Притыкин Дмитрий Евгеньевич : другие произведения.

На связи "Гермес"!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман о первом полете человека на Марс. 2010 год. Россия. Много трудностей придется преодалеть ученым инженерам и космонавтам, чтобы сделать очередной шаг в глубины космоса...

Притыкин Д. Е.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

На связи "Гермес"!

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Солнце "шпарило" беспощадно. Так было здесь все лето. Летом страшнейшая жара, в июне усугублявшаяся "мошкой" - надоедливыми мелкими насекомыми, летающими тучами и лезшими в уши, глаза и рот. Зимой лютые морозы. Бескрайняя выжженная степь, в которой кажется и людям жить невозможно.
   Журавлев, заложив руки за спину, молча стоял на бетонной плите возле стартового стола, где возвышалась, поблескивая на слишком ярком солнце, огромная ракета. На ее серебристом корпусе, метрах в ста над землей, красовалась надпись: "АТЛАНТ". Прищурив левый глаз, Журавлев критически осмотрел ее сверху до низу. С такого близкого расстояния, он не мог увидеть уже ни фермы, которой крепилась третья ступень, ни тем более головного обтекателя, как бы ни задирал голову. Потоптавшись еще немного возле ракеты он, повернулся, и шепнув "Не подведи...", сошел с бетонных плит старта и направился в сторону командного пункта...
   На командный пункт он прибыл позже обычного. Обычно он стоял на стартах своих ракет на пять минут меньше. Но сегодня был особенный день и особенный старт. Это чувствовалось по настроению обслуживающего персонала на старте, журналистов в ложе прессы и особенно тех, кто находился здесь, на командном пункте. Сегодняшний старт был итогом их одиннадцатилетней работы, бессонных ночей, пропавших выходных, отпусков, проведенных в лабораториях и сборочных цехах. Они как никто другой были заинтересованы в успехе сегодняшнего старта.
   Пока все шло успешно. Журавлев посмотрел в сторону столпившихся у экрана военных критически прислушивающихся командам, которыми обменивались операторы у пультов, и разглядывающих изображение ракеты на экране. Среди них не было офицера младше полковника, и это тоже говорило о важности происходящего.
   Мачты обслуживания медленно отделились от корпуса ракеты и опустились вниз. Зажигание. Языки оранжевого пламени вырвались из тела ракеты, и пол на командном пункте легко затрясся. По мере того, как цвет пламени менялся от оранжевого до голубого, возрастала интенсивность вибрации. Еще за мгновение до того как наблюдатель в "утюге" доложил об отрыве ракеты от стола, Журавлев увидел, как начали отъезжать поддерживающие мачты, и ракета медленно стала подниматься со старта. Генералы одобрительно закивали, а Журавлева стала мучить другая мысль: включится или не включится третья ступень?
   Подобная мысль наверняка не должна посещать искушенного профессионала. Журавлева причисляли к таким людям. В той сфере, где он работал, было не место другим. Но сам Журавлев придерживался принципа, что "Не боятся только сумасшедшие". И сейчас он напряженно вслушивался в доклады операторов:
   - Семь минут, полет нормальный! Давление в камерах сгорания - норма!
   Топливо в баках первой и второй ступеней догорало. Ракета приближалась к решающей точке.
   - Отделение блоков первой ступени произошло!
   - Отделение второй ступени произошло!
   Потянулось томительное ожидание. Ракета подходила к расчетной точке включения третьей ступени. Журавлев затаил дыхание.
   - Запуск ЯРД третьей ступени произведен!
   "Есть!" - ступень включилась, а значит должна довести свою работу до конца: разогнать две тысячи тонн условной нагрузки и вывести их на орбиту вокруг Солнца.
   Четыре ядерных двигателя третьей ступени отработали расчетное время и выключились. Через пять дней они должны включится снова, чтобы закончить выведение. А пока можно отдохнуть.
   Генерал - полковник Ефремов, самый старший из присутствовавших на командном пункте военных подошел Журавлеву и крепко пожал ему руку:
   - Молодец Аркадий Николаевич, порадовал! Поздравляю!
   Журавлев улыбнулся и отрицательно мотнул головой:
   - Рано поздравляешь, Николай Васильевич, наша работа еще не закончена.
   Генерал согласно кивнул:
   - Я и сам впервые сталкиваюсь с таким длительным выведением объекта на орбиту. Но я думаю проблем не должно возникнуть, твой коллектив всегда работает продуктивно.
   "Да" - подумал Журавлев - "Не зря же я одиннадцать лет ждал этого дня - чтобы сегодня все "профукать"!".
   Основная работа на старте закончилась, и Журавлев со своими заместителями и военными покинули командный пункт. Журавлев был в отличном настроении и с удовольствием беседовал с Ефремовым.
   - Как ты думаешь, Николай Васильевич, не урежут нам финансирование?
   Ефремов пренебрежительно отмахнулся:
   - Не бери в голову. Наверху очень внимательно следят за вашей работой, не те сейчас времена когда космос был "по боку". Нужно поднимать престиж страны, и там это понимают. А ваш путь самый легкий. Хоть и дорогой - подумав, добавил он.
   - Хотелось бы в это верить. Мы и так потеряли пять лет. Можем не успеть вовремя. Притом, что в таких делах я не люблю спешки.
   - Но главную проблему ты решил - сказал Ефремов. - Двигатели сегодня показали себя на высоте.
   Журавлев улыбнулся:
   - Не обижайся Василич, но ты все-таки генерал. На горизонте маячит еще целый эшелон проблем, о которых ты не подозреваешь.
   - Не обижаюсь Аркаша, знаю, что не специалист я в твоей кухне пилотируемой космонавтики. Да и три звезды на погонах даром не проходят - Ефремов выразительно постучал пальцем по лбу.
   - Не умаляй своих способностей, Василич, без тебя моего "АТЛАНТА" давно задвинули бы в долгий ящик - Журавлев дружески похлопал Ефремова по плечу - мы с тобой команда. Ну, вот уже и КПП.
   Генерал, пожав Журавлеву на прощание руку, пообещал:
   - Как смогу обрисую в Москве твою работу во всех красках. А ты решай свои эшелоны проблем и не о чем не беспокойся. До встречи.
  

***

  
   Проводив военных, Журавлев поехал в испытательный центр. По дороге он еще раз вспомнил слова сказанные Ефремову: "Мы потеряли пять лет". Да они действительно их потеряли. Не по своей вине. Разработкой ядерных реактивных двигателей занялись еще в 80 - е годы прошлого века. Но тогда начавшиеся в стране преобразования перечеркнули все достигнутые к тому времени результаты. Работы возобновили одиннадцать лет назад. Но пришлось начинать все сначала. За годы вынужденного бездействия они сильно отстали от пресловутой Америки. Бюро под руководством Журавлева три года работало на чистом энтузиазме. Потом началось полновесное финансирование проекта "АТЛАНТ", но возникли другие проблемы. Как сделать ядерный реактор достаточно мощным, но в то же время сравнительно легким, компактным и, главное, безопасным? Началась упорная изнурительная борьба конструкторов с лишними килограммами веса двигателя. Порой сброс каждого килограмма в металле приводил к потере пары килограммов у самого Журавлева. Каким бы мощным не был этот двигатель, а работать он мог только в космосе, а выводить его туда должны были все равно жидкостные ступени, на каждый лишний килограмм в весе третьей ступени, отвечавшие пятьюдесятью пятью килограммами. Эта возня с весом отняла три года. Потом начались проблемы с системой управления двигателями. Она получалась очень громоздкой и ненадежной. Слишком ненадежной для той цели, ради которой и создавался "АТЛАНТ". Целый год пришлось потратить на выработку совершенно новой концепции управления реактором и технологии продувки водорода через активную зону реактора. Еще год ушел на безуспешные попытки добиться разрешения на испытания опытного образца. Страх повторения Чернобыля не изжил себя до сих пор. Так что успех сегодняшнего старта для Журавлева был очень важен. Хотя главное еще предстоит через пять дней. Ракета подойдет точке выхода на гелиоцентрическую орбиту, и тут двигатели не имеют права подвести...
   Журавлев показал пропуск дежурному на КПП и проехал на территорию испытательного центра научно - производственного объединения "Океан". Журавлев работал здесь шесть лет, с момента создания объединения. Оно образовалось в результате слияния нескольких аэрокосмических корпораций, существовавших в стране до 2004 года - в том числе и КБ имени Хруничева, где работал Журавлев до этого. И в принципе слияние оказалось эффективным. За шесть лет освоение космоса продвинулось весьма существенно. В 2006 - м, была выведена на окололунную орбиту первая орбитальная станция. Первый российский космонавт ступил на Луну в следующем году, вместе с американцем и французом. Уже полгода работает постоянная международная база на Луне. Все проекты были международными, что слегка ущемляло самолюбие Журавлева, пацаном-аспирантиком начавшего работать в ОКБ Челомея, в стране рассчитывающей достичь Луны своими силами. Но все же это очень его радовало. За пятнадцать лет бездействия, при скудном финансировании это были колоссальные успехи.
   Журавлев оставил машину на служебной стоянке и пошел по направлению к сборочным цехам. Сегодняшний старт положил начало обширной программе летных испытаний, причем не только ракет "АТЛАНТ", но и тех аппаратов которые, они были предназначены выводить. В восьмом цехе собирался экспедиционный аппарат, который должен был впервые в истории доставить человека на поверхность Марса.
   Журавлева торопили. Ему нужно было успеть закончить разработку и все летные испытания по проекту "АТЛАНТ" - "ГЕРМЕС" к 2012 году. Достигнутая восемь лет назад договоренность о совместном проведении экспедиции лопнула как мыльный пузырь, после того как руководство страны поняло истинную роль России в этом проекте. Ее роль заключалась в предоставлении необходимых технологий и методики подготовки людей к длительному пребыванию в космосе. Финансирование было сторонним, но комплектация экипажей предусматривалась как раз по доле вложенных в проект средств. Естественно эта наибольшая доля принадлежала американцам. Перспектива совсем потерять роль пионера освоения космоса, как не странно затмила выгодный заказ. Россия вышла из договора. До сих пор этот шаг считают безумием, возвратом к "холодной войне". Но Журавлев знал, что он не был сделан просто так, знал как никто. "АТЛАНТ" был тогда лишь стопкой пыльных чертежей, но Журавлев смог убедить руководство в том, что если его детище воплотится в металле, то это даст нам шанс самим достигнуть Марса, без чьей либо помощи. Не смотря на астрономическую стоимость, ракета обладала колоссальной грузоподъемностью, что резко снижало себестоимость вывода на орбиту килограмма полезной нагрузки. Остальная часть проекта оказывалась намного дешевле. Представители службы внешней разведки согласились: зарубежные специалисты пока далеки от создания подобного носителя и всерьез рассчитывали на использование наших наработок. Заманчивая перспектива получения зарубежного капитала для развития космической отрасли могла в такой ситуации обернуться ее полным крахом, потере авторитета на рынке космических услуг в перспективе. Страна могла потерять в будущем больше, чем приобрести сейчас. Российский флаг на Марсе, а значит и наличие принципиально новых средств выведения, могли надолго "вырубить" зарубежных конкурентов. И Журавлеву дали деньги. Всю российскую долю в несостоявшемся международном проекте. Теперь ставили на Журавлева, и требовали от него результатов. И торопили, чего он больше всего не любил.
   На проходной цеха Журавлев еще раз предъявил пропуск, поздоровался с дежурным, надел белый халат и вошел.
   В цеху было прохладно, что после уличной жары подействовало на Журавлева особенно благотворно. Работа у возвышающегося в центре огромного цеха экспедиционного аппарата была в самом разгаре. Заметив генерального конструктора, бригадир смены Коршунов подошел к нему и поздоровался:
   - Здравствуйте, Аркадий Николаевич! Поздравляю вас с успешным стартом!
   - Спасибо, Сережа, тебя так же. Как у вас продвигается?
   - Нормально, Аркадий Николаевич. Закончили монтаж жилого отсека. Проверяем качество сборки.
   Журавлев кивнул:
   - Разреши пройтись, посмотреть машину.
   - Разумеется, Аркадий Николаевич.
   Журавлев, не спеша, на почтительном расстоянии, чтобы не мешать монтажникам обошел аппарат. "Красивая машина получается!" - подумал он. Он вспомнил не приспособленную для полетов в атмосфере, а поэтому корявую капсулу "Аполлона - 11", и вновь убедился в том, что наша техника, не только космическая, все же гораздо красивее. "Молодец Пантелеев!". Пантелеев был конструктором этого аппарата.
   Журавлев развернулся, собираясь уходить, и увидел, что к нему идет Костя Филипов, начальник центра подготовки межпланетных полетов.
   - Здравствуйте, Аркадий Николаевич, не ожидал здесь вас увидеть.
   - Здравствуй, Костя. Я решил обойти все цеха, посмотреть, как продвигается работа. А у тебя как идут дела. Как там наши "марсиане"?
   "Марсианами" в центре подготовки называли отряд космонавтов готовящихся к экспедиции на Марс.
   - Работают. Вот, пришел трясти Пантелеева. Когда, наконец, будет готов хотя бы тренажер? - Филипов кивнул в сторону аппарата.
   Журавлев нахмурился. Тренажера еще нет?
   - Мишу я еще не видел сегодня. Обязательно свяжусь с ним и поинтересуюсь - пообещал Журавлев - А кроме тренажера. Проблем не возникает?
   - Пока нет, Аркадий Николаевич. Коллективчик что надо. Уже присмотрел кандидатов в "экипаж N1".
   Журавлев улыбнулся.
   - Между прочим, давно пора. Посмотрим, как они себя покажут через месяц.
   Через месяц открывалась возможность испытать спускаемый аппарат, на котором экипаж будет садиться на Землю. Сложные испытания, сложный режим посадки. Сначала беспилотный старт и посадка. В случае удачи, через неделю - уже пилотируемый. Такова была директива сверху, которая Журавлеву очень не нравилась. Он настаивал на проведении хотя бы трех беспилотных испытаний. Дело было новым и требовало к себе пристального внимания. Но руководство, как всегда в таких случаях гнуло свою линию, и Журавлеву пришлось готовить аппараты и людей.
   - Кажется, это называется головокружением от успехов - вслух заметил Журавлев - У нашего руководства это случается регулярно. У него сразу проявляется страсть к экономии на, как им кажется, мелочах.
   - Мне тоже кажется, что пилотируемые запуски по программе преждевременны - согласился Филипов.
   - Раньше вопрос о финансировании не стоял, но мы соревновались с американцами, поэтому спешили, делали массу ошибок. Сейчас мы ни за кем не гонимся, но за каждую копейку финансирования из нас выжимают все соки, требуют срочных результатов - Журавлев пожал плечами - наверное, так будет всегда.
   - Вам виднее, Аркадий Николаевич, вы больше сорока лет в отрасли. В принципе ребята готовы уже сейчас, а через месяц тем более. У меня в этом отряде все опытные, "тертые" мужики, большинство тренировалось в лунном отряде. Четверо были на Луне. Я думаю, сдюжат.
   "Марс не Луна" - подумал Журавлев, но промолчал...
   Он приехал домой только в восемь часов. Жена накрыла на стол, и они сели ужинать. Разговор с Филиповым затронул больную тему человеческого фактора в космосе. Когда комплектовали первый марсианский отряд, выяснилось, что большая часть подготовленных космонавтов просто не годится для этой цели. С трудом удалось наскрести двадцать человек, такие высокие требования предъявили к ним психологи. Все члены отряда должны быть идеально психологически совместимы. В будущем экипаже должна царить атмосфера полного взаимопонимания. В любой ситуации, которая могла бы сложится там, за сотни миллионов километров от Земли, они должны работать слаженно и согласованно, ни о каких конфликтах и речи быть не могло. При отборе кандидатов в первый экипаж в центре, прежде всего, спрашивали мнение психологов. Хотя это было и не его дело, но Журавлев смотрел личные дела тех пятерых, о которых говорил ему Филипов. Хорошие ребята. Большой опыт полетов. Командир Паша Кузнецов дважды летал на Луну. Единственное что не понравилось Журавлеву, это то, что ни один из них, ни разу не попадал даже в самую пустяковую нештатную ситуацию. Когда Журавлев сказал об этом Филиппову, тот отмахнулся, мол, космос умнеет, становится безопаснее, поэтому и нештатных ситуаций не происходит. "Ой - ли! Сколько таких ситуаций было на моем веку, сколько еще будет" - подумал тогда Журавлев, но вслух своего мнения не выразил. Не его это кухня.
   - Ты чего Аркаша молчишь? - спросила Клавдия Михайловна мужа.
   Журавлев пожал плечами:
   - Опять задумался - Журавлев расслаблено откинулся на спинку кресла - Знаешь, сегодня утром разговаривал с Колей Ефремовым.
   - Ну и как у него там, в Москве. Совсем зарылся, наверное, в свои бумаги, сюда и носа не кажет.
   Генерал Ефремов был другом семьи Журавлевых. Аркадий знал его еще с тех времен, когда тот был капитаном. Он и познакомил его с Клавой сорок лет назад.
   - Неплохо. Во всяком случае, он был сегодня в хорошем настроении. Поехал хвалить меня в Москву.
   - Лучше бы вместо похвал не жали из тебя все соки. Вон как выдохся за сегодня - жена обняла его за плечи и поцеловала в колючую щеку - Ты уже не мальчик, между прочим: седьмой десяток разменял. Беречь себя надо.
   - Надо - согласился Журавлев.
   Клава собрала со стола посуду и принялась ее мыть.
   - Как у тебя на работе - то? - спросила она.
   - Нормально пока. Знаешь, эта молодежь такая бойкая, все им ни почем - Журавлев улыбнулся - Вообще они молодцы. Не всех еще раздали толковых ребят. Единственное что меня беспокоит так это то, что они первое наше поколение, которое не видело, как ракеты взрываются на старте.
   Поймав удивленный взгляд жены, он пояснил:
   - Нет, я конечно доволен тем, что стало меньше аварий, что все у нас гладко. Я не об этом. Я о том, что они не осознают цену ошибки. Что порой эти ошибки могут поставить крест на всей твоей работе - Журавлев раздраженно махнул рукой - Да может, конечно, это мои стариковские охи - вздохи, не знаю, но я считаю, что им есть еще чему поучиться у нас, есть. Так как я в свое время учился у Королева и Янгеля. Только время сейчас не то, что было тогда.
   Журавлев замолчал. Жена вздохнула и укоризненно покачала головой:
   - Ты ни на минуту не можешь забыть о своей работе. Ладно, хватит ворчать. Пойдем отдыхать - тебе это не помешает...
  
  
  

***

  
   Министр положил перед Ефремовым несколько листов, с каким - то текстом, и с нескрываемым удовольствием заметил:
   - Видите, наши конкуренты не спят. После удачного пуска "АТЛАНТА" интерес американских спецслужб к проекту растет не по дням, а по часам.
   Ефремов быстро прочел отчет контрразведчиков и ответил:
   - По-моему это характеризует качество работы Журавлева. Что вас не устраивает?
   Министр, смотревший в окно, пока генерал читал отчет, повернулся и ответил:
   - Нас не устраивает темп работ при таких замечательных результатах. Необходимо начинать пилотируемые запуски, чего тянуть и тратить огромные средства. Как я понимаю, удача гарантирует высокую степень готовности техники к таким испытаниям.
   Ефремов покачал головой и позволил себе не согласиться с министром:
   - Я думаю, Журавлев достаточно компетентен, раз перестраховывается. Если говорить о предстоящих испытаниях, то он хочет убедиться в том, что обшивка спускаемого аппарата обладает той термической стойкостью, на которую рассчитывалась. Условия посадки очень жесткие - аппарат войдет в атмосферу первый раз со скоростью выше 2 - ой космической, потом вынырнет, сделает неполный виток и снова войдет в атмосферу с меньшей, но тоже значительной скоростью. Такой обшивки и таких систем жизнеобеспечения раньше не создавалось. Я вполне согласен с Журавлевым, дополнительные беспилотные испытания необходимы.
   - В случае неудачного планируемого беспилотного запуска, - министр сделал паузу - Чего бы очень не хотелось, мы вернемся к этому вопросу. А пока, ни я, ни вышестоящее руководство, не видим смысла терять время. Необходимо ускорить работу по программе "ГЕРМЕС"...
  

***

   "АТЛАНТ" не подвел своих создателей. Через пять дней после запуска он вывел на орбиту вокруг Солнца условную нагрузку. В "Океане" отпраздновали первую маленькую победу. И сразу приступили к подготовке летных испытаний спускаемого аппарата.
   Журавлев никогда не спешил сажать людей на новые носители и корабли. У него было внутреннее чутье, которое говорило ему, когда, на каком этапе работы можно перешагнуть грань между пилотируемой и не пилотируемой космонавтикой. Сейчас он чувствовал, что спускаемый аппарат после трех месяцев испытаний на Земле не готов к пилотируемым полетам. Даже после беспилотного полета.
   Эта машина стала потомком того спускаемого аппарата, который должен был доставить советских космонавтов с Луны на Землю. Конечно, она была намного более совершенна, но принцип посадки на Землю был одинаков.
   Скорость, с которой аппарат входил в атмосферу Земли, приближалась к двенадцати километров в секунду, и не входила ни в какое сравнение со скоростью приземления орбитальных кораблей. Атмосферы Земли для погашения этой скорости до допустимого предела было недостаточно. Аппарат должен был дважды войти в плотные слои атмосферы. Первый раз, понизав ее, выскочить обратно в пустоту уже с меньшей скоростью и под другим углом. Описав вокруг Земли вытянутую дугу эллипса, он снова входил в атмосферу, гасил остатки скорости и на парашюте приводнялся в центре Тихого Океана. Для этого необходима ювелирная точность управления аппаратом и высокая термическая стойкость его обшивки. Эта посадка была одним из самых сложных этапов экспедиции.
   На этом корабле было применено "ноу-хау": монолитная керамическая обшивка чрезвычайно высокой прочности. На стендовых испытаниях она зарекомендовала себя отлично, но у Журавлева были серьезные сомнения.
   Термическая защита во все времена была ахиллесовой пятой космических аппаратов. За последние десять лет аварии, связанные с нарушением его целостности, привели к потере десятка беспилотных аппаратов. Новая керамическая обшивка заменила покрытие из плиток, оказавшееся очень ненадежным. Как показали проведенные испытания, они были непригодны для спускаемых аппаратов летящих с Марса: слишком велика скорость посадки. Достаточно отделиться одной плитке, и эффект молнии сдерет остальные, что неизбежно погубит аппарат и находящихся в нем людей. Монолитная обшивка была более надежной в этом отношении, но очень сложной в изготовлении, и как любое нововведение, таила в себе массу неизученных свойств. Запускать экипаж на сыром корабле было безумием - так считал Журавлев. Но наверху уже все решили без него, и в "Океане" готовили к полету два аппарата: один беспилотный, другой - пилотируемый.
   Вчера Журавлев присутствовал на тренировках экипажа и остался доволен увиденным. Ребята были подготовлены очень хорошо. Все они находились в приподнятом настроении - через три недели предстоял первый старт в рамках их подготовки к полету на Марс. Журавлев беседовал с ними около часа, задавая интересующие его вопросы, выслушивая все критические замечания. Среди прочих замечаний, было и то, что в центр подготовки до сих пор не привезли тренажерный комплекс марсианского посадочного модуля. Журавлев снова вспомнил, что Костя Филипов тоже жаловался ему. Сегодня Журавлев направился к Пантелееву за разъяснениями.
   Взъерошенный Миша Пантелеев открыл дверь кабинета и, впустив генерального, вернулся за стол и снова уткнулся в бумаги. Журавлев критически осмотрел его кабинет, засыпанный документами, и спросил:
   - Работаешь?
   Пантелеев кивнул и вопросительно уставился на него.
   Журавлев, отвернувшись к окну, продолжил:
   - Плохо работаешь. Тренажер по "Страннику" надо было закончить две недели назад, а не закончил до сих пор. В чем дело?
   Пантелеев отложил бумаги в сторону.
   - Дело в том, что один мой инженер не может убрать колебания в системе ориентации вектора тяги маршевого двигателя. Он уже месяц не может с ней разобраться, все канючит, чтобы мы изменили конструкцию двигателя - Пантелеев возмущенно развел руками - А зачем это ему толком объяснить не может. Вы же понимаете, что нет динамики реального аппарата, нет и тренажера, а на теоретических моделях его не построишь. Вот и топчемся на месте.
   Журавлев спросил:
   - Что за инженер?
   - Новенький, из Лунного Метростроя прислали. Сказали, мол, это лучший наш специалист. Фамилия - Нестеров. Делает систему управления на "Страннике". Видали мы таких специалистов! Всю плешь проел, сопляк! Двадцать восемь лет, а все туда же, умничает.
   Журавлев улыбнулся. Кажется, он начинал понимать, в чем дело.
   - Ладно, Миша, через час подойди в цех. Разберемся.
   Журавлев вышел из кабинета Пантелеева и сразу направился в испытательный центр. Поздоровавшись с Коршуновым, он спросил:
   - А где у вас тут такой инженер - Нестеров?
   - Дима что - ли? - Коршунов махнул рукой в сторону аппарата - Там работает.
   Журавлев подошел к экспедиционному аппарату. Молодой, слегка сутуловатый человек, в измятом белом халате стоял около двигательной установки. Нестеров стоял спиной к Журавлеву и не видел его. Он что-то быстро писал в блокнот, периодически останавливаясь, чтобы подумать.
   - Как успехи?
   Нестеров повернулся. Спокойно встретив хитрый взгляд Журавлева, он ответил:
   - Не очень, Аркадий Николаевич. Не могу остановить "пляску" вектора тяги около установившегося направления.
   Протянув Журавлеву блокнот, он продолжил:
   - Путем установки регуляторов проблему устойчивости в этой системе решить невозможно. Во всяком случае, мне такой путь не известен - сделав паузу, добавил Нестеров.
   Журавлев быстро пробежал взглядом выкладки (написанные очень корявым подчерком), и спросил:
   - А что же вы предлагаете?
   Нестеров, на этот раз с опаской, взглянул на генерального и, указав в сторону двигателя, ответил:
   - Укоротить плечо на приводе поворота двигателя. Хотя бы в два раза. Нужно просто уменьшить коэффициент передачи системы. За счет регуляторов мы уже не можем этого себе позволить - так показывают и расчеты, и стендовые испытания. Кроме этого желательно опустить двигатель пониже относительно крепления. Момент инерции подвижной части увеличится, но зато повыситься устойчивость. Правда тут тоже не стоит увлекаться, чтобы не выскочить за рамки требуемого быстродействия. Но в любом случае механику нужно переделывать - закончил Нестеров.
   "Да, вещи вполне очевидные, обычно причина неудачи всегда кроется в простом. Но... посмотрим" - Журавлев задал следующий вопрос:
   - Вы проверяли свои предположения на стендах?
   Нестеров замялся.
   - Как вам сказать.... Вообще - то начальство было решительно против.... Но.... В общем лучше один раз увидеть.
   Журавлев поехал с Нестеровым на полигон огневых испытаний. Всю дорогу инженер молчал, сосредоточено рассматривая степь за окном. Возможно, его стесняло такое внимание со стороны высшего начальства - так думал Журавлев.
   Нестеров не стеснялся, хотя некоторое смятение при разговоре с человеком, отправившим первого русского на Луну, все же его посетило. Но не открыть Журавлеву своих тайных экспериментов на полигоне он не мог. Если бы Журавлев не пришел к нему сегодня, а просто спустил "дыню" за неготовый к сроку привод, сверху, через Пантелеева, то Нестеров и не решился бы прыгать через голову своего начальника. То, что генеральный конструктор пришел лично к нему придало Нестерову некоторую уверенность в возможности доказать свою правоту и знание вопроса. Каким бы корифеем не был Пантелеев, а не видеть очевидных вещей нельзя - так думал Нестеров, тихо ругая себя за самонадеянность...
   Журавлев оказался доволен увиденным на полигоне. Переделанный Нестеровым двигатель управлялся очень хорошо. Конечно, все сделанные им изменения необходимо было рассмотреть более тщательно, придать им законченную форму, но вопрос об устойчивости привода можно было снять.
   Пантелеев, с иронической усмешкой на лице, слушал Журавлева, который, ведя пальцем по чертежу, объяснял ему суть изменений, предлагаемых Нестеровым. Ему очень не хотелось браться за переделку целого узла, хотя он был готов согласиться с доводами своего подчиненного.
   - Все это пока на уровне гипотезы - сказал он - Необходима детальная конструктивная проработка этого предложения. Я не считаю это оправданным, пока не исчерпана возможность решить задачу за счет выбора структуры регулятора.
   - У тебя в распоряжении целое КБ - возразил ему Журавлев - Ты мог бы решать параллельно две задачи. Ну, нельзя же игнорировать толковое предложение и зажимать молодого специалиста. Подумай, кто придет к нам на смену, если мы сейчас будем хватать их за руки и навязывать свое мнение. Не правильную кадровую политику ведешь, Миша!
   Журавлев свернул чертеж и присел на кресло.
   - В общем, подключай к этому вопросу группу Шалыгина. Детальная проработка и оценка этого предложения должна быть известна мне завтра. Тянуть уже нельзя. Ребятам нужен, по крайней мере, тренажер. 0x01 graphic
   Уходя, Журавлев добавил:
   - Не расстраивайся, Миша, кое-чему и мы их можем получить. Радуйся, что у тебя толковые ребята работают.
   Пантелеев улыбнулся в знак примирения. Журавлев похлопал его по плечу и вышел из кабинета.

***

  
   Нестеров жил в поселке Солнечное, в ста пятидесяти километрах от места, где работал. Каждый день он добирался на работу на машине, что впрочем, не сильно его волновало. Он считал себя вполне обеспеченным человеком, чтобы позволить себе подобные разъезды - в "Океане", да и на старой работе в Лунном Метрострое он зарабатывал вполне достаточно. У него была своя машина и дом в центре поселка. Поселок был построен года три назад, специально для работающих в "Океане" специалистов. Трасса была в отличном состоянии, и Нестеров обычно тратил не больше часа на дорогу.
   Сейчас он ехал домой. Настроение было отличным. Генеральный утвердил все внесенные им изменения в конструкцию "Странника" и, объявив благодарность за инициативу, обещал премию. Насчет Пантелеева Нестеров не беспокоился - он был, конечно, не подарок, но и карать Нестерова за самодеятельность ни в коем случае не хотел.
   Дорога, пройдя мимо испытательных полигонов, сворачивала влево. Солнце стало светить прямо в лобовое стекло машины, и Нестеров опустил защитный козырек. "Ну и климат!" - подумал он.
   Вдалеке, на вершине холма, Нестеров разглядел, стоящий у обочины, автомобиль.
   - Кто-то решил позагорать - вслух отметил он, подумав, что сломаться в такую жару посреди степи довольно неприятно.
   - Наверное, кто-то из наших - решил он.
   Поравнявшись с машиной, Нестеров остановился. Зеленая "Ауди А12" стояла со спущенной покрышкой. Водителем оказалась девушка, растерянно ходившая вокруг машины и поглядывавшая по сторонам в ожидании какой - либо помощи.
   - Я вижу, вы нуждаетесь в по... - начал, было, Нестеров. Измученный жарой и зверски уставший на работе он не сразу узнал ту, которую не видел уже восемь лет. Это была Ира Скворцова.
   - Привет...
   Она узнала его сразу.
   - Привет, Дима.
   Они стояли и молча смотрели друг на друга минут пять. Нестеров стоял и смотрел в ее глаза, пытаясь уловить в них хоть что-нибудь, кроме холодного безразличия и любопытства ("Откуда это ты здесь? "), но не мог. Наверное, она не изменила своего отношения к нему, как и не изменилась внешне.
   - Ты изменился - наконец сказала она.
   Нестеров улыбнулся и спросил:
   - В лучшую или худшую сторону?
   - В лучшую - ответила она и улыбнулась в ответ.
   - А ты не изменилась - Нестеров уселся на капот своей машины и скрестив руки на груди, еще раз, критически посмотрел на Ирину.
   - Как это понимать - усмехнулась она.
   - Как комплемент - вздохнув, ответил Нестеров, и, показав на спущенное колесо, спросил - у тебя запаска - то есть?
   - Есть - Ирина открыла багажник.
   Нестеров закатил рукава и, не спеша, принялся за дело. Глядя, как он откручивает гайки на спущенном колесе, Ирина спросила:
   - Ты живешь теперь где-то здесь?
   Нестеров кивнул и ответил:
   - И живу, и работаю. А тебя как сюда занесло, в нашу пустыню?
   - Я менеджер в представительстве компании "АМД". По делам фирмы ездила в "Океан", крупный заказ намечается. А ты не в "Океане" работаешь?
   Нестеров утвердительно кивнул, не оборачиваясь, продолжая крутить домкрат. "Вот оно что!" Фирма "АМД" делала бортовые компьютеры для всей программы "Гермес". "Странника" уже оснастили такой машиной. Нестеров лично ее испытывал. Правда, он не видел Ирины среди сопровождавших оборудование специалистов. Наверное, она встречалась непосредственно с Журавлевым и другим высоким начальством, и Нестеров никак не мог столкнуться с ней.
   - И надолго ты в наши края? - Нестеров, обернувшись, с надеждой посмотрел в ее глаза.
   - Уже уезжаю. Завтра мне нужно быть в Москве. Вчера мы подписали все контракты, которые запланировали.
   Нестеров довернул последнюю гайку, бросил спущенное колесо и инструменты в багажник и сказал:
   - Ваш транспорт готов!
   Ирина протянула Нестерову руку и ответила:
   - Большое тебе спасибо, Дима! Не знаю, что бы я здесь одна делала.
   Нестеров пожал протянутую ему руку и, вздохнув, сказал:
   - Через час проехал бы кто-нибудь другой.
   Минут пять они молчали, изредка поглядывая друг на друга, не зная, что говорить дальше. Наконец она нарушила молчание:
   - Ну, все, мне пора ехать. Приятно было тебя снова увидеть, Нестеров. До свидания!
   Нестеров угрюмо кивнул:
   - Пока.
   Она еще раз улыбнулась ему, села в машину и поехала, быстро набирая скорость, как - будто убегая от него. Нестеров еще долго стоял на трассе и смотрел вслед исчезнувшей за горизонтом машине...
  

***

   Журавлев, щурясь от яркого солнца, стоял на палубе авианесущего крейсера "Непобедимый" и смотрел, как поднимают из воды только что приводнившийся спускаемый аппарат корабля "Гермес - 1". Полет прошел успешно. Корабль, облетев Землю по очень вытянутой орбите, на подлете разогнался и скорректировал траекторию с помощью разгонной ступени, так, чтобы войти в атмосферу с той скоростью и под тем углом, под которым он возвращался бы с Марса. Еще раз обогнув Землю по тормозному эллипсу, он благополучно приводнился в Тихом океане. Программа была отработана на все сто процентов, но у Журавлева были сомнения. Он хотел лично ощупать днище корабля с, так волновавшей его, монолитной керамической обшивкой.
   Плоскую тарелку спускаемого аппарата осторожно опустили на палубу. Журавлев подождал, пока аппарат освободят от тросов. Телеметрия, полученная в Центре управления, показывала, что герметичность корабля не нарушена, все системы, задействованные при посадке, отработали в штатном режиме. При визуальном осмотре Журавлев не заметил никаких изъянов на обшивке. Такого отличного результата первого полета корабля он не ожидал, однако вопрос о проведении пилотируемого полета на "Гермесе - 2" будет решен только после детального изучения вернувшегося аппарата в лабораториях. Журавлеву очень не хотелось сейчас посылать в космос людей на этом корабле. Один удачный полет, даже такой удачный, еще ничего не значил.
   Генерал Ефремов, осматривавший аппарат вместе с Журавлевым, заметил:
   - Теперь будет сложно убедить Москву в преждевременности пилотируемого полета. Хотя, по-моему, машина выглядит очень убедительно.
   Журавлев кивнул, соглашаясь с генералом:
   - Убедительно, не убедительно, а наше начальство всегда не понимает, на чем оно хочет сэкономить. Я решительно против спешки. Тот успех, который у нас есть нужно развить и закрепить, выявить скрытые дефекты в конструкции машины, лучше подготовить экипаж к такому полету.
   Ефремов, похлопав Журавлева по плечу, сказал:
   - Я тебя понимаю, Аркаша, но с меня Москва шкуру дерет живьем. Они требуют существенных результатов работы по программе "Гермес" - "Атлант".
   Журавлев раздраженно отмахнулся:
   - Почему не спрашивают моего мнения, что существенно, а что нет! Для всех нас это - он постучал ладонью по дну аппарата - тоже очень существенно! Это еще один маленький шажок к цели. Они там хоть понимают, что значит отправить человека на триста миллионов километров от Земли и вернуть его обратно! Мы еще ни разу не возвращали ни одного аппарата с такого расстояния. В истории космонавтики сегодняшняя посадка - первая посадка на такой высокой скорости. Американцам такое пока и не снилось, можешь заверить наше начальство.
   - Не снилось. Они в шоке - Ефремов улыбнулся - в официальных кругах реакция сдержанная, а газеты только и кричат о том, что завтра русские уже будут на Марсе.
   Журавлев тоже улыбнулся, правда, довольно грустно, и сказал:
   - Делай, что хочешь, Коля, но ты должен настоять на продолжении беспилотных испытаний...
  

***

   Нестеров сидел в цехе испытательного центра, возле "Странника", и читал газету. Эту газету, на английском языке, принес ему Коршунов, и ткнув в длинную статью сказал:
   - Смотри, конкуренты, как хвалят нас. Сглазят паразиты!
   В статье писалось о запуске неделю назад космического корабля "Гермес -1", и о его удачной посадке вчера. Автор не жалел красок, описывая это событие:
   "Русская программа исследования Красной планеты несется вперед семимильными шагами. Как заверили нас в пресс - центре Россавиакосмоса, следующий полет этого корабля будет пилотируемым. В нем космонавты будут отрабатывать режим посадки на Землю после возвращения с Марса. В настоящее время тренировки экипажа идут полным ходом, и старт намечен на начало следующей недели. Остается только удивляться тому, как ослабленная в экономическом отношении страна, коей до сих пор является Россия, оказалась способной в столь короткий срок добиться таких успехов в освоении космоса..."
   Вчерашнюю удачную посадку отмечал весь "Океан". Но это не помешало Нестерову закончить тестирование всех систем "Странника". Они с Коршуновым тоже могли отрапортовать об успешном завершении опытного образца посадочного модуля кораблей серии "Гермес". Пантелеев принял машину, оставалось дождаться, пока генеральный конструктор вернется из командировки в район посадки спускаемого аппарата "Гермеса - 1", и сам все проверит. А вернется он как раз к следующему запуску. Так что оставалось время еще раз все проверить и исправить пропущенные, может быть, недоделки.
   Монтаж тренажера, моделирующего все режимы полета "Странника" закончили неделю назад. Уже неделю "марсиане" тренировались на нем. Нестеров присутствовал на первой тренировке, познакомился с ребятами из экипажа. И, наверное, тогда Нестеров почувствовал по - настоящему степень ответственности за свою работу. То железо, которое он делает сейчас, завтра повезет в космос живых людей. Ему стало даже как-то не по себе от этой мысли. Он подумал, что если бы смог, сам испытал этот аппарат в деле, как это делали в старину инженеры, строившие мосты. Инженер становился под этим мостом, когда по нему проходил первый железнодорожный состав. Так он гарантировал качество своей работы, точность расчетов, грамотное руководство своими подчиненными. Наверное, это было правильно.
   Мысли Нестерова снова вернулись Ирине. Никак не ожидал он встретить ее здесь. Угасшая восемь лет назад надежда завоевать ее сердце возродилась вновь. Нестеров очень рассчитывал на новую встречу, которая должна состояться: приезд Ирины в "Океан" точно не последний. И, наверное, Журавлев знает, как с ней связаться. Нестеров и сам мог бы спросить у нее об этом тогда, но совершенно обалдевший от неожиданности, как всегда растерялся и забыл. Он всю жизнь ругал себя за нерешительность в отношениях с противоположным полом. "Дурак" - подумал он и когда машина Ирины скрылась за горизонтом, а он так и не нашел, что ей сказать...
   Нестеров вышел из раздумий, и заметил, что выронил коршуновскую газету из рук. Он подобрал ее, еще раз прочел заголовок
  

"РУССКИЕ ШТУРМУЮТ МАРС"

   и вслух заметил:
   - И, правда, сглазят...
  

