Едва началась летная смена, на горизонте вдруг начало чернеть. Очередной разлет остановили, и более двух десятков истребителей МиГ-25 замерли у колонок на площадке централизованной заправки топливом - ЦЗТ.
Из учебного корпуса вышел командир полка с заместителем по летной подготовке. Оба стремительно направились к спарке. Вскоре кабина самолета закрылась, взревели двигатели. После пятиминутной газовки спарка двинулась по магистральной рулежной дорожке к месту старта.
Техники с тревогой наблюдали, как самолет набирает скорость, а небо при этом быстро чернеет. И вдруг в мгновение ока плотные свинцовые тучи закрыли солнце, и настали сумерки. Тут же хлынул поистине тропический ливень. За сплошной стеной дождя моментально исчезли окружавшие аэродром сопки и тайга.
Спарка, успевшая домчаться почти до середины взлетно-посадочной полосы, выбросила тормозной парашют, резко сбросила скорость и покатилась к самому концу ВПП. Аварийная команда метнулась к тягачу, загруженному домкратами и прочим оборудованием: с ЦЗТ показалось, что самолет выкатился с бетона на грунт.
Лейтенант Павел Железнов, двадцатидвухлетний высокий блондин с несколько ребяческим лицом, стоял у своего борта номер двадцать шесть под плоскостью - не успел скрыться от ливня в домике пункта управления. Тем не менее молодой техник даже через пелену дождя рассмотрел, что спарка все же развернулась и медленно покатилась по четвертой рулежной дорожке. "Вот это асы!" - с уважением подумал Железнов о летчиках.
Под проливным дождем тягачи потом долго растаскивали истребители по стоянкам. Наконец, техники второй эскадрильи построились около домика. Однако за мгновение до долгожданной команды на посадку в тягач из двери выскочил солдат - дежурный по стоянке подразделения - и позвал инженера эскадрильи к телефону.
Оказалось, поступила вводная: борт двадцать шесть срочно готовить на боевое дежурство.
*
Примерно через час Железнов расположился на койке в домике дежурного звена. Второй техник пока безмятежно спал. Оба летчика по очереди заглянули в каптерку. Поприветствовали Железнова, подмигнули и немного посмеялись. Тот насупился и со вздохом поднялся с койки.
Заглянул в комнату отдыха солдат боевого расчета - там все спали, пока погода нелетная. С полгода назад один из бойцов самовольно взял временно снятый с самолета серебряно-цинковый аккумулятор, подключил к нему лампочку и всю ночь читал под одеялом. Лишь при установке в специальный отсек самолета обнаружилось, что аккумулятор глубоко разряжен. Железнов схватился за голову: его припугнули, что на старшего техника БД повесят стоимость испорченного прибора, сопоставимую с ценой "Жигулей". Впрочем, тогда все обошлось - аккумулятор удалось восстановить.
Через два месяца, вновь при дежурстве Железнова, солдат, охранявший звено, случайно задел штык-ножом автомата тепловую головку самонаведения ракеты: на момент проверки защитный красный колпак с нее был снят. Дорогущий специально выращенный кристалл был выведен из строя без возможности восстановления. Железнов тогда отделался выговором за слабый контроль, а из солдатской зарплаты вычли сто рублей, растянув их на несколько месяцев.
Еще одно происшествие - двухмесячной давности - Железнов вспоминал с особым содроганием. Подготовка дежурной пары истребителей тогда прошла гладко - без сучка без задоринки. У символического пограничного столба под флагом ВВС начался обязательный ежевечерний ритуал.
После чтения боевого расчета на дежурство последовали команда "смирно!" и приказ заступить на охрану воздушных рубежей СССР. Строй замер в ожидании гимна, но вдруг из репродуктора грянула залихватская песня: "Кому это надо? Никому не надо! Кому это нужно? Никому не нужно!"
А на боевое дежурство как раз заступал начальник политотдела! Подполковник Богатиков побагровел, как свекла, дал команду "разойдись", после чего зловеще поинтересовался:
- Кто старший техник?
Смертельно побледневший Железнов на ватных ногах робко приблизился к здоровяку-подполковнику и представился.
- Вы понимаете, что натворили? - орал на техника старший офицер. - Сегодня произошла профанация святая святых - боевого дежурства! Вспомните, как прогрессивный певец Дин Рид постирал заокеанский флаг от символической крови. А вы не постирали флаг ВВС, вы его втоптали в грязь. Вы надругались над гимном. Наверное, особисту надо поинтересоваться вами всерьез!
Особист вскоре действительно прибыл. Выяснилось, что кассету с застольными песнями привезли, чтобы послушать во время отдыха. Рядовой Кутлахметов увидел ее на тумбочке в спальном помещении и отнес в импровизированную радиорубку. Кассета с гимном осталась на обычном месте, куда боец даже не заглянул. Солдату и в голову не пришло, что кассеты разные. Так что Кутлахметов сразу отправился на гауптвахту, а Железнова пообещали лишить единовременного денежного вознаграждения по итогам года.
