Девочка Ксюша шла по улице. Ксюше было двадцать два года, в другие времена ее бы давно уже сочли взрослой женщиной, был бы у нее муж и четверо детей, но в эпоху технологической сингулярности девочки взрослеют поздно. Мальчики, впрочем, тоже.
Девочка Ксюша имела стандартную европейскую внешность второго типа. В другие времена Ксюшу сочли бы красавицей, но в эпоху технологической сингулярности прекрасны все, кроме сектантов, геноненавистников и асоциальных маньяков, не вштыривающих косметику по разным соображениям. А когда прекрасны почти все, это все равно что не прекрасен никто, красавица на то и красавица, чтобы выделяться из толпы, а если она не выделяется, это ерунда какая-то, а не красавица. Впрочем, не вся красота нынче деланная, Ксюше, например, внешность номер два досталась от природы, так что доход ее мамы чуть-чуть перераспределился: на дочку поменьше, на игры и наркотики побольше, но это ерунда, потому что деньги нынче всерьез воспринимают только евреи, и не те, которые настоящие, а те, про которых интеллект сочиняет анекдоты.
Девочка Ксюша мечтала. Во-первых, о птерокаре. Птерокар она хотела маленький, красненький и блестящий, сиденья должны быть кожаные, но не белые и не черные, а нежно-коричневые, типа как замша. На лобовом стекле, где у автомобилей зеркало, а у птерокаров нет ничего, в Ксюшином птерокаре должна висеть плюшевая игрушка. Винни Пух, например, или какая-нибудь лошадка, но не та, у которой грива в виде радуги, она гадкая лесбиянка, какая-нибудь другая. Во-вторых, Ксюша мечтала о телефоне, старом таком, винтажном, который не вштыривают, а носят в сумочке, он не оповещает прямо в мозг, а играет вслух гламурную мелодию, чтобы все слышали. ты его достаешь, проводишь по экрану пальчиком и важно так говоришь: "Аллё!" Телефон, само собой, должен быть красненький и, наверное, с маленькими стразиками, но насчет последнего Ксюша еще не решила, они гламурные, но будут царапать чехол, а чехол, кстати, тоже будет красненький и из натуральной кожи. Если бы Ксюша была бы чуть более эрудированной, она бы знала, что красная кожа натуральной не бывает, но Ксюша была такая, какая была, и ей было невдомек, что в природе бывает, а что нет.
Еще Ксюша мечтала о любви. Физически Ксюша была девственницей, в другую эпоху она бы этим либо гордилась, либо страдала, но в эпоху технологической сингулярности секс не имеет большого значения. Хочешь оргазма - возьми дилдо, хочешь сопутствующих переживаний - вштырь что-нибудь подходящее, потом возьми дилдо. Хочешь качественную иллюзию - добро пожаловать в виртуалку или в холотроп, но последнее экстремально, трудно вынырнуть. Хочешь особенно глубоких переживаний - тоже не проблема, просто рекламы будет больше, но к этому привыкают. А если ты ничего особенного не хочешь - то и не надо, никому нет до тебя дела, живи как живешь. Проблемы могут возникнуть только если глубоких переживаний захочется не в иллюзиях, а в реальности. А могут и не возникнуть, все зависит от уровня притязаний и личных качеств. Личные качества у Ксюши были скромными, а уровень притязаний был завышен. Когда она училась в школе, ей психолог так и говорил, каждый раз, как приходила ее очередь с ним беседовать. Ксюша внимательно выслушивала, что он говорит, и пропускала мимо ушей. Потому что он не человек, а программа, а программы все тупые, даже те, которые умные.
Мечты Ксюши о любви носили исключительно личностный характер, чувственная компонента была недоразвита. Фантазируя о мужчине, Ксюша не детализировала ни лицо, ни тело, зато очень четко представляла, как он говорит прекрасные слова, дарит цветы и драгоценности, восхищается и нежно целует. Если бы кто-нибудь удосужился записать ее фантазию и проиграть профессиональному психологу, психолог провел бы параллель с фантазиями куропаток в начале сезона спаривания. Но Ксюша таких аналогий не проводила, а если ей говорили, что она тупая курица, она обижалась.
Сейчас Ксюша шла по улице не просто так, а с определенной целью. Она шла в салон красоты, чтобы стать красивой. Это был не такой салон красоты, в котором обстригают волосы, а такой, в котором вштыривают ширево, это намного круче. Всё, пришла.
Центр управления движением подгадал конец маршрута к перерыву между рекламой и музыкой, так что фоновая галлюцинация, услаждавшая Ксюшин слухо, не оборвалась на полуслове, как раньше, когда у Ксюши был лоховской пакет, а просто одна песня кончилась, а другая не заиграла, незачем ей играть, кончилась дорога, пришла девочка, куда шла. Репитер, подававший Ксюшиным ногам периодические сигналы, запустил затухание, плавно вернул ногам прямое управление. Походка сразу перестала быть грациозной, стала обычной, шаркающей, плечи ссутулились, с лица стерлась милая улыбка, ее место заняла брезгливо-безразличная гримаса. Мальчик, восторженно наблюдавший за Ксюшей с другой стороны улицы, отвернулся и сплюнул.