***

   Утром, пятого июля, со стартовой площадки на космодроме "Свободный" на Дальнем Востоке, отправился в полет корабль "Гермес - 2", с космонавтами на борту. Все опасения Журавлева, связанные с новым кораблем почти развеялись - он очень хорошо вел себя в полете, никаких нареканий от экипажа пока не было. Президент лично позвонил Журавлеву и поздравил его с еще одной победой. "Я уверен, что ваш коллектив оправдает наши надежды". Еще раз наполнил Журавлеву, каких финансовых затрат требует этот проект. "Можно подумать мне одному это нужно" - подумал Журавлев. Политикам не интересна научная сторона этого полета, он нужен им как рекламная акция. Убедить руководство в необходимости продолжения беспилотных полетов не удалось. Может оно и лучше, только Журавлев почти не спал уже четвертые сутки, с тех пор, пока корабль был в полете.
   Сейчас шел сеанс связи с экипажем. Вчера они обогнули Луну и уже летели на Землю. Через два часа должна начаться коррекция траектории, для выполнения основной задачи - отработки возвращения с Марса на Землю. Производилась проверка всех систем, ответственных за успешное выполнение этой задачи, от разгонного блока, до системы ориентации корабля в пространстве. Командир, майор Павел Кузнецов уверенно доложил о полной готовности корабля и экипажа к включению двигателей разгонной ступени и посадке на Землю. Показания приборов в центре управления полетом подтверждали его слова. Оставалось ждать. Через десять часов корабль должен приводниться в Тихом Океане.
   Сидевшие в зале журналисты раздражали Журавлева. Он никогда не приветствовал суету прессы вокруг своей работы. В те годы, когда он работал у Челомея, о присутствии журналистов, тем более иностранных, в Центре управления полетами не могло идти и речи. Журавлев не был против свободы прессы, но назойливость пишущей братии, поиск сенсации, там, где ее нет, вызывали в нем крайне негативные эмоции.
   Ефремов кивнул в сторону экрана, где Кузнецов снова о чем-то докладывал, заметил:
   - Ребята отлично подготовились. Хороший экипаж.
   - Кандидаты номер один - Журавлев улыбнулся - Как говорят наши психологи, пятерка идеально совместимых людей. Они предъявили такие заоблачные требования к нашим "марсианам", что Филиппов не смог подобрать дублирующий экипаж.
   Ефремов удивленно уставился на собеседника и спросил:
   - Как это не смог? Перед полетом на заседании госкомиссии были назначены и дублеры?
   Журавлев пожал плечами:
   - А вот так! У нас двадцать человек в отряде, а пятерка только одна. Есть двойки, тройки, четверки, а еще одной пятерки нет. Не могу же я об этом доложить нашему начальству, которое жаждет побед. Для этого полета у нас есть дублеры, а для Марса еще нет.
   Журавлев сделал паузу и добавил:
   - Конечно это не проблема. Найдутся дублеры, на это у нас есть время. Требования действительно жесткие, и я с ними согласен. Три года, в ограниченном пространстве, за миллионы километров от Земли.... Каждое утро вставать и видеть одни и те же лица. Я бы не вынес.
   Ефремов согласно кивнул:
   - Да, к тому же это будет первый полет. В дальнейшем требования могут смягчиться. Мы вовсю возим ученых и инженеров даже на Луну, не говоря об орбитальных полетах. Космос становиться не полигоном подвигов, а рабочим местом тысяч людей. Мы с тобой о таком только мечтали, в свое время.
   - Это точно - согласился Журавлев.
   Ефремов откинулся на спинку кресла, потянулся, зевнул и продолжил разговор:
   - А как у тебя по другим направлениям?
   - Нормально, укладываемся - ответил Журавлев - Закончили монтаж посадочного модуля, перешли к его стендовым испытаниям. Проект жилого модуля пока на стадии разработки. Там достаточно много сложностей. Очень много вопросов лежит за рамками моей компетенции, а медики и психологи поставили очень жесткие требования. По сути, это будет дом для пяти человек, со всеми удобствами и, кроме того, приспособленный для проведения научных экспериментов. Ребятам не придется скучать в полете. Для каждого разрабатывается обширная научная программа на три года. Это самый наукоемкий полет за всю историю космонавтики. Наши академики решили узнать все тайны Вселенной за такой короткий срок - Журавлев усмехнулся...
   ...Коррекция траектории прошла нормально. Корабль с огромной скоростью устремился к Земле. До первого входа в плотные слои атмосферы осталось десять минут. Центр вышел на связь с экипажем. Кузнецов доложил о нормальном самочувствии всех членов экипажа и правильном функционировании всех бортовых систем.
   - Показания ваших приборов подтверждаю, "Гермес"- ответил руководитель полета - Снижение идет по графику. До входа в плотные слои атмосферы три минуты. До связи, "Гермес"!
   - До связи! - сказал Кузнецов и вышел из эфира. Следующий сеанс связи должен состоятся после выхода из атмосферы, на втором витке тормозного эллипса, через пять минут. Потянулось напряженное ожидание. В Центре наступила мертвая тишина...
   Через пять минут "Гермес" не вышел на связь.
   - Что за ерунда? - пробормотал Журавлев - Антенну повредил, что ли?
   Ефремов заерзал на кресле и напряженно уставился на экран. Весь Центр загудел как муравейник, пытаясь восстановить связь с кораблем. Немедленно стали запрашивать все станции слежения, на море и на материках. Журавлев встал со своего места и стал ходить между пультами операторов. Телеметрии с корабля тоже не было. У Журавлева сдавило сердце в груди и пересохло в горле. Случилось что-то серьезное.
   Вдруг один из операторов на пульте связи со станциями слежения вскочил со своего места. Журавлев повернулся в его сторону. Лицо парня побледнело. Он пошатнулся, оперся рукой о пульт и медленно стянул с головы наушники. Оглянувшись на журналистов, он подавил бушевавшие в нем эмоции и доложил:
   - На связи авианесущий крейсер "Адмирал Емельянов", из Тихого Океана. Сообщает о наблюдении падения нескольких светящихся объектов в океан на трассе снижения корабля "Гермес - 2".
   У Журавлева потемнело в глазах. Он почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Нащупав под собой кресло, он тяжело опустился в него и закрыл лицо руками. Ребята погибли.... Корабль сгорел в атмосфере после первого же захода. Ничего хуже Журавлев не мог предположить, несмотря на все свои опасения.
   Все, кто находились в центре, молчали. Никто не знал, что делать в этой ситуации. Первым нашелся Ефремов. Он повернулся журналистам и сказал:
   - Господа, я думаю, нет смысла объяснять, что вам лучше покинуть Центр. Нам необходимо спокойно разобраться в сложившейся ситуации, и я обещаю вам, что пресса будет проинформирована в самое ближайшее время.
   Журналисты согласились с ним и быстро покинули помещение. Журавлев еще не пришел в себя и рассеянно смотрел в сторону экрана, где внезапно обрывалась трасса снижения корабля над южной частью Тихого океана.
  

***

   Нестеров проснулся рано утром, раньше, чем обычно. Спать почему-то не хотелось. Включив по пути телевизор на полную громкость, но пошел в ванную. Открыл воду, умылся, намылил лицо и шею, чтобы побриться.
   Назойливая реклама внезапно оборвалась. Ни с того, ни с сего начались новости. Нестеров вышел в комнату и замер у экрана. Выпуск новостей был экстренным.
   - Страшное событие потрясло сегодня весь мир. Трагедией окончился полет космического корабля "Гермес - 2". Во время посадки корабля на Землю произошла авария, в результате которой погибли все пять членов экипажа. Полет проходил в рамках подготовки к предстоящей в 2012 году экспедиции на Марс...
   Дальше Нестеров уже не слышал. Это известие на какое-то мгновение вывело его из равновесия. Он не мог поверить в это. Неделю назад он видел этих людей, разговаривал с ними, а сегодня ему уже говорят, что они погибли.... Это было просто ужасно.
   ...- Предполагаемой причиной гибели корабля специалисты считают разрушение керамической обшивки, защищающей корабль при входе в плотные слои атмосферы. Для расследования случившегося создана государственная комиссия во главе...
   Нестеров выключил телевизор. Все подробности он и так узнает, а слушать чьи-то предположения сейчас не хотелось. К тому же ему пора было ехать на работу, хотя теперь уже не хотелось.
   В машине, по дороге в центр, он вспомнил улыбающееся лицо пилота Саши Голубева, когда Нестеров разговаривал с ним на приемке тренажера в центре подготовки. Тот очень удивился, когда узнал, что Нестеров летал на Луну. Сам Голубев дважды был там: первый раз в составе четвертой совместной с американцами экспедиции, а второй раз на нашей базе на плато Фра Маура. Он был очень опытным пилотом. Слишком опытным, чтобы так нелепо погибнуть.
   Как не было это страшно, и даже кощунственно, но Нестерову казалось, что ребята погибли счастливыми. Они очень хотели полететь на Марс. Каждый из них в полной мере осознавал степень риска, но они все равно хотели. Они работали с полной отдачей и на тренировках, и на теоретических занятиях. Они выбрали своей профессией полеты в космос не ради денег и славы. Нестеров понял, ради чего, когда сам вышел на поверхность Луны и увидел Землю со стороны - какое незабываемое чувство восторга охватило его тогда. Тогда в нем вновь разгорелась детская жажда открытий и приключений, которая никогда не угасает в тех людях, которые называются космонавтами. Он отдал бы многое, чтобы вновь побывать там.
   Нестеров припарковал машину на служебной стоянке. К его удивлению рядом стояла знакомая зеленая "Ауди". "Не в самый удачный день ты приехала" - подумал он.
   Настроение в центре было совершенно не рабочим. Все были ошеломлены и подавлены. Нестеров походил по своему цеху, и не найдя никого, пошел к Пантелееву.
   Пантелеев был у себя. Он поздоровался с Нестеровым кивком головы и показал на стул. Нестеров сел. Пантелеев открыл окно и, не спеша, раскурил сигарету. Так они молчали минут пять, пока Пантелеев курил. Потом он, затушив сигарету в пепельнице, сказал, наконец:
   - Сегодня никто не работает. Пойдем в десятый цех, там сейчас все.
   В десятом цехе собрались все сотрудники "Океана". Стояла тишина, изредка нарушаемая чьими-то короткими репликами, адресованными соседу. Прошло примерно двадцать минут, и Нестеров увидел, как через расступившуюся толпу в середину цеха вошел Журавлев в сопровождении Ирины. Нестеров не узнал генерального. Сгорбленная фигура, окончательно поседевшие волосы, потухший, уставший взгляд. Оглядев собравшихся, Журавлев заговорил:
   - Думаю, не стоит объяснять, что произошло. Не стоит объяснять, что в случившемся виноваты мы все. Долю вины каждого определит расследование причин аварии. Пока могу пообещать только одно: не смотря на все это, работа по программе буде продолжена. Это не первая авария в космосе и, к сожалению не последняя. Всем нам следует хорошенько обдумать это, и сделать соответствующие выводы. Нельзя ни на минуту забывать о той ответственности, что лежит на нас. Вчерашний день показал, что происходит когда мы забываем о ней.
   Сделав паузу, Журавлев закончил:
   - У меня все. Сегодня центр не работает. Все, кроме группы работающей со спускаемыми аппаратами, могут быть свободны. До завтра.
   Окружающие Нестерова люди неспеша потянулись к выходу. Он же не торопился уходить. Он подошел к Журавлеву и Скворцовой.
   - Здравствуйте, Аркадий Николаевич.
   Журавлев обернулся в его сторону. Узнал.
   - Здорово, Дмитрий - переведя взгляд на Ирину, он сказал - Знакомьтесь, Ирина Дмитриевна, один из наших инженеров, Дмитрий Нестеров. Он у нас на хорошем счету. Занимается работами по посадочному модулю.
   Нестеров хитро улыбнулся.
   - Мы знакомы - ответила Ирина.
   Журавлев, потерявший за семьдесят с лишним лет своей жизни способность чему-либо удивляться, только пожал плечами и ответил:
   - Хорошо...
   Он снова замолчал. Потом, вздохнув, сказал:
   - Такие вот у нас дела, Нестеров...
   Нестеров спросил его:
   - Что же все-таки произошло, Аркадий Николаевич?
   Журавлев, удивленно вскинул брови: "Тебе и нос-то сюда совать не положено!" - подумал он, в первую секунду решив отчитать подчиненного за излишнее любопытство. Но тут же передумал: этот парень вызывал у него искреннюю симпатию, и спускать на него собак сейчас было бы просто бессовестно.
   - Сложно сейчас сказать, Дима. Ясно только, что наша керамика подвела нас. Сегодня в три часа прибывает комиссия из Москвы. У меня уже есть, что ей показать!
   В последних словах Журавлева проскользнули металлические нотки. Нестеров знал, как Журавлев противился этому запуску, и представлял каково ему сейчас. Приехавшие чиновники наверняка уже забыли о тех аргументах, что приводил им Журавлев тогда, и точно так же будут слушать его оправдания теперь.
   Журавлев снова обратился к Ирине:
   - Я вам еще нужен, Ирина Дмитриевна? Какие-нибудь еще вопросы?
   - Нет, спасибо, Аркадий Николаевич! Я получила всю информацию, которая интересует мое руководство.
   Журавлев кивнул:
   - Хорошо, тогда я, с вашего позволения займусь делами, а вас оставлю на попечение этому молодому человеку. До встречи!
   Он протянул руку сначала Ирине, потом Нестерову, и пошел к столпившимся в дальнем конце цеха сотрудникам, которых он попросил остаться.
   Нестеров посмотрел ему вслед, потом повернулся к Ирине.
   - Видишь, какой у нас завал?
   Ирина ответила:
   - Поэтому я и приехала. У меня в фирме опасаются, что авария поставит под угрозу контракты, подписанные с "Океаном".
   Нестеров пожал плечами:
   - Не знаю, может и поставит. Это от нас не зависит. Меня больше волнует гибель ребят.
   Ирина вздохнула:
   - Меня тоже.... Такого давно не было.
   - Такого не было потому, что мы давно не создавали новую технику. А сейчас мы забыли как это делается - сказал Нестеров.
   - Можешь мне ничего не говорить, я не технарь - ответила Ирина - я менеджер и... просто человек. Твои оправдания не снимают с вас инженеров вины за случившееся.
   Будь на месте Ирки кто-нибудь другой, Нестеров послал бы его ко всем чертям. В нем вскипело чувство обиды за постоянные упреки чиновников в адрес технарей. Но он постарался, как можно мягче, возразить:
   - Ты не совсем права. Нас все время душат со всех сторон, требуют побед и рекордов, быстрой отдачи вложенных денег. Грозят, когда мы не успеваем, спускают дыню за дыней, хотя мы работаем как проклятые. Сжимают сроки, урезают финансирование испытаний. А когда что-то случается, виноваты снова мы - мол, не доглядели, ошиблись. Мне надоела такая позиция наших властей, которую они еще навязывают обывателю. Генеральный все пороги оббил, чтобы не запускать пилотируемый "Гермес" в этот раз. Не вышло. Заставили! А теперь они приезжают, разбираются, а ребят - то нет!
   Ирина возразила:
   - Значит, у твоего начальства не хватило мужества отстоять свою позицию.
   Нестеров только развел руками:
   - Может ты и права. Иногда нам не хватает мужества даже на более простые решения...
   Нестеров подумал немного и спросил:
   - Ты разговаривала с Журавлевым. Он сказал тебе, что нас ждет?
   - Он обнадежил меня, сказал, что случившееся не должно отразиться на судьбе программы. Из меня со вчерашнего дня мое начальство все соки выжало. Наша фирма заключила контракт с "Океаном" на десять миллиардов евро, и теперь они беспокоятся за его судьбу. Меня порвут на части, если контракт сорвется.
   Нестеров кивнул.
   - Я понимаю тебя. Знаешь, если бы не гибель ребят, то для меня самым страшным сейчас было бы закрытие программы. И для всех здесь - Нестеров посмотрел в сторону стоящих с Журавлевым сотрудников - Я хочу, чтобы мы первыми полетели на Марс. Я сделаю для этого все, что в моих силах.
   Повисла пауза. В голове Нестерова бушевал тайфун мыслей, которые он хотел высказать, но не знал с чего начать. "Давай же, идиот, говори что-нибудь!"
   - Ты уезжаешь сегодня? - спросил он.
   - Не сегодня, а сейчас - ответила она - Завтра мне нужно быть в Москве.
   Нестеров вздохнул.
   - В таком случае я провожу тебя до машины.
   Они вышли из корпуса и направились по аллее к стоянке. Нестеров шел рядом с Ириной и думал, что опять не может удержать ее.
   - Ты опять от меня убегаешь? - спросил он ее.
   Ирина удивленно взглянула на Нестерова.
   - Почему?
   Нестеров посмотрел ей в глаза и сказал:
   - Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Ты же знаешь - я люблю тебя Ира. Давно. И те восемь лет, что мы не виделись, ничего для меня не меняют. Я хочу, наконец, ясности в наших отношениях. Я хочу знать, как ты ко мне относишься, и есть ли у меня какие-нибудь шансы.
   Ирина задумчиво посмотрела на Нестерова и опустила глаза.
   - Не знаю - сказала она - Пойми, ты мне нравишься. Но ты слишком сложный и противоречивый человек, Нестеров, и я не уверена, что испытываю к тебе те же чувства. Пока ты для меня только хороший друг, на которого можно рассчитывать. И, наверное, так будет всегда, прости.
   Она похлопала помрачневшего Нестерова по плечу и сказала:
   - Не расстраивайся, у тебя еще все впереди...
  

***

   Журавлев, опустив руки в карманы пальто, тщетно пытался согреться. На улице было так холодно, что казалось, даже воздух загустел от мороза. Быстро добежав до КПП и показав дежурному пропуск, он нырнул в помещение.
   Он вошел в свой кабинет, снял пальто, повесил его на вешалку и направился к столу. На столе лежало несколько докладных записок. Журавлев сел и стал бегло их просматривать.
   Вчера ему звонили из Москвы. Хвалили. Он, вспомнив об этом, горько усмехнулся: как изменчиво настроение его начальства. Они уже и забыли, что случилось полгода назад.
   Причина трагедии стала ясна после испытания оставшегося на Земле спускаемого аппарата "Гермеса - 3" на газодинамическом стенде. В спешке поверхность, на которую наносилось керамическое напыление, обработали недостаточно качественно. Покрытие прошло контроль при сборке корабля, но позже, уже в космосе, отслоилось в нескольких местах. Технолог, отвечавший за процесс нанесения покрытия, сел в тюрьму на три года. Журавлева едва не отстранили от проекта. Его оставили только благодаря заступничеству Ефремова.
   Журавлев ушел бы и сам. После гибели ребят у него не было не сил, не желания работать. Тот же Ефремов уговорил его остаться.
   - Аркадий, пойми, проект никто не собирается закрывать. Никто не собирается! Уйдешь ты, поставят другого. А я не уверен, что он будет лучше тебя! Ты сделал все, что в твоих силах, чтобы этого не произошло. Ты не виноват, что этот дурак решил сжать сроки за счет изменения технологии. Этого нельзя было предотвратить! В конце концов, если ты хочешь, чтобы это не повторилось, ты должен остаться.
   И Журавлев остался. Первый пилотируемый "Гермес - 6" полетел в ноябре. В начале месяца была испытана марсианская кабина на околоземной орбите. Журавлева снова хвалили и снова требовали поторопиться.
   Журавлев уже мог себе это позволить. Техническая сторона проекта была в отличном состоянии. К старту готовили "Гермес - 8" с еще одной марсианской кабиной. На этот раз планировалось осуществить автономный околоземный пилотируемый полет на марсианском модуле. Заканчивалась постройка жилого модуля.
   Но существовала главная проблема. На Марс было не кому лететь. Погибший летом экипаж был единственной пятеркой психологически совместимых. Когда отряд только начинал формироваться возник вопрос о том, какие критерии предъявить к кандидатам. Полет длиться три года. За эти три года, люди, помещенные в замкнутом пространстве, могут настолько надоесть друг другу, что не только не смогут совместно работать, но и поубивают друг друга из-за какой-нибудь мелочи. И дело даже не в человеческих качествах, а в условиях огромного психологического напряжения, которые будут проявляться, как ни готовь людей к полету. Те, кто полетят, должны быть психологически совместимы, ни в чем не противоречить друг другу, понимать друг друга с полуслова. Поэтому психологами были выработаны очень жесткие требования по набору кандидатов в отряд.
   Сейчас в отряде было пятнадцать человек. Три экипажа. Но не было ни одной совместимой пятерки. Более того, не было такой пятерки во всем отряде космонавтов, который состоял из ста десяти человек. Через десять минут должен был придти Филиппов. С ним Журавлев хотел обдумать эту ситуацию, грозящую срывом экспедиции.
   Филиппов пришел ровно через десять минут. Он вообще отличался пунктуальностью. Поздоровавшись с Журавлевым, он уселся за стол и стал раскладывать бумаги.
   - Ну, как у нас дела? - спросил Журавлев
   - Все так же. Нет у нас подходящих людей, Аркадий Николаевич, нет - Филиппов развел руками - Но у меня есть одна безумная идея.
   Журавлев с интересом посмотрел на собеседника:
   - Какая?
   Филиппов раскрыл одну из папок и протянул Журавлеву:
   - Это список наших сотрудников, которые хотя бы однажды были в космосе.
   Журавлев пробежал взглядом по списку. Десять человек.
   - Да, это мои инженеры. И, что, ты считаешь, они решат нашу проблему?
   - Не считаю. Но это шанс найти кого-нибудь. Эти ребята пригодны для полетов, а натренировать, мы их натренируем.
   Журавлев задумался. Проблему нужно было решать. До полета чуть больше года. За это время необходимо подготовить два экипажа.
   - Хорошо - согласился Журавлев - я думаю можно попробовать. Только надо согласовать это с Москвой.
   - А, Москва никуда не денется - добавил Филиппов - психологи уже отобрали пятерых для проведения теста.
   - Они знают? - поинтересовался Журавлев.
   - Нет, они и не должны знать. Они должны вести себя как можно естественней на тесте.

***

   Нестеров сидел в кресле марсианского посадочного модуля и сосредоточенно смотрел в один из экранов бортового компьютера. Периодически его пальцы опускались на клавиатуру, он что-то вводил, и продолжал смотреть на экран.
   Шла подготовка очередного модуля к испытаниям. Для Нестерова это стало обычной процедурой. Сейчас он устанавливал и настраивал операционную систему бортового компьютера "Странника". Этот процесс был достаточно сложным: все модули управления оборудованием подключались и настраивались вручную, и тут же тестировались. Нестеров уже настроил навигационную систему и систему управления двигателями, а сейчас проверял привод уборки шасси.
   Он ввел команду. Голенастые опоры аппарата стали плавно складываться, оставляя его висеть на опорных конструкциях.
   Нестеров был заместителем Пантелеева. На эту должность он попал не без посредничества Журавлева. Впрочем, Пантелеев и не возражал. Нестеров хорошо справлялся с порученной ему работой, и у Пантелеева очень разгрузился рабочий график. Зато Нестеров целый день носился по центру как белка в колесе: практически вся ответственность по подготовке "Странников" лежала на нем.
   Стойки шасси сложились. Нестеров переключил привод в обратную сторону.
   Вчера Пантелеев вызвал его к себе. Дал прочитать какую-то бумагу. Там сообщалось о том, что все сотрудники "Океана" в индивидуальном порядке должны пройти специальный тест на профессиональную пригодность.
   - Ну, и что это такое? - удивился Нестеров.
   Пантелеев отмахнулся:
   - Не обращай внимания. Наши начальники вечно придумывают всякую ерунду. Придется пройти, но думаю, на нашу работу это никак не повлияет, ни в лучшую, не в худшую сторону.
   - Тем лучше - согласился Нестеров - только отрывают нас от неотложных дел.
   Тест должен был состояться третьего января. А сегодня было тридцать первое декабря. Атмосфера праздника безраздельно царила в центре. Наступал новый, 2011 год. Дмитрий собирался сегодня вечером к своему младшему брату. Встречать Новый Год у него стало уже традицией, особенно после того, как брат Нестерова, Владимир, женился и переехал в Солнечное. Владимир Нестеров был майором ВВС, летчиком-истребителем, и служил в полку ПВО, прикрывавшем космодром.
   Стойки шасси снова уперлись в пол.
   - Что с параметрами, Леша? - спросил Нестеров помогавшего ему инженера, и тут же услышал в наушниках ответ:
   - В порядке!
   - Хорошо, давай следующий модуль.
   Нестеров посмотрел на часы. До конца рабочего дня оставался час. За этот час он успеет закончить систему.
   Он отправлял в космос уже третий аппарат. После трагедии с "Гермесом-2" он стал относиться к своей работе еще тщательнее, чем раньше, старался не допускать ошибок и не позволял делать этого своим подчиненным. Ни на одном из запущенных им "Странников" не было ни одного серьезного сбоя.
   Через неделю и этот аппарат состыкуют с "Гермесом-8" и отправят в космос. Нестеров как-то спросил Журавлева, какой по счету "Гермес" полетит на Марс. Тот усмехнулся и ответил:
   - Мне бы хотелось, чтобы двадцатый. А там как решат на верху.
   Да, на верху запросто могли решить отправить и девятый. Успокаивало только то, что благоприятные условия для перелета будут только в конце 2011 и в начале 2012 года, и раньше этого срока никто не полетит. Кроме того, постройка жилого модуля не была закончена, так что к Марсу мог отправиться, по крайней мере, только "Гермес-12".
   ...Через час Нестеров закончил работу. Теперь принимать ее будут только третьего числа. У него было два дня отдыха.
   Нестеров спустился и отсека экипажа в шлюзовой отсек. Он уже не раз обращал внимание, как здесь тесно. Тесно даже для него, в обычной одежде. А в скафандре здесь практически негде развернуться. Нестеров подумал о том, что если люк неплотно закроется, то тот, кто окажется в шлюзовой камере не сможет его починить.
   Спустившись на пол, он сказал работавшему с ним инженеру:
   - Хорошо мы с тобой сегодня потрудились, Леха! Теперь можно и хорошо отдохнуть.
   Леха согласился. Он порылся в карманах халата и протянул Нестерову бумагу:
   - Как ты думаешь, что это за ерунда, Дима?
   Нестеров прочел протянутый ему документ. Это было уведомление о тестировании.
   - Ерунда! - шутливо, в тон собеседнику ответил Нестеров - Очередная московская заморочка, может даже фэсбэшная. Ничего, я думаю, особенного.
   - Ну, что, по домам - предложил Нестеров - С наступающим тебя, Леха!
   - Тебя тоже, Димон!
   Нестеров и не предполагал, что приглашение это они получили потому, что были теми немногими сотрудниками центра, кто летал в космос...
   ... Два часа потребовалось Нестерову, чтобы добраться до брата. Дорогу основательно замело, а в предпраздничные часы ее никто не хотел чистить.
   Припарковав машину у тротуара, он вошел во двор, подошел к двери и позвонил. Дверь открыла Зина, жена Нестерова-младшего.
   - О, привет! Заходи.
   Чмокнув деверя в щеку, она помогла ему снять плащ и позвала мужа.
   - Вовочка, твой брат уже пришел!
   Вовка вошел в прихожую. Обменявшись с братом крепким рукопожатием, он проводил его в дом.
   Нестеровы жили почти в центре поселка, в хорошем, двухэтажном доме. Дмитрий бывал у них довольно часто, и был очень доволен тем, как устроился брат.
   - Располагайся, а я пока закончу с одеванием.
   Владимир вышел в другую комнату, облачаться в праздничный наряд. Вообще он огромное внимание уделял одежде. Белая рубашка и галстук были обычным атрибутом его туалета. В этом он был полной противоположностью Дмитрия, порой одевавшегося довольно неряшливо, и нетерпевшего галстуков.
   Нестеров осмотрелся. На стене, у стола, добавилось две фотографий - Вовка в летном комбинезоне на фоне истребителя, он же с Зиной на море. Среди старых фотографий Нестеров заметил и свою, в скафандре на фоне куполов базы радиоастрономов. На Луне.
   И кухни вышла Зина.
   - Помоги-ка мне со столом, Дима.
   Нестеров помог ей вытащить стол на середину комнаты. Потом он уселся на диван.
   - Ну, как на работе? - спросила Зина.
   - Нормально - ответил Дмитрий - Устал, правда, я, как собака. Шефа заменяю практически во всем, и свою работу делаю. Но вообще мне нравиться.
   - У моего тоже нормально - нахмурилась Зина - Вчера с дежурства вернулся, докладывает - ловили нарушителя, со стороны казахской границы пришел. Улыбается дурачок, смеется....А у меня сердце сжимается, когда он о своих приключениях рассказывает.
   Из соседней комнаты показался Владимир, в парадном мундире.
   - Дорогая, ты расскажешь все наши военные тайны - пошутил он.
   Присев рядом с Дмитрием он продолжил:
   - Представляешь, Димка, иду я на малой высоте, километров так шесть, за южной границей вашего полигона, а тут этот гад! И видно засек меня - улепетывать! Ну, думаю, нет, не уйдешь. Я ему по радио предупреждение, мол, вы нарушили границу воздушного пространства Российской Федерации, и форсаж! А он молчок-молчок и удирает. Но куда ему против моего тридцать девятого! Догнал, поравнялся с ним, показываю пальцем - садись, летун, долетался, и крыло так правое приподнял, чтоб ракеты было видно. Думаю, если ребята не поспеют, собью гада, достали совсем уже. Ведомому говорю: заходи справа, разворачивай его в сторону аэродрома. А сам попридуриваться решил, пугануть этого разведчика. Делаю боевой разворот, захожу к нему в хвост и говорю по радио: разворачивайся на север, империалист проклятый пока цел! Видно он в штаны наложил, повернулся, стал снижаться. А тут Сашка Меркулов с ведомым со своим подоспел. Берем его в "коробочку" и сажаем у себя. Напрасно Зинка боится - кто меня собьет над нашей территорией, тем более, что это разведчик, у него и вооружения-то нет.
   Дмитрий улыбнулся:
   - Вот мерзавцы, они разнюхивают, чем мы тут занимаемся!
   - А ты думал, что? - Вовка поднял указательный палец к верху и назидательно добавил - Ну, ничего, мы их пыл охладим. В прошлом году мы с Меркулом завалили одного, месяц не появлялись. Завалим еще парочку, может, совсем поутихнут.
   - Да, помню, шума много было. Думал тебя совсем сожрут - ответил Дмитрий - а тебе еще и майора досрочно дали.
   Вовка перевел разговор на другую тему.
   - Как у тебя дела? Чем занимаешься?
   - Узнаешь скоро, из новостей - улыбнулся Дмитрий. Вовка понимающе кивнул: секретность есть секретность.
   - Когда мы, наконец, тебя поженим? - вступила в разговор Зина.
   Нестеров рассмеялся.
   - Не знаю. Некогда мне.
   Вовка хитро улыбнулся и сказал:
   - Знаем мы как тебе некогда. По Ирке все сохнешь.... Давно видел-то ее.
   Нестеров кивнул. Вовка похлопал брата по плечу:
   - Давно бы уже плюнул бы на все это. Мало что ли девчонок красивых?
   - Значит мало - буркнул Дмитрий.
   - Ладно - примирительным тоном ответил Вовка - Давай-ка лучше к столу...
   На часах было без пяти двенадцать. Проводили старый год. Нестеров подумал, что этот год для него сложился, пожалуй, удачно. Интересная работа, повышение по службе. Только неустроенность личной жизни действовала на него порой удручающе. Но сегодня он забыл обо всех своих проблемах и оживленно беседовал с Вовкой и Зиной, ел и пил за троих (что впрочем, было его характерной чертой при любом настроении).
   Хлопнула вылетевшая пробка, Вовка разлил шампанское по бокалам. По телевизору заканчивал выступление Президент. Нестеров обратил внимание, что он упомянул об успехах страны в освоении космического пространства.
   - О, Димка, про твою работу! - заметил брат.
   Громкий бой курантов возвестил о наступлении Нового года. Все сидевшие за столом подняли бокалы.
   - Ну, Димка - заявил Нестеров-младший - Ты должен обещать мне, что женишься в этом году. Дмитрий рассмеялся:
   - Обещанного три года ждут!
   Говоря эти слова, Нестеров даже не предполагал, насколько пророческими окажутся они...
  

***

  
   Утром третьего января Нестеров пошел не в свой цех, а в соседний корпус, где располагались в основном административные помещения центра. Здесь должно было проходить это идиотское тестирование.
   Он, и еще девять сотрудников "Океана", ждали в коридоре на втором этаже довольно долго. Наконец к ним подошел человек, представившийся главным психологом центра.
   - Артур Леви - говорил он каждому и протягивал руку.
   Тип был заслуживающий внимание. Нестеров понял это когда посмотрел ему в глаза во время приветствия. Его взгляд буквально сверлил каждого, на кого был направлен. Этот оценивающий собеседника взгляд и хитрая улыбка говорили о том, что он или очень умен, или у него не все дома. "А может и то, и другое" - подумал Нестеров.
   Леви быстро объяснил, что тест будет состоять из двух частей: письменной и, как он выразился, практической. Под практической частью подразумевалась коллективная работа над одним заданием в группе тестируемых.
   Нестерова посадили в отдельную комнату. Леви дал ему стопку листов с заданиями теста и вышел, сказав, что на решение теста отводится полтора часа.
   Дмитрий, не спеша, приступил. Вопросы были странные, и иногда даже дурацкие. "Что по вашему мнению появилось раньше - курица или яйцо?". "Откуда я знаю-то! Интересно, кто составлял эту ерунду?". После десяти таких вопросов он отвечал почти не задумываясь и, все равно, еле уложился в отведенные девяносто минут.
   Леви явился ровно через полтора часа. Собрал листы и пригласил Нестерова идти с собой. Они вышли в коридор, прошли две двери и вошли в третью.
   Это была большая комната, нечто вроде конференц-зала. Там уже сидели четыре человека. Леви повернулся к Нестерову и сказал:
   - Вот ваши коллеги, Дмитрий, инженеры из нашего дальневосточного филиала. Знакомьтесь пока, сейчас придет мой помощник.
   Нестеров подошел к сидящим. Они поднялись со своих мест, и первый из них протянул Дмитрию руку
   - Псахес Сергей Давидович - представился он.
   - Нестеров. Дмитрий - представился Нестеров.
   Псахес был ниже Нестерова ростом, но шире в плечах и тяжеловеснее. "И наверное старше меня лет на пятнадцать" - подумал Нестеров, глядя на темные с густой проседью волосы Псахеса.
   - Колпаков Алексей - представился второй. Он был вообще небольшого роста, худой, светловолосый парень. Но он так крепко пожал Нестерову руку, что тот даже присел.
   - Прохоров Егор - сказал третий. "Весельчак, балагур"- решил Нестеров посмотрев на ухмыляющееся лицо Прохорова. Егор был высокий и нескладный в противоположность остальным, но очень подвижный, весь как будто на пружинах. Он размахивал руками когда разговаривал, а когда молчал просто переминался с ноги на ногу, но на месте не стоял никогда.
   Четвертого звали Николай Мельников. Серьезный, наверное даже угрюмый. Говорил он медленно, словно небрежно бросал слова, часто делая паузы. Несмотря на свою заторможенность он произвел на Нестерова приятное впечатление.
   Они немного поговорили. Нестеров рассказал им о своей работе, они о своей. Во время разговора Дмитрий продолжал изучать собеседников. По тому, как они себя вели друг с другом, Нестеров понял - они давно знают друг друга. Хотя скрывали это от Нестерова. Но как они не старались, а Нестеров заметил, что Прохоров назвал Псахеса просто Псахесом, а не по имени-отчеству, а Мельников назвал два раза Колпакова Колпаком.
   Вошел помощник Леви. Зачуханый сгорбленный мужичонка. "Они все какие-то странные эти психологи" - подумал Нестеров.
   - Здравствуйте, господа. Я Николай Поповский, психолог - представился он - Я думаю, сразу и начнем.
   "Давай уже!" - Нестерову уже порядком надоел этот концерт...
  
   ... По блаженной улыбке на лице Филиппова Журавлев понял: у него хорошие новости.
   - Ну, чем обрадуешь, Костя? - спросил он.
   Филиппов положил перед Журавлевым красную папку.
   - Смотрите сами, Аркадий Николаевич. Это отчет Леви.
   Журавлев открыл папку. Быстро пробежав взглядом по малозначительным сведениям, он внимательно прочел последний лист.
   - Ага, трое! - обрадовался он.
   Филиппов улыбнулся и кивнул.
   - Да, трое Аркадий Николаевич. У нас полный состав: основной, дублирующий и запасной экипажи.
   Вдруг Журавлев нахмурился.
   - А это что за новости!
   Удивленный Филиппов поднялся со своего места и посмотрел через плечо Журавлева на то место, куда тот показывал.
   В списке из трех фамилий отобранных сотрудников под номером три была запись:
  

"Нестеров Дмитрий Евгеньевич - командир основного экипажа"

   Журавлев, грозно сверкнув глазами, посмотрел на склонившегося над папкой Филиппова
   - Это же один из моих лучших инженеров!
   Филиппов невозмутимо ответил
   - Ну и что?
   Журавлев закипел.
   - Как это - "ну и что"! Ты хочешь забрать его у меня в самый неподходящий момент. Между прочим, на нем сейчас весь восьмой цех. Я не представляю, кто сейчас может заменить его.
   Филиппов пожал плечами
   - Я вас понимаю! Но извините, Аркадий Николаевич, я вам не подчиняюсь. И решать за Нестерова вы тоже не можете.
   Журавлев заворчал, щелчком оттолкнул от себя отчет и откинулся на спинку кресла.
   - Поймите, Аркадий Николаевич, он наша единственная надежда. Да, я знаю этого парня. Я не представляю его в этой роли, честно вам скажу. При всем уважении к нему. Но мы не в той ситуации, когда можно игнорировать указания психологов. Мы дали им право решать, кто полетит, а кто нет - ну так извините! Они сказали свое слово, хоть я подготовивший три экспедиции на Луну, с ними могу и не согласиться.
   Журавлев возразил:
   - Но есть же еще двое. Два экипажа. Можно послать кого-то из них.
   Филиппов отрицательно мотнул головой
   - Нет! В основном экипаже должны быть Псахес, Колпаков, Прохоров и Мельников. Они лучшие в отряде. Тут у нас есть выбор, и мы пошлем именно их.
   Филиппов сделал паузу, а потом добавил
   - Аркадий Николаевич, этот парень нужен нам сейчас не как инженер, а как космонавт...
   ...- Проходи, проходи - сказал Журавлев нерешительно заглянувшему в кабинет Нестерову - присаживайся!
   Нестеров вошел, поздоровался с Филипповым и уселся в кресло у окна.
   - Как дела у тебя - спросил Журавлев молодого инженера.
   - Нормально, Аркадий Николаевич, работаем - ответил Нестеров.
   Поймав на себе внимательный взгляд Филиппова, он подумал: "Вот смотрит! Сейчас насквозь протрет!"
   - Разговор у меня к тебе, Дима - продолжил Журавлев - Знаешь Константина Ивановича?
   - Конечно. Вы начальник Центра подготовки космонавтов. Я заочно знаком с вами. Несколько раз был в центре, на приемке тренажеров.
   Филиппов протянул Дмитрию руку
   - Будем знакомы. Очно - улыбнулся Филиппов - И в принципе, разговор к вам у меня, а не у Аркадия Николаевича.
   Филиппов повернулся к Журавлеву. Журавлев согласно кивнул
   - Продолжай, Костя.
   Филиппов подошел к столу Журавлева, снова повернулся к Нестерову и спросил
   - Вы помните о тесте, который сдавали неделю назад?
   Нестерова удивил вопрос.
   - Да, помню. А что?
   Филиппов вытащил последний лист из отчета Леви и протянул его Нестерову.
   - Прочтите, пожалуйста.
   Нестеров прочел. Удивленно посмотрел на Журавлева и Филиппова и прочел еще раз, не веря своим глазам:
   " По результатам тестирования на психологическую совместимость...рекомендовано зачислить в отряд космонавтов, проходящих подготовку к полету на Марс...Нестеров Дмитрий Евгеньевич - командир основного экипажа".
   - Что за бред...- Нестеров растеряно посмотрел на собеседников.
   - Нет, это не бред - Филиппов сел рядом с Нестеровым - Вам предлагается принять участие в предстоящей экспедиции на Марс. Первой экспедиции. В качестве командира экипажа.
   Нестеров был в полной растерянности. Он медленно провел рукой по голове, взъерошив волосы, немного подумал и спросил
   - А почему я? Я не космонавт.... Я же не космонавт!
   Филиппов согласился
   - Нет. Не космонавт. Просто у нас нет подходящих людей. А ты подходишь. Никто из космонавтов не подходит, а ты подходишь. По психологической совместимости подходишь только ты, и никто другой. Для этого и проводился тест. Это была наша последняя надежда, и она оправдалась.
   Нестерову дошло. Только сейчас дошло. Лешка Миронов, Пашка Протопопов, все кто был тогда на тесте, все хотя бы один раз летали в космос. И он, Нестеров, был на Луне.
   - Да, да я, кажется, понимаю... - ответил Нестеров.
   Филиппов кивнул
   - Это хорошо. Теперь, Дмитрий, главный вопрос, который я не могу не задать именно сейчас: ты согласен?
   - Я...я не знаю!
   Филиппов отрицательно мотнул головой.
   - Пойми, Дмитрий. Нам нужен твой ответ именно сейчас. Здесь. Ты знаешь, времени у нас мало, меньше года. Ты подумаешь сейчас, минут пять хорошо подумаешь. Ты не обязан соглашаться. Если ты не согласишься, Аркадий Николаевич будет, наверное, даже рад. Он ценит тебя на твоем месте и не хочет отпускать. Но прежде чем ты начнешь думать, я скажу тебе одно - если ты останешься на своем нынешнем месте, ты будешь делать, скорее всего, лишнюю, ненужную работу. Потому, что без экипажа все эти аппараты просто дорогие железяки, которые никуда не полетят. А экипажа у нас нет.
   У Нестерова промелькнула мысль, которая не оставила у него никаких сомнений: "Вот он, твой мост, Нестеров! Состав под парами, готов пройти по нему. Все ждут только тебя..."
   Подняв глаза на Филиппова, он улыбнулся и сказал
   - Я и не думал от этого отказываться!
  

***

   Генерал Ефремов с содроганием вошел в кабинет министра. Тот доклад, с которым он входил к нему не нравился и самому Ефремову.
   - Здравствуйте, Илья Иосифович! Вызывали?
   Министр не спеша, повернулся в кресле. Было видно, что он не слишком рад видеть генерала.
   - Здравствуйте, товарищ Ефремов. Чем порадуете нас?
   Ефремов нахмурился. Он, генерал-полковник, а этот..."Да, тяжело дается такая служба" - подумал он сейчас.
   - Филиппов представил списки экипажей первой экспедиции. Вот они.
   Генерал положил на стол министра три листа бумаги.
   Министр нацепил на нос очки, и, не спеша, даже немного вальяжно взял лежащие перед ним документы. На толстом носу министра маленькие очки с квадратными стеклами без оправы казались микроскопическими. Ефремов невольно улыбнулся, глядя на эту физиономию.
   - А это кто? - министр ткнул в последнюю фамилию.
   Ефремов откашлялся и ответил
   - Нестеров, инженер из "Океана". Работает заместителем Пантелеева. Журавлев рекомендовал как очень способного парня.
   Министр хмыкнул
   - Ну и что из того, что он способный. Мы что, способных в космос запускаем? Он проходил подготовку в отряде космонавтов?
   Ефремов замялся
   - И да, и нет. Он летал на Луну. В качестве консультанта, когда строили метро на Подсолнечную точку. Тогда он работал в Лунном метрострое. Он проходил ограниченный курс подготовки, да еще урезанный на две недели - старт перенесли из-за прогнозов высокой солнечной активности - Ефремов достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб.
   - В общем - продолжил генерал - он подготовлен как космический турист, не более.
   Министр всплеснул руками
   - Турист! Докатились! У нас что, людей нет в отряде? Там же сто десять человек!
   Ефремов начал "греться", как говорили его подчиненные
   - Представьте себе, Илья Иосифович, из ста десяти человек отряда нет пяти, психологически совместимых. Совместимых до такой степени, чтобы лететь на Марс. Эти ребята наш единственный шанс.
   Министр смерил генерала взглядом сверху вниз, хитро улыбнулся и ответил
   - Это вам Журавлев сказал?
   Ефремов парировал
   - Да, Журавлев - зло сощурившись он сделал шаг вперед. Министр от неожиданности аж присел в кресле. Не давая ему опомнится, Ефремов, внутренне торжествуя над ним, спросил очень тихо, но так, что у министра пробежал мороз по коже
   - А вы помните, что случилось, когда мы его не послушали?
   Министр онемел. Ефремов развернулся к двери, нахлобучил фуражку, и чеканным шагом вышел из кабинета...
  

