, кто знает, чем еще в следующую минуту, Рурт захлебнулся. Вместе со своей юностью. А Руртус... Руртус должен идти дальше, оставив Рурта, обузу, которой не помочь. Только забыть. Оставить и забыть. Без эмоций. Как следопыты.
Рурт оторвался от мыслей. Впереди три спины в серых плащах, справа Набрус, тропа расширилась, и конь его идет рядом с руртовым, между стременами чуть больше локтя. Позади еще трое следопытов - два в ряд и один замыкающий. Набрус смотрит вперед, не скажешь, что сверх сосредоточен, но в то же время всяляет уверенность, что не упустит из вида малейшее подозрительное движение. В профиль лицо его с высоким крепким лбом, прямым носом с горбинкой вверху, тонкими губами и массивным подбородком кажется высеченным из камня. Морщины у глаз словно трещины в камне, красные линии вокруг век как прожилки в куске мрамора. Лица следопытов с одной стороны не похожи, но и в лице Набруса, и в других есть что-то общее, что-то ускользающее от четкого определения, но позволяющее о них сказать "вот семь следопытов". Что-то связанное со спокойствием, безмятежностью и отразившееся в чертах их лиц. Их спокойствие. Рурт хоть и принял его, но не привык к этому стойкому непоколебимому спокойствию. С детства его учили контролировать эмоции. Он знает, как это умеет делать отец. Он знает, что такое "внутри ураган, снаружи полный штиль". Но он знает, как скрыть. Следопыты знают, как не испытывать эмоций.
Он тоже станет таким. Если пройдет до конца. В тот час, когда его навестил Алеандрус, принц понимал по одному каждое слово, что произносил дядя. Слова складывались в предложения. Предложения он тоже понимал. Но общее и самое важное не вмещалось в голову, как трудно увидеть всю гору, стоя у подножья, хотя и видишь отдельные камни и неровности. Дядя говорил о Вспоминании, Вспоминающих, о скрытой силе Рурта, его даре, о Враге и спасении Крума, а может даже чего-то большего, чем Крум, о Великой Борьбе... Гора, перед которой стоял тогда Рурт. Он и сейчас стоит перед ней. Но тогда это были одни лишь эмоции. И гора была нарисованной Алеандрусом. А сейчас он получил самые серьезные доказательства, что гора есть на самом деле. И внутри что-то успокаивается, как у следопытов, хотя до них пока далеко. Душа перестает метаться, укрепляется, зарастает коростой, готовится принять самые сложные испытания, даже Испытания. Раз уж эти люди верят, что способен пресечь Вражий промысел, верят настолько, что готовы погибнуть, лишь бы он дошел до конца, значит и он, у которого теперь только один путь, не должен усомниться. Рурт снова глянул на Набруса. Камень. Разве такой отступится? И разве теперь может отступиться он, Рурт, Руртус?..
И вот уже мыслит себя взрослым. Хотя по возрасту совсем молод. Когда он улыбнется теперь? Увидит ли кто-то когда-нибудь прежний задор в его взгляде, или задор навсегда сменится холодной решимостью? А что будет, когда следопыты решат дать волю его способностям и избавят от оберега?.. Рурт тронул обруч на голове. Будто поправил. На самом деле, тронул, просто проверил. Прохладный металл. Обруч на месте, подушечки пальцев не должны обмануть. А камень? Да, и он на месте. Оберег Рурта такой же, как и прежде. Но тело, разум, душа изменились, он чувствует. Ему понятно, какими они должны быть сейчас. Также понятно, как... Рурт осмотрелся. Также понятно, как понятны элементы окружающего пейзажа.
За спиной остался Диронов хребет. Впереди очередная горная долина. Взгляд зацепился за признаки мирной человеческой деятельности по левую сторону. Жители Утола, как и в этой долине, занимаются скотоводством, имеют в распоряжении куски весьма плодородной земли, приемлемый климат. Небольшие деревеньки, порой всего в несколько дворов, живут спокойной размеренной жизнью. Можно забыть о случае в Лансе, как о кошмарном сне, глядя на местное умиротворение. Хотя края эти знавали и весьма суровые времена...
Диронов хребет, что остался за спиной, назван так в честь србийского полководца Дирона. Здесь более тысячи лет назад Дирон разбил грозную армию Южного Царства.