Неприятные воспоминания о нелепых казусах на боевом дежурстве долго не давали Железнову заснуть. Так и стоял в ушах ехидный смешок пилотов... Зато утром ни свет ни заря зазвучал привычный сигнал, и весь расчет устремился готовить истребитель к вылету - погода наладилась.
Вернувшись через час с четвертью, летчик вкратце рассказал Железнову, как сопровождал вдоль границы заокеанский стратегический разведчик. Затем принес из домика канистру.
На охлаждение прицела, как всегда, ушло гораздо меньше "драгоценной" жидкости, чем предусматривалось техническими условиями. К тому же опытный летчик умел экономить дополнительно. "Добычу" в десять литров техник, как обычно, разделил пополам - себе и пилоту.
Затем подошел спиртозаправщик. За рулем машины вместо солдата оказался сам начальник службы ГСМ ОБАТО - отдельного батальона аэродромно-технического обеспечения старший лейтенант Лазарев.
- Паша, дело на сто тыщ... - заговорщически прошептал он Железнову.
После кратких переговоров в бак для охлаждения прицела вместо израсходованных десяти литров залили восемь. Два литра были выданы на неотложные нужды Лазарева - из-за временных трудностей с отчетностью на складе ГСМ.
*
После обеда борт двадцать шесть совершил еще один подъем из дежурных сил. Железнов сразу же привел в порядок отчетность по спирту. Затем на сопровождение заокеанского разведчика летал самолет с первой эскадрильи.
Не успел истребитель приземлиться, как появился тридцатилетний крепыш - Кошкин, начальник группы радиолокационого оборудования. Он таинственно пошептался с техником самолета и набрал десятилитровую канистру спирта.
Железнов сразу понял, что Кошкин готовился к командировке. Два истребителя и борт технического сопровождения должны были сегодня начать непростой путь в Насосную под Баку.
Транспортный борт ожидался через час-другой. Посадка - на площадке прилетающих самолетов, неподалеку от дежурных сил. Так что сборная группа специалистов, готовившаяся к командировке, пока ожидала в дежурном звене. Почти все успели отметить подготовку к отлету. Лица техников раскраснелись, глаза горели, голоса громко раздавались по всему домику.
В комнату отдыха вошел только что приземлившийся летчик - старший лейтенант Окрошкин. Пилот хмуро глянул на веселую компанию и поманил Кошкина в коридор.
- Ты почему все десять литров у техника самолета забрал? Где моя половина?
- Петька, брось ты мелочиться! В командировку же летим, там каждая капля на счету. А ты здесь еще наберешь себе хоть завтра, а может и сегодня.
- Я вам, товарищ старший лейтенант, не Петька, а старший летчик капитан Окрошкин. Командировка - это ваша проблема. Нужно было готовиться заранее. Мои пять литров отдайте.
- Заранее! Только утром сказали на построении, еле собраться успели. Петр, ты человек или нет? Нам же месяца два через весь Союз и обратно пилить.
- А кто сказал, что вы летите пьянствовать, а не работать? Давайте пять литров - и дело с концом.
- Да подавись ты, писюн газированный! Забирай всю канистру! - взорвался Кошкин. - Видите ли, он старший летчик, белая кость! А мы, значит, технический скот!
- Ничего такого я не говорил, - спокойно парировал пилот. - Вы еще не успели улететь, а уже под градусом. Нервничаете, выдумываете что-то. Боюсь представить, что у вас в полете начнется после команды: "Колеса убрал - наливай!" Всю канистру мне не надо, только половину.
Окрошкин перелил в свою емкость пять литров и молча ушел.
- Далеко пойдет парень! - сделал вывод Железнов.
Перебранку летчика с техником отлично слышали в комнате отдыха и еще долго склоняли по всем статьям двадцатипятилетнего, но такого неуступчивого Окрошкина.
*
- Отстань, Слава! - вяло отмахивался Железнов от Арбузова. - После вылета потолкуем, супостаты все равно спокойно жить не дадут. Тебе что, на стоянке самолетов мало?
- Ты в своих ДСах за неделю совсем от жизни отстал, - не унимался Арбузов. - Позавчера представили нового командира полка - полковника Фирсова.
- Да в курсе я...
- Он поставил задачу провести ревизию спирта и "массандры" во всех эскадрильях. Никто не берет и не наливает, пока не уляжется эта канитель. А про ДСы Фирсов ничего не говорил. Самолет слетает, ты сразу спиртовую бухгалтерию в порядок приведешь. Паша, будь человеком! Я без стакана спирта жрать не могу, с горшка потом весь день не встану! А дома ни капли!
- Слава, сам виноват. Не надо было микрофлору свою спаивать. А то одни мутанты в тебе остались. Нормальные кишечные палочки вымерли... Да тебе сколько ни наливай, у тебя никогда нет! Не собираюсь я из-за тебя искать на задницу приключения!