***

  
   Нестеров, утопив педаль газа до пола, мчался по трассе. Сосредоточенно глядя на дорогу, он думал. Его мысли неслись почти также быстро, как и машина, на которой он ехал.
   Жизнь сделала резкий поворот. Дмитрий даже и не думал о таком повороте. Сейчас он ни минуты не жалел о своем вчерашнем согласии. Все произошедшее до сих пор казалось нереальным. Хотя вчера он сдал все дела Леше Миронову, собрал вещи, заехал к брату. Брат сперва подумал, что его разыгрывают. Потом сказал
   - Ну ваши блин дают! Нашли космонавта!
   Дмитрий улыбнулся. Вовка замахал руками
   - Нет, нет, не обижайся! Я не это имел в виду. Но сам-то подумай?
   Дмитрий развел руками.
   - Я подумал. Вернее за меня подумали. Но я не против - только боюсь я все-таки им не подойду.
   Владимир кивнул в сторону стены, где висела фотографии.
   - Ну, тогда-то подошел. Значит, и сейчас подходишь...
   В тот же вечер они позвонили родителям. Те отреагировали вполне нормально - ну так, нормально по этой ситуации. Пару раз в разговоре с Дмитрием, Евгений Александрович ввернул крепкое словцо. Мама просто пожелала удачи, хотя Нестеров слышал, что она говорит сквозь слезы.
   Когда Дмитрий уезжал, брат всучил ему натертый до блеска пятак.
   - На, положи под пятку в ботинке. Мне Зинка каждый раз кладет, когда я на службу ухожу. Тебе нужнее...
   Нестеров получил от Филиппова предписание явиться в центр подготовки. Нестеров собрал свой нехитрый холостяцкий скарб и поехал.
   Он прибыл на место около полудня. Припарковав машину на служебной стоянке (для чего потребовалось ткнуть Филипповское предписание в нос охраннику), он пошел в сторону здания центра подготовки.
   Место Нестерову понравилось. Корпуса центра окружал небольшой парк. Снег между деревьями был глубокий, почти по колено.
   Нестеров вошел в корпус. Молча предъявил охраннику предписание. Охранник ознакомился с бумагой, закивал головой и показал на лестницу
   - Вам наверх. К командиру отряда.
   Нестеров поднялся наверх. Длинный коридор, отделанный полированными панелями. Дмитрий, не спеша, прошел по нему, читая таблички на дверях. На третьей двери было написано

ГРИНЕВ ФЕДОР СЕРГЕЕВИЧ

Командир межпланетного отряда космонавтов

   Нестеров постучал.
   - Войдите.
   Дмитрий вошел. Командир сидел за столом и что-то писал. Крепкий, широкоплечий, совсем не похожий на космонавта образца шестидесятых годов прошлого века. Нестеров знал, что он командир первой отечественной лунной экспедиции.
   - Присаживайтесь. По какому вопросу? - Гринев испытующе уставился на посетителя.
   Нестеров протянул ему предписание. Командир откинулся на спинку кресла и стал читать, изредка переводя взгляд на Дмитрия.
   - Ясно - сказал он, отложив бумагу в сторону - Гринев.
   Нестеров пожал протянутую руку.
   - Новичок... - Гринев говорил медленно, делая ударение на "о" - Не против, если мы на "ты"?
   Дмитрий кивнул.
   Гринев широко улыбнулся и придвинул ему бланк с авторучкой.
   - Пиши заявление.
   Дмитрий начал заполнять бланк. Гринев размышлял вслух
   - Нестеров.... Где-то слышал. Петля Нестерова? Нет это все знают...Но слышал, определенно слышал.
   Гринев задумался. Дмитрий был поглощен работой над заявлением и не слышал его бормотания.
   - А! Вспомнил, ежики пьяные! Летчик есть у нас такой, Нестеров. Капитан Нестеров.
   - Майор - поправил Дмитрий, не отрываясь от бумаг - Брат это мой.
   Гринев щелкнул пальцами
   - Да, ну тебе лучше знать. Молодец, хороший летчик! Помню, как он этого поганца американского сбил. Весь мир гудел как улей!
   Нестеров усмехнулся
   - Да, а брат чуть из ВВС не загудел. Благо коньюктура тогда была для американцев неблагоприятной, а то бы...Пожалуйста - Дмитрий протянул заполненный бланк Гриневу.
   Гринев, не читая, положил его в ящик стола.
   - Отлично, в отряд ты уже принят. Теперь о главном. Тебе предстоит нелегкая работа. За год нужно освоить то, чему мои ребята учились четыре года. Четно скажу, я считаю, что это невозможно. Специалисты центра разработали для тебя и двух твоих товарищей спецпрограмму. Я читал твое личное дело. Ты проходил подготовку для полета на Луну?
   - Да, как пассажир - ответил Нестеров.
   Гринев улыбнулся.
   - Ладно, пассажир, возьми ключи от номера - командир протянул Дмитрию ключи - пойдем, покажу, где будешь обитать.
   Нестеров и Гринев вышли на улицу и направились к корпусу, где жили космонавты. Корпус находился довольно далеко, нужно было пройти метров двести по аллее в глубь парка.
   - Знаешь, я дорого бы отдал за то, чтобы оказаться на твоем месте - сказал Гринев - Извини, конечно, я не имею ничего против тебя, но думаю, что психологи переборщили с требованиями.
   - Мне тоже так кажется - согласился Нестеров - Наверняка после первого же полета эти требования упростят, иначе туда просто не кому будет летать.
   Они вошли в здание. Номер Нестерова был на втором этаже. Нестеров открыл дверь и вошел. Гринев показал на стоявшие в прихожей ботинки
   - О, ребята дома! Твой экипаж.
   Нестеров вошел в комнату и обомлел. На диване спал, мирно похрапывая Псахес. "Инженеры, блин, из Владивостока!" - подумал он.
   - Давидович, встречай гостя! - гаркнул Гринев.
   Псахес поднялся с дивана, протирая заспанные глаза.
   - Дрыхнешь не по режиму! Нехорошо, Сережа.
   Псахес, увидев Нестерова, оживился
   - Здравствуйте, молодой человек! Надеюсь, вас не очень расстроил небольшой обман с нашей стороны.
   Псахес подошел к Дмитрию и протянул ему руку.
   - Псахес Сергей Давидович, по-прежнему. Биолог. В экипаже исполняю обязанности врача...
   ...К вечеру в номере собрались все. Пять человек. Экипаж. Леша Колпаков оказался пилотом марсианского модуля. Егор Прохоров - основной пилот и пилот орбитального модуля. Николай Мельников - энергетик.
   В номере жили все пять человек - у каждого была своя комната. К номеру примыкал тренажерный зал. Режим дня был расписан по минутам: подъем в семь часов, зарядка, завтрак. Потом теоретические занятия до обеда. После обеда час свободного времени. Потом тренировки на тренажерах - отрабатывались до автоматизма все режимы полета и аварийные ситуации. С шести до семи вечера космонавты отдыхали, потом два часа физподготовки. С девяти космонавты были предоставлены сами себе, в основном это время тратилось на самостоятельные занятия по теоретической части. Отбой в одиннадцать часов, но это правило, как узнал Нестеров, у марсиан соблюдалось редко...
  

***

   - Уважаемые радиослушатели! Мы находимся в пресс-центре конструкторско-испытательного центра "Океан", где с минуты на минуту начнется пресс конференция участников проекта "Аэлита". Мы с нетерпением ожидаем выхода к нам представителей Россавиакосмоса и генерального конструктора "Океана" Аркадия Николаевича Журавлева. Как сообщили нам из официальных источников, сегодня состоится представление экипажа первой марсианской экспедиции. Да, неизвестно чего мы ждем...
   Ирина выключила радио и сильнее надавила на акселератор. Она опаздывала на эту конференцию. Ждали, по всей видимости, ее, представителя фирмы "АМД". И как назло, она ехала по скоростной трассе, попадая из пробки в пробку. Сейчас она неслась уже по улицам Солнечного по направлению к пресс центру.
   Резко затормозив около здания пресс-центра, она выскочила из машины. Продравшись через бурлящую толпу журналистов, она, показав пропуск охраннику, прошла внутрь здания.
   В конференц-зале яблоку негде было упасть. Журавлев сухо поздоровался с Ириной и указал на ее место за столом в президиуме. Ирина уселась в свое кресло. Журавлев подал кому-то знак.
   В зале стоял невыносимый гул. К трибуне вышел Филиппов и, подняв руку, сказал
   - Прошу тишины, господа! Мы начинаем. Прошу вас, Аркадий Николаевич.
   Журавлев подошел к трибуне.
   - Здравствуйте, господа! Сегодня мы собрались по знаменательному поводу. Рад сообщить вам, что к концу этого года мы готовы осуществить первый в истории человечества пилотируемый полет на Марс. Старт экспедиции, ориентировочно, состоится уже в декабре этого года, то есть через четыре месяца. Полностью закончена разработка программы полета, укомплектованы основной, дублирующий и запасной экипажи. Сегодня я имею честь представить вам основной экипаж первой экспедиции.
   В зал вошли пять человек в зеленых комбинезонах. Ирина не поверила своим глазам. Она зажмурилась, снова открыла глаза - нет, не померещилось. Среди них был Нестеров. "Вот это номер!" - подумала она. Как он тут очутился?
   Нестеров не заметил ее, и она продолжала наблюдать за ним. Он сильно изменился. От прежнего сгорбленного верзилы не осталось и следа. На загорелом лице читалась уверенность атлета. Он окинул этим спокойным холодным взглядом зал и занял свое место в президиуме. Журавлев представил его как командира экипажа.
   Журавлев кратко рассказал журналистам о предстоящей работе над проектом. Он видел, как те ерзали на месте от нетерпения - Журавлева ожидал шквал вопросов.
   Нестеров тихо переговаривался с Колпаковым. Он видел, что приковывает к себе внимание сидящих в зале, и с ужасом ждал, когда они начнут спрашивать.
   - Не дрейфь, Дима, привыкай - Колпаков улыбался во все тридцать два зуба, как голливудская звезда.
   - Ты уже привык, Колпак, а у меня такое впервые.
   - Да и не часто такое у нас бывает-то, нашел знаменитостей! Смотри лучше, какая краля сидит в президиуме!
   Нестеров повернулся. В президиуме сидела Ирина и пристально смотрела в его сторону. Ее присутствие не удивило Нестерова, но вообще перемешало содержимое его мозгов, так, что он уже ничего не соображал. Кивком головы он поздоровался с ней и повернулся к Колпакову.
   - Это не краля, Колпак, а Ирина Дмитриевна Скворцова, представитель фирмы "АМД".
   - А, так ты ее знаешь, Петля! Ну, извини дорогой, извини...хе-хе-хе!
   Нестеров толкнул Колпакова локтем, и, улыбнувшись, густо покраснел.
   Псахес, насупив брови, повернулся к ним и шепнул:
   - Не вертись, Колпак и не ерничай, на тебя пол мира смотрит.
   Журавлев закончил свое выступление.
   - Прошу, господа, ваши вопросы.
   В зале вырос лес рук.
   - Елена Кирпичева, "Комсомольская правда". Вопрос к космонавтам. Каковы ваши ощущения в связи с возложенной на вас задачей? Ощущаете ли вы себя готовыми полету?
   Повисло молчание. Псахес открыл рот, но Нестеров перехватил инициативу:
   - Я бы сказал...мы испытываем волнение, как и любой человек перед шагом в неизведанное. А к полету мы готовы. Нас удерживают лишь законы Вселенной, по которым Марс будет в нужном нам месте лишь в декабре.
   Вопросы градом посыпались в президиум, в основном адресованные космонавтам. Космонавты уверенно отвечали, шутили. Нестеров на правах командира брал большую часть ответов на себя.
   После часа общения с прессой Нестеров чувствовал себя выпотрошенным. На выходе он задержался, подождав Ирину.
   - Привет! - Ирина приветливо улыбнулась, с интересом разглядывая Дмитрия.
   Нестеров тоже расплылся в улыбке
   - Привет, давно не виделись. Куда пропала?
   - Сам-то куда пропал. Я езжу в "Океан" каждые две недели, а тебя там нет.
   - Спросила бы у Журавлева, он знает, куда я делся.
   Ирина хитро улыбнулась, и поспешила перевести разговор в другую плоскость.
   - Тебя не узнать, Нестеров.
   Нестеров хмыкнул
   - Что, неужели я так постарел?
   Ирина рассмеялась
   - Да нет. Я бы сказала, что помолодел.
   - Вы мне льстите - продолжил Нестеров обмен любезностями - Знаешь, свежий воздух, занятия спортом...Ты тоже выглядишь просто ослепительно.
   На противоположном конце коридора возник Прохоров.
   - Петля, тебя все ждут!
   - Иду, иду! - откликнулся Нестеров и обратился к Ирине - пойдем, провожу. Безаппеляционно взяв ее под руку, он сказал:
   - Не дадут поговорить, братья по разуму. Знаешь, говорят у космонавтов мозги на центрифуге отслаиваются.
   Ирина улыбнулась
   - Заметно.
   Нестеров неторопливо пошел под руку с Ириной по коридору.
   Ирина, уже серьезно, спросила у Нестерова
   - Ты не боишься лететь?
   Нестеров посмотрев ей в глаза тихо ответил
   - Боюсь. Но я ни за что не откажусь от этого. Я больше боюсь того, что меня не допустят к полету.
   Ирина понимающе кивнула.
   - Как твои дела - спросил Нестеров.
   Ирина вздохнула
   - Совсем загоняли. У нас с "Океаном" миллиардные контракты. Если ничего не выйдет это будет катастрофа для фирмы.
   - Да - добавил Нестеров - скупердяи-капиталисты. Был в студенческие годы в Германии, знаю.
   У выхода дежурила толпа журналистов. Как только появились Нестеров и Скворцова, защелкали затворы фотокамер, заморгали вспышки. Охранники пришли на помощь, оттеснив толпу мастеров пера, и Нестеров с Ириной почти беспрепятственно прошли сквозь толпу.
   Из микроавтобуса с космонавтами Нестерова окликнул Колпаков
   - Забодал, Петля, давай быстрее!
   - Одну минуту! - вежливо ответил Нестеров, процедив сквозь зубы - сам забодал, Колпак.
   Колпаков погрозил Нестерову пальцем
   - Смотри, Петля, засекаю время!
   Нестеров повернулся к Ирине. Та уже села в машину. Нестеров наклонился над окном и сказал
   - Ну до свидания, Ирка. Теперь не скоро увидимся. Через три года.
   Ирина приподнялась с кресла, и чмокнув Нестерова в щеку, сказала
   - До свидания. Возвращайся...
   Нестеров, бросив быстрый взгляд на толпу журналистов, обнял Ирину и поцеловав ее в губы ответил
   - Еще как вернусь!
   Отвернувшись, он быстро побежал к автобусу.
   Нестеров уселся на свое место, а Колпаков язвительно заметил
   - Задержался на тридцать одну секунду!
   - Иди ты Колпак!
  

***

  
   Нестеров оправдал надежды Филиппова. Восемь месяцев подготовки не прошли даром. Порой Нестерову казалось, что у него действительно отслоились мозги на центрифуге. Он накрутил на этой самой центрифуге столько часов, сколько наверное не накручивал ни один из его товарищей за такой короткий срок.
   Оказалось, что он очень хорошо переносит десятикратные перегрузки. Вообще же марсиане тренировались переносить шестнадцатикратные перегрузки - такие жесткие требования предъявляли некоторые аварийные режимы полета.
   Одной центрифугой дело конечно не ограничивалось. Нестеров каждый день пробегал десять километров, занимался в тренажерном зале до сотого пота. Он настолько привык к таким нагрузкам, что уже не мог обходиться без них.
   За эти восемь месяцев он дважды летал в космос - на девятом и одиннадцатом "Гермесах". На одиннадцатом, всего месяц назад, он был основным пилотом. Вообще, на каждом из "Гермесов" летел кто-то из основного состава. Леша Колпаков летал на восьмом, испытывал того "Странника", которого собирал еще Нестеров. Но в основном они отрабатывали режимы полета на тренажерах - начальство берегло их для основного полета, помня о печальных событиях полуторогодовой давности.
   Отношения с ребятами сразу перетекли в дружеское русло, что косвенно подтверждало предположения психолога Леви. Колпаков и Нестеров неустанно подкалывали друг друга, что не мешало им слаженно и четко работать на тренажере "Странника". Через год они вместе должны были посадить реального "Странника" на Марс. Вместе с ними летел и биолог Псахес, как называл его шутник Прохоров, старейшина экипажа - Псахесу было сорок два года. Прохоров и Мельников должны были остаться на орбите Марса и ждать возвращения товарищей с поверхности. Это обстоятельство страшно огорчало обоих, но они рассчитывали на возможность побывать на Красной планете в составе других экспедиций, а пока их устраивал и такой вариант.
   Нестеров с нетерпением ждал, когда истекут оставшиеся четыре месяца...

***

  
   Журавлев не спал уже вторую ночь. Да спать и не хотелось. Не смотря на страшный мороз, он оббежал с утра всю стартовую площадку. Вставив пару дынь на стартовой площадке, он вернулся на центральный пост.
   Сердце бешено колотилось. Закусив губу, Журавлев напряженно всматривался в изображение "Атланта" на мониторе. Этот носитель должен был вывести на околоземную орбиту основной блок "Гермеса-14" - жилой модуль, марсианский модуль и баки четвертой ступени.
   Как не пытались конструкторы, им не удалось уложить всю программу полета в однопусковую схему. Старт был двухпусковым - сначала на орбиту выводился основной модуль корабля без космонавтов. На следующий день стартовал командный модуль "Гермеса", с космонавтами на борту - спускаемый аппарат для посадки на Землю, вспомогательные двигатели и разгонный блок "Геракл", с четырьмя ядерными двигателями, для разгона всего комплекса к Марсу. По однопусковой схеме запускаемая конструкция была слишком громоздкой, хотя "Атлант" мог поднять и ее.
   Завтрашний старт космонавтов волновал Журавлева меньше, чем сегодняшний. От него зависел исход всей экспедиции. Журавлев подошел к пульту, где сидели биологи, и спросил:
   - Как контейнеры с хлореллой?
   - В норме.
   Журавлев облегченно вздохнул. Эта хлорелла попортила ему много крови. Ее брали на корабль, чтобы...выращивать на борту. Еще пятнадцать лет назад встал вопрос о том, чем должны питаться космонавты во время длительной экспедиции. Запасы, которые необходимо было взять на борт, оказались слишком тяжелыми, даже для "Атланта". На помощь пришла, совсем не аппетитная на вид одноклеточная водоросль - хлорелла. Она очень быстро размножается, неприхотлива - ей достаточно лишь солнечного света и питательного раствора. В тоже время из нее можно приготовить практически все необходимые человеку продукты, с помощью пищевых добавок. На корабле разворачивался целый огород, который должен был кормить космонавтов в течение трех лет.
   Но с этой неприхотливой хлореллой возникла серьезная проблема, когда встал вопрос о доставке ее на орбиту в необходимом количестве. В контейнерах с питательным раствором ее нельзя было грузить на корабль - стеклянные контейнеры с жидкостью могли повредиться при запуске. Хлорелла два дня должна была провести в спартанских условиях - без света и без питания в транспортных контейнерах. С конструкцией контейнеров провозились почти два года, и все равно не было четкой уверенности в сохранности водоросли. Первым делом, после того как космонавты попадали в жилой модуль, они должны были позаботиться о хлорелле - расконсервировать ее и запустить всю биологическую аппаратуру.
   Генерал Ефремов стоял на балконе смотровой площадки, выходившем на старт. Там было мало любопытных - только специалисты, члены государственной комиссии, человек десять журналистов. Сегодняшний старт был малоинтересен для праздной публики, к которым Ефремов относил и политиков. Все ждали завтрашнего старта, по определению обещавшего быть драматичным. Из политических деятелей в ложе для VIP-персон сидел только премьер-министр. Президент обещал появиться на космодроме завтра.
   Ефремов не любил политиков. Он считал их бессовестными болтунами. За тридцать лет службы он приучил себя избегать участия в любых политических интригах. Но по иронии судьбы он служил своеобразным посредником между политиками и учеными. Только огромное уважение к последним удерживало его на этой должности. Все пять лет работы на ней он не щадя себя защищал ученых от бесконечной глупости политиков.
   Последняя перебранка с министром окончательно утвердила трещину, появившуюся в отношениях между Ефремовым и Кабановым. Министр, недолюбливавший генерала-вольнодумца, просто возненавидел его. Только заступничество президента спасло Ефремова от опалы. Состав экипажей "Гермеса-14" был утвержден правительством. Все три кандидата, отобранные при тестировании отлично сдали предполетные экзамены, что благоприятно сказалось на отношении руководства страны к команде Журавлева. Ефремов был готов пойти на любые уступки тому же Кабанову, только чтобы Журавлеву не мешали работать. Но терпение генерала тоже было не безграничным.
   Ефремов с чувством полного удовлетворения разглядывал ракету, стоящую на старте. Из репродуктора донесся сигнал об окончании заправки. Ефремов посмотрел на часы: пять минут первого. Он повернулся к выходу и спустился на командный пост.
   Журавлев суетился около пульта биологов. Ефремов спросил его
   - Все за водоросли беспокоишься?
   Журавлев не оборачиваясь, кивнул.
   - Да все будет нормально. Твои ребята свое дело знают - успокоил друга Ефремов - Как наши марсиане поживают?
   Журавлев улыбнулся
   - Лучше всех. Рвутся в бой. Сегодня у них будет бессонная ночь.
   С пультов операторов один за другим поступали сигналы о готовности систем ракеты к полету. До старта оставалось десять минут...
   ...Экипаж "Гермеса-14" прожил этот день в предстартовых хлопотах. Космонавты упаковали личные вещи, съездили на Гагаринский старт. В два часа им сообщили, что выведение основного модуля на околоземную орбиту успешно завершено. Это значит, завтра полетят они.
   К концу дня закончился монтаж второй ракеты на стартовом столе.
   Вечером состоялся традиционный просмотр "Белого солнца пустыни". Сухов в опять лихо разделался с бандой Абдулы. Нестерову, который смотрел этот фильм, наверное, уже миллион раз, опять до боли было жаль несчастного Верещагина. Колпаков заявил, что собирается внести новую традицию, к чему космонавты из обычного отряда отнеслись со скепсисом. Один из ветеранов сказал ему, что традиции складываются сами по себе, а не придумываются. Колпаков возразил, что для марсианского отряда такая традиция вполне уместна, но пока это секрет. Однако Нестеров видел, как Колпаков что-то прятал в нагрудный карман комбинезона, от чего тот оттопыривался довольно заметно, но тайну традиции нарушать не стал.
   Перед сном Нестеров прогулялся вокруг гостиницы, где экипаж проводил ночь перед стартом. Было морозно, небо было необычайно звездным. Дмитрий нашел на небе Марс. Он мерцал над самым горизонтом крупной оранжевой горошиной. Нестеров постоял немного, пристально разглядывая Красную планету, все еще не веря, что скоро может увидеть ее вблизи, так, как еще никто не видел. Все произошедшее с ним за этот год казалось сейчас нереальным. Такое ощущение у него было и перед полетом на Луну.
   Вдруг он почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо. Нестеров повернулся. За спиной стоял Журавлев.
   - Не спите, Аркадий Николаевич?
   Журавлев покачал головой
   - Не спится. Третью ночь уже не сплю, да мне и не хочется. Доживешь до моих лет, узнаешь.
   - Мне тоже - Нестеров вздохнул - Всю ночь буду ворочаться. Как в детстве, под Новый Год, от мыслей об ожидающих тебя под елкой подарках.
   Журавлев согласился с Дмитрием
   - Да, знакомое чувство...Как ребята, готовы?
   - На все сто, Аркадий Николаевич. Могу за них поручится.
   Журавлев одобрительно кивнул
   - Это хорошо. Ну ладно, иди-ка спать, командир. Завтра рано вставать. А я еще полюбуюсь на эту красоту - генеральный поднял глаза к небу.
   Нестеров направился к гостинице.
   - И постарайся уснуть - бросил ему в след Журавлев...
   ...Космонавты проснулись в шесть утра. Зарядка и завтрак. За завтраком Нестеров оглядел своих товарищей. Колпаков как всегда подкалывал Прохорова, Псахес молчал и сосредоточенно жевал. Мельников тоже молчал.
   Почти часовая процедура одевания прошла для Дмитрия незамеченной. Медленное шествие по коридору. На выходе из здания толпа журналистов, которая скромно стояла за оградой. Щелканье затворов, ослепляющие вспышки фотокамер. Нестеров первым вошел в автобус, не обращая на них внимания. Колпаков не упустил возможности поерничать - послал воздушный поцелуй в толпу прессы, адресованный конечно молодым журналисткам.
   Автобус медленно тронулся и начал неторопливое движение к стартовой площадке. Нестеров задумчиво вглядывался в силуэт ракеты на старте. Мысли путались в голове - волнение брало свое. Он вспомнил свою вчерашнюю встречу с братом. Владимир крепко обнял брата и попросил:
   - Ну, привези нам с Зинкой камешек с Марса.
   Нестеров пообещал. Сегодня они будут там, на балконе для гостей смотреть на старт.
   Через полтора часа автобус прибыл на место. Космонавты, не спеша, выгрузились.
   Их встречала государственная комиссия во главе с Ефремовым.
   Космонавты выстроились перед генералами и вытянулись в струнку. Нестеров сделал шаг вперед, взял под козырек и бодрым голосом доложил Ефремову:
   - Товарищ председатель государственной комиссии! Докладывает командир экипажа "Гермес-14" Нестеров! Экипаж "Гермес-14" к полету готов.
   Ефремов одобрительно кивнул. Он подошел к космонавтам, крепко обнял каждого и сказал, с заметной дрожью в голосе
   - Ну, сынки, счастливого вам полета...не подведите, ребята.
   Космонавты вошли в кабину лифта. Лифт поехал вверх, преодолевая первые метры на пути к Марсу...
   ...На балконе было необычайно многолюдно. В числе почетных гостей президент и правительство в полном составе. Президент тихо переговаривался с министром обороны, показывая рукой в сторону старта.
   Огромная толпа пишущей братии со всего мира. Неизгладимое впечатление оставляли грустные глаза американских журналистов.
   Владимир Нестеров в парадном мундире с внушительной коллекцией орденских планок, стоял под руку с женой, улыбаясь до ушей. Ирина Скворцова, увидев их издали, направилась к ним.
   - Здравствуйте! Это вы Владимир Нестеров?
   Нестеров взял под козырек и улыбнулся, узнав собеседницу
   - Он самый. А вы Ирина Скворцова?
   - Так точно, товарищ майор.
   Зина, по началу хитро посмотревшая на мужа, тоже улыбнулась.
   - Надо же, до чего докатился наш общий знакомый - пошутил Владимир, показав в сторону ракеты. Вечно его заносит во всякие экстремальные приключения, то на Луну, то на Марс.
   - Вы стоите друг друга - Зина толкнула Нестерова в бок - Одни приключения...
   ... Журавлев, выслушав доклады операторов, дал команду:
   - Объявляю минутную готовность!
   Сегодня генеральный лично дирижировал оркестром. Эхом прокатилась его команда по всем терминалам центрального поста:
   - Всем службам космодрома минутная - готовность!
   - Всем наземным станциям слежения минутная - готовность!
   - Всем навигационным станциям в Тихом океане минутная - готовность!
   Журавлев напряженно уставился в изображение ракеты на экране. Машина старта медленно, но верно наращивала свои обороты. Четкие, заученные Журавлевым наизусть действия, угадывавшиеся по переговорам персонала центра управления
   - Отдать заправочные мачты!
   - Есть заправочные мачты!
   Медленно, как во сне от корпуса "Атланта" отделились заправочные мачты.
   - Отдать кабельную мачту!
   - Есть кабельная мачта!
   Журавлев закусил губу от напряжения.
   - Продувка!
   - Есть продувка!
   - Зажигание!
   Под стартовым столом вспыхнуло оранжевое пламя...
   ...Нестеров ощутил привычный, мерно нарастающий гул. Легкий толчок...и...отрыв...поехали!
   ...Ракета медленно оторвалось от стола, который тут же заволокло облаками дыма и пламени. Над космодромом прокатился рев работающих на полную мощность двигателей. Владимир Нестеров захлопал в ладоши от радости:
   - Давай Димка, давай, удачи тебе!
   Журавлев вслушивался в доклады операторов, затаив дыхание
   - Пять секунд - полет нормальный!
   - Тангаж норма!
   - Десять секунд - полет нормальный!...
   ...Корабль точно вышел в расчетную точку. Нестеров облегченно вздохнул и поднял забрало шлема.
   - Земля, на связи "Гермес"! Корабль выведен на околоземную орбиту.
   Теперь предстоял важный этап полета - стыковка с основным модулем. Егор Прохоров подкорректировал крен корабля и доложил
   - Вижу навигационные огни!
   Нестеров заметил их сразу, после того как взглянул в иллюминатор.
   - Очень точно вышли. На следующем витке стыкуемся.
   На следующем витке, Прохоров еще раз скорректировал аппарат и переключился в автоматический режим. Автоматика захватила цель. Аппараты медленно сближались. Нестеров услышал, как Колпаков шепотом считал время до касания
   - Пять, четыре, три...
   Космонавты почувствовали характерный толчок
   - Есть касание!
   На Земле Журавлев вытер пот со лба.
   - Молодцы, ребята!
   Нельзя было терять ни минуты. Проверив герметичность стыковочного узла, космонавты сняли скафандры. Нужно было срочно включить хлореллу.
   Нестеров подплыл к переходному люку и спросил
   - Леша, есть телеканал?
   Колпаков кивнул.
   На Земле в центре управления процесс открытия люка наблюдали на экранах.
   Нестеров открыл переходной люк и заглянул внутрь жилого блока.
   Там мерно гудели вентиляторы, было светло и довольно уютно. Посреди отсека плавала какая-то гайка.
   Нестеров хотел вплыть в отсек, но услышал за спиной
   - Стой!
   Кричал Колпаков
   - Подожди...
   Он деликатно оттеснил удивленного командира от люка. Потом открыл свой заветный карман, и, достав оттуда...плюшевого котенка, бросил его в жилой блок. Игрушка, медленно вращаясь, вплыла в отсек.
   Нестеров громко рассмеялся. Смех подхватили и все остальные. Колпаков насупился:
   - Чего ржете?! С новосельем вас, господа!
   Псахес, одобряюще похлопал Колпакова по плечу:
   - Правильно, Леша, кошку первой в новый дом. Теперь и нам можно!
   Космонавты, один за другим пролетели в жилой блок. Следовало немедленно приступить к расконсервации хлореллы.
   Биологический отсек располагался в верхней части жилого модуля. Псахес сдвинул закрывающую его шторку и зажег свет. Мельников и Колпаков поднялись вместе с ним. Колпаков помогал Псахесу распаковывать транспортные контейнеры с водорослями. Презрительно рассматривая прозрачные кассеты с зеленой массой, Колпаков спросил:
   - Неужели мы будем это жрать?
   Мельников, проверяющий магистраль питательного раствора, ответил ему:
   - Можно подумать ты это не пробовал!
   Колпаков возразил:
   - Да, пробовал, но эту зеленую дрянь нам не показывали.
   Псахес невозмутимо, растягивая слова, сказал:
   - Есть захочешь, съешь ее и сырой!
   Псахес осторожно втыкал кассеты, которые подавал ему Колпаков, в стеклянные ванны, тщательно проверяя правильность установки. По внешнему виду водоросли он понял, что она в порядке.
   - Отлично, наш огород в великолепном состоянии! Да иначе и быть не могло.
   Псахес лично принимал участие в разработке технологии "Хлорелла". Можно сказать, она была его детищем. Он один из немногих не сомневался в успехе операции.
   Установка кассет была окончена. Псахес еще раз все проверил и дал сигнал Мельникову:
   - Давай, Коля включай аппаратуру.
   Мельников повернул несколько "клювиков" на панелях биологической аппаратуры. Питательный раствор зажурчал по трубкам и начал заполнять ванны. Псахес подплыл к пульту и повернул еще один выключатель. Зажглись лампы солнечного света, установленные над ваннами.
   Тем временем Нестеров и Прохоров вернулись на центральный пост корабля. Предстояло выполнить предварительную проверку бортовых систем. Нестеров активизировал контрольные панели, связанные с основным модулем. На пультах зажглись, перемигиваясь, разноцветные лампочки. Корабль начал оживать.
   На Земле непрерывно поддерживали связь кораблем. Через сорок минут после стыковки экипаж доложил об успешной расконсервации хлореллы. Все показатели были в норме. Журавлев облегченно вздохнул.
   Егор и Дмитрий протестировали систему звездной ориентации, двигательную установку, аппаратуру жизнеобеспечения. С Земли поступила команда "отбой". Космонавты должны были немного отдохнуть и подкрепиться.
   Колпаков, загадочно улыбаясь, встретил вплывающего в отсек Нестерова словами:
   - Наша зеленая гадость исправно размножается!
   - Как тебе не стыдно, Леша! - Псахес выглянул из биологического отсека.
   - Ты знаешь, Серега, я всегда относился к этой идее скептически - поспешил урегулировать ситуацию Колпаков - Я слышал, с Земли пришла команда покушать. Я готов! - дурашливо взял под козырек Алексей.
   - Ты всегда готов - согласился Прохоров.
   Первая трапеза на корабле состояла из запаса продуктов, взятых с Земли. Использовать хлореллу можно было только через неделю. Космонавты с аппетитом поели. Колпаков сокрушенно заметил:
   - Да, пивка бы сейчас! Теперь пивка не скоро попьем.
   Нестеров прекратил дальнейшие поползновения пилота в эту сторону:
   - Не трави душу, Колпак!
   Егор подплыл к иллюминатору. Под кораблем была Малайзия. "Гермес" совершал второй виток вокруг Земли.
   Отдохнув час, космонавты начали полную проверку систем корабля перед включением разгонного блока. Времени на выполнение этой работы было достаточно, благодаря тому, что корабль был выведен с запасом по времени. Коридор для отлета к Марсу открывался через два часа. Поэтому космонавты, не торопясь, основательно взялись за дело, руководствуясь инструкциями с Земли.
   Нестеров чувствовал себя в своей стихии. Он попал в состав основного экипажа потому, что был хорошо знаком с оборудованием, особенно с марсианским модулем. Он сам написал несколько управляющих программ, в том числе и для главного бортового компьютера "Гермеса". Это был, пожалуй, один из немногих случаев участия разработчика корабля в его полете.
   По экранам мониторов бортовой машины бежали ровные колонки цифр. Отслеживались сотни различных параметров. Непосвященному могло показаться, что в них нет ничего информативного, но для космонавтов и операторов наземных служб они позволяли точно сказать, в каком состоянии находится каждый из блоков аппаратуры.
   Журавлев на Земле опять не находил себе места. В центре управления полетом он обошел всех операторов, подробно ознакомился со всеми параметрами, переданными на Землю с корабля.
   Не смотря на сильное беспокойство за судьбу экспедиции, в душе он ликовал. Давно в этих стенах не было такой суеты. Сотни людей на Земле сейчас напряженно работали вместе с космонавтами, и понимали, что их пятнадцатилетний труд не пропал даром. Журавлев вспомнил свою молодость. В памяти всплыло расстроенное лицо Челомея, когда он узнал о полете "Апполона -11 " и высадке Армстронгера на Луну. Журавлев был счастлив, что он догнал американцев в лунной гонке, и может перегнать их в марсианской.
   Реакция мировой общественности на старт "Гермеса-14" еще не была известна Журавлеву. Он еще не включал радио и не смотрел телевизор. И ему, собственно говоря, было все равно. Сейчас его беспокоила возможность продолжения программы полета.
   "Гермес" заканчивал второй виток. Тестирование оборудования было практически завершено. Выявились несколько незначительных неполадок, сбойные элементы отключены и подключены дублирующие. Корабль был готов покинуть околоземную орбиту. До расчетного времени включения третьей ступени осталось двадцать минут.
   Космонавты заняли свои места на центральном посту. Третью ступень запускали по команде с Земли. О ее включении космонавты узнали, почувствовав перегрузку, которая вдавила их в кресла. Разогнав корабль до одиннадцати и шести десятых километров в секунду, ступень выключилась. Корабль по гиперболе стал удаляться от Земли...