В то время несуществующим ныне Южным Царством правил кровожадный Шихмод. В возрасте пятнадцати лет он отравил собственного отца и занял престол. После нескольких лет правления Шихмод решил, что Южное Царство слишком мало, создал мощную армию и начал захватнические войны. Быстро пали Голия и Пулат, после недолгого сопротивления - Бутинамия. Следующей в списке должна была стать родина Рурта - Туания, лакомый кусок. И желание агрессора начинало сбываться. Туанская армия, ослабленная войнами с северными племенами, не смогла достойно противостоять южанам. С боем, но все же сдавали город за городом, отошли к самой столице. Вскоре враг был у стен Дамина и осадил город. Но внутрь так и не вошел. Никогда. Допустил роковую ошибку. Шихмод решил, что вопрос с Туанией - это вопрос лишь времени. Возьмет столицу, оставшиеся города сами упадут ему в ноги. Но осада могла растянуться на несколько месяцев, и царь не собирался торчать под стенами все это время. Посчитав, что тут хватит и половины войска, другую половину лично повел на Србию и Легию, которые также желал, да поскорее.
У южной части горного хребта, называемого тогда просто поперечным хребтом, войско тирана соединилось с частями бутинамцев, вставших под флаг Южного Царства. Предстояло еще два серьезных горных перехода, а дальше, вдоль реки Ворлы, Шихмод выходил на Большое озеро, у берегов которого ждет приз - столицы Србии и Легии. Но горное путешествие, начавшись неплохо, не закончилось так, как рассчитывал Шихмод. Отозванные с северных границ туанцы смогли договориться с Србией и Легией, объединили силы, и соединенная армия под руководством србийца Дирона встретила противника прямо здесь, у поперечного хребта. Чем и застала врасплох.
Все началось вечером, когда измотанные форсированным переходом захватчики планировали устроить ночлег на вытянутом плато. Плато обрывалось глубоким ущельем с западной стороны. С восточной - над южанами нависала громада скалистого утеса. Тот, кто поднял голову, мог увидеть верхушки деревьев на его краю. А что за краем?.. Там где могут разместиться деревья, могут разместиться и люди, воины. Шихмод поднял голову. И собственноручно зарубил старшего дозорного за то, что не проверили утес. А на гребень отправил сотню воинов. Сигнала от них тиран не дождался. Вместо его воинов на скалистом краю показались многочисленные лучники Соединенной армии, и тут же на головы захватчиков полился смертоносный дождь из стрел.
Бутинамские части, что должны были принять на себя удар србийской конницы, встретили, но не только не остановили ее, а перешли на сторону союзников. И теперь уже яростно шли в атаку на южан. С севера атаковали пешие воины Соединенной армии. Их, как и лучников, скрыл за собой гребень утеса, но дальше имелся довольно широкий пологий спуск, позволивший быстро войти в бой.
Застигнутые врасплох южане бились отважно, и ни один не сдался, даже когда их оставалось не больше сотни. Погибли все. На дне ущелья остались покоиться тысячи и тысячи тел поверженных захватчиков...
Что говорить, Диронов хребет - легендарное место, история его написана кровью тысяч воинов. Как раз на том самом плато, где разбились мечты Шихмода о завоевании мира, пересеклись маршруты: путь на запад, которым следует Рурт со следопытами, и северное направление агрессии, которое прокладывал для своей армии Шихмод много веков назад. Маршруты пересеклись. Но, отделенные от легендарных событий пропастью времени, путники не увидели той битвы, триумфа для одних и конца для других. Лишь воображение могло нарисовать картину побоища, наполнить плато воинственными криками и звоном соударяющегося металла. Воображение Рурта так и делало. Не сегодня. Вместе с отцом он не раз бывал в Сунише, столице Бутинамии, дорога туда проходила через Утольскую гряду. По более длинному маршруту, чем ведут следопыты, но непременно через Диронов хребет. Детали битвы, описанные в учебниках, Рурт помнил наизусть, любил военную историю, и уж воображение включал каждый раз, когда оказывался здесь. Но опять же, не сегодня. Про битву подумал только сейчас, когда миновали плато. Воображать ничего не стал, не до того, зато по-новому взглянул на пробелы в описаниях летописцев. Вопрос, каким образом Дирон получал информацию о движении армии южан, находящейся на расстоянии нескольких дней пути, да еще и в горах? Теперь, познакомившись со следопытами, принц догадывался, каким. Другой вопрос, мучивший Рурта после того, как он впервые услышал историю об этой войне, куда исчез Шихмод? Тело его не нашли. Не был ли он Вспоминающим?..
Принц поднял голову, все же и Диронов хребет, и плато, и ущелье со всеми своими загадками остались позади. А впереди поджидает ночь. И провести ее предстоит в крохотной деревушке из шести дворов. Да, вот все они - шесть хозяйств. Как на ладони. Кто-то вышел из ближайшего дома, остановился, завидев путников, всматривается.
Нашелся подходящий дом, пожилые хозяева с радостью приняли путников и уверили, что места хватит всем. Ужинать довелось на свежем воздухе. Беседка с длинным прямоугольным столом на двух ногах-бревнах и лавками, подбитыми соломой, посуда без причуд, простая сытная еда, в доме хозяйка готовит постели. Что еще нужно после изматывающей дороги?