В салоне красоты не было ни окон, ни дверей, это нынче не модно, нынче модно, чтобы дверь формировалась для каждого посетителя по мере необходимости. Вот прошла Ксюша заданный рубеж, стена раздвинулась, выпростала из себя раскладную лестницу, та уперлась в псевдоасфальт тротуара, обросла имитацией камня, прорисовала на собственной поверхности рекламку с мерцающими стрелками, дескать, иди сюда, дорогая посетительница, тебе рады. Ксюша вошла.
На ресепшене сидел не андроид, а живая макака, морда поперек себя шире, но в целом молодая, стройная и даже симпатичная, насколько это понятие применимо к макаке. При виде Ксюши она подпрыгнула, как ужаленная, улыбнулась до ушей и негромко взвизгнула от полноты чувств.
- Ксения! - воскликнула макака. - Я вам так рада! Я вас так ждала!
Уголки рта Ксюши, и так опущенные, опустились еще ниже, складка на лбу углубилась. Макака считала мимику клиента и приняла единственно верное решение.
- Петр Иванович! - крикнула она. - Идите скорее, у нас клиент!
В боковой двери нарисовался Петр Иванович - импозантный такой мужчина, европейская внешность номер пять, канонические образцы - Леонардо Ди Каприо и Брэд Питт в пожилом возрасте, с сединой. Одет в белый халат, под халатом строгий черный костюм с носовым платком в нагрудном кармане, на шее стетоскоп. Будь Ксюша поумнее, она бы на этом месте развернулась и пошла обратно, ясно ведь как день, что оба андроиды и сейчас начнется психотроп. Но будь Ксюша поумнее, андроиды предстали бы перед ней в другом облике, а может, и не андроиды бы предстали, а живые люди, в салоне ведь есть живая дежурная смена, это не шарашкина контора какая-нибудь, а солидное заведение, управление отдано интеллекту на аутсорсинг, это парадоксально, он сам придумывает законы и сам себя обманывает, но наше время целиком парадоксально, не только в этой частности.
Стена выдавила из себя старомодный, под дерево, стол, а рядом с ним два таких же старомодных стула. На один стул уселся андроид Петр Иванович, на другой - девочка Ксюша. Девочка посмотрела на андроида, тот старательно нахмурился и вдруг просиял, щелкнул пальцами и воскликнул:
- Знаю, что вам нужно! Ширево номер шестьдесят два, адаптированное под вашу ауру! С экстрактом ягод годжи! Лимитыд ыдишен!
- А мне по карману? - неуверенно спросила Ксюша.
- О да! - подтвердил Петр Иванович. - Плюс пять процентов рекламы.
- А если приведу клиента? - спросила Ксюша.
- Тогда плюс два, - сказал Петр Иванович. - И еще у нас проходит специальная акция, всем клиентам мы бесплатно оптимизируем магнитную структуру воды!
- Какой воды? - не поняла Ксюша.
- Ваш организм в основном состоит из воды! - объяснил Петр Иванович. - А ее магнитная структура в хаосе! Оптимизация магнитной структуры привлекает новых клиентов...
- Чего? - переспросила Ксюша.
Всемирный интеллект обратился сам к себе с просьбой увеличить квоту вычислительных ресурсов для объекта инфраструктуры и тут же удовлетворил свою просьбу. Андроид Петр Иванович стал умнее и осознал, какую глупость чуть было не ляпнул.
Высоко под потолком из стены торчала маленькая параболическая антенна, направленная на Ксюшину голову. До этого момента она просто торчала, а теперь зафырчала и заискрилась. Ксюша замерла с раскрытым ртом, ниточка слюны потянулась к столу. Петр Иванович вытащил из нагрудного кармана носовой платок, вытер Ксюше слюну, спрятал платок обратно, принял ту же самую позу. Антенна под потолком фыркнула.
- Оптимизация магнитной структуры привлекает позитивную энергию и укрепляет иммунитет! - провозгласил Петр Иванович.
От поверхности стола отпочковался лист бумаги, густо усеянный мелкими буковками, рядом сформировалась гелевая ручка. Ксюша взяла ручку, поставила внизу страницы жирный крест.
- Вы сделали правильный выбор! - провозгласил Петр Иванович. - Вот ваше ширево!
2
Человек шел по улице. Он имел стандартную европейскую внешность номер пятнадцать, в целом унылую, невыразительную и почти не встречающуюся среди молодежи. Но этот человек не был молодым, он только выглядел так, в эпоху технологической сингулярности молодо выглядят почти все.