***

   Старт экспедиции мир, с нетерпением его ожидавший, все равно воспринял как неожиданно свалившуюся с неба сенсацию. На старте присутствовало около четырех тысяч журналистов ведущих мировых телекомпаний. К каким ухищрениям они только не прибегали, чтобы первыми выпустить свой материал в эфир. Некоторые телекомпании вели трансляцию прямо с места событий через спутник. Некоторые пересылали материалы по электронной почте. Словом с первых минут, начавшийся полет заставил прильнуть к экранам телевизоров всех, кто обладал этим прибором. В истории не было, пожалуй, события, так приковавшего к себе внимание всего человечества.
   НАСА и Европейское космическое агентство восприняли это как поражение своей марсианской программы. На рынке средств выведения грузов на орбиту появился интерес к разработкам российских конструкторов. Акции фирмы "АМД" резко подскочили в цене. "АМД" была единственной зарубежной фирмой, принимавшей участие в проекте. Она поставляла комплектующие для бортовых компьютеров кораблей "Гермес", т.е. микросхемы, выполненные по революционной технологии 0.001 микрон. Сами машины проектировались и собирались российскими инженерами. Все программное обеспечение было также отечественного производства. В общем, политики и бизнесмены уже потирали руки, в ожидании выгодных контрактов.
   В пресловутых США к известию о начале полета отнеслись крайне неоднозначно. Политическая верхушка и военные заняли позицию ястребов - всплыли воспоминания времен "холодной войны" об "империи зла". Простые граждане, воспитанные в духе патриотизма и превосходства всего американского также относились к происходящему со скепсисом, обычно присущим некомпетентному обывателю. Ученые и специалисты НАСА оценили этот шаг российской космонавтики как важную веху в освоении космоса, передали свои поздравления, но конечно не могли скрыть огорчения. Привет, самые лучшие пожелания передал российским космонавтам на борту "Гермеса-14" американский астронавт в отставке, восьмидесятиоднолетний Нейл Армстронгер.
   Газеты пестрили громкими заголовками - самая маленькая желтая газетенка не обошла эту новость своим вниманием. "Русские летят на Марс!", "Событие столетия!", "И на Марсе будут яблони цвести!", "Дожили!", и так далее. С экранов телевизоров не сходили кадры старта ракеты, открытия Нестеровым переходного люка в жилой модуль и впускание "условной" кошки Колпаковым.
   Журавлев относился к произошедшему сдержанно, хоть и не скрывал своей радости. Он понимал, что это только начало огромной трехлетней работы, и, наверное, самая легкая ее часть. Корабль успешно сошел с околоземной орбиты на траекторию перелета к Марсу. Траекторные измерения показали, что ступени отработали очень точно, и возможно коррекция при выходе из земной эквигрависферы не потребуется. Экипаж получил возможность немного расслабится и приступить к повседневной работе, которой на борту было не мало.
   Еще ни разу за всю историю освоения космоса пилотируемый аппарат не направлялся так далеко. Естественно попытаться использовать этот полет для решения задач как прикладной, так и фундаментальной науки. Кроме исследования Марса - главной задачи экспедиции, предполагалось провести эксперименты по изучению космического пространства на большом удалении от Земли. Программа экспериментов была беспрециндентной по своему объему. У каждого участника экспедиции имелась своя программа научных исследований. Так что скучать в полете космонавтам явно не придется.
   ...В полутора миллионах километрах от Земли, со скоростью относительно Солнца свыше тридцати километров в секунду, несся посланец человечества - "Гермес-14". Он был очень мал, как песчинка, в масштабах Вселенной, и огромен по сравнению со всеми существовавшими ранее аппаратами.
   Корабль представлял собой сложное сооружение. Основная его часть - жилой модуль длиной двадцать пять метров, цилиндрической формы, шесть метров в диаметре. С одной стороны к жилому модулю был пристыкован марсианский экспедиционный аппарат, на котором космонавты должны спустится на поверхность Красной планеты. С другой стороны крепился спускаемый аппарат для возвращения на Землю с присоединенным к нему двигателем и топливными баками. Этот аппарат был, по сути, небольшим космическим кораблем. Внутри него находился центральный пост всего корабля. Основные маршевые ядерные реактивные двигатели крепились к жилому модулю. Их было четыре, они располагались по окружности на выносных штангах. Реакторы этих двигателей служили источником электрической энергии, снабжавшим корабль. Резервная энергосистема питалась солнечными батареями, панели которых, колоссальные по площади, крепились к жилому блоку.
   Ядерный реактивный двигатель - революция в ракетной технике. Он не только обладал огромной тягой и малым расходом горючего, но совсем не требовал окислителя. Через раскаленную активную зону реактора продувалось рабочее тело - жидкий водород. Разогретый газ вырывался из сопла со скоростью девять километров в секунду - в два раза больше, чем у самого совершенного жидкостного двигателя. Конечно, его использование ограничивалось пределами космической пустоты, из-за радиоактивности отработанных газов и сложной технологией защиты экипажа от радиации. Но именно этот двигатель открыл человеку дорогу к Марсу.
   Марсианский модуль оснащался двумя жидкостными ступенями. Двигатель возвращающегося аппарата тоже был жидкостным.
   Внутри жилого модуля было все необходимое для нормальной жизни и работы экипажа. Каждый космонавт располагал собственным помещением. Там имелось спальное место, некоторое подобие шкафа для личных вещей, небольшой столик и, почти бессмысленный в невесомости, стул. Стул порекомендовали психологи. Он должен был гармонично завершать интерьер кабины, чтобы не создавалось ощущение дискомфорта и временности обстановки. Чтобы присесть на него и написать что-нибудь за столом, нужно было пристегнуться к нему ремнями.
   На корабле был, разумеется, туалет и ванная комната, вернее даже кабинка. Она герметично закрывалась, когда кто-нибудь принимал душ. Принятие душа было экзотическим и трудоемким занятием в невесомости, когда вода не падает на тебя сверху, а носится вокруг тебя потоками, постепенно принимая форму шаров. Вода тут же поступала на регенерацию и очистку, чтобы быть использованной вновь. Но такой страшно сложный и неудобный душ был просто незаменим.
   Большая часть жилого модуля отводилась под общий отсек, где работали космонавты. Он был разделен на две половины. В первой, большей по размерам находилась бортовая научная лаборатория и спортзал. Там были установлены велоэргометр - аналог земного велотренажера, беговая дорожка, аппарат для создания отрицательного давления на нижнюю часть тела. Невесомость вредная штука. На Земле кровообращение в организме человека протекает при посредничестве силы тяжести, которая обеспечивает приток крови к нижней части тела. В невесомости этого нет. В результате нарушается естественный кровоток. Чтобы избежать этого хотя бы ненадолго космонавты периодически должны одевать прорезиненные герметичные штаны, в которых создается разрежение, вызывающее прилив крови к ногам. Процедура, конечно, не из приятных - это отмечали все из проходивших ее космонавтов.
   Во второй части общего отсека находилась кают-компания. Космонавты отдыхали там, смотрели фильмы, играли в шахматы или просто беседовали в свободное от научных экспериментов, спортивных тренировок и сна время.
   Всю верхнюю часть жилого блока занимал биологический отсек хлореллы и кухня. Как и ожидалось, хлорелла хорошо адаптировалась к условиям корабля и давала хороший урожай, если можно так выразится. Космонавты полностью перешли на продукты из хлореллы. Биологический отсек потреблял значительную часть электроэнергии: она уходила на насосы, создающие постоянную циркуляцию питательного раствора, на освещение, регенерацию питательного раствора. Однако наличие на борту даже такой примитивной растительности освежало искусственную атмосферу корабля. Водоросли поглощают углекислый газ в процессе фотосинтеза и выделяют кислород. Кислородно-азотная смесь, которой был заполнен жилой модуль, помимо аппаратов системы жизнеобеспечения пропускалась и через емкости с хлореллой, что давало довольно ощутимый эффект.
   За неделю, проведенную на борту "Гермеса", космонавты вполне освоились с окружающей обстановкой. Пропали симптомы космического укачивания, стал привычным ежедневный рабочий график. Колпаков перестал ругать блюда из хлореллы и прекратил разговоры о холодном пиве. Вообще, за эту неделю выяснилось, что психологи все же правы - несмотря на различные интересы и жизненное кредо, характеры, эти пять человек быстро нашли общий язык. Однако неделя слишком короткий срок, чтобы делать какие-то выводы.
   Нестеров крутил педали велоэргометра, мысленно проклиная этот неудобный прибор, рабом которого он стал на три года. Пот градом катился с его лба. Колпаков возился с астрономическими приборами, мурлыча под нос какую-то песню. Прохоров был на центральном посту, налаживал связь с Землей. Ноги Псахеса торчали из потолка - он возился на "огороде", как называли биологический отсек космонавты. Мельников рядом с Нестеровым работал на беговой дорожке.
   Нестеров посмотрел на часы. Время тренировки вышло. Он остановил педали, всплыл над эргометром и воскликнул:
   - Да здравствует свобода!
   Колпаков ехидно улыбнулся:
   - Что Петля, физкультуру не уважаешь?
   Нестеров блаженно потянулся и ответил:
   - После сеанса связи твоя очередь, так что не умничай, Колпак. Как дела с телескопом?
   - Почти настроил. Пришлось немного повозиться с калибровкой угловых датчиков. Они немного сбились при переводе в транспортное положение.
   Прохоров доложил с центрального поста:
   - Телеканал с Землей готов!
   Нестеров обвел взглядом окружающих и спросил:
   - Все готовы к трансляции?
   Сегодня был не совсем обычный сеанс телевидения с Землей. На Земле начали снимать научно-популярный фильм о полете на Марс. Чтобы не говорили ученые, а эта экспедиция являлась, прежде всего, рекламой достижений российской космической промышленности. Журавлев был против привлечения космонавтов и персонала центра управления к съемкам, без того нагруженных до предела, но на него как всегда надавили сверху. Да он и сам подумал, что ребятам будет легче переносить свое вынужденное затворничество, участвуя в этом мероприятии.
   Колпакову идея нравилась. Возможность стать телезвездой очень его прельщала.
   - Представляете - говорил он товарищам - Тут Вселенная, звезды взрываются, галактики крутятся, а тут Леха такой в центре, всем управляет! И девки, девки пищат на Земле!
   Нестеров, похлопав Колпакова по плечу, сказал:
   - Садись, телезвезда, управляй велотренажером...
   ...У Ирины был жаркий день. Приехало начальство из Германии, и на нее легли заботы о приеме гостей. Сейчас они расположились в креслах в кабинете президента российского представительства "АМД" и беседовали о перспективах дальнейшей совместной работы.
   В целом фирма "АМД" оценивала результаты своей сделки с "Океаном" положительно. Акции компании устойчиво росли, даже не смотря на то, что российская сторона категорически отказалась разместить рекламу фирмы на снаряжении участников экспедиции. Журавлев сказал, что в полнее достаточно участия фирмы в проекте. В разговоре с кем-то из подчиненных он, показав в сторону висевшего на стене у него в кабинете портрета Циолковского, пошутил:
   - Они бы и ему на лоб рекламу прилепили!
   Однако немецкую сторону одолевало беспокойство относительно дальнейшего успеха экспедиции.
   Клаус Вебер, начальник отдела по связям фирмы "АМД", сидел сейчас в кресле и пытался добиться от своих подчиненных ясного прогноза по поводу дальнейшей судьбы проекта. Шеф российского представительства, Петр Калачев, отвечал, сглаживая острые углы его вопросов, в мыслях посылая "проклятого капиталиста" куда подальше.
   Ирина молча слушала дискуссию, периодически посматривая на часы. Вебер заметил это, и переключил свое внимание на очаровательного менеджера:
   - Фрау Скворцова опаздывает на свидание? О, извините мою бестактность, но я хотел спросить вас, как человека, который наиболее тесно связан с нашими российскими компаньонами: как вы оцениваете степень надежности российского проекта?
   Ирина пропустила слова Вебера о свидании мимо ушей и ответила на вопрос:
   - Я человек довольно далекий от технической стороны вопроса. Но Журавлева я всегда рекомендовала вам, как человека достаточно компетентного - Ирина еще раз посмотрела на часы и добавила - Если мы сейчас включим телевизор, вы убедитесь в этом.
   Калачев взял со столика пульт и включил телевизор. Шел фильм о полете на Марс. На экране появилось улыбающееся лицо Нестерова. Он висел перед камерой в середине жилого отсека "Гермеса".
   - Экипаж корабля "Гермес-14" снова рад приветствовать всех, кто находится сейчас на Земле - бодро начал Дмитрий - отдельный привет нашим коллегам на Лунной Базе в Море Холода.
   - Рад сообщить вам, - продолжил он - что мы успешно продолжаем выполнять возложенную на нас миссию, чувствуем себя отлично и готовы уделить вам немного своего рабочего времени. Да, Леша, ты готов?!
   На экране появилось сосредоточенное лицо Колпакова, крутящего педали велоэргометра.
   - Вот так проходит большая часть нашего свободного времени - перехватил эстафету Колпаков - ежедневные напряженные тренировки не просто прихоть - это напряженная работа. Это даст нам возможность не расслабиться в мире без тяжести и сохранить физическую форму для прогулок по Красной планете.
   - Видите, как взмок Алексей - добавил Нестеров, при этом прочитав во взгляде Колпакова: "Вот собака, издеваешься!" - Но он крутит педали не просто так, а подзаряжает аккумуляторы резервной системы электропитания.
   Нестеров расстегнул молнию тренировочного костюма и показал ремни, протянутые вдоль всего тела:
   - Этот костюм мы носим несколько часов в день. Он создает необходимые и привычные человеческому телу вертикальные нагрузки, которые оно испытывает на Земле.
   В камере появился Мельников, шагающий по беговой дорожке.
   - Прогулки по этой штуке помогают компенсировать недостаток прогулок по Земле - сказал он - Хотя это довольно бледная имитация: ноги скользят, норовят оторваться от дорожки и влететь выше головы.
   - Но физические упражнения лишь небольшой эпизод обыденной жизни на корабле. Сейчас вы увидите то, что и впрямь покажется вам необычным.
   Нестеров поднялся в отсек хлореллы. Псахес подробно рассказал о том, для чего предназначается это оборудование.
   Вебер смотрел очень внимательно, спрашивая у Ирины перевод непонятных ему моментов. Она подробно переводила непонятные места. Вебер искренне удивился, что космонавты на борту питаются водорослями.
   Разговаривая с Вебером, Ирина внимательно смотрела на Нестерова. С момента их последней встречи он не шел у нее из головы. Она никак не могла определить свое отношение к этому парню. Он нравился ей и раньше, а после произошедшей с ним разительной перемены нравился еще больше. Еще ни один мужчина в ее жизни, не смотря на отсутствие взаимности с ее стороны, не продолжал так долго добиваться этой взаимности. Может быть, на нее влияла, в некоторой степени, всемирная известность Нестерова, но Ирина ловила себя на мысли, что страшно переживает за его судьбу.
   Нестеров оставил Псахеса в биологическом отсеке, еще немного вместе с освободившимся Колпаковым рассказал о бытовых условиях на корабле, а потом поплыл на центральный пост.
   - Это наш главный пилот, Егор Прохоров - представил Дмитрий Прохорова - Хотя каждый из нас умеет управлять кораблем, эта ответственная работа в штатном режиме возложена на Егора. Его рабочее место здесь, в кресле пилота, на центральном посту корабля. Это главное место на "Гермесе", отсюда поступают команды управления всем системам. Каждую секунду здесь отслеживаются тысячи параметров, позволяющих нам судить о состоянии корабля.
   Нестеров положил руку на один из пультов и продолжил
   - Это мозг корабля, центральная управляющая вычислительная машина, вернее ее главный терминал. Мощнейший бортовой компьютер в мире.
   Вебер ухмыльнулся. На одной из панелей терминала промелькнул логотип "АМД", как Нестеров не пытался закрыть его рукавом.
   В тот момент, когда снимались эти кадры, Нестеров подумал - как бы не схлопотать от Журавлева за невольный рекламный слоган. Но что поделать, против истины не попрешь.
   - На эту машину возложена основная работа по управлению всеми протекающими на корабле процессами - Нестеров показал на один из мониторов терминала - Сейчас вы видите показатели работы системы жизнеобеспечения на борту. Могу вас заверить - они в норме - Нестеров подмигнул и улыбнулся.
   - Однако мы в любой момент можем перейти на ручное управление, если понадобится, например дополнительная коррекция траектории движения или специфические значения параметров среды внутри корабля - вступил в разговор Прохоров.
   - Ты прав Егор, ибо самый лучший в мире компьютер находится у каждого из нас здесь - Нестеров постучал пальцем по лбу.
   - Да - раздался голос за спиной Нестерова - Однако этот компьютер любит покушать и поспать.
   Камера показала вплывающего в отсек Колпакова.
   - Конечно! Забыл представить вам нашего второго пилота, Алексея Колпакова - сказал Нестеров.
   Колпаков картинно раскланялся, перевернувшись в воздухе.
   - Второй он не потому, что не главный, просто он пилот совершенно другого аппарата, и там ему нет равных среди нас. Алексей пилот марсианского модуля. Через двести сорок девять дней он будет сажать посадочный отсек "Гермеса" на поверхность Марса. А пока он отдыхает от прямых обязанностей и занимается экспериментами.
   В таком духе прошло еще полчаса фильма. Космонавты рассказали о программе своих экспериментов о жизни на борту, передали приветы всем своим близким.
   - Желаем всем, кто ждет нас на Земле удачи. До связи! - сказал в конце Нестеров.
   Ирина выключила телевизор, и вопросительно посмотрела на Вебера.
   - Что вы скажете, господин Вебер?
   Вебер пожал плечами.
   - Пока могу сказать, что я все-таки не уверен в благополучной судьбе нашего капитала...
   ...- Думаю и для нашей тети Маши, и для американской тети Дороти, и для немецкой тети Хильды все было достаточно понятно - усмехнулся Колпаков после съемки.
   - Не понимаю твоей иронии, Колпак - возразил ему Мельников - Между прочим, эта тетя Маша твой самый главный болельщик. Ей твои крен, тангаж, рыскание, системы астроориентации и гироплатформы непонятны. Ей интересно как ты Колпак кушаешь, как спишь, как моешься и извини меня - писаешь, здесь, на борту. Они волнуются за тебя, почему ты тут такой худенький! - Мельников похлопал Колпакова по щеке.
   - Отстань, Мельник! Ты не понимаешь, мне хочется чего-то героического, а тут...
   - Ну, уж извини, Леша, до героического нам еще потерпеть надо - добавил Псахес.
   Нестеров перевел разговор на другую тему.
   - Заметили, задержки при сеансах связи все ощутимее.
   Прохоров кивнул:
   - Да, уже начинают раздражать. Десять секунд между вопросом и ответом.
   "Гермес" побил рекорды дальности космического полета уже дважды. Сейчас он находился на расстоянии около полутора миллионов километров от Земли. Свет и радиоволны проходят, это расстояние за пять секунд. Пять секунд шел сигнал с Земли на корабль, пять секунд шел ответ на это сообщение. Десять секунд интервал в разговоре между вопросом и ответом уже более чем ощутим. А в дальнейшем он будет увеличиваться. Когда "Гермес" подлетит к Марсу, он растянется до сорока восьми минут.
   Сорок восемь минут самый длительный интервал для Марса, когда тот находится на самом дальнем расстоянии от Земли - триста миллионов километров. Самое близкое расстояние, на которое подходит Марс в годы великих противостояний - пятьдесят пять миллионов километров. Последний раз подобное случалось в 2003 году.
   Первая экспедиция на Марс летела по самой экономичной траектории. За это приходилось платить тем, что в самый ответственный момент расстояние между Землей и Марсом будет близко к максимальному. Кроме того, необходимо длительное время ожидания на орбите Марса, для осуществления обратного перелета - четыреста пятьдесят дней, больше года. В принципе, за это время Марс постепенно сближаясь с Землей, становился в четыре раза ближе. Высадку можно было провести в этот момент, когда интервал в радиосвязи всего двенадцать минут, но в штабе экспедиции решили произвести высадку как можно раньше, из-за опасения за техническое состояние марсианского модуля, который лишние полгода будет находиться в бездействии. Кроме того, принципиальной разницы не было, от задержки все равно полностью не избавится. Для радиосвязи в таких условиях применялась методика передачи информации крупными блоками, а не отдельными репликами, благо время на анализ полученного текста было предостаточно.
   После съемки фильма у космонавтов был ужин и свободное время, которое они проводили в кают-компании. Они удобно расположились вокруг телевизионного экрана - каждый завис в воздухе в удобной ему позе, и посмотрели новости, переданные с Земли во время последнего сеанса связи. С каждым днем в выпусках новостей экспедиции уделяли все меньшее время. Это было понятно - полет перешел в рутинную фазу ожидания.
   Перед сном Нестеров еще раз заглянул на центральный пост. Внимательно посмотрел на все приборные панели, а потом выглянул в один из иллюминаторов. Там была Земля. Крохотный голубой шарик, меньше чем Луна на земном небе, с белой паутинкой облаков. Так Землю не видел еще никто кроме них...
  

***

   В зале Центра управления полетом было прохладно. Журавлеву даже не верилось, что на улице тридцать градусов жары.
   Журавлев стоял на возвышении в конце зала, так что ему было видно всех операторов находившихся в нем и широкий экран, на всю стену, на котором отображалась самая свежая информация с "Гермеса-14". На экране - изображение Марса и кусок траектории подлета корабля, тот путь, который он уже проделал, сближаясь с Красной планетой. Журавлев бегло взглянул на наиболее важную часть телеметрии с корабля, которая выводилась на главный экран. Пока все было в норме. Траекторные показатели лежали в допустимых пределах. Но это было двадцать четыре минуты назад. Двадцать четыре минуты шла информация с корабля на Землю. Сорок восемь минут требовалось ждать, чтобы услышать ответ, на заданный космонавтам вопрос. Поэтому полагались лишь на одностороннюю связь, и что сейчас творилось на корабле, одному Богу было известно.
   Выполнялся один из ответственейших маневров экспедиции - коррекция для подлета к Марсу. Пятнадцать минут назад центром были отправлены необходимые данные и рекомендации по проведению маневра. Но основная роль в принятии решения о моменте начала коррекции и ее длительности принимал экипаж. Центр управления выступал в роли наблюдателя и консультанта.
   Нестеров и Прохоров анализировали данные, поступающие с бортового компьютера. Еще при планировании экспедиции на Земле рассматривались возможные варианты проведения маневра по сближению. Марс - планета, обладающая двумя спутниками, которые вращаются на очень низких орбитах. Траектория подлета должна быть такой, чтобы не произошло столкновение корабля со спутниками. Особенно опасен в этом отношении Фобос, вращающийся на орбите радиусом не многим более девяти тысяч километров. Один оборот вокруг планеты он делает за семь часов.
   При подлете к планете космонавты повели измерение положения Фобоса и Деймоса. Результат практически не отличался от расчетных данных, и данных с навигационного спутника "Авангард", уже два года находившегося на орбите Красной планеты, и передававшего на Землю информацию о положении ее спутников.
   По результатам этих наблюдений и данным траекторных измерений бортовая машина выдала рекомендации по проведению коррекции.
   Прохоров, почесав затылок, заявил:
   - Нормальный результат, вполне согласуется с программой полета. Можем приступать через пять минут.
   Космонавты заняли свои места на центральном посту. Автоматика производила включение маршевых двигателей сама, по сигналу с пульта управления, однако необходимо было строго контролировать ее действия, и если необходимо, перейти на ручное управление.
   Включение маршевой двигательной установки космонавты почувствовали, ощутив перегрузку. Появилась даже легкая вибрация корабля и глухой гул. Отработав две минуты, двигатели выключились. Нестеров внимательно оглядел приборы - пока результат коррекции оценить было нельзя, машина приступила к расчетам, запрашивая данные с навигационных спутников, кружащих над Марсом.
   Через семь минут машина выдала ответ - коррекция проведена успешно, точность попадания в окно пролета в допустимых пределах. Корабль начал сближение с Марсом по дуге гиперболы, ближняя точка которой, находилась на высоте ста километров над поверхностью. Сейчас "Гермес" находился на расстоянии трехсот пятидесяти тысяч километров от Красной планеты.
   Через двадцать четыре минуты после окончания маневра данные с корабля поступили в Центр управления полетом. Проанализировав поступившее сообщение, специалисты пришли к выводу, что коррекция проведена успешно и дополнительные коррекции не понадобятся.
   Получив "добро" с Земли, Прохоров повернул корабль на сто восемьдесят градусов, чтобы маршевые двигатели были направлены в сторону, противоположную движения корабля, для последующего через четыре дня торможения при выходе на околомарсианскую орбиту.
   Нестеров прильнул к иллюминатору. Его взору открылась величественная картина - огромный диск Марса, чем-то напоминавший по своим размерам Землю на лунном небе. На нем невооруженным глазом можно было различить достаточно много крупных деталей.
   Колпаков с видеокамерой подплыл к Нестерову и сказал:
   - Давай-ка, сделаем картинку!
   Нестеров нехотя отодвинулся от иллюминатора. Колпаков принялся снимать вид за окном.
   После Колпакова к иллюминатору подплыли по очереди Прохоров, Псахес и Мельников. Посмотрев, Мельников заметил:
   - Совсем не так представлял его себе!
   Колпаков, подняв палец к верху, заявил:
   - Одно могу сказать точно - в школе нас не дурили: он действительно красный!
   Сияющий Псахес обнял Колпакова, потом Нестерова, потом Прохорова и Мельникова, сразу обоих и радостно воскликнул:
   - Подлетаем, ребята, подлетаем!
   Колпаков по параллельному каналу связи уже отправил на Землю отснятые кадры. На экране видеосвязи появился Журавлев:
   - Молодцы ребята, поздравляю вас с успешно проведенной операцией! Мы все здесь радуемся вместе с вами. Продолжаем отслеживать ваше движение. По нашим данным пока все в норме...
   ...Сумерки сгущались. Майор Нестеров, проводив взглядом пролетевшие под ним пусковые установки стартового комплекса, заложил крутой вираж и стал резко набирать высоту. Сегодня такой замечательный день, а он как всегда на дежурстве.
   Солнце уже село за покрытые сухой травой степные курганы. Майор рассеянно смотрел на растворяющуюся линию горизонта и мурлыкал песню. Сзади, метрах в ста шел Сашка Меркулов, бессменный ведомый.
   В этот момент он и увидел его - этот наглый, с карикатурно оттопыренными крыльями силуэт американского самолета-разведчика U-4.
   - Ах ты, сволочь! - брови майора неестественно полезли на лоб. Взяв себя в руки, он сообщил на базу:
   - "Райский сад", я "Беркут". На участке патрулирования зафиксировано нарушение государственной границы. Начинаю преследование нарушителя, жду дальнейших указаний.
   - "Беркут", понял тебя хорошо. Разрешаю преследование нарушителя.
   Нестеров переключил передатчик, и передал в эфир по-английски:
   - Вы нарушили границу воздушного пространства Российской Федерации! Требую немедленно снизить скорость и перейти на эшелон снижения!
   Никакого ответа не последовало.
   - А ну, Санек, веди его пока.
   Майор включил форсаж и без особого труда догнал нарушителя. Он поравнялся с кабиной пилота. Пилот-нарушитель повернулся в его сторону. Нестеров показал большим пальцем вниз и сказал:
   - Садись, давай, мистер, твою мать!
   Мистер и не думал садиться. Он резко взял вверх.
   Нестеров обалдел от такой наглости. Инструкция в такой ситуации предписывала немедленно сбивать нарушителя. Владимир потянул рукоять на себя до отказа. Маневр удался - описав мертвую петлю, майор выпустил в хвост наглому разведчику две тепловые ракеты. Хвост U-4 исчез в облаке оранжевого пламени. Нестеров заметил, что пилот успел катапультироваться.
   Тут произошло то, чего Владимир никак не ожидал. За спиной раздался оглушительный грохот. Самолет дернуло, он камнем устремился вниз. Решение молнией промелькнула в мозгу майора - рычаг катапульты на себя до упора. Удар пневматическим молотом под зад, фонарь в сторону, свежий воздух в лицо.
   - Вот гад! - то, что далее кричал майор, летя в кресле, не поддается описанию литературным языком.
   "Везение", которое преследовало его весь вечер, не изменило Владимиру и сейчас. В бескрайней степи нашлась таки лесополоса, в гущу которой приземлилось кресло. Парашют зацепился за дерево, и ноги Нестерова повисли в метре над землей.
   Он висел так минут пять, тихо матерясь. Потом расстегнул ремни и спрыгнул на землю.
   - Ну, сволочь, попадись ты мне!
   Майор рванул кобуру, достал пистолет. Осторожно отойдя от лесополосы в степь, он осмотрелся.
   За курганом в темноте полыхало три зарева. То, что костров было три, а над головой пронесся знакомый 37-й Меркулова, обрадовало майора.
   - Не подвел, Санек!
   Тут Нестеров увидел, как по степи, в сторону зарева крадется сгорбленная фигура. Издав радостный боевой клич, майор кинулся за ней. Фигура заметила его, и тоже побежала. Но у майора на груди, под комбинезоном был значок "Воин-спортсмен", поэтому толстозадый американский разведчик не сумел убежать. Владимир сделал ему подсечку. Человек покатился, поднимая пыль. Нестеров подбежал к нему, поднял за шиворот и с мстительным наслаждением заехал американца прямо по зубам. Совсем сникший враг опять плюхнулся в пыль.
   - Ах ты, гад! Встать гнида, когда с тобой русский офицер говорит!
   Тут у майора отлегло с души. Он сел рядом с лежавшим на земле, с закрывшим лицо руками американцем. Потрепав его по плечу, он сказал:
   - Да не боись, не трону. Солдат ребенка не обидит...
   ...Зина Нестерова одна коротала вечер. Муж был на дежурстве. Тут в дверь постучали. Она вышла в коридор, открыла дверь.
   На пороге стоял лейтенант из Вовкиной части. Он взял под козырек и поздоровался:
   - Добрый вечер, Зинаида Юрьевна.
   - Что случилось? - забеспокоилась она.
   Лейтенант замялся. Зина строго сдвинула брови:
   - Ну, говорите же!
   Лейтенант, потупив взгляд, ответил:
   - Вашего мужа сбили...
   ...Майор доставил связанного парашютными стропами пилота в отделение милиции ближайшего к космодрому поселка Светозарное. Дежурный удивленно уставился на вошедшего высокого человека в летном комбинезоне, с пистолетом, ведущего перед собой низенького полноватого парня, тоже в комбинезоне со звездно-полосатым флагом на рукаве. Лицо связанного было угрюмым, бросалась в глаза распухшая нижняя губа.
   Дежурный, сержант Колесников, оказался в полной растерянности:
   - В чем дело? Что происходит? Кто вы такие?!
   Владимир посадил американца в одно из откидных кресел, стоявших у стены. Потом, не спеша, полез за пазуху, вытащил удостоверение личности и протянул его сержанту:
   - Майор Нестеров. Полк ПВО, охраняющий космодром. Задержал нарушителя государственной границы.
   Сержант ознакомился с документом и протянул назад Владимиру.
   - Прошу прошения, товарищ майор. Чем могу быть полезен?
   Владимир посмотрел в сторону американца и сказал:
   - Позвонить мне надо...
   ...В штабе полка были в шоке. Два чужих самолета проникли так глубоко на территорию страны, да еще и сбили одного из лучших ассов. Не сразу решились доложить наверх.
   Майор Нестеров предстал перед командиром полка через час, после появления в отделении милиции.
   Полковник Егоров не скрывал своего негодования:
   - Как ты позволил, чтобы тебя сбили?! Это просто уму не постижимо! Не ужели ты не заметил присутствие еще одного самолета. Как вообще можно было пропустить их в глубь страны?
   Нестеров стоял перед полковником на вытяжку и молчал.
   - Отвечай Нестеров! Что молчишь?!
   - Виноват товарищ полковник! Ни я, ни мой ведомый капитан Меркулов не видели ни визуально, ни на экранах радаров второго самолета. Первый я заметил визуально только по тому, что он выделялся на линии горизонта.
   - Не заметил - буркнул полковник - не заметил.
   Егоров задумался. Да, Нестеров отличный пилот и дисциплинированный офицер. Не мог он так легко попасться. И тот факт, что разведчики залетели так глубоко, не будучи замеченными наземными службами, говорил в пользу майора.
   - Ладно - сказал, наконец, полковник - Можешь быть свободен. Разберемся кто прав, а кто виноват. Жена волнуется за тебя. Иди к ней...
   ...Утром пятнадцатого августа к Журавлеву в кабинет вошел Ефремов.
   Журавлев радушно встретил генерала:
   - Привет, привет, Коля! Как дела, зачем пожаловал?
   Ефремов пожал протянутую руку. Кислое выражение на лице генерала говорило само за себя.
   - У нас ЧП, Аркаша. Вчера наши пилоты сбили два американских самолета-разведчика U-4 над территорией полигона.
   Журавлев нахмурился.
   - Этого нам как раз и не хватало....А куда смотрели пограничники? Где наша система ПВО?
   Ефремов сел в кресло, снял фуражку и, положив ее на стол, вытер вспотевшую лысину носовым платком.
   - В том-то и дело, что самолеты пересекли границу незамеченными. По показаниям наших летчиков они не были видны на экранах бортовых радаров и были замечены совершенно случайно. Причем второго заметили, после того как он сбил нашего летчика.
   Журавлев удивился еще сильнее:
   - Они настолько обнаглели, что сбивают наших у нас же дома?!
   Ефремов махнул рукой:
   - Скорее всего, это глупость со стороны второго американца. У нас это называется: "Наших бьют!". Между прочим, президент Стивенсон уже принес официальные извинения по поводу инцидента. Важно другое, как они проникли на нашу территорию?
   Журавлев задумался:
   - Технология "стелз"?
   Ефремов отрицательно мотнул головой и снова вытер лысину:
   - Нет, технологию "стелз" мы раскусили больше чем двадцать лет назад. Это уже позавчерашний день. Тут нечто другое, и узнать, что это предстоит твоим ребятам. Обломки обоих самолетов уже доставили к тебе.
   Журавлев всплеснул руками:
   - У нас что, не осталось других НИИ?! Они там наверху понимают, что мне некогда сейчас заниматься этим. У меня люди засыпают на имитаторах "Гермеса"! Мы восемь месяцев работаем как проклятые на марсианскую программу!
   Журавлев налил из графина стакан воды, залпом выпил ее.
   - Учти, у меня сейчас самый сложный этап экспедиции.
   Ефремов развел руками:
   - Извини, Аркаша, не отстоял тебя. Обломки дешевле всего доставить тебе, да и техническое оснащение "Океана" лучшее в нашей стране. В свое время в вас хорошо вложили. Правительство настояло на этом решении.
   Журавлев понимающе кивнул.
   - Ладно, прорвемся.
   Ефремов хлопнул себя по лбу и сказал:
   - Совсем забыл-то! Знаешь, кто сбил американцев?
   - Кто?
   - Звено майора Нестерова...
   ...Дмитрий Нестеров снова подплыл к иллюминатору. Марс становился все ближе. Невооруженным глазом Дмитрий мог рассмотреть цепочки кратеров на поверхности планеты, гористые плато, громадные вулканы Красной планеты, не говоря уже о каньоне Маринер - огромной трещине, протянувшейся на многие тысячи километров по поверхности Марса. Зрелище было впечатляющим. Нестеров не мог оторваться. Каждый день они посылали на Землю сотни снимков.
   До выхода на орбиту Марса осталось два дня. Можно сказать, космонавты уже прибыли в пункт назначения.
   Двести пятьдесят шесть дней экспедиции пролетели незаметно, хотя довольно однообразно. Космонавты привыкли к почти неизменному, угольно черному звездному небу за стеклом иллюминаторов, небу на котором не было ни закатов, ни восходов; к утомительным ежедневным тренировкам, к пище с корабельного огорода. Порой Нестерову казалось, что он всю жизнь летит в этой кабине сквозь глубины Вселенной, и нет ни Земли, ни Солнца, ни Луны - только безмолвные звезды за окном.
   Особенно запомнился Нестерову первый Новый, 2012 год, который они встретили на борту. Они были в трех миллионах километрах от Земли.
   В кают-компании нарядили елку, Устроили праздничный ужин, правда, без спиртного. Организовали внеочередной сеанс видеосвязи с Землей: поговорили с близкими, выслушали приветственное слово Президента. Потом гуляли на всю катушку - Нестеров пел под гитару, Колпаков как всегда острил и травил пошлые анекдоты. Псахес торжественно пообещал, что к следующему Новому году, на орбите Марса, он обязательно освоит производство шампанского из хлореллы. Мельников, вместе с Псахесом занимавшийся хлореллой подтвердил, что определенные подвижки уже имеются.
   Не обошлось и без леденящих кровь происшествий. Как-то "утром", Егор Прохоров проснулся оттого, что услышал тихий свист выходящего воздуха. Мурашки побежали по коже у всех членов экипажа - где-то нарушена герметичность, что вдали от Земли могло привести к трагическим последствиям. Спать расхотелось.
   Срочно связались с Землей и стали искать неисправность. Давление в отсеке медленно снижалось. Космонавты разделились на группы и проверяли все наиболее вероятные места утечки. Мельников, проверяя тоннель-лаз к марсианскому модулю, наткнулся на клапан потерявший герметичность, как выяснилось потом из-за некачественной сборки. Этот клапан, один из четырех себе подобных, обеспечивал выход воздуха из тоннеля-лаза, перед отстыковкой марсианской кабины, чтобы не допустить аэродинамическое разрушение конструкции. Клапан заглушили намертво, давление в отсеке подняли за счет запаса кислородно-азотной смеси, имевшегося на борту. Напряжение спало, но осадок в душе каждого из космонавтов остался - космос давал знать, что шутки с ним плохи.
   Были и другие, менее значительные неполадки, которые всегда случаются на космических кораблях. Барахлила остронаправленная антенна, не включалась вода в душе, лопнула цепь на велоэргометре.
   - Что, Дима, задумался?
   Нестеров обернулся. Псахес вплыл на центральный пост.
   - Любуюсь на эту красоту - Нестеров показал на иллюминатор.
   - Да, красиво - Псахес посмотрел в иллюминатор - Когда очередной сеанс связи?
   Нестеров посмотрел на часы.
   - Через десять минут.
   В отсек вплыл Колпаков:
   - Хе-хе, любуетесь! Дайте-ка, и я полюбуюсь.
   Колпаков прильнул к стеклу:
   - Да-да, занятный шарик! Хочу скорее там оказаться. Ребята, давайте покушаем наконец-то - Колпаков повернулся к Псахесу - А то режим нарушать нельзя!
   - Погоди, Колпак, через десять минут связь с Землей - ответил Нестеров.
   Колпаков развел руками:
   - Ну, я бы и за десять минут управился. Режим же, а теперь час подождать придется.
   Из жилого модуля раздался голос Егора:
   - Ты, Колпак, непоследовательный человек. Как пожрать, так режим, а как спортом заниматься, так не режим.
   Колпаков улыбнулся:
   - А ты жестокий человек, Прохор! И ты Петля тоже жестокий - морите голодом бедного пилота! Ладно, я вас прощаю - снисходительно закончил свою тираду Колпаков.
   Нестеров наладил аппаратуру связи и ожидал вызова с Земли. Через десять минут пришел сигнал. На экране появилось лицо Журавлева. Он сообщил информацию, касавшуюся траектории корабля и режима полета, передал рекомендации центра управления.
   Странно было вот так слушать его и не иметь возможности ответить сразу после того, как он закончит. Ответ Нестеров готовил уже сейчас, еще раз тщательно анализируя ту информацию, которую нужно было передать устно. Обмен контрольными параметрами и текущими рекомендациями осуществлялся непрерывно в автоматическом режиме, бортовой ЭВМ. Большая часть необходимой для полета информации циркулировала именно по этому радиоканалу.
   - Да Дима, для тебя важная информация - продолжил Журавлев - Вчера твой брат опять сбил американского разведчика над нашим полигоном. Сильно не беспокойся, он в полном порядке, ситуация скоро утрясется. Передает тебе привет, просит не скучать и за него не волноваться! Да Ирина Дмитриевна Скворцова тоже передает тебе привет! Переходим на прием!
   Нестеров обалдело уставился на лицо Журавлева, замершего в ожидании на экране. Вот это да! Вовка опять влип в историю, причем в мировую историю. Одно удачное попадание ракеты русского майора и весь мир становится на дыбы.
   Псахес покачал головой и крякнул:
   - Да, вам Нестеровы везет на мировую славу.
   Нестеров вздохнул:
   - Да уж!
   Колпаков потряс кулаком, погрозив кому-то невидимому:
   - Вот империалисты проклятые! Не сидится им у себя дома, все вынюхивают и вынюхивают! Молодец твой Вовчик, дает им дрозда.
   Нестеров задумчиво произнес:
   - Молодец-то, молодец, но как бы не влетело ему сверху за частое обострение международных отношений, особенно сейчас.
   Колпаков похлопал Нестерова по плечу и сказал:
   - Обойдется, Дима. Давай, командир, докладывай, а то итак двадцать четыре минуты доклад идти будет, да за ужином все обсудим...
   ...Инцидент с разведчиками временно отодвинул на второй план экспедицию на Марс. Мировая общественность просто бурлила, ожидая международного скандала. Но скандала не получилось. И российская, и американская стороны слишком дорожили стабильно равнодушным отношением друг к другу, сложившимся за последние десять лет, чтобы идти на радикальные меры. Внешнеполитические ведомства обменялись приличествующими случаю нотами: российское - протестующей, американское - сдержанно извиняющейся. Пленных американских летчиков пока не собирались отпускать - по закону их ожидал суд и приговор к приличному сроку. Российское руководство не решило, правда, что будет делать после оглашения приговора.
   Американскую сторону можно было понять - неподдельный интерес к русским космическим разработкам еще больше усилился после успешного начала марсианской программы. Контрразведка отмечала бешеную активность ЦРУ США в этом направлении. "Океан" - самый засекреченный объект российской оборонки постоянно находился в фокусе объективов спутников-шпионов. Кроме того, после разработки новой системы защиты самолетов от средств обнаружения ПВО, появился соблазн прибегнуть к методам конца 50-х годов прошлого века. Тогда, самолеты-разведчики U-2 безнаказанно летали над территорией СССР, пользуясь большой высотой и недосягаемостью для зенитных орудий и истребителей. Правда, в 1960 году этому был положен конец, когда зенитной ракетой, разработанного к тому времени комплекса серии "C" был сбит, совсем обнаглевший, U-2 с летчиком Пауэрсом на борту. Всяческие полеты над территорией Советского союза сразу прекратились. Вплоть до нынешнего времени.
   Майора Нестерова ругали недолго, что несказанно его удивило. Да и ругали больше за потерянную машину, чем за принятое решение сбить нарушителя. Можно сказать, он легко отделался. Просто руководство страны решило быстро замять инцидент, чтобы не отвлекать внимание от экспедиции на Марс, на которую возлагались большие надежды.
  