Рурт ел, потому что нужно. Со вчерашнего дня не приходил вкус к пище. Но напоследок подали соленого чаю с молоком и сырными шариками, и чай вызвал ощущение комфорта, Рурт отдавал себе отчет, что временного, оглядел следопытов, потолок беседки, уронил взгляд на столешницу, там каждая трещинка, бугорок видны отчетливо, как рельеф гор. Он намеревался спросить еще чаю. Не спросил. Вспомнился вчерашний ужин у Фледы. А потом как наяву всплыла обнаженная фигура Пейринды. А потом изуродованные тела... И уже не хочется никакого соленого чаю с молоком, никаких сырных шариков. Неуклюже поставил пустую чашу - стукнул дном о столешницу, чуть не разбил. Сжал челюсти, зубы как два равных по силам отряда давят друг друга одни вверх другие вниз - никак не выявят победителя, лишь сильнее выступили скулы на загорелом лице, выдавая борьбу крепких белых бойцов. Пальцы на кружке сами собой сжались, она треснула, все же была обречена. Рурт отдернул руку так быстро, словно еще мог спасти кружку, но от нее осталось дно с торчащими вверх зазубринами и четыре осколка.
- Хорошо бы мне такого молодца, - заговорил, обращаясь к Рурту, старик-хозяин. Он пристроился здесь же за столом скраю, наблюдал за трапезой постояльцев. - Такого, как ты, сынок. Да только вид больно суров. Неужели радостей в жизни не знаешь? Живем-то все ж в мирное время. А ты будто на войне, будто короткий привал у тебя, какие бывают нечасто, чуть передохнул - и дальше на подвиги. А, сынок?..
Набрус поднял голову, посмотрел на Рурта, ожидая его реакции. Рурт ничего не сказал. Даже не повернулся к хозяину, хотя и понял, что обращаются к нему.
- Я стар. Зрю многое, - продолжал хозяин. - Но ты, сынок, мне недоступен. Али печать на тебе?.. Не пойму...
- О чем ты, хозяин? - вступил Набрус.
- О чем я?.. - словно очнулся тот. Повернул голову к старшему следопыту.
Набрус слегка улыбнулся, не так как пастуху в Лансе. Только правой стороной губ, отчего морщины у правого глаза стали глубже и длиннее, как темные ущелья.
- Одну девку мы с женой вырастили, да и только, - продолжил хозяин. - У других вон двое-трое, а то и четверо детишек народилось. У Калилы и вовсе шесть. У нас - одна Лора, больше не послал Всесоздатель. А что девке, - тяжело вздохнул, - из отцовского дома упорхнула как птаха. Перебралась к мужу в другую деревню и весь сказ...
Старик опустил голову. Следопыты молчали, чай допили, но сидели все с каменными лицами. Набрус тоже окаменел. Рурт сдвинул дно и осколки чаши в кучку, как бы немного убрал за собой.
Когда хозяин поднял голову, на глазах были слезы. Скупые. Слезы старика. Но голос не поменялся:
- Кому хозяйство передать? Вся моя жизнь... Вот остался бы какой проезжий у меня - все б ему досталось. Да кто ж захочет?..
- Внуки приедут, - Рурт посмотрел на следопытов, мол, нельзя же так, старик ведь, здесь пару добрых слов-то и нужно. Следопыты, все с такими же каменными лицами. Согласны, не согласны - не поймешь.
Старик смахнул слезы морщинистой ладонью и, покинув беседку, побрел к дому.
- Не приедут... - бросил на полпути еле слышно.
Через минуту, вышла его супруга.
- Старик мой Вильдр плакался, как не хватает сына? Вы уж его простите. И меня тоже - зря его с вами оставила. Это он поначалу бодрый такой. При знакомстве. А потом так и норовит душу вылить. У нас редко кто останавливается...
Набрус кивнул:
- Ничего.
- Не надо было оставлять его с вами, - повторялась хозяйка. - Вы уж простите, дорогие гости.
- Ничего, ничего, - заверил старший следопыт. - Мы на Вильдра не в обиде.
- Да, все хорошо, - буркнул Рурт, она даже не услышала. Простой короткий рассказ старика задел до глубины души. Рурт учит себя не думать о прежней жизни. Но сейчас не смог удержаться. Его родители тоже без сына, которому могли бы оставить "хозяйство". Правда, не дом с огородом и скотиной, а целое государство. Однажды Арт и Ливира родили кроху-Рурта. Потом растили, воспитывали, учили, вкладывали сердце и душу, чтобы он стал лучше, чем они сами. А теперь крохи у них нет. Не потому, что кроха вырос и стал мужчиной. У них больше нет Рурта...