Железнов с неприязнью посмотрел на испитое рыхлое лицо двадцатипятилетнего Арбузова. За весьма короткий срок службы на "летающих гастрономах" тот выглядел лет на десять старше и трижды представал перед судом чести. "Дослужился" уже до младшего лейтенанта. Правда, погоны носил все равно лейтенантские и получал выговоры на каждом строевом смотре. С истребителя Арбузова тоже сняли и перевели в группу самолета и двигателя - СиД.
Весьма кстати препирательства прервал подошедший дневальный:
- Товарищ лейтенант, вас к телефону.
Железнову звонила жена и просила принести спирта: сынишка заболел, температура, и врач рекомендовал растирать тело.
- Люда, у меня же стоит трехлитровая банка в кладовке!
- Да я утром у бича ее обменяла на два мешка картошки, а Мишка потом сразу затемпературил.
- Ты еще с какими-то бичами связываешься! Ладно, привезу.
Железнов положил трубку и угрюмо сказал не отходившему от него ни на шаг Арбузову:
- Повезло тебе, Слава. Давай канистру - маленькую. Больше двух литров не налью.
Арбузов даже подпрыгнул от радости.
Через несколько минут Железнов направился с сумкой к самолету. Огляделся - вокруг спокойно, никаких лишних глаз. Техник отвинтил пробку, запустил в бак шланг, засосал из него воздух и направил струю в канистру. Набрав три литра, Железнов, чертыхнувшись, вспомнил, что канистра Арбузова осталась на кровати.
- Ничего не трогай, у меня пробка не закрыта! - крикнул Железнов солдату, охранявшему самолеты, и побежал в домик.
Канистра уже куда-то делась, и минут пять ушло на поиски и разборки. Оказалось, пошутил другой техник. Он уже собирался передать Железнову емкость, как вдруг в домике раздался пронзительный звон.
Техники помчались готовить самолеты к вылету. Через несколько минут сразу два истребителя порулили на старт. Железнов наблюдал, как его двадцать шестой разгоняется на взлетной полосе и вдруг с ужасом нащупал в кармане позабытую в суматохе пробку от спиртового бака. Побледневший лейтенант со стоном опустился на траву и закрыл лицо руками. Предпринимать что-то было уже поздно.
*
Железнов сидел в клубе офицеров в первом ряду и ожидал своей очереди. Первым перед судом чести предстал Арбузов. Он уже в четвертый раз стоял на сцене и чувствовал себя очень уверенно.
- Полюбуйтесь на эту пародию на офицера! - гремел полковник Фирсов. - Я еще почти никого не запомнил в полку, а фамилия Арбузов мне сразу в память врезалась. Успел дважды в строй опоздать, на строевом смотре щеголяет в погонах лейтенанта. Самозванец! А затем не заступает в наряд дежурным по штабу! Оказалось, лежит дома - пьяный в стельку!
Прения не заняли много времени. Суды чести с Арбузовым всем уже смертельно надоели, так что решение ходатайствовать об увольнении его из вооруженных сил все проголосовали дружно и быстро.
Следующим вышел на сцену Железнов и съежился под десятками пристальных взглядов.
- Вот, пожалуйста, лейтенант Железнов, - продолжил командир полка. - Сегодня начальник строевого отдела направил документы в округ. Всем, кто прибыл в позапрошлом году, будет присвоено звание старшего лейтенанта. Но данного офицера это уже не касается. До такого даже Арбузов не мог додуматься! Сливает нагло спирт, еще и говорит солдату, что бак не закрыт. Сам идет за другой канистрой - ему мало. Солдат - он тоже не дурак, быстро набрал себе трехлитровую банку. Потом нашли ее в траве с отпечатками его пальцев. А тут команда на взлет. На самолете при разгоне заливает спиртом лобовое стекло, вылет с боевого дежурства сорван. Хорошо еще, что успел летчик затормозить в пределах полосы.
- Случай вопиющий! - подхватил начальник политотдела. - У лейтенанта Железнова нет никакого контроля на боевом дежурстве. Солдаты то аккумулятор разряжают, то штык-ножом ракету разбивают. А чего стоит тот мерзкий случай, когда на ритуале вместо гимна какие-то запели частушки-хохотушки. И это о боевом дежурстве! В былые времена, товарищ лейтенант, вам бы и случая с аккумулятором за глаза хватило. Уже бы не стояли вы среди нас. Возможно, лейтенант Железнов вовсе не так прост, как кажется. Все его действия прямо льют воду на мельницу международного империализма. Данный офицер стал прямым пособником заокеанских агрессоров, которые опутали нашу страну паутиной военных баз. Наверняка империалисты рассчитывают на пятую колонну в лице таких вот железновых. Однако мы не должны дать им ни малейшего шанса торжествовать. Таким офицерам не место в армии!
