Давным давно, несколько студентов решили поупражняться в программировании, и написать игру. Ну, собственно, прикинули что и как, технологии подобрали и приступили. Дизайнеры/моделлеры из них были нулевые, но это не останавливало. Начитавшись математики умной, выход более или менее нашли.
Процедурная графика: то есть генерировать объекты мира красивой математикой. Ну и пошло дело. Когда потребовался сюжет, один из них, будучи тем, кто продумывал и писал всю архитектуру движка, решился взяться и соорудить сюжет.
На писанину его давно тянуло, повода только не было. Изгаляться этот человек тогда не стал, взял чего по проще. Взял он тогда сюжет "наш там", да начал его адаптировать, чтобы удобно было потом этот мир реализовать.
Собственно, так и родился "охотник". Даже был какой-то концепт-арт, но остался похоронен вместе с еще кучей данных, когда полетел жесткий диск. Первоначальное название было "Алькор, история одного мага". Движок игровой тем временем со скрипом, но писался. Даже демки первые были: были написаны генераторы случайных ландшафтов, грибов, камней, деревьев (деревья вышли такие, что только после употребления грибов увидеть можно). В последних версиях даже кое как физика заработала.
Но время шло, сессия оставляла все меньше и меньше времени, проект оказался подзаброшен, хотя польза была извлечена: кусочки кода разошлись по разным проектам, а полученные знания потом здорово помогли в жизни. Когда последний разработчик, а по совместительству и автор сюжета окончательно осознал, что его больше тяготит работа с железяками, нежели с чем-то высокоуровневым, стало ясно что проект можно считать заброшенным. Остался неиспользованным сюжет. Название вскоре было заменено на "охотник за смертью", и история уже стала рассказываться под другим углом. Потом название изменилось, из-за конфликта с другим произведением на "охотник за мертвыми". В срочном порядке многое, что было рассчитано именно на игровую линию убиралось. "В реактор" отправились и остроухие создания, и гномы и еще многое другое. Хотя сходства остались.
В итоге что-то даже получилось. Произведение не могу назвать хорошим, ибо оригинальности в нем не особо много, а "нестыковок, багов, и косяков", особенно в первой книге, что представлена сейчас на СИ хватает.
Когда мне предложили издание, я сначала удивился, а когда удивление спало начал всерьез перечитывать, в надежде понять тянет ли книга на публикацию. В итоге, после нескольких месяцев раздумий от публикации я решил отказаться. Просто пересмотрев произведение с самого начала, я понял, что на публикацию оно не тянет. Чтобы не говорил читатель, которому книга понравилась, мой личный контроль качества она не прошла.
Возможно, другие мои произведения и будут опубликованы когда-нибудь, но не это. Потому, если уж читателю очень хочется иметь бумажную копию, то ему придется прочистить и заправить картриджи своего принтера.
Даже и не знаю с чего начать, ибо история это изрядно странная. С одной стороны хочется начать повествование красиво, с другой стороны красивое начало подразумевает собой некие высокие идеи, которых в этом повествовании искать, скорее всего, не следует. Да и не мастер я философствовать на высокие материи, мне бы чего попроще, да попонятнее.
И все же начать хочется с чего-то красивого, доброго, чтобы отвлечься немного от тех мрачных событий, речь о которых пойдет дальше.
День получения в руки диплома - великий день. Для кого-то это последний день в институте, а кого-то ждет еще и аспирантура. Разумеется, велик сей день, не только тем, что, возможно, он и только он ярче всего отпечатается в воспоминаниях выпускника об институте, а еще и тем, какое это некоторое состояние души. Конечно, если Вы выпускник дворникоподготовительного факультета заборостроительного института это к Вам не относится, хотя может быть и относиться, но в меньшей степени. И знаменателен и памятен он бывает обычно тем, что пьянка выпускников может затянуться на несколько дней, особенно, если институт серьезный, а, следовательно, радость, что ты выжил и прорвался сквозь ад экзаменов и зачетов большая. Хотя и тут все индивидуально.
Итак, конец обучения. Экзамены позади, и настроение, разумеется, если пренебречь ностальгией о днях минувших, хорошее.
Кстати, я же забыл представиться! Зовут меня Игорь, если по батюшке, то Петрович.
"Вечеринка" у Жукова Егора, по совместительству старосты группы в течение пяти с половиной лет, обещала превратиться в настоящую пьянку, после которой большинству придется отсыпаться не один и не два дня. . Но это конечно для большинства, если не считать маленького такого общества заядлых трезвенников (к которому я относился), которые даже по случаю такого праздника капли алкоголя в рот не возьмут. За свою "аномальную" трезвость я обязан скорее всего генам, так как мой дед, хоть и Вторую Мировую прошел, и с бандитами после войны сражался, а грамма алкоголя в рот не возьмет.
Когда торжественная часть закончилась, тосты пошли даже менее осмысленные, чем высказывания нашего преподавателя по философии, эдакого старичка столетней выдержки, отправившего однажды всех на пересдачу за незнание творчества Маркса, я понял, что мне пора уходить. Часы показывали полдвенадцатого и у меня были все шансы успеть на метро до его закрытия. Народ с большим трудом сообразил, что я покидаю их общество и все бы ничего, если бы Клим, который до этого спокойно дрых в салате, который ему подложили под голову, когда тот был "готов" (исключительно ради шутки) поднял свои затуманенные сном очи и произнес:
- Тост! Чтобы Игорю сегодня повезло!
Ну и поднял, разумеется, свой, заранее наполненный стакан.
Выпили.
Если бы я тогда знал, насколько мне "повезет" в тот день, Клима уж точно не было бы в живых. Кто знает, может быть, именно этот тост пьяного одногруппника и изменил мою жизнь в тот злополучный день. Хоть я и никогда не был суеверным, ибо специальность такая, да вот то, что после этого тоста случилось... Но об этом позже.
На этом прощание со мной сочли оконченным, и Клим вновь опустил свою голову в салат, на этот раз уже сам, без помощи "добрых" друзей, чем породил волну смеха.
На лестничной клетке я встретил последних из присутствующих на "вечеринке" друзей. Семен и Катерина стояли, обнявшись, с сигаретами в зубах и умиленно о чем-то беседовали. Много они не пьют - им любовь заменяет вино в том смысле, что "крышу", особенно по весне, сносит полностью и далеко. Помнится, многих лекторов бесило то, что они на лекциях сидят в обнимку. Удивительно, но они единственные из трех влюбленных пар нашего потока, которые дожили до конца института и не распались по причине отчисления одного из влюбленных. Я не стал их отвлекать, быстро попрощался и пошел прочь. Говорят через месяц у них свадьба...
Путь мой лежал мимо здания института, которое теперь казалось маленьким, словно детским. В голове всплыл образ: каким огромным казался этот институт, когда я в нем впервые очутился. Я улыбнулся и двинулся дальше. Вряд ли я много прибавил в росте с тех пор, может быть, вырос духовно? Может быть и так.
