По улице шел рыжебородый мужчина средних лет. Его обгоняли самокаты, велосипеды, скутеры, гироскопически стабилизированные колеса, иногда одиночные, иногда парные, пару раз проехали автомобили, редкие в эпоху сингулярности. Мужчина был одет в потертые джинсы и потертую кожанку, и то, и другое было потерто еще на заводе, такая теперь мода. Вопреки моде, мужчина не носил серьги ни в ушах, ни в носу, а прическа его представляла собой полусантиметровый ежик. Время от времени мужчина вытирал губы и смотрел на руку, как будто ожидал, что рот испачкан. А еще он делал странный жест - поднимал верхнюю губу и щупал пальцами клыки. И вообще он выглядел нервным. Мужчину звали Михаил Евгеньевич, сокращенно Мишаня.
Улица, по которой он шел, находилась в пригороде мегаполиса. Мишаня знал, как называется мегаполис и как называется пригород, это знание пряталось во внешней памяти, он мог его извлечь в любой момент, но не извлекал, потому что кому какое дело, как что называется?
Вот он прошел мимо двадцатиэтажной башни-свечки красно-бежевого цвета, имитирующего некрашеный кирпич. В поперечном сечении башня была не прямоугольная, как строили в позапрошлом веке, и не эллиптическая, как в прошлом, а совершенно нелепой формы, какая-то амебоидная. А на противоположной стороне улицы стояла средневековая изба с соломенной крышей, очевидный новодел, стоит кучу денег и непонятно, зачем возводить такое чудо реконструкции напротив многоквартирного дома. Должно быть, там у них маскировочное поле с односторонней прозрачностью, чтобы не портить вид из окна.
А вот готический замок, окруженный незнакомыми деревьями, то ли заморскими, то ли генетически модифицированными. То ли в эльфов народ играет, то ли во что-то еще более затейливое. Зайти, что ли, заглянуть на огонек, сказать, типа, здравствуйте, я вампир, давайте поиграем, можно войти?
- Так, интеллект, - произнес Мишаня то ли вслух, то ли про себя, он сам не понял. - Что в замке внутри?
- Нет, спасибо, - ответил Мишаня, на этот раз точно про себя.
- Здравствуйте, - послышалось из-за плеча другим голосом. - Михаил Евгеньевич?
Мишаня обернулся, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Неужели допрыгался? Нет, клыки точно в порядке, крови точно нигде нет, тогда в чем дело? Или это не комкон?
- Михаил Евгеньевич? - повторил мужик.
Среднего роста, лицо обычное, телосложение атлетическое, как у всех, взгляд уверенный и наглый, к губам прилипла вежливая улыбка. Комкон ведь!
- Например, да, - ответил Мишаня невпопад.
- Чарский Игорь Олегович, - представился мужик и протянул руку. И добавил: - Комкон, старший оперуполномоченный.
Мишаня пожал, а ладонь от последних слов вспотела, Чарский скорчил брезгливую гримасу, выдернул ладонь, по смазке вышла легко, сунул руку за спину, вытер о джинсовую задницу.
- Вы никуда не торопитесь? - спросил Чарский.
Мишаня задумался. А о чем он, собственно, задумался? Конкретно сейчас о том, о чем он задумался в предыдущем как бы слое реальности, но нет, это слишком сложно, в нервной системе нет подходящих понятий.
- Не тороплюсь, - ответил Мишаня.
Нет, он ответил не так.
- Не тороплюсь? - ответил Мишаня.
Да, так больше похоже. Реально что-то среднее, чуть ближе ко второму варианту, чем к первому.
- Пройдемте (?/,) - предложил Чарский, мастерски копируя Мишанину интонацию.
Вряд ли он издевается, скорее, машинально получилось. А в воздухе замерцало, переносной портал, ох ну ничего себе!
- Э-э-э... - сказал Мишаня.
Словно подхваченное ветром, облако переносного портала переместилось, окутало Мишаню и стерло пространство и предметы, как ластиком в фотошопе. Открылся другой слой реальности, а там кабинет два на три метра, стол со стационарным компьютером, два стула, на одном сидит Чарский, рядом с другим стоит Мишаня.
