Аннотация: Рассказ написан для конкурса "Про/За-2". По следам печальной истории "Бурана" http://www.vestnik.com/issues/1999/0413/win/zilber.htm Некоторые факты изменены автором
По следам печальной истории корабля "Буран", полет которого был сорван в восьмидесятые годы прошлого столетия. Корпус "Бурана" был превращен в ресторан, который находится в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького в Москве.
5
Камера пять на девять метров
Я поднялся по ступенькам в просторное помещение с большим письменным столом и неяркой лампой. Ксюха, как всегда, сидела в кресле и, не отрываясь, пялилась в громоздкий монитор. Один из таких, который уже не встретить на полке в магазине. А можно раскопать под трехмерным слоем пыли только в местах наподобие этого парка отдыха.
− Итак, тебе нужна работа, − задумавшись, сказала она, краем глаза поглядывая на мои нечищеные ботинки. − Я могла бы дать совет. Но это только совет, Саша, − девушка поднялась и подошла близко, крепко сжав мою руку и всем видом показывая, насколько сильно беспокоится за меня.
− Сойдет и совет, − неуверенно пробормотал я.
− Саша, я знаю, что ты инженер. Более того, ты отличный инженер. И ты умен! − она сглотнула и опустила глаза, давая мне понять, что рассчитывать не на что, и дела мои плохи.
По правде говоря, дела были не просто плохи. Они планомерно ухудшались день за днем, не давая мне опомниться. После того дня, когда я потерял любимую работу, уже ничего не радовало меня.
− В полночь придет Ванька, − снова заговорила Ксюха. − Он обычно немного опаздывает, но для тебя есть смысл его дождаться. Его сводный брат − директор парка. Я слышала, на площадку к "Бурану" нужен уборщик. Если ты будешь сговорчивым и не станешь требовать лишнего, тебя наверняка возьмут. Когда я только узнала о "Буране", сразу позвонила тебе, но ты и сам понимаешь, должность не из лучших, − она будто оправдывалась передо мной.
− Тебе здесь нравится? − я перебил ее.
− Саша... − Ксюха опустила глаза. − Ты же знаешь, что когда нет выбора...
− Не об этом мы мечтали, Ксюша... − тихо произнес я и вышел вон.
Я брел по аллее, убегающей прочь от парка в сторону шоссе, и пытался понять, зачем обидел девушку, которая когда-то давно была мне дорога. Я осознавал, что она всего лишь пыталась помочь мне. По старой дружбе или, скорее, по старой любви...
Без четверти полночь я уже стоял на автобусной остановке, продрогший и уставший, без какой-либо уверенности в будущем. Лишенный всяческих надежд на то, чтобы стать счастливым. Они украли мой корабль. А вместе с кораблем и мечту поднять его в небо. Я их ненавидел! Тех, кто не довел проект до завершения.
Теперь я был вынужден соглашаться на любую работу, лишь бы не подохнуть с голоду. Бортинженер корабля будет подметать мусор и сгребать опавшие с деревьев листья. Прежде я ни за что не пошел бы на это, но случай был особым...
− Хеллоу, Иван, − подняв воротник куртки до небритого несколько дней подбородка, я вошел в его подсобную лачугу. − Как жизнь, приятель?
− Понемногу, − парень, выше меня, как минимум, на две головы, грузный и широкий в плечах, с силой ударил по протянутой ему ладони, с интересом поглядывая на меня. − Я здесь уже два месяца трусь, с тех пор, как в городе стало трудно найти работу. Жаловаться грех, нехолодно, неголодно, да и пивко с пацанами из охраны попить можно, начальства-то по ночам тут не шастает. А тебя, что, Ксюха прислала? Отличная баба, правда? Просто красотка!
− Ага, она... − замялся я. И вдруг понял, что Ванька надо мной смеется. Скорее всего, он прекрасно знал, что произошло между мной и Ксюшей несколько лет назад. Такие сплетни разлетаются быстро.
− Что, парень, нужна работа? − расхохотался Иван. − Скафандр не прихватил с собой? Боюсь, твой аппаратишка не взлетит сегодня! И завтра тоже.
