Аннотация: Заключительная и наиболее динамичная часть романа. Здесь найдется место всему: побегу из охраняемой тюрьмы, подпольным боям на выживание, восстанию в столице, штурму крепости и многому другому.
Часть 3. Ничто не вечно.
Глава 1.
Сначала ее разбудили теплые лучи большого ока, пробившиеся через полупрозрачные занавески спального окна и ласково защекотавшие щеку. Она невольно улыбнулась сквозь сон и накрыла голову пуховым одеялом. Пусть уже наступило утро, и скоро придется вставать, хотелось еще немножко подремать, понежиться в уютной кровати. Пребывая в состоянии утреннего блаженства, она даже высунула пяточку из-под одеяла и еще некоторое время наслаждалась покоем, пребывая на границе неглубокого сна и яви.
Окончательно ее разбудило задорное пение, донесшееся все из того же окна. Она скинула одеяло, потянулась всем телом и, наконец, открыла глаза. Просторную спальню заливало золотистым светом из окна, в воздухе висел аромат цветущей сирени. День обещал быть по обыкновению прекрасным, хотя в летнем Неббеторе он и не мог быть другим.
Продолжая довольно улыбаться, девушка медленно села на кровати, потирая пальцами еще не до конца открывшиеся после сна глаза. Заливное пение раздалось вновь с прежней настойчивостью, и девушка перевела взгляд в сторону окна. На карнизе сидела маленькая желтая птаха с пышной красноватой грудкой и забавным хохолком на голове. Это была кувшинка - обычная для Неббетора птичка. Летом, во время цветения, ими полны городские парки, в особенности рядом с прудом. Кувшинка осматривала комнату маленькими, словно бусинки, глазами, вертела головкой по сторонам и вновь заливалась веселой и безмятежной трелью. В здешних местах их всегда считали символом лета. Уже скоро они соберутся в стаи и улетят южнее в поисках более теплых уголков, и на Нижнее Приморье придет осень. К сожалению, все хорошее в этом мире иметь свойство заканчиваться.
В дверь спальни робко постучали, и, спустя мгновенье, в комнату через узкий проем протиснулась голова молодой служанки.
- Госпожа Элиария, вы уже проснулись? - спросила она, опустив взгляд к носкам своих сандалий.
- Асия, уже сто раз тебя просила не называть меня так! У нас не такая уж большая разница в возрасте, да и нет у меня никакого дворянского титула. Я просто гостья здесь, вот и все.
- Ну, не скажите, - робко возразила юная девушка. - Последнее время по всему дворцу слухи ходят, что его величество намерен даровать вам титул баронессы. А впоследствии, возможно...
Она заробела еще сильнее, а щеки залились забавным румянцем.
- Совсем еще девчонка, глупенькая и недалекая, - подумала Элиария, а вслух произнесла. - А ты больше слушай дворцовые сплетни. Давай-ка, не стой столбом. Все уже готово?
- Да, госпожа. Сию же секунду.
Асия приоткрыла дверь, и в спальню вошли еще несколько служанок постарше. Они удостоили девушку уважительного поклона и, не говоря ни слова, направились в угол комнаты к широкому туалетному столику. Низко опустив головы к самому полу, они водрузили на него большую медную чашу с водой, рядом положили белоснежные полотенца и поспешили удалиться по своим делам.
Элиария, еще раз потянувшись, все же решилась встать с теплой кровати и, подобрав низкий подол спального платья, двинулась к столику.
- Асия, завтрак уже готов? - бросила она на ходу.
- Да, госпожа. Все ожидают только вас.
- Хорошо. Не знаешь случайно, чем занят сегодня его величество?
- Не ведаю, госпожа. Но слышала, как люди шепталась, будто с утра его светлость в своей части дворца заперся. Даже охрану выставил, никого внутри не оставил. Никак дела какие-то важные решает.
- Вот как... - безразлично бросила Элиария, усевшись за столик перед огромным зеркалом, в котором отражалась большая часть спальни. - Хорошо, можешь пока быть свободна. Сегодня я никуда не тороплюсь и приведу себя в порядок сама.
Асия за ее спиной вновь поклонилась, вышла из комнаты и закрыла за собой двери. Теперь можно приступить к своему обычному утреннему ритуалу. Наравне с тем, как воин каждый день ухаживает за своим мечом, Элиария заботилась о своей внешности. Ее красота была не менее грозным оружием, а в некоторых ситуациях разила не в пример безжалостнее. Совсем как тогда, почти год назад.
Она была талантливой танцовщицей, а ее имя до сих пор широко известно среди элиты. Не одно торжество в высшем обществе не могло обойтись без выступления с участием Элиарии. Ее красоте и грации рукоплескали правители всех провинций, а количество предложений о замужестве било все рекорды. От дорогих подарков, стоимость которых порой оказывалась соизмерима с казной небольших городов, ломились ящики стола. Она никогда не отказывала в своем обществе никому, кто мог оплатить его. Но никогда не заходила в этом далеко и не задерживалась дольше, чем на пару дней. Элиария была свободна, словно прилетевшая в ее спальню кувшинка и не принадлежала никому. По крайней мере, так было до недавнего времени. До того дня, как ее пригласил на празднование собственного дня рождения эрцгерцог Кеогорн, правитель Нижнего Приморья.
Элиария опустила тонкие пальцы в прохладную и прозрачную воду, разгоняя плавающие на поверхности лепестки розы. Затем несколько раз плеснула влаги себе на лицо. Времени на обычные часовые приготовления, как выяснилось, не было. Насухо вытерев лицо хлопковым полотенцем, девушка открыла одну из своих баночек с особым кремом. За ничтожную часть такого средства, любая благородная дама готова душу отдать, а его стоимость могла вызвать у некоторых неподготовленных людей сердечный приступ. Такой крем могли позволить себе лишь избранные. Быстро втирая средство в кожу лица и рук, Элиария похлопывала себя по щекам ладошками, помогая крему поскорее впитаться. Нужно было поторопиться.
Следом наступила очередь белила для лица и пудре из редких минеральных веществ. Совсем чуть-чуть, она не хотела выглядеть, как пустоголовые дамочки из высшего общества с мертвенно бледным лицом, словно их неделю мучили в казематах Клыка Бури. Ловкими и уверенными движениями Элиария подвела глаза сурьмой, подчеркнув кокетливый разрез глаз, щеки подкрасила киноварью, а брови - кусочком угля. Тонкие, но чувственные губы были окрашены в темно-красный цвет, напоминавший созревшую вишню. Еще один из ее секретов - крохотный тюбик, украшенный золотистыми нитями. Всего пара капель этого средства - и глаза будут блестеть и светиться так, что не устоит ни один мужчина. Завершая утреннюю церемонию, девушка капнула на палец пахнущего пряностями ароматического масла, прикоснулась им к шее с двух сторон.
На расчесывание волос времени уже не оставалось, Элиария быстро провела по ним костяным гребешком с резной ручкой. Легкая неопрятность прически лишь дополняла ее образ. Она еще раз быстро взглянула на себя в зеркало, набросила на плечи легкую прозрачную накидку и на цыпочках вышла из спальни.
Обеденный зал располагался на нижнем этаже, оттуда уже раздавались негромкие голоса и звяканье приносимой посуды. Но завтракать ей было пока рано, она торопилась совсем не за этим. Элиария, стараясь не привлекать к себе внимания, осторожно спустилась по лестнице. Каменные ступени были холодными, но она нарочно не надела обувь, чтобы не выдать шагов. Прижав палец к губам, велела стоявшему перед дверьми охраннику молчать и, задорно улыбнувшись в ответ на его удивленный взгляд, порхнула вниз по лестнице. Там девушка уже не кралась, а бегом пересекла пару залов, пропуская мимо ушей удивленные шепотки дворцовой прислуги.