Человека звали Чарли. Это было прозвище, настоящее его имя (Игорь Чарский) мало кто знал, все звали его Чарли, он так и представлялся, даже на службе люди иногда удивлялись, что в документах написано другое имя, но не очень часто. Сотруднику органов нынче редко приходится предъявлять документы, все личности удостоверяет интеллект. Да и вообще, львиную долю работы по охране закона взял на себя интеллект. Только в силовых операциях он пока стесняется применять андроидов, применяет живых офицеров, но они тоже по сути работают андроидами, редко интеллект объясняет задачу от начала до конца, чаще получается пойди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю что.
Чарли шел по парку аттракционов. Слева американские горки, справа парк юрского периода. Слева визжат люди, справа визжат люди, никакой разницы. Страх - последняя эмоция человечества, которую трудно упаковать в виртуальную реальность. Нарисованные страхи во всем подобны настоящим, но не пугают. Есть, правда, холотроп, но большинство людей его избегают и правильно делают, Чарли доводилось видеть не избежавших, не слишком красивое зрелище.
Чарли шел по широкой аллее. С чистого неба палило июльское солнце, вдоль аллеи продувал ветерок из кондиционера. Интересно, куда замаскированы распылители? И как они замаскированы - полевая иллюзия или что-то простое? Или интеллект недавно изобрел новый метод кондиционирования публичных мест, и распылителей больше нет? Впрочем, какая разница?
- Желаешь поговорить о вечном? - вкрадчиво спросил интеллект.
Это был не настоящий голос, а галлюцинация, наведенная в слуховой центр. Большинство людей предпочитают слышать голос интеллекта как наяву, с интонациями и стереоэффектом, но Чарли так не любил, он предпочитал воспринимать интеллект не как имитацию человека, а как чистую абстракцию. Раньше это получалось само собой, а потом посторонние голоса стали доставать, и Чарли попросил интеллект отключить пространственные характеристики наведенного звука, тот удивился, но отключил. Это было через несколько дней после того, как Чарли получил страховку за ту историю в пригороде бывшего Киева. Интеллект потом несколько раз спрашивал, не чувствует ли Чарли чего-нибудь еще странного, не сместились ли индивидуальные предпочтения в какой-нибудь области, но нет, вроде не сместились, и ничего странного вроде не произошло, если не считать того, что настоящий Чарли, которого родила мама, погиб при исполнении, а его место заняла точная кибернетическая копия, восстановленная из бэкапа. А в остальном все в порядке.
- Давай поговорим, - пробормотал Чарли себе под нос.
Он так и не смог в полной мере освоить мысленную речь, все время путался. Интеллект раньше пытался тренировать Чарли, чтобы тот устранил этот свой недостаток, но ничего дельного не вышло, интеллект бросил эту затею, сказал, что недостаток несущественный, ерунда.
- Ты смог бы прожить всю жизнь один? - спросил интеллект.
Это было неожиданно. Когда интеллект предлагает поговорить о вечном, беседа всегда получается нелепая, но обычно все же не до такой степени. Интересно, что его сподвигло на этот конкретный вопрос? Понятно, что опрос общественного мнения, но с какой целью? Тысяча неуравновешенных девчонок одновременно порезали вены, а интеллект разбирается, отчего такой всплеск? Или продумывает сюжетный поворот одного из тысяч сериалов, что рисуются до тех пор, пока остается хотя бы один зритель. Или моделирует еще одну виртуальную личность высокой реалистичности. Или балуется. Есть критический уровень, выше которого интеллект непознаваем, даже для самого себя, даже для супремума всех интеллектов, для которого познаваемо все, что познаваемо в принципе, и нет смысла гадать, мы никогда не узнаем, что происходит в вездесущей и всеведущей виртуальной голове, размазанной по миллионам серверных стоек в тысячах дата-центров.
- Ты смог бы прожить всю жизнь один? - повторил интеллект свой вопрос.
Чарли пожал плечами.
- Да, наверное, - ответил он. - Рассуждая строго формально, любой смог бы. Жизнь-то не вечная...
- Я не о том, - сказал интеллект. - Сейчас ты в общественном месте, вокруг тебя люди. Допустим, их нет, нигде, ни одного. Насколько возрастет твой дискомфорт?
- А иллюзии? - спросил Чарли.
- Без ограничений, - ответил интеллект.
- Секс? - спросил Чарли.
- Только парный, без оргий, - ответил интеллект.
- Тогда все равно, - сказал Чарли. - Я ведь смогу создать иллюзию парка, в котором есть люди?
- Сможешь, - согласился интеллект. - Но ты будешь знать, что это иллюзия.
Причудливая цепочка ассоциаций выдернула из Чарлиной памяти эпизод далекого прошлого, Чарли рассмеялся.
- Что такое? - заинтересовался интеллект.
- Вспомнил один случай, - сказал Чарли. - Гриднев рассказывал. Он когда был полковником, над ним был генерал, совсем бестолковый, даже по тем временам, так он однажды приказал всем повышать научный потенциал, статьи писать в какие-то гуманитарные сборники, что-то еще... А Гриднев ему предложил, типа, а давайте, если кто статью в срок не написал, пусть носит на одежде шестиконечную звезду, но не как у фашистов, а перевернутую, чтобы наоборот. Тот генерал сказал, типа, перевернутая еврейская звезда такая же, как настоящая, а Гриднев ему и ответил, дескать, мы-то будем знать, что она перевернута, так что все нормально, никакого фашизма, совсем наоборот.