***

  
   Ирина показала пропуск дежурному. Тот внимательно посмотрел на документ, несколько раз взглянул на Ирину. Потом протянул ей назад и, взяв под козырек, улыбнулся:
   - Проходите, Ирина Дмитриевна!
   Ирина прошла в просторный вестибюль и направилась к лифту. Дежурный проводил ее взглядом и мечтательно вздохнул:
   - Красивая...
   Ирина вошла в лифт и поехала, правда не вверх, а вниз. Там, на минус третьем этаже, находился главный зал Центра управления марсианской экспедицией.
   Скворцовой, как представителю основного зарубежного поставщика разрешили присутствовать в Центре во время проведения очередной ответственейшей операции - выхода корабля "Гермес-14" на околомарсианскую орбиту.
   Лифт остановился на нужном уровне. Ирина вышла в короткий коридор, ведущий прямо в зал. Зал находился за раздвижными стеклянными дверями, которые автоматически открывались, пропуская проходящих. По коридору туда-сюда сновали люди, в основном военные, причем в высоких званиях. Ирина сразу почувствовала некоторое замешательство, при виде строгого лица одного из генералов проходивших мимо нее по коридору. Но она быстро овладела собой, и не спеша, полной достоинства походкой пошла к дверям.
   Строгий генерал остановился у распахнувшихся перед ним дверей, повернулся к Ирине и, сняв фуражку, сказал:
   - Прошу вас, проходите - и протянул руку в сторону открытой двери.
   - Спасибо - Ирина улыбнулась генералу и прошла.
   Генерал улыбнулся в ответ и, снова надев фуражку, повернулся к остальным:
   - Вот так, товарищи офицеры, а то, как толпа баранов ходим и не замечаем вокруг таких замечательных женщин!
   Генералы хихикнули и снова приняли солидный вид. Ефремов же посмотрел на часы и сказал:
   - Поторопимся, товарищи, скоро начнется сеанс связи с "Гермесом".
   Ирина, войдя в зал, сразу направилась к ходившему между пультами операторов Журавлеву.
   - Здравствуйте, Аркадий Николаевич! Как ваши дела?
   Журавлев повернулся:
   - А, Ирочка, здравствуйте! Отлично, отлично! Сейчас начнем сеанс связи с ребятами - он сделал паузу и шепотом добавил - Волнуюсь я страшно. Да, как всегда! Старею, наверное - улыбнулся Журавлев.
   Журавлев наклонился к оператору, показал что-то на мониторе и задал какой-то вопрос, насыщенный специальной терминологией. Оператор ответил, не отрывая взгляда от приборов. Журавлев задал еще два уточняющих вопроса и снова повернулся к Ирине.
   - Пойдемте наверх - он показал в сторону возвышения в конце зала, с несколькими столами и пультами - там вообще-то мое рабочее место.
   - Привет вам от нашего общего знакомого - продолжил разговор Журавлев, когда они поднялись. Речь шла о Нестерове.
   Щеки Ирины покрылись румянцем, и она улыбнулась.
   - Как у них дела?
   - Отлично. На прошлом сеансе связи выглядели довольно свежо, по-боевому настроены герои наши. В общем, не ошиблись мы, я думаю, выбрав их. Да вы сами сегодня увидите. Через час придет картинка с корабля.
   Журавлев задумался. Потом снова заговорил:
   - Знаете, Ирочка, никогда не думал, что доживу до этого. Давно у нас не было такой большой и интересной работы. Мне казалось, что после той ужасной разрухи 90-х ничего уже не будет - он повернулся и спросил:
   - Я не надоел вам еще своими стариковскими рассуждениями?
   Ирина отмахнулась:
   - Бросьте, рассказывайте дальше.
   Журавлев продолжил:
   - Поймите меня правильно, я один из последних динозавров Королевской эпохи. Я видел, как все начиналось. Прекрасно помню, как взрывалась на старте и горела наша лунная ракета Н-1. Тогда я плакал от своего бессилия, что-либо сделать, чем-нибудь помочь: я был слишком молод и мало знал. Я на себе прочувствовал радость побед, и горечь поражений той эпохи. То, что происходит сейчас, для меня величайшее счастье в жизни, мне не стыдно смотреть в глаза своим внукам.
   Журавлев показал Ирине листок с данными телеметрии:
   - Видите, сейчас люди, наши русские парни уже менее чем в двух сотнях километров над поверхностью Марса. Ради этого стоило жить!
   Журавлев посмотрел на часы и сказал:
   - Ну, ладно, хватит патетики. Оставлю вас ненадолго, обойду еще раз некоторых операторов...
   ...Нестеров получил данные с Земли о своем положении и сравнил с бортовыми параметрами. Все было в порядке. "Гермес" подходил к расчетной точке начала торможения. До Марса чуть больше ста километров.
   Корабль летел со скоростью относительно Марса около шести с половиной километров в секунду. Предстояло погасить эту скорость до четырех километров в секунду, с выходом на вытянутую эллиптическую орбиту, а потом и до трех с половиной километров в секунду, для выхода на круговую орбиту, высотой около ста километров над поверхностью планеты.
   Егор Прохоров сосредоточенно смотрел на экран, где красной кривой обозначался пройденный кораблем путь. Там же была отмечена точка начала торможения. Красная линия быстро подходила к ней.
   Нестеров, взглянув на панель контроля над двигателями, сказал:
   - Начать запуск двигателей!
   Прохоров выждал, когда линия дойдет до точки, и включил все четыре двигателя на полную мощность. Автоматика продублировала его действия.
   Число на указателе скорости начало уменьшаться. Ремни на креслах космонавтов натянулись от перегрузки, которая стремилась выбросить из кресел.
   Когда скорость стала равна четырем километрам в секунду, автоматика выключила двигатели, опередив Прохорова.
   - Уф, прозевал, не хорошо - заметил Егор.
   - Не хорошо - согласился Нестеров - Но, кажется, мы прилетели.
   Машина занялась определением новой траектории корабля. На экране пока вырисовывалась синяя дуга, слабо отличающаяся от пролетной траектории, но машина выдала решение - корабль движется по эллиптической орбите вокруг Марса.
   Нестеров облегченно вздохнул:
   - Поздравляю, мужики, прилетели!
   Он отстегнул ремни, и поплыл в жилой отсек, в котором был иллюминатор, более удобный для наблюдения.
   Под кораблем был Марс. Красная каменистая, местами песчаная пустыня, разрезанная огромной трещиной каньона Маринер. Егор, смотревший вместе с Нестеровым, восхищенно прошептал:
   - Вот это, да! Глубокая яма...
   Колпаков, смотревший через плечо Нестерова, сказал:
   - Сколько готовился к этому, и все равно не вериться!
   Мельников подплыл к иллюминатору с камерой и занялся съемкой, а Нестеров и Прохоров вернулись на центральный пост...
   ...На главном экране в центре управления появилась картинка с "Гермеса". Нестеров, улыбаясь, доложил:
   - Центр, говорит командир экипажа "Гермес-14"! Маневр выхода на орбиту проведен успешно. Под нами Марс!!!
   Все, кто был в зале подскочили со своих мест с криками "Ура!". Волна аплодисментов прокатилась по всему Центру. Журналисты защелкали фотоаппаратами.
   Ефремов стоявший рядом с Журавлевым обнял его и воскликнул:
   - Аркаша, это уже победа! Мы достигли этого! Ты гений Аркаша, гений!
   Журавлев смущенно отмахнулся:
   - Скажи лучше ребятам спасибо! - он показал в сторону экрана, где Нестеров молча смотрел в камеру, видимо предполагая, что происходит сейчас на Земле.
   - Да скажу, скажу, безусловно! - Ефремов не мог скрыть охватившего его радостного возбуждения.
   Ирина стояла рядом с ликующим генералом и смотрела на экран. Нестеров смотрел с экрана в зал и улыбался. Смотрел на нее. Он не видел ее, сигнал с корабля только приходил, преодолев громадное расстояние, но все равно смотрел и молчал. Сидевший рядом Прохоров сказал:
   - Ну, что, думаю, успокоились.
   - Да подожди еще чуток - ответил Нестеров, не отрывая глаз от камеры. Он посмотрел так еще немного, а потом, подмигнув в камеру, сказал:
   - Даю вид из иллюминатора жилого модуля.
   Волнение в зале улеглось, и все уставились на экран, на котором проплывала поверхность Красной планеты, которую снимал, глядя в иллюминатор, Мельников. За кадром Нестеров продолжал доклад:
   - Все параметры систем корабля в норме, самочувствие экипажа отличное. Жду дальнейших указаний Центра.
   В Центре анализировали идущую с корабля телеметрию, чтобы принять решение о дальнейшем маневрировании корабля около Марса. Времени на принятие этого решения теперь было предостаточно.
   Журавлев начал отвечать экипажу:
   - Поздравляю вас ребята с прибытием к цели полета! Наша страна и весь мир искренне радуется вашему успеху и гордится вами! Я очень надеюсь на то, что наши успехи будут продолжаться, и рассчитываю на вас! Со мной рядом представитель министерства обороны, генерал-полковник Ефремов, он хочет поздравить вас тоже!
   Ефремов сказал несколько слов, поздравил космонавтов, пожелал удачи. Ирина тоже обратилась к экипажу от имени фирмы "АМД".
   На этом официальная часть сеанса связи закончилась. Журавлев передал экипажу указание ждать результатов анализа телеметрии, не предпринимая пока, без необходимости, никаких маневров и посоветовал космонавтам отдохнуть.
   После анализа телеметрии Центр дал указание перейти на круговую опорную орбиту высотой сто километров. За это время корабль успел сделать два витка вокруг планеты. В конце третьего витка космонавты выполнили еще одно торможение, и вышли на круговую орбиту. Маневр был окончен. Все дальнейшие действия Центр отложил на утро следующего дня.
   Ефремов попрощался с Журавлевым и тут же вылетел в Москву, с докладом Президенту. Ирина направилась в свое представительство. В Центре остались только специалисты. До завтрашнего дня...
   ...Экипаж "Гермеса" получил разрешение отдохнуть от программы научных экспериментов, ограничившись только физкультурой. Но космонавтом теперь было не до отдыха. Всех волновал один вопрос - когда Центр отдаст приказ о высадке. Решение этого вопроса откладывалась до утра, Земного, разумеется.
   После ужина космонавты собрались в кают-компании. Колпаков сразу задал вопрос:
   - Интересно, что решат на Земле?
   Нестеров задумался. Перед полетом решался вопрос о том, когда состоится высадка на Марс, и возникли две точки зрения. Гринев, командир отряда настаивал на немедленной после выхода на орбиту высадке, и Нестеров был с ним согласен. Высадка - центральное событие программы и откладывать ее, значит затягивать волнение и тревожное ожидание экипажа. Кроме того, долгое бездействие марсианского модуля могло повредить ему и снизить надежность. Журавлев придерживался нейтральной позиции, и что он думал по этому поводу, Дмитрий не знал. Пантелеев наоборот, был уверен в надежности своего модуля и аргументировал отсрочку высадки на полгода более удобными условиями радиосвязи, что в принципе было единственным достоинством этого мнения. Тогда остановились на первой точке зрения, но договорились пересмотреть вопрос, когда "Гермес" будет на орбите Марса. Кроме того, присутствовал еще и политический фактор - руководство страны всегда настаивало на быстрых победах.
   - Мне кажется - ответил Псахес - Завтра мы будем готовиться к высадке.
   Мельников согласился с биологом:
   - Конечно. Как говорят в пословице: "Куй железо, пока горячо". Общественное мнение не потерпит отсрочки, для которой нет объективных причин.
   Прохоров был того же мнения:
   - Какая разница: сорок восемь минут или двенадцать? Для Лехи это ничего не решает - он будет сажать корабль сам, без координации действий с Земли.
   Колпаков согласно кивнул.
   Нестеров выслушал мнение всех членов экипажа.
   - Каким бы ни было мнение Центра, я буду настаивать на скорейшей высадке. Тем более погода пока позволяет, а предсказать ее на три месяца вперед мы не можем.
   Марс - непредсказуемая планета, на которой, к несчастью, сохранилась погода. Ни с того ни с сего могла начаться пыльная буря, которая, за какие-нибудь сутки, захватывала целое полушарие. Она могла закончиться через два дня, а могла затянуться и на полгода. Сейчас на северном полушарии лето, почти безветренно и тепло. Самый благоприятный момент для высадки.
   Нестеров посмотрел на часы и сказал:
   - Ладно, ребята. Завтра у нас будет насыщенный день, надо выспаться. Хотя я сомневаюсь, что засну сегодня.
   Космонавты разлетелись по "каютам". Нестеров понимал - нужно поспать, но не мог заснуть. Он висел над спальным местом и думал. Пристегиваться он не любил - это нисколько не компенсировало отсутствие тяготения и только мешало Дмитрию.
   Мерно гудели вентиляторы, из-за перегородки доносился храп Псахеса. Он спал. В отличие от остальных, Псахес отличался железным спокойствием, и мог спать, даже зная, что завтра отправится в неизвестность.
   Нестеров долго маялся, пока, наконец, не заснул. Но сон был тяжелым, с мутными, неясными сновидениями. Ему снился то Журавлев, пьющий водку с Гриневым и ругающий правительство, то хнычущий Колпаков в нагруднике с перемазанным кашей лицом и Псахес, умоляющий его съесть еще ложечку хлореллы, то брат в летном шлеме и кольчуге, твердивший о том, что : "Кто к нам с мечом пойдет, от меча и погибнет" и прочая ерунда. После каждого такого видения он просыпался, переворачивался в воздухе и снова засыпал сном, не приносящим отдыха...
   ...Ефремов предстал перед главой государства через четыре часа, после того как уехал из Центра. Президент пригласил его в кабинет и с интересом принялся слушать доклад. Вместе с ним на приеме был и Кабанов, который периодически зло посматривал на генерала.
   Ефремов сообщил ему об удачном выходе "Гермеса-14" на орбиту Марса. Событие порадовало Президента. Он поинтересовался состоянием корабля и космонавтов, а затем задал вопрос:
   - И что же дальше, Николай Васильевич?
   Ефремов не понял вопроса:
   - Что вы имеете в виду?
   Президент терпеливо разъяснил:
   - Каковы ближайшие планы штаба экспедиции?
   Ефремов ответил:
   - Решается вопрос о сроках высадки космонавтов на планету. Специалисты хотят выбрать наиболее благоприятный момент.
   Президент обратился к Кабанову:
   - Как вы оцениваете проведенную работу?
   Кабанов еще раз убийственно посмотрел на Ефремова и сказал:
   - Очень высоко, Владимир Петрович. Но я не вижу смысла откладывать высадку на длительный срок.
   Ефремов ухмыльнулся: "Запел свою песню! Хотя, что кривить душой, я сам хочу, чтобы это произошло как можно скорее. Но это Аркадию решать!"
   Президент задумчиво сидел с минуту.
   - Я полагаю, что решение должно быть за специалистами - сказал он - Но, Николай Васильевич, хотелось бы осуществить высадку побыстрей...
   ...В штабе Журавлева в принципе не осталось сомнений - высаживаться сейчас. Никакое политическое решение еще не дошло до Центра, но там не сомневались, что на этот раз мнения ученых и политиков совпадут.
   Нестеров проснулся и, прежде всего, вышел на связь с Землей. Пока космонавты завтракали, пришел ответ - готовить "Странника" к спуску. У космонавтов гора свалилась с плеч. Их худшие опасения не подтвердились.
   После завтрака Нестеров и Колпаков перешли на центральный пост и приступили к выбору места посадки. Им помогал Мельников, имевший геологическое образование.
   Посадочная площадка должна соответствовать жестким критериям: лежать как можно ближе к орбите корабля, быть достаточно ровной, и если не исключать, то минимизировать занос корабля песком в случае бури. Космонавты принялись просматривать снимки поверхности планеты и радиолокационные профили, выбранные машиной за сутки с лишним, что корабль находился на орбите. На Земле тоже получали эти данные по мере их появления и тоже анализировали.
   Журавлев, по привычке расхаживал вокруг стола, где совещались все специалисты, входившие в штаб. Гринев ткнул пальцем в один из снимков и заявил:
   - На месте Нестерова, я бы выбрал это плато. Самая ровная и самая большая из всех площадок.
   Геолог, Виктор Буркин, возразил:
   - Она покрыта песком. И около кратера внушительная гряда дюн - он обвел красным фломастером указанное место - В случае бури аппарат занесет в два счета.
   Филиппов почесал затылок и произнес, возражая Буркину:
   - В случае сильной бури аппарат может и перевернуть, тем более на возвышенности. Мы абсолютно не застрахованы от этого. Это ахиллесова пята всей программы.
   - Да, как это не печально - согласился Журавлев.
   Тут Буркин высказал предложение:
   - Я знаю, что мы можем выбрать. И вы тоже.
   Гринев замахал руками и стал решительно возражать:
   - И слышать не хочу! Ни один пилот на такое не пойдет!
   Журавлев спокойно вмешался:
   - Витя, по-моему, мы уже много раз обсуждали этот вопрос.
   Буркин кивнул:
   - Да, Аркадий Николаевич, обсуждали. Но согласитесь: чем мы рискуем, в случае неудачи. Погодой на Марсе мы все равно не можем управлять. А что мы выигрываем при успехе?
   Журавлев задумался. Молодой геолог предлагал вполне логичную вещь еще за год до полета.
   На Марсе есть то, чего нет на безвоздушной Луне - кратерные шлейфы. Ветропесчаные потоки, наталкиваясь на кратер, образовывали гряды дюн по обе стороны от него, но почти не заносили некоторую область позади кратера. Эта область и называется шлейфом. Они имели разную форму, все зависело от направления и количества потоков. Если посадить кабину на один из таких шлейфов, она была бы хорошо защищена от бурь. В случае промаха имелась возможность посадить аппарат вне шлейфа, и космонавты почти ничем не рисковали, кроме угрозы быть засыпанными в случае бури.
   Против этого подхода возражали пилоты со стажем, привыкшие к лунным условиям.
   - И какое место ты предлагаешь? - спросил Журавлев.
   Буркин протянул ему снимок...
   ...На пульте дальней связи замигал сигнал видеосвязи. Нестеров переключился на прием. На экране появился Журавлев.
   - Центр вызывает "Гермес"! После анализа полученных снимков мы можем рекомендовать вам не совсем обычный вариант. Судите сами, снимок сейчас появится у вас.
   Колпаков посмотрел на один из экранов. На нем был участок поверхности с довольно обширным кратером с длинным, около десяти километров, шлейфом. Кусок шлейфа, вблизи кратера, был обведен красным фломастером.
   - Это то, что мы рекомендуем вам. Такой вариант рассматривался на занятиях и тренировках, но мы держали его не как основной, а как один из возможных. Хотя это единственный способ защитить кабину от заноса песком. При посадке в других может возникнуть риск заноса в случае бури. Конечно, решение за вами, поэтому обсудите этот вариант и сообщите нам свое мнение. Вам все же виднее, оттуда - закончил Журавлев.
   Колпаков задумчиво посмотрел на снимок. Неясность была еще на Земле - куда сажать корабль, вопрос очень сложный на Марсе, для первой экспедиции, когда еще нет опорной базы на планете, не к кому обратиться за помощью.
   Нестеров спросил у Колпакова:
   - Леша, сможем посадить его сюда?
   Колпаков уверенно кивнул:
   - Сможем. Надо посмотреть подходы к нему вживую.
   Нестеров определил положение корабля.
   - Мы подойдем к нему через двадцать минут. Я докладываю на Землю о нашей готовности.
   Нестеров отослал доклад, и они с Колпаковым перебрались к иллюминатору в жилом блоке. Через двадцать минут, выбранный участок с кратером Клео появился под кораблем. Колпаков критически осмотрел его и решил, что посадить сюда кабину не сложнее, чем на любое другое место.
   Через час пришел ответ с Земли. Центр давал добро на посадку и разрешил готовить "Странника" к спуску. Космонавты занялись перегрузкой в марсианский модуль запаса продуктов, который Псахес подготовил за неделю до подлета к планете.
   После погрузки Нестеров, Колпаков и Псахес надели легкие скафандры и стали готовится к переходу в марсианский модуль. Наступил драматический момент расставания экипажа "Странника" с теми, кто остается на орбите на два месяца, которые космонавты проведут на планете.
   Мельников и Прохоров крепко обняли товарищей.
   - Ну, ребята, с Богом! Мягкой вам посадки - сказал Мельников.
   Нестеров пожал Егору и Николаю руки:
   - Не скучайте и не расстраивайтесь, что остаетесь. Придет и ваш черед.
   Группа высадки, один за другим пролезли по туннелю-лазу в марсианскую кабину.
   Колпаков закрыл люк, связывающий кабину с туннелем-лазом. То же проделал в жилом модуле и Прохоров.
   Космонавты заняли свои кресла в кабине.
   - Да, здесь тесновато - заметил Псахес.
   - В тесноте, да не в обиде - добавил Колпаков.
   Они полностью активировали все системы посадочного модуля и установили связь с основным блоком. Началась проверка оборудования марсианской кабины...
   ...- Они уже перешли в марсианский модуль - доложили Журавлеву.
   Журавлев кивнул. Началось! Однако пока не пришел результат тестирования систем кабины, Центр не мог отдать приказ о расстыковке. Опять потянулось тревожное ожидание.
   Ждать пришлось два с половиной часа. Экипаж доложил о готовности корабля к операции. Журавлев обвел взглядом зал и сказал:
   - В таком случае начнем!
   ...Нестеров получил сигнал о начале операции. Он перевел переключатель на приборной панели:
   - Начинаю расстыковку!
   Включились насосы, откачивающие воздух из туннеля-лаза. Когда давление упало до нужной величины, Колпаков открыл клапаны и стравил атмосферу туннеля полностью. Щелкнули замки стыковочного узла, и Колпаков осторожно притормозил кабину, чтобы она немного отдалилась от основного блока. Начался свободный полет "Странника" над Марсом.
   Колпаков увел кабину подальше от основного блока. Бортовая ЭВМ кабины начала сканирование поверхности под кораблем. Колпаков еще немного притормозил, для спуска на более низкую орбиту.
   Кабина обогнула Марс по полуэллипсу, спустившись на двадцать километров ниже, и разгонным импульсом, Колпаков перевел ее на эту орбиту. Они с Нестеровым решили совершить два контрольных облета планеты и начать посадку на третьем витке.
   На Земле лишь наблюдали маневры около Красной планеты затаив дыхание, узнавая о событиях на двадцать четыре минуты позже, чем они произошли. Как-либо вмешаться в действия экипажа они не могли, из-за временной задержки радиосигналов. Действия товарищей координировали Прохоров и Мельников, находясь на центральном посту орбитального модуля.
   Космонавты еще два раза осмотрели выбранное место посадки и остались довольны увиденным. "Странник" пошел на третий виток. В точке, противоположной точке начала аэродинамического торможения, Колпаков включил основной двигатель на двадцать девять секунд и перевел кабину на траекторию спуска до высоты двадцать пять километров над поверхностью. Эта траектория была насколько возможно пологой, чтобы малым импульсом корабль, в случае невозможности продолжать спуск, был бы переведен обратно на орбиту ожидания. За время этого пологого спуска, семнадцать минут, космонавты могли отказаться от намерения садиться и вернуться на орбитальную базу. Это было их право, но никто, из находившихся на борту, не собирался им воспользоваться.
   При входе в достаточно плотные слои атмосферы тепловой экран нагрелся очень незначительно, по сравнению с тем, что обычно бывает на Земле. Во-первых, скорость была меньше, да и атмосфера не очень плотной.
   Через семнадцать минут, на высоте двадцати пяти километров, убедившись, что кабина в расчетной точке, Нестеров повернул тумблер, включающий парашютную систему посадки. Хлопнули заряды, отстреливающие крышку парашютного контейнера. Сердце ушло в пятки - а вдруг не раскроется? Толчок и резкая перегрузка доказали обратное: парашют вышел и наполнился разреженным воздухом Марса. Дмитрий сбросил тепловой экран. Можно было перевести дух и заняться наблюдением ориентиров на поверхности.
   Боковой ветер у поверхности немного усилился, но Колпаков рассчитывал компенсировать все связанные с ним отклонения на вертикальном участке спуска. Кабина уверенно двигалась в расчетном коридоре посадки, ее скорость постепенно снижалась и она принимала вертикальное положение.
   Нестеров наблюдал в свой иллюминатор.
   - Прошли гряду дюн! - сообщил он Колпакову.
   - Вижу!
   Они летели, можно сказать, лицом вниз и видели местность, над которой уже пролетели. По мере выравнивания кабины наблюдать становилось сложнее, в поле зрения попадал все меньший участок поверхности.
   Внизу появился край кратера Клео. Высота - десять километров. Скорость упала до тридцати пяти метров в секунду. Кабина летела уже практически вертикально, что не совсем устраивало Колпакова. Видимо ветер развернулся навстречу им и погасил часть горизонтальной скорости. Так они могли плюхнуться прямо в Клео. Колпаков чуть-чуть увеличил горизонтальную скорость, чтобы перелететь кратер.
   На километровой высоте начался участок равномерного вертикального спуска на парашюте со скоростью около двух метров в секунду. Кратер остался позади, и Колпаков приглядывался, какую бы площадку на кратерном шлейфе ему лучше выбрать. Он слегка скорректировал положение кабины. Теперь она шла точно в намеченный Колпаковым район.
   Поверхность медленно приближалась. На высоте пятнадцати метров Нестеров выпустил шасси и отстрелил парашют. В ход пошел маршевый двигатель марсианской кабины. Небольшая перегрузка. Нестеров краем глаза взглянул на Колпакова. Тот напряженно всматривался в приборы и слегка водил левой рукояткой управления. Автоматика выключила двигатель, когда до поверхности оставалось менее полуметра. Космонавты ощутили толчок. Кабина мягко коснулась опорами шасси каменистой поверхности плато возле кратера Клео. Она села, не долетев двух километров до расчетной точки.
   Нестеров облегченно вздохнул. На пульте связи горел зеленый сигнал - орбитальный модуль еще в зоне радиовидимости.
   - "Странник" вызывает "Гермес", как слышишь меня!
   - "Гермес" на связи! Слышу тебя нормально - раздался в наушниках голос Прохорова.
   - "Гермес", "Странник" сел!
   - Фантастика! - ответил Прохоров.
   Нестеров повернулся к Колпакову. Тот сидел в кресле и с обалдевшим видом смотрел на приборную панель.
   - Что с тобой, Леша? - спросил его Псахес.
   Колпаков блаженно зажмурился и произнес:
   - Сели, неужели мы сели?!
   - Да уж, произошедшее действительно кажется невероятным даже нам - согласился Псахес - Но мы действительно сели, и, по-моему, достаточно крепко.
   Только теперь Нестеров почувствовал, что на него вновь действует тяготение. Несмотря на физическую подготовку на борту корабля, оно вызывало неприятные ощущения, хотя и было в четыре раза меньше Земного.
   - Ну, что ж, нас можно поздравить! - Колпаков наконец-то выдал осмысленную фразу.
   - Конечно же, а то все "Не может быть, не может быть!" - воскликнул Нестеров - Поздравляю тебя, Леша!
   Космонавты поздравили друг друга с успешной посадкой. Следовало, наконец, осмотреться, пока доклад Прохорова шел к Земле.
   За иллюминаторами пока мало что можно было различить. Поднятые двигателем клубы песка еще висели в разреженном воздухе и скрывали пейзаж. Сквозь эту завесу смутно просматривался склон кратера Клео.
   - Нужно немного подождать - сказал Нестеров - Пусть пыль уляжется...
   ...В Центре известие с "Гермеса" встретили бурными аплодисментами. Прохоров доложил, что вошел в зону радиомолчания и не может связаться с кабиной, но заверил, что посадка прошла в штатном режиме.
   В Центре предприняли попытку связаться с севшей кабиной и стали ждать ответа...
   Запищал пульт связи. Это был Центр. Журавлев передал очередные поздравления и спросил, где находится кабина, как прошла посадка, и что они видят вокруг.
   Нестеров передал, что кабина села с незначительным отклонением от намеченной точки. Вместо ответа о том, что они видят, он подключил камеру Колпакова, который уже снимал пейзаж за иллюминатором.
   Через двадцать четыре минуты Центр увидел эту картинку.
   За окном простиралось ровное плато, покрытое небольшими угловатыми камнями, наподобие щебня. На горизонте, километрах в трех, возвышался склон кратера Клео, с зубчатым, как корона гребнем. Небо было синим, с красноватым оттенком и достаточно светлым - день в этой части планеты только начинался. Что было с другой стороны корабля, космонавты не видели, там попросту не было иллюминаторов.
   Нестеров доложил еще, что экипаж нормально переносит силу тяжести, хотя пока не чувствует, что она меньше чем на Земле. Потом он попросил передать ему дальнейшие указания.
   Журавлев задумался. Это был намек со стороны Нестерова - он предлагал начать выход на поверхность. В любом случае, космонавты должны немного передохнуть, так считали все в штабе. Они находились в состоянии невероятного нервного возбуждения и не чувствовали усталости. Но они еще не достаточно адаптировались к силе тяжести после невесомости, наверняка зверски устали и хотели есть.
   Журавлев посоветовал им отдохнуть часиков шесть, поесть и поспать. Вопрос о высадке после отдыха он оставил пока открытым.
   - Ну вот, рвешься в бой, а тебя держат на коротком поводке - проворчал Нестеров, но спорить с генеральным не стал, и передав в эфир короткое: "Есть!", закончил связь.
   Журавлев дождался пока придет ответ с "Гермеса", а потом, отдав кое-какие распоряжения, покинул Центр управления. Ему тоже требовался отдых.
   Стоило ему выйти из зала, как его со всех сторон обступили журналисты. Посыпались вопросы. Журавлев улыбнулся и заявил:
   - Господа, еще рано подводить итоги! Пока я могу сообщить, что программа полета выполняется по плану. Самочувствие экипажа хорошее, они передают нам всем горячий привет. На сегодня пока вся информация.
   - Когда же человек, наконец, ступит на Марс? - спросил кто-то из стоявших за спиной у Журавлева.
   - Сегодня мы будем располагать этой информацией и, уверяю вас, проинформируем прессу и телевидение. Пока космонавты отдыхают.
   Однако пишущая братия не собиралась расходиться. Журавлев, вежливо отпихивая от себя корреспондентов, сказал:
   - Прошу прощения, я тороплюсь. Всему свое время господа.
   Выбравшись из плена, Журавлев вошел в лифт и поехал наверх. Он посмотрел на часы: восемнадцать двадцать две. Через час он должен вернуться в центр...
   ...Владимир Нестеров откупорил бутылку пива и удобнее уселся на диване рядом с женой. По телевизору шел прямой репортаж из Центра управления марсианской экспедицией. На экране мелькали кадры трансляции с борта спускаемого аппарата, на котором час назад космонавты совершили посадку на планету.
   - Пока в штабе экспедиции нас не проинформировали о времени высадки на поверхность планеты - сказал корреспондент - Однако произошедшее по праву можно считать главным событием за всю историю как отечественной, так и мировой космонавтики. Федор Кирсанов, специально для первого канала.
   Зина вздохнула и положив голову на плечо мужа сказала:
   - Не могу поверить, что он там.
   Владимир обнял Зину и согласился:
   - Я тоже. Мне интересно только, когда Димка начнет выходить.
   - Это всем интересно.
   В коридоре раздался звонок.
   - Кто это там приперся? - проворчал Нестеров - Небось, Меркулов, на запах идет.
   Звонок повторился. Владимир крякнул, поднялся и пошел открывать. На пороге стоял собственной персоной Сашка Меркулов.
   - Здорово, что делаешь? - спросил он входя.
   - А как ты думаешь? - хитро спросил Владимир.
   - Я думаю, телик смотришь - высказал предположение друг - Сейчас все этим заняты, город как вымер - Привет Зина - сказал Меркулов, заходя в комнату.
   Владимир показал в сторону дивана:
   - Присаживайся, сейчас пиво принесу.
   - Сесть я успею - попытался сострить Санек - а вот постоять...
   - У стенки - добавил Владимир - уходя на кухню.
   - Ладно, пожалуй, сяду - согласился Меркулов.
   Владимир вернулся еще с двумя бутылками и, протянув одну Саньку, уселся на прежнее место.
   - Может тебе хватит - попыталась возразить Зина, хитро улыбаясь.
   - Молчи, женщина! - пошутил Нестеров - Да, после этой, пожалуй, хватит.
   По телевизору непрерывно шло обсуждение марсианской экспедиции. Выступал какой-то большой чиновник из правительства. Одутловатое лицо лоснилось, так, как будто он на своем горбу тащил корабль с космонавтами до Марса.
   - Вот морду разъел - выразил неудовольствие Меркулов - И целый день эти болтуны трещат!
   - Да, интересных репортажей мало - Нестеров переключил на другой канал - За последний час только два прямых включения из центра.
   - Будем ждать - сказала Зина - нам спешить некуда...
   ...Нестеров не мог заставить себя заснуть. Он ворочался в кресле, слушал мерный храп Псахеса и думал.
   В кабине было темно, но через зашторенный иллюминатор пробивался дневной свет. Совсем как на Земле. Солнце было уже высоко.
   Перед тем как лечь спать космонавты основательно подкрепились, связались с орбитальной базой. Прохоров сообщил, что на дневной стороне планеты нет никаких признаков начинающейся пыльной бури или усиления ветра. Нестеров попросил его передать это на Землю, особенно заострив внимание Центра на этом факте. Момент для высадки самый подходящий. Нестеров лежал и ждал очередного сеанса связи с центром, который должен был решить вопрос о его выходе на поверхность...
   ...Журавлев критически осмотрел снимки, присланные Прохоровым и передал их Гриневу. Тот глянул на них и сказал:
   - Я не возражаю против выхода ребят на поверхность. Погода лучше не придумаешь, да и сам факт выхода снимет напряжение, которое они сейчас испытывают.
   - Да и мы вздохнем поспокойнее - согласился Журавлев...
   ...С Земли передали буквально следующее: "Гермес", разрешаем выход на поверхность командиру экипажа, соблюдая предельную осторожность".
   Сердце Нестерова чуть не вырвалось из груди. "Вот оно!"
   Космонавты проверили скафандры. Нестеров начал облачаться в скафандр, а Колпаков и Псахес помогали ему.
   Для первого выхода решили использовать тяжелый, жесткий скафандр. За бортом было девятнадцать градусов тепла, в этой части Марса было лето, и температура в полдень доходила до двадцати пяти. Поэтому у космонавтов были и легкие дневные скафандры, без системы терморегулирования. Но на первый раз решили не рисковать.
   Дмитрий экипировался, проверил герметичность скафандра. Колпаков открыл люк в шлюзовую камеру. Нестеров осторожно стал спускаться вниз.
   Шлюзовая камера была довольно тесной, это отмечали еще на Земле во время тренировок. Экономия веса заставляла теперь терпеть определенные неудобства. Нестеров стоял, а вернее полулежал на животе в камере. Под ногами был люк, отделявший его от разреженной атмосферы Марса, сверху - люк, ведущий в кабину. На уровне лица - пульт управления камерой.
   Нестеров сам закрыл люк и повернул замки. Датчики подтвердили, что он закрыт плотно. Дмитрий нажал клавишу на пульте и начал откачку воздуха.
   Насос глухо заурчал. Нестеров включил камеру, закрепленную на скафандре, и сказал:
   - Ноль часов, тридцать минут. Начал откачку воздуха из шлюзовой камеры.
   Давление в камере уверенно падало. Нестеров слышал в наушниках свое дыхание, изредка прерываемое ободряющими репликами ребят наверху. На Земле еще не знают, что он здесь, а только предполагают.
   Откачка завершилась. Нестеров нажал другую клавишу, и открыл дренажные клапаны. Воздух Марса с шипением ворвался в камеру. За бортом было хоть и небольшое, но достаточное давление, чтобы вызвать затруднения при открытии выходного люка. Поэтому камеру нужно предварительно разгерметезировать.
   Давление уравнялось. Нестеров нажал третью клавишу. Люк начал медленно открываться, пропуская внутрь аппарата дневной свет.
   Когда люк открылся, Нестеров нерешительно посмотрел себе под ноги. Внизу была лестница, по которой он спускался раз сто во время тренировок. Но вместо бетонного пола, красная каменистая поверхность, слегка присыпанная таким же красным песком. Ни на картинке, ни через стекло иллюминатора, а наяву. Сердце екнуло, ноги стали ватными.
   - Что затих? - раздался тревожный голос Колпакова.
   - Ничего - откликнулся Нестеров - Выхожу на лестницу.
   Крепко держась за поручни, Дмитрий опустил ноги на первую ступеньку. Колпаков увидел на экране в кабине края ранца его скафандра. Нестеров еще немного постоял, а потом начал медленно спускаться.
   Стараясь подавить охватившее его волнение, вызывавшее неприятную дрожь в коленях, он запел себе под нос какую-то старую песню. Мысли лавиной неслись у него в голове, сметая одна другую, путаясь. На Земле потом отметили, что его пульс в этот момент подскочил до ста восьмидесяти. Он, не торопясь, спускался вниз, с каждым шагом, на четверть метра, приближаясь к цели. Путь по восьмиметровой лестнице занял у него почти десять минут.
   На последней ступеньке он снова остановился. До поверхности осталось полметра. Последний шаг. Оттолкнувшись руками от поручней, Дмитрий спрыгнул на поверхность.
   Колпаков увидел на экране, как дернулось изображение лестницы, на той камере, что была у Нестерова на скафандре, а на другом экране, как он спрыгнул.
   Нестеров минуту стоял в полной нерешительности. Он смотрел себе под ноги. Под ногами был кирпично-красный грунт, твердая, каменистая поверхность. Он поднял голову. Впереди лестница, по которой он спускался. Нестеров повернул голову и осмотрелся.
   Перед ним была огромная равнина, покрытая угловатыми каменными глыбами и, местами, занесенная песком. На горизонте простиралась гряда красновато-коричневых скал. Небо тоже имело красноватый оттенок, особенно у горизонта. Диск Солнца раза в полтора меньше чем на земном небе, свет от него был слабее, поэтому небо имело скорее не голубой, а синеватый цвет. Ни одного облака на этом безмолвном небе чужой планеты! Справа от Нестерова, из-за горизонта поднимался диск, похожий на диск Луны. "Фобос!" - подумал Нестеров.
   - Леша, я на поверхности - сказал Нестеров Колпакову.
   - Понял, вижу тебя хорошо - ответил Колпаков - Поздравляю, командир!
   Нестеров повернулся и сделал первый робкий шаг. Тут он почувствовал, что сила тяжести здесь меньше, чем на Земле. Ноги скользили по поверхности. Нестеров перенес вес тела немного вперед.
   - Пробую прогуляться, - сообщил он Колпакову - Вроде получается.
   Дмитрий решил обойти вокруг корабля и осмотреть его наружи. Слегка подпрыгивая и перебирая ногами в прыжке, он пошел вокруг аппарата. "Подумать только! Где я нахожусь!" - Нестерова охватило радостное чувство, посещающее обычно всех первопроходцев.
   - Как настроение, Дима? - раздался в наушниках голос Псахеса.
   - Превосходное, Сережа! - ответил Дмитрий - Постараюсь убедить центр разрешить и тебе присоединится. Коле и Егору сообщили?
   - Нет еще, они вне зоны радиовидимости. Скоро появятся. Что с кораблем?
   - В порядке. Внешних повреждений нет. Сколько осталось до прихода сигнала на Землю?
   - Две минуты - ответил Колпаков - Скоро и они узнают...
   ...Журавлев увидел, как Нестеров спрыгнул с лестницы, как полетел во все стороны песок из-под ботинок его скафандра. С камеры установленной над люком был не лучший вид, но все стало ясно.
   Все присутствующие в зале замерли, глядя на экран. Нестеров стоял неподвижно, потом выпрямился и сказал:
   - Леша, я на поверхности!
   Журавлев обвел зал взглядом победителя и произнес:
   - Господа, человек на Марсе!
   Зал взорвался аплодисментами. Операторы вскочили со своих мест, Ефремов, стоявший рядом с Журавлевым откупорил бутылку с шампанским. Находившийся чуть поодаль президент отделился от охраны и свиты и подошел к Журавлеву. Пожав ему руку, он сказал:
   - Благодарю вас, Аркадий Николаевич и ваш коллектив за проделанную работу! У меня просто нет слов! Я не могу в это поверить, это фантастика!
   - Я сам с трудом в это верю. Но, как видите...
   Десятка три телекамер из ложи прессы фиксировали кадры, полученные с Марса. С камеры на груди у Нестерова шла теперь более интересная картинка - космонавт обходил корабль, и в поле зрения мелькал пейзаж, который видел Дмитрий. Правда качество картинки было не очень хорошим, изображение прыгало, но нему то и дело пробегали помехи.
   Пригубив шампанское из бокала, Журавлев снова принялся за дело. За его спиной, в окружении президента шло бурное, но в полголоса обсуждение произошедшего события...
   ...Нестеров закончил осмотр корабля. Все вроде было в порядке. Дмитрий взглянул на часы. До прихода сообщения с Земли оставалось пятнадцать минут. Он сказал:
   - Приступаю к взятию образцов грунта.
   Первым делом, оказавшись на поверхности Красной планеты, Нестеров должен был взять образцы грунта, если вдруг, по какой-то причине ему придется спешно вернуться в корабль.
   Наука располагала лишь косвенными данными о марсианском грунте. Его исследовали автоматы, и по их скупым данным трудно было о чем-либо судить. Взятие проб человеком и непосредственное исследование в лаборатории могло дать куда больше сведений.
   Дмитрий вытащил из кармана скафандра кассеты для проб и начал работу. Первый поднятый им камень он поместил в отдельный контейнер и тут же спрятал в кармане.
   - Тяжеловато бурится! - сообщил Нестеров Колпакову - Ты что-нибудь видишь?
   - Не очень хорошо, ты все время дергаешься - ответил Колпаков.
   - Ну, извини, закончу, поставлю камеру на треножнике - пообещал Нестеров - Готовься к выходу, думаю, штаб даст добро.
   - Готов уже - ответил Колпаков.
   Нестеров закончил возиться с пробами и почувствовал, что изрядно вспотел. Делай он эту работу на Земле, он справился бы без труда. Но здесь ноги скользили, мешал громоздкий скафандр, сердце бешено колотилось от волнения, в общем, он потратил на работу двадцать минут. И тут он услышал в наушниках голос Журавлева:
   - Земля восторженно встречает твой успех Дима! Мы все здесь рады за тебя! Надеюсь, что условия чужой планеты не сильно отличаются от тех, что были на тренировках. Если ты собрал пробы, устанавливай камеру. Через два часа мы надеемся получить перед ней вас троих. Штаб принял решение разрешить выход Колпакова и Псахеса. Удачи, до связи!
   Нестеров спросил Колпакова:
   - Слышал?
   - Безусловно.
   - Выходи. Но сначала сбрось контейнеры.
   Контейнеры с научной аппаратурой крепились на специальной ферме посадочной платформы корабля. Колпаков включил лебедку и спустил эту ферму на поверхность.
   - О'кей, Леша! Посылку принял!
   Нестеров отделил один контейнер и открыл крышку. Там была камера на треножнике, складная вышка с флагштоком, флаг и мемориальные таблички. Все, для проведения официальной части.
   Дмитрий достал камеру.
   - Куда поставить?
   Он отошел от кабины метров на десять-пятнадцать, разложил треножник и поставил его на грунт. Повернул переключатель на передатчике.
   - Сережа, лестницу видно?
   - Подвинь чуть правее...да, вот так, теперь отлично!
   Нестеров оставил камеру и направился к лестнице, помогать Колпакову выходить.
   Колпаков начал облачаться в скафандр. Увидев на экране Нестерова, в полный рост, у лестницы он сказал:
   - О, наши в городе! Теперь намного лучше видно!
   - Не отвлекайся, Колпак! - ответил Дмитрий - Проверяй все тщательно.
   Колпаков спустился в шлюзовую камеру и закрыл за собой люк.
   - Хорошая камера! Называется "почувствуй себя консервами"! - заметил он.
   - Есть надо меньше - ответил Нестеров.
   Люк открылся бесшумно - в разреженном воздухе звуков почти ни было. Колпаков начал выход на лестницу. Нестеров помогал ему советами. Благодаря этому, Колпаков проделал путь вниз вдвое быстрее Нестерова.
   Спрыгнув с последней ступеньки на поверхность, Колпаков с минуту стоял неподвижно, потом повернулся к Нестерову и сказал:
   - Не, не красиво получилось! Давай сделаем второй дубль?!
   В наушниках кто-то фыркнул. Псахес услышав реплику пилота ответил ему вместо Дмитрия:
   - Ты так не шути Колпак!
   Алексей повернулся к камере.
   - Привет, Земля!
   Выход Псахеса наружу был уже вполне штатным. Биолог лихо спрыгнул с трапа и заявил:
   - Да, ребята, об этом я в детстве мечтал!
   Космонавты принялись за работу. Предстояло смонтировать вышку для флага. Подъем флага предполагалось транслировать на Землю.
   Они работали быстро, насколько это возможно на Марсе, разговаривали, делились впечатлениями. Напряжение первых минут спало, обстановка была вполне деловой.
   Трехметровую вышку смонтировали за час. Выставили как следует камеру. Нестеров вышел на связь с Прохоровым. Тот подтвердил, что картинка качественная. Нестеров ждал, пока придет подтверждение с Земли.
   Подтверждение пришло через сорок восемь минут:
   - Видим вас хорошо! Молодцы, ребята! Переходим на прием.
   Космонавты расположились около вышки. Нестеров достал из контейнера свернутый вчетверо триколор - знамя экспедиции. На нем, в порядке исключения вышили эмблему программы - бегущего греческого бога Гермеса, в крылатых сандалиях и с факелом в руке. Колпаков помог Нестерову прикрепить флаг к тросу. Псахес включил трансляцию государственного гимна. Они с Колпаковым вытянулись у вышки, а Нестеров медленно стал поднимать флаг. Когда Дмитрий закончил, он взял под козырек и присоединился к товарищам. Флаг развернулся и затрепетал, повинуясь воле легкого ветерка.
   Когда музыка гимна смолкла, Нестеров извлек из контейнера табличку, и повернув ее к камере сказал:
   - Прежде чем мы положим табличку со своими именами, мы хотели бы отдать дань памяти тем, кто должен был сейчас стоять на нашем месте. Здесь имена ребят, членов экипажа корабля "Гермес-2".
   Колпаков и Псахес прикрутили табличку к вышке с флагом. На другой стороне вышки космонавты поместили вторую табличку:
  

ЗДЕСЬ 24 АВГУСТА 2012 ГОДА ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

ПЕРВЫЕ ЛЮДИ ЗЕМЛИ СТУПИЛИ НА ПОВЕРХНОСТЬ МАРСА

ЭКИПАЖ КОРАБЛЯ "ГЕРМЕС - 14":

НЕСТЕРОВ ДМИТРИЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ

КОЛПАКОВ АЛЕКСЕЙ ВИТАЛЬЕВИЧ

ПСАХЕС СЕРГЕЙ ДАВИДОВИЧ

МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ, НА БЛАГО ВСЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА!

  
   В этот момент пришел сигнал с Земли.
   - Вижу, дела у вас продвигаются хорошо! - голос Журавлева дрожал - Постойте полчасика перед камерой, к вам хочет обратиться президент.
   Космонавты услышали знакомое легкое покашливание.
   - Здравствуйте, товарищи! Привет, ребята! Не могу пока найти слов, чтобы выразить вам свое восхищение вашим подвигом. Не смущайтесь, именно подвигом. Это относится ко всем вам, пятерым посланникам Земли, в далеком и чужом мире. Как удивительно для многих сейчас, слышать слова - люди на Марсе...Когда-то это было нашей мечтой. Вы помогли осуществить эту мечту.
   На вас смотрит сейчас весь мир. Помните об этом, может быть вам не будет сейчас так одиноко.
   Вы проложили дорогу на Марс всему человечеству. Это еще один шажок к познанию Вселенной, маленький, ничтожный в ее масштабах, но такой важный для нас. Циолковский говорил о том, что космос даст человечеству горы хлеба и бездну могущества. Эти слова до сих пор кажутся многим неверными. Безусловно, исследование космоса дорогое занятие, и сегодня приносящее мало прибыли. Но мы уже не представляем нашей жизни без сотовой связи и телевидения. Все это появилось благодаря космическим стартам начала шестидесятых годов. Сегодня мы закладываем платформу для развития нашим внукам.
   Я безмерно рад тому, что граждане нашей страны стали первыми людьми, кто ступил на Красную планету. Это говорит о том, что Россия по-прежнему остается пионером освоения космоса. Но мы не собираемся делать планету своей собственностью. Дорога на Марс открыта, и мы рады предложить свою помощь ученым во всех странах. Добытая здесь информация это достояние мировой науки.
   Удачи вам ребята, не скучайте здесь. Мы с вами. Надеюсь на встречу с вами на Земле!
   Космонавты выслушали речь президента, взяли под козырек перед камерой...
   ...Они пробыли на поверхности еще два часа. Собрали еще несколько проб грунта, сделали целую серию фотоснимков.
   Вернувшись в корабль космонавты поужинали и замертво повалились спать, оставив Землю переживать события пошедшего дня...
  
   ...Следующий день указом президента был объявлен выходным. Владимир с утра сходил в магазин и купил кое-что к столу: сегодня в семье Нестеровых был праздник. Меркулов с женой тоже собирались прийти.
   Зина включила телевизор. С ночи шли сплошные телетрансляции из центра управления полетами, прерываемые только выступлениями политиков, ученых и разного рода общественных деятелей. Произошедшее взбудоражило весь мир по крайней мере на будущую неделю.
   Владимир плюхнулся на диван, вытянул ноги и показав жене в сторону телевизора заявил:
   - Вот мы и дожили, Зинка, до светлого будущего!
   Зина нахмурилась и спросила:
   - Ты Журавлеву звонил?
   - Звонил. Он сказал, что сеанс связи у нас будет завтра. Пока в центр никого, кроме прессы не пускают. Козлы!
   Подумав, он добавил:
   - Хотя, судя по тому, как Димка вчера скакал по Марсу у него все в порядке...
  
   ...Клаус Вебер потирал удовлетворенно руки. Акции компании круто взлетели вверх, оставив далеко позади другие компании-производители микропроцессорной техники. Вложения в русскую космическую программу уже окупили себя. Теперь "АМД" рассчитывала получить хорошую прибыль. В самолете, по дороге в Москву, Вебер мысленно считал миллиарды, которые он планировал получить, и с каждым миллиардом его настроение улучшалось.
   Сегодня, на вечере в российском представительстве фирмы Вебер был самой любезностью. Ирина представила себе, что было бы, если бы программа провалилась.
   - Вы знаете, фрау Скворцова, ваша страна представляется мне вполне надежным деловым партнером. Похоже, вы преодолели кризис девяностых.
   Ирина повернулась к Веберу, посмотрела на него, слегка прищурившись и заявила:
   - А вы считали, что мы неспособны на конструктивное сотрудничество?
   Вебер замялся. Похоже, он слегка сгустил краски, честно высказав свое мнение.
   - Вы меня немножко недопонимаете...
   - Почему же - Ирина пошла в наступление - По-моему, вы на этот раз вполне искренны, господин Вебер. Знаете, меня немного шокирует, что в западном мире нас до сих пор воспринимают как Верхнюю Вольту с ядерными ракетами. Мы всегда были высокотехнологичной страной, ей и останемся. Даже без вас - Ирина очаровательно улыбнулась Веберу.
   Вебер потух. "Русские опять показывают зубы..." - сокрушенно подумал он. Решив не обострять разговор, он перевел его на другую тему.
   - Как вы находите видеозаписи, переданные с Марса? По-моему это просто фантастика! Дикая песчаная равнина, красные скалы, две луны на небе! Я все это записал дома на видео, для потомков. Я был совсем молодым человеком, когда американцы летали на Луну, но тогда это произвело на меня не такое впечатление.
   Ирина снова улыбнулась Веберу и ответила несколькими односложными фразами. Присутствовать на этом фуршете "акул капитала" и развлекать пожилого немца не очень хотелось. Калачев сплавил Вебера ей, а сам уехал в командировку.
   Днем Журавлев позвонил Ирине и пригласил ее в центр управления полетами, присутствовать на сеансе связи с экипажем. Ей было крайне интересно посмотреть на Нестерова.
   Сам Журавлев обещал подъехать часам к восьми. Ирина с нетерпением дожидалась его, чтобы отделаться, наконец, от Вебера.
   Вокруг было довольно шумно. В фойе представительства толпилась бизнес-элита. И пришли они не просто так - радостное событие было лишь поводом встретиться и обсудить миллиардные контракты. Было много иностранцев: из Европы, Юго-Восточной Азии, США. Всех интересовали возможности российских ракет по выведению полезной нагрузки. О космонавтах, находившихся за триста миллионов километров от Земли, уже никто не помнил...
  