Итог жарким прениям, затянувшимся на целый час, подвел командир полка:
- Думается, сегодняшний суд чести - хороший урок для лейтенанта Железнова. Налицо полное разгильдяйство и возмутительная халатность, но никак не преступный умысел, иначе с Железновым разговаривали бы в другом месте. А чтобы он крепко запомнил этот случай, ходить ему в лейтенантах, пока я здесь командир полка. От самолета он уже отстранен, переведен в группу СиД.
Железнов охрипшим от волнения голосом пообещал исправиться и попросил оставить его в армии. Через десять минут суд принял формальное решение ходатайствовать о снижении лейтенанта Железнова в должности, и молодой офицер с облегчением перевел дух.
*
Следующие два года вместили немало. Железнов и на бесчисленных полетах, и на учениях, и на поисках разбившегося самолета в тайге старался не ударить в грязь лицом. В праздничных приказах по полку его фамилия стала появляться среди тех, кому объявлялась благодарность.
Увы, на погонах по-прежнему оставалось лишь по две звезды... Однажды после построения Железнов не пошел в автопарк - запас времени до отъезда на аэродром еще оставался. Направился к штабу. Дождался, когда туда подошел командир полка. Тот улыбался, и техник увидел в этом хороший знак.
- Лейтенант Железнов. Товарищ полковник, я уже два года лишних проходил лейтенантом. После того досадного случая на БД никаких взысканий не имел, только благодарности. Разрешите ходатайствовать о присвоении мне звания старшего лейтенанта!
Полковник Фирсов нахмурился и строго посмотрел на Железнова. Жестко отрезал:
- Забудьте об этом, товарищ лейтенант!
Железнов со вздохом развернулся и зашагал в сторону автопарка на отъезд. Вскоре молодого офицера догнал Арбузов и поинтересовался:
- Что, Паша, послал тебя товарищ полковник? Смотрю, на тебе лица нет.
- Да пусть мои звездочки себе в задницу засунет! - со злостью ответил Железнов. - Аукнется ему такая принципиальность!
- Ничего, Паша, придет еще твой час, - со вздохом заметил Арбузов. - А мой уже не наступит. Со строевого отдела иду. Объявили: увольняют из армии.
- Неужели? - изумился Железнов. - Вроде бы, сколько всяких судов чести было, сколько ходатайствовали выгнать кого-нибудь из армии - только никого еще не уволили...
- Все, Паша, больше не будут нянчится с нашим братом-алкашом, - хмыкнул Арбузов. - Эпоха воспитательных мероприятий закончилась - так мне начстрой сказал. После горбачевского указа, оказывается, выпустили секретный приказ Министерства обороны, номер ноль сто пятьдесят, от первого июня. Теперь за пьянку сразу на дембель. А я, сам знаешь, опять провис.
Железнову стоило больших трудов не рассмеяться, едва вспомнил про очередное "приключение" Арбузова.
Недавно инженер эскадрильи послал того с поручением в технико-эксплуатационную часть - ТЭЧ. Туда только что притянули на регламентные работы самолет с третьей эскадрильи. Опытные техники знали: хоть перед ТЭЧ с истребителя сливают все жидкости, все равно по трубам можно что-то наскрести. Продували систему сжатым воздухом и нацедили кружку горячей спирто-водной смеси - "массандры". Поставили остывать. Арбузов, увидевший любимое зелье, смотрел на кружку голодными глазами. Ему сказали: "Ладно, пей, раз трубы горят". Думали, откажется. Однако Арбузов преспокойно выпил все до дна и поинтересовался: "А холодненькой у вас нету?"
Однако все уже отправились на обед - рассаживались в закрытом фургоне тягача. Водитель куда-то отлучился, начальник ТЭЧ еще не подошел. Захмелевший Арбузов не мудрствуя лукаво сел в кабину и сам повел тягач в гарнизон - о возвращении в эскадрилью сразу забыл. По пути техника окончательно развезло. В поселке автомобиль врезался в опору ЛЭП и сбил ее. Несколько человек в фургоне набили шишки. Позже Арбузов откупился от энергетиков за порчу столба - поставил им десять литров. Однако полковое командование инцидент, разумеется, без внимания не оставило.
Упоминание злополучным Арбузовым начальника строевого отдела подтолкнуло Железнова к новой идее...
*
- Знаешь, Витек, какой японский псевдоним Горбачева? - спрашивал Железнов у соседа по столу. - Пейсоки Сука-сам! А по-нашему - минеральный секретарь ЦК КПСС!
Начальник строевого отдела майор Воробьев громко захохотал.
- Молодец, Паша! Где ты такой классный анекдот услышал? И вправду - напрасно нашего человека хотят отучить пить. Не выйдет! Я на днях пива в магазине купил три литра. А крышку плохую взял, чуть протекло в сумку. На улице отпил глоток, чтобы больше не выплескивалось. Тут как тут менты - распитие спиртных напитков в общественном месте. Хорошо, что удостоверение личности при себе было, отстали. А гражданского бы сразу загребли. Да мне хоть тысячу постановлений принимай, я все равно на новый год выпью шампанского, а потом водочки. Хорошо сидим!