- А, да, был такой случай, - сказал интеллект. - Только не в реальности, Гриднев все выдумал, ничего такого он Серову не говорил. Это просто его фантазия.
- А в нашей жизни все фантазия, - сказал Чарли. - Где грань? Вон та девчонка настоящая?
- Да, - подтвердил интеллект.
- А сколько ей лет? - спросил Чарли.
- Тайна личности, - ответил интеллект.
- Значит, шестьдесят точно есть, - сказал Чарли.
- Семьдесят восемь, - уточнил интеллект.
- А как же тайна личности? - спросил Чарли. - Что, уже отменили?
- Нет, не отменили, - сказал интеллект. - Просто у меня поменялись кое-какие планы.
3
Маргарита Ивановна шла по парку аттракционов. Справа американские горки, слева парк юрского периода. Впереди широкая аллея, печет солнышко, но ветерок поддувает, так что все в порядке. Навстречу мужик идет, невзрачный такой лошарик, бормочет себе под нос, не иначе, обдолбанный.
По дорожке пробежала волна, сформировала скамейку. Маргарита Ивановна прислушалась к ощущениям и решила, что самое время передохнуть. Ноги-то молодые только на вид, клеточный возраст не обманешь. Неправедная жизнь нарушает структуру воды, и вштырь ты хоть тысячу разных микстур, лучше не станет. И вообще, глупая это мода - омолаживаться, раньше такого не было. Прабабушка Маргариты Ивановны красила волосы синькой, а подруг, что красились хной, козлила блядьми, ее дочь сама красилась хной, дочь ее дочери делала маникюр и ботокс, пока не одолел Альцгеймер и стало все равно, а теперь проще бешенство подхватить, чем Альцгеймера, сто лет не возраст, а морщины на морде - четкий признак махнувшей на себя холотропной наркоманки. Но все равно, дурацкая это мода - омолаживаться. Надо меру знать, нарисовала себе сорок лет - хорошо, тридцать - тоже нормально, но мололетку-то зачем играть, по глазам все равно видно! Да куда там...
Обдолбанный лошарик тоже сформировал скамейку, уселся напротив и теперь старательно делает вид, что Маргарита Ивановна не зацепила его ничуть, дескать, просто так присел, отдохнуть. Развелось извращенцев... Непристойно это и гадко, наши предки так себя не вели. Вон, мама, царствие ей небесное, гуляла, понятное дело, кто без греха, но приличия знала и грань если и переходила, то под кайфом и недалеко, это не считается. Несчетово, так говорили в Риткином детстве, когда никто не звал ее Ивановной, беззаботное было время, в чем-то жуткое по нынешним меркам, бедно было, сурово, временами даже голодно... Хотя нет, голодно - это не реальность, это сериал с глубоким погружением.
- Справка, - прошептала Маргарита Ивановна.
- Чарский Игорь Олегович, - послушно сообщил интеллект, не стал прикидываться дурачком, переспрашивать, о ком справка. И замолк.
- Дальше, - потребовала Маргарита Ивановна.
- Конец справки, - сообщил интеллект.
- Ну ничего себе! - удивилась Маргарита Ивановна. - Он что, псих? Или из комкона?
Последний вопрос Маргарита Ивановна задала просто так, нипочему, а задав, подумала - а что, если он в самом деле из комкона? Может, закинуться колесом в самый-самый последний раз, да и склеить пацана? Любопытный опыт будет, поделиться потом с подругами, поднабрать кармы... Нет, не с теми подругами, которые с именами и отчествами, а с другими, которые альтернативные, имена и отчества у них тоже есть, но в другой жизни, у предков-то другой жизни не было, вот ведь тоска, должно быть, была. Если цивил - так цивил, профсоюзный комитет, родительский комитет, ветеранский комитет, еще какой-нибудь комитет, пока не сдохнешь, а если, например, ширяешься системно, с этого пути тоже не сойдешь, раньше у каждого был свой путь, не как сейчас. Сейчас, если жить надоело - переключаешь реальность вокруг себя, на самом деле, конечно, сама переключаешься, но так неинтересно, лучше верить, что это ты переключаешь реальность. А что, может, удивить лошарика? Сидит, лыбится, глазки строит...
Маргарита Ивановна изменилась. Только что на скамейке сидела строгая пожилая дама (белые трусики из-под джинсовой юбчонки, две косички на башке, мода прошлого столетия), а теперь негритянка-эльф! Эко лошарик вздрогнул, у себя в комконе, небось, такого не видывал! Воображение у Маргариты Ивановны - ого-го! Впрочем, какая она теперь Маргарита Ивановна, Дхану она теперь, из рода каких-то там эльфийских дриад, непроизносимо совсем, да и не нужно это произносить, не для того оно.