Мне захотелось ударить его. И осознание, что я немедленно получил бы сдачи, не пугало. Я был не из трусливых, и уж точно не из слабаков. И когда плевали на то, что стало для меня святым, мне неизменно хотелось заехать по морде. Но в этот раз я сдержался. Потому что в смехе Ваньки не было зла.
− Возьми резюме, передашь брату, − я протянул лист с аккуратно заполненными графами, в которых указывалось, что я бортинженер, а также в прошлом участник проекта "Энергия-Буран".
Ванька взглянул на листок и прыснул.
− Слышь, парень, лучше забери свою бумажку, − он насмешливо перебирал мясистыми пальцами замусоленные четки. − Какой, в жопу, инженер!? Банку краски тебе в руки и кисть в зубы. Ксюха тебе еще не сказала? Напрасно... Твой "Буран" хотят перекрасить в светло-бирюзовый. По пятницам после полуночи здесь околачивается тусовка геев. Один из них - сынок какого-то министра из правительства. Так вот папаша его, видать, для сынка бабла не жалеет, отвалил нашему директору на ремонт парка. Денег, правда, кинул с условием сынка, чтобы "Буран" непременно поголубел. − Ванька снова расхохотался.
И тут я не выдержал. Перед моими глазами поплыла убогая Ванькина подсобка. Он, который не представлял, что значил для меня "Буран", сейчас издевался надо мной. Я схватил его за джинсовую куртку и в один прием вытащил из-за стола. Силы в руках оказалось достаточно, чтобы тягаться даже с таким качком, как бывший боксер Иван Зайцев. В юности я тренировался в свое удовольствие и частенько надирал задницы всяким козлам. Меня даже называли задиристым пацаном. И уж никак не ожидали, что я окажусь способным к математике. Хотя, как по мне, одно другому ничуть не мешало.
Что последовало дальше, я помнил смутно...
К утру мы уже сидели вдвоем в одной камере. Судя по всему, нашумели мы немало, раз сбежалась местная охрана - три растерянных громилы. Иван нервно курил и молчал. Огромный синяк под глазом окончательно придавал ему бандитский вид. Через некоторое время он подсел ко мне и потянулся за второй сигаретой.
− Будешь? − спросил он, протягивая пачку.
− Не курю, − отозвался я, бросив на него короткий взгляд.
− И здесь-то ты правильный, академик, − усмехнулся он. − Ну, ничего, я тебя еще отделаю, инженер хренов, − он откинулся на холодную бетонную стену и затянулся.
− Слышь, Ванька, − тихо произнес я. − Ты извини меня, но если еще хоть слово дурное скажешь про "Буран", клянусь, зарою...
- Да ты псих, - он удивленно покосился на меня, на мгновение нахмурив брови, а потом отвернулся и покачал головой.
Возможно, я действительно терял рассудок...
4
Ксюха
Мы с Ксюхой отсидели вместе. Долгие десять лет за общей школьной партой. Смешная неказистая девчонка с длиннющими прядями русых волос, завязанных огромными бантами. Сначала я дразнил ее, потом, когда пришло время, дергал за косы. Много раз просил, чтобы она, наконец, перестала лезть ко мне с девчачьими глупостями. Нытье и хихиканье доводили меня до исступления, - я хватался за голову. Хитрая и приставучая маленькая дрянь, как однажды я назвал ее при одноклассниках. А через несколько лет понял, что влюблен. К тому времени и сама Ксюха изменилась. Стройная фигурка, выразительные и правильные черты лица, светлые глаза и темно-русые переливающиеся волосы. Абсолютно прямые, без единого завитка, они напоминали русло нашей деревенской речки, в которой мы купались каждое лето. Ксюха казалась мне божественно красивой и одновременно домашней и теплой девочкой.
Вскоре после того, как мы окончили школу, Ксюху взяли моделью в престижное городское агентство, и она стала называть себя по-взрослому − Ксения. А я поступил в авиационный институт. С первого раза, что не удавалось почти никому. Окружающие удивлялись, а я просто сдал экзамены на пятерки. Как и любому зануде-очкарику, мне далось это долгим кропотливым трудом, безвылазным сидением ночами за учебниками. Правда, во время коротких перерывов я выбирался с друзьями на гулянку.