Я внутренне простился с до боли знакомым зданием, где прошли годы веселого студенчества, и двинулся дальше.
По шоссе то и дело пролетали на большой скорости автомобили, пару раз проносились мотоциклисты. Тополиный пух покрывал дорогу ровным слоем, словно только что выпавший снег. Много его в этом году...
Да и лето выдалось жаркое. Даже сейчас, когда солнце уже скрылось, асфальт, прокаленный солнцем за день, прямо таки, дышал жаром.
Холодная минеральная вода, которая была на самом деле совсем не минеральной, а, я более чем уверен, набранной прямо из-под крана где-нибудь неподалеку, немного освежила. Самое главное - она была холодная, а то, как эта вода оказалась в бутылке, меня не слишком волновало.
Свобода пьянила, хотя я и не выпил ни капли, и это мне нравилось. Теперь неделя заслуженных каникул, потом работа... да нет, не только работа, жизнь!
Я тот редкий тип, которому нравится то, чем я занимаюсь. И пускай зарплата не самая большая, она достаточна, чтобы продолжать заниматься любимым делом. Возможно потом, когда будет семья я и променяю любимое дело на что-то другое, но не сейчас.
Я точно не могу сказать, в какой момент воспоминания обрываются. Вот я иду по улице, размышляю о высоких материях, наслаждаюсь, а вот пустота, словно невидимое устройство, считывающее память в моей голове, натыкается на "плохой сектор", который не прочитать и как не двигается в зад да вперед, содержимое не читаемо. Вы, наверное, удивитесь, прочитав такое сравнение, возможно даже назовете его кривым или уродским. Ну а уж критики, если и доберутся до этого места, что сомнительно так как, зачастую перед написанием критических статей произведение читается "по диагонали", так вообще меня опустят, как говорится, ниже плинтуса, и даже не обратят внимания на то, что я их ласково попрошу идти... далеко. Все равно не пойдут! Не тот характер у советского, простите, российского критика, чтобы по просьбе, пусть и вежливой, первого попавшегося автора идти... туда.
***
Травинка щекотала нос, и я звонко чихнул, от чего окончательно проснулся. Очки нашлись в двух сантиметрах от того места, где только что покоилась моя голова. Мир приобрел резкость, стоило мне надеть их, вот только облегчения это не принесло: я находился на своеобразном холме, возвышавшимся над болотом... Каким еще болотом? Воспоминания пришли неожиданно и в нужный момент наткнулись на то "нечитабельное место", сразу после которого следовало мое пробуждение здесь. Разумеется, никакой, даже малейшей догадки о том, сколько времени я провел без сознания, у меня не было.
- Что за [цензура]? - мой крик, даже не крик, а рев, спугнул мелкую летучую живность с крон ближайших деревьев, хотя... деревьев ли?
На самом холме росло нечто высокое, раскидистое, видом напоминающее дуб, если бы не листья, которым больше подходит название хвоя. По склонам холма местами виднелись небольшие кусты какой-то, неизвестной мне растительности больше напоминающие кусты, чем деревья. Хотя, может быть, растительность эта и известна многим, но не мне, с моими-то познаниями в биологии, обрывающимися на около-школьном уровне. Увы, но изучение всякого рода растительности не входит в программу подготовки инженера-физика, которым я, к своему несчастью, а может быть, и к счастью являлся. Конечно, спасибо российской национальной забаве под названием "дача" что-то и знаю, но до профессионала мне далеко.
Даже не обокрали! Моя сумка, деньги при мне, на шее до сих пор висит новенький мобильный телефон - мой подарок самому себе на окончание института, в сумке так же спокойно лежат диски и старенький плеер, так и не успевший отправится на помойку, уступив свою роль телефону. Даже бутылка с остатками минералки лежит рядом!
Что происходило, я совершенно не понимал, и это меня по какой-то причине веселило, причем так, как раньше не веселило ничего в жизни.
Может быть, в воду минеральную чего подмешали?
Я аккуратно взял бутылку и понюхал содержимое... Обычная вода, успевшая нагреться, но все же вода!
Раз пятнадцать я пытался припомнить, как я тут оказался и так и не смог, только получил головную боль. Должно же быть рациональное объяснение!
Минут через пять я оставил бесплодные попытки вспомнить чего-либо, взял в руку мобильный телефон и... уставился на пустующий экран...
Аккумулятор, на котором мелким шрифтом было написано что-то на китайском, был извлечен из телефона и контакты приложены к моему языку. Пусто. Даже при полной разрядке, когда телефон выключается, в аккумуляторе должен оставаться некоторый заряд, который я не мог не почувствовать своим самым, что ни есть распространенным встроенным вольтметром. Странно, ведь когда я уходил он был полностью заряжен... И как я должен это понимать?
Исключительно ради интереса, уже предчувствуя результат, я попробовал "на язык" батарейки от плеера. Пусто. Запасной комплект для плеера, еще в упаковке, годны пол словам производителя до две тысячи девятого года... пусто.
Мой мат, простой и незамысловатый мат инженера, спугнул еще какую-то мелкую живность с деревьев, которая там еще оставалась. Говорят, материться плохо, но должен же быть выход негативным эмоциям? Не в себе же это добро держать!
Я не выдержал и рассмеялся в голос.
Немного успокоившись, я стал думать над тем, что мне делать дальше. Мысли мыслями, теории теориями, но выбираться-то из этой дыры надо!
Получив себе прилично ссадин, я все же сделал свой личный физкультурный подвиг: забрался на "дуб" и оглядел окрестности с высоты. Словно море, на четыре стороны раскинулось болото. Прямо из воды торчали тонкие стволы не то деревьев, не то кустов, оканчивающиеся жиденькой кроной. И лишь в одном направлении были видны горы.
Горы? Я, конечно, географ тот еще - но знаю, что ни в Москве, ни около нее нету и не было гор! Тем более таких... со снежными вершинами, теряющимися за облаками...
Минут пять я смотрел на горы. В своей жизни я впервые видел горы не на картинке или на экране, а в живую. И это мне как раз и не нравилось.
Мне рассказывали, в советское время несколько летчиков провернули шутку, за которую едва не отправились на расстрел: подобрали пьяного в Москве около памятника Пушкину, взяли с собой в самолет, на котором летели до Петербурга и высадили бедолагу около памятника все тому же Пушкину. Представьте удивление протрезвевшего, после того как он очнулся. Да нет, смену города он потом заметил: первое, то ему в глаза бросилось, так это то, что до этого Пушкин стоял, а тут взял и сел...
Итак, вариант развития событий номер один: меня ударили по голове, причем хорошо, взяли и, ради прикола, так как другие мотивы отсутствуют, высадили неизвестно где.
Мой смех, вырвавшийся неожиданно едва не стоил мне сломанной шеи: я чудом удержался на ветке.