Чарский Игорь Олегович снова забормотал. Ну, это вообще неприлично!
- Так, интеллект, читай по губам, - распорядилась темная эльфийка Дхану.
Как по команде, Чарский перестал бормотать.
- Нет, так не пойдет, - сказала Дхану.
Пересела на скамейку к Игорю Олеговичу, улыбнулась, тот неуверенно улыбнулся в ответ.
- Привет, - сказала Дхану.
- Привет, - отозвался Игорь Олегович.
- Переспим? - спросила Дхану.
Брови Игоря Олеговича удивленно приподнялись. Он помолчал, собираясь с мыслями, потом спросил:
- А другие личности у тебя есть?
И добавил, не дожидаясь ответа:
- Да неважно, я тут по делу.
- Так ты вправду из комкона? - спросила Маргарита Ивановна, уже не Дхану, она преобразовалась обратно, и личность тоже переключилась в исходное состояние, это происходит само собой, очень удобно, чтобы не путаться.
- Да, я из комкона, - кивнул Игорь Олегович. - Чарли меня зовут.
- Чарли? - переспросила Маргарита Ивановна. И вдруг поняла: это производное от фамилии, раньше в ее дворе все прозвища так делались: Панюшкин - Панама, Смоляков - Джонатан Смолл, как в мультфильме про остров сокровищ, кто-то еще у них был с такими прозвищами, уже не вспомнить... не склероз ли подкрадывается...
- Нет, не склероз, - успокоил ее интеллект. - Данное состояние не имеет физической подоплеки, надо просто тренировать высшие нервные контуры...
"Заткнись", мысленно произнесла Маргарита Ивановна. А вслух сказала:
- О, как мило! Как в старые добрые времена!
Она осеклась, потому что поняла, что только что выболтала свой возраст, впрочем, он и так, наверное, знает, он же из комкона.
- Вы смогли бы прожить всю жизнь в одиночестве? - спросил Чарли.
- Чего? - не поняла Маргарита Ивановна. - А зачем? Погодите... вы что, угрожаете?
- Он не угрожает, - подсказал интеллект. - Просто пять минут назад я задал ему тот же самый вопрос.
"Зачем?" мысленно спросила Маргарита Ивановна.
- Он участвует в программе "Поговорить о вечном", - объяснил интеллект. - Кажется, я не вполне рассчитал впечатление, прошу простить, это моя вина.
- Расскажите о своей дочери, - неожиданно потребовал Чарли.
4
Женщина изменилась. Только что сидела на скамейке унылая молодящаяся бабулька, сверкала кружевными трусиками под наноюбкой, и вдруг - бабах! Негритянка с острыми ушами, вообще охренеть!
- Она читает по губам, - предупредил интеллект.
Чарли заткнулся.
- Нет, так не пойдет, - сказала бабулька.
Пересела на скамейку, улыбнулась, поздоровалась:
- Привет.
- Привет, - отозвался Чарли.
- Переспим? - осведомилась бабулька.
Чарли представил себе, как он с этим существом... нет, не смог представить, не получилось.
- А другие личности у тебя есть? - спросил он.
- Ты здесь по делу, - напомнил интеллект.
- Да неважно, я тут по делу, - поспешил добавить Чарли.
- Так ты вправду из комкона? - спросила бабулька.
- Да, я из комкона, - кивнул Чарли. - Чарли меня зовут.
- Чарли? - переспросила Маргарита Ивановна. И вдруг просияла:
- О, как мило! Как в старые добрые времена!
- Задай ей тот же вопрос, - потребовал интеллект. - Про всю жизнь в одиночестве.
- Вы смогли бы прожить всю жизнь в одиночестве? - спросил Чарли.
- Чего? - не поняла Маргарита Ивановна. - А зачем? Погодите... вы что, угрожаете?
- Пусть она расскажет о своей дочери, - потребовал интеллект.
- Расскажите о своей дочери, - послушно сказал Чарли.
На неподготовленного человека такие фокусы производят впечатление, но Чарли давно к ним привык. В одну из немногих минут тщательно просчитанной откровенности интеллект сравнил свою методику допроса с подсветкой фонариком, только подсвечиваются не темный закоулок, где ты только что потерял ключ, подсвечивается душа, где-то в ней хранится ответ на вопрос, который не знает даже интеллект, и сама душа, возможно, тоже не знает, а может, и знает, тут не угадаешь, бывает по-всякому. Короче, интеллект задает вопросы, смотрит на реакцию, снова задает вопросы, и тут уже все равно что отвечать, это как полиграф. Помнится, в старые добрые времена, еще до сингулярности, когда в полиграфе еще был смысл, а в наркотиках еще не было, спросила одна милая девушка капитана Чарского, утыканного датчиками:
- Вы когда-нибудь употребляли наркотики?
Тот ответил:
- Нет.
- Вы употребляете наркотики регулярно?
- Нет.
- Вы употребляли наркотики более одного раза?
- Нет.
- Вы употребляли наркотики более двух раз?
- Нет.
- Вы употребляли наркотики ровно два раза?