И, наконец, я оказался в месте, о котором мечтал все юношеские годы. Там, где готовят бортинженеров космических кораблей. После окончания авиационного института и практики в Центре подготовки космонавтов имени Ю. Гагарина, у меня появлялся шанс полететь в космос бортинженером корабля.
После третьего курса меня приняли в исследовательскую группу, которая занималась подготовкой к полету корабля с красивым названием "Буран". Я был счастлив.
− Сашка, − смеялась Ксюха, − ласково теребя мои волосы, − ты мечтатель. У тебя благие замыслы, ты честный и добрый. Боюсь я за тебя, хороший мой. Не свойственно людям летать! Как не летает тот... Кто рожден ходить по земле, этому нас еще в школе научили, ты помнишь? − она обреченно вздохнула.
− Могут! − взбунтовался я. − Как же так, Ксюха? Космос уже был освоен, еще до нас! Люди летали, пускай и не к дальним звездам! Расправляли за спиной крылья и поднимались ввысь!
− Это выдумки, − снисходительно произнесла она. − Вы-дум-ки.
- Естественно, − я улыбнулся в ответ. − Люди поднимались в небо на космических кораблях, запускали ракеты, искусственные спутники, станцию "Мир", в конце концов. А про крылышки я, конечно, пошутил.
− Дурак ты, Сашка, - в Ксюшиных грустных глазах застыли слезы. Кристальные и холодные. Как льдинки в северном дворце снежной королевы. Из сказки, которую мы так любили читать вместе, когда были детьми.
Мне показалось, что Ксюха боится за меня. Только тогда я еще не понимал, почему. И, конечно же, не догадывался, что она чувствовала приближающуюся разлуку...
Я дарил ей цветы каждую неделю. Стипендии едва хватало на обеды, но я экономил и делал ей подарки, а она радовалась и целовала меня по-детски, в обе выбритые щеки. Я краснел, и тогда она заливисто смеялась, и обнимала меня. Я любил ее безумно. Так, как, наверное, любят всего однажды.
Через некоторое время Ксюша осталась на ночь в моей маленькой квартире. В полночь я, как делал это обычно, заварил для себя кофе.
− С ума сошел? Ты же не заснешь! − она уставилась на меня, расчесывая волосы.
− Отвык спать, с тех пор, как начал готовиться к полету, − я поставил горячую чашку на стол перед собой и подошел к девушке ближе. − Ксюша, да я и мечтать не мог, что однажды смогу поднять этот корабль в небо.
− Ты способный... − она посмотрела на меня как-то непривычно.
Я не представлял, что следует говорить и как вести себя. Неопытный студент-второкурсник в застегнутой до верха рубашке и домашних, немного помятых брюках. Ксюша заметила мою растерянность. И, поднявшись с кресла, приблизилась ко мне.
Я потерял голову и принялся целовать ее лицо, шею и руки. В груди и в низу живота становилось тепло и сладко, я не мог остановиться, а она не просила меня об этом. Я ворвался в нее. В белом свете ночника ее волосы казались почти серебристыми, глаза огромными и немного испуганными. Легкий румянец покрыл скулы, а ее руки крепко, почти до боли сжимали мои плечи...
Впервые за все время нашей любви мы по-настоящему сблизились. И, наверное, в эту ночь стали взрослыми.
С тех пор мы проводили вдвоем несколько вечеров в неделю. Ксюха часто задерживалась на показах, а нередко отправлялась и в поездки на фотосессии. Это были обычные будни фотомодели. Я ревновал ее к каждому встречному. И хмурился, когда в очередной раз она отменяла нашу встречу. Сам же с головой окунулся в работу над проектом, которому в исследовательском институте дали название "Энергия-Буран".
Я перестал замечать вещи, которые окружали меня. Не обращал внимания, что Ксюша стала часто обижаться на меня, и списывал ее поведение на капризы. Она по-прежнему была для меня самой желанной девушкой в целом мире. И я даже подумывал о женитьбе. Я настолько привык к ее присутствию в моей жизни, что уже не представлял нас порознь.