Мне стоило приличных трудов обуздать рвущееся наружу веселье, которому я не видел никакой причины. А что может быть смешного в том, что ты оказался неизвестно где? Смех без причины...
Спустившись, я на всякий случай ощупал голову, но следов предполагаемого удара так и не нашел. Меня не на шутку беспокоил этот рвущийся наружу смех. В таком состоянии было крайне тяжело критически относится к окружающей меня действительности. Но голова была в полном порядке.
Подножие гор было не так уж и далеко, и я решил, что первым делом путь мой должен лежать туда, ибо во все другие стороны, насколько хватало глаз тянется это проклятое болото. Вопрос только в том, насколько оно проходимо. Впрочем, кроме как проверить, другого выбора у меня явно не было.
Опять смех. Нет, у меня явно что-то не то с психикой. Я по жизни всегда был спокойным человеком, где-то даже угрюмым и заставить меня засмеяться дело сложное, а то, что со мной твориться теперь просто не вписывается в общую картину ни каким образом. В нашей группе даже существовал критерий смешного анекдота: если он вызвал у меня улыбку - значит действительно смешной.
Болото. Прежде чем туда соваться, нужен шест. Высохшие деревца внизу вытащить легко, низ-то вечно в воде, вот и прогнил. Но вот сами они не сильно крепче. Я еще раз изучил содержимое карманов, ни на что особо не надеясь - костюм-то "парадно-выходной". Однако, к своему удивлению в одном из карманов оказался складной нож, причем явно не мой. Хорошо хоть без следов крови на нем.
Кусты на склоне напоминали орешник, и с радостью пожертвовали мне вполне себе неплохой шест, который должен был мне помочь не сгинуть в первые же часы путешествия по болоту, а на одном из склонов холма обнаружился ручеек с кристально чистой и ледяной водой. Я небрежно вылил остатки "минералки" в болото и, промыл бутыль несколько раз и попутно напившись из ручья, заполнил ее свежей водой. У меня было серьезное предположение, что вода мне может очень здорово пригодится по пути, так как неизвестно, сколько времени мне потребуется, чтобы пересечь болото и выбраться на твердую землю близ гор.
Простенький, уже один раз упомянутый, мат, разгонял всякого рода живность, пока я шел по болоту. Ботинки промокли уже через пару минут, но, если учитывать тридцатиградусную жару, от которой не слишком спасала жиденькая крона странных болотных деревьев, этим можно было пренебречь.
То и дело приходилось прыгать с кочки на кочку, иногда прощупывать дорогу палкой. Хороший получился шест, как называл правильно подобранную для этой цели палку мой дед, любитель сходить по грибы да по ягоды, в самую глушь. Он, помнится, говаривал:
- Шест должен быть с тебя ростом, чтобы понять можно было, полностью ты потонешь или нет.
Уж не знаю, что он точно имел в виду, но шест сейчас этот мне очень даже пригодился. Дерево было достаточно прочным: на него можно было спокойно опереться всем весом и не бояться, что оно сломается - оно даже почти не сгибаясь выдерживало весь мой вес.
Итак, сопровождая свой путь веселыми студенческими песенками (сплошная похабщина, текст приводить не буду), я двигался в сторону гор. Если разбираться подробнее, то мне идти было просто не куда: на все четыре стороны были болота, а там, возле гор у меня был хоть какой-то шанс. Какой шанс? Уцелеть? Страх на считанные секунды поднялся из глубин сознания, но очень скоро вновь сгинул там, словно его сдерживало нечто...
Странное синеватое солнце жарило и даже не думало опускаться с горизонта. Мелкая мошкара периодически пролетала мимо, но приставучих болотных мух, памятных мне по дедовым ягодным болотам и, даже, привычных мне и за то яро нелюбимых мною, комаров не было. А что за болото может быть без этой напасти?
Как говаривал дед "болото без комаров, тоже самое, что свадьба без невесты." (Это самая мягкая формулировка, не затрагивающая подробности сугубо личной жизни людей.)
В этот момент я остановился и минут пять оглашал болота своим звучным хохотом, окончательно распугав все, что еще не успело попрятаться.
Отсмеявшись и отметив, что мне явно надо обратиться к врачу, а еще лучше на месячишко лечь в психиатрическую больницу я двинулся дальше, попутно шутя и сам же смеясь над своими шутками. Точно псих! Ну не могла же радость от того, что я окончил институт так сдвинуть мне крышу.
Комар подкрался незаметно и укусил меня сзади в оголенную часть шеи, за что получил от меня звонкий удар левой рукой. Таки комары есть, рано я обрадовался. Мало их тут только, хотя, и лягушек не наблюдается... Кто же тогда пожрал всех комаров и лягушек за компанию?
Странное это было болото. Прямо из воды, росли тонкие, словно больные, деревца с очень жиденькой кроной из темно-зеленых листьев, спускавшихся вниз ленточками, напоминавшими водоросли. Каждый листочек спускался сантиметров на десять вниз и был обязательно проеден насквозь каким-нибудь насекомым хотя бы в одном месте.
На вскидку, я шел уже около шести часов, если не больше, а солнце так и не думало спускаться с неба. Я остановился, и, сощурившись, взглянул на него: яркое, горячее и все же синеватое... Не может быть солнце таким! Я снял очки и, убедившись, что они ничем не испачкались, взглянул на солнце, щурясь, еще раз. Синее. Не сильно, конечно, совсем чуть-чуть, но оттенок четко различим.
Может быть атмосфера тут как-то не так преломляет свет?
Н или может быть, меня инопланетяне похитили? И высадили в болотах своего родного мира разобравшись, что отечественные специалисты им совершенно не нужны?
Пахнет бредом или, как сказал бы наш староста, травой, но пока это единственная более или менее "рациональная" теория, если конечно, брать во внимание то, что у меня отсутствует кусок памяти неизвестного размера. Я сплюнул прямо в воду и, несмотря на усталость, двинулся дальше. Для меня сегодняшний день был подвигом: шесть часов идти, перепрыгивать через кочки, иногда перелезать по деревьям труднопроходимые места выдержит не каждый и уж тем более не человек, двадцать лет губивший свое здоровье над умными книжками. Я взглянул на часы. Повезло, что они у меня не электронные, а механические. Жаль только дату не показывают, тогда бы я точно знал сколько времени провел без сознания. Сейчас либо восемь часов утра, либо восемь вечера. Я явно не в своем часовом поясе, так как, судя по солнцу сейчас, вот уже шесть часов как полдень. Ну, плюс минус час, так как я не умею точно определить время по небесному светилу. Что-то тут солнце как-то тормозит.
Усилием воли я запретил себе об этом думать и двинулся дальше.
Насколько я изучил свой организм за свою жизнь, он очень не любит физических нагрузок, да и вообще ленив. А теперь что с ним случилось? Минут пятнадцать назад я думал, что сейчас упаду и сдохну от усталости, а вдруг вот тебе и на: усталость в миг пропала и настроение поднялось, хотя куда ему уже подниматься - и так с ума сошел.