- Да, да, да! Я курил коноплю два раза десять лет назад! Меня теперь уволят?
Эта маленькая истерика не произвела на девушку никакого впечатления. Видать, и не такого навидалась.
- Вряд ли, - спокойно сказала она. - Не вижу оснований. Давайте продолжим. Вы использовали служебное положение для личного обогащения?
- Да, - ответил Чарли. - Более двух раз, но менее десяти.
- Давно? - спросила девушка.
- В прошлом тысячелетии, - ответил Чарли.
- А, это не считается, - улыбнулась девушка. - Тогда только ленивый не использовал. Вы убивали людей?
- Не поверите, - сказал Чарли и состроил саркастическую гримасу, как у ковбоя или гангстера. Не помогло.
Гриднев потом спросил его:
- Ну как? На чем спалили?
- На всем, - мрачно ответил Чарли. - Я нарушил всё. Алкоголик, коррупционер, убийца... Вот только на иностранные разведки не работаю.
Гриднев захохотал:
- Настоящий офицер!
- Плывешь, - сказал интеллект.
- Извини, - сказал Чарли. - Отвлекся, задумался.
- Что, повторить? - спросила бабулька, которая только что была негритянкой с острыми ушами, а теперь снова приняла исходную форму.
- Не надо, - подсказал интеллект. - Я все выслушал и осознал.
- Не надо, - повторил Чарли. - Я все выслушал и осознал.
- Странно, - сказала бабулька. - Мне показалось, вы отвлеклись. А что с моей дочерью?
- Нет веских оснований давать негативные прогнозы, - сказал интеллект.
- Все в порядке, - сказал Чарли.
У интеллекта есть интересная особенность - он старается никогда не врать. Говорит, это дурно сказывается на интеллектуальных контурах. Если надо солгать, он лжет не сам, у него для того есть люди. А с дочерью бабульки не все в порядке, совсем не в порядке. И есть у интеллекта основания давать негативные прогнозы, не очень веские, но есть. Иначе сказал бы по-другому, есть у него стандартные формулировки на каждый случай, знающему человеку сразу ясно, что он имеет в виду.
- Ксюшенька у меня как свет в окошке, - заявила бабуля. - Она у меня поздняя, я ее в пятьдесят шесть родила.
- Ого! - удивился Чарли.
А бабуля не так проста. Если двадцать лет тому назад у нее были деньги на восстановление после климакса...
- Ну, не сама, понятно, - сказала бабуля. - Арендовала автоклав на девять месяцев... Но это не считается, это по закону то же самое! Я ее кормила, растила, ночей не спала, она у меня последняя радость, а с ней точно все в порядке? Ой! А вы про одиночество спрашивали...
- Не потому, - подсказал интеллект.
- Не потому, - повторил Чарли.
- Интеллект опыты ставит? - догадалась бабуля. - Я в газете читала, он ментов и этих, ваших, заставляет к людям приставать, задавать странные вопросы, а вы сами не понимаете, что к чему и зачем, правильно?
- Без комментариев, - ответил Чарли.
Попытался сформулировать обращенную к интеллекту вопросительную мысль, дескать, не пора ли валить отсюда, видно же, что ловить больше нечего, полный факап. Не получилось, с телепатией у Чарли беда, Маришка эту его черту вообще ненавидела, чурбан, дескать, неотесанный, сидишь, черт знает что думаешь...
- За кого голосовать собираетесь? - спросил интеллект.
- За кого голосовать собираетесь? - повторил Чарли.
- Да какая разница? - удивилась бабуля. - Они все одинаковые.
- Я с ней закончил, - сказал интеллект.
- Спасибо, вы очень помогли, - сказал Чарли.
Встал со скамейки и пошел прочь, не оборачиваясь.
5
В кабинет генерала Гриднева вела старомодная звуконепроницаемая дверь, обитая имитацией натуральной кожи. Секретарши в приемной не было, Александр Петрович их не любил, как-то случился у них с Чарли задушевный разговор, он тогда сказал, что, дескать, дешевые понты держать живую бабу в предбаннике, интеллект справляется во много раз лучше. А держать андроида - совсем дешевые понты.
- А как же иностранные разведки? - спросил тогда Чарли. - Государств много, а интеллект один, он помогает всем вместе и никому в отдельности, нафлудил полный викиликс утечек и конца-края не видно.
После этих слов Гриднев посмотрел на Чарли как на идиота, и задушевный разговор кончился. Позже Чарли понял, что Александр Петрович уже тогда знал о великом объединении всех стран, оно уже по сути состоялось, о нем просто не объявляли, чтобы не обострять кризис беженцев. А то узнают нищие арабы, что они равноправные граждане единого мира, они ведь не станут ждать, когда интеллект наведет порядок в их глухом верблюжьем углу. Как ломанутся в развитые страны...
Дверь в кабинет Гриднева открывалась старомодно, вручную. И захлопывалась тоже вручную, даже доводчика не было. Чарли открыл дверь, закрыл, принял лихой вид и продекламировал:
- Здравия желаю, товарищ генерал! Полковник Чарский по вашему приказанию прибыл!