   ...В пробах, собранных вчера, Псахес не нашел ничего. Вернее там было много полезных веществ - по составу этот грунт был чистейшим лимонитом - железной рудой. Но никакой органики. Не то что микробов, вообще никакой органики.
   Псахеса это не расстроило.
   - В первых же образцах наткнутся на следы жизни? Такое было бы фантастическим везением.
   Колпаков сосредоточенно жевал, слушая рассуждения биолога.
   - Знаешь, Серега, На этой планете я могу поверить во что угодно. До сих пор не могу отделаться от ощущения таинственности. Что-то скрывается в здешних песчаных дюнах. Я понял это, когда впервые ступил на поверхность.
   Нестеров усмехнулся.
   - Если о твоих ощущениях узнал бы Леви, ты бы не полетел на Марс. Но я тебя понимаю. В этих песках и скалах много тайн. Начав их открывать, человечество поймет, что знает крайне мало даже о себе...
   Колпаков пожал плечами.
   - Кому-то надо начинать.
   После обеда состоялся очередной выход на поверхность. Все официальные мероприятия были позади, и экипаж приступил к выполнению научной программы.
   Прежде всего, предстояло собрать вездеход. Он хранился в одном из грузовых контейнеров в разобранном виде.
   Вездеход разработали специально для нужд экспедиции, чтобы облегчить космонавтам перемещение по марсианской поверхности на большие расстояния. Трехместная открытая кабина и грузовой отсек достаточно большой вместимости располагались на восьмиколесном шасси, с независимой подвеской и индивидуальным электроприводом всех колес. Двигатели вездехода получали питание от литиевых аккумуляторов, которые подзаряжались солнечными батареями, как крыша прикрывавшими всю машину. На вездеходе размещались телекамеры и аппаратура дальней космической связи.
   На сборку машины ушло три часа.
   - Отличный трактор! - восхитился Колпаков, когда они закончили.
   Машина понравилась ребятам сразу, когда ее показали им на Земле. Здесь она выглядела просто фантастически.
   Нестеров включил питание бортового оборудования. Лампочки на приборной доске засветились. Заряд батарей был полный.
   - Разреши порулить, командир - попросил Колпаков.
   - Садись, рули - Нестеров отступил от вездехода, с шутовским поклоном приглашая Колпакова.
   Колпаков забрался в водительское кресло. Нестеров и Псахес удалились на некоторое расстояние от машины, на всякий случай.
   Алексей потянул на себя рукоятки управления. Хотя он много раз проделывал это на Земле, здесь он немного не рассчитал. Колеса машины провернулись на месте раза четыре, разбрасывая песок и камни, и вездеход резко рванулся вперед.
   - Вот это да! - Восхищенная реплика Колпакова раздалась в наушниках Нестерова и Псахеса.
   - Не газуй сильно, Леша! Колеса буксуют - посоветовал Псахес.
   Машина ехала довольно резво, лихо подпрыгивая на кочках. Колпаков отъехал метров двести, потом развернулся и стал возвращаться. Подъехав к Нестерову с Псахесом, он предложил:
   - Может, отступим немного от программы, командир, прокатимся!
   Нестеров согласился. Прогулка вокруг корабля была вполне уместной.
   Космонавты заняли места в вездеходе. Колпаков рванул с места.
   - Елки-палки, Дима, если бы мне кто-то сказал лет десять назад, что я буду ездить на вездеходе по Марсу, я бы только рассмеялся!
   - Я бы тоже - Нестеров согласился.
   Они объехали вокруг корабля на расстоянии около ста метров. Машина показала прекрасные ходовые качества. Космонавты остались довольны.
   Программа пребывания первой экспедиции решала по сути одну задачу - подготовить платформу для следующих, более длительных экспедиций. Планы ученых были поистине грандиозны. Следующая экспедиция, на "Гермесе-15", начнет строительство базы на поверхности Марса, а последующие будут разворачивать инфраструктуру целого научного поселения на Красной планете. Пока же задачи Нестерова и его товарищей были гораздо прозаичнее - исследование грунта, поиск воды, измерение уровня радиации, изучение погоды, биологические эксперименты.
   Сегодняшний выход полностью посвятили пробам грунта, в разных местах и на разной глубине. Собрали буровую установку для взятия проб с глубины трех метров.
   С каждым разом работать становилось все проще - ребята начали привыкать к обстановке. Они приспособились ходить по скользкой поверхности, переносить различные грузы. Колпаков шутил, что через месяц не захочет отсюда улетать.
   Выход на поверхность длился пять часов. Космонавты вернулись в кабину. Подкрепив силы ужином, они стали готовить прямой телемост с Землей. Сегодня в Центр пригласили большую группу журналистов и родственников членов экипажа. После достаточно обширной пресс-конференции, ребятам обещали встречу с близкими, чего каждый из них ждал с нетерпением.
   Пресс-конференция получилась длиннее на полтора часа. Из-за задержки сигнала журналисты задавали сразу десять-пятнадцать вопросов, и ответы получали таким же пакетом. Вообще процедура очень утомительная, и после трех часов общения с прессой Нестеров чувствовал себя так, как будто его пропустили через мясорубку. Задавали разные вопросы - и серьезные и глупые. "Есть ли жизнь на Марсе?" - спросил представитель одного, вполне уважаемого журнала. Нестеров ответил, что пока им это неизвестно, а сам подумал, что, даже найдя здесь что-то, они не будут иметь права говорить об этом, и журналисту положено это знать.
   Потом состоялось таки долгожданное общение с родственниками. Оно проходило в таком же режиме, но было, конечно, гораздо более эмоциональным. Если космонавты уже привыкли к сорока восьми минутам задержки сигнала, то их близкие, в основном люди не связанные с космосом, удивлялись и даже пугались, почему ребята не отвечают на вопросы сразу. Владимир, знающий, в чем дело подготовился к встрече заранее. Он четко, по-военному выложил брату все последние новости, и задал накопившиеся у них вопросы. Настроение у него, судя по виду, было отличным. Он передал Нестерову привет от родителей. Потом он вкратце рассказал об инциденте со сбитыми летчиками и заверил, что у него все нормально.
   Вместе с родственниками космонавтов находились и Журавлев со своими подчиненными из штаба экспедиции. Среди них была и Ирина. Всю встречу Нестеров не сводил с нее глаз. Она скромно стояла в стороне, не вмешиваясь в разговоры. Нестеров незаметно для Колпакова подмигнул ей. Через сорок восемь минут, к своему удовольствию он увидел, как ее щеки залились румянцем, и она подмигнула ему тоже и улыбнулась.
   К Колпакову приехали сестра и невеста, к Пасхесу жена и трое детей, к Мельникову жена и родители, к Прохорову жена с тещей. Он потом долго шутил, что на расстоянии трехсот миллионов километров от Земли, теща не так уж и плоха, как кажется вблизи.
   В конце встречи Владимир сказал:
   - Удачи тебе, Димка и твоим товарищам, пусть у вас там все будет гладко, как было до сих пор.
   Он и не предполагал, какие испытания свалятся на космонавтов буквально через неделю...

***

   Солнце едва выглянуло из-за восточного склона кратера Клео. Начинался новый день безжизненной каменной пустыни. Миллионы лет царило здесь безмолвие, редко нарушаемое грохотом падающих метеоритов, а в разреженном воздухе планеты он и грохотом-то не был. Мертвая пустыня, мертвые скалы, красный песок, перебрасываемый с места на место дикими ветрами. Марс...
   Вездеход уверенно поднимался по крутому склону кратера. Переваливая с ухаба на ухаб, пробуксовывая он шел вверх. Он вез трех человек в белых скафандрах. Люди на Марсе...
   Они провели здесь только неделю, а Нестерову начало казаться, что он живет здесь всю жизнь. Из триумфального события их пребывание на этой планете превратилось в обычную работу. И работу очень интересную.
   Космонавты направлялись к месту на дне кратера, которое прозвали между собой катакомбами. Это была мощная система туннелей, которая тянулась на многие километры под поверхностью. Их обнаружили четыре дня назад, когда ездили к кратеру за пробами. Вход в туннели находился на дне кратера, у края вала и, скорее всего, открылся случайно, после удара, от которого образовался Клео. Так или иначе, ученых на Земле заинтересовало это место. Раньше о подобных образованиях на Марсе не было ничего известно. И пока никто не брался объяснить их природу.
   Космонавты спускались в катакомбы уже два раза: первый раз очень осторожно и не далеко, второй раз взяли пробы грунта в нескольких коридорах.
   Структура этого образования сразу удивила Мельникова, который смотрел снимки на борту орбитального модуля. Стены туннелей были слишком ровными для простых трещин в скале, выступы на стенах имели сглаженную форму, без острых углов. Это наводило на мысль либо о работе воды в этих скалах, либо об искусственном происхождении туннелей. Ко второй версии, конечно, относились крайне осторожно, и занимались в основном первой. В любом случае, сегодняшний спуск в туннели космонавты собирались посвятить их подробному изучению.
   С орбиты Прохоров и Мельников провели тщательную радиолокационную съемку района катакомб, "просветили" грунт в этом месте на двадцать метров в глубину. Ботовая ЭВМ построила трехмерную модель системы туннелей. Оказалось, что туннели тянуться под кратером очень далеко, причудливо переплетаясь, на четырех уровнях по глубине. И выход на поверхность был не один. В районе кратера их насчитали свыше двадцати. Куда ведут туннели, пока не выяснили, некоторые ходы шли далеко за пределы кратера и уходили очень глубоко.
   Но у Нестерова и его товарищей теперь была хорошая карта катакомб, которую загрузили каждому в портативный компьютер, закрепленный на рукаве скафандра. С этой системой они чувствовали себя намного увереннее.
   Вездеход доехал до вершины кратерного вала, и Колпаков остановился, чтобы выбрать путь получше для спуска.
   Внутренняя часть вала была еще хуже внешней. Склон весь испещрен канавами, усыпан крупными валунами. Встречались часто и песчаные наносы, которые, при всей своей проходимости, вездеход не очень уважал. Машина могла запросто перевернуться, и Колпаков тщательно продумывал ее маршрут.
   Нестеров обернулся. До марсианской кабины было далеко. Отсюда она казалась еще фантастичнее. С приличной высоты кратерного вала плато, где они сели было как на ладони. Кабина выделялась на фоне дикой равнины, и в ней угадывалось сразу, изящное творение рук человеческих. Нестеров сфотографировал этот изумительный пейзаж и повернулся к Колпакову.
   - Что скажешь, командир, если мы спустимся сначала по этой канаве, потом аккуратно перекатимся через тот плоский камень, а потом поедем вдоль этой гряды дюн до трещины. А там подумаем.
   Нестеров посмотрел на путь, предложенный Алексеем, и кивнул:
   - Одобряю.
   Вездеход неторопливо покатился вниз по склону, выбранным Колпаковым маршрутом. Нестеров включил компьютер, закрепленный на рукаве, и посмотрел план катакомб. Сегодня космонавты планировали проникнуть вглубь системы туннелей километра на три. Они выбрали прямолинейный с небольшим уклоном вниз туннель, который хорошо подходил для подробного изучения. Нестеров еще раз просматривал весь маршрут группы, старясь не упустить ни малейшей детали, которая может осложнить операцию.
   Вездеход остановился у трещины. Здесь опять возникла необходимость выбора пути. Дорогу преграждала трещина приличной ширины. Ее можно было перемахнуть в узком месте слева, метрах в ста, а можно поехать направо, где трещина смыкалась, но упиралась в песчаный вал, высотой с полметра и шириной метра три. Для вездехода это было серьезным препятствием. Поэтому Колпаков решил поехать влево. Машина переехала через трещину и через две минуты съехала на дно кратера.
   Дальше ехать было легче. Дно Клео, относительно ровное, таило меньше опасностей для вездехода, чем изрытый вал кратера. Колпаков уверенно, на хорошей скорости вел машину к выбранному космонавтами входу в катакомбы.
   Псахес, молчавший до сих пор, сказал, указав ладонью на восток:
   - Смотрите, на следующий заход пошел.
   Нестеров взглянул в ту сторону, куда показывал биолог. Фобос всходил в очередной раз за этот день. По сравнению с Луной, крошечный Фобос был так близко расположен к Марсу, что как бешенный вращался вокруг него, делая один оборот за семь часов. За сутки он мог появиться на восходе трижды. Часто он появляется на небе вместе со вторым спутником Марса, Деймосом, и ночью они неплохо освещают пустынные марсианские плато.
   Путь до входа в катакомбы занял еще полчаса. Наконец Колпаков остановил машину.
   - Прибыли!
   Космонавты, не спеша, выгрузились, разложили снаряжение и стали готовиться к входу в туннель.
   В этот момент появилась связь с Прохоровым и Мельниковым - "Гермес" вошел в зону радиовидимости.
   Нестеров сообщил на борт орбитального модуля обстановку и запросил координаты группы. Прохоров передал ему данные, Нестеров подкорректировал бортовую навигационную систему на вездеходе. Прохоров сказал, что космонавтов хорошо видно в мощную бортовую оптику.
   Услышав это, Колпаков помахал ему рукой.
   - Привет, ребята! - сказал он - С добрым утром!
   - Вас тоже! На Земле советуют вам не слишком задерживаться внутри.
   - Мы в принципе и не собираемся - ответил Нестеров.
   Проверив снаряжение, космонавты вошли в туннель.
   Свет фонарей, закрепленных на шлемах, наверное, первый раз проник сюда. Гладкие стены невольно наводили на мысль об их искусственном происхождении.
   - Вот где нужно жизнь искать - заметил Колпаков.
   Псахес ухмыльнулся.
   - Не все так просто, Леша. Может быть тысяча и одна причина естественного возникновения этих ходов. И запутанный характер туннелей говорит против версии о замыслах разумного существа.
   Нестеров возразил:
   - У каждого свои критерии разумности.
   - Верно. Но ты знаешь, я придерживаюсь своей теории.
   Теория Псахеса была хорошо известна Нестерову. Давным-давно он читал фантастический рассказ, который назывался "Эстафета разума". Там говорилось, что жизнь в Солнечной системе зародилась не на Земле, а на гипотетической планете Фаэтон, которая погибла в результате глобальной катастрофы. Но цивилизация Фаэтона перебралась на Марс, а затем и на Землю. Примерно так выглядела и теория Псахеса. Как любой настоящий ученый он относился к ней критически. Поэтому не спешил с выводами насчет этих загадочных туннелей. Разгадка могла оказаться весьма простой, а лишние несвоевременные фантазии могли лишь взбудоражить общественность.
   На Марсе уже много раз находили жизнь. Как только астрономы семнадцатого века получили в свое распоряжение более-менее мощные телескопы, они открыли каналы на Марсе. Сразу возникли предположения об их искусственном происхождении. Загадка каналов не разгадана до сих пор, но большинство ученых сходятся во мнении, что это естественные образования.
   В прошлом веке, американская межпланетная станция сфотографировала на Марсе человеческое лицо из камня, смотрящее в небо. Стали стоить гипотезы о Кидонии - городе на Марсе, жители которого воздвигли этот памятник. Но при последующем фотографировании выяснилось, что это обычная каменная глыба, просто при определенном освещении она дала на пленке столь причудливую картину. Много было таких случаев, и все они давали пищу для необоснованных фантазий некомпетентных людей.
   Тем временем космонавты спустились метров на пять под поверхность Марса. Нестеров поднял вверх руку. Все остановились.
   Здесь решили взять пробы породы со стены туннеля. Нестеров с буровым приспособлением приступил к работе, Псахес налаживал портативную лабораторию экспресс-анализа грунта, а Колпаков отошел метров на десять вперед и тоже занялся сбором проб.
   И тут произошло то, чего никто не ожидал. Пол туннеля подпрыгнул под ногами космонавтов, да так, что Нестеров упал на спину. Потом еще несколько толчков. Нестеров, опираясь на стену, стал подниматься и увидел, как по гладкой стене побежала трещина. С потолка посыпался песок. В этот момент что-то снова оттолкнуло Дмитрия, на этот раз назад. Он упал на пол и откатился метра на два. На то место, где он только что стоял, рухнул многотонный потолок туннеля...
   ...Когда Нестеров пришел в себя, то понял, что случилось что-то страшное. Он осмотрелся. У противоположной стены сидел Псахес и ошалело смотрел на, засыпанный с низу до верху, туннель. А вот Колпакова-то нигде не было!
   - Леша, ты где? - голос Нестерова дрожал - Леша, ты где?!!
   Вдруг он вспомнил: Колпаков стоял метров на десять дальше, где сейчас был завал. В горле пересохло. Дмитрий посмотрел назад. Сзади светлым пятном виднелся выход из катакомб - они спасены, а Леха остался там, по ту сторону завала, если не хуже...
   ...Через пять минут Нестеров пришел в себя - он командир экипажа. Он поднялся, отряхнул песок со скафандра и подошел к обвалу.
   - Леша, ты слышишь меня?
   В наушниках полная тишина. Что же случилось? Неужели его засыпало?
   - Сергей, как ты думаешь, какова ширина обвала? - тихо, почти шепотом спросил Нестеров Псахеса.
   - Что? - Псахес очнулся и посмотрел в сторону Дмитрия. Видимо он был еще не в состоянии мыслить логически. Нестеров подошел к нему и встряхнул за плечи.
   - Сережа, спокойно, Сережа! Соберись Сережа, я понял, я знаю, что произошло. Мы должны трезво проанализировать эту ситуацию. Серега, держись!
   Псахес поднял глаза на командира. Только сейчас Нестеров заметил, что волосы биолога стали совсем белыми. Сердце Дмитрия екнуло.
   - Дима, он погиб?
   Нестеров собрал волю в кулак.
   - Никто не погиб, Серега. Пока мы не выясним этого точно, мы не уйдем отсюда. Держись Серега, держись!
   Псахес понимающе кивнул. Он выпрямился и отряхнул красную пыль с рукавов скафандра.
   - Не знаю Дима, какая там ширина. Если не более десяти метров, у него есть шанс...
   ...Разбирать завал вручную пока не было смысла. Космонавты проанализировали обстановку. Если туннель засыпало метра на три, то еще можно было попытаться. Но если на большую глубину...
   Нестеров связался с орбитой. Прохоров и Мельников сначала подумали, что Нестеров их зло разыгрывает, а когда поняли, что все серьезно в эфире повисло молчание минут на пять.
   Космонавты попытались, отбросив эмоции выработать план действий. Прежде всего, Нестеров попросил Прохорова повторно просканировать участок обвала, чтобы определить его протяженность. Но получить результаты сканирования они могли только на следующем витке, пока орбитальный модуль находился в пятистах километрах от кратера Клео. Поэтому пока приступили ко второму варианту спасательной операции.
   А вариант был такой. Если обвал нельзя быстро разобрать вручную, то в засыпанный туннель можно пройти с другой стороны, по одному из многочисленных ответвлений. Один такой ход Нестеров нашел на плане катакомб. Засыпанный туннель через сто метров заканчивался развилкой. Один ход вел куда-то вниз, а второй петляя километра три, выводил в конце концов на поверхность. Но присутствовала одна неприятная деталь - в десяти метрах над поверхностью туннель был отгорожен от внешнего мира каменной стенкой в метр толщиной. И Нестеров с Псахесом пока не знали, как они сломают эту стенку. Однако в любом случае, за сутки они должны что-то придумать, пока в скафандре Колпакова не иссяк ресурс жизнеобеспечения. "Если он еще жив..." - подумал Нестеров.
   Орбитальный модуль прошел над кратером и отсканировал катакомбы. Тут космонавты узнали причину, по которой обвалился потолок туннеля - в двух сотнях километров от Клео красовался свежий метеоритный кратер...
   ...Обвал тянулся на одиннадцать метров. Разобрать его вручную не представлялось возможным. Да и за жизнь несчастного Колпакова теперь никто не мог поручиться. Его могло просто засыпать, ведь он стоял метрах в десяти от Нестерова.
   Центр управления полетом встретил страшное известие гробовым молчанием. Журавлева, скормив ему пол упаковки валидола, увезли в клинику. Центр закрыли для посещения прессой. Военные взяли ситуацию под свой контроль, и пытались не допустить какой-либо утечки информации.
   Штаб экспедиции мучительно принимал решение - спасать попавшего в беду космонавта, или спасательная операция не имеет смысла.
   Ефремов обвел присутствующих на чрезвычайном заседании штаба специалистов строгим взглядом.
   - Что скажете, товарищи?
   Гринев, понуро склонив голову, скрестив руки на груди сидел на краю стола. Он пожал плечами:
   - В данной ситуации решать командиру. Я ничего не могу ему порекомендовать, мне отсюда не видно.
   Филиппов, сидевший напротив Ефремова, быстро перебирал в руках карандаш, и, казалось, не слышал дискуссии. Но это была видимость. Он глухо кашлянул и сказал:
   - Я согласен с Федей. Анализ ситуации показывает, что операция практически безнадежна. Но даже в такой ситуации мы не имеем права навязывать какое бы то ни было решение. Это мое мнение. Субъективное.
   Ефремов повернулся к Буркину. Геолог, внимательно изучавший план катакомб, заметил, что все смотрят на него. Он встал, положил на проектор пленки со схемами и, задумчиво уставившись в экран, ответил:
   - Скажу мнение не человека, а специалиста. Завал приличный, руками его не разобрать, это точно. Что касается второго варианта, то я не представляю, как они будут рушить эту стену. Вдвоем. Не лопатами же и игрушечными буравчиками для сбора грунта. Кроме того, следует опасаться вторичных обрушений свода туннеля. Операция крайне опасна, если вообще осуществима.
   Ефремов кивнул:
   - Ясно, мнение ваше понял. А теперь позволю себе озвучить мнение правительственной комиссии, которую возглавляет Илья Кабанов, а я волею руководства страны являюсь ее представителем.
   Ефремов достал из внутреннего кармана кителя очки, не спеша одел их. Недовольно, как показалось всем кто на него смотрел, крякнул, открыл папку и начал читать в слух, лежавший сверху листок:
   "Обсудив все детали сложившейся в ходе проведения экспедиции на Марс чрезвычайной ситуации, правительственная комиссия приняла решение:
      -- Свернуть все спасательные работы, так как их продолжение нецелесообразно в силу угрозы жизни членам экипажа "Гермес-14".
      -- Прекратить дальнейшую работу на поверхности планеты.
      -- Организовать комиссию по расследованию причин происшествия

Председатель комиссии И. И. Кабанов"

   Невозмутимый Гринев хлопнул ладонью по столу и крепко выругался:
   - Какого хрена они там решают! Это идиотизм! Как можно бросить его на произвол судьбы! Просто оставить! Они сидят в кабинетах, греют там жопы, и корчат из себя умников, вместо того, чтобы просто не мешать нам. Я никогда на это не пойду!
   Ефремов сурово взглянул на взбунтовавшегося космонавта и возразил:
   - Таково официальное решение. Наше дело его принять! Я тоже его не одобряю, но в данной ситуации сделать ничего не могу. Не могу, Федор!
   Гринев совершенно вышел из себя:
   - Да клал я на это решение, знаешь что?!!
   Ефремов сверкнул глазами и ответил:
   - Знаю, Федя, знаю. В их интересах согласиться, чтобы их совсем не перемешали с дерьмом.
   Гринев подошел к генералу и глядя ему в глаза, бросил:
   - Пускай попробуют! Я их сам перемешаю, этих политиканов! И ты Ефремов мне поможешь...
   ...План окончательно сложился. Нестеров печально взглянул на чернеющую пасть пещеры и сказал:
   - Подожди Леха, мы не надолго!
   Они сели на вездеход. Предстояло вернуться к кабине, чтобы там основательно подготовится к операции. Не стоило терять ни минуты.
   Нестеров знал, как пробить стенку туннеля...
   ...Колпакову повезло. Он очнулся и сперва не понял, где находится. Перед глазами стояла темная пелена, дышать было тяжело, оттого что какой-то предмет давил почти на все тело.
   Он потерял сознание, когда ударился затылком о шлем при падении. Голова ныла страшно, но, похоже, была целой. Скафандр не потерял герметичности, иначе он не очнулся бы уже никогда.
   Алексей пошевелил пальцами на ногах. Двигаются вроде, слушаются. Но что-то тяжеловато как-то. И что за хреновина загораживает весь вид! Правая рука тоже была в порядке, но Колпаков не мог ее поднять. Левая была свободна. Он поднес ее к забралу шлема и провел ладонью по стеклу. Стекло покрылось всего-навсего тонким слоем пыли, которая стерлась при первом прикосновении.
   То, что увидел Колпаков, доказало ему, что он родился в рубашке. В полуметре над шлемом из стены завала торчал здоровенный булыжник, который запросто разбил бы стекло на забрале, упади он все-таки.
   Присыпало его основательно. Над Колпаковым возвышался метровый слой грунта и камней.
   - Да, ничего себе, пробы собрал! - впервые сказал он вслух. И тут заметил одну ужаснувшую его вещь. В шлемофоне не было слышно дыхания товарищей! Он был один!
   Стало совсем не до шуток. Рой мыслей, одна страшнее другой пронесся у него в голове. Неужели они погибли? Нет, не погибли. Алексей прислушался и заметил, что тишина в наушниках была мертвой. Не слышно даже тресков и шорохов пустого эфира. Просто тихо и все. "Радио не фурычит!" - радостно подумал он - "Всего-навсего радио!"
   Но если радио не работает, ни он не сможет ничего узнать о ребятах, ни они о нем. Ситуация крайне хреновая. Ладно, нужно выбираться. Колпаков осторожно, свободной рукой вытащил из кучи зловещий камень, нависший над его лицом. Потом потихоньку стал откапывать правую руку.
   Почему не работают его приборы, он понял. Оборудование связи крепилось на груди, а, судя по тому, как она болит, понятно, что контейнер с приборами пришел в негодность.
   Алексей откопал правую руку и остановился передохнуть. Выберется он из-под завала, а дальше? Дальше было не так много вариантов. Если Нестеров и Псахес живы, они его спасают, и возможно, если обвал не большой скоро доберутся до него. А если обвал большой. Если большой, то они мертвы - Нестеров стоял всего в десяти метрах от Алексея. Если они погибли, то никто не придет спасать его и нужно спасаться самому. Верить в то, что он остался один, не хотелось. Но Колпаков должен был сейчас обдумывать все, даже самые неприятные варианты.
   Отдохнув, он продолжил работу. Двумя руками дело пошло быстрее. Как поступить ему он пока не знал. Если ребята остались живы, как бы поступили они? Что они предпринимают для его спасения? Разбирают обвал? Колпаков представил себе эту работу - в неудобных тяжелых скафандрах, на скользком полу туннеля. Эта работа займет много времени. А сколько времени у него? Ресурс скафандра - сутки. Сколько он лежал без сознания? Колпаков оставил работу и посмотрел на часы. Если верить им, то в отключке он был девять с половиной часов. Немного осталось. Там наверху это тоже понимают.
   Через два часа он откопался до пояса и мог сидеть. Пошарив рукой справа, Колпаков наткнулся на стенку из грунта и камней. Она была совсем рядом и у Алексея мурашки побежали по коже, когда он представил, что мог оказаться на полметра ближе.
   На ноги ушло еще полчаса. Колпаков попытался встать, опираясь рукой на стену. Все тело болело, но он поднялся на ноги.
   Кромешная тьма. Из освещения лишь подсветка на часах. Колпаков вспомнил, что держал в левой руке фонарь. Где он?
   Алексей опустился на четвереньки и стал обследовать пол туннеля. Фонарь валялся у стены, с которой он собирал пробы. Колпаков повернул выключатель, который почему-то был в положении "выключено". Фонарь зажегся. "Как это я умудрился его выключить? Когда падал?" Решать эту проблему он не стал - главное, что фонарь чудом остался цел, и это вселило надежду в космонавта.
   Туннель перекрыло полностью. Оставался только путь вниз.
   Все приборы на скафандре, в том числе компьютер и связь испортились. Он не мог подать о себе никаких сведений, даже телеметрия с биодатчиков наверняка уже давно не поступала на Землю.
   Теперь предстояло принимать решение. Колпаков располагал всего двенадцатью часами. В этих условиях оставался один выход - выбираться самому.
   Алексей попал в отряд космонавтов во многом благодаря тому, что обладал феноменальной памятью. Сейчас он надеялся, что это спасет ему жизнь. Он помнил наизусть план катакомб. Этот туннель шел вниз еще на сто метров. Там была развилка. Один ход вел в неизвестность, а другой, делая по спирали два оборота, выводил через три километра к тонкой каменной стенке, за которой свобода...Чем он пробьет эту стену? А не все ли равно, для обреченного умирать в подземелье?..
   ...Нестеров висел на тросах, привязанных к лестнице "Странника", и разбирал посадочную ступень. Он отсоединил магистраль подачи окислителя и откручивал гайки, крепившие один из кислородных баков. Судя по показаниям датчиков на борту, после посадки там осталось еще приличное количество жидкого кислорода.
   Псахес подавал ему инструменты. Нестеров работал быстро, насколько позволяли стесненные условия. Бак привязали к лебедке, и осторожно опустили вниз. Приладить к нему редуктор от баллона с жидким азотом из бортовой лаборатории было делом техники. Псахес занялся этим, а Нестеров стал думать дальше.
   Перед ним стояло шесть блестящих цилиндров от гермоконтейнеров для проб. Чтобы приготовить оксиликвит у него не хватало только древесных опилок. Бумага в принципе тоже содержит целлюлозу. Придется использовать весь запас бланков отчетов, все бортовые журналы, вообще всю бумагу, что есть на борту. Большой потери не будет, все записи продублированы на флэш-дисках бортового компьютера. Вся бумажная волокита, которая еще оставалась из-за не доверия высокого начальства к высоким технологиям, шла в дело. Нестеров сидел, резал эту бумагу ножницами и засыпал ее в цилиндры. Он уже запихнул в каждый контейнер всю вату, что была в аптечке.
   Ничего более толкового он не смог придумать. С Земли ему передали только приказ бросить Колпакова. Нестеров ответил очень просто:
   - Командир здесь я! - и выключил передатчик. Уходить, ни сделав, ни одной попытки спасти Леху он не собирался. "Шакалы, сраколизы!" - он с остервенением кромсал бумагу. Такого он не мог простить. Пусть его осудят, посадят, но выполнять такой приказ он не будет.
   Надо торопиться. Скоро закончится ресурс в скафандре у Колпакова и они уже ничего не смогут сделать. Эта самопальная взрывчатка, если она сработает, его единственный шанс. Ее рецепт хорошо знал Мельников - он геолог, а на Земле оксиликвит широко используется в геологических разработках. Им рвут скалы. Им Дмитрий надеялся пробить стенку, перекрывающую единственный оставшийся вход в туннель.
   Псахес приварил редуктор к кислородному баку. Получилось очень неплохо. Нестеров помог Псахесу погрузить бак на вездеход. Теперь пришло время подумать о детонаторах.
   Детонаторы нужно сделать в кабине, там, где есть воздух. Еще нужно поесть. Подкрепить иссякающие с каждой минутой силы...
   ...Колпаков не был военным летчиком. Он был космонавтом из двадцать первого века, которому вовсе не обязательно быть летчиком. В отряд Алексей попал почти также как и Нестеров, когда для лунной программы были нужны молодые здоровые ребята с хорошим техническим образованием. В отряд Колпакова зачислили в 2000 году, а первый раз полетел он в 2004.
   Может быть, другой на его месте сейчас и проклинал бы тот день, а Колпаков просто брел по туннелю в темноте, изредка включая фонарь, экономя батареи. Туннель шел вверх под небольшим наклоном, то сужаясь, то расширяясь.
   Мысли текли монотонно, сменяя одна другую. Чем больше проходило времени, тем мрачнее они становились. Хотелось есть, хотелось спать, болело все тело. Уже ощущалось, что система регенерации воздуха в скафандре подходит к исчерпанию своего ресурса.
   Колпаков остановился и присел на пол туннеля. Он идет, с редкими остановками уже четыре часа. Наверное, он идет очень медленно, возможно не идет, а ползет. Но быстрее двигаться уже нет сил. Алексей оперся спиной на стену и закрыл глаза. Одна мысль все время мучила его - живы ли остальные. Тогда есть шанс спастись. Нелепо так умирать. Только не так...
   ...Детонаторы - шесть стеклянных пробирок, на четверть наполненные спиртом, с опущенными туда нихромовыми спиралями от нагревателей. Нестеров наливал спирт, вставлял спирали, а Псахес наполнял пробирки кислородом, затыкал резиновыми пробками и замазывал герметиком. На детонаторы ушел час.
   Нестеров грустно усмехнулся - детский сад! Следующая экспедиция, если она будет, должна серьезно запастись взрывчаткой, и помощнее.
   - Готово! - Псахес аккуратно уложил детонаторы в сумку на скафандре. Нестеров сказал:
   - Дай три мне.
   Псахес вопросительно посмотрел на командира.
   - На всякий случай.
   Псахес вытащил три пробирки и переложил их Дмитрию.
   - Правильно, нельзя, чтобы все было у одного человека.
   Космонавты подкрепились весьма основательно, немного передохнули и стали готовиться к выходу...
   ...Журавлев немного пришел в себя и сразу сбежал из клиники. В центре управления его ждал еще один неприятный сюрприз.
   - Коля - смотрел прямо в глаза Ефремову Журавлев, разрывая текст злополучного постановления - Как ты мог подумать, что такой приказ можно выполнять?
   Он подошел к мусорной корзине, и еще раз показав генералу обрывки, добавил:
   - Я этого не видел и не читал, а ты потерял эту бумагу - обрывки полетели в корзину.
   Ефремов вздохнул и пожал плечами.
   - Сам знаешь, Аркаша, что нас ничего хорошего все равно не ждет.
   Журавлев не обращая внимания на эту реплику, спросил:
   - Что делает Нестеров?
   - Что он делает сейчас, не знаю. По последнему докладу Прохорова, он пытается пробиться к месту обрушения с другой стороны. Там проблема в виде метровой перегородки. Если ее убрать, возможно, удастся добраться до обвала.
   Журавлев кивнул.
   - Хорошо. Как ее убрать? Какие-нибудь варианты штаб прорабатывал, рекомендовал?
   Ефремов замялся. На выручку пришел Гринев:
   - Да, я передавал, - сказал он, поймав удивленный взгляд генерала - Но они там сами неплохо контролируют ситуацию. Они хотят взорвать эту стену. Мы с Буркиным советовали им сделать тоже самое. Не удивляйтесь, товарищ генерал, вы же не всегда находитесь здесь - ответил он на удивление Ефремова.
   - Чем они ее взорвут? - пришла очередь удивляться Журавлеву.
   - Оксиликвитом.
   Журавлев все понял.
   - Но туннель может обрушиться еще раз!
   - Не исключено - вступил в разговор Буркин - Но другого шанса спасти Колпакова нет. Разобрать завал вручную они не успеют. Я бы сказал, что они вряд ли успеют добраться до него, взорвав стену.
   Журавлев еще раз кивнул, соглашаясь с доводами подчиненных.
   - Что ж, будем надеяться, что успеют...
   Журавлев повернулся к Ефремову и сказал:
   - Пойдем, Коля, поговорим.
   Они вышли в зал, где работали операторы. Журавлев присел в ложе прессы и пригласил Ефремова сесть рядом.
   Они молчали минут пять, изредка, исподлобья переглядываясь. Наконец генерал нарушил молчанье:
   - Не смотри ты на меня как на врага, Аркаша. Мне самому плохо стало, когда я увидел этот документ. Но что можно поделать было? Все слишком страшно, такого еще не было. Не по-человечески это, не по-товарищески так поступать. Я знал, ребята на это никогда не пойдут. Хорошо, что не пошли, может у них и получится?
   Журавлев примирительно похлопал Ефремова по плечу:
   - Ты прав, Коля, прав...И то, что головы нам не сносить, так это точно. Но это ладно - Журавлев кашлянул, сделал паузу и посмотрев куда-то в сторону продолжил:
   - То что мои орлы приказ проигнорировали не страшно. Если Лешу спасти не удастся, так и так головы полетят. А если удастся, дело замнут, иначе все это дерьмо сразу всплывет на поверхность, я тебе обещаю...
   ... Через два часа космонавты снова были у катакомб. Они нашли нужный вход и начали работу.
   Предстояло пробурить шесть углублений для патронов с оксиликвитом, установить контейнеры, приготовить адскую смесь, приладить детонаторы и соединить их проводами. Привести в действие взрывчатку они собирались от аккумуляторов вездехода.
   Работа продвигалась медленно, слишком медленно, хотя Нестеров и Псахес выкладывались полностью. Время работало против них...
   ...Колпаков, обессиленный, опустился на колени перед тупиком, лег на стену, перегородившую путь, и затих. Дышать было очень тяжело. Скоро система жизнеобеспечения совсем уже заглохнет.
   Он дошел. Вот она, стена за которой свобода. Но преграда не преодолима. У него уже нет сил что-либо делать. Он просто еще немного полежит так, пока не забудется окончательно от удушья. Сделано все, что можно. Обидно, что так получилось, обидно. Видно не судьба ему вернуться на Землю. Остается надеяться, что ребята вернуться.
   На что он рассчитывал, идя сюда, ему с самого начала не было понятно. Наверное, потому, что Алексей Колпаков в своей жизни не привык просто сидеть на месте и ничего не делать. И то, что он дошел, и то, что он почти выбрался, для него это сейчас самое большое счастье...лишь бы ребята были живы.
   И тут обостренные нервы Алексея ощутили что-то непонятное. Что это? Расстроенная сигнальная система организма дает сбои? Нет, наверно нет. Колпаков собрался. Да конечно...Стена под пальцами, под всем телом вибрирует. Галлюцинации? Нет, он явно чувствует - слабо вибрирует под пальцами стена...
   "Спокойно Леха, думай!" - Колпаков пытался сосредоточиться, интенсивно сжигая последний кислород в скафандре на этот отчаянный мозговой штурм. Стена дрожит. Не сама же по себе! Вариантов может быть масса - или его опять начнет засыпать, или... там, на той стороне кто-то возится, пытаясь пробиться к нему!
   Если это так, надо сматываться отсюда подальше. Просто так, без ущерба для Колпакова эта стена не рухнет. Надо сматываться быстрее.
   Алексей, быстро, как ему казалось, сполз со стены на пол и на четвереньках потащился в сторону от тупика. Он полз, спотыкаясь, задыхаясь, полз довольно долго вглубь коридора. Наконец силы совсем его покинули. Он опустился на пол туннеля и потерял сознание...
   ...Нестеров проверил детонаторы и дал Псахесу знак - отходим.
   Они отошли к вездеходу, по пути отматывая провод. Спрятавшись за кузов машины, Нестеров быстро откинул крышку с батареи, и, не задумываясь долго, приложил концы кабеля к клеммам.
   Рвануло так, что на Земле, наверное, повылетали бы стекла во всех окрестных домах. Под ногами у космонавтов подпрыгнул грунт. Оранжевые языки пламени вырвались из проема пещеры беззвучно, вместе с фонтаном камней, и тут же растворились в разреженной атмосфере.
   Подождав десять минут, Нестеров и Псахес рванулись к пещере.
   Оксиликвит сделал свое дело. Стенку срезало почти подчистую, разбросав часть обломков снаружи пещеры, а часть плюнув метров на десять вглубь туннеля. Космонавты осторожно прошли в туннель, осветив его фонарями.
   Впереди, метрах в тридцати лежал человек в скафандре. Это несомненно Колпаков, другого просто не может быть. Нестеров с Псахесом буквально в три прыжка добежали до него.
   Колпаков лежал лицом вниз. Нестеров с ужасом подумал, что он разбил шлем. Осторожно перевернув Алексея, космонавты вздохнули с облегчением - светофильтр цел. Псахес пытался нащупать пульс, но толстый рукав скафандра, со всеми его оболочками не позволял этого сделать. Оставалось надеяться, что он всего лишь без сознания.
   - Серега, давай быстрее, его нужно срочно вытащить из скафандра! Возвращаемся!
   Ни задумываясь больше ни секунды, они взяли Колпакова и потащили к вездеходу.
Нужно срочно доставить его на борт "Странника".
   До кабины домчались за час. Нестеров вел вездеход рискуя перевернуть машину, но обстановка требовала этого. Псахес подбадривал его, говоря что у Колпакова в скафандре осталось по крайней мере процентов шестнадцать кислорода, и система регенерации еще не заглохла окончательно.
   Аккуратно выгрузив товарища из вездехода, космонавты поднесли его к лестнице. Как затащить его внутрь? Первым полез Псахес, аккуратно поднимаясь спиной вперед, и тащил Колпакова под руки. За ним поднимался Нестеров, подталкивая драгоценную ношу вверх. Даже в условиях пониженной тяжести, когда по Земным меркам Колпаков в скафандре весил всего двадцать пять килограмм, поднимать его по восьмиметровой, почти вертикальной лестнице было по истине цирковым искусством.
   Псахес достиг шлюзовой камеры. Теперь он оставил Нестерова с Колпаковым, а сам поднялся внутрь и закрыл за собой люк. В камере тесно было и одному. А Нестерову предстояло втащить Алексея в шлюз в одиночку, после того, как Псахес перейдет в кабину.
   Минуты ожидания тянулись долго. Наконец на панели около люка зажегся зеленый сигнал и люк открылся. Очень медленно и очень осторожно, чтобы случайно не сбросить его с лестницы, Нестеров стал заталкивать Алексея внутрь. Когда дело было сделано, он закрыл люк и сказал Псахесу:
   - Начинай шлюзование!
   Когда камера заполнилась воздухом, Псахес открыл внутренний люк и первым делом, даже не вытаскивая Колпакова из камеры, открыл клапан на его скафандре. Потом он втащил Алексея внутрь, закрыл люк и сказал Нестерову:
   - Входи! - а сам занялся Колпаковым.
   Он вытащил его из скафандра. Тело Алексея было теплым, нормальной, человеческой температуры. Биолог положил его в пилотское кресло и пощупал артерию на шее. Опытная рука врача нащупала слабый пульс. Колпаков был жив.
   - Он живой, Дима! - сказал Псахес, находившемуся в шлюзовой Нестерову.
   Нестеров облегченно вздохнул. К горлу подкатился комок и командир первой марсианской экспедиции, инженер Нестеров, пока никто не видит его, заплакал, со слезами избавляясь от нечеловеческого напряжения последних суток...
   ...- Жив, Колпаков жив! - на весь зал закричал оператор, сидевший на связи с "Гермесом".
   Журавлев встрепенулся со своего кресла, где в полудремотном состоянии провел уже два часа.
   - Слава тебе, Господи! - шепотом произнес он...
  
   ...Колпаков осторожно приоткрыл глаза. Перед ними все плыло и качалось. Было светло и тепло. Он лежал на чем-то мягком. Все тело ныло, в голове было пусто, как в консервной банке.
   Наконец картина перед его взором перестала прыгать, и он увидел родной, до боли знакомый пульт связи, под которым просыпался уже вторую неделю. Шумно вздохнув, Алексей попробовал приподнять голову.
   Нестеров и Псахес заметили его движения, поднявшись со своих кресел, бросились к нему.
   - Лежи, лежи, не двигайся! - сказал Псахес.
   Увидев наклонившиеся над ним лица друзей, Колпаков прослезился:
   - Ребята, ребята! - несмотря на протесты Псахеса он приподнялся и потянул руки к товарищам, пытаясь обнять их - Ребята, вы живы, как я рад, что снова вижу вас!
   Он обнял Псахеса, потом Нестерова и обессиленный повис на его шее. Нестеров аккуратно уложил Колпакова назад в кресло.
   - Мы тоже рады, Леша, но ты лежи, лежи. Тебе нужно хорошо отдохнуть.
   Колпаков закивал, вытер рукавом комбинезона слезы.
   - Елки зеленые, вот это мы прогулялись - пробормотал он.
   - Да, прогулялись хорошо, на Земле до сих пор все на ушах! - согласился Нестеров.
   - А что Земля? - Колпаков беспокойно заерзал и снова попытался подняться.
   - Да лежи ты! Земля нормально. Три часа уже снимают с тебя биометрические показатели. Не беспокойся, завтра будешь во всех газетах.
   Колпаков угомонился, улегся поудобнее и спросил:
   - Почему туннель обрушился?
   - Метеорит упал, всего двести километров от нас. Туннель засыпало на десять метров. И тебя накрыло, судя по состоянию скафандра. Ты в рубашке родился, Колпак! Чего ты к перегородке поперся, мы же тебя чуть не ухлопали?
   Колпаков развел руками:
   - Я рассматривал возможность вашей гибели. Кроме того, времени было мало. Я решил сам выбираться.
   Нестеров кивнул и задумался. Да уж, действительно это был самый лучший вариант, к тому же не пришлось искать Колпакова у места обвала, топать три километра и терять время, рискуя быть погребенными заживо со второй попытки.
   - А что до стенки, так я в последний момент почуял, что вы ее колупаете. И пополз оттуда.
   Нестеров покачал головой. Вот уж бывает в жизни! Этот парень просто феномен, да и только!
   - Как вы ее снесли?
   - Взорвали - ответил Псахес - Оксиликвитом.
   Колпаков улыбнулся:
   - Изобретатели!
   Псахес объяснял дальше:
   - Смейся, смейся! На этот оксиликвит ушли все гермоконтейнеры из лаборатории, почти все пробирки, нагреватели пораскурочили. Еще разобрали посадочную ступень и изрезали всю бумагу. Теперь некоторые научные программы придется закрыть.
   Колпаков потянулся в кресле и перевел разговор в бытовую плоскость:
   - Елки, как все болит! И жрать хочется!...
  