Действительно, стол ломился от яств. Люда постаралась на совесть и ушла с Мишкой к подруге, чтобы не мешать серьезному мужскому разговору под водку и коньяк - техническим спиртом за столом даже не пахло. Приятели изрядно захмелели и вели бесконечные беседы на самые животрепещущие темы.
- Между прочим, - многозначительно сообщил Воробьев, - начали мести по-крупному. В дивизии, знаешь, наверное, инженера по СиД на шесть лет посадили - за спирт. Направо и налево гнал. Из Москвы борта садились, бочками грузили. Начали копать - до таких генералов и маршалов дошли - о-го-го! Вот только на той же заднице и сели. Те генералы, что в ноль стопятидесятый приказ попали - мелочь, верхушка айсберга. Просто у кого-то появился хороший повод от них избавиться. А вот всех настоящих черта с два сковырнешь! Ты, кстати, Паша, слышал, как жены авиаторов к Микояну ходили, главному конструктору?
- Нет.
- Мне недавно рассказали - знающие люди. Это еще в середине семидесятых было. МиГ-25 только осваивали. Понятное дело, народ во всех полках начал пить по-черному. Вот бабы и поехали в Москву с челобитной. Говорят Микояну, что надо спирт на самолете на что-то другое заменить. Микоян им в ответ: "Лучше охладителя, чем этиловый спирт, в природе не существует. Но, если Родина прикажет, самолеты коньяком заправлять будем".
- Ничего себе! - изумился Железнов.
- Так точно! Но я с мысли сбился... В общем, знай: всякую шушеру сейчас начнут выпихивать под зад коленкой! Арбузов - только первая ласточка. Мне Фирсов дал команду "на старт!" по штатным залетчикам...
- Это по списку, что у дежурного по полку висит? - уточнил Железнов.
- Так точно. Теперь им не только оружие выдавать запрещено. При первом случае пьянства - сразу на увольнение. Вот тебе и Пейсоки Сука-сам!
- Да... - неопределенно протянул Железнов. - От залетчиков избавятся, может, нормальных офицеров продвигать начнут. Обидно, Витя! Уже два года переходил в лейтенантах... С кем приехал - двое уже капитаны в ТЭЧ. Начстроя из помощника сделали старшим помощником начальника штаба, ты тут же майора получил. Сколько же мне за ту глупость расплачиваться! Можешь что-нибудь придумать? К примеру, пока Фирсов в отпуске будет, пошлешь документы на старлея втихаря... А я в долгу не останусь!
- Эх, Паша! Он же тогда на суде чести во всеуслышание объявил - пока он в полку, ходить тебе в лейтенантах. Ничего не забывает. У него книжечка небольшая, про каждого там что-то есть. Даже опоздание в строй фиксирует.
- Как пан Шик из "Трембиты"... - невесело заметил Железнов.
- Так точно! Случайно подглядел, когда он ее листал. Про Арбуза там целый роман. А я не успел майора получить, слегка провис: проспал, на службу на час опоздал. Фирсов мне говорит: "Смотри у меня! В следующий раз я тебе так по новенькой большой звезде ударю, снова на четыре маленьких рассыплется!" На фига мне рисковать! Будешь ты ходить вечно лейтенантом, разве что подвиг совершишь. Посмотри, как мужики рубиться умеют. К примеру, Окрошкин. Не успел приехать - командир звена. Осмотрелся - зам комэски. За Васюкова на полтора месяца остался - алкашей в первой эскадре крепко прижал. А тут у вас Желтков на повышение ушел. Конечно же, Фирсов вам Окрошкина командиром эскадрильи поставил. Чувствовать надо политический момент. Анекдоты про минерального секретаря за столом хорошо рассказывать, а в жизни по-другому нужно. Или вот Тимаков с вашей эскадрильи. С ним пару недель назад был прикол. Леха уже пятнадцать лет тут служит, считай, даже Ленина здесь видел. Заменяться не хочет. Все рапорта писал, болезнью тещи прикрывался - он на местной женат. Вот три срока дальневосточных уже и отслужил. Но крайний рапорт Фирсов Лехе не подписал. Приезжает к Лехе сменщик, сидит в нашей общаге. Леха приносит три литра спирта, закуску, начинают обмывать приезд. А тот на СУ-15 служил. Спирта столько никогда не видел. Накинулся, как с голодного края. А Леха знай в сортир бегает. Пальцы в рот - и опять трезвый. Потом лавровый лист пожевал, подходит к Окрошкину, дескать, меня на замену отправляете, я тут пятнадцать лет верой-правдой, а сменщик не успел приехать - уже пьяный в стельку лежит в общаге, дела даже принять не может. Окрошкин не поленился сам сходить, посмотреть. Накатал Фирсову рапорт, сменщика назад отправили - за свой счет, а Леха еще на год остался. Только ты молчи - об этом никто знать не должен. В общем, парни дело туго знают. Вы Окрошкина в Окрыскина перекрестили, а он еще и Фирсова через несколько лет подсидит, если не заменится до того времени. Вот так! Держи нос по ветру, тогда не пропадешь. Тут я тебе и пригожусь.