Заставить ноги остановиться внезапно оказалось трудновато, но все же можно.
Сейчас я находился на одной из тысяч, а может быть, и сотен тысяч кочек в этом болоте, похожих одна на другую, как две капли воды. Хоть мох такой же, как в дедовых ягодных болотах: такой же зеленый и мягкий. Привычный... И это говорит человек, который последний раз выбирался с дедом за ягодами, когда еще в школе учился!
Пришлось опять потратить энное количество времени, чтобы заставить утихнуть рвущийся наружу смех. Его я залил остатками ключевой воды. Может тут в этих болотах испарения такие, от которых эффект, как от наркотика?
Когда земля шевелится под Вами это страшно. Разумеется, многие привыкли к гулу метро под ногами, но когда Вы находитесь посреди болота, на кочке, и вдруг этот самая кочка начинает шевелиться это действительно страшно. С испугу, сам не понимая как, я сиганул метров на пять.
Нет, я конечно наслышан о том, как мой дедушка в молодости при виде вепря в лесу забрался на сосну, причем сам не понял, как, и после не знал, как оттуда слезть, но прыгнуть на пять метров без разбега... Мягко говоря, это многовато даже для олимпийского чемпиона, хотя про олимпийские игры я знаю только из рекламы, которую периодически пускают и по телевизору и развешивают по городу...
И усталость, кстати, куда то резко пропала...
Теперь уже за моей спиной раздался шум и я обернулся.
Сказать, что я удивился - не сказать ничего. Страх, по непонятным мне причинам отсутствовал вообще, а вот удивление присутствовало. Последний раз я так удивился, когда получил пять по математическому анализу, не написав при этом ни единого слова по билету. Преподаватель их просто не смотрел, спрашивал из головы, а я из головы опять же отвечал.
Прямо из кочки, на которой я пару секунд назад стоял, вылез "живой труп", не знаю, как это лучше назвать, и, кое-как переставляя конечности, но тем не менее весьма шустро (для трупа) двинулся сквозь топь в моем направлении.
Ну и, наконец, запах. Меня едва не вывернуло наизнанку от вони, хотя к болотным "ароматам" я порядком привык за эти часы.
- Вот зе [цензура] - блеснул я знаниями английского, и ломанулся от этой ходячей нежити.
Не понимаю, каким образом, но я прыгал, как олимпийский чемпион после тройной дозы допинга с кочки на кочку, на огромные расстояния, и несколько раз, после моего приземления кочки начинали трястись и из них тоже вылезали эти существа. Иные вылезали и из воды, неся на себе огромное количество мусора и болотных растений.
А усталости все не было. Была только эйфория, которую невозможно было сдерживать и чувство собственной... Наверное, неотразимости, не знаю, как еще сказать. Трупы тупы, им меня не догнать! Вот я замахнулся и, "ради прикола" снес голову одному из этих упырей. Потерю жизненно важного органа он, как это не странно, даже не заметил - просто продолжил идти ко мне и протягивать свои костлявые ручищи. Как они вообще могли шевелиться оставалось загадкой, а разглядеть что-то под покрывающей их грязью было крайне проблематично.
Горы представляли великолепный ориентир, и сбиться с пути было невозможно. А чем ближе к горам, тем больше попадалось уже разрывшихся трупов и просто ходящих бесцельно по округе. Почему-то, у меня зародились серьезные сомнения по поводу того, что около гор найду ЖИВЫХ людей.
А что на это говорит классическая физика, которую я изучал пять долгих лет и всерьез подумывал о продолжении изучения ее в аспирантуре?
С тем, что законы физики могли нарушиться раз, ну два, и то по мнению журналистов, я мог мириться, всякое по телевизору показывают. Но когда вокруг бродили десятки, а, может быть, сотни ходячих мертвяков, и, казалось, просто не замечали, что по классическим законам физики, медицины, и, черт возьми, логики и здравому смыслу они должны спокойно гнить под землей, давая пищу растениям.
В какой-то момент я просто отказался понимать происходящее.
Эх, не жалко судьбе мировоззрения бедного физика!
А трупы меня хорошо чуяли и двигались едва ли не толпой в мою сторону. Бежать они не могли, и вода была для них преградой, но шли они крайне резво. Для трупов. Спасало только то, что если кто из них отставал, терял след, то погони такой труп не продолжал, а продолжал либо бесцельно бродить, либо замирал. Иначе бы у меня на хвосте была бы целая толпа этих существ.
Я бежал еще около часа, когда стало заметно суше. Кочек становилось все больше и больше и они превращались в одно сплошное море мха, среди которого иногда встречались небольшие озерца. Тощие болотные деревья, скорее напоминающие папоротники, которые росли прямо из воды, тут практически отсутствовали. Их место занимали чахлые деревца, как то, что я видел на холме, где очнулся. Ну и, наконец, трупов бродячих тут стало меньше, причем намного. По непонятным мне причинам тут они не бродили.
Я оглянулся. Три упорных упыря все еще продолжали погоню, но они меня не сильно волновали. Вскоре показался поросший зеленью и очень крутой склон, наверху которого, надо полагать, отсутствовала столь "хорошая" заболоченность. На вскидку метров семь в высоту... Прыжок, цепляюсь за ветку растущего тут деревца, подтягиваюсь, еще прыжок, кувырок и я наверху. Слабо?
Наверху меня встретила мягкая трава, на которую я, не задумываясь, плюхнулся. Надо же отдышаться. Тут было хорошо, дул ветерок, воздух был свеж... пологий склон шел вниз и терялся среди небольших кустиков, вдалеке была видна речка. Крупные деревья присутствовали, почему-то только около края болот. На какой-то миг я задремал...
То ли мне показалось, то ли моя левая нога занемела...
Я ощупал ее и с удивлением понял, что не чувствую. Нет, я спокойно мог ею шевелить, но ощутить прикосновения не мог, как если бы ее как следует отлежал. С другой ногой положение было лучше, но не намного: чувствительность тоже снизилась.
Липкий страх, который спал спокойно весь сегодняшний день, неожиданно прорвался к сознанию...
Долго, однако, подумать, уже спокойно над сложившемся положением мне не дали: зашумел кустарник и из веток появился первый из моих не совсем живых преследователей. Интересно, как, а самое главное, чем они сообразили, что надо лезть вверх? Я вскочил и побежал, хотя бежал я не так быстро, как хотелось бы. Тяжело бежать не чувствуя толком одной ноги. Сейчас земля шла под уклон, но это уже была земля, покрытая зеленой травой, а не торф, покрытый успевшим надоесть ярко зеленым мхом и бежать было проще. И им тоже. Тут было прохладнее. Наверное. В болотах так жарко благодаря тому, что идет постоянное гниение умерших растений, да и ветра нет. А тут вот он, ветерок, родимый.
Прямо по пути возник овраг неопределенной глубины с почти отвесным каменистым склоном. Метра два в ширину. Не задумываясь, уже на автомате, я его перемахнул, а потом заставил себя остановиться.