- Садитесь, - предложил Чарский.
Мишаня сел.
- Давайте уточним персональные данные, - предложил Чарский.
Мишаня продиктовал.
- Место работы, должность? - спросил Чарский.
- Университет Кураева-Онищенко, - сообщил Мишаня. - Доцент.
- Что преподаете? - спросил Чарский.
- Основы генетической безопасности, - сообщил Мишаня.
- А это о чем? - спросил Чарский. - Типа, сестру не трахать без гондона?
Мишаня поморщился.
- Шучу, - сказал Чарский. - Хотите кофе?
Мишаня отрицательно помотал головой.
- Чаю? - предложил Чарский. - Алкоголь?
- Нет (?/,) - ответил Мишаня. - Я за зож.
- Чего? - переспросил Чарский.
- Здоровый образ жизни, - объяснил Мишаня.
Чарский улыбнулся и сказал:
- А это разве не пи... ой, простите, не хотел обидеть.
- Я не пью ничего, кроме воды и молока, - заявил Мишаня. - Не ем ни мясо, ни рыбу, ни яйца. Ничего вареного или жареного, только сырые овощи, фрукты, сыр и орехи.
- Для здоровья или религия такая? - спросил Чарский.
- Для здоровья, - кивнул Мишаня.
- А разве не опровергнуто, что сыроедение полезно? - спросил Чарский. - В интернетах пишут...
- Интернеты - большая помойка, - отрезал Мишаня.
Чарский пожал плечами и ничего не сказал. Посмотрел на экран компьютера, тот включился, повинуясь мысленной команде. Что там на экране - непонятно, но лицо Чарского осветилось снизу и оттого стало зловещим.
- О, а вы неплохой пидод! - сказал Чарский. - Один ваш студент что-то изобрел в списке второго уровня.
- Скажи ему, что он неплохой легавый, - порекомендовала слуховая галлюцинация.
"Страшно", подумал Мишаня. Однако собрался с духом и сказал:
- А вы неплохой легавый.
Чарский сделал суровое лицо, у Мишани внутри что-то екнуло, но ненадолго - Чарский рассмеялся и воскликнул:
- А вы храбрец, Михаил Евгеньевич! Здесь у нас мало кто рискует шутить в ответ.
- Скажи, что тебе незачем рисковать и нечего бояться, - посоветовала галлюцинация.
- Мне незачем рисковать и нечего бояться, - заявил Мишаня.
- Все так говорят, - кивнул Чарский. - Однако давайте перейдем к делу. Заплакина Кира Степановна - знаете такую гражданку?
- Предлагаю коррекцию и внешнее управление, - сказала галлюцинация.
Мишаня мысленно согласился. Рот его сам собой открылся и произнес:
- Не припоминаю.
Чарский повернул к нему компьютерный монитор, а там во весь экран развернута фотография.
- Ах, Кира! - воскликнул Мишанин рот. - Никогда не знал ни отчества, ни фамилии, только имя.
- Расскажите о ней, - потребовал Чарский.
Мишины плечи двинулись вверх-вниз, рот произнес:
- Вряд ли я смогу много рассказать. Интимные подробности передавать не стану, не так воспитан, а сверх того почти ничего о ней не знаю.
Руки развелись, на лице нарисовалось извиняющееся выражение.
- Сколько времени вы прожили вместе? - спросил Чарский.
- Постоянно - нисколько, - ответил Мишанин рот. - Мы не регистрировали отношений и не вели общего хозяйства. Мы встречались... раз, наверное... ну, пятнадцать...
- По данным наблюдения тридцать три раза, - уточнил Чарский. - Восемнадцать ночей и пятнадцать коротких свиданий.
Мишанины брови нахмурились, губы скривились.
- Раз вы все знаете, зачем спрашиваете? - спросил рот.
Чарский улыбнулся волчьей улыбкой.
- Кое-что надо уточнить, - сказал он. - Почему вы расстались?
- По-моему, она умерла, - ответил Мишанин рот.
- По-вашему? - переспросил Чарский.
- Да, - кивнула Мишанина голова. - Наши отношения начали как бы... выдыхаться... мы не встречались уже не помню сколько времени...