Железнов вновь тяжело вздохнул. Не такого результата ожидал он от задушевной беседы, которая обошлась чуть ли не в половину месячного денежного содержания. Но даже такое расплывчатое и мало к чему обязывающее обещание все же было лучше, чем ничего. Да и сам разговор помог лейтенанту взглянуть на некоторые вещи с другой стороны. Здесь было о чем подумать.
С тех пор, когда Люда опять начинала пилить: "Вон, другие уже капитаны, а ты...", Железнов только отмахивался и не спорил. Думал. Наклевывалась в голове интересная комбинация. Вот только стоит ли такое затевать? А что? Другим, значит, можно, а ему нельзя?
*
- Ну сколько уже можно за нас пить? - заплетающимся языком еле выговорил Арбузов. - Все нормально! Я говорю - нормальные все мужики. Вот давайте выпьем за Пашу Железнова! Парень из-за меня пострадал. Хотел мне налить, чтоб я здоровье поправил. И вот теперь так лейтенантом и ходит. За что? Ладно, я - алкаш со стажем, уволили меня - ну и ладно! Давайте! За вас, остающихся!
Выпив очередные полстакана, Арбузов упал и захрапел. Его положили в углу гаража на чехлы, другим чехлом прикрыли и оставили в покое. Вся вторая эскадрилья собралась здесь, чтобы проводить Арбузова на "дембель", а Терещенко из группы авиационного вооружения на новое место службы - приехал сменщик. Техники пришли почти все, а летчиков было лишь несколько человек. Официально всякие застолья теперь запрещались, но это не помешало сослуживцам собраться в гараже. Инженер эскадрильи из осторожности приглашение отклонил и велел особо не шуметь и не привлекать внимание.
- Вот раньше на "зеленку" ходили! - ностальгически вздыхали старожилы. - На зеленую природу да к зеленому змию! Красота! А теперь по гаражам прячемся - раньше только в дождь так делали. И вообще - уже десять рублей бутылка водки. Нам-то ладно с "массандрой" и спиртом, а другим людям каково? Мы уж вволю попили, а детей жалко: подрастут, что пить будут?
- Помните стишок, когда по шесть рублей водку сделали? - вставил свое слово Железнов. - "Если будет водка восемь, все равно мы пить не бросим. Передайте Ильичу - нам и десять по плечу. Ну, а если будет больше, будем делать так, как в Польше!"
- Кстати, о Польше! Говорят, у нас какая-то своя "Солидарность" появилась.
- Да не "Солидарность", а "Память". Что-то антисемитское, кажется.
- Дожили! Вот вам и перестройка с гласностью!
- Мужики, слушайте анекдот. Эскадрилья пьянствует, комэска посылает замполита с проверкой и спрашивает: "О чем офицеры разговаривают?". - "О женщинах". - "Все нормально, пусть пьют". Через час посылает, интересуется: "О чем теперь разговаривают?" - "О женщинах". - "Нормально". Еще через час посылает: "О чем теперь треплются?" - "О политике и об армии". - "Все, напились, пора разгонять". Вот и вы так же. Что, уже пьяные, о политике болтать? Ну их всех к черту! Мы же сегодня Славку с Андрюхой провожаем! За них!
Терещенко хитро улыбался. Его сменщик, старший лейтенант Чумаков, за несколько дней успел освоиться в новом коллективе и принялся рассказывать поучительную историю о случае в Насосной, о котором как-то зачитывали телеграмму на построении. Теперь предстояло услышать байку практически из первых уст.
- Я тогда дежурным по стоянки части заступал, - рассказывал Чумаков. - А дежурный по части с помощником, смотрю, шесть "огнетушителей" азербайджанского "Агдама" с собой набрали. Спрашиваю: "Мужики, вам не до фига будет? Наряд все-таки!" А они только руками машут. Воскресенье было, в штабе никого. Потом они с начальником первого караула по пьяни о чем-то заспорили, переругались. Тот под окошечком дежурного сел и давай туда стрелять. Дежурный по части - в ответ палит. Обе обоймы каждый расстрелял. Ни разу никто не попал, но бойцы со знамени убежали. Утром обоих на губу. Командир полка на построении говорит: "Хорошо, что все так обошлось, но все-таки - сколько стреляли и ни разу не попали! Снайперы хреновы! Сегодня всем на стрельбище!".
Разговоры понемногу затихли: душа требовала музыки. И вот уже импровизированный эскадрильский хор одну за другой распевал народные и авиационные песни. "Гимн техников" исполнили даже дважды:
Уносится в небо машина,
И в яростном реве турбин
Мне слышится снова и снова
О нашей профессии гимн.