***

   Полтора месяца спокойной жизни пролетели незаметно. Ажиотаж по поводу ЧП в марсианских катакомбах понемногу стих. Министерская комиссия, попыталась наказать специалистов Журавлева за неповиновение. Но они, наверное, не понимали, с кем имеют дело.
   Доклад Ефремова на заседании комиссии подводил черту под всеми претензиями к команде Журавлева. Ефремов квалифицировал их действия как оперативные, толковые, а риск оправданным.
   Члены комиссии не нашли что возразить. Ефремов ухмыльнулся: в приватной беседе с Кабановым, до заседания он дал ему понять, что постановление комиссии, которое не выполнили в центре может стать достоянием общественности, если будут предприняты какие-нибудь негативные действия против Журавлева и экипажа "Гермеса".
   - А общественность, Илья Иосифович, да и прокуратура тоже, не одобрит этого постановления. Я уж поспособствую, не последний я человек в нашей стране - сказал он, позеленевшему от злости министру.
   Прессе подали произошедшее в умеренно драматическом виде. Большой шум, конечно был. Родственники космонавтов долго приходили в себя, после того, как узнали, что произошло.
   Однако через неделю буря улеглась. Колпаков постепенно пришел в себя и вопрос о досрочном возвращении на орбиту был снят. Космонавты продолжили свою работу.
   Программа работ на поверхности в целом выполнялась успешно, правда из-за потери части оборудования после изготовления бомбы, о некоторых экспериментах пришлось забыть.
   В катакомбы больше не спускались. Это оставили для следующей экспедиции, у которой будет мобильный робот, для изучения опасных для человека мест. Зато съездили на место падения метеорита, обследовали кратер, собрали пробы.
   Следов жизни не нашли. Наверное, плохо искали. Вообще, ученые на Земле пришли к выводу, что эта первая экспедиция, всего лишь репетиция масштабной научной программы по изучению Марса. Перед ней нужно ставить только одну задачу - подготовить плацдарм для следующих, более длительных и лучше оснащенных экспедиций.
   Космонавты должны были работать еще неделю. Но произошло то, чего так боялись на Земле.
   Утром, во время сеанса связи с орбитой, Прохоров сообщил:
   - В трехстах километрах от вас образовался небольшой циклон. Есть, пока незначительное запыление атмосферы. По прогнозам бортовой системы контроля за климатическими условиями, с вероятностью девяносто восемь процентов разразиться большая пыльная буря. Через десять часов.
   Нестеров расстроено покачал головой. Вот она, коварная природа Марса, во всей красе. На предыдущем витке никакого циклона и в помине не было, а тут на тебе!
   - На Земле знают?
   - Да, они рекомендуют срочно сворачивать все работы и стартовать.
   Нестеров задумался. Да, это очевидно. Пока есть возможность, нужно стартовать. Оставаться здесь, во власти марсианской бури - это самоубийство.
   - Понял, Егор! Считаю так же. Передай на Землю - "Странник" готовиться к старту. Говоришь у нас десять часов?
   - Да, не больше, а возможно и меньше. Сколько вам нужно, чтобы собраться.
   Нестеров вопросительно посмотрел на товарищей.
   - Мне часа три. Нужно погрузить все биологическое оборудование, что осталось снаружи - ответил Псахес.
   Колпаков пожал плечами:
   - Мне собственно, нужно работать до самого старта. Сейчас же начну предварительную проверку бортовых систем.
   Нестеров сказал Прохорову:
   - Мы укладываемся. Когда у нас будет стартовое окно?
   Прохоров промолчал. Нестеров удивился и спросил еще раз:
   - Не слышу тебя, Егор?
   - Тут есть загвоздка. Ваше окно будет через полчаса. А следующее, только через двенадцать часов.
   Нестеров опешил:
   - Подожди, ты не ошибся?
   - Нет, командир, не ошибся.
   Вот это проблема! Бо-о-ольшая проблема! Это значит, что стартовать придется во время бури. Нестеров помнил, как эта ситуация отрабатывалась на тренировках. И такой вариант развития событий космонавтов явно не устраивал. Дмитрий подумал немного, а потом ответил Прохорову:
   - Хорошо, будем готовиться.
   И они начали готовиться, с трудом преодолевая леденящий душу страх...
   ...Нестеров последним покидал поверхность Марса. Он бросил прощальный взгляд на красные скалы на горизонте, на Фобос, выползающий из-за них, на гряды песчаных дюн. Наверное он уже никогда не увидит всего этого. Из-за гребня кратера Клео уже неслись, слабые пока, но зловещие потоки песка. Нестеров посмотрел на часы и вошел в шлюзовую камеру.
   Старт предстоял сложный, почти невозможный. Здесь, за кратером им не страшен ветер, но стоит подняться над его гребнем, как аппарат начнет сдувать. Это может помешать выйти на траекторию сближения с орбитальным модулем. Запаса горючего может и не хватить на коррекцию этих отклонений. К тому же, увлекаемый ветром аппарат просто потеряет управляемость.
   Выхода не было, оставаться на поверхности с каждой минутой становилось все опаснее. Колпаков и Нестеров оценили свое положение и приняли единственно возможное решение.
   "Странник" стартует очень быстро. Тягу взлетной ступени они доведут до максимума. Главное быстро пройти плотные слои атмосферы и зону максимального скоростного напора. Прохоров, следуя указаниям Нестерова, смоделировал старт на бортовой ЭВМ. Результат не внушал оптимизма - даже если их снесет не сильно, запаса топлива на борту хватает под завязку. Содержимое первой взлетной ступени расходуется полностью на подскок над поверхностью, а топливо из второй ступени почти все уйдет на корректирующие маневры. Но выхода нет.
   Ветер усиливался на глазах. За стеклом иллюминатора больше ничего не было видно, все было застлано красным пылевым маревом. Колпаков краем глаза взглянул туда и крякнул от досады:
   - Вот так повезло! Все прелести местной погодки повидать!
   Нестеров сосредоточенно работал со своими приборами и только кивнул, соглашаясь.
   Стартовая ступень, если верить приборам в порядке. До старта час. Дмитрий помнил, как на тренировках они вышли на орбиту только два раза при ветре в полтора раза слабее. Такое маленькое число удачных попыток не нравилось никому, кто готовил их на Земле. Это был тот вариант развития событий, который мог в конечном итоге привести к гибели космонавтов. Нестеров знал это. После очередной неудачной попытки, генеральный собрал специальное совещание. Тогда встал вопрос о целесообразности проведения экспедиции. Нестеров и остальные дали письменное согласие продолжать свое участие в программе. Цель оправдывала средства. Доля смертельного риска лежит во всех космических экспедициях, а если не рисковать, зачем тогда летать?
   Взгляд Нестерова упал на пульт системы жизнеобеспечения. Моргала лампочка "Разгерметизация кабины". Поморгала и погасла. Нестеров перевел взгляд на манометр. Давление в кабине в норме.
   - Колпак, давление в отсеке? - спросил он пилота.
   Колпаков взглянул на приборы:
   - Давление нормальное.
   Нестеров еще раз взглянул на индикатор. От не горел. "Брешет?" - промелькнуло в голове.
   - Да брешет! - Колпаков как будто прочел его мысли - Помеха пошла какая-то в системе.
   Нестеров еще раз с опаской взглянул на лампочку. Она молчала...
   ...Перегрузка сумасшедшей величины вдавила Нестерова в кресло. Стартовая ступень заработала на всю мощь. Корабль буквально подкинуло вверх. Перегрузка длилась недолго, топливо закончилось и кабина, сбросив пустые баки, с огромной скоростью понеслась навстречу неизвестности.
   Как только они поднялись над кратером, началась страшная болтанка. "Странника" швыряло так, что Нестерову показалось, что корабль беспорядочно вращается в воздухе. Колпаков подправлял кабину корректирующими импульсами, периодически поглядывая на индикатор горючего. Через тридцать секунд полета стало ясно, что на орбиту сближения с основным модулем они не выходят. На первый план вышла задача просто выбраться из зоны пыльной бури и выйти хотя бы на какую-нибудь опорную орбиту. Колпаков направлял аппарат так, чтобы он поднимался почти вертикально, чтобы скорее покинуть негостеприимную атмосферу. Встречный ветер как мог, мешал ему, заставляя тратить килограмм за килограммом драгоценного горючего.
   Тут Нестеров снова увидел, как зажглась проклятая лампочка. На этот раз по делу. Давление в кабине стало падать на глазах:
   - Разгерметизация отсека!!! - Нестеров среагировал моментально, закрыв забрало на шлеме и включив подачу кислорода в скафандры. "Этого еще не хватало, какого хрена! " - пронеслось у него в голове. Колпаков и Псахес тоже закрыли свои шлемы. Думать о причинах разгерметизации они будут потом, когда выберутся из этой мясорубки.
   Через три минуты болтанка начала ослабевать. Они покинули плотные слои атмосферы. Нестеров принял решение выходить на орбиту высотой пятьдесят километров.
   Воздух из кабины вышел. Жизнь космонавтов поддерживала система питания скафандров кислородно-азотной смесью. Дмитрий связался с Прохоровым и сообщил ему о неполадках. Он сообщил ему так же и то, что топлива для маневрирования на борту "Странника" осталось очень мало и возможно придется опускать орбиту орбитального модуля. Прохоров стал готовить орбитальный модуль к изменению орбиты.
   Когда кабина вышла на участок горизонтального полета, Колпаков перевел ее на орбиту высотой пятьдесят километров. Теперь можно было немного передохнуть и подумать, как сблизить аппарат с орбитальным модулем для стыковки...
   ...Радиообмен между "Гермесом" и Землей был, разумеется, менее интенсивным, но очень напряженным. На Земле уже знали о неудачном выходе марсианской кабины на орбиту, о том, что космонавты находятся в разгерметизированной кабине. Центр решал пока только одну задачу - как состыковать кабину и орбитальный модуль.
   Запаса топлива на борту "Странника" на эту операцию теперь не хватит. Мощные ЭВМ Центра искали оптимальное решение этой задачи с различными степенями риска для экипажа. Ту же задачу решали и космонавты. И пока был единственный вариант - опустить орбиту основного модуля до сорока пяти километров, а "Странник" с предварительным удалением на сто пятьдесят километров должен догнать орбитальный модуль, сблизиться с ним для стыковки и снизить скорость сближения до допустимой. Начинать маневр можно только через час, когда успешному его осуществлению поспособствует взаимное расположение кораблей. Топлива на "Страннике" для этой операции хватало под завязку. А по прогнозу компьютера другого решения этой задачи не существовало. Это единственный шанс на спасение.
   Нестеров посмотрел на пульт системы жизнеобеспечения. Температура в отсеке неуклонно снижалась - космический холод забирался в разгерметизированную кабину. Воздух вышел очень быстро, значит, неисправность оказалась значительной. Нестеров старался быть внешне спокойным, а в мыслях прикидывал шансы на успешную стыковку и у него мурашки бежали по спине...
   ...Юрий Грошев, дублер Нестерова, оставшийся на Земле, вылез из имитатора марсианской кабины и развел руками:
   - Лично я сильно сомневаюсь, что Нестерову хватит горючего для стыковки. Его запас слишком мал. Мне не хватает топлива, чтобы снизить скорость сближения до допустимых пределов.
   Журавлев нахмурился. Он почесал затылок и спросил:
   - Ты уверен в этом?
   - На сто процентов. Нестеров сам это понимает - Грошев вздохнул.
   - Чем это ему грозит? - спросил Ефремов.
   Ответил еще более хмурый Журавлев:
   - Он вмажется в основной модуль с нерасчетной скоростью, и даже если сумеет правильно сблизить стыковочные узлы, он может очень сильно повредить оба аппарата.
   Глаза Ефремова округлились:
   - И насколько сильно?!
   - Все зависит от относительной скорости. Если он выполнит маневр достаточно точно...думаю что-то можно будет сделать - сказал Грошев, поспешив возродить угасающий оптимизм генерала.
   Журавлев похлопав Грошева по плечу сказал:
   - Юра, через пятнадцать минут постарайся выработать для Нестерова рекомендации по проведению маневра.
   Грошев приступил к работе. Журавлев пошел в соседний зал, где работали потные и взъерошенные инженеры, пытаясь выяснить причину разгерметизации кабины. Заметив вошедшего Журавлева, старший из них, Ларин, заменивший Нестерова на этой должности, поздоровался с генеральным кивком головы и снова углубился в бумаги с телеметрией.
   - Что с разгерметизацией, Андрюша?
   Ларин поднял голову и ответил:
   - Пока непонятно Аркадий Николаевич. Еще не пришли новые данные с корабля. Но могу точно сказать, что это связано с входным люком и шлюзом. В любом случае этот вопрос полностью прояснит исследование кабины после стыковки.
   "После стыковки!" - Журавлев не знал что ему и сказать теперь. Сложившаяся неопределенная ситуация не разрешалась ни с какой стороны.
   - Хорошо, Андрей, работай, только быстрее, умоляю тебя! У нас скоро сеанс связи, и необходимо передать экипажу как можно более полную информацию.
   Журавлев вернулся в штаб. Его ухода, отсутствия и возвращения похоже никто не заметил. Штаб был похож на разрытый муравейник - люди носились туда-сюда с бумагами, проводами, какими-то приборами, назначения которых не знал даже Журавлев.
   Генеральный плюхнулся в кресло в углу комнаты и задумался.
   Через десять минут ситуация дойдет до сведения правительства и Президента. Как они на нее отреагируют, Журавлев знал. Кроме того, была еще и фирма "АМД", в лице очаровательной и очень симпатичной Журавлеву Ирины, но в данном положении совершенно тут не нужной. Фирма может неадекватно воспринять этот по существу провал экспедиции, если, конечно, все закончится плохо. Но если это произойдет, Журавлеву будет уже все равно. "А сейчас самое главное, чтобы никто не вмешивался!"
   И словно в насмешку над мысленной просьбой Журавлева в комнату вошла Ирина Скворцова. У Журавлева все похолодело внутри, когда он увидел ее. В это время из другой двери влетел растрепанный дублер Колпакова, Максим Крылов и направился прямым сообщением к генеральному, с возгласом:
   - Есть вариант снизить скорость до минимального значения! Это вызовет, незначительную деформацию стыковочного узла и туннеля-лаза, но это реальный шанс.
   Он протянул бумаги совершенно растерявшемуся Журавлеву. Тот не обращая на них внимания, посмотрел на Ирину, которая остановилась у двери в нерешительности.
   - Здравствуйте, Ирина Дмитриевна!
   - Добрый день, Аркадий Николаевич - Ирина расширившимися от удивления глазами следила за нарезавшими круги по штабу специалистами - Что у вас, что-то серьезное?
   Журавлев не нашел ничего лучшего как ответить:
   - Да, Ирочка, серьезное...
   ...Нестеров прослушал рекомендации своего дублера, без особого удивления восприняв оценку положения экипажа на Земле. Они с Колпаковым самостоятельно прикинули возможные варианты, и пришли к тому же результату. Как можно точнее выполнив ориентацию корабля они скорректировали орбиту, и теперь по довольно сильно вытянутому эллипсу стали догонять основной модуль. Прохоров в это время опустил орбиту основного модуля до сорока пяти километров над Марсом.
   Ожидание тянулось бесконечно долго, несмотря на то, что космонавты были все время заняты. Движение по новой орбите до точки встречи с основным модулем будет продолжаться еще девяносто три минуты. Через эти девяносто три минуты нужно затормозить кабину насколько это возможно и последними литрами горючего направить ее на стыковку. Колпаков постоянно уточнял параметры траектории кабины и основного модуля и прикидывал наиболее экономичный способ маневрирования.
   Времени на осознание критичности своего положения у них не было. Космонавты сохраняли холодное спокойствие и рассудительность, в то время как на Земле специалисты хватались за голову.
   Через восемьдесят минут навигационные огни основного модуля показались прямо по курсу марсианской кабины. Колпаков подправил ориентацию кабины и начал торможение. Двигатель заглох через три минуты - в баках ни осталось ни капли топливных компонент. Осталось немного горючего в резервных баках двигателей системы ориентации. Его Колпаков собирался использовать для маневрирования при сближении.
   Скорость сближения была слишком большой. Нестеров спросил Прохорова:
   - Егор, сколько ты израсходовал резервного запаса?
   - Девяносто пять процентов. У тебя большая скорость, по моему радару. Слишком большая даже для "жесткой" стыковки.
   - Знаю Егор! Разгонись насколько сможешь с оставшихся пяти процентов.
   - Понял тебя, выполняю!
   На основном модуле был резервный запас топлива для проведения нерасчетных маневров на орбите Марса. Но почти весь этот запас ушел на снижение орбиты модуля. Единственное что мог сделать Прохоров, это увеличить скорость модуля еще немного, работая двигателями системы ориентации и малой поступательной тяги, чтобы скорость сближения аппаратов немного уменьшилась. Конечно, можно было снизить скорость сближения до допустимых величин, но тогда основному модулю не хватило бы горючего для возврата на Землю.
   Коррекция, проведенная Прохоровым несколько исправила положение, но все равно "Страннику" предстояло жесткое столкновение с "Гермесом".
   Колпаков был опытным пилотом. Однажды над Луной у него вышла из строя система ориентации лунной кабины - встали на упоры гироскопы. Невероятными усилиями, по наблюдениям звезд над ночной стороной они с командиром Пашей Кузнецовым выполнили ориентацию кабины и состыковались с орбитальной станцией. Но тогда он не рисковал, как сейчас.
   Вцепившись в рукоятки управления, искоса поглядывая на покрытую инеем панель радиолокатора, он подумал, что если вернется из этой передряги, не полетит в космос ближайшие лет пять.
   Нестеров тоже, сжав в руках рукоятки, смотрел в стыковочный иллюминатор. Пока его вмешательство в работу пилота не требовалось - кабина, хоть и с сумасшедшей скоростью, но точно догоняла основной блок. До касания осталось два метра.
   Касание, если это можно было так назвать, ощутили все, и в "Страннике" и в основном модуле. Особенно досталось марсианской кабине. Если бы космонавты не были пристегнуты, они повылетали бы из своих ложементов, настолько сильным оказался толчок.
   Прохоров и Мельников услышали скрежет металла, и тоже ощутили приличный толчок, правда, более мягкий из-за значительной массы основного модуля.
   Кроме того, связка двух аппаратов получила вращение по тангажу. Прохоров остановил это вращение довольно быстро и поспешил связаться с марсианским модулем:
   - Ребята, вы целы?
   - Да вроде...- раздался в наушниках приглушенный голос Нестерова.
   Зеленые огоньки контрольных ламп сообщили о срабатывании лишь трех замков стыковочного узла из восьми.
   - О как! - Мельников показал на один из индикаторов давления. Давление воздуха в переходном туннеле начало медленно падать. Это говорило о том, что герметичность его от удара нарушилась, и переход космонавтов на борт основного модуля становиться проблематичным.
   - Командир, у нас разгерметизация туннеля-лаза! - доложил Прохоров.
   Нестеров крепко выматерился. Хотя этого можно было ожидать - столкновение, скорее всего, вызвало деформацию стыковочного узла и нарушение герметичности переходного люка. Теперь его нельзя было открывать.
   Нестеров включил пульт дальней связи и доложил на Землю:
   - Земля, на связи "Гермес"! Стыковка проведена успешно. Возникла нештатная ситуация с разгерметизацией переходного туннеля. Готовимся к переходу в основной модуль через открытый космос.
   Псахес, молчавший с самого старта, вздохнул:
   - Ну что ж, придется прогуляться!..
  
   ...- Понимаешь, Ирочка, как важно, чтобы твои акулы капитала не узнали раньше времени об этом? - Журавлев приоткрыв жалюзи, посмотрел в комнату, где размещался штаб.
   Побледневшая Ирина сидела в кресле за столом Журавлева и молчала. Журавлев, не скрывая ничего, изложил главному менеджеру российского представительства "АМД" ситуацию с "Гермесом".
   - Прекрасно, понимаю, Аркадий Николаевич. Это новость вообще не должна просочиться пока в средства массовой информации. Это вызовет обвал акций нашей компании и панику на фондовом рынке. Фирма "Imtel" только этого и ждет.
   Журавлев удивленно обернулся. Если бы он не прожил столько лет, он наверняка увидел сейчас в своей собеседнице только сухую и расчетливую бизнес-леди. Но большие карие глаза, наполненные слезами, выдавали ее внутренне состояние. Журавлев вздохнул и сказал:
   - Ничего дочка, не волнуйся.... Он справится.
   Ирина кивнула головой и аккуратно вытерла слезы платком. Уверенный вид седовласого, моложавого, несмотря на свои семьдесят пять лет Журавлева, вселял определенную надежду на благополучный исход.
   Журавлев опустился в кресло напротив Ирины, посмотрел на нее внимательно и улыбнулся. Вокруг его глаз лучиками разбежались морщинки, придав взгляду какую-то мягкость и доброту, которой в Журавлеве хватило бы на весь мир.
   - Знаешь, Ирочка, я внимательно изучал личное дело Нестерова. Если бы не один факт из его биографии, я не одобрил бы его на роль командира.
   - Какой факт?
   - Помнишь, наверное, как четыре года назад на Луну грохнулся метеорит, который разрушил электростанцию на Подсолнечной точке?
   - Помню, шум тогда был страшный. Хотели даже свернуть все программы по изучению Луны.
   - Хотели, да мы с Колей не дали...Ну, да ладно, не об этом - махнул рукой Журавлев - Нестеров, до "Океана" работал в Лунном метрострое. И был тогда на Луне. Случайно оказался, консультировал бригаду проходчиков, которые строили ветку с Главной Базы на Базу радиоастрономов. Бригаду проходчиков блокировало в туннеле, когда с Подсолнечной точки перестало поступать электричество. Никто тогда и не думал их вытаскивать, других дел было полно. Нестеров остался на базе вместе с командиром смены астрономов, не помню я его фамилии.... Когда стало ясно, что ребят нужно вытаскивать из забоя, они взорвали окно на Базе, выбрались наружу. Потом похитили баллистический аппарат, добрались до контрольной шахты и на канате вытащили всех проходчиков наружу. Тогда их самодеятельность не оценили. Едва не отдали под суд за порчу имущества на Базе. Ограничились только увольнением с работы. Дело даже не выплыло в поле зрения руководства нашей страны, слава Богу.
   Нестеров целый год был без работы. Потом, когда "Океану" понадобились специалисты для марсианской программы, о нем вспомнили и направили к нам. Тогда из Лунного метростроя к нам перешло много сотрудников...
   Журавлев сделал паузу, отпил немного из стоявшего на столе стакана минеральной воды и закончил:
   - Так что можешь не сомневаться, он так просто не пропадет, твой Нестеров...
  
   ...Нестеров открыл люк шлюзовой камеры марсианской кабины и высунулся наружу. Он даже не предполагал, покидая поверхность Марса, что придется еще раз воспользоваться этим люком.
   Бегло осмотрев уплотнительные устройства, он не заметил их повреждения. Оставив выяснение причин разгерметизации кабины на потом, он посмотрел в сторону громоздившегося впереди основного модуля. Предполагалось сделать вот что.
   Космонавты из марсианской кабины должны по очереди перебраться к спускаемому аппарату, пристыкованному к жилому блоку, там, где находится центральный пост корабля. Его отвакуумируют, предварительно закрыв переходной люк. Центральный пост превратится таким образом в своеобразный шлюз, через который космонавты смогут проникнуть внутрь корабля. Но до этого спускаемого аппарата еще предстояло добраться.
   Нестеров критически осмотрел поверхность жилого модуля с редкими поручнями. Цепляясь за них перебраться почти на тридцать метров по гладкой поверхности в невесомости было проблематично. А еще сложнее будет перетаскивать оборудование и материалы, собранные на поверхности Марса. Нестеров задумался.
   - Чего замолчал, командир? - услышал он в наушниках голос Егора.
   - Думаю, как сотворить этот акробатический трюк. Тут бы трос протянуть, привязать его к поручням, а потом уж перебираться вместе с барахлом.
   - Трос-то есть, а вот кто его должен протянуть это вопрос.
   Нестеров задумался. Операция довольно сложная. Он бы и сам пошел, но у него не было троса. Кроме того, как командир, он обязан был последним покинуть марсианскую кабину. Прохоров не годился для этой роли - пилот должен находиться на центральном посту. Оставался только Мельников.
   - Коля, сможешь сделать?
   - Без проблем, командир! - отозвался Мельников.
   - Хорошо, готовься к выходу! - сказал Нестеров.
   "Вот, головоломка, блин! О козе, капусте и сером волке!" - подумал Дмитрий. Все это порядком надоело Нестерову. Последнее время им не очень то везло, и он представлял, что творится сейчас на Земле.
   Пока Мельников готовился к выходу в открытый космос, Нестеров опустился обратно в кабину и посмотрел на пульт связи. Сообщения с Земли еще не было...
  
   ...Когда пришел сигнал с "Гермеса", Журавлев облегченно вздохнул. Теперь, по крайней мере космонавты добрались до орбитального модуля, и гибель им не грозит. И возникшая проблема с разгерметизацией туннеля-лаза была ничтожной, по сравнению с тем, что могло произойти.
   Теперь предстояло заняться операцией перехода экипажа марсианского модуля на борт "Гермеса" и перегрузкой оборудования и образцов. Грошев и Крылов уехали в тренировочный центр, отрабатывать операцию в бассейне. Журавлев приказал постоянно держать его на связи с ними. Его смущало только то, что Нестеров сам решил осуществить эту операцию, не спросив совета у штаба. Хотя другого выхода у него не было.
   Тут в штабе раздался телефонный звонок. Ефремов, занятый беседой с очаровательной Ириной подскочил со своего места и кинулся к аппаратам, громоздившимся на одном из столов. Звонил телефон правительственной связи. Генерал поднял трубку.
   - Здравствуйте, товарищ генерал-полковник, - раздался в трубке знакомый голос.
   - Здравия желаю, товарищ Верховный Главнокомандующий! - отрапортовал Ефремов.
   - До меня дошли сведения, что маленькая нештатная ситуация при старте нашей марсианской кабины переросла в большую. Это так? - в голосе Президента послышались металлические нотки.
   - Так точно, товарищ Верх...! - не успел ответить генерал, как его прервал спокойный голос Президента.
   - Не надо формальностей, Николай Васильевич! Давайте по существу.
   Ефремов кашлянул. Его лицо покраснело от напряжения.
   - На участке выведения кабины произошла ее разгерметизация. Экипаж ввел в строй систему аварийного питания скафандров кислородом. Никто не пострадал. Однако...
   Генерал начал подробно докладывать Президенту о последних событиях. В штабе повисла тягучая тишина. Ефремов старался преподнести ситуацию в более выгодном свете для экипажа и специалистов наземных служб. Каждая его реплика в защиту космонавтов вызывала одобрительный кивок Журавлева.
   Ирина смотрела на все происходящее широко открытыми глазами. Все это несколько отличалось от того, что ей приходилось видеть у себя в фирме, но имело одну подоплеку - игры взрослых дядек в большую политику. Видя несколько растерянный образ бравого Ефремова, она поняла, каково ему сейчас.
   - Каковы перспективы развития ситуации в данный момент? - спросил Президент, когда генерал закончил доклад.
   - Штаб полностью контролирует проблему, экипаж начал подготовку к аварийной эвакуации с марсианского модуля. Кризис разрешиться в течение ближайших суток. Если конечно не произойдет непредвиденное... - добавил в конце Ефремов.
   - Что непредвиденное? - удивились на том конце провода - Помните, товарищ генерал, что за все непредвиденное виновные в этом непредвиденном получат заслуженное наказание. И благодарите Бога за то, что я узнал обо всем этом из первых рук, поскольку я вам с Журавлевым еще доверяю - Президент сделал многозначительную паузу, во время которой Ефремов представил его лукавый взгляд и наморщенный лоб, а потом добавил - Информируйте меня лично. До свидания!
   Ефремов положил трубку и с шумом выпустил воздух из легких.
   - Ну, что? - спросил Журавлев.
   - Президент выразил глубокую озабоченность происходящим и просил информировать его регулярно - дипломатично отрезал генерал.
   Журавлев криво усмехнулся, но промолчал. Ирина сделала вид, что ничего не произошло. Ефремов же широко улыбнулся и как ни в чем не бывало вернулся к прерванной беседе...
  
   ...Мельников доложил о своей готовности к выходу. Нестеров снова вернулся в шлюзовую камеру и высунулся из люка, чтобы корректировать движение Мельникова.
   Мельников открыл люк и выглянул наружу. Посмотрев в сторону марсианской кабины он увидел Нестерова и помахал ему рукой.
   Николай осмотрел пространство в двух метрах от себя, выбирая наиболее удобный поручень для того, чтобы закрепить трос. Вариантов было не так много. Он выбрал самый ближний поручень и пристегнул к нему карабин, привязанный к концу капронового троса.
   Нестеров наблюдал за его работой, периодически корректируя его действия. Мельников окончательно закрепил трос на первом поручне и стал осторожно пробираться к следующему...
  
   Внезапно возникшее затишье вокруг экспедиции настораживало майора Нестерова. Еще вчера по телевизору показывали репортаж об очередном выходе космонавтов на поверхность Марса, а теперь тишина. Полдня ни в одном из выпусков новостей не говорили ни слова о брате и его товарищах.
   Было воскресенье. Владимир отдыхал дома. Дежурства у него не было. Сидя перед телевизором, он буквально замучил пульт, переключаясь с канала на канал. Зина, возившаяся на кухне, не выдержав, заглянула к нему в комнату и в безаппеляционной форме заявила:
   - Брось заниматься этим идиотизмом! У меня уже голова опухла!
   Владимир крякнул и положил пульт на диван, правда, не далеко от себя.
   - Зинуль, ну не может же такого быть, чтобы ни слова за день!
   Зина вздохнула, подошла к мужу, погладив его по голове, сказала:
   - Вова, ну ты же военный человек. Используй свои возможности, узнай, что там происходит по неофициальным каналам.
   Обняв жену за талию, он прижался к ней и ответил:
   - Военный то я военный, но такой, который второй раз подряд сшибает американского летчика и создает проблемы своему начальству. И потом, я всего лишь офицер ВВС, а не космических войск.
   - Можно подумать, у тебя нет знакомых ракетчиков. Да у нас полполигона любителей выпить с тобой пивка!
   - Причем тут пивко и государственная тайна! - Владимир развел руками. И тут же подумал, что в такой ситуации конечно можно задействовать некоторые знакомства, например в центре дальней космической связи...
   Он посмотрел на часы.
   - Знаешь, Зина, ты права. Через час отдежурит Костик Асланди, можно с ним поговорить.
   - С пивом? - хитро прищурилась жена.
   Владимир покраснел и улыбнулся:
   - Ну не без этого! Сегодня ж воскресенье!...
  
   ...Через полтора часа после начала своего пути, Мельников совершенно обессиленный распластался на поверхности жилого блока. До Нестерова было еще метров пятнадцать. Пробираться вперед по гладкой цилиндрической поверхности было весьма непростым занятием.
   Состоялся еще один сеанс связи с Землей. В штабе параллельно отрабатывалась эта операция, и прогнозы были довольно оптимистические, хотя у Грошева в бассейне получалось намного хуже, чем у Мельникова. В общем, штаб одобрил действия экипажа и распорядился принимать решение в соответствии с реальной ситуацией, используя решение штаба только как рекомендации.
   Нестерова на его посту сменил Псахес, а Дмитрий с Алексеем занялись подготовкой к эвакуации со "Странника". Температура внутри кабины неуклонно снижалась, и некоторые приборы начинали работать со сбоями. Марсианская кабина медленно выходила из строя.
   Нестеров вытащил флэш-накопители бортового компьютера и выключил основные модули машины. Колпаков занимался образцами грунта и результатами анализов, проведенных в бортовой лаборатории.
   Мельников отдохнул и продолжил тянуть трос...
  
   Константинас Асланди служил в центре дальней космической связи уже десять лет. Он был образцовым офицером, но почему-то не нравился начальству. Сослуживцам наоборот, розовощекий, немного полноватый капитан Асланди внушал симпатию и искреннее уважение. Веселый покладистый характер и вместе с тем щепетильное отношение к своей службе удивительно сочетались в этом человеке.
   Асланди был греком по национальности, этим и объяснялось его цветастое имя. Но в школе, в Новочеркасском военном институте связи, где он учился и на службе его называли Костей, на что он ничуть не обижался.
   С Нестеровым-младшим они познакомились на почве любви к футболу. Споры на эту тему могли продолжаться у них до бесконечности. Он был частым гостем в доме Нестеровых.
   Поэтому Асланди ничуть не удивился, увидев на КПП Нестерова, ждавшего его уже полчаса.
   - Здорово, авиация! - Асланди дурашливо приподнял фуражку и раскланялся перед Нестеровым.
   - Здорово, нервы армии! - ответил Владимир таким же шутливым реверансом.
   - Какими судьбами, к нам на грешную Землю? - продолжил Асланди хитро улыбаясь.
   - Пошли, расскажу - пригласил Нестеров...
   ...Покрасневшее лицо Асланди вытянулось. Он уставился на приятеля и прошептал:
   - Ты в своем уме, Нестеров! У меня же подписка о неразглашении! Да, я работаю на связи с кораблем! Но это касается только узкого круга специалистов, и вашему брату-летчику там делать, извини, нечего! - перешел капитан на свистящий шепот.
   Владимир нахмурился и сказал:
   - Костик, пойми и ты мое положение! Да мы все под подпиской ходим! Знаю я, что ты и так вечный капитан, но там мой брат. У тебя же тоже брат есть?
   Асланди кивнул. У него были и брат, и сестра. Он крякнул, отхлебнул пиво и сказал:
   - Ты меня без ножа режешь, Вовчик! Ну не имею я права, не имею...
   Нестеров раздраженно отмахнулся от него.
   - Пойми, ты чудак, я же все равно докопаюсь, что там творится. А то, что там твориться что-то это я знаю точно. Когда Колпакова завалило в туннеле, была та же петрушка.
   Асланди побледнел, потом опять покраснел и замотал головой, делая последние отчаянные попытки отказаться.
   - Ну, Костик, колись! Ты же меня знаешь, я до министра обороны дойду!
   Асланди сдался:
   - Знаю, дойдешь, а меня сгноят! Ну да ладно...
   Капитан оглянулся. В баре не было никого из военных, а остальные относились к офицерам с полным безразличием. Он вздохнул и сказал, очень тихо, так, что Нестеров едва услышал его:
   - Час назад я лично разговаривал с твоим братом - капитан многозначительно посмотрел на Владимира - у них за последние пять часов произошло четыре крутейших нештатки: экстренный старт с Марса, нерасчетный выход на орбиту, разгерметизация кабины, жесткая стыковка и разгерметизация стыковочного узла - Асланди замолк, снова отхлебнув пиво.
   Нестеров ошарашено почесал затылок.
   - Ни хрена себе! А чего ж они молчат! Давай дальше!
   Асланди посмотрел на него молящим взглядом, прострелил помещение бара глазами и продолжил:
   - Да вроде ситуация наладилась, стабилизировалась. Они работают в открытом космосе, собираются переходить в основной модуль.
   У майора пробежали по спине мурашки.
   - Ладно, довольно разглашать государственную тайну, мать ее! - прошептал он - В общих чертах мне понятно. Вот козлы, я этого Журавлева так вздую, он не рад будет!
   Асланди поперхнулся:
   - Ты только не говори, что я тебе сказал!
   - Не бойся, это тебя не коснется. Мало что ли у вас утечек бывает.
   Асланди согласно кивнул. Нестеров жестом показал ему, что им тут больше делать нечего...
  
   Ирина вышла из КПП Центра управления. Не успели ей вернуть сотовый телефон, как он отчаянно запищал.
   - Здравствуй Ира, - услышала в трубке голос майора Нестерова. Его голос звучал очень решительно.
   - Привет, - растеряно ответила она.
   - Есть важный разговор, не телефонный. Подъезжай к нам домой.
   Ирина поняла, о чем пойдет речь в этом разговоре. Наверняка брат Нестерова навел справки по своим каналам и имеет представление о том, что случилось с экипажем "Гермеса". Но чем может помочь она в данной ситуации?
  
   ...В Ленгли начинался обычный рабочий день. Руководитель ЦРУ Генри Макдивид приехал на работу позже обычного. Это повторялось с завидной регулярностью, после того, как в Белом доме сменился хозяин.
   После неудач с разведывательными операциями против русских на территории их крупнейшего космического полигона, Макдивид впал в немилость президента Стивенсона и совершенно потерял интерес к деятельности на своем посту.
   Макдивид относился к породе политических "ястребов", ярых ненавистников всего, что связано с Россией и постсоветским пространством. Администрация нынешнего президента занимала более взвешенную позицию, хотя, безусловно, относилась к России как сопернику на международной арене.
   Стивенсон поддался на уговоры Макдивида о начале крупномасштабной разведывательной кампании по тематике русских космических программ. Однако профессионализм простого русского майора перечеркнул все планы Макдивида. Руководитель ЦРУ теперь считал этого майора своим личным врагом.
   Теперь он потихоньку копал под президента, мутил воду в политических кругах США, стараясь всячески дискредитировать Стивенсона. Увлеченный подковерной борьбой, он перестал уделять должное внимание внешней разведке.
   Он, не спеша, отворил дверь кабинета, прошел через приемную, по пути хлопнув секретаршу Мегги по мягкому месту, и вошел к себе.
   Лениво оглядев стол, заваленный докладными записками, он подошел к окну и раскурил кубинскую сигару и погрузился в размышления.
   Честолюбие Макдивида простиралось далеко за пределы его офиса в Ленгли. Он метил не больше и не меньше чем в президентское кресло. Член Республиканской партии, он мечтал о другой Америке. Америке, которая бороздит все океаны Земли армадами своих авианосцев. Америке, одно слово которой воспринимается в мире как незыблемая истина. Америке, которая кроит карты, двигает границы. Но эта проклятая шестая часть суши мешала этим планам. Макдивид ненавидел Россию и русских.
   Докурив сигару, он выбросил окурок в открытое окно и нехотя вернулся к столу. Перебирая докладные записки он обнаружил одну, заинтересовавшую его:
  
   СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО!
   Только для служебного использования.
  

Доклад представителя Национального аэрокосмического агентства по связям с общественностью Дж. У. Керри

   "Довожу до Вашего сведения, что в центре слежения за дальним космосом в Гонолулу (шт. Гавайские острова) зафиксированы секретные переговоры экипажа российского космического корабля "Гермес-14" с центром управления полетом. Результат расшифровки записи позволил судить о том, что при осуществлении задач экспедиции возникли серьезные технические проблемы. Перечисляю перечень технических неисправностей и сбоев на борту корабля "Гермес-14"... "
  
   Дальше шла техническая абракадабра, в которой Макдивид ничего не смыслил. Расшифровка переговоров русских космонавтов прилагалась к документу и занимала несколько страниц, напечатанных мелким шрифтом.
   Макдивид удивленно вскинул брови. НАСА подкинуло серьезную информацию. Руководитель ЦРУ спешно раскурил следующую сигару, и закинув ноги на стол, стал внимательно изучать документ.
   Да, это очень ценная информация. Хотя она была доступна регулярно (в архиве лежали целые тома этих расшифровок), но то, что произошло с русскими, заслуживало внимания. Макдивид стал думать, как это можно использовать. Через секунду план созрел в его голове, и он, нажав кнопку селектора, сказал:
   - Мегги, детка, обзвони все телекомпании и всех ведущих писак нашей страны. Я собираюсь дать пресс-конференцию!...
  
   ...- Помочь тебе встретиться с Журавлевым? Зачем? - Ирина удивленно посмотрела на Владимира.
   - Ты прекрасно знаешь зачем, тем более после того, что сейчас рассказала - ответил Нестеров.
   Ирина пожала плечами.
   - Но чем я могу помочь?
   Владимир хмыкнул:
   - Как это чем? У тебя одной из немногих есть пропуск в Центр управления полетами.
   - Но у тебя-то его нет - возразила Скворцова.
   - Мне и не нужно туда. Мне нужно просто поговорить с Журавлевым. Я имею право знать, какого черта там происходит! Знать лично от него. Поэтому у меня к тебе только одна просьба - Владимир протянул ей свернутый вчетверо листок бумаги - Передай это как можно скорее лично в руки Генерального конструктора.
   Ирина взяла листок и кивнула:
   - Это без проблем. Можешь не волноваться.
   Владимир встал со своего места и сделав круг по комнате и взглянул на тихо работающий телевизор. Его внимание привлек внезапно начавшийся выпуск новостей.
   - Ого! Что-то новое!
   Он увеличил громкость.
   - Мы прерываем нашу программу для специального выпуска новостей - сказал ведущий - Сегодня в Соединенных Штатах состоялась пресс-конференция директора ЦРУ Генри Макдивида. Собственный корреспондент первого канала присутствовал на этом достаточно необычном событии. На пресс-конференции была обнародована сенсационная информация о состоянии Марсианской экспедиции, в которой находится наш космический корабль "Гермес-14". Макдивид сообщил буквально следующее...
   Далее на экране появился директор ЦРУ, освещаемый со всех сторон вспышками фотокамер:
   - Уважаемые дамы и господа - заговорил он голосом переводчика - Сегодня я собрал вас по экстренному поводу, согласитесь, директор внешней разведки Америки не часто дает интервью. Руководство НАСА довело до нашего сведения чрезвычайно важную информацию о ходе российской экспедиции на Марс. Мои действия сейчас продиктованы не целями национальной безопасности Америки, а общечеловеческими соображениями, соображениями демократии и гласности, которые наша страна готова защищать в любом конце мира!
   Макдивид сделал многозначительную паузу, акцентируя внимание окружающих на своих последних словах.
   - Руководство России обязано было первым довести эту информацию до сведения своих граждан, и я собираюсь сейчас сделать это за него - продолжил Макдивид - Ученые НАСА, наблюдающие за ходом экспедиции, согласно трехстороннему договору о взаимопомощи между США, Россией и Евросоюзом при спасении терпящих бедствие космических кораблей...
   Дальше Макдивид рассказал, то, что уже было известно Владимиру.
   - Про договор он врет - сказала Ирина - Они общаются по шифрованному радиоканалу, про который в договоре ничего не сказано!
   Нестеров нахмурился:
   - Зарабатывает предвыборные очки, паскуда! Сейчас опять запоет про империю зла!
   Зина, молчавшая до этого момента, попыталась успокоить, начавшего заводиться Владимира:
   - Не кипятись, Вовочка! Обычный болтун.
   - Этот болтун поднимет панику во всем мире - сказала Ирина.
   Тем временем Макдивид закончил излагать данные технического отчета НАСА и продолжил от своего имени:
   - Таким образом, дамы и господа, мы снова стали свидетелями того, как Россия следует непередаваемым ценностям демократии и гласности, как она убеждает весь мир в своих технологических победах. Но какой ценой достаются эти победы? Что стоит за этим?
   Макдивид разошелся не на шутку. Он превратил пресс-конференцию в предвыборный митинг. Журналисты, собравшиеся в зале, не понимали за чем пришли: задавать вопросы им пока еще никто не разрешал.
   В этот момент трансляцию прервали, и ведущий сообщил:
   - Пока руководство нашей страны и специалисты КБ "Океан" никак не прокомментировали это заявление. На данный момент мы не располагаем более полной информацией, но выйдем в эфир сразу, как только получим что-либо новое...
  