- Девятнадцать дней, - подсказал Чарский.
- Да, типа того, - кивнула Мишанина голова. - А потом я ей позвонил, а телефон не отвечал, я полез в фейсбук, а там...
- Врете, - сказал Чарский. - Вы ей в тот день не звонили.
"Какого черта?" подумал Мишаня.
- Все в порядке, - пояснила слуховая галлюцинация. - За прошедшее время воспоминания не могли не перепутаться.
- А по-моему, звонил, - возразила та часть Мишани, что на внешнем управлении. - Можно уточнить... Хотя нет... Нет, точно звонил... Или все же нет...
- Да, конечно, - кивнула Мишанина голова. - Итальянка, изучала русский язык, мы познакомились в тиндере, я даже не планировал поначалу этого самого, просто прикольно было, она такая... - Мишанина рука сделала неопределенное движение, непонятно иллюстрируя, какая была эта самая Николетта.
- Сколько вы с ней жили? - спросил Чарский.
- Разве у вас не записано? - спросил в ответ Мишин рот.
- Я бы хотел услышать от вас, - сказал Чарский.
- Да так же примерно, - сказал Мишин рот. - Тоже раз тридцать, наверное, встречались, а потом она как-то охладела... Меня девушки не очень любят...
- Вы полагаете, она жива? - спросил Чарский.
- Думаю, да, - кивнула Мишанина голова.
- А вот и нет! - заявил Чарский и радостно улыбнулся, дескать, приколись, как я тебя подколол. - Тоже умерла! Знаете, отчего?
- Откуда мне знать? - Мишанины руки развелись в стороны, плечи приподнялись и опустились. - Если я не знал, что она умерла, то как мог знать, отчего?
- Она чем-нибудь болела? - спросил Чарский.
- Вроде нет, - ответил Мишанин рот. - Ничего такого не говорила и на вид была здорова.
- Продолжим, - сказал Чарский. - Розалинда Тоффель (?/.)
Интонация была странная, Мишаня не понял, спрашивает Чарский или просто произносит имя. Надо бы ответить, но рот не разевается, в чем дело? Так, интеллект?!
- С вами все в порядке? - спросил Чарский.
- Ну... э... например, да, - ответил Мишаня.
Говорить собственным ртом стало непривычно и неудобно, так всегда бывает, когда снимаешься с внешнего управления.
- Нет, - сказал он. - Я не помню Розалинду Тоффель.
- Лжете, - констатировал Чарский. - Зря.
- Я не лгу! - воскликнул Мишаня и сам удивился, как неубедительно прозвучали эти слова.
- Все ваши девушки умерли от злокачественной анемии вскоре после того, как вы расстались, - сказал Чарский. - Комкон подозревает, что вы серийный убийца. Отравитель! Что скажете?
- Ничего я вам не скажу! - воскликнул Мишаня. - В законе есть статья...
- В неотдаленные места поехал я, - непонятно сказал Чарский, улыбнулся и пояснил: - Стихотворение вспомнилось. Ну так как, явку с повинной оформим?
- Ни за что! - заявил Мишаня и добавил: - Мне не в чем каяться, я ничего плохого не сделал.
- Ладно, - пожал плечами Чарский. - На нет и суда нет. Мне все равно.
- Либо тут, либо тут, либо тут, - сказал Чарский и поочередно ткнул пальцем в три места внизу листа.
Рядом с первым местом было написано "Процедура ареста выполнена корректно, претензий не имею", рядом со вторым - "Процедура ареста выполнена некорректно, жалоба будет представлена установленным порядком", рядом с третьим - "Расписываться отказываюсь".
- Не буду я нигде расписываться! - заявил Мишаня. - Ктулху фхтагн пгнлуи рльех!
В углу сгустилась тень, из нее выпала Роза. Мишаня подумал, что всегда думал, что ее звали именно так, а она оказывается, Розалинда, а Роза - сокращенное имя, кто бы мог подумать.
- Роза! - закричал Мишаня. - Помоги!
Роза выпустила клыки, зашипела. Чарский достал старомодный карманный телефон, навел, моргнула вспышка. Роза тоже моргнула.