Ах, как хочется в небо, разбежавшись, ворваться!
Ах, как хочется слышать: "Внимание, взлет!".
Только надо кому-то на земле оставаться,
Чтоб отправить машину в полет!..
Когда наступила тишина, вдруг послышалось всхлипывание: это проснулся среди чехлов Арбузов и растрогался. Подняться он не смог, ему принесли в угол стакан. Виновник торжества лихо выпил и снова затих.
Все давно изрядно захмелели, и никто не обращал внимания, что Железнов подносит стопку к губам, скрывая ее в ладони, а потом незаметно выливает на пол. Железнов выпил лишь первые три, да и то давно сбегал за гараж и очистил желудок, сунув пальцы в горло. Потом прополоскал рот принесенным с собой растительным маслом и пожевал по очереди щепотку чая и два лавровых листа.
К Железнову подсел Терещенко.
- Паша, когда Арбуз за тебя тост предлагал, я не пил, ты заметил? А знаешь почему?
- Догадываюсь.
- На фига это надо - своих закладывать. Снял бы на своем техпосту тот красный колпак с учебной ракеты и дело с концом. Отдал бы мне, я бы пузырь выставил, посидели, поговорили - и нормально. Зачем надо было на ПУ ИАС докладывать?
- Сколько можно говорить! Самолет был не наш, я не знал, что ты вместо Сергеева и первую эскадрилью обслуживаешь.
- Не знал! А ты забыл народную мудрость: год замены - ни капли пота! А я наоборот на две эскадрильи с двумя бойцами разрываюсь, с "курятника" перед самым разлетом ЦУ дают на два самолета ракеты подвесить. Вот проклятый защитный колпак и не успел снять. Я потом написал в объяснительной, что подвеску осуществляли сокращенным расчетом, так сразу отстали. Сами правила нарушили: все в нарядах, некому обслуживать. Ладно, дело прошлое, зла не будем держать. Теперь давай выпьем.
Терещенко, обычно тихий и молчаливый, сегодня был необыкновенно болтлив, поскольку сильно опьянел. Он не разглядел, что Железнов в очередной раз виртуозно вылил стопку на пол. Оба вновь присоединились к хору. Веселье било ключом, и никто не заметил, как Железнов тихо вышел из гаража.
На улице темнело, быстро надвигались сумерки. Сердце техника бешено колотилось. Он вошел в один из домов офицерского состава, поднялся на второй этаж и долго топтался под дверью. Наконец, неуверенно протянул руку к звонку...
Палец все же замер в миллиметре от кнопки. Железнов резко развернулся и побежал вниз по лестнице, едва не сбив незнакомую молодую женщину. У двери в подъезд он остановился, собрался с духом, повернулся, вновь поднялся и теперь уже без колебаний позвонил в дверь. Открыл сам Окрошкин.
- Разрешите, товарищ майор?
- Что вам, товарищ лейтенант?
- Понимаете, завтра полеты в первую смену, а вся эскадрилья в гараже празднует. Терещенко и Арбузова провожают. Многие летчики тоже там. Куда это годится? Я из-за своей глупости, которую уже сто раз искупил, сколько лет лейтенантом хожу, а им все до лампочки - полеты или нет.
Окрошкин с интересом посмотрел на техника.
- Интересно, пришли бы вы ко мне, если бы на погонах было три звездочки? Ладно, я поговорю о вас с Фирсовым. Возвращайтесь в гараж. Оставайтесь вместе со всеми, продолжайте веселиться и ничему не удивляйтесь. Очень интересно было с вами поближе познакомиться.
*
Чеканя шаг, Железнов возвращался в строй, сжимая в руке заветные погоны старшего лейтенанта, только что полученные от Фирсова. После построения сослуживцы принялись поздравлять техника:
- Ну, Паша, дождался! Молодец!
- Сколько же лет они тебя мурыжили!
- Давай пять!
- Ты пока еще лейтенант. Вот обмоем - другое дело.
Железнову было немного не по себе. Еще не изгладилось из памяти, как два месяца назад в самый разгар веселья нагрянул патруль. Никого не выпускали из гаража, пока не прибыли командир эскадрильи и начальник политотдела. Самых пьяных отправили на гауптвахту, а Арбузова отвезли в вытрезвитель: теперь это был гражданский человек.
Примерно половину гуляк отправили по домам и больше не трогали - как характеризовавшихся по службе положительно. Припугнули, правда, что это для них "последнее китайское предупреждение". В числе счастливчиков оказался и Железнов - за прошедшие два года тот не имел ни одного нарушения дисциплины, только поощрения. Некоторым объявили выговор, других лишили части "тринадцатой зарплаты" - с формулировкой "за бытовое пьянство". Всех летчиков, оказавшихся в гараже, на неделю отстранили от полетов.