Однако наши отношения менялись. Через некоторое время Ксюха зачастила в поездки. Появлялась у меня все реже и казалась отчужденной. А потом и мне самому пришлось уехать в командировку на целых три недели. Когда же я вернулся, в квартире не осталось ни одной ее вещи. Я спрашивал себя, почему. И не мог понять. И снова спрашивал и не находил ответа...
В одиннадцать вечера я подошел к кафешке, в которой Ксюха с подружками отсиживались после показов. Она вышла полураздетой из распахнутых дверей в прохладный и влажный сентябрь. А следом за ней появился незнакомый мне мужчина, обнял ее за плечи, накинув на них свою куртку.
Сырой воздух сковал мои легкие, и вместо окрика получился сдавленный хрип. Небо закружилось над головой каруселью, редкие капли дождя жалили пчелами. Я что-то кричал Ксюхе, и видел ее светлое красивое лицо, немного смущенное и грустное.
- Да ты совсем спятил, Саша, - нахмурившись, произнесла она. - Тебе же дела нет ни до чего, кроме твоего космоса, - развернувшись, Ксюша ушла с новым другом.
Схватившись за голову, я подался назад, в сторону автобусной остановки.
3
Саша плюс Маша
Я заглянула в открытую дверь прихожей. Ксюша уже накрасилась - это заняло у нее около часа - и освободила, наконец, трельяж для меня. Мне не доставляло удовольствия спорить со старшей сестрой. Ксюша не обращала внимания на мои замечания и, ко всему прочему, считала меня ребенком. Хотя уже три месяца, как мне исполнилось двадцать...
Мы с Ксюшей не были похожи на сестер. Нам с ней в последнее время и поговорить-то не о чем. Мало общего осталось... С тех пор, как она в модели подалась, стала похожей на девиц с глянцевых обложек. Кавалеры сердца на блюдечках приносили, а меня трепали мимоходом по макушке.
Мне один из них нравился больше остальных. Имя самое обычное - Александр. Как у Александра Македонского. А фотка его на фортепьяно стоит в рамочке. И Ксюша даже пыль с рамки обтирает, хотя обычно ее не заставить делать уборку.
Я была ниже сестры, особенно когда та надевала шпильки, и потому смотрела на нее снизу вверх. Ксюша, красивая, легкая, на тонких каблучках, выбежала на лестничную площадку и скрылась за дверями.
Я называла Ксюшиных дружков на романный манер - героями. Ее почему-то это бесило.
В этот вечер Ксюша вернулась домой посреди ночи. Я заметила, что она бледная и сухая.
− Что случилось? Почему ты не с Сашей? - дежурно спросила ее.
- Саши больше нет... − прошептала она.
− То есть, как это нет? Он умер? - испугалась я.
− Да нет же, глупая! - рассердилась она, вытирая слезы сжатыми кулаками. - Ничего с ним не случилось! Живее живых. Только для меня - умер. Нет его больше для меня, Маша! - и скинув одежду, нырнула в кровать. Реветь в подушку было намного удобнее. И мягче...
Частенько я вспоминала Сашу, хотя Ксюша старалась избегать любых тем, связанных с ним. Давно уже о нем ничего не слышала. Впрочем, тот самый Саша, как один раз сказала Ксюша, уже, наверное, превратился из мальчика в мужчину. Она только не добавила, что в настоящего. Но поддельных-то мужчин не бывает, так что наверняка у Саши с этим делом, с мужественностью, все в порядке.
В этом году я заканчивала институт по специальности теплоэнергетика. На преддипломную практику мне посчастливилось попасть в лабораторию при космодроме. Для студентов мест в городе не хватало, и Ксюша попросила Сашу, чтобы тот на несколько месяцев пристроил меня к себе. Ребята из лаборатории как раз готовились к полету. Прежде я видела "Буран" только издалека, и он казался мне идеальным. Гордой птицей, у которой вместо сердца двигатель ракетного типа.
Прошла неделя практики, и я освоилась в лаборатории. Мы нечасто виделись с Сашей, он был постоянно занят работой. А мне поручили разбирать архив - должна же быть от практикантки хоть какая-то польза! И только в обеденный перерыв, из-за соседнего столика, я могла наблюдать, как Саша увлеченно разговаривает с другом, вторым бортинженером Русланом.