Наконец, перед ней оказались тяжелые двери, ведущие на нижний этаж дворца. Туда, где располагались покои эрцгерцога Кеогорна. Дверь охраняла двойка стражей с тяжелыми алебардами в руках, которые крест-накрест перекрывали вход. Бывшая танцовщица была одной из немногих, кто имел право проходить туда, поэтому решила не тянуть время, а сразу перейти к делу.
- Простите госпожа, но проход дальше закрыт. Приказ его величества.
- Этот приказ не касается на меня, стражник! - Элиария величественно вздернула подбородок, давай воину сразу понять, что отступать не намерена. - Я каждый день навешаю его величество, и никто доселе не осмеливался меня останавливать!
- Еще раз просим простить нас, - потупился воин, который не мог оторвать глаз от ее груди. - Сегодня правитель выставил из своих покоев всех стражей, оставил лишь людей из личной гвардии. Было велено никого не пускать ...
- Ты дубина, неужели не понимаешь, что этот приказ распространяется на кого угодно, только не на меня! Вы охраняете вход на нижний этаж, а не двери личных покоев, так что не берите на себя лишнего. Его светлость ждет меня, так что немедленно дайте пройти, не то до конца своих дней будете охранять покой свиней в хлеву!
Дворцовые охранники потупились, выражая всем своим видом крайнее недоуменнее. Она не стала дожидаться, пока в их пустых головах родиться хоть какая-то мысль, просто поднырнула под алебарды и, скрипя от натуги зубами, раздвинула массивные створки. Останавливать ее так и не решились.
Шлепая босыми ногами по полу, она пробежала через мрачный коридор. Звук ее шагов эхом разносился вокруг. На ее пути не встретилось ни одного предмета мебели - длинный коридор был абсолютно пуст. Через каждый десяток шагов она натыкалась на молчаливых гвардейцев, стоящих вдоль стен. Они были совершенно неподвижны, словно высечены из камня. Поговаривали, что эти люди могут не смыкать глаз несколько суток, а в случае опасности готовы не раздумывая отдать жизни за своего господина.
Остановившись перед последними дверьми, ведущими в спальню и кабинет эрцгерцога, Элиария на миг задумалась, переводя дыхание. Внутрь ее могут и не пустить. Личная гвардия правителя - это не пустоголовая дворцовая стража. Они превыше всего ценят приказ господина. И уж тем более не стоит разговаривать с ними на повышенных тонах, как она делала это мгновенье назад. Девушка уже привычно за несколько мгновений кардинально сменила модель поведения.
- Уважаемый стражник, - робко обратилась она к преградившему ей путь гвардейцу. Это был ни кто иной, как капитан личной гвардии. Он был почти вдвое выше нее и смотрел откуда-то сверху. - Неужели нет никакой возможности пройти внутрь? Доблестный воин на входе сказал мне, что его светлость никого не принимает.
- Истинно так, госпожа, - грозно ответил воин. Лицо его оставалось абсолютно каменным, на нем не дрогнул ни один мускул. Но он был всего лишь мужчиной. Его глаза, против воли скосились на ее широко вздымающуюся после бега грудь, очертания которой легко угадывались под накидкой. На нижних этажах было холодно, и сами собой проявились острия сосочков.
Гвардеец сглотнул, стараясь не выдавать взволнованности, но его пальцы сжали древко алебарды намного сильнее, чем того требовалось.
- Понимаю, это приказ его светлости, а воля господина превыше всего для вас. Вы доблестно исполняете свой долг, и я искренне восхищаюсь вами. Но как же мне тогда выполнить волю его светлости? Ведь вчера он велел мне явиться к нему, как только проснусь.
Элаирия вопросительно дернула плечами, и одна из бретелек накидки, как бы случайно, слегка съехала, обнажив полоску гладкой белой кожи. Ее одеяние, словно, готово было сползти само собой. Но она не замечала этого, умоляюще глядя в глаза гвардейца.
- Умоляю вас, позвольте мне выполнить волю его светлости! - Глаза девушки слегка заблестели от появившихся в них слез. Она сжала своей маленькой ладошкой могучую руку воина, даже через кожаную перчатку почувствовав, как дрожат его руки.
- Госпожа, я ... - его голос слегка сел. Он прочистил горло, кашлянув в сторону, и отвел взгляд от блестящих глаз Элиарии.
- Умоляю вас ... - выдохнула она, медленно приближаясь к нему, словно хотела прижаться к его широченной груди.
Капитан личной гвардии, одолевший на своем веку ни один десяток противников, известный своей непоколебимостью в бою, отступил, не в силах сопротивляться совершенно другой по своей природе силе.
Тихо отодвинув огромный засов на дверях, воин пропустил хрупкую девушку вперед, и она впорхнула внутрь комнаты. Вновь крадясь на цыпочках, она прошла длинный коридор приемных покоев и свернула направо в личный кабинет эрцгерцога. Там девушка замерла, прислушиваясь к раздающемуся вдалеке звучному голосу правителя. Он вел беседу в своей спальне, общаясь с неизвестным собеседником. Элиария крадучись двинулась вперед, вслушиваясь в звук собственных шагов. У самых дверей она замерла и постаралась дышать как можно тише.
- Все это зашло слишком далеко, - голос правителя раздавался совсем близко, но из-за плотно закрытых дверей его можно было разобрать с большим трудом. - Это уже давно вышло из-под контроля. Вы обещали мне безопасность, и обеспечить ее - ваша пряма обязанность, черт побери! Я выполнил свою часть сделки чертовски давно, теперь дело за вами.
- Не стоит горячиться, мы уже работаем над этим, - собеседник эрцгерцога говорил спокойно и уверенно. Можно даже сказать, что на равных, а это могли себе позволить лишь единицы. - Совет действует быстро, а их люди как всегда прекрасно обучены.
- Меня это волнует не больше, чем цвет дерьма собственной прислуги. Это ваша работа! Там выполняйте ее!
- Не стоит вам повышать на меня голос, Кеогорн. Вы всего лишь эрцгерцог, правитель провинции, не более. Вы выполните то, что вам велено, а мы обеспечим вашу безопасность. На празднование Дня Свободы все должно закончиться, а ваше появление на нем может многое изменить.
- И зачем это нужно Ордену?
- Знание не поможет вам, а лишь навредит. Выполняйте.
- Сучья мать, - взревел правитель Неббетора, и раздался звук разбиваемого о стену предмета.
Он идет прямо сюда! Испуганная Элиария едва успела отскочить на пару шагов назад, прежде чем толстая дверь слетела с петель от чудовищного по силе удара. От неожиданности она упала назад и широко открытыми от удивления глазами уставилась в пылающее гневом лицо господина. Он двинулся на нее, а девушка рефлекторно заработала руками, отползая от надвигающейся на нее тени.
- Демоны бездны, а ты что здесь делаешь? Я же велел никого ко мне не пускать! Немедля прикажу срубить голову всем недоумкам, неспособным выполнить даже такой простой приказ!
В комнату уже вбежал капитан личной гвардии. Он присел на одно колено и, низко склонив голову, промолвил:
- Это моя ошибка, господин. Готов понести любое наказание.