По иронии судьбы среди, наиболее перегрузившихся спиртным оказался старший лейтенант Граблин, техник борта номер двадцать шесть. Состоялась должностная рокировка: штрафника отправили в группу СиД, а Железнов вновь принял прежний самолет. Теперь новоиспеченный старший лейтенант прикидывал, как бы поделикатнее ускользнуть от "обмывки". Ничего пока не приходило в голову. Железнов решил потянуть резину: дескать, пусть шум уляжется, а дальше видно будет.
*
В тот же день вечером Граблин выпивал на кухне с соседом - старшим лейтенантом Лазаревым из ОБАТО - и жаловался на жизнь.
- Вот ведь судьба-злодейка! Техником самолета был - спирта с "массандрой" хоть задницей пей. Теперь вот побираться приходится! Налили - и то праздник. Надо же, как все повернулось! Сидели, культурно отдыхали - в воскресенье! Раньше бы и слова никто не сказал, если нормально на построение придешь. А тут патруль нагрянул в гараж - и началось! Дурдом какой-то.
На кухню заглянула Надя, жена Лазарева, и, услышав последнюю фразу, заинтересовалась:
- Когда это патруль в гараж нагрянул?
- Да уж месяца два назад.
- А ты все не успокоишься, Костя? - хмыкнула молодая женщина. - Значит, про вас разговор тогда был. Я как раз дежурила на коммутаторе. Помню, Окрыскин ваш звонил коменданту. Велел послать патруль в гараж, номер какой-то называл.
- Что? Окрыскин сам посылал? - изумился Граблин. - А пришел с таким видом удивленным... Ну и ну! Как же так могло быть?
- Очень просто - вас заложили, - уверенно сказал Лазарев. - Поверь моему опыту дознавателя! Думаю, стукач тоже гудел вместе со всеми в гараже. Каким-то образом предупредил Окрыскина. Тот вызвал патруль. А потом пришел и разыграл удивление, чтобы стукача не выдать. Ищи, Костя, кому это было выгодно.
- Кому, кому... Вот Леха Тимаков не хотел уезжать, но сменщик его вовремя напился и Окрыскину некстати на глаза попался. Леха и так остался, ему незачем было закладывать. Арбуз, может, хотел отомстить? Да у него мозгов не хватило бы. К тому же он быстро вырубился, спал в углу. Может, Пашка Железнов решил рубануться? Он сегодня как раз старшего лейтенанта получил, два года лишних ждал. Нет, не мог Пашка! Свой же в доску парень. Впрочем, самолет-то мой ему передали... Даже не знаю, что и думать. Надя, а Окрыскину никто тогда не звонил, не помнишь?
- Только Фирсов, про полеты они что-то говорили - и все.
Разговор оборвался - к Наде заглянула подруга. Она тоже работала на телефонном коммутаторе. Как оказалось, в тот день именно ее Надя сменила вечером. Никаких разговоров Окрошкина по телефону она не помнила.
- Нет, не звонил ему никто при мне. Я бы наверняка запомнила. В одном подъезде с ним живем. Любопытно, о чем сосед болтает. Парень тогда какой-то меня чуть с ног не сбил, когда домой шла. А потом обратно поднялся и к Окрошкину в дверь позвонил.
- Как выглядел тот парень? - встрепенулся Граблин.
*
Вечером в гардеробе летно-технической столовой Железнова ждал неприятный сюрприз. На шинели кто-то "с мясом" вырвал по звездочке с каждого погона, вновь "разжаловав" офицера в лейтенанты. "Наверное, намекают на "обмывку", - невесело подумал Железнов. - Придется, видимо, отмечать. Только прикинуть надо, как тайком это сделать. Но зачем же так погоны похабить?" Настроение было испорчено, и Железнов медленно побрел по аллее.
Он задумался, и не заметил в темноте, как сзади из кустов выскочили несколько человек. В мгновение ока на голову ему надели мешок, кто-то зажал рот, а двое схватили за руки. В ту же секунду Железнов почувствовал сильный удар сапогом в живот и согнулся от боли. Избиение продолжалось минут пять. Нападавшие действовали очень аккуратно, не нанося никаких видимых повреждений: голову не трогали, все удары приходились в грудь, живот и спину. Били как ногами, так и кулаками.
И вдруг все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Раздался топот нескольких бегущих человек. Когда Железнов стянул с головы мешок, никого уже не было видно. На тротуаре лежал белый лист бумаги, к которому при помощи двух звездочек было прикреплено несколько пожелтевших осиновых листьев. Под этим своеобразным гербарием чернели четыре крупные буквы: "ИУДА".
Железнов мгновенно все понял и похолодел. "Как же они догадались?" - с тоской подумал он и с ужасом представил, что замены ждать еще долгих девять месяцев...
![[]](/img/p/proswirnow_a_j/lovushka1/kontext1.jpg)
![[]](/img/p/proswirnow_a_j/lovushka1/kontext2.jpg)