   ...Стивенсон побагровел от гнева.
   - Как этот червяк посмел выступать без моей санкции!!! - хозяин Белого дома был взбешен. Пресс секретарь президента был готов провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать сейчас всего этого.
   Стивенсон как лев по клетке метался по Овальному кабинету.
   - Почему, черт возьми, я узнаю обо всем в последнюю очередь! Я вас спрашиваю, Джексон! - рявкнул он на присутствующего здесь же трехзвездного генерала Джексона, министра обороны.
   Генерал вытянулся в струнку:
   - Прошу прощения, сэр...
   Стивенсон недослушал его:
   - Что вы мямлите, Джексон! Что происходит у вас в Пентагоне! Вы наверное протираете штаны там, сидя за компьютерами и разглядывая девочек в Интернет! Почему отчет НАСА не оказался у меня сегодня утром! Вы же имеете непосредственные контакты с этим ведомством! Что вы молчите, докладывайте!
   Генерал начал снова:
   - Сэр, наши эксперты еще не обработали этот материал, не сверили со своими данными. Я лично готовил развернутый отчет для вас по этой тематике. То же обязан был сделать и Макдивид, он не успел бы проверить эти сведения - кризис на русском корабле начался всего шесть часов назад, а данные содержат переговоры экипажа всего часовой давности. Он не проводил никакого анализа, он схватил эти данные и побежал к журналистам! Это предвыборный ход республиканцев, сэр!
   Стивенсон побагровел еще больше:
   - Да я знаю, что это!!! Это ход, за который теперь мне придется отыгрываться! В ноябре выборы, генерал, и если вы хотите сохранить ваш пост, вы обязаны были не допустить этого, вы понимаете! Не допустить!
   Генерал невозмутимо перебил президента:
   - Сэр, эта информация непроверенна. Представьте - русские опровергнут ее, предоставят доказательства! Макдивид окажется в полном дерьме, прошу прощения сэр!
   Стивенсон немного притих и задумался.
   - Да Джексон, вы правы, но если все обстоит именно так, то в дерьме окажусь я! - снова сорвался на крик президент.
   Генерал сказал:
   - Сэр, это произошло, и ничего не изменить. Смею вам посоветовать начать искать адекватный ответ на этот демарш.
   Стивенсон взглянул на министра исподлобья и молча кивнул...
  
   ...Нестерову некогда было смотреть телевизор, да он и не имел такой возможности. Но даже если бы он узнал, что происходит на Земле, он только усмехнулся бы и продолжил свою работу.
   Мельников наконец-то добрался до марсианской кабины. Нестеров предложил ему немного передохнуть внутри, пока Псахес будет перебираться по протянутому вдоль жилого модуля тросу в корабль.
   Псахес, нагруженный контейнерами с образцами грунта, выплыл из шлюзовой камеры марсианской кабины, и, уцепившись за трос и поручни, стал осторожно передвигаться в сторону открытого люка спускаемого аппарата. Эвакуация началась.
   Протянутый трос способствовал более быстрому перемещению космонавта вдоль корабля и через сорок минут он был уже на месте. Он нырнул в люк и скрылся в спускаемом аппарате.
   - Порядок, я на месте - доложил Псахес.
   - Хорошо, Серега! - ответил Нестеров.
   Следующим был Мельников, которого Колпаков уже нагрузил партией оборудования. Сам Колпаков пока обязан был занимать пилотское кресло.
   Космонавты решили не проводить шлюзование, после того как каждый из них будет попадать на центральный пост. Места там хватало на всех, и перебравшиеся могли просто подождать своих товарищей.
   Эвакуация продлилась еще два часа. Последним марсианский модуль покинул Нестеров. Грустно окинув взглядом мертвую приборную панель, он вышел наружу и закрыл люк.
   Над красным горизонтом Марса снова поднимался Фобос...
  
   Когда в спускаемом аппарате закрыли люк и надули кабину воздухом, Нестеров, облегченно вдохнув, открыл шлем.
   - Ну, добрались, слава Богу! - выразил всеобщее настроение Колпаков.
   Нестеров оглядел центральный пост корабля, по привычке останавливая взгляд на группах приборов. Все было в полном порядке, если не считать моргания красных огоньков, констатирующих разгерметизацию туннеля лаза. Дмитрий перевел один из выключателей на проблемной панели в положение "Выкл.", и зловещие огоньки погасли. Контролировать герметичность туннеля-лаза более не требовалось.
   - Егор, открывай люк! - распорядился Нестеров.
   Прохоров открыл переходной люк, соединяющий центральный пост с жилым блоком.
   Космонавты проплыли туда, не спеша освободились от скафандров.
   Оказавшись в тренировочном костюме, Колпаков зевнул, и взлетев под потолок блаженно вытянулся вдоль отсека.
   - Ну, теперь самое время поесть и поспать!
   Нестеров согласился. Космонавты буквально валились с ног от усталости, если так можно было сказать о плавающих в невесомости людях. Но прежде он обязан был доложить об окончании эвакуации на Землю...
  
   ...На экране в центре управления Нестеров выглядел довольно бодро, но было заметно, что он очень устал. Космонавта не стали задерживать у пульта связи - выслушав его доклад и передав дальнейшие указания, штаб разрешил экипажу отдохнуть подольше.
   Ефремов облегченно вздохнул, и, набрав код правительственной связи, доложил Президенту об успешном выполнении операции. Президент молча выслушал доклад и сказал:
   -Ваше присутствие, товарищ генерал, желательно на экстренном заседании Совета Безопасности. Самолет приземлится на аэродроме полигона через двадцать минут. Я жду.
   - Слушаюсь, товарищ Верховный Главнокомандующий!
   - И захватите с собой Журавлева - добавил Президент и положил трубку.
  
   Выйдя за КПП, Журавлев и Ефремов сразу заметили Ирину, которая сидела в своей "Ауди" на служебной стоянке. Увидев их, она направилась прямиком к Журавлеву:
   - Еще раз здравствуйте, Аркадий Николаевич!
   - Здравствуйте - удивился тот.
   Ирина молча протянула ему сложенный вчетверо листок бумаги...
  
   ...Самолет набрал высоту. Журавлев отстегнулся от кресла и взглянул на сидевшего рядом генерала. Ефремов спал тревожным сном, похрапывая и сопя. Лысина генерала лоснилась на солнце, бившем прямо в иллюминатор.
   Только в самолете он почувствовал некоторое облегчение. Космонавты были в полной безопасности. Теперь, разумеется, предстояло разобраться, почему потеряла герметичность марсианская кабина, но на это у ребят была уйма времени - им предстояло еще чуть больше года провести на околомарсианской орбите, для того, чтобы Земля и Марс заняли положение, при котором возможен перелет между ними.
   Зачем его вызывали в Москву, он знал. Доклад по ситуации с "Гермесом" уже сложился у него в голове. Все, что случится на Совете Безопасности, волновало его меньше всего.
   Тут он вспомнил о бумаге, переданной ему Ириной. Он порылся в пиджаке, достав из правого кармана бумагу, а из левого очки.
   Это была записка, написанная незнакомым почерком не слишком высокого качества.
   "Уважаемый Аркадий Николаевич! Я офицер, и понимаю тот уровень секретности, которым обязана быть окружена возглавляемая Вами экспедиция. Прекрасно понимаю опасность любой нежелательной утечки информации. Однако считаю абсолютно недопустимым, что я до сих пор не проинформирован Вами о том положении, в котором оказался мой брат, командир экипажа корабля "Гермес-14". Я не требую от Вас гласного освещения ситуации, но позволю себе ТРЕБОВАТЬ полной и исчерпывающей информации о члене моей семьи, оказавшемся, по моим проверенным данным в сложной ситуации. Кроме того, во избежание нежелательной паники по причине отсутствия новостей о космонавтах, ТРЕБУЮ от Вас проинформировать родственников других членов экипажа.

С уважением, майор ВВС, Нестеров В. Е. "

   Журавлев аккуратно сложил записку и снова положил ее в карман. Взглянув на спящего Ефремова, он вздохнул...
  

***

   Колпаков даже прослезился, в очередной раз, взглянув на голубой, с белыми прожилками облаков шарик Земли, маячивший в иллюминаторе.
   - Вот он, глобус наш родимый! - воскликнул он.
   Работавший на бортовом компьютере Нестеров улыбнулся.
   - Далековато еще, Леха!
   Шел май 2014 года. Для человека, который не был на Земле уже три года, такое спокойствие было, наверное, ненормально. Но условия космического полета диктовали такую сдержанность.
   Пятьсот с лишним дней прошло с того момента, когда мы покинули Нестерова и его товарищей на орбите Марса.
   С тех пор произошло столько всего, что описать это довольно сложно.
   Мир был в шоке после заявлений директора ЦРУ. Родственники космонавтов примчались на полигон и требовали встречи с руководством экспедиции. К ним вышел угрюмый Гринев и молча, без всяких комментариев, проводил толпу родственников в Центр управления полетами, ткнув в нос дежурному на КПП, специальное разрешение с синей и красной круглыми печатями, подписанное Журавлевым и Ефремовым.
   Родственники, видя такое притихли. Подождав около часа, они с облегчением увидели на экране бодрые лица космонавтов. Одна проблема была решена.
   С политиками оказалось сложнее. Доклад Журавлева на Совете Безопасности не прояснил для них ничего. Президент, ткнув пальцем в контракты по выведению на околоземные и окололунные орбиты коммерческих грузов, сказал:
   - Ваша некомпетентность ставит под угрозу все это! Это бюджет страны на десять лет! Это средства на проведение дальнейших исследований по программе "Гермес-Атлант"! Я начинаю сомневаться в необходимости финансирования этой программы.
   У Журавлева тогда все похолодело внутри. Не зная, что добавить к своему докладу он сел на место.
   Решение, которое принял Совет, возможно, покажется парадоксальным, но оно было единственным на тот момент. Даже Журавлев и Ефремов согласились с ним.
   Руководство страны выступило с опровержением информации о серьезной аварии, которая произошла на орбите Марса. Пришлось заставить врать Нестерова, бодро рассказавшего на весь мир о маленьких неполадках на борту посадочной кабины, которые оправданны в столь жестких условиях. Получилась красивая история о сложном старте и благополучной стыковке. Макдивид потерпел сокрушительное поражение, которое повторил и на ноябрьских выборах президента США.
   Нестеров ничуть не расстроился о том, что пришлось умолчать обо всем произошедшем. Он считал что это правильно. Технические неполадки - спутник всех космических полетов. Сколько нештатных ситуаций было в первых полетах! Порою, космонавты ходили по краю пропасти, которая отделяла жизнь от смерти, а порой и погибали....Но их полет продолжался в штатном режиме, и не было необходимости кричать на весь мир о случившихся сбоях.
   Были спасены контракты, которыми так дорожили в Москве, акции "АМД" вернулись на прежние позиции в биржевых сводках.
   "Маленькая неполадка", приведшая к разгерметизации кабины, оказалась не такой уж и маленькой. Просто отказали приводы замков люков шлюзовой камеры. Сразу двух люков. У специалистов на Земле глаза полезли на лоб, но факт оставался фактом - замки отказали одновременно. Во время выхода в открытый космос Колпаков вырезал оба люка и демонтировал замки - их необходимо было доставить на Землю. Вернувшись в корабль с этим железом, Алексей сказал Нестерову и Псахесу:
   - Во всем, ребята, нужно искать хорошее! Представьте - эти люки выставят в музее и напишут, что мы выходили через них на Марс. Ну, замки, конечно, никуда выставлять не будут - я не разрешу. Я вернусь и засуну их в одно место тому, кто их сделал - сверкнув глазами, закончил Колпаков.
   Марсианскую кабину отстыковали и бросили в космосе.
   Пробыв еще год с лишним на орбите Красной планеты, они отправились назад. Разогнав корабль и выведя его на траекторию полета к Земле, космонавты стали с нетерпением ждать возвращения.
   Они находились на расстоянии трехсот тысяч километров от Земли. Лететь оставалось еще двое суток. Однако на Земле полным ходом шла подготовка к встрече космонавтов. Корабли Тихоокеанского, Северного, Балтийского и Черноморского флотов выдвинулись в заданные районы всех четырех океанов. Дополнительно были развернуты десять станций слежения, в том числе и на самолетах радиоэлектронной разведки. В центрах управления полетом персонал перешел на чрезвычайный режим работы, непрерывно находясь на связи с кораблем. Было задействовано несколько параллельных каналов радиосвязи, так, что даже находящийся на дежурстве Владимир Нестеров иногда, в обход инструкций, переключался на одну из волн экипажа и слушал их переговоры с Землей.
   Особая ситуация сложилась вокруг возможности занесения на Землю инопланетной инфекции. Когда в 1969 году американские астронавты вернулись с Луны, этот вопрос тоже не давал покоя микробиологам. Астронавты провели несколько дней в карантине. После третьего полета на Луну карантин отменили.
   В 2014 году кошмарные сны о межпланетной заразе снова стали мучить микробиологов. Хотя данные об исследованиях марсианского грунта не содержали положительного ответа на вопрос о наличии в них микробов, карантин экипажу Нестерова все равно предстоял. На кораблях, которые должны встречать космонавтов, установили специальные герметичные кабины, где под наблюдением врачей космонавты обязаны были провести первые дни на Земле.
   Космонавты на борту "Гермеса" прекратили все научные программы и занялись подготовкой к посадке. Предстояло выполнить консервацию жилого модуля, остановку реакторов ядерных реактивных двигателей, упаковку контейнеров с результатами работы на Марсе и личными вещами.
   Жилой модуль не собирались сжигать в плотных слоях Земной атмосферы, что обычно и делали со ступенями, служебными и сервисными модулями космических кораблей. Во-первых, двигатели корабля содержали радиоактивные материалы, а во-вторых, пробывший три года в дальнем космосе аппарат представлял огромный интерес для специалистов. Поэтому оставшееся в баках корабля топливо, и сопротивление верхних слоев атмосферы, собирались использовать для постепенного перевода модуля на околоземную орбиту. Потом к нему собирались запустить грузовой корабль с топливом, для поддержания его орбиты и бригаду специалистов, которые будут работать над его детальным изучением.
   Через двадцать четыре часа Псахес закрыл люк, ведущий из центрального поста корабля в жилой модуль. Все члены экипажа заняли места в спускаемом аппарате. Оставшиеся сутки они проведут здесь.
   - Земля, на связи "Гермес"! Экипаж корабля готов к расстыковке с жилым модулем - доложил Нестеров.
   Журавлев ответил:
   - Расстыковку разрешаю!
   - Вас понял!
   Нестеров открыл замки стыковочного узла. Замки щелкнули, освободив спускаемый аппарат от ставшего ненужным жилого отсека. Прохоров отвел корабль от жилого блока на безопасное расстояние. Теперь жилой блок переходил в ведение наземных служб управления. Колпаков шумно вздохнул:
   - Да, тесновато тут, с непривычки!
   Космонавты согласились с ним - за три года жилой модуль стал для них родным домом и расставание с ним, немного расстроило всех без исключения. Бутафорская "домашняя кошка", купленная Колпаковым за несколько дней перед стартом, еще во время предполетного отпуска на Земле, перекочевала с почетного места в кают-компании корабля, обратно в нагрудный карман колпаковского комбинезона. С этим, неофициальным символом экспедиции, космонавты не собирались расставаться.
   После расстыковки Нестеров и Колпаков занялись траекторными измерениями, выясняя текущее положение корабля...
  
   Через десять часов космонавты стали готовиться к торможению в атмосфере родной планеты. Отстрел служебного отсека посадочного корабля прошел штатно. Диск спускаемого аппарата, сориентированный определенным образом, со скоростью свыше двенадцати километров в секунду устремился к Земле.
   Нестеров украдкой оглядел сидевших рядом товарищей. Их лица были сосредоточены и напряжены. Дмитрий снова вспомнил о аварии на "Гермесе-2". Хотя после этого произошло еще десять успешных спусков корабля в атмосфере, он все равно испытывал леденящий душу страх. Кто мог гарантировать, что технологи опять не допустили ошибку при нанесении керамики на днище теплового экрана? Нестеров попытался отогнать от себя эти мрачные мысли, сосредоточившись на приборах и дублировании действий Прохорова.
   Ожидание казалось бесконечным...
   ...Журавлев напряженно всматривался в пульты в Центре управления полетом, переходя от одного оператора к другому. Наушники и микрофон на его голове были подключены к радиоканалу связи с экипажем.
   - Показания ваших приборов подтверждаю, "Гермес"- передал один из операторов - Снижение идет по графику. До входа в плотные слои атмосферы три минуты. До связи, "Гермес"!
   - До связи! - сказал Нестеров и вышел из эфира.
   Журавлев закрыл глаза. В памяти всплыли кошмарные воспоминания четырехлетней давности.
   В центре повисла тягучая, напряженная тишина. Операторы сосредоточенно смотрели на свои пульты. Журавлев, сжав рукой подбородок, разглядывал носки своих туфель. Пять минут, эти ужасные пять минут казались целой жизнью. Журавлев считал в уме, от одного до трехсот. Триста секунд...
   Ефремов неподвижно сидел в дальнем углу зала и смотрел на главный экран.
   Замерла вся Земля. На частотах экипажа повисло радиомолчание. Эфир заполнился тресками и слабым свистом.
   В самом главном кабинете Кремля невысокий, лысеющий человек взглянул на часы.
   В Овальный кабинет Белого дома вошел пресс-секретарь и сказал:
   - Сэр, русский корабль вошел в атмосферу!
   Стивенсон молча кивнул.
   Журавлев посмотрел на часы. Прошло пять минут. В эфире было пусто. У генерального конструктора потемнело в глазах. "Все?"- пронеслось молнией в мозгу.
   В тихом шуме пустого эфира раздался голос Нестерова:
   - Земля, на связи "Гермес"!..
  
   ... Совершив неполный виток вокруг Земли по тормозному эллипсу, корабль снова вошел в плотные слои атмосферы и начался финальный участок спуска. Прохоров корректировал ориентацию спускаемого аппарата, чтобы как можно выгоднее использовать аэродинамическое качество, обеспечивая пологий управляемый спуск. Когда капсула прошла участок максимального скоростного напора перегрузка стала ослабевать и космонавты облегченно вздохнули - разрушение теплового экрана им уже не грозило.
   На участке установившегося падения в ход пошла парашютная система посадки. Корабль уверенно направлялся в заданный район посадки в Тихом Океане.
   Капитан авианесущего крейсера "Владивосток" контр-адмирал Сухарев вышел на связь с Нестеровым и уточнил район посадки спускаемого аппарата. С палубы поднялись два вертолета и направились в указанный район.
   С мягким шелестом спускаемый аппарат плюхнулся в воду и закачался на волнах. Одиссея Нестерова и его товарищей завершилась.
   Нестеров открыл забрало шлема и вытер вспотевший лоб. Ощутив на себе могучее действие земного притяжения, космонавты двигались с трудом.
   - Теперь верю, прибыли! - подвел итог веселый голос Колпакова.
   С помощью Прохорова Нестеров избавился от скафандра. Он с трудом поднялся с ложемента и открыл стыковочный люк.
   Опьяняющий запах моря проник в кабину. Щурясь от яркого солнца, Нестеров выглянул наружу и обессилено повис на горловине люка.
   Свежий морской ветер трепал волосы на его голове, солнце приветливо ласкало лучами его лицо...Земля!
   Колпаков поднялся наверх и, усевшись на поверхность аппарата, помог товарищу взобраться и сесть рядом с ним. Нестеров вытащил из-за пояса сигнальную шашку, привел ее в действие и закрепил на спускаемом аппарате позади люка. Оранжевый дым, гонимый ветром поплыл густыми клубами над водой.
   Колпаков обнял Нестерова одной рукой, а другую поднял вверх, к небу, направив ладонь с растопыренными пальцами к Солнцу и, закричал:
   - Здравствуй, Земля!!!..
  
   ...С крейсера сразу заметили оранжевый дым на расстоянии примерно пяти морских миль. Сухарев дал команду малым ходом подойти поближе.
   Вертолеты сделали несколько кругов над местом приводнения "Гермеса", потом один из них опустился на предельно малую высоту, чтобы космонавтов не сдуло потоком воздуха из-под винтов.
   Нестеров помахал руками пилоту и сказал Прохорову:
   - Егор, выйди с ним на связь!
   Вертолет сделал еще один круг, с него спустили веревочную лестницу и в воду выпрыгнули два аквалангиста. Они подплыли к качавшемуся на воде диску спускаемого аппарата. Один из них спросил Нестерова:
   - Сможете влезть в вертолет сами?
   Нестеров покрутил пальцем у виска и сказал:
   - Вы чего, с ума посходили тут! Мы похожи на людей, которые способны сделать что-то сами?
   Аквалангист провел рукой по мокрому лицу, на котором было написано удивление.
   Колпаков спросил его:
   - Ты откуда свалился сюда, братишка? Ты че, первый раз что ли?
   В этот момент на краю люка показалась рука, а потом и седые волосы Псахеса.
   - Колпак, помоги! - попросил он.
   Колпаков помог ему приподняться. Псахес повис на горловине люка, подставил лицо ветру и даже не обратил внимания на происходящую сцену.
   Нестеров крякнул от досады и обратился к аквалангистам:
   - Че глаза вылупили?! Быстро подъемник с вертолета, у нас тут полная кабина "инвалидов"!
   Аквалангист дал знак на вертолет. Нестеров сказал ему:
   - Ты извини, парень, но твой вопрос действительно глупый. Мы три года болтались в невесомости. Ты новичок?
   Аквалангист кивнул. С вертолета спустили канат с ремнями. Аквалангист влез на аппарат и помог Псахесу пристегнуться...
  
   Вертолет опустился на палубу "Владивостока" через полчаса. С палубы убрали всех лишних людей и выставили оцепление. Космонавтов встречали только Гринев и бригада врачей.
   Нестеров, заботливо поддерживаемый одним из членов спасательной команды, ступил на металлическую палубу авианосца - на первую за два с половиной года твердую поверхность. Гринев подошел к космонавтам.
   - Привет, ребята! Рад видеть вас в относительно бодром виде! Как самочувствие?
   - Хреново! - выразил всеобщее настроение Колпаков, и его лицо расплылось в улыбке.
   - Верю, Леша! - Гринев повернулся к врачам - Камера готова?
   Космонавтов препроводили в карантинную камеру, где они проведут все время до прибытия во Владивосток. Всю палубу, трапы по ходу их движения залили дезинфицирующими составами.
   Когда захлопнулась герметичная дверь камеры, Прохоров сказал:
   - Ну вот, опять взаперти!
   Врач, осматривающий его, поспешил успокоить Егора:
   - Это ненадолго. Возможно, даже через три дня вас выпустим. Если ничего опасного не найдем - добавил он.
   - Если вы найдете что-нибудь, дружок, это будет научная сенсация - вставил реплику Псахес - Я ТАМ не нашел ничего.
   - Это не вам решать - огрызнулся врач, повернувшись к биологу.
   Колпакова задело наглое поведение врача, и он огрызнулся в ответ:
   - Ты давай делай свои дела, и вали по-хорошему, Айболит, а то я вижу вы за три года совсем тут оборзели!
   - Что вы себе позволяете! У вас звездная болезнь что ли! - воскликнул врач.
   Нестеров поспешил вмешаться в конфликт:
   - Успокойся, Колпак! И вы - обратился он к врачу - Ведите себя вежливей, тем более по отношению к нашему заслуженному биологу. Сергей Давидович специалист, до которого вам еще расти и расти.
   Врач пробурчал извинения и больше ничего не сказал до самого конца осмотра...
  
   Журавлев разговаривал с Нестеровым по телефону примерно полчаса. Выслушав все просьбы, переданные ему космонавтами, он заверил, что все будет выполнено. Журавлев извинился за не слишком теплый прием космонавтов на авианосце и пообещал, что эти временные затруднения скоро будут ликвидированы.
   Журавлев сидел у себя в кабинете и просматривал пока еще неполный список технических неполадок на корабле "Гермес-14", предоставленный экипажем. В списке было перечислено триста двадцать четыре более или менее серьезных неисправности. Журавлев пробежал глазами по бумагам, снял очки и задумался.
   Объем работы был большой. Полет продолжительностью почти три года, безусловно, серьезное испытание для техники. Но отказ замков люков и клапанов нельзя отнести к мелким неполадкам. С этим необходимо разобраться и внести изменения в конструкцию аппаратов до старта "Гермеса-15".
   Журавлев откинулся на спинку кресла и потянулся. Да, отдыхать ему не придется! И как говорит его жена, человек не стареет, пока он кому-то нужен...
  
   ...Мир ожидал появления прибывших космонавтов с нетерпением. И то, что после возвращения на Землю их сразу спрятали, породило целую волну слухов. Желтая пресса выдавала на гора сенсационные статьи о том, что космонавты привезли с Марса страшную болезнь и ее эпидемия вот-вот захлестнет весь мир. Было много других, более фантастических "сенсаций", о которых даже не хочется рассказывать.
   Официальные круги вели себя более сдержанно и успокаивали общественность. Внимание концентрировалось в основном на величайшем техническом достижении современности - появлении новых, сверхтяжелых ракет-носителей, способных проложить дорогу к глобальной индустриализации космоса. Полет на Марс превратился в рекламную акцию, демонстрировавшую всему миру возможности русских ракет. Правительство планировало использовать "Атланты" для коммерческих запусков спутников на околоземные орбиты и доставку грузов к Луне. О продолжении марсианской программы политики выражались довольно туманно, хотя научная общественность, взбудораженная первым полетом, открыто задавала вопрос - что дальше?
   Дальше команда Журавлева планировала запуск корабля "Гермес-15", экипаж которого должен начать строительство на Марсе базы. Опыт первого полета показывал, что человеку нужна опорная площадка, для того, чтобы эффективно работать на далекой планете. База проектировалась с возможностью постепенного расширения силами экипажей следующих кораблей. Продолжительность пребывания на поверхности могла быть увеличена в несколько раз. Баллистики разработали несколько вариантов траекторий, которые расширяли ряд стартовых окон, позволяли увеличить частоту полетов к Марсу и уменьшить время ожидания на его орбите, правда, ценой существенного увеличения расхода топлива. Однако мощности "Атланта" на это вполне хватало.
   Руководство страны относилось к этим планам уже с меньшим энтузиазмом, чем три года назад. Полет на Марс обошелся стране в пятьдесят миллиардов долларов, и программа, предусматривавшая еще пять полетов в течение десяти лет, казалась малоинтересной, по сравнению с коммерческими программами использования "Атланта". Для сравнения, вся американская лунная программа, включавшая семь полетов, обошлась США в двадцать пять миллиардов. Журавлева мягко сдерживали, предлагая сосредоточиться на более рациональных проектах.
   Россия вышла на мировую арену с техникой, раной которой в мире не было. Американский проект сверхтяжелого носителя "Геркулес" был в зачаточном состоянии. Головокружение от успехов в этой ситуации стало очевидным, и Журавлев строго предупреждал о том, что это превосходство временно. Через десять лет американцы догонят "Атлант", который без новых, сложных задач просто устареет. В разговоре с президентом, после возвращения космонавтов на Землю он сказал:
   - Полеты к Марсу необходимы, прежде всего, для "Атланта". Это очень мощная ракета, на нее нужно возлагать серьезные задачи. Без настоящей работы она очень быстро уйдет со сцены.
   Журавлев не собирался сдаваться, но пока получил от руководства только одно задание - ускорить работы по легкой модификации "Атлант М", для выведения полезной нагрузки на околоземные орбиты...
  
   ...Нестеров смотрел на проплывающую под крылом самолета Землю и не мог оторвать взгляда.
   Три дня космонавты провели в карантинной камере. Через три дня, не найдя никаких признаков болезнетворных микробов, врачи выпустили их. Им разрешено было перемещаться по всему, кораблю, кроме конечно, служебных помещений. Корабль был в боевом походе и секретности никто не отменял.
   Правда, перемещаться по кораблю они тогда не могли. Земная гравитация с непривычки приковала их к каютам. Адаптация, впрочем, протекала достаточно быстро, и через два дня Нестеров с Колпаковым уже гуляли по верхней палубе крейсера, поддерживая друг друга, как подвыпившие приятели.
   На крейсере они сразу почувствовали себя в новой роли. Нестеров раздал добрую сотню автографов матросам и офицерам авианосца, включая адмирала Сухарева. Пока это внимание было приятно, но Нестеров подозревал, что оно может стать очень навязчивым со временем. Когда он просмотрел тот список официальных мероприятий, в которых обязан принять участие экипаж, он понял, какое испытание медными трубами ему предстоит.
   Нестеров вернулся к реальности от толчка локтем. Спящий в кресле справа Колпаков перевернулся на другой бок.
   Космонавты сделали две пересадки из самолета в самолет. Последняя пересадка была на аэродроме в "Океане", где служил брат Нестерова. В общем, путь на официальную церемонию встречи экипажа в Москве, оказался очень утомительным.
   Нестеров заерзал в кресле и несколько раз поднял и опустил плечи. Форма лейтенанта космических войск, пошитая по индивидуальному заказу в ателье министерства обороны все равно казалась непривычной и неудобной. Сугубо гражданский человек, Нестеров получил это звание, как написали в приказе "...за особые заслуги перед Родиной и проявленное мужество". И в принципе, после полета вполне ему соответствовал. Мундир он получил еще во Владивостоке, а звезду Героя ему вручили на торжественном собрании в центре подготовки. Так что Нестеров и все остальные летели на церемонию при полном параде и всех регалиях.
   Нестеров с завистью посмотрел на сладко спавшего Колпакова. Самому Дмитрию не спалось...
  
   Церемония встречи космонавтов проходила на летном поле правительственного аэродрома Внуково. Кроме полутора сотен официальных лиц, родственников космонавтов и VIP-персон на него никого не допускали.
   Аэропорт Внуково давно не видел такого количества высоких гостей. Кроме Президента и половины правительства там присутствовали официальные лица из других государств: канцлер Германии, премьер-министр Японии, министр обороны Франции, и даже госсекретарь США. Последний скромно стоял в стороне от группы высоких чиновников, и делал вид, что его нет вовсе.
   Полсотни журналистов толпились за ограждением, ожидая прибытия космонавтов.
   Журавлев и Ефремов стояли рядом, во втором ряду за спинами политических деятелей. Однако высокий рост обоих позволял им без особых препятствий наблюдать за происходящим. Генерал посмотрел на часы и крякнул.
   - Задерживаются наши орлы! - заметил он.
   - Ты же знаешь, Коля, у нас в стране обычно никогда ничего не делается вовремя - ответил Журавлев вполголоса, но все равно поймал на себе возмущенный взгляд пресс-секретаря Президента. Проигнорировав этот взгляд, он добавил:
   - Наверное, немного задержались на полигоне. Я звонил Гриневу, были проблемы с заправкой самолета.
   Ефремов кивнул. Потом он снял с головы фуражку и помахал ей как веером, и заметил:
   - Жара-то, какая, почище, чем в ваших краях!
   Журавлев улыбнулся, радуясь возможности отвлечься поговорить хотя бы о погоде, и возразил:
   - В наших краях ты бы сварился, Коля!
   Генерал надел фуражку и снова принял бравый вид. Журавлев оглядел собравшихся.
   Подполковник Нестеров с женой стояли по левую руку от Президента, вместе с другими родственниками космонавтов. Было видно, что он тоже нервничал, хотя старался не показывать виду. Курсант Академии генерального штаба, будущий полковник ВВС Владимир Нестеров все равно вызывал сейчас жгучую зависть собравшихся здесь высших офицеров.
   Ирина Скворцова с букетом цветов тоже стояла около Президента и немецкого канцлера вместе с Вебером. На ее месте должен был стоять Калачев, но он уволился по непонятным причинам, и руководство "АМД" не нашло другой кандидатуры на пост руководителя российского представительства фирмы. Вебер стоял, ухмыляясь, выставив вперед объемный живот, и что называется "присел на уши" Ирине. Та только вежливо улыбалась и отделывалась односложными фразами. Груз служебных обязанностей и присутствие правящей элиты заставляли ее терпеть плоские шутки шефа.
  
   Самолет сделал круг над аэродромом и пошел на посадку. Запрашивать особого разрешения на нее ему не пришлось - два истребителя сопровождения, в одном из которых находился майор Меркулов, красноречиво говорили о том, что борт N2 в нем не нуждается.
   Лайнер плавно опустился на полосу и покатился по ней, постепенно снижая скорость. Свернув на рулежную дорожку, самолет медленно приближался к положенному по протоколу месту. Следом за ним зашли на посадку и истребители эскорта.
   Гринев приподнялся в кресле и посмотрел в иллюминатор. Он смотрел туда довольно долго, причем не прямо, а куда-то вбок, видимо хотел лично убедиться, что подали трап. Нестеров подумал, что после глупого вопроса аквалангиста, встречавшего их после посадки, возможно всякое.
   Лейтенант из персонала, обслуживавшего космонавтов во время перелета открыл дверь. Гринев поднялся с кресла и повернулся к космонавтам:
   - Ну, все, ребята, прилетели. Можно выходить.
   Космонавты направились к выходу. За бортом самолета послышались команды, отдаваемые почетному караулу:
   - Равня-а-а-йсь! Смир-р-но!
   Космонавты дождались, пока снаружи заиграет оркестр и по сигналу Гринева начали выходить из самолета.
   Они выходили по очереди, коротко приветствовали собравшихся, помахав рукой, спускались по трапу и строевым шагом шли вдоль почетного караула.
   Нестеров шел неторопливо, краем глаза осматривая строй почетного караула, вытянувшегося в струнку взяв автоматы на плечо. Но основное его внимание было сосредоточено на пеструю толпу встречающих. Он быстро нашел в толпе брата с женой, стоявших слева от Президента, и Ирину, стоявшую с каким-то пузатым типом, справа.
   Наконец ковровая дорожка уперлась в возвышение, на котором стоял Президент и другие руководители страны. Космонавты, выстроились перед этим своеобразным президиумом. Нестеров вышел из строя на шаг, приложил руку к козырьку и бодрым голосом доложил:
   - Товарищ Верховный Главнокомандующий, экипаж корабля "Гермес-14" выполнил поставленную задачу и в полном составе прибыл в Ваше распоряжение! Командир экипажа, лейтенант Нестеров!
   Президент улыбнулся и кивнул.
   - Вольно, товарищи! - сказал он космонавтам.
   Официальность церемонии несколько напрягала Нестерова, который не привык к подобного рода мероприятиям.
   Президент произнес приветственную речь. Он говорил довольно долго. Нестеров краем глаза посмотрел в сторону брата. Две майорские звездочки вместо одной на погонах его приятно удивили. Он незаметно показал ему поднятый к верху большой палец и подмигнул. А потом его лицо снова приняло официальный вид.
   После Президента выступило еще несколько человек, в том числе и тот пузатый тип, что стоял рядом с Ириной. Он оказался представителем фирмы "АМД" Клаусом Вебером. После его выступления началась более приятная для Нестерова часть церемонии встречи. Руководитель российского представительства фирмы лично поздравила космонавтов. Вручив Нестерову букет, Ирина чмокнула его в щеку и ее щеки залились румянцем. Боевой дух и настроение лейтенанта Нестерова сразу улучшились...
   ...Лимузины кортежа неслись по улицам Москвы. На улицах вдоль трассы движения кортежа с космонавтами яблоку негде было упасть. Казалось, весь город собрался здесь. Люди высовывались из окон, и бросали цветы в сторону кортежа.
   Нестеров стоял в открытом лимузине и непрерывно махал рукой и улыбался. От постоянной необходимости улыбаться у него уже болело лицо.
   Космонавтов давно уже не встречали так. Даже Гринева, который стал первым русским, ступившим на Луну. Космонавтика стала обыденной работой, малоинтересной обывателю. Но экспедиция на Марс была особым случаем. Она касалась области неизведанного и непознанного, и слетавших туда, в глазах общественности окружал ореол героизма. Страна хотела показать всему миру на что она способна. Поэтому экипаж "Гермеса-14" встречали так.
   Космонавты уже порядком устали от славы, а их ждал еще очень насыщенный день...
  
   На торжественном приеме в Георгиевском зале Кремля царила более раскованная обстановка. Хотя Нестеров чувствовал себя немного не в своей тарелке, в окружении такого числа высокопоставленных персон.
   Отделавшись от назойливого японского премьера, господина Хиро Сиро, Нестеров, наконец, подошел к брату.
   - Вас не узнать, товарищ подполковник! - шутливо заметил он.
   Владимир картинно выпятив грудь, с двумя рядами медалей и аксельбантом сказал:
   - Да вот, растем, потихонечку - и улыбнулся. Братья обнялись.
   Потом Владимир, окинув брата сверху до низу одобрительно кивнул:
   - Тебе идет, мундир-то!
   Дмитрий пожал плечами:
   - Я в нем как в консервной банке. Скорей бы гражданское одеть.
   Дмитрий полез в карман кителя и достал оттуда небольшой, красновато-бурый камень и протянул его брату.
   - Вот, как обещал.
   Владимир взял камень и с интересом стал рассматривать.
   - Да, фантастика! Аж не верится, что он оттуда!
   - Оттуда. Это первое что я поднял там, когда высадился.
   В этот момент подошла Зина.
   - Ну, наконец-то! - воскликнула она, обращаясь к Дмитрию и поцеловав его в щеку - Нам дадут хоть посмотреть на тебя! А то совсем запрятали.
   Владимир протянул ей камень.
   - Посмотри-ка, что Димка привез!
   Зина разглядывала камень широко открытыми глазами, не скрывая своего изумления.
   - Надо же! Никогда не думала, что смогу подержать в руках камень с Марса!
   Дмитрий окинул взглядом помещение и сказал:
   - Ну, развлекайтесь, у меня еще есть одно важное дело.
   Владимир хитро улыбнулся, но промолчал.
   Ирину Нестеров нашел быстро. Она разговаривала с Журавлевым и Ефремовым. Нестеров принял бравый вид и чеканным шагом подошел к ним.
   - Здравия желаю, товарищ генерал! - обратился он к Ефремову.
   Ефремов повернулся в его сторону и ответил:
   - Вольно, сынок! Сегодня никакой субординации - и протянул космонавту руку. Нестеров пожал твердую как доска руку генерала.
   Журавлев тоже протянул ему руку и спросил:
   - Ну, как наш герой себя чувствует?
   Нестеров вздохнул:
   - Сегодня так много всего произошло, что я пока не знаю, что чувствую. Но вы не представляете, как я рад, что вернулся домой, на Землю!
   Журавлев похлопал его по плечу и ответил:
   - Почему же, представляю. Я тоже рад, что все благополучно завершилось. Теперь у тебя есть время подумать, что будешь делать дальше. Перед тобой все дороги открыты - выбирай любую.
   Нестеров улыбнулся и закивал головой, соглашаясь с Журавлевым.
   - Аркадий Николаевич, Николай Васильевич, разрешите, я ненадолго украду у вас Ирину Дмитриевну?
   - Ну, если это необходимо, то разрешаем - сказал Ефремов.
   Нестеров взял Ирину под руку, и они отошли в сторону. Журавлев и Ефремов переглянулись.
   - Видишь, Аркаша, а нам старикам только свои стариковские разговоры и остаются - сказал Ефремов, глядя им в след.
   - Ну, Коля, они молодые, за ними будущее, так что ты уж посторонись! - философски заметил Журавлев - Давай-ка лучше еще выпьем, по маленькой!
   Ефремов одобрил его предложение.
   Нестеров медленно двигался сквозь толпу под руку с Ириной.
   - Вот мы и встретились, наконец - начал разговор Нестеров - Я так рад снова видеть тебя! - он повернулся к очаровательной спутнице и взглянул ей в глаза. Ирина тоже посмотрела на него, своими огромными карими глазами и ответила:
   - Я тоже...
   Нестеров остановился посреди зала и оглянулся. Кружащий вокруг людской водоворот не обращал на них никого внимания.
   - Знаешь, здесь такое место, что я не могу сказать тебе всего того, что хочу - продолжил было Нестеров. Но Ирина, положив руку ему на плечо, перебила его:
   - Мы многое должны сказать друг другу. Но это будет потом, а сейчас ты должен знать только одно.
   Ирина приподнялась на носках и легко коснулась губами губ Нестерова...
  

***

   Секретный доклад Нестерова занял десять томов. Специальная государственная комиссия заслушивала его неделю.
   Информация, доставленная экспедицией, намного превосходила по объему те знания, что имелись у ученых о Марсе и дальнем космосе до полета. Итоги экспедиции поразили воображение ученых и специалистов. Это был прорыв в науке, и его никто не отрицал.
   Но для экипажа не все прошло гладко. Комиссия вспомнила Колпакову обвал туннеля, как будто он был в нем виноват. Нестерову припомнили его отказ выполнять приказ штаба, когда он спасал Колпакова. Однако действия экипажа были признаны правильными, и космонавты отделались лишь строгим выговором.
   Круговерть общественной жизни на три месяца выключила экипаж "Гермеса-14" из обыденной работы. Они объездили полмира, дали десятки пресс-конференций. В глазах государства они стали мощным инструментом внешней политики. У Нестерова голова шла кругом от всего этого, но он пока не принадлежал себе. Пока о нем не думали забывать.
   Журавлев, засучив рукава, воевал с политиками. Он сказал Ефремову, что не отступится от своего - корабли будут летать к Марсу.
   Тогда, в 2006-м, после первого полета на Луну, политики тоже стали перед выбором, свернуть или продолжить лунные программы. И продолжив их, уже не могли отказаться от Луны - слишком много средств было вложено туда. Журавлев хотел, чтобы они также влезли и в марсианскую программу. Тем более, что американцы заявили о своей готовности в 2021 году лететь к Марсу. Отступать было нельзя...
  

Эпилог

   Когда "Гермес-15", оторвался от стартового стола, Нестеров, обняв Ирину, сказал ей на ушко:
   - Вот и все, теперь мы только первые, но не единственные.
   Ирина, прижавшись к нему, ответила:
   - Для меня ты единственный!
   Стоявший рядом Владимир, задумчиво глядя вслед удаляющейся огромной ракете, сказал:
   - После этого количество американских "асов" над нашим полигоном увеличится как минимум втрое. Но я готов их встретить!
   Зина сердито толкнула его локтем. Владимир поднял руки вверх и поспешил добавить:
   - Молчу, молчу!
   О дежурстве на полигоне и вправду пришлось забыть. Владимир отучился в Академии, получил звание полковника. Они с женой ждали прибавления семейства, и Владимир решил, что с военной авиацией ему больше не по пути. Теперь он водил шикарный сверхзвуковой "Ту-744" через Атлантику, в Канаду, и был вполне доволен своей работой. Авиакомпания, узнав, что брат Нестерова, тот самый ас, который сбил двух американцев, желает работать у них, приняла полковника без разговоров.
   Дмитрий вернулся к работе в команде Журавлева. Он сменил на должности Пантелеева, который, после неудач с марсианской кабиной просто положил на стол Журавлева заявление об уходе. "Странника", который только что стартовал к Марсу, готовил уже Нестеров.
   Колпаков заявил, что Марса с него хватит, уволился из марсианского отряда и стал работать в Центре подготовки.
   Прохоров и Мельников готовились к полету на "Гермесе-16". Прохоров должен был стать командиром экспедиции и первой длительной вахты на Марсе.
   Псахес сел за научные труды. После полета он решил систематизировать свои марсианские исследования и уже выпустил несколько книг.
   После старта, выходящих с КПП Нестеровых встретил Журавлев. Он не мог оторвать взгляда от этих четверых прекрасных молодых людей, которые шли к нему навстречу. Глядя на них, он думал, что ради такого счастья, стоит жить и работать...
  

29. 08. 2004.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   107
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"