- И клянусь своим родом, ты его понесешь! - Кеогорн с размаху пнул подвернувшийся стул, который пролетел через комнату и разлетелся от удара об стену.
- Это только моя вина, - Элиария вскочила с пола и бросилась на шею эрцгерцога. Только сейчас она заметила, что в спальне кроме Кеогорна никого не было. С кем же он тогда вел беседу? Но задумываться над этим времени не было. - Доблестный воин не хотел меня пускать, это я настояла. Просто безумно хотела видеть тебя, прости меня, ради Элании.
Она прижалась лбом к широкой груди и тихо заплакала, продолжая молить о прощении. Правитель Неббетора был известен своей вспыльчивостью, но он никогда не мог противостоять женским слезам. Слушая ее всхлипывания, Кеогорн постепенно успокоился и кивком головы приказал капитану гвардии убраться из комнаты. Его большие и теплые ладони легли на заплаканное лицо девушки, он поднял ее подбородок и взглянул уже совсем другими, любящими глазами.
- Ладно, ты ни в чем не виновата. Ну все, успокойся, не гоже будущей баронессе расхаживать по дворцу в таком виде, да еще и в спальной одежде. Поднимись к себе и приготовься к завтраку, сегодня я хочу провести его с тобой.
- О, мой повелитель, спасибо... - проговорила она и вдруг поняла, что опять ошиблась.
- Я просил тебя бесчисленное число раз не называть меня повелителем, черт побери! Ты же знаешь, сколь ненавистно мне это слово! Я не правитель тебе и хочу, чтобы ты это уяснила! - Лицо Кеогорна вновь загорелось гневом, и девушка, на ходу бросив что-то бессвязное, выскочила из комнаты и бегом поднялась в спальню.
Похоже, ее спокойной и размеренной жизни во дворце пришел конец. За год проживания здесь она уже успела свыкнуться с ней. Но, к сожалению, ничто не вечно в этом мире.
Уже спустя полчаса она свистом подозвала своего ручного сокола, который всегда ждал ее сигнала рядом с окном спальни. Элиария привязала к его лапке маленькую записку и, шепнув только ей известные слова, отпустила. Сокол взмыл в небо и через секунду превратился в черную точку на горизонте. С этого момента и начался отсчет дальнейших событий.
Глава 2.
Поле было совершенно обычным, скорее всего, в бывшей Империи подобных сыщется бесчисленное множество. Таких же безымянных, ничем не примечательных. Но именно это было родным и знакомым с детства. Каждый холмик, каждая травинка здесь отзывалась в голове детскими воспоминаниями и теплыми чувствами. Сколько же времени было проведено здесь, сначала в детских играх, а следом в тяжелой работе.
Хирэн Спокс сидел на корточках и руками гладил высокую траву, ковром застилающую поверхность земли, на ладонях оставался запах цветения и свежести. Аромат жизни, безмятежности. И свободы. Нигде в мире ему не было так спокойно, как здесь. Он поднялся с колен и не спеша двинулся по направлению к маячащей вдалеке деревушке. Ноги приятно щекотала трава, и Хирэн не смог сдержать улыбку. Большое око ласкало лицо, словно убеждая, что все хорошо. Так оно и было. Что вообще может быть не хорошо здесь? Он сорвал с земли травинку и сунул ее в рот, на языке появился кисловатый привкус.
Деревенька неспешно приближалась, уже можно было различить отдельно стоящие вдалеке домики. Первым был двор местного кузнеца, который вечно находился в скверном настроении до очередной вечерней попойки. Дальше по дороге жила семья обычных крестьян. Детей у них было не счесть, и со двора вечно раздавались задорные крики. А еще через два дома Хирэна ждала та, к которой он шел.
При мысли о любимой защемило в груди, он прижал руку к сердцу и постарался унять волнение. Что это с ним? Он же идет навстречу той, которая любит его, о большем нельзя было и мечтать. Дворы домов оказались безлюдными, но Хирэн даже не думал об этом. Зачем ему видеть кузнеца или очередного пухлого и сопливого соседского мальчишку? Ему нужна лишь одна. Та, которая уже ждала его у невысокого забора. Она совсем не изменилась, была все так же прекрасна. У Хирэна на глазах сами собой выступили слезы. Элания милосердная, как же сильно он ее любил. Готов был отдать все на свете, лишь бы всегда быть рядом с ней. Каждую секунду, каждый вздох ощущать ее рядом. Как же сильно он скучал.
- Хирэн, это ты? - Он слышал этот родной голос сотни раз, разговаривал с ней в мыслях, и вот, наконец, нашел. Хирэн открыл рот, но к горлу подступил ком, и слова застряли внутри. Вместо них вырвался лишь невнятный, еле слышный хрип.
- Почему ты молчишь? Тебе что, нечего сказать мне? Я любила тебя, а ты ушел и оставил меня одну. Ты больше не любишь меня?
Что за глупости, он любил ее больше всего на свете. Хирэн пытался ответить, изо всех сил, разрывая голосовые связки, пытался сказать это. Но изо рта раздавался все тот же бессильный хрип.
- Я ждала тебя все эти годы, надеялась, что ты вернешься. Но я не нужна тебе больше.
И тут он вспомнил все. Воспоминания обрушились на него, словно кузнечный молот, круша на своем пути все границы сознания. Образ жены дрогнул, поплыл куда-то вдаль. Хирэн сопротивлялся, из всех сил цеплялся за него, но тот медленно и неумолимо уползал. А потом он открыл глаза.
В ноющую спину больно впилась поверхность жесткой койки. По всем ощущениям уже наступил день, но света в камере было немного - окно было слишком маленькое. Хирэн слезящимися глазами осмотрелся и увидел с обратной стороны решетки жирного невысокого стражника с тарелкой в руках. Толстяк гнусно лыбился черными и гнилыми зубами, красные и маленькие, как у крысы, глазки противно уставились на него.
- Чего это ты там хрипел сквозь сон? Небось, баба какая приснилась, ага? - Он довольно заржал, брызгая вокруг слюной, а его толстый живот колыхался под кожаной курткой. Наконец успокоившись, он продолжил. - Ладно, хрен с тобой. Бери жратву и можешь дальше мечтать о чем твоей пропащей душе угодно.
Охранник сунул между прутьев решетки грязную миску с дурно пахнущей похлебкой. От одного ее вида Хирэн поморщился, в носу сам собой появился ее противный запах. Словно суют в лицо тухлую половую тряпку.
- Что, неужто тебе наша скромная хавка не нравиться? Ну, ты уж извиняй, гость дорогой, здесь тебе не графские хоромы. Но, если хочешь что-то передать нашему повару, ты только скажи, я мигом. Как только созреешь, сразу мне говори!
Он снова заржал и двинулся дальше по коридору. Хирэн вслушивался в удаляющиеся шаги, еще некоторое время попытался избавиться от болезненных воспоминаний о недавнем сне. Еще один шутник на его голову! Будто мало их было за шестнадцать лет. И все, как один, твердят одно и тоже. Провалиться им всем в бездну!
Хирэн, естественно, не мог никому ни о чем сообщить. И дело даже не в том, что проку от этого было не больше, чем от молитвы Элании в безлюдных пустынных землях. Он не мог ничего говорить, поскольку уже долгие годы жил немым. Отрезанный язык - подарок от эрцгерцога Кеогорна, которым правитель Неббетора наградил его шестнадцать лет назад. Нет, он был не в обиде, выбор то был невелик. Либо доживать свой век без языка в вонючей камере, либо смерть. Второго варианта он страшился больше, чем перспективы сгнить в одиночестве. В тот момент этот вариант выглядел предпочтительней.