Хотя я и не чувствовал усталости, где-то в глубине я понимал, что организм на грани истощения и что еще немного и я просто упаду.
Первый мертвяк тупо упал в овраг и снизу донесся всплеск воды.
Второй, однако, распластался в некотором подобии прыжка, в награду за который схлопотал от меня шестом в челюсть. Все получилось - я его скинул в овраг, но, падая, он ухватился за мой шест и, чтобы не упасть самому, мне пришлось лишиться своего оружия.
Плохо. От третьего мне пришлось удирать. Внизу я заметил небольшую группу людей, точно я не мог разглядеть кто они, точнее просто не успел. Понял только, что это настоящие, живые и, хочется верить, разумные люди.
Лишь спустя несколько секунд, когда катился, как мешок, по земле, я понял, что настал предел: я выжал все, что было можно из своего тела и оно теперь, словно безвольный мешок катилось под ноги незнакомцам.
Хотя бы есть шанс, что меня не оставят на съедение этому взбесившемуся трупу.
Это было последней мыслью, после которой наступила темнота. Рассеялась она, наверное, скоро, но толку в этом было мало. Я не чувствовал своего тела, не мог пошевелить ничем, только словно сквозь толщу воды слышал голоса на неизвестном мне языке, а потом затылок резко обожгла боль и вновь наступила темнота.
***
Едва заметная тень старика стояла на холме и молча смотрела, как раненого уносили случайно оказавшиеся в этих местах охотники за нежитью. Приличный ветер, который тут дул круглый год не мог сдвинуть ни единого волоса с головы старика.
Начало истории положено и неровный кусок металла принесен в кузницу. Осталось только выковать оружие, а там... как повезет... Любопытный попался в этот раз материал.
Старик улыбнулся какой-то своей мысли и растаял в воздухе, словно его и не было никогда...
А там... как повезет.
Глава Первая
Пришел в себя на этот раз я нормально, если не считать того, что болело все. Мое неестественно веселое настроение исчезло без следа, словно его и не было, оставив место какой-то непонятной депрессии. Я лежал на мягкой кровати и, старая привычка, не спешил открывать глаза, ожидая поймать кусочки уплывающих сновидений. В этот раз не вышло. Вообще весь мой кросс через болота, нежить и все остальное казались не более чем кошмаром.
Состояние радости от того, что институт окончен, вернулось было, если бы... Моя рука не нащупала справа деревянную стену, вместо комода, на котором, по теории должны лежать очки. На всякий случай, я не спешил открывать глаза, ибо не хотелось, но факт этот меня, мягко говоря удивил. Я прислушался и смог различить негромкие голоса.
Странно, как я их раньше не заметил. Один из голосов был мужским: приятный тембр, говорит размеренно и четко... В голосе присутствует некий оттенок, который я затрудняюсь описать. Только что он говорит? Я сначала даже и не сообразил, что смысл слов до меня легко доходит, в то время как русские эквиваленты я подобрать не могу, или могу, но не с первого раза.
- ... Как обычно. Сдерживали их до утра, потом они сами отступили. Из болот пачками прут! Хорошо, что при жаре из них никакие противники.
- А ты думал? - второй голос был женским, слегка хрипловатым, но от этого не терял своей чарующей глубины - Сколько разумных и неразумных существ сгинуло в болотах за все это время! А теперь, когда творение Нолдорцев дотянулось досюда, они и полезли.
- Ну, тут можно выделить два положительных момента: первый - охотники не останутся без работы, второй, если эта чума дойдет до них, Побережье наконец поймет, что угроза реальна. Тогда-то хоть перестанут отсиживаться в стороне. Ни для кого не секрет, что Аррасские ребята сами не справятся с этой напастью.
- Это политика. Принять помощь "Школы Океана" - признать поражение Аррасской Академии, а это дело престижа.
- А не принять - просто погибнуть под напором орд нежити.
- Не известно, что они предпочтут. Эх, некромантов нет... Иначе бы от Нолдорского совета осталось бы только пара косточек, в лучшем случае.
В точности перевода последнего слова я не уверен, в нем ловилось два корня. "Мертвый" и "Повелевать".
- Не забывай про отцов инквизиторов - Над этим словом я долго думал и, не уверен, что русский эквивалент точен. Ближе по смыслу "фанатичный святой воин" - Если тут, в глубинке, они не сильно выступают, делают свое дело и сидят тихо, то в столице это политика. Признать то, что некромант может оказывать пользу - для них это значит потерять еще один очень удобный политический инструмент. Да и они категорически против союза со школой Океана и приложат максимум усилий, чтобы не допустить этого.
- Да... Не могу не согласиться... Просто иногда надоедает понимать, в каком дерьме мы сидим, и так хочется скормить нежити этих политиков.
Вот с этим мужиком я солидарен, сам политику не люблю. Как показывает моя жизнь, в политику идут те, кто толком ничего не умеет.
Пока они молчали, я задумался, куда же меня угораздило попасть. С нежитью я уже знаком. Кто такие "Аррасские ребята" ?.
Неужели все это не сон? Я выкинул из головы лишние мысли и решил сосредоточиться на представшей передо мной задаче, что само по себе было проблематично.
Итак, дано: я угодил в своеобразный мир, где происходят события "Обители Зла" или "Рассвета мертвецов" (нужное подчеркнуть или вписать свой вариант) и есть реальные шансы, что тебя скушает труп на завтрак (обед, ужин). Забавно. А теперь прибавим к этому политическое состояние, вида "гнием помаленьку", хотя тут еще придется выяснять подробности. Еще веселее.
Добавим к пункту "дано" начальные условия в виде обрывков чужих знаний и странного поведения организма, когда я скакал по болоту, горный козел под чудо-травой.
Ну и чисто формально проведем линию, напишем крупно слово "Найти", а под ним подпишем одну единственную фразу: "способ выжить". Судя по тому, что о ходячих трупах дома в новостях не слова, то мои документы лучше никому не показывать и вообще назваться левым именем. Хотя документы-то скорее всего мои изучили вдоль и поперек.
Итого имеем весьма запутанную задачу, с множеством дополнительных условий и подвохов, решать которую придется в ближайшее время. Институт родимый научил меня многому, но уж точно не решать задачи подобного плана. Одно я мог сказать точно, знания полученные на военной кафедре мне тут очень даже могут пригодиться, если я смогу встать, конечно, что сейчас было сомнительно: мое тело словно через мясорубку пропустили, а про голову лучше вообще не говорить.
Занятый своими мыслями, я едва не пропустил момент, когда разговор перешел с обсуждения погоды на обсуждение меня лично.
- Жить то хоть будет? - поинтересовался мужской голос.
- Нет причин, почему не должен - ответил женский - ему сейчас отдохнуть надо, это главное..
- Я, если честно, думал, что эти слизни это миф.