В один из таких обеденных перерывов Руслан пытался поймать взгляд девицы, которая сидела за моим столиком. Заметив же мое внимание, прищурился, взглянул с проскользнувшим интересом и сразу же отвернулся, шепнув что-то на ухо другу. На мгновение Саша перевел взгляд и наши глаза встретились. Я почувствовала, как жар заливает лицо, и, прижав прохладные пальцы к теплым щекам, тоже отвернулась. Ну, их, этих бортинженеров. Сердцееды хреновы...
"Буран" готовился к полету. Я продолжала разгребать бумажные завалы и общаться с ребятами. И скоро стала своей в их компании. В отличие от Саши, Руслан казался мне легкомысленным. Когда в свободное время мы выбирались в город все вместе, он не пропускал ни одной юбки. Красавчик и пофигист, а, ко всему прочему, отличный бортинженер, он работал на показ, и, надо сказать, успешно. Девицы так и липли к нему, а заодно и к Сашке. Что уж точно меня не радовало.
Никогда за все время, которое мы проводили вместе, Саша не поинтересовался, что стало с Ксюшей после их разрыва. Часто я ловила себя на мысли, что хочу нравиться ему, а иногда - что уже нравлюсь. Но тень сестры неизменно мешала. Мне казалась, что, глядя на меня, он видит Ксюшину копию, испорченную, неудачно выполненную, вызывающую только отвращение.
То, что сестра вышла замуж, не стало для него новостью.
- Это ее жизнь, Маша, - сдержанно сказал он. - Тебе не обязательно пересказывать мне подробности.
- Я подумала, что ты должен знать...
- Иногда думать вредно, Мария Владимировна! - неожиданно сорвался Саша и хлопнул дверью.
Приехав на следующее утро, я увидела, как он оттирает рукавом спецовки надпись на корпусе корабля "Саша плюс Маша". Будучи не в силах оторвать взгляд, я застыла на месте. Это была чья-то странная шутка. Которая, к стыду, пришлась мне по душе...
До запуска оставалось совсем немного времени. Все шло по плану и своим чередом. Но однажды утром стало известно, что проект заморожен, и спонсоры в нем больше не заинтересованы. И что существуют намного более прибыльные занятия. Как, например, парк для развлечений и отдыха. Мы не могли поверить, что это конец...
Полет сорвался. Ребята даже не общались друг другом, словно сговорившись переносить неприятную весть молча и в одиночестве. Каждый в своем углу. Руслан, хмурясь, рассматривал в окне припаркованные тачки. Стало понятно, что "Буран" никуда не полетит. Космодром будет продан, новый владелец переделает его под парк и поставит аттракционы.
2
Умереть первым
Не прошло и месяца, как выпотрошенный до неузнаваемости корпус космического корабля стал центром нового парка аттракционов. В этот день я проклял все на свете.
Но, как известно, беда не приходит одна. Неожиданно умерла руководитель нашего проекта Вера Стрельцова, которая занималась инженерными расчетами и доработкой "Бурана". А еще чуть позже от Маши я узнал, что Ксюша попала в серьезную аварию и сломала ногу. Несчастья следовали одно за другим, подчиняясь странному закону жизни. Я таскался к Ксюхе в больницу через день. Говорил с ней, успокаивал, как мог. Обещал, что все наладится. Вскоре Ксюша поправилась, но работать моделью больше не могла. Маша, с которой мы по-прежнему часто виделись, говорила мне, что дела плохи и что Ксюша совсем потеряла интерес к тому, что происходит вокруг нее.
И тут меня разыскал новый директор "парка". Ему нужна была привлекательная девушка-администратор, а рядом с Машей он несколько раз видел одну "красотку". Лицо парка должно быть молодым, привлекательным и красивым, высказался он... Так Ксюху взяли на новую работу. А мы с ребятами потеряли все, что составляло жизнь.
Я вспоминал все, что произошло в моей жизни, я словно мысленно листал книгу своих воспоминаний, и подметал сухие листья вокруг "Бурана". К слову, сам "Буран" огородили невысоким забором и, как я разузнал, действительно собирались выкрасить. И даже сделать из моего корабля летнюю кафешку для нетрадиционной публики, как они эту публику называли. Для всяких засранцев, как говорил я.