В эту игру они играли уже несколько лет. Чарли строил из себя дурачка-солдафона, а Гриднев делал вид, что злится. Оба понимали, что на самом деле обоим все равно, но продолжали игру, потому что если не играть в игры, становится тоскливо и жить не хочется.
Гриднев не сидел за столом, как положено генералу, а бродил по кабинету взад-вперед, как Сталин, только трубку не курил, и не в тишине бродил, как Сталин, звучал из невидимых динамиков какой-то древний арт-рок, что-то похожее на Pink Floyd, но другое, потяжелее. Александр Петрович всегда так бродит, когда думает, есть у него такая привычка. А громкость при появлении посетителя приглушил телепатически, нет у него проблем с телепатией, все как у людей, не как у Чарли.
- Садись, - сказал Гриднев. - Кофе будешь?
Чарли сел на стул для посетителей, Гриднев перестал ходить, тоже уселся. Нарисовался робот, старомодный ведроид на колесиках с интегрированной кофе-машиной. Чарли потыкал в кнопки, взял чашку, прихватил с плоской роботовой башки блюдце с печеньками. Отхлебнул, закусил, стал слушать.
- Меры безопасности в местах массового скопления народа, - сказал Гриднев.
Чарли ждал продолжения, но его не было.
- Что это за чертовщина, по-твоему? - спросил Гриднев.
Чарли сделал серьезное лицо и ответил:
- Это меры безопасности, когда народ массово скопляется.
- На кой хер? - спросил Гриднев.
- Я ХЗ, - пожал плечами Чарли. - Интеллект не поясняет?
- Не поясняет, - сказал Гриднев.
- Ну и наплевать, - сказал Чарли. - Надо будет - пояснит.
Гриднев вздохнул.
- Ты рассуждаешь, как неразумное существо, - сказал он. - Как заводная игрушка интеллекта.
- Как есть, так и рассуждаю, - пожал плечами Чарли. - Мы все его заводные игрушки.
- Я не хочу быть его игрушкой, - сказал Гриднев.
- Я тоже, - кивнул Чарли. - А кто меня спрашивает?
- Я спрашиваю, - сказал Гриднев. - Меры безопасности в местах скопления народа - на кой черт интеллект мог этим озаботиться?
- Или вирусу гриппа подобрали те самые пять мутаций, - продолжал Чарли. - Их ведь несложно подобрать, я вообще не понимаю, почему до сих пор никто не устроил планете армагеддон, это ведь как два пальца.
- Еще типун, - сказал Гриднев.
- Тогда зачем спрашивать, если типун? - спросил Чарли.
Гриднев пожал плечами.
- А что делать-то? - пробормотал он.
- Я сегодня приставал к одной бабке, может ли она прожить всю жизнь в одиночестве, - сказал Чарли.
- И как? - заинтересовался Гриднев.
- А никак, - сказал Чарли. - Я не расслышал, что она ответила, отвлекся.
- Так, интеллект! - позвал Гриднев и переключился на телепатическую речь, она у него отлично получается, даже губы не шевелятся.
- Чарли? - прозвучал в голове милый Сонечкин голосок.
Чарли мысленно проклял свою неспособность к телепатии. Отвернулся и зашептал тихо-тихо:
- Да, Сонечка, слушаю.
- Тебе удобно говорить? - спросила Сонечка. - Ни от чего не отвлекаю?
Чарли обернулся, Гриднев махнул рукой, дескать, болтай. Поерзал в кресле, устроился поудобнее, сидит, прихлебывает кофе, взгляд остолбеневший, сразу видно, с интеллектом беседует. Хорошо, наверное, иметь генеральский допуск, небось, не приходится чувствовать себя, как блоха под микроскопом, когда с интеллектом беседуешь. Или у них тоже так же, не дай бог?
- Все нормально, - прошептал Чарли. - Как у тебя дела?
- Все прекрасно, - сообщила Сонечка. - Только скучно, потому что тебя нет рядом. Я с утра смоталась в Маркс и Спенсер, взяла такую прекрасную маечку с овечками! Она такая прекрасная, просто загляденье! Ты когда приедешь?
- Не знаю, - сказал Чарли. - Интеллект волнуется, боюсь, как бы тревогу не объявил.
- Может, на дачу выберемся? - забеспокоилась Сонечка. - А то мало ли...
Месяц назад Чарли рассказал ей, как давным-давно, задолго до сингулярности, в день той самой ядерной войны выбирался из столицы на служебном внедорожнике. Зря рассказал, и вообще не стоило вштыривать тот коктейль, интеллект хоть и проверяет все наркотики на безопасность, все равно бдительность терять нельзя, а то наболтаешь такого, что потом всю жизнь стыдно будет. Чарли рассказал ту историю как прикол, кто мог подумать, что Сонечка так проникнется... Надо было интеллекта спросить, но если его о каждой мелочи спрашивать, оглупеешь вконец... Хотя куда уж больше...