Над словом, которое я перевел на русский, как "слизни" мне пришлось задуматься. Слово чужого языка рождало ассоциацию с чем-то склизким и неприятным, но точного эквивалента в русском я не нашел, да и искать, если честно, было лень. Пусть будут слизни, потом придумаю перевод точнее.
- Нет, не миф. Их редко можно увидеть около границы болот, но от этого они не менее опасны. Еще в Аррассе нам их показывали живых, даже учили удалять. Где вы его нашли?
- Около болот. Там есть гряда, как раз, на которой трещина Властелина, как раз за грядой начинаются болота. Мы хотели перебраться через гряду и, по пути заглянуть в трещину, ну и пройти краешком болот. Он как нечего делать перепрыгнул трещину, сбил в нее одного из преследовавших его мертвяков, другой туда сам свалился, ну и побежал от третьего. Ну а потом, уже на склоне он упал и покатился. С тех пор в сознание не приходил.
- Слизни, когда врастают в голову, снимают ограничения, которые предохраняют нас от перегрузок. После этого жертва не может почувствовать усталости и, как следствие, загоняет себя до смерти... А когда жертва уже не может двигаться слизень начинает процесс размножения и тогда спасти человека уже невозможно.
- Когда я увидел ту дрянь, которая торчит у бедолаги из затылка, я ее обрезал, полил настойкой, а потом бегом к тебе.
- Правильно. Ты повредил хоботок, которым слизень дышит, и замедлил процесс. Не сделай ты этого, он был бы уже труп.
- Как он оказался там, чего забыл среди болот - я не знаю. С ним поговорить не довелось.
- У пострадавшего сильно поврежден мозг и, сопротивляться прочтению он не может. Я смогла проникнуть достаточно глубоко, чуть ли не в детские воспоминания.
Похоже, что скрываться под липовым именем было глупой идеей с самого начала.
- И что ты там прочитала?
- Ничего, что ответило бы на твой вопрос.
- Он что, сам не знает?
- Правильно. Мне тяжело это описать, так как я многого сама не поняла, расскажу то, что имеет отношение к делу: Он шел домой, потом воспоминания обрываются, и он очнулся здесь, а именно в болотах.
- А где он был до этого? Ты говоришь загадками, Мара.
Мара. Первое имя. Следует запомнить!
- По кодексу я не имею право рассказывать то, что увижу. Скажу только самую малость. Он родом из очень странной... хм... Страны, не страны. Не уверена, что туда можно просто так дойти пешком. Я откопала в его памяти карту тех земель и, как бы правильнее сказать, не совсем смогла совместить карту в его памяти и карту Алерийских земель. Непонятный мне, и очень странный мир. Я думаю, что он сам расскажет про свой дом, как очнется. Сама без его помощи я там не могу разобраться.
- Скажи лучше, он опасен?
- Не думаю. В жизни ничего не крал и никого не убивал, если тебя это волнует.
- Аристократ?
- Не думаю. Политиков не любит. Но, так или иначе, ему не повезло: кто-то захотел от него избавиться.
- Избавиться?
- Скорее всего, хотя я и не уверена. Перед тем, как он оказался в болотах, воспоминания теряются в своеобразном тумане. Чувствую, что там кто-то поработал: память затерли, причем затерли так, как сам ректор Аррасской Академии не сможет: нельзя даже понять сколько дней его жизни исчезло. И ни малейшего намека на то кто и зачем это делал. У меня серьезные сомнения, что кто-либо сможет ему вернуть тот небольшой кусочек воспоминаний, что у него отсутствует... Впрочем, большой или небольшой кусок - даже это вопрос. Память человека очень сложная вещь и на том месте может быть как несколько секунд, так и несколько лет воспоминаний.
- Выкинули в болота, стерли память. Все сходится: хотели избавится. Вот только что он узнал?
- Не совсем. Такой человек, как он, просто запаниковал бы и сгинул в болотах, как все, если бы... так же мастерски ему не заблокировали, пусть и на время, страх. Скорее всего это было какой-то отвар. Горечь во рту которую он испытывал, когда проснулся, у нее не совсем обычный привкус. Когда он путешествовал через болота, у него было неестественно приподнятое настроение, не было паники. Тварей болот притягивает страх, а он чувствовал себя королем жизни, потому все твари его и сторонились, считая очень опасным.
Так вот откуда у меня такое веселье было!
- Одно противоречит другому. Может быть, у него в голове есть еще сюрпризы?
- Если и были, слизень их окончательно закопал. Сейчас у него там полнейший бардак: слизень привнес немного воспоминаний от своей прошлой жертвы... и из всего этого там равномерная кашица.
- Он хоть язык знает?
- Два. Один родной, один иностранный какой-то. Наш ему привнес слизень, но пока он его освоит, пройдет время.
- Ох, не завидую бедолаге. Скоро он сможет нам что-либо рассказать?
- Возможно, уже сегодня, но чуть позже. Только я ему этого не позволю: ближайшие три дня он будет отдыхать. Любое нервное напряжение для него сейчас смертельно опасно. Я не думаю, что ближайшие дни с ним стоит вообще беседовать - пусть наведет порядок в голове. Я напою его снотворным и пусть поспит...
- Хорошо. Будем ждать. Меня раньше послезавтра не жди. Сегодня в ночь поедем и на весь следующий день.
- Куда двинетесь?
- Восточная оконечность болот. Второй и шестой отряды не справляются...
- Удачи.
- Тебе тоже, Мара.
Стукнула дверь, дунул ветерок. Один из говоривших покинул дом.
Я силился переварить информацию и не мог. Мозг работал неохотно, поминутно останавливаясь на той или иной мысли.
- Давно не спишь - от неожиданности я открыл глаза и сощурился от яркого света.
Я попытался ответить, но, как не прискорбно, говорить на новом для меня языке не получалось.
Перед моими глазами была женщина лет тридцати, с жутким шрамом на шее. Наверное, из-за этого у нее такой хриплый голос. Пепельные волосы спадали почти до пояса и среди волос, я к своему удивлению, заметил прядь седых волос. Зеленоватые глаза смотрели, казалось, сквозь меня.
- Лежи. Тебе надо отдохнуть. Вот, выпей - она поднесла к моим губам чашу с каким-то напитком, от которого ароматно пахло травами.
Я хлебнул и, не успел я допить напиток до конца, как провалился в глубокий сон без малейшего намека на сновидения.
Наверное, прошел не один и не два дня, пока я спал. Точнее спал я не все время, а с короткими пробуждениями, но разницы никакой тут, так как воспринимал я в моменты своего пробуждения очень мало и почти не помнил ничего. Однако с каждым коротким пробуждением я замечал, что мыслю все яснее, а мышцы болят все меньше. Я выздоравливал... Вот только чего в этом хорошего? Лично мне слабо представлялось, каким образом я смогу расплатиться за лечение, да и как буду жить. Если судить по подслушанному мной разговору дело принимало очень и очень странный оборот. Странно, что я вообще смог его запомнить.
