Вечерело, на город опускались сумерки. Солнце уже село, и лишь чуть подсвечивало кромку облаков бардовыми бликами. Затушив очередную папиросу о парапет моста, молодой парень, которому только стукнуло 18, двинулся гулять по городу. Темнело на севере раньше, а ларьки закрывались чуть позже, поэтому на углу улочки была приобретена бутылка жигулевского, с обколотым изнутри горлышком, и немного отклеившейся этикеткой. Не смотря на массовость увеселительных мероприятий, на выпускной удалось пропустить, а Вернее говоря, получить диплом и свалить из Питера, до того как куда-нибудь присобачат. На севере и партию побоку пустить можно, и менты подобрее - суровая природа способствует теплоте в отношениях людей. Любовь к ночным прогулкам, книгам, не всегда одобренным Политпросветом и прочим, не поощрявшимся Партией, как подозрительные, и потенциально опасные поведенческие устоям, здесь можно спокойно воплощать в жизнь. Что ж так холодно. Завтра вечером можно будет отправиться на промысел, здешние леса весьма богаты пушниной. Ток, почему то местные с большей охотой ходят в море, нежели в тайгу. Бутылка настойчиво демонстрировала дно. Тьфу, блин, куда меня занесло. Переулок замыкался глухой стеной, редки очень маленькие окошки, непонятного каменного здания, наверно какой-то старый цех, только почему нынче заброшенный? В голову, вроде бы не замеленную почему-то полез страх. Какая-то скомканная тень в углу разворачивалась у меня на глазах
-Твою мать, сюда кто-то заглянул, суки, я уже месяц не жрал, загнали, краснозадые
Голос гортанный чуть шипящий, тень выросла в глазах в седого, но крепкого мужика, странный покрой одежды, и рост, увеличивающийся на глазах, мутное пятно лица и чуть поблескивающие глаза - положительного воздействия сей образ, на меня, не произвел.
- Иди сюда, молодец, я голоден как стая валкалаков в горах
- А не пойти ли тебе, дядя... - фраза захлебнулась в горле, тенью он скользнул ко мне, с силой дернув руку, наклонил к себе
- Пища, не должна разговаривать, малой. Молчи и не рыпайся.
Шею свело от резкого удара в челюсть, руку у него ой какая тяжелая. В глазах помутнело, дыхание престало подчинятся, и стало прерывистым. Болезненный укол чуть ниже уха, и тело выходит из-под контроля, безвольно повиснув в руках старикашки. Гулкие глотки отдавались в голове болью, не в силах сдержаться он все сильнее сдавливал шею, опустился на колени прислонив мою голову к прохладе камня. Боль немного отступила, разлившись жуткой слабостью по телу. Силы уходили. Краем глаза заметил движение на другом конце улочки, кто-то двигался в сторону тупика
- Бля, нашел, где пожрать, вот мудак то, парня загубишь - щелчок выстрела - последнее что я услышал прежде чем потерять сознание. Но оно не преминуло рывком вернуться обратно, вместе с каплями крови старика, развороченного пулей, упавшими на губы. Подчиняясь непонятному порыву, я дернулся за спадающим телом старика, припадая, будто в отместку, к его запястью, оторванному выстрелом. Глотать солоноватую влагу, пить, сознание падало в блаженную алую пелену.
- Э, харе, а то переборщишь... Карел я, местный... Вот, бля, тебе парень повезло... поколение то нехилое...
Дальнейшее помню с трудом, меня приютили в избе на краю города, выходили, и посвятили в то, что со мной произошло, хотя осколки знаний тенью чужих мыслей метались в голове. Да кстати, это было 22 июня 1941 года...