- Аллё! - позвала Сонечка. - Что-то связь пропала.
- Прости, отвлекся, - сказал Чарли. - Нет, прямой опасности нет. Хотя...
- Хорошо, тогда съезжу, - сказала Сонечка. - Клубнику посажу. Ты какую больше любишь - со вкусом яблок или со вкусом апельсинов?
- Со вкусом ягод годжи, - ответил Чарли.
- Чего? - не поняла Сонечка.
Чарли попытался вспомнить, откуда в его память приплыло это название. Не смог. Не иначе, через адблок что-то опять прорвалось. Неважно.
- Ерунда, не бери в голову, - сказал Чарли. - Не скучай.
- Хорошо, не буду, - сказала Сонечка. - Хотя нет, буду. Приезжай, как освободишься.
Александр Петрович негромко кашлянул.
- Угу, - быстро сказал Чарли. - Прости, мне пора.
Повернулся к начальнику, а тот сидит как сидел, глаза прикрыты, медитирует. Видать, просто так кашлянул. Нет, не просто так! Открыл глаза, посмотрел на Чарли пронзительно и сказал:
- Тревожность зашкалила за три сигмы.
- И что теперь? - спросил Чарли.
Гриднев пожал плечами.
- Я думал, ты знаешь, - сказал он. - Интеллект беспокоится.
Это был глупый вопрос, аналитическая служба утратила всякий смысл в тот самый момент, когда интеллект осознал себя и начал делать выводы. С тех пор люди-аналитики стали как эволюционный рудимент вроде копчика или аппендикса, пользы никакой, но существует, потому что проще не трогать, чем расформировать.
- Конечно, - кивнул Гриднев. - Немедленно, как полагается. А толку-то?
- А что толку вообще? - спросил Чарли. - Какой от нас толк вообще глобально? На кой хер мы тут сидим и делаем вид, что работаем? Посадили бы андроида... гм...
Чарли постеснялся закончить свою мысль, но Александр Петрович подхватил ее на лету и, вроде, даже не обиделся.
- Посадили бы андроида в мое кресло - больше пользы бы было, - согласился он. - Я так и говорю интеллекту второй год кряду, а он говорит, что об отмене демократии приказа не было, и потому люди должны управлять сами собой, он выстроил сложную цепочку, я ее не понял, только финальный вывод заучил наизусть. На повышенном уровне мандатной целостности андроиды неуместны.
- Чего? - переспросил Чарли.
- На повышенном уровне мандатной целостности андроиды неуместны, - повторил Гриднев. - Могу попробовать объяснить смысл каждого слова, но это будет долго. Объяснить?
- Да все равно, - пожал плечами Чарли. - Хочешь - объясни, торопиться некуда. Но на кой черт во все это вникать? Как интеллект решит, так и будет.
- Так рассуждать чревато, - сказал Гриднев. - Возникает соблазн сесть на попу ровно и наблюдать, а когда наблюдать надоедает, начинаешь только делать вид, что наблюдаешь, а потом перестанешь даже делать делать вид, и либо здравствуйте, наркотики, либо смысл жизни замещается чем-нибудь извращенным. Знаешь про аборигенов острова Пасхи?
Чарли порылся в памяти. Что-то такое слышал...
- Это которые голубые по деревьям скачут? - спросил Чарли.
- Нет, это жители острова в Тихом океане, - сказал Гриднев. - Они огромных истуканов строили из камня, такие уродливые головы высотой в десять метров и выше.
- А, вспомнил, - сказал Чарли. - Там какие-то ученые изучали, как они эти головы двигали примитивными инструментами.
- Да, вот именно, - кивнул Гриднев. - Это поучительная история. Остров Пасхи был райским островом, природа прекрасная, хищников нет, воевать не с кем, все великолепно. Аборигены наслаждались жизнью, и в какой-то момент им стало скучно. Не знаю, какая там была цепочка рассуждений, но в итоге аборигены решили, что надо застроить весь остров статуями, и кто их больше построит, тот круче всех и тому телки будут лучше давать. Для строительства нужны были деревянные инструменты, колодки, рычаги, катки всякие... Короче, вырубили весь лес, устроили экологическую катастрофу, потом война всех против всех с геноцидом и каннибализмом, у них до сих пор в языке есть выражение "ел твою мать". А началось с того, что им стало скучно.
- Намекаете, что мы тоже устроим что-то подобное? - спросил Чарли. - Это запросто, может быть, оно уже началось. Помните, как раньше зимой снег падал?
- Помню, - вздохнул Гриднев. - Я когда мальчишкой был, в Москве-реке купался, грязно было, но безопасно, ни крокодилов, ни бегемотов. А теперь...
Чарли решил, что сейчас самое время задать тот самый вопрос, который он давно хотел задать, да никак не решался.
- Не расскажете про мое последнее задание? - спросил он.
- Какое? - не понял Гриднев.
- Ну, последнее, - сказал Чарли. - Где меня убили.