Я собирал окурки, мел листья с мусором и вынашивал свой страшный план. Опрокинуть на директора парка ведро с голубой краской, отпинать сынка министра из тусовки геев, и прогнать их отсюда с глаз долой. Не досталось бы только Ваньке, который после нашей стычки перестал язвить и ерничать со мной.
Но больше всего я ощущал свою беспомощность. Ведь я не мог ничего сделать. "Буран" не принадлежал мне, и смириться с этим было невероятно трудно.
Я старался не заглядывать в офис, где сидела Ксюха. Я даже заметил, что за последнее время охладел к ней. А вот Маша, она, наоборот, волновала меня все сильнее. И не проходило дня, чтобы я не позвонил ей и не спросил, чем она занята или на какой фильм собирается идти.
В моей груди, как ни странно, еще что-то теплилось. Отдаленно похожее размеренными ударами на человеческое сердце. Иногда я вспоминал, что это оно и было. Правда, будто чужое, потерянное, которое я случайно подобрал возле мусорки. Среди плевков и окурков.
Я все еще ощущал себя центром бывшей команды, и больше всего мне хотелось бы умереть первым. Это была бы заслуженная судьба несостоявшегося бортинженера. Однако я оставался живым. Живее живых, по словам Ксюхи...
Все изменилось одним вечером, когда в калитку забора вошел человек в длинном коричневом плаще. Полы одежды разлетались на ветру в разные стороны, придавая мужчине загадочный и строгий вид. Он взглянул на меня из-под шляпы, и я застыл на месте, буквально прирос ботинками к бетону в основании площадки. Я узнал его.
- Здравствуй, Саша, - обратился он, не вынимая рук из карманов плаща. - Меня зовут Дмитрий. Дмитрий Стрельцов. Муж Веры.
Я стянул с пальцев грязную резиновую перчатку и неуверенно подал руку...
1
Пуск!
Сашка вчера подумал, что я оставлю его одного. Не приеду проводить в полет. Плохо же он меня знает! Никогда не оставляла тех, кого люблю.
Димыч Стрельцов продал бизнес, собрал все сбережения, и стал новым совладельцем космодрома. В память о жене, конечно же. Дима отдал, что смог, только чтобы ее мечта поднять корабль в небо исполнилась. Он возобновил финансирование полета. И с того момента Саша - уборщик с площадки "Бурана" - стал хозяином корабля.
Накануне мы с Сашей поссорились. Я запомнила последние его слова: "Да тебе никогда не стать такой, как она! Никогда, Маша!" Тогда я прокричала в ответ, чтобы он делал все, что пожелает, а про меня забыл. На том и разъехались по своим квартирам - Ксюша, даже когда ее не было рядом, неизменно мешала нам.
Через час я пришла на КПП космодрома. Ванька, как обычно, сидел на воротах. Дима взял его охранником. Парень Ванька крепкий и дерется здорово. Я и сама один раз видела, как он отделал какого-то странного на вид паренька из большой тусовки.
И вот, наконец, он, "Буран". Я забралась на площадку и подошла к открытому шлюзу. Туда, где меня ждал Саша.
***
− Она не приедет, − сказал Руслан. − Напрасно ждешь, дружище, − вздохнув, он хлопнул меня по плечу.
− Молчал бы уж лучше, − ответил ему пренебрежительно. − Ты совершенно не знаешь эту девушку! Она вот-вот появится!
− А ты, похоже, влюбился, − хмыкнул Руслан.
Через несколько минут появилась Маша. Она на ходу смотрелась в зеркальце и подправляла платочком макияж. Ох уж эти женщины! И в такой-то момент пекутся о красоте. Я мысленно улыбнулся.
Мы с Машей тепло попрощались. И условились встретиться на Земле ровно через четыре месяца полета.
Руслан задраил шлюз. Реле управления отозвалось приятной вибрацией. Я взялся за рычаг и запустил главный двигатель. Это был первый и последний полет "Бурана" в открытый космос.