Хирэн встал, привычно сгорбившись от боли в спине и суставах, подошел к бадье в углу камеры. Сдвинул тяжелую крышку и лежавшим внутри ковшом зачерпнул со дна мутной воды. От нее пахло ржавчиной и затхлостью, на дне плавали частички крошащегося дна, но выбирать было не из чего. Он сделал пару быстрых глотков и поблагодарил мысленно всех богов, что почти не может чувствовать вкусов.
Очередной паршивый день из бесконечной череды подобных. Узник уже потерял им счет. Нет, сначала он считал, делал насечки на стене камеры, надеялся, что когда-нибудь все же увидит своими глазами синее небо над головой. Но эта надежда таяла медленно и неумолима, с каждым годом. Ей на смену приходило отчаяние, а следом апатия и безысходность. Если бы не положенные куски курицы на каждый праздник Дня Свободы, он бы даже не смог точно назвать год за окном.
Хирэн неспешно хлебал безвкусную для него похлебку, глядя в маленькое окошко камеры. Он лучше многих знал этот архитектурный прием. Широкая, просторная камера и маленькое окно, находящееся под самым потолком, так что в него даже было не выглянуть. Вся окружающая обстановка лишний раз намекала заключенному, что весь бескрайний мир - это стены его камеры. Все остальное не для него, а единственное, что остается - вонючая похлебка, стальная кровать и смердящая выгребная яма в углу. И одиночество, от которого сходили с ума.
Весь день он провел, бродя вдоль стен камеры и стараясь хоть как-то размять постоянно ноющие руки и ноги. Помогало это как всегда слабо, тело противилось тому, что он вынужден год за годом терпеть. После полудня мимо камеры прошла пара охранников, и узник невольно подслушал их разговор. Те болтали о новом заключенном, привезенном пару дней назад. А ведь верно! Он вспомнил, как ночью сквозь сон слышал скрип засовов соседней камеры. Значит, теперь у него появился сосед, который пока не спешил заговорить. И правильно сделал, ведь за каждое сказанное слово в этих стенах пришлось бы платить десятью ударами плетей и двумя днями в карцере. В сравнении с ним, обычная камера покажется покоями Орлиного Пика.
Ближе к вечеру Хирэн съел очередную принесенную порцию похлебки, затем лег на спину, скрестив руки за головой, и уставившись на привычную трещину в апотолоке. Очередной день медленно близился к завершению, скоро опять наступит ночь. Он одновременно боялся и ждал ее прихода. Вновь хотелось, хотя бы во сне, увидеть лицо своей любимой, но также был и страх перед очередным тяжким пробуждением...
Он вновь шел по родному полю, но на этот раз заранее знал, что все это лишь сон. Поэтому не радовался ничему, что видит вокруг, просто двигался навстречу родному дому, надеясь увидеть ее лицо. Той, которая дает ему силы продолжать жить и не сойти с ума. Она ждала его все там же, облокотившись на маленькую и покосившуюся калитку, но на это раз молчала. Что-то не так было с этими глазами. Ее рот открылся, чтобы начать свой обычный монолог, но из горла вырвался птичий крик. Ворон! Вот на что похожи это глаза!
Хирэн вскочил и потер лицо морщинистой ладонью. Было еще совсем рано, и он решил перевернуться на другой бок, спиной к стене. Вновь раздался крик, словно узник притащил его из сна. Он открыл глаза и увидел сидящего на карнизе оконца ворона. Тот уже протиснулся между прутьями и разглядывал узника, наклонив голову чуть вбок. Интересно, откуда он здесь? Ни разу за все свое пребывание в стенах Клыка Бури Хирэн не видел ни одной живой души, кроме стражников. Тем более не слышал, чтобы в этих краях жили вороны.
Нежданный гость, тем временем, слетел на пол и деловито отправился к решетке. Пройдя между прутьев, он свернул в сторону соседней камеры, еле слышно щелкая когтями по каменному полу.
- Эх, если б и я мог так же легко протискиваться через решетку и лететь, куда мне вздумается, - думал Хирэн, прислушиваясь к происходящему за стеной. Но оттуда не раздалось ничего, кроме загадочного шороха. Он уже готов был вновь провалиться в сон, когда услышал то, о чем боялся даже мечтать. Тихие, размеренные удары в стену. Тук - Тук ... Тук - тук -тук ...
Элания милосердная, его новый сосед знает местный язык перестукиванья. Неужели теперь Хирэну удастся поговорить хоть с кем то? Он бегло прокручивал в голове буквы и соответствующие им стуки. Общение в стенах Клыка Бури было строго запрещено, поэтому заключенные уже давно придумали новый способ общения между собой.
- Здесь ... Еда ... Дерьмо ... - перевел узник и улыбнулся. Да, кормили тут действительно неважно. После некоторой паузы вновь раздался стук:
- Время ... Здесь ... Ты ...
Узник секунду помешкал и дрожащей от волнения рукой отстукал в стену шестнадцать медленных ударов. Гость за стеной задумался. Странно, ведь он так мечтал поговорить хоть с кем то, а сейчас вдруг осознал, что спросить то и нечего. Да и о чем может спросит один заключенный другого ?
Хирэн все же решился и отстукал вопрос:
- Как ... снаружи ...
- Дерьмо ... Как ... Всегда ...
А у его нового знакомого, оказывается, есть чувство юмора.
- Лучше ... Чем ... Здесь ...
- Да ... - согласился сосед. А через некоторое время добавил - Хочешь ... Уйти ...
Что за странный вопрос? Естественно он хотел покинуть эти стены, но причем здесь его желание?
- Жди... Верь ... - отстукал тем временем сосед.
Смешно, а что ему еще оставалось? Узник услышал приближающиеся шаги стражника, отбежал от стены и улегся на свое место. В тот день сосед так больше и не решился начать беседу.
Глава 3.
В томительном ожидании пролетели еще четыре дня. К новому знакомому пару раз наведывались люди в форме стражи, выспрашивали про какие-то события, называли неизвестные имена, но сосед по камере не отвечал. Однажды его на полдня утащили вглубь помещения, там располагалась уединенная камера для допросов. Хирэн боялся, что живим беднягу уже не вернут, но под вечер его принесли обратно. Когда наступала ночь, они перебросились короткими фразами. Это оказался политический заключенный. Наверно, подозревают в каком-то заговоре или еще чем-то. К Хирэну уже давно никто не захаживал с подобными вопросами. Ему нечего было рассказывать, он находился здесь совсем по другим причинам.
Затем сосед на пару дней вновь замолчал. Давний узник Клыка Бури не знал, о чем им можно поговорить, ведь он слишком отстал от жизни. Не имеет представления, что сейчас твориться в провинции и бывшей Империи. Просто ждал, вслушиваясь в каждый шорох из соседней камеры. И тот, наконец, прозвучал.
- Цепь ... Нога ... Ты... - стук вырвал его из собственных мыслей, и он не сразу понял, о чем идет речь. Ах да, обычных заключенных приковывали цепью к кровати из соображений безопасности. Но Хирэн то обычным не был, и его сняли с цепи много лет назад.
- Нет ... Давно ... Незачем ... - отстукал он в ответ.
- Хорошо ... Ты ... готов ...
- К чему ...
- Готов ... уйти ...
- Не понимаю ...
- Ты... поймешь ... Ночь ...
Больше Хирэн так ничего не услышал.