В очередной раз, когда проснулся, я не получил еще одной порции сонного зелья, как я прозвал этот травяной напиток в момент вгоняющий в сон. На улице было темно, и освещен был только письменный стол, за которым сидела Мара. Тихо, не треща, горела лучинка и никакого вам электрического освещения, никаких столь привычных ламп дневного света... Не знаю, но при виде пламени что-то шевельнулось в моей душе: Всю свою жизнь я видел только яркий свет электрических ламп, яркий и, наверное, потому, мертвый. И каким же живым мне пламя свечи... Впервые наблюдал в себе такую склонность к философии, или лучше сказать к поэзии...
Сколько себя помню, я был сравнительно угрюмым человеком, рассматривающим мир, как некое сочетание физических формул и не более. За это меня и не любили... Родителям я казался "шизиком", как и все физики. У них это вызывало ко мне вечно жалость, словно к убогому, что меня, разумеется, бесило, так как убогим я себя не считал. По началу конечно. Потом я это стал расценивать как комплимент. В среде одногрупников я хоть и слыл маньяком, но человеком "своим в доску". Причем эта моя склонность видеть мир под полностью материалистическим углом иногда достигала таких крайностей, за которые любая психбольница предложит мне койку. Эмоции и чувства никогда не занимали в моей жизни важной роли, хотя я и не был лишен их. Скорее они жили своей жизнью, а я своей. Хотя, если положить руку на сердце, рыбалка, шашлычок, да костерок кого угодно настроят на философский лад, я не был чужд этого. Но вот так расчувствоваться при виде небольшой лучинки было точно не свойственно.
До сих пор не могу понять как, но Мара читала мои мысли, словно раскрытую книгу и ей не нужно было даже поворачиваться ко мне, чтобы понять, что я не сплю.
- Проснулся - это скорее был не вопрос, а утверждение.
Я хотел согласиться, но вместо слова, которое должно было быть произнесено, вырвалось мычание. Разумеется, согласиться я хотел не на русском, а на том языке, который осел у меня чудесным образом в голове и на котором, как мне казалось, я могу спокойно изъясняться. Казалось. Забавно, но та пакость, что даровала мне знание местного языка, не позаботилась об устной речи. Нет, я знал, как надо произносить каждое слово, вот только язык упорно не хотел становиться в нужное положение.
- Язык прижимай сильнее к небу, второй звук немного приглушай - подсказала Мара, прочитав, разумеется, мои мысли.
Раза с пятого вышло. Поить снотворным меня не спешили. Может быть, собираются намекнуть про то, что платить за лечение мне нечем и рубли тут не берут?
- Пусть это тебя не беспокоит - произнесла Мара, опять прочитав то, что я лишь подумал.
С горем пополам я смог что-то пробурчать в ответ. Устная речь мне давалась нелегко. Словно приходилось заново учиться говорить.
- Думаю, ты скоро научишься сносно говорить. Дело практики, так как знания языка, хорошие, хоть и порядком устаревшие у тебя есть.
- Что со мной произошло? - коряво, с ошибками спросил я.
Думаю, что причину "древности" моего словарного запаса предстоит выяснить позже. С другой стороны, устаревший словарный запас лучше, чем вообще никакого. На безрыбье, как говориться, и рак рыба.
Мара опять сначала поправила меня, потом только начала отвечать на вопрос.
- Когда ты бежал сквозь болота, ты подцепил так называемого слизня, тварь достаточно редкую, обитающую болотах. Их не так много, но живут они веками. Ты ведь заметил, что твое тело показывало чудеса, при всем притом, что ты, как я, уж прости, прочитала у тебя в голове, никогда не уделял должного внимания физическим упражнениям?
Я кивнул. И это прочитала.
- Слизень прилепляется к спинному мозгу жертвы, обычно в районе шеи, после чего просто снимает все ограничения с тела. На некоторое время он становится частью тела, даруя своей жертве свободу от всех тех незримых нитей, что опутывают каждое живое существо.
- Ну и дрянь! Вот он, какой комарик оказался! - сказал я на русском, так как точного перевода не было. Все равно Мара прочитает смысл фразы у меня в голове.
Получается, тогда на болотах меня не комар укусил - их тут нет просто!
- Всякое живое существо зачем-то, но нужно. Оно незримый кирпичик в равновесии природы. Никогда не надо об этом забывать. Обычно твое тело защищает себя усталостью, то есть не дает тебе перегрузить себя. Слизень же снимает все ограничения, давая тебе возможность загнать себя. Притупляется чувство боли, усталости, повышается настроение...
- На долго ли?
- Не очень. Через шесть-восемь арков слизень начинает размножаться и просто сжирает все, что может. Грубо говоря, от твоей головы остается пустой череп, из которого выползают с десяток молоденьких слизней.
Арк - мера времени. Это слово я переводить не стал, так как местная система единиц до сих пор оставалась для меня загадкой. По счастью, часы есть, так что со временем разберусь позже.
- Страшные твари... Скажите, а откуда я знаю язык?
- Обычно слизни, в силу того, что они прилепляются к мозгу, могут хранить в себе куски воспоминаний, знаний и умений своих жертв. Говорят, это появилось у них не от природы, хотя тут никто уже точно не знает. Иногда очередная их жертва получает перед смертью подарок в виде знаний предыдущих жертв... Заметь однако, что знания эти случайны и не систематизированы. Тебе достались слова чужого для тебя языка, пускай немного устаревшие, и не связанные. Многие речевые обороты более не используются. Иногда достаются склонности к тем или иным умениям, специальностям, образу мыслей, иногда даже Дар.
Слово, которое я перевел как Дар, означало, скорее всего, дар к колдовству, иначе не назовешь, хотя я все же сомневался. Слишком уж странные ассоциации лезли в голову. Какое колдовство еще?
- Понятно... - согласился я, хотя понятного мне было мало.
- Возможно, ты получил помимо языка что-то еще - сейчас судить с полной уверенностью нельзя, но время покажет.
Веселее не стало... Основные вопросы оставались и, самое главное, оставался открытым вопрос: "как мне вернуться домой?"
Нет, возможно, и есть люди, кто окажись на моем месте, будут только рады, я даже могу перечислить с десяток среди своих знакомых. Но вот я...
Ну почему, несмотря на все законы теории вероятности, действует всегда один негласный закон: "закон подлости". Почему именно тот, кому меньше всего хочется оказаться в подобной ситуации, как, например, я, в такую ситуацию и попадает!
Для меня, если честно, было слишком много событий, которые просто рушили мое мировоззрение: ходячие трупы, слизни жрущие мозги и таскающие с собой те воспоминания, что плохо "переварились" и, в довершение, Мара спокойно читающая мои мысли, словно наглый студент шпаргалку на экзамене. Вам не кажется, что для меня, прогнившего материалиста, человека привыкшего видеть все как набор формул слишком жестоко? Увы, но судьбе наплевать.