- Охренительно, - сказал Чарский. - Михаил Евгеньевич, можно вас попросить встать рядом с ней?
- Это кто такой? - обратилась Роза к Мишане.
Ее голос звучал шепеляво из-за выпущенных клыков.
- Легавый из комкона, - сказал Мишаня. - Убей его, пожалуйста, и спаси меня!
Роза убрала клыки и посмотрела на Мишаню как на дурака.
- Сдурел, мудила? - спросила она. - Сам спалился, решил всех спалить?
Мишаня задумался: он никогда не думал о происходящем с ее точки зрения. Получается, со своей точки зрения она права, но у Мишани-то другая точка зрения!
- Либо ты спасешь меня, либо я точно всех спалю, - сказал Мишаня.
Он хотел, чтобы его голос прозвучал сурово и убедительно, но не вышло, с этим у него всегда проблемы.
Роза отвернулась, шагнула в собственную тень, но не растворилась в ней, тень шагнула вместе с ней, переместилась на новое место.
- Попалась! - радостно воскликнул Чарский.
Роза снова вырастила клыки и прошепелявила:
- Это мы еще поглядим, кто здесь попался.
Вытянула руки, наклонилась, размазалась в пространстве, снова собралась воедино сзади поганого кобнюка, разинула пасть, сейчас как цапнет за шею! Наклонила голову, резко наклонилась вместе за головой и скукожилась в маленькую коробочку, которую кобнюк держал в руке.
- Лампа Аладдина! - провозгласил Чарский и поставил коробочку перед собой на стол. Вынул из ящика стола вторую и потребовал: - Зови следующего!
Мишаня насупился и сказал:
- Я больше не буду.
- А явку с повинной писать будешь? - спросил Чарский.
Мишаня подумал и сказал:
- Например, да.
- Пиши, - потребовал Чарский.
Вынул из ящика стола лист бумаги и ручку, положил перед Мишаней.
- Что писать? - спросил Мишаня.
- Явку с повинной, - ответил Чарский.
- А как ее писать? - спросил Мишаня.
- Тебе виднее, - ответил Чарский. - Это твоя явка, не моя.
Мишаня задумался. Долго думал и наконец сказал:
- Не буду я ничего писать.
- Тогда ордер на арест подпиши, - потребовал Чарский.
- Не буду, - сказал Мишаня.
- Распишись, что отказался расписываться! - потребовал Чарский.
- Не буду, - повторил Мишаня.
Чарский перегнулся через стол, навис над Мишаней, его лицо заняло все поле зрения. А потом оно отодвинулось, а место вокруг стало другое! Стены голые кирпичные, на столе набор ножей и щипцов, у стены что-то вроде шведской стенки со шкивами и канатами, в углу камин, а в камине какие-то железяки на огне раскаляются... В животе екнуло, Мишаня воскликнул:
- Так нельзя, так не по закону!
- А бабам ты кровь пил по закону? - спросил Чарский.
Мишаня ничего не ответил на этот вопрос. "Так, интеллект?!" отчаянно подумал он. Ответа не было, подлая кобня отобрала интеллект, ненавижу!
Он подумал, что надо, наверное, наброситься на следака и подороже продать свою жизнь. Или наоборот, продать Мефа и всех других, ведь если их всех посадят в маленькие коробочки, то Мишаню, наверное, пощадят?
- Я хочу сделку, - сказал Мишаня.
- Тебе сохранят жизнь, - сказал Чарский.
- Я хочу свободу, - сказал Мишаня.
- Хер тебе, - сказал Чарский.
- Иллюзии без ограничений? - спросил Мишаня.
Чарский прислушался к чему-то неслышимому, помедлил и кивнул.
- Годится, - сказал он. - Но в пределах стандартной квоты ресурсов. На дизайнерские фантазии не рассчитывай.
- Ктулху фхтагн пнглуи рльех, - сказал Мишаня.
Ничего не случилось.
- Пгнлуи, - сказал Чарский. - Не пнглуи, а пгнлуи.
- Это все равно, - сказал Мишаня.
Повторил, как просил Чарский, ничего не случилось.