Спал он неспокойно, все думал о том, что услышал от соседа. Что тот имел ввиду? Что планирует? Узник не мог знать его мыслей, но эти слова не давали ему покоя. Он ворочался с боку на бок, на пару минут проваливался в сон, но затем вновь открывал глаза.
Тихую ночь разорвали истошные крики. Кричал его сосед так, словно с него живьем сдирают кожу. Затем крик перешел в жуткое бульканье. Хирэн вскочил с кровати и на корточках подбежал к решетке, вслушиваясь в приближающиеся шаги стражников.
- Эй, какого хрена с тобой твориться? - раздался голос толстяка с гнилыми зубами.
- Сердце ... - прохрипел сосед, и Хирэн впервые услышал его голос. - Щас ... кончусь ...
- Эй, не вздумай подыхать в мою смену. Строп, тащи ключи, мать твою.
- Не велено камеры открывать, сам знаешь. Давай я за помощью сбегаю.
- А подыхать в мою смену велено? Сам начальнику караула докладывать будешь, почему у нас важный заключенный сдох? За его смерть нас за яйца к потолку подвешают! Оттащим к лекарю, может, сделает чего. Видишь же, он синий и трясется весь. Зараза, и помощи то не дождаться, на поверхности какая-то хрень твориться!
Хирэн услышал звук открывающейся камеры и торопливые шаги.
- Давай, поднимай его, а я пока цепь расстегну...
Его слова прервал короткий крик, звуки ударов и борьбы. Что за черт там происходит? Странный хруст, снова хрип, звук падающего тела. А затем торопливые шаги. К двери камеры Хирэна подошел высокий, худой человек, лицо его было в синяках и кровоподтеках, на подбородке остались следы желтой пены. Но глаза незнакомца горели яростным огнем.
- Вставай, пришло время ...
Он быстро открыл дверь камеры ключом. Не иначе, как добыл его у охранников.
- Ты Хирэн Споук? - спросил сосед. - Отвечай быстро, от этого зависит твоя жизнь.
Узник, трясясь от страха, быстро кивнул.
- Твой отец был главным архитектором замка Орлиный Пик? Ты ведь помогал ему! Ты помнишь ходы?
Страшный человек задавал слишком много вопросов, Хирэн совершенно ничего не понимал. Он просто трясся, глядя на окровавленные руки своего соседа. От него шел запах смерти.
- Послушай меня и просто кивни головой. Твой отец занимался восстановлением замка, в котором ныне обитает эрцгерцог Кеогорн. Он был величайшим архитектором, и ты также подавал большие надежды, помогал ему. И видел чертежи, не мог их забыть. Твоего отца казнили после завершения работ, хотели скрыть то, что он знал. Но они оставили в живых тебя! Ты помнишь ходы? Сможешь нарисовать их мне, когда мы выберемся отсюда?!
Незнакомец медленно приставил толстый нож к его горлу, и Хирэн почувствовал дыхание смерти на своем лице. План подземных ходов намертво засел в его голове, он вновь и вновь прокручивал его в памяти, чтобы хоть как-то занят себя все эти годы. Бывший архитектор вновь кивнул.
- Хорошо. Значит, все было не зря. Идем за мной.
Сосед бесцеремонно схватил его за руку и потащил наружу. Они вышли в коридор, и, пройдя пару шагов, свернули в соседнюю камеру. Хирэн увидел одного из стражников лежащим на полу. Голова вывернута под совершенно невероятным углом, лицо было синим и опухшим. Второй, тот, что всегда смеялся над ним, лежал рядом. Его переносица была буквально впечатана в череп, из глаз и носа еще продолжала течь кровь.
- Снимай с них одежду. Башмаки, штаны, куртку - все. В темноте мы сойдем за стражников, главное не подходить близко. Пошевеливайся, у нас мало времени.
Хирэн дрожащими руками стаскивал форму с бездыханных людей и натягивал на себя. Куртка и штаны ему оказались велики, за время пребывания здесь он изрядно отощал, чего нельзя было сказать о воинах Клыка Бури. Но бывший архитектор не обращал на это внимания. Властный голос и взгляд незнакомца полностью подчинили его себе. Бывший сосед по камере также переоделся стражником и уже стоял в проеме камеры.
- Время уходит. Иди за мной.
Они побежали по темному коридору, благо большая часть занятых камер была в другой стороне и остальные заключенные еще не понимали, что происходит. Путь им перегородила толстая дверь, за которой находилась караулка. Незнакомец дал знак оставаться на месте, сам тихонько приоткрыл дверь и вошел внутрь.
- Ну, что там случилось то? - раздался взволнованный голос стражника, затем глухой звук удара.
Хирэн превозмогая страх, шагнул внутрь. Еще один охранник лежал на полу, зажимая руками рассеченное горло. Сосед добил его быстрым ударом в сердце, на его лице не дрогнул ни мускул. Пока бывший архитектор пытался сдержать рвоту при виде умирающего человека и запаха крови, повисшем в воздухе. Незнакомец же двинулся в угол комнаты и некоторое время копался в невысоком шкафу. Что он хотел там найти? После минуты поиском сосед извлек из нижнего ящика небольшой сверток и кивнул Хирэну.
Они выбрались из караулки, пересекли очередной темный коридор и вышли к винтообразной лестнице, ведущей наверх.
- Куда подевались все стражники? - думал Хирэн, поднимаясь за страшным незнакомцем. - Да их тут на каждом шагу должно быть по нескольку штук. Это же самая охраняемая тюрьма во всей бывшей Империи. Сюда издревле ссылали самых опасных для правителей преступников, заговорщиков и бунтовщиков.
- Встань подальше от двери и постарайся не дышать, - шепнул сосед, когда они поднялись до верхнего этажа и встали напротив массивной двери.
Хирэн выполнил его просьбу, а незнакомец, тем временем, достал из-за пояса тот самый сверток. Взяв со стены горящий факел, он лег на грязный пол и осторожно просунул полоску ткани в узкую щель под дверью. Затем аккуратно поджег и слегка дунул на тлеющий конец. Появившийся желтоватый дым неспешно поплыл вглубь комнаты. Так длилось некоторое время, от волнения бывший архитектор точно не знал сколько. Наконец, незнакомец встал, замотал рот и нос серой тряпкой и дал такую же, Хирэну. От не шел резкий, неприятный запах. Сосед осторожно отварил тяжелую дверь и вошел внутрь, бывший архитектор последовал за ним.
Внутри находился почти десяток стражников. Они беспорядочно лежали на полу, но были в сознании. Глаза их бегали, руки хаотично хватались за воздух. Что же такого было в этом дыме? Сосед осматривал лица воинов, словно искал кого-то. Наконец, остановился возле одного из них, перевернул несчастного на спину и навис над его лицом.
- Я сделал все, как мне и велели, - медленно промямлил охранник. - Открыл вам дверь с этой стороны и исполнил договор. Пожалуйста, не трогайте мою семью...
- Не волнуйся. Нам незачем их убивать теперь. Ты сделал все, что нужно.
Хирэн отвернулся, уже зная, что последует за этими словами. Какое-то безумие! Элания милосердная, столько смертей за один день! Бывший архитектор присел в угол, закрыл руками уши, и звуки его плача заглушили предсмертные хрипы стражника.
- Уходим живее. Нельзя задерживаться!
Голос бывшего соседа по камере вернул его к реальности. Он схватил Хирэна за руку и потащил к очередному выходу. Узник уже слабо понимал, что происходило вокруг. Быть может, он все же сошел с ума, и все происходящее - лишь плод его больного воображения? Хорошо, если так.