- Прошу, не надо сейчас ломать голову над вопросами, на которые ты все равно не найдешь ответов, раньше чем оправишься. Сейчас для тебя это очень вредно! Постарайся поменьше думать. Я просто не могу тебе больше давать отвар, а отдохнуть тебе все еще надо.
- Хорошо. Лежу и сплю - я покорно вздохнул и... заснул.
Спал я, должно быть недолго, так как когда вновь открыл глаза окружающая обстановка мало изменилась.
Как это не парадоксально, но спокойный размеренный голос Мары меня успокаивал, не давал впасть в панику.
- Ты едва проспал час. Лучше расскажи о той стране, откуда ты родом.
Мара еле заметно улыбнулась и присела рядом с моей койкой. Я подавил пару ненужных мыслишек, которые уж точно не должны были дойти до Мары и попытался сосредоточиться. А что мне рассказывать про свой мир. Мир? Сомнительно, что я находился в какой либо части земного шара. Пусть будет мой родной мир. Земля. Вот только что про свой мир рассказывать? Мертвяков нет, слизни не водятся, и мысли, если не говорить о шарлатанах никто не читает...
- Шарлатанов и тут хватает - поправила меня Мара - их везде много. И ты прав, я не узнаю на тех картах, что ты вспомнил ни одного знакомого очертания.
Хотя я уже приноровился к характеру произношения, некоторые особенности языка в виде очень "извращенного" порядка слов и прочей грамматики, которую я описать не в силах в силу своего образования, не предусматривавшего изучение даже великого русского языка на уровне более высоком, чем школьный. Возможно это упущение, возможно сила отечественного технического образования: физики вроде меня, оканчивая институт, зачастую, не могут без ошибок в орфографии даже написать заключения к лабораторной работе (про пунктуацию я вообще молчу). Стыдно, но бывают и такие, но упрекнуть их, понимая ЧТО они могут язык ни у одного нормального человека не повернется.
- Во-первых, я могу читать только то, что на поверхности, а во-вторых, многое из того, что я увидела, когда на поверхности было все, я просто не смогла понять без твоей помощи.
Я задумался. Нужна некая отправная точка, с которой начать рассказ о своем мире, но ее-то как раз и не было. Я представлял свой мир со всех сторон, его плохие и хорошие стороны, прокручивал в считанные секунды в своей памяти целые года собственных воспоминаний, но так и не мог найти того, с чего можно было бы начать связный рассказ. Стыдно, что я даже про свой собственный мир двух слов связать не могу...
Лишь через несколько минут я заметил, что Мара давно закрыла глаза и, как я подозревал следила за тем, что я вспоминал. Нормально?
- Это тоже способ рассказа - улыбнувшись ответила Мара.
В глаза опять бросился ужасный шрам на ее шее. Интересно, что за зверь может оставить такой шрам?
- Нежить. Около шести неклов назад был неприятный случай. Я чудом выжила. Шрам, да прядь седых волос - это все, что напоминает мне о том времени.
Некл - по местному год, но так как у меня были серьезные подозрения насчет того, сколько длится один Некл, я не спешил переводить на русский его как год. И что-то мне подсказывало, что не зря.
Мысли, секунд пять назад двигавшиеся с положенной им скоростью теперь опять стали замедляться, а веки слипаться.
- Спи. Разговор тебя быстро утомляет. Ближайшее время тебе надо много спать, пока поврежденные участки мозга не восстановятся... Отвар который я давала ускорит выздоровление, но чудес не бывает.
Я кивнул и заснул... Последней мыслью было воспоминание о известной фразе, дескать нервные клетки не восстанавливаются, и о том, что она шла в разрез с тем, что говорила Мара, но меня это уже не волновало.
Не знаю, как долго я спал в этот раз. Когда я проснулся, было уже утро.
Впервые за все время я огляделся и увидел убранство жилища Мары во всех подробностях.
Достаточно просторная комната с большим окном, через которое струиться яркий солнечный свет, высвечивая в воздухе хаотично движущуюся пыль, десяток деревянных коек, как моя, письменный стол, пара шкафов и лестница на второй этаж... Из коек занята была только моя, из чего я предположил, что других больных нет.
И все сделано из дерева.
Техническим прогрессом тут даже и не пахнет, а вот травами, готов поспорить сушившимися в большом количестве этажом выше очень даже пахло. Травница? Или лекарь деревенский.
Я задумался. Если перетасовать заново все факты, которые я успел узнать, выходила очень странная картина и, прежде всего меня насторожило то, что хотя какая либо пусть даже примитивная техника отсутствует, Мара демонстрирует очень хорошие знания медицины и, при желании, может легко заткнуть за пояс любого из врачей, к примеру, моей родной районной поликлиники, которые мне при воспалении легких прописали пить аспирин и не беспокоиться по пустякам. Наверное, слушай я этих докторов, я бы не писал сейчас эти строки, но спас случай: у меня сосед был военным врачом... Ему-то и спасибо, жизнью обязан. Почему-то у меня такое впечатление, что Мара сделала мне операцию, когда извлекала слизня, голыми руками... А это возможно? Прямо таки деревенский нейрохирург. Несмотря на мои скромные познания в медицине возможность такой операции казалось весьма и весьма сомнительной.
Ладно, попробуем подойти к вопросу с другой стороны.
Если Мара легко читает мои мысли, почему бы ей не знать хорошо устройство головного мозга. Может быть, тут и вся медицина построена по-другому, так как для получения знаний используется другой инструмент? Бред. Какой еще другой инструмент?
Поняв, что я только зря ломаю себе и без того дырявую голову, я оставил эти вопросы на потом, когда накопится больше фактов.
Пришлось так же отметить весьма интересный факт, который я пока никак объяснить не мог. В непонятно откуда появившихся в моей голове знаниях языка было слово "Алькор", и значилсь оно там, в аккурат, как имя... Мое имя. Тогда я не предал этому факту значения, посчитал чистой воды совпадением, а зря... Быть может, удели я этому "совпадению" должное внимание я смог бы избежать множества несчастий в своей последующей жизни, но, увы, что было, того не воротишь.
Часы, которые никто и не думал снимать с моей руки, показывали полдень, что окончательно заставило меня усомниться в том, что сутки длятся тут именно двадцать четыре часа: на болотах часы тоже показывали полдень, но солнце тогда было высоко в небе, а тут оно едва поднялось над горизонтом. Повезло еще, что часы у меня механические...
Я попробовал пошевелиться, и мне это удалось. Мары видно не было дома, или она спала наверху, и я осторожно приподнялся с койки. Немного шатало, но я этого практически не замечал. Мои очки нашлись на деревянном столе, и я незамедлительно водрузил их на должное место. Мир приобрел резкость.
Вместо стекла использовались прозрачные пластинки какого-то минерала, склеенные между собой в два-три слоя. Они были достаточно прозрачными, чтобы я смог увидеть все то, что творилось на улице...