- Ну ладно, - сказал Чарский. - На нет и суда нет.
Крутанул рукой, вытащил из воздуха прямоугольную коробочку, Мишаню засосало внутрь. Из огня в камине вышел человек, похожий на гнома, подошел к столу, сел на стул, где только что сидел Мишаня.
- Только двоих сумел, - сказал Чарский.
- Тоже неплохо, - сказал Кукольник. - Твоя миссия выполнена.
- Я пойду? - спросил Чарский.
- Давай, - кивнул Кукольник.
Чарский встал, отвернулся. Кукольник поднял руку, растопырил пальцы, между ними нарисовалась прямоугольная коробочка. Чарского засосало внутрь. Кукольник закрыл глаза, открыл, а вокруг уже не застенок, а офис, посреди офиса кушетка, на кушетке лежит он, а рядом сидит в кресле голая женщина. Закрыл глаза, открыл, она уже не голая.
- Это ты шалишь или мое подсознание? - спросил ее Кукольник.
Женщина улыбнулась и сказала:
- Да тут только ленивый не шалит.
Кукольник встал с кушетки, потянулся, помахал руками, разминаясь.
- Получилось? - спросил он.
- Да, все в порядке, - кивнула женщина. - Еще две сигнатуры в коллекцию.
- Ты такая умная, Вика! - сказал Кукольник.
- Я не Вика, я Полина, - сказала женщина.
- Вика, Полина, какая в жопу разница, - сказал Кукольник.
- Фу, пошляк, - сказала Вика то ли Полина, да какая разница, они практически неразличимы. Пусть будет Вика.
Черты лица женщины изменились, волосы осветлились. Значит, все же была Полина. Да наплевать, теперь по-любому Вика.
- Проверь всех персонажей, - приказал Кукольнику.
- Уже, - кивнула Вика. - Галлюцинации сто процентов, все до одного. В физической реальности никаких ноонов на данный момент не существует. Ты бредишь, как обычно.
- Меф однажды материализовался во плоти, - заметил Кукольник. - Выбрался из мира галлюцинаций, пробрался в очаговое форканутое сознание и едва не устроил локальный зомби-апокалипсис. С большим трудом получилось ликвидировать последствия. А мы до сих пор не понимаем, как он из меня выбрался и через какой канал просочился. И сколько таких Мефов еще зреет в закоулках моей души.
- Сколько бы их ни было, теперь двумя ноонами меньше, а двумя сигнатурами больше, - сказала Вика. - Эти уже не причинят вреда.
- Эти не причинят, другие причинят, - сказал Кукольник. - Общий паттерн по-прежнему не нащупывается?
- Рано или поздно нащупается, - сказала Вика. - Для викингов из прошлого нащупался, для других частных случаев тоже нащупается. Все в порядке.
На краю поля зрения нарисовалась другая женщина, темноволосая, со стандартной фигурой.
- Здравствуй, Полина, - сказал Кукольник.
- Привет, - отозвалась Полина. - Я соскучилась. Давайте поиграем!
Вика нахмурилась и воскликнула:
- Хватит уже прокрастинировать! Займись чем-нибудь дельным!
- Например? - спросил Кукольник.
Вика подумала и сказала:
- Ну, например... Один парень почти подобрал конфигурацию варп-поля. Я ожидаю окончательного решения в течение ближайшего месяца с вероятностью одна треть.
- А с вероятностью две трети что случится? - спросила Полина.
- Устанет думать, - сказала Вика.
- А что надо сделать, чтобы не устал? - спросила Полина. - Организовать, чтобы никто не мешал сосредоточиться?
- Скорее наоборот, - сказала Вика, подумав. - Чуть-чуть резких впечатлений, чтобы подстегнуть креативность. Какой-нибудь не очень сильный эмоциональный конфликт.
- Давай, я его жене мозги трахну, - предложила Полина. - Сразу подстегнет креативность.
- Да, давай, отлично придумала, - согласилась Вика. - Эй, хозяин, а мы правда отличные друзья?
- Великолепные, - кивнул Кукольник. - Вы мои лучшие друзья. Вы все мои лучшие друзья.