Незнакомец тем временем осторожно выглянул в окно. Пару секунд он оценивал ситуацию, затем вновь рванул Хирэна за руку, и они выбежали на улицу. Это было очередным потрясением. Окружающее пространство обрушилось на бывшего архитектора, он вновь упал на землю от пьянящего запаха свободы. Боги, сколько же вокруг было места!
- Теперь слушай сюда! - сосед оттащил его в темный угол и уставился своими горящими глазами. - Мы отвлекли большинство стражей, подожгли две из трех казармы. Поэтому, нам удалось выйти так легко. Но главные ворота все равно под охраной, и через них не пробиться. Единственный выход - прыгнуть вниз со стены, там у меня спрятана лодка.Иди за мной, не привлекая к себе внимания. На нас куртки стражи, издалека нас не заметят, но вблизи раскусят в миг.
Прыгнуть со стен? Нет, это точно безумие! Пока долетишь до воды, успеешь произнести молитвы всем известным богам. Но думать об этом было некогда, вдалеке суетились люди, а в ночное неба уходили клубы черного дыма. Тьма вокруг озарялась столбами огня. Большая часть стражи, выстроившись в шеренгу, передавала друг другу ведра с водой, пытаясь справиться с пожарами. Они также поливали стоящее рядом здание, не давая возможность огню распространяться. Незнакомец упорно тащил Хирэна к стене, подальше от горящих казарм.
Вдруг их окликнули справа. Бывший архитектор обернулся на голос и увидел двух охранников с оружием в руках. Они вышли из-за угла длинного здания и пытались рассмотреть, на кого же натолкнулись.
- Какого черты вы тут делаете?
- Двое заключенных сбежали, - ответил сосед, не задумываясь ни на минуту. - Сучьи дети воспользовались неразберихой. Надо срочно сообщить Кроту, чтобы перекрыли все выходы. Идемте, живее.
Пока стражники пытались сообразить хоть что-то, он за пару быстрых шагов подошел к ним. Дальнейшее произошло в считанные мгновения. Сосед вдруг резко перехватил руки одного из воинов, дернул его на себя, закрываясь его телом от выстрела второго стражника. Прежде чем тот успел сообразить, как ему поступить, незнакомец ударил коленом в грудь первого воина, выхватил арбалет и разрядил в голову второго. Тот, казалось, даже не успел понять, что же произошло. Скрючившийся на земле первый стражник уже не смог защититься от мощнейшего удара в висок.
- Помоги оттащить их в тень.
Словно во сне, все еще не веря в то, что происходит, бывший архитектор эрцгерцога тащил на ноги бездыханные тела. Покончив с этим он огляделся- в общей суматохе их пока никто не заметил. Они были уже совсем недалеко, Хирэн слышал звуки волн, бьющих о скалы. Сосед совершенно непринужденно пошел к стене и начал взбираться по широкой лестнице рядом с прогуливающимся одиноким стрелком.
- Эй ты, чего торчишь на стене, как хрен на блюде? - раздался его привычный хриплый голос. - Всем велено было к казармам идти!
- Не слышал я такого приказа, ты кто вообще ... - охранник на стене был явно удивлен напором неизвестного ему человека.
- Да клал я на то, что ты слышал. У меня приказ, чтоб все двигали помогать казармы тушить! Видишь же, сами не справимся.
Хирэн выглянул из-за угла и увидел летящий в грудь стрелка нож. Прежде чем он успел крикнуть, его тело сбросил вниз. Звук удара о воду раздался, когда бывший архитектор уже взобрался по лестнице. Узник перевалившись через высокий борт, глянул вниз и у него перехватило дыхание.
- Вот примерно так нам и нужно уйти отсюда. Только без ножа в сердце.
От одного открывшегося вида у бывшего архитектора кружилась голова.
- Выбора не остается, - на этот раз незнакомец говорил спокойно, снимая тяжелые сапоги. Хирэн последовал его примеру. - Прыгай вниз и старайся руками сохранять равновесие в полете. Тебя может размазать в лепешку от удара о воду, но если войдешь в нее прямо - она с радостью примет тебя. Я знаю, тебе есть ради чего жить. Уж постарайся. Ради нее.
О боги, откуда он знал о ней? Хирэн на мгновенье растерялся, но незнакомец помог ему перекинуть ноги через высокий край стены, и вместе они прыгнули вниз.
Бывший архитектор падал так стремительно, что его внутренности, казалось, выворачиваются наизнанку. Он думал, что его вырвет, но на самом деле не мог даже открыть рта. Узник нелепо взмахивал руками, пытаясь падать ровно. А затем был мощный удар о воду. Мир взорвался яркой белой вспышкой боли, и на Хирэна обрушилась тьма.
Он будто продолжал падать, но уже медленно и спокойно. Темнота ласково открыла ему свои объятия, обещала покой и безмятежность. Странно, что раньше он боялся ее, ведь не будет больше боли, не будет страха. Не будет ничего.
Нет! Он должен вернуться! Ради нее! Хирэн отринул тьму, и ей на смену пришла боль. Он открыл глаза, его вырвало вонючей соленой водой. Бывший архитектор скрючился от спазмов и не сразу пришел в себя. Когда агония слегка отступила, он обнаружил себя лежащим на дне мелкой лодки. Голова страшно болела, из носа и ушей шла кровь. Бывший сосед по темнице сидел впереди и мощными движениями греб в сторону от крепости, которая уже была достаточно далеко.
- Жив? - спросил он. - Отлично, я знал, что ты не подведешь. Отдыхай, нам плыть еще не один час.
Хирэн не мог возразить этому и тут же провалился в сон.
Очнулся он уже утром, лежа на мягкой земле, укрытый теплым одеялом. Сосед был по-прежнему рядом, он явно не спал и выглядел жутко усталым: под глазами огромные синяки, лицо изранено. На его плече сидел ворон. Тот самый, которого бывший архитектор видел в своей камере накануне.
- Пришел в себя? Хорошо, я уже собирался будить тебя. Пришло время вернуть долг. Я спас тебя, а ты должен зарисовать мне план Орлиного Пика. Все до мельчайших деталей. Каждый туннель, каждый секретный ход, каждый тупик и поворот. Каждый дюйм чертовый подземных туннелей!
Хирэн попытался встать, но изможденный незнакомец прижал его к земле с такой силой, что бывший архитектор не смог пошевелить и пальцем.
- Ты сделаешь это. А иначе я покажу тебе такую боль, что ты даже не можешь себе представить. Мне не хотелось бы этого, но время, как всегда, поджимает.
Он протянул ему пачку пустых листов, будто вырванных из какого-то дневника и сунул в другую руку чертежный кремниевый стержень. Хирэн вздохнул, собрался с мыслями, а затем в течение четырех часов стремительно наносил на бумагу то, что хранил в своей голове десятки лет.
Незнакомец водил глазами по бумаге, а ворон, сидевший на его плече, внимательно следил. Затем ему задавали вопросы, короткие и по существу. Узник кивал головой в ответ или отрицательно мотал головой. Вскоре сосед был удовлетворен.
- Отлично. Просто отлично. Значит, я в тебе не ошибся.
Он очень странно взглянул на Хирэна, и бывший архитектор вдруг понял, что его ждет. В ужасе начал отползать подальше от страшного человека, руки нащупали что-то твердое, и он стал отстукивать слова.
- Теперь ... Хочешь .... Убить ... Меня ...
- Извини. Я должен. Таков кодекс.
- Пожалуйста ... Хочу ... Жить ...
- Это выше моей воли, - устало повторил сосед. Он говорил, словно, через силу.
На глазах Хирэна выступили слезы, руки все стучали по камню, разбивая костяшки пальцев в кровь.
- Ничего ... В ... Жизни ... Не Надо ... Любимая ... Больше ... Жизни ...
Сидевший на плече ворон вдруг взлетел высоко вверх, словно потеряв к ним всякий интерес.
- Есть .... Ради... Чего ... Жить... Долго ... Очень ... Ждал ... Любимая ...
Убийца все смотрел в глаза Хирэну, а тот не мог отвести взгляд от лезвия ножа в его руке. Зря, нож даже не двинулся, а вот стремительный удар кулаком в висок вновь выбил из бывшего узника дух.
Но, как оказалось, и это было еще не все. Он вновь очнулся от ощущения легкого покачивания и запаха моря. Бывший архитектор поморщился от жуткой головной боли, попытался встать, но руки и ноги оказались связаны за спиной. Рядом сидел совершенно незнакомый человек.
- Лежи тихо и не рыпайся, - шепнул он. - Мне велено провести тебя до самого берега на границе с Верхним Приморьем. Там мы тебя высадим. Ты ведь знаешь, куда дальше идти?
Хирэн не мог поверить в то, что слышит. Он кивнул так сильно, что ударился лбом о пол.
А уже вечером следующего дня, он, все еще не веря в то, что происходит, шел по тому самому полю, которое видел во сне все эти годы. Все выглядело точно также. Что вообще для него могли значить какие-то шестнадцать лет? Оно было здесь далеко до появления Хирэна и простоит еще, Элания знает, сколько. В кармане бывший узник обнаружил короткую записку, написанную резким почерком.
- Я дал тебе самое большее, что ты мог бы получить, - писал его бывший сосед по темнице. - Шанс начать все с начала. Не подведи меня и не заставляй пожалеть о содеянном. Тебя, скорее всего, будут искать, так что бери жену и как можно быстрее уезжайте из деревни. Не говорите никому, куда поедете, даже самым близким. Если тебе дорога жизнь, сделай все именно так.
Узник на подкашивающихся ногах вышел к родной некогда деревушке. Дом одиноко кузнеца пустовал. Естественно, он уже давным-давно отдал душу Элании, детей у него не было. С соседнего двора привычно раздался детский плач. На него смотрели удивленные лица, но он даже не пытался вспомнить этих людей. Бывший узник искал глазами свою жену.
Она ждала его, как и во сне, только не у забора. Услышав крики деревенских и лай собак, выбежала ему навстречу. Его жена сильно изменилась за эти годы: лицо иссекли линии морщин, в волосах проявились седые пряди. Но была все также прекрасна. Даже больше, чем когда либо.
- Хирэн, о боги, неужели это ты? Это правда ты! Ты пришел! Ты все же вернулся ко мне!
Сколько же раз во сне он слышал этот голос! Любимая, рыдая, бросилась ему на плечи, а бывший узник Клыка Бури не мог ничего поделать, кроме как до боли щипать себя за руку, боясь снова проснуться. Но эта боль была реальной. Потому что на этот раз это был не сон.
Глава 4.
Заметить их мне помог Ааронг. Если б не мой верный друг, я так и прошел бы мимо, даже не подозревая, что всего в сотне шагов от меня укрылись люди. Они предусмотрительно не жгли костра и не нарушали лесную тишину громкими разговорами. Двое в серых плащах просто сидели рядом друг с другом и молча смотрели в землю, погруженные в собственные размышления. За их спинами лежали одинаковые походные сумки.
Я шел, намеренно не скрывая своих шагов, чтобы дать им возможность услышать о моем приближении и не нервничать понапрасну. Это было скорее перестраховкой - они ждали меня. Специально выбрали именно это место, хотя мы и договаривались встретиться недалеко от тракта. Просто им так до конца и не верилось, что мне удастся отыскать их в этом лесу. Пусть он был не большой, но все-таки достаточно густой.
Выйдя на крохотную полянку, я остановился прямиком за их спинами. Они не дрогнули, не попытались обернуться, а просто продолжали сидеть.
- Мир шаток, а грань, удерживающая его, тонка ... - мой голос спокоен и не выражает чувств, которые зашевелились внутри при взгляде на эту двойку.
- Только брат способен узреть ее ... - ответил один из них, а сидевший рядом закончил. - И помочь брату следовать по ней.
Старая, как мир фраза, служившая ритуальным приветствием адептов Братства. Она была скорее данью традиции, нежели острой необходимостью. Кому в здравом уме придет в голову прикидываться тем, о ком и так знают очень немногие? Да и те, кто знают, страшатся самой мысли о таинственном Братстве.
- Ты все же нашел нас, называющий себя Вороном, - вновь начал говорить первый, так и не повернув головы. - Мы до последнего момента немного сомневались в твоих способностях ...
- И не могли отказать себе в удовольствии убедиться в них, - закончил второй.
Мда, это было совсем даже не хорошо. Посыльный передал мне, что на месте встречи меня будут ждать двое, но не уточнил, кто именно. Эти два адепта были мне известны. Нет, мы никогда не виделись лично, но я прекрасно был знаком со слухами, которые их окружали. Два брата - близнеца, еще юные, но уже подающие невероятные надежды. Они были, словно, единым целым, думали вместе и даже договаривали фразы друг за другом, действовали абсолютно слажено и хладнокровно. Совершенное орудие Совета.
- Твоя слава идет впереди тебя, Ворон. Когда-то давно, еще во время нашего обучения, мы слышали множество историй о твоих деяниях. Наставники ставили тебя в пример, учили нас планировать операции по твоим действиям...
- Для нас большая честь - лично увидеть мастера. И непосредственно поучаствовать с тобой в этом деле.
Мне не было дела до их слов, я просто обошел братьев и сел напротив, наконец, взглянув в их лица. Да, как и ожидалось. Они говорили хвалебные и уважительные слова в мой адрес, но на их лицах стояла легкая улыбка, больше похожая на оскал. А глаза горели испепеляющим холодом.
О да, мне доводилось слышать истории о близнецах. Отбор, проводимый Братством при воспитании своих адептов, был суров. Из сотни мальчишек лишь десять доживали до конца обучения. И лишь пять из них проходили последнее испытание и становились адептами. Да и те, кто получил титул, не всегда допускались к основной работе. Из них получались шпионы, двойные агенты, они помогали планировать операции, готовили отходы. А те, кого допускали, редко жили дольше пары лет. Истинных мастеров, к которым причисляли и меня, можно было пересчитать по пальцам. Близнецы уверенными шагами двигались к тому, чтобы пополнить их число. Там, где другие колебались, они прорубали себе дорогу и устилали ее головами врагов. Они не испытывали ни крупицы сочувствия, не задумывались ни на мгновенье, не чувствовали абсолютно ничего. То, чего иногда так не доставало мне.
- Время позднее, - сказал я, изучая своих коллег по ремеслу. Демоны бездны, им от силы было лет по девятнадцать. - Выдвинемся рано утром, чтобы к вечеру уже быть у стен города. Времени у нас, как всегда, немного, так что пока отдыхайте и готовьтесь.
- У тебя уже есть план, как попасть в город?
- Вроде того, - мой голос по прежнему спокоен, хотя от холодного взгляда двух пар одинаковых глаз становилось слегка не по себе.
- Не посвятишь нас?- спросил близнец, ничуть не изменившись в лице, а второй привычно закончил за него. - Как-никак, Совет обязал нас действовать сообща.
Мне стоило больших усилий, чтобы не сморщиться от этих слов. Это действительно так, хотя совместные операции были совершенно необычным для меня делом. Поэтому, решил сразу расставить все на свои места:
- На все воля Совета, хотя мне это решение не по душе. Я нисколько не принижаю ваших заслуг, но привык действовать в одиночку. Думаю, как и вы.
- Истинно так. Мы тоже никогда не работали в команде. Так ты сообщишь нам о плане операции? - фальшивая улыбка пропала с лица первого близнеца, и он стал абсолютно серьезен. Второй в точности копировал его мимику, даже не глядя на сидящего рядом брата.
- Разберемся уже на месте. Пока вам не зачем знать подробности. К тому же нам предстоит еще встреча со связным. Надеюсь, он предоставит нам небезынтересную информацию.
- Темнишь. Тебе все равно придется посвятить нас. Мы понимаем, что ты не рад нашей компании, но дело, так или иначе, предстоит сделать. Расскажи хоть о том, как провел дело в Клыке Бури. За триста лет, сколько стоит эта крепость, оттуда не сбежало ни единого заключенного. Ты первый, кому это удалось.
- Это к делу не относиться, - ответил я, не отводя от них глаз. Это походило на игру в гляделки с опасным хищником, который намерен запугать жертву перед броском.
- Упрямиться, - раздосадовано вздохнул первый.
- Это нормально, брат, - ответил ему второй. - На самом деле мы и так знаем все, что необходимо. Его под видом заключенного посадили в темницу, начальник был заинтересован, чтобы он оказался по соседству с тем архитектором. Империалы любят абсолютно все, знаешь ли, а у Совета предостаточно влиятельных друзей. Свой человек в охране также был, именно он оставил для нашего друга посылку и открыл дверь изнутри, пока мы оказывали поддержку.
Снова эта мерзкая ухмылка на их лицах. Значит, это были они.
- Да, именно мы проникли на территорию крепости и подожгли казармы, обеспечив тебе комфортные условия для отхода. Классический прием отвлечения внимания врага ложной атакой. Получается, что это будет не первая наша совместная операция.
- Если все знаете, зачем спрашиваете? - я успел устать от этой дурацкой игры. - Неужто, хотите завязать дружескую и непринужденную беседу?
- Нет, что ты. Просто стараемся ближе узнать того, с кем предстоит работать.
Они всегда говорили о себе не иначе как "мы", словно не мыслили себя друг без друга. Об их боевых навыках мне также довелось слышать. С этими парнями следовало вести себя осторожно.
- Как уже было сказано, завтра с рассветом выдвигаемся. А сейчас нам стоит отдохнуть. Не знаю, как вы, а я чертовски устал с дороги.
- Как скажешь. Ты главный в операции, и мы во всем на тебя полагаемся.
Я лег на землю, положил под голову мешок и закрыл глаза, приготовившись перейти к легкой расслабляющей медитации. Чувство злости на Совет мешало мне мыслить рационально, а это было совершенно недопустимо.
Какого черта им понадобилось привлекать близнецов? Неужели они думают, что братья могут помочь в этом деле? Не важно, против воли Совета не пойдешь. Они видят гораздо больше меня, значит, в этом был какой-то смысл.
Спустя несколько мгновений внутренняя энергия ласково подхватила меня, унося тягостные мысли и даруя спокойствие. Я неспешно колыхался в ней, ощущая себя ничтожной песчинкой в ее бескрайнем потоке. Разум медленно накрывала пелена сна, как вдруг в голову пришла неожиданная мысль. Она меня мучила с того самого момента, как первый раз услышал о близнецах. Обряд посвящения. Последнее испытание. Как братьям удалось пройти его, ведь он всегда проводиться по одному принципу? Так же, как было и у меня. Озвучить вопрос было уже поздно, и мысли о том давнем дне перекрыли даже всепоглощающее спокойствие потока.
Тропинка вверх была сплошь усеяна мелкими камнями и песком, так что ступать по ней следовало очень осторожно. Одно неверное движение - и можно запросто распрощаться с жизнью. Дорога на вершину горы очень крута, и полет вниз может оказаться очень долгим. Если конечно тебе не повезет, и не встретишься головой с острым камнем, который избавит от ненужных переживаний в полете.
Следует ступать аккуратно, рассчитывая свой вес и стараясь всегда иметь дополнительную опору на случай, если нога все же предательски проскользнет. До вершины оставалось немного - еще минут двадцать неспешной ходьбы. Но в голову привычно пришла мысль слегка передохнуть, благо времени у меня было полно. Ведь я нарочно не двинулся южной тропой, а взбирался по только мне известному маршруту. Уже неподалеку от меня шелестело ветвями толстое дерево с забавно искривленным стволом. Взбираясь на вершину, я всегда останавливался около него, чтобы дать ногам отдохнуть и немного посидеть на изогнутом стволе.
Наставники рассказывали нам о так называемых "местах силы". Это участки земли, где энергетические потоки переплетаются особым образом, образовывая необычные аномальные зоны. Их выдавали подобные природные явления: странно изогнутые деревья, выпирающие на поверхность камни, неизвестные звуки или отсутствие эха. Это было мое любимое место, сколько себя помню. Я даже называл его "своим". Приятно было осознавать, что у меня есть хоть что-то в этой жизни. Хоть какой-то кусочек никому не нужной дикой земли. Сколько же одиноких вечеров было проведено здесь после изнуряющих тренировок! Сколько бессонных ночей проведены под этот расслабляющий шелест моря!
Сидя на шершавом стволе, я с удовольствием вдыхал приятный морской воздух. Далеко внизу тихо шептали волны, встречаясь со скалистым берегом. Вода сегодня была слегка зеленоватого оттенка, значит пришло теплое течение и принесло с собой целый рой мелких водорослей. Хотя, вряд ли мне перепадет шанс искупаться - день был слишком важный. Высоко в небе Ааронг громко крикнул и камнем рухнул на находящиеся в десяти шагах от меня кусты. Охота полностью заняла моего друга, я же наслаждался редкими минутами покоя, глядя на гладкую поверхность воды.
Плечо слегка обожгло привычной болью. Черный ворон уселся на нем, бросая мне на колени окровавленную тушку горного тушканчика.
- Спасибо, дружок, но есть мне не хочется. Можешь смело налегать сам, - улыбаясь, сказал я. Черные, как ночь, зрачки ворона удивленно уставились на меня.
Ааронг еще некоторое время оставался без движения, видимо, ожидая, что человек все-таки передумает и отведает угощение. Но вскоре голод взял над ним вверх, он схватил бездыханное тельце и отнес на близлежащий камень. Там ворон принялся вырывать из тушки куски мяса, блаженно закатывая глаза от удовольствия.
Уже нужно было продолжать путь, как неподалеку раздались приближающиеся шаги. Эх, похоже, сегодня меня лишат единственной радости в жизни. Я спрыгнул со ствола, сделал пару шагов и отодвинул руками широкие ветви. Навстречу вышел невысокий, коротко-стриженный мальчишка.
- Ну и чего это ты вздумал отправиться на испытание один? - спросил он, переводя дыхание после долгого подъема. Тон его голоса был слегка обиженным.
- Просто хотел немного посидеть на любимом месте, - пожал плечами я.
- Да брось ты, все давным-давно уже знают о твоем питомце. И как, позволь поинтересоваться, тебе